“АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ” ВОЙНЫ И ПОПОЛНЕНИЕ

“АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ” ВОЙНЫ И ПОПОЛНЕНИЕ СЛОВАРНОГО СОСТАВА
АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
Ю. А. Зацный
Трагические события 11 сентября 2001 года в США и объявленная Америкой ”война с терроризмом”
превратились в один из основных социальных факторов, влияющих на неологические процессы
современного английского языка. Данная проблема уже начала привлекать внимание лингвистов, о чем
свидетельствует публикация нескольких статей. Целью настоящей работы является анализ наиболее
распространенных инноваций,связанных с отмеченным фактором.
Войну с терроризмом, приобретающую глобальный характер, называют даже “четвертой мировой
войной” (World War IV), считая, что “холодная война“, продолжавшаяся более сорока лет была ”третьей
мировой войной” [1, 1]. Прежде всего возникает целый ряд новых языковых форм для номинации и
характеристики войны. Войну в современных условиях
именуют “техноцентрической войной”
(technocentric warfare), подчеркивая, что решающим фактором в ней является не оружие, а информация, или
“cетево-центрической войной“ (network-centric warfare). Считается, что сущность “cетево-центрической
войны“ отражает аббревиатура C4IST (command, control, computers and communications, intelligence,
surveilance and targeting). По мнению военных, кампания против режима Талибов в Афганистане в 2001 году
уже была “cетево-центрической войной“ [2, 213], а к концу иракской кампании 2003 года стояла задача о
превращении всех вооруженных сил США в ”сетевоцентрические” (the network-centric military).
Вторым направлением ”революции в военном деле” (первым является полное информационное
обеспечение) считается использование сверхточной огневой мощи [3, 46]. Современная война тем самым
приобретает и характер ”огнеемкой” (firepower-intensive) [4, 2]. ”Огнеемкость” послужила практической
базой доктрины ”шока и трепета” (shock and awe doctrine), выдвинутой профессором Национального
Военного Колледжа Х. Ульманном, а в иракской войне реализованной в операции ”шок и трепет” (shock
and awe operation), а именно в массированном использовании сверхточной огневой мощи с целью
подавления сопротивления противника.
Словосочетание shock and awe не сходило со страниц газет и журналов, оно функционировало и в
глагольной форме to shock and awe, из “военных контекстов” перекочевало в другие.
Одной
из
основных целей операции “шок и трепет” являлось уничтожение иракских лидеров или лишение их
возможности и способности управлять войсками, поэтому, например, в самый первый день войны получило
широкое распространение словосочетание decapitation strike ”обезглавливающий удар”, созданное для
отражения сущности ракетно-бомбовых атак как ”обезглавливающих ударов”. Впоследствии такую
практику начали также именовать “стратегией обезглавливания” ( decapitation strategy).
Поскольку в ходе реализации стратегии и тактики «шока и трепета» более двух третей ракет и бомб,
сброшенных на Ирак, представляли собой оснащенные самым современным оборудованием ”умные
ракеты” и ”умные бомбы” (smart missiles, smart bombs), то воздушную кампанию против этой страны стали
рекламировать как образец ”чистой войны”(clean warfare). В то же время, несмотря на использование
”умных бомб”, точечных и ”хирургических” ударов (pinpoint strike, surgical strike), потери гражданского
населения за время сорокадневной войны (они именовались эвфемистически ”побочный урон” - collateral
damage) составили, по разным оценкам, от пяти до десяти тысяч человек [5, 6].
Тактика ”шока и трепета” была характерна лишь для начального этапа иракской войны, после которого
войска коалиции были вынуждены перейти к тактике изматывания противника в ходе тяжелых боев. Этот
этап войны стал обозначаться словосочетанием attrition warfare.
Сравнительно небольшие потери американцев в Афганистане и коалиционных войск в Ираке
закрепили за этими войнами рекламный ярлык ”облегченных” - war-lite. Элемент lite ( вариант слова light)
в последние десятилетия
функционирует в составе сложных образований для
характеристики
“облегченных” (диетических) продуктов, или с минимальным содержанием вредных веществ, например,
алкоголя, никотина. Этот элемент превратился, фактически, в словообразовательный элемент и сфера его
применения (особенно метафорического) расширилась, о чем свидетельствует не только пример со словом
war-lite, но и ряд других инноваций, таких, как bureaucrat-lite, work-lite.
”Антитеррористические” войны относят к ”войнам четвертого поколения” (fourth generation warfare ), а
именно к конфликтам между сторонами -комбатантами, одна из которых (более слабая в военном
отношении) представлена формированиями партизанского типа, применяющими ”нетрадиционную”
тактику. Понятие ”война четвертого поколения” базируется на представлении об историческом развитии
стратегии и тактики военных действий. ”Войной первого поколения” именуют период использования
гладкоствольного оружия и тактики ”линейного ведения войны”. ”Второе поколение” – это период
применения автоматического оружия, период тактики ”огня и движения”. ”Война третьего поколения” в
условиях применения танков и авиации уже была, в основном, войной идей. К особенностям "войны
четвертого поколения" относят почти полную ”размытость” таких категорий, как война и мир, фронт и тыл,
военные и гражданские [6].
С характеристиками современных войн связаны и такие концепты, как ”асимметрическая война”,
”асимметрический конфликт”, ”асимметрическая тактика” (asymmetric warfare, asymmetric conflict,
asymmetric tactic). Данные понятия также подчеркивают разный военный потенциал воюющих сторон и
использование более слабой стороной партизанской и террористической тактики. Еще в 90е годы ХХ
столетия предсказывали, что ”страны-злодеи” (rogue nations), поддерживающие террористов, прибегнут к
”асимметрической” стратегии (asymmetric strategy) в
борьбе с Западом, подразумевающую
информационную войну, применение оружия массового уничтожения и терроризма [7, 11]. Войну в Ираке
как раз и считают классическим случаем ”асимметрической войны”, хотя иракцы не проводили
информационную войну и не имели, как оказалось, оружия массового уничтожения. Возникают и
сопутствующие понятия: ”асимметрическая угроза” (asymmetric threat), то есть угроза использования более
слабой воюющей стороной нетрадиционной стратегии и тактики, особенно оружия массового уничтожения
и терроризма; ”асимметрическое оружие” (asymmetric weapon) и даже “последнее асимметрическое оружие”
(ultimate asymmetric weapon). Возникновение последнего понятия необходимо рассматривать в свете того,
что террористы, согласно разведывательным данным, уже владеют “электронными бомбами” и другим
современным оружием.
Военные действия против Ирака весной 2003 года получили еще целый ряд характеристик,
подчеркивающих их соответствие эпохе информационной революции – digital warfare, smart war, wired war.
Так, победа в Ираке рекламировалась как победа именно “цифровой войны“ (digital warfare) – широкого
применения современной компьютерной и телекоммуникационной техники [8, 34]. Дальнейшее
совершенствование “цифровой войны“ предполагает, например, оснащение в ближайшее десятилетие
танков, самолетов и другой военной техники суперсовременным информационным оборудованием. Данный
проект получил наименование “боевая система будущего“ (Future Combat System– FCS). С другой стороны,
современная война противопоставляется “устаревшей“ войне и еще существующие в настоящее время
элементы такой войны обозначаются военными словосочетанием blue-collar warfare.
Футурологи предсказывают, что в недалеком будущем войны будут практически “без жертв“ (casualtyfree). Они считают, что совершенство и доступность компьютерных систем даст возможность
командованию иметь в любой момент всю необходимую информацию о театре военных действий, что
приведет к превращению участников военных действий в “воинов знания“ (knowledge warrior), обладающих
именно той информацией, которая дает возможность предотвращения самой войны или одержания победы
в ней с минимальными потерями или вообще без потерь [9,42].
Афганистан и Ирак стали настоящими полигонами для испытаний самого современного оружия и
военной техники. Прежде всего это вновь разработанные бомбы, ракеты, снаряды, другие боеприпасы. Так,
во время афганской войны 2001 года американские войска применяли бомбы, считавшиеся на тот момент
самым разрушительным неядерным оружием – daisy-cutter (bomb). После взрыва такой бомбы создается
огненный шар, расплавляющий буквально все в радиусе до двухсот метров. Следует обратить внимание на
эвфемистичность номинации, особенно если она функционирует без слова bomb, то есть в форме daisycutter. Другая мощнейшая бомба, испытанная в Афганистане и прменявшаяся в Ираке – bunker-buster,
bunker-busting bomb (официальное название –GBU-28). Она способна пробивать многометровую толщу
скальных пород и бетона и уничтожать подземные цели.
В Афганистане были применены и так называемые “баротермальные“ или “термобарические“ бомбы –
baricthermal bomb, thermobaric bomb (другое название – vacuum bomb). Взрыв такой бомбы сопровождается
сверхвысокой температурой и давлением и созданием на значительной территории воздушного вакуума в
результате “высасывания“ кислорода. В английском языке стало функционировать и прилагательное
thermobaric в значении “термобарический (о взрывчатом веществе), создающий огненное аэрозольное
облако“ [10, 4397]. В период подготовки к войне против Ирака арсенал американской армии пополнился
супермощным “микроволновым оружием“ (microwave weapon), в частности, “микроволновыми бомбами“
(microwave bomb). Это оружие имело и имеет целый ряд других наименований, например high frequency
bomb, high power microwave (HPM). В последнее время наиболее популярным становится название
“электронная бомба“ (e-bomb). “Электронные бомбы“ знаменуют новый этап развития оружия, поскольку
они предназначены, главным образом, для уничтожения или выведения из строя современной техники и
оборудования, определяющих исход современной “техноцентрической“, информационной войны. В это же
время прошла успешные испытания самая разрушительная неядерная бомба – Massive Ordnance Air Burst.
Название данной бомбы часто функционирует в аббревиатурной форме (MOAB) и не случайно
“расшифровывается” военными как “Mother Of All Bombs”. Хотя эта почти десятитонная бомба начинена
неядерным взрывчатым веществом, ее взрыв производит эффект ядерного взрыва.
В США утвержден целый ряд программ по совершенствованию военной техники, оборудования,
снаряжения. Среди них можно выделить программы “Наземный воин“ ( Land Warrior) и “Воздушный воин“
( Air Warrior). Эти программы предуматривают оснащение наземных и воздушных войск новейшими
средствами ведения боя, коммуникации и защиты от противника. Так, в ближайшем будущем солдаты
будут оснащены “умной кольчугой“ ( smart body armor) из волокон, которые в случае попадания в них пули,
осколка становятся еще более “непробиваемыми“, будут одеты в “электронный камуфляж“ (electronic
camouflage) – маскировочную одежду, меняющую цвет в зависимости от окружающей среды и фактически
сливающуюся с ней.
Уже во время войны в Афганистане в 2001 году речь шла о “революции роботов“ (robotic revolution).
Эта революция, по мнению ученых, приведет к тому, что в ближайшие десятилетия роботы почти
полностью заменят солдат на поле боя. Уже в настоящее время созданы роботы, которых можно
использовать во время войны в подземных коммуникациях городов для разминирования, обнаружения
биологического и химического оружия – urbots (urban robot). Перед иракской войной рассматривалась
возможность использования боевых роботов, которые могут проникать в здания, занятые врагом, и
уничтожать его выстрелами и гранатами - рackbots). Британские ученые создали для военных змееподобного
робота-разведчика – snakebot.
В этой связи можно отметить вхождение в английский язык
словообразовательного элемента –bot (осколок слова robot) в значении “робот“. Кроме отмеченных
новообразований с этим элементом, можно указать такие единицы, как cobot, knowbot, microbot, mobot,
nanobot. Свидетельством наступления эры роботов считают и превращение беспилотных летательных
аппаратов (unmanned air vehicle, UAV), используемых лишь в разведывательных целях, в боевые
беспилотные летательные аппараты (unmanned combat air vehicle, UCAV).
Если война во Вьетнаме в 60е-70е годы ХХ столетия породила в Америке “кризис доверия“ народа к
официальной информации об этой войне (credibility gap), то во время иракской войны речь шла почти о
полном недоверии народа к тому, что писали об иракской войне средства массовой информации (media
credibility gap). В значительной степени такое недоверие объясняется тем, что в своем большинстве
военные корреспонденты были “прикомандированы“ к воинским частям и находились тем самым под
надзором [11, 52-53]. Естественно, они подавали только информацию, одобренную военным
командованием. Именно с данным явлением связано функционирование неологизмов embed “журналист,
прикомандированный к воинской части для освещения военных действий“, to embed “прикомандировать
журналиста к воинской части“, embedding “прикомандирование журналиста к воинской части“, embedded
“прикомандированный к воинской части для освещения военных действий (о журналисте)“. В то же время
военных корреспондентов, не “приписанных” к определенным воинским частям, стали обозначать
семантическим неологизмом unilateral. “Унилатералы“ не имели тех привилегий, которыми пользовались
тщательно подобранные и официально утвержденные “имбеды“. Более того, командование создавало
независимым журналистам всяческие препятствия на пути выполнения ими своего журналистского долга.
Неудивительно, что в условиях кризиса доверия к сообщениям прессы об иракской войне,
скармливания препарированной информации источником правды становится Интернет. Уже после войны
в Афганистане в 2001 году создаются многочисленные персональные “военные веб-странички“ (war blogs),
которые давали возможность узнать последние новости, особенно от людей, непосредственно
участвовавших в военных действиях, и выразить свое мнение. Начинает функционировать и слово warblogger для обозначения тех, кто создает такие веб-страницы. Неологизм blog является сокращенным
вариантом слова weblog, возникшего в самом начале ХХI века для обозначения персональных вебстраничек.
Еще во время “первой войны в Заливе” в английском языке США получило распространение
словосочетание friendly fire для обозначения потерь в живой силе и технике от собственных войск в
результате ошибочных обстрелов и бомбандировок. В последние годы это словосочетание довольно широко
употребляется и в других вариантах английского языка, а также входит в состав такого образования, как
friendly fire death
“смерть от своих“. Можно наблюдать и
процесс, который можно назвать
“транспрофессионализацией“ , то есть употребление выражения friendly fire в других профессиональных
“подъязыках“, например, в “языке политики“ для обозначения нападок, критики со стороны однопартийцев,
сторонников. В то же время из профессионального языка военных в литературный язык для отражения того
же понятия были заимствованы и другие единицы – синонимы словосочетания friendly fire, а именно:
fratricide (problem), blue-on-blue (casualties). Отметим, что по принципу антонимической аналогии в
английском языке начинает функционировать и словосочетание hostile fire для обозначения “огня
противника“ и потерь от него.
Ряд новых слов и словосочетаний формируется вокруг понятия “участник боевых действий, комбатант“,
уточняя и детализируя его. Так, еще во время военных операций против Талибов осенью 2001 года
возникает новое название участника войны, воина – warfighter. Во время иракской войны выделяются и
получают вербальное оформление две категории “вражеских комбатантов“ (enemy combatants). Первая –
солдаты и офицеры, сдающиеся в плен или дезертирующие из своих частей до сражения. Вторая фанатики, не желающие признать поражение и сражающиеся до конца. Первая категория получила название
“капитулянтов“ – capitulators. Слово capitulator можно считать, пожалуй, самым простым вариантом
разрешения вопроса номинации в данном случае, поскольку оно является логически недостающим
элементом словообразовательной парадигмы глагола capitulate (другой элемент – существительное
capitulation). Для обозначения второй категории было “приспособлено” слово dead-ender, заимствованное
из спортивного жаргона, в котором оно имело значение “проигравший спортсмен или команда“. Это слово
начинает употребляться как частичный синоним лексемы die-hard, однако, в отличие от последней,
нередко имеющей положительную оценку в денотации, неологизм dead ender вносит пейоративный
оценочный оттенок твердолобого нежелания признать свое поражение.
Накануне войны с Ираком и в ходе этой войны вся Америка разделилась, фактически, на два лагеря:
сторонников войны (pro-troops, support-our-troops Americans) и выступающих против войны, за мир (anti-
troop Americans, Americans for peace). Слово belligerati (belligerent + literati) было создано для обозначения
авторов художественных произведений, пишущих “агрессивным стилем“, однако с 2002 года оно
употребляется для обозначения известных представителей интеллигенции, ведущих пропаганду
империализма, войны, выступающих за использование военной силы против стран, которые поддерживают
террористов. Отметим, что лексема belligerati создана по образцу слова glitterati (glitter + literati) и
подтверждает мнение лингвистов о том, что в английском языке функционирует новый аффикс -erati “люди,
известные в определенной области“. Предыдущие образования с этим элементом включали, например,
лексические единицы culturati, cyberati, digerati, glamorati, journarati, smackerati, soccerati . Данный аффикс
служит еще одним примером телескопии как источника зарождения новых аффиксов.
Свержение режима Саддама Хусейна обозначало, что “иракский вопрос“ находился лишь в самом
начале его разрешения. После окончания войны англо-американские войска в Ираке столкнулись с
массовым движением против оккупации этой страны - anti-occupationism. Поэтому актуальной проблемой
является передача власти местному населению. Среди лингвистов определенное время велась дискуссия по
поводу вариантов словесного обозначения этого процесса. У. Сэфайр, например, рассматривал такие
варианты номинации, как Iraqui-ization, Iraquization, Iraquianization, Iraquimentation, Iraquification [12, 6; 13,
26]. Наблюдения показывают, что именно последний вариант – Iraquification – стал наиболее
употребительным для обозначения данного процесса. Передача правления от оккупационных сил к
местным гражданским формированиям сопровождается процессом “очистки“
учреждений от
функционеров и активных членов партии “Баас“. Этот процесс получил наименование “де-Баасификации“
(de-Ba’athification). В английском языке употребляется и глагол de-Baathify “очищать учреждения от
функционеров и активных членов партии “Баас“.
В 60е годы ХХ столетия “обоснованием“ участия США в войне во Вьетнаме послужила “теория
домино“, которая гласила: захват коммунистами власти в одной из стран Юго-Восточной Азии, приведет к
тому, что и другие страны региона падут, как костяшки домино, жертвами коммунистических переворотов.
В настоящее время пропагандируется “теория демократического домино“ (democratic domino theory):
освобождение одной страны от авторитарного, диктаторского режима (имеются в виду арабские
мусульманские страны), приведет и к демократическим изменениям в других странах. Данная теория
оправдывает нынешние “антитеррористические“ войны, ставящие целью “смену режима“ (regime change).
под которой администрацией Буша подразумевается свержение правительства любой страны любыми
средствами, не исключающими вторжение в эту страну. Отметим, что словосочетание regime change было
признано “самым эвфемистическим неологизмом 2002 года “ [14]. Война в Ираке, считают аналитики,
вызвала и так называемый “Иракский эффект” (Iraq effect) – вполне обоснованные опасения других стран,
особенно азиатских, что США будут навязывать им свою силовую волю и политику “смены режима”. Более
того, речь идет и о ”кризисе восприятия” Америки со стороны даже лояльных к ней мусульманских
государств (percertion gap ).
Если перед войной с Ираком средства массовой информации писали, что эта война будет стимулировать
оживление американской экономики и ввели понятие ”дивиденд войны” (war dividend), то после окончания
военных действий они стали писать о выгодах для арабо-исламского мира, которые он получит в результате
замены диктаторских режимов демократической формой правления, и оперировали уже понятием
”дивиденд реформ” (reform dividend). Понятия ”дивиденд войны”, ”дивиденд реформ” и соответствующие
словосочетания для их отражения (war dividend, reform dividend) появились по аналогии с понятием
”дивиденд мира” (peace dividend), которое возникло в связи с переходом от политики ”холодной войны”,
гонки вооружений, характеризовавших отношения между Западным и коммунистическим миром, к
политике сотрудничества.
Хотя еще рано говорить о последствиях ”антитеррористических” войн, прогнозы политиков и ученых на
этот счет крайне пессимистичны, подчеркивая непредсказуемость таких последствий с учетом все
расширяющегося масштаба войн. Только сейчас проявляются по настоящему ”постэффекты” Первой
войны в Заливе 1991года, хотя она несопоставима с нынешними (эта война именовалась
”низкоинтенсивным конфликтом” – low intensity conflict). Тем не менее, использование в ”первой войне”
боеприпасов с обедненным ураном (depleted uranium, DU) привело в последние годы к резкому повышению
количества раковых заболеваний в Ираке, особенно у детей, и ученые пишут о ”хиросимской эпидемии” –
Hiroshima epidemic [15, 159]. Поскольку во время ”первой войны” боевые операции проводились лишь на
весьма незначительной территории Ирака, в отличие от нынешней войны, где, к тому же, применяются еще
более изощренные средства убийства, то можно предположить, что вскоре возникнут и более серьезные
”эпидемии”. В настоящее время получила распространение аббревиатура GWS (Gulf War Syndrome),
служащая для обозначения целого набора патологических изменений в организме участников ”Первой
войны в Заливе”. Такая патология включает ощущение усталости, головные боли и боли в суставах,
нарушение памяти, проблемы со сном. Ученые считают, что подобный синдром будет еще более массовым
среди ветеранов иракской войны 2003 года. Уже в ходе этой войны у многих участников стали проявляться
физические и психологические проблемы, создаваемые ”боевой стрессовой ситуацией”, поэтому в
действующую армию направлялись специальные отряды, включающие
психологов и социальных
работников. Такие отряды получили название combat stress teams.
В данной статье, как и подчеркивалось в самом начале, рассмотрены лишь наиболее распространенные
лексико-фразеологические инновации английского языка, соотносимые с “антитерроризмом”. Объектом
отдельных статей могут служить многочисленные неологизмы-заимствования из языков стран
мусульманского мира, слова и словосочетания, являющиеся результатом “вербокреативной” деятельности
государственных и политических деятелей США (“VIP-неологизмы”), обширная группа инноваций
эвфемистического характера (некоторые из них фигурировали в данной статье), отражающих стремление
затушевать ужасные релии войны.
SUMMARY
This paper analyses the new English words and word combinations arisen due to the “war on terror” events and developments. Special
attention is paid to their semantic evolution and word-forming paradigm.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
Murphy B. Historical Moniker Applies to US-led Battles// Austin American – Statesman. – 2003. – Sept.14. – P.E1.
Friedman N. Terrorism, Afghanistan, and America’s New Way of War. – Annapolis, Maryland : Naval Institute Press, 2003. – 327p.
Thatcher M. Statecraft. Strategies for a Changing world. – New York: HarperCollins, 2002. – 486p.
Scales R. H. Yellow Smoke. The Future of Land Warfare for America’s Military. – Lanham, Maryland : Rowman and Littlefield Publishers,
2003. – 179p.
Ford P. Surveys Pointing to High Civilian Deaths in Iraq//Christian Science Monitor. – 2003. –May 22. – P.6.
McFedries P. Archives //http: //www.logophilia.com/WordSpy. – 2003.- January 21.
Gearson J. The Nature of Modern Terrorism// Superterrorism: Policy Responses, ed. by L.Freedman. – Oxford: Blackwell Publishing, 2002.
– P.7-23.
Berkowitz B. A. A Victory for Digital Warfare// The American Legion Magazine. - Oct. 2003. – Vol.155. - #4. – P.34-38.
Millet S. M. Tomorrow’s Conflicts: Faster, Safer, Casualty-free // Futurist. Vol.37. - # 6. – Nov./ Dec. 2003. – P.42-46.
Morris D. Off with Their Heads. Traitors, Crooks and Obstructionists in American Politics, Media and Business. – New York : Regan Books,
2003. – 343p.
Safire W. Merchants of Dismay Exploiting Iraqi Unrest. – 2003. – The New York Times. - Sept. 7. –P.6 c.
Safire W. The Etymon Code. // The New York Times Magazine. – 2003. – Sert.28. –P.26.Glovka W., Chambers-Claxton F., Wyckoff D.
Among the New Words // American Speech. – Vol. 77. - #4. Fall 2002. P.331-342.
Lance P. 1000 Years for Revenge. International Terrorism and the FBI – the Untold Story. – New York: HarperCollins, 2003. – 538p.
Schechter D. Media Wars. News at a Time of Terror. – New York: Rowman and Littlefield, 2003. – 234p.