Annotation У землян установлены дипломатические отношения с жителями Венеры, но обе стороны опасаются друг друга. Особенно беспокоят землян смелые генетические эксперименты, которые проводят венериане. К тому же подходит время подписания нового договора о сотрудничестве. Март Робинсон пытается провести коварную комбинацию для того, чтобы пресечь эксперименты венериан. Роберт Силверберг o Роберт Силверберг Ловушка Венеры Да, они принесли это ко мне. Считается, что я дипломат, к тому же начальник отдела. Куда, если не ко мне? Вот так все и началось, прямо в моем офисе. Я, видите ли, представляю интересы землян при венерианском посольстве в Нью-Йорке. Есть, правда, один нюанс: венерианцы не знают, чем занимается парень по имени Март Робинсон. Итак, моя задача — присматривать за синекожими братьями по разуму. Обманывают ли они нас? Несомненно. Главное, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Что может случиться в любую секунду, насколько я знаю своих подопечных. Венерианское посольство находится на Манхэттене. Обычное офисное здание тянется к небу, как и соседи. Только в другие офисы попасть, полагаю, достаточно легко — но не сюда. Со дня подписания договора ни один землянин не переступил порога посольства. Впрочем, один как раз и переступал, причем неоднократно. Хилари Боуи. Обыкновенный коротышка с необыкновенным талантом проникать туда, куда проникать не положено. Именно он связывал меня с венерианским посольством. Хилари появился в офисе, с трудом волоча зловещего вида деревянный ящик. Поставив его передо мной, предоставил возможность поразмыслить минуту-другую. — Подарок для папы. Наконец я дождался его улыбки. Этот посетитель умеет улыбаться так, что становится совсем тошно. Ящик как ящик: кубической формы со стороной примерно два фута, с дырками для вентиляции. — Домашний любимец, надо полагать? — Просто прелесть, — кивнул Хилари. — Лапушка. Он постучал по ящику, в ответ послышался неприятный звук, что-то вроде шуршания. Так может шуршать корзина с крабами. — Хватит тянуть!.. У меня дела. Через месяц нам подписывать новый договор, и я должен… — Само собой, — кивнул Хилари, продолжая безмятежно улыбаться. Честное слово, от его улыбки плакать хочется. — Договор будет действительно новый. Достаточно посмотреть на то, что я принес. — Хилари зябко поежился. — Нет, я сам себе не верю… и как мне удалось вынести эту тварь?.. Вскрывать ящик собственноручно не хотелось. — Давай, давай! Долго мне еще ждать? — Нужна клетка, — невозмутимо пояснил Хилари. — Что? — Птичья. И он потянулся к ящику. — Подожди, — поспешно сказал я, нетвердой рукой нашаривая клавишу интеркома. — Синди? Нужна птичья клетка два фута высотой или около того. Я хотел бы видеть ее через пять минут, можно раньше. — Очень хорошо, мистер Робинсон. В голосе Синди проскочила нотка удивления, но я знал, что клетка будет вовремя. Так оно и вышло. Нет, есть в моей работе и светлая сторона: когда я приказываю, мои требования выполняют. Через три минуты в офисе появилась Синди со сверкающей новизной клеткой. — Пожалуйста, сэр. Можно подумать, будто срочная доставка птичьих клеток относилась к ее повседневным обязанностям. — Умница! Оставь, пожалуйста, на столе, — сказал я. Смерив взглядом Хилари, девушка направилась к выходу; на секунду задержалась в дверях, слегка пожала плечами, так, чтобы я заметил. Из моих людей мистер Боуи никому не нравится, но ценность его для меня вполне сопоставима с плутонием. — Вот тебе клетка. Давай! Я посмотрел на часы. Хилари уже отнял у меня пятнадцать минут. Что ему до моих шестидесяти двух проектов и до начальства, которое в любое мгновение может поинтересоваться, как обстоят дела по каждому. — Домашняя птица, Март… не то чтобы крупная. Сегодня утром из посольства. Насколько я знаю, еще не хватились. Пристроив ящик радом с клеткой, Хилари сдвинул крышку. Мелькнули белоснежные крылья — и тут же, закрываясь, стукнула дверца клетки. Прошло десять секунд, а я все смотрел, не в силах произнести ни слова. — Ладно… Ладно, Хилари. Ты действительно молодец. Но кто это? — Неужели не видишь, Март? Голубь, ясное дело. — Ну, разумеется. Голубь. Как я сразу не догадался? Только вот лишняя голова и когти… — А это, мой друг, ваши проблемы. Разумеется, наши. Мои, точнее сказать. Я мрачно уставился на птицу. В основе своей это, правда, был самый обыкновенный голубь. Только кто-то его основательно переделал, добавив еще одну голову, заострив клювы. И не только их — пальцы крепких лапок оканчивались стальными когтями, острыми как бритва. Бойцовый голубь. А еще казалось, что обе пары ясных глаз принадлежат разумному существу. — Оттуда? — Я указал в сторону неприступного венерианского посольства с непрозрачными окнами. — Оттуда, — кивнул Хилари. — Из лаборатории на сорок втором, нет, на сорок третьем этаже. Это было непросто — дьявольски непросто! — но я решил, что тебе понравится. Там остались другие пушистики: кошка о шести лапах, собака с тремя головами — Цербер, да и только… Еще кошка с дивными зубками — шесть дюймов, острые как иглы. Целая лаборатория, один зверь другого краше. — И каждый из них — разновидность земного животного? — Совершенно верно. Взяли наших зверей и переделали. Вот как этого, — Хилари ткнул пальцем в голубя. В этот момент зажужжал интерком. — Да, Синди? — Вас хочет видеть мистер Гарви, сэр. Я нахмурился. Гарви — ученый. Кроме того, он был женат на моей сестре и полагал, что это дает право отнимать у меня время для очередного идиотского проекта… С точки зрения Гарви, мое политическое влияние окажется как нельзя кстати, чтобы протолкнуть его. — Скажи ему, Синди, что я на совете директоров, — ответит я, наблюдая, как улучшенный голубь пробует выбраться из клетки, чтобы приняться за нас. — Скажи, что, если у него есть время, он может подождать, пока я освобожусь. — Хорошо, мистер Робинсон. Я повернулся к Боуи. — Выходит, венерианцы всерьез экспериментируют с земными животными? — Получается так, Март. По части генетики они сильны, как известно. Один из опытов перед нами. — А нет ли у тебя предположений… Зачем это им? — Никаких, Март. Разве что из любви к науке. Почему бы нет? Мне кажется убедительным. — В самом деле. Что может быть естественнее? Подойдя к окну, я выглянул наружу. Офис мой находится прямо напротив посольства, и можно часами смотреть в тонированные стекла, размышляя о том, что за ними происходит. Отношения с Венерой у нас дружественные вот уже скоро пятнадцать лет. Ну, почти дружественные. Наше посольство там, их здесь — вот, пожалуй, и все. Дружба дружбой, но теплоты в ней не слишком много. Обе стороны, правда, озабочены Марсианским союзом — признаться честно, боятся его, как огня. Публично мы ничего подобного не признаем. Венерианцы похожи на людей, если не обращать внимания на синюю кожу и лишнюю пару рук. Тем не менее мы им не слишком доверяем: не гуманоиды всетаки. Логика тут бессильна — нельзя предположить, что им придет в голову завтра или через час. Если бы не столь же неприятное, сколь и бесспорное обстоятельство, то у меня не было бы этой работы. Кто-то должен следить за венерианцами; вот я и следил — или пытался следить. С течением времени мне удалось создать агентурную сеть. Я протестующе поднял руку: — У меня есть о чем подумать, кроме больших помидоров. — Пошарив под столом, я вытащил клетку. — Посмотри, Фрэнк. Что скажешь? Гарви молчал, наверное, минуту. — Когда-то был голубь, — наконец произнес он. — Венерианцы сделали — кто же еще?.. Наша генная инженерия до этого не доросла. На Земле таких специалистов нет. — Ты уверен, Фрэнк? — А как же! Это, в конце концов, по моей части. Голубя сделали специалисты. То есть не любители. Спорю на мою репутацию как генетика, что эта птица — венерианский продукт. Фрэнк, может, и утомительный пустозвон, но дело свое знает. Я кивнул. — Какие-нибудь соображения? — Соображения? Разве это не твоя работа? Могу только сказать: вмешательство в генетический код, причем очень грамотное. — Приблизившись ко мне, он продолжал шепотом: — Скажи — твои люди смогли что-нибудь выудить из синекожих? Биотехнологии? Они о генной инженерии знают больше, чем… — Знаю. Мы делали и делаем все, что возможно. Они тоже воруют у нас ядерные технологии, только раза в два успешнее. Увы… Как ты думаешь, он будет нормально размножаться? — Не сомневаюсь, Март. Это мутация, а не изменение фенотипа. Экая гадость. — Действительно, скверная история. А насчет помидоров… заходи через недельку. — Я скосил глаза на дверь. — Уже иду, Март! Вовсе не хотел тебе мешать… — Что ты, рад был тебя видеть! Заходи, не стесняйся — и привет Джеки. — Само собой. Начальство отреагировало как полагается, то есть без сюрпризов. Сначала я показал птицу Питману, моему непосредственному руководителю. На разъяснение концепции генетических манипуляций ушло около получаса. Втолковать что бы то ни было Питману вообще непросто; к тому же мне и самому не так много известно о генах и хромосомах. Ответ я получил простой и предсказуемый: — Дело серьезное, Робинсон. Думаю, тебе лучше показать голубя полковнику Кеннерли. Потом посмотрим. Кеннерли отправил меня ступенькой выше, к Мэдисону; Мэдисон — к шефу, который мог бы отправить к архангелу Гавриилу, но почему-то не стал этого делать. Даже удивительно. — Говоришь, твои люди видели в посольстве несколько десятков экспериментальных образцов? — угрюмо уточнил шеф. Я кивнул. — Ммм… Дело серьезное, Робинсон. Это надо прекратить до подписания договора. Он сверкнул глазами: «Тебе что, особое приглашение нужно?» Мне ничего не оставалось, как исчезнуть. Прекратить. Ну разумеется. Явиться в посольство, куда самому шефу хода нет, и потребовать: «Прекратите ваши сомнительные генетические эксперименты!» Ага. Или лучше так: «Один из моих шпионов установил, что венерианское посольство занимается незаконными экспериментами. От имени моего правительства я требую, чтобы вы прекратили подрывную деятельность, иначе…» Просто здорово, не так ли? Гибче, гибче надо быть, изобретательнее. Надо, чтобы венерианцы испугались и сами свернули работы. Но как испугать венерианца? Тем же вечером я отправился на Венеру специальным рейсом, рассудив, что проблему надо решать у ее источника. Кроме того, мне всегда хотелось там побывать. На Венере оказалось жарко и душно. Рикша доставил меня к нашему посольству — грязноватому трехэтажному зданию на окраине какой-то деревни. С зачехленной клеткой в руке, я замер на пороге. — Здравствуйте. Меня зовут Робинсон. — Рад вас видеть, — отозвался посол. Янсена недавно назначили на эту должность. В две тысячи сто шестидесятом году, когда я видел его последний раз, он был младшим регистратором. Загорелый, невысокий, коренастый, с озабоченным выражением лица, он мало походил на посла, так как сидел передо мной в боксерских трусах. Не берусь его упрекать: в обычном костюме я чувствовал себя отвратительно. На Венере действительно жарко. — Мы знакомы, — напомнил я. — Вы работали в Межпланетном департаменте, там же, где и я… — Да-да, ты обслуживал копировальную машину! — обрадовался Янсен. — Что привело тебя сюда? — Неприятности. Большие неприятности. Сняв чехол с клетки, я рассказал все по порядку. Про то, как венерианцы экспериментируют с нашей живностью, и про то, как нам это не нравится. — Какая прелесть, — отозвался Янсен, глядя, как голубь терзает прутья клетки. — Здесь они занимаются тем же самым. — У тебя есть сведения? — Да в джунглях от них деваться некуда! Подопытных кроликов просто выпускают. Это надо видеть! Здешняя фауна и без того своеобразная, а уж после генной инженерии… Янсен нажал на кнопку интеркома; появился еще один землянин. — Извини… — Посол повернулся к вошедшему: — Принесите, пожалуйста, мяса. Время кормления. — Пушистик проголодался? — На лице секретаря расцвела улыбка. — Еще как. Я забыл покормить его вчера. Мы снова остались одни. — И что же это за пушистик? — Местная разновидность. В офисе с ним веселее. — Янсен беспокойно заходил по комнате, — Говоришь, новый договор будем подписывать? — Ты не знал? — Мне никогда ничего не говорят! — Янсен кисло улыбнулся. — Я до сих пор регистратор с золотой цепью на шее. Если бы не их посольство на Земле, меня бы здесь просто не было. Мы не должны ни в чем пропускать их вперед. Не забывай об этом! — Да, конечно, — Я не стал спорить. — Мне надлежит добиться прекращения недозволенных экспериментов на Земле прежде; чем дело дойдет до подписания договора. Иначе… — Вот как? — ухмыльнулся посол. — Желаю успехов. Венерианцы — народ болтливый, почти как устрицы. Чтобы они приняли тебя всерьез, их надо действительно запугать. — Знаю, — кивнул я, думая о невозмутимых синекожих монстрах. Запугаешь такого… Вернулся секретарь с мисочкой, наполненной сырым мясом. — Смотри, — сказал Янсен, отодвигая занавеску. — Тебе понравится. Из глиняного горшка на меня смотрело гадкое и злобное, как гиена, растение. Ничего подобного мне видеть не приходилось. Поставив мисочку, Янсен торопливо отдернул руку. Два тугих зеленых щупальца опустились вниз; два красных куска быстро описали дугу, чтобы немедленно исчезнуть в широко разинутом отверстии посреди спутанной массы листьев. Последовал утробный звук, и щупальца опустились снова. — Что это? — с трудом выдавил я. — Местное растение, — ответил Янсен. — Распространено в местных джунглях. Плотоядное. — Я так и понял… — Питается мелкими животными; венерианцы с ним не борются, даже содержат в горшках. — Пушистик, значит. — Я содрогнулся. — Посмотреть бы на крупный экземпляр… — Лучше не надо. Такой кустик в самый раз, чтобы отвлечься от текущих проблем. — Да, конечно. — Перед моими глазами засветился тусклый луч надежды. — Можно связаться с Землей? Надо кое с кем поговорить — немедленно! Фрэнк прибыл ближайшим рейсом, сбитый с толку и рассерженный. Оборвав поток жалоб, я объяснил ему, что нужно сделать. Недовольно кивнув, Фрэнк принялся за осуществление дьявольского плана. И у него таки получилось. Ах, как у него получилось! Верховный правитель Венеры посетил нас, приняв мое приглашение, на следующий день по окончании работ. Принимал я его в костюме, отчаянно потея: мне еще только предстоит научиться выглядеть солидно в трусах. Представив меня как чрезвычайного посланника с Земли, Янсен вежливо удалился. В течение пяти минут мы присматривались друг к другу, обмениваясь любезностями. Даже в набедренных повязках синекожие выглядят одетыми, не то что я. Семь футов росту, и плечи под стать: такие плечи не роскошь, они служат опорой для двух пар рук. Понемногу разговор перешел к вопросу о генной инженерии. — Нам известно, что в посольстве Венеры на Земле проводятся разнообразные эксперименты над земными животными, — деликатно объяснил я. О том, что мы несколько обеспокоены происходящим, распространяться не стал. — Действующий договор никоим образом не запрещает работникам посольства проводить генетические эксперименты, — возразил синекожий. — В стенах посольства нам безоговорочно разрешена любая деятельность. Верховный правитель говорил отчетливо и правильно. Выучил или подучил язык специально для нашей встречи? — Разумеется! Сложность в том, что лабораторные животные представляют собой потенциальную опасность для нашей планеты, если они случайно окажутся на свободе. Один такой эпизод уже имел место. Я снял чехол с клетки. Вещдок номер один. — Данный экземпляр был пойман близ вашего посольства, — не моргнув соврал я. — Несомненно, вы понимаете, насколько эта птица опасна. Верховный нахмурился, поднеся руку ко лбу. Этот жест у венерианцев означает раздражение. — Да, конечно. Не сомневаюсь, однако, что мы имеем дело с единичным происшествием. Во избежание повторения подобных инцидентов будут приняты необходимые меры. Но вы понимаете, что о прекращении научных исследований в области генетики не может быть и речи. Для нас эта сфера не менее важна, чем для Земли ядерная энергетика. Вы веда не пойдете на свертывание ваших работ? В глазах верховного что-то мелькнуло. Скорее всего, он не отказался бы обсудить натуральный обмен: пару генетиков на пару физиков-ядерщиков. Идея, пожалуй, неплохая, но выходит за пределы моих полномочий. Этим пусть занимаются высокие договаривающиеся стороны. — Лично я отношусь к вашей позиции с полным пониманием. — В этот момент я остро ненавидел искусство дипломатии. — Земля снимет свои возражения, если Венера предоставит гарантии того, что утечка… гм… генетического материала более не повторится. Улыбаясь до ушей, верховный ухватил мою руку нижней парой своих: — Замечательно! Рад, что досадное недоразумение более не будет омрачать отношения между нашими мирами! Выпрямившись, я осторожно высвободил руку. — Кстати: на Земле существует своя генно-инженерная программа, пусть и не столь амбициозная. До блестящих успехов Венеры нам, разумеется, далеко, но это только начало… Я нажал кнопку интеркома; появился Янсен. — Время кормления, не так ли?.. Один из наших первых опытов, — объяснил я озадаченному венерианцу. — Выстрел наудачу, можно сказать. Кстати мы, в отличие от вас, решили начать с флоры. Отодвинув занавеску, я продемонстрировал венерианский плотоядный куст. Только теперь он достигал в высоту десяти футов — сравнимо с медведем на задних лапах. Тошнотворные щупальца медленно раскачивались, пробуя воздух. Венерианец пискнул от удивления; готов поклясться, кожа его приобрела зеленоватый оттенок. Вновь появился Янсен, ведя на привязи венерианское животное из породы особо невезучих. Крупное, почти с человека. Как только «пища» приблизилась, щупальца атаковали ее. Я чувствовал полное удовлетворение, изо всех сил борясь с тошнотой. Куст ел, громко чавкая. — Отличная работа, Фрэнк! — искренне похвалил я. — Хилари сообщает, что венерианцы в посольстве готовы идти на любые уступки, если только мы согласимся уничтожить нашего хищника прежде, чем он даст семена. Они даже передадут нам кое-какую информацию по научной части. Я замолчал. Прекрасно понимаю венерианцев, самого трясет… Готовы на все, лишь бы мы уничтожили этого растительного монстра. Вытащив бластер, я щелкнул предохранителем. — Ты… чего? — пробормотал Гарви, бледнея. Уважение, которое Фрэнк заслужил в моих глазах отличной работой, немедленно испарилось. За пределами лаборатории он по-прежнему остается идиотом. Решил, что я сейчас его застрелю. — Собираюсь ликвидировать твоего пушистика. — Зачем?.. — Затем, идиот, что он представляет угрозу для населения Венеры; затем, что мы уже согласились уничтожить растение, прежде чем оно даст семена. Представь, если прямо сейчас… Гарви внезапно развеселился. Казалось, он сейчас лопнет от смеха. — Что смешного? — Вот что значит не интересоваться наукой, а, Март? Не было никакой генетической модификации: я просто накачал венерианский образчик гормонами, как тот помидор. Это не мутация! Гигантского потомства не будет — ведь у крысы с обрубленным хвостом не родятся бесхвостые крысята. Кустики из семян вырастут маленькие, безобидные… ну, если не подходить слишком близко. — Предосторожность не помешает! — Это пустяки… — произнес Фрэнк мечтательно. Я посмотрел на него с подозрением. — Ты в порядке? — Вот, подумал… Когда венерианцы передадут нам генетические технологии… — Что тогда? — Только представь, какие получатся помидоры! И размер будет передаваться по наследству! Я улыбнулся. Что мне еще оставалось?