Становление евразийских ТНК в разрезе интеграционных объединений на постсоветском пространстве

Становление евразийских ТНК в разрезе интеграционных
объединений на постсоветском пространстве
Часть VI
Е. В. Тищенко
ассистент кафедры экономической теории и финансов,
Института экономики, управления и права
Национального исследовательского
Иркутского государственного технического университета
Однако ситуация является более сложной, причем евразийский формат
интеграции может оказаться более предпочтительным по отношению к
интеграции в определенных макрорегионах. Во-первых, вместе с издержками
согласования экономической политики в рамках большего пространства
растет и отдача от крупных рынков. Соответственно, привлечение
дополнительных партнеров может сделать общее пространство более
привлекательным. Во-вторых, чем более сложной является структура, тем
больше можно найти конфигураций взаимных уступок, компромиссов и
механизмов сдерживания. Это особенно важно для ситуаций, близких к
двусторонней монополии и асимметрии власти, нередких как на
постсоветском пространстве, так и во взаимодействии диад регионов Евразии
при ограниченном числе участников.
Неравномерность влияния в регионе СНГ, связанная с экономическим и
политическим доминированием России, уже давно обсуждается как одна из
ключевых проблем, препятствующих развитию постсоветской интеграции.
При этом сложность состоит в том, что Россия, с одной стороны, чрезмерно
влиятельна, что вызывает отторжение и осторожность других постсоветских
стран, а с другой – недостаточно сильна для того, чтобы реально
воздействовать на их политику.
Сужение круга участников взаимодействия лишь усиливает эту
асимметрию. Расширение же круга, напротив, дает более слабым игрокам
«возможность маневра» и повышает их готовность к участию в
интеграционных проектах. Достаточно вспомнить опыт ШОС, чья
относительная привлекательность для стран Центральной Азии связана
именно с возможностью их «балансирования» между интересами России и
КНР.
Не менее важно взаимодействие с внешними игроками и в сфере
преодоления внутренних противоречий на постсоветском пространстве.
Например, сотрудничество России, стран «западного фланга СНГ» и ЕС
могло бы помочь устранить частые «энергетические конфликты» в этом
регионе. Для «восточного фланга» не менее существенным могло бы стать
сотрудничество России, ЕС, КНР и стран Центральной Азии. Как только все
заинтересованные игроки вовлекаются в общий более широкий механизм
разрешения споров и конфликтов, потенциал сотрудничества по сравнению с
ситуацией сосуществования множества альтернативных механизмов,
охватывающих лишь отдельные группы, резко возрастает.
Проблема состоит в том, что евразийская интеграция в этом случае
основывается на взаимодействии относительно больших государств или их
групп, то есть уже интегрированных пространств с обширным внутренним
рынком и мощным влиянием на международной арене. Проблема эта
чрезвычайно актуальна для континента. Из 4,8 млрд человек населения
Евразии в Китае проживают более 1.3 млрд, в Индии — 1.2 млрд, в
Евросоюзе (в интеграционном плане выступающим единым квазигосударством) — 0.5 млрд. К крупным странам следует также отнести
Японию, Россию, Турцию, Пакистан, Южную Корею. В этом случае
специфика интеграционного взаимодействия достаточно сильно меняется по
сравнению со «стандартным» вариантом, наблюдавшимся в большинстве
макрорегионов Евразии. С одной стороны, присутствие относительно
крупных участников в интеграционном процессе действительно имеет
очевидные преимущества. Принято считать, что увеличивающееся
количество участников международной интеграции может повлечь за собой
значительные издержки переговоров, так как требуется больше времени,
чтобы выйти на решение, приемлемое для всех сторон. С другой стороны,
при меньшем количестве участников выгоды от участия в международном
объединении могут быть недостаточно привлекательными. В этой связи
взаимодействие небольшого числа крупных государств может быть
оптимальным форматом решения этой дилеммы [1].
Можно также утверждать, что крупные государства уже, в каком-то
смысле, «выполнили» часть работы по созданию больших внутренних
рынков, подготовив их к новому уровню интеграции уже в масштабах
континента. Однако к этому утверждению следует относиться с
осторожностью, в особенности, если речь идет о евразийском пространстве.
Во-первых, многие крупные государства Евразии характеризуются высоким
уровнем внутренней экономической фрагментации. Наиболее ярким
примером в этом отношении является Китай с его масштабным
«провинциальным протекционизмом»90. Такой же высокий уровень
рыночной фрагментации наблюдался в России и Казахстане в 1990‑х годах в
период неформальной децентрализации в этих странах91. Усиление
центральных органов власти в 2000‑х годах лишь частично решило эту
проблему. Возникает угроза того, что создание масштабной интеграционной
группировки не сможет преодолеть проблему фрагментации внутренних
рынков. Это обстоятельство играет существенную роль на постсоветском
пространстве: например, территориальная фрагментация Казахстана в 1990‑х
годах значительно снизила эффективность экономических связей между
Россией и Таджикистаном, связанных с транзитом товаров по казахстанской
территории. Однако даже в отсутствие внутренней фрагментации
взаимодействие крупных государств связано с серьезными проблемами. Вопервых, хотя эти игроки и выигрывают от интеграции, их издержки от ее
отсутствия не столь велики в силу емкого внутреннего рынка. Опыт
постсоветского пространства ясно свидетельствует об этом: в то время как
Кыргызстан, Таджикистан и Армения поддерживают регионализм в
Северной Евразии, более крупные страны, такие как Украина и Узбекистан,
проявляют заметно меньшую заинтересованность в интеграционном
взаимодействии. Для России евразийская интеграция также не представляет
«вопроса жизни и смерти». Соответственно, достаточно сложно принудить
крупные государства к исполнению своих обязательств, пока для них
существует возможность «выйти» из интеграционного взаимодействия с
незначительными потерями.
Другой проблемой крупных государств, преследующих разнообразные
внутренние и внешнеполитические цели, является недостаток внимания к
перспективам региональной интеграции в конкретных областях. Порой
трудно найти сферу, играющую столь значимую роль, что именно на ней их
руководство сосредоточит свое внимание. Конечно, есть множество
вопросов, которые важны для всех: для крупных стран с разными
экономическими структурами и политическими интересами найти области,
где их интересы пересекаются, даже легче. Однако относительное значение
любого из этих проектов для внутренней политики всегда будет оставаться
ограниченным. Таким образом, возникает дополнительная проблема:
крупные государства на каком-то этапе предпочтут сосредоточить внимание
на других, на их взгляд, более важных проблемах, или местные бюрократии
окажутся просто неспособными следить за всей совокупностью
разнообразных интересов, проектов и инициатив. Это может привести к
застою в интеграции.
Показательным в этом отношении является пример российской политики
в отношении Дальнего Востока и сотрудничества с Китаем. Многие проекты
российско-китайского сотрудничества, по-видимому, не реализуются потому,
что они не рассматриваются в качестве приоритетов центральной
бюрократией, уделяющей большее внимание Европе или США. В этих
условиях ключевая роль принадлежит местным властям, которые зачастую
не имеют достаточно ресурсов и политической автономии, необходимых для
осуществления полномасштабных проектов сотрудничества. Таким образом,
многие инициативы, первоначально предложенные и даже поддержанные
российским правительством, на практике не реализуются. Например,
проекты по строительству трубопроводов для поставки российской нефти в
Китай обсуждаются уже более 10 лет, но без каких‑либо конкретных
результатов [2]. Точно так же СНГ находился вне зоны внимания
российского правительства вплоть до начала 2000‑х годов. Ситуация
является еще более сложной, если евразийская континентальная интеграция
рассматривается не как взаимодействие отдельных государств, пусть даже и
очень крупных, а как сотрудничество уже сформировавшихся
интеграционных блоков. С одной стороны, большинство проектов
регионализма в Центральной, Северной и Восточной Евразии
характеризуются крайне низким уровнем развития [3]. Поэтому их
способность выступать с общей согласованной позицией очень невелика.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Е. Винокуров, А. Либман. Евразийская континентальная
интеграция. СПб: ЕАБР, 2012.
2. Либман А.М. Модели региональной интеграции / А.М.Либман,
Б.А.Хейфец. - М.: Экономика, 2011. – 333 с.
3. Мансуров Т. Евразийская интеграция: опыт, проблемы и тенденции
развития // Экон. стратегии. - 2012. - N 1. - С.6-11.