Юлька «Ну что же, ну что же ты не идешь?!»

Юлька
«Ну что же, ну что же ты не идешь?!»-Тихо говорю я, с зажмуренными глазами, и
протягиваю руки.
И наконец чувствую: в них опускается нежная Юлькина грудь.
Чуть-чуть опускается и-едва касаясь -замирает.
«Нравится?»-шепчет Юлька откуда-то сверху потому что стоит надо мной на коленях.
Я качаю головой в ответ.
«Как-то неправильно ты качаешь головой» –шепчет Юлька, опускаясь.
«Правильно –шепчу я. Мы же в Индии, забыла? А тут ихнее «да»- как у нас –«нет»...
«Точно-вспоминает Юлька. Тогда давай еще раз».
Опять в ладонях ее грудь. «Нравится?»-шепчет Юлька
«Угу –шепчу я. А голова? -спрашивает Юлька. Про голову забыл?»
«Головы нет -говорю я, заваливая Юльку набок. Голову я совсем потерял с тобой. Ее
отключил Будда, как только мы сюда прилетели...»
Экскурсия на трех слонах.
На первом сидит Юлька, на втором-я.
Иногда Юлька оборачивается. В глазах-детский восторг. К нему прилагается
повизгивание и белоснежная улыбка.
Смотрю на Юлькины ноги в коротких джинсовых шортах. Завидую слону.
На третьем слоне едет экскурсовод. Худой мелкий, жилистый, почти асфальтового
цвета. Он старается ехать вровень с Юлькой потому что две верхних пуговицы ее
кофточки расстегнуты и иногда Юлькина пышная грудь появляется в полном ее
великолепии.
«Скотина»-думаю я про экскурсовода. Ну не устраивать же скандал. Звездный час
жизни, как-никак...
В Индию мы прилетели из Омана. В Москве -зима, январь, минус 15. В Омане -солнце
и плюс 20. Январь в Омане -прекрасное время. Оно начинается где-то в середине
декабря и тянется до конца февраля. А потом жара быстро набирает силу, и Оман
превращается в жаровню.
Я хотел показать Юльке другую планету.
1
На сайте американского аэрокосмического агенства «НАСА» увидел фотографию
Марса и тут же ее скачал. Потом точно такой же пейзаж –один к одному- мы нашли в
горах Омана. Юлька спозировала в овечьей шкуре едва прикрывающей бедра, а грудь
кокетливо прикрыла руками. Потом оба пейзажа (Марсианский и Оманский, с Юлькой) я
соединил в одну фотографию: левая половина-настоящий Марс, а правая- его Оманская
копия, с Юлькой. «Давай отправим в «НАСА»! Как доказательство жизни на Марсе!»визжала Юлька, размахивая фоткой.
«Нет, нельзя»- говорю я. Ты им сорвешь всю концепцию загадочной планеты. Пока они
там только бактерий надеются найти. А тут –сразу москвичка обнаружится, да еще с
четвертым номером бюста. Облом».
«Ладно..- еще раз посмотрев на фотку и вздохнув, говорит Юлька. Пожалеем
американцев».
Вечером заезжаем на самый верх огромного песчаного бархана и, бросив там «Джип»,
отправляемся по гребню далеко в сторону, чтобы вокруг ничего небыло видно: ни джипа,
ни следов шин, ничего; только песок -насколько глаз хватает- и волны пустыни. Сидим на
теплом песке и смотрим как солнце садится за барханы.
«Какое блаженство»-тихо говорит Юлька, провожая солнце. Какое поразительное
спокойствие приходит в пустыне. Почему так? Я никогда не испытывала такого
умиротворения в душе. И совершенно немогу сейчас представить что уже через три дня
мы будем в горах, на лыжах, в Цель ам Зее! Еще одна-совсем другая- планета!». Она
поворачивается и нежно меня целует. «Старикашечка мой, как я тебе за все это
благодарна!».
Обнимает меня.
Стоим и смотрим туда, вдаль, где за барханами, далеко-далеко, должны быть наши
горы, наши лыжи, наша напланированная на эту зиму Австрия.
Но впереди еще три дня арабской сказки, с главным приключением- двухдневным
переходом через пустыню Вахиба.
Стартуем рано утром, караваном из 5 верблюдов. С моим, мы не понравились друг
другу с самого начала. Эта скотина непрерывно ревела и никак не хотела чтобы я
залезал на нее. А у Юльки получилась любовь с первого взгляда. Что-то она ему там
улюлюкала и сразу погладила удачно, и все у них заладилось, и мы тронулись в путь.
Первоначальное чувство восторга к обеду сменилось на заунывное качание и
утомительное медленное движение по жаре. Потом пустыня вообще перестала
впечатлять и сменилась ожиданием привала, потом еще одного. Наконец, время
подкатило к вечеру. Мы встали между двух полукруглых барханов удачно
сформировавших поляну, закрытую от ветров, хотя их, к счастью, и небыло. Проводники
занялись налаживанием ночевки и ужина. Мы лежали на циновках, подложив под головы
рюкзаки, и смотрели что делают люди и верблюды.
2
Ужин прошел на самом закате. Потом все быстро опустилось в ночь. Стало прохладно.
Мы вытащили куртки, залезли на бархан, и легли на склон- смотреть в ночное небо.
«Смотри внимательно –говорю я Юльке. Сегодня- прекрасное ночное небо. Если
хорошо присмотреться, то можно увидеть Бозон Хикса». Юлька, сначала сосредоточенно
думает, потом заливисто смеется, переворачивается, и совсем по-детски подлезает мне
под бок, и замирает, обняв. Молча лежим и высматриваем бозон.
Звезды: огромные косматые мерцающие существа, помещенные в бесконечную
черную вечность... Вспоминаю что впервые громадность и косматость звезд меня
поразила еще мальчишкой, там, в детстве, на Чегете. Думаю о наших -с Юлькой -горах,
которые впереди, и от этого становится уютно.
По дороге в Австрию нас ждала остановка в Дубае, на три дня. Посмотреть город и
финал скачек- со знаменитыми арабскими скакунами и не менее знаменитыми
наездниками мне хотелось давно. Мы выкатились из «Интерконтиненталя» в полдень и
через 3 часа –со всеми переездами, перелетами, и аэропортами-были в Дубае.
Ипподром Дубая это грандиозное сооружение: целый город, с его магазинами,
ресторанами, трибунами и всем многочисленным другим, что сопровождает зрелища
международного масштаба. Я отдал Юльке входной билет, как только мы приехали.
Терпеть немогу шататься по магазинам, а до начала оставалось еще пол-часа. Поэтому
Юлька упорхнула, а я отправился выпить чашечку кофе и почитать утреннюю газету.
К первому заезду Юлька не появилась, но это не волновало, т.к. скачки ее мало
интересовали. Хотя, как можно было не восхищаться красотой арабских скакунов,-я не
понимал. В перерыве между заездами я спустился вниз, поближе к дорожкам, чтобы
посмотреть как уводят этих красавцев. Мы стояли рядом с каким-то англичанином. Он
тоже смотрел внимательно и молча, а потом неожиданно заговорил-как раз о том о чем
мне думалось, и на этой почве мы сошлись и проговорили еще добрых пол-часа, пока в
этот разговор не ворвался Юлькин звонок.
Она говорила сбивчиво, прерывисто, волнуясь. Говорила о том что встретила
молодого араба, просто очаровательного, что он-сын шейха Катара, что они
почувствовали друг друга с первого взгляда, что сейчас они мчатся в его лимузине, и что
такого чувства она никогда не испытывала. Потом Юлька молила прощения, потом я
отключил телефон.
Следующим было чувство дикого одиночества. Мир стал черно-белым.
Я вернулся в отель, собрал чемодан и отправился в аэропорт, откуда улетел первым
же рейсом на Москву, доплатив за билет.
Серость города, пробки и пронизывающий ветер привели меня впорядок. Нужно было
заняться делами. Нужно было кое-что разгрести срочно, и меня это радовало. Люблю
свою работу. Несколько раз в жизни она спасала меня и вот сейчас был очередной.
3
В срочных делах прошли длинные 3 дня. Я мотался между издетельствами, обсуждал
тысячу мелочей, и ел что попало, в разных кафе. А вечером раздался звонок. В трубке
что-то объяснял, всхлипывал, и просил прощения детский голос. Я слушал, молчал,
потом сказал одно слово: «Дура», и отключил телефон. Потом я понял что сна не будет,
собрался, и поехал в ночной бар.
У стойки сидел единственный его посетитель. Я сел рядом и заказал виски. На экране
телевизора крутили рекламный ролик про горные лыжи, и тут я вспомнил про Цель ам
Зее, про пропавшую бронь, а вместе с ней и пару сотен долларов с кредитки.
Единственный посетитель повернулся ко мне и, кивнув в сторону экрана, сказал: «вот
куда сейчас надо валить!». И это испортило мне настроение. Допив виски, вышел на
балкон 12 этажа и долго смотрел на город в низу, и на ночное небо. Звезд небыло и неба
тоже. Была пустота.
Я вернулся далеко за полночь.
В спальне на кровати, свернувшись клубочком, спала Юлька. Рядом с ней лежала
большая-на весь стандартный лист, вытащенный из моего принтера- записка: «Я больше
так не буду. Твоя Дура».
4