По ту сторону изотермы, или Почему Украина не Россия
advertisement
По ту сторону изотермы, или Почему Украина не Россия? Владимир Остров Литературная критика - занятие неблагодарное. Покритикуешь вот так вот кого-нибудь, а он тебе: “Своего ничего написать не можешь, а в чужом, понимаешь, глазу солому ищешь!” И ничего ведь не возразишь - потому и стараюсь не утруждать себя отзывами и рецензиями. Но в этот раз, простите, не удержался. Вы ещё не читали обширную работу Андрея Паршева “Почему Россия не Америка” Андрей Паршев http://lib.ru/POLITOLOG/PARSHEW/ ? Очень советую. Я, например, извлёк из этой книги массу интересного. Причём несмотря на то, что на самом деле ничего особенно нового автор не сообщил. Ещё в школе нам рассказывали на политинформациях, что американцы в основной своей массе считают, будто Россия – огромная и очень холодная северная страна, большая часть которой почти что круглый год покрыта снегом, а потому труднодоступная и малозаселённая, – что, однако, не мешает этой стране содержать самый мощный в мире ракетно-ядерный потенциал. Мы, будучи школьниками, смеялись над “ними”, а “они” в итоге оказались правы. Многим признать этот факт непросто, и книга господина Паршева в этом может послужить большим подспорьем. А мне после знакомства с этой книгой стали понятны некоторые менее очевидные истины. Например, почему русские сочиняют анекдоты про чукчей. На самом деле всё просто: такие анекдоты - всего лишь форма беззлобного подтрунивания одного северного народа над другим, по мнению первого, менее цивилизованным. “Они такие же, как мы, только голые!” Русский, понимаете ли, купил себе “жигуль”, а чукча до сих пор считает, что оленя лучше … А ведь и вправду лучше! Бензин для “Жигулей” надо ректифицировать, построив предварительно нефтеперегонный завод, причём нефть ещё нужно найти и добыть… А у оленей энергоносители всегда под копытами – только снег разгреби! А помните, в самом начале перестройки народ начал возмущаться: как же так, в Советском Союзе самое лучшее – иностранцам! Юмористы тогда много внимания уделяли, помнится, этой нездоровой теме. И никому не приходило в голову объяснить народу, что иностранец есть долгожданный пришелец из тёплых и богатых стран, он привёз с собой валюту, такие разноцветные бумажки, за которые можно было купить интересные и нужные вещи, которые в СССР по разным причинам не росли. Поэтому иностранца нужно всячески обхаживать, сдувать с него пылинки и угождать его причудам, чтобы он этих бумажек оставил нам побольше, чтобы приезжал ещё, и бумажки с собой привозил. Но не стоит даже и думать о том, чтобы обеспечить подобный уровень сервиса для местного населения. Никаких ресурсов не хватит. Ни природных, ни человеческих. Или такой вопрос: почему “притеснения русскоязычного населения” наблюдаются исключительно в Украине и прибалтийских государствах? Неужели в Узбекистане условия для национальной самореализации “русскоязычного меньшинства” значительно лучше? Почему из Казахстана русские тихо и организованно уезжают целыми семьями, а из Латвии , к примеру, не хотят, хоть их там и “ущемляют”? Да всё потому же: в Латвии теплее. Вот и наехало туда “людей с востока”, пока их в конце концов не стало больше, чем коренных жителей. И не только в Латвию. Если шахтёр имел возможность выбора между Кузбассом и Донбассом – выбор делался в пользу последнего. Отставные военные в чине не ниже майора предпочитали вкладывать минобороновскую пенсию в уютные дачные участки на юге Украины. Рабочие, отработавшие положенный срок “на Севере” и досрочно вышедшие на пенсию, бросались осваивать Крым. Не так уж много на самом деле оказалось среди “истинно русских” любителей охоты, рыбалки и прочей суровой северной природы. И даже несмотря на нынешние экономические проблемы Украины, немного находится желающих сменить свои уютные чернозёмные шесть соток на аналогичный по площади кусок Северного Приуралья. Понятной становится и активная языково-культурная экспансия России в границах бывшего СССР. Ну не пользуются русские артисты бешеным успехом в англоязычных странах. Разве что балет на льду – но он всех артистов не прокормит. Остальным придётся ездить увеселять население соседних, но более тёплых государств, записаться в любители дешёвого украинского сала. Но для этого нужно, чтобы русский язык в этих тёплых странах не забывали! Вот такая нехитрая логика. В общем и целом книга господина Паршева, конечно, очень толковая, особенно для внимательного читателя. На этой мажорной ноте можно было бы и закончить мой критический обзор – если бы местами из в общем-то верных предпосылок автор не делал бы не совсем правильных выводов. И факты кое-где приведены, мягко скажем, не очень надёжные. Лично мне больше всего запал в душу (по причинам, которые станут понятны ниже) такой пример. В главе “Очередная победа науки над здравым смыслом” приводится цена, по которой российский природный газ достаётся Турции: 114 долларов за тысячу кубометров. А ближайшему своему соседу – братско-славянской Украине – Россия продаёт газ в полтора раза дешевле ($80/1000mі). Спасибо, конечно… только вот президент Кучма возмущается его дороговизной. Если бы вот Россия продавала газ “не по мировым ценам”… Турцию российская ценовая политика, похоже, полностью устраивает (лично у меня имеются основания в этом сомневаться… как и в самом факте такой торговли. Ну ладно, поверим Андрею Паршеву). Следовательно, ей газ продаётся по ценам, близким к мировым, а Украине – как верному партнёру по СНГ – скидочка вышла. Только пан Кучма почему-то об этом не знает! Не питаю иллюзий по поводу украинского Президента, но в данном случае он знает то, чего не знает Андрей Паршев. Настоящая цена природного газа на мировом рынке – 46 долларов за 1000mі (данные 1999 года). Именно по этой цене Россия продаёт газ Германии и Франции. Дороже не получается: эти страны имеют доступ к месторождениям Северного моря, им незачем доплачивать России за удалённость её газовых скважин и сложность их эксплуатации. А вот Украина и Турция привязаны к российским трубопроводам. Не воспользоваться этим просто невозможно. В самом деле, должен же хоть кто-то хоть немного компенсировать россиянам сложности газодобычи в условиях Крайнего Севера! Правда, с Украиной постоянно возникает проблема: за поставленный ей газ она платит очень неаккуратно, так неаккуратно, что можно сказать – вообще не платит. Да ещё и транзитный из газопровода подворовывает. Вот же соседи попались! Давно уже пора с ними разбираться с помощью международного суда! Отнять у них остатки Черноморского флота! Забирать в счёт долга всю выручку от продажи в России украинских товаров… и вообще, почему до сих пор не построен газопровод в обход этой вредной Украины? Умерьте благородный гнев. Самая большая неприятность, которая может произойти в украинороссийских отношениях – это если Украина вдруг возьмёт и расплатится по своим нефтегазовым долгам. В данный момент России, наоборот, жизненно необходимо, чтобы эти долги разрослись до неприличных размеров, обросли процентами – а потом, лет через десять, когда Россия столкнётся с дефицитом газа (и ведь столкнётся!), затребовать эти долг обратно в виде, например, буровых платформ на черноморском шельфе. На худой конец, если тамошние месторождения не смогут удовлетворить аппетиты огромных пространств будущего государства “Восточной Европы и Северной Азии”, Украина будет вечно расплачиваться с процентами по долгам своими дешёвыми сельхозпродуктами. Ещё один способ, с помощью которого Россия может собирать дань с приграничных государств: предложить им спрятаться под “общим ядерным зонтиком”. Если – по недосмотру – у соседей ядерное оружие уже имеется, его необходимо побыстрее и под благовидным предлогом изъять, убедив их в непосильности расходов на его содержание, а потом аналогично уговорить их оказать посильную помощь в совместном несении этого самого зонтика, поскольку водиночку бедная Россия его не вытянет. Не знаю, почему (а у Андрея Паршева я объяснений не нашёл), но мне кажется, что если бы Верхняя Вольта имела-таки эти самые пресловутые ракеты, она никогда не стала бы Родиной Честных Людей. Хотя мне, например, встречался в литературе другой вариант перевода названия Буркина Фассо, в некотором смысле более удачный: Родина Достойных Людей. Родина Правильных Пацанов, так сказать. *** Всю первую половину своей книги господин Паршев честно ищет объяснений заявлению миссис Тэтчер о том, что на территории СССР рентабельно проживание не более 15 миллионов человек. Автор очень уважает этого выдающегося (не смею возражать!) английского политика. Но, судя по всему, немецкого этолога Конрада Лоренца он уважает ещё больше, и его утверждение о том, что “все цивилизации разрушают свою среду обитания, и исключение составляет только цивилизация, сложившаяся в Северо-Восточной Европе”, смело принимает на веру. Я Лоренца тоже уважаю, но попытаюсь всё-таки убедиться, были ли у него основания для таких утверждений. Были! И одновременно – не очень. С одной стороны, объяснение выводам Лоренца содержится в самом произведении Андрея Паршева. Действительно, народы России мало изменяют среду своего обитания – но только потому, что такие изменения в тамошних природных условиях, как и любая другая производственная активность, требуют намного больше сил и средств, то есть энергии и ресурсов. Но, с другой стороны, Конрад Лоренц, наверное, изменил бы своё мнение о русском народе, если бы увидал Каракумский канал, распаханную целину и огромные плотины, превратившие Днепр в цепочку чудных зелёных болот. Другими словами: там, где “изменения среды обитания” требовали меньших затрат, они производились. Причём с размахом. Собственно, и в более суровых условиях русский человек умудрялся “поломать природу”: чего стоят Красноярская ГЭС или та же БАМ! Сибирь, конечно, тоже нужно осваивать. Но общее правило выглядит так: в Советском Союзе плотность дорожной сети, площадь распаханных земель и вообще урбанизированность, индустриализованность, как сейчас принято выражаться - “благоустроенность территории” возрастали с востока на запад и с севера на юг. Какой бы административно-командной ни была экономика СССР, Госплан в своей деятельности не мог не учитывать объективные экономические реалии. Когда в конце 80-х годов прибалтийские республики предприняли первые робкие шаги к выходу из Нерушимого Союза, одна из главных претензий Центра (то есть России, а конкретнее – Москвы) звучала примерно так: “Мы вложили в вас такие средства, построили вам заводы и фабрики…” Возврашать вложенные средства предлагалось в конвертируемой валюте. В конце концов никто ничего никому возвращать не стал, но даже этот прискорбный факт не вынудил московских лидеров задаться вопросами: а зачем вообще было так активно индустриализировать эту “прибрежную полосу”, не обладающую особыми ресурсами и стратегически невыгодно расположенную? Неужели Игналинская АЭС была построена исключительно от большой любви русского народа к своим литовским братьям? Понятно, у Сталина были другие соображения, когда он строил танковые и авиазаводы в Харькове и Киеве. Он не собирался ограничивать Советский Союз ни Неманом, ни Прутом. Он собирался сделать так, чтобы “северный завоз” в Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику осуществляла вся Европа, вся Азия, а в перспективе – и весь мир. Так может, его последователи, разоблачив культ личности, не отказались от грандиозных сталинских планов? Будем надеяться, что всё-таки отказались. А потому решили максимально использовать все более-менее тёплые местечки, оказавшиеся в их “сфере влияния”, для размещения высокотехнологичных и энергоёмких промышленных производств. Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики… но сопротивляться непреложным экономическим закономерностям они не стали. Но ведь и беспартийные этим закономерностям тоже подчинялись. Вслед за производством в тёплые края потянулись и люди, и – в самых разных формах – капиталы. Этот переток почти не компенсировался тем, что основные месторождения наиболее легко транспортируемых энергоносителей – нефти и газа – находились в Приуралье и Западной Сибири (на самом деле нефть в Советском Союзе добывалась даже в Белоруссии, причём себестоимость добычи там была одной из самых низких по стране – в полном соответствии с “законом изотерм”). Чтобы сибирская нефть продолжала исправно течь, необходимо было организовать встречный “капитальный поток” – что и было сделано с помощью жёстких административных мер. Речь не только о ссыльных и “зэках”. Человечество имело достаточно возможностей убедиться в том, что принудительный труд не просто менее эффективен, чем наёмный – в большинстве случаев он просто убыточен ввиду больших затрат на систему принуждения. Только изредка он становился экономически оправданным – например, в концлагерях, где рентабельность обеспечивалась гибелью части заключённых. Но что прикажете думать простому советскому человеку, когда его фактически ставили перед выбором: или езжай “на Север”, зарабатывай “на Жигули” – или оставайся дома, но тогда ты будешь кормить тех, кто уехал за Урал за длинными рублями, и не заработаешь даже на “Запорожец”. А вместе взятые вы будете кормить секретаря райкома (и не одного!), а также Коммунистическую Партию Сенегала (у этих хоть аппетиты поменьше – им дублёнки зимой не нужны). В итоге ведь получается тот же самый принудительный труд, такой же – “социалистический” – концлагерь с колючей проволокой по периметру границ, многочисленные охранники и надзиратели… ничего не напоминает? 1 А как насчёт лучших в мире советских экономистов? Неужели ни один из них не понимал, насколько бессмысленны все эти затеи с “братскими компартиями”, насколько дорого обходится стране идеологическая поддержка всей тогдашней системы, сколько, в конце концов, стоит вывозимая из СССР титановая губка? Не мог предоставить членам Политбюро подробный отчёт о ситуации? Мог, наверное. Не один и не раз. Только… и на этот вопрос между делом отвечает господин Паршев: уж больно долларов хотелось. И, наверное, всё-таки терзали высоких партийцев по ночам сталинские мечты о Всемирном Союзе Социалистических Республик. А закончилось всё вполне закономерно: вожди республиканских компартий, не хуже других знакомые с тем, на что расходуется солидная часть валового национально продукта, решили, что не стоит больше “отстёгивать” московскому начальству и всяким мировым коммунистическим движениям, что в виде президентов независимых государств они отхватят значительно больше, даже не имея на подчинённой территории нефтегазовых месторождений. Не надо обманываться тем, что процессы отделения сопровождались национальными гимнами. Хотя и это неудивительно: ещё Геродот вроде как в V веке до н.э. совершенно правильно заметил, что по воле богов границы природных зон часто совпадают с границами государств и народов. Боги жестоки… Посему не стоит обвинять во всех наших бедах коммунистов, равно как и хвалить их за достижения советского периода, которые были заслугой всего советского народа, причём скорее не “благодаря”, а “вопреки”. Но подозреваю, что подобная система для Российской империи, равно как и для Советского Союза, была суровой неизбежностью. Всё вполне закономерно: поддержание “капитального равновесия” в государствах, расположенных в нескольких климатических поясах, всегда требует мощного управленческого аппарата. Причём надо где-то найти таких управляющих, которые исполняли бы свои нелёгкие обязанности за минимально возможную плату и беспрекословно требовали бы этого от других, не мечтая даже о том, чтобы хоть чуть-чуть воспользоваться своим служебным положением. Существуют ли таковые “в природе”? На этот вопрос, по-моему, неплохо ответил юморист Игорь Губерман: “Я верю в совесть, ум и честь любых властей земных. Я верю, что русалки есть… и верю в домовых…” И ничего тут не поделаешь. “Человеческий фактор” обойти иногда труднее, чем всемогущие экономические законы. Немудрено: из формулы, предложенной Андреем Паршевым (“экономика = математика + психология”) хорошо видно, что “фактор” на самом деле – неотъемлемая часть этих законов. *** Подойдём к вопросу с другой стороны. Если климато-экономические закономерности, доступно изложенные г-ном Паршевым, универсальны (а с этим трудно не согласиться), то политическая карта планеты давно уже стала бы похожа на карту природных зон: союзы, федерации и конфедерации народов, проживающих на территориях с похожим климатом, относительно изолированные друг от друга (тем более что границы между климатическими поясами нередко проходят по горным хребтам) и потому мирно сосуществующие. На самом деле такие “гомоклиматические конфедерации” - явление скорее исключительное, если такие и возникают, то существуют обычно недолго. В некотором смысле такими государствами были ПольскоЛитовское княжество и упоминаемая в книге Паршева Австро-Венгрия. Их печальная участь явилась следствием множества причин, среди которых я бы выделил одну: во все времена и во всех государствах существовал определённый класс людей, которые зарабатывали на жизнь (и, надо сказать, неплохо зарабатывали!) не прозводством или торговлей, а исключительно тем, что Андрей Паршев называет “перемещением капиталов”. В наше время, когда процессы такого перемещения до предела упростились и ускорились, прибыли от них стали несоразмерно большими и не требующими существенных стартовых вложений, этот класс фактически получил неограниченную власть. Не знаю, что он с ней будет делать, когда в условиях всеобщей открытой экономики все производства и подавляющая часть населения сосредоточатся в наиболее удачных районах планеты (а таких на самом деле немного, и они уже и без того индустриализованы и густо заселены). Знаю только, что самый верный способ от этой власти избавиться – как можно скорее провести границы между государствами и их блоками поближе к границам климатических поясов. Причём границы эти должны быть максимально непрозрачны для любого капитала, в том числе, как это ни прискорбно, и для человеческого. Так что же – возмутится не в меру прогрессивный читатель – опять “железный занавес”? А я вам больше скажу: на самом деле он никуда и не исчезал, в чём мне уже приходилось убедиться на личном опыте. В какой-то момент он слегка приподнялся, чтобы выпустить на Запад как можно бодьшую часть материальных благ, созданных сорокалетним трудом советских людей, а потом начал закрываться – но уже с другой стороны. Люди сообразительные успели выскользнуть через щёлочку, но на самом деле по другую сторону “шенгенского забора” не сильно жалуют “пришельцев с Востока”. И за это Россия должна быть этому самому Западу безмерно благодарна – иначе в ней давно уже проживали бы “те самые” 15 миллионов человек. Когда Виктор Суворов в “Последней Республике” заметил, что от социализма люди бегут, он был, конечно, прав – но не до конца. Потому что в первую очередь люди бегут от холода. Но не стоит надеяться на то, что в России, стоит ей только отгородиться от остального мира, моментально наступит тишь да благодать. Нет, ей ещё предстоит решить множество внутренних проблем – в основном вызванных как раз тем, что и нынешние границы России далеко не совпадают с естественными климатическими границами. В своём нежелании поднимать эти проблемы Андрей Паршев не одинок. “Азиатская часть европейской части” давно уже стала скользкой темой для большинства россиян. С тех пор, как император Павел задался целью (как и многие его последователи и предшественники) вымыть обувь в тёплых водах Индийского океана, а для начала решил “разобраться” с Кавказом, этот регион превратился в источник постоянной головной боли российских правителей. Выстрелы там гремели почти без перерывов. Стреляли те, кого выгоняли в горы с тёплых плодородных равнин. Коренные жители гор тоже стреляли: им и без того пастбищ не хватало. Потом начинали возмущаться новые поселенцы – желающих “пожить в Сочи” становилось всё больше. А потом в предгорьях нашли нефть... Сталин взялся решить проблему путём поголовного выселения народов Кавказа в Сибирь и Казахстан; плохой ученик Сталина Хрущёв бросился “исправлять искривления” и в качестве компенсации за причинённое беспокойство присоединил к Чечено-Ингушетии два района Ставропольского края к северу от Терека, заселённых в основном русскими и украинцами. В итоге оба генсека оказались неправы, и проблема свалилась на голову нынешнего поколения россиян. Против изотермы всё рано не попрёшь, да и нельзя же, в самом деле, столь наглым образом вмешиваться в божественные законы. Почему “люди с Кавказа”, из местностей, ещё недавно ассоциировавшихся с чем-то благодатнокурортным, перебираются в холодные русские города? Потому что они предоставляют таким вот горцам намного больше возможностей для выживания, чем бесплодные горы, в которые их загнали. В горах ведь зимой тоже морозно бывает, и растительность там чуть погуще, чем в тундре. Но даже если – представим себе такое – доблестная российская армия уничтожит всех чеченцев, где гарантия того, что те, кто поселятся на их месте, не откажутся однажды отправлять в Москву солидную часть своих доходов только за то, что они граждане России? И неужели не найдётся других претендентов на “тёплое местечко”? Температурный градиент неустраним административными методами. Пока Северный Кавказ входит во “внутренний российский рынок”, ей за это придётся постоянно платить. Платить, разумеется, кровью. И ведь это не единственная, простите за каламбур, горячая точка. Просто в силу национальных особенностей, политических и экономических причин она вспыхнула раньше других. А что, когда затеплится ещё хотя бы одна? Затевать вторую гражданскую войну, безвозвратно расходовать ресурсы и человеческие жизни? Не всякому россиянину я рискнул бы предложить начать изучать украинский язык в качестве второго государственного (хоть господин Паршев и убеждает нас, что с удовольствием займётся этим на досуге). Но всё равно кому-нибудь когданибудь придётся убеждать граждан России в том, что если их страна мирно и добровольно расстанется с территориями, лежащими в местностях со средней температурой января выше –10° – в условиях “сверхсвободного” перемещения капиталов это пойдёт ей только на пользу. Конечно, это будет непросто. Слишком много ещё живёт в России неисправимых приверженцев “границ 13-го года”. Некоторым, боюсь, и пресловутый Жареный Петух помочь не сумеет. Кстати, из вышесказанного вовсе не следует, что Россия однажды перестанет быть самой большой страной мира. Предел “естественного сжатия” наступит, когда разница затрат на производство важнейших продуктов не станет сравнима со стоимостью их перевозки из одной климатической зоны в другую. То есть когда сибирякам будет совершенно всё равно, производить ли собственный сахар или везти его из-за Урала: цена одна и таже, а эффект “своей рубашки”, глядишь, сработает. А уж чукчи и эвенки и подавно не будут задумываться, откуда им привезли патроны: из Кемерово или из Нижнего Тагила. В любом случае основную часть цены составят транспортные расходы. В результате Россия вполне логично вернётся к границам Московии середины XVII века: от Москвы до самой до Чукотки. А вот Кольский полуостров, Приморский край с Сахалином и Карелия с Новгородщиной и Петербургщиной, скорее всего, в этот конгломерат не войдут, и очень правильно: для будущего “Государства Восточной Европы и Северной Азии” слишком широкие окна в Западную Европу и соответственно Южную Азию окажутся непозволительной роскошью. Неважно, как это государство будет называться. Формально оно будет подчинено одному правительству, и столица у него будет одна (пусть даже Москва), и говорить это огромное евразийское пространство долго ещё будет на одном языке - но по сути дела все его “воеводства” (или, если кому больше нравится, федеральные округа) будут практически независимы друг от друга, всецело подчиняясь почти неограниченной власти “удельных князей”... или губернаторов. Как это и было при первых Романовых. *** С огромными империями, растянувшимися на много климатических поясов, разобрались. Нестабильные они. Что неоднократно подтверждалось историей. Ну ладно. А если не империя? Такое себе добровольное содружество добрых друзей… Вон у господина Паршева чудная сказочка о трёх фермерах, сродни библейским притчам: мол, приходите, милые соседи, всегда вам рады – и дальше, не особо скромничая: никуда не денетесь, братские вы наши республики, приползёте на коленках, умолять будете, чтобы взяли “обратно”! Сразу скажу: все эти речи мне подозрительно знакомы. Явное большинство “беззлобных и неагрессивных” российских граждан, встречаемых мной в Украине, Польше, Чехии, Германии (в общем, за пределами России), узнав, что я украинец, спешат поделиться теми же мыслями примерно в тех же выражениях. И с точки зрения “закона изотерм” они вроде бы совершенно правы. Или не совершенно? Почему не удался СЭВ? Только ли из-за “европейских амбиций” западных славян и восточных немцев? А ведь в начале века среди чехов нередки были промосковские настроения, и поляки в 45-м, помнится, советские войска с цветами встречали. Неужто опять коммуняки всё испортили? А может быть, всё дело как раз в том, что “восточный рынок” был организован в полном соответствии с рекомендациями господина Паршева? Действительно, он был максимально изолирован от мирового, не допускался реэкспорт советских товаров, дублирование продукции, производящейся в других странах (в основном опять же советской: так, в шестидесятые годы в Чехословакии по приказу из Москвы была прекращена разработка нового типа вертолёта)… Вот мы и докопались до сути. Кто решал, кому что производить? Кто наиболее рьяно следил за непрозрачностью внешних границ Варшавского договора? Конечно же, Советский Союз. И теперь эти его благородные обязанности Андрей Паршев ничтоже сумняшеся предлагает взвалить на себя нынешней России. Но тем, кто возьмётся воплощать в жизнь все эти далеко идущие планы, советую задать себе ещё парочку вопросов: а хватит ли у неё на это средств? А как реализовать такой контроль, не вводя российские войска в сопредельные государства (то есть не повторяя ошибки Александра I)? А каково оно вообще – быть жандармом Европы? Да и к сказочке о трёх фермерах не мешало бы отнестись критически. Ведь на самом деле их не три, а гораздо больше. А рынков всё равно получается два: мировой и не-мировой. И хотя бы с точки зрения тех же транспортных расходов очень многим странам будет выгоднее не связываться с далёкой холодной Россией, а прибегнуть к помощи таможенной и налоговой политики и – ценой некоторого снижения среднего жизненного уровня – компенсировать издержки “на глобализацию”. Как по мне, приятнее всё-таки быть бедной окраиной богатой Европы, чем богатой окраиной…непонятно чего. Скажем по-другому: в единой Германии восточная часть всегда была беднее западной, но броситься в объятия к России она по этому поводу как-то не торопилась. (Кстати – интересная историческая аналогия: и в Германии Бисмарка, и в петровской России “объединительным началом” оказалась самая восточная, самая бедная, самая замёрзшая нация. Очевидно, в силу своей беззлобности и неагрессивности.) А что делать тем странам, которые холоднее и восточнее? Появится ли в будущем рынок, объединяющий соседей России? Почти наверняка – как только удастся свести к минимуму усилия любителей “погонять капитал”. Только… России на этом рынке места не найдётся. Ей просто нечего будет предложить своим соседям! Разве что её население сократится до 2 полусотни миллионов, и появятся излишки леса, которые можно будет продавать вместо того, чтобы расходовать на строительство и отопление. Какую-то часть экспорта может составить каменный уголь… и всё. Никель, алмазы и чёрная икра (если таковые останутся) пойдут “на мировой рынок”. Другого источника конвертируемой валюты у России нет и не предвидится. И соседи ей, как правильно замечает господин Паршев, не помогут: у них у самих возникнут похожие проблемы. А если они сумеют организовать у себя производство, продукция которого, в силу крупнотоннажности, окажется более-менее конкурентоспособной – им всё равно будет выгоднее торговать ею на “западном” рынке, где товары подешевле и ассортимент пошире. Пока Россия имеет хоть какие-то рычаги воздействия на политическую (то есть экономическую) ситуацию в странах бывшего Союза, она будет всячески блокировать создание такого “соседского” рынка и организацию подобных производств. Но это – пока у власти в этих странах в большинстве случаев нахоится старая советская бюрократия, с которой московское правительство умеет договариваться, а внутреннее потребление энергоносителей можно ещё немного урезать, чтобы обеспечить необходимый уровень экспорта. А что будет лет через десять, когда бюрократия вымрет, а сибирские города начнут замерзать из-за недостатка отопительного мазута? Можно предположить, что господин Паршев под конец своей книги решил немного порадовать русских патриотов, упорно мечтающих о “великом-могучем”. Или ознакомился на досуге с милыми всякому русскому сердцу идеями евразийства – и взялся подвести под них серьёзную экономическую базу. Как по мне, база получилась хлипковатая. И я лично очень надеюсь, что в России вскорости придёт-таки к власти действительно прагматичное правительство, которое сообразит, что не стоит тратить драгоценную нефть на приклеивание соседних стран и подмазывание их руководства – в итоге себе дороже обойдётся. А остальным россиянам необходимо понять: если они не хотят, чтобы их и дальше грабили, чтобы их страной пугали маленьких южноафриканских детей, если, в конце концов, они хотят сохраниться как нация – им следует забыть свои великодержавные амбиции, замкнуться поплотнее в оптимальных (с географической и климатической точки зрения) границах и признать, что Россия – холодная и бедная северная страна... которая при этом вполне может быть развитой, сильной и культурной. Какие перспективы открываются в этой связи для Украины? Пока что трудно сказать. Посмотрим, как изотерма ляжет. Тем более что климат определяется не только средней температурой января, но и июля, а также количеством и сезонным распределением осадков, и многими другими факторами. Одно можно сказать наверняка: как бы не поменялся климат Европы в ближайшие десятилетия, вряд ли Украина по своим природным условиям станет более похожей на своего огромного восточного соседа, будущее которого, особенно в свете проблем, поднятых господином Паршевым, выглядит ещё менее определённым. Поэтому не стоит выворачивать шею и выгибать спину в усердных попытках следовать всем изворотам внешней (а тем более внутренней) российской политики. Не надо ориентироваться на перспективу какого бы то ни было “обновлённого союза” – за девять лет пора бы научиться отличать новое от “обновлённого”. И уж совсем не обязательно участвовать в “геополитических забавах” наших северных соседей, живо интересоваться, кто станет очередной жертвой, возложенной на алтарь “славянского единства”. Не потому, что мы не славяне, или славяне, но “не такие”. И не потому, что мы очень любим сало (лично я как раз не очень!), по-другому пишем букву “і” и выговариваем букву “г”. И даже не потому, что “наша хата с краю”. Она просто по другую сторону изотермы. 2001, январь Впрочем, примерно те же рекомендации даёт россиянам и Андрей Паршев. *** На этой минорной ноте можно было бы и завершить свой критический обзор – но постараюсь быть последовательным. Назову ещё одну очень важную, на мой взгляд, причину, по которой политическая география сплошь и рядом не согласуется с географией климатической. После прочтения книги “Почему Россия не Америка” у меня сложилось впечатление, что автор при её написании был совершенно уверен: изотермы всегда будут проходить там, где проходят сейчас. Будто бы не накатывались на Европу ледники, будто глобальное потепление со страниц климатологических прогнозов не переползает уверенно на градусники за нашими окнами. А ведь даже поверхностный анализ климатических изменений за последние полтысячелетия (в течении которых ведутся метеорологические хроники) может снабдить историка любопытными фактами, никак не противоречащими теоретическим выкладкам господина Паршева – и даже, наоборот, в общих чертах их подтверждающими. XVII век стал одним из самых холодных в европейской истории со времени последнего оледенения. Некоторые исследователи даже называют его “малым ледниковым периодом”. Вершины Карпат в это время покрывали нетающие снега, замёрзшая Темза никого не удивляла, голландские живописцы вдохновлялись видом парочек, катавшихся на коньках по льду каналов. Случайно ли именно в этом веке Московское царство начало усиленно расширяться в западном направлении? Примерно в то же время проявила необычную геополитическую активность ещё одна северная держава: Швеция. Ей, конечно, трудно было тягаться с Россией в морозостойкости и демографическом потенциале, а упрямый, но благородный Карл всё равно не смог бы договориться с хитрым и наглым Петром. Всё-таки обе враждующих империи принадлежали к разным температурным зонам. Между прочим, с точки зрения изотермы января поведение гетьмана Мазепы выглядит не просто логичным, но единственно правильным. Вообще подозреваю, что если бы история развивалась только в соответствии с логикой и законами природы, она была бы намного спокойнее… и намного менее интересной. А как отреагировали на эти климатические изменения другие европейские народы? Вполне закономерно – бросились осваивать новые тёплые земли. В первую очередь, конечно, на близлежащих американском и африканском континентах. Начали быстро расти испанские колонии в Южной Америке, в Северной почти одновременно появились Новая Англия и Новая Шотландия, Новая Голландия и даже Новая Швеция. Новоиспечённое королевство Бельгия отхватило большие территории в Африке. Крупные финансовые корпорации – в первую очередь Ост-Индийская компания – запустили щупальца в глубины Южной Азии. Можно сказать, что промышленная революция и бурное развитие науки и техники, которым был отмечен XIX век, также имело похолодание в качестве одной из причин. Европейцам просто пришлось искать новые источники механической энергии – взамен лошадей, которых приходилось кормить резко подорожавшим овсом, и водяных мельниц, плохо крутившихся на замёрзших речках. Конечно же, паровая машина была бы рано или поздно изобретена. Будем считать, что она была изобретена вовремя. … Холода продолжались примерно до середины девятнадцатого столетия, после чего средняя температура начала повышаться. Вначале это повышение было вызвано естественными климатическими флуктуациями, в двадцатом веке на них наложились техногенные факторы. Вряд ли удастся остановить его труднореализуемыми мерами по ограничению углекислотных выбросов. Потепление стало очевидной и объективной реальностью: зимы в большей части Западной Европы стали бесснежными, а летом над континентом время от времени проносятся поистине тропические грозы. Провести армию (хоть бы и конную) по балтийскому льду уже не возьмётся даже самый смелый полководец. Нулевая изотерма января заметно сдвинулась к востоку и проходит теперь по территории трёх центральноевропейских стран – угадайте, каких? Следующей на очередь в NATO давно уже топчется Словения – её, может, и взяли бы, да уж больно мелковата… а может быть, не хотели этого делать ввиду предстоящих бомбёжек Югославии. Или, например, Болгария. Эта изначально была достаточно “тёпленькая”, но мешали другие, неклиматические факторы, которые ввиду “всеобщей глобализации” играют всё меньшую роль. Я, например, не удивлюсь, если вслед за Болгарией и Румынией в NATO окажется Сербия. По крайней мере теории господина Паршева лишний раз подтвердятся. 3
