Игровая концепция культуры Й. Хейзинга, согласны ли с ней и

НЕГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО
ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«СМОЛЕНСКИЙ ИНСТИТУТ БИЗНЕСА И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА»
Кафедра естественно-научных и гуманитарных дисциплин
Эссе по культурологии
на тему: Игровая концепция культуры Й. Хейзинга, согласны ли с ней и
почему?
Выполнил:
Группа:
Проверил:
Смоленск 2011 год
Человек играющий (лат. Homo Ludens) — трактат, опубликованный в 1938 г.
нидерландским историком и культурологом Йоханом Хёйзинга. Сочинение посвящено
всеобъемлющей сущности феномена игры и универсальному значению её в человеческой
цивилизации. Игра старше культуры, игра предшествует культуре, игра творит культуру - таков
лейтмотив концепции Хейзинги. Хёйзинга использует в книге термин "Теория игры" для
определения концептуального пространства, в котором происходит игра. Он считает, что игра
является первичным и необходимым (хотя и не достаточным) условием поколения культуры.
Хёйзинга определяет 5 характеристик, которые должны быть у игры:
1. Доступ к игре свободен, сама игра и есть проявление свободы.
2. Игра - это не "обычная" или "реальная" жизнь.
3. Игра отличается от "обычной" или "реальной" жизни как местоположением, так и
продолжительностью.
4. Игра устанавливает порядок и порядком является. Игра требует абсолютного и полного
порядка.
5. Игра никоим образом не связана с материальным интересом и не может приносить
никакой прибыли.
Хёйзинга начинает с пояснения, что играть начали ещё животные. То есть, он строит книгу
в рамках эволюционной теории. Одним из наиболее значимых (человеческих и культурных)
аспектов игры является то, что это интересно. Свой интерес к человеку играющему Хейзинга
обосновывает следующим образом: люди оказались не столь разумными как наивно внушал
светлый 18 век в своем почитании Разума. И название человека Homo faber неполно. Человек
играющий выражает такую же существенную функцию жизнедеятельности как и человек
созидающий, и должен занять свое место рядом с Homo faber.
Игра в концепции Хейзинги - это культурно-историческая универсалия. Как общественный
импульс, более старый чем сама культура, игра издревле заполняла жизнь и , подобно дрожжам,
заставляла расти формы архаической культуры. Дух, формирующий язык, всякий раз
перепрыгивал играючи с уровня материального на уровень мысли. Культ перерос в священную
игру. Поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам. Музыка и танец были
сплошь игрой. Мудрость и знание находили свое выражение в освященных соревнованиях. Право
выделилось из обычаев социальной игры. На игровых формах базировались улаживание споров с
помощью оружия и условности аристократической жизни. Хейзинга убежден, что культура в ее
древнейших формах "играется". "Она происходит из игры, как живой плод, который отделяется от
материнского тела, - пишет автор, - она развивается в игре и как игра". "Культура зачинается не
как игра и не из игры, а в игре".
Бесспорное достоинство и актуальность исследования голландского ученого обусловлены
тем, что анализ истории культуры под знаком игры сопряжен автором с жизненными процессами
и
катаклизмами
современного
сознания,
с
перспективами
культурного
движения.
Позднебуржуазная культура теряет игровую традицию; там же, где похоже, что она играет ,
отмечает Хейзинга, - игра эта фальшива. Автор предупреждает о порче, разрушении культуры,
уходящей от своих истоков. Игра, наполненная эстетическими моментами, "проигрывающая" и
творящая духовные ценности, - ранее культуросозидающий фактор, - ныне переродилась в
суррогат игровой деятельности - в спорт. Он превратился в научно-технически организованный
азарт. Из единства духовного и физического он сохранил низменную физическую сторону.
Культурная игра - игра общественная и общедоступная. Чем больше в ней участников и меньше
зрителей, тем плодотворнее она для личности.
Духовное напряжение культурной игры, по мнению Хейзинги, утратило даже искусство. В
искусстве обособились две стороны художественной деятельности: свободно-творческая и
общественно-значимая. Масса людей потребляет искусство, но не имеет его необходимой частью
своей жизни, тем более не творит его сама.
Анализ современного сознания автор "Homo ludens" сопровождает понятием "пуелиризм" понятием, которое передает наивность и ребячество одновременно. Пуелиризм противоположен
игровому сознанию, он несет в себе несамостоятельность, грубость и нетерпимость юношества. В
основе пуелиризма - путаница игры и серьезного. Работа, долг, жизнь не воспринимаются
современным человеком серьезно, и , наоборот, игровая деятельность приобретает серьезный
характер. Политические речи ведущих лидеров - злое озорничание, замечает Хейзинга. В
современной жизни царит суррогат игровой деятельности: темперамент переросших детей и
мудрость юношеских клубов. Сюда попадает, к примеру, легко удовлетворяемая и никогда не
насыщаемая потребность в банальных развлечениях, жажда грубых сенсаций, тяга к массовым
зрелищам. Ранние эпохи не исключают подобных явлений, но там нет массовости и жестокости, с
которой они проявляются в публичной жизни сегодня. В пуелиризации культуры сыграло роковую
роль вступление полуграмотной массы в духовное общение, приведшее к девальвации
нравственных ценностей, полагает Хейзинга.
Путь преобразования культуры ученый видит в распространении нового общественного
духа. Необходимо возродить в широком культурном сознании первозданную игровую природу.
Такова по сути альтернатива духовному кризису, предложенная в "Человеке играющем".
Концепция "культуры-игры" конструирует своего рода образную модель культуры,
базирующуюся на гуманистических ценностях, вступивших в противоречие с реальностью 20 в.
Такие понятие, как закон, порядок, благородство, честь, порядочность, свобода, бескорыстие,
душевное равновесие, коллективность, гармония и целостность личности, определяют игровую
альтернативу. Тесны и многообразны узы, связующие игру и красоту. Игра пронизана ритмом и
гармонией, ей присущи радость и изящество.
Не всякая игра может быть культуросозидающим фактором. Подлинная культура требует
"благородной игры". В этой идее достоинство гуманиста Хейзинги, выступающего против
произвола и варварства, но в то же время и основное противоречие заявленной темы, в которой
проблема серьезного и игрового запутана в коловращении понятий. Ведь сама по себе игра ни
добра, ни дурна. Нравственная совесть представляет мерило человеческого поступка.
Из всего выше сказанного можно сделать вывод, что особенности стиля "Человека
играющего" исключают разработку строго научной концепции, что является причиной почему я
не могу согласиться во всем с автором. Идея "культуры-игры", по преимуществу, обладает
свойствами плодотворного научного мифа, позволяющего глубже понять специфику современных
духовных процессов путем постижения фундаментальных основ культурной традиции.
Литература
1. Статья в Википедии: Homo Ludens.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%
BA_%D0%B8%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%8E%D1%89%D0%B8%D0%B9_(%D1%82%D
1%80%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B0%D1%82)
2. Текст "Homo Ludens" в библиотеке Максима Мошкова.
http://lib.ru/FILOSOF/HUIZINGA/huizinga.txt