За пределами Рогожского

Центр старообрядчества
Эта история началась в 1771 году, когда в связи с эпидемией страшной чумы в Москве было запрещено хоронить в черте
города. Тогда московские староверы обоих согласий обратились к властям с просьбой выделить участки для захоронения.
Беспоповцам был выделен большой участок в Преображенском, а поповцам — за Рогожской заставой, у начала Владимирской
дороги. Известна и дата первого погребения — 11 сентября, когда здесь начали хоронить умерших от чумы. Вскоре была
построена деревянная часовня св. Николая, авторитет общины староверов продолжал расти в глазах москвичей, и ей удалось
расширить храмовое строительство. Сначала была перестроена в камне Никольская церковь, а в начале 90-х годов воздвигли
огромный Покровский собор, который и поныне считается одним из самых обширных храмов Москвы. А уже в начале
следующего, XIX века был построен еще один храм — собор Рождества Богородицы. По всей видимости, непосредственным
свидетелем всего этого был Савва Васильевич Морозов, наладивший легендарные ходки с товаром из Зуева к Рогожской
заставе. В Рогожском появились жилые и хозяйственные здания, сложился особый уклад жизни старообрядческой общины, но
вместе с тем росло и число погребений на кладбище. Сохранилось предание, согласно которому атаман донских казаков
Матвей Платов, герой Отечественной войны 1812 году, подарил кладбищу свою походную церковь.
Но затем наступили трудные времена для староверов. Помимо ограничений общего порядка, им было запрещено
принимать «беглых» священников, желающих служить в старообрядческой церкви. Это привело к тому, что со временем резко
сократилось число священнослужителей на Рогожском. И дело дошло до того, что старообрядцы начали искать себе епископа
за пределами России. Их посланцы отправились в Австрию, где заручились согласием императора Фердинанда на учреждение
старообрядческой кафедры в Белокриницком монастыре, на Буковине, которая тогда входила в состав Австрийской империи.
Епископом этой кафедры стал боснийский митрополит Амвросий, получивший таким образом возможность рукополагать
священников-старообрядцев. Это произошло в октябре 1846 года, что считается началом Белокриницкой иерархии, которую
приняли и рогожские староверы. Вот что писал о роли Рогожского центра известный знаток старообрядчества Ф. Е.
Мельников: «В истории старообрядческой Белокриницкой иерархии Рогожское кладбище имело весьма огромное значение: оно
было руководящим центром всей старообрядческой церкви, тут бился пульс всей церковной жизни, сюда, как к сердцу,
стекались со всей России, да и из-за заграницы все скорби и все радости миллионного старообрядчества. Отсюда
распространялась по всей России Белокриницкая иерархия».
Нетрудно понять, какова была реакция царя Николая I на создание «раскольнической» церкви, причем за рубежом, к
которой примкнули старообрядцы в России. Он потребовал от Австрии закрытия этой кафедры, но она сохраняется и по сей
день, находясь ныне в румынском городе Брэила, недалеко от Бухареста. Там же, в Покровском соборе Брэилы, покоятся мощи
св. митрополита Амвросия, который был сослан австрийскими властями и умер в заточении в 1863 году.
Между тем гонения на рогожцев усилились. В особо сложные условия попали купцы-старообрядцы, которые были
поставлены перед трудным выбором — сохранить принадлежность к купеческому сословию, перейдя в православие или
единоверие, или же потерять все. Часть купечества была вынуждена перейти в единоверие, и в 1854 году единоверческой стала
Никольская церковь, древнейшая при Рогожском кладбище. Мы точно не знаем, как избежали этого перехода многие из
Морозовых, Кузнецовых, Зиминых и других наиболее богатых купеческих династий, хотя позже в лоне единоверческой церкви
оказались некоторые из этих купцов. Еще один тяжелый удар, когда были опечатаны их алтари, и старообрядческие храмы
оставались недоступными верующим в течение полувека.
Однако жизнь не стояла на месте, и купцы-староверы продолжали наращивать свою экономическую силу, что не могло не
сказаться и на их отношениях с властями. Несмотря на запрет богослужения в старообрядческих храмах, наиболее
состоятельные купцы устраивали молельные в своих особняках. И среди них наиболее известными были молельные
Викуловичей, Тимофеевичей, Кузнецовых и некоторых других ярких представителей купеческого мира. Неоднократно они
хлопотали перед властями о необходимости распечатать старообрядческие алтари, и, наконец, весной 1905 года последовал
царский указ о веротерпимости. Были распечатаны не только алтари, но и началось бурное строительство старообрядческих
храмов («Орехово-Зуевская правда» от 16 февраля 2013 года). Например, на Рогожском в 1906 — 1913 годах была сооружена
грандиозная многоярусная Воскресенская церковь-колокольня, и наибольший вклад в это дело внесли Феодосия Ермиловна и
Мария Федоровна — вдовы двух братьев Морозовых, Ивана и Тимофея Саввичей.
В период 1905 — 1917 годов Рогожский центр достиг расцвета, и тот же Мельников дал ему такую оценку: «Рогожское —
это не кладбище в обычном смысле этого слова, хотя тут есть и довольно обширное место упокоения почивших старообрядцев,
особо отгороженное. Это густое поселение, почти городок за Рогожской зами кельями, домами, богадельнями, приютами и
великолепными церквами Божиими. Рогожское — это вся старообрядческая Москва, лицо всей старообрядческой России».
При этом очень активно работала Рогожская община, а в состав попечителей входили в разные годы и некоторые наши
земляки: «король русского фарфора» Матвей Сидорович Кузнецов, его сыновья Николай, Сергей и Георгий, а также Арсений
Иванович Морозов из Глуховской мануфактуры.
Кладбище
Рогожское для старообрядцев-поповцев оставалось важным центром и впоследствии. И это несмотря на долгие
антирелигиозные гонения, закрытие некоторых храмов и других зданий, захват их имущества, преследования
священнослужителей и многочисленные ограничения. При этом сохранилась основа самого Рогожского кладбища, хотя и здесь
не обошлось без разрушений могил и надгробных памятников.
Вход на кладбище находится рядом с Никольской церковью, пребывающей ныне в лоне Русской православной церкви. При
первом же взгляде на захоронения нельзя не заметить некоего разнобоя среди надмогильных памятников: старинные надгробия
с традиционными для старообрядчества крестами-голубцами чередуются с обыкновенными памятниками нашего времени.
Ведь многие древние захоронения были уничтожены, и старинные памятники тоже. Наиболее яркий пример тому — мемориал
большой семьи Рябушинских, от которого не осталось даже камня.
К счастью, сохранилась семейная усыпальница Морозовых, расположенная практически в самом центре кладбища. К ней
ведет центральная аллея, и Морозовскую усыпальницу можно увидеть уже издали под большой высокой металлической
кровлей. Под ее сенью покоится прах самого Саввы Васильевича (по последним данным: 1774 — 1860 годы) и его супруги
Ульяны Афанасьевны (1778 — 1861 годы), умершей через три недели после мужа, их сыновей Ивана и Тимофея с женами и их
потомков. Имена некоторых из них высечены на характерных для того времени саркофагах с указанием даты рождения и
смерти, причем, как правило, у старообрядцев указывалось даже точное время ухода в мир иной. По всей видимости, первым
был захоронен здесь сам основатель династии, что подтверждает и семейный крест из белого камня, установленный в дальнем
левом углу усыпальницы. На нем начертано: «При сем кресте покоится род богородского купца Саввы Васильевича Морозова»
(Богородск — по месту приписки к купеческому сословию). Саркофаг над могилами супругов Морозовых находится в центре
усыпальницы, а рядом стоят два саркофага с именами Ивана Саввича (1812 — 1864 годы) и Феодосии Ермиловны (1836 —
1912 годы) и их сына Сергея (1861 — 1904). А прямо у ограды со стороны аллеи высится самый большой памятник в виде
часовни, поставленный над могилами Тимофея Саввича (по уточненным данным: 1824 — 1889 годы ) и его супруги Марии
Федоровны (1830 — 1911 годы). Рядом, правее обращает на себя внимание большой мраморный крест-распятие, стоящий над
изящным
ограждением
(работы
скульптора
Н. А. Андреева) на могиле Саввы Тимофеевича Морозова. Известны многие обстоятельства его похорон, после того что
случилось в мае 1905 года во французских Каннах. Но, возможно, в спешке или по чьей-то невнимательности на его надгробии,
с внутренней стороны, был указан ошибочный год рождения С. Т. Морозова: 1861 вместо 1862.
В этой же морозовской усыпальнице похоронена его старшая сестра — Анна Тимофеевна (1849 — 1924 годы), бывшая
замужем за историком Геннадием Федоровичем Карповым, погребенном в их владимирском имении Сушнево. Она умерла в
бедности и тогда, когда уже было не до прежних роскошных саркофагов. Ее могила с установленным над нею крестомголубцом находится на другой стороне морозовской усыпальницы. Слева от этого захоронения покоится прах ее родных и
близких. Памятник с надписью «Смольяниновы» стоит на месте, где похоронены ее дочь Мария Геннадьевна (1879 — 1961
годы), бывшая замужем за Алексеем Николаевичем Смольяниновым, их сын Николай Алексеевич (1904 — 1979 годы) и
невестка Милица Павлиновна Папкова (1905 — 1996 годы), супруга Геннадия Алексеевича Смольянинова. Левее находится
могила еще одной дочери Анны Тимофеевны, Ольги (1885 — 1972 годы), бывшей замужем за Александром Николаевичем
Кавелиным, и могила их дочери Надежды (1906 — 1981 годы).
Справа от захоронения Анны Тимофеевны следуют захоронения родных и близких ее брата Саввы Тимофеевича: младшего
сына Саввы Саввича (1903 — 1964 годы), его жены Киры Николаевны (1916 — 1958 годы) и пасынка Юрия Александровича
Морозова (1939 — 1999 годы), сына Киры Николаевны от первого брака. На памятнике с именем
С. С. Морозова начертано также имя его матери Зинаиды Григорьевны (1867 — 1947 годы). Свои последние годы она провела в
Подмосковье и после смерти была похоронена в Быково. Горсть земли с ее могилы перезахоронил в усыпальнице на Рогожском
ее внук Савва Тимофеевич Морозов-младший (1911 — 1995 годы). Он тоже похоронен здесь, также как и его жена Людмила
Федоровна (1916 — 2002 годы), могила которой находится рядом с погребением Саввы-старшего. В усыпальнице покоится и
прах Ирины Саввишны Морозовой, умершей в декабре 2012 года.
Совсем недалеко от морозовской усыпальницы стоит еще один памятник нашему земляку. Это бронзовая статуя «короля
русского фарфора» Матвея Сидоровича Кузнецова (1847 — 1911) на пьедестале, недавно установленная на том месте, где
когда-то стояло фамильное захоронение Кузнецовых, увы, позже разрушенное.
А где же покоятся другие Морозовы? Как уже было сказано выше, старший сын Саввы Васильевича, Елисей Саввич (1798
— 1868 годы) придерживался беспоповства, и для многих из его потомков последним земным приютом стало Преображенское
кладбище. Что касается двух следующих сыновей, Захария (1802 — 1857 годы) и Авраамия (1806 — 1856 годы), то они тоже
были похоронены на Рогожском кладбище. Но нам неизвестны их могилы: они были затеряны или же, скорее всего,
разрушены. Можно лишь предположить, что Захар Саввич мог быть погребен примерно там, где сохранилось одно из
захоронений Захаровичей. Оно находится сравнительно недалеко от главной усыпальницы Морозовых, правее от входа на
кладбище. На установленных в этом месте двух саркофагах значится, что здесь похоронены Андрей Захарович Морозов
(старший сын Захара Саввича, 1821 — 1871 годы) и его супруга Евдокия Иосифовна Милованова (1822 — 1866 годы). Позади
стоит третий саркофаг, поставленный на могиле Макара Саввича Морозова (1840 — 1873 годы), брата А. З. Морозова.
Недалеко находится еще одно морозовское захоронение: на памятнике указано, что здесь погребена Глафира Арсеньевна
Расторгуева (1873 — 1913 годы), «урожденная Морозова» (это дочь известного Арсения Ивановича Морозова из Богородска).
Неизвестно место захоронения на Рогожском кладбище Абрама Саввича и некоторых его детей. Сохранился лишь
памятник его старшей дочери Олимпиады (1836 — 1870 годы), в замужестве Муравьевой, который стоит в общей морозовской
усыпальнице. Можно, наконец, предположить, что женщины из рода Морозовых, вышедшие замуж за своих единоверцев, были
погребены вместе с детьми и внуками в семейных усыпальницах их мужей на Рогожском кладбище. Это Анисимовы,
Муравьевы, Нырковы, Овсянниковы, Свешниковы, Соловьевы, Чибисовы.
За пределами Рогожского
Жизненные обстоятельства постепенно привели к тому, что морозовские захоронения распространились далеко за
пределами Преображенского и Рогожского кладбищ. Это было обусловлено рядом причин, в первую очередь религиозных,
начиная от перехода в единоверие. Так случилось с Абрамом (1839 — 1882 годы) и Давыдом (1843 — 1893 годы)
Абрамовичами, перешедшими в единоверие, которые были похоронены на кладбище при Всехсвятском единоверческом
женском монастыре. Позже весь этот комплекс был разрушен, и на его месте вознеслись корпуса завода «Серп и молот». Или
же перемена веры происходила при переходе старообрядцев в лоно Синодальной православной церкви. Это случалось, как
правило, тогда, когда морозовских девушек выдавали замуж за православных, в том числе дворян. Ведь невеста была обязана
принять веру ее суженого. И после смерти они оказывались похороненными на православных кладбищах. Но случалось, что
семья усопшего не следовала строгим погребальным канонам, и место захоронения избирала по собственному усмотрению.
Например, сын А. А. Морозова, видный общественный деятель, благотворитель и коллекционер Михаил Абрамович (1870
— 1903 годы), крещеный в единоверии, был похоронен не на Всехсвятском кладбище, а в московском православном
Покровском монастыре. Над его могилой, у стены главного храма было сооружено по эскизу В. М. Васнецова красивое
надгробие в виде часовни, но оно не сохранилось. На кладбище этого же монастыря покоится прах Юлии Тимофеевны
Морозовой (1858 — 1920 годы), в то время как ее муж Г. А. Крестовников (1855 — 1918 годы), бывший членом
Государственного совета Российской империи, был погребен на кладбище Донского монастыря. Учитывая, что это
совершилось уже после революции, то возможно, что на выборе места захоронения сказались и иные причины. На том же
кладбище Донского монастыря нашла последний приют Алевтина Тимофеевна Морозова (1850 — 1876 годы), в замужестве
Спримон, покончившая с собой в бельгийском городе Остенде. Хотя воспрещалось хоронить самоубийц на кладбищенской
территории, но, видимо, родные как-то договорились о ее похоронах на кладбище Донского монастыря (невольно вспоминается
случай с захоронением ее брата Саввы Тимофеевича в 1905 году, по поводу которого не утихают споры до сих пор). На
Донском кладбище были похоронены также Анна (1871 — 1919 годы) и Алевтина (1876 — 1919 годы) Геннадьевны, дочери
Анны Тимофеевны, а на Покровском — Мария Саввишна (1891 — 1934 годы), старшая дочь Саввы Тимофеевича.
Трагичной оказалась судьба морозовских и других могил на кладбище Алексеевского монастыря. Там были похоронены
Константин Васильевич (1851 — 1901 годы), внук Захара Саввича, перешедший в лоно Синодальной церкви, а также
Александра Тимофеевна (1854 — 1903 годы) с супругом А. А. Назаровым (он был потомственным дворянином). Кладбище
вместе с некоторыми монастырскими постройками было уничтожено в связи с «реконструкцией» московских улиц и дорог, и
ныне над территорией бывшего Алексеевского кладбища проходит 3-е транспортное кольцо.
Прах Морозовых и их близких покоится также на некоторых других кладбищах Москвы. Так, на Ваганьковском был
похоронен Павел Тимофеевич (1917 — 1942 годы), внук Саввы Морозова, и его недавно умершая дочь Татьяна Павловна.
Некоторые из Морозовых закончили свой жизненный путь вне Москвы. Одни пали на фронтах двух мировых войн, кто-то
оказался жертвой кровопролития в годы Гражданской войны и последующих репрессий, как, например, Тимофей Саввич (1888
— 1921 годы), старший сын Саввы Морозова, расстрелянный где-то на юге России, или сын Анны Тимофеевны Тимофей
Геннадьевич Морозов (1870 — 1932 годы) и ее внук Геннадий Алексеевич Смольянинов (1908 — 1938 годы). Наконец, часть
Морозовых сочла за благо эмигрировать, и многие из них оказались во Франции. Так, на парижском кладбище Сен-Женевьевде-Буа похоронен Сергей Тимофеевич Морозов (1863 — 1944 годы), младший брат Саввы, а также их племянники и
племянницы из Карповых и Крестовниковых — дети Анны и Юлии Тимофеевен. Среди этих адресов значится даже Бразилия,
где, как полагают, закончила свои дни младшая дочь Саввы Тимофеевича Елена (1895 — 1947 годы).
Надо подчеркнуть, что к вопросу о судьбах потомков Морозовых одним из первых среди морозоведов обратился М. С.
Дроздов, а более подробно о морозовских захоронениях можно прочитать в книге Н. А. Филаткиной «Династия Морозовых:
лица и судьбы».
Мы не хотели бы заканчивать на этой грустной ноте. Сейчас жизнь Рогожской общины вновь возродилась: реставрируются
храмы, восстанавливаются Дом приходского священника и Дом причта, открываются учебно-просветительские заведения,
облагораживается территория. Широко отмечаются престольные праздники, на которые приезжают старообрядцы из разных
районов страны. А руководит Старообрядческой церковью с духовным центром в Рогожском наш земляк —
высокопреосвященный
митрополит
Московский
и
всея
Руси
Корнилий
(в
миру
К. И. Титов). Здесь же находится его резиденция, хорошо известная и старообрядцам из Орехово-Зуева.
Гамэр БАУТДИНОВ.
Член Морозовского клуба.
Фото автора.