Красивая небылица о рок-иконе.Курочкина Алла

Курочкина Алла.
Красивая небылица о рок-иконе.
В рамках XIII международного фестиваля дебютных и студенческих фильмов
«Начало», прошедшем в Санкт-Петербурге в октябре этого года, была показана
документальная лента «20 000 дней на Земле» художников и режиссеров Яна Форсиса и
Джейн Поллард. Пара уже давно известна кинолюбителям и профессионалам по работам с
такими крупными музыкантами как Дэвид Боуи, а также музыкальным инсталляциям и
видеоклипам. Фильм «20 000 дней на Земле», написанный по сценарию культового рокисполнителя Ника Кейва, стал первой полнометражной картиной режиссеров.
Документальный фильм о рок-иконе Нике Кейве в основной своей массе ждали фанаты
Кейва и коллектива The Bad Seeds, нежели те, кто никогда не интересовался фигурой
исполнителя. В итоге, картину посмотрели и те и другие, а сам фильм неожиданно
оказался скорее мрачноватым мокьюментари, чем заурядной документальной лентой о
жизни известного рок-певца.
Уже с первых кадров становится ясно, что прикрывающаяся документальным жанром
картина целиком и полностью соткана из тщательно продуманных и не менее скрупулёзно
срежиссированных постановочных планов: Кейв просыпается в своей постели рядом со
спящей женой. Зрительскому взгляду недоступно её лицо, однако, даже общего плана
вполне достаточно, чтобы понять, что Кейв женился на идеальной красотке, что в
принципе и является константным атрибутом жизни рок-легенды. Начиная с этого
момента практически каждый кадр фильма будет стремиться к безукоризненности и
глянцевости в хорошем смысле этого слова: вы не увидите Ника Кейва с зубной щеткой
без правильно выстроенного света на площадке, также режиссеры не оставят вам никакого
шанса застать певца врасплох на приёме у личного психоаналитика. К слову, в кабинете
последнего Ник Кейв чувствует себя настолько же органично и в некотором смысле даже
прозаично (Кейв то и дело вспоминает, каким образом литература повлияла на его
становление, в частности, Набоковская «Лолита»), как и в роли самого себя, которую
актёр-Кейв отыгрывает с завидным мастерством.
На примере претенциозного названия картины «20 000 дней на Земле» и одного якобы
типичного дня рок-певца, авторы выписывают весьма идиллическую фигуру человека, чья
жизнь абсолютно соответствует его сценическому образу. Кейв-поэт, как и Кейв
музыкант, видит свой типичный день в качестве фантасмагорического слепка, состоящего
из философских рассуждений и еще «парочки важных дел». Рок-икона подчиняет своей
слегка гипнотической интонации все вокруг: разговоры со старыми приятелями (
типичные для документальных интервью «диалоги большого таланта с друзьями»
блестяще смизанценированы режиссерами в сцены с Бликсой Баргельдом и Кайли Миноуг
на заднем сидении «Ягуара»), репетиции в звукозаписывающей студии, а также концерты
и даже архив, посвященный самому себе. Но главное это то, насколько ощутимо фигура
Кейва конструирует сам нарратив фильма (конечно же, не минуя тот факт, что сам Кейв –
автор сценария). Его присутствие внутри самого повествования чрезвычайно доминантно,
в отличие от, скажем, Родригеза, певца и главного героя картины «Searching for Sugar
man», так же показанной в рамках фестиваля «Начало» в этом году. В ней речь идет о
пропавшем без вести исполнителе Сиксто Родригезе, чей гений был не замечен в 70-ые, а
сам Родригез считался без вести пропавшим. Документальная картина фактически
оказывается настоящим расследованием, поскольку центральная фигура автораисполнителя, о котором идет речь, как бы отсутствует. Даже при подобном
драматургическом приёме гипотетически мёртвый исполнитель кажется гораздо более
реальным и осязаемым, нежели вполне себе живой Ник Кейв в фильме «20 000 дней на
Земле». Зритель однозначно находится в плену фантазии исполнителя, что делает фигуру
Кейва с одной стороны предельно разъясненной (Ник допускает нас буквально во все
самые сокровенные уголки своей жизни), с другой – с таким же успехом Кейв-гипнотизёр
делает нас всего лишь соучастниками конструирования фантастического мифа о самом
себе.
Подобная двойственность характерна вообще для всего творчества Кейва, в котором
основой творческого процесса всегда была вполне реальная музыкальная одаренность
исполнителя, полемизирующая с зачастую пугающей мистикой его персональных
воззрений. На протяжении полутора часов закадровый голос певца гипнотически
изрекает, казалось бы, предельно упрощенные, но в то же время невероятно точные
философские реплики. Всё это мы уже в том или ином виде слышали в его песнях, но
ценность поэтического феномена Кейва как раз в том, что материал отнюдь не приедается.
Кейв настолько искусно повествует нам бесконечную мистическую историю длиною в
20 000 дней, что «это дерьмо», по замечанию самого певца, не перестаёт быть для нас
важным. В конце концов, именно Кейв, словно в опиумном бреду, в песне «Higgs Bosson
Blues» споёт, что видит Роберта Джонсона (легендарный блюзовый исполнитель начала
20-го века) и ещё он видит Люцифера – и совершенно непонятно, кто кого пришьет.
Остается только созерцать, с чем в финале нас и оставляют режиссеры: камера отдаляется
от стремительно уменьшающейся фигуры легендарного Ника Кейва, задающегося, как и
мы все, вопросами экзистенциального порядка - «Что же такое «я» на самом деле?».