текст - Datis.pro
реклама
ТЕКСТ: О.ГРИГОРЬЕВ. ДИСКУССИЯ О БЮРОКРАТИИ Григорьев Олег В. [oleggrig] Темы: бюрократия, государственное управление 13.02.2004 08:39 2273 опубликовал Михаил дней Хазин [khazin] 1216.71 Тезисы Олега Вадимовича Григорьева посвященные проблеме бюрократии в современном аспекте О.В.Григорьев, "Заметки о бюрократии", часть 1, "Заметки о бюрократии", часть 2, "Заметки о бюрократии", часть 3, "Заметки о бюрократии", часть 4. О.В.Григорьев "Заметки о бюрократии" 1. Самое удивительное заключается в том, что никто не думает о том, что делать с бюрократией. Некоторое время считалось, что бюрократия – это недоразумение. Сначала – пережиток монархии (тирании), потом долгое время – зловредное влияние социализма. В сущности, это последнее мнение и до сих пор достаточно широко распространено, и если не всегда формулируется явно, то на уровне подсознания присутствует у многих. Но вот, вроде бы, с социализмом как социальной практикой уже покончено. В сфере интеллектуальной социалистические идеи также во многом дискредитированы. Тут, правда, ситуация несколько запутанная. «Новые левые», по крайней мере, в России (речь идет об интеллектуальном течении, а не о практике партийного строительства) не менее рьяно критикуют бюрократию, чем «новые правые». Да даже взять и партийные структуры: ведь высказались же лидеры КПРФ в прямом соответствии с указаниями товарища Сталина, что коммунисты, мол, последние защитники идеалов свободы и демократии, преданных буржуазией. И работают же, в соответствии с прямыми указаниями господина Березовского, над созданием право-левого альянса демократических сил против бюрократии. И, между прочим, ничего комичного я в этом не вижу. А вижу я в этом интеллектуальную проблему, которую необходимо решить, по крайней мере для того, чтобы впредь быть готовым ко всяким такого рода политическим «загогулинам». Так вот, несмотря на то, что все силы добра и зла соединились во всемирном крестовом (если свастику тоже считать за крест) походе против бюрократии, она никуда пропадать не собирается. Более, того, совсем неплохо себя чувствует и готова осваивать новые перспективы, открываемые пресловутой глобализацией. 2. В России, как это и положено, ситуация выглядит уж совершенно абсурдной. Вот есть президент, который в силу разных причин, каких – это совершенно неважно, привержен западным ценностям. А на Западе сейчас модно проводить административные реформы, имеющие своей декларируемой целью уменьшение роли бюрократии. Прекрасно! Будем проводить и мы, а для того, чтобы процесс шел более эффективно, организуем тотальное господство в Государственной думе одной партии, которую иначе, как бюрократической никто не называет, которая будет штамповать решения, подготовленные правительством, являющимся воплощением бюрократии, и тем самым власть бюрократии будет сведена на нет. А что, вполне логично. Не на политические же партии, какими бы они ни были, полагаться в этом серьезном деле. Еще неизвестно, чего от них можно ожидать. Полагаться можно только на проверенные, закаленные в бюрократических боях кадры. Не правда ли, от всего этого сильно попахивает шизофренией? Но говорят, что как раз шизофреникам логичность присуща как никому другому. 3. Здесь хочется сделать лирическое отступление по поводу того, почему в России здравые, казалось бы, идеи, воплощаются в абсурдном виде. Западные люди прагматичны. Это хорошо известно. Также хорошо известно (хотя бы из курсов марксистско-ленинской философии, для тех, кому довелось их прослушать), что в массе своей западные люди привержены объективному идеализму. В последнее время они, повидимому, даже больше склоняются к субъективному идеализму, но мы это учитывать не будем, хотя тема влияния Голливуда на политическую практику западных стран представляет большой интерес. Как люди прагматичные, западные люди занимаются решением стоящих перед ними конкретных проблем. Как объективные идеалисты, они не могут не объявлять способы решения этих проблем «вечными», «соответствующими естественным законам и природе человека». Если они не будут этого делать, то принимаемые решения с их собственной точки зрения, не говоря уже о точке зрения окружающих, будут представляться недостаточно легитимными. Собственно для Запада это все не представляет особой проблемы. Когда возникает новая практическая проблема, придумывается новый вечный и естественный закон, он какимто образом, иногда, весьма изощренным, встраивается в систему ранее сформулированных законов, и жизнь продолжается. А вот в России... Россия населена смелыми, внутренне свободными людьми. Особенно это касается российских правителей, которые совершенно свободны от ответственности перед своим народом (а что они при этом чувствуют себя ответственными перед Западом, так ведь меру этой ответственности они сами и устанавливают). Их совершенно не волнует контекст, в котором были сформулированы те или иные идеи. Они ведь свои идеи выдумывают просто так, вне всякого контекста, от широты души. Да и как этот контекст выявить, если Запад сам не очень-то им интересуется? И уж если русскому человеку какая западная идея понравится, он ее до логического конца додумает, чего западный человек делать не будет (раз практическая цель достигнута, то зачем, да и боязно), и не только додумает, но и на практике воплотит в самом что ни на есть завершенном виде. И вовсе не Россия абсурдна. Абсурдны именно западные идеи, если их применять последовательно и доводить до конца. Между прочим, главный «упрек», который предъявил России Чаадаев, заключался в том, что в ней нет контекста для симпатичных ему западных идей. А что ответил ему Пушкин? У нас есть свой собственный контекст (включающий, кстати, и историю приживления западных идей на русской почве). К сожалению, до уровня той дискуссии российская общественная мысль никогда более не подымалась. 4. Вернемся, однако, к бюрократии. Макс Вебер своей моделью «рациональной бюрократии» необычайно запутал проблему. С одной стороны, сегодня любой бюрократ может с чистой совестью воображать себя рациональным «веберовским» бюрократом и в этом качестве презентовать себя общественности. И в подавляющем большинстве случаев формально будет иметь для этого все, ну, или почти все основания. С другой стороны, реальная бюрократия - ну никак не похожа на веберовскую. Не по устройству, а по результатам своей деятельности, которые во многих случаев рациональными не признаются. В том числе и самими бюрократами. Хотели как лучше, а получилось как всегда – формула универсальная, и любой веберовский бюрократ может смело завершать ею каждый свой трудовой день. В чем же дело? Веберовская модель бюрократии появилась исторически в одно время с небезызвестной системой Тейлора для производственных рабочих. То, чем тейлоризм был для «синих воротничков», была модель Вебера для «белых». А вот дальше пути двух систем расходятся. Тейлоризм одержал убедительную победу, о чем свидетельствует, в частности, то, что само это понятие сейчас считается не совсем приличным, что ли. Мол, был такой неприятный этап в развитии современного западного общества, но теперьто все по-другому. Теперь мы человека ценим, делаем ставку на развитие его лучших качеств, вот и понятие «человеческого капитала» спустя более ста лет опять вспомнили (выдумал это понятие еще Ж.-Б.Сэй, которого, согласно Пушкину, в его время даже иные дамы толковали). Все это, конечно, ложь и пропаганда; то, что тейлоризм не универсален, самому Тейлору было понятно, но ведь даже когда описывают новые подходы к организации труда, за отправную точку именно тейлоризм и берется. Веберу, вроде бы повезло больше - это вполне солидный авторитет, без которого шагу ступить нельзя. Но обязан он этим исключительно тому обстоятельству, что его модель так нигде и никогда не заработала. Поучительный пример, и отнюдь не редкий! Из десятилетия в десятилетие повторяются попытки построить бюрократию по-веберовски с неизменно отрицательным результатом. Сложилось мнение, что это происходит от недостатка политической воли, и вот уже объявлен чуть ли не чемпионат мира по силе воли: кто быстрее построит рациональную бюрократию. Судя по тому, как взялись за это дело в России (см. пункт 2), она явно претендует на победу. И в общих чертах уже понятно, какой очередной ужасный урок она преподаст Западу. Запад уже заранее трепещет. 5. Почему то, что удалось сделать в отношении рабочих, никак не удается сделать в отношении к бюрократии? Да очень просто. Веберовская модель предполагает исключительно одностороннюю связь между заказчиком (политиком) и исполнителем (бюрократией). Политик принимает политическое решение, а рациональная бюрократия его по-солдатски четко и стремглав выполняет. Но ведь политические решения не с потолка берутся. Они основываются на информации, а источником информации для политиков является кто ... да бюрократия же. А то, какое значение имеет информация, мы можем хорошо видеть на примере скандалов, сотрясающих США, но главным образом, Великобританию и связанных с вопросом о том, было или не было оружия массового поражения у Саддама Хусейна. И дело не в том, что в данном конкретном случае источником искажения информации были политики, а не бюрократы. Важно другое: оказывается, один единственный абзац в многостраничном документе может ввергнуть страну в войну или, наоборот, обеспечить мир. Но и еще один аспект важен. Когда политик заставляет бюрократов искажать информацию, то это всегда может быть легко раскрыто в рамках рутинной бюрократической процедуры. Когда то же самое делает бюрократия в рамках своих рутинных процедур, разоблачить обман практически невозможно. Между прочим, похожая на описанную выше проблема существует и для системы Тейлора, однако в своей области применения она и технически, и социально вполне разрешима. Те, кто постарше, не могут не помнить фольклора, касающегося нормирования труда на советских заводах. Как расправлялись с передовиками, чьи достижения служили основаниями для повышения норм выработки. Как ненавидели Стаханова и прочих стахановцев. Как старались не перевыполнить план более чем на один-два процента – а то такой навесят, что не продохнешь. Гуманный советский строй вынужден был все это терпеть, да и рухнул. Попробовали бы они при капитализме так повыеживаться – впрочем, многие уже стали понимать, что к чему, а до кого не дошло, так ведь и капитализм у нас пока больше игрушечный. А вот с бюрократией проблема принципиально неразрешима. Для того чтобы проверить информацию, поступающую из бюрократической системы, надо иметь параллельную ей, но бюрократическую же систему. Но и ее тоже надо проверять. А поскольку, забегая вперед, любая бюрократическая система при всех возможных конкретных вариациях, искажает информацию одним и тем же образом, то даже и распространенный способ умножения источников информации ничего не дает в смысле решения проблемы влияния бюрократии на политику. А все это означает, что бюрократия является политическим субъектом, а вовсе не послушным орудием политиков, как полагал Вебер, и во что сами политики до сих пор почему-то верят. А раз так, то вопрос в следующем: есть ли у бюрократии своя политика и в чем она состоит. 6. Я задумал эту работу довольно-таки давно, где-то в 1998 году я даже пытался начать ее писать. И убедился, что это неимоверно сложно. Возьмем, для примера, элементарную клеточку бюрократического процесса – отдельный документ. Можно проследить, как он поступает в систему, по какой цепочке обрабатывается и что из всего этого, в конечном счете, получается. Каждый этап движения документа понятен, оправдан и логичен. Но, оказывается, во множестве случаев можно построить другую цепочку прохождения документа в бюрократической системе, и совсем другой конечный результат, но при этом каждый этап движения документа также будет понятен, оправдан и логичен. И таких цепочек может быть множество, и хотя почти все они ведут в одно и то же место – в корзину, но ведь не все же. Так вот, понять, почему тот или иной документ пошел по тому или иному конкретному пути, выявить факторы, оценить их влияние и так далее, то есть провести стандартную аналитическую работу, оказалось невозможным. Конечно, можно было бы сосредоточить внимание, как это многие и делают, на тех цепочках, которые связаны с коррупцией. Но, вопервых, это лишь незначительная доля того, что вообще происходит в государственном аппарате; во-вторых, можно привести множество примеров, когда под влиянием коррупции аппарат выдавал такие решения, которые прямо противоречили интересам заказчиков; в-третьих, по поводу практически любого решения можно найти тех, кому это на пользу, но это вовсе не означает, что именно они и именно с такой целью все и организовали и организовали. То, каким путем пойдет документ и каков будет результат его обработки бюрократической системой зависит от огромного количества самых разнообразных факторов, от множества случайностей, учесть которые невозможно. Можно попробовать повлиять, но очень часто неясно, как то или иное влияние в действительности скажется на результате. Вообще говоря, исходить надо из следующего закона. Если желаемое для кого-то решение принесет определенный доход, то потратить на гарантированное получение такого решения придется сумму не меньшую. Имеет ли в таком случае смысл коррупция? Имеет, ведь играют же люди в рулетку. Только в этой рулетке хозяином заведения является бюрократия. И если, к примеру, российские олигархи до поры до времени этого не понимали, то теперь, похоже, им многое стало ясно. Все им станет ясно, когда они поймут, что это вовсе не случайное стечение обстоятельств, а железная закономерность, обойти которую можно только выйдя на совершенно другой уровень понимания реальности и в другую область целеполагания. Когда все это, а также многое иное я понял, стало понятно и то, что любую бюрократическую систему надо рассматривать как систему биологическую. Как биоценоз. Бюрократия – это сама жизнь, так что Партия жизни, если бы ее создатели были способны к рефлексии, могла бы быть весьма прикольным проектом. Впрочем, она и сейчас такая, но по другим причинам. То обстоятельство, что внутреннее устройство бюрократии формализовано, вовсе не противоречит такому подходу. В конце концов, физические процессы и химические реакции в любом живом организме можно, наверное, описать и классифицировать, но никто же не будет сводить живой организм к их простой совокупности. 7. Какова цель биоценоза? Расширяться, занимая весь ареал своего существования, по возможности, захватывать новые территории и наращивать, наращивать и еще раз наращивать биомассу. Такова же и цель бюрократии. То обстоятельство, что в рамках биоценоза происходит внутривидовая и межвидовая борьба, вовсе не отрицает наличия единой цели биоценоза. Наоборот, эта цель достигается только в ходе и в результате такой борьбы. Но и бюрократия достигает своей цели только в ходе жесточайшей внутренней борьбы всех против всех. Поэтому никого не должно смущать то обстоятельство, что, если это диктуется обстоятельствами, отдельные группы бюрократии готовы бороться против бюрократизма. Наоборот, отдельные группы бюрократии готовы глотку друг другу перегрызть за то, чтобы добиться права бороться с бюрократией. Иногда дело доходит до того, что вся бюрократия готова бороться с бюрократией до полного ее уничтожения. И когда бюрократия этой цели добьется, то что она получит в награду? Правильно! Укрепления своего положения как структуры, которая может решить любую задачу, в том числе и уничтожение самой себя. Я вовсе не ставил перед собой целью сочинять парадоксы. Парадоксы такого рода происходят в нашей российской действительности (см. опять-таки пункт 2). Кстати, чтобы не забыть. В каком пункте любая бюрократическая структура одинаковым образом искажает информацию при взаимодействии с политиками и вообще внешней средой? Только в одном. По любому поводу она может говорить разное, но смысл послания будет сводиться к одному: «Да, это действительно проблема, и ее можно решить бюрократическим путем». Есть ли такая проблема на самом деле, истинна она или ложна, разрешима она в принципе или нет, и разрешима ли бюрократическим путем – бюрократию это совершенно не волнует. Она об этом не думает, а даже если и подумает, никому сообщать не будет. Надо удвоить ВВП – и вот уже по всей стране создаются комиссии, комитеты и прочие структуры по удвоению ВВП. Надо бороться с бедностью – и создаются комиссии по борьбе с бедностью и издаются распоряжения о том, чтобы к такому-то числу покончить с бедностью в пределах соответствующей зоны ответственности. А как были посрамлены представители институционализма? Те полагали, что технократия (то есть бюрократия в широком смысле) имеет своей целью якобы экономически рост. С тех пор стало ясно, что технократия вполне неплохо себя чувствует и том случае, если перед ней ставят задачу ограничения экономического роста, и вообще любую мыслимую задачу. В чем трагедия российских правых? Тех, у которых сохранились остатки романтических чувств, а не тех, которые тупо исполняют поручения своих заокеанских хозяев (а таких, вопреки распространенному мнению, не так уж и много). Они полагали, что можно бюрократическим путем построить демократию, свободу слова и даже гражданское общество, и еще больше – средний класс, то есть все, что составляет собой пресловутый контекст для их излюбленных западнических идей. И вот сейчас те из них, кто оказался за бортом политической жизни, смотрят на своих единомышленников, остающихся еще в структурах власти, и никак не могут понять. Вроде бы, делают они все правильно, говорят правильные вещи, продолжают процесс реформ – но почему нам, живым воплощениям этих самых реформ, в этом самом процессе реформ не находится места. И почему для проведения замысленных нами демократических реформ требуется полицейское государство, и какое такое гражданское общество собирается строить партия «Единая Россия», о чем заявляют ее лидеры – уж не очередной ли блок коммунистов и беспартийных? А чего они, собственно говоря, хотели? Они с задачей не справились – романтизм не позволил, болтали много, думать пытались. Надо уступить место серьезным людям, которые не болтают, а дело делают. Они что хочешь построят. Надо гражданское общество – будет вам гражданское общество. Какое? А какое надо, такое и будет. 8. Так вот, возвращаясь к вопросу о политических целях бюрократии. Тут, на самом деле, сложный философский вопрос. Когда мы говорим о цели, то подразумеваем обычно достижение чего-то конкретного. Бюрократии все равно, чего достигать. Ее цель, как и любого другого живого существа – сама жизнь. Главное – процесс, а куда при этом двигаться – туда, куда двигаться легче. Где есть свободное пространство, где появляется хотя бы малейшая щелка – туда и двигаться. Асфальтом закатают – сквозь асфальт прорастать. Невозможно сформулировать политическую программу бюрократии. Никто не может быть выразителем политической воли бюрократии. В сущности, не может быть и политической партии бюрократии. Но ведь бывают же! КПСС в заключительном периоде своего существования была партией бюрократии. И нынешняя «Единая Россия» тоже ведь партия бюрократии. Разберемся. Но сначала одно замечание. Несомненным признаком партии бюрократии, ежели таковая появляется, является то, что она провозглашает себя партией общенародной. А иначе не может быть. Объявить себя партией бюрократии она не может. Какие цели могла бы ставить перед собой и перед обществом такая партия, если у бюрократии никаких собственных целей нет? А объявить прямо, что мы, мол, просто жить хотим, а вы все нам в этом способствуйте, было бы уж слишком цинично. Объявить себя партией какой либо группы населения, отличной от бюрократии, она тоже не может – с какой стати? Вот и приходится размазывать смысл своего существования по всему обществу. На самом деле бюрократия в своей собственной партии не нуждается, равно как не нуждается ни в каких формах отчуждения смысла своего существования. Как можно разделить жизнь и идею жизни? Поэтому как только появляется партия бюрократии, между ней и бюрократией начинается весьма сложное взаимодействие, которое приводит к перерождению обеих. Да оно и понятно. Ожесточенная война, постоянно идущая внутри бюрократии, не может не перенестись внутрь партии, но то, что полезно и живительно в формате бюрократии как социальной среды, оказывается разрушительным в формате партийном. Бюрократии нужно, чтобы наряду с ней существовали другие силы, политические партии, в процессе взаимодействия с которыми бюрократия только и может в полной мере обрести свой собственный смысл. Жизнь есть борьба, преодоление препятствий, и если не с кем бороться, нечего преодолевать, то как понять, что ты вообще живешь? В СССР партия была первична, и она была одна. История о сложных взаимоотношениях между партией и бюрократией, о том, как бюрократия, в конечном счете, подчинила себе КПСС, сделала ее своей партией, и что из этого вышло, еще не написана. Даже еще и не приступали. История новейшего времени тоже требует своего переосмысления (про трагедию правых я выше уже упоминал, но ведь это само по себе целый большой сюжет). Иначе мы не поймем ни того, откуда взялась «Единая Россия», ни куда она пойдет, не поймем мы и феномена Путина. Хватит пичкать друг друга сказочками про Иванушку-дурачка, ставшего Иваном-царевичем. Есть вполне конкретная ситуация, в которой бюрократия видит в Путине своего лидера, что необходимо объяснить, ибо у бюрократии не может быть лидера, избиратели видят в Путине единственную силу, способную бороться с бюрократией, что тоже необходимо объяснить, ибо это абсурдно, но ведь все, что за пределами этого, еще более абсурдно. Необходимо разобраться в этой головоломке, в противном случае мы обречены слепо двигаться в потоке событий, которые не заставят себя ждать, ибо сложившаяся политическая конструкция представляется нежизнеспособной и крайне неустойчивой. А может быть и нет? Тоже надо разбираться. Причем разбираться придется самим. Никаких новых идей с Запада уже не придет. Он не успел их выдумать, поскольку не ожидал ни такого исхода, ни того, что он произойдет так быстро. 9. Так можно ли что-нибудь сделать с бюрократией? Можно. Во-первых, надо понять, что бюрократия – это объективная реальность, которая никуда не денется, и с которой (а кому-то и в которой) нам предстоит еще жить да жить. Лично я подозреваю, что бюрократия – это та сила, которая единственно только и сможет вытащить нас (имея в виду все человечество) из будущих передряг мирового экономического кризиса, но с этим еще тоже надо разбираться. Во-вторых, надо перестать бояться бюрократии. Да, это слепая сила природы, которая, как и любая подобная ей, может оборачиваться несчастьями разного рода. Но слепая, а потому сознательно никому зла не желающая, а кроме того, она порождение самого человечества, и вне него существовать не может. В отличие от природы, которой это самое человечество на фиг не нужно. В-третьих, и это очень важно. Надо понять, что нет и не может быть никаких таких универсальных и общих для всех обществ моделей устройства бюрократии и взаимодействия с бюрократией, учитывая способность бюрократии оказывать обратное воздействие на общество. Попробуй-ка живой организм загнать в какие-то рамки, так он через систему обратных связей тебя туда же сам загонит, а если ты не пойдешь, так и он оттуда выскочит. Кстати, специалисты по корпоративному менеджменту это уже начали понимать. От пропаганды наилучших моделей управления они переходят к пропаганде разнообразия моделей управления, применяемых в зависимости от решаемых задач и сменяемых как только ситуация этого потребует. И только система государственного управления, продолжающая молиться на Макса Вебера, остается глухой к этим новым веяниям. В-четвертых, бюрократию надо начать изучать. К сожалению, до сих пор изучением реальной бюрократии, а не надуманных теорий «про бюрократию», были преимущественно сатирики. Сложилась даже такая ситуация, что когда серьезные ученые начинают изучать бюрократию, то получают упреки от своих коллег в том, что они, мол, идут на поводу у шутов. А.Зиновьева, одного из наиболее глубоких исследователей бюрократии (анализ его работ требует отдельного обсуждения) подавляющее большинство тоже знает исключительно как сатирика. Зачем изучать бюрократию? Да потому, что это такая же сила, как любая другая сила природы, которая, будучи стихией, является для человечества угрозой, но, будучи понятой, может быть и поставлена ему на службу. 10. Что делать? Я объявляю о начале исследовательски-практического проекта «Бюрократия и общество» исходя из изложенных выше подходов. Проект предполагает проведение работы в следующих направлениях: - история взаимоотношений между обществом и бюрократией: Россия дореволюционная, СССР, Россия новейшая, страны Запада; - мониторинг текущей политической и социологической ситуации с точки зрения характера взаимодействия бюрократии и общества; - теория бюрократии; - разработка моделей взаимодействия между бюрократией и обществом, в частности, вопросы партийного строительства, конституционного устройства, организации контроля гражданского общества; - анализ управленческих моделей и опыта их применения в других странах, в корпорациях и иных относительно автономных бюрократических системах (в частности, в науке); - разработка управленческих моделей решения стоящих перед Россией проблем (реформа армии, реформа ОПК, правоохранительных органов, промышленная политика, борьба с бедностью). Я намерен работать над этим проектом самостоятельно, привлекая, по мере возможностей, моих коллег, с которыми я работаю. Любая помощь и поддержка в реализации этого проекта будут только приветствоваться. Организационная форма участия заинтересованных лиц в осуществлении проекта будет определена в дальнейшем. Порядок обсуждения этого вопроса установит модератор данного сайта. написано 13.02.2004 00:00
