Tezisyi_RPO_2015__Manipulyatsiya_

«Манипуляция - социокультурные и клинические аспекты».
«Manipulation – socio-cultural and clinical aspects».
Соколова Е.Т.
Соколова Елена Теодоровна – профессор кафедры нейро- и
патопсихологии факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, 125009,
Москва, ул. Моховая, д. 11, стр. 9; тел. (495)6295719; [email protected]
В самом общем виде феномен манипуляции можно определить как стремление
субъекта к неограниченному контролю и управлению мыслями, чувствами и
поведением партнера по коммуникации, при этом – любыми средствами и полном
игнорировании
душевного
мира
партнера
ради
достижения
собственной
прагматической цели. Поведенческие проявления манипуляции разнообразны: к
ней относят ложь, хитрость, запугивание, избирательное внимание, сарказм,
осуждение, соблазнение, рационализацию, индуцирование вины и стыда, подкуп,
инграциацию и лесть и даже парасуицид, агрессию и так далее. В этой связи,
нельзя исключить, что качество «манипулятивности» может быть атрибутировано
любому психическому процессу или действию при определенных условиях и
наличии определенной мотивации. С психологической точки зрения в феномене
манипуляции необходимо подчеркнуть, во-первых, эгоцентризм мотивации и, вовторых,
имплицитно
содержащийся
в
нем
компонент
пренебрежения
субъектностью и субъективностью другого человека. Превалирует отношение к
людям не как к живым, чувствующим и мыслящим автономным личностям, а как к
«объектам», особого рода «вещам», с которыми их «обладателю» можно делать все
что угодно.
Третий признак манипулятивности предполагает экспансию и
насильственное
внедрение
в
личное
пространство
Другого,
навязывание
собственных правил, ценностей, желаний и целей, индукцию эмоциональных
состояний –
минуя сознание и свободную волю последнего. Таким образом,
манипуляция основана на идее безраздельной власти над Другим, эксплуатации
человеческих слабостей и страхов, и в этом смысле она противоположна
отношениям, наполненным симпатией (аффилятивностью), предполагающим
сотрудничество, доверие и признание автономии партнеров. Напротив, в
отношениях, основанных на манипуляции, доминирует эмоциональный климат
соперничества, зависти, враждебности, замаскированного наслаждения властью,
агрессии и деструктивности, при том, что поверхностные, «фасадные» отношения
могут
производить
манипулятивные
впечатление
отношения
прямо
противоположное.
предполагают
особый
Добавим,
род
что
зависимости
манипулирующего и манипулируемого, что-то вроде «сговора» между ними.
«Успешная» манипуляция требует от манипулянта владения определенной
технологией воздействия на эмоциональные и иррациональные, мало осознаваемые
и особенно уязвимые аспекты психической жизни другого, в то время как
«реципиент» находится в состоянии измененного
зависимости,
неспособен
к
критическому
сознания, симбиотической
анализу
информации
и
«сам
обманываться рад».
Клинические проявления манипуляции имеют ряд особенностей, однако их
клиническая специфичность не является доказанной. Нарциссической личности, с
ее
сосредоточенностью
на
поддержании
«грандиозной»
самооценки
манипулятивный паттерн поведения становится устойчивым жизненным стилем,
позволяющим распространять модель господства-подчинения на все больший круг
общения. Этот стиль предполагает также серьезные дефекты в сфере морали и
нравственного самосознания (релятивизм норм, интолерантность к инакому,
поглощенность самоидеализациями, пренебрежение интересами других), как
показывают
клинико-психологические
взаимо-ответственных
и
исследования,
паритетных
затрудняют
отношений
выработку
сотрудничества
и
взаимопонимания. К тому же, выраженная несамодостаточность и нестабильность
самоидентичности, а также дефицит зрелых символически опосредствованых
средств
саморегуляции
приспособления
образа
делает
Я
к
манипуляцию
нуждам
универсальным
нарциссической
средством
грандиозности
и
перфекционизма, а также чуть ли не единственно доступным способом
межличностной коммуникации [Соколова, 2009, 2012].
Имеет
смысл
различать
манипуляцию
в
зависимости
от
специфики
выполняемых ею функций саморегуляции и социокультурной опосредованности
реализующих ее способов. Бессознательная (непроизвольная) манипуляция,
архаическим прототипом которой может служить проективная идентификация,
предназначена удовлетворять инстинктивные и базовые, витальные потребности в
поддержании целостности, безопасности, самосохранения и т.д., «используя»
Другого в качестве «защитного панциря» и
«инструмента» их удовлетворения
[Соколова, Иванищук, 2013].
Осознанная и намеренная манипуляция, к которой можно причислить и
макиавеллизм, определяемый как набор установок, отвечающих актуальным
социальным потребностям в достижении успеха, власти, социальном росте, но при
этом всегда подразумевает целенаправленное психологическое уничтожение
(игнорирование,
произвольной
обесценивание)
манипуляции
личности
являются
Другого.
методы
Ярким
управления
примером
общественным
сознанием с помощью представления информации в СМИ и в политических
текстах. Важным моментом здесь является намеренная адресация к примитивным
психическим механизмам иррационального аффективно-насыщенного восприятия
и
мышления,
отношениям психологической зависимости и симбиоза, к де-
индивидуации Другого. В качестве средств реализации манипуляции здесь
используются: неопределенность и двусмысленность или неполнота информации,
индукция контекста и тенденциозный «монтаж» новостей, их навязчивый рефрен,
сенсационность и шоковость информационного события, особые речевые обороты,
воздействующие на социальные стереотипы и предрассудки («всем известно»,
«само собой разумеется», «все мигранты….» и тому подобное), бинарность
оппозиций «своего» и «чужого»; смешение факта и вымысла, события и его
интерпретации, создание «фальшивого события»; оценочность, обесценивающие
(«убийственные») лексические дисфемизмы и «ярлыки», формирующие нужную
для пропагандистских целей точку зрения и дискредитирующие не только
позицию, но и личность оппонента [Кара-Мурза, 2005]. Нельзя недооценивать и
невербальные
средства
эмоционального
воздействия:
истерическая
ажитированность речи, экспрессивная пластика движений рук и тела, «петушиные»
нападки на оппонента и даже инсценированные драки. Все эти манипулятивные
стратегии направлены на порабощение аудитории или оппонента, разрушение
доверия к нему и разрушение его позитивного имиджа.
Овеществление Другого (и последующая манипуляция им как объектом) может
происходить вследствие болезненной зависимости, когда переживания другого
человека
как
наделенного
независимыми
мыслями
и
чувствами,
может
восприниматься как непереносимая сепарация Другого и одиночество. Справиться
с сильной онтологической сепарационной тревогой не представляется возможным
иначе как «омертвив» другого человека. Такой дефицит репрезентации Другого,
его причины и механизмы описаны Питером Фонаги в концепции ментализации.
«Ментализация» означает способность представлять психические состояния самого
себя и других людей. Это форма социального познания, позволяющая нам
воспринимать и интерпретировать человеческое поведение как детерминированное
не
только
внешними,
материальными
причинами,
а
внутренними
интенциональными состояниями. В отличие от смежных, описанных выше
понятий, «ментализация» возникает как сложно трансформированные отношения
привязанности, то есть учитывает роль эмоциональных взаимоотношений ребенка
и значимого взрослого в развитии метакогнитивных способностей, тем самым
объясняя расхождение между сохранностью формальных навыков и трудностей
спонтанного ментализирования. Для пациентов с пограничным личностным
расстройством характерны частые и резкие скачки от успешного уровня
ментализации к ее дезорганизации [Fonagy, Luyten, 2009]. Пациенты не только с
пограничным,
но
и
другими
личностными
расстройствами
(а
также
с
психотическими эпизодами, как правило, обнаруживают дефицит ментализации,
что проявляется в ощущении собственной непричастности к происходящему с
ними,
неразвитого
чувства
авторства;
сложности
в
понимании
полимотивированности и иерархичности деятельности (как собственной, так и
других людей), что приводит их к конкретным, ригидным оценкам и
неспособности взглянуть на затруднительные ситуации со стороны, то есть – к
снижению
критичности.
Дефицит
ментализации
коррелирует
с
уровнем
личностной организации по О. Кернбергу.
Нарушенная способность оперировать репрезентациями и использовать их в том
числе как «контейнеры» для интенсивных эмоций, характерная для низкого уровня
ментализации,
возникновению
фрагментарных
при
не
сильной
тревоге
или
опосредованных
действий
и
моторных
других
аффектах
приводит
ментализационными
отреагирований.
к
процессами
В
контексте
психотерапевтических отношений понятие «ментализация» приобретает особый
смысл: оно позволяет концептуализировать процесс постоянных взаимных
изменений, «подстроек», влияния эмоциональных состояний участников на
процесс;
выявляет
творческую
составляющую
работы
психотерапевта
по
воссозданию (гипотетическому) внутреннего мира клиента. Одновременно, в
свернутой
форме
ментализация
постоянно
осуществляет
две функции
–
эмпатической настройки на актуальное состояние пациента и функцию анализа,
контроля, этической оценки допустимого вмешательства со стороны терапевта и
его осознанного отказа от отношений манипуляции. В рамках подобной модели
главной целью психотерапии становится восстановление навыков ментализации на
основе воссоздания отношений привязанности в терапевтических отношениях,
«здесь и теперь».
Список литературы:
1. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. М.: Эксмо. 2005
2. Соколова
Е.Т.
Культурно-историческая
и
клинико-психологическая
перспектива исследования феноменов субъективной неопределенности.
Вестник московского университета. Серия Психология. 2012. 2. С. 37–48.
3. Соколова Е.Т. Нарциссизм как клинический и социокультурный феномен //
Вопр. психол. 2009. № 1. C. 67−80.
4. Соколова Е.Т., Иванищук Г.А. Проблема сознательной и бессознательной
манипуляции // Психологические исследования. 2013. Т. 6. № 28. С. 3. URL:
http://psystudy.ru (дата обращения: 21.05.2013).
5. Fonagy P., Luyten P. A developmental, mentalization-based approach to the
understanding and treatment of borderline personality disorder // Development and
Psychopathology. 2009. № 21. P. 1355–1381.