Айгуль1 - Erkeks.kg

«Айгуль»
Пролог
Ирина Харитонова вносила в список членов группы домашнего христианского служения
имена новичков. Кроме имени и фамилии, там указывались контактный телефон, домашний
адрес и место работы. Новичков было трое – бывший осужденный за угон автомобиля Евгений
Зильченко, ныне проживающий у своей матери, безработный; и две девушки, Кумушкан и
Назгуль. Харитонова, вписывая имя последней, не то по ошибке, не то по привычке, написала
«Айгуль», потом пришлось зачеркнуть первые две буквы и написать «Назгуль». Кумушкан, вполне
обеспеченная, снабженная хорошей работой, пришла в церковь из-за проблем со здоровьем. Уже
восемь лет она боролась с жуткой аллергией на пыльцу, и ни одно лечение ей толком не
помогало. Вот она и пришла по совету одной знакомой к Богу, как к последней надежде. Девушка
же по имени Назгуль была матерью-одиночкой с маленьким ребенком на руках. Она приехала из
отдаленного села, у ней не было ни жилья, ни работы, и она слезно умоляла ей помочь. Назгуль
жаловалась на несчастную судьбу, на то, что отец ее ребенка обещал на ней жениться, даже
клялся в своем намерении, но клятву не сдержал и исковеркал ей судьбу.
Харитонова пополняла список новыми именами и думала – сколько же таких вот «Гулей»,
неприкаянных, глупых девок, жаждущих счастья, имеющих на него полное право, но не имеющих
мозгов для трезвой оценки происходящего вокруг… Как жаль, что их печальные истории на
грустном финале не заканчиваются, они еще имеют свойство повторяться…
I
Сегодня у Айгуль не было денег даже на то, чтобы купить лапши быстрого приготовления,
так называемое «кукси». Сложно одной, в двадцать два года, с маленьким ребенком на руках.
Назирка в свои пять лет уже понимала всю несчастливость их с мамой участи – у других девочек и
платья, как у принцесс, и пирожных вдосталь. Есть даже такие, у которых большие дома, и их
папы приезжают за ними на красивых машинах. А у нее и ее мамы – ничего, даже собственного
угла, и злые тетки, у которых они снимают каморку, все время их рано или поздно выгоняют.
Просить у знакомых – Айгуль и так была по уши в долгах, сдавать в ломбард - уже нечего,
неделю назад она отнесла туда золотые сережки, последнюю дорогую вещь, которая у ней
осталась. Был еще красивый золотой браслет, но его пришлось отдать в один элитный ресторан,
где она чрезвычайно вкусно отобедала. Шла как-то по улице, решила зайти, – так, ради интереса.
Заказала на первое солянку, восхитительную на вкус, на второе – шашлык из телятины,
превосходно маринованный, очень нежный, и на десерт кусок ананасового пирога. Все это
вытянуло на девятьсот шестьдесят сомов. А в кармане Айгуль было восемь сомов. Официант
вызвал администратора, подошла деловитая дама в костюме, заявила о своем намерении вызвать
милицию. Айгуль предложила свой браслет: «Он из золота, по-настоящему золотой. Пожалуйста, у
меня маленький ребенок». Администраторша долго вертела предмет в руках, разглядев на
браслете пробу, ухмыльнулась и согласилась.
И – больше ничего, нечего и некуда. Айгуль привыкла к этой безысходности и могла
только плакать – тихо, без всхлипываний и причитаний, но с полным осознанием своего бессилия.
Это бессилие было хорошо знакомо ей с семнадцати лет, когда в ее жизни случилась
любовь, а потом беременность... Виной ошибки молодости был красивый лицом, высокий,
отменного телосложения, не толстый, не худой, Кадыр. Он перешел в школу, где училась Айгуль, в
одиннадцатом классе, и сразу стал предметом обожания всех учениц.
До чего же часты такие истории!
В школе красивые мальчики смотрят на красивых девочек, середнячки – на таких же
«середнячек», одним словом, каждый ищет себе ровню. Так вот, в случае с Кадыром, Айгуль ему
ровней не была. Она была довольно стройна, маленького роста, лицо ее не то чтобы не было
красивым – скорее, было обычное, нормальное лицо, какими обладают сотни тысяч других
киргизок. Она ни в коем случае не была из числа тех девушек, которых можно назвать
настоящими красавицами – таких, которые побеждают на международных конкурсах красоты,
например. Нет, красивой Айгуль не была. Кадыру она просто послужила заменой проститутки, во-первых, бесплатно, а, во-вторых, что еще важнее, безопасно.
Но для Айгуль Кадыр стал настоящей любовью, он был первым мужчиной, с которым она
познала минуты интимной близости. Ей даже не нужна была лапша из обещаний пожениться –
она почему-то и не предавалась мечтам о свадьбе, о семейном будущем с любимым человеком.
Она жила только от встречи до встречи с ним, и единственное, что ее заботило – как все больше
нравиться Кадыру и все больше ему угождать. Не замечала Айгуль или не хотела замечать ни
охлаждения уже через месяц отношений, ни заигрываний Кадыра с другими девушками, причем,
у ней же на глазах. И все закончилось – без объяснений, без слов, без уговоров – сразу, как только
ему стало ясно, что Айгуль ждет ребенка.
Тогда как раз была середина июня – последние экзамены и выпускной, на котором, как ей
рассказывали одноклассницы, Кадыр окружил себя дюжиной красоток и танцевал так, что в поту
была вся его рубашка, лицо и вьющиеся каштановые волосы – можно было и не укладывать их
гелем. Айгуль в тот вечер была дома, лежала на кровати и смотрела в потолок – серый, покрытый
слоем пыли, - и думала, что жизнь ее как раз напоминает этот потолок.
Потом роды, тяжелые настолько, что в какой-то момент она попросила врача сделать ей
эвтаназию. Это умное слово она как-то слышала по телевизору и, когда узнала, что оно означает,
пришла в ужас, но, лежа на родильном столе, полуголодная, презренная и брошенная всеми,
смерть казалась ей блаженством. Но нет, избавление не пришло, и она произвела на свет дочь.
Навестить ее в роддоме пришли только два человека – две одноклассницы, Нуризат и Жылдыз.
Вручив Айгуль букетик из трех гвоздик и упаковку сухарей, они сказали, что обе поступили в вуз,
одна на экономиста, другая на стоматолога. Пожелали удачи и ушли.
Айгуль назвала дочь Назирой, в честь молодой женщины, которая однажды приехала с
визитом к ним в школу. Это была Назира Алиева, очень известная в элитных кругах персона, дочь
местного олигарха, умница и красавица. Она была блестяще образованна, - закончила Гарвард, –
неслыханная для кыргызстанцев роскошь. Назира в совершенстве владела французским и
итальянским языками, играла на фортепиано. Это был человек, получивший классическое
аристократическое образование, – утром школа, после обеда музыка, вечером иностранные
языки. На детей из восьмого «Г» эта молодая женщина произвела потрясающее впечатление.
Алиева приехала в их школу с благотворительными целями – фонд ее отца выделил средства на
ремонт спортзала и закуп компьютеров для школы.
В тот день Айгуль вернулась домой, впервые так остро осознав убогость своего
существования. И не только из-за нищеты. Она понимала, что где-то там, за пределами ее старого
домика, есть другая жизнь, другие мысли и разговоры, со светом, со смыслом. И даже
чувствовала, что за это нужно, а главное, можно, бороться. Но – как? Она сознавала, что сделать
этого она не может, потому что просто не умеет – не умеет бороться и не знает, кто она. Бурмаханэже, мать Айгуль, не была примером для своей дочери, сама Айгуль невольно это понимала. Ее
мать не была, собственно, никем. Ее жизнь была не жизнь, а убогое мельтешение. Казалось, весь
мир этой женщины сводился к просмотру концертных передач по национальному телеканалу и
сплетням с соседками.
Бурмахан-эже выгнала Айгуль из дома, - еще бы, такой позор! А дочь и рада была. После
нескольких недель пребывания у родственников, школьных подружек и знакомых, она устроилась
техничкой на работу в магазин одежды, где получала в месяц шесть тысяч сомов. Этого хватало
только на оплату съемной комнаты на окраине города, в которой, кроме нее и маленькой
Назирки, обитали еще четыре человека, и на макаронную лапшу. Так и жила она вместе с дочерью
в крайней скудости. В магазин каждый день приходили холеные богатые женщины, которые
покупали маечки за три тысячи сомов, платья за восемь тысяч. Было видно, что это либо
состоятельные бизнес-леди, для которых футболка за пятьдесят, а то и сто долларов – плевое
дело, либо любовницы богатых мужчин. Жизнь таких людей была несбыточной мечтой для
Айгуль. Юность ее была загублена нежелательной беременностью и позором, а ранняя
молодость протекала в нищете и естественной зависти к тем, у кого все было. А что было у ней?
Ничего. Ничего, кроме нее самой и ее девочки, которая мечтала однажды до отвала наесться
бананов.
Несчастливая судьба.… Однако судьбу определяют воля и духовная сила, безмерно
важные для человека. Но эти качества еще нужно в человеке воспитать. В Айгуль они воспитаны
не были. Да и откуда было бы ей взяться, этой духовной силе, если отец ее умер, когда ей было
два месяца от роду, а мать пресмыкалась перед всеми, кто был мало-мальски респектабелен, и
ничему не научила свою дочь, кроме как стесняться их бедности и неудачливости. До чего же это
было противно! Наблюдать каждый раз, когда к ним изредка заглядывали богатенькие знакомые,
и Бурмахан-эже извивалась, как уж, в попытках угодить. Эти знакомые, как она утверждала, были
людьми избранными, их дочери были самыми красивыми, самыми умными, и им, конечно же, на
роду написано стать принцессами или великими артистками. А ее Айгулька – это так, среднее
арифметическое, как и она сама.
II
Айгуль сидела на полу, прислонившись к стене. В этот момент у нее зазвонил старенький
сотовый телефон – последний предмет роскоши, оставшийся в ее обнищалой жизни.
(Продолжение следует…)