"Я памятник себе воздвиг иной" (по творчеству Иосифа Бродского)

Учитель русского языка и литературы школы 328 с углубленным изучением английского
языка КУРУЧ Н.Г.
"Я памятник себе воздвиг иной"
(по творчеству Иосифа Бродского)
Вид урока: лекция с элементами анализа стихотворений
Цель урока: 1. Знакомство с жизнью и творчеством поэта
2. Формирование умения конспектировать, творчески подходить к анализу
стихотворений
3. Формирование эстетических взглядов
Оборудование: Портрет И.Бродского, презентация, музыкальное сопровождение (песни на
стихи поэты исполняют ученики или видеоролик с записью артистов-бардов)
Ход урока
Все есть в стихах - и вкус, и слово,
И чувства верная основа,
И стиль, и смысл, и ход, и троп,
И мысль изложена не в лоб.
Все есть в стихах - и то и это,
Но только нет судьбы поэта,
Судьбы, которой обречен,
За что поэтом наречен.
Годы и факты (на слайде презентации)
24мая1940 г. —родился в Ленинграде;
1949 г. — семья получила «полторы комнаты»;
с 1955 г. — работал фрезеровщиком на заводе, в больнице, в морге, был кочегаром,
лаборантом, лесником, участником геологических экспедиций;
1957 г. — написаны первые стихи;
1960 г. — публикуется в самиздатовском журнале «Синтаксис»;
1961 г. — знакомство с А. Ахматовой;
29 ноября 1963 г. — после публикации фельетона «Окололитературный трутень»
начинается преследование;
13 февраля 1964 г. — арест, приговорен к 5 годам принудительных работ на Севере за
тунеядство;
сентябрь 1965 г. — досрочно освобожден в результате вмешательства видных деятелей
европейской культуры;
4 июня 1972 г. — вынужденный переезд в Вену;
С 1972 г. — становится преподавателем в Мичиганском, Колумбийском, Нью-Йоркском
университетах;
1980 г. — становится гражданином США;
1981 г. — получает стипендию «гениев фонда „MacArthur“»;
1987 г. — присуждается Нобелевская премия по литературе;
с 1988 г. — стихи возвращаются на Родину;
1991 г. — занимает пост поэта-лауреата США;
1 сентября 1990 г. — в Стокгольме состоялось бракосочетание с Марией Содзани;
9 июня 1993 г. — родилась дочь;
28 января 1996 г. — умер от сердечного приступа.
В России жизнь поэтов всегда была нелегка. Вспомним из Кюхельбекера «Горька судьба
поэтов всех веков. Тяжеле всех она казнит Россию…» Почему так происходит? В чем
особенность творческого пути каждого из поэтов, если жизнь постоянно подвергается
опасностям и гонениям? Наверное, в их особом предназначении.
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
С первых своих шагов в поэзии Иосиф Бродский поражал такой силой подлинного лиризма, таким
оригинальным и глубоким поэтическим голосом, что притягивал к себе не только сверстников, но н тех,
кто был намного старше и несравненно сильнее нас.
О своем я уже не заплачу,
Но не видеть бы мне на земле
Золотое клеймо неудачи
На еще безмятежном челе.
В этом четверостишии Ахматова с устрашающей прозорливостью предсказала начинающему поэту его
славную и трагическую судьбу. Что касается «золотого клейма», то поэтический эпитет поддержан
зрительным впечатлением: у рыжеволосого поэта, когда он читал стихи, проступали на высоком лбу
мелкие капельки пота — характерное свойство рыжих людей с ослепительно белой кожей в минуты
волнения.
Стихи Бродского расходились в списках, в обход и поверх печатного станка, убедительнейшим
образом доказывая изначальное, врожденное свойство поэзии завоевывать сердца с голоса, с лета, с
первого взгляда. Увы, чем сильнее звучал этот голос, тем подозрительнее относились к нему те, кого
Блок в своей Пушкинской речи назвал «чиновниками», собирающимися «направлять поэзию по каким-
то собственным руслам, посягая на ее тайную свободу и препятствуя ей выполнять ее таинственное
назначение».
В 1964 году Бродский за «тунеядство» был осужден и выслан в глухую деревню Архангельской
области. Там он провел полтора года. Самое удивительное, что это произошло в конце хрущевского,
как говорится либерального, периода. Большие поэты, как большие деревья, притягивают к себе
молнии. Как тут не вспомнить самого прекрасного нашего поэта, умудрившегося оказаться в ссылке в
александровские, сравнительно легкие, голубоглазые, маниловские времена?
За Бродского заступились Ахматова, Твардовский, К. Чуковский, Шостакович, в 1965 году Бродский
был возвращен в Ленинград.
Четыре стихотворения — вот все, что удалось опубликовать Бродскому в родной стране.
Перед отъездом из страны Бродский пишет письмо Генеральному Секретарю КПСС Брежневу. (см.
приложение 1)
Мне говорят, что нужно уезжать.
Да-да. благодарю. я собираюсь.
Да-да. я понимаю. Провожать
Не следует. да, я не потеряюсь.
Ах, что вы говорите -- дальний путь.
Какой-нибудь ближайший полустанок.
Ах, нет, не беспокойтесь. как-нибудь.
Я вовсе налегке. без чемоданов.
Да-да. пора идти. благодарю.
Да-да. пора. и каждый понимает.
Безрадостную зимнюю зарю
Над родиной деревья поднимают.
Все кончено. не стану возражать
Ладони бы пожать -- и до свиданья.
Я выздоровел. нужно уезжать.
Да-да. благодарю за расставанье.
Вези меня по родине, такси.
Как будто бы я адрес забываю.
В умолкшие поля меня неси,
Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.
Как будто бы я адрес позабыл:
К окошку запотевшему приникну
И над рекой, которую любил,
Я расплачусь и лодочника крикну.
(все кончено. теперь я не спешу.
Езжай назад спокойно, ради бога.
Я в небо погляжу и подышу
Холодным ветром берега другого).
Ну, вот и долгожданный переезд.
Кати назад, не чувствуя печали.
Когда войдешь на родине в подьезд,
Я к берегу пологому причалю.
Текст письма был опубликован в венской газете «Ди пресс».
Пересадка на чужую почву была вынужденной и тяжелой. Там, в Соединенных Штатах, пришлось
перенести две операции на сердце. Помните, у Мандельштама: «Видно, даром не проходит шевеленье
этих губ, и вершина коли-бродит, обреченная на сруб».
Нет, дар не оскудел, не потускнел, но чего это стоило человеку, принужденному учиться «у них — у
дуба, у березы»? Можно только догадываться. Впрочем, стихи расскажут многое.
...И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье.
Поэзия Бродского. Поражает поэтическая мощь в сочетании с дивной изощренностью, замечательной
виртуозностью. Поэзия не стоит на месте, движется, растет, требует от поэта открытий. В ней идет
борьба за новую стиховую речь. Сложнейшие речевые конструкции, разветвленный синтаксис,
причудливые фразовые периоды опираются у Бродского на стиховую музыку, поддержаны ею. Не
вяло текущий лиризм, а высокая лирическая волна, огромная лирическая масса под большим
напором. На своем пути она захватывает самые неожиданные темы и лексические пласты.
Бродский говорил, что поэт должен «тормошить» читателя, «брать его за горло».
Поэт, по Бродскому,— человек, противостоящий «толпе» и мирозданью. В поэзии Бродского
просматривается лирический герой, читатель следит за его судьбой, любуется им и ужасается тому,
что с ним происходит. С этим, как всегда, связано представление о ценностях: они усматриваются не в
жизни, а, может быть, в душе поэта. С земными «ценностями» дело обстоит неважно. Оттого и
вульгаризмы, грубость, соседство высокого и низкого, чересполосица белого и черного.
Бродский — наследник байронического сознания. Любимый его поэт в XX веке — не Анненский, не
Мандельштам, а Цветаева! Но, конечно же, брал он уроки у многих, в том числе у Пастернака.
Необходимо сказать об одной редкой особенности — ориентации не только на отечественную, но и на
иноязычную традицию. Бродский связан с польской, но прежде всего — с английской поэзией, он
блестяще переводил с польского, с английского. (Вот почему пересадка на чужую почву, как и для
Набокова, оказалась болезненной, но не губительной.)
Одно из самых прекрасных ощущений, данных человеку на земле,— переживание совершающейся
справедливости, самой возможности ее в этой жизни. Мы присутствуем сегодня при таком торжестве в
самых разных, и не только литературных, областях. Вот еще один завораживающий пример —
возвращение поэзии Бродского в родную страну при жизни поэта.
Теперь, зная многое о моей
жизни - о городах, о тюрьмах,
о комнатах, где я сходил с ума,
но не сошел, о морях, в которых
я захлебывался, и о тех, кого
я так-таки не удержал в объятьях, теперь ты мог бы сказать, вздохнув:
"Судьба к нему оказалась щедрой",
и присутствующие за столом
кивнут задумчиво в знак согласья
В США Бродский в полной мере реализовал все те возможности творческого и карьерного
роста, а также издательской активности, которые ему предложили двухсотлетняя
демократия, сверхразвитые рыночные отношения и чрезвычайно мощная система
поддержки университетского образования. Его исключительный творческий потенциал и
эффективная система постоянного самообразования привели к быстрому освоению
письма на языке новой родины – английском, при этом стихи и проза Бродского на
английском языке явились таким же общепризнанным выдающимся вкладом в мировую
культуру, как и его сочинения на русском языке.
На вопрос, не хотел бы поэт вернуться на Родину, И.Бродский отвечал, что «туда, где
был унижен, он прийти не сможет».
Когда-нибудь придется возвращаться.
Назад. Домой. К родному очагу.
И ляжет путь мой через этот город.
Дай бог тогда, чтоб не было со мной
Двуострого меча, поскольку город
Обычно начинается для тех,
Кто в нем живет, с центральных площадей и башен.
А для странника- с окраин.
1969 г.
Звучит песня на стихи Бродского «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать»
Петр Вайль считает, что читать Бродского – значит обрекать себя на тяжелый труд. Попробуем и мы
потрудиться, читая и разбирая стихи поэта.
Задание. Прочитайте стихотворения Бродского разных лет: «Стансы», «Часть речи», «Одиссей Телемаку»,
«Бабочка», «Я входил вместо дикого зверя в клетку...». Определите, как в них отразились мысли и чувства
поэта о своем жизненном пути.
-Какое впечатление производят стихи Бродского при первом знакомстве с ними?
Попытайтесь сформулировать в двух-трех словах свои впечатления, ассоциации по каждому
стихотворению.
Впечатления о стихах
«Стансы» (1962)
«Часть речи» (1975)
Грустное, нежное, пророческое, воспоминания о будущем, туман.
Краски приглушены, попытка создать модель своего внутреннего мира,
одиночество, экстравагантность.
Тоска по Родине, одиночество; чувства, которые отец хочет передать сыну.
«Одиссей Телемаку»
(1972)
«Бабочка» (1972)
Неуловимое, хрупкое, на грани материального и иного мира, взволнованное.
«Я входил вместо дикого Страдания, приводящие к просветлению; одиночество, богатый духовный
зверя в клетку...» (1980) опыт.
- Какое стихотворение вам показалось самым близким,
Творчество Бродского метафизично, это микрокосмос, где уживается Бог и черт, вера и атеизм,
целомудрие и цинизм. Его поэзия чрезвычайно объемна и - одновременно - разнопланова.
Название
стихотворения
На столетие Анны
Ахматовой
вопросы
1.особенность лексики
2.определение значений слов
3.Средства выразительности
4. Как стихотворение «На столетие Анны Ахматовой» (1989) повторяет и развивает
мысли Бродского о поэте, о назначении творчества?
5. В каждом четверостишии выделить опорное слово, раскрыть его смысл и
определить взаимосвязь этих понятий.
6. Как мысли о значении поэзии раскрывают роль и место Анны Ахматовой? В чем
значение посвящения?
(см.приложение 2)
“Я обнял эти плечи и
взглянул...”
1.Особенности лексики определение значения слов
2.средства выразительности
3.строение стиха
4.почему сразу в первой строке (рядом с героем) появляются «эти плечи»
(хотя совершенно неизвестно, чьи это плечи)?
5.Почему большую часть стихотворения занимает описание внешнего мира
дома, в котором обитает герой?
6.Почему одушевлен буфет, и что значит слово «тогда»? Что это за призрак,
покинувший дом?
(см.приложение 3)
На смерть Жукова
1.работа над лексикой(значение слова «вижу» в 1 части стихотворения)
2. значение упоминания исторических личностей, их связь с героем
стихотворения.
3.с чем символизируется маршал Жуков
4. от чьего имени ведется повествование
5.политичность стихотворения
6.Средства выразительности
(см.приложение 4)
Вывод:
-Какие темы затрагивает Бродский в своих стихах?
(Тема любви, творчества, героизма, назначения поэта, глубокие философские проблемы)
Ломая привычные штампы, Бродский создавал свой поэтический язык. Ни одного слова в его поэзии нет
случайного. Поэт сравнивал свою деятельность со строительством Вавилонской башни, которая никогда
не будет достроена.
Домашнее задание: напишите эссе «Мое знакомство с Бродским»
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ПИСЬМО БРОДСКОГО Л.И.БРЕЖНЕВУ
«Уважаемый Леонид Ильич, покидая Россию не по собственной воле, о чем Вам, может быть, известно,
я решаюсь обратиться к Вам с просьбой, право на которую мне дает твердое сознание того, что все, что
сделано мною за 15 лет литературной работы, служит и еще послужит только к славе русской культуры,
ничему другому. Я хочу просить Вас дать возможность сохранить мое существование, мое присутствие в
литературном процессе. Хотя бы в качестве переводчика – в том качестве, в котором я до сих пор и
выступал».
Смею думать, что работа моя была хорошей работой, и я мог бы и дальше приносить пользу. В конце
концов, сто лет назад такое практиковалось. Я принадлежу к русской культуре, я сознаю себя ее частью,
слагаемым, и никакая перемена места на конечный результат повлиять не сможет. Язык – вещь более
древняя и более неизбежная, чем государство. Я принадлежу русскому языку, а что касается
государства, то, с моей точки зрения, мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке
народа, среди которого живет, а не клятвы с трибуны.
Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей.
Все плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал
себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не
перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на
бумаге.
Я хочу верить и в то, и в другое. Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на
свете слишком много слабых. Единственная правота – доброта. От зла, от гнева, от ненависти – пусть
именуемых праведными – никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру
я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся
разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг-другу делать его дело. Условия существования
слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять. Я надеюсь, Вы поймете меня правильно, поймете, о чем я
прошу.
Я прошу дать мне возможность и дальше существовать в русской литературе, на русской земле. Я
думаю, что ни в чем не виноват перед своей Родиной. Напротив, я думаю, что во многом прав. Я не
знаю, каков будет Ваш ответ на мою просьбу, будет ли он иметь место вообще. Жаль, что не написал
Вам раньше, а теперь уже и времени не осталось. Но скажу Вам, что в любом случае, даже если моему
народу не нужно мое тело, душа моя ему еще пригодится».
Приложение 2
Стихотворение «На столетие Анны Ахматовой» является проекцией излюбленной мысли И. Бродского о
творчестве и творце. Выделив опорные слова в каждом четверостишии (1 — Бог; 2 — они (слова); 3 — Великая
душа), мы обнаружим уже знакомые понятия. Пользуясь «ключом» — записью о Нобелевской лекции, раскроем их
смысл.
Речь вновь идет о Боге. Но в то же время Бродский использует фразу «Бог сохраняет все»; девиз в гербе
Фонтанного Дома, где жила А. Ахматова: «Deus conservat omnia» — «Бог хранит все» (лат.). Особенно построены
первые две строки. Даны понятия, предметы и то, что может их уничтожить: страница сжигается огнем, зерно
разрушается жерновами, волос отсекается секирой. Все это сохраняет Бог. Но голос его — слова «прощенья и
любви».
Что мы слышим в этих словах? Рваный пульс, костный хруст, стук заступа. Кто произносит эти слова?
«Смертные уста», «часть тленная, что спит в родной земле». Но воспринять Слова, «найти их» в «надземной
вате» смогла «великая душа» Анны Ахматовой.
Бродский причисляет своего Учителя к роду Поэтов, ощущает свою внутреннюю связь с Ахматовой и
благодарит за то, что она обрела «речи дар в глухонемой Вселенной».
Приложение 3
Стихотворение условно можно разделить на три части (вообще, несмотря на то, что в стихотворении нет
строфического деления, оно очень чётко делится на четыре четверостишия). С одной стороны, оно
имеет кольцевую композицию: живые образы появляются в начале стихотворения (первые три строки:
лирический герой, а также “эти плечи” — по-видимому, так, с помощью синекдохи, вводится женский
образ) и в конце (последние шесть строк: опять лирическое “я”, “одушевлённый буфет”, мотылёк и
призрак); в середине же, то есть в большей части стихотворения, рисуется картина вещного мира
(мёртвого), при этом создаётся впечатление, будто героя нет внутри этой картины, хотя всё в
стихотворении мы видим именно его глазами; и только в конце описания, в последней строке третьего
четверостишия, вновь появляется “я”: “...казался мне тогда одушевлённым”.
С другой стороны, очевидно, что стихотворение движется от начала к концу, и наибольшую значимость
имеет последнее четверостишие, особенно последние две строки, которые звучат, как главный вывод.
Мы видим нарастание динамики к концу стихотворения “Я обнял эти плечи и взглянул...”: ритм
становится чётче, предложения укорачиваются, глаголы специально выделяются.
Душевный мир лирического героя противопоставлен вещному. Одна из основных тем в “Я обнял эти
плечи и взглянул...” — столкновение движения живого (ярче всего проявляется в финале) и
неподвижности мёртвого. Вещный мир статичен, большинство глаголов выполняют описательную
функцию (их можно назвать “глаголами не-действия”: стул “сливался”, “был” накал, диван “сверкал”, стол
“пустовал”, “поблёскивал” паркет, “темнела” печка, “застыл” пейзаж, буфет “казался”). “Глаголы
действия” появляются в начале и в конце (я “обнял”, “взглянул”, “оказалось”, “увидал”; мотылёк “кружил”,
“сдвинул”, призрак “покинул”). В центральной части стихотворения изображена “недвижимость”;
интересно, что слово это можно понимать по-разному: как нечто противоположное движению (не зря
рядом сталкиваются однокоренные, но с противоположным смыслом слова: “с недвижимости сдвинул”, а
“выдвинутый стул” тоже являет собой образец недвижимости) или как недвижимое имущество, тогда
появляется и оттенок презрения к вещному миру (эту интонацию можно поймать и раньше: накал
“невыгоден” для мебели). Предметы обстановки мертвы, за исключением, возможно, буфета (и то он
только “казался” одушевлённым).
Взгляд героя застывает на этой картине (а мы, несомненно, видим картину-интерьер, для которой не
хватает только рамы), как застыл “в раме запылённой” пейзаж.
Замкнутое пространство комнаты (“дома”) герой покидает, создаётся впечатление, что он стоит на
пороге (за которым — другой мир), а взгляд его — последняя дань тому месту, где он провёл много
времени. Вещный мир комнаты на наших глазах перемещается “за спину героя” и одновременно в его
прошлое (хотя внутри его не движется ничего, в том числе и время), и, несмотря ни на что, он всё ещё
обладает странной, почти мистической, притягательностью для героя: интерьер как бы затягивает его
взгляд, и только мотылёк помогает этот взгляд сдвинуть
Приложение 4
Стихотворение начинается с описания похоронной процессии
Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалии убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Глагол “вижу”, которым поэт начинает повествование, через несколько строк повторяется в
стихотворении. Использование одного и того же глагола в пределах строфы не может не настораживать,
вряд ли этот факт можно объяснить случайностью или небрежностью со стороны автора.
В стихотворении “На смерть Жукова” показательным является тот факт, что Бродский при повторении
использовал не “любое односложное слово”, а глагол “видеть”. Исходя из объяснений поэта,
повторяющееся “вижу” в стихотворении передает “восклицание”, “взрыв”, эмоциональное “зияние” в
условиях, когда чувства переполняют человека, не находя адекватного выражения на языковом уровне.
Маршал Жуков умер летом 1974 года. В словосочетании “колонны замерших внуков”, о которых писал
Бродский, прилагательное “замерший” не соотносится ни со словом “застывший”, ни со словом
“холодный”, ни тем более со словом “мертвый. Для носителя русского языка очевидно, что “замереть” от
смерти или от холода нельзя, можно “замереть от горя” или “замереть в почтительном молчании”. Тот
факт, что Бродский видит себя в колонне “внуков”, замерших у гроба маршала Жукова, свидетельствует
о том, что поэт воспринимал смерть полководца как свою личную трагедию.
Когда началась война, Бродскому было чуть больше года. Немцы стремительно наступали, продвигаясь
в глубь страны, чтобы во что бы то ни стало захватить ее стратегические центры. В сентябре 1941 года,
когда решалась судьба Ленинграда и его жителей, оборону города возглавил Г. К. Жуков. Ценой
невероятных усилий и жертв враг был остановлен. От центра города его отделяли всего 10 километров.
Началась 900-дневная блокада. Поэт вспоминает о том времени:
“Мать тащит меня на саночках по улицам, заваленным снегом. Вечер, лучи прожекторов шарят по небу.
Мать протаскивает меня мимо пустой булочной. Это около Спасо-Преображенского собора, недалеко от
нашего дома. Это и есть детство” 8.
У поэта были все основания считать себя одним из тех самых “внуков”, которые воспринимали маршала
как часть своей судьбы, как защитника и освободителя отечества.
Человек, которого в последний путь провожали тысячи людей, символизировал силу и мощь Российского
государства, его драматическую историю и умение побеждать в самых безнадежных ситуациях, когда
отступали сильнейшие и казалось, что нет и не может быть надежды на спасение. Ощущая себя частью
этой великой силы, которая, “одновременно и ужасала, и вдохновляла”, Бродский не мог обойти
молчанием смерть ее национального героя.
“На смерть Жукова” является откликом поэта на событие политическое, потому что смерть
государственного деятеля, даже бывшего, всегда имеет политический резонанс. В отношении маршала
Жукова, который был культовой фигурой в Великой Отечественной войне, на политическое восприятие
смерти неизбежно накладываются общечеловеческие и личные оценки по отношению к человеку,
“родину спасшему” в один из самых трудных моментов ее истории.
Автор описывает похоронную процессию глазами одного из ее участников — человека из толпы, которая
заполнила улицы Москвы, чтобы в последний раз проститься с легендарным маршалом. Виден “круп”
лошади, а, значит, “гроб на лафете” уже проехал; повернув голову, поэт провожает его взглядом.
Настойчиво повторяющееся “Вижу” звучит в стихотворении как удары тяжелого молота, неумолимо
отсчитывающего ход истории...
На самом деле описываемая ситуация была не более чем результатом воображения поэта, так как
среди участников похорон его не было и не могло быть в то время. Не было и Колонного зала, образ
которого возникает у многих при интерпретации “колонн замерших внуков” в первой строфе
стихотворения Бродского. По воспоминаниям очевидцев, “власти предержащие побаивались его даже
мертвого. ‹…› В пожарном порядке закрыли „на ремонт” Колонный зал Дома союзов, где обычно (по
меркам разных времен) проходили прощания с выдающимися людьми” .
После смерти тело Г. К. Жукова было кремировано, поэтому использованный во второй строке
стихотворения Бродского образ (“гроб на лафете”) не соответствовал действительности. Урна с прахом
маршала была установлена для прощания в Краснознаменном зале Центрального Дома Советской
Армии. Когда церемония закончилась, урну повезли в центр Москвы на катафалке, а у Дома Советов
перенесли на орудийный лафет. Лошадь в траурном кортеже (“лошади круп”) тоже была вымыслом
автора — поэтическим приемом, позволяющим соотнести похороны Жукова с традиционным
погребением великих полководцев древности. В тот день шел дождь, и об этом не упоминается в
стихотворении.
Однако воображаемый слепок события выглядит настолько реальным в представлении Бродского, что у
читателя не возникает сомнения в присутствии на похоронах самого автора.
Каким же образом автору удается в стихотворении заявить о своем присутствии и отсутствии
одновременно?
Роль наблюдателя, которую принимает на себя поэт, предполагает как зрительное, так и слуховое
восприятие того, что происходит вокруг. Описывая в стихотворении похороны маршала, Бродский
замечает: “Ветер сюда не доносит мне звуков / русских военных плачущих труб”, — зрительный образ
есть, а звук отсутствует.
Воображение, как немое кино, восстанавливает события только на зрительном уровне. Однако
уверенность в том, что звуки должны быть и эти звуки “плачущие”, — это тоже выражение авторской
позиции: какими же еще они могут быть в то время, когда страна скорбит о своем герое.
Торжественно-величественный ритм начала стихотворения переходит во вторую строфу, в которой в
соответствии с традицией поэт вспоминает о делах умершего:
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.
Упоминание имени Жукова в ряду величайших полководцевтоже дань уважения маршалу. Все
обвинения, которые после опалы Жукова щедро раздавались в его адрес (что не щадил своих солдат,
что “пролил крови солдатской в землю чужую”), Бродский воспринимает с позиций маршала, а не его
оппонентов. Не нам, смертным, судить этого человека, только на высшем совете могут предъявить ему
претензии те, кто был вместе с ним, проливал кровь, прилагал “десницу” “к правому делу в бою” и
отстоял независимость родины.
Ответ, который в воображении поэта дает маршал: “Я воевал”, если не оправдывает, то объясняет его
позицию. И этого объяснения Бродскому вполне достаточно, потому что в следующей строфе
стихотворения вновь звучит скорбь об умершем:
К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Несмотря на все свои регалии, маршал Жуков был одним из многих воинов, и вряд ли при возвращении
“в свою” столицу чувство страха обходило его стороной. Но история судит людей не по чувствам, а по
делам, и эти дела “родину спасшего” заставляют Бродского громко, “вслух” на весь мир произносить в
его адрес слова восхищения и уважения, несмотря на то что в условиях эмиграции подобные оценки с
его стороны вряд ли могли быть восприняты с одобрением. Однако никакие соображения личного
характера или размышления о том, что стихотворение явится не более чем “жалкой лептой” по
сравнению с делами умершего и что его, как прах полководца 5, рано или поздно “поглотит алчная Лета”
забвения, не могут остановить поэта.
Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же прими их — жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и, военная флейта,
Громко свисти на манер снегиря.
“На смерть Жукова” заканчивается образами “флейты” и “снегиря”, которыми Державин начинает
написанное на смерть Суворова стихотворение «Снигирь». Надо отметить, что сам настрой последних
строк стихотворения Бродского не только продолжает тему, начатую в “Снигире”, но и выводит ее на
качественно новый уровень — противостоит унынию и тоске, которые присутствуют у Державина.
Сравните:
Нет теперь мужа в свете столь славна:
Полно петь песню военну, снигирь!
Бранна музыка днесь не забавна,
Слышен отвсюду томный вой лир;
Львинова сердца, крыльев орлиных.
Нет уже с нами! — что воевать?
Если в стихотворении Державина за риторическим вопросом “что воевать?” прочитывается чувство
растерянности, то у Бродского стихотворение заканчивается приподнято уверенным восклицанием: “Бей,
барабан, и, военная флейта, / громко свисти на манер снегиря”.
Бей, барабан, хотя мне и не дано его услышать, — бей, потому что со смертью маршала не закончится
история Российского государства, не исчезнет желание побеждать, не утратятся традиции военного
искусства, точно так же как много лет назад этого не произошло после смерти Суворова, несмотря на
все опасения.
Не только “На смерть Жукова”, но и вся гражданская лирика Бродского наследует традиции русской
классической литературы, в ней выражается позиция поэта — патриота своего отечества.