Грандиссимо
advertisement
Стефан Савелли stsavelli@gmail.com ГРАНДИССИМО 2013 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Антоний – многолетний глава Театра. Луций – ведущий артист Театра. Нерон – император. Сенека – советник императора. Сервий – руководитель труппы Театра. Анжелина – молодая артистка, ученица Луция. Пауль – молодой артист Театра, возлюбленный Анжелины. Публий – диурнарий. Флорентина – легендарная артистка Театра, пожилая женщина. Аталанта – бывшая артистка, изгнанная из Театра; любовница Нерона. Марк – знаменитый философ, пожилой мужчина. Ленора – знаменитая певица, женщина старше средних лет. Октавиан – знаменитый артист, приближенный императора; пожилой мужчина. Максим – легендарный артист Театра; пожилой мужчина. Юлий – бывший глава Императорского театра; пожилой мужчина. Часть Первая I Репетиционный зал театра. Антоний входит в полумраке, будучи наедине с самим собой. 1 А н т о н и й (полушепотом). Эти стены… Кажется, они благодарны мне за все эти годы… Каждое выступление – аншлаг! Каждый выход на сцену – триумф! Если бы я мог выйти на сцену… Если бы… Но театру важнее грамотное управление. Что эти артисты сумели бы без меня? На них давно бы уже обрушился потолок. Они ничтожны в своих помыслах! Они временны! А я здесь буду вечно. За те годы, что я управляю этим театром, целые поколения артистов ушли со сцены. Пришли новые… И все вокруг меня. Все заигрывают со мной, потому что их судьбы в моих руках. А уж я-то точно знаю, как ими распорядиться… Пауза. Резко загорается свет, с восторженными воплями и криками входят Анжелина, Пауль и другие артисты. Все присаживаются. Входит Сервий. С е р в и й. Триумф! Зал аплодирует до сих пор! Неповторимое событие! Я поздравляю всех вас, потому что вы создали невероятное зрелище! Великое искусство! А н т о н и й. Я вынужден присоединиться к словам вашего руководителя, ибо он создал непревзойденную труппу. И мне хотелось бы добавить свою ложку дегтя… но не сегодня. Сегодня был грандиозный успех. Браво! Звучат аплодисменты. С е р в и й. Все благодаря Вам, Антоний! Вашему пристальному мудрому руководству! Звучат аплодисменты. Сервий целует руку Антония. Антоний кланяется. А н т о н и й. А я и не буду опровергать ваших слов, Сервий. Уж мне-то наверняка известно, как непрост труд главы Императорского Театра. Но будьте уверены: вы все под моим крылом, и будете под ним всегда – до конца, до тех пор, пока вы преданы Театру! Звучат аплодисменты. Под аплодисменты входит Нерон. Все встают. Н е р о н. Здравствуйте, дорогие артисты! Поздравляю вас с тем восторгом, который вы вызвали у нас – зрителей! Вы были прекрасны! Звучат аплодисменты. Антоний и Сервий целуют руку Нерона, после чего Нерон небрежно одергивает ее. А н т о н и й. Смею спросить: Вы довольны, о Император? Н е р о н. Я просто счастлив! Ваше искусство поднимает меня в небеса! С е р в и й. Для нас всех это непередаваемая радость! Мы работаем для того, чтобы Вы воспарили в небеса, ведь они тоже принадлежат Вам! 2 Н е р о н. Это чистейшая правда… Но Императорский Театр существует для того, чтобы каждый зритель взлетел над нашим грешным миром. И сегодня это произошло! Звучат аплодисменты. Н е р о н. Сервий, Вы – великий артист. Я мечтаю, чтобы каждый член Вашей труппы был так же велик, как и Вы. Сервий кланяется. Н е р о н. Отпустим же господ артистов отдыхать. Им предстоит еще не раз восторгать зрителя. А н т о н и й. Нет же, артисты не смеют покидать своего Императора! Н е р о н. Умерьте пыл, Антоний. Я не святыня какая-нибудь. До свидания, господа артисты! Вы прекрасны! Артисты кланяются. А н т о н и й. Сервий, останьтесь, пожалуйста. Артисты уходят. Н е р о н (заинтересованно). А где же Луций? Он приболел? Или же просто осмелился не поприветствовать Императора? А н т о н и й (недовольно). Луций наблюдал представление, сидя в зале. Н е р о н (удивленно). Что? На месте зрителя? Но он же великий артист! А н т о н и й. Он сам так захотел… Н е р о н (холодно). Почему он не пришел за кулисы? А н т о н и й. Я не знаю… С е р в и й. Он не пришел за кулисы, потому что его не пригласили… Н е р о н (удивленно). Антоний, ты не пригласил Луция? Сервий, Вы поддержали эту идею? С е р в и й. Да, ведь Луций ведет себя просто возмутительно. Его поведение стало слишком наглым. Он держится высокомерно, считает себя лучше всех… Н е р о н. Но он действительно лучше всех! Луций – величайший артист из ныне живущих! Сервий, разве я не прав? С е р в и й. Пожалуй, Вы правы, Император… Но талант все же не дает права унижать своих коллег… А н т о н и й. Ему безразличны интересы театра! А интересует его только собственная карьера! Он работает только ради денег, но никак не ради искусства! Пауза. 3 Н е р о н (настороженно). Ладно… Жаль все же, что Луция нет… У меня есть разговор ко всем вам… А н т о н и й. Что-то случилось, Император? Н е р о н. Случилось, Антоний, случилось… (достает документ) Вот, пожалуйста… На мое имя поступила бумага… А н т о н и й (испуганно). Что за бумага? Н е р о н. Подождите, Антоний. Сервий, прочтите нам, пожалуйста. (протягивает документ) С е р в и й. Кхм… «Мы, нижеподписавшиеся, с надеждой просим Вас, Император, ради достижения великих целей и развития истинного искусства назначить главой Императорского Театра…» (пауза) Луция… А н т о н и й (гневно). Чтооо?! Что за гнусный пасквиль! С е р в и й (с сарказмом). «Истинного искусства»! А мы чем здесь занимаемся?! А н т о н и й. Луций не перестает поражать меня своей подлостью… Н е р о н (сурово). Пасквиль, говорите? А огласить имена подписавшихся Вас не затруднит, Сервий? С е р в и й. Октавиан… Ленора… Максим… Марк… Н е р о н. Вот именно! И еще куча имен помельче! А н т о н и й (растерянно). Но что все это значит…? Н е р о н. Это значит, Антоний, что свет нашей культуры не доволен твоей работой. Чем ты всем им не угодил? А н т о н и й. Мой Император! Мне это неизвестно! Я работаю честно уже много лет! И ведь Вы… ведь Вы… Вы в восторге от наших выступлений! Я прав? Н е р о н. Да, мне нравятся ваши выступления… Но я не могу игнорировать подобные обращения. Пойми, что люди, подписавшие эту бумагу, вместе весят гораздо больше, чем ты один. А Императорский театр – главный театр! Я не потерплю скандалов в моем театре. Либо мы все договоримся, либо ты уйдешь. Пауза. С е р в и й. Луций все это подстроил… Я уверен! И он хочет не просто разрушить Театр, но еще и опорочить лично Вас, Император! Н е р о н. Перестаньте, Сервий… Луций – великий артист. Я поговорю с ним о вас. Он имеет право быть услышанным. А теперь я ухожу. Поздравляю вас с триумфом! Антоний и Сервий целуют руку Нерона. Нерон уходит. 4 С е р в и й. Какая мерзость… Какая неблагодарность… Он уже использует запрещенные приемы… А н т о н и й. Дорогой Сервий! Луций всего лишь хочет занять мое место любыми путями. Вряд ли он думает о том, какую боль я испытываю… С е р в и й. Может быть, он хочет твоей смерти? А н т о н и й. Думаю, так оно и есть… Но я не из тех кораблей, которые можно потопить одним лишь встречным ветром… Луций ответит за свою дерзость… Стук в дверь. Входит Публий. П у б л и й. Здравствуйте, Антоний! Здравствуйте, Сервий! Поздравляю вас с сегодняшним триумфом! А н т о н и й. Ты издеваешься? Поздравляешь после этой омерзительной бумаги?! П у б л и й (недоумевая). Какой бумаги? О чем Вы, Антоний? А н т о н и й. Не притворяйся, Публий! Говори все, что ты думаешь по поводу этих подписантов! П у б л и й. Но мне ничего об этом неизвестно! А н т о н и й (гневно). Я ударю тебя, Публий! П у б л и й. Хорошо, успокойся, Антоний! Я думаю, что это – омерзительная акция, спланированная Луцием. С е р в и й (удивленно). Откуда тебе известно об этой бумаге?! П у б л и й. На самом деле, Нерон вызвал меня и показал сей документ. Спрашивал моего мнения. Просил, правда, чтобы я с вами на этот счет не беседовал… А н т о н и й (яростно). Я плачу тебе за то, чтобы ты распространял в обществе вести, угодные мне, а не за то, чтобы ты скрывал от меня что-либо! П у б л и й. А Нерон мне платит за то, чтобы я распространял в обществе интересные вести. Нерон платит больше. А ты, Антоний, платишь мне за то, чтобы я был лоялен к тебе и заставлял общество любить твой театр. Вот и все. С е р в и й. Какой же ты продажный, Публий! П у б л и й. Знаешь что, Сервий, ты – артист, и я тебя с этим поздравляю. Поэтому не лезь в наши с Антонием дела. А н т о н и й. Публий, что ты теперь предлагаешь делать? П у б л и й (безразлично). Лично я ничего не собираюсь делать. А н т о н и й. Я хорошо заплачу тебе… П у б л и й. Вообще, я думаю, что необходимо придать сей факт гласности. Общество должно узнать как низко пали его герои! 5 С е р в и й. Как же ты хитер, Публий… П у б л и й (воодушевленно). Такова моя профессия, дорогой Сервий. Не волнуйтесь, господа! Луций ответит за свою наглость! А н т о н и й. Вот и хорошо… Сейчас же уходи, Публий. П у б л и й. До встречи, господа. Мы победим! Публий уходит. А н т о н и й. Чертов Публий… С каждым днем он хочет все больше и больше денег… С е р в и й (гневно). Когда же он уже лопнет от них! А н т о н и й. Никогда, Сервий… Это такая порода – высасывать из людей соки. И Луций – такой же. Я уже не доверяю Публию. Он предаст нас, как только кто-нибудь заплатит ему больше… С е р в и й. Неужели кто-нибудь в состоянии заплатить больше? А н т о н и й. Верно… Лишь бы Нерон не отвернулся от нас… С е р в и й. Кажется, император любит нас… А н т о н и й. Надеюсь… С е р в и й. Наше искусство – от всего сердца. Наши души открыты перед зрителем… Мы не можем проиграть… А н т о н и й. Мы не проиграем. Я раздавлю Луция. Он ответит за все не только перед нами, но перед судом! Антоний и Сервий торжествуя уходят. II Кабинет Нерона. Нерон и Сенека в неярком свете. Н е р о н. Как ты думаешь, Сенека, сколько лет еще мне суждено быть у власти? С е н е к а. Все зависит от того, сколько лет ты хочешь быть у власти. Н е р о н. Я больше не хочу. Но и отдать власть я не могу. С е н е к а (удивленно). Почему? Н е р о н. Потому что я – Император. Это моя Империя! Я ее построил и просто так никому не отдам. Может быть, если появится достойный преемник… С е н е к а. Нет, ты не можешь передать власть. Н е р о н (удивленно). Почему? 6 С е н е к а. Потому что твой преемник захочет стереть в обществе всякое доброе напоминание о тебе. Нет, не из злости или жестокости. Из ревности скорее… И тогда он захочет не просто убить тебя, но заключить в темницу, унизить твое человеческое достоинство… Н е р о н (тревожно). Что? Я так плох как правитель?! С е н е к а. Дело не в этом. Ты совершенно обычный правитель, достаточно заурядный… Но обаятельный. Этого тебе ни один преемник не простил бы. Н е р о н. Я знаю, что я хорош и как правитель, и как мужчина. Но неужели я должен быть у власти до самой смерти? С е н е к а. Нет… Если ты хочешь остаться любим народом, тебе нужно оставаться у власти вечно. Н е р о н. Ха-ха! Что за шутки, Сенека! С е н е к а. Это не шутки. Тебе необходимо уйти сейчас, Нерон. Пока ты еще можешь получить прощение. Н е р о н (недовольно). Прекрати! Народ любит меня! С е н е к а. Ты видел эти толпы протестующих? Они ненавидят тебя. Можно избивать их сколько угодно, но их будет становиться только больше. Н е р о н. Моих сторонников в сотни раз больше! С е н е к а. Но без тех, кто против тебя не будет общества вообще. Твои сторонники – глупцы. Они покупаются и продаются. А твои противники действуют сердцем. Н е р о н. А ты? Ты тоже против меня? С е н е к а. Я тоже против тебя. Но я – твой советник. Я желаю тебе только лучшего. Прекрати борьбу с протестующими, попроси прощения и оставь власть. Н е р о н (истерически). Ты – сумасшедший, Сенека! Я уничтожу всех своих противников. Всех до единого! С е н е к а. Меня ты тоже уничтожишь? Н е р о н. И тебя. Найму нового советника. С е н е к а. Тогда сделай это прямо сейчас. Н е р о н. Подожди пока. Сейчас не время. Пауза. С е н е к а. Зачем ты позвал меня сегодня? Н е р о н. Ты слышал о письме в поддержку Луция, в котором разные знаменитости просят назначить его главой Императорского театра? 7 С е н е к а. Конечно, слышал. Благодаря Публию каждый житель Рима слышал об этом письме. Ажиотаж огромный. Н е р о н. Сегодня придут подписанты. Нам нужно выслушать их. Возможно, они правы. А что ты думаешь о Луции? С е н е к а. Думаю, что он – великий талант. Конечно, весьма амбициозен… Но просто так все они не подписали бы эту бумагу ради него. Когда они будут оправдываться перед тобой, помни об этом. Н е р о н. А как же Антоний? С е н е к а. Антоний не артист. Разве можно их сравнивать? Н е р о н. А если я прогоню Антония и назначу Луция? С е н е к а. Народ будет стоя аплодировать тебе. Н е р о н. Но Антоний мне почти друг… С е н е к а. А народ? Раздается стук в дверь. Н е р о н. Войдите! Входит Антоний. А н т о н и й (запыхавшись). Здравствуйте, Император! (целует руку Нерона) Здравствуйте, уважаемый Сенека… (кланяется) Я прибыл по Вашему распоряжению! Н е р о н. Это очень хорошо Антоний, потому что сейчас мы выслушаем тех, кто поставил подпись в поддержку Луция, а значит – против тебя. Ты дорог мне, но Луций – великий артист, и для Рима он значит гораздо больше, чем ты. А н т о н и й (растерянно). Я понимаю это, Император… Но стоит ли мне присутствовать при этом? Н е р о н. Еще как стоит… Это великие люди, Антоний. Им нечего тебя стесняться. И ты увидишь их истинные лица. Не бойся, Антоний. Быть может, они правы, и тебе следует уйти. А ведь истина – самое дорогое для нас, истинных ценителей искусства. Я прав? А н т о н и й. Как и всегда, Император. Короткая пауза. С е н е к а. Может быть, приступим к делу? Н е р о н. Ты прав. Вызывайте первого. Голос объявляет: «Ленора, войдите в кабинет императора!» Входит Ленора. Кланяется. Л е н о р а. Здравствуйте, Император! Здравствуйте, все! 8 Н е р о н. О, Ленора, здравствуйте! Как мы рады вас видеть! Вы хорошо себя чувствуете? (подходит к Леноре, целует ее руку) Л е н о р а. Да… Прекрасно… Н е р о н. Скажите, а Вы понимаете, почему я пригласил Вас сегодня? Л е н о р а (взволнованно). Что-то случилось? Н е р о н. Вообще-то случилось. Вы не видите, кто здесь присутствует помимо Вас, ну и меня? Л е н о р а (растерянно). Вижу… Здравствуйте, Сенека. Здравствуйте, Антоний… Н е р о н. Ленора, скажите, Вы подписывали документ, адресованный мне, в котором Вы и еще несколько значимых персон просите меня… Л е н о р а (резко). Все, все, я поняла! Я подписывала. Но я ничего не знала. Н е р о н. Вы не читали документ? Л е н о р а. Что Вы! Конечно, читала! Н е р о н. И? Вы плохо относитесь к Антонию? А н т о н и й (раздраженно). Почему, почему ты пошла против меня?! Как ты могла?! Мы столько лет знакомы! Я столько для тебя сделал! Это невообразимо! Л е н о р а. Нет, о чем вы… Я никак не подозревала, что это письмо направлено против Вас, Антоний… Я думала, что Вы оставляете свой пост по собственному желанию… Н е р о н. А Вы забавна, Ленора! Разве такие должности оставляют по собственному желанию? Л е н о р а (виновато). Простите… С е н е к а. Ленора, Вы – легенда… Вы как никто другой имеете право на личное мнение… Скажите, Вы считаете, что Луций способен справиться с обязанностями главы театра лучше, чем Антоний? Л е н о р а. Нет, нет… Теперь точно нет… Н е р о н. Замечательно! Вы признаете свою ошибку? Л е н о р а. Конечно, признаю… Простите меня, Антоний… А н т о н и й. Император Вас простит… Н е р о н. Я-то прощаю Вас, Ленора. Но простит ли вас народ? Публий давно обнародовал имена подписантов. Вы не хотели считаться ни с авторитетом Антония, ни с мнением императора… Вы совершили грубейшую ошибку. Ваша карьера могла кончиться уже сегодня… Но мы вас прощаем. Л е н о р а (встревоженно). Спасибо… Я могу идти? 9 Н е р о н. Нет… Присядьте, пожалуйста. К нам сегодня еще много гостей прибудет. Ленора присаживается. Голос объявляет: «Марк, войдите в кабинет императора!» Входит Марк. М а р к (улыбаясь). Здравствуйте, Император! (подходит к Нерону, целует ему руку) Могу я поинтересоваться, по какому вопросу меня пригласили? (подходит к Антонию и Сенеке, пожимает им руки, подходит к Леноре, целует ее руку) Подозреваю, намечается что-то грандиозное? Н е р о н. В грандиозной авантюре ты, Марк, уже принял участие. М а р к. В каком смысле? Н е р о н. В том смысле, что подписал разного рода сомнительные бумаги. М а р к. Какие бумаги? Я ничего не подписывал! А н т о н и й (гневно). Что значит, не подписывал?! Ты издеваешься?! Я уничтожу тебя! Н е р о н. Успокойся, Антоний. Уничтожаю здесь я. Марк, скажи мне, просил ли ты в письме ко мне назначить главой Императорского театра Луция? М а р к (уверенно). Я ничего подобного не помню. А н т о н и й. Ленора, скажи правду! Л е н о р а. Я не знаю правды… Я видела подпись Марка, но не знаю, подлинна ли она… Н е р о н. Ну и что же нам теперь делать? Видимо, нас обманули… С е н е к а (отстраненно). Между прочим, Публий лично видел, как Вы, Марк, встречались с Луцием… Обсуждали его возможное назначение… Заметьте, Публий обладает прекрасным зрением, несмотря на свой солидный возраст, и слухом – не хуже… Пауза. М а р к (замявшись). Я… Я был обманут Луцием. Я вспомнил ту встречу… Честно говоря, я практически не читал этого письма – лишь пробежался глазами. Я и не подозревал, что Луций хочет опорочить всех нас… С е н е к а. Вам не стыдно, Марк? М а р к. Мне не стыдно, потому что Луций обманул меня. Я уважаю Антония и считаю, что он блестяще руководит театром. Нерон аплодирует. Н е р о н. Как по-твоему, Луций – хороший артист? М а р к. Очень неплохой. Н е р о н. А ты? 10 М а р к. А я уже стар, поэтому прошу позволить мне уйти. Н е р о н (недовольно). Вот и иди! Марк кланяется и уходит. Л е н о р а. Почему вы его отпустили, а я должна здесь сидеть?! Н е р о н. Потому что ему совсем не стыдно. И смотреть на него мне не интересно. Давайте следующего! Голос объявляет: «Октавиан, войдите в кабинет императора!» Входит Октавиан. О к т а в и а н. Добрый день, господа. По какому вопросу меня пригласили? Н е р о н. А поприветствовать своего императора ты не считаешь нужным? О к т а в и а н (уверенно). Но ведь я обратился ко всем. С е н е к а. А целовать руку императора Вы собираетесь? О к т а в и а н. Император просил меня считать его своим другом. А разве среди друзей принято целовать руки? Я мог бы пожать руку императора, но считаю, что делать это как минимум невежливо в присутствии тех, кто всякий раз прикасается к ней губами. А н т о н и й (возмущенно). На что ты намекаешь?! Ты ведешь себя слишком дерзко перед лицом императора! О к т а в и а н. Антоний? И Вы здесь? Но почему Вы кричите? А н т о н и й. Потому что ты оскорбляешь императора! О к т а в и а н (с недоумением). Я? Оскорбляю? Н е р о н (посмеиваясь). Уймись, Антоний! Октавиан, ты действительно мой друг, но поцелуй же руку хотя бы присутствующей здесь дамы! О к т а в и а н. Чью? Леноры? Мы с ней находимся в чересчур сложных отношениях для каких бы то ни было поцелуев. Л е н о р а. Я и сама не желаю поцелуев! Н е р о н (смеясь). А-ха-ха! Узнаю моего комедиографа! Рассердил столь знатную даму! Хорош мерзавец! Ты понял уже, почему я тебя позвал? О к т а в и а н. Догадываюсь… Н е р о н. Хорошо… Ставил ты свою подпись? О к т а в и а н. Конечно, ставил. Н е р о н (удивленно). И до сих пор не раскаялся?! Не видишь, как Антоний переживает? О к т а в и а н. В чем же мне раскаиваться? Я считаю, что поступил правильно. Короткая пауза. 11 С е н е к а. Но ведь Луций – артист… Не так ли? О к т а в и а н. Великий артист… Великий артист, который мог бы руководить Императорским театром. Н е р о н. А как же Антоний? Его ты предлагаешь выбросить на улицу? О к т а в и а н. Антоний лишь отдает приказы… Он уж точно значительно хуже Луция разбирается в искусстве. А н т о н и й. Какую же чушь ты несешь! Да Театр рухнул бы без меня! При Луции все стены давно бы сгнили! Пауза. Н е р о н. Октавиан, ты не согласен с Антонием? О к т а в и а н. Я думаю, что Антоний много на себя берет. Судя по тому, как Луций говорит о хозяйственных проблемах Театра, его архитектурных недостатках… Антоний и в этом вопросе проигрывает. Но это всего лишь мое скромное мнение… А н т о н и й (гневно). Предатель ты! О к т а в и а н. Антоний, о чем Вы? Мы с Вами едва знакомы! Н е р о н (задумавшись). Так ты считаешь, что главой Театра следует назначить Луция? О к т а в и а н. Да. Ради Театра. И ради искусства. Н е р о н. А что прикажешь делать с Антонием? Отправить на пенсию? О к т а в и а н. Заключить под стражу. Мне думается, он значительные суммы из казны растратил не по назначению… А н т о н и й. Какие суммы?! Где доказательства? С е н е к а. Октавиан, ведь Ваша труппа тоже получает из казны огромные суммы… И где же искусство? Ведь многие говорят, что Ваше искусство – полнейшая чушь. Вы не боитесь в скором времени оказаться на месте Антония? О к т а в и а н. Нет, не боюсь. Мои артисты против меня подписей собирать не станут. Л е н о р а. Это ты сейчас так думаешь! Еще два-три идиотских спектакля – и ты сам окажешься за решеткой! В чем ты обвиняешь Антония, если сам еще хуже?! Знаешь ли ты, что такое искусство? Где оно?! Меня тошнит на твоих спектаклях! Мне кажется, у тебя стало слишком много денег. Ты потерял стыд. Приходишь в кабинет императора и ведешь себя хуже распоясавшегося мальчишки! Тебе следует извиниться перед Антонием! 12 О к т а в и а н. Говори, говори… Ты стара стала, Ленора. Не улавливаешь суть момента! Веду я себя так, как мне позволено себя вести… А извиняться я ни перед кем не стану, ибо говорю, что думаю. Н е р о н. Ладно, Октавиан… Спасибо, что пришел. Ты свободен. О к т а в и а н. Отчего же? Я предпочел бы остаться. Н е р о н. И тебе не страшно? О к т а в и а н. А чего мне бояться? Моя совесть чиста. Н е р о н. Вот поэтому-то тебе и должно быть страшно. Зовите следующего! Голос объявляет: «Максим, войдите в кабинет императора!» Входит Максим. Н е р о н. О, ну вот еще один великий! М а к с и м. Здравствуйте… (кланяется перед Нероном) Максим кланяется перед Нероном, пожимает руку Сенеке, Антонию и Октавиану, целует руку Леноре. Н е р о н (улыбаясь). Ну вот, сразу видно – вошел Артист! Не то, что ты, Октавиан! М а к с и м. Могу я поинтересоваться, по какому вопросу меня пригласили? Н е р о н (грозно). Вас не пригласили, а вызвали! Я обнаружил Вашу подпись на одном странном документе… Подписывали? М а к с и м. Конечно, подписывал. Н е р о н. Вы же великий артист! Вам не стыдно? Не страшно? Зачем Вы унижаете Антония своими подписями? М а к с и м. Ничего подобного, император. Я поставил свою подпись абсолютно искренне. Н е р о н. И кто надоумил тебя это сделать? М а к с и м. Луций пришел ко мне лично. А н т о н и й (истерично). Ну вот же! Вы видите?! Весь этот срам организовал Луций! Вы опозорили меня! Подонки! О к т а в и а н (спокойно). Антоний, ты, кажется, забыл, где находишься. Мы всетаки не твои личные парикмахеры. Н е р о н (нервно). Тихо! Итак, Максим, почему же, по-вашему, Луций должен возглавить Императорский театр? Чем он лучше Антония? М а к с и м. Я просто уверен, что Театр должен возглавить артист. А Луций – величайший из артистов. А н т о н и й (гневно). Да Сервий в миллионы раз лучше Луция! 13 М а к с и м (с усмешкой). Вот видите… И вы все думаете, что Антоний понимает в искусстве? Театр превратился в рассадник пошлости с благоволения Антония. Нет сегодня в нем истинного искусства. Нет! А н т о н и й. А что есть «истинное искусство»? Где ты его видел? Ты великий артист, Максим… В прошлом. Настоящая легенда… Но почему ты так уверен в своей правоте? А Луций? Почему он считает себя лучше меня? Не понимаю… Неужели вы считаете меня каким-то разбойником? Я отдаю всю свою жизнь Театру! И мой Театр – лучший! С е н е к а. Может быть, дело в том, что у Вас, Антоний, нет их таланта? А н т о н и й. Да пусть так! Все таланты – идиоты! Талант ничего не значит. Ваши таланты не сделали вас руководителями Императорского Театра, а я им стал! И останусь! Пауза. Н е р о н. Что бы вы там себе не думали, но я лично назначил Антония на эту должность. И я непреклонен. За вашу дерзость я мог бы расправиться с вами. Народ в считанные месяцы забыл бы и вас, и Луция. Народу достаточно Сервия. Но я имею удовольствие считать вас своими друзьями, друзьями всего народа и империи. Поэтому приглашаю всех вас на завтрашнее торжество в честь успешной премьеры в Театре. Публий, войди! Входит Публий. Н е р о н. Ты записал все, что они здесь говорили? П у б л и й. О, да! Это будет успех! Публика будет в восторге! Народ узнает все! Л е н о р а (возмущенно). Что все это значит?! Вы обманули нас?! О к т а в и а н. Гениальная задумка! Браво! Н е р о н. Пусть вам будет стыдно. Или не будет. Отчего-то я думаю, что не будет. М а к с и м. Честно говоря, мне уже за всех стыдно. Н е р о н. Уходите все. До свидания. Публий, останься! Ленора, Октавиан и Максим выходят. Нерон, Антоний, Сенека и Публий остаются. Н е р о н. Ну что же, Антоний, ты убедился, что все они – лишь заблудшие овцы? А н т о н и й. Они все мне безразличны. Но они пошли на поводу у Луция. Должен же кто-то ответить за все мои унижения! Император, накажите их всех! Особенно Луция! Н е р о н. Прекрати, Антоний. Луций не соперник тебе, пока я на твоей стороне. К тому же он действительно прекрасен. Делай славу Театру на нем. А н т о н и й (сквозь зубы). Я не хочу его видеть… 14 П у б л и й. Антоний! Не волнуйтесь! Благодаря мне каждый житель Рима будет знать, что Императорский театр обязан своей славой именно Вам! Пауза. С е н е к а. Антоний, а что если Луций искренне желает приносить пользу Театру? Что если им правит отнюдь не расчет? А н т о н и й. Что же еще?! Если бы он хотел принести пользу Театру, то он оставил бы меня в покое! Н е р о н. Все, хватит. Я устал от вас всех сегодня. До завтра. Позвольте мне немного расслабиться. Сенека, Антоний и Публий поклонившись уходят. Входит Аталанта, обнимает Нерона. Н е р о н. Милая Аталанта... Ты все слышала? Что скажешь? А т а л а н т а. Я слышала каждое слово, и мне противно видеть этих людей. Н е р о н. Что за идиотизм творится у меня под носом… Думаешь, следует наказать Луция? А т а л а н т а. Зачем? Луций жалок. Он хочет так много! Но ради чего? Народ и так любит его… Н е р о н. А Антоний? А т а л а н т а. Антоний хуже скота. Ты же знаешь, из-за него я покинула Театр. Он заявил, что я стала слишком тяжела для сцены… Ублюдок… Ничтожество! Н е р о н (с улыбкой). Но ведь он был прав! Твое место – в моих покоях, а не на сцене. А т а л а н т а. Но я прекрасно танцую! И пою! Даже гениальная Флорентина признала мой талант! А твоей я и так стала бы. Только тебе было бы куда приятнее любить знаменитую артистку! Н е р о н. Перестань… Какая мне разница, кого любить… А т а л а н т а. Ты слишком многого не знаешь об Императорском театре! Именно благодаря Антонию в нем процветают ужасающие мерзости! Н е р о н. Какие же? А т а л а н т а. Как насчет грязных связей между мужчинами? Н е р о н (с усмешкой). Нашла чем удивить! Да сегодня половина мужчин-римлян предпочитает любить друг друга, а другая половина физически любить вообще никого не может. Это сейчас время такое. Не обращай внимания. 15 А т а л а н т а. А знаешь ли ты, что Антоний заставляет юный прелестных артисток посещать ложи знатных особ? А затем они едут с ними и своими утонченными телами платят за благосклонность Антония… Н е р о н. Хм. Да, Антоний хитер. Зарабатывать на плоти своих подчиненных… В Императорском театре…А мужчин он тоже предоставляет для разного рода удовольствий? А т а л а н т а. Откуда ты знаешь? Н е р о н. Догадался… А т а л а н т а. Я не хотела говорить тебе… Но… Ведь это позор. Один знатный господин попробовал сначала несколько девушек, потом переключился на юношей… Н е р о н (настороженно). А Луций? Он тоже в этом участвует? А т а л а н т а. Разные слухи ходили… Но, думаю, Луций ненавидит это. Однажды у Антония просили Анжелину, ученицу Луция, но Луций устроил скандал – он был категорически против. Тогда Антоний возненавидел их обоих. И сблизился с Сервием. Сервий-то никогда не отказывал… Всех своих учениц да и учеников отдавал без лишних разговоров. Н е р о н. Ты осуждаешь их? А т а л а н т а. Да какое мне дело! Я живу своей жизнью. Твоей жизнью… Н е р о н. Вот и правильно. Пореже сочиняй сказки, держи язык за зубами… А я сам со всеми разберусь. Гаснет свет. III Репетиционный зал Театра. На сцене Луций, Анжелина и Пауль. А н ж е л и н а. Как Вы считаете, Луций, у меня есть будущее в Театре? Л у ц и й. Послушай, милая, если ты продолжишь работать такими же темпами, то ты сможешь достичь невероятных высот в искусстве! А н ж е л и н а. Я не об этом, Луций… Ведь Антоний готов уничтожить нас… Он нас ненавидит. Л у ц и й. Недолго ему осталось править бал… Все великие римляне уже высказались против него. У нас прекрасная поддержка, так что не волнуйся. П а у л ь. По-моему, нас просто могут убить, если мы останемся стоять на его пути… 16 Л у ц и й. Пауль, тебе не о чем волноваться. Труппа очень зависима от тебя. Ты один из лучших. Если ты действительно любишь Анжелину и уважаешь меня – продолжай работать на благо Театра. А н ж е л и н а. Луций, но ведь Вы не уйдете? Не оставите нас? Л у ц и й. Это вы не оставляйте меня, пожалуйста… Я никуда не уйду – я здесь навсегда. Буду бороться за правду и за искусство. За то, как я их понимаю. П а у л ь. Помните, что Вы – лучший… Сервий никогда не сравнится с Вами. Л у ц и й. Спасибо, Пауль, но Сервий тоже заслуживает уважения. Он – великолепный артист и прекрасный человек. Просто сейчас мы находимся по разные стороны баррикад… Сейчас же, если ты не против, оставим на время Анжелину – ей необходимо позаниматься индивидуально. Луций и Пауль выходят. А н ж е л и н а. Если бы… Если бы… Если бы можно было повернуть время вспять… Я не пришла бы в этот Театр. Чертов Театр! Сбежать с Паулем? Куда… Продолжить карьеру в другом месте? Но где… Идти некуда, но оставаться сил больше нет… Замкнутый круг… Входит Сервий. С е р в и й. Здравствуй, Анжелина! Занимаешься? Ты талантлива… В будущем, быть может, ты станешь примой нашего Театра… Что молчишь? Не хочешь быть примой? Наверное, хочешь, чтобы Пауль не обнимал других женщин… Что поделать! Это работа…. Роли… Ты такая утонченная… Скажи мне, Ажелина, ты всем довольна в Театре? Тебе нравится заниматься с Луцием? А н ж е л и н а. Да, очень нравится. Пауза. С е р в и й. Я все-таки думаю, что Луций не видит всей глубины твоего таланта. Он не развивает твои способности. Только использует, использует, использует… Поверь, если бы Луций уделял тебе достаточно своего драгоценного внимания, ты была бы уже примой Театра. А н ж е л и н а. Луций верит в меня – это самое главное. С е р в и й. Но я тоже верю в тебя и готов дать тебе гораздо больше! А н ж е л и н а. Сервий, Вы уже не в первый раз пытаетесь убедить меня… Неужели Вы думаете, что я изменю свое решение и перейду к Вам? 17 С е р в и й. Я не знаю… Но пытаться убедить тебя мне никто не в силах запретить… И все же, я хочу понять: ты считаешь, что Луций лучше меня? Ведь я имею репутацию весьма сильного педагога… А н ж е л и н а. Для меня Луций – идеал и артиста, и педагога. С е р в и й. Я – хуже? А н ж е л и н а. Вы… Вы – другой. Не мой педагог. Я обязана Луцию всем. Он просто прекрасен! С е р в и й (зло). Тогда заканчивай разговоры со мной и отправляйся обсуждать с ним дальнейшие творческие планы! А н ж е л и н а (кокетливо). А я уже ухожу… Анжелина выходит. С е р в и й. Что за несправедливость? В чем смысл моей жизни, если для всех Луций – величайший из артистов, а я первый среди прочих? Талант… Нет, я ничем не хуже… Я не могу быть хуже… Входит Луций. Л у ц и й. Здравствуй, Сервий… Прости, но я слышал каждое слово, сказанное тобой только что… Почему ты думаешь, что мои ученики способны оставить меня? Это иллюзия, Сервий. Прекрати свои попытки. С е р в и й. Ты считаешь, что я хочу навредить тебе? Вовсе нет… Я действительно считаю, что смена педагога для Анжелины – абсолютное благо. Но ты, Луций, готов препятствовать этому до последнего. Зачем? Признай, что ты не идеален. Л у ц и й. Я ничему не препятствую – мои ученики сами не желают покидать меня. Они знают, что я – главный артист этого Театра. С е р в и й. Почему ты так ненавидишь меня? Не уважаешь? Л у ц и й. Отнюдь, Сервий! Просто ты близок к власти, а я близок к зрителю. Этим все сказано, и всем об этом известно. С е р в и й. Хорошо… Пусть Анжелина остается у тебя. Но я никогда не позволю ей прославиться в стенах моего Театра. Л у ц и й. А Пауль? Он чем тебя разгневал? С е р в и й. Пауль слишком влюблен в Анжелину… Это вредит ему. Кажется, он уже готов признать твое величие… Он просто глуп. Скоро он перестанет выходить на сцену. Я тебе обещаю. Л у ц и й. Когда в Театре не станет Антония, твои планы рухнут, и на сцену больше никогда не выйдешь ты, а Пауль займет твое место. Вот увидишь. 18 С е р в и й. Мечты… В нашей профессии мечтать очень вредно. Император любит Антония за его никчемность. В руководстве Театром это играет огромную роль! Тебе никогда не удастся занять место Антония. Забудь об этом! Л у ц и й. Посмотрим! Все еще впереди! Луций и Сервий уходят. Смеясь вбегают Анжелина и Пауль. А н ж е л и н а. Пауль! Мне все надоело! Я хочу отдохнуть… С тобой! П а у л ь. Подожди немного… Скоро мы освободимся навсегда! А н ж е л и н а. Навсегда? Ну а потом что? Пауль, мы во власти Театра до конца жизни! П а у л ь. Ну уж нет! Потом – дети, и никакого Театра! Смеясь, Анжелина и Пауль убегают. Часть Вторая I Репетиционный зал Театра. Вбегает Публий. П у б л и й. Где?! Где вы все?! Проснитесь! Живы ли вы еще? Мне страшно! Мне страшно за всех вас! Как вы все живете? О, Господи! Ничего святого! Все вы, все вы мертвы! Вбегает толпа артистов Театра, в их числе Пауль и Анжелина, с возгласами «Что случилось?», «Что произошло?». П у б л и й. Какие же вы наивные… Какие никчемные… Это вы! Вы убили его! Вы погубили сами себя! Ваше молчание пугает меня… Наступит ли когда-нибудь жизнь среди всех этих животных? Я страдаю по людям… С меня слезает кожа… Я и сам уже почти не живу… Входит Антоний. А н т о н и й. Публий! Какого черта?! Что за крики? В чем дело? П у б л и й (рыдая). Антоний… Твоя доброта не имеет границ… Ты ничего не замечаешь вокруг себя! Ты упустил момент истины. Нам всем суждено погибнуть… А н т о н и й (нервно). Что за бред ты несешь?! Ты плохо себя чувствуешь? У тебя сдали нервы? Нужна помощь врача? П у б л и й. Врача… Мне? Не мне… Но уже поздно. Врач теперь уже не спасет. Палач – вот тот, кто действительно нам нужен. 19 А н т о н и й. Что же произошло, в конце концов?! П у б л и й. Вчера… Нет, сегодня. Ночью. Сервий возвращался домой… Он был так близок, но кто-то окликнул его… Господи, за что! А н т о н и й (взволнованно). Что, что случилось с Сервием? П у б л и й. О, Сервий… Незнакомец плеснул ему в лицо какую-то страшную кипящую жидкость… Его лицо пылало… Жестокость порождает боль. Но за боль нужно платить болью… А н т о н и й. Он жив?! П у б л и й. К счастью, он жив. Я был в его палате. Сервий несчастен. Он ждет возмездия. А н т о н и й. Луций! Где Луций?! Почему его здесь нет?! П у б л и й. Луцию теперь придется тяжко… Толпа растерзает его! И ты, ты, Антоний, не смей прощать Луцию этой низости. Он погубил себя сам… Погубил Сервия… Народ разгневан. Нерон разгневан! Ну что ж, я ухожу… Император ждет меня. Он желает знать все подробности. Виновник получит сполна! Публий выходит. А н т о н и й. Пауль и Анжелина, останьтесь! Остальные – свободны. Толпа артистов выходит. А н т о н и й. Надеюсь, вы ответите мне на вопрос, где сейчас находится Луций? А н ж е л и н а. Нам это неизвестно. Возможно, он находится у себя дома… П а у л ь. Вряд ли Луций имеет какое-либо отношение к произошедшему… А н т о н и й. Молчи. Я не спрашивал тебя об этом. Луций ненавидит Сервия. Это о многом говорит. Теперь император не проявит жалости. А н ж е л и н а. У Вас нет никаких доказательств. А н т о н и й. А мне не нужны доказательства. Мне достаточно того, что я знаю. Вы давно прикрываете Луция, поэтому заплатите сполна. Я сгною вас. У вас больше нет будущего в Театре. Антоний выходит. П а у л ь. Анжелина, не бойся… Виновника найдут. Луций ли это, или же кто-то другой… Мы не желали никому зла. Нас оставят в покое. А н ж е л и н а. Луций ни при чем… Я чувствую это… Но Антоний хочет уничтожить его… В гневе он обрушится и на нас. Бедный Луций… П а у л ь. Мы не сдадимся. Нас не тронут. Мы должны быть сильными, потому что правда за нами. 20 Пауль и Анжелина выходят. Дом Флорентины. На сцене Флорентина, Нерон и Сенека. Н е р о н. Дорогая Флорентина, я преклоняюсь перед Вами, я думаю, что Императорский театр не существовал бы без Вас… Вы столько лет отдали Театру… Я не знаю, кому могу доверять кроме Вас… Мы можем говорить откровенно? Ф л о р е н т и н а. Конечно, император… Я могу Вам чем-то помочь? Н е р о н. Вы слышали о том, что произошло буквально вчера? Какое издевательство совершили над Сервием? Ф л о р е н т и н а. Да, слышала… Это страшно. В моей голове не укладывается такое зло. Н е р о н. Как Вы считаете, кто мог пойти на такую низость? Луций? Ф л о р е н т и н а. Не знаю… Луций? Я бы не спешила обвинять кого-либо, тем более Луция… Он такой великий артист! Зачем ему все это? Н е р о н. Ну а кто же еще? Ведь Сервий и Луций – конкуренты в борьбе за высокие посты. Ф л о р е н т и н а. Разве Сервий конкурент Луцию? Простите, но Луций всегда вне конкуренции. Н е р о н. Хм… А что Вы думаете об Антонии? Ф л о р е н т и н а. Честно говоря, я совсем не думаю об Антонии. Боюсь, что при встрече я даже и не узнала бы его… Н е р о н. Сенека, я поручаю тебе это дело. Не хочу заниматься дикими расправами. Общество разгневано – народ требует справедливости. Ты должен расследовать этот скандал. Все фигуранты дела – в твоей власти. Найди виновника и накажи его. С е н е к а. Но как, Нерон? На это может уйти уйма времени… Н е р о н. Быстро, пожалуйста! Быстро и срочно! Я верю в тебя, ведь ты – один из величайших умов нашего времени. Найдешь этого варвара – прославишься. Станешь богат. Будешь любим народом. Не упускай свой шанс. А я ухожу прямо сейчас. Ненавижу скандалы. Нерон целует руку Флорентины и уходит. Ф л о р е н т и н а. Какой же он странный… Такой образованный, такой приятный собеседник… И такой преступник… 21 С е н е к а. Когда-нибудь он пожалеет, что принял на себя всю полноту власти. Он ведь и вправду думает, что мне нужны обещанные слава, богатство и признание… Безумец. Ф л о р е н т и н а. Народ любит его? С е н е к а. Не знаю… Говорят, что любит, но говорят об этом слишком часто… Должно быть лгут. Ф л о р е н т и н а. Мне его искренне жаль… Наверное, власть – это величайший на свете яд… С е н е к а. Флорентина, благословите меня… Вы – гений. С Вашим уходом Императорский театр превратился в никчемный клубок змей… Помогите мне… Ф л о р е н т и н а (с улыбкой). Не беспокойтесь, Сенека. Вы так умен, что обязательно отыщете преступника. Я, конечно, благословляю Вас, если имею на это право… Прошу Вас, спасите Театр и искусство… Спасите сердца простых людей, разодранные дурными известиями… С е н е к а. Я очень, очень надеюсь, что Луций невиновен… Ф л о р е н т и н а. Луций очень высоко. Он никогда не упал бы до такой низости. Поверьте мне. С е н е к а. Мне безумно хочется верить. Ф л о р е н т и н а. Знаете, Сенека, я думаю, Вам нужен Юлий. Он хоть и стар, но ведь по-прежнему бывает в Театре. Я приглашу его завтра. Приходите. И не теряйте веры. До встречи. Сенека и Флорентина уходят. II Репетиционный зал Театра. Входит Сервий в черной маске. С е р в и й. Жизнь кончена? Может быть, стоит сделать перерыв… Но есть ли смысл продолжать? Кто я теперь? Меня почти нет. Прохожие узнавали меня на улице, преследовали меня, желали моего присутствия… А теперь они шарахаются, пугаются… Сочувствуют… Жалость – это мой конец. Я не переживу жалости к себе! Входит Луций. Л у ц и й. Ведь ты был красив… Такие правильные, тонкие черты лица… С е р в и й. Да… Это правда. Я любил смотреть на себя в зеркало, любил воображать, с каким удовольствием на меня смотрят окружающие… 22 Л у ц и й. Женщинам нравилось твое лицо, твоя стать… С е р в и й. Лица больше нет… Женщин больше нет… Ничего больше нет. Л у ц и й. Но стать! Но стать осталась! С е р в и й. Стать – ничто… Никто не потерпит на месте лица пыльную тряпку. Л у ц и й. Неужели ты угасаешь? Ведь ты – артист! Ты должен сиять всегда, несмотря ни на что! С е р в и й. Наивный, наивный, наивный… Или ты так искусно издеваешься? Это все слова! Ведь твое лицо, твоя жизнь, судьба не тронуты! Какой же я теперь артист? Разве публика будет любить меня такого? Никогда! Никогда я больше не выйду на сцену! Л у ц и й. Что ты собираешься делать? Скрыться в четырех стенах от посторонних глаз? Забыться сном? Убить себя? С е р в и й. Замолчи! Не насилуй мою душу! Я еще не решил, как поступлю с собой. Но о моем решении ты узнаешь непременно. Подожди лишь какое-то время. Л у ц и й. Ты считаешь, я желаю твоего полного падения? С е р в и й. Конечно, Луций. Ведь ты же ненавидишь меня. Л у ц и й (недоумевая). Я? Тебя? Да ты сошел с ума! Почему я должен тебя ненавидеть? С е р в и й. Потому что я твой прямой конкурент. А ты не терпишь конкуренции, ведь так? Вот и ненавидишь, ненавидишь, ненавидишь! Л у ц и й. Прости, Сервий, но ты мне не конкурент… С е р в и й. Конечно! Теперь, когда я потерял свое лицо! Ликуй же, наконец! Л у ц и й. Нет… Лицо тут ни при чем… Это вопрос таланта. С е р в и й. Что же, я не талантлив, по-твоему? Л у ц и й. Талантлив, Сервий, ты очень талантлив! Но очень талантливых людей не так уж и мало, а я – единственный. Прости меня, но это правда. С е р в и й. А ты любишь себя… Любишь говорить о себе, превозносить свое дарование над никчемными окружающими тебя обывателями… Скромность, определенно, не твое украшение… Л у ц и й. Скромность – украшение тех, у кого нет других украшений. Я переживу этот свой недостаток, поверь. Пауза. Л у ц и й. Признай, Сервий, ведь это ты ненавидишь меня. Я всегда пытался установить контакт с тобой, но ты… Ты хотел, чтобы я исчез, растворился… Не знаю… Иногда мне кажется, что ты желаешь моей смерти. 23 С е р в и й. Я признаю, что ненавижу тебя. Ну и что? Ведь не ты потерял свое лицо. Поэтому – признаю. Л у ц и й. Но почему? Откуда столько ненависти? Ты говоришь со мной с таким презрением… Я бы сказал, что это очень обидно, если бы эти слова не звучали смешно. С е р в и й. Ты прав – смешно было бы обижаться. Л у ц и й. Чем я вызвал такой гнев с твоей стороны? С е р в и й. Как это «чем»? Всем! Своей безмерной наглостью ты пробил себе дорогу в искусство… В искусство! Туда, где надо пробиваться талантом! И наглостью же ты добился вершин, попутно затоптав толпы талантливых, но чуть более скромных артистов. Такая наглость – страшное орудие… Л у ц и й. Значит, наглость? А я думал, что пользовался талантом… С е р в и й. Это ты только так думал. Ты же сам сказал, что талантливых людей не мало. Но чем же ты в таком случае от них от всех отличаешься? Наглостью! Пауза. Л у ц и й. Наверное, ты считаешь, что я завидую тебе, твоему таланту? С е р в и й. Это само собой разумеется. Ведь неслучайно ты так жаждешь моей смерти. Но радуйся! Я не мертв, конечно, но уже ненавижу свой образ… Л у ц и й. Ты думаешь, что это я совершил преступление против тебя? С е р в и й. Ну что ты! Вовсе нет! Тот человек был гораздо ниже тебя ростом… Имел более плотное телосложение… Л у ц и й. Неужели ты не понимаешь, что это мог быть только исполнитель! А я мог быть заказчиком! С е р в и й. Конечно! Ты совершенно прав. Я тоже не думаю, что тот человек исковеркал мою жизнь по своей воле. Л у ц и й. И, наверное, ты думаешь, что заказчиком этого нападения являюсь я… С е р в и й. Ты? Но я не знаю, Луций! Не могу же я голословно обвинять кого-либо. Нерон обещал лично разобраться во всем. Я верю ему и верю в него. Преступник будет наказан. Л у ц и й. Но ведь Антоний не сомневается, что преступник – я! С е р в и й. Антоний? Конечно, не сомневается! Но Антоний ничего не решает. Иначе тебя давно уже не было бы в живых. Л у ц и й. Но ведь ты знаешь, что я не мог этого совершить. Ведь знаешь! 24 С е р в и й. А откуда мне знать?! Ну подумай же сам! Ты ненавидишь меня, желаешь моей смерти… У тебя прекрасно развито воображение! Ты не вполне мужчина… Ты мог бы пойти на это немыслимое варварство. Конечно! Л у ц и й (иронично улыбаясь). Послушай, Сервий… Ну зачем ты мне нужен? Думаешь, у меня иных забот мало? Живи себе припеваючи – я совсем не против. Доставляй удовольствие женщинам, радуй мужчин – пожалуйста! Ну при чем тут я?! Изза всех ваших глупых подозрений мои родные, друзья, просто знакомые боятся выйти на улицу. Да и меня самого трясет от косых взглядов вокруг… Зачем тебе это? Ведь ты знаешь, что я не виновен? С е р в и й. Я, конечно, могу предположить, что ты ни при чем… Но что тебе это даст? Я ничего не расследую, не выношу приговоров… Л у ц и й. Но ты знаешь, что я невиновен! С е р в и й. Я ничего не знаю! Ни-че-го! Входит Антоний. А н т о н и й. Здравствуй, Луций! Ты явился в Театр, чтобы добить Сервия? Чтобы поглумиться над его уродством? Мало ты издевался над всеми нами! Уничтожить нас физически и морально – вот чего ты добиваешься все эти годы! Л у ц и й. Почему ты так жестоко говоришь со мной, Антоний? Почему ты считаешь, что я не имею права выразить сочувствие своему, хоть и недругу, но коллеге! Почему ты демонизируешь каждый мой шаг? А н т о н и й. Согласись, глупо выражать сочувствие тому, кого ты ненавидишь всей душой… Твои мечты воплотились в реальность! Сервий теперь уродлив, и зрителям стало не на кого смотреть, кроме тебя! Л у ц и й. Зачем ты говоришь так о Сервии? Ты унижаешь его этим! С е р в и й. Но он прав! Прав! Л у ц и й. Он не прав! У тебя осталась душа, осталось сердце… Ты жив несмотря ни на что! С е р в и й. А ты желал бы себе такой жизни? А н т о н и й. Даже мне страшно представить себя на месте Сервия… Чего уж говорить о тебе – знаменитом артисте! Л у ц и й. Говорить нечего… Вы не слышите меня. Вы озлоблены, а потому и несправедливы. Вы ждете от меня подвоха, вместо того, чтобы принять меня в свои объятия… Вы ненавидите меня… 25 А н т о н и й. Какой прекрасный ты артист! Способен разжалобить таких бессердечных людей как мы! Но меня ты этим не купишь. Не мы ненавидим тебя, а ты возненавидел нас и попытался унизить в глазах народа… Выставил нас ничтожествами! Но народ не поверил тебе, потому что народ верит императору, а император доверяет нам. Ты остался в дураках, Луций. Наверное, поэтому ты решил истребить нас. Но ответь тогда, почему, ненавидя меня, ты решил исковеркать судьбу Сервия? Неужели ты настолько хитер?! Ведь тебе известно, как я люблю Сервия, как восхищаюсь его талантом! И ты не пожалел самого дорого… Л у ц и й. Антоний… Не говори того, чего не знаешь. Я не способен исковеркать чью-либо судьбу… А н т о н и й. Все так говорят, но вот тебе этого делать не стоило бы… Ты забыл, что есть совесть, Луций! А без совести искусство превращается в срам! Л у ц и й. И ты говоришь мне о совести?! Ты?! В какой дурдом я попал! С е р в и й. Ты слышал, Антоний?! Ну вот же его истинное лицо! А н т о н и й. Хватит мерзко прикидываться добрячком, Луций! В этой роли ты выглядишь настолько мило, что я боюсь расцеловать тебя! Будь честен. Не скрывай своей ненависти – нам уже не страшно. Л у ц и й. Все мое тело горит изнутри от ваших слов. Мне очень больно. А н т о н и й. Конечно! А Сервию, по-твоему, не было больно? Ему было больно, и было это по-настоящему! Л у ц и й. Но при чем тут я? Сервий прекрасно знает, что я ни в чем не виновен! А н т о н и й. Сервий, это правда? Ты уверен? Не думаю, что Сервий в чем-то может быть уверен, особенно учитывая его состоянии. С е р в и й. У меня нет врагов, кроме Луция! Ни одного! Луций уничтожил мое лицо! Луций хотел убить меня! Это был Луций! Л у ц и й. Что ты говоришь?! Это не мог быть я! Я не желаю зла ни тебе, ни комулибо другому! А н т о н и й. Луций, не веди себя как безмозглый пастух, пока твои овцы не разбежались в разные стороны. Тебе лучше уйти из театра как можно скорее. А лучше – беги куда глаза глядят, пока Нерон не покарал тебя. Я по-отечески советую тебе это. Л у ц и й. Мне страшно продолжать с вами разговор… Но я еще вернусь. Я вернусь, чтобы получить от вас извинения, потому что я ни в чем не виновен, и совесть моя чиста. Луций выходит. 26 А н т о н и й. Сколько же в нем наглости… Сервий, прости меня, я не должен был допустить этого преступления… Помни, Сервий, что ты мне как родной сын… Ты не оставил меня в самые трудные минуты. Когда Нерон готов был отрезать мне голову, ты оставался со мной… Ты верен мне, а я останусь верен тебе. Ты всегда будешь премьером Императорского театра. С е р в и й. Как? Без лица? А как же улыбка в зал? На что будет смотреть мой зритель? Антоний, я готов разрыдаться каждую минуту. Я чувствую себя душевнобольным… Спасибо тебе, Антоний! Если бы меня спросили о том, кто мой отец, я замешкался бы и подумал в первую очередь о тебе… Ты спасаешь меня Антоний. Спаси меня. Антоний обнимает Сервия. А н т о н и й. Я обещаю тебе: Луций будет жестоко наказан. Он никогда больше не выйдет на сцену. Он будет предан забвению. С е р в и й. Но что если Луций невиновен? Мы не должны быть жестоки. Я хочу справедливости, а не расправы. А н т о н и й. Если Луций невиновен, то кто же тогда виновен? У нас нет больше ни врагов, ни конкурентов. До этой вакханалии мог додуматься только Луций. Поверь мне, это он сломал тебе жизнь. Он! С е р в и й. Я хочу, чтобы с ним сотворили то же, что сотворил он со мной. Я верю тебе, Антоний… Я верю тебе… III Тюремная камера. Пауль и Сенека. С е н е к а. Скажи, Пауль, ты понимаешь, на что обрекаешь себя? Зачем ты оговариваешь себя, если знаешь, что император может жестоко покарать и тебя, и всех твоих родных? П а у л ь. Я все прекрасно понимаю, но у меня нет другого выбора. За то, что я являюсь другом Анжелины, а она – ученина Луция, нас обоих готовы покарать. Так пусть лучше накажут меня одного. С е н е к а. Но ведь преступник – не ты? П а у л ь. Не я. Ну и что? Иначе всю вину повесят на Луция, а он не совершал этого преступления. С е н е к а. И кто же совершил это преступление? 27 П а у л ь. Не знаю. Но если бы Вы хорошо знали Луция – Вы были бы уверены в его чистоте так же как и я. С е н е к а. К сожалению, на сегодняшний день у нас нет других подозреваемых. Ты думаешь, что спасешь Луция, но вряд ли это произойдет. Нерон расправится и с тобой, и с ним. П а у л ь. Нет, я не верю в это. Император знает, что делает. Он не осудит невиновного. С е н е к а. Жаль, ты так плохо знаешь нашего императора… Власть творит с человеком, такое, что родная мать не в каждом императоре узнает сына… П а у л ь. Но императору не обязательно оставаться сыном. С е н е к а. Как знать, как знать… Пауль, пойми, если ты не откажешься от своих показаний – я не смогу отпустить тебя. Нерону доложат о том, что преступник пойман. Сейчас Публий раструбил на всю империю о том, что ты находишься в заточении, что ты, возможно, ни в чем не виновен. Народ жалеет, считает, что тебя вынудили признать вину. Но скоро новости перестанут поступать, и о тебе никто никогда больше не вспомнит. Одумайся. Скажи, что хотел спасти от обвинений Луция. Это точно лучше, чем отбывать чужое наказание. П а у л ь. Нет. Я не откажусь от своих показаний. Уверен, Луция и Анжелину оставят в покое и позволят продолжать выступать на сцене Театра. С е н е к а. Воля твоя… Хочу лишь предупредить: у тебя крайне мало времени. Имей это в виду. Входит Нерон. Н е р о н. Ну? Это он? С е н е к а. Кто «он»? Это Пауль – артист Императорского театра. Н е р о н. Не пудри мне мозги, Сенека. Преступник – он? С е н е к а. Преступник? Ну, это как посмотреть… Доказательств никаких нет. Одни только умозаключения. Н е р о н. Он сам сознался в совершении нападения на Сервия, так? П а у л ь. Да я, я – преступник! Н е р о н. Вот и прекрасно. Как тебя зовут? С е н е к а. Его зовут Пауль. Н е р о н (Сенеке). Помолчи лучше. (Паулю) Так почему ты организовал нападение на Сервия? 28 П а у л ь. Он имел виды в отношении моей возлюбленной – Анжелины. Она ученица Луция. Очень талантлива. Но Сервий хотел, чтобы она перешла заниматься к нему. Анжелина многократно отказывала. В общем, мне надоели его визиты, и я не сдержался. Н е р о н. Сервий всего лишь желал видеть Анжелину своей ученицей или интересовался ей еще и как женщиной? П а у л ь. Да, он, видимо, хотел сделать ее своей любовницей. Н е р о н. Но ведь Сервий – знаменитый артист. Таким как он позволительны некоторые слабости. П а у л ь. Но не в отношении моей женщины. Н е р о н. Но большинство женщин – чьи-то! Ты предлагаешь тут же от них отказаться?! Это весьма расстроило бы их самих же! П а у л ь. Я так не думаю, тем более что Анжелина отказала Сервию. Н е р о н. Хм… А что если я скажу, что она ответила отказом Сервию по причине того, что уже являлась любовницей Антония? П а у л ь. Это не правда. Н е р о н (с упоением). Откровенно говоря, мне трудно вспомнить мужчину в Театре, который не был бы хоть однажды любовником Анжелины… П а у л ь. Полная чушь! Н е р о н. Глупец! Таким тоном разговаривать с Императором! Я пришел поговорить с тобой, попытался понять тебя… А ты, видимо, не желаешь смягчения наказания? П а у л ь. Не желаю. Плевал я на Ваши наказания. Н е р о н. Что он несет! С ума сошел! С е н е к а (резко вмешиваясь). Император, я прошу Вас проявить снисхождение к Паулю! Его реакция была спровоцирована… Он поступил так, как поступил бы, возможно, всякий мужчина на его месте… Н е р о н. А то, что он так мерзко со мной разговаривает, может быть, я спровоцировал?! (Паулю) Ладно. Тебе плевать на наказания, а мне плевать на тебя. Мне одно лишь интересно: Сервий вызвал твой гнев, но почему ты избрал такой изощренный способ? Стереть лицо! Почему? П а у л ь. Потому что я хотел заставить его стыдиться себя, лишить удовольствия поцелуев его лица женщинами, пылающими страстью… Разве в таком состоянии он способен вызывать страсть? Наконец, я хотел, чтобы зритель, который еще вчера безумно восхищался им, отказался от него. 29 Н е р о н. Это очень хитро и крайне жестоко… Будь я на твоем месте – просто убил бы. Но в отличие от меня, ты такого права не имеешь. Хочешь ли ты о чем-нибудь попросить меня? П а у л ь. Я хотел бы увидеться с Анжелиной. Хоть на пару минут. Н е р о н. Увидеться? Наверное, ты хотел сказать «попрощаться». Нет, это невозможно. Ни в коем случае. И просить меня об этом бессмысленно. Может быть, ты хочешь просить меня о помиловании? П а у л ь. Нет, не хочу. Н е р о н. Ну что ж… Это твое право. С е н е к а. Послушай, Нерон… Я думаю, что Пауль ни в чем не виновен. П а у л ь. Я виновен! Н е р о н. О чем ты, Сенека? Он сам только что во всем признался. Рассказал о мотивах преступления… Между прочим, очень правдоподобно! Даже если он невиновен – сказано достаточно для того, чтобы виновным стать. С е н е к а. Но никаких доказательств кроме его слов нет! Н е р о н. Если он хочет нести ответственность за это преступление, то не стоит вмешиваться. Ты очень плохо делаешь свою работу, Сенека. Я поручил тебе расследование, а ты занимаешься выгораживанием преступников. Отвратительно. Считай, что ты уволен. П а у л ь. Что теперь со мной будет? Н е р о н. Тебя распнут. Но я хочу лично посмотреть на это. Будет скопление народа. Сервий обязательно должен присутствовать. Не волнуйся, я поручу Публию рассказывать в народе о тебе только хорошее. Даже если ты ни в чем не виноват, твой поступок очень благороден и хорош для репутации правосудия в империи. Так быстро преступников нигде не ловят. С е н е к а. Почему такое суровое наказание? Разве он заслужил смерть? Ведь Сервий жив! Н е р о н. А что ты мне предлагаешь? Тоже лишить его лица? Нам нужны показательные казни! Пусть в народе устрашатся. Надеюсь, мы все поняли друг друга. Сейчас же мне пора идти. До свидания, господа! Нерон выходит. С е н е к а. Что же ты наделал… Во что ввязался… Бедный мальчик… 30 IV Репетиционный зал театра. Антоний и Сервий. С е р в и й. Антоний… Скажи же мне: когда Луций окажется за решеткой? Все знают, что он – преступник, но Луций продолжает разгуливать на свободе… Откуда такая несправедливость… А н т о н и й. Потерпи немного… Скоро он за все ответит. В народе говорят, что Луций женскими методами избавляется от соперников… Луция начинают обвинять простые люди... Это значит, что его карьера вот-вот оборвется… С е р в и й. Но когда же оборвется его жизнь? Входят Нерон и Сенека. Н е р о н. Здравствуйте, друзья мои! У меня для вас есть хорошие новости! Преступник пойман и на днях будет публично распят! А н т о н и й. Наконец-то… Наконец, он ответит за все! С е р в и й (воодушевленно). Где он сейчас? Н е р о н. В камере. Только бы он сам не повесился! На его казнь многие захотят посмотреть. А н т о н и й. Он страдает? Н е р о н. Конечно! Особенно по некой Анжелине! С е р в и й. Еще бы! Его любимая ученица! Н е р о н. Да какая ученица… Любовница! Роковая женщина! Я думаю, может быть, сделать ее своей любовницей… Видимо, что-то в ней есть… С е р в и й. О чем Вы, император! Обыкновенная пустышка… Посредственность. Н е р о н. Ну-ну… Сервий, я думаю, что тебе лично следует встретиться с этим… как там его… С е н е к а. Паулем. Н е р о н. Ну да. С Паулем. С е р в и й. С Паулем? Зачем? Н е р о н. Необходимо, чтобы ты опознал преступника лично. А н т о н и й. А при чем здесь Пауль? Н е р о н. Вы что, сумасшедшие?! Он признался в совершении преступления! А н т о н и й. Что-о-о?! Но преступник – Луций, а не Пауль! С е р в и й. Зачем Паулю было совершать это преступлеие?! Н е р о н. Из ревности. Ты же сам приставал к Анжелине. 31 С е р в и й. Глупости! Он никогда не осмелился бы! А н т о н и й. Император! То, что Вы говорите просто невообразимо! Все вокруг знают, что нападение на Сервия организовал Луций! Пауль ни при чем! Наверняка, он просто выгораживает Луция, ведь они почти друзья. Вы должны немедленно вмешаться! Н е р о н. Что-о-о?! Вы еще недовольны?! Да вы оборзели! Я выдал вам преступника спустя какую-то неделю, а вас это не устраивает! С е р в и й. Невиновен Пауль! Мы всего лишь хотим справедливости. А н т о н и й. Преступник – другой человек! Все знают, кто он! Пусть он ответит! Н е р о н. О, как же вы все мне надоели! Клубок никчемных змей! Хорошо… Так, Сенека! Я тебе, кажется, поручал провести расследование… С е н е к а. Да, но, помнится, ты меня уже уволил… Н е р о н (приказным тоном). Забудь. Назови мне имя преступника. С е н е к а. Послушай, Нерон, ты же знаешь, что преступник не найден… Н е р о н. Я хочу услышать имя. С е н е к а. Я не могу пока называть имен… Нет никаких доказательств… Н е р о н. Назови мне имя! Слышишь? Немедленно! С е н е к а. Нерон, в такой ситуации мне приходит в голову только твое имя. Н е р о н. Подозреваемый у тебя есть? Назови хотя бы имя подозреваемого. Сейчас же! Иначе многим не поздоровится. С е н е к а. Ну что ж… Хорошо… Есть подозреваемый… Луций… Н е р о н. Повтори! С е н е к а. Луций. С е р в и й. Луций! Он сказал «Луций»! Н е р о н. Заметьте, я не вынуждал его называть это имя. Преступник будет наказан. А н т о н и й. Мы же знали, мы знали! Справедливость императора безгранична! С е н е к а. Ты погубишь всех нас, Нерон… Ведь даже Флорентина, гениальная Флорентина сказала, что Луций не может быть причастен к этому безумству… И ты не веришь ей? Ты же так восхищался ею, лебедем называл ее! Н е р о н. Она, конечна, великая, но и лебедю можно скрутить шею. Надеюсь, покончив с Луцием, вы оставите меня в покое. Я хочу отдохнуть от вас. Луций уходит. С е н е к а. Вы – двое сумасшедших. Организаторы расправы над невинными. А н т о н и й. Вы ведь сами назвали имя его, Сенека. Мы склонны доверять Вам и императору. 32 С е р в и й. Луций сам погубил себя, когда решил устранить меня. С е н е к а. Безумство… Какое страшное безумство творится в этом мире… Сенека уходит. А н т о н и й. Мы победили, Сервий! С е р в и й. Разве? Ведь никто не вернет мне моего лица. Никогда. А н т о н и й. Но и твоей жизни больше никто никогда не посмеет отравить. Никто и никогда. V Дом Флорентины. Входят Флорентина, Юлий и Нерон. Ф л о р е н т и н а. Проходите, пожалуйста, Нерон. Вы, кажется, весьма взволнованы…Что Вас так тревожит? Н е р о н. Признаться, история с нападением на Сервия вымотала меня… Я плохо сплю, у меня пропал аппетит… Головная боль… Я измучен, дорогая Флорентина. Радость мне доставляют лишь воспоминания о том, как божественно Вы танцевали. Вы – мой лебедь… Ф л о р е н т и н а. Я тронута чувствительности Вашей души Нерон… Юлий блестяще управлял Театром в свое время… И ставил потрясающие спектакли. Ю л и й. Это было время энтузиазма, дорогой Нерон. А сегодня наступило время расчета… Опасное время… Н е р о н. Юлий, но ведь Вы же продолжаете работать в Императорском театре! Ю л и й. Конечно. Я не представляю своей жизни без искусства. Все просто. Н е р о н. А Вы, Вы тоже желаете, чтобы Театр возглавил Луций? Ю л и й. Честно говоря, мне совсем не хотелось бы этого. Луций великолепен, но его место на сцене, а не в кабинете. Меня вполне устраивает работа с Антонием. Н е р о н. Говорят, Антоний ничего не смыслит в искусстве… Ю л и й. Это правда. Поэтому-то мне и нравится с ним работать. С Луцием и мне, и всем остальным пришлось бы считаться. А я уже староват для споров. Н е р о н. А известно ли Вам, что в Императорском театре мужчины излишне увлекаются любовью друг к другу? Ю л и й. Это меня не касается. Я занимаюсь искусством, а не моралью. Н е р о н. Ну что Вы молчите, Флорентина? 33 Ф л о р е н т и н а. Мне нечего сказать… Для меня талант и доброта гораздо важнее мнений и суждений. Ю л и й. Я знал, что ты не осудишь меня, Флорентина. Ведь ты тоже открыто не поддерживала Луция… Сейчас такое время, когда находясь в выгодном положении не следует пытаться изменить положение других людей – дорого придется заплатить собственной репутацией… Ф л о р е н т и н а. Скажите, Нерон, правду ли Публий говорит о том, что преступник пойман? Н е р о н. Да! Совершенно верно! Пойманы двое подозреваемых. Ф л о р е н т и н а. Кто же они? Н е р о н. Не обращайте внимания… Оба – обыкновенные бродяги. Один из них напал на Сервия с целью ограбления. Ф л о р е н т и н а. Что теперь с ними станет? В народе ходит слух, будто Луций заказал нападение на Сервия… Все это очень волнительно… Н е р о н. Я собираюсь казнить обоих. Ф л о р е н т и н а. О, господи, Нерон! Это же несправедливо! Сервий пострадал, но остался в живых! А эти двое лишь подозреваемые… Их вина не доказана… Ведь так? Н е р о н. Так. Но они оба во всем сознались. Поэтому оба будут казнены. Ю л и й. Нерон, но ведь нельзя же жестокость пытаться вылечить жестокостью… А как же демократия? Вы хотите казнить людей без суда… Это так дико! Подумайте о христианских ценностях! Н е р о н. А вы – христиане? Я – нет. И не советую тесно общаться с этими сектантами. Ф л о р е н т и н а. Нерон, услышьте нас! Нужно расследовать это дело до конца и отплатить великодушием, а не местью… Н е р о н. Не давите на меня. Вы оба уже стары и ничего не смыслите в политике. От ваших речей меня тошнит. Это в театре вы – легенды, а в политике – абсолютные нули. Ф л о р е н т и н а. Скоро для Вас все закончится, Нерон… Вы еще о многом успеете пожалеть… Мы не обижаемся на Вас, но продолжать беседу вряд ли сможем… Прошу Вас уйти. Н е р о н. Я и так ухожу. А если бы хотел – остался бы. А мог бы и вовсе Вас выгнать из Вашего же дома. Имейте это в виду. Я подумаю над тем, что вы сказали, но вряд ли изменю свое решение. Счастливо оставаться! Нерон уходит. 34 Ю л и й. Страшно жить при Нероне… Но куда страшнее было бы представить на его месте кого-нибудь другого… Ф л о р е н т и н а. А раньше он был большим человеком, чем сейчас… Воспитать в себе такой ярый цинизм и жестокость – это тоже искусство своего рода… Хочется уснуть. Однажды во сне даже Нерон был очень добр и чувствителен к окружающим… VI Тюремная камера. На сцене Пауль. П а у л ь. Холодно… Как же холодно… Перед смертью мерзнуть вдвойне обидно… С другой стороны, я хотя бы продолжаю жить… Но жить сейчас гораздо страшнее, чем просто умереть в одну секунду. А что дальше? Там, за чертой? Пока я вижу свет, вижу тьму… Смогу ли я вообще видеть там? Может быть, в последние часы жизни стоит всматриваться вокруг… Или вслушиваться… А запахи? Как же интересен окружающий мир… Смог бы я прожить без искусства? Если бы я раньше обратил внимание на жизнь вокруг… Искусство… Мой второй воздух… Но было бы достаточно и одного… Входят Анжелина и Луций. А н ж е л и н а. Господи, Пауль… Милый мой Пауль… Мне кажется, ты похудел… Ты очень холоден… Мы принесем тебе теплую одежду… П а у л ь. Зачем вы пришли… Я мысленно уже простился со всеми… А н ж е л и н а. Пауль, как я могла не прийти! П а у л ь. Но как? Кто Вас впустил? Л у ц и й. Сенека помог нам… Я оставлю вас до утра. Знай, Пауль, что мы будем бороться за тебя до последнего. П а у л ь. Луций, пожалуйста, только не сдавайтесь! Не покидайте сцены! Вы должны выдержать! Обещайте мне! Л у ц и й. Я обещаю, Пауль. Меня не сломают. Я вернусь к вам утром. Будьте спокойны. Луций уходит. П а у л ь (шепотом). Анжелина… Анжелина… Тебе не холодно здесь со мной? А н ж е л и н а (шепотом). Нет, Пауль, тепло… Мне очень хорошо. Мне здесь нравится… 35 VII Репетиционный зал Театра. На сцене Антоний, Сервий, Нерон, Аталанта, Марк, Ленора, Публий, Октавиан и толпа артистов Театра. А н т о н и й. Ну же! Превратим наш зал для репетиций в кабак! Н е р о н. Пейте все не стесняясь! М а р к. А по какому, собственно, поводу нас всех пригласили? Что празднуем? Н е р о н. Не смешите меня! Публий, почему все не в курсе? П у б л и й. Так ведь Вы же не велели распространять информацию… Н е р о н. И ты меня послушал? Какой же ты Публий после этого… Хорошо, распространю информацию самостоятельно: мы празднует очередное назначение Антония главой Театра! Ура! Входит Сенека. С е н е к а. Нерон! Объясни мне все медленно! О к т а в и а н. Сенека, дорогой, присоединяйтесь к нам! А н т о н и й. Сенека, у нас сегодня праздник. Не обделите нас вниманием. С е н е к а. Нерон! Где Пауль? Отпусти его немедленно! Н е р о н. Успокойся сейчас же. Господа, вы себе не представляете, что произошло прошлой ночью! Луций пробрался в камеру Пауля, чтобы попрощаться с ним… Остался до утра… Но утром-то произошла смена стражи! Продажных, уже повешенных стражников сменила добросовестная охрана… И Луций оказался заперт в клетке! Добыча сама явилась охотнику! Все смеются, кроме Сенеки. Н е р о н. Я целый день сегодня думаю, что же мне делать с Луцием… Сначала я хотел назначить его главой Императорского театра… Бросил жребий, но жребий указал на Антония. Потом я начал думать: а не распять ли мне его? М? Все, кроме Сенеки, кричат «Распни! Распни его!» С е р в и й. Господа! Мы достаточно уже пригубили вина, так не пойти ли нам прямиком к Луцию? Пусть его казнят сейчас же на наших глазах! Н е р о н. Поздно, глупцы! Продолжайте пить. Два часа назад Луция публично распяли на городской площади среди беднейшего сброда. Его казнили как убийцу, вора и насильника, и никто, повторяю, никто из толпы народа не узнал в нем великого артиста. Одна дура, правда, заметила, что подонок чересчур красив для креста. Было интересно! Но, то было зрелище не для ваших ранимых взоров. 36 Пауза. Молчание. С е н е к а. Отпусти Пауля пока не поздно! Н е р о н. Да поздно, поздно! Пауля еще утром так же распяли на пустыре. Думаю, его уже давно склевали птицы. Пауза. Молчание. Н е р о н. Молчите как рыбы морские. А ведь у нас праздник! С е н е к а. Нерон, где Анжелина? Н е р о н. А вот этого я тебе не скажу. Она мне показалась довольно привлекательной. К тому же вся эта история, связанная с ней, будоражит мое сознание… Я спрятал ее и приберег. Для личных целей. С е н е к а. Дамы и господа, наша жизнь абсурдна… А потому и несправедлива. Я расследовал это преступление, как мог. Никаких улик, свидетельств… Все обвинение было построено на одних лишь подозрениях. Первым делом я должен был встретиться с Сервием и взглянуть на его ожоги, но мне и в голову не пришло этого сделать… С е р в и й. Зачем нужно было смотреть на мое лицо? Точнее, на то, что от него осталось… С е н е к а. Я боялся оскорбить Сервия, ранить его… И допустил страшную ошибку. Сервий, снимите маску, пожалуйста. Мы все должны увидеть степень Ваших страданий. С е р в и й (испуганно). Что?! Но зачем? Мне страшно самому смотреть на себя! С того самого дня я не подходил к зеркалу. Что вы хотите увидеть? Н е р о н. Сними маску, Сервий. С е р в и й. Нет, не могу… Я боюсь увидеть себя… Н е р о н. Снимай. Мы посмотрим. Л е н о р а. Да оставьте вы человека в покое! Н е р о н. Снимай! Сервий снимает маску, под которой оказывается совершенно невредимое лицо. А н т о н и й. О, господи! М а р к. Что все это значит?! А т а л а н т а. Может быть, произошло чудо! Л е н о р а. Что за безумные спектакли вы устраиваете?! Я отказываюсь участвовать в этом! П у б л и й. Что мы скажем народу? Меня камнями забросают теперь… Н е р о н (гневно). Вы, все! Уходите прочь! Все уходят, кроме Антония, Сервия, Нерона и Сенеки. 37 Н е р о н. Объясните мне, что это было? Обман? Не чересчур ли дерзко? С е р в и й. Клянусь, я ничего не знал! Сервий падает на колени. А н т о н и й. Император! Простите нас! Простите нас всех за наши больные головы! Н е р о н. Головы… Впору их рубить. Эти ваши головы… С е н е к а. Мы стали глупыми жертвами собственных иллюзий, Нерон… Н е р о н (Сенеке). Все из-за тебя! Ты проявил чудовищную халатность! Из-за тебя погиб величайший артист эпохи! Ты погубил талантливейшего из молодых артистов! И ты смеешь стоять теперь передо мной в полный рост?! С е н е к а. Преступник – ты, Нерон. Твоя власть – такая же иллюзия как и любовь к тебе твоего народа. Твое время ушло. Н е р о н. Я прощаю на сей раз тебя. Но мне давно были предоставлены доказательства того, что ты являешься тайным христианином… Это позор для империи. Если не хочешь позорно висеть на кресте – выпей яду. Воспользуйся ножом. Это все, чем я могу помочь тебе. С е н е к а. Хорошо… Твое общество мне противно, а сам ты – чудовище… Потому я принимаю твое предложение. Я ухожу в свой дом, из стен которого никогда не выйду. Сенека уходит. А н т о н и й. Сервий, ты правда не знал, что твое лицо не пострадало? С е р в и й. Это чистая правда, Антоний! Когда я пойму, что произошло со всеми нами, ты первым узнаешь правду от меня. А н т о н и й. Боже, боже… Как трудно нам будет жить теперь… VIII Дом Флорентины. Ю л и й. Флорентина, ведь ты уже не танцуешь, ты не поешь, не выходишь на сцену… Чем же ты живешь? Ф л о р е н т и н а. Я живу воспоминаниями. Это не менее интересно. Искусство стоит жизни, но иногда оно может проглотить тебя. И как спастись? Нет смысла просить искусство о пощаде… Ю л и й. Я все равно желаю продолжать творить, хотя мне страшно вспомнить, что я пережил за свою творческую жизнь… 38 Ф л о р е н т и н а. Знаешь, это большое счастье – прислониться к широкому дереву и целый день думать о высоком искусстве, самозабвенном творчестве… Вернуться домой, лечь в кровать… И ни одного артиста никогда больше не видеть. Счастье! Гаснет свет. КОНЕЦ 39
