Республика ШКИД

Республика ШКИД
(Пьеса Михаила Станкевича по повести Леонида Пантелеева и Григория Белых «Республика ШКИД».)
Действующие лица:
Педагоги (халдеи):
Виктор Николаевич Сорока (Викниксор) – директор школы социально-индивидуального воспитания имени
Достоевского
Элла Андреевна Люмберг (Эланлюм) – преподаватель немецкого языка
Александр Николаевич Попов (Сашкец) – преподаватель античной, европейской и русской истории
Афанасий Александрович Косецкий (Граф Косецкий) – преподаватель русского языка и литературы
Марта – кухарка
Ученики (шкидцы):
Николай Громоносцев (Цыган)
Григорий Черных (Янкель)
Георгий Еонин (Янонец)
Мамочка
Гога
Воробей
Тоня Маркони (Морковка)
Улица:
Кощеев – сотрудник правоохранительных органов
Пахомов- представитель торговой фирмы «Пахомов и братья»
Грузчики, уличная шпана, девочки из интерната.
Действие происходит в Петрограде в 1922 году.
Действие первое.
Сцена первая.
Сговор.
В захламленное помещение, в котором смутно угадываются линии не то монастыря, не то бального зала,
заходят Викниксор, Сашкец, Эланлюм, Косецкий, Марта и Кощеев с небольшим мешком.
Кощеев: Заходите, товарищи, заходите! Осматривайтесь, привыкайте. Вот это
крепость, так сказать. Помещение уютное, просторное, тёплое...
и есть ваш дом, ваша
Сашкец: Где ж оно тёплоё-то?
Кощеев: Это вы с мороза, товарищ Попов, не замечаете, с мороза. Помещение тёплоё - сейчас буржуечку
затопите, мигом отогреетесь...Дом крепкий, надёжный, пришлось побегать по Петрограду.
Викниксор: Вы наверху были? Балки надёжные?
Кощеев: Надёжные балки, товарищ Викниксор, я же говорю - дом нас ещё перестоит.
Сашкец: А где буржуйка-то?
Кощеев: Гм..Буржуйка...Будет буржуйка, товарищ Попов, про буржуечку подумаем, подумаем.(Викниксору)
Товарищ Сорока, вот тут бумажечку подпишите..
Марта (Викниксору): Виктор Николаевич, а кухня где будет?
Викниксор: Я не знаю, Марта, где будет кухня, где будут классы, спальни для учеников, для педагогического
состава, где будет зал для собраний... Товарищ Кощеев, можно вас на минуточку?
Кощеев: Вот бумажечку...
Викниксор: Товарищ Кощеев, я отказываюсь начинать учебный процесс в таких условиях.
Кощеев: Товарищ Сорока, советская власть изнемогает в борьбе с контрреволюционными силами и просит
вас поддержать её брошенных детей...
Викниксор: Товарищ Кощеев! Десять буржуек...
Кощеев: Три...
Викниксор: Семь...
Кощеев: Четыре...
Викниксор: Пять и ни буржуйки меньше! Затем дрова...
Кощеев: Да где я вам их возьму, товарищ Сорока?! Вы что?! Какие сейчас дрова?!
Викниксор: Дрова сегодня же. Затем по необходимости. Затем обратитесь к Марте - вы с ней составите
список продуктов необходимых для того, чтобы учащиеся хотя бы немного могли забыть о пустом желудке
и сосредоточиться на учёбе...
Кощеев: Ну что ж, товарищ Сорока, мы в свою очередь постараемся как можно скорее предоставить вам
первую, так сказать, партию на обучение.
Викниксор: Старайтесь, старайтесь...Элла Андреевна!(идёт к Эланлюм)
Кощеев: Товарищ...э-э-э...товарищ Марта!...(уходит к Марте)
Викниксор: Элла Андреевна, справимся, как думаете?
Эланлюм: Я думаю...
Викниксор: Я думаю справимся. Дом действительно хороший, м-м-м.., уютный, так что при наличии
некоторых душевных сил и сил физических, скоро здесь забурлит, закипит жизнь. Жизнь юная, брызжущая
энергией радости и стремлением к познанию. Познание – вот главный конёк нашего метода! Верно, а, Элла
Андреевна?
Эланлюм: Мне кажется, что...
Викниксор: Получив знания, наши воспитанники будут поглощать новую, неведомую для них информацию,
пока, наконец, стремление к самосовершенствованию не поглотит всего их существа!
Эланлюм: Какого существа?
Викниксор: Как какого? Юного!
Эланлюм: А-а. Понятно. Юного...
Сашкец (подходя): Виктор Николаевич, я тут закуточек нашёл, как раз для изолятора!
Косецкий (подходя): Вы, Александр Николаевич, сразу об изоляторе - налицо врождённый педагогический
талант!
Сашкец: А у вас, надо полагать, пряники припасены для этих оглоедов? Они вас, пока вы им пряник
доставать будете, на шкурки порежут, а потом вам же эти шкурки и продадут.
Косецкий: Сурово вы, о детях-то, Александр Николаевич, сурово.
Сашкец: Улица из них детей-то давно повышибала.
Косецкий: Какая улица?
Сашкец: Какая...Обыкновенная...По которой люди ножками своими ходят, а беспризорники людей этих
раздевают до ниточки, вот какая улица.
Викниксор: Афанасий Александрович, я не успел вам всего рассказать, простите. Школа, которую мы с вами
организовываем, это не просто школа, а школа для трудно воспитуемых, дефективных детей. Детей, на
которых поставили крест, которых должны отправить в тюрьмы, в реформаториумы, в колонии.
Косецкий: Как же это...Вы что...Как это так...
Марта (Кощееву): Ты сам у меня эту пшёнку жрать будешь! Неделями! Чтоб из всех щелей лезло! А
тюленьим жиром подмазывать будешь, чтобы легче проходило! Пшёнкой, говорит, обеспечу! Я тебя так
обеспечу, кощей, что ты у меня косточки свои по подвалам собирать будешь!..
Кощеев: Товарищ Сорока, мне бежать нужно, вы меня извините...(показывает на мешок) Вот тут вам на
первое время.
Марта: Беги, беги!..
Викниксор: Подождите, Марта!(Кощееву) А в чём дело?
Кощеев: Ну, нет ничего на складе, кроме пшёнки! А за тюлений жир спасибо скажите! Голод в стране - у
других и этого нет! Это вам за тяжёлый, так сказать, характер работы, полагается! Всё! Товарищ Сорока,
подпишите! Успехов, товарищи! Скоро вызову, товарищ Сорока! (Уходит).
Марта: Тюлень!
Викниксор (Косецкому): Надумали, Афанасий Александрович?
Косецкий: Беспризорники это...опасно...Но я, м-м-м, думаю...что...
Викниксор: Да, у вас, выхода другого нет, Афанасий Александрович, ведь, правда, нет? Признайтесь. В
Петрограде сейчас нет никакой работы, а если и есть, то где вы найдёте такую, чтобы с пайком? Чтобы
тепло. Не капризничайте, а давайте работать. Договорились? А теперь послушайте, дорогие мои соратники.
Дело нам с вами предстоит архиинтересное. Мы должны не просто воспитать, а перевоспитать людей с
преступными инстинктами. Сделать невозможное. Организацию учебного процесса обсудим в самое
ближайшее время. Теперь примемся за наше хозяйство, а Марта нам пока что-нибудь приготовит.
Сашкец: Пшёнку, например! (Викниксор, Эланлюм, Викниксор уходят)
Косецкий: Марта! Марта, а вы как думаете, не опасно ли с беспризорниками налаживать учебный процесс?
Марта: Сейчас везде опасно, здесь хотя бы крыша над головой есть.
Косецкий: Ловко вы этого Кощеева отшили!
Марта: С мужиками по - другому нельзя. Давай, мешок бери, чего стоишь.
Косецкий: А я, между прочим, неплохой певец. (Уходят)
Сцена вторая.
Смена лидера.
Заброшенный мост. Воробей, Цыган, Гога, Японец и Мамочка собираются из разных углов. Каждый
приходит с каким-нибудь «уловом». Холодно.
Воробей: Молодчик, Мамочка!
Мамочка: Да я всегда молодчик, Воробушек! Гляди, что Япоша притащил.
Воробей: (Японцу): Ого! Где так отоварился?
Японец: На Лиговке рабочие сцепились, а тут шнырь какой-то чешет, чистый такой, ну, и ему досталось!
Метелят его, смотрю –часики-то, слетели, ну тут я, понятное дело, часики сцапал, да и к вам. Шик маре?
Воробей: Шик маре! (Цыгану) У тебя что?
Цыган: Я сегодня пустой.
Воробей: Ты сегодня пустой...Ты и вчера был пустой, Цыган.
Гога: Халтуришь, Цыганёнок!
Цыган: Молчи, сволочь.
Гога: Что?! Я сволочь!? Ах, ты легавый! Против сламы идёшь, гадина?! Воробушек, что за дела?
Воробей: Вали его, ребята!
(Мамочка, Воробей,Гога, Япончик бросаются на Цыгана. Цыган хватает доску.)
Цыган: А ну, тихо, сволочи!
Гога: Да, ладно тебе Цыганёнок...
Цыган: Значит, так...Слама теперь моя. Ясно? Кто-то что-то сказать хочет?.. Мамочка, Японец, вы в доле.
Гога?
Гога: Я с тобой, Цыганёнок, конечно, с тобой, как же!..
Мамочка(тихо Японцу): Ну, что, Япоша, думаешь? Цыгана будем валить или Воробья?
Японец (тихо): Да как его, мерина, свалишь?!
Воробей: Ну, смотри, Цыган!
Цыган: Я и смотреть не буду.
(Раздаётся свист и на беспризорников налетают Кощеев и милиционеры. Беспризорники кричат: «Шухер!
Облава! Легавые!» Милиционеры хватают их и скручивают.)
Сцена третья.
Выбор.
Милиционер Кощеев, Викниксор, Мамочка, Цыган, Воробей, Гога, Японец.
Кощеев: Выбор у вас один-в колонию. Вы - отбросы советского общества. Вы дармоеды! В то время когда
вся советская страна тяжело, но бодро шагает к светлому будущему, вы подрываете сами основы
человеческого существования!..Только колония и исправительные работы могут изменить вашу
паразитичную,..э-э-э, паразитную,..паразитирующую, да, паразитирующую и выпаразитированную
натуру!..Колония-это...
Викниксор (тихо): Товарищ Кощеев!..
Кощеев (тихо): Я подвожу, Виктор Николаевич, подвожу...(громко) Колония-это ваш дом...
Японец: Это твой дом, дядя!
Мамочка: Распетушился легавый!
Кощеев: Виктор Николаевич, вы видите с какой мразью приходиться дело иметь, а вы за них заступаетесь!
Викниксор: Можно мне с ними самому переговорить?
Кощеев: Не имею физического права! Они вас прирежут.
Викниксор: Хорошо... Слушайте, ребята. Я директор школы для трудновоспитуемых детей. Советская власть
организовала эту школу для таких вот как вы...
Цыган: Для отбросов?
Викниксор: Нет, не для отбросов. Для людей, в силу разных причин не сумевших выбиться в люди.
Япончик: А мы чем не люди?
Мамочка: Мы нелюди, Япоша!
Викниксор: В общем так - кто хочет учиться и сделать из себя, попробовать сделать из себя человека -прошу
ко мне. Обещаю, что будет трудно, будет очень трудно. Выдавливать из себя раба неприятно, кстати - кто
знает - чьи это слова?...Вот у нас и узнаете...Зато точно могу сказать, что у вас будет свой тёплый угол и...
еда, которую не надо воровать. Это всё. Решайте ребята.
Кащеев: Поговорили?
Викниксор: Поговорил, они подумают. Всего доброго! (Уходит)
Кащеев: «Они подумают»! Они и думать-то не умеют! Профукали думалку-то!
Цыган: Ша, дядя. Мы подумаем.
(Кащеев уходит).
Япончик: Темнит директор. Ему какая выгода?
Мамочка: А какие варианты, Мамочка? В колонию лучше или в реформаториум?!
Гога: Не надо в реформаториум, ребятки милые, не надо в реформаториум!
Цыган: Погоди, не свисти, Гога. Он хочет, чтобы мы учиться там начали, так?
Японец: Да, вроде, так.
Цыган: А на кой нам учится, спрашивается? Чем мы не учёные? На хлеб мы и сами себе заработаем,
верно?..Правильно я говорю? Чего молчите, сволочи?
Воробей: Я за директора.
Цыган: Тебя спрашивали, Воробушек?
Воробей: Я учиться буду.
Мамочка: Через почему ж такое, и не поучиться, а?
Япоша: Школа-дело хорошее. Я, пока меня отец не выгнал, любил учиться. Меня даже хвалили.
Гога: Вот и я говорю - дядя дело предлагает. Поживём, осмотримся, а? Не понравится что - нас ведь не
удержишь, ясное дело!
Цыган: Вы что, сволочи? Да кому вы верите? Он же легавый! За дешёвку вас держит! Ещё неизвестно-что у
него за школа за такая! Может он там на мыло из таких вот учеников варит, а?! Губу раскатали «учиться». Не
пропадём мы в реформаториуме - там тоже живут.
Японец: Ага. Живут и дохнут. Не, Цыган, я набегался уже.
Мамочка: Он про жрачку говорил, про тёплый угол...
Цыган: Да врёт он всё!
Воробей: Ты, Цыган, сламу взбаламутил, а теперь, когда не по тебе карта, за собой всех тянешь!
Гога: Легавый! В колонию утягивает! Врёшь, Цыган, сам иди подыхать, а мы пожить хотим! Учиться будем!
Съел?! (Стучит в дверь) Эй, дядя! Открывай, давай! Учиться охота, мочи нет! Эй!
Сцена четвёртая.
Комната воспитанников. Бедно, но аккуратно застеленные железные кровати. На каждой кровати комплект
формы. Входят Викниксор, Кощеев, Цыган, Гога, Воробей, Японец, Мамочка.
Викниксор: Проходите, ребята, проходите! Это ваша комната - здесь вы будете и жить и учиться. Сейчас
отдыхайте, затем прошу в столовую на ужин. Да! На ужине прошу всех быть в вашей новой форме. (уходит).
Мамочка: Новая форма!
Японец: Шик-маре!
Гога: Ребяточки, милые, вот лафа-то накатила, а? Эх, наши бы с канавы видели!
Японец: (надевая форму): Ну, чем не курсант?
Воробей: Офицер!
Мамочка: Ваше высокоблагородие, разрешите вам наподдать!
Японец: С удовольствием, Ваше сиятельство!
Воробей: Попрошу на парад, господа офицеры! Смир-рно! Нале-еву! Напра-аву! В его величество
императора Николая кровавого смертоносным залпо-ом, пли! Да здравствует великая Октябрьская
социалистическая революция! Ура!
Японец, Мамочка и Гога: Ура!!!
Воробей (Цыгану): Ну, а ты что сидишь, как вражеский элемент?
Цыган: Обрадовались, салажата. Форму им дали, видишь ли! Жратвой поманили, а они губу развесили и
прыгают как щенки.
Воробей: Ты, Цыган, не мути воду-то. Тебя сюда никто не тянул - сам пришёл, так что...
Гога: Так что не рыпайся, Цыганёнок!
Цыган (Гоге): Пошёл вон, сволочь!
Гога: Воробушек, он задирается!
Воробей: Уймись, Цыган.
Японец: Да, Цыган, поздно кулаками махать, айда жрать лучше.
(Входит Сашкец)
Сашкец: Ну, вы, гуси лапчатые, пойдёмте ужинать что ли! (Цыгану) А вы, как вас?..
Цыган: Нас?Цыган.
Сашкец: Это вы на улице Цыган.
Гога: Колька Громоносцев он!
Сашкец: Вот что, Колька Громоносцев, форму надевайте и вперёд за всеми в столовую. Ужин, ребята!
(Все уходят.)
Сцена пятая.
(Тюрьма. Кощеев, Янкель.)
Кощеев: Ну, сознавайся, малый! С кем был, говори!
Янкель: Эх, товарищ!..(садится на стул)
Кощеев: Встань! И не думай отпираться. Не выйдет. С кем был? Что делал на лестнице? От меня зачем
убегал?
Янкель: Да чего ты, в самом деле, мучаешь невинного человека? За это под суд можно.
Кощеев: Я тебе дам суд! Выверни карманы!
(Янкель вынимает из карманов всякую дребедень: ножички, ключи, платки, сломанную расчёску, и пр.)
Кощеев: Это тебе зачем?
Янкель: Я отвечать всё равно не буду, стриж резанный!
Кощеев: Ну, ладно, нечего дурака валять...Отвечай по пунктам. Зачем был на Столярном переулке?
Янкель: По делам.
Кощеев: По каким делам?
Янкель: Коньки покупал.
Кощеев: Какие коньки? У кого?
Янкель: Не знаю, у кого.. В квартире двадцать семь. Разреши, я расскажу, как дело было...Я на рынке
торговал у татарина коньки, снегурочки, знаешь такие, тут одна женщина подходит, дамочка, говорит: у
меня дома коньки есть-могу продать. Дала адрес...Дом номер семнадцать, квартира двадцать семь. Ну, вот
я и пришёл за коньками. Искал квартиру, а тут этот возмутительный случай!..
Кощеев: А не врёшь?
Янкель: Зачем я врать буду? Ты мне что – за враньё платить будешь что ли?
Кощеев: Ну, ладно. Проверим. (Кричит) Товарищ Проценко. Сходите, пожалуйста, на Столярный переулок в
дом номер семнадцать и узнайте...
Янкель: Можешь не ходить.
Кощеев: Значит, идёшь на признание?
Янкель: Нет, не иду.
Кощеев: Где живёшь?
Янкель: Нигде.
(Милиционер уходит. Запирает засов.)
Сцена седьмая.
(Школа. Спальня. Входят Гога, Воробей, Цыган, Мамочка, Японец.)
Гога: От пуза, ребя! Вот всю жизнь бы так, а?
Мамочка: Да-а-а...Жалко на всю жизнь не наешься!
Японец: А зачем тебе на всю жизнь? Сказали же, что мы теперь не голодранцы какие-нибудь, а чистый
пролетариат. Ешь, учись, работай!
(Появляется Викниксор, Косецкий, Эланлюм, Сашкец.)
Викниксор: Ребята! Работы непочатый край. Сегодня ваш первый и последний нетрудовой ужин. С
завтрашнего дня вы приступаете к занятиям. Занятий будет много, ребята. По-другому нельзя. Я буду вести
у вас математику и европейскую литературу; Афанасий Александрович Косецкий -русский язык и русскую
литературу; Александр Николаевич Попов – античную, европейскую и русскую историю; Элла Андреевна
Люмберг - немецкий язык. Нагрузки большие, так что сейчас вам лучше всего хорошенько выспаться. В
спальной не курить! ( Педагоги уходят.)
Мамочка: Прощай, жизнь вольная, прощай гулящая, прощай дешёвая жизнь настоящая.
Япоша: А куда денешься, сам посуди?
Мамочка: Приманил он моё сердце тёплой кашей, буду теперь античную историю изучать!
Цыган: Посмотрим, как вы завтра запоёте с этим Викниксором!
Мамочка: Как? Как ты сказал? Викниксор? Это как?
Цыган: «Как», «как»! Директор-Виктор Николаевич Сорока- сокращённо –Вик Ник Сор.
Японец: Здорово!
Мамочка: Лихо придумал, Цыганёнок!
Цыган: Александр как его там – Сашкец; немка-Элла Андреевна Люмберг...
Японец: Эланлюм!
Цыган: Ага. А Косецкого предлагаю называть графом.
Японец: Граф Косецкий! Молодец, Цыган!
Сцена восьмая.
(Столовая. Марта и Косецкий.)
Косецкий: Я, Марта, к вам, со всей искренностью моего сердца прибегаю. Как к матери, можно сказать, как к
жене...
Марта: Котёл подай.
Косецкий (подавая котёл): Вот взять хотя бы вас и меня, - это я для примера,- у нас с вами один язык. Мы
понимаем друг друга, а они? Они же ничего не понимают, кроме грубой силы, кроме мышц. Им бы только
взять, урвать, а там...Вы, Марта, меня слушаете?
Марта: Ага...
Косецкий: Вот как вы сейчас это сказали, «ага»...Так просто и так, вместе с тем, мило. Вы необыкновенная
женщина, Марта. Был бы художник, рисовал бы вас с натуры.
Марта: Ну, чего, споёшь, что ли?
(Косецкий поёт.)
Сцена девятая.
(Кабинет Викниксора. Викниксор и Эланлюм. Викниксор вешает портрет Достоевского на стену.)
Викниксор: Кто как не Фёдор Михайлович, проник в самые тёмные человеческие закоулки? Он не боялся
вариться в котле страстей и страданий. Втереться в грязь и описывать её. Описывать страстно, неудержимо!
«И милость к падшим призывал!»
Эланлюм: Это же Пушкин, кажется.
Викниксор: Пушкин. Это он о Достоевском писал. Писал, не зная, что пишет о нём, об этом гении, но
интуитивно предчувствуя! Посвятим свой труд ему и назовём нашу школу его великим именем. Школа
Достоевского! Гордо?
Эланлюм: Гордо.
Викниксор: Завтра начнётся день и этот день принесёт с собой маленькую победу, победу духа над
материей. Завтра наши лицеисты, а я хочу, чтобы мы именно так их и воспринимали - тогда они сами
почувствуют себя лицеистами,- завтра наши лицеисты проснутся! Сбросят с себя грязь улицы, по которой
они бегали ещё вчера, и чистыми вступят на путь знаний!..Вы что на меня так смотрите, Элла Андреевна?
Эланлюм: Я?..Э-э-э...Виктор Николаевич, вам чайку сделать?
Викниксор: Нет, Элла Андреевна, спасибо. А вы что же не ложитесь? Немедленно в постель!
(Эланлюм уходит.)
Сцена десятая.
(Янкель один. Достаёт заначку, закуривает. Появляется Тоня Маркони.)
Янкель: Как звать?
Тоня: Тоня.
Янкель: А фамилия?
Тоня: Маркони. Тоня Маркони.
Янкель: А ты кто такая?
Тоня: А тебе какое дело?
Янкель: А коса у тебя крепкая?
Тоня: А попробуй!
Янкель: Руки марать не стоит.
(открывается дверь, входит милиционер с пилой в руках)
Кощеев: Дрова напили.
Янкель: Да пошёл ты!
Кощеев: Жрать захочешь-напилишь.(уходит)
(Янкель берёт пилу.)
Тоня: Пилить?
Янкель: Да, пилить.
Тоня: Я с тобой. Я очень люблю пилить.
Янкель: Ну, хряем.
(пилят)
Янкель: Ты где научилась пилить?
Тоня: В колонии, на Помойке. На Мойке. Это мы её так – помойкой – прозвали...Там только одни девочки
были, и мы всегда сами пилили дрова.
Янкель: Подходяще работаешь. Ты совсем как мальчишка!
Тоня: Правда? Я похожа на мальчишку? Я и курить могу!
Янкель: Здорово! Фартовая девчонка!
Тоня: Ах, как я хотела бы быть мальчишкой. Я всё время думаю об этом. Разве это жизнь? Вырастешь и
замуж надо...Потом дети пойдут...Скучно...
Янкель: Это верно. Не везёт вам, девчонкам.
(Входит Кощеев и приносит две миски с едой. Забирает отпиленное полено, уходит. Тоня и Янкель
набрасываются на еду.)
Тоня: Знаешь кто мой отец? Знаменитый изобретатель Маркони...Он итальянец.
Янкель: Итальянец...А ты русская. Как же это?
Тоня: Это мать у меня русская. Она балерина. Матильда Ксешинская. Слыхал? В Мариинском театре
танцевала. А когда ... отец убежал в Италию и бросил её, она... отравилась...от несчастной любви...
Янкель: Отец у меня тоже этот, как его...
Тоня: Граф?
Янкель: Ага. Граф. Он...этих...арапчат коллекционировал...и...брильянты нищим дарил...
Тоня: А как его фамилия?
Янкель: Фамилия? Дамаскин.
Тоня: Дамаскин...Замаскин...Таких фамилий у графов не бывает.
Янкель: Он был...вроде графа...Служил у графа...кучером..
Тоня: (смеётся) Графский кучер!
Янкель: Прима-балерина!
Сцена одиннадцатая.
(Школа. Спальня. Шкидцы и Сашкец.)
Сашкец: ... После извержения вулкана власть на острове захватывают ахейцы. Возникает микенская
культура ,-Крит и материковая Греция-, объединяющая в себе минойские и греческие элементы. В XII веке
Микенская культура уничтожена дорийцами, которые в итоге заселяют и Крит. Вторжение дорийцев
приводит к резкому культурному упадку, выходит из употребления критское письмо. Тем не менее,
этеокритский язык, -язык автохтонных критян-, по-видимому, ещё продолжал существовать — последние
его памятники, записанные греческим алфавитом, относятся к III в. до н. э.- тысячелетие спустя после
исчезновения Минойской цивилизации! Урок окончен! (уходит).
Мамочка: Я теперь год переваривать буду!
Япончик: Он нас за кого держит? «Крит»! «Греция»! «Мионийская цивилизация»!
Цыган: Вот, поняли, наконец! Ну, что, драпаем?
Воробей: Драпать это мы всегда успеем. Надо на других учителей посмотреть.
Цыган: Насмотрелись уже, хватит! Линяем, ребя!
Воробей: Линяй, давай! Не надоело? Где спать сегодня будешь, Цыган? В канаве или под мостом? Может на
чердаке, если повезёт?
Цыган: Да что ты ноешь всё время?
Воробей: Это кто ноет, морда твоя цыганская!?
(Входит Косецкий)
Косецкий: Здравствуйте, ребята! Я ваш педагог. Будем учиться писать и читать. Ну..Меня зовут Александр
...ой, то есть Афанасий Александрович...
Цыган: «А-А»!
Косецкий: Что?
Цыган: Афанасий Александрович - «А-А»!
Косецкий: А! «А-А»...Ну, я думаю, что мы с вами споёмся! Как вы тут вообще?...Это что тут у вас - печка?
Японец: Печка.
Косецкий: А это что – ваши кровати?
Японец: Да, мы на них спим.
Косецкий: Хорошо, молодцы.
Японец: А это пол. Между прочим, он деревянный.
Мамочка: А там наверху- потолок.
Цыган: А это стулья - мы на них сидим.
Косецкий: Какие вы остроумные ребята...Не нравятся мне ваши педагоги. Больно уж они строги к
воспитанникам. Нет товарищеского подхода... А ведь я хороший певец.
Цыган: Да ну?
Косецкий: Да. Неплохо пою арии. Я даже в любительских концертах выступал.
Японец: Ишь ты!
Цыган: А вы нам спойте что-нибудь.
Гога: Верно, спойте!
Косецкий: Говорите, спеть? Гм...А урок?..
Мамочка: Ладно, урок потом. Успеется.
Косецкий: Ну, ладно, будь по-вашему. Только что же вам спеть?
Гога: Да ладно! Спойте что-нибудь из оперы! Арию какую-нибудь!
Японец: Точно, Гога! Давайте, арию!
Косецкий: Ну, хорошо. Арию так арию. Я спою арию Ленского из оперы «Евгений Онегин». Ладно?
Мамочка: Валяйте, пойте!
Воробей: Даёшь! Чего там!
(Косецкий: поёт «Куда, куда...)
Все шкидцы: Браво!
Мамочка: Афанасий Александрович! Дружище! Дёрните что-нибудь ещё, только повеселей.
Японец: Верно! Песенку какую-нибудь.
Косецкий: Что уж с вами делать, мерзавцы этакие! Так и быть, спою вам сейчас студенческие куплеты. Когда
я учился, мы, бывало, всегда их певали.
Не женитесь на курсистках,
Они толсты, как сосиски,
Коль жениться вы хотите,
Раньше жёнку подыщите,
Эх-эх, труля-ля...
Раньше жёнку подыщите...
Мамочка: Вот это здорово! Сосиски!
Косецкий:
Поищи жену в медичках,
Они тоненьки, как спички,
Но зато резвы, как птички.
Все женитесь на медичках.
Эх-эх, труля-ля...
Все женитесь на медичках...
Японец: Вот это да! Это свой парень!
Гога: Почаще бы ваши уроки!
Мамочка: Полюбили мы вас, Афанасий Александрович! Друг вы нам теперь. Можно сказать, прямо брат
кровный.
Косецкий Мы с вами теперь заживём, ребята! Я вас в театры водить буду!
Японец: А песни?
Косецкий: И песни тоже. Ну, ребята, я , пожалуй, пойду! Вы замечательные мальчики! До свидания! (Уходит)
Японец: Вот это учёба-это я понимаю! Ура Косецкому!
Цыган: Ура, графу Косецкому!
Япончик и Мамочка: Ура!
Сцена двенадцатая.
(Тюрьма. Янкель и Тоня. Заходит Кощеев.)
Кощеев: Черных на выход! Пора за голову браться!
Тоня: Как? Уже? Это ты Черных?
Янкель: Ну, да я.
Тоня: Какая фамилия смешная! (Кощееву) А куда вы его ведёте?
Кощеев: В школу для таких вот как он идиотов.
Янкель: Легавый!
Тоня (Янкелю): Давай поцелуемся на прощанье!
Кощеев: Черных!
Янкель: Брось! Ну, его... чего там...
Тоня: Я люблю тебя! Я к тебе приду. Поклянись, что и ты будешь приходить.
Янкель: Клянусь!.. Прощай, балерина! (уходит)
Тоня: Прощай, кучер!
(Конец первого действия)
Второе действие.
Сцена первая.
(Шкида. Столовая. Марта и Косецкий.)
Косецкий: Мечтаю я, Марта Панкратьевна, обсерваторию построить. И чтобы только мы вдвоём могли на
звёзды смотреть и любоваться их неземным сиянием. «Раскрылась бездна - звезд полна, звездам числа
нет,- бездне дна!» -как сказал поэт.
Марта: Болтун ты, Афоня.
Косецкий: Это я-то болтун?
Марта: А то кто ж!
Косецкий: Эх, Марта Панкратьена! Какое у вас всё-таки отчество непроходимое «Панкратьевна».
Марта: Поговори ещё!
Косецкий: «Болтун»! Это я для вас болтун, а вы бы поглядели как они у меня на уроках сидят, наши субчикиголубчики! Не шелохнутся! И всё Афанасием Александровичем зовут, а не Афоней. Вот так-то! (Входит
Сашкец). Ребята меня любят - это факт, а вот от вас я только насмешку да презрение и вижу.
Сашкец: И за что же это они вас так полюбили?
Марта: За болтовню.
Косецкий: И за болтовню тоже! То есть не за болтовню, а за товарищеский подход, за доступность. У меня,
Александр Николаевич, нет снобизма по отношению к ученикам. Нет вот этого, знаете ли, всевидящего и
всепонимающего ока, которое одно только и может знать, изрекать и карать!
Сашкец: Око не изрекает, Афанасий Александрович.
Косецкий: Пусть! Устроили тут...
Сашкец: Что «устроили тут»?
Косецкий: Ничего. Марта, дайте чаю, пожалуйста.
Сашкец: Марта, а мне поесть чего-нибудь, пожалуйста.
Марта: У меня как всегда пшёнка, Александр Николаевич.
Сашкец: Благодарю. (Косецкому.) Итак, «устроили тут»?
Косецкий: Да устроили! У нас что - школа для трудновоспитуемых или Царскосельский лицей? Что это за
форма, что за обращение с ними на «вы»?! Какое «вы», когда они того и гляди тебе в глотку вцепятся?!
Другой бы на моём месте заявил бы куда следует, да и дело с концом! Это я тут якшаюсь с вами, а мне ещё
и слова сказать нельзя!
( Входит Эланлюм).
Эланлюм: Афанасий Александрович, вас Виктор Николаевич вызывает.
Косецкий: Меня? Марта, спасибо за угощение. (Уходит).
Марта: Трепло!
Сашкец: Не трепло, нет, а так - лишний человек. (Эланлюм). Как ваша немецкая дисциплина, Элла
Андреевна? Скоро они заговорят на языке Гёте и Шиллера?
Эланлюм: Работаем, Александр Николаевич, работаем...Я пойду, простите...(Уходит).
Марта: А поесть, Элла Андреевна? (Сашкецу) Совсем засохла. Иссушит он её до смерти.
Сашкец: Кто?
Марта: «Кто», «кто»! Сорока наш, вот кто! Женщина вон сама не своя, а ему хоть бы хны - одно на уме
школа, школа, школа...Мужчины!.. Вам Цыган этот оголтелый дороже живого, любящего сердца. Тут жизнь
бурлит, а они в книжки свои уставились.
Сашкец: Женщина, Марта Панкратьевна...Какое у вас всё-таки отчество интересное «Панкратьевна»- с
непривычки даже и не выговоришь...Женщина это важная деталь в нашем мужском обществе. Без вас мы
никуда, прямо скажем.
Марта: Ой, какие вы слова говорите!
(забегает Мамочка)
Мамочка: Марта!.. ой, здрасьте, Александр Николаевич! Марта, пожрать что-нибудь преподнесите, будьте
так любезненьки!
Марта: Иди, иди, сейчас нет ничего...
Мамочка: Да как же это нет? Я же вижу – вон на столе каша несьеденная.
Марта: Нет никакой каши, где ты кашу видишь? Иди, иди!
Мамочка: Да как же нету? Вы что смеётесь надо мной что ли? Вот - стол. Вот - блюдо. Вот – каша.
Марта: (отдавая кашу) Держи, проглот, свою кашу и дуй отсюда.
Мамочка: Хлебушка бы ещё, многоуважаемая Марта!
Марта: Я тебе сейчас!(Мамочка убегает). Александр Николаевич, так на чём это мы так с вами мило
остановились?
Сашкец: Говорю, что «без женщин жить нельзя на свете нет»!
Марта: Ой, ну, вы только не пойте, а?
(Вбегают Гога, Цыган, Японец, Воробей).
Воробей: Нам бы, того, перекусить, а, Марта Панкратьевна?
Марта: Да подавитесь вы, свое кашей, оглоеды!
Сцена вторая.
(Кабинет Викниксора. Викниксор и Косецкий.)
Викниксор: ...И потом, Афанасий Александрович, надо же понимать что вы, всё-таки педагог, а не
балаганный, извините, куплетист! Вы мне что говорили? Что вы квалифицированный работник! Документы
предъявляли, а документы у вас липовые! И сами вы, уж простите меня великодушно, какой-то липовый!
Косецкий: Виктор Николаевич!..
Викниксор: В общем так - собирайте свои вещи и вымётываётесь из нашей школы.
Косецкий: Куда же мне идти?
Викниксор: Куда хотите. На эстраду, в цирк, туда, где ваши умения более всего в цене, а давать вам моих
ребят и позволять разлагать их я не могу. Всё. Разговор окончен.
Косецкий: А гонорар?
Викниксор: Гонорар? Вон! Вон из педагогики!(Косецкий уходит. Входит Эланлюм.)
Эланлюм: Виктор Николаевич, я..так..больше...не могу...
Викниксор: Успокойтесь, голубушка, успокойтесь. Как вы дрожите вся! Я тоже так не могу.
Эланлюм: Правда? Значит,..вы...тоже?
Викниксор: Да. Всё! Никаких сил не осталось!
Эланлюм: А я думала, что я одна мучаюсь, ночей не сплю...
Викниксор: «Одна мучалась»! Да в том-то всё и дело, что не одна. Я тоже и ночей не сплю и мозги себе все
выел. Хватит. Я принял решение и от него не отступлюсь.
Эланлюм: И какое же?..
Викниксор: Что?
Эланлюм: Какое же решение?
Викниксор: А! Я его выгнал. Вышвырнул вон из школы! Элла Андреевна, что с вами? Элла Андреевна?
(Наливает воду) Выпейте, выпейте, голубушка. Боже мой, как он вас измучил, этот мерзавец! Ну, теперь всёможно вздохнуть спокойно. Подите, Элла Андреевна, полежите, а то вы до сих пор в себя придти не
можете. Мерзавец!
Сцена третья.
(Спальня шкидцев. Гога, Цыган, Мамочка, Воробей, Японец. Все заняты своими делами. Заходит Косецкий)
Косецкий: Здравствуйте, ребята!
Цыган: О, Афанасий Александрович, дорогой! Добро пожаловать!
Мамочка: Афанасий Александрович, спойте что-нибудь похлеще, а?
Косецкий: Я, друзья мои, попрощаться зашёл. Очень уж вы к душе моей прикипели.
Японец: То есть как?
Косецкий: Ухожу я, ребята, ухожу - не ко двору пришёлся, ну да я им не судья. Не судья я им!
Мамочка: Через почему же это вы уходите, Афанасий Александрович, я что-то не понимаю?
Косецкий: Да не стоит об этом говорить, дружище. Мне что - я пришёл-ушёл, вот вас только жалко.
Цыган: Вы толком – то говорите –вас Викниксор турнул что ли?
Косецкий: Кто?
Гога: Мы Виктора Николаевича Сороку сократили Вик Ник Сор он у нас теперь.
Косецкий: Турнул Викниксор...
Воробей: Бунт!
Мамочка: Буза!
Японец: Айда к Викниксору!
Цыган: Вы, Афанасий Александрович, не дёргайтесь. Он нам про рабов там что то втюхивал, когда сюда
зазывал, мы сейчас посмотрим какие мы рабы.
Косецкий: Вот так! За то, что я с вами по-простому, по – товарищески.
Цыган: Шкидцы! Война!
Сцена четвёртая.
(Кабинет Викниксора. Викниксор и Янкель).
Викниксор: Так, Григорий Черных, мечта у вас есть?
Янкель: Чего?
Викниксор: Мечта, говорю, у вас есть?
Янкель: У кого «у нас», я же один здесь с вами?
Викниксор: Вам сложно меня понять. Наша школа это место особого, индивидуального подхода к каждому
ученику. Мы не рефораториум, не колония, мы даём человеку, пришедшему с улицы, открыть для себя мир,
где ему было бы хорошо. Для этого мы создаём условия, приближенные к домашним. Интеллигентный
педагогический состав, добрые товарищи, домашняя атмосфера позволяют...(Вбегает Сашкец, Эланлюм и
Марта).
Сашкец: Виктор Николаевич! Там беда! Бунт!
Эланлюм: Нужно милицию вызвать!
Марта: Озверели совсем малолетние!
Викниксор: Что такое? Почему?
Сашкец: Нет времени рассуждать! Это они из-за Косецкого взбесились!
Викниксор: За мной!
(Викниксор, Марта, Сашкец, Эланлюм уходят. Затем уходит Янкель.)
Сцена пятая.
( Шкида. Викниксор, Марта, Эланлюм, Сашкец, Косецкий, Гога, Цыган, Воробей, Мамочка, Японец, Янкель.
На сцене идёт битва между педагогами и учениками. Косецкий и Янкель в стороне.)
Мамочка: Через почему вышвырнули нашего графа?
Сашкец: Какого ещё графа?
Японец: Графа Косецкого!
Гога: Верните педагога!
Марта: Ах, ты щенок!
Эланлюм: Надо милицию позвать!
Викниксор: Тогда нас закроют к чёртовой матери!
Гога (Янкелю): А ты чего стоишь, фря?
Янкель: Сам, фря, губастый!
Цыган: Глядите-ка, сволочи, янкель пришёл! Еврей, типичный еврей!
Янкель: Ну, предположим, еврей... А ты сам кто такой? Цыган черномазый!
Цыган: Что?
Воробей: Оставь человека! (Янкелю) Ты Цыгана не бойся. Он сволочь порядочная, но мы ему намылим шею,
зря беспокоишься. А тебя он теперь не тронет, Янкель...
Янкель: Да я не Янкель!
Воробей: Это ты брось, раз прозвали Янкелем, значит, ша - теперь Янкель навеки!
Викниксор: Воспитанники! Предлагаю переговоры!
Цыган: Мы слушаем!
Викниксор: Ребята, скажите откровенно, почему вы бузите?
Японец: А зачем Афанасия Александровича выгнали?
Викниксор: Но вы поймите, что Афанасий Александрович не может быть воспитателем.
Цыган: Почему не может?
Викниксор: Да хотя бы потому что он молод. Ну, скажите сами, разве вы не хотите учиться?
Гога: Так ведь он нас тоже учит!
Викниксор: Чему же он вас учит? Ну что вы с ним прошли за месяц?
Гога: Да мы разное проходили...Всего не упомнишь!
Мамочка: Он песни здорово пел. Про сосиски!
Викниксор: Как вам не стыдно! Вы - старшеклассники, умные, развитые люди, а полюбили человека за
какие-то сосиски.
Цыган: Да не за сосиски, а за то, что он с нами по-людски.
Викниксор: Хорошо. Предлагаю свободные выборы!
Мамочка: Это что же за такие выборы?
Викниксор: Выборы, ребята, проводятся в республиках - это высшее доверие гражданам – возможность
самим принимать те или иные решения. Наша школа это тоже своеобразная маленькая республика и вот я
предлагаю вам, республиканцам, провести свободные выборы. Согласны?
Мамочка: А кого выбирать будем? Начальник у нас один!
Викниксор: Граждане великой республики ШКИД! Голосуйте: кто за то, чтобы Афанасий Александрович
Косецкий остался в школе, а кто против?
Цыган: Стоп! Резво как! Я что-то не пойму что к чему.
Японец (Викниксору): То есть это мы как бы сами себе хозяева что ли?
Викниксор: Нет. Вы имеете право высказывать свои желания и голосовать за них.
Цыган: Ну и зачем это нужно? Я и так могу высказать всё, что хочу - чего мне голосовать-то?
Гога: Темнишь, дядя! По - своему вывернуть хочешь – не выйдет!
Воробьёв: Помолчи, Гога, дай разобраться что к чему!
Гога: Ты мне рот не затыкай, Воробушек!
Цыган: Ты, Воробей, к легавым перекинулся? Директора защищаешь?
Воробей: Сам ты перекинулся! Как был рабом так рабом и подохнешь, в подвале сгниёшь, а тут тебе
голосовать предлагают! Ты подумай цыганской своей башкой тебе кто-нибудь такое предлагал?!
Мамочка: Мне лично никто не предлагал, а тебе Япоша?
Японец: Отец предложил мне из дома уйти - я согласился.
Викниксор: Ну, так что? Выборы?
Воробей: Выборы! Шкида! Кто за то, чтобы наш Афанасий Александрович остался - поднимайте руки!
Гога: А правую поднимать или левую?
Викниксор: Неважно! В республике все руки равноценны.
Цыган (Янкелю): А ты чего сидишь как не родной? Поднимай руку - потом разберёшься!
Янкель: Не хочу.
Цыган: Ты что - против республики идёшь?
Воробей: Итак, голосование состоялось! Пятеро - за, один воздержался. Косецкий остаётся! Ура!
Японец: Давайте ещё за что-нибудь проголосуем?!
Мамочка: Кто за то, чтобы еды было побольше? Я - за!
Японец: Я тоже за!
Сашкец: А ну тихо, гуси лапчатые!
Викниксор: Шкидцы, вашим решением в республике остаётся Афанасий Александрович Косецкий.
Поздравляю, Афанасий Александрович!
Косецкий: Спасибо. Насчёт гонорарчика не забудьте, пожалуйста!
Викниксор: Но у меня есть одно «но».
Японец: Одно «но» это как?
Мамочка: Я сам запутался.
Викниксор: Косецкий останется, но преподавать литературу и русский он больше не будет, её стану
преподавать я.
Косецкий: Позвольте, а чем же я....
Викниксор: Афанасий Александрович будет вашим воспитателем, а также он будет вести у вас театральный
кружок. В Мельпомену и Талию он влюблён намного больше нежели в Каллиопу.
Мамочка: В кого влюблён?
Воробей: Это что любовные дела пошли?!
Японец: Мельпомена и Талия - музы театра, а Каллиопа муза эпической поэзии.
Мамочка: Япоша?..
Японец: Я же говорю - любил учиться.
Цыган: Шкида! Ну, что «ша»? Как по - вашему?
Гога: По нашему «Ша»!
Сцена шестая.
(Шкида. Кабинет Викниксора. Викниксор, Эланлюм.)
Викниксор: Побудьте рядом, прошу вас – мне необходимо выговориться…Как прекрасно всё разрешилось,
а, Элла Андреевна? И волки целы и овцы, как говорится, сыты… Более двадцати пяти лет я занимаюсь
педагогикой. Никакая другая наука не казалась мне более ответственной и увлекательной. Нет, я понимаю,
врачи, священники - одни исцеляют тело, другие дух, но педагогика…Мною написаны книги, я имею учёную
степень и каждый раз как на Голгофу. Однажды мои ученики одной из школ на смерть забили дворовую
собачонку. Причём ребята не были хулиганами, извергами, напротив, это лучшие ученики, воспитанные,
очень хорошо воспитанные люди. Я услышал во дворе крики ребят и визг этой самой собачонки. Она жила
при школьном дворе и каждое утро, когда мы подходили, она нас встречала. Я выбежал и увидел как мои
ребята, ребята с которыми мы только что говорили о Ломоносове, которые читали стихи, умилялись
поэтическим образом, эти ребята зверски лупят беззащитное существо. Они били её молча, зло,
сосредоточенно как будто выполняли какую-то важную задачу. Ребята были удивлены, смущены моим
появлением, казалось, они сами не понимают что и зачем они сделали. Я стоял ошеломлённый и
потрясённый даже более чем они.
Эланлюм: Хороший, удивительный человек!
Викниксор: Иногда мне кажется, что вся эта затея – глупая и пустая затея. Мне кивают на Макаренко – вот,
мол, у него трудовое воспитание даёт прекрасные плоды, а я уверен, что не физический труд
облагораживает человека, а знания и труд умственный. Нужно научить ребят думать! Физический труд-это
слишком было бы просто, возможно, что для какого-нибудь Цыгана, это и вправду единственный вариант,
но нельзя же подходить к каждому с одной меркой. Всех за станки!..А может статься он прав, этот
Макаренко…
Эланлюм: Всё что вы делаете, Виктор Николаевич, это несомненно правильно…
Викниксор: Экие диферабмы вы мне поёте, Элла Андреевна...
Эланлюм: Я...
Викниксор: А как по немецки «вы очень красивая женщина»?
Эланлюм: Sie sind eine sehr huebsche Frau!
Викниксор: Sie sind eine sehr huebsche Frau, Элла Андреевна!
(Входит Косецкий)
Косецкий: Очень извиняюсь, я насчёт репертуарчика.
(Эланлюм уходит)
Викниксор: Насчёт чего?
Косецкий: Сказали же, что кружок вести буду, так вот я тут пьеску подыскал – «Ревнивый мертвец»- очень
смешная, я в юности, помню, смотрел...
Викниксор: Бориса Годунова!
Косецкий: Кто?
Викниксор: Вы будете ставить «Бориса Годунова»! «Достиг я высшей власти...» - и так далее! (Уходит)
Косецкий: Кто достиг?
Сцена седьмая.
(Шкида. Амбар. Сашкец, Марта.)
Марта: Что это, Александр Николаевич, вы меня как будто избегаете?
Сашкец: Как можно, Марта Панкратьевна?!
Марта: Даже наш железный Виктор Николаевич дрогнул, а вы всё никак не желаете!
Сашкец: Перед кем дрогнул, перед вами?
Марта: Насмешничаете...Ну-ну...
Сашкец: Постойте, Марта, не сердитесь. Так что – сладилось у них что ли?
Марта: А то не видно! Бегают вон, как детишки малые, друг за другом и ничего им не надо на всём белом
свете. Дрова заканчиваются! Голодранцы от рук отбиваются. Косецкий комедь с ними какую-то разыгрывать
собирается – в общем, всё - конец вашей колонии!
Сашкец: Бросьте, Марта, что вы как на похоронах!
Марта: Похоронили вы моё сердце, Александр Николаевич. Хоть бы взглянули поласковей что ли! Вон вы
какой молодой, красивый, умный...А я женщина нежная, как бы я вас поняла, ой, как бы поняла, Сашенька...
(Заходит Косецкий)
Косецкий: Александр Николаевич, я вас по всей школе ищу! Мне вот Викниксор, ой, то есть Виктор
Николаевич, книгу дал одну, вы не взглянете? (Протягивает книгу).
Сашкец (читает): «Пушкин. Борис Годунов».
Косецкий: Вас ничего не смущает?
Сашкец: Нет.
Косецкий: Год издания какой?
Сашкец: Тысяча девятисотый.
Косецкий: А сейчас какой год?
Марта: Чего ты привязался - то, а? Ну, двадцать второй сейчас год и что?
Косецкий: Двадцать второй, а спектакль мы будем по девятисотому делать, так получается?
Сашкец: У меня нет ни времени, ни желания, распутывать ваши ребусы, Косецкий! До свидания, Марта!
(Уходит)
Косецкий: Марта Панкратьевна...
Марта: Уйди, идол! (уходит).
Косецкий: А сейчас-то двадцать второй...Вляпаюсь я с ними в беду...Пойти что ли куда следует? Опасная
пьеска, опасная... Нет чтобы «ревнивого мертвеца» поставить...(уходит).
Сцена восьмая.
(Шкида. Кабинет Викниксора. Эланлюм, Викниксор играет на пианино и поёт.)
Сцена девятая.
(Шкида. Класс. Косецкий, Гога, Цыган, Янкель, Воробей, Мамочка, Японец.)
Косецкий: Ты, Цыган, будешь Годуновым.
Цыган: А он кто?
Косецкий: Заглавная роль-царь!
Цыган: Что я лысый, что ли царя играть? Что мы вообще взяли эту ерунду про царское время? Лучше про
революцию как в «Красных дьяволятах»! Вот это фильма так фильма!
Косецкий: Просьба товарища Викниксора.
Цыган: А цыгана там нет?
Косецкий: Будешь князем Василием Шуйским.
Цыган: А он кто - цыган?
Косецкий: Ну, что – то вроде цыгана.
Гога: А можно я буду царём? У меня осанка подходящая! И профиль римский.
Косецкий: Нет, Гога, не подходишь ты на царя. Ладно, пока пропустим. Воробей, ты будешь Гришка.
Воробей: А он какой из себя?
Косецкий: Он, понимаешь ли, такой разбойник, но не совсем.
Воробей: А страсть у него есть?
Косецкий: Страсть? Конечно есть! Вот, кстати, нам надо Марину найти. Нет у нас Марины! Гога, хочешь быть
Мариной?
Гога: Я царём хочу быть, а не Мариной! (Уходит)
Косецкий: Мамочка, сыграешь царя?
Мамочка: Это через почему же я царя? Пусть вон Япоша играет!
Японец: Врёшь, не буду я гадов изображать!
Косецкий: А как мы будем играть Годунова без Годунова?
Янкель: Давайте я попробую...
Косецкий: Ты? Почитай для начала. ( Протягивает Янкелю книгу).
Янкель (Читает):
Достиг я высшей власти;
Шестой уж год я царствую спокойно.
Но счастья нет моей душе. Не так ли
Мы смолоду влюбляемся и алчем
Утех любви,.. (вбегает Гога).
Гога: Ребята! Ребятки! Янкеля девчонка спрашивает. Невеста!
Цыган: Врёшь?
Янкель: Врёшь!
Гога: Вру? Я вру? Ах, мать честная! Хряй за мной! Скорее!
Цыган: Амуры крутит! Печки-лавочки! А ну, поглядим-ка, что за невеста! Хряем, ребя!
Мамочка: Чего же ты молчал, жених?! Надо же к свадьбе готовиться!
(Все, кроме Косецкого, прибегают к Тоне Маркони.)
Гога: Один момент, государыня!
Воробей: Вон он, вон он, твой Гриха!
Мамочка: Через почему такое вас двое?
Японец: Я тоже жених что надо!
Цыган: Янкель с невестой!
Тоня: Гриша!.. Ты меня забыл? Чего же ты молчишь?
Мамочка: Вам Гришу? Ну, так Гриша велел вам убираться к ядреной матери на лёгком катере. Шлёт вам
привет Нарвский совет, Путиловский завод и сторож у ворот, Богомоловская улица, петух да курица, поп
Ермошка и я немножко! Дуй, дорогуша, пешком по суше!..Гоп-гоп!
(Тоня уходит)
Мамочка: (Янкелю) Готово! На лёгком катере!
Воробей: Молодец, Янкель!
Цыган: Молодца! Здорово отбрил!
Гога: Ай, да Янкель!
Японец: Наш парень!
(Те же и Косецкий)
Мамочка: Ну, так что там с царём решили, Афанасий Александрович?
Косецкий (Янкелю): С того же места, пожалуйста!
Янкель (читает):
...Но счастья нет моей душе. Не так ли
Мы смолоду влюбляемся и алчем
Утех любви, но только утолим
Сердечный глад...
(Из комнаты Викниксора слышится его пение)
Воробей: Эва, жеребец наш заржал!
Цыган: Голосина, что у дьякона!
Японец: Шаляпин непризнанный!
(входит Викниксор)
Викниксор: Вы, ребята, скучаете?
Косецкий: Мы, собственно...
Мамочка: Скучаем.
Викниксор: Надо, ребята, развлекаться?
Японец: Надо.
Викниксор: Ну, если так, то у меня есть идея. Нам следует обзавестись своим школьным гимном. Республика
без гимна обречена! Давайте сядем все вместе и сочиним гимн! У меня даже идея есть. Мотив возьмём
студенческой песни «Гаудеамус». Будет очень хорошо. Кто может напеть мотив? Прошу ко мне!
(Все, кроме Косецкого уходят).
Косецкий: Я, между прочим, неплохо пою! И «Гаудеамус» тоже знаю...
Сцена десятая.
(Улица. Девочки, Янкель.Потом Тоня.)
На сцену выбегают, играющие в лапту, девочки в серых казённых платьях.
Первая: А, мальчишка!
Вторая: Ты зачем здесь, пижончик?
Янкель: Мне надо Тоню, Тоню Маркони.
Вторая: Тосю? Тося, Тося, выходи! К тебе пижончик!
Тоня: Что вы орёте? (подходит к Янкелю) Вам что?
Янкель: Здравствуй, Тоня! Не узнаёшь? Тоня...Тоня, а ведь я не забыл своей клятвы...Ты видишь...Там
просто...А ты....ты помнишь клятву?
Тоня: Нет, я ничего не помню...
Янкель: Ну, да! А как болтали с тобой, не помнишь?
Тоня: Нет...
Янкель: А про папу своего американца – изобретателя тоже не...
Первая: Тося! Открой библиотеку!..
Янкель: Про маму балерину?
Тоня: Слушайте...Убирайтесь вон отсюда.
Янкель: Убираться? Отсюда?
Тоня: Да, совершенно.
Янкель: Окончательно? А клятва?
Тоня: Поздно вспомнил. Всё кончено.
Янкель: Совсем?
Тоня: Навсегда...(Уходит).
Янкель: Ламца - дрица, оп-ца-ца!
Цыплёнок жареный,
Цыплёнок пареный
Пошел по Невскому гулять.
Его поймали, арестовали
И приказали расстрелять...
Я не советский,
Я не кадетский,
Меня нетрудно раздавить.
Ах, не стреляйте,
Не убивайте –
Цыплёнки тоже хочут жить. (Уходит)
Сцена одиннадцатая.
( Шкида. Кабинет Викниксора. Викниксор, Воробей, Цыган, Японец, Мамочка.)
Викниксор и шкидцы сочиняют последние строчки гимна. Подкидывают рифмы. Воробей, Цыган, Мамочка,
Японец наперебой с азартом начинают подпевать Викниксору, когда тот поёт.
Мы из разных школ пришли,
Чтобы здесь учиться.
Братья, дружною семьёй
Будем же трудиться.
Бросим прежнее житьё,
Позабудем, что прошло.
Смело к но-о-о-вой жизни!
Смело к но-о-о-вой жи-и-з-ни!
Школа Достоевского,
Будь нам мать родная,
Научи, как надо жить
Для родного края.
Путь наш длинен и суров,
Много предстоит трудов,
Чтобы вы-и-й-ти в лю-у-ди,
Чтобы вы-и-й-ти в лю-у-ди.
(Вбегает Гога)
Гога: Братцы, Янкель вешается!
Викниксор: Где?
Цыган: Где???
Гога: В уборной! Закрылся, кричит, никого не подпускает!
Викниксор: Ребята, всем оставаться в этой комнате!
(Все гурьбой несутся к Янкелю.)
Янкель: Пустите, не могу!
Викниксор: Григорий Черных, в чём дело? Что происходит?
Мамочка: Гриша, ангелок, успокойся! Миленький, успокойся!
Янкель: Не успокоюсь! Уйдите! (бросается на Мамочку) Я тебя, убью, сволочь! Это ты виноват! Дайте мне
нож! Не могу! Пустите! Сволочи!
Цыган: Успокойся, Янкель!
Гога: А-а! Мама родная! Это что же такое делается-то, а? Люди добрые!
Японец: Да, она же баба, не стоят они этого, Янкель!
Янкель: Уйди, сволочь! А-а! (Плачет)
Мамочка: Гришенька, родненький, ну, прости меня, гада! Ну, хочешь, я сам к ней пойду, упрошу, уговорю,
скажу что пошутили, что я виноват, а?
Гога: Что ж мы за сволочи-то, а? Братцы, что же такое- то, а?!
Цыган: Не распускай, нюни, Гога! Врежу сейчас!
Воробей: Вот женщины! Ненавижу!
Сцена двенадцатая.
(Возле Шкиды. Марта, Косецкий и Тоня Маркони, переодетая в мальчишескую одежду, подстриженная
«под мальчика». Косецкий с тюками.)
Косецкий: Вам бы, Марта Панкратьевна, для этого дела Александра Николаевича позвать, а вы всё меня
эксплуатируете! Мне ещё репетицию репетировать!
Марта: Помалкивай, давай!
Косецкий: Как тут помалкивать, когда из груди моей самопроизвольно изливаются, увы, неугодные для
ваших ушей звуки!
Тоня: Тётя!
Марта: Тебе чего пацанчик?
Тоня: Мне, это, директора вашего нужно!
Марта: Новенький? А чего без сопровождения?
Тоня: Э-э-э...
Марта: Обленился, лысый-то! Заходи - там твой директор. С директоршей! (Смеётся.)
Конец второго действия.
Третье действие.
Сцена первая.
(Шкида. Викниксор, Эланлюм, Тоня.)
Викниксор: Почему без сопровождения?
Тоня: Я сама..сам решил у вас учиться.
Эланлюм: Родители живы?
Тоня: Не. Померли все. Сирота я.
Викниксор: Нужно сходить в милицию - там наверняка какие-то документы найдутся.
Эланлюм: Я схожу.
Тоня: Нет там ничего. Я всё сжёг. Начисто!
Викниксор: Врёшь?
Тоня: Верьте мне, дяденька! Вот как на духу!
Викниксор: Так-так...Имя, фамилия?
Тоня: Это...Антон Марконин.
Сцена вторая.
(Шкида. Спальня. Гога, Цыган, Янкель, Воробей, Японец, Мамочка.)
Янкель: Я бы сейчас борща навернул!
Мамочка: Ой, не надо, Янкель!
Янкель: Хлебушек чёрненький лежит у тебя тарелочке ломтями, тут же рядом чесночок...
Японец: Сбрендил, Янкель?
Воробей: Погоди, дай хоть послушать. Валяй, Янкель!
Янкель: И вот ты себе наливаешь полную тарелку борща! М-м! Укропчика свежего туда посыплешь и
лучком, мелко-мелко порезанным...
Гога: Не надо лучка! От него воняет потом!
Янкель: И вот ты берёшь первую ложку и ...
(Входит Тоня)
Гога: Братцы, новенький!
Мамочка: Как звать?
Тоня: Антон Марконин!
Мамочка: Морковкой будешь!
Воробей: Здорово, Морковка!
Тоня: Здорово!
Воробей: Давай, жми руку, чего боишься?
Тоня: Я и не думала...думал бояться!
Японец: Что - то личность твоя мне как будто знакома...С Обводного?
Тоня: Ага.
Японец: А Цюрьку Хромого знаешь?
Тоня: Цюрьку Хромого? Э-э...Знаю, конечно!
Японец: Цюрька Хромой! Я ж его тыщу лет не видал! Как он? С Танькой Пройдохой, небось?
Тоня: С нею, бестией.
Японец: Вот оторва! Я ж ему, говорю, Цюрьке, бросай свою рыжую, а он ни в какую, упёртый гад!
Тоня: Во-во, упёртый!
Японец: Упёртый, говоришь...И хромает как раньше?
Тоня: О! Хромает будь здоров!
Японец: Братцы, это легавый - никакого Цюрьки Хромого на Обводном не было и нет.
Цыган (Тоне): Тебя чего сюда пригнали? Чего пригнали, говорю?
Тоня: Пригнали, значит было за что!
Цыган: Что?! Ты как разговариваешь, пацан?
Гога: Легавый!
Воробей: Тёмную ему!
Мамочка: Стукачок пожаловал!
Янкель: Тихо все! Тихо! Звери, а не люди. Вы в ком легавого увидели? В нём? Глаза протри, Гога! Вам лишь
бы сожрать человека с потрохами!
Мамочка: А через почему это ты за него заступаешься, Янкель?
Янкель: Через потому! (Японцу)
Цыган: Ты что же это, друг милый, против класса идёшь?
Янкель: Иду, если надо.
Цыган: Свободный шкидский народ! Необходимо принять справедливое решение, а то некоторые считают
нас зверями!
Гога: Зверьми!
Цыган: Неважно! Янкель защищает чужака. Наша республика чужака не принимает! Какие будут
предложения?
(Входит Сашкец)
Сашкец: Вы что это, гуси лапчатые, ещё не собраны? Чтоб через десять минут все без исключения стояли
внизу готовые.
Гога: А к чему готовые?
Сашкец: Ну и память у вас, сударь! Баня! (Уходит)
Мамочка: А! Баня! Шик маре!
Японец: Ой-ой-ой-ой-ой! Трепещите мои косточки!
Воробей: Только чур печку не заливать как в прошлый раз, а то никакой радости!
Японец: Печка остывала уже как тут не зальёшь?( Гога, Японец, Мамочка, Воробей уходят).
Цыган (Тоне): После бани поговорим! (Уходит).
Янкель (Тоне): Ты с ума сошла, балерина?
Тоня: Если и сошла, то не из-за тебя, кучер облезлый!
Янкель: Балерина!
Тоня: Кучер! (Целуются. Заходит Сашкец.)
Сашкец: А ну пошли в баню, гуси лапчатые!(Все уходят.)
Сцена третья.
(Шкида. Столовая. Марта, Косецкий.)
Марта: А ты чего не в бане?
Косецкий: Не люблю людных мест, тем более в бане. Никакой радости! Вокруг тебя все фыркают, кряхтят, в
разные стороны изворачиваются - так и норовят тебе ногой по физиономии заехать!
Марта: Тебе бы не повредило!
Косецкий: Всегда вы меня зацепить норовите. Есть учёный один из Австрии, зовут его Зигмунд Фрейд,
слышали о таком? Так вот он очень интересно об этом рассуждает! Допустим, живёт одинокая женщина,
ничего себе в наружности, а рядом живёт ничего себе такой одинокий мужчина. И вот, говорит, если
женщина хочет, чтобы мужчина обратил на неё своё внимание, то она его всенепрестанно задевает
всяческим образом!
Марта: Слушай ты, Зигмунд австрийский, я на тебя сейчас такое своё внимание обращу, что потом не то, что
книги свои поганые читать не будешь, а и вовсе читать разучишься!
Косецкий: Во! Всё по нему выходит! Освободитесь, Марта Панкратьевна! Это над вами Панкратий довлеет!
Марта: Кто довлеет?
Косецкий: Отец ваш - Панкратий! Это по книжке! Вы в него влюблены были в детском возрасте и теперь
мстите мужчинам за своё отчество. Какая мудрая книжка, а вы дерётесь!
Марта: Убью!
(Косецкий убегает)
Сцена четвёртая.
(Баня. Сашкец, Гога, Цыган, Мамочка, Воробей, Японец, Янкель, потом Тоня.)
Мамочка: А! Хорош поддавать - всю душу выжжет!
Японец: Сейчас ещё чуток!
Воробей: Япоша, ты опять печку заливаешь, дубина ты стоеросовая!
Японец: Сам ты дубина, я секрет знаю-мне дед показывал!
Воробей: Врал твой дед. Нет таких секретов, чтобы печку водой заливать - от этого никому никакой пользы
ни печке ни нам!
Японец: Это дед врал?! Мой дед? Ах, ты, сволочь поганая! Воробей покоцаный!
Сашкец: А ну, цыц! Попарились и будет, выходите оба, а то разгорячились больно! (Воробей и Японец
выходят). Кто там ещё остался, заходите! (Входит Тоня). А вы, Антон Морковин, чего жмётесь?
Мамочка: Он вообще малохольный какой-то, Александр Николаевич!
Тоня: Да я так. Не люблю париться.
Сашкец: Ну, не дурите давайте. Парьтесь на здоровье. Пар он-всему голова. (Мамочке) Пойдёмте,
малохольный!
Мамочка: А чего я, мне-то нравится!
Сашкец: Без разговоров! (Сашкец и Мамочка выходят.)
Сцена пятая.
(Предбанник. Гога, Цыган, Янкель, Мамочка, Воробей, Японец, Сашкец.)
Сашкец: Через десять минут на выход. Да и приглядите там за новеньким, а то он и вправду какой-то
хиловатый.(Выходит. Японец подходит к парилке, заглядывает.)
Японец: Братцы! Чтоб мне сдохнуть! Баба!
Мамочка: Где баба?
Японец: Новенький – баба.
Цыган: Чего?
Гога: Дай посмотреть!
Янкель: Отойдите, сволочи!
Гога: Сам отойди! (Начинается потасовка. Заходит Сашкец.)
Сашкец: Вас вообще нельзя одних оставить что ли? Надзор нужен? Я могу обеспечить надзор! Любому! Все
сегодня без ужина! (Входит Тоня) Антон, а говорите, что не любите париться! Воспитанники, марш на выход!
Гуси вы лапчатые!
Сцена шестая.
(Шкида. Столовая. Гога, Воробей, Тоня, Янкель, Цыган, Японец, Мамочка, Марта, Сашкец. Тоня ест.)
Марта: Добавочку положить?
Тоня: Если можно, тётя Марта!
Марта: Конечно можно, касатик!
Тоня: (Шкидцам) Чего уставились? Я же не виноват, что вы бузили.
Цыган: Ты кушай, кушай на здоровье, Морковка, мы просто так смотрим. Из любопытства.
Тоня: Я же не картина, чтоб на меня глядеть.
Японец: Не картина.
Тоня: Спел бы что ли, чем просто так сидеть.
Японец: Я петь не особо умею, это по Воробьёвой части.
Воробей: Спеть, Морковка?
Тоня: Чудные вы какие-то после бани! Спой!
(Воробей поёт. Марта и Сашкец уходят).
Цыган: Смелая ты баба, Морковка!
Тоня: Что?
Воробей: Извини, что мы ну, налетели на тебя тогда...
Янкель: Они всё знают. Видели в бане.
(Тоня убегает, Янкель за ней).
Мамочка: Шик-маре! Я бы за такую тоже повесился.
Японец: А я бы повесился дважды.
Цыган: Везунчик, Янкель!
Мамочка: А через почему, собственно, везунчик? Ну, встретился он раньше, чем мы, но она же не знала, что
потом увидит нас!
Гога: Вот краля, так краля, худая только!
Цыган: Много ты понимаешь, Гога!
(Входит Косецкий)
Косецкий: Ребята, пора ложиться спать!
Воробей: Нет, ребза, Янкель первый, он и должен быть первым, а то мы тут передерёмся все.
Косецкий: Ребята!
Японец: Воробушек прав.
Мамочка: Ну, это мы ещё посмотрим.
Косецкий: Пора спать!
Цыган: Да не кричите вы так, Афанасий Александрович, идём мы спать.
Гога: Вы с нами, Афанасий Александрович?
Косецкий: С вами, с вами, сорванцы вы эдакие.
Сцена седьмая.
( Шкида. Спальня. Гога, Янкель, Мамочка, Цыган, Японец, Косецкий, Тоня, Воробей.)
Косецкий: Ну, закрутил я с ней, что называется, до одури...Себя не помнил, все книги продал, денег
назанимал – не счесть, словом, сделался как сумасшедший. Но целовалась она, ребята, я вам скажу...До сих
пор все наши поцелуи помню!
Японец: Так мало, что ли, целовались?
Косецкий: Дубина, ты, дубина, Еонин...Поцелуй любимой женщины – это как хорошее вино - редкость...
Мамочка: По женщинам у нас Янкель специалист. Правда, Янкель?
Янкель: Засохни, Мамочка. Зарежу.
Мамочка: Это через почему же так?
Косецкий: А с однокурсниками мы, бывало, такие попойки задавали, что небу жарко становилось.
Соберёмся, помню, сперва песни поём, а потом на улицу...И была у нас там одна улочка такая
волшебная...Тут хочешь - не хочешь, а всю стыдливость как рукой снимало!
Японец: А как же ваша дамочка обо всём этом рассуждала?
Косецкий: А дамочка моя, многоуважаемый Еонин, об этом ничего не знала и знать не могла!
Гога: Вот это здорово!
Мамочка: А адресочек у этой волшебной улочки есть?
Косецкий: Адресочек тебе пока ещё знать рановато...Да, рановато..А вот у меня какая мысль...Я скоро
свяжусь с обсерваторией, будем астрономию изучать.
Японец: Бросьте!
Косецкий: Что это бросьте?
Японец: Да обсерваторию бросьте.
Косецкий: Почему?
Японец: Да всё равно ничего не сделаете, только так, плешь наводите. Уж вы нам много чего обещали.
Косецкий: Ну и что ж? Что обещал, то и сделаю! Я не такой, чтобы врать. Сказал – пойдём, значит пойдём.
Это же интересно. Будем звёздное небо изучать, в телескопы посмотрим...
Японец: Есть что-то хочется...А вы хотите, Афанасий Александрович?
Косецкий: Чего?
Японец: Да шамать!
Косецкий: Шамать-то...шамать...Признаться, ребятки, я здорово хочу шамать. А что? Почему ты это спросил?
Японец: И это жизнь! Хочешь угостить дорогого воспитателя плотным обедом – и нельзя.
Косецкий: Почему?
Японец: Собственно, угостить, пожалуй, можно...но...
Воробей: Но требуется некоторая ловкость рук и так далее.
Косецкий: Ах, вот в чём дело! А где же это?
Японец: На кухне...
Воробей: Всё равно до завтра прокиснет...
Цыган: Мы в два счёта, только вы у дверей на стрёме постойте...
Косецкий: Ах, мерзавцы! Ну, валите, согласен!
Мамочка: Вот это да! Я же говорил: вы не воспитатель, Афанасий Александрович, а пройдоха
первостатейный.
Сцена восьмая.
( Шкида. Спальня. Гога, Янкель, Мамочка, Цыган, Японец, Косецкий, Тоня, Воробей. Едят.)
Японец: С добрым утром, Марта Панкратьевна! За ваше здоровье!
Косецкий: Хороший суп! Солидно подсадили кухарочку нашу.
Воробей: Порций двенадцать слопали.
Мамочка: Кто бы мог подумать, что вы такой милый человек, Афанасий Александрович? А я-то, мерзавец,
помню, хотел вам чернил в карман налить.
Косецкий: Ну, вот. Разве можно такие гадости делать своему воспитателю?
Японец: Да какой же вы воспитатель?
Косецкий: А как же? А кто же я?
Японец: Ладно! Бросьте арапа заправлять!
Косецкий: Ты, Еонин, не забывайся. Если я с вами обращаюсь по-товарищески, то это ещё не значит, что вы
можете говорить всё, что вздумается.
Японец: Хо-хо-хо!
Мамочка: Бросьте вы, Афанасий Александрович!
Воробей: Воспитатель! Ха-ха-ха!
Цыган: Вот жук-то!
Японец: Не лепи горбатого, Афоня. Да где же это видано, чтобы воспитатель на стрёме стоял, пока
воспитанники воруют картошку с кухни! Хо-хо-хо!
Косецкий: Что ты сказал?
Японец (смеясь): Да я ничего!..
Косецкий: Что ты сказал?! А? Что ты сказал?! (Хватает Японца).
Японец: Больно! Отпустите! Пустите, говорю! Что сказал? Правду сказал! Воруешь с нами, так нечего
загибаться, а то распрыгался как блоха.
Косецкий: Блоха? А-а-а! Так я блоха?..Ну, хорошо, я вам покажу! Если вы не понимаете товарищеского
отношения, я вам покажу!..Молчать!
Цыган: Молчим-с, ваше сиятельство. Мы всегда-с молчим-с, ваше сиятельство, где уж нам разговаривать-с...
Косецкий: Молчать!!! Я вам покажу, что я воспитатель, я заставлю вас говорить иначе. Немедленно спать, и
чтобы ни слова, или обо всём будет доложено Викниксору! Щенки!(уходит)
Японец (смеясь): Ох! Не могу! Уморил Косецкий!
Косецкий (выглядывая): Еонин, завтра без обеда!
Японец: За что?
Косецкий: За разговоры в спальне. (Исчезает)
Цыган: Ребя, Косецкий забузил, поэтому давайте переменим ему кличку, вместо графа Косецкого будем
звать его граф Кособузецкий!
Косецкий( из-за двери): Громоносцев, завтра без обеда!
Цыган: Сволочь. У дверей подслушивал!
Мамочка: Ну и зараза!
Японец: Сам ворует, а потом обижается, ишь гладкий какой, да ещё наказывает!
Мамочка: Войну Кособузецкому!
Цыган: Без обеда оставлять, да ещё легавить! Хорошо же. Попомнишь нас, Косецкий. Войну!
Тоня: Войну!
Гога: Попомнишь нас, Кособузецкий!
Сцена девятая.
(Шкида. Комната Косецкого. Косецкий наливает в бочку горячей воды. Раздевается и лезет в неё. Моется.
Заходят Гога, Янкель, Мамочка, Цыган, Японец, Тоня, Воробей. Утаскивают одежду Косецкого.)
Косецкий (Обнаруживает пропажу): Сволочи! Негодяи! Отдайте одежду, гады! По-хорошему прошу!
Цыган (выходя): А что будет, если по-плохому, Афанасий Александрович?
Косецкий: Громоносцев, прекрати эти идиотские выходки, отдайте бельё!
Цыган: Бельё? Какое бельё, Афанасий Александрович? Ребята, вы не видели белья Афанасий
Александровича? Афанасий Александрович бельё потерял.
Косецкий: Громоносцев, отдайте бельё и я сделаю вид, что ничего не произошло!
Цыган: А ничего ещё и не происходило, Афанасий Александрович, всё только будет происходить. Гога!
(Гога и остальные шкидцы выходят.)
Гога (с бельём в руках): Да, Цыганёнок?
Цыган: Ты белья тут не видел?
Гога: Как не видел, Цыган? Вот же оно.
Цыган: Хорошее бельё?
Гога: Сгодится.
Цыган: А чьё оно, Гога?
Гога: Да, ничьё, Цыган, здесь вот валялось, я и подобрал.
Косецкий: Это моё бельё, ребята, отдайте его мне.
Цыган: Ваше? А если оно не ваше? А если Гога нашёл приличное бельё, неизвестно кем потерянное, и
собрался его продать и на вырученные от продажи деньги собирался купить себе пирожок и съесть его и от
этого в душе у Гоги стало бы веселее, а? Тогда как, Афанасий Александрович? Тогда как получается?
Косецкий: Громоносцев!
Цыган: А получается тогда, Афанасий Александрович, что забрав бельё, лишаете вы моего товарища
праздника, а я этого допустить никак не могу.
Косецкий: Сволочи! Отдайте бельё!
Цыган: Отдать? А ребята?
Мамочка: Это через почему же «отдать»? Пусть Гога носит!
Цыган: Нет, Мамочка, ты не прав! Мы не правы, ребята! Надо отдать Афанасий Александровичу это бельё!
Косецкий: Спасибо, Громоносцев! Вот молодец!
Цыган: Да, надо отдать. Гога, ты не обижайся! (Косецкому)Только у меня к вам небольшая просьба, можно?
Косецкий: Конечно, можно!
Цыган: Вы ,чтобы Гога не расстраивался, сбацайте ему что-нибудь эдакое, а?
Косецкий: Как «сбацать»?
Цыган: Ну, очень просто. Станцуйте, а?
Косецкий: Ты, что, Громоносцев?
Цыган: Танцуйте, Афанасий Александрович. Я вас очень прошу.
Косецкий: Громоносцев!
Цыган: Танцуй, я сказал! Танцуй! А мы похлопаем, да, ребята? Похлопаем, нашему воспитателю?!
Воробей: Цыган, ты это...может не надо...
Цыган: Засохни, воробушек! Хлопайте, ребята, хлопайте!
(Косецкий пляшет.)
Цыган: Отдай, ему бельё, Гога!
Косецкий (плача): Ну, всё, Громоносцев, сволочь, ты у меня получишь!
Цыган: Сначала хорошенько подумайте, Афанасий Александрович.
(Косецкий уходит)
Цыган: Мы – большая сила, братцы! Мы шагаем и наш шаг дробит зубы нашим врагам. Кто против нас
устоит? Мы-сила!
Сцена десятая.
(Цыган в одиночестве сидит у здания Шкиды. Появляется уличная шпана. Человека три-четыре.)
Главарь: Оп-паньки! Цыган! Сколько лет сколько зим! Вот ты цаца какая! Ну-ка, хряй, отсюда по – бырому,
пока я добренький!
Второй из шпаны: Чего вылупился, а? Пшёл отседова!
Цыган: Сам пошёл, стерва!
Главарь: Ну, крысёныш, ты попутал!
Второй: Сявка приютская!
Цыган: Сволочь канавская!
(Шпана кидается на Цыгана и начинает его избивать. Появляется Гога.)
Второй (Гоге) : Драпай отсюда, пока цел, фраерок!
Гога: Наших бьют! (Кидается в драку.)
(Из Шкиды выбегают Воробей, Тоня, Янкель, Японец, Мамочка и нападают на шпану).
Шпана: Ай! Не надо! Больно! Хватит! Пустите! (шпана убегает).
Мамочка: Цыган жив?
Цыган: Ерунда! Я же говорил, что мы сила! Молодец, Гога!
(Появляются грузчики с мешками Кощеев и главный рабочий Пахомов. Грузчики заносят мешки во двор
Шкиды.)
Пахомов: Сюда, сюда в амбар заносите, мужики! Аккуратнее там!
Мамочка: Это что же нам за подарочек такой достался, а?
Пахомов: Губу закатай, мелкий! (Расплачивается с грузчиками. Кричит в сторону Шкиды.) Товарищ
Викниксор! Товарищ Люмберг!
Японец: Это что же такое у вас в мешочках?
Пахомов: Товарищ Люмберг! ( Гоге) Пацан, слетай, позови там товарища Люмберг!
Цыган: Сиди, Гога.
Пахомов:(Грузчикам) Стойте здесь. (Заходит в Шкиду.)
Мамочка: (грузчикам) Это что же за радость такая в мешках ваших?
Один из грузчиков: А кто его знает, что там написано, я по немецки не читаю!
Мамочка: Ага, по немецки...Япоша, хряй сюда по бырому!
Кощеев: Не зарься, не по Сеньке шапка, малой!
(Японец подходит к мешкам читает и отходит обратно к Шкидцам)
Тоня: Ну, чего там?
Японец: Бритиш ост-инд-кофе!..
Янкель: Кофе! Вот это да!
Цыган: Братцы, это дело! Заработать можно! Кофе-то он, дорогой...Один мешок, небось, за миллиард сунуть
можно...
(Выходят Пахомов и Викниксор).
Пахомов: Значит, как договаривались, через два дня я забираю мешки?
Викниксор: Да, да, разумеется! (Кощееву) Здравствуйте, товарищ Кощеев! (Пахомову) Только я уеду и
вернусь дня через два-три- ключи от амбара будут у Эллы Андреевны.
Пахомов: Хорошо. Товарищ Сорока, я вот, отпрысков ваших того,..опасаюсь..
Викниксор: Каких отпрысков?
Пахомов: Ну, этих ваших, беспризорников..
Викниксор: Во-первых, они не беспризорники, а учащиеся школы имени Достоевского,.
Пахомов: Ну, да, да, я понимаю...
Викниксор: А во-вторых, товарищ...э-э-э..
Пахомов: Пахомов.
Викниксор: Товарищ Пахомов, я за своих ребят ручаюсь. Это золото, а не ребята. Поверьте, уж если и есть
где-нибудь надёжное место, где можно не бояться налётчиков, то это у нас.
Пахомов: Ну, да...золото...Спасибо, товарищ Сорока. Послезавтра я забираю мешочки.
Викниксор: Да, разумеется. До свидания.
(Пахомов, Кощеев и грузчики уходят.)
Викниксор (шкидцам): Так. Вы почему, не на уроке?
Воробей: Мы, Виктор Николаевич, изучаем, так сказать, нравы и обычаи городских жителей!
Викниксор: Я вам дам нравы и обычаи! А ну, марш в класс! Распоясались тут! Марш, я сказал!
(Викниксор и Шкидцы уходят. Появляется Пахомов и Кощеев.)
Пахомов: Две ночи дежуришь здесь – получаешь двадцать лимонов, понял? Если что -стреляй в них, гадов
малолетних. Не доверяю я этому золоту.
(Пахомов и Кощеев уходят).
Сцена одиннадцатая.
Идёт урок немецкого. Эланлюм, Воробей, Гога, Цыган, Японец, Тоня, Янкель и Мамочка.
Эланлюм: Raphael! Еонин!
Японец :
Die Sonne tönt, nach alter Weise,
In Brudersphären Wettgesang,
Und ihre vorgeschriebne Reise
Vollendet sie mit Donnergang.
Ihr Anblick gibt den Engeln Stärke,
Wenn keiner Sie ergründen mag;
die unbegreiflich hohen Werke
Sind herrlich wie am ersten Tag.
Эланлюм: Да что с вами такое, ребята?!
(Звенит звонок с урока.)
Эланлюм (по немецки): Machen Sie jetzt bitte zwei unterschiedliche Uebersetzungen. Eine poetische und eine
wort woertliche. Alles klar?
Шкидцы (по немецки): Ja, Ella Andrejewna!
Эланлюм (по немецки): Auf Wiedersehen!
Шкидцы (по немецки) : Auf Wiedersehen, Ella Andrejewna!
(Эланлюм уходит.)
Мамочка: Цыган, я этого больше не хочу, честное слово не хочу!
Цыган: Дурак. Счастье в рожу прёт, а он «не хочу».
Воробей: Засыпемся ведь...Они мильтона поставили сторожить.
Цыган: Ни псула. В том-то и дело, что всё обделаем чисто. Следа не оставим, уж поверьте мне, ребя! На нас
никто не подумает!
Янкель: Викниксор уехал. Можно рискнуть. Когда?
Цыган: Сегодня ночью. Тут на арапа взять нельзя, надо с хитростью. Работать будем всей шайкой. Морковка
и Гога, вы на стрёме стоите и зекаете что и как. Мамочка и Ворбушек, вам - отвлечь мильтона. Японец,
Янкель и я – мы тырим мешок. Всё поняли?
Гога: Надо бы...это..того...порепетировать, а то я уже как-то подзабыл что да как.
Мамочка: Гога прав. Репетнуть надо. Дело давнее.
Цыган: Репетнуть... Репетируем. Все по местам. (Шкидцы разбегаются по воображаемым местам.) Мамочка
и Воробей – начинайте!
Мамочка: А мильтон где? Я не могу без мильтона работать!
Воробей: Ясное дело - мильтон нужен.
Цыган: Где я тебе мильтона возьму?!
Мамочка: Без мильтона репетировать не согласен.
Цыган: Ладно, гады, я буду мильтоном. Начинайте.
Гога (Смеётся): Цыганёнок – мильтон! Ха-ха-ха!
Цыган: Заткнись, Гога, а то вылетишь из сламы! Начинайте!
(Начинается репетиция ограбления).
Мамочка: Дяденька, вы не подкинете парочку цыгарочек? Будьте так жалостны!
Воробей: Мы с братом неделю не куримши! Дядя милиционер!
Цыган: Вы что совсем уже обалдели что ли?! Какой «дядя милиционер»?! Какая «цыгарочка»!? Вы что среди
ночи у вооружённого мильтона цыгарочку просить будете?
Мамочка: Что ты завёлся, Цыган? Я всегда так работал!
Цыган: Ночью? С мильтоном?
Мамочка: Да, нет...Днём... с лопухами...Промаха никогда не было...
Цыган: Он поверить вам должен во что бы то ни стало! И смыться с места на минуту! Нам нужна мокруха?
Воробей: Ты что, Цыган, говоришь?
Цыган: Я говорю, что не нужна, поэтому работайте, сволочи, так, чтобы вам верили!
Гога: Голова не варит что-то...
Янкель: ...Я в Москве когда жил, штуку одну в театре видел. Там девушка и парень летали друг за другом на
верёвках...
Цыган: Ну, и что...
Янкель: Да вот представил, что если мы Мамочку с Воробьём на верёвках подвяжем и по очереди
поднимать будем? Мильтон точно отвлечётся...
Цыган: Двоих не потянем...Тогда так - Янкель, Воробей и Гога - вы поднимаете Морковку- она самая лёгкая,
я с Японцем тащу мешок, Мамочка на стрёме. Пробуем.
(Начинается репетиция с опусканием Тони.)
Цыган: Всё должно быть чётко. Раз опустили, два- подняли, три - мы спёрли мешок.
(Входит Эланлюм.)
Эланлюм: Ребята, а что у вас происходит?
Мамочка: Мы репетируем, Элла Андреевна!
Цыган: Мамочка!
Эланлюм: Репетируете? Молодцы какие! А что, если не секрет?
Мамочка: Как что? Бориса Годунова! Сцена у фонтана!
Эланлюм: Правда? А кто Отрьепьев, кто Марина, если не секрет?
Японец: Вообще-то секрет, конечно...Но вам так уж и быть мы скажем...
Эланлюм: А почему у вас Марина летает? Или это Гришка?
Воробей: У нас новое решение, только вы ничего Виктору Николаевичу не говорите, а то не будет сюрприза!
Эланлюм: Договорились. А кто режиссёр?
Цыган: Я режиссёр, Элла Андреевна.
Эланлюм: Молодцы...Виктора Николаевича порадуете...Самостоятельно репетировать Пушкина..Вот что,
ребята. Хотела поговорить с вами. Мне одной тяжело держать школу. Классы разболтались, задания не
выполняются, младшие от рук совсем отбились. Я вас прошу как старших. Помогите мне своим примером
подтянуть дисциплину в школе. Пока Виктор Николаевич не приехал, мне без вас не справиться. Спасибо,
ребята.(Уходит).
Мамочка: Мамочка моя...
Гога: Вот тебе и миллиард...
Воробей: Не, ребя, я так не могу...
Цыган: Ну, что – отступного даём?
Мамочка: Нехорошо получается - нам доверяют, а мы..кофе тискаем...
Тоня: Я вот как скажу, ребзя, мы, конечно, мешок бы этот тиснули, и денег бы заработали будь здор, но то,
что сказала Эланлюм – это крик о помощи и мы ей отказать в этой помощи не можем.
Японец: Не можем - это точно.
Цыган: Прощай, кофе английский!
Сцена двенадцатая.
Ночь. Во дворе Шкиды Кощеев охраняет мешки. Шкидцы, согласно проведённой репетиции, готовятся к
грабежу. Цыган жестами отдаёт последние указания. Гога, Янкель и Воробей стоят сверху и держат
привязанную Тоню, готовясь её опускать. Тоня одета в какую-тохламиду.. Мамочка стоит на стрёме.
Цыган (шепотом Янкелю): Кто Морковку переодел?
Японец: Я!
Цыган: А зачем?
Японец: Чтобы неожиданней.
(Цыган даёт сигнал. Тоню опускают вниз недалеко от Кощеева. Кощеев замечает Тоню, достаёт пистолет, но
не двигается с места. Тоня, повисев некоторое время подымается наверх. Кощеев провожает Тоню взглядом
и остаётся на месте. Гога, Пантелей, Воробей и Янкель жестами объясняют Цыгану что ничего не
получилось. Из укрытия выходит Мамочка.)
Мамочка (милиционеру): Дяденька милиционер! Будьте так добреньки, подкиньте парочку цыгарочек –
смерть как курить хочется.
Милиционер: Эх, голытьба. Держи. (Достаёт папиросу и даёт Мамочке)
Мамочка: Спасибо, дядя. А огонёчку не будет, а?
(Милиционер достаёт спички и даёт прикурить Мамочке).
Мамочка: Доброго вам здоровьишка, дядя. Эх, ночка... (Скрывается. Во время диалога Мамочки с
милиционером Цыган с Японцем воруют один из мешков. Затем все Шкидцы исчезают.)
Сцена тринадцатая.
(Шкида. Дровяной сарай. Воробей, Мамочка, Гога, Тоня, Японец, Цыган и Янкель. Перед ними лежат
накупленные яства: вино, пиво, самогон, сигареты, колбаса, бисквиты, бизе, шоколад и.т.д.)
Цыган: Пейте, товарищи, пейте, растыки грешные! Пейте, браточки!
Мамочка (Цыгану): Спой, голубчик! Колька, гад, спой, прошу тебя...Спой ради прекрасной дамы! Песен хочу!
Гога: Песен!
Цыган:
Позарастали стёжки-дорожки,
Где проходили милого ножки.
Позарастали мхом травою,
Где мы гуляли, милый, с тобою.
Мамочка: Колька, талант сжигаешь! Морда цыганская, дружище! У меня отец и мать сволочи, один ты
друг...
Воробей:
Идёт мой милый с города пьяный,
Стук-стук в окошко, я твой коханный.
С кровати встала, дверь отворила,
Поцеловала, спать положила.
- Не ходи, милый, с городу пьяный,
Тебя зачалит любой легавый.
- Милая Дуся, я не боюся,
Если зачалят, я откуплюся.
Янкель (тоне): Эх, Тонька, задумал я одну штуку! Сказать тебе?
Тоня: Скажи.
Янкель: Есть у меня, понимаешь, мечта одна. Хочу, киноартистом сделаться. Да боюсь не возьмут!
Тоня: Почему?
Янкель: Я – дальтоник.
Тоня: Руки трясутся?
Янкель: Нет, руки не трясутся, а я в красках плохо разбираюсь. Не отличаю, где красная, где зелёная.
Тоня: А как же я?
Янкель: Ты?
Гога: Янкель, миленький, дай Бориса!
Воробей: Точно, Янкель! Бориса!
Японец:: Бориса! Бориса!
Янкель: Ну, ладно, сволочи, уломали! Царь. Входит.
Цыган: Да, понятно, понятно, читай давай!
Янкель: Ты не «давакай», Цыган, а то сам сейчас читать будешь!
Цыган: Замолкаю.
Янкель: Царь. Входит.
Достиг я высшей власти;
Шестой уж год я царствую спокойно.
Но счастья нет моей душе. Не так ли
Мы с молоду влюбляемся и алчем
Утех любви, но только утолим
Сердечный глад мгновенным обладаньем,
Уж охладев, скучаем и томимся?..
Мамочка: Томлюсь сил больше нет! Тоня! Морковка! Обними меня -я горяченький!
Янкель: Остынь, Мамочка!
Мамочка: Не желаю остывать!
Цыган (Тоне): Дама сердца мого!
Тоня: Прекратите!
Мамочка: Иди ко мне я тебя поцелую!
Воробей: А почему ты? Я тоже хочу целоваться!
Янкель: Успокойтесь, сволочи!
Гога: Ай, мамочка моя! Ни в жизнь не целовался по человечески!
Тоня: Гриша!
Цыган: Тихо! Тут он твой Гриша, никуда не убежал!
Японец: Моя Морковка!
Цыган: Ах, ты гад!
(Начинается драка в которой принимают участие все. Входит Викниксор, Сашкец.)
Сцена четырнадцатая.
(Шкида. Спальня. Гога, Цыган, Тоня, Янкель, Мамочка, Японец, Воробей, Викниксор, Сашкец, Пахомов.)
Викниксор: Ребята!.. Ребята, у нас случилось крупное безобразие! В нашей школе совершена кража. Какието канальи украли из амбара мешок кофе. Я поручился перед товарищем...э-э-э...
Пахомов: Пахомовым...
Викниксор: Перед товарищем Пахомовым, что ни один мешок со двора нашей школы не пропадёт. Я верю,
что вы не виноваты... Да, верю. Но, к сожалению, есть подозрения, что мешок украли вы. Ребята, я
повторяю: это безобразие. Если через полчаса виновные не будут найдены, я приму меры. Так что помните,
ребята. Пойдёмте, товарищ Пахомов!
Пахомов: Какие полчаса, товарищ Сорока? Вы понимаете что...
Викниксор: Пойдёмте, товарищ Пахомов! (Пахомов, Сашкец и Викниксор уходят)
Цыган: Смотрите, сволочи, стоять до последнего. Не признаваться!
Мамочка: Как тут не признаешься, когда...
Гога: Викниксор приехал, братцы! Что-то будет?..
Янкель: Это точно...«что-то будет»!
Цыган: Чего заныли, охмурялы? «Что-то будет! Что-то будет!» Что будет, то и будет, а скулить нечего! Нечего
было тогда кофе тискать, чтоб потом хныкать!
Янкель: А кто тискал-то?
Цыган: Все тискали.
Янкель: Нет, ты! Ты тискал.
Цыган: Почему же я? Вы что, ребят? Все тискали!
Гога: Ты подначил, гад!
Воробей: Зачем мы пошли за этим сволочным Цыганом?
Цыган: Пойди, Воробушек, сядь к Вите на колени и попроси прощения.
Воробей: И пошёл бы, если бы не ты.
Цыган: Дурак!
Воробей: Сам дурак. Сманил всех, а теперь лежит себе.
Цыган: Ах, ты, сволочь коротконогая! Я тебя сманивал?
Воробей: Всех сманил!
Мамочка: Это точно, Цыганёнок, всех ты сманил!
Цыган: Сволочи вы, а не ребята.
Мамочка: Ну, ты полегче. За сволочь морду набью.
Цыган: А ну набейте.
Японец: И набьём! Не побоимся!
Воробушек: Сейчас вот развернусь – да как дам!
Тоня: Дай ему, Воробушек! Дай не бойся!
Гога: Мы поможем!
Сцена пятнадцатая.
(Шкида. Кабинет Викниксора, Пахомов, Сашкец.)
Сашкец: Да по тюрьмам их рассадить надо, они же уголовники, а не ученики! Они же меня с Эллой
Андреевной ни в грош не ставят без вас! Есть батька, - они тише воды ниже травы, вы уехали – всё! Полная
безнаказанность!
Викниксор: Моя система...
Сашкец: Плевать они хотели на вашу систему, Виктор Николаевич! С высокой колокольни плевать! Вы им тут
царскосельский лицей устроить хотите, а они гадят под вас и ещё посмеиваются: «Вот как мы здорово
нагадили!». Посмотрите реально на вещи! Косецкий сбежал от них, я уже сто раз убежал бы... Вы всё в
цацки с ними играете, а они самогон распивают, да воруют.
Викниксор: Это не они виноваты, а...
Пахомов: То есть как – не они? Вы что, товарищ Сорока? У меня свидетели из правоохранительных органов!
Викниксор: Сколько стоит один мешок?
Пахомов: Мешок? Сколько стоит?
Викниксор: Да. Во сколько вы оцениваете стоимость одного мешка?
Пахомов: Ну, если по хорошему, то два миллиарда пятьсот миллионов стоит.
Викниксор: А если по-честному, товарищ Пахомов?
Пахомов: И вы мне будете говорить о честности?
Сашкец: Что вы сказали?
Пахомов: Я говорю, полтора миллиарда – это даже себе в убыток.
Викниксор ( Достаёт деньги): Вот вам пятьсот миллионов, больше у нас нет. Через полгода отдам ещё
пятьсот. Идите.
Пахомов: От имени торговой фирмы «Пахомов и братья» выражаю вам...
Викниксор: До свидания, товарищ Пахомов. (Пахомов уходит).
Сашкец: Виктор Николаевич...Это утопия.
Викниксор: А что вы предлагаете? Украли, понятно, они...Что ж...Давайте отдадим их под суд. Пусть их там
передают в реформаториум, в колонии...Это же не наше дело, правда, Александр Николаевич? Мы же не
при чём, верно? Это же они плохие люди, а не мы дерьмовые педагоги, извините... Утопия...В этой ситуации
виноват я. Что-то где-то не додумал, не предусмотрел. Что же теперь, всех под нож? А мы наберём новых
ребят, а если с ними что-то не выйдет, то и этих по тюрьмам рассадить... Надо научиться прощать людей,
Саша...Головой своей отвечать за них нужно, за детей наших, тогда что-то может и получиться.
Сцена шестнадцатая.
(Шкида. Спальня. Гога, Цыган, Тоня, Янкель, Мамочка, Японец, Воробей и Викниксор).
Викниксор: Ребята, на педагогическом совете мы только что разобрали ваш поступок. Поступок скверный,
низкий, мерзкий. Это поступок, за который надо выгнать вас всех до одного, перевести в лавру, в
реформаториум...Но мы не решили этот вопрос так просто и легко. Мы долго его обсуждали и разбирали,
долго взвешивали вашу вину и после всего уже решили. Мы решили...мы решили...не наказывать вас
совсем...Мы..прощаем вас, ребята...Будем...по капле...выдавливать рабов... из себя...
Цыган: Виктор Николаевич!
Мамочка: Виктор Николаевич! Спасибо!
Тоня: Спасибо!
Воробей: Простите нас!
Гога: Простите, пожалуйста!
Янкель: Этого никогда больше не будет!
Японец: Никогда не будет, Виктор Николаевич!
Все шкидцы:
Мы из разных школ пришли,
Чтобы здесь учиться.
Братья, дружною семьёй
Будем же трудиться.
Бросим прежнее житьё,
Позабудем, что прошло.
Смело к но-о-о-вой жизни!
Смело к но-о-о-вой жи-и-з-ни!
Школа Достоевского,
Будь нам мать родная,
Научи, как надо жить
Для родного края.
Путь наш длинен и суров,
Много предстоит трудов,
Чтобы вы-и-й-ти в лю-у-ди,
Чтобы вы-и-й-ти в лю-у-ди.
Конец.
Все права защищены. По всем вопросам просьба звонить по тел.
8-903-518-08-80
8-926-335-35-08 Михаил Станкевич