СБОРНИК СТАТЕЙ международной научно
реклама
Санкт-Петербургский государственный университет Экономический факультет СБОРНИК СТАТЕЙ международной научно-практической конференции «Эволюция международной торговой системы: перспективы для развивающихся рынков» PAPERS of International Conference for Economics, Business studies and Law “Development of International Trading System: Prospects for Emerging Markets” Санкт-Петербург/ St. Petersburg 1 - 2 марта 2007 1 - 2 March 2007 ПРОГРАММА День 1 9-30 – 10-00 10-00 – 10-30 10-30 – 11-40 Регистрация участников Приветствие Заседание 1 Маартен Смитс, Советник, Секретариат ВТО Доха раунд: текущее состояние, перспективы завершения Портанский Алексей Павлович, директор информационного бюро по присоединению России к ВТО Кризис переговоров Доха раунда: попытки решения спорных вопросов, возможные последствия окончательного срыва раунда Сутырин Сергей Феликсович, зав.кафедрой мировой экономики СПбГУ, д.э.н., профессор Доха раунд и интересы Российской Федерации Джонс Кент, профессор, Бабсон колледж, США Политическая экономия присоединения к ВТО: незаконченный процесс универсального членства 11-40 – 12-00 12-00 – 13-10 Перерыв Заседание 2 Ломагин Никита Андреевич, д.и.н., профессор кафедры мировой экономики СПбГУ Взаимодействие ВТО с неправительственными организациями Кротов Михаил Иосифович, Генеральный Межпарламентской Ассамблеи стран СНГ Страны СНГ в системе ВТО 13-10 – 14-10 14-10 – 15-30 секретарь Шеров-Игнатьев Владимир Генрихович, к.э.н., доцент кафедры мировой экономики СПбГУ Региональная интеграция развивающихся рынков Обед Заседание 3 Ткаченко Владимир Иванович, Зам. директора, Департамент международных торговых переговоров, МЭРТ Перспективы завершения переговорного процесса по присоединению России к ВТО Смитиенко Борис Михайлович, проректор по учебной работе Финансовой академии при правительстве РФ, д.э.н., профессор Инновационный фактор диверсификации российского экспорта Беленов Олег Николаевич, д.э.н., профессор, декан факультета международных отношений Воронежского государственного 2 университета. Проблемы и возможности развития внешнеэкономических связей Центрально-черноземного района в условиях требований Эндрю Бурк, профессор,д.э.н., Беттани Центр предпринимательства и экономики, Грэнфилдская бизнес школа, Великобритания, Влияние членства в ВТО на предпринимательскую активность в России: значение теории и практики Иванова Н.И. , д.э.н., проф. ИМЭМО Возможности и ограничения государственной поддержки и защиты высокотехнологичных секторов для членов ВТО. 15-30 – 15-50 15-50 – 17-00 Перерыв Заседание 4 Норио Хорие, доцент, Центр Дальневосточных исследований, Университет Тояма, Япония 4-й способ поставки услуг ГАТС и российская миграционная политика Цветков С.А., проф. д.э.н., член комиссии по вступлению России в ВТО и реформированию таможенной политики Российского союза промышленников и предпринимателей (работодателей). Москва Хоменок Л.В., глава местной администрации муниципального образования п. Стрельна. Санкт-Петербург Кочетков В.И., к.пед.н., директор СПб колледжа управления и экономики «Александровский лицей». Санкт-Петербург Стратегия вступления России в ВТО Удовенко Сергей Петрович, профессор, зав.кафедрой экономики таможенного дела СПб им. В.Б.Бобкова филиала Российской таможенной академии Предстоящее участие России в работе Всемирной. торговой организации: вопросы информационно-статистического, организационно-управленческого и кадрового обеспечения Молочников Николай Романович, профессор, д.э.н., Кубанский государственный университет, Краснодар Оценка рыночных трансформаций в контексте вступления России в ВТО 17-00 – 19-00 Фуршет 3 День 2 10-00 – 11-30 Заседание 1 Петер Вахтра, научный сотрудник, Пан-Европейский институт, Школа экономики Турку, Финляндия Кари Лиухто, директор, Пан-Европейский институт, Школа экономики Турку, Финляндия Влияние присоединения к ВТО на экспорт ПИИ из России Новиков Юрий Игоревич, д.э.н., Зам. председателя правления, руководитель Северо-западного регионального центра, банк «Возрождение» Российская банковская система в условиях присоединения России к ВТО Кауфман Рудигер, доцент, Международный колледж, Кипр Влияние идентичности международного поведения покупателя в секторе финансовых услуг при выходе на рынок Боснии и Герцеговины Соколов Максим Юрьевич, председатель Комитета по инвестициям и стратегическим проектам правительства СанктПетербурга Перспективы развития внешнеэкономических связей СанктПетербурга Кузнецова Наталия Петровна, д.э.н., проф. СПбГУ Расширение участия иностранных операторов на российском страховом рынке в условиях вступления России в ВТО 11-30 – 11-50 11-50 – 13-20 Перерыв Заседание 2-а Зал Орион Тарасов Владимир Иванович, к.т.н., Аграрный центр ЕврАзЭС, ВНИИЭСХ, Москва Роль нетарифных мер защиты внутреннего рынка на этапе адаптации агропромышленного комплекса при присоединении России к ВТО Ромашкин Роман Анатольевич, к.э.н., доцент кафедры агроэкономики, экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова Вступление в ВТО и устойчивое развитие сельского хозяйства Кэрол С. Леонард, доктор наук, Колледж Святого Антония, Оксфорд, Великобритания Присоединение к ВТО, институты и российское сельское хозяйство. Ефимова Елена Глебовна, к.э.н., доцент кафедры мировой экономики СПбГУ 4 Транспортные рынки присоединения к ВТО Российской Федерации в условиях Губина Марьяна Андреевна, ассистент кафедры мировой экономики СПбГУ, старший преподаватель Международного банковского института Особенности функционирования национальной системы здравоохранения в контексте вступления России в ВТО 11-50 – 13-20 Заседание 2-б Зал Сириус Климовец Ольга Валентиновна, первый проректор, зав.кафедрой мировой экономики, к.э.н., проф. Академии маркетинга и социально-информационных технологий г. Краснодар Влияние российских ТНК на формирование конъюнктуры мировых рынков Рудый Кирилл Валентинович, к.э.н., доцент, зам.декана факультета финансов и банковского дела БГЭУ, Минск, Беларусь. Регулирование внешнеэкономического неравновесия в постпереходных странах Дущенко Владислав Владиславович, к.э.н., докторант, Дипломатическая Академия МИД РФ Торговое равновесие в таможенных союзах и зонах свободной торговли Юха Ваатанен, профессор, Технический университет Лаппеенранты, Финляндия Широкий спектр российской интернационализации – От развивающихся ТНК до новичков рынка информационных и компьютерных технологий 13-20 – 14-20 14-20 – 15-50 Ковалев Виктор Евгеньевич, аспирант, УРГЭУ, Екатеринбург Применение инструментов внешнеторговой политики в условиях ВТО: международный опыт и практика защиты предприятий черной металлургии Обед Заседание 3-а Зал Орион Петер Зашев, научный сотрудник, Пан-Европейский институт, Школа экономики, Турку, Финляндия Влияние членства в ВТО на экономику Болгарии Калинина Людмила Павловна, к.э.н., старший научный сотрудник; Институт Африки РАН Страны Африки в системе ВТО Капусткин Вадим Игоревич, к.э.н., доцент, зам, зав, каф. МЭ, СПбГУ Страны Юго-восточной Европы и система ВТО 5 Прокопова Александра Геннадьевна, ассистент кафедры мировой экономики СПбГУ Доха-раунд ВТО: проблемы и перспективы для стран Латинской Америки 14-20 – 15-50 Заседание 3-б Зал Сириус Попова Людмила Валерьевна, к.э.н., доцент кафедры мировой экономики СПбГУ. Китай и ВТО: некоторые итоги переходного периода Безрукова Татьяна Львовна, д.э.н., доцент, зав. кафедрой экономики и финансов Воронежская государственная лесотехническая академия Яковлева Елена Александровна, д.э.н., доцент, Воронежская государственная лесотехническая академия Состояние и перспективы развития торгово-экономических отношений России и Китая Белов Владимир Анатольевич, аспирант СПбГУЭФ Опыт вступления Китая в ВТО в проекции на Россию Капралова Ксения Борисовна, аспирант СПбГУ Конкуренция Китая и Индии на рынке аутсорсинга услуг 15-50 – 16-10 Подоба Зоя Сергеевна, аспирант СПбГУ Рынок нефти и нефтепродуктов Китая после присоединения к ВТО Подведение итогов конференции Зал Орион PROGRAMME Day 1 9-30 – 10-00 10-00 – 10-30 10-30 – 11-40 Registration Welcome address Session1 Мaarten Smeets, Cancellor, WTO Secreteriat Doha round: current state and prospects of negotiations Alexei Portanskyi, Director, Information Bureau on Russia’s WTO Accession Doha round negotiations crisis: disputed issues solution attempts, possible consequences of final negotiations failure. Sergei Sutyrin, Doctor of Economics, Professor, Head, World Economy Dept. St. Petersburg State University Doha round and Russian interests Jones Kent, Professor of Economics, Babson College, Babson Park, Mass. USA The Political Economy of WTO Accession: The Unfinished Business of 6 Universal Membership 11-40 – 12-00 12-00 – 13-10 Coffee break Session 2 Nikita Lomagin, Doctor of History, Associate Professor, World Economy Dept. St. Petersburg State University WTO relationship with NGOs Mikhail Krotov, Secretary General, Interparliamentary Assembly of the CIS CIS countries in the WTO system Vladimir Sherov-Ignatiev, PhD, Associate Professor, World Economy Dept. St. Petersburg State University Emerging markets regional integration 13-10 – 14-10 14-10 – 15-30 Lunch Session 3 Vladimir Tkachenko, Deputy Director, Dept. of Trade Negotiations, Ministry of Economic Development and Trade, Russian Federation Russia’s WTO Accession Negotiations: Prospects of Completion Boris Smitienko, Vice-Rector, Doctor of Economics, Professor, Finance Academy (Government of RF), Moscow Innovation Factor in Russian Export Diversification Oleg Belenov, Dean, Doctor of Economics, Professor, Faculty of International Relations, Voronezh State University Central-Chernozem Region International Economic Relations: Problems and Opportunities under Conditions of the WTO Accession Andrew Burke , Professor,Doctor of Economics, Bettany Centre for Entrepreneurial Performance & Economics, Cranfield School of Management, UK The Impact of the WTO Membership on Russian Entrepreneurial Activity: Implications from Theory and Evidence Natalia Ivanova, Doctor of Economics, Professor, Institute of World Economy and International Relations, Moscow Possibilities and Limits of High-Tech Sectors Protection and Support in WTO-member countries. 15-30 – 15-50 15-50 – 17-00 Coffee break Session 4 Norio HORIE , Associate Professor, Center for Far Eastern Studies, University of Toyama, Japan GATS Mode 4 and Russia’s Migration Policy Sergei Tsvetkov, Doctor of Economics, Professor, Commission on 7 Russia’s WTO Accession and Custom Policy Reform, Russian Union of Industrialists and Entrepreneurs, Moscow. Russia’s WTO Accession Strategy Sergei Udovenko, Doctor of Economics, Professor, Head, Custom Service Economy Dept., St. Petersburg Branch of Russian Custom Academy Russia Membership in the WTO: Issues of Information-Statistical, Organizational-Managerial and Human Relations Organization Nikolai Molochnikov, PhD, Associate Professor, Kuban State University, Krasnodar Evaluation of Market Transformation under Russia’s WTO Accession 17-00 – 19-00 Reception Day 2 10-00 – 11-30 Session 1 Peeter Vahtra, researcher, Pan-European Institute/ Turku School of Economics Kari Liuhto, Director, Pan-European Institute/ Turku School of Economics The Impact of Russia’s WTO Accession on Russian Outward Foreign Direct Investment Yuri Novikov, Doctor of Economics, Board Deputy Head, Head NorthWestern Regional Center, Bank “Vozrozhdenie” Russian Banking System under Conditions of Russia’s WTO Accession. Kaufmann Ruediger PhD, Associate Professor, Intercollege Cyprus The Influence of Identity on International Consumer Behavior in the Financial Service Sector when Entering Bosnia and Herzegovina Maxim Sokolov, Head, Committee on Investments and Strategic Projects, Administration of St. Petersburg St. Petersburg International Economic Relations Development Prospects Natalia Kuznetsova, Doctor of Economics, Professor, Insurance Dept., World Economy Dept. St. Petersburg State University Foreign Suppliers of Insurance Services on Russian Market under Conditions of Russia’s WTO Accession 11-30 – 11-50 11-50 – 13-20 Coffee break Session 2-а Room Orion Vladimir Tarasov, PhD, Agrarian Center of EurAzES, Russian Scientific Research Institute of Agrarian Economy, Moscow Non-tariff Domestic Market Protection Measures During Agrarian8 industrial Complex Adaptation in Conditions of Russia’s WTO Accession Roman Romashkin, PhD, Associate Professor, Faculty of Economics, Moscow State University, Moscow WTO Accession and Agriculture Sustainable Development Carol S. Leonard, Dr, St Antony’s College, Oxford, UK WTO accession, institutions and Russian agriculture Elena Efimova, PhD, Associate Professor, Deputy Head, World Economy Dept. St. Petersburg State University Russian Transportation Markets under Conditions of Russia’s WTO Accession Maryana Gubina, Assistant Professor, World Economy Dept. St. Petersburg State University; Senior Lecturer, International Banking Institute National Healthcare Functioning Peculiarities in the Context of Russia’s WTO Accession 1-50 – 13-20 Session 2-b Room Sirius Olga Klimovets, First Vice-Rector, Head, World Economy Dept., Academy of Marketing and Social-Information Technologies, Krasnodar Russian MNCs Impact to World Markets Conjuncture Formation Kirill Rudyi, PhD, Associate Professor, Deputy Dean, Faculty of Finance and Banking, Belarus State University, Minsk, Belarus International Economic Imbalance Regulation in Post-Transition Countries Vladislav Dustchenko, PhD, Post-Doctoral Student, Diplomatic Academy (Ministry of Foreign Affairs), Moscow Trade Equilibrium in Custom Unions and Free Trade Zones Juho Väätänen , Professor, Lappeenranta University of Technology The Wide Spectrum of Russian Internationalization – From Emerging Multinationals to ICT Newcomers Kovalev Victor, PhD Student, Ural State Economic University, Ekaterinburg International Trade Policy Instruments Usage under Conditions of WTO: International Experience and Safeguard Practice of Ferrous Metallurgy Enterprises 13-20 – 14-20 14-20 – 15-50 Lunch Session 3-а Room Orion Peter Zashev, Senior Researcher, Pan-European Institute/ Turku School 9 of Economics The Impact of World Trade Organization Membership on the Bulgarian Economy Ludmila Kalinina, PhD, Senior Researcher, Institute of Africa, Russian Academy of Science, Moscow African Countries in the WTO System. Vadim Kapustkin, PhD, Associate Professor, Deputy Head, World Economy Dept. St. Petersburg State University South-East European Countries and the WTO System Alexandra Prokopova, Assistant Professor, World Economy Dept. St. Petersburg State University Doha Round of WTO: problems and prospects for Latin American countries 14-20 – 15-50 Session 3-b Room Sirius Luidmila Popova, PhD, Associate Professor, World Economy Dept. St. Petersburg State University China’s WTO Accession: Some Consequences of the Transition Period Tatiana Bezrukova, Doctor of Economics, Associate Professor, Head, Economy and Finance Dept., Voronezh State Forestry Technology Academy, Voronezh Elena Yakovleva, Doctor of Economics, Associate Professor, Voronezh State Forestry Technology Academy, Voronezh Current State and Development Trends of Sino-Russian TradeEconomic Relations Vladimir Belov, PhD Student, St. Petersburg State University of Economy and Finance China’s WTO Accession Experience in Projection to Russia Ksenia Kapralova, PhD Student, World Economy Dept. St. Petersburg State University Sino-Indian Competition at Outsourcing Services Market Zoya Podoba, PhD Student, World Economy Dept. St. Petersburg State University Oil and Oil-products Market of China after WTO Accession 15-50 – 16-10 Conference conclusion Room Orion 10 ПРЕДИСЛОВИЕ На протяжении последних нескольких лет одной из постоянно привлекающих внимание различных слоев российского общества тем является присоединение РФ к Всемирной торговой организации (ВТО). Интерес к данной проблематике представляется вполне объяснимым. С одной стороны, эта организация занимает особое место среди международных институтов, регулирующих функционирование системы мирохозяйственных связей. Именно она специализируется на выработке общих норм и правил, в соответствии с которыми ведется международная торговля, следит за их претворением в жизнь. С другой стороны, сами переговоры о присоединении России к ВТО и по своей продолжительности, и по охвату обсуждаемых проблем, и по вниманию к ним со стороны безнес-сообщества, представителей академической среды, политиков носят поистине беспрецедентный для нашей страны характер. Вместе с тем, для более глубокого осмысления как механизма функционирования организации, так и проблем и перспектив членства в ней России, принципиальное значение имеет вопрос взаимодействия с ВТО других государств, относимых, подобно российской экономики, к разряду «развивающихся рынков». Большая часть из таких стран уже является членами «клуба», другие – еще только ведут переговоры о вступлении. Проводимая экономическим факультетом СПбГУ при финансовой поддержке Канадского агентства международного развития (CIDA) международная научная конференция как раз и призвана помочь сформировать адекватное понимание указанных проблем. Оргкомитет конференции также выражает искреннюю признательность за помощь в организации конференции ООО «СМО Ладога» и гостинице «Амбассадор» в лице генерального директора Андрея Всеволодовича Шарапова. СБОРНИК СТАТЕЙ УЧАСТНИКОВ КОНФЕРЕНЦИИ Jones Kent Professor of Economics Babson Park, Mass. USA The Political Economy of WTO Accession: The Unfinished Business of Universal Membership The World Trade Organization (WTO) has, as of March 2007, 150 members, representing approximately 90% of the world’s population, 97% of world GDP and 95% of world trade. Twenty-one of these countries have joined the organization through a formal accession process since it was founded in 1995. And yet there are still 30 other countries currently under review for accession, most prominently the Russian Federation, with a total population of 647 million. In addition, there are, by the author’s count, seventeen countries that are neither members nor applicants for membership. Despite the broad current membership of the WTO, its accession process and accompanying negotiations have become increasingly lengthy and controversial. Some applicant countries complain that existing WTO members have attempted to impose terms upon them that go beyond the obligations of existing WTO members, while incumbent members complain that applicants don’t move quickly enough to make their legislation and institutions comply with WTO rules. This paper sets out to examine the political economy of the WTO accession process, focusing on the time it has taken for the twenty-one new WTO members to accede, as well as the terms of their accession.1 The paper is organized as follows. The analysis begins with a review of the benefits of WTO membership, and a review of members, recent accessions, observers, current applicants and those outside the WTO system. There follows a historical discussion of the GATT system of accession, and how it accommodated countries under more lenient rules of participation. A review of the factors behind a growing interest in expanding the trading system leads to an account of the 1 The paper will not focus on the details of individual accession cases, many of which have been the subject of separate studies. For China’s accession, see Ostry, Alexandroff and Gomez (2005). For Russia, see Tarr and Navaretti (2005) and Jones (2004). Several transition economy cases are discussed in Langhammer and Lücke (1999). The case of the Kyrgyz Republic is treated in Mogilevskii (2004). Broude (1998) discusses the accession negotiations of Jordan and Saudi Arabia. Adhikari and Dahal (2003) discuss Nepal and Cambodia. stricter WTO accession rules. An empirical study of the accessions since the founding of the WTO provides the basis for a discussion of factors that may be slowing the membership process. The paper concludes by taking stock of WTO accession practice, and offering recommendations for improving the process. Overview of Current WTO Membership and Accession. The WTO founding membership comprises the 128 Contracting Parties (CPs), as they were known, of the General Agreement on Tariffs and Trade (GATT) at the end of 1994. These countries negotiated and ratified the Uruguay Round trade agreement, which created a new and more comprehensive trade organization, the WTO. The GATT had been founded in 1947 with 23 original CPs, as a vestige of the Havana Charter, which had intended to establish a comprehensive International Trade Organization. However, that proposal failed to receive adequate political support from the United States and other countries. GATT membership grew slowly at first, but expanded rapidly in the 1960s, as many newly independent countries joined, and surged again in the late 1980s and early 1990s, after the Uruguay Round was launched. Table 1A shows the GATT membership as it stood at the end of the Uruguay Round and founding of the WTO.1 After its founding in 1995, several countries carried over their requests for GATT membership to the newly formed WTO, and others started application procedures only after the new organization came into existence. Twenty-one countries have acceded to the WTO so far (table 1B), bringing the membership to 149, while an additional 30 countries are presently in varying stages of the accession process (table 1C). There are, finally, 17 countries that are listed as United Nations members that are not WTO member or applicant countries (table 1D). Benefits of WTO Membership. Countries will gain from trade through their own unilateral trade liberalization efforts, so it is not immediately evident that membership in the WTO adds to a member country’s economic welfare.2 However, the revealed preferences of 128 founding member countries, in addition to 21 that have joined and 30 more that have applied and have been willing to endure a lengthy accession process, show a strong perception among these countries that membership in the WTO system is beneficial. 1 Its value in fact derives principally from the The paper will not focus on the details of individual accession cases, many of which have been the subject of separate studies. For China’s accession, see Ostry, Alexandroff and Gomez (2005). For Russia, see Tarr and Navaretti (2005) and Jones (2004). Several transition economy cases are discussed in Langhammer and Lücke (1999). The case of the Kyrgyz Republic is treated in Mogilevskii (2004). Broude (1998) discusses the accession negotiations of Jordan and Saudi Arabia. Adhikari and Dahal (2003) discuss Nepal and Cambodia. 2 Rose (2003) has challenged the received economic wisdom that WTO membership, in itself, increases trade, and thus the gains from trade. Tomz, Goldstein and Rivers (2005) offer a response that strengthens the WTO-trade link. 13 institutional elements of a rules-based organizational network. Despite the gains from unilateral free trade policies, most countries’ governments find it difficult to overcome mercantilist tendencies, embedded in entrenched protectionist lobbying of import-competing industries, potential terms-oftrade gains from tariffs in large countries, and nationalist economic ideologies. WTO membership requires each member to commit to a set of trade policy rules (MFN, national treatment, reciprocity in trade negotiations, orderly dispute settlement), providing an external “anchor” that prevents submission to domestic protectionist interests. The commitment element of membership reduces the risk of arbitrary market access closure that each country’s export and import sectors would otherwise face in international trade, which in turn encourages domestic and foreign direct investments in trade-related activities. The multilateral bargaining network of WTO negotiations reduces, in principle, the transaction costs of trade-opening agreements for each individual member, which would otherwise have to proceed on a bilateral or regional basis. The dispute resolution mechanism provides third-party adjudication of alleged rules violations, thereby protecting members’ negotiated gains from trade liberalization. WTO membership thereby facilitates the gains from trade for its members through its ability to integrate national economies into global markets, to lock in trade-friendly policies, and to protect the benefits of negotiated agreements. The main difficulty of joining the WTO lies in the adjustment and compliance costs—political, social, and economic—that accompany trade liberalization and de-regulation. Some of these costs are incurred because a number of institutional elements of WTO membership require expenditures to develop legal and regulatory systems, such as intellectual property protection, customs valuation and standards compliance. For poorer countries, external aid may be required to finance these expenditures. In addition, liberalization measures often entail displacement of local industries, including agriculture, and some form of adjustment assistance or compensation, or systematic measures to move resources into more competitive industries may be necessary in order to maintain domestic political support for WTO membership. Again, poor countries typically have deficient internal adjustment mechanisms, including a lack of infrastructure, weak market institutions and insufficient trade capacity. Yet the benefits of a rules-based agreement guaranteeing non-discriminatory market access terms and dispute resolution provide a strong argument for joining. A related and more difficult question arises regarding the value of new membership to the incumbent WTO members, and how this factor may affect accession terms and the length of 14 accession negotiations. Theoretically, it is clear that each additional member to the WTO brings the world economy closer to the ideal of fully liberalized global trade, and thereby increases economic welfare for all WTO members. However, the economic gains for the existing membership will be marginal if the country is small, and even when the applicant country is large, the stakes may be small relative to the volume of world trade. Many applicant countries have already opened their economies to a certain degree, and the additional openness of WTO membership may be significant for them as individual countries, but less significant to the collective WTO membership, which is therefore less motivated to grant them admission to the organization quickly. Incumbent countries also look at new WTO members in terms of their implications for future dispute settlement cases. Whatever gains from trade the new member may bring to the trading system, a country with unresolved compliance issues may create acrimonious dispute cases. For this reason, wary WTO members, especially those anticipating increased trade flows with the applicant country, will take a slower and more deliberate approach to the accession process. The GATT System’s Accession Process. Accession to the GATT from1948 to1994 was in many ways easier and more open than the WTO process that followed it. The GATT, first of all, was a more limited agreement and of more modest scope, covering primarily trade in manufactured goods. As a condition of admission, an applicant country’s compliance with the GATT was therefore easier to negotiate. In addition, since the GATT was originally conceived as a temporary “bridge” agreement to a more comprehensive ITO, which never came into being, GATT membership was based on a Protocol of Provisional Application, which reduced an applicant’s requirements to implement certain articles of the GATT, depending on the country’s existing legislation (Jackson 1969, pp. 39-41; Lanoszka 2001, pp. 580-581).1 GATT admission procedures were governed by GATT articles 33 and 26. In the early years of the GATT, countries applying for membership under article 33 typically entered into organized tariff negotiations (the 1949 Annecy and 1951 Torquay Trade Rounds), which upon ratification effectively granted membership to the new participant-signatories. Fourteen new members joined the GATT in this way, without separate protocols of accession. Subsequently, 1 Under the GATT, new Contracting Parties were required to implement fully parts I, III and (after 1964) IV of the GATT, but part II only to the extent that its provisions were consistent with the country’s existing legislation. Parts I and III contained the essential MFN clause, tariff obligations, and procedures; part IV included provisions for developing countries. Part II (articles 3-23) contained rules regarding national treatment, customs procedures, antidumping, quotas, subsidies, state trading, emergency protection and exceptions, among other topics. “Grandfather” clauses and exemptions under the Protocol of Provisional Application allowed countries to modify their obligations under GATT part II. See Lanoszka (2001) for additional discussion. 15 under article 33 a country could negotiate an individual protocol of accession, under the terms of the PPA described above, requiring a two-thirds majority vote of the existing CPs. From 1955 to 1994, thirty-two countries joined the GATT through article 33 protocols of accession. This was the pathway to GATT membership for countries that had not recently gained independence from a colonial power (see below). As the liberalizing measures of GATT negotiations accumulated over time, the “ticket of admission” into the GATT increased commensurately. Yet the waiver provisions of the PPA allowed for considerable flexibility in some negotiations for membership, such as those for Poland, Romania, Hungary, and Yugoslavia, which had communist political systems and varying degrees of non-market and mixed economies. 1 In addition, countries anticipating accession under article 33 could make a declaration of “provisional accession,” which would allow the country to enjoy GATT (particularly MFN) treatment in its trade relationships with GATT members that sign on to the declaration (ibid, p. 94). The other pathway to formal GATT membership was through article 26:5(c), which applied to those countries that had previously been colonies of existing GATT members, but had gained national independence. If the colony had been previously been treated as a customs territory under GATT rules, it was allowed to join the GATT, under sponsorship of the former colonial power. This was a simple and straightforward process under which 75 newly independent countries from Africa, the Caribbean and Asian-Pacific areas became GATT members. In addition, the benefits of GATT membership also extended to many countries that did not in fact have full GATT membership. Former colonies eligible for article 26: 5(c) accession enjoyed “de facto application” of GATT treatment during the interim period before they became full members, as long as they reciprocated with GATT treatment towards its existing membership (Jackson 1969, pp. 97-98). In short, GATT membership was subject to varying terms of accession, and included various levels of participation. The underlying concept of GATT participation, based on its broadly inclusive nature, was to create a “big tent” in order to spread the application of GATT treatment as widely as possible. This state of affairs appeared to generate increasing difficulties over time. In 1 GATT accession protocols for Poland (1967) and Romania (1971) included mainly quantitative targets for increased imports from other GATT members, since they did not have market-oriented, price-based tariff systems in place. Both of these countries re-negotiated their GATT accession terms during the Uruguay Round, after replacing their communist economic structures with market-based trade regimes. Hungary’s 1967 protocol, in contrast, did contain traditional tariff schedules, even though Hungary was a non-market economy. The 1965 protocol for Yugoslavia was more consistent with the GATT norm of market-based tariffs and trade measures, but it still reflected the circumstances of a mixed economy. Yugoslavia’s successor states have had to negotiate separately for GATT and WTO access (see endnote 1). See also Dam (1971), pp. 328-329; Lanoszka (2001), pp. 580-582; and Jones (1981). 16 the absence of detailed protocols of accession, it was often unclear exactly what obligations many countries had under the GATT, especially those that had entered under article 26:5(c).1 Accession Rules in the WTO System. The WTO is a much more legalistic organization than the GATT in its approach to accession and membership. Because it broadened the scope of trade negotiations into many new areas and sought to build as large a framework for trade-offs as possible, it required that all members accept the Uruguay Round agreement as a “single undertaking.” The rule in the WTO is thus generally “all or nothing.” No longer limited to tariff negotiations in manufactures, the WTO reaches into each member’s agricultural subsidy, traderelated investment, intellectual property, services trade, customs valuation, and phyto-sanitary policies. Dispute settlement is now subject only to a “negative consensus,” meaning that all WTO members must together veto a dispute settlement decision in order to overturn it, in contrast to the ability of any member under the GATT (including the defendant country) to veto a decision. In principle, the goal of the new WTO approach was to define more precisely each member’s rights and obligations, and to hold everyone more strictly to account in terms of abiding by the rules. Largely as a result of the establishment of a “single undertaking” requirement, the WTO accession process is much more formal than it was under the GATT. The accession provisions of WTO article 12 state simply that countries may accede “on terms to be agreed between it and the WTO” with approval by a two-thirds majority of the existing WTO membership (WTO 1995). All WTO decisions are therefore driven ultimately by approval of the members, who have not delegated any negotiating role to the WTO Secretariat. Accession negotiations therefore take place between the applicant and the WTO membership. In practice, all interested WTO members can take part in the Working Party that presides over the accession process, and each incumbent member has the right to engage in bilateral negotiations with the applicant regarding specific issues. A 20-step procedure for accession has developed (see WTO 2006), summarized in table 2. The only additional guidelines for accession to emerge from WTO deliberations are found in the Doha Declaration, in which the WTO members state that they “…attach great importance to concluding accession proceedings as quickly as possible. In particular, we are committed to accelerating the accession of least-developed countries (art. 9)… Accession of LDCs remains a 1 The US and Japan, in particular, complained in the GATT about the lack of concession schedules for countries entering under article 26:5(c). See GATT (1993). Eventually, all GATT countries were required to submit schedules of concessions (as they would have under a normal accession protocol) in order to join the newly formed WTO in 1995. See GATT (1994). 17 priority for the Membership. We agree to work to facilitate and accelerate negotiations with acceding LDCs…” (art. 46).1 The hortatory language in the Doha Declaration, however, provided no guarantee of quick accessions, as the record has shown. What determines the length of WTO Accession Negotiations? It was common under the GATT system to refer to the terms of an accession protocol as the “ticket of admission” to the organization. In practice, the price of admission to the GATT was often quite low, as described earlier in the discussion of waivers, article 26:5(c) accessions, and various intermediate levels of participation. Yet the later accessions to the GATT did reflect an acknowledgement of the increasing “cost” of joining, in terms of tariff concessions and obligations, after several rounds of trade negotiations had lowered trade barriers within the GATT system to lower and lower levels (see Smith 1996). Still, the average length of time from application to accession for the 30 countries joining the GATT under individual article 33 protocols was 62 months (note that article 33 accessions during the Annecy and Torquay rounds did not require individual protocols). Some accession negotiations dragged on for many years, but even then the applicant country often enjoyed provisional GATT membership status, as was the case with Switzerland, Egypt, Philippines, Thailand, Costa Rica, and El Salvador. Most other countries joined the GATT more quickly, and often had de facto GATT status in most of their trade relations before officially joining. In contrast, elapsed time for WTO accessions has averaged 93 months, and current applicants have already been negotiating for an average of 102 months (the sample includes recent applications). While some cases appear to be near completion (Russia, Tonga, Ukraine, Vanuatu), others have dragged on since the pre-WTO period with no end in sight (Algeria, Belarus, Sudan, Uzbekistan). One reason for the longer accession process is that the concept of the “price of admission” has become much more important, in view of the fact that the WTO has built upon 48 years of GATT-sponsored trade liberalization, in addition to the wider scope of agreements (and thus obligations) that all WTO members must accept as a “single undertaking.” In joining the WTO, a new member benefits from the sum of all previously negotiated liberalization measures, and current members will typically demand that the applicant make all the appropriate market access concessions and adjustments to its economy that are commensurate with WTO membership. These include not only tariff reductions and the elimination of traditional trade barriers, but also offers of market access in services sectors, as well as compliance of national laws and regulations with the 1 The Doha Declaration is available at http://www.wto.org/english/thewto_e/minist_e/min01_e/mindecl_e.htm. 18 requirements of the TRIPS agreement, sanitary/phytosantiary standards, and technical barriers to trade. A legislative action plan to bring the legal and regulatory framework into line with WTO obligations is required. Paying the price of WTO admission can therefore be lengthy, complicated and costly, especially for governments that do not have a well-established framework for regulating trade, intellectual property and other trade-related activities. Many transition economies, burdened with a legacy of central planning and weak legal and policy institutions, have difficulty just determining where all the elements of trade policy are located in their own governmental structure. Poor countries have few resources for analyzing the impact of WTO membership on their economies, and often can ill afford the cost of airline tickets to Geneva. These difficulties are likely to add to the time it takes to negotiate an accession agreement. As mentioned earlier, the lengthiness of the accession process may also be the result of the desire of incumbent WTO members to assure that all major WTO compliance issues have been laid to rest, so that the danger of acrimonious WTO disputes is minimized. According to this view, it makes little sense to rush the accession negotiations if the result is that many outstanding issues of contention remain regarding intellectual property, market access and other policies affecting trade. Perhaps the most controversial element of WTO accession lies in the fact that bargaining power lies squarely with the incumbent WTO members, especially the large and politically powerful countries. In principle, the applicant alone is asked to adjust its trade regime for the purposes of joining; no reciprocal concessions come from the incumbent members, who have “paid” for their WTO benefits in earlier negotiations. This imbalance applies particularly to small countries, which have few means of retaliation or influence on WTO members in general, and can only appeal to moral suasion or plead their lack of resources to fulfill costly obligations. Even large countries, such as China and Russia, have had little room for deflecting demands for concessions in the bilateral stage of negotiations, although one can argue that China, with its large potential import market, was able to bargain for longer transition periods for some of its obligations. Russia, for its part, appears to be using what leverage it has in domestic energy market development to reach more favorable terms of WTO accession.1 The record of WTO accessions so far has also revealed that new members must often accept “WTO-plus” terms of accession, that is, they must make concessions that go beyond the 1 See “Russia and the WTO,” The Economist, 6 July 2006. 19 existing WTO obligations of members at comparable levels of development. For example, Anderson and Martin (2005) calculated that the average bound agricultural tariff for all existing WTO developing country members was 48 percent, and 78 percent for the poorest least-developed countries (LDCs). Table 2 shows the roster of 21 newly acceding WTO members, mostly of which are developing countries. The average final bound agricultural tariff for all new members was less than 48 percent, in most cases by substantial margins, indicating that the new members have had to submit to more demanding (from a mercantilist perspective) obligations than existing members. In addition, the pattern shows a general decline in the bound tariff rate as the total number of completed accessions increased (a trend to be examined in more detail below). For the two LDCs, Nepal and Cambodia, average bound agricultural tariffs were about 28 and 41 percent, respectively, thus not only well below the LDC average, but below the overall developing country average as well. Somewhat more indirect evidence of “WTO-plus” commitments is found in the “rule commitments,” also shown numerically in table 2. The number of these commitments has also generally grown with each new accession, but more importantly, details of some of these commitments show that they go beyond WTO obligations for existing members. Evenett and Primo Braga (2005) report, for example, that Jordan agreed to give WTO treaties precedence over other international treaties, beyond the requirements of customary international law, that Ecuador agreed to eliminate all subsidies before its accession date, and that China agreed to transitional safeguard provisions that do not apply to any other WTO member.1 Adhikari and Dahal (2003) report that Cambodia gave up its right to agricultural export subsidies and agreed to submit to additional TRIPs measures. In the services sector, most acceding countries ended up making commitments to open trade in many more sub-sectors than was agreed to by their peer WTO incumbents during the Uruguay Round (Evenett and Prima Braga 2005; Adhikari and Dahal 2003).2 Despite the view of some legal scholars denouncing such WTO-plus measures (see for example Broude 1998. p. 164), the asymmetrical distribution of bargaining power has become a strongly embedded feature of the accession process. There is strong evidence that many WTO members are keen to press this advantage, based on a “consolidationist” approach to the trading system (Smith 1996, p. 173). As indicated in the earlier discussion of the GATT’s rather loose membership criteria and the frustration it caused in some members, one major motivation for 1 Accession terms that specifically exempt a new member from a WTO benefit or protection such as non-discriminatory treatment in safeguard actions are often referred to as “WTO-minus” provisions. 2 More details on WTO commitments contained in the protocols of accession are found in WTO (2004), Annex 3. 20 negotiating a new trading system was to establish a more specific set of legal obligations that could be adjudicated in dispute settlement cases. This approach to the WTO trading system’s accession process implies that new members with poorly developed market and trade institutions should be required to make concrete commitments to bring their economies into compliance with the norms of an open trading system. The “big tent” of the earlier GATT accession conditions therefore gives way to the “narrow gateway” through which new WTO members must pass. Determinants of the Length of the Accession Process. What factors have contributed to the lengthy accession process? It is difficult to generalize, since each country’s negotiations are unique. However, it may be reasonable to hypothesize that certain factors have played a systematic role in the length of the process: 1. GDP and/or per capita GDP. Countries with large GDP may have greater access to bargaining skills and legal resources, making it possible to shorten the process. However, the capacity for hard bargaining may also indicate the ability to drag out the negotiations. For rich country applicants, the stakes of market access and export threats to incumbent WTO members may also increase the time and tenacity with which they are willing to bargain. The converse applies to poor countries: the lack of resources and trade impact may imply a slow pace or a fast pace, depending on the strategy employed by the applicant and the working party. Finally, the Doha Declaration established the goal (without commitment) to accelerate negotiations with acceding LDCs. Overall, the sign of the GDP coefficient is ambiguous. 2. Real Exports, especially to key WTO members. The higher the exports of the applicant, the greater the stakes for incumbent WTO members in protecting their home markets, and the more detailed the requirements may be that they impose on the applicant, thus the longer the negotiations. Exports to the “core” accession group (US, EU, Japan, Australia, Switzerland) that joins every accession working party would be particularly significant in lengthening the process. 3. Real Imports. The larger the level of real imports, the greater would be the interest of incumbent WTO members in concluding the negotiations and gaining additional access to the new market. Conversely, large imports would also imply greater bargaining power on the part of the applicant. In this regard, the asymmetrical distribution of bargaining power would presumably give the advantage to incumbent WTO members, but a particularly large applicant such as China could bargain for better terms, lengthening the negotiations. 21 4. Bargaining experience of the incumbent WTO members. Since the working party holds most of the bargaining cards, the accumulation of bargaining experience may encourage each new working party to drive a harder bargain with the applicant. Thus the more accessions that have already been completed would imply a longer bargaining process as the working party extracts additional concessions. 5. Governmental effectiveness and political stability. Bargaining would presumably take longer, the more difficult the task of bringing the applicant’s policy making and decision making structure into compliance with WTO requirements. Some of this element may be captured by the GDP measure, but indexes of governmental competency, corruption, stability, etc., may correspond with the difficulties, and therefore the length, of the negotiation. 6. Pre- vs. Post-Merrikesh application. Many countries originally applied for membership to the GATT during the Uruguay Round, and did not complete the accession negotiations before the round ended. Their applications were therefore carried forward to the WTO under the new accession rules. Aside from the possibility that the transition to a new accession regime could have added to the total elapsed time from application to accession, the fact that they could not finish negotiations before the round ended may imply particularly difficult issues that would lengthen the WTO accession process. While post-Merrikesh applicants may also bring difficult accession issues to the table, the presumption is that, among the sample of all Uruguay Round era applicants, the carryovers to the WTO systematically exhibit more difficult accession problems. Regression: Elapsed Time. The first set of regressions uses elapsed time from application to final WTO accession as the dependent variable. It is difficult to establish a specific behavioral model of time-to-accession because each case is subject to individual circumstances, and delays can arise from both sides of the negotiations. The linear regression model and limited availability of common data for all counties can at best suggest statistical correlations rather than cause-and-effect relationships. Results for the elapsed time regressions are shown in table 4a, and provide support for the hypothesis that the accession negotiations have become longer as the total number of WTO accessions has increased, at least for the first 21 completed accession cases. The variable AccWP represents the accumulated number of WTO accessions that had been completed before the final Working Party report for a given applicant country was issued. Thus, for the first new WTO acceding member, Ecuador, this number was 0 and for the latest in the sample, Saudi Arabia, the 22 number was 20. The results indicate that for each additional WTO accession completed before this stage in an applicant’s accession negotiations, the elapsed time from application to formal accession increased 2.25 to 3.25 months, ceteris paribus. The implication, based on the earlier discussion of asymmetrical negotiating strength and consolidationism, is that the Working Party has accumulated negotiating experience and has increasingly exercised its bargaining power for each case under review, leading to an increasingly lengthy accession process. Two dummy variables showed significant statistical links with the elapsed time of the accession process. Least-developed country status (LDC) added 35 to 46 months to elapsed time. Filing an application after launch of the WTO on January 1, 1995 (WTOapp) reduced elapsed time by about 34.5 months. These results must be regarded with care. The sample of 21 completed accessions included only two LDCs, Cambodia and Nepal, so there may be other common factors aside from their LDC status that set them apart in terms of the extra length of their accession processes. However, with this caveat, the result does suggest that LDC status leads to longer negotiations, despite the aspirations of the Doha declaration. Weak market and trade institutions, limited resources and negotiating experience, and difficulty in formulating a domestic adjustment plan may be contributing factors.1 The other dummy variable, WTOapp, identified three countries (Kyrgyz Republic, Georgia, and Oman) that applied for WTO membership after the organization was launched. They may have had common elements reducing the length of their accession that were unrelated to the timing of their applications, but as noted earlier, the “legacy” membership applications left incomplete from the GATT period may have been systematically more problematical. This element of the pre- versus post-WTO timing of application may have determined this dummy variable’s statistical significance. Finally, the dummy variable identifying transition economies was not significant in any regression run. Among the economic and political profile variables, only a small number of them had a significant impact on elapsed time to accession. The variable for real exports of the applicant country was consistently significant and had the expected positive sign, although the effect is small, about 0.3 months for each additional billion dollars of real annual exports. The results from using the variable “real exports to core countries” (i.e. to the US, EU, Japan, Australia and Switzerland) instead were also significant and positive, indicating that these two variables are highly correlated 1 Case studies of Vanuatu, which was on the verge of WTO membership when it withdrew from the process in 2001, documents the problems faced by a small, poor country with limited resources and the lack of a robust political strategy for joining the trading system. See Gay (2005). 23 and are roughly interchangeable. Otherwise, no country profile variables achieved statistical significance at the 10% level or better, although some, such as the AD-Index variable (identifying the categorical level of AD cases against the applicant country, from 0 to 3) had the expected sign. None of the various GDP, general import and governance-related variables had any significant impact in explaining the pattern of elapsed time to accession. In summary, based on the sample of 21 countries that joined the WTO from 1995-2005, the regression equation with the best fit indicated that the elapsed time from application to final formal accession had a “baseline” intercept value of 65 months, with time increasing by about 0.3 months for each additional billion dollars of real exports, 2.3 months for each additional accession of other countries completed while the country was negotiating, and 42.2 months if the country was an LDC. The value declined by 34.5 months for countries that had applied after the beginning of the WTO in 1995. All of these variables were significant at the 5% level or better, and the adjusted Rsquared value of this regression was approximately 0.77. WTO Commitment Regressions. An important part of the negotiating agenda is the set of rule commitments and the schedule of tariff concessions that applicant countries agree to in their terms of accession. Measures of these concessions include a simple count of rule commitments and the final maximum bound tariffs in agricultural and in non-agricultural products. In the regressions run on these variables, there is again evidence of a progressive tightening of WTO terms, in parallel to the increasing length of negotiations. These results confirm the informal observations of Evenett and Primo Braga (2005) for similar measures of applicant concessions. A regression on the level of rule commitments, for example, shows a rather tight fit with just three independent variables: real exports, a dummy for LDC status, and the number of cumulative WTO accessions during the applicant country’s negotiations: Rule Commitments = 21.57814*** + 0.000208*** RealX – 6.60555 LDC + 0.649431***WTOacc (1.761399) (0.0000167) (3.871142) (0.208257) R-sq (adj) = 0.925 SER = 4.136 ***significant at 1% level Real exports are measured in $ million and standard errors are in parentheses. For each additional WTO accession of another country completed during the applicant’s negotiations, the number of rule commitments rises by approximately 0.65. An additional billion dollars of an applicant’s annual real exports increases the number by about 0.2. These results are significant at 24 the 1% level. Least developed country status reduces the number of commitments by about 6.6, although this result is not quite significant at the 10% level. Results for average tariff binding commitments by newly acceding countries are shown in table 4b and 4c. In these regressions, lower tariff bindings represent tighter WTO commitments. The results show consistently that additional WTO accessions by other countries tighten subsequent applicants’ tariff bindings. For non-agricultural tariff bindings, each additional accession lowers (tightens) the tariff by approximately 0.6 percentage points; for agricultural tariff bindings, it tightens the tariff by 0.8 to 0.96 percentage points. LDC status allows for less stringent tariff bindings, by 8 to 9 percentage points for non-agricultural, and by 32 to 33 percentage points for agricultural tariffs. Transition country status is significant only for non-agricultural tariff bindings, and tightens them by an additional 7 to 8 percentage points. There is informal evidence that several transition countries accepted lower tariff bindings in manufactures as part of their strategy to adjust their economies and integrate more quickly into the world trading system (see Drabek and Bacchetta 2004). A small number of economic profile variables are significant in the tariff binding regressions. Agriculture as a percentage of GDP and agricultural employment as a percentage of total employment were interchangeable. Their negative sign suggests that countries more dependent on agriculture, and thus potentially protectionist in that sector, accepted lower agricultural tariff binding, a finding that is consistent with the hypothesized bargaining power advantage of incumbent WTO members. An increase in real per capita manufacture imports within the sample was significantly associated with a decrease in the bound non-agricultural (i.e. manufactures) tariff. This result suggest that countries with higher manufactures imports are either amenable to lower tariffs in this sector or are pressured to do lower these tariffs by WTO incumbent members. Outstanding Accession Cases. As of March 2007 there were 29 countries under review for WTO accession. Together these countries represent about 10% of the world’s population, 2% of world GDP and 4% of world trade. By far the largest is the Russian Federation, but there are other countries of significant population and/or GDP, such as Iran, Iraq, Algeria and the Ukraine. There are also very small applicants in this group, including Andorra, Bahamas, Bhutan, Cape Verde, Samoa, Sao Tome & Principe, Seychelles, Tonga, and Vanuatu. Some have submitted applications for WTO membership recently, but others are still in the group of “legacy” applicants from the 25 GATT, including the Russian Federation, Algeria, Belarus, Sudan, the Ukraine, and Uzbekistan. As noted earlier, the average elapsed time since application to March 2007 for this group is already over 102 months. Twelve countries are in transition from non-market to market economies. Ten have LDC status, implying longer timetables. Several are currently suffering from ongoing civil wars or insurgencies (Afghanistan, Iraq, Ethiopia, Sudan) and many others exhibit questionable political stability.1 Two appear on the US list of “countries of concern,” formerly described as “rogue states” sponsoring terrorism (Sudan, Iran)2. This group is therefore, on average, poorer, smaller, less stable, and less likely to receive full support from WTO incumbents than the sample of 21 new WTO members. Based on the foregoing analysis, it may be expected that their WTO accession negotiations will be lengthy. As for the group of fourteen non-member, non-applicant countries, it also contains several least developed countries and politically difficult cases, such as North Korea, Liberia and Somalia. Most of the non-applicant group do not even have observer status at the WTO, and so have not even shown interest in joining. The current applicants continue their negotiations in uncertain and in many ways more pessimistic times. The Doha trade negotiations, launched so hopefully in October 2001, suffered through the failed Cancun ministerial meeting in 2004 and became increasingly mired in bickering until their collapse in July 2006. Trade pessimism appears to be rising in the US and EU, making them more likely to drive a hard bargain in accession negotiations, since they may have come to see these negotiations as an opportunity to wring concessions from new WTO members that could not be won multilaterally in the Doha round. As for the applicants, while most are likely to see the “static” advantages of WTO membership, based on MFN treatment and protection of gains under dispute settlement, some may now be questioning the ability of the WTO to deliver “dynamic” gains through progressive trade liberalization. Three Concerns, Three Proposals. The WTO system is required by its institutional mandate to strike a balance between openness to new members and discipline in maintaining adherence to its rules and norms. Thus, long accession negotiations can be defended by existing 1 The World Bank index of political stability did not show any statistically significant impact on elapsed time-toaccession for the 21 new WTO entrants. However, compared with the sample of new entrants, the current group of 30 applicants exhibits a lower mean index of stability, with a higher standard deviation. In view of pattern of increasingly lengthy accession negotiations, the ability of the less stable applicants to maintain a continuous negotiating mandate, and to carry through on WTO compliance measures, is doubtful. 2 Iran first submitted a request to initiate WTO accession negotiations in 1996. The United States blocked official receipt of this request by the WTO General Council 21 times, but finally refrained from impeding its submission, which occurred in May 2005. See Evenett and Primo Braga (2005), footnote 4. 26 members as the necessary price for maintaining the integrity of the organization. It is also clear, however, that WTO accession negotiations have often led to “WTO-plus” requirements for new members. This is the inevitable result of a process that gives most of the bargaining power to incumbent members, with no formal guidelines on terms of accession. From the consolidationist point of view, one could argue that stricter entry requirements, even beyond the obligations of current members, serve to enhance the liberal trade order. Furthermore, some countries have apparently accepted WTO-plus terms as politically useful external anchors for internal reforms. To the current state of the WTO accession process one can raise three major objections and offer three corresponding solutions. The first is that delays in accession entail an opportunity cost of foregone trade. The longer countries remain outside the WTO system, the less the gains from trade for them and their (potential) trading partners. The counterargument is that shorter accession times imply less comprehensive compliance and more disputes, perhaps crippling trade relations down the road. A possible response to this objection could be that the gains from trade can be effectively partitioned with a program of graduated membership, more like the ideas of provisional membership and special protocols of accession under the GATT system of old. Countries could “partially” join the WTO with initial commitments to more liberal trade in goods, followed by concessions in TRIPS, services and other areas later on. Existing WTO members could similarly withhold WTO benefits in terms of adjusted tariff treatment, for example, with timetables for ramping up to full benefits that are commensurate with the applicant’s schedule of increasing WTO compliance. The key to this approach lies in modifying the “single undertaking” rule, which may currently be imposing a damaging constraint on negotiating flexibility, both in accessions and in multilateral trade rounds.1 It is true that partial membership would complicate WTO relations within the organization, but could use strict timetables and quid pro quo concessions and benefits to ensure that it remains a transitional arrangement. In fact, there is a precedent for this idea in certain aspects of China’s protocol of accession, which included several transitional provisions. The second objection relates to the capacity of many new and potential WTO members to adjust to certain requirements of membership. Many WTO rule commitments require government expenditures and institutional development that may be costly to fulfill. Finger and Schuler (2001) documented the costly nature of certain Uruguay Round commitments, including TRIPS, customs 1 See Stoler (2003) for a discussion of the difficulties that the single undertaking principle has created for the WTO system in multilateral trade negotiations. 27 valuation, trade facilitation and sanitary/phytosanitary standards. In the absence of systematic aid and technical assistance these requirements represent unfunded mandates that many poorer countries cannot afford, or which would divert scarce resources from more productive use in those countries. In terms of adjustment to market access liberalization, even rich WTO members should be able to appreciate the difficulties of providing adjustment assistance and promoting the mobility of displaced factors of production. In poor countries, with undeveloped markets and institutions, the burden of adjustment can be great. The solution to this problem lies in building more coherence in WTO relations with the World Bank, IMF, development banks, and other international institutions and agencies. The World Bank, for example, has provided funding for WTO compliance projects, but these efforts are not built into the WTO accession process. Trade negotiators from the rich countries, furthermore, do not come to the table with capacity-building budgets to sweeten the pot, and are not inherently qualified to negotiate the terms of their use (see Finger 2005). Coordinated financial compensation to offset the costs of WTO rule commitments could even extend, on a contingency basis, to the decline in tariff revenue implied in some cases by lowering tariffs in poor countries with no alternative means of tax collection. The key is that temporary, transitional subsidies could be used in this manner to secure permanent liberalizing measures and gains from trade. The third objection is largely political, but with potentially serious economic consequences. In the absence of guidelines on the terms of accession, the lopsided negotiations format, pitting the collective WTO incumbent membership against a single applicant, tends to be discriminatory in what it can demand from the acceding country. In response to this objection, it is reasonable to observe that stricter WTO-plus commitments and tariff bindings by applicants to levels below those of existing WTO members do in principle contribute to a more open trading system, and may even help those countries secure internal reform programs. Yet the outcome is the result of power politics, and the ends do not justify the means. In general, within the WTO consensus-based system, a certain amount of arm-twisting, threats and bullying is bound to take place behind closed doors, and one must acknowledge such practices by the large countries as a fact of life in global trade relations.1 Yet if the deck is stacked too heavily against the applicant countries, it will be difficult 1 For a strident developing country perspective on the lopsided power relationships in the WTO, see Jawara and Kwa (2004). Most smaller countries, rich and poor, tend to complain that the US and EU use their political leverage in the WTO. In accession negotiations, however, even smaller incumbent WTO members can exert political pressure on 28 for many of them to achieve a sense of participation in the WTO as a trade forum. The risk is that heavy-handed treatment in accession talks may poison the well of future trade negotiations. The solution to this particular problem must begin with an understanding among incumbent WTO members restraining the use of WTO-plus demands. For example, it should not be difficult to establish benchmarks for expected entry concessions on the part of the applicant, based on the obligations of current members of similar size and development status. Conclusion. Many observers have complained about the length of WTO accession negotiations, and about the increasingly demanding concessions that incumbent members have been extracting from new members. This study has provided some statistical confirmation of the patterns of elapsed time in the negotiations and of the terms of accession. The regression results show a link between cumulative accessions and increasing length of time until a country’s accession is complete, suggesting that incumbent WTO members have learned to assert their bargaining power more and more in each new accession negotiation. Terms of accession have also become increasingly severe as the number of completed accessions has increased: the number of WTO rule commitments has increased for each new accession completed, and the final average bound tariffs in agriculture and in non-agricultural goods have fallen. For least developed countries, the preliminary results (based on the cases of Cambodia and Nepal) is that the accession negotiations are significantly longer, despite the intention of the Doha agenda to expedite the process. The terms of accession have been somewhat less demanding, however. The prospects for the group of 30 current WTO applicants are not encouraging. Many have already been negotiating longer than those countries that have acceded to the WTO, nine are least developed countries, and many may face delays for various political reasons. The WTO remains arguably the most successful international organization of its kind, bringing significant economic benefits to its members through a system of rules, a forum for dispute settlement, and a framework for further trade liberalization. It has indeed moved closer to universal membership, but many of the remaining accession cases are likely to be difficult and lengthy. One may argue that, once Russia and perhaps a few other of the remaining sizable countries become members, then the accession issue will no longer be of much importance. But there is a larger problem that may be lurking in the lengthy accession process, which reflects the strictures of WTO applicant countries. See Adhikari and Dahal (2002) for a description of the pressure placed on Vanuatu during its WTO accession negotiations by New Zealand and Australia regarding agricultural goods. 29 legalism and the single undertaking. By making it more difficult to join, the WTO may be losing not only the economic, but also the political, benefits of the gains from trade. While the GATT “big tent” approach may have lacked precision, it did get a highly diverse set of Contracting Parties to the multilateral negotiating table, and thereby encouraged trade among countries whose economic, regulatory and even political regimes were dissimilar. By making it easier to get everyone inside the tent first, and manage a more flexible hierarchy of obligations and benefits later, might not the WTO begin finally to fulfill its promise not only of material prosperity, but of reducing political conflict among all nations as well? Bibliography Adhikari, Ratnakar and Navin Dahal (2003). “LDCs’ Accession to the WTO: Learning from the Cases of Nepal, Cambodia and Vanuatu.” South Asia Watch on Trade, Economics & Environment (SAWTEE), Kathmandu, Nepal. Accessible at http://www.un-ngls.org/SAWTEE.doc. Dam, Kenneth (1971). The GATT: Law and International Economic Organization. Chicago and London: University of Chicago Press. Drabek, Zdenek and Marc Bacchetta (2004). “Tracing the Effects of WTO Accession on Policy-making in Sovereign States: Preliminary Lessons from the Recent Experience of Transition Countries.” The World Economy, vol. 27 (7): 1083-1125. Evenett, Simon J. and Carlos A. Primo Braga (2005). “WTO Accession: Lessons From Experience.” Trade Note 22, June 6. International Trade Department, World Bank Group. Accessible at http://siteresources.worldbank.org/INTRANETTRADE/Resources/Pubs/TradeNote22.pdf. Gay, Daniel (2005). “Vanuatu’s Suspended Accession Bid: Second Thoughts?” in P. Gallagher, P. Low and A. Stoler (eds.), Managing the Challenges of WTO Participation: 45 Case Studies. Cambridge, UK: Cambridge University Press. Also available at http://www.wto.org/english/res_e/booksp_e/casestudies_e/case43_e.htm. General Agreement on Tariffs and Trade (1993). Summary Record of the Second Meeting, Comments by Amb. Yerxa (United States), p. 27. Document SR.48/2. 5 January. General Agreement on Tariffs and Trade (1994). “Acceptance of and Accession to the Agreement Establishing the World Trade Organization.” Meeting at Ministerial level, Annex I, pp. 14-15. Document MTN.TNC/45(MIN). 6 May. Jackson, John (1969). World Trade and the Law of GATT. New York: Bobbs-Merrill. Jawara, Fatoumata and Aileen Kwa (2004). Behind the Scenes at the WTO: the Real World of International Trade Negotiations and the Lessons of Cancun. London and New York: Zed Books. Jones, Kent (1981). “Issues of NME Participation in the GATT.” 27th Quarterly Report to the Congress and the Trade Policy Committee on Trade Between the United States and the Nonmarket Economy Countries During April-June 1981. USITC Publication 1188. Washington, DC: US International Trade Commission. Jones, Kent (2004). “Russia and the WTO: the Long and Winding Road to Accession,” in M.L. Bruner (ed.), Market Democracy in Post-Communist Russia. London: Wisdom House. 30 Langhammer, Rolf J. and Matthias Lücke (1999). “WTO Accession Issues.” The World Economy, vol. 22 (6): 837-873. Lanoszka, Anna (2001). “The World Trade Organization Accession Process: Negotiating Participation in a Globalizing Economy.” Journal of World Trade, vol. 35, No. 4: 575-602. Mogilevskii, Roma (2004). “Is Accession to the World Trade Organization Worthwhile? The Experience of Kyrgyzstan. Problems of Economic Transition, vol. 47 (12): 68-73. Ostry, Sylvia, Alexandroff, Alan S.and Gomez, Rafael (2003). China and the long march to global trade: the accession of China to the World Trade Organization. London and New York: RoutledgeCurzon. Rose, Andrew (2004). “Do We Really Know that the WTO Increases Trade?” American Economic Review 94 (1): 98-114. Smith, Murray G. (1996). “Accession to the WTO: Key Strategic Issues,” in The World Trading System: Challenges Ahead, edited by Jeffrey J. Schott. Washington, D.C: Institute for International Economics. Stoler, Andrew L. (2003). “The Current State of the WTO.” Speech delivered at the Workshop on the EU, the US and the WTO, Stanford University, 28 February-1 March. Available at http://www.iit.adelaide.edu.au/docs/Stanford.pdf. Tarr, David. G. and Giorgio Barba Navaretti (2005). “ Introduction and Summary to Handbook of Trade Policy and WTO Accession for Development in Russia and the CIS. Policy Research Working Paper Series WPS 3726. Washington, D.C: World Bank. Available at http://econ.worldbank.org. Tomz, Michael, Judith Goldstein and Douglas Rivers (2005). “Membership has Its Privileges: The Impact of GATT on International Trade. Stanford University: typescript. United Nations (2006). List of Member States. Available at http://www.un.org/Overview/unmember.html. World Trade Organization (2004). Technical Note on the Accession Process (Revision 2). WT/ACC/10/Rev. 2. Available at www.wto.org World Trade Organization (2005). Technical Note on the Accession Process (Revision 6). WT/ACC/11/Rev. 6. Available at www.wto.org. World Trade Organization (2006). “How to Become a Member of the WTO.” Available at http://www.wto.org/english/thewto_e/acc_e/acces_e.htm. Databases and Websites GATT Documents Database, Stanford University. Available at http://gatt.stanford.edu/page/home. United Nations, Comtrade database. United Nations Membership database, available at http://www.un.org/geninfo/faq/factsheets/FS25.HTM. World Bank Governance Index database, available at http://info.worldbank.org/governance/kkz2004/tables.asp. World Bank WDI database World Trade Organization Statistical Database, http://stat.wto.org/Home/WSDBHome.aspx?Language=. World Trade Organization, http://www.wto.org. 31 TABLE 1A: GATT CPs THAT BECOME WTO FOUNDING MEMBERS Date of Date of Country Membership Mode Country Membership Mode Australia 1-Jan-48 orig Austria 19-Oct-51 33 Belgium 1-Jan-48 orig Uruguay 6-Dec-53 33 Canada 1-Jan-48 orig Japan 10-Sep-55 33 Cuba 1-Jan-48 orig Ghana 17-Oct-57 26:5 France 1-Jan-48 orig Malaysia 24-Oct-57 26:5 Luxembourg 1-Jan-48 orig Nigeria 18-Nov-60 26:5 Netherlands 1-Jan-48 orig Sierra Leone 19-May-61 26:5 United Kingdom 1-Jan-48 orig Tanzania 9-Dec-61 26:5 United States of America 1-Jan-48 orig Portugal 6-May-62 33 South Africa 13-Jun-48 orig Israel 5-Jul-62 33 India 8-Jul-48 orig Trinidad and Tobago 23-Oct-62 26:5 Norway 10-Jul-48 orig Uganda 23-Oct-62 26:5 Zimbabwe (Rhodesia) 11-Jul-48 orig Burkina Faso 3-May-63 26:5 Myanmar, Union of 29-Jul-48 orig Cameroon 3-May-63 26:5 Sri Lanka 29-Jul-48 orig Central African Republic 3-May-63 26:5 Brazil 30-Jul-48 orig Congo, Republic of 3-May-63 26:5 New Zealand 30-Jul-48 orig Gabon 3-May-63 26:5 Pakistan 30-Jul-48 orig Kuwait 3-May-63 26:5 Chile 16-Mar-49 33 Chad 12-Jul-63 26:5 Haiti 1-Jan-50 33 Cyprus 15-Jul-63 26:5 Indonesia 24-Feb-50 26:5 Spain 29-Aug-63 33 Greece 1-Mar-50 33 Benin 12-Sep-63 26:5 Sweden 30-Apr-50 33 Senegal 27-Sep-63 26:5 Dominican Republic 19-May-50 33 Madagascar 30-Sep-63 26:5 Finland 25-May-50 33 Mauritania 30-Sep-63 26:5 Denmark 28-May-50 33 Côte d'Ivoire 31-Dec-63 26:5 Nicaragua 28-May-50 33 Jamaica 31-Dec-63 26:5 Italy 30-May-50 33 Niger 31-Dec-63 26:5 Germany 1-Oct-51 33 Kenya 5-Feb-64 26:5 Peru 7-Oct-51 33 Togo 20-Mar-64 26:5 Turkey 17-Oct-51 33 Malawi 28-Aug-64 26:5 32 Date of Date of Country Membership Mode Country Membership Mode Malta 17-Nov-64 26:5 Venezuela 31-Aug-90 33 The Gambia 22-Feb-65 26:5 Bolivia 8-Sep-90 33 Burundi 13-Mar-65 26:5 Costa Rica 24-Nov-90 33 Rwanda 1-Jan-66 26:5 Macao 11-Jan-91 26:5 Guyana 5-Jul-66 26:5 El Salvador 22-May-91 33 Switzerland 1-Aug-66 33 Guatemala 10-Oct-91 33 Yugoslavia 25-Aug-66 33 Mozambique 27-Jul-92 26:5 Barbados 15-Feb-67 26:5 Namibia 15-Sep-92 26:5 Korea, Republic of 14-Apr-67 33 Mali 11-Jan-93 26:5 Argentina 11-Oct-67 33 Swaziland, Kingdom of 8-Feb-93 26:5 Poland 18-Oct-67 33 Saint Lucia 13-Apr-93 26:5 Ireland 22-Dec-67 33 Czech Republic 15-Apr-93 33 Iceland 21-Apr-68 33 Slovak Republic 15-Apr-93 33 Egypt 9-May-70 33 Dominica 20-Apr-93 26:5 Mauritius 2-Sep-70 26:5 Saint Vincent and the Zaire 11-Sep-71 33 Grenadines 18-May-93 26:5 Romania 14-Nov-71 33 Fiji 16-Nov-93 26:5 Bangladesh 16-Dec-72 33 Brunei Darussalam 9-Dec-93 26:5 Singapore 20-Aug-73 26:5 Bahrain 13-Dec-93 26:5 Hungary 9-Sep-73 32 Paraguay 6-Jan-94 33 Suriname 22-Mar-78 26:5 Grenada 9-Feb-94 26:5 Philippines 27-Dec-79 33 United Arab Emirates 8-Mar-94 26:5 Colombia 3-Oct-81 33 Guinea Bissau 17-Mar-94 26:5 Zambia 10-Feb-82 26:5 Saint Kitts and Nevis 24-Mar-94 26:5 Thailand 20-Nov-82 33 Liechtenstein 29-Mar-94 26:5 Maldives 19-Apr-83 26:5 Qatar 7-Apr-94 26:5 Belize 7-Oct-83 26:5 Angola 8-Apr-94 26:5 Hong Kong 23-Apr-86 26:5 Honduras 10-Apr-94 33 Mexico 24-Aug-86 33 Slovenia 30-Oct-94 33 Antigua and Barbuda 30-Mar-87 26:5 Guinea 8-Dec-94 26:5 Morocco 17-Jun-87 33 Djibouti 16-Dec-94 26:5 Botswana 28-Aug-87 26:5 Papua New Guinea 16-Dec-94 26:5 Lesotho 8-Jan-88 26:5 Solomon Islands 28-Dec-94 26:5 Tunisia 29-Aug-90 33 Sources: Jackson (1969), Appendix D. GATT Documents Database, Stanford University, various. 33 TABLE 1B: WTO ACCESSION COUNTRIES (AS OF MARCH 2007) Country Application Accession RuleCmtmt AgTariff*** NonagTariff*** Stability** Ecuador Sep-92 Jan-96 21 25.5 21.1 -0.83 Bulgaria Sep-86 Dec-96 26 35.5 23.6 0.13 Mongolia Jul-91 Jan-97 17 18.9 17.3 0.48 Panama Aug-91 Sep-97 24 27.7 22.9 0.29 Kyrgyz Feb-96 Dec-98 29 12.3 6.7 -0.91 Latvia Nov-93 Feb-99 22 34.6 9.4 0.95 Estonia Mar-94 Nov-99 24 17.5 7.3 0.92 Jordan Jan-94 Apr-00 29 23.7 15.2 -0.12 Georgia Jul-96 Jun-00 29 11.7 6.5 -1.26 Albania Nov-92 Sep-00 29 9.4 6.6 -0.97 Oman Apr-96 Nov-00 26 28 11.6 0.76 Croatia Sep-93 Nov-00 27 9.4 5.5 0.35 Lithuania Jan-94 May-01 28 15.2 8.4 0.85 Moldova Nov-93 Jul-01 28 12.2 6 -0.62 China Jul-86 Dec-01 82 15.8 9.1 -0.07 Taipei Jan-92 Jan-02 63 15.3 4.8 0.52 Armenia Nov-93 Feb-03 39 14.7 7.5 -0.51 FYROM Dec-94 Apr-03 24 11.3 6.2 -1.04 Nepal* May-89 Apr-04 25 41.4 23.7 -1.74 Cambodia* Dec-94 Oct-04 29 28.1 17.7 -0.6 SaudiArab June-93 Dec-05 12.3 10.6 -0.6 VietNam* Jan-95 Feb-07 0.16 Mean -0.19 Std Dev 0.79 Sources: WTO (2004), World Bank Governance Index database *Least Developed Country (World Bank list lowest quartile: 2005 GNI per cap<$825) **World Bank index of political stability, 2004 ***Average bound tariff for category 34 TABLE 2A: COUNTRIES IN WTO ACCESSION NEGOTIATIONS (MARCH 2007) Country Application Pop(mil) GDP (bil) Trade(bil) Stability*** Afghanistan* Nov-04 28.717 19.00 5.52 -2.03 Algeria Jun-87 32.358 64.15 50.17 -1.42 Andorra Jul-99 0.066 1.30 1.14 1.35 Azerbaijan Jun-97 8.306 7.85 9.05 -1.52 Bahamas May-01 0.319 4.82 2.29 0.94 Belarus Sep-93 9.824 16.65 29.90 -0.24 Bhutan* Sep-99 0.896 0.62 26.91 0.84 Bosnia/Herz May-99 3.909 5.50 8.74 -0.85 Cape Verde Nov-99 0.495 0.64 0.49 0.67 Ethiopia* Jan-03 69.961 7.88 3.45 -0.98 Iran Jul-96 67.006 126.32 81.04 -0.91 Iraq Sep-04 24.683 19.15 38.17 -2.87 Kazakhstan Jan-96 14.994 27.26 34.42 -0.11 Lao P.D.R.* Jul-97 5.792 2.19 0.87 -0.76 Lebanese Rep Jan-99 3.54 19.85 1.75 -0.83 Libya Jun-04 5.74 42.46 27.92 -0.02 Montenegro Dec-04 ** ** ** ** Russian Fed. Jun-93 143.85 328.81 289.54 -0.85 Samoa Apr-98 0.184 0.25 0.18 0.89 SaoTome&Prin* Jan-05 0.153 0.05 0.04 0.08 Serbia Dec-04 8.147 10.49 15.43 -0.97 Seychelles May-95 0.084 0.56 0.72 0.84 Sudan* Oct-94 35.523 15.41 7.36 -2.08 Tajikistan* May-01 6.43 1.44 2.33 -1.19 Tonga Jun-95 0.102 0.17 0.10 0.72 Ukraine Nov-93 47.451 44.04 63.12 -0.27 Uzbekistan* Dec-94 26.209 16.73 7.35 -1.37 Vanuatu Jul-95 0.207 0.24 0.15 0.53 Yemen* Apr-00 20.329 10.86 8.53 -1.48 Mean -0.47 Std Dev 0.998 Total 647.437 835.93 770.8 World 6365 35111.12 19355 % of World Total 10.2 2.4 4.0 Sources: WTO (2005); World Bank WDI database, World Bank Governance Index database * denotes least-developed country (World Bank list lowest quartile: 2005 GNI per cap<$825) ** Montenegro data are included with Serbia's ***World Bank index of political stability, 2004 Population, GDP, and trade figures are for 2004 35 TABLE 2B: REMAINING COUNTRIES NOT YET APPLYING FOR WTO MEMBERSHIP Country Popula(mil) GDP(bil) Trade(bil) Stability Comoros* 0.59 0.22 0.08 -0.13 Equitorial Guinea 0.49 2.02 6.12 -0.3 Eritrea* 4.23 0.73 0.60 -0.14 Kiribati 0.10 0.05 0.12 0.77 Korea PDR (North)* 22.38 18.80 3.56 -0.67 Liberia* 3.24 0.42 0.37 -2.2 Marshall Islands 0.06 0.10 0.06 0.66 Micronesia 0.11 0.22 0.07 0.83 Monaco 0.03 0.87 Nauru 0.01 0.06 0.05 0.66 Palau 0.02 0.13 0.12 0.66 San Marino 0.03 0.94 Somalia* 7.96 4.36 0.76 -2.39 Syrian Arab Rep 18.58 20.73 14.52 -0.66 Timor-Leste* 0.92 0.33 0.25 -0.62 Turkmenistan 4.77 5.80 7.62 -0.92 Tuvalu 0.01 0.01 0.08 0.86 1.13 1.22 Mean -0.072 Totals 63.55 55.80 34.13 World Total 6365.00 35111.12 19354.96 % of World Total 1.00 0.16 0.18 Sources: UN Membership database, World Bank WDI database; World Bank Governance Index database * denotes least-developed country (World Bank list lowest quartile: 2005 GNI per cap<$825) ** trade figures not separable from France's *** trade figures not separable from Italy's 36 Table 3. Accession Procedures in Chronological Order Step 1 Procedure The applicant sends a communication to the Director-General of the WTO indicating its desire to accede to the WTO under Article XII. 2 The communication is circulated to all WTO Members. 3 A Working Party (WP) is established and a Chairperson is appointed. 4 The WTO Secretariat informs applicant about procedures to be followed. 5 The applicant submits a Memorandum on its foreign trade regime for circulation to all WTO Members. 6 The WTO Secretariat ceck s the consistency of the Memorandum with the outline format (Annex I) and informs the applicant and the members of the WP of its views. 7 WP members submit questions on the Memorandum and the applicant answers. (Repeat 7 if necessary.) 8 The WP meets. 9 WP members submit and the applicant answers Bilateral negotiations between the applicant and interested more questions on the Memorandum. WP members on concessions and commitments on market 10 WP meets again. access for goods and services (as well as on the other specific 11 Repeat steps 9 and 10, until 12. terms of accession) are undertaken. 12 The examination of the Memorandum is complete 13 Terms and conditions (including commitments to Concessions and commitments on market access for goods observe WTO rules and disciplines upon accession and services (as well as on the other specific terms of and transitional periods required to make any accession) are agreed. legislative or structural changes where necessary to implement these commitments) are agreed. 14 A WP Report is prepared. The Schedule of Concession and Commitments to GATT 1994 and the Schedule of Specific Commitments to the GATS is prepared. 15 A draft Decision and a draft Protocol of Accession (containing commitments listed in the WP Report and the Schedule of Concessions and Commitments to GATT 1994 and the Schedule of Specific Commitments ot the GATS) is prepared. 16 The WP adopts the “accession package.” 17 The General Council/Ministerial Conference approves the “accession package.” 18 The applicant formally accepts the “accession package.” 19 The applicant notifies the WTO Secretariat of its formal acceptance. 20 30 days after step 19, the applicant becomes a Member of the WTO. Source: World Trade Organization, Accessions page, http://www.wto.org/english/thewto_e/acc_e/acc_e.htm. 37 Table 4a: Regression Results. Dependent Variable: Elapsed Time to Accession 1 2 64.82*** 50.30*** (8.72) (10.34) Intercept -34.51** (12.85) WTOapp Accessions 2.27** (0.93) 2.90** (1.12) RealExports 0.000314*** (8.13E-05) LDC 42.21** (18.21) 3 53.15*** (9.95) 4 57.12*** (9.63) 3.30*** (1.04) 2.47** (1.08) 0.000337*** (9.45E-05) 41.99* (22.31) 35.31 (21.32) CoreMktShare 21.14** (9.96) 26.60*** (8.37) ADIndex AdjR-sq SER 7.22 (7.15) 0.655 24.60 0.654 24.61 0.769 20.10 Table 4b. Regression Results Dependent Variable: Non-AgTariff 1 2 22.24*** 23.82*** (2.32) (2.10) Intercept 46.41** (21.20) 0.685 23.48 3 22.91*** (2.77) Table 4c. Regression Results Dependent Variable: AgTariff 1 2 3 31.13*** 31.24*** 29.74*** (3.35) (3.47) (3.31) Intercept LDC 9.04** (3.94) 8.21** (3.42) 8.30* (4.53) LDC 32.63*** (6.07) 32.37*** (6.33) 33.02*** (6.72) Accessions -0.58*** (0.16) -0.62*** (0.14) -0.58*** (0.17) Accessions -0.95*** (0.25) -0.96*** (0.26) -0.80*** (0.26) Transition -7.11*** (2.12) -7.40*** (1.84) -8.20*** (2.67) Ag%GDP -0.33** (0.12) -0.32** (0.13) MnfImpts -0.00096** (0.00046) -0.00106** (0.000398) WtoApp -5.42** (2.14) AgEmp WTOapp GDPcap AdjRsq 0.654 SER *denotes 3.87 significance 0.741 at 3.35 10% level; -1.05 (4.12) -0.18** (0.08) -0.00042 (0.00025) AdjR-sq 0.580 0.555 0.539 0.625 SER 6.14 6.31 6.42 4.03 ** 5% Regression sources: UN Comtrade Database; World level;***1%level Bank WDI database, WTO Statistical Database, WTO (2004) 38 Ломагин Н.А. д.и.н., профессор СПбГУ Отношения ВТО с неправительственными организациями (НПО) Массовое движение антиглобалистов на рубеже веков и в первые годы XXI в. наглядно показало всем и, прежде всего, крупнейшим международным экономическим организациям (МВФ, Всемирный банк и ВТО), что НПО представляют весьма заметную силу и превратились в важных участников международных отношений. В полной ли мере ВТО реагирует на озабоченность институтов гражданского общества? Эта проблема относится к числу новых, с которыми международная торговая система ранее не сталкивалась. Никогда ранее в переговоры о торговле не было задействовано такое большое количество различных игроков. По сравнению со Всемирным банком и ООН Всемирная торговая организация сравнительно недавно вступила в контакт с гражданским обществом. Существуют три основных аргумента в пользу более активного участия НПО в формировании политики межправительственных организаций. Первый из них касается того, что НПО обладают исключительными знаниям в определенных областях и их экспертиза должна быть использована во благо человечества. Второй аргумент заключается в том, что НПО в лучшей степени, нежели другие, могут выражать корпоративные интересы разных сегментов общества. Наконец, третий аргумент сводится к тому, что участие НПО способствуют политическому участию плюрализму и тем самым стимулируют и демократизацию политического процесса в глобальном управлении. Комиссия Кардозо даже назвала международное общественное мнение, выразителями которого претендуют быть НПО, «второй сверхдержавой». 1 К числу наиболее влиятельных «западных» НПО, которые оказывают серьезное влияние на общий ход дискуссий по вопросам глобализации и либерализации торговли относят: Гринпис, Институт экономической политики, 2 весьма успешный 1 В 2002 г. по инициативе К.Аннана была создана специальная группа экспертов во главе с Кардозо, перед которой была поставлена задача внести предложения по улучшению взаимоотношений между НПО и ООН. Следует отметить, что подобные попытки предпринимались и ранее – в 1950, 1968 и 1996 годах Комитете по вопросам НПО при ЭКОСОС готовил аналогичные доклады. Подробнее см. – Piter Willets. The Cardoso Report on the UN and Civil Society: Functionalism, Global Corporativism, or Global Democracy. Global Governance, 2006, No.12, pp. 305-309. 2 Институт экономической политики расположен в Вашингтоне. Он отражает опасения профессиональных союзов США и Европы относительно того, что развитие торговли с бедными странами способствует росту бедности и в странах богатых, потому что существенно сокращаются возможности для использования в них неквалифицированного труда и существенно снижается заработная плата у этой категории трудящихся. 39 Клуб Сиерры, который занимается вопросами охраны окружающей среды; группа под руководством Ральфа Нейдера, которая называется Публичный гражданин, ведущая активную борьбу против глобализации и неустанно критикующая ВТО; Международный форум по вопросам глобализации Соединенных Штатов и канадская неправительственная организация «Права и демократия». Квинтесенцией деятельности последней является борьба против ВТО, которая, по мнению президента этой НПО Уоррена Аллмонда, является стремление приравнять нарушение норм ВТО к нарушению прав человека.1 Международные НПО также различаются по тому, в странах с каким достатком и уровнем развития они работают. Дело в том, что в развитых странах НПО выполняют функцию некоей балансирующей силы в отношении больших корпораций. Их финансовые возможности достаточно велики. Например, в 1980-е годы правительства США, Великобритании и ФРГ во главе с Р.Рейганом, М.Тэтчер и Г. Колем, соответственно, стремились сократить вмешательство государства в экономику. НПО рассматривались в качестве альтернативного канала для оказания, например, международной помощи. Именно тогда и возникла реальная возможность привлечь крупные неправительственные организации к работе, которую ранее выполняло государство. Появление неких элементов конкуренции между НПО, которые хотели получить выгодные контракты, создавали поле для маневра и правительствам. В то же время, по признанию экспертов, НПО обладали рядом существенных преимуществ: они были более мобильны, готовы были адаптироваться к новым условиям быстрее, нежели представители госсектора и т.п. Результатом такого сотрудничества стало, во-первых, более глубокое знание проблем и опыт, которые они впоследствии стали использовать, предлагая свою экспертизу МВФ, Всемирному банку и ВТО, во-вторых, рост зависимости крупных НПО от государств. Важно отметить, что в бедных странах деятельность НПО финансируется в большинстве случаев не из местных источников, а из-за рубежа. Их появление практически совпало с выходом на международную арену НПО из богатых стран, которые стали искать себе партнеров для сотрудничества в странах операций. Таким образом, появление и бурный рост НПО как на Севере, так и на Юге, занимающихся 1 Ziegler, Jean. Die neuen Herrscher der Welt und ihre globalen Widersacher. Muenchen, 2005. S. 141. 40 вопросами развития, было во многом обусловлено политикой богатых стран в сфере предоставления помощи.1 Современные формулировать и НПО и союзы неправительственных организаций помогают реализовывать многие решения, которые принимаются на международном уровне. Влияние НПО осуществляется по пяти основным направлениям. Первое из них связано с выявлением негативных последствий глобализации, которые богатыми странами могут быть попросту проигнорированы. Поскольку финансовая поддержка НПО во многом зависит от того, насколько выявленные проблемы актуализированы и наглядны, неправительственные организации активно сотрудничают со средствами массовой информации. Второе направление сводится к созданию новых ценностей и норм, которые должны одновременно направлять и сдерживать субъектов международных отношений. Углубление взаимозависимости между странами ведет к последствиям, которые весьма трудно оценить в контексте сложного переплетения политических, экономических, религиозных и культурных особенностей субъектов этого взаимодействия. Это особенно трудно сделать весьма малоподвижным и подверженным традициям и рутине крупным межправительственным организациям. В последние пятнадцать-двадцать лет НПО организовали и весьма успешно провели международные компании по привлечению общественного мнения к ряду важнейших вопросов, включая негативные последствия глобализации для развивающихся и наименее развитых стран (рост бедности; распад традиционных укладов; деградация окружающей среды в результате хозяйственной деятельности др.) Третье направление влияния НПО состоит в формировании международных альянсов, предлагающих альтернативные подходы к решению существующих проблем. Альянсы, которые возникали для решения какой-то одной локальной проблемы, впоследствии развивались и принимали участие в обсуждении проблем регионального и международного уровней. Четвертым направлением деятельности НПО является международные межправительственные организации с целью давление на решения насущных вопросов. НПО выступали и выступают активными сторонниками того, чтобы существующие международные экономические институты менялись и были в состоянии эффективно решать актуальные проблемы современности. По мнению экспертов, одной 1 Woods, Ngaire. The Globalizers. The IMF, the World Bank, and their Borrowers. Cornell University Press, Ithaca and London, 2006. Р.200-202. 41 из нескольких сил, подталкивавших руководство Всемирного банка к проведению реформ в начале 1990-х годов были неправительственные организации, с которыми в настоящее время Банк активно сотрудничает. Всемирная комиссия по дамбам, созданная в результате деятельности НПО против строительства больших дамб, занимается систематическим мониторингом воздействия этих сооружений на природу. Пятым направлением воздействия НПО является распространение социальных инноваций, имеющих прикладное значение для современных отношений. НПО могут быть не только «против», но и активно участвовать в разрешении международных конфликтов и споров, предоставляя помощь нуждающимся, выступая в качестве посредников, предлагая свою позицию по спорным вопросам, в том числе и в рамках ВТО В целом, НПО демонстрируют умение быстро находить ресурсы и направлять их для решения неотложных общественных проблем. Названные выше функции не обязательно присутствуют в равной мере в деятельности всех НПО. В некоторых случаях роль неправительственных организаций состоит в актуализации проблем, в других – в представлении нового подхода к их решению, обращению внимания на необходимость опоры на ценности и нормы, которые по тем или иным причинам игнорируются, наконец, НПО занимаются решением споров или мобилизацией ресурсов.1 Применительно к отношениям с ВТО НПО также пытаются играть существенную роль. Наибольший интерес для НПО представляет участие в работе органов по разрешению споров. Однако нормы ВТО не дают им больших возможностей. Существующий механизм по разрешению споров предполагает, что сторонами в процессе могут быть только члены организации. Действующий регламент исключает возможность участия в рассмотрении споров НПО или каких-либо других частных организаций. В принципе, механизм по разрешению споров является прерогативой членов ВТО. Однако существуют две возможности для участия НПО в процессе. Первая состоит в том, что НПО может выразить свое мнению в качестве поддержки одной из сторон в уже рассматриваемом споре. В этом случае, одна из сторон просто L.David Brown, Sanjeev Khagram, Mark H.Moore, and Peter Frumkin, ” Globalization, NGOs, and Multisectoral Relations”, in: Joseph S.Nye and John D. Donahue (eds). Governance in a Globalizing World. Visions of Governance for the 21st Century, Cambridge, Massachusetts and Brookings Institution Press, Washington, D.C., 2000. P.276 L.David Brown, Sanjeev Khagram, Mark H.Moore, and Peter Frumkin, ” Globalization, NGOs, and Multisectoral Relations”, in: Joseph S.Nye and John D. Donahue (eds). Governance in a Globalizing World. Visions of Governance for the 21st Century, Cambridge, Massachusetts and Brookings Institution Press, Washington, D.C., 2000. P.283-285. 1 42 прикладывает к своему иску мнение НПО, которое по определению не противоречит ни одному из пунктов позиции, занимаемой этой стороной, а, наоборот, призвано эту позицию поддержать. Вторая возможность состоит в том, что Апелляционная инстанция в целях «поиска дополнительной информации и получения совета по техническим вопросам» может принять к рассмотрению мнение НПО и до начала процесса, но при этом неправительственная организация, направляющая свою записку в ВТО, должна учитывать ряд весьма жестких требований, которые указывают на то, что ВТО хочет максимально ограничить возможность влияния НПО на процесс рассмотрения споров. Развернувшиеся в рамках ВТО дебаты о том, следует ли Апелляционной инстанции принимать к рассмотрению самостоятельные ходатайства от НПО по сути споров, к взаимоприемлемому результату не привели. В отличие от ЕС, Индия большинство африканских стран высказались против того, чтобы предоставлено право самостоятельно направлять записки в споров ВТО. Таким образом, НПО могут либо и НПО было Орган по разрешению поддерживать одну из сторон, предоставляя ей свое мнение в досудебном порядке, либо (если по тем или иным причинам НПО сочтет это целесообразным), настаивать на том, чтобы ее мнение было приобщено к пакету документов, направленной в Орган по разрешение споров соответствующей стороной. Именно этот способ информирования ВТО через одно из государств, представляется специалистам самым оптимальным. 1 В заключение отметим, что существенных ВТО за короткое время удалось достичь успехов в отношениях с неправительственными организациями. Секретариат ВТО установил тесные отношения со многими НПО. Обе стороны многому научились друг у друга. К числу наиболее значительных мер в этом направлении относятся, во-первых, принятие Генеральным Советом новых принципов отношений с неправительственными организациями (1996 г.), направленных на повышение транспарентности организации, во-вторых, введение правил по рассекречиванию документов (2002 г.), в-третьих, проведение в Женеве на регулярной основе брифингов, симпозиумов для неправительственных организаций, а также приглашение их на конференции ВТО. 1 Marco M. Slotboom. Participation of NGOs before the WTO and EC tribunals: which court is the better friend? World Trade Review, 2006, 5:1. P.69-97 43 Иванова Н.И. д.э.н., проф. ИМЭМО Возможности и ограничения государственной поддержки и защиты высокотехнологичного сектора для членов ВТО Тенденции глобализации «хайтека» и ВТО. Глобализация, которая все больше затрагивает интересы России – чрезвычайно сложный и многогранный процесс. В сфере экономики она включает в себя интернационализацию хозяйственной жизни в процессе формирования глобальных рынков (товаров, услуг, труда, финансов, информации), возникновение и активное функционирование глобальных институтов, управляющих мирохозяйственными процессами. ВТО, как известно, – один из таких институтов, ответственный за развитие свободной торговли и регулирование возникающих при этом между странами разногласий. Поскольку членами ВТО являются почти 150 стран, т.е. мировое большинство, она выполняет свои функции в глобальном масштабе. Большинство экспертов независимых аналитических центров и правительства считают, что вступлению России в ВТО нет альтернативы. Разделяя эту точку зрения, считаем, что главная проблема, которая должна анализироваться и решаться при вступлении России в ВТО, заключается в оценке последствий этого шага для смены модели экономического роста и, соответственно, участия России в мировом разделении труда. Формирование новой модели роста – это повышение конкурентоспособности экономики за счет наукоемких и технически сложных отраслей промышленности и услуг на внутреннем и внешнем рынках. Приоритетное развитие таких отраслей обеспечивает не только более устойчивые в долгосрочном аспекте темпы роста национальной экономики, но и решение таких крупных социально-экономических задач как преодоление бедности и сильной социальной дифференциации (за счет повышения доли работников, занятых наиболее квалифицированным трудом), повышение производительности труда и общей эффективности производства. В ходе активных общественно-политических дискуссий по проблеме вступления России в ВТО вопросы о возможных последствиях этого события для технологически сложных отраслей не были в центре внимания. Вместе с тем сейчас остро назрела проблема преодоления экспортно-ориентированной, сырьевой модели экономического роста России, и перехода к инновационной, основанной на повышении в экономике доли 44 хай-тека – технически сложной и наукоемкой продукции и услуг. Обсуждаются различные варианты промышленной и инновационной политики. Некоторые специалисты высказывают опасение, что вступление в ВТО может существенно затруднить реализацию новой экономической стратегии, другие утверждают, что без вступления в ВТО нельзя рассчитывать на подъем в производстве технически сложной продукции. В связи с этим в данном докладе показаны значение и масштабы мировой торговли и кооперации в производстве технически сложных товаров, а также рассматриваются особенности развития ряда российских отраслей, на которые могут повлиять соглашения ВТО. Вначале представляется уместным пояснить, какие отрасли и товары относятся к хай-теку 1 . В большинстве международных классификаций к ним относят, прежде всего, производство авиационной и космической техники, фармацевтических товаров, а также автомобилестроение, приборостроение и комплекс информационных технологий, включающий электронику, компьютеры, средства связи, программное обеспечение. Современное развитие всех наукоемких и технически сложных отраслей характеризуется высокими уровнями специализации и глобализации, быстрым распространением технологических новинок по каналам мировой торговли, через глобальные производственные и сбытовые структуры транснациональных корпораций. Почти в каждом технически сложном товаре, будь то автомобиль, самолет или компьютер, представлены «флаги» многих стран мира – корейская или японская электроника, американские процессоры, сделанные в Ирландии, программное обеспечение, адаптированное для данного товара индийскими или российскими программистами, итальянский дизайн и т.д. Организация наукоемких производств сначала для экспорта, а затем для внутреннего рынка стала главным фактором ускорения экономического роста многих стран мировой экономики. Таблица 1 Структура мирового товарного экспорта, % Все товары Сельскохозяйственная продукция Топливо и другое минеральное сырье Продукция обрабатывающей промышленности - машиностроение (вкл. тяжелый транспорт) - автомобили 2000г. 100,0 9,0 14,0 77,0 18,0 9,0 2004 г. 100,0 9,0 14,5 76,5 17,5 9,5 High-technology industries – в буквальном переводе высоко технологичные отрасли, в отечественной литературе их называют также наукоемкими, поскольку они отличаются от других отраслей высокой долей затрат на научные исследования и разработки в структуре издержек, большим удельным весом ученых и инженеров в численности работников 1 45 - вычислительная техника и средства связи -продукция химической промышленности -одежда и текстиль 15,5 9,0 5,7 13,0 11,0 5,3 Источник: World Trade in 2004. WWW.WTO.ORG , Jan. 2003 Из данных таблицы следует, что технически сложные товары – самый крупный и наиболее быстро растущий сегмент мировой торговли. Темпы роста производства и экспорта таких товаров в два-три раза выше соответствующих показателей сырьевых и традиционных отраслей – текстиля, продовольствия, металлов. Лидеры последнего десятилетия ХХ века – информационные технологии (ИТ) в 1990-е годы характеризовались двузначными показателями прироста ежегодных объемов торговли. Мировой экспорт вычислительной техники и средств связи в 2000 г. – 2003 гг по стоимости превышал сумму мирового экспорта нефти, газа и другого минерального сырья (еще в 1990 г. он был в 1,5 раза меньше). В 2004 г., в условиях быстрого роста на нефть сырьевая группа мирового товарного экспорта оказалась больше, чем группа информационной техники и технологий, однако в целом доля обрабатывающей промышленности остается доминирующей. Стратегическая цель ВТО – построение глобальной торговой системы на основе либерализации торговли, а также распространение этой системы на все более широкий круг стран и на все принципиально новые виды производства и услуг. В связи с этим в системе ВТО действуют и постоянно обновляются особые соглашения и механизмы, регулирующие разные аспекты мировой торговли технически сложными товарами. Так, соглашение о торговле гражданской авиатехникой действует с 1 января 1980г. (т.е. принято еще в рамках ГАТТ) и устраняет все таможенные и другие сборы с импорта авиационной техники гражданского назначения, а также с работ по ее ремонту. Соглашение, к которому присоединились 25 стран, запрещает странам участникам оказывать давление на национальные компании с целью приобретения ими каких-либо видов самолетов, обеспечивая полную свободу торговли с учетом только чисто коммерческих и технических факторов. Торговля информационными технологиями регулируется Декларацией, принятой в Сингапуре в 1996 г. К ней присоединились уже 52 страны ВТО. Декларация предусматривала постепенное снижение (до нуля к январю 2000 г.) тарифов на компьютеры, телекоммуникационное оборудование, полупроводники, оборудование для производства полупроводников, программное обеспечение и научное приборостроение. Дальнейшее развитие соглашений в 46 сфере информационных технологий предусматривает снятие нетарифных барьеров в торговле, а также согласование условий присоединения новых стран. Соглашение ВТО по телекоммуникационным услугам (Agreement on Basic Telecommunications Services -BTA) действует с февраля 1998 г. в рамках соглашений GATS. Оно направлено на либерализацию торговли основными услугами связи, открытие рынков для новых технологий, повышение конкуренции на внутренних рынках. Потенциальные возможности, предоставляемые этим соглашением, эксперты ВТО оценивали в 1 триллион долларов ежегодно. Эти оценки в полной мере подтвердились в 1999-2001 гг., когда наблюдался бурный рост торговли и производства новейших средств связи, в том числе сотовых телефонов, видеотелефонов, низкоорбитальных спутников связи, мультимедийных услуг. Проблемы обеспечения прав интеллектуальной собственности в процессах мировой торговли подлежат соглашениям в рамках TRIPS (Trade Related аspects of Intellectual Property RightS). ТРИПС использует, развивает и совершенствует многие положения, зафиксированные в сложившейся системе международных договоров об охране авторских прав, и по оценкам многих экспертов, является наиболее совершенным сводом норм и правил в данной сфере. Основное назначение соглашений ТРИПС заключается в том, чтобы нормы охраны прав ИС способствовали поощрению технических нововведений, передаче и распространению технологий для взаимной выгоды производителей и потребителей технологических знаний. Опыт развитых и новых индустриальных стран показывает, что совокупность этих правил, соглашений и реальная практика действия механизмов ВТО создает благоприятную институциональную среду для развития торговли и других форм международного обмена наукоемкими товарами и принципиально новыми видами услуг. Открытая торговая и инвестиционная политика в соответствии с нормами ВТО, но с учетом национальных особенностей и участия в тех или иных специализированных соглашениях ВТО, содействуют росту конкурентоспособности компаний, их адаптации на мировых рынках. Внешняя конкуренция обеспечивает благоприятную основу для технического прогресса и роста производительности. Проблемы российского хайтека. Экспорт на внешние рынки пока не стал фактором роста для большинства наукоемких отраслей России. В статистике мирового рынка высоких технологий Россия присутствует в таких сегментах как оружие и военная 47 техника, коммерческие запуски космических спутников, создание телекоммуникационной и навигационной аппаратуры1. Процесс адаптации России к глобальным тенденциям научно-технологической и промышленной интеграции находится на начальной стадии, хотя сейчас совершенно ясно, что интеграция в глобальную инновационную сферу является важнейшим условием развития национальных отраслей высоких технологий. Заметное увеличение международного научного и технологического сотрудничества, высокие темпы роста мировой торговли наукоемкими товарами и услугами, интеллектуальной собственностью в 90-е годы, появление новых стран экспортеров, а также постоянное расширение списка стран, производящих наукоемкие товары, говорят об эффективности такой стратегии. К этому следует добавить глобализацию рынков капитала, в частности, прямых иностранных инвестиций, которые все больше проникают в “ткань” национальных инновационных структур. Анализ положения дел в различных секторах российской экономики показывает, что участие в глобальных процессах технологического развития как через каналы торговли, так и более сложные формы международной научно-технической кооперации играет важную роль в повышении конкурентоспособности предприятий, способствует продвижению современных передовых технологий на внутренний российский рынок. Опыт многих успешных компаний показывает, что адаптация и имитация новых технологий, в основном за счет лучшей интеграции в мировые рынки, дает быстрые экономически существенные результаты, становится наиболее эффективной стратегией инновационного развития. Опросы предприятий основных отраслей промышленности, показывают, что наиболее успешные предприятия отличаются повышенной внешнеэкономической активностью и высокими показателями инновационной деятельности 2 . Основным стимулом инноваций, как следует из ответов руководителей предприятий, является конкуренция на рынке, заставляющая опережать конкурентов, ориентируясь на мнение потребителей. Хозяйственные партнеры, особенно отечественные, не оказывают столь значимого воздействия. Кроме того, при всей неоднозначности оценки результатов работы с зарубежными партнерами, сам факт международного сотрудничества, во всех 1 Наиболее крупным сегментом наукоемкой высокотехнологичной индустрии, способным на равных конкурировать с экспортной продукцией развитых стран на мировых рынках, является ориентированные на внешние поставки часть оборонного комплекса России, но эта сфера торговли не регулируется правилами ВТО. 2 См., например, «Доклад об экономике России» №13 Всемирного Банка, 2006 г. Гурков А.Б., Авраамова Е.М., Тубалов В.С. Инновационная деятельность российских предприятий М. ГУ ВШЭ, 2002, стр.225250. 48 вариантах вопросов, ориентирует предприятия на организацию инновационного менеджмента. Экспертами всемирного банка, которые провели обследование примерно 1000 российских предприятий в 2006 г. установлена сильная статистическая зависимость между инновационной деятельностью предприятия (внедрение новой продукции) и конкуренцией на данном рынке. На предприятиях, которые сообщили о сильной конкуренции с иностранными или отечественными производителями, инновационная деятельность была в среднем на 20% выше. Таким образом, делают вывод эксперты, относительно низкий уровень инновационной активности российских предприятий связан с ограниченной конкуренцией на внутренних рынках. Для большинства российских отраслей хайтека главной задачей современного развития стало решение дилеммы конкуренция-сотрудничество с мировыми производителями. Повторим, что в условиях глобализации Россия не может абстрагироваться от мирового развития, поскольку встроенность в систему мировых экономических связей превращается в один из важнейших факторов, определяющих конкурентоспособность национальных экономик. Российские производители наукоемкой продукции стали стремиться активно осваивать внешние рынки из-за узости отечественного спроса и рассчитывая на реализацию преимуществ, связанных с заниженной, по сравнению с мировой, ценой труда, особенно интеллектуального. Далеко не во всех случаях эти ожидания оправдались, высокотехнологичная продукция гражданского назначения не стала заметной позицией российского экспорта, но наиболее активные и успешные предприятия приобрели на внешних рынках новый большой опыт, связанный с особенностями продажи этой продукции. Во многих случаях наиболее эффективной стала стратегия долгосрочной кооперации, участие в альянсах с мировыми лидерами хайтека как альтернатива самостоятельному выходу на внешние рынки. Анализ российских компаний, выпускающих технически сложную продукцию, авиастроения и космических технологий, автомобилестроения, информационных технологий и связи, показывает, что чем выше степень их сотрудничества с зарубежными партнерами, чем дальше они продвинулись по пути понимания требований, проблем и преимуществ выхода на мировой рынок, тем более устойчивым является их финансовое и экономическое положение, тем меньше возражений представители этих компаний высказывают в адрес политики присоединения к ВТО. 49 Таблица 2 Основные аргументы сторонников и противников вступления в ВТО в части интересов высокотехнологичных отраслей № ЗА 1. аОпыт наиболее развитых и новых индустриальных стран показывает, что новые технологии и инновации стали ключевым ресурсом экономического роста, и в перспективе их значение усилится, но инновационный тип экономического роста невозможен без присутствия на мировых рынках высоких технологий. Без участия в мировом разделении труда по правилам ВТО Россия обрекает себя на консервацию технический отсталости, усиление сырьевой ориентации экономики, сохранение непригодных в рыночных условиях форм организации и управления хозяйством. 2. 2Соглашения ВТО и механизмы урегулирования спорных проблем дают возможность приобретения знаний и опыта управления процессами международного трансферта и коммерциализации технологий, защиты прав интеллектуальной собственности, используемых в мировой практике, это снизит неизбежные потери, которые Россия уже несет в этой сфере 3. 3Снижение уровня импортных пошлин на ввозимые в Россию новейшие технологии, наукоемкие товары и услуги позволит относительно удешевить создание многих видов технически сложной продукции, в которой высок удельный вес зарубежных комплектующих 4. 4Вступление в ВТО создаст благоприятные правовые и экономические условия для развития производственной кооперации и иных форм коммерческого взаимодействия в научно-технической сфере – совместных предприятий, соглашений о совместном проведении исследований, в обмене объектами интеллектуальной собственности 5. 5Чрезмерная тарифная защита слабых, неконкурентоспособных национальных производителей приводит к замедлению 50 ПРОТИВ Россия представлена на мировом рынке в основном сырьевыми товарами, возможности увеличения экспорта высокотехнологичных товаров невелики. Нельзя вступать в ВТО прежде, чем будет повышена конкурентоспособность основных высокотехнологичных отраслей промышленности, поскольку открытие рынков в соответствии с нормативами ВТО может окончательно подорвать позиции слабых производителей товаров и услуг. Защита прав на интеллектуальную собственность препятствует распространению наукоемких продуктов, технологий и культурных ценностей. Нет оснований увязывать защиту прав интеллектуальной собственности с либерализацией торговли, как это делает ВТО. развития соответствующих отраслей, консервирует их «недоразвитость» и общую технологическую отсталость, затягивает прогрессивные изменения, что не отвечает интересам общества в целом 6. 6Мировая практика последних десятилетий убедительно доказывает, что членство в ВТО не препятствует проведению «прозрачной» промышленной и инновационной политики, допускает бюджетное субсидирование НИОКР, отраслевые, региональные и другие адресные льготы производителям наукоемкой и технически сложной продукции 7. 7Технологическая безопасность в современных условиях обеспечивается не только оборонными, но и чисто гражданскими производствами, особенно в сфере современных ИТ 8. 8Правила ВТО предусматривают, что в течение переходного периода могут применяться специальные меры по защите экономике и ограничению возможных негативных последствий. Кроме того, уступки присоединяющейся страны отчасти компенсируются удовлетворением ряда встречных требований по чувствительным позициям экспорта 9. 9Повышается инвестиционная привлекательность страны за счет внедрения в национальное законодательство общепринятых механизмов регулирования внешнеэкономической деятельности Вступление в ВТО не позволит России проводить промышленную политику, предоставлять бюджетные субсидии и тарифную защиту традиционно слабым, но критически важным отраслям, компаниям и производствам Соображения национальной безопасности требуют уменьшить зависимость от импорта ряда высокотехнологичных товаров, исключить захват иностранным капиталом ключевых позиций на стратегически важных сегментах российского рынка России придется пойти на определенные уступки, которые могут затронуть интересы отечественных производителей и потребителей До вступления в ВТО необходимо перейти к новой модели внешнеэкономической политики, которая будет более эффективно защищать национальные интересы. В целом позитивное отношение к вступлению в ВТО демонстрируют представители ряда наукоемких отраслей, например, компании информационных технологий. При этом современное состояние ИТ в России весьма противоречиво. С одной стороны, наблюдается высокая активность, число информационных компаний растет, создана высокоразвитая инфраструктура сбыта и технического обслуживания. Сотни мелких и десятки крупных предприятий по сбору компьютеров, разработке прикладных программ, интеграции компьютерных систем развиваются очень активно, используя импортное оборудование и комплектующие. 51 С другой стороны, комплектующие для сборки компьютеров и компьютерных сетей, периферийные устройства и базовые программные продукты ввозятся из-за рубежа. Интеграция в мировую экономику происходит не столько в форме развития экспорта или научно-технической кооперации, сколько в форме «утечки мозгов» программистов в развитые страны, покупки наиболее перспективных российских компаний западными конкурентами при сравнительно скромном притоке иностранного капитала в Россию. В целом очень успешно развивается российская отрасль связи, темпы роста которой характеризуются двузначными цифрами в последние 10 лет, а число абонентов сотовой связи в Москве, например, давно сравнялось с числом абонентов традиционной, проводной телефонной связи (хотя на развитие последней потребовался почти целый век). В результате приватизации отрасли связи разрушилась монополия государства на развитие этой отрасли и управление ее предприятиями. Доля бюджета в финансировании отрасли снизилась, по оценкам российских специалистов, с 40% в 1991 г. до менее чем 1% уже в 1997 году. В этот же период было выдано более 700 сертификатов на использование на внутреннем рынке зарубежного оборудования и более 20 лицензий для работы на этом рынке компаниям из США и стран Западной Европы. В результате приток иностранных инвестиций к 1997 г. достиг 2,5 миллиардов долларов. Расширение международного сотрудничества явилось одним из основных факторов, способствовавших технологическому развитию и модернизации российских предприятий связи. Оно обеспечило в новых экономических условиях дополнительные прямые иностранные инвестиции и товарные кредиты на закупку нового современного оборудования. Для каждого из этих направлений была характерна своя схема трансфера технологий, сформировавшаяся как следствие существовавших экономических условий. Несмотря на отдельные проблемы, в целом следует констатировать, что глобализация способствовала существенному повышению технологического уровня отрасли и ускоренному развитию в России таких новых направлений, как мобильная связь и Интернет. Интенсификация международного сотрудничества сыграла позитивную роль в обеспечении замещения устаревшего оборудования связи благодаря сочетанию механизмов передачи технологий и рыночных методов финансирования. Большинство крупных зарубежных компаний, нашедших партнеров на нашем рынке, сейчас не только предоставляет долгосрочные товарные кредиты на приобретение своего оборудования, осуществляет его поставки, сборку, наладку и обучение российских специалистов, но также поддерживает проведение научных 52 исследований и разработок по адаптации поставляемых продуктов и технологий к российским условиям, привлекая к сотрудничеству российские научные и производственные организации. Высокая конкуренция отечественных компаний, предоставляющих новейшие услуги связи населению, создает экономическую ситуацию, благоприятную и для потока инноваций и для потребителей этих услуг как в центре, так в регионах. В области телекоммуникаций важнейшим пунктом разногласий на переговорах по ВТО был вопрос о монополии "Ростелекома" на дальнюю связь. Россия хотела сохранить эту монополию до 2010 года. Представители отрасли утверждали, что такая позиция связана с особыми функциями "Ростелекома" по трансляции телевидения и радиовещания. В течение 6 лет телевидение перейдет на цифровые технологии, и поэтому значение "Ростелекома" уменьшится. Если это положение будет закреплено в переговорной позиции России, принципиальных разногласий с ВТО по данной отрасли, давно и активно сотрудничающей с крупнейшими мировыми производителями оборудования и услуг, не будет. Еще один рынок массового платежеспособного спроса, удовлетворяемого наукоемким производством – лекарства и другие медицинские препараты и техника. В развитых странах наукоемкость фармацевтической промышленности является очень высокой, в крупных компаниях – лидерах глобального рынка отношение затрат на научные исследования к стоимости продаж устойчиво держится на уровне 15-20 %. Современная медицинская промышленность России не в состоянии конкурировать с крупнейшими производителями лекарств, но в ней и не были использованы возможности встраивания в глобальные производственные и научно-технические сети. Фактически отрасль подавлена импортом, объем которого превышает 65 % рынка1, а российские компании работают в основном на импортном сырье, причем внутреннее производство не первый год стагнирует. На переговорах заявленные Россией уровни импортных пошлин придется снижать. Это обострит конкуренцию, но российский потребитель может от этого выиграть, поскольку многие отечественные аналоги уступают по качеству зарубежным. Вступление в ВТО не изменит принципиально положения в фармацевтике в краткосрочной перспективе, а в долгосрочной может содействовать созданию стимулов для интеграции национальных производителей в мировой рынок по образцу таких стран как Индия. Обобщая эти примеры, можно сказать, что проблемы российского хай-тека в большей степени связаны с 1 отсутствием внятных стратегических приоритетов Ведомости, 17 февраля 2003 г., с. 5. 53 государства, недореформированностью ряда отраслей и производств, нехваткой инвестиций и кадров, особенностями сложившейся отраслевой структуры и российского корпоративного управления. Потенциальные угрозы отраслевым интересам в связи со вступлением в ВТО во всех случаях не являются более серьезными, чем внутренние проблемы. В то же время современный российский опыт передовых отраслей показывает, что участие в процессах глобализации позволяет найти баланс между степенью открытости отраслей и рынков и национальными интересами в области развития хайтека. Более того, выход России на мировые рынки высоких технологий без присоединения к соответствующим соглашениям ВТО в этой области будет проблематичным. Именно по этой причине большинство компаний российского хай-тека заинтересованы во вступлении России в ВТО. Государственная промышленная политика в современном виде не дает науке и наукоемким отраслям тех стимулов и преимуществ, которые были предоставлены соответствующим сегментам в развитых странах. России еще предстоит выработать новую государственную стратегию в отношении российского хай-тека. Одна из ее задач - содействовать укреплению позиций тех направлений и производителей, которые уже доказали свою способность конкурировать внутри страны и на мировых рынках, в том числе тех, кто уже вошел в мировые альянсы, консорциумы или стратегические партнерства. Вступление в ВТО скорее будет подталкивать к этому выбору и соответствующие министерства и ведомства, и производителей, и таким образом, будет полезным шагом. Промышленная политика и ВТО. Опыт развитых и новых индустриальных стран показывает, что правила, соглашения и реальная практика действия механизмов ВТО оставляет довольно широкое поле для национального государственного регулирования в целях стимулирования национальных отраслей промышленности в целом и хай-тека в частности. Открытость торгового и инвестиционного режима может совмещаться с активной промышленной политикой, с использованием многочисленных экономических льгот отраслям высоких технологий. Послевоенная история показывает, что многие страны, бывшие аутсайдеры мировой экономики, проблемы эффективно решали развития, создания и укрепления новых предприятий и производств, повышения их конкурентоспособности на мировом рынке, являясь при этом членами ГАТТ-ВТО. Так, в странах юго-восточной Азии основными факторами бурного роста стали большие вложения в человеческий капитал (наука, образование, переподготовка кадров) и растущие экономические связи со всем миром через торговлю и инвестиции, что 54 существенно повышает эффективность передачи технологий и, в свою очередь, приводит к росту производительности и прибыльности инвестиций. Открытая торговая и инвестиционная политика содействовали росту конкурентоспособности компаний, их адаптации на мировых рынках. Внешняя конкуренция обеспечила благоприятную основу для технического прогресса и роста производительности. С другой стороны, опыт многих стран Латинской Америки и Африки, экономическая политика которых была долго ориентирована на внутренний рынок, государственные а не иностранные инвестиции, привела в большинстве случаев к утере конкурентоспособности национальными отраслями, ограничению экспортных потоков и невозможности приспособиться к внешним шокам в виде кризисов финансовых рынков, например, изменениям ставок процента, или неожиданным изменениям в динамике цен. Страны, которые сменили эту стратегию на политику открытости и либерализации, преодолели указанные проблемы и вышли на высокие макроэкономические показатели (например, Чили). Совокупность мероприятий государственной политики, содействующих повышению эффективности национальных производителей с помощью инструментов содействия созданию равных условий конкуренции на внутреннем рынке, стимулирования инновационной деятельности при либерализации условий внешней торговли и привлечении иностранных инвестиций составляют основу открытой промышленной политики. Именно через внешнюю торговлю и прямые иностранные инвестиции компании слабых в научно-техническом отношении стран облегченный доступ к научному потенциалу получают лучших научно-исследовательских лабораторий и предприятий мира. Технологические и управленческие навыки, получаемые местным распространяются в персоналом местных в филиалах транснациональных бизнес-структурах, используются компаний, для развития собственных экспортных возможностей. Опыт Республики Корея и Мексики показывает, что местные компании, сотрудничающие с ТНК, экспортируют большую часть своей продукции, чем аналогичные фирмы вне глобальной орбиты. Примером сбалансированного развития национальных и глобализированных элементов экономики в последние 20 - 30 лет, т.е. как говорится «на наших глазах», стала Индия. Хорошо известны ее успехи в области информационных технологий, особенно опыт создания ориентированных на экспорт фабрик для программистов Бангалора, модель которых будет воспроизводиться в России. Однако кластер информационных технологий – это лишь одна из частей многопрофильной и довольно успешной инновационной системы Индии. 55 Здесь создано несколько других региональных кластеров высоких технологий, ориентированных на глобальный рынок, в том числе большой и экономически успешный кластер производства лекарств, который сочетает возможности индийской промышленности, давно специализирующейся на производстве недорогих дженериков (препараты, срок патентной защиты которых истек), и научный потенциал крупнейших фармакологических ТНК. Поскольку в Индии не было достаточного количества научных центров и ученых, обладающих экспертизой в данной сфере, способных правительство обеспечить компенсировало рост этот конкурентоспособности структурный недостаток этой путем отрасли, создания благоприятных условий для работы зарубежных компаний. За последние 10 лет в Индии транснациональными компаниями было создано более 10 центров НИОКР. Предприниматели индийского происхождения, ранее работавшие в Силиконовой долине, теперь создают Центры исследований и разработок на родине. Эволюция инновационной системы Индии была результатом продуманной политики постепенного перехода от имитационной стратегии (ориентация научнотехнической политики на решение внутренних экономических и политических проблем, в том числе создание ядерного оружия, при ограничениях на импорт технологий для экономии иностранной валюты, организации любой ценой производства внутри страны) к укреплению стратегически важных отраслей на основе рыночных принципов и глобальной адаптации. Реформы начались в Индии в 1991 г. и были направлены на постепенную отмену тарифных барьеров, привлечение прямых и портфельных иностранных инвестиций, вступление в ВТО, приведение патентного законодательства в соответствие с международными нормами и другие меры по интеграции в современную модель мировой экономической системы. Реформирование системы научных и образовательных учреждений, выработка и реализация мер по расширению частногосударственного партнерства в инновационной сфере, прежде всего для организации фундаментальных и прикладных исследований с учетом потребностей не только внутреннего, но и мирового рынка, создание благоприятных условий для работы наукоемких ТНК – основные средства для создания благосостояния на основе экономики знаний. Важнейшая особенность проведения открытой промышленной политики заключается в невозможности следовать экспортно ориентированному экономическому курсу только на основе завоевания и удержания каких-либо выгодных для данной страны или группы стран товарных ниш мирового рынка. Это связано с тем, что, вопервых, такая стратегия может принести только кратковременные преимущества как в силу возросшего динамизма и изменения структуры мирового хозяйства, так и быстрого 56 освоения конкурентами перспективных товарных рынков. Во-вторых, в условиях глобализации производства, финансов и технологий, принципиальное значение для конкурентоспособности отдельных национальных компаний приобретает их участие в разнообразных глобальных сетях и альянсах, нацеленных на весь цикл хозяйственной деятельности родственных, горизонтально или вертикально связанных компаний. Совместимость национальных технологий, хозяйственных структур и институциональных принципов хозяйствования с лучшими мировыми аналогами приобретает самостоятельное, часто доминирующее значение. В дискуссиях относительно перспектив вступления России в ВТО иногда высказывается тезис о том, что, став членом этой организации, Россия существенно снизит свои возможности для реализации промышленной политики. Противники вступления в ВТО и те, кто считает, что торопиться с этим нельзя, выступают с утверждением, что сначала России необходимо выбрать долгосрочные государственные приоритеты, определить отрасли, ответственные за реализацию этих приоритетов, профинансировать из бюджета необходимые инвестиционные проекты, укрепить конкурентные позиции отечественных производителей на мировых рынках, и только потом решать вопрос о присоединении. Такие проводивших аргументы открытую не подтверждаются промышленную ни политику, мировой ни практикой реальным стран, опытом тех отечественных производителей, которые уже добились признания на мировых рынках и не считают присоединение к ВТО угрожающим их интересам. Во-первых, зарубежный опыт показывает, что открытость торгового и инвестиционного режима может совмещаться с активной промышленной политикой, с использованием определенного набора преференций самым разным отраслям, в развитии которых заинтересовано то или иное государство. Это не мешает членству в ВТО. Так, у нашей страны есть пока не используемая возможность закрывать национальный рынок за счет применения разрешенных ВТО мер нетарифного регулирования импорта (квотирование, применение антидемпинговых, компенсационных и специальных пошлин, национальных нормативов, технических стандартов и т.д.). Мировая практика их использования в 1990-е годы заметно расширилась и оказалась более эффективной, чем применение оговоренных и согласованных на многостороннем уровне ставок ввозных пошлин. В декабре 2003 г. принят Закон «О специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров» который открывает для отечественных производителей гораздо более широкие возможности для использования этой практики, чем его предшественник 57 – Закон 1998 г. «О мерах по защите экономических интересов РФ при осуществлении внешней торговли товарами. Во-вторых, промышленная политика зачастую рассматривается в России в традиционном понимании – как прямая финансовая поддержка государством тех или иных отраслей. При этом, как свидетельствует отечественная практика 1990-х годов, критерии и формы государственной помощи предприятиям, например, при получении гарантий под зарубежные кредиты, остаются внерыночными (административный или политический ресурс, приятельские, семейные или земляческие отношения и т.д.) и по существу отражают влияние различных лоббистских групп. В цивилизованных странах такие методы «непрозрачной промышленной политики» неприемлемы и преследуются по закону. Понятно поэтому, что государственная помощь, нарушающая справедливую конкуренцию и дающая незаработанные выгоды отдельным предприятиям по отношению к другим, нарушает правила ВТО, и к продукции таких предприятий могут быть применены санкции (антидемпинговые процедуры, квотирование и т.д. . Неразработанность принципов промышленной политики в России в совокупности с отсутствием концепции предоставления государственной помощи предприятиям приводит к бессистемному избыточному вмешательству государства в дела бизнеса, размытости сферы государственного регулирования и снижению его эффективности. Очевидно, что членство России в ВТО будет препятствовать дальнейшему осуществлению именно такой «промышленной» политики, неэффективность и бесперспективность которой не вызывает сомнений. Государственная политика в области развития новейших отраслей России в целом должна быть адаптирована к современным мировым инвестиционным процессам и тенденциям, международным нормам и правилам, что трудно сделать без участия в ВТО. Одновременно с этим, она должна предусматривать и формы защиты от негативных последствий глобализации мировой экономики и рынков технологий. Членство в ВТО допускает стимулирование наукоемких отраслей разными методами регулирования. Среди косвенных мер нетарифного характера, широко применяемых в практике стран-членов ВТО для стимулирования и поддержки отраслей высоких технологий, и перспективных для использования в России: - государственные закупки - государственное финансирование НИОКР (в том числе в компаниях частного сектора на доконкурентной стадии) 58 - прямое государственное финансирование программ производства технически сложной продукции военного назначения, включая разработку и производство продукции «двойного назначения» - косвенное субсидирование программ НИОКР через налоговые и амортизационные льготы - создание особо производство привлекательных технически сложной условий для продукции, иностранных научную и инвестиций в информационную инфраструктуру - практика соглашений по привязке импорта готовых изделий к встречным поставкам узлов и компонентов в рамках международной кооперации. В процессе разработки новых основ промышленной политики в России необходимо учитывать мировой опыт сочетания защиты собственных интересов с членством в ВТО, что поможет нам адекватным образом адаптироваться к новым реалиям глобальной экономики. Конечно, этот опыт должен быть скорректирован с учетом социально-экономических и внутриполитических целей и задач, национальных традиций, предпринимательской культуры, состояния российской экономики и задач формирования инновационной экономики России. Правила ВТО содействуют ориентации государственного стимулирования на создание технологических инноваций общемирового применения, имеющих перспективные международные рынки сбыта, и интегрирующих национальную инновационную систему России в мировое хозяйство. Другими словами, вступление в ВТО – это не только вопрос о том, что наши отрасли могут пострадать, стать жертвой мирового порядка, но и о том, что, повышая активность на мировом рынке, можно использовать правила ВТО в интересах развития самых прогрессивных отраслей с учетом использования преимуществ международного разделения труда. 59 Сутырин С.Ф.1 Сутырин И.С.2 Санкт-Петербург, Россия Состояние информационной обеспеченности процесса присоединения России к ВТО Мысль о возможности (а может быть и необходимости) выступления с докладом на означенную тему 3 первоначально возникла в ходе записи на телевидении СанктПетербурга в самом начале февраля этого года в рамках программы «Большая страна» передачи о различных аспектах вступления России в эту уважаемую международную организацию. Участвовавший в передаче из московской студии Директор Информационного бюро по присоединению России к ВТО Алексей Павлович Портанский посетовал на то, что как для населения страны в целом, так и для представителей бизнес-сообщества в частности характерна весьма низкая степень информированности о сути проблемы. Ничего принципиально нового в этом, конечно, не было. Более того, авторы и сами неоднократно высказывался аналогичным образом, приводил примеры целого ряда заблуждений, своего рода даже «легенд» по поводу существующих в современной международной торговой системе правил и тех последствий, с которыми якобы будет сопряжено наше членство в ВТО. Эти заблуждения, кстати сказать, довольно широко распространены среди различных представителей российской общественности. Определенной неожиданностью стала ответная реплика ведущего программы. Смысл ее сводился к тому, что несколько странно слышать сетования на неосведомленность граждан России по поводу ВТО от человека, который уже в течение пяти с лишним лет возглавляет учреждение, призванное эту самую неосведомленность ликвидировать. К чести Алексея Павловича надо сказать, что в жестких временных рамках передачи он, как представляется, отреагировал вполне адекватно. А для нас этот маленький эпизод стал толчком для дальнейших размышлений. Прежде всего, это связано с тем, что кафедра Мировой экономики СПбГУ на протяжении нескольких лет Сутырин Сергей Феликсович – д.э.н., профессор заведующий кафедрой мировой экономики СанктПетербургского государственного университета и Международного банковского института (СанктПетербург). Электронная почта: [email protected] 2 Сутырин Иван Сергеевич – аспирант экономического факультета СПбГУ 3 Льщу себя надеждой, что она может представлять интерес не только сугубо в российском контексте. На самом деле мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кто-то из зарубежных коллег, занимающихся проблемами современной международной торговой системы, выражал свое удовлетворение уровнем как знаний, так и интереса к ВТО со стороны общественности той или иной страны. 1 60 пытается развивать и в научной, и в учебной сферах тематику, связанную с функционированием международной торговой системы. Стало быть, свою долю ответственности за нынешнее состояние информированности по этому поводу она должна принять. Итак, зададимся вопросом, почему российские граждане, в общем и целом, знают о ВТО мало и плохо? При этом с самого начала договоримся «вынести за скобки» конкретное отношение людей к организации и перспективам присоединения к ней России. Позиции здесь, как известно, варьируются от категорического «за» до не менее категорического «против». Один из вариантов ответа на поставленный вопрос может заключаться в том, что представители научной общественности в купе со средствами массовой информации сознательно держат страну в «информационной блокаде». При этом сетования с их стороны на неосведомленность населения являются не более чем маскировкой, важным элементом общей кампании по манипуляции общественным сознанием1. Теоретически рассуждая, это может объясняться: а) социальным заказом со стороны властей, для которых достигаемое в результате «счастливое неведение» намного предпочтительнее осведомленности, способной порождать ненужные вопросы, недовольство, оппозицию и пр.; б) частично групповыми, частично личными интересами определенной части обществоведов, стремящихся с помощью некой завесы секретности и таинственности, распространяемой над всеми относящимися к ВТО сюжетами, повысить свою значимость и в глазах простых обывателей, и в глазах политической элиты. Да, в последние годы в адрес нынешнего российского руководства неоднократно звучали обвинения в ограничении свободы слова. Да, особенно в период конца 1980-х – первой половины 1990-х некоторые представители российского академического сообщества продемонстрировали достаточно яркие примеры политической ангажированности и научной мимикрии. Однако даже с учетом этого означенная выше гипотеза, как представляется, слишком слабо согласуется с реальным положением вещей. Начнем с того, что за прошедшие годы в различных издательствах страны только непосредственно по тематике ВТО 2 был опубликован впечатляющий список учебных О технологии такого рода манипуляции и опыте ее применения в России см., например,: С.Г.Кара-Мурза Манипуляция сознанием. М. «Агоритм». 2000. 2 Следует иметь в виду, что вопросы функционирования современной торговой системы освещается в достаточно большом количестве публикаций по спряженной или более широкой тематике. Достаточно в этой связи указать на учебники и учебные пособия по курсам «Мировая экономик» и «Международные 1 61 пособий и монографий (не говоря уже о сборниках статей, материалов конференций, отдельных публикациях в научных журналах), вышедших из-под пера отечественных обществоведов. Безусловно, для оценки ситуации важно иметь в виду не только само количество публикаций, но и их доступность для потенциального читателя. Иными словами, речь идет о тираже. При этом нужно учитывать, что в силу ряда причин обозначенный на книге тираж не всегда соответствует реальному количеству напечатанных экземпляров. Вместе с тем, во-первых, более надежных и одновременно доступных источников информации все равно не существует, во-вторых, нет явных оснований предполагать, что в случае монографий и учебных пособий по ВТО указанные отклонения сколько-нибудь отличаются от средних значений. Ниже представлены соответствующие данные о ряде публикаций, увидевших свет в последние годы: - Россия и международная торговая система. СПб. «Петрополис» 2000. – тираж 3000 экз. (издано при финансовой поддержке CIDA) - Н.Н.Ливенцев, Я.Д. Лисоволик Актуальные проблемы присоединения России к ВТО. М. «Экономика» 2002. – тираж 5000 экз. - Дюмулен И.И. Всемирная торговая организация. М. «Экономика» 2003. – тираж 3000 экз. - Результаты Уругвайского раунда многосторонних торговых переговоров. Правовые тексты. М. «Наука/Интерпериодика» 2002. – тираж 2000 экз. - Основы торговой политики и правила ВТО. М. «Международные отношения» 2005. – тираж 3000 экз. (издано при финансовой поддержке CIDA) - Б.М.Смитиенко, А.К.Ковальчук Современная международная торговая система и Россия. М. ИНФРА-М. 2004. – тираж 1000 экз. - Роль Всемирной торговой организации в глобальном управлении. М. «Весь Мир» 2004. – тираж 2000 экз. (издано при финансовой поддержке ООН, Фонда Форда) - Страны с переходной экономикой в системе ВТО. СПб. Изд-во С.Петербургского Университета. 2005. - тираж 1000 экз. Можно сказать, что одна-три тысячи (и даже пять тысяч) экземпляров для такой страны как Россия – это достаточно скромный тираж. Определенная доля истины в этом, безусловно, есть. Более того, в случае правовых текстов результатов Уругвайского экономические отношения», учебные и научные издания по международным экономическим организациям, внешнеэкономической политике России и т.п. 62 раунда многосторонних торговых переговоров это был первый перевод на русский язык всего пакета документов. Вместе с тем, как известно, все познается в сравнении. Поэтому давайте сопоставим приведенные выше данные с данными о тиражах издаваемой в различных российских издательствах учебной литературы по ряду направлений: Н.Пахомова, А.Эндерс, К.Рихтер Экологический менеджмент. СПб «Питер» 2003. – тираж 4500 экз. Финансы, деньги, кредит. Под ред. Е.Г.Черновой М. «Велби» 2004. – тираж 3000 экз. Международные экономические отношения. Под ред. А.И.Евдокимова М. «Проспект» 2003. – тираж 5000 экз. П.Кругман, М.Обстфельд Международная экономика. Теория и политика. СПб. «Питер» 2003 – тираж 3000 экз. Международные экономические отношения. Под ред. Н.Н.Ливенцева М. «Проспект» 2005 – тираж 4000 экз. Э.П.Бабин, Т.М.Исаченко Внешнеэкономическая политика. М. «Экономика» 2006. – тираж 2000 экз. Экономика Европейского Союза. Учебник. М. «Экономистъ» 2003. – тираж 3000 экз. По более узкой проблематике тиражи могут быть и меньше: С.З.Жизнин Основы энергетической дипломатии. М. МГИМО 2003. – тираж 500 экз. Правда возможны и отклонения в другую сторону: Глобализация мирового хозяйства. Учебное пособие. Под ред. М.Н.Осьмовой и А.В.Бойченко. М. «ИНФРА-М» 2006. – тираж 30000 экз.1 Но в целом, как нетрудно заметить, принципиальных различий между специальными изданиями по ВТО и другими публикациями нет. В российской практике большие тиражи были распространены в первой половине-середине 1990-х годов, когда в условиях радикальной ломки учебных программ «современной» литературы явно не хватало. Тогда учебники и учебные пособия выходили тиражами 30000 – 50000 экземпляров. Однако те времена прошли. Если же говорить об освещении рассматриваемых проблем на уровне средств массовой информации, то здесь количество публикаций представляется достаточно большим. При этом нельзя упускать из виду, что СМИ нужны «жареные факты», на смену которым достаточно быстро приходят другие не менее «горячие». Рутина журналистов мало интересует. Таков «закон жанра» Следовательно, долгий и 1 Здесь, однако, первая партия составила также всего 2000 экз. 63 напряженный процесс переговоров, изобилующих мелкими техническими деталями, просто не в состоянии стать ключевым предметом обсуждения в прессе, особенно когда жизнь на «других фронтах» постоянно преподносит немало сенсационных новостей. Вместе с тем, из теории информационного воздействия известно, что разовые публикации не способны создать стойкого мнения у основной массы читателей, которые, с одной стороны, в большинстве своем не имеют прямого отношения к предмету публикации, с другой – не испытывают стопроцентного доверия к СМИ. Регулярные же репортажи вкупе с постоянным воздействием на бессознательно-психологическом уровне, которое сопровождает практически любую публикацию, способны оказать существенно большее влияние на аудиторию 1 . С этой точки зрения деятельность Информационного бюро по присоединению России к ВТО, размещающего и поддерживающего на своем сайте (наряду с большим количеством сведений справочного характера и аналитических материалов) подборки газетных и журнальных статей за длительный период времени, представляется совершенно логичной и оправданной. Итак, со стороны предложения ситуация выглядит если и не вполне благополучной, то, по крайней мере, не слишком удручающей. Обратимся теперь к рассмотрению спроса. На первый взгляд может показаться, что здесь особых поводов для беспокойства вообще быть не должно. Показательно мнение на сей счет крупнейшего российского специалиста по проблемам функционирования современной международной торговой системы И.И.Дюмулена, который пишет: «Участие в ВТО потребует … подготовки сотен квалифицированных специалистов, хорошо знающих правовую конструкцию ВТО и особенности этой организации, для службы в государственных и негосударственных учреждениях, предприятиях и фирмах… Подготовка специалистов и общее повышение внешнеторговой грамотности (особенно с позиции ВТО) – это неотложная задача, поставленная временем перед учебными заведениями различного уровня в Российской Федерации… защита интересов России потребует активного участия в десятках и сотнях заседаний различных органов ВТО и рабочих групп. Это участие также потребует … подготовки высококвалифицированных специалистов в области коммерческой дипломатии»2. Позиция представителей экспертного сообщества разделяется и высшим руководством страны. Выступая 22 января 2003 года на заседании Государственного Совета Российской Федерации, Президент России В.В.Путин прямо отнес кадровое 1 2 См.: С.П.Расторгуев Философия информационной войны. М. «Прайм» 2003. сс.401-402. Дюмулен И.И. Всемирная торговая организация. М. «Экономика» 2003. с.71. 64 обеспечение процессов, связанных с вступлением России во Всемирную торговую организацию, к числу остро стоящих вопросов1. При этом мировой опыт показывает, что в случае больших экономик только на федеральном уровне аппарат государственных служащих, непосредственно связанных с участием своей страны в деятельности ВТО составляет 150-200 человек2. Едва ли нужны особые доказательства того, что подготовка указанных выше специалистов возможна только на серьезной информационной базе. Казалось бы – что еще можно желать! Число стремящихся узнать больше, лучше и глубже о ВТО должно постоянно расти со всеми вытекающими отсюда замечательными последствиями в виде существенного приращения соответствующих знаний. Увы, реальная ситуация выглядит иначе. Преподаватели экономического факультета СПбГУ на собственном опыте убедились в том, насколько сложно сформировать группы на программы обучения по проблематике ВТО. При этом речь идет как о краткосрочных курсах, так и о единственной, по крайней мере, на северозападе России магистерской программе «Международная торговая система». Вместе с тем, после завершения обучения участники (которых первоначально чуть ли не за уши приходилось затаскивать в аудитории) в подавляющем большинстве случаев выражали не только свое удовлетворение результатами. Они практически в один голос говорили о том, что до начала занятий совершенно не представляли себе насколько важными и актуальными для них являются рассматриваемые вопросы. Как уже отмечалось ранее, и на уровне рядового обывателя достаточно многочисленные статьи, интервью и иные распространяемые СМИ материалы, чье качество в целом не отличается в худшую сторону по сравнению со своими аналогами по другой тематике, не дают должного результата. Конечно, И.И.Дюмулен по-своему прав, когда он пишет, что «…нет худшего заблуждения, чем считать, что проблема присоединения России к ВТО – это нечто весьма далекое и не имеющее прямого отношения к повседневной деятельности директора завода, предпринимателя, руководителя торгово-закупочной фирмы или, скажем, администрации региона» 3 . И, тем не менее, проявления этого «худшего заблуждения» видны и, по сути, повсеместно, и более чем отчетливо. Кстати, тот факт, что определенная часть публикаций по тематике ВТО вышла в свет при финансовой поддержке из-за рубежа, свидетельствует о том, что, по крайней мере, по мнению отечественных издателей, такая литература не относится к разряду наиболее востребованной массовым читателем. 1 www.wto.ru/monitor.asp?f=citata_arh Дюмулен И.И. Указ. Соч. с.47. 3 Дюмулен И.И. Всемирная торговая организация. М. «Экономика» 2003. с.10. 2 65 Существующая ситуация, таким образом, подтверждает достаточно известный тезис. Для того, чтобы информация оказала воздействие, должна присутствовать готовность к ее получению, усвоению и последующей соответствующей реакции. В противном случае информация в полном смысле этого слова фактически и не существует. Применительно к характеристике сложившегося положения впору скорректировать вторую часть известной армейской заповеди «Не умеешь – научим, не хочешь – заставим». Здесь приходится признать, что «не хочешь знать – НЕ заставим». Почему же потенциальный спрос не трансформируется в реальный? Это является результатом низкого уровня персональной чувствительности российского общества к проблемам, связанным с функционированием современной международной торговой системы, что любопытным образом сочетается с произошедшей приватизацией общественной жизни страны 1 . Сотрудники нашей кафедры проводили серию миниинтервью с представителями различных слоев общества в Санкт-Петербурге. Их результаты оказались схожи с аналогичными опросами в других регионах. Многие респонденты, даже рассматривая процесс вступления России в ВТО как очень для нее важный, не проектировали его прямые последствия на себя лично. Не будем далее забывать, что в силу самой внутренней логики переговорного процесса по присоединению степень неопределенности относительно конечных условий членства в организации вплоть до самого последнего момента весьма высока. Насколько это критично? Если подходить к ответу на этот вопрос с позиций некой абстрактной модели идеально функционирующей рыночной экономики, то последствия подобной неосмотрительности должны быть достаточно драматичны. Но спустившись на грешную землю, мы, скорее всего, можем оценить ситуацию несколько иначе. Человеческие существа, как известно, далеко не всегда ведут себя рационально. Эта мысль более чем верна применительно к России. При этом низкий уровень персональной чувствительности российских граждан применительно к вступлению в ВТО – далеко не единственное (и, скорее всего, не самое опасное) проявление незрелости в нашей стране гражданского общества. Кроме того, не стоит сбрасывать со счетов и переходный период (достаточно продолжительный по некоторым позициям), который будет иметь Россия для выполнения целого ряда принятых на себя обязательств. Конечно, подобный вывод может для кого-то выглядеть излишне успокаивающеубаюкивающим. Вместе с тем известное оправдание для оптимизма авторов дает сама теория познания. Вот, что пишет в этой связи С.П.Расторгуев: «Ученый, исследуя Концепция приватизации общественной жизни России была предложена профессором социологии Университета Мичигана В.Шляпентохом (Vladimir Schläpentoch Russia: Privatization and Illigalization of Social and Political Life. Michigan State Univ. CND((95)459). 1 66 природу, задает ей вопросы, которые он способен сформулировать, и получает ответы. Ответы он получает не всегда такие, которые готов и способен принять. Но так как природу он изменить не может, то меняется сам, перестраивает себя таким образом, чтобы получаемые ответ стали его ответами, то есть чтобы его желания совпали с его возможностями… В результате человек меняется, и, следовательно, для него меняется окружающий его мир»1. В любом случае, когда членство России в ВТО станет состоявшимся фактом, ситуация на информационном поле изменится. Подождем. Тем более, что ждать осталось, хочется верить, не так уж и долго. Молочников Н.Р. К.э.н., доцент Кубанский государственный университет г. Краснодар Оценка рыночных трансформаций в контексте вступления России в ВТО Детальное рассмотрение проблем и перспектив российских рыночных трансформаций (а также оценка этих трансформаций в контексте новых перемен и парадигм) имеет определенный смысл: вступление в XXI век знаменуется переходом мировой экономики в качественно новое состояние. Возникает принципиально новая экономика, отличительные черты которой – глобализация, распространение новых технологий, систем телекоммуникаций и Интернета, электронного бизнеса, коммерции. Цивилизация приобретает черты информационного мира, в котором доминируют не материальные, а интеллектуальные и финансовые ресурсы. Поэтому проблема конкурентоспособности российской экономики не нова. Ещё во времена командной системы стало очевидно, что невосприимчивость государственных предприятий к нововведениям приводит к их серьёзному отставанию на мировых рынках. Но тогда это еще не воспринималось в качестве острой проблемы, поскольку прежний рынок все равно поглощал все, что производилось вне зависимости от качества продукции и услуг. Внешний же рынок интересовал только допущенных на него специалистов. И, тем не менее, еще 20-25 лет тому назад отставание от ведущих стран мира становилось заметным. Правда, следует отдать должное существовавшей экономической системе, 1 С.П.Расторгуев Указ. соч. с.40. 67 позволявшей концентрировать огромные ресурсы на отдельных отраслях экономики и в определенных областях конкурировать и даже временно превосходить основных мировых конкурентов. Конкурентоспособные отрасли на слуху до сих пор: ВПК, космос, фундаментальная наука, спорт, искусство. Однако в настоящее время и в этих областях Россия уже потеряла прочные позиции и стремительно теряет запас конкурентоспособности. Всё это происходит несмотря на революционный переворот в политике и экономике, переход на рыночное хозяйствование, приватизацию крупнейших предприятий и открытие экономических границ страны. Согласно жесткому мнению комитета по международным отношениям палаты представителей Конгресса США, начавшего тщательный анализ эффективности американской помощи проведению реформ в России после известных событий 17 августа 1998 г., экономические реформы в России по главным заявленным направлениям – приватизация госсобственности, создание жизнеспособной рыночно ориентированной финансовой системы в государственном и частном секторах, стимулирование внутреннего производства – фактически не состоялись; значительную долю вины за провал реформ в России и возникший летом 1998 г. тяжелый финансово-экономический кризис несут учреждения и организации США, занимавшиеся планированием и распределением финансовой помощи; американские программы помощи, формально называвшиеся экономическими, на практике всегда носили ярко выраженный политический характер; американская помощь в определенной степени способствовала расширению масштабов и усилению в России коррупции, организованной преступности и антидемократических процессов; в результате этих неудач российское население в значительной степени потеряло доверие к экономическим реформам и к рыночному способу хозяйствования. Итогом первого десятилетия реформ (1985–1995 гг.), как отмечает В.Л. Иноземцев, стал резкий спад базовых экономических показателей, фактическая деиндустриализация беспрецедентная экономики, зависимость от падение жизненного импорта и уровня практически полная населения, внешняя неплатежеспособность Российской Федерации. К середине 90-х годов XX века Россия опустилась до 23-го места в мировой классификации стран по размеру ВНП в текущих рыночных ценах. Производительность в промышленном секторе России не достигала даже 20% американской. Вторая половина 90-х годов (несмотря на финансовый кризис 1998 г.) ознаменовалась, с одной стороны, относительной финансовой стабилизацией, сокращением темпов промышленного спада и ростом интереса к России на мировых 68 рынках капитала 1 . При этом финансовый кризис 1998 г. при всех его негативных последствиях способствовал частичному возрождению конкурентоспособности российской продукции, если не на внешнем, то хотя бы на внутреннем рынке. По мнению В.Л. Иноземцева, наиболее драматичный период российских реформ остался в прошлом. К началу XXI века страна подошла в активном поиске дальнейших путей своего развития. Вместе с тем Россия является очередным кандидатом на вхождение в группу стран, связавших свою судьбу со стратегией "догоняющего" развития и требующей в свою очередь колоссальных инвестиционных ресурсов. "Мировая практика свидетельствует, что ни одна страна, столь радикально зависящая от импорта большинства высокотехнологичных товаров и не поставляющая на мировой рынок ничего, кроме сырья, не становилась примером успешного "догоняющего" развития2. Примерно такого же мнения придерживается и М. Голдман, полагая, что "в течение ближайших лет теория управления в России будет сталкиваться со все новыми проблемами, сильно отличающимися от тех, которые поднимаются на Западе. Стимулы к личному обогащению будут действовать на российских менеджеров определенное время. Это влияние уже не так сильно, как в начальный период, но максимизация прибыли в противоположность максимизации богатства пока не является главенствующей нормой поведения"3. С. Хакамада подчеркивает, что "проблемы социальной и экономической реформации в России качественно отличаются от проблем, существующих в странах Европы, США или Японии. Кратко это можно выразить так: российское общество до сих пор во многом сохраняет черты исконного "базарного" общества, и именно их преодоление является основной трудностью при проведении нынешних экономических реформ; в прежние времена этот так называемый базарный характер в значительной степени определял политику, экономику, общественный строй России, и, надо полагать, в будущем он же будет во многом влиять на процесс демократизации и создание в стране рыночной экономики" 4 . С. Хакамада убежден, что в России еще не сформировались основы рыночной экономики, в этой области царят преступность и загнивание, Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы: Учеб. пособие для студентов вузов. – М.: Логос, 2000. С. 268-269 2 Каплан Роберт С., Нортон Дейвид П. Стратегические карты. Трансформация нематериальных активов в материальные результаты / Пер. с англ. – М.: ЗАО "Олимп-Бизнес", 2005. C. 271 3 Голдман М. Теории управления в США и России: сравнительный анализ // Менеджмент: Век XX–век XXI: Сборник статей / Под ред. О.С. Виханского, А.И. Наумова; сост. И.А. Петровская. – М.: Экономистъ, 2004. c. 239 4 Хакамада С. "Базарный" и раскольнический этосы России // Менеджмент: Век XX–век XXI: Сборник статей / Под ред. О.С. Виханского, А.И. Наумова; сост. И.А. Петровская. – М.: Экономистъ, 2004. С. 241 1 69 инвестиций в производство нет, но уделяется большое влияние экспорту и импорту товаров, еще не выработалось честное отношение к труду. Вместе с тем, для достижения устойчивого экономического роста необходимо обеспечить сбалансированную реализацию конкурентной и промышленной политики. Механизмом влияния промышленной политики на экономический рост служит повышение конкурентоспособности национальных производителей по сравнению с конкурентами из других стран. Механизм конкурентной политики состоит в предотвращении возникновения неоправданных конкурентных преимуществ отдельных компаний на внутреннем рынке. Что касается России, то в сфере согласования конкурентной и промышленной политики наблюдается определённая асимметрия. Антимонопольное регулирование учитывает цели и задачи промышленной политики. Так, в выше упомянутом Федеральном законе "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" содержится норма, гласящая, что определённый вид действий может быть квалифицирован как законный в случае значимого положительного социально-экономического эффекта, даже если он оказывает отрицательное влияние на конкуренцию. В то же время, в рамках разработки мер промышленной политики цели и задачи развития конкуренции до сих пор учитываются крайне редко1. Вялый рост российской экономики в значительной степени также обусловлен и высокими трансакционными издержками, выступающими в качестве неотъемлемой черты развивающихся рынков2. Бурные перемены, происходящие в жизни российского общества, и решение многих его проблем ныне правомерно связывают с формированием гражданского общества 3 . Опыт цивилизованных стран свидетельствует о том, что гражданское общество, основанное на признании прав и свобод человека, на общественном консенсусе, дает гражданам мир, покой, процветание и безграничные перспективы в дальнейшем прогрессе. Соответственно понятие "гражданское общество", вбирая в себя различные общечеловеческие ценности, приобретает все большую смысловую многовариантность, но, как правило, успешно функционирует лишь там, где опирается на "средний класс" – достаточно обеспеченную, образованную и социально активную часть общества. Авдашева С., Шаститко А. Промышленная конкурентная политика: проблемы взаимодействия и уроки для России. // Вопросы экономики, 2003, № 9. С 16-32. 2 Малахов С. Трансакционные издержки, экономический рост и предложение труда. // Вопросы экономики, 2003, № 9. C. 49-61 1 Гаджиев К. Введение в геополитику. -М.: Логос, 1998; Иноземцев В.Л. Новая постиндустриальная волна на Западе. М.: "ЮНИТИ", 2000. 3 70 В связи с предстоящим присоединением России к ВТО, торговые партнеры России будут вынуждены принять меры по приведению в соответствие с правилами ВТО практики применения ограничительных мер в отношении отечественных товаров и услуг. Одновременно Россия получит право обращения к механизму по разрешению международных торговых споров стран-членов ВТО, решения которого обязательны для членов этой организации, а также возможности полноправного участия в совместном обсуждении международных переговоров. Важной составляющей внешних условий развития России на перспективу является решение вопроса формирования единой энергетической и энерготранспортной инфраструктуры в сопредельных регионах Европы и Азии, развитие международных энерготранспортных систем, не дискриминационный транзит энергоносителей. Особую значимость приобретут вопросы проведения экспансионистской экспортной политики и продвижения отечественной продукции на внешние рынки. Участие в ВТО дает стране множество преимуществ. Их получение и является в прагматическом смысле целью присоединения к ВТО. Конкретными целями присоединения для России можно считать следующие: – получение лучших и не дискриминационных условий для доступа российской продукции на иностранные рынки; – доступ к международному механизму разрешения торговых споров; – создание более благоприятного климата для иностранных инвестиций в результате приведения законодательной системы в соответствие с нормами ВТО; – расширение возможностей для российских инвесторов в странах-членах ВТО, в частности, в банковской сфере; – создание условий для повышения качества и конкурентоспособности отечественной продукции в результате увеличения потока иностранных товаров, услуг и инвестиций на российский рынок; – участие в выработке правил международной торговли с учетом своих национальных интересов; – улучшение имиджа России в мире как полноправного участника международной торговли1. При вступлении в ВТО необходимо учитывать и отрицательные стороны: – в России низкое субсидирование сельского хозяйства; – увеличение ввоза иностранной продукции; – большие таможенные тарифы1. 1 Кураков Л.П. Российская экономика: состояние и перспективы. – М.: "ФАИР-ПРЕСС", 1998. 71 Задача ведущихся переговоров – добиться наилучших условий присоединения России к ВТО, то есть наиболее выгодного соотношения преимуществ от вступления и уступок в виде снижения тарифов и открытия внутренних рынков. При этом основными проблемами развития России по-прежнему остаются следующие: – преодоление послекризисного спада уровня жизни и создание благоприятных условий для расширения внутреннего спроса; – рост качества основных социальных благ; – обеспечение неукоснительного выполнения государством своих финансовых обязательств; – улучшение инвестиционного и предпринимательского климата; – расширение инвестиций в основной капитал для обеспечения устойчивого экономического роста; – повышение конкурентоспособности российской экономики на мировом рынке. Уместно заметить, что в отличие от времен десятилетней давности сегодня продолжение экономических реформ – вопрос уже не только национальной политики, а глобальной конкурентоспособности страны. Стабильность роста можно обеспечить, лишь избавившись наконец от моноцентричного характера отечественной экономики. Исходя из стоящих перед Россией проблем, к важнейшим приоритетам реформирования, определенным также в среднесрочной программе в социальной сфере, следует отнести: – внедрение накопительного принципа формирования пенсий, что позволит улучшить пенсионное обеспечение населения, а также приведёт к выходу на рынок ценных бумаг и привлечению значительных финансовых ресурсов; – развитие системы обязательного медицинского страхования, что обеспечит качественную и доступную медицинскую помощь населению; – улучшение качества образования, что является важным условием повышения конкурентоспособности российской экономики; – внедрение механизмов адресной социальной защиты населения; – совершенствование законодательства в рамках процесса приведения социальных обязательств государства в соответствие с возможностями государственного бюджета. В сфере модернизации предпринимательского экономики климата и важнейшими улучшения инвестиционного направлениями реформирования представляются следующие: 1 Адрианов В. Конкурентоспособность России в мировой экономике // Маркетинг, № 2, 1999, с. 3-19. 72 и – реформу государственной службы и системы государственного регулирования, снижение административного вмешательства в экономику, облегчение условий хозяйствования; – обеспечение увеличения капитализации банков, повышение их финансовой устойчивости, создание системы гарантирования банковских вкладов населения и условий трансформации сбережений в инвестиции; – расширение инструментов денежного рынка для обеспечения его большей стабильности и ликвидности; – развитие системы ипотечного кредитования; – продолжение структурных реформ1. Также необходимо продолжить процесс реформирования естественных монополий. Особое внимание следует обратить на реформирование электроэнергетики, ЖКХ, железнодорожного транспорта. Скорейшее вступление России в ВТО станет толчком к дальнейшей интеграции в мировую экономику. Однако глобализационная зависимость России от иностранного капитала и от механизмов глобальной эксплуатации должна быть резко уменьшена с тем, чтобы страна могла проводить самостоятельную экономическую и социальную политику, а большинству населения не угрожала бы социальная деградация 2 . Следует также отметить, что с присоединением к этой организации в стране возможно будет положен конец попыткам лоббировать через законодательную и исполнительную власть интересы предприятий, "исключающих эффективную конкурентную борьбу условий предпринимательской деятельности"3. Несмотря на большие успехи, предпринятые в последнее время по разработке основных направлений социально-экономической политики на перспективу, проблема обеспечения управляемости развития страны остается во многом открытой. Опыт минувшего десятилетия свидетельствует, что для ее решения и успешного продвижения по пути рыночных трансформаций необходим пересмотр концептуальных основ российских реформ, их целей и механизмов 4 . И все-таки "экономические реформы в России продвинулись далеко, хотя и осуществляются главным образом в условиях Адрианов В. Конкурентоспособность России в мировой экономике // Маркетинг, № 2, 1999, с. 3-19. Ракитская Г. Необъявленная реформа социально-трудовых отношений в 1990-е годы // Вопросы экономики, 2003, № 9. С. 88 3 Конкурентоспособность России в глобальной экономике. – М.: // Международные отношения, 2003. С. 233 4 Управление социально-экономическим развитием России: концепции, цели, механизмы / Рук. авт. кол.: Д.С. Львов, А.Г. Поршнев: Гос. ун-т упр. Отд-ние экономики РАН. -М.: ЗАО "Изд-во "Экономика", 2002. 1 2 73 нерешенных экономико-трудовых проблем и еще не сложившихся рыночных трудовых отношений"1. Вместе с тем за 15 лет реформ наше общество и власть еще не научились "говорить" друг с другом. Власть подчас не может донести до общества суть осуществляемых преобразований, объяснить, зачем они нужны рядовому гражданину. Общество не может внятно объяснить власти, чего от нее хочет. Существуют точки зрения, в соответствии с которыми усилия власти следует направить на исправление главного противоречия действующей налоговой системы – перенесение нагрузки с фонда оплаты труда на ренту 2 . При этом предлагается осуществить решительный поворот от нынешней деструктивной и криминальной приватизации к системе национального имущества, а инвестиции вкладывать, в первую очередь, в образование, здравоохранение, в человека. Нельзя не согласиться с тем, что имеющийся у нас потенциал интеллекта и духовности может стать основой возрождения страны. Относительно оценки российских рыночных трансформаций существуют и полярно противоположные взгляды, утверждающие, что "кардинальное оздоровление экономической ситуации в Российской Федерации, преодоление глубокого системного кризиса ее народного хозяйства предполагают немедленный отказ от монетаристской концепции "реформ" и переход к противозатратной макроэкономической модели" 3 . Основой такой оценки является исчерпание страной всех возможностей экстенсивного, "затратного" экономического развития. При этом в предлагаемой модели главным субъектом расширенного воспроизводства становится не отдельное предприятие или корпорация, а общество в целом. Только в этом случае можно обеспечить высокие темпы структурной перестройки экономики. Кроме того, нужно "понять, что перевод страны на рыночную модель хозяйствования – это всего лишь смена инструментария операционной эффективности, но никак не стратегия развития"4. Проведенный ретроспективный анализ позволяет утверждать, что "к началу реформ 90-х годов экономика нашей страны отличалась чрезвычайно высокой степенью монополизации. Это явилось результатом целенаправленного искоренения в СССР Экономика труда / Под ред. Винокурова М.А., Горелова Н.А. – СПб.: Питер, 2004. С. 36 Управление социально-экономическим развитием России: концепции, цели, механизмы / Рук. авт. кол.: Д.С. Львов, А.Г. Поршнев: Гос. ун-т упр. Отд-ние экономики РАН. -М.: ЗАО "Изд-во "Экономика", 2002. 3 Экономика труда. Современное состояние, проблемы и тенденции развития: Монография. / Под ред. С.Н. Трунина, И.В. Гелеты, Н.Р. Молочникова. – Краснодар: Изд-во КубГУ, 2002. C. 25-26. 4 Гельвановский М.И. Конкурентоспособность национальной экономики: проблемы статистического сопровождения // Вопросы статистики, № 7, 2004. С. 13. 1 2 74 конкуренции, которая официально рассматривалась как вредное для экономики "дублирование" производственных мощностей, распыление человеческого потенциала, растрата ресурсов. Хотя на рубеже 80-90-х годов в СССР предпринимались попытки ослабить монополизацию экономики, в том числе путем принятия антимонопольных законов, они не увенчались успехом как из-за масштабности самой проблемы – необходимости структурной перестройки народного хозяйства, так и из-за резкого ослабления рычагов государственного регулирования… В России не была выработана внешнеторговая политика постепенного открытия рынков"1. "Хозяйственные условия в России сегодня настолько отличаются от государств с развитой экономикой, что использование приемов и методов современного управления требует творческого, новаторского подхода при максимальном учете особенностей, традиций, специфики всей страны в целом, каждого региона и каждого предприятия в отдельности. Можно с достаточной обоснованностью утверждать, что с переходом на новые условия хозяйствования в России вопрос об эффективном управлении предприятиями должен ставиться как практическая задача"2. Тем не менее, современная российская экономика – это экономика донорского характера. Вместе с тем переход России к конкурентной среде пока не решил главной цели – повышения жизненного уровня населения страны. Основной причиной является незавершенный характер реформ. Сырьевая составляющая на сегодня – основа конкурентоспособности российского экспорта. Как показывают отдельные исследования, "в рамках сложившегося механизма воспроизводства переход к устойчивому экономическому росту при минимально необходимых с точки зрения межстрановой конкуренции темпах (5-6% в год) невозможен. Этот механизм может обеспечивать в лучшем случае не более чем 3%-й экономический рост, что повлечет дальнейшее снижение роли России в мировой экономике и политике… Вместе с тем значительный экономический рост в России (на уровне 7-10% в год), сопровождаемый улучшением пропорций обмена, вполне реален. Это означает, что потенциальная динамика интегральной характеристики роста может оцениваться 10-12% в год… У России есть ресурсный потенциал, активизация которого позволит производить продукцию, конкурентоспособную на внутреннем рынке"3. Управление социально-экономическим развитием России: концепции, цели, механизмы / Рук. авт. кол.: Д.С. Львов, А.Г. Поршнев: Гос. ун-т упр. Отд-ние экономики РАН. -М.: ЗАО "Изд-во "Экономика", 2002. C. 447. 2 Булгаков О.В., Логинов Е.Л., Шевченко И.В. Совершенствование управления конкурентоспособностью промышленных предприятий. -Краснодар: "Издательский дом "Юг", 2000. C. 6. 3 Управление социально-экономическим развитием России: концепции, цели, механизмы / Рук. авт. кол.: Д.С. Львов, А.Г. Поршнев: Гос. ун-т упр. Отд-ние экономики РАН. -М.: ЗАО "Изд-во "Экономика", 2002. C. 635. 1 75 Следует отметить, что механизм так называемого цепного инвестирования, по нашему мнению, может стать порядковым ускорителем экономического роста. Технология строится на исключительной предоплате интересов всех сторон, включая налоги. Весь процесс может выполняться финансовым конгломератом, существование которого ограничено сроком оформления финансовых платежей и договорных обязательств. Калькуляционное, цепное инвестирование не имеет проблемы реализации товаров, так как изначально производится только то, что в дальнейшем будет потреблено, и не больше. Практически мгновенное финансирование всех стадий увеличения денежной массы на основе предоплаты интересов всех сторон дает возможность одной денежной массой проинвестировать множество процессов производства, под которые можно увеличивать денежную массу и она будет обеспечена товарами1. Вместе с тем, теневой сектор экономики составляет 20-25% ВВП страны 2 . В этой связи, как нам представляется, необходимо изучить теневой учет предприятий, выявить негативные тенденции и осуществить ряд мер по максимальной легализации теневого оборота капитала. Как показывает анализ, желание предпринимателей полностью вывести свой бизнес из тени сталкивается с некоторыми трудностями, которые частично можно было бы избежать, разобравшись в механизме противоречий между интересами бизнеса и государства. Предлагаемая нами программа легализации теневой экономики должна сводиться к следующему: осуществление идеологической поддержки бизнеса с целью искоренения в сознании масс негативного отношения к предпринимателям и предпринимательству в целом и формирование на этой базе патриотических настроений у среднего класса; дальнейшее совершенствование налогового законодательства; снижение бюрократического прессинга на бизнес путем совершенствования нормативной базы и активизации борьбы с коррупцией; развитие кредитных институтов и фондового рынка, влияющих на привлечение инвестиций, способствующих росту капитализации предприятий. Реализация этой программы будет способствовать совпадению интересов участников бизнеса и государства, что в конечном итоге приведет к экономическому росту в стране. Молочников Н.Р., Марченко Д.В. Цепное (внефондовое) инвестирование как основа экономического роста // Финансы и кредит, № 2, 2004. С. . 41-47. 2 Молочников Н.Р., Симонян Г.А. Российский бизнес: теневые аспекты планирования. Успехи современного естествознания, 2003, № 12. C. 123-129. 1 76 Между тем итоги 2003 года позволили выдвинуть осторожную гипотезу о начале перехода к новой модели экономического роста. По оценке МЭФ среди 75 стран, Россия еще в 2001 г. занимала в мировой экономике 63 место. Однако сводный индекс МЭФ, по мнению отдельных авторов, "не отражает долговременного потенциала развития российской экономики. Действительно, методика МЭФ вызывает ряд возражений. Базируясь на идеях экономического либерализма, она явно отдает предпочтение факторам, лежащим на стороне обеспечения сверхлиберальной и открытой экономики, в ущерб индикаторам ресурсного и человеческого потенциала. Легко заметить, что некоторые факторы очевидно взаимосвязаны (например, факторы открытости, роли государства, развития институтов), поэтому в сводной оценке их влияние может быть учтено несколько раз"1. В мировом рейтинге стран по ИРЧП Российская Федерация занимает 57 место из 177 стран и входит в группу стран со средним уровнем развития. Учитывая при этом в ближайшее десятилетие в России катастрофическое снижение числа трудоспособного населения, а также исчерпание рентабельных сырьевых запасов, на которых держится на 70% российский ВВП, необходимо наряду с улучшением жизненного уровня и здоровья населения как можно образовательного и оперативнее инновационного создать в потенциала. стране условия для развития Такие данные содержатся в Национальном докладе о развитии человеческого потенциала в РФ, подготовленном по заказу Программы развития ООН2. Мониторинг российских рынков свидетельствует, "что с середины 90-х годов внутрироссийская конкуренция была сильнее импортной для многих производств отраслей, в том числе в легкой промышленности. Конкуренция с производителями из "дальнего зарубежья", особенно после кризиса 1998 г. существенно уступает внутрироссийской. А.А. Воронов утверждает, что конкурентоспособность отечественной продукции в период 1994-2000 гг. изменялась скачкообразно. Так, в 1994-1996 гг. уровень конкурентоспособности отечественной продукции превосходил уровень конкурентоспособности импортной продукции в среднем в 4 раза. В 1997 г. началось снижение национальной конкурентоспособности продукции промышленности, а в 1998 г. ее уровень стал равным импорту на внутреннем рынке. С 1999 г. отечественная конкурентоспособность продукции промышленности начала расти: по сравнению с 1998 г. – на 9% и в 2000 г. – на 10%. "В 2000 г. на рубль запасов продукции промышленности Конкурентоспособность России в глобальной экономике. – М.: // Международные отношения, 2003. C. 62. 2 Национальный доклад о развитии человеческого потенциала в РФ. http://makon.ru/ 02.12.2003. 1 77 для потребления приходилось 67 к. отечественной промышленности и 33 к. импорта. Продукция отечественной промышленности была в 2000 г. в среднем в 2 раза конкурентоспособнее импорта"1. По оценкам российских производителей, наименьшую конкуренцию российской продукции составляют поставки товаров из стран "ближнего зарубежья". Примечательно, что, несмотря на некоторое укрепление рубля в 2000 г., продукция обрабатывающих отраслей остается конкурентоспособной по сравнению с импортными аналогами. Это можно объяснить низкой покупательной способностью российских компаний и граждан, которые находят отечественную продукцию предпочтительной по сравнению с иностранной по соотношению "цена/качество"2. Для фирм России эксперты МЭФ наиболее позитивными факторами считают: "потенциал инноваций, товарный дизайн, наличие комплектных цепочек предприятий с взаимосвязанной добавленной стоимостью; негативными факторами признают слабый маркетинг, плохую ориентацию на потребителя, низкое качество производственных процессов. К преимуществам российской предпринимательской микроконкурентной среды эксперты МЭФ относят качество научно-исследовательских институтов, развитие дорожной инфраструктуры, качество подготовки инженеров и ученых; к недостаткам – низкое качество телефонной и факсимильной связи, вялую интенсивность местной конкуренции, слабую эффективность антитрестовской политики"3. Следует также отметить, что "в условиях, когда ресурсы ограничены, а операционные факторы конкурентоспособности быстро осваиваются странами- конкурентами (причем гораздо быстрее, чем в России), самыми важными факторами конкурентоспособности для нашей страны становятся факторы стратегического характера. Это не означает снижения внимания к другим факторам, но лишь указывает на их приоритетность. Уникальная наделенность России огромной территорией, богатством и разнообразием природных ресурсов, огромным научным, культурным и духовным потенциалом создает предпосылки для выстраивания таких стратегических концепций и путей развития, которые не способна реализовать ни одна страна мира. Другими словами, Россия, будучи уникальной страной, способна разрабатывать и реализовывать Воронов А.А. Конкурентоспособность промышленной продукции // Стандарты и качество, № 5, 2003. С. 62. 2 Управление социально-экономическим развитием России: концепции, цели, механизмы / Рук. авт. кол.: Д.С. Львов, А.Г. Поршнев: Гос. ун-т упр. Отд-ние экономики РАН. -М.: ЗАО "Изд-во "Экономика", 2002. C. 449. 3 Конкурентоспособность России в глобальной экономике. – М.: // Международные отношения, 2003. C. 33. 1 78 уникальные стратегические замыслы, обеспечивающие ей высочайшую конкурентоспособность по отношению к ее глобальным конкурентам"1. Хотя переход к новой модели развития зависит от большого числа объективных и субъективных факторов, нам все же представляется, что начавшийся экономический рост не станет долгосрочным и устойчивым без соответствующей стратегии и достойной оплаты наемного труда, без повышения уровня жизни, вообще, и качества человеческих ресурсов, в частности, и, наконец, без повышения национальной конкурентоспособности. При всем этом вступление России в ВТО рассматривается как неизбежное событие – "логика развития мирохозяйственных связей и экономики самой России доказывает это"2. Использование принципов системного подхода к рыночным трансформациям в России позволяет, на наш взгляд, не только понять причины их торможения, но и впервые в специальной литературе рассмотреть эти трансформации как систему, состоящую из следующих крупнейших подсистем: демократизации общественной жизни, реформы политической системы, радикальной экономической реформы, активизации предпринимательской деятельности и эффективности труда. Уточним цели подсистем. Так, целью демократизации общественной жизни является достижение качественного обновления в экономической, политической и духовной сферах. Для демократизации общественной жизни характерны: многопартийность, общественные движения, самоуправление и народовластие. Процесс построения демократического общества также предполагает последующую реализацию прав человека, соблюдение правовых стандартов. В этой связи целью реформы политической системы является создание правового государства. Реформа политической системы утверждает политическое лидерство, "верховенство" принимаемых законов во всех сферах общественной жизни. Цель радикальной экономической реформы – повышение жизненного уровня россиян. Радикальная экономическая реформа предполагает организацию рыночных отношений и развитие форм частной собственности с последующим появлением классовых интересов. Целью активизации предпринимательской деятельности и эффективности труда является всемерное развитие экономической, политической и социальной активности человека и общества, достижение свободы труда каждым. Человек является целью и средством преобразований во всех сферах общественной жизни. Обращение к человеку – своеобразная реакция на негативные явления, которые годами накапливались в обществе. Гельвановский М.И. Конкурентоспособность национальной экономики: проблемы статистического сопровождения // Вопросы статистики, № 7, 2004. C. 13. 2 Конкурентоспособность России в глобальной экономике. – М.: // Международные отношения, 2003. C. 232. 1 79 Но в отличие от понятия человеческого фактора в прошедшей перестройке человек теперь должен самовыразиться с помощью государства, занять соответствующую своим возможностям и способностям "нишу". Цели подсистем, как известно, должны совпадать с генеральной целью всей системы – созданием нового облика демократической России (НОР предполагает обеспечить благосостояние и свободу граждан России, экономическое возрождение страны, рост и процветание отечественной экономики при соответствующем четком курсе). Тогда определяемую рыночные трансформации совокупным влиянием можно таких рассматривать факторов, как: как функцию, демократизация общественной жизни (ДОЖ), реформа политической системы (РПС), радикальная экономическая реформа (РЭР), активизация предпринимательской деятельности и эффективность труда (АПД и ЭТ). Подсистемы взаимно обусловливают друг друга. Так, ДОЖ "обволакивает" РПС и РЭР, а АПД и ЭТ "пронизывает" ДОЖ, РПС, РЭР. С учетом предложенной логики взаимосвязи этих подсистем можно сформулировать следующие выводы. Если результативность двух подсистем (РПС и РЭР) незначительна по своим масштабам, то рыночные трансформации в целом затягиваются на неопределенный срок. Стало быть, чтобы быстрее во времени достигнуть нового облика России, надо повышать результативность РПС и РЭР при достаточно высоких "значениях" ДОЖ и АПД и ЭТ. Говоря другими словами, достижение нового облика России тогда возможно, когда ДОЖ и АПД и ЭТ достигнут такого необходимого уровня, при котором РПС и РЭР будут выполнены, т.е. рыночные трансформации возможны при развитии факторов ДОЖ и АПД и ЭТ, обеспечивающих результативность РПС и РЭР. Однако на практике цели подсистем все еще остаются не достигнутыми. Понятие нового облика России неразрывно связано и с возрождением ее духовной культуры (ДКР). Без ДКР немыслимо достижение генеральной цели всех осуществляемых рыночных трансформаций. НОР неотделим от ДКР, то есть эти два понятия слиты в одно целое. Безусловно, формирование НОР оказывает влияние как на мировую цивилизацию, так и на развитие отечественных основ менеджмента. Вместе с тем Европейский Союз взял курс не только на замораживание сближения с Россией, но и начал де-факто проводить политику "мирного сосуществования", а то и жесткой, если не враждебной конкуренции в экономической сфере. Требует коррекции и нового осмысления также и политика в отношении стран СНГ. Большинство интеграционных проектов на этом пространстве работать не будут: 80 жизнеспособными видятся пока лишь российско-казахстанский интеграционный проект и российско-белорусский проект. В докладе, подготовленном специалистами Всемирного банка "Бизнес в 2006 году", приводится обобщенная классификация 155 государств по ключевым показателям делового законодательства и реформ. Согласно этим данным, страны Содружества независимых государств (СНГ) ускорили ход реформ, нацеленных на стимулирование предпринимательской деятельности, роста малых и средних предприятий. В ходе анализа, проведенного специалистами банка, выяснилось, что Россия – впереди всех стран СНГ по объему проведения реформ и почти приблизилась к мировым лидерам. Однако темп проведения реформ в странах СНГ все еще отстает от стран Восточной Европы. И одной из наиболее острых проблем для развития бизнеса в Содружестве остается административное бремя. Тем не менее, по данным доклада, за 2005 г. каждая страна СНГ улучшила хотя бы один аспект деловой среды. Такой уровень реформ считается самым высоким в мире1. Что касается России, то, как отмечают авторы доклада, в стране были упрощены процедуры и сокращено время для регистрации бизнеса. Но, пожалуй, главное то, что были созданы условия для появления частных кредитных бюро, благодаря которым будет расширен доступ к кредитам. Россия, таким образом, сделала важный шаг в расширении доступа к финансированию. Не менее важные шаги были предприняты и в реформе налогообложения. Измерение налоговой базы для расчета налога на прибыль, с одной стороны, снизило бремя для компаний, с другой – позволило сделать налоговую систему более прозрачной. Однако реформу надо продолжать, считают эксперты, например, уменьшить ставку налога на добавленную стоимость. С этим не согласны многие российские чиновники, так как НДС относится к самым собираемым налогам. Хотя Россия и является одним из лидеров реформ, говорят авторы доклада, их надо активно продолжать. Страна до сих пор находится в наиболее выигрышной позиции по отношению к другим странам с развивающейся экономикой. И все-таки в России реформы проводятся быстрее, чем в таких странах, как Индия, Бразилия и Китай. Однако в глобальном рейтинге стран по простоте ведения бизнеса Россия занимает всего 79-е место из 155 стран, участвующих в исследованиях. Тогда как Индия находится на 116-м, Бразилия – на 119-м, а Китай на 91-м. Впервые федеральный бюджет сформирован в рамках трехлетнего бюджетного планирования на 2006-2008 годы, что является первым реальным шагом к повышению 1 Доклад Всемирного банка "Бизнес в 2006 году". http://cagateway.ord/ 14.09.2005. 81 качества и точности его показателей, эффективности управления государственными финансами. По существу это дает возможность решить во взаимной увязке проблемы сдерживания уровня инфляции, обеспечения экономического роста, проведения социальных реформ и повышения реального уровня жизни населения, спланировать условия стабильной работы как для бизнеса, так и для органов государственного управления. Удалось добиться максимального приближения параметров бюджета к реальным оценкам и значительно увеличить по сравнению с 2005 годом доходы (на 598 млрд. рублей) и расходы – на 322 млрд. рублей. Увеличение расходов предлагается прежде всего направить на реализацию приоритетных национальных проектов – здоровье и образование, строительство жилья и развитие агропромышленного комплекса, а также на строительство дорог. Кроме того, впервые в составе расходов федерального бюджета образован Инвестиционный фонд в объеме 70 млрд. рублей, средства которого будут направлены на реализацию совместно с частными инвесторами особо значимых инвестиционных и инновационных проектов. Согласно утвержденному Правительством РФ Положения об инвестиционном фонде, вступившем в силу с 1 января 2006 года, определен порядок формирования фонда, формы, механизмы и условия предоставления государственной поддержки 1 Она может осуществляться как в форме софинансирования на договорных условиях инвестиционного проекта с оформлением прав собственности РФ, так и направления средств в уставные капиталы юридических лиц. Минимальная стоимость инвестиционного проекта, установленная для получения государственной поддержки, составляет 5 млрд. рублей. Отбор проектов будет проходить в два этапа. На первом – работу проводит министерство экономического развития и торговли. На втором – формируется правительственная комиссия по инвестиционным проектам. В целом бюджет 2006 г. способен стабилизировать российскую экономику: в нем удалось совместить макроэкономическую стабильность и максимальное использование доходов. При этом ВВП и цена на нефть могут оказаться несколько выше прогнозируемых. Как нам представляется, использование инноваций и высоких технологий, кооперация с зарубежными партнерами позволят стране решить задачу модернизации экономики. В этой связи Р.А. Фатхутдинов отмечает следующее: "Правительство берет на вооружение сценарий модернизации, основанный на высвобождении частной Положение об Инвестиционном фонде // Собрание законодательства Российской Федерации, 2005 г., № 48, ст. 5043. 1 82 инициативы и усилении роли государства в обеспечении благоприятных условий хозяйствования, включая финансовую и социальную стабильность"1. Таким образом, использование принципов системного подхода, дает основание прийти к заключению о затяжном характере проводимых рыночных трансформаций. Вместе с тем российские рыночные трансформации, в сочетании с высоким уровнем образования населения, крупномасштабной наукой и достаточно мощной индустрией, должны были бы стать новой исходной основой развития российского менеджмента на рубеже XX и XXI веков. Однако их осуществление все еще не вносит положительных изменений в общую кризисную ситуацию в промышленном производстве, экономике и социальной сфере: ошибочная макроэкономическая политика не позволяет осуществить прогрессивную структурную трансформацию народного хозяйства. Чтобы целенаправленно стремиться к созданию полноценной социально ориентированной экономики, России необходимо переориентировать функции государства с преимущественно традиционных (содержание аппарата государственного управления, армии, правоохранительных органов) на преимущественно современные (финансирование системы образования, здравоохранения, науки, культуры и другое). Фатхутдинов Р.А. Конкурентоспособность: Россия и мир. 1992-2015 / Р.А. Фатхутдинов. – М.: ЗАО "Издательство "Экономика", 2005. C. 198. 1 83 Kari Liuhto, Professor Peeter Vahtra, researcher Pan-European Institute Turku School of Economics, Finland The Impact of Russia’s WTO Accession on Russian Outward Foreign Direct Investment1 Introduction. Russia commenced its accession negotiations with the World Trade Organization (WTO) more than 10 years ago. “The accession process begun in early June 1993 when Russian government submitted its application to the WTO. … In initial stages, however, Russian government did not prioritize the WTO accession when conducting its policy. This can be explained by the transition challenge the country was facing. The 1998 financial crisis put pressure on Russian authorities to resolve the vulnerable and urgent state of the economy and not much attention was given to the WTO issue. The turning point came with the election of President Putin who announced WTO accession as one of the goals of his presidency. … However, in spring of 2006 Russia still remains in negotiations with the WTO for its accession which makes it the last big country and an important international trade player not in the WTO.” (WTO, 2006, 2-3). Table 1 The Russian economy in the global economy of the world total Population in 2005 (est.) 2.2% GDP at PPP in 2005 (est.) 2.6% Exports in 2005 (est.) 2.4% Imports 1.2% in 2005 (est.) Inward FDI stock in the end of 2004 1.1% Outward FDI stock in the end of 2004 0.8% Sources: UNCTAD 2005; CIA 2006. Russia has concluded its bilateral negotiations with all the WTO members. Even if Russia’s WTO membership is in the horizon, we are not fully aware of the exact timing of Russia’s WTO membership. Another issue hindering the writing of this report is a paucity of earlier analyses linked with the impact of Russia’s WTO membership upon outward foreign direct investments (OFDI). There are several articles on the possible impact of Russia’s WTO 1 The authors gratefully acknowledge the research grant of the Foundation of Economic Education (Liikesivistysrahasto). 84 membership upon inward foreign capital flows, but the authors were unable to find any report or even an article explicitly dedicated to the analysis of the relationship between Russian WTO membership and the country’s OFDI. Due to the absence of any earlier writings on the topic, this article is based on the authors’ earlier reports concerning the Russian OFDI. The authors have carried out several reports and articles on the topic since the beginning of the decade (Liuhto 2000/2001; Liuhto and Jumpponen 2001a/b, 2003a/b; Vahtra and Liuhto 2004). The WTO impact was approached by means of studying earlier reports on the Russian WTO accession process and conducting some interviews within Russia and elsewhere in Europe. The remainder of the article has been structured as follows: Chapter 2 summarises the recent development of Russia’s OFDI. Chapter 3 aims at anticipating the impact of Russia’s WTO accession on Russian OFDI flows. The recent development of Russia’s outward foreign direct investment. Russian outward foreign direct investments have grown rapidly during recent years. In the first quarter of 2006, outward investments from Russia increased by 60% compared to the corresponding period a year earlier. During the first three months of this year, Russian outward investments totalled some USD 10 billion. These investments were mainly targeted towards the USA and the Virgin Islands (Bank of Finland 2006b). The total amount of the Russian OFDI, i.e. the OFDI stock, exceeds USD 100 billion. With such an OFDI stock Russia ranks as 15th in the world. Although Russian investments abroad are still somewhat negligible compared to those of the world’s leading investors, OFDI growth in Russia is among the highest in the world. When analysing the total amount of the Russian capital abroad, one should keep in mind two issues. First of all, it is widely agreed that the actual figures regarding the total amount of Russian capital abroad are considerably higher than suggested by the recorded OFDI statistics. According to the Central Bank of Russia (2006), net capital outflow by non-financial enterprises and households from Russia amounted to USD 181 billion between 1994 and 2004. According to the European Commission (2004), the non-recorded capital flight from Russia totalled USD 245 billion in 1992-2002. When the registered OFDI and the capital flight are calculated together, Russia ranks among the 10 largest investors and capital exporting countries in the world (Kalotáy 2006). Secondly, Russian enterprises have invested substantial amounts of capital abroad through third countries and offshore locations (Pelto et al. 2003). The majority of the Russian OFDI is carried out by large conglomerates in the natural resource-based industries, such as oil, natural gas, and metals. The companies operating in the 85 so-called new sectors of the economy, for instance telecommunications, have become increasingly active in pursuing foreign investments. The increase in exports and OFDI growth are closely connected. This is also the case in Russia. Russian exports have grown some five-fold since 1992 and the Russian OFDI stock has increased even faster. In 1995 the Russian OFDI stock was USD 3 billion, whereas today it is over 30 times higher (Figure 1). Figure 1 Russia’s OFDI and foreign trade turnover in 2000-2004, USD bn 300,0 278,0 250,0 212,0 200,0 168,3 155,6 149,9 150,0 90,9 100,0 50,0 107,3 62,3 44,2 20,1 0,0 2000 2001 OFDI 2002 2003 2004 Foreign trade turnover Sources: Central Bank of Russia 2006; Goskomstat 2006. It is evident that the growth in the Russian OFDI is strongly related to increasing export revenues. The largest Russian exporters also happen to be mostly the main investors abroad. Among Russia’s top 10 foreign investors, seven are natural resource-based companies (Table 2). 86 Table 2 Russia’s top 10 companies ranked by foreign assets as of the beginning of 2005, USD mn Company Gazprom1 Lukoil Norilsk Nickel2 Russian Aluminium (RusAl)3 Mobile TeleSystems VimpelCom4 Severstal Yukos5 Industry Oil and natural gas Oil and natural gas Non-ferrous metals Non-ferrous metals Telecommunications Telecommunications Ferrous metals Oil and natural gas 1 Assets Total 104 982 29 761 13 632 11 500 5 581 4 780 5 919 18 514 Foreign … 10 663 2 618 2 165 1 214 852 666 607 Sales Total 36 422 33 845 7 033 5 450 3 887 2 147 6 648 16 566 Foreign 16 149 26 428 5 968 4 440 995 45 3 954 12 546 Despite the absence of the public corporate reports on the value of their foreign assets, we rank Gazprom as Russia’s leading transnational corporation, as it comprises close to one hundred foreign subsidiaries and affiliates around the world. 2 Here, the foreign assets of Norilsk Nickel include the estimated value of 20% of Gold Fields Ltd, to be incorporated in the company financials. 3 Russian Aluminium is not a publicly-traded company, and therefore, it does not disclose its financial data in a consistent manner. The figures presented here are based on scarce company reports, second-hand information, and the authors’ calculations. 4 Here, the foreign assets of VimpelCom include the estimated value of two Uzbek mobile operators acquired in early 2006. 5 Since September 2003, Yukos has not provided financial statements. 87 Rosneft Oil and natural gas OMZ1 Heavy engineering Sources: Company information, authors’ calculations 25 987 901 319 347 5 275 524 3 438 272 One should pay attention to the fact that the number of enterprises operating outside these natural resource-based industries, telecommunications in particular, is strengthening among Russia’s main outward investors. The telecommunications companies were responsible for the bulk of the largest acquisitions conducted by Russian corporations outside the natural resource sector in 2004-2005 (Table 3). Table 3 The largest foreign acquisitions by Russian companies in 2004-2005 Acquiring company Target company Country Type of assets Lukoil Nelson Resources Kazakhstan / Canada Norilsk Nickel Severstal RusAl Gold Fields Ltd Lucchini Group Queensland Alumina Ltd Kar-Tel Vitkovice Steel Buztel and Unitel Teboil and Suomen Petrooli - South Africa Italy Australia Oil exploration production Gold mining Steel products Alumina refinery Kazakhstan The Czech Republic Uzbekistan Finland The USA VimpelCom Evraz Holding VimpelCom Lukoil Lukoil VimpelCom MTS Share, % 100 Value, USD mn 2 000 20 62 20 1 200 574 460 Telecommunications Steel products Telecommunications Petroleum marketing 100 100 100 100 425 287 275 270 795 petroleum stations from ConocoPhillips Telecommunications 100 266 100 254 74 121 Ukrainian Radio Ukraine Systems Uzdunorbita Uzbekistan Telecommunications Sources: Numerous company and media sources, authors’ calculations. & Russian metal producers have become notably active in conducting investments abroad. Russia’s major steel producers (particularly Severstal and Evraz Holding) and non-ferrous metal producers (particularly RusAl and Norilsk Nickel) are among the leading enterprises worldwide, with strong ambitions to expand internationally. As Russia’s WTO membership draws closer, we expect the number of mergers and acquisitions (M&As) in Russia to increase considerably, adding to the international focus of Russian companies. We estimate that the EU accommodates over a third of Russia’s OFDI stock, and the share of the CIS is around a fifth. Another major recipient of Russian investments is the USA, with an estimated share slightly less than that of the CIS (Kalotáy 2003; Vahtra 2006). The recent investment trend by Russian companies indicates that the share of the CIS countries is rapidly growing. The aforementioned observation is also supported by the UNCTAD 1 In the beginning of 2006, Gazprombank, a fully-owned subsidiary of Gazprom, announced the takeover of 75% of OMZ. 88 (2005) data on cross-border mergers and acquisitions. Measured by the number of M&A deals, over half of the Russian purchases have taken place within the CIS. For many Russian companies, the CIS region has been the first step in their internationalisation path. These Russian natural resource-based companies already hold a strong grip on some particular segments of the CIS markets and they have since progressed and moved their focus beyond the CIS. The manufacturing and telecommunications companies have more recently entered into their first investment projects in the CIS region. The CIS markets are at least as strategic as are Western markets for Russian companies. On many occasions, the energy and infrastructure assets controlled by the Russian companies in the CIS are controversial, due to their political nature. In addition, the Russian companies tend to be the dominant players in several CIS markets, whereas in developed economies they often possess less significant leverage in their respective industries. To sum up, the recent development signifies both the geographical and the sectoral extension of the Russian OFDI. Additionally, the majority of Russian companies’ foreign M&As have taken place during this millennium, clearly indicating the growing international activity of Russian firms. The impact of Russia’s WTO membership on the Russian outward foreign direct investment. Russia’s WTO accession has a modest direct impact on the Russian OFDI1. In this context, one should bear in mind that Russia no longer has significant controls over their OFDI and capital exports, and therefore, one may argue that the direct impact of Russia’s WTO membership on the Russian OFDI is rather minimal. We believe that the implementation of the full convertibility of the rouble has stronger impact on the Russian OFDI than the WTO membership per se2. Despite the fact that the WTO membership does not directly affect Russia’s OFDI, one may argue that the WTO membership indirectly and positively influences the Russian OFDI. According to Graham (2005), “The main WTO obligations on member governments with respect to investment are contained in the Agreement on Trade-Related Investment Measures (ATRIM), the Agreement on Subsidies and Countervailing Measures (ASCVM), and Mode 3 in the General Agreement on Trade in Services (GATS). The ATRIM forbids mandatory local content requirements being placed on foreign direct investors or their local subsidiaries by member governments. This means that it is WTO-inconsistent for a member nation to require that a local affiliate of a multinational firm source inputs from a local, domestically-owned firm rather than by importing these inputs from abroad. The ATRIM also forbids trade balancing requirements whereby in order to import, a local subsidiary of a multinational firm must export product of value equal to the value of the imports, and mandatory export requirements. This is good obligation for Russia to accept. If a local subsidiary is prohibited from creating trade links with operations of the same multinational firm but located in other nations, the subsidiary might fail to contribute to local economic growth or to generate technological spillovers. .. The ASCVM forbids a member government to condition the granting of investment incentives to foreign direct investment upon the investment undertaking local requirements of trade balancing requirements. … it [GATS] is a vehicle by which countries can liberalize their policies towards international trade in services. Most trade of services across international boundaries requires that the service provider establish a ‘commercial presence’ in each country of business, i.e., a local subsidiary created by FDI. Thus, the GATS is as much about FDI as trade in services”. 2 According to the Bank of Finland (2006a), “… the remaining foreign exchange controls [of Russia] are so modest that they do not have much impact on capital movements.” 1 89 One may find at least two significant ways, in which membership indirectly affects the investment outflows from Russia. Firstly, WTO membership obviously has an influence on the Russian export structure, i.e. in the long-term, WTO membership aids Russia in reducing its natural resource dependency. As outward investment tends to follow export flows, one may assume that the structural change in exports would also change Russian OFDI from their current natural resource-dominated outward investments towards more knowledge-based investments. Here, one should stress that such an indirect impact is to happen in the long term, rather than immediately after Russia’s WTO accession. Secondly, one should stress the fact that a certain relationship between inward FDI and outward FDI exists. As the Russian WTO membership is likely to increase FDI inflows1, one may also anticipate that the growing FDI inflow affects the FDI outflows in three major ways: 1) increasing FDI inflow leads to growing FDI outflows already in the medium-term, 2) the access of Russian companies, service and energy companies in particular, becomes easier in the developed West, and 3) the Russian national image as a foreign investor undergoes an improvement. Increasing FDI inflow leads to growing FDI outflows already in the medium-term: via increasing inward FDI Russia receives modern managerial know-how and advanced technologies, and hence, Russian firms are able to produce more competitive products. Due to the spill-over effect of this inward FDI, other Russian companies not receiving foreign investment may also upgrade their competitiveness. In other words, the inward FDI leads to an enhanced learning curve, not only in those companies with foreign capital but also in other companies, co-operating with foreign-owned firms. Possessing more competitive products, the Russian corporations are able to increase their market shares in the domestic markets and increase their exports, and hence, improve their financial position. Through a better financial position, Russian firms have an enhanced possibility to conduct investments, both domestically and internationally. It would come as no major surprise, if Russia’s WTO membership would strengthen Russia’s OFDI towards the CIS, as membership improves the competitiveness of Russian firms, making them much more competitive than their rivals within the CIS region. According to Alfa Bank (2004), “The experience of other countries shows that WTO membership plays a very positive role in terms of encouraging FDI inflows. Three CIS countries – Moldova, Georgia and Kyrgyzstan – benefited from greater FDI following WTO accession.” 1 90 The access of Russian companies, service and energy companies in particular, becomes easier in the developed West 1 : the internationalisation of Russian banks would benefit from WTO accession, as their operations will become more transparent. With increasing transparency, Russian banks will be better received on the financial markets of the developed West. Most probably, Russian banks will focus on serving their Russian clients abroad, i.e. the Russian banks will probably follow their current clients overseas. The aforementioned internationalisation strategy is supported by earlier empirical findings (Liuhto and Jumpponen 2003a). One may also assume that the access of the Russian companies towards European energy markets will become less constrained. Consequently, Russia’s outward investments in energy companies within the EU will doubtlessly increase, as there would be less political space for the EU member states to protect their domestic energy markets. The WTO membership is to bring higher natural gas and electrical energy prices within Russia herself. Higher domestic prices, i.e. subsequent increased revenues, are likely to boost the investments of Russian energy companies in both the domestic market and abroad. The Russian national image as a foreign investor undergoes an improvement: at the moment, a vicious circle related to Russian outward investors is in existence. Some EU countries, particularly the former socialist states, have been extremely concerned about the growth of Russian investments in their countries due to the assumed political leverage of the Russian State. This has resulted in various restrictive measures towards Russian investors. In order to avoid this rather negative national image, Russian corporations have invested via front companies based in other countries, such as Cyprus, Switzerland, Ireland, and Luxemburg, in order to obscure their true identity. As these identity changes have usually been detected, these indirect investments have not built trust, but on the contrary, mistrust has deepened. Their WTO membership may offer one crucial way to break the vicious circle and gather Russian corporations into the fold of the most respected investors of the world. It seems likely that through Russia’s WTO membership, Russia’s outward investments via other countries will be reduced and the transparency of the Russian OFDI will be improved. More transparent investment would be a desired outcome for both Russia and the recipient countries. Moreover, WTO membership would help Russia fight against capital flight and money laundering, and correspondingly, the host countries would be more assured regarding the true identity of the investor. According to Rutherford et al. (2005, 11), “Commitments within the context of WTO accession should provide Russian businesses with significantly greater access to multinational service providers in these key sectors [telecommunications, banking, and transportation]”. 1 91 To conclude, Russia’s WTO accession does not have significant direct impact upon Russian outward direct investment. Despite the situation that no significant direct gains are to be achieved, membership will create an indirectly positive effect on the Russian OFDI. Despite WTO membership not bringing a direct and immediate positive impact on the Russian OFDI, one should keep in mind that WTO membership would augment economic restructuring in Russia. Brisker economic restructuring is necessary, since Russia cannot rely on its natural resources for ever1. References Alfa Bank 2004. FDI in Russia: Russian business is ready for competition – but are competitors prepared to arrive? Press Clippings 29.5.2004. < http://www.alfabank.com/> Bank of Finland 2006a. BOFIT Weekly 20, 19.5.2006 < http://www.bof.fi/bofit/> Bank of Finland 2006b. BOFIT Weekly 21, 26.5.2006 < http://www.bof.fi/bofit/> British Petroleum 2006. Statistical Review of World Energy 2006. <http://www.bp.com>. Central Bank of Russia 2006. <http://www.cbr.ru>. CIA 2006. CIA World Factbook. <http://www.cia.gov>. European Commission 2004. Communication of the Commission to the Council and the European Parliament on relations with Russia. Brussels. Goskomstat 2006. <http://www.gks.ru>. Graham, Edward M. 2005. Russia, Foreign Direct Investment and the World Trade Organization. American Chamber of Commerce in Russia. <http://www.amcham.ru>. Grigoryev L. and Kosarev A. 2000. Capital Flight: scale and nature. A paper presented at the conference “Investment Climate and Russia’s Economic Strategy. Moscow April 2000. Kalotáy, K. 2003. Outward Foreign Direct Investment from Economies in Transition in a Global Context. Journal of East European Management Studies 8. A special issue edited by Kari Liuhto. Chemnitz. Kalotáy, K. 2006. Outward Foreign Direct Investment from Russia in a Global Context. Journal of East-West Business 3-4. A special issue edited by Kari Liuhto. Binghampton. Liuhto, K. 2000. Operations of Russian Firms Abroad - Some Evidence from the Internationalization of Two Russian Energy Giants. In Proceedings of International Workshop. Copenhagen. According to British Petroleum (2006), Russia’s proven oil reserves will last some 21 years at the current production pace and proven natural gas reserves some 80 years. Although it is highly probable than Russia’s reserves are substantially larger than those indicated by British Petroleum, one has to remember that they will end one day; Russia’s oil definitely ends during this century and natural gas probably in the next century. 1 92 Liuhto, K. 2001. East Goes West - The Internationalization of Eastern Enterprises. Lappeenranta University of Technology. Lappeenranta. Liuhto, K. and Jumpponen J. 2001a. International Activities of Russian Corporations: Where Does Russian Business Expansion Lead? Russian Economic Trends 10/3-4. European Commission. Norwich. Liuhto, K. and Jumpponen J. 2001b. Russian Gas and Oil Giants Conquer Markets in the West: Evidence on the Internationalization of Gazprom and LUKoil. Journal of East-West Business 7/3. Binghampton. Liuhto, K. and Jumpponen J. 2003a. The Russian Eagle Has Landed Abroad - Evidence concerning the Foreign Operations of Russia's 100 Biggest Exporters and Banks, Lappeenranta University of Technology, Lappeenranta. Liuhto, K. and Jumpponen J. 2003b. Russian Corporations and Banks Abroad. Journal for East European Management Studies 8/1. Chemnitz. Vahtra, P. and Liuhto, K. 2004. Expansion or Exodus? – Foreign Operations of Russia’s Largest Corporations, Pan-European Institute, Turku School of Economics. <http://www.tukkk.fi/pei/pub>. Pelto, E., Vahtra P., and Liuhto K. 2003. Cyp-Rus Investment Flows to Central and Eastern Europe Electronic Publications of Pan-European Institute, Turku School of Economics. <http://www.tukkk.fi/pei/pub>. Rutherford, T., Tarr D., and Shepotylo O. 2005. Improved market access for Russia or own liberalization as part of WTO accession: what will raise Russian income and reduce poverty more? A paper of January 12 2005. UNCTAD 2005. World Investment Report 2005. New York and Geneva: United Nations. Vahtra, P. 2006. Expansion or Exodus? Trends and developments in Foreign Investments of Russia’s Largest Industrial Enterprises. Electronic Publications of Pan-European Institute, Turku School of Economics. <http://www.tukkk.fi/pei/pub>. WTO 2006. Russian Federation accession to the WTO. <http://www.unige.ch>. 93 Hans Ruediger Kaufmann PhD Associate Professor Intercollege Cyprus Zorica Zagorac Hochschule Liechtenstein The influence of identity on international consumer behavior in transitional settings: a case study of the Bosnian- Herzegovinian banking market In a time, in which borders between countries are becoming increasingly open for foreign direct and portfolio investment, enterprises are confronted with new national as well corporate cultures in the host country. So far identity, a concept from the discipline of social psychology, did not receive much academic attention to explain the success or failure of market entry strategies of international, multinational or global companies into transition countries. Research on the influence of identity on entrepreneurial behaviour in transitional settings (i.e. Kaufmann, 1994, 1995, 1996, 1997, 1998, 2000), the increasing higher level of coherence between brand and clients’ identity and its implications (German, Morgan and Hunt, 2003; Pracht, 2006) point to the high relevance of the identity concept in the field of international consumer behaviour. The Identity concept. In 1934, Mead (quoted by Cudic, 2001) introduced the concept of identity into social psychology and his book ‘Spirit, Identity and Society’ was very influential for further research to come. According to Mead, “identity is a dynamic phenomenon, which can develop only in social interaction, however, is simultaneously the precondition for its functioning” (Cudic, 2001, p. 35, translated by the authors). Based on this definition the concept experienced differentiations as to social, personal or self-identity, ethnic, national, cultural, political as well as group identity. In 1966, group identity has been described by Erikson (in Cudic, 2001) as the interaction between the self-identity and the belongingness to the group. There is a reciprocal action between the continuous strive for being him-or herself and a continuous participation in specific group features. Coining the term of the social identity was Goffman in 1969, who understood social identity as a set of social categories, groups and organizations, to those an individual can belong or can be seen as such (Cudic, 2001). Tajfel, in his theory of social identity (SIT), in 1978, and later Turner, in 1986, further developed the concept of social identity (Skrobanek, 2005). According to these authors, an individual’s behaviour cannot be described as an isolated object, but in that processes within a relationship structure are explained from the viewpoint of the individual. Concordantly, social identity “refers to that part of the self-concept being deducted 94 from the knowledge about his/her membership in social groups and from the value of its emotional importance attributed to this membership” (Wagner, 2006). The other part of the selfconcept is the personal identity. The core message of the SIT is that each individual strives for a positive social identity. It is a precondition, that the individual identifies with the in-group and that a group is salient in a specific situation. In order to achieve, respectively, maintain a positive social identity members of the in-group are comparing each other with members of out-groups and, consecutively, evaluate the outcome of this comparison. Is the result conducive for the ingroup, the positive social identity is maintained. In the opposite case, the member would try to change the features of the in-group in order to achieve a positive social identity. Otherwise, the member would try to leave the group. An individual can be a member of several groups. Categorisations and stereotypes in relation to in- and outgroups play a major role in this context. SIT has been criticized by social psychologists. Skrobanek (2006, p. 5) holds that “instrumental components of a group membership in relation to the strategic self-interest of group members are not considered by SIT”. Also Schiffman and Wicklund (1988, p. 159) question the SIT in several respects: “this conceptualisation is criticized in the following way: 1. Inter- group behaviour is reduced to conflicts between groups; 2. The conceptualisation of social identity is sociological; 3. the theory consists of a co-existence of sociological and psychological variables; 4. The central finding that the discrimination of the out-group leads to the increase of self-assessment can be alternatively explained.” Other social psychologists, on the other hand, criticize the critique of the SIT: “Schiffman and Wicklund (1988) have presented a critique of the social identity theory of Taifel and Turner. It is shown that this critique is based on unjustified assumptions about the theory and its level of confirmation and that the suggested reduction is not appropriate for the subject” (Zick, Wiesmann, Wagner, 1989, p. 172). Ethnic, cultural and national identity. The borders between social, cultural, ethnic and national identity are fluent and lack a unanimous definition. Based on the definitions of social identity according to Goffmann or Taifel and Turner, ethnic, cultural and national identity would be subcategories of social identity as those reflect a sense of belongingness to a certain group. In this respect, ethnic is synonymous with belonging to a people or testifying a common culture or community (Zwahr, 2003). “Heckmann (1992) describes ethnicity as a general sociological concept, the fact being significant in meaning for individual and collective action that a relatively large group of people are related by the belief in a common origin, by commonalities of culture, history, and current experiences and has awareness of identity and solidarity” (Heckmann, 1992, quoted by Cudic, 2001, p. 40). The differentiation between ethnic and national identity is difficult due to its reciprocal relationship. Contrarily to ethnicity, the concept of nation is seen to have more complex 95 connotations. Whereas nation is always associated with a political-state and territorial context, ethnicity lacks this political component (Zwahr, 2003, p. 4076). Cultural identity comprises a, by far, larger spectrum than national and ethnic identity. Cultural attributes can not just be formed ethnically or nationally but also in a multi- ethnical and multinational way, like religion, language, and traditions etc. which belong to a cultural identity. The ethnical identity results from identification with a group of the same origin. The influence of salient identity on consumer behaviour. In 1980, Burke (quoted in Reed, 2000) referred to the individual’s self-concept to constitute of interrelated multiple role identities. This is supported by Stryker holding that the individual possesses several identities, which are outstanding in hierarchical order (salient): „Identity theory incorporates a concept of the person as having self comprised of multiple identities organized in a salience hierarchy” (Stryker, 1981, p. 15). Stryker and Serpe established in 1966 the theory of the identity salience suggesting that all relationships of an individual are based on his/her identities. Hence, besides being dependent on the respective situation the degree of salience of an identity role is influenced by the engagement of an individual for a specific relationship. A distinction to Tajfel’s theory becomes apparent who explains identity constituted group belongingness to become salient by the perception of social inequalities which are interpreted as illegitimate and changeable (Nunner-Winkler, 1998). In 1995, as one of the first scientists Laverie considered the effects of group activities such as tennis and aerobics on purchasing behaviour and the identity salience interrelating social identity with purchasing behaviour. „Over time, people form and maintain consumption patterns associated with particular activities (Laverie, 1995, p.2). According to Laverie, the affiliation to the group affects the purchasing behaviour not directly, but indirectly by the personal estimations of group members to the product. Latter, again, affects the emotions of the individual to the product. Consequently, the feelings to the product, which one consumes in the context of the group activity lead to the salient identity: „the personal and social appraisals lead to positive feelings which make participation into the activity more important to the self. As the activity becomes more important to the individual, he or she participates in the activity more often” (Laverie, 1995, p. III). Also Laverie (1995, p.2) points out that the realization that products are not only consumed due to bare needs and personal experiences, was already the subject of earlier theses. „ The idea that other people impact the products that we use, and that they evaluate us when we use products, has been suggested for some time (McCracken 1987). In spite of intuitive appeal and everyday instances of this notion, consumer researches have virtually ignored the social consequences of product use (Ward 1974). This void exists because consumers are often viewed as individuals who use products in isolation”. Reed (2002) suggests a repertoire of 96 different external social categories is at the disposal of the individual, which represent a basis for forming the own social identity of the individual. Social roles the individual identifies with can be permanently, like, for example, the role as a mother or a friend, or temporarily, like, for example, the role as a citizen or sportsman. „The term ‚social identity’ refers to the actuated perspective or frame of reference that a consumer processes as part of the repertoire of who they are or want to appear to be” (Reed, 2000, p.40). From this vantage point, the consumer makes judgements and decisions. Beyond that, the consumer makes judgements and decisions which form his/her attitude not in favour of any arbitrary social category but in favour of his/her salient identity. „If a social identity is salient, then there is an increased likelihood that the evaluated content linked to that social identity will impact the formation of a consumer attitude” (Reed, 2000, p.17). Which identity is salient, depends on the situation and the environment of the consumer. As an example, the identity salience of an afro-American consumer in a store is provided. If it concerns a store, in which, except the Afro-Americans only Caucasian consumers buy, the ethnical identity might be salient. On the other hand, the more the social identity becomes self-important or salient the more this will influence consumer attitude. As a precondition, there has to be a relevant functional relationship between the respective social identity and the product/service to be evaluated. Further researching this subject, Underwood, Bond and Bear (2001) related social identity to the process of developing brand equity, particularly of high involvement sports related service brands. Fans identify themselves often to a very large extent with certain sportsmen, particularly with crews reflected by the numerously existing sports associations. As a result of this identification, a victory or a defeat of this crew is often equated with personal victory or defeat. More recently, Arnett, German and Hunt (2003) refer in the context of Relationship Marketing in the Non profit business to the identity salience theory. According to the authors, the salient identity plays a substantial role in Relationship Marketing, if two criteria are fulfilled: „We argue that in contexts in which one partner is an individual, for example, business-toconsumer marketing, identity salience may be an important construct that mediates relationshipinducing factors, such as reciprocity and satisfaction and relationship marketing success“ (Arnett, German and Hunt, 2003, p.90). Furthermore, beyond a mere economic benefit, the consumer has to gain a social benefit through the business relation. “We argue that identity salience may play a crucial role in contexts in which one of the partners to the exchange receives substantial social benefits. For example, in the clothing industry many consumers use strong brand names as social symbols, which can affect the formation and maintenance of identities (Laverie, Kleine, and Kleine 2002; Solomon 1983)” (Arnett, German and Hunt, 2003, p. 90). Based on these hypotheses, Arnett, German and Hunt developed the ‘Identity Salience Model of 97 Relationship Marketing Success’ for the Non-profit sector. In line with Arnett et al. implying that social identity can not only be addressed but, even more, externally stimulated Reed (2004, p.1) summarizes : „… identity salience – a temporary state during which the consumer’s identity is activated …– can bring to mind attitudes and behaviors consistent with the social identity. This is important because there are a number of potentially controllable environmental and situational stimuli that may evoke or instantiate a particular social identity, thereby making it an important factor in a resulting judgement (see Reed and Forehand, 2003)”. Consumer identity in Bosnia-Herzegovina. Compared to the 1980s the question of the national and ethnical identity currently gains momentum in the Southeast-European area. Personal networks have increasingly ethno-national character (Brunnbauer, 2002). Ethnical identity is defined, on the one hand, by religion, on the other hand, by an original ethnical one. After the Yugoslavian civil war and after the transition to a new, democratic and free market oriented governmental and state system, the structure and character of all economic units changed. Market entrance activities international companies into the Bosnian and Hercegovinian market are increasing (Eger, Fritz and Wagener, 2006). This situation influenced the attitude and behaviour of humans, also regarding consumption patterns. The Central Bank of Bosnia Herzegovina responsible for the distribution of the new currency ‘Konvertibilna Marka’, exists since 1997. The control function, which, in general, corresponds with international standard, is exerted by the two entities, the Republic of Serbia and the Federation of Bosnia Herzegovina. The private banks in both partial republics are mainly new establishments or developed from the Yugoslavian state banks. After a wave of new bank establishments a number of relatively small private financial institutions exist albeit with a limited service portfolio and a weak financial basis. Although no private banks existed in the previous Yugoslavia the banking system was quite autonomous from governmental influence (Neuhauss, 2001). In the context of implementing a high performance financial system in Central and Eastern Europe (CEE) transformation processes are an important challenge and, therefore, from a long term perspective, foreign investors play a crucial role (Tkaczynski, 2001). Research Methodology. The research objective was to investigate the effect of the identity of the customers of Bosnian- Herzegovinian banks on their customer behaviour and the implications on Marketing policies of international banks. Due to the EU-South-East Expansion and the assumed very important role of identity this region was selected. In this exploratory stage of this qualitative case study approach it was perceived that marketing managers of the most influential international banks might be better able to comment on more theoretical, holistic and strategic aspects than local consumers. A preliminary documentary analysis via an internet research provided background information about the banks. The qualitative case study approach 98 is recommendable if relatively few cases shall be researched in-depth (Lamnek, 2005). As a research technique, problem-centred, semi-structured in-depth interviews were chosen. The fact that the interviews were conducted in the mother tongue (Serbian in the Republic of Serbia and Bosnian in the Federation of Bosnia Herzegovina) of the respective marketing managers relates to an ethnographic research approach and increases the reliability and validity of the findings. All the interviews were recorded and later transcribed. Following an interpretation of the statements of the interviewees a comparing systematization took place “with the objective to identify collective action patterns” (Witzel, 1985, quoted by Lamnek, 2005, p. 368). In total, 7 marketing managers of 3 Austrian, one Austrian-Italian and one German bank in Sarajevo and Banja Luka have been interviewed. Based on the literature review the following hypotheses were generated. Although, the national and ethnical identity of the citizens of Bosnia Herzegovina are currently pre-dominant due to ethnic conflicts, this should not be seen as a static phenomenon. It is assumed that this situation analogously refers to the customers. H 1: The customer identity in Bosnia-Herzegovina is in transition. In international business, particularly, cultural values have a substantial bearing on consumer behaviour. As the salient identity affects the purchasing decision of the consumer it is, therefore, assumed that also in Bosnia-Herzegovina the identity of the customers affects their customer beviour (see: Arnett/German/Hunt,2003; Baer, Bond, Underwood, 2001; Bouchet, 1995; Reed, 2000; Stryker, 1981). H 2: The identity of bank customers in Bosnia-Herzegovina affects their customer behaviour. In Bosnia-Herzegovina particularly international banks entered the market arena, mainly by acquiring domestic banks or by establishing subsidiaries. Due to missing conceptional marketing models related to the identity theory, it is not referred to a specific concept but, in a more general way, it is assumed that the international banks adapt their marketing concept to the local customer identity in Bosnia-Herzegovina, whether in a structured or in an intuitive way. H 3: International banks adapt their marketing strategies to the customer identity in Bosnia-Herzegovina. Although social changes have strongly affected the identity, no clear road map exist as to in which direction this development in the next years will drive. These transformations are reflected in customer behaviour. Due to this fact it is assumed that international banks on the Bosnian-Herzegovinian market can contribute to forming a new customer identity in BosniaHerzegovina (see Brunnbauer, 2002; and Cudic, 2000). 99 H 4: International banks form the customer identity in Bosnia-Herzegovina. Following Arnett et al (2003) the question as to corporate responsibility arises when using the identity concept. The customer should be provided with a social benefit in addition to an economic exchange. If international banks, have the possibility of contributing to form or addressing the local customer identity, i.e. by marketing strategies, then this thought should be taken into account. H 5: International banks take on responsibility for the identity development in BosniaHerzegovina. Results of the research. Hypothesis 1and Hypothesis 2 are supported in that the different interview statements repeatedly refer to a change of the existing social structures and, consequently, to a change of customer behaviour. The fact that the country is in a transitional phase, entails the comprehensible consequence that human and customer attitudes change, and develop in new directions. The following statements of the interviewees confirm the hypothesis. Interviewee 1 states in this context: „… what is interesting in this region, in these three countries of former Yugoslavia, Croatia, Serbia and Montenegro and Bosnia-Herzegovina, that this region had already a common, own identity, which was already developed in the last decades”. Interviewee 2 adds: „Drastic changes, which we have experienced in Bosnia, logically affect the identity of the individuals and the total population”. Implications for the banking industry are highlighted by interviewee 3: „after the war in Bosnia-Herzegovina a large distrust against all financial service institutions has dominated, because a majority of citizens, if not even all, lost their savings in the domestic banks, which represented the market at that time.“ The changing customer’s social identity is reflected in a conscious behaviour to the banks, which shows the influence on customer behaviour. „The customers became more responsible. The customers are aware that the banks are not state run anymore and that their credits and all other debts must be acquitted” (Interviewee 2). The social and collective identity develops according to the opinion of some interviewees towards a Western European identity, which is reflected in a changed behaviour, thus, also customer behaviour. „This region gets gradually a more a Western European character. Humans develop their knowledge, humans travel to other countries, are customers of foreign banks…“(Interviewee 1). This statement in a group interview is, however, complemented by stressing that customers stick to their national and ethnical identity as interviewee 2 points out: “our advantage is that we have two headquarters, both in the Republic of Serbia and in the Federation of Bosnia-Herzegovina, as customers identify themselves with the region. This is confirmed by Interviewee 4: „the local identity is pronounced. (…) Due to the economic situation, due to the unemployment and due to a generally bad situation, customers increasingly went to foreign banks. These banks could provide the customers with credits, of 100 which we were not able to. I am sure that the majority of the banking customers would decide in favour of domestic banks, if there would not be this difficult situation. This is natural and normal”. The interview results from all banks having been interviewed supported hypothesis 3. In particular, marketing-mix activities are delegated to local subsidiaries, which allow for a better adaptation to the local customer identity. „We can act independently and locally, and adapt to our customers “, said Interviewee 5 supported by Interviewee 2 holding: “….we have a very respectful approach to our customers, we agree with the identity of our customers, we understand the differences in this region, hence, all our materials e.g. are written in all three languages, if we speak of this kind of identity, the national identity“. Also in advertisement, the adaptation to customer identity is reflected as mentioned by Interviewee 3: „they know that we know the market and the mentality of our customer better. Something which is e.g. successful in Hungary or Albania, would perhaps be hurting here. The local community is respected, as well as the mentality of here living citizens”. One bank prioritized sponsoring and event marketing as marketing mix elemments when appealing to the customer identity. „We are very engaged for social causes, e.g. for the community in which we live, by means of sponsoring and donations…“, said Interviewee 1. Hypothesis 4 is supported to that extent, that most respondents believe that they are able to affect and form the customer identity by certain conditions and activities. „It concerns the individual, independently of national or religious affiliation. It concerns the citizen, who is selfresponsible, but also for his bank and for the state. This is the task of the bank, in order to compensate for the national identity, which is overestimated nowadays in this region” (Interviewee 2). This is supported by Interviewee 5: „the bank tries to positively affect the identity. This also affects the long-term connection with the bank… we affect this development surely indirectly. I would say that we develop the customer identity in this way, by further education”. Hypothesis 5, however, is regarded to be only partially supported by the interview results. The answers were vague and generally formulated implying that the aspect of taking on responsibility for the identity development of the customer is not considered on a conceptual basis. Partially, the interviewees could not even answer this question. On the other hand, the will and, especially, some actions of the banks to develop the region, i.e. by donating for marginalized groups or projects, as hospitals, medical equipment and cultural events, show a responsible attitude. „Our philosophy pursues the direction that we give that, what we also take” (Interviewee 1). The following statements underline this view. „We do not only want to entice the customer, but also to keep him on a long-term basis. We would like to be a partner, which 101 accompanies him/her in life, thus to be a part of his/her identity” (Interviewee 6). „We donate, make various sponsorships, most important is that our customers are satisfied” (Interviewee 5. In can be summarised on the basis of this research with international banks in BosniaHerzegovina that banks which enter an international market deal with the customer identity, but not in a structured and conceptual way. The local banks are usually aware of this issue due to personal knowledge and experience and use this for implementing marketing activities. These activities, however, do not seem to be based on marketing strategies related to a holistic identity concept but are rather expressions of individual fragmented marketing activities. Based on the literature review and the research findings the following initial conceptualisation is suggested. Consumer Behaviour/Purchasing Decision Corporation/ Corporate Corporate Identity Economical Exchange Consumer Identities Social Exchange Commitment Social Benefits Product/Service -Marketing Mix/Branding Consumer Behaviour/Purchasing Decision. A goal of the research work was to show that the socio-psychological theory of identity, which affects the consumer behaviour, could be applied as an interdisciplinary complement to marketing concepts, especially in transition countries. However, a holistic model for transitional settings inter-relating the variables of corporate identity, customer behaviour, identity and other relevant marketing concepts do not seem to exist yet. Such a holistic and interdisciplinary view might herald a new era in Marketing adressing, in addition to the economical exchange, the responsibility of companies to care for social benefits of customers as well. In this respect, social marketing, corporate social responsibility or cause related marketing might gain momentum in the near future. Further, more explanatory, research is suggested to test the initial conceptualisation with both, bank customers and strategic decision makers in banks, politics and education. Since, international agreements and institutions like the WTO and EU support global market liberalization and free trade the implications of these policies for national or regional identity are suggested to be considered to a 102 larger extent in the future. Based on the European visions of ‘unity in diversity’ or ‘richness by diversity’ it might be interesting to discuss if macro policies should contribute to maintain local identities or, even, support international companies in their efforts to address or contributions to develop identities. Literature Review Achleitner, Ann-Kristin/Thommen, Jean-Paul (2003): Allgemeine Betriebswirtschaftslehre, Wiesbaden. Almeida, David/Lotz, Sherry/Xu, Jing et al. (2004): Ethnic Identity, Socialization Factors, and Culture-Specific Consumption Behavior, in: Psychology & Marketing, Vol. 21, 2, S. 93-112 Arnett, Dennis B./Laverie, Debra A. (2000): Factors Affecting Fan Attendance: The influence of Identity Salience and Satisfaction, in: Journal of Leisure Research, Vol. 32, 2, S. 225-246 Arnett, Dennis B./German, Steve D./Hunt, Shelby D. (2003): The Identity Salience Moel of Relationship Marketing Success: The Case of Nonprofit Marketing, in: Journal of Marketing, Vol. 67, April 2003, S. 89-105 Badnjar, Nenad (2006): Interview (4.8.2006) im Zuge dieser Bachelor-Thesis (Interviewer: Zorica Zagorac), Hypo Alpe-Adria-Bank Banja Luka. Die Übersetzung dieser in serbischer Sprache im Anhang I vorhandenen Interviewzitate erfolgte durch die Verfasserin. Baer, Robert/Bond, Edward/Underwood, Robert (2001): Building Service Brands via Social Identity: Lessons from the Sports Market Place, in: Journal of Marketing Theory and Practice, Vol. 9/1, S. 1-13 Bellizzi, Joseph/Martin, Warren S. (1982): An Analysis of Congruous Relationships Between Self-Images and Product Images, in: Academy of Marketing Science, Journal, Vol. 10/4, S.473-489 Biesecker, Adelheid/O'Hara, Sabine (2003): Globalization: homogenization or newfound diversity, in: Review-of-social economy, LXI(3): S. 281-294 Bouchet, Dominique (1995): Marketing and the Redefinition of Ethnicity, in: Bamossy, Gary J./Costa Arnold, Janeen (Hrsg.), Marketing in a Multicultural World. Ethnicity, Nationalism and Cultural Identity, Thousand Oaks, London, New Delhi, S. 68-125 Braun, Karl/Huefnagels, Dirk/Müller-Schwemmer, Thomas et a. (2006): Marketingund Vertriebspower durch Sponsoring, Berlin, Heidelberg, New York. 103 Briley, Donnel A./Wyer, Robert S. Jr. (2002): The Effect of Group Membership Salience on the Avoidance of Negative Outcomes: Implications for social and consumer decisions, in: Journal of Consumer Research, Vol. 29/3, S. 400-415 Brunnbauer, Ulf (2002): Umstrittene Identitäten. Ethnizität und Nationalität in Südosteuropa, Frankfurt am Main. Cudic, Sanda (2001): Multikulturalität und Multikulturalismus in Bosnien-Herzegowina – Eine Fallstudie zu Herausbildung, Bedeutung und Regulierung kollektiver Identität in BosnienHerzegowina, Frankfurt am Main. Diekmann, Andreas (2005): Empirische Sozialforschung – Grundlagen, Methoden, Anwendung, Hamburg. Eger, Thomas/Fritz, Heiko/Wagener, Han-Jürgen (2006): Europäische Integration – Recht und Ökonomie, Geschichte und Politik, München. Erber, Sigrun (2002): Eventmarketing: Erlebnisstrategien für Marken, München. Green, Mark C./Keegan, Warren J. (2005): Global Marketing, Upper Saddle River. Hadziomerovic, Belma (2006): Interview (15.8.2006) im Zuge dieser Bachelor-Thesis (Interviewer: Zorica Zagorac), Raiffeisen Bank Sarajevo. Die Übersetzung dieser in bosnischer Sprache im Anhang IV vorhandenen Interviewzitate erfolgte durch die Verfasserin. Halter, Marilyn (2000): Shopping for Identity. The Marketing of Ethnicity, New York. Karmasin, Helene (2004): Produkte als Botschaften, Frankfurt. Kaufmann, Hans Ruediger (July 1994). Doctoral Dissertation. The Influence of Identity on Marketing Education for Eastern German Entrepreneurs;The Manchester Metropolitan University Kaufmann, Hans Ruediger (2000) In: Britzelmaier, B. and Geberl, Information als ein Erfolgsfaktor. S. 183-193. Der Einfluss der Information auf Unternehmer und Kundenverhalten in Uebergangslaendern Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt, Ruth. 1994. Motivation, Management and Marketing- an Eastern German Case Study. European Business Review. MCB University Press Limited. pp. 38- 48 Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt, Ruth. 1997. EU Research Competition : 3rd Alps Euro Conference- University of Charleroi/Belgium. With Davies, B. Identity and Marketing: a new relation in transition. September 1997 Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt, Ruth. 1996. EU Research Competition: 2nd Alps Euro Conference- University of Bologna, Department of Sociology. The Impact of Identity of Local Entrepreneurs on Management and Marketing Education in Transition Countries 104 Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt, Ruth. 1996. The Manchester Metropolitan University- Global Change: Policy and Practice- Conference for Academics and Practitioners. The Impact of the New Economic, Political and Educational Structures on the Role Eastern Germans and Eastern Europeans. Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt, Ruth. 1995. EU Research Competition: 1st Alps Euro Conference. The University of Sunderland/UK. Marketing Education for SME Retailers in the New Five Länder of Germany with Governmental and EU Intervention Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt, Ruth. July 1994. MEG Conferences Coleraine. Northern Ireland. July 1994. Eastern German Managers: From the Showcase Economy of the Comecon to the Showcase Transition Model for Eastern European Companies? Kaufmann, Hans Ruediger, Davies, Barry and Schmidt Ruth. March 1994. UK AIB 21st Annual Conference Manchester. The Changing Environment. Models of Transition: Education and Training for Management in New Market Economies. Kolonic, Sabina (2006): Interview (10.8.2006) im Zuge dieser Bachelor-Thesis (Interviewer: Zorica Zagorac), ProCredit Bank Banja Luka. Die Übersetzung dieser in serbischer Sprache im Anhang III vorhandener Interviewzitate erfolgte durch die Verfasserin. Komljenovic, Maja (2006): Interview (4.8.2006) im Zuge dieser Bachelor-Thesis (Interviewer: Zorica Zagorac), Hypo Alpe-Adria-Bank Banja Luka. Die Übersetzung dieser in serbischer Sprache im Anhang I vorhandenen Interviewzitate erfolgte durch die Verfasserin. Lamnek, Siegfried (2005): Qualitative Sozialforschung – Lehrbuch, Basel. Laverie, Debra Anne (1995): The Influences of Identity-Related Consumption, appraisals, and emotions on identity salience: A multi-method Approach, Arizona State University. Laverie, Debra, Anne (1995): The Influence of Identity-Related Consumption, Appraisals, and Emotions on Identity Salience: A Multi-Method Approach, Arizona State University. Lee Tsui Shan, Sandra (2002): A Study of Consumer’s Self and Purchasing Behaviour in Fashion Brand Image Marketing, Hong Kong. Mummendey, Amelie (1985): Verhalten zwischen sozialen Gruppen die Theorie der sozialen Identität, in: Frey, Dieter/Irle, Martin (Hrsg.), Gruppen- und Lerntheorien, Bern, S. 185216 Neuhauß, Werner (2001): Bosnien und Herzegowina, in: Embs, Klaus J./Lemnitzer, Karl-Heinz (Hrsg.), Das Bankwesen in Zentral- und Osteuropa, Köln, S. 48-51 105 Neuhauß, Werner (2001): Jugoslawien (Serbien, Montenegro und Kosovo), in: Embs, Klaus J./Lemnitzer, Karl-Heinz (Hrsg.), Das Bankwesen in Zentral- und Osteuropa, Köln, S. 6069 Nunner-Winkler, Gertrud (1998): Identitätsbildung und Ethnozentrismus aus der Sicht der Sozialpsychologie, in: Roland, Eckert (Hrsg.), Wiederkehr des "Volksgeistes"?: Ethnizität, Konflikt und politische Bewältigung, Opladen, S. 183-194 O’Donnel, Hugh (2003): Between the Modern and the Postmodern. European Soap Operas and their Adverts in:Cannon, Jackie, Odber de Baubeta, Patricia Anne, Warner, Robin (Hrsg.), Advertising and Identity in Europe. The I of the Beholder, Bristol, Portland, S. 121-129 Osmanovic, Amra (2006): Interview (15.8.2006) im Zuge dieser Bachelor-Thesis (Interviewer: Zorica Zagorac), Volksbank BH Sarajevo. Die Übersetzung dieser in bosnischer Sprache im Anhang V vorhandenen Interviewzitate erfolgte durch die Verfasserin. Pracht, Andreas (2006). Customer Orientated Contact Management in Private Banking with Multi-Channel Management. In: Kaufmann, Hans Ruediger: International Customer Behaviour and Retailing Research. Verlag Dr. Kovac. Hamburg. Rau, Pradeep/Samiee, Saeed (1981): Models of Consumer Behavior: The State of the Art, in: Academy of Marketing Science Journal, Vol. 9/3, S. 300-316 Reed, Americus II (2000): When what I think depends on who I am: The Role of Social Identity in Consumer Attitude Formation, University of Florida. Reed, Americus II (2002): Social Identity as a Useful Perspective for Self-Conceptbased Consumer Research, in: Psychology & Marketing, Vol. 19/3, S. 235-266 Reed, Americus II (2004): Activating the Self-Importance of Consumer Selves: Exploring Identity Salience Effects on Judgements, in: Journal of Consumer Research, Vol. 31/2, S. 286-296 Schiffmann, Rudolf/Wicklund, Robert A. (1988): Eine Kritik der Social Identity Theory von Tajfel und Turner, in: Zeitschrift für Sozialpsychologie, H. 3, Bd. 19/1988, S. 159-174 Siljegovic, Slavica (2006): Interview (8.8.2006) im Zuge dieser Bachelor-Thesis (Interviewer: Zorica Zagorac), Nova Banjalucka Banka Banja Luka. Die Übersetzung dieser in serbischer Sprache im Anhang II vorhandener Interviewzitate erfolgte durch die Verfasserin. Skrobanek, Jan (2005): Theorie der sozialen Identität (SIT): Eine theoretische und empirische Kritik, in: Marieluise, Melzer/Rico, Emmrich/Solvejg, Jobst (Hrsg.), Identifikation : Bedingungen, Prozesse, Effekte und forschungsmethodische Realisierungen in verschiedenen Kontexten; ein interdisziplinäres Kolloquium, Universität Leipzig, Sektion Kultursoziologie, Institut für Kulturwissenschaft, S. 5–19. 106 Stryker, Sheldon (1981): Social Psychology – Trends, Assessment, and Prognosis, in: The American, Vol. 24/3, S. 386-307 Tkaczynski, Jan Wiktor (2001): Das Bankwesen in Osteuropa: Im Zeichen des ökonomischen und politischen Wandels, in: Embs, Klaus J./Lemnitzer, Karl-Heinz (Hrsg.), Das Bankwesen in Zentral- und Osteuropa, Köln, S. 7-13 Wagner, Ulrich (1.9.2006): Intergruppenkonflikt, Online-Folien Universität Marburg http://web.uni-marburg.de/konfliktforschung/pdf/inter-gruppenbeziehungen.pdf (Stand: 1.9.2006) Warner, Robin (2003): This is your Lifestyle. Self-Identity and Coherence in some English and Spanish Advertisements, in: Cannon, Jackie/Odber de Baubeta, Patricia Anne/Warner, Robin (Hrsg.), Advertising and Identity in Europe. The I of the Beholder, Bristol, Portland, S. 64-75 Zick, Andreas/Wiesmann, Ulrich/Wagner, Ulrich (1989): Einige Anmerkungen zu Schiffmann und Wicklunds „Kritik der Social Identity Theory“, in: Zeitschrift fuer Sozialpsychologie, H. 3, Bd. 20/1989, S. 172-176 Zwahr, Annette (Red.) (2003 a/Bd.6): Brockhaus- Universal Lexikon, Leipzig. Кузнецова Н.П. Д.э.н., проф. СПбГУ Расширение участия иностранных операторов на российском страховом рынке в условиях вступления России в ВТО Во главу угла развития страхования должен быть положен принципиально новый для современного отечественного страхового рынка подход, когда именно страхователи на цивилизованном страховом рынке рассматриваются в качестве императива, главной цели, расширенного воспроизводства страховых отношений. Это означает, что интересы страхователей должны рассматриваться как приоритетные в общей системе интересов, обеспечивающих функционирование отечественного страхового рынка. Именно этими соображениями и определяется рассмотрение проблемы доступа иностранных страховых организаций на отечественный страховой рынок. Расширение участия иностранных игроков диктуется требованиями реального открытия отечественного страхового рынка в связи со вступлением России в ВТО, необходимостью повышения качества страхового обслуживания населения вследствие трансферта знаний, новых страховых продуктов и 107 услуг, предоставляемых иностранными страховщиками. Международная торговля финансовыми услугами регулируется Генеральным соглашением по торговле услугами (ГАТС ВТО), которое вступило в силу с 1 января 1995г. ГАТС является первым многосторонним соглашением, охватывающим торговлю и инвестиции в секторе услуг. Данное соглашение направлено на сокращение и устранение государственных мер, являющихся препятствием для свободного предоставления услуг через государственные границы или представляющих собой дискриминацию в отношении компаний по оказанию услуг, образованных с участием иностранного капитала. Соглашение обеспечивает правовую базу для решения вопросов об устранении препятствий для торговли и инвестиций в сфере услуг и обеспечивает форум для дальнейших переговоров по открытию этих рынков странами-участницами. Соглашение ГАТС включает а) Базовое соглашение, в котором изложены общие обязательства по торговле услугами; б) Дополнения по конкретным секторам услуг (передвижения физических лиц, воздушный транспорт, финансовые услуги, услуги в сфере морских перевозок, сфера телекоммуникации); в) Перечень специфических обязательств каждой из подписавших ГАТС сторон. Основными принципами данного соглашения являются положения о режиме наибольшего благоприятствования, доступе на рынки и национальном режиме. В целом это должно выражаться в отказе от дискриминации и создании открытого и предсказуемого доступа на национальные рынки иностранным финансовым институтам. Под финансовыми услугами, согласно классификации ГАТС, подразумеваются три группы операций: (а) страховые операции; (б) банковские и другие финансовые операции, за исключением страхования; (в) прочие услуги. При этом положения и документы ВТО не распространяются на финансовые услуги, предоставляемые государственными учреждениями и центральными банками при проведении монетарной и валютной политики. При вступлении в ВТО Россия, как и любая другая страна, должен преследовать две, в определенной мере взаимосвязанные, цели: во-первых, это продвижение отечественных товаров и услуг на рынки других стран и, во-вторых, создание на внутреннем рынке условий для развития эффективных отечественных производителей товаров и услуг. 108 До 1992 г., когда был принят Закон РФ "О страховании", доступ иностранных операторов на рынок был закрыт полностью. С принятием этого закона был сделан первый серьезный шаг на пути либерализации российского страхования - разрешалась деятельность страховых компаний с иностранными инвестициями, при условии, что доля иностранного участия в таких компаниях не превышает 49%. Значительное число стран с устоявшейся рыночной экономикой до настоящего времени не предоставляют иностранным операторам такой благоприятный режим, какой Россия предоставила уже в 1992 г. Следующий значительный шаг на пути либерализации был сделан в 1999 г., когда впервые была разрешена деятельность страховых компаний с преобладающим иностранным участием, а 49-процентное ограничение было отменено. Одновременно был определен и подробный правовой режим деятельности страховщиков с иностранным участием, препятствующий возникновению доминирующего положения иностранных страховщиков на рынке и в отдельных наиболее чувствительных сегментах. На страховом рынке России зарегистрированы и действуют страховые организации с иностранным участием, их удельный вес в общей численности российских страховщиков составляет чуть более 3%. Иностранные страховщики представлены такими крупнейшими международными компаниями, как AIG, Allianz Group, Zurich Group и др. Вместе с тем, доля иностранного участия в совокупном уставном капитале российских страховых организаций по состоянию на 1 января 2004 г. составляет 2,72%. Совокупная доля страховщиков с иностранным участием в общем объеме страховой премии, собранной по итогам 2003 г., составляет 16,7% (72,3 млрд руб.), а в общем объеме выплат — около 13,25% (37,7 млрд руб.). Количество профессиональных перестраховочных организаций в России остается практически неизменным в течение ряда последних лет и составляет порядка 30 компаний. В Российской Федерации открыли свои представительства крупнейшие международные перестраховщики: Мюнхенское и Швейцарское перестраховочные общества, группа General and Cologne Re, SCOR, а также международные брокеры Marsh & McLennan, Aon Corp., Willis Faber & Dumas Ltd и др. Сейчас в России работают представительства всех крупнейших перестраховочных компаний - Munich Re, General&Cologne Re, Swiss Re, SCOR и др. Управление перестраховочными потоками из России осуществляется крупными международными страховыми и перестраховочными брокерами - Aon Group, Marsh&McLennаn и другими. Крупнейшие мировые страховые гиганты (например, Allianz AG) проводят активную политику по привлечению перестрахования из России. Ряд российских страховщиков, входящих в крупнейшие финансово-промышленные группы (например, СК "Лукойл" 109 группа НК "Лукойл", СК "СОГАЗ" - группа РАО "Газпром"), располагают зарубежными кэптивными перестраховочными компаниями, на которые замыкаются перестраховочные потоки, исходящие из этих групп. Таким образом, по экспертным оценкам ежегодно по каналам перестрахования за границу выводится порядка 500 млн долларов и эта цифра в дальнейшем будет только расти. Уровни развития отдельных секторов российского страхового рынка между собой существенно различается, что требует постоянной корректировки при определении темпов и условий дальнейшей либерализации. Так, отсутствие протекционистских мер со стороны государства не позволяет развивать рынок страхования жизни и добровольного пенсионного страхования. Они наименее развиты, но потенциально представляют исключительно важный сегмент внутренних инвестиций для российской экономики. Анализируя соотношение двух основных форм иностранного присутствия на российском страховом рынке - прямого присутствия и трансграничного перестрахования необходимо заключить, что на современном этапе низкий уровень спроса, отсутствие в обществе традиций использования страховых услуг обуславливает низкую заинтересованность иностранных операторов в прямых инвестициях в российскую страховую отрасль. Существующее прямое иностранное присутствие обусловлено скорее "стратегическими" интересами, расчетом на беспрецедентный потенциал развития российского страхового рынка. Вместе с тем, общее присутствие иностранных операторов растет за счет увеличивающихся с каждым годом трансграничных перестраховочных потоков. Решения об условиях доступа иностранных операторов на российский страховой рынок, принимаемые в ходе переговоров о присоединении России к ВТО, носят стратегический характер. 1. Большая часть их последствий проявится не ранее, чем через 4-6 лет, при условии позитивных тенденций в российской экономике. Именно в эти сроки можно ожидать активизации практического интереса иностранных операторов к рынку прямого страхования в России. Сегодня их интерес носит скорее стратегический характер. Эти решения практически не отразятся на российском рынке страхования "не-жизни" в краткосрочной перспективе (до 3 лет), в силу низкой привлекательности прямых иностранных инвестиций в страховую инфраструктуру России. Позитивный эффект интеграции и международной конкуренции (повышение капитализации, привлечение прогрессивных технологий, расширение структуры страховых услуг и т.п.) достижим при сбалансированной политике открытия рынка и стабилизируется на определенном уровне в 110 достаточно короткий период (3-5 лет после активизации иностранных операторов на рынке прямого страхования). Негативные аспекты либерализации (утрата национального контроля за движением существенных ресурсов внутри страны, отток средств за рубеж, сокращение занятости и т.п.) будут прогрессивно возрастать в среднесрочной и особенно в долгосрочной перспективе. 2. Только реализовать сбалансированное преимущества от открытие прямой национального иностранной рынка конкуренции. позволяет Чрезмерная либерализация доступа может привести к доминированию иностранных операторов, что, в свою очередь, обращает противоположность: преимущества снижение международной капитализации всей конкуренции отрасли и в их "вырождение" национального уровня страховой защиты; увод внутренних инвестиционных ресурсов на международные финансовые рынки; снижение эффективности страхового надзора; снижение конкуренции и т.п. 3. В интересах российской экономики - обеспечение стимулирующего воздействия разумной иностранной конкуренции при сохранении "национального суверенитета" в страховой отрасли, как по отдельным секторам, так и на рынке в целом. Полноценное развитие российского страхового рынка уже в среднесрочной перспективе обеспечит рост ВВП на 0,3-0,4 % в год. 4. Несмотря на растущие показатели, российский страховой рынок в целом невелик по наиболее существенным своим параметрам - доле отрасли в ВВП страны, капиталооснащенности компаний, уровню спроса, объемам операций, даже в сравнении с развивающимися рынками стран Восточной Европы. Основная причина - низкий уровень жизни населения, плохое финансовое положение предприятий, отсутствие в обществе традиций использования страховых услуг. Относительная слабость отечественных страховых компаний играет при этом второстепенную роль. Ожидать выхода российского страхового рынка на уровень развития, соответствующий современному уровню стран Восточной Европы (около 5% ВВП), можно в перспективе 8-10 лет. На этот срок целесообразно ориентироваться и при определении этапов дальнейшей его либерализации, в соответствии с уровнем развития конкретных секторов. 5. Уровень развития отдельных секторов российского страхового рынка существенно различается, что требует учета при определении темпов и условий дальнейшей либерализации. Принцип такого регулирования, как нам представляется, должен заключаться в том, чтобы либерализация рынка страхования происходила по мере роста конкурентоспособности отечественных компаний, специализирующихся в конкретном секторе. Вместе с тем, либерализация не должна играть пассивную роль, она 111 должна и сама стимулировать развитие российских страховых компаний, побуждать их повышать качество услуг. Такая активная роль либерализации может быть реализована при условии ее поэтапного проведения в соответствии с заранее объявленным графиком. 6. Представляется целесообразным постепенный переход к модели более открытого доступа иностранных операторов на рынок прямого страхования по видам иным, чем страхование жизни, с одновременным усилением контроля за экономической обоснованностью операций по международному перестрахованию. Сбалансированное проведение этих взаимосвязанных мер будет служить дополнительным стимулом для всей отрасли. 7. Нуждаются в приоритетной защите от прямой иностранной конкуренции рынок страхования жизни и добровольное пенсионное страхование. Они наименее развиты и даже не имеют адекватного правового режима, но потенциально составляют исключительную ценность для российской экономики как источник внутренних инвестиций. "Ультралиберальный" подход, предусматривающий немедленное и полное открытие этого сектора, повлечет уже в среднесрочной перспективе (3-5 лет) доминирование иностранных операторов на всем рынке страхования физических лиц, который составляет основу для образования долгосрочных внутренних инвестиционных ресурсов (до 10 млрд долл. в год уже в перспективе 5-7 лет при сохранении существующих макроэкономических тенденций). Эти ресурсы, в свою очередь, с высокой степенью вероятности будут экспортированы из России на мировые финансовые рынки. 8. Рынок обязательного страхования (обязательное медицинское страхование, обязательное государственное страхование госслужащих и военнослужащих, и др.) должен быть прерогативой национальных операторов, поскольку эти сегменты являются частью российской системы социальной защиты. 9. Требуется реализация законодательных мер по стимулированию страховой отрасли и ее подготовке к очередному этапу либерализации. Первоочередное внимание должно быть уделено стимулированию страхования физических лиц и обеспечению государственного контроля за существенными финансовыми инвестиционными потоками, возникающими в результате развития этого сегмента рынка, Необходимыми мерами по развитию рынка страхования жизни являются формирование адекватного режима налогообложения; государственные гарантии по взносам по долгосрочному страхованию жизни и инвестиционные инструменты; внедрение общепринятых в мире массовых видов обязательного страхования; специализация компаний и регулирование трансграничного перестрахования. В целом, условия доступа на российский страховой рынок, которые рассматриваются на настоящий момент в рамках переговоров о присоединении России к 112 ВТО и предусмотренные во второй редакции "специфических обязательств", соответствуют нынешнему уровню развития российской страховой отрасли. Часть из закрепленных в них ограничений может быть поэтапно снята, по мере развития соответствующих сегментов рынка. Направления дальнейшей либерализации российского страхового рынка должны увязываться с осуществлением соответствующих упреждающих стимулирующих мер, а ее темпы - со сроками, необходимыми для получения реального эффекта от этих мер. На сегодняшний момент прослеживается общая фактическая неготовность страхового рынка России к вступлению во Всемирную торговую организацию в части предоставления страховых услуг. В первую очередь это относится к российскому законодательству о страховании, к его противоречивости и неполноте, отсутствию ряда важнейших правовых норм, регламентирующих деятельность иностранных страховщиков в этой области. Отсутствует стимулирование страхования физических лиц и обеспечению государственного контроля за существенными финансовыми инвестиционными потоками, возникающими в результате развития этого сегмента рынка. Нет единой консолидированной позиции российских страховых и перестраховочных организаций по вопросам допуска иностранных страховщиков на российский рынок. Применение современных методов и норм государственного регулирования страховой деятельности, учет международных тенденций и их развития, позволяет интегрировать российский страховой рынок в мировое страховое сообщество. При этом, все же необходимо учитывать, что основное количество стран-членов ЕС и ВТО исходят из курса на сохранение государственного контроля над национальной страховой отраслью. В этих целях предусматриваются меры защиты от прямой конкуренции иностранных страховщиков и меры по предотвращению оттока ресурсов национальной страховой отрасли за рубеж. Эти меры достигаются путем ограничений прямого доступа иностранных страховщиков на рынок или при более открытом режиме участия иностранных страховщиков, но при более жестком государственном контролем за их экономической деятельностью, включая перестрахование за рубежом или его осуществление через государственного перестраховщика. Таким образом, в ряде стран ограничения на присутствие иностранных страховщиков на национальном страховом рынке отнесены к законодательным актам субъектов этих государств и не присутствуют в чистом виде в международных соглашениях по допуску иностранных страховщиков на национальные страховые рынки. 113 При обсуждении вопроса о возможности вхождения в то или иное международное соглашение, касающееся интересов рынка страховых услуг, необходимо учитывать, что интересы государства находятся в плоскости защиты национальных интересов как населения, так и национальных страховых компаний. Необходимо учитывать, что приход зарубежных страховщиков при всех положительных последствиях связанных с увеличением емкости рынка, появлением возможности выбора и покупки высококачественных услуг надежных компаний, тем не менее создает серьезную вероятность невыполнения иностранными компаниями своих обязательств перед российскими страхователями со всеми вытекающими отсюда последствиями - как в экономической, так и в социальной областях. Проблемой, которая обязательно возникнет в процессе либерализации страхового рынка, является контроль за трансграничным предоставлением страховых услуг, так как договорные отношения, возникающие при этом, регулируются нормами права страны страховщика. Полностью открытых страховых рынков в мире не существует. Во всех странах устанавливаются стандартные требования страхового надзора за иностранными операторами и структурами с их участием (лицензирование, наличие национального юридического лица и т.п.). Непосредственный режим доступа иностранных операторов на страховые рынки различается в зависимости от заинтересованности конкретного государства в сохранении "суверенитета" национальной страховой системы. Некоторые государства - члены ВТО приняли решение об отказе от такого "суверенитета". Чаще всего это было вызвано фактическим отсутствием на момент вступления в ВТО как самой национальной страховой отрасли, так и приоритетов на создание конкурентоспособного национального финансового сектора (страны Центральной Африки, Латинской Америки и др.). Из республик бывшего СССР на таких условиях в ВТО вошли Грузия, Киргизия и Молдова. Аналогичную политику реализовала Венгрия, но в этом случае необходимо говорить о курсе не на глобальную, а на региональную интеграцию в рамках ЕС, что подтверждается фактически прошедшими изменениями и современной структурой венгерского рынка (из 20 страховых компаний - 2 национальных, 17 европейских, 1 из США). Необходимо отметить, что региональная интеграция все чаше противопоставляется интеграции глобальной. Это необходимо учитывать при анализе в контексте ВТО опыта таких стран, как Венгрия. Подавляющее большинство стран исходят из курса на сохранение "суверенитета" национальной страховой отрасли. В этих целях, как правило, предусматриваются меры защиты от чрезмерной прямой иностранной 114 конкуренции и меры по предотвращению оттока ресурсов страховой отрасли за рубеж (по каналам перестрахования и инвестирования). Эти меры чаще всего устанавливаются на уровне, обеспечивающем эффективное функционирование национальных операторов при максимальном использовании внутренних ресурсов емкости и внутренних направлений инвестирования. Страныучастники ВТО имеют широкий спектр других ограничений доступа на свои рынки. Ограничения для иностранного персонала имеют Австралия, Канада, Египет, Финляндия, Италия, Греция, Малайзия, США и др. Запрет на осуществление отдельных видов обязательного страхования существует в Австралии, Болгарии, Канаде, Чехии, Финляндии, Словакии, а по страхованию жизни - в Корее, Болгарии и др. США, страны ЕС, Канада и ряд других стран практикуют несимметричный режим налогообложения национальных и иностранных операторов. Общая квота иностранного участия в капитале страховой компании ограничивается в Канаде, Египте, Малайзии, Таиланде и др. В зависимости от теста на экономическую необходимость иностранному страховщику выдаются лицензии в Египте, Корее, Словении и др. Индия, Бразилия, Чили, Индонезия и ряд других стран-членов ВТО вообще не приняли обязательств в части страховых услуг и сохранили за собой право вводить любые ограничения по доступу на страховой рынок. В некоторых штатах США ограничивается участие страховых компаний, подконтрольных государству, и вводится ряд других ограничений. Многие страны, при формальном беспрепятственном режиме доступа, практикуют введение барьеров на уровне подзаконных актов, что делает практически невозможным реальное вхождение иностранных операторов на их страховые рынки (например, Германия). В этой связи можно выделить две наиболее распространенные модели. Первая характеризуется наличием ограничений прямого доступа иностранных операторов на рынок при относительно более открытых каналах международного перестрахования. До 1999 г. (когда был отменен 49-процентный порог иностранного участия в капиталах российских страховщиков) примером такого подхода являлась Россия. В условиях существовавшей до середины 80-х годов административно-командной системы в странах восточного блока бизнес по страхованию жизни в этих странах был сконцентрирован в руках государственных страховых компаний. Причем отсутствовала конкуренция как таковая, так как в каждой стране в послевоенный период был создан один национальный страховщик, где и были сконцентрированы все виды страхования. Как примеры можно отметить – PSU в Польше , Ceska Pojistovna в Чехословакии, Росгосстрах в России и другие. В условиях низкой инвестиционной привлекательности российской экономики такая политика хотя и обеспечила эффективную защиту крупных рисков, но привела к 115 постоянному оттоку средств по каналам международного перестрахования, даже сверх экономически необходимого уровня. По нашему мнению, этот момент совпал с созданием известного международного брокера, зарегистрированного в Австрии – «Si Save Invest». Первоначально эта организация получила эксклюзивное право на продажу программ долгосрочного страхования жизни лихтенштейнской компании American Security Life (ASL). 100% акций этой компании принадлежат AIG. Западные деньги, пришедшие на восточноевропейские рынки, находились под контролем чиновников свое образование и опыт работы, получившим в социалистической системе распределения. Так как в восточно-европейских странах на тот момент еще не работали надежные западные банки и не сложились схемы оффшорных бизнесов, перед новыми капиталистами возникли проблемы хранения денег. Именно этот фактор и был учтен при разработке маркетингового плана деятельности «Si Save Invest» на восточно-европейских рынках. Действуя по принципу МЛМ – продажи из рук в руки, общаясь только с доверенными лицами, в странах восточной Европы быстро возникла эффективная агентская сеть продажи западных накопительных программ страхования жизни. Накачивая экономики восточно-европейских стран с одной стороны, была создана эффективная схема возврата существенной части этих денег с другой стороны. Была подготовлена эффективно работающая агентская сеть, то есть решена кадровая проблема для начала функционирования западных страховых компаний на новых рынках. Стоит отметить также тот факт, что в 1989 году в штаб-квартире AIG было принято решение диверсифицировать риски по внедрению на восточно-европейские рынки и на базе офиса AIG, функционировавшего в Греции с 1968 года, был создан региональный центр развития, взявший на себя функции создания и развития традиционных агентских сетей в Восточной Европе. Сегодня это европейский центр AIG Life, контролирующий бизнес по страхованию жизни в 11 странах. Благодаря вышеуказанной схеме образовался достаточно развитый рынок агентских продаж услуг в области страхования жизни почти во всех восточно-европейских странах. Бывшие менеджеры «Si Save Invest» сегодня работают практически во всех крупных страховых компаниях и даже возглавляют некоторые из них (например, CEO Nordea Life Poland Pawel Miller) Основные игроки страхового рынка, такие как Commercial Union (ныне AVIVA), ING Nationale Niederlanden, AIG и другие выходя на местные рынки, а делали они это, в отличие от России, практически синхронно, просто покупали готовые МЛМ сети бывшего «Si Save Invest», за счет чего резко упрощался первичный этап создания агентской сети. Характерен пример Commercial Union в Польше. Именно покупкой МЛМ 116 брокера, ранее работавшего на «Si Save Invest», эта компания обязана своей 20% долей местного рынка по страхованию жизни. В других странах Commercial Union не удалось этого сделать и их доля там существенно ниже. Многие страны реализуют вторую модель, которая характеризуется более открытым режимом прямого участия иностранных операторов при государственном контроле за экономической необходимостью перестрахования за рубежом, вплоть до его ограничения или осуществления через монопольного государственного перестраховщика (ограничения по перестрахованию за рубежом существуют в Бразилии, Чили, Болгарии, Польше, Словакии, США и др.). Такая модель применяется в странах, где внутренний рынок прямого страхования относительно готов к международной конкуренции "на своей территории", без угрозы возникновения доминирующего иностранного участия. Эта модель, в комплексе с мерами защиты от чрезмерной иностранной прямой конкуренции, позволяет в полной мере реализовать выгоды от такой конкуренции при сохранении национального контроля за страховой отраслью. С учетом вышеперечисленных моделей развития страхового рынка России, в среднесрочной перспективе (3-5 лет) ожидается: увеличение числа иностранных компаний, а также резкую активизацию деятельности отечественных компаний на поле долгосрочного страхования жизни, в том числе создание компаний с иностранным капиталом; сокращение общего числа страховых организаций как в результате роста конкуренции на рынке и усиления процессов их слияния и поглощения, так и новых требований к минимальному размеру уставного капитала; рост уровня капитализации рынка; появление новых видов страховых продуктов и способов их продажи; более тесное взаимодействие страхового сектора с банковским, инвестиционными компаниями и пенсионными фондами вплоть до организации совместных структур; ужесточение требований к соблюдению правил игры на рынке, и отсюда - рост числа судебных исков, относящихся к страхованию, и как следствие повышение уровня законопослушности в среде страховщиков; появление новых требований к регулированию и контролю рынка. Дополнительно к этому следует добавить ещё, по крайней мере, два момента, которые из-за реальности их возникновения могут вызвать обеспокоенность, а потому требуют принятия превентивных мер по их решению. Имеется в виду следующее: 1. угроза возникновения тарифных войн между участниками рынка; 117 2. обострение проблемы защиты интересов "полисовладельцев" как итог ухода с рынка части компаний, банкротств и преобразований страховых организаций и связанных с этим проблем передачи портфелей договоров и компенсаций. Процесс либерализации доступа иностранцев должен носить плавный и обоснованный характер. Нельзя допустить, чтобы либерализация страхового рынка стала самоцелью, которая привела бы к разрушительным последствиям для национального рынка страхования и дестабилизации финансовой системы страны. Тарасов В.И. к.э.н., Аграрный центр ЕврАзЭС Москва Роль нетарифных мер защиты внутреннего рынка на этапе адаптации агропромышленного комплекса при присоединении России к ВТО В настоящее время проблемы адаптации агропромышленного комплекса при вступлении России во Всемирную торговую организацию оказались в центре внимания и в известной мере противостояния в различных кругах российской общественности и на различных уровнях так называемой правящей элиты. Выступая на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности 10 февраля 2007 г. президент Российской Федерации В.В. Путин, касаясь проблемы присоединения России к ВТО, отметил, «что в ходе долгих, непростых переговоров мы не раз слышали слова о свободе слова, о свободе торговли, о равных возможностях, но, почему-то исключительно – применительно к нашему, российскому рынку». Развивая эту мысль Президента, министр сельского хозяйства Российской Федерации А.В. Гордеев в интервью корреспонденту газеты «Ведомости» № 15 от 30 января 2007 г. прямо коснулся системы двойных стандартов приема и выполнения договоренностей, царящих в ВТО.В этом интервью, получившем редакционное название «ВТО - организация лицемерная», он так описывает финальный этап согласования позиций присоединения России к ВТО с США: «Если у американских переговорщиков есть директива, им думать больше ни о чем не надо. Их задача – добиться выполнения этой директивы. В какой-то момент мы с министром экономического развития Германом Грефом, проявляя жесткость, ощущали ответную реакцию, я бы сказал, неадекватную, потому что мы проявляли жесткость с аргументами, но наши американские партнеры не очень-то интересовались аргументами. Но эти американцы, они во всем мире такие. Им можно в этом смысле завидовать или 118 учиться у них. У них есть национальный экономический интерес, и больше они ничего понимать не хотят». Следует обратить внимание на факт подавляющего различия в уровнях поддержки производителей сельскохозяйственного сырья и продовольствия в России и государствах основных поставщиках продовольствия в Россию (табл. 2), характеризующийся так называемым коэффициентом PSE – долей государственной поддержки в единице валовой продукции сельхозпроизводителя. Значение коэффициента PSE для Европейского Союза нашего основного партнера по продовольственному обеспечению российских потребителей, несмотря на все декларации и пропаганду о предстоящем снижении, постоянно превышает 30 %, то есть в каждый евро, произведенной европейским фермером продукции, вложено более 30 евроцентов государственной поддержки. Если говорить точнее, то в целом в 280-ти млрд. долларов сельскохозяйственной продукции сельского хозяйства Европейского союза в 2003г. 125 млрд. долл. составляла государственная поддержка. Приведенные данные наглядно показывают, что при равной эффективности сельхозпроизводства и существенной разнице в уровне государственной поддержки защитить отечественных производителей можно или адекватными таможеннотарифными барьерами, или адекватным уровнем господдержки. Слайд 1 Уровень государственной поддержки сельхозтоваропроизводителей Стоимость продукции сельскохозяйственной PSE PSE, % 0,6 Россия, млрд. руб. 1501,0 9,0 ЕС, млрд. долл. 280,9 125,1 37,0 США, млрд. долл. 192,0 Норвегия, млрд. 2,7 долл. 38,9 18,0 3,2 72,4 В настоящее время подходы российских аграрных экономистов можно разделить на либеральный и патерналистский. С точки зрения экономистов-либералов, все беды, присущие российскому сельскому хозяйству, могут быть устранены при вступлении 119 России в ВТО. В общем случае экономисты-либералы ставят во главу угла общемировые либеральные ценности, предусматривающие максимальную открытость внутреннего рынка товаров и услуг, а экономисты - патерналисты защищают свое отечественное сельское хозяйство. Не вызывает сомнения, что Российская делегация по переговорам о вступлении России в ВТО явно придерживалась либеральной позиции, которая не позволила им во многих случаях отстоять исконные интересы России, в связи с чем вступление России в ВТО характеризуется как появлением некоторых преимуществ для АПК и смежных отраслей экономики Российской Федерации, так и возникновением новых угроз. К преимуществам вступления, как правило, относят: • открытие новых рынков для российских экспортеров, которое будет происходить на основе распространения режима наибольшего благоприятствования (РНБ) в торговле и признания рыночного статуса российской экономики; • возможность влияния на сокращение субсидирования импорта зарубежных государств; • рост многообразия товаров и услуг на внутреннем рынке; • улучшение инвестиционного рейтинга страны; • повышение конкурентоспособности национальной экономики. Однако, при оценке «защитного зонтика» в лице арбитражных инстанций ВТО следует ориентироваться на опыт, полученный Китаем, интенсивность инициирования арбитражных разбирательств против которого после его вступления в ВТО осталась на том же уровне, что и до вступления. Это наглядно иллюстрируется гистограммами, приведенными на слайде 2. Слайд 2 Динамика рассмотрения в арбитраж ном органе ВТО претензий к Китаю Динамика предъявления претензий к Китаю со стороны членов ВТО 60 количество предъявленных претензий 53 50 43 43 40 40 33 30 28 20 20 10 120 51 52 49 '95 '96 '97 '98 '99 '00 '01 '02 '03 '04 годы Обращает на себя внимание, что интенсивность предъявления претензий к Китаю со стороны государств-членов ВТО находится на самом высоком уровне и в 2-3 раза превышает интенсивность претензий, предъявляемых к США, а также к таким старожилам ВТО, как Индия и Бразилия. Соответствующие данные, необходимые для количественного сравнения, приведены на слайдах 3-5. А на слайде 6 приведены данные об интенсивности претензий к России, которая, хотя пока и не является членом ВТО, но не избежала внимания членов этой организации. 121 Слайд 3 Динамика предъявления претензий к США со стороны членов ВТО количество предъявленных претензий 25 21 20 21 15 15 15 15 14 12 14 12 10 5 2 0 1995 1997 1999 2001 2003 годы '01 '02 '03 '04 годы '95 '96 '97 '98 '99 '00 количество предъявленных претензий Динамика рассмотрения в арбитражном органе ВТО Динамика предъявленияпретензий претензий к Индии cо стороны членов ВТО к Индии 16 14 12 10 8 6 4 '95 '96 '97 '98 '99 '00 ' 01 '02 '03 '04 годы 2 0 1995 1997 1999 2001 2003 122 Слайд 4 количество предъявленных претензий Динамика рассмотрения в арбитражном органе ВТО Слайд 5 претензий к Бразилии Динамика предъявления претензий к Бразилии cо стороны членов ВТО 14 12 10 8 6 4 2 0 1995 1997 1999 2001 2003 годы '95 '96 '97 '98 '99 '00 '01 '02 '03 '04 годы количество предъявленных претензий Динамика рассмотрения в арбитражном органе ВТО Слайд 6 претензий к России Динамика предъявления претензий к России cо стороны членов ВТО 18 16 14 12 10 8 6 4 2 0 '95 '97 '981999 '99 '002001 '01 '022003 '03 '04 годы 1995'96 1997 Совершенно очевидно, что надежды годына «защитный зонтик» в лице арбитражных инстанций ВТО, совершенно не оправдали себя в случае с Китаем и, вероятнее всего, не оправдают и в случае с Россией. В связи с этим представляют особый интерес 123 количественные оценки последствий вступления России в ВТО, приведённые на слайде 7 и больше соответствующие оценкам не либеральных экономистов, а российских аграрных экономистов - патерналистов. Слайд 7 Отрасли Объем производства Экспорт Импорт Пищевая -14% -8% 38% промышленность Сельское хозяйство -3% -6% 11% Легкая промышленность -7% 4% 8% Анализ подготовлен: Джеспером Йенсеном (Высшая школа "Экономикс", Копенгаген), Томасом Рузерфордом (Колорадский университет. США), Дэвидом Тарром (Всемирный банк). Численность рабочей силы квалиф. неквалиф. -15% -14% -3% -11% -2% -10% Данные, приведенные на слайде 8 показывают, что депрессивное влияние неподготовленной либерализации российского рынка испытают не только пищевая и легкая промышленность, но и наряду с ними машиностроение, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная промышленность и производство стройматериалов. Слайд 8 Влияние вступления России в ВТО на совокупный выпуск 124 По оценке экономистов Всемирного банка, 73% общего прироста потребления будет обеспечено зарубежными поставщиками услуг в банковском, страховом, телекоммуникационном, аудиторском и других секторах услуг, борьба за доминирование в которых осуществляется до последней минуты представителями США в рабочей группе по присоединению России к ВТО. Наряду с реализацией стремления облегчённого проникновения финансового капитала в форме прямых иностранных инвестиций в Россию, США совместно с ЕС и другими участниками рабочей группы ставили своей целью и добились ликвидации большинства естественных преимуществ России. Одним из таких достижений они могут считать принятие на себя Россией обязательств по форсированному выравниванию внутренних и мировых цен на энергоносители. По оценкам экспертов Всемирного Банка, вступление России в ВТО на оговоренных условиях приведет к снижению объемов производства, соответственно, в сельском хозяйстве и пищевой промышленности на 3% и 14%сокращению квалифицированной рабочей силы на 3% и 15%, увеличению импорта – на 11% и 38%, сокращению экспорта на 6% и 8%, соответственно. Резюмируя вышеизложенное, можно сделать следующие выводы: 125 предстоящее вступление России в ВТО принесет с собой для АПК и смежных чувствительных отраслей экономики России ряд угроз и некоторые преимущества; основной перечень преимуществ носит в значительный степени виртуальный характер, в то время как угрозы имеют конкретную количественную оценку в относительных долях сокращения объема производства, экспорта и численности рабочей силы и увеличения импорта; руководителей предприятий, организаций, регионов и Российского государства в целом после завершения вступления России в ВТО ожидают большие заботы, связанные с подавлением производства и высвобождением рабочей силы в сельском хозяйстве и пищеперерабатывающей промышленности и резким увеличением импорта продукции сельского хозяйства и пищевой промышленности; до настоящего времени не на всех уровнях управления осознана необходимость разработки программы адаптации АПК к функционированию в условиях предстоящего вступления России в ВТО. В качестве предварительных рекомендаций для предотвращения значительных отрицательных последствий присоединения России к ВТО, можно рассматривать следующие: признать наличие серьезных угроз для АПК и смежных отраслей промышленности, связанных с вступлением России в ВТО; принять срочные необходимые меры по корректировке порядка учета требований рабочей группы по вступлению России в ВТО, касающихся прежде всего стратегии форсиро-ванного выравнивания внешних и внутренних цен на энергоносители; принять необходимые меры по разработке федеральной и региональных программ адаптации АПК к функционированию в условиях предстоящего вступления России в ВТО, предусматривающих решения проблем, связанных со стабилизацией и ростом объема производства, наращиванием экспорта, импортозамещением и решением проблем безработицы в АПК и смежных отраслях экономики. Ускорить формирование региональных экономических союзов на пространстве бывшего СССР в форме таможенных союзов. В приложениях 1-5 к докладу приводятся данные об объемах и географической структуре импорта Российской Федерации и перечни государств и товаров, по которым Россия и до вступления в ВТО и после вступления будет оказывать преференции при их вводе на территорию Российской Федерации. 126 Использованная литература 1. Тарасов В.И., Свинухов В.Г., Сухов С.М. "Нетарифные меры защиты агропродовольственного рынка". М., ГНУ ВНИИЭСХ, 2005г. 2. Тарасов В.И. Особенности защиты агропродовольственных рынков государствами-членами ВТО и практика разрешения конфликтов. Доклад на первом всероссийском конгрессе экономистов-аграрников: "Роль и место агропромышленного комплекса в удвоении валового внутреннего продукта России. - Москва, 14 февраля 2005г. 3. Тарасов В.И. Торговые войны в условиях глобализации. Доклад на I Международной научно-практической конференции "Россия: экономические проблемы в условиях глобализации". г. Ставрополь, апрель 2005г. Ставрополь: 2005. 4. Тарасов В.И. О перспективах использования опыта государств-членов ВТО в разработке способов защиты продовольственного рынка России. Доклад на Международной конференции "Агропродовольственный рынок России - 2005", Москва, МПА, апрель 2005г. 5. Тарасов В.И. О перспективах использования опыта государств-членов ВТО в разработке способов защиты продовольственного рынка России. Сборник материалов Всероссийского экономического форума "Структурная политика и экономическое развитие отраслей пищевой и перерабатывающей промышленности". МПА, 14-15 декабря 2005. 6. Тарасов В.И. О семантике измерений последствий вхождения России в региональные и всемирную торговые системы. Доклад на Международной конференции по мягким вычислениям и измерениям. Санкт-Петербург, 17-19 июня 2004г. 7. Тарасов В.И. Об оценке последствий присоединения России к ВТО для аграрного комплекса России. Международный информационный бюллетень 21 и перспективы", 2004, №2. "Агропромышленный комплекс СНГ; современное состояние —М.,2004. 8. Тарасов В.И. Об альтернативах экономических образованиях в рамках СНГ. Международный информационный бюллетень "Агропромышленный комплекс СНГ: современное состояние и перспективы", 2003, № 1 - М: 2003. 9. Ушачев И.Г. О поиске новой экономической стратегии развития государств ЕврАзЭС. Международный информационный бюллетень "Агропромышленный комплекс СНГ: современное состояние и перспективы", 2003, № 1 - М: 2003. 10. Тарасов В.И. "О Концепции и перспективах формирования и развития общего белорусско-российско-украинского аграрного рынка". Доклад на II Международном 127 экономическом форуме Соборо-славянских народов Беларуси, России, Украины. Белгород, 17-19 сентября, 2003г. М. ВНИИЭСХ: 2003. 11. Тарасов В.И., Илюхина Р.В. Основные направления обеспечения продовольственной безопасности государств СНГ. Международный информационный бюллетень "Агропромышленный комплекс СНГ: современное состояние и перспективы", 2002, № 3 - М: 2002. 12. Тарасов В.И. Эволюция региональных торговых систем: современное состояние и тенденция развития. Научные труды ВНИИЭСХ "Проблемы подъема и развития агропромышленного комплекса в современных условиях". М., ГУЭП "Эфес", 2002. 13. Тарасов В.И. О новом поколении оптовых продовольственных рынков. Доклад на Всемирном информациологическом форуме "Информациологические проблемы человечества в XXI веке". М: 2001. 14. Тарасов В.И. ВТО: то или не то? //Российская газета № 555, 16 мая 2006г. Приложение 1: Объемы и географическая структура импорта Российской Федерации в 1995-2004 годах, млн. долл. США. 1995 Всего, в том числе со странами дальнего зарубежья, из них: Бразилия Великобритания Германия Италия Китай Нидерланды Польша Корея США Финляндия Франция Швеция Япония Со странами СНГ, из них: Белоруссия Казахстан 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 46709 46458 53123 43579 30278 33879 41881 46153 57263 33117 31909 38889 32266 21935 22275 30679 35921 44107 75581 57847 359 1100 6483 1851 865 1646 1321 502 2648 2041 1074 547 763 13592 205 1130 5192 2339 1003 1010 926 799 2901 1675 1269 559 976 14549 1369,3 2065,8 10571,0 3198,5 4748,2 1374,2 2309,9 2026,0 3198,0 2331,8 3071,3 1612,0 3941,2 17734 2185 2675 3024 4780 3041 2744 467 1481 6643 2641 1261 1206 1354 837 4058 1874 1594 875 985 14234 654 1220 5486 1819 1160 014 1046 1010 4114 1440 1595 698 819 11313 717 676 4202 1160 894 689 603 317 2388 947 1233 477 456 8343 4608 3222 1884 1097 128 388 861 3898 1212 949 740 716 359 2694 958 1187 465 572 11604 923 1003 5808 1715 1646 846 962 726 3253 1285 1538 721 871 11202 1304 1117 6586 2222 2395 1056 1297 926 2972 1515 1892 1019 979 10232 3710 2200 3963 3977 2018 1945 1478,6 1438,7 8101,9 2402,4 3294,8 1255,0 1712,7 1327,6 2958,6 1845,1 2342,4 1200,7 1876,2 13156 4898,7 6463,0 2474,6 3479,5 Украина 6617 6294 3982 3267 2528 со странами 11477 12359 11506 9759 7147 ЕЭП со странами 5128 6300 7769 6684 4826 ЕврАзЭс 3651 9561 3845 3226 9826 9248 6236 6169 6139 4436,6 6096,9 11809, 16039,4 9 7547,6 10168,3 Приложение 2: Перечень развивающихся стран — пользователей схемой преференций Российской Федерации (приложение 3 к приказу ГГК России от 26 апреля 1996г. «О ставках ввозных таможенных пошлин», в ред. приказа ГТК России от 24 марта 1999 г.) 1 Албания 2. Алжир 3. Ангола 4. Антигуа и Барбуда 5. Антилья 6. Аргентина 7. Аруба 8. Багамские оcтрова 9. Барбадос 29. Египет 30. Зимбабве 31. Индия 32. Индонезия 33. Иордания 34. Ирак 35. Иран 36. Каймановы острова 37. Камерун 10. Бахрейн 38. Катар 11. Белиз 12. Бермудские острова 39. Кения 40. Кипр 13. Болгария 41. Китай 14. Боливия 15. Бразилия 16. Британские Виргинские острова 17. Бруней 18. Венесуэла 19. Вьетнам 20. Габон 21. Гайана 22. Гана 23. Гватемала 24. Гондурас 25. Гонконг 26. Гренада 27. Доминика 28. Доминиканская Республика 85. Сент-Китс и Невис 86. Сент-Люсия 87. Сингапур 88. Сирия 89. Словения 90. Суринам 91. Таиланд 42. КНДР 43. Колумбия и 44. Конго 45. Корея 46. Коста-Рика 47. Кот-д'Ивуар 48. Куба 49. Кувейт 50. Кука острова 51. Ливан 52. Ливия 53. Маврикий 54. Македония 55. Малайзия 56. Мальта 92. Токелау 93. Тонга 94. Тринидад и Тобаго 95. Тунис 96. Турция 97. Уругвай 98. Фиджи 129 57. Марокко 58. Маршалловы острова 59. Мексика 60. Микронезия 61. Монголия 62. Монтсеррат 63. Намибия 64. Науру 65. Нигерия 66. Нидерландские Антильские острова 67. Никарагуа 68. Ниуэ 69. Объединенные Арабские Эмираты 70. Оман 71. Острова Св. Елены 72. Острова Теркс и Кайкос 73. Пакистан 74. Панама 75. Папуа - Новая Гвинея 76. Парагвай 77. Перу 78. Румыния 79. Сальвадор 80. Саудовская Аравия 81. Свазиленд 82. Сейшельские острова 83. Сенегал 84. Сент-Винсент и Гренадины 99. Филиппины 100. Хорватия 101. Чили 102. Шри-Ланка 103. Эквадор 104. Югославия 105. Ямайка Приложение 3: Перечень наименее развитых стран — пользователей схемой преференций Российской Федерации (приложение 4 к приказу ГТК России от 26 апреля 1996 г. «О ставках ввозных таможенных пошлин») 1. Афганистан 2. Бангладеш 3. Бенин 4. Буркина-Фасо 5. Бурунди 6. Ботсвана 7. Бутан 8. Вануату 9. Гаити 10. Гамбия 11. Гвинея 12. Гвинея-Бисау 13. Джибути 14. Заир 15. Замбия 16. Йемен 17. Кабо-Верде 18. Камбоджа 19. Кирибати 20. Коморские острова 21. Лаос 22. Лесото 23. Либерия 24. Мавритания 25. Мадагаскар 26. Малави 27. Мали 28. Мальдивы 29. Мозамбик 30. Мьянма 31. Непал 32. Нигер 33. Руанда 34. Западное Самоа 35. Сан-Томе и Принсипи 36. Соломоновы острова 37. Сомали 38. Судан 39. Сьерра-Леоне 40. Танзания 41. Того 42. Тувалу 43. Уганда 44. Центральноафриканская Республика 45. Чад 46. Экваториальная Гвинея 47. Эфиопия Приложение 4: Перечень товаров, происходящих из развивающихся и наименее развитых стран, в отношении которых при ввозе на территорию Российской Федерации предоставляются тарифные преференции (приложение к приказу ГТК России от 10 марта 1999 г. «О ставках ввозных таможенных пошлин» с изменениями от 25 декабря 2003 г. № 1539) Код ТН ВЭД 02 03 (кроме 0305) 04 05 06 Наименование товара Мясо и пищевые мясные субпродукты Рыба и ракообразные, моллюски и другие водные беспозвоночные (кроме: осетровых и лососевых, а также икры из них) Молочная продукция; яйца птиц: мед натуральный: пищевые продукты животного происхождения, в другом месте не поименованные Продукты животного происхождения, в другом месте не поименованные Живые деревья и другие растения; луковицы, корни и прочие аналогичные части 130 07 08 09 1006 11 12 13 14 15 (кроме 1509, 15171522 00) 16 растений; срезанные цветы и декоративная зелень Овощи и некоторые съедобные корнеплоды и клубнеплоды Съедобные плоды (фрукты) и орехи; кожура и корки цитрусовых или бахчевых культур Кофе, чай, мате (парагвайский чай) и пряности Рис Продукция мукомольно-крупяной промышленности; солод; крахмал: инулин; пшеничная клейковина Масличные семена и плоды; прочие семена, плоды и зерно; лекарственные растения и растения для технических целей; солома и фураж Шеллак природный неочищенный; камеди, смолы и прочие растительные соки и экстракты Растительные материалы для изготовления плетеных изделий; прочие продукты растительного происхождения, в другом месте не поименованные Жиры и масла животного или растительного происхождения Готовые продукты из мяса, рыбы или ракообразных, моллюсков или прочих водных беспозвоночных Приложение 5: Перечень стран, в торгово-политических отношениях с которыми Российская Федерация применяет режим наиболее благоприятствуемой нации (приложение 2 к приказу ГТК России от 26 апреля 1996 г. «О ставках ввозных таможенных пошлин») 1. Австралия 2. Австрия 3. Албания 4. Ангола 5. Аргентина 6. Афганистан 7. Бангладеш 8. Бельгия 9. Бенин 10. Болгария 11. Боливия 12. Босния Герцеговина 13. Ботсвана 14. Бразилия 15. Буркина-Фасо 16. Бурунди 17. Великобритания 18. Венгрия 43. Исландия 44. Испания 45. Италия 46. Йемен 47. Кабо-Верде 48. Камбоджа 49. Камерун 50. Канада 51. Катар 52. Кения 53. Кипр и 54. Китай 55. Колумбия 56. Конго (Браззавиль) 57. КНДР 58. Корея 59. Коста-Рика 60. Куба 131 85. Новая Зеландия 86. Норвегия 87. Пакистан 88. Панама 89. Перу 90. Польша 91. Португалия 92. Руанда 93. Румыния 94. Сальвадор 95. Сан-Томе Принсипи 96. Сингапур и 97. Сирия 98. Словацкая Республика 99. Словения 100. Сомали 101.Судан 102. США 19. Венесуэла 20. Вьетнам 21. Габон 22. Гайана 23. Гамбия 24. Гана 25. Гвинея 26. Гвинея-Бисау 27. Гондурас 28. Гренада 29. Греция 30. Дания 31. Джибути 61. Кувейт 62. Лаос 63. Латвия 64. Ливан 65. Ливия 66. Либерия 67. Литва 68. Люксембург 69. Маврикий 70. Мавритания 71. Мадагаскар 72. Македония 73. Малайзия 32. Египет 33. Заир 34. Зимбабве 35. Замбия 36. Израиль 37. Индия 74. Мали 75. Мальта 76. Марокко 77. Мексика 78. Мозамбик 79. Монголия 38. Индонезия 39. Иордания 80. Мьянма 81. Непал 40. Ирак 41. Иран 42. Ирландия 82. Нигерия 83. Нидерланды 84. Никарагуа 132 103. Сьерра-Леоне 104. Таиланд 105. Танзания 106. Тунис 107. Турция 108. Уганда 109.Уругвай 110. Филиппины 111. Финляндия 112. Франция 113. ФРГ 114. Хорватия 115. Чешская Республика 116. Чили 117. Швейцария 118. Швеция 119. Шри-Ланка 120. Эквадор 121. Экваториальная Гвинея 122. Эфиопия 123. ЮжноАфриканская Республика 124. Ямайка 125. Япония 126. Европейский Союз и Европейское сообщество по атомной энергии Carol S. Leonard Dr, St Antony’s College, Oxford University WTO ACCESSION, INSTITUTIONS AND RUSSIAN AGRICULTURE Introduction. Drawing in part on the impact of recent accessions of the Baltic and Central European states, this paper examine the potential impact of accession on rural institutions and Russian agriculture. It estimates short and long run effects on production under current policy assumptions for selected key sectors: 1) livestock, poultry, and pork, 2) coarse grain cereals, 3) wheat, 4) soybeans, and 5) agricultural equipment, and on institutional development (predictability, standards, property rights and finance). It concludes that although the cereals sector probably will not in the short run be affected by tariff reductions, since the current moderate level of protection has allowed substantial global competition, and there may be a difficult longer adjustment period for other sectors, WTO accession will improve the rural investment environment through the provision of stability and transparency of contracting. Also, rural dwellers will be positively affected as consumers, although the degree they are affected will have regional dimensions. In the longer run, the improved rural markets will lead to the diversification of rural livelihoods, within the context of a new wave of rural emigration. The paper is organized in three parts. In part 1, it assesses the competitiveness of Russian agriculture, drawing on comparative data on post-Communist accessions for estimates of price response and institutional development. It examines competitiveness by branches of the sector and by forms of farming, including the household sector, which plays a large role in rural welfare. Part II is concerned with policy formation: it assesses evolving plans for agrarian policy and the potential impact of bilateral agreements. Part III draws the two first parts together in a general discussion of the potential impact of joining the WTO on productivity and welfare in Russia under several policy scenarios. Competitiveness of Russian Farming. Russia’s agrarian reforms generated rural markets, expanded their scope and introduced laws envisioning broad institutional change. The turn of the century witnessed significant gains in the land registry system, mortgage arrangements and a tax regime providing some leeway for the weakness of the sector. In this sense, Russia’s vulnerability to further trade liberalization is far less than, for example, China’s was upon entry to the WTO. However, In the 1990s, there were no resources for infrastructure development, and rural infrastructure remained, as it was in the Baltic and some of the Central European states, inadequate for integration into world markets. Across the CIS, low population density, mono-specialization in agriculture, regional barriers to trade, and disinvestment in social 133 services by large former collective and state enterprises, led to instability and weak advancement of the sector. This would suggest that the Russian impact may bear similar features to its impact elsewhere, although responses of the agricultural sector can be unpredictable, and vulnerabilities quickly overcome, as in the continued high exports of grain by China, even after WTO entry. In the Russian economy, the agricultural sector remains vulnerable, but medium term effects of entry should strengthen the pace of growth. In its bilateral arrangements, it has agreed to bind its current applied rate of 5 per cent, for example, on for durham and common wheat and barley, and its tariff for coarse grain at 0 upon accession, and this will contribute, along with other measures, to increasing the pace of productivity advance and institutional change, with greater pressure on strategic marketing, which may, for example, spread facilities and reduce storage costs. More important, the fall in prices of imported agricultural machinery can make an important impact on the sector, in that technological advances will no longer be restricted to the small group of high producing corporative entities, including vertical holding companies, whose finance and management comes from outside the sector. There will be some impact, if reform continues, finally, in the rural financial sector, which remains weak and inadequate. The expansion of the number of large and viable smaller farms will depend to a great extent on institutional change, and so the WTOs positive effects may be initially restrained. One factor of particular importance for Russia’s regions may be the improvement of the transmission of changes in world prices for meat production after entry into the WTO. Improved physical and institutional infrastructure, including market information, which separates regional producers, may initially be felt as an adversity, reducing protection of weaker regional locations. The weakness in farm management and lack of restructuring depressed the expansion of networks of banks, cooperatives and services, private seed and other suppliers and marketing channels that are required for functioning markets and prolonged dependence. The state still regulated grain and other markets in 2000 and 2001. 13 per cent of respondents to the survey by the Center for Economic Conjuncture reported barriers to regional expert and import of grain and food. Infrastructure for small and medium-scale farming was still missing: only 10 per cent reported the existence of supply co-operatives. However, the counter effect that consumers will continue to prefer local products may ease the transition to a more open regime for regional agricultural producers. References AHREND, R., and W. TOMPSON (2005): "Fifteen Years of Economic Reform in Russia: What Has Been Archived? What Remains to Be Done?," Organization for Economic Co-Operation and Development. Economics Dept. Working Papers, No. 430, 1-71. 134 ALSTON, L. J., G. D. LIBECAP, and B. MUELLER (1999): Titles, Conflict, and Land Use: The Development of Property Rights and Land Reform on the Brazilian Amazon Frontier. Ann Arbor: University of Michigan Press. ARON, J. (2000): "Growth and Institutions: A Review of the Evidence," World Bank Research Observer, 15, 99-135. BRADSHAW, M., and J. PRENDERGRAST (2005): "The Russian Heartland Revisited: An Assessment of Russia's Transformation," Eurasian Geography and Economics, 46, 83-122. DESIERTO, D. (2005): "The Co-Evolution of Institutions and Technology," Cambridge, UK: Cambridge Working Papers in Economics, 33 GLAESER, E. L., R. LA PORTA, F. LOPEZ DE SILANES, and A. SHLEIFER (2004): "Do Institutions Cause Growth?" Journal of Economic Growth, 9, 271-303. LEONARD, C. S. (2005): "The Institutionalization of Property Rights in Russia’s Regions," University College in London, SSEES. LIEFERT, W. M., and ET AL. (2003): "Can Russia Be Competitive in Agriculture?," EuroChoices, 2, 18-23. LIEFERT, W. M., B. GARDNER, and E. SEROVA (2003): "Allocative Efficiency in Russian Agriculture: The Case of Fertilizer and Grain," American Journal of Agricultural Economics, 85, 1228-33. LISSOVOLIK, B., and Y. LISSOVOLIK (2006): "Russia and the Wto: The "Gravity" Of Outsider Status," IMF Staff Papers, 53, 1-27. NAVARETTI, G. B., and D. TARR (2005): "Introduction and Summary to the Handbook of Trade Policy and Wto Accession for Development in Russia and the Cis." ORGANISATION FOR ECONOMIC CO OPERATION AND, D. (2005): Oecd Reviews of Regulatory Reform: Russia: Building Rules for the Market. Paris and Washington, D.C.: Author. ORGANISATION FOR ECONOMIC COOPERATION AND, D. (2001): The Investment Environment in the Russian Federation: Laws, Policies and Institutions. Paris and Washington, D.C.: Author. OSBORNE, S. R., and W. M. LIEFERT (2004): "Price and Exchange Rate Transmission in Russian Meat Markets," Comparative Economic Studies, 46, 221-44. POLISHCHUK, L., and A. SAVVATEEV (2004): "Spontaneous (Non)Emergence of Property Rights," Economics of Transition, 12, 103-27. POPOV, V. (2001): "Reform Strategies and Economic Performance of Russia's Regions," World Development, 29, 865-86. 135 — (2002): "Strong Institutions Are More Important Than the Speed of Reforms," in Institutional Change in Transition Economies ed. by M. Cuddy, and R. Gekker. Aldershot, UK and Burlington: Ashgate, 55-71. PRESTEGARD, S. S. (2005): "Multifunctional Agriculture, Non-Trade Concerns and the Design of Policy Instruments: Applications to the Wto Agricultural Negotiations," International Journal of Agricultural Resources, Governance and Ecology, 4, 232-45. SEROVA, E. (1997): "Institutsionnal'nye Reformy V Agropromyshlennom Komplekse," Moscow: Institute for the Economy in Transition. — (2000): "Russia's Agro-Food Sector: State of the Art," in Russia's Agro-Food Sector: Towards Truly Functioning Markets, ed. by P. Wehrheim, K. Frohbert, E. Servoa, and J. von Braun. Boston, Dordrecht, London: Kluwer Academic Publishers, 81-106. — (2001): "Land Reforms and Emerging Agri-Food Markets: The Russian Experience," in Incentives, Institutions, Infrastructure and Innovations: Proceedings of the Twenty Fourth International Conference of Agricultural Economists, Held at Berlin, Germany, 13 18 August 2000. Peters,-George-H.; Pingali,-Prabhu, eds. Tomorrow's agriculture: International Association of Agricultural Economists series. Aldershot, 163-77. — (2001): "Public Opinion on Russian Agrarian Reform," Problems of Economic Transition, 44, 51-71. SEROVA, E., and I. KHRAMOVA (2003): "Farms and Factor Markets in Russia's Agriculture," in. SEROVA, E., and O. SHICK (2005): "Markets for Purchased Farm Inputs in Russia," Comparative Economic Studies, 47, 154-66. SKINNER, J. S., and D. STAIGER (2005): "Technology Adoption from Hybrid Corn to Beta Blockers," Cambridge, MA, Working Paper No W11251. SOLANKO, L. (2003): "An Empirical Note on Growth and Convergence across Russian Regions," Bank of Finland. Institute for Economies in Transition. Bofit Discussion Papers, No. 9.2003, 1-24. SUTELA, P. (2003): The Russian Market Economy. Helsinki: Kikimora. SWINNEN, J. F. M. (2004): "Between Transition, Wto, and Eu Accession: Agriculture and Agricultural Policies in Formerly Centrally Planned Countries," in Where Are We Heading? Anania,-Giovanni, et-al, eds. Agricultural policy reform and the WTO: Cheltenham, 43-65. WATKINS, A. (2003): "From Knowledge to Wealth: Transforming Russian Science and Technology for a Modern Knowledge Economy," Washington, D.C., World Bank Working Papers, 2974. 136 WEGREN, S. K. (2002): "Observations on Russia's New Agricultural Land Legislation," Eurasian Geography and Economics, 43, 651-60. — (2002): "Russian Agrarian Policy under Putin," Post Soviet Geography and Economics, 43, 26-40. WORLD BANK (2003): "Russia: Development Policy Review," Washington, D.C, World Bank Working Papers, 26000-RU. Tables and Figures TABLE 1 AGRICULTURAL NET OUTPUT INDICES, 1993-2005, 1993=100* Australia Canada European Union (15) United States 1993 100 100 100 100 1995 101 108 99 109 1998 121 119 104 118 1999 128 127 107 120 2000 125 123 107 123 2003 122 115 102 123 2004 118 129 107 130 2005 122 129 103 129 Estonia Latvia Lithuania 100 100 100 79 64 74 62 57 80 65 52 70 60 50 76 64 55 81 64 55 81 66 63 76 Czech Republic Hungary Slovakia 100 100 100 81 102 93 81 113 98 82 105 92 78 104 78 71 105 80 85 123 94 78 120 94 Russian Federation *FAOStat (2006). 100 79 72 76 79 84 87 89 Губина М.А., ассистент СПбГУ, ст.преп. МБИ Особенности функционирования национальной системы здравоохранения в контексте вступления России в ВТО Активное заставляет развитие задуматься о внешнеэкономических последствиях связей либерализации Российской внешней Федерации торговли для национальной системы здравоохранения. Как известно, здравоохранение является важнейшим фактором формирования здоровья населения, одним из институтов безопасности нации и должно быть высшим национальным приоритетом. Поэтому вопросу о том, каким образом вступление России в ВТО повлияет на развитие системы 137 здравоохранения и обеспечение доступа населения к медицинским услугам должно уделяться повышенное внимание. Особое значение для сферы здравоохранения имеют следующие четыре многосторонних соглашения ВТО: Генеральное соглашение о торговле услугами (ГАТС) и Соглашения о применении санитарных и фитосанитарных мер (СФМ), технических барьерах в торговле (ТБТ) и торговых аспектах прав интеллектуальной собственности (ТРИПС). Приведение системы отечественного здравоохранения в соответствии со стандартами ВТО является важной и ответственной задачей для нашей страны. Либерализация режима внешней торговли может повлиять на здоровье людей самым различным образом. Иногда это воздействие сказывается непосредственно, и его эффект очевиден, как это имеет место в случае болезни, проникающей через границы вместе с импортируемыми товарами, или в случае вспышки какого-либо заболевания, которое нарушает торговлю, движение капиталов и миграцию людей. В других случаях эти последствия носят относительный характер. Так, снижение торговых тарифов может привести к снижению цен на медицинское оборудование и товары медикосанитарного назначения, такие как лекарственные средства и препараты крови. Изменение международных правил, регламентирующих защиту патентов, оказывает воздействие на доступ к основным лекарственным средствам, диагностическим приборам и передачу технологий, что в целом сказывается и на национальных системах здравоохранения. С другой стороны, национальные и международные стандарты и правила в области здравоохранения также могут иметь важные последствия для торговли. Например, стандарты “Codex”, руководящие принципы и рекомендации - для торговли пищевыми продуктами, Международные медико-санитарные правила - для международных перевозок, а Рамочная конвенция ВОЗ по борьбе против табака - для торговли табачными изделиями.1 Сегодня перед многими странами также стоят задачи по обеспечению соблюдения норм СФМ и ТБТ. Это имеет особое значение в таких областях, как безопасность пищевых продуктов и, соответственно, качество, безопасность и эффективность диагностических средств и медицинских препаратов. Данные торговые соглашения создают обязательства по разработке правил на основе научных данных, проведению требуемых оценок риска и соблюдению международных стандартов под надзором независимых и эффективных регулирующих национальных органов. Развитие торговли медицинскими услугами находится также под влиянием других соглашений ВТО. Например, медицинское страхование попадает в сектор 1 WTO Agreements and public Health // A joint study by the WHO and the WTO secretariat. Geneva, 2002 138 финансовых услуг. Таким образом, если в нем будут приняты какие-либо общие правила, они будут распространяться и на услуги медицинского характера. Однако в контексте доступа к финансовым услугам медицинское страхование не обсуждается. Больший коммерческий интерес для ведущих членов ВТО представляют финансово-энергетический, телекоммуникационный сектора. В настоящее время к организациям, осуществляющим добровольное медицинское страхование, не применяется ограничение на долю иностранного участия в капитале. По данным Единого государственного реестра страховых организаций, на 15 июля 2005 г. лицензии на осуществление добровольного медицинского страхования имели 864 компании, из них по различным официальным данным 57 компаний с прямым участием иностранного капитала в уставном капитале организации. 1 Очевидно, что российские компании, занимающиеся медицинским страхованием, пока не видят угрозы со стороны своих иностранных конкурентов, так как попытка создать специальную секцию по медицинским услугам в Российском Союзе предпринимателей и промышленников (РСПП) не увенчалась успехом. Другое немаловажное соглашение касается регулирования торговли медицинскими услугами. Классификатор ГАТС включает в число медицинских услуг общее и специальное медицинское обслуживание, деятельность высшего и среднего медицинского персонала, больничное и амбулаторное обслуживание, а также деятельность медицинских лабораторий.2 Потенциальная емкость рынка медицинских услуг очень велика. Так, например, расходы на душу населения в странах ОЭСР достигли в конце 90-х годов в среднем 2071 долларов США. Расходы на медицинские услуги во всех странах мира оценивались в конце 90-х годов XX в. в 3 трлн. долларов. О темпах роста расходов на здравоохранение можно также судить на примере системы Medicare в США. В 1970 г. затраты составляли 6 млрд. долларов, а к концу XX века они достигли 200 млрд. долларов в год.3 В настоящее время в мире сложилось несколько организации моделей систем здравоохранения. В основе их классификации лежит форма собственности и характер финансирования медицинских услуг. Первая из них – государственная (существовала в СССР до 1991 года, в Англии она получила название – система Бевериджа). Вторая, получившая большое распространение, система медицинского страхования (система Бисмарка, опыт Германии и Голландии получил распространение в большинстве европейских стран). И, наконец, третья система – рыночная модель или платная медицина (действует в США и Израиле). 1 http://www1.minfin.ru/july05_02.htm UNCTAD. Trade in Medical Services. Geneva, 1997. 3 UNCTAD. Trade in Medical Services, Geneva, 1997. 2 139 Несмотря на разнообразие систем здравоохранения и их финансирования, гарантом в этих отношениях выступает государство. Оно устанавливает стандарты, регламентирует квалификационные требования, осуществляет контроль за качеством медицинского обслуживания. На систему здравоохранения выделяется определенная часть валового внутреннего продукта (ВВП). В 2004 году показатель в РФ составлял 4%1, в то время как в экономически развитых странах удельный вес ВВП, идущего на здравоохранение, составляет не менее 8-10% ВВП (в США – 15,3%).2 Расширение торговли услугами в области здравоохранения сказывается на способности национальных министерств здравоохранения точно оценивать и быстро реагировать на риски и возможности, связанные со здоровьем людей. У экспертов нет единого мнения, к каким последствиям приведет либерализация сферы услуг. Секретариат ВТО утверждает, что присоединение той или иной страны к ГАТС не повлечет за собой большой опасности для систем здравоохранения, поскольку механизм этого соглашения позволяет государствам закрыть для переговоров те статьи, которые они считают нужными в интересах развития систем здравоохранения своих стран. В целом, по заявлению бывшего генерального директора ВТО Майкла Мура, сфера действия ГАТС не распространяется на услуги, представляющие особую важность для страны. В руководстве по ведению переговоров однозначно сказано, что каждый член ВТО имеет право самостоятельно определять сектора, подлежащие либерализации.3 Другая точка зрения состоит в том, что вступление в ВТО может отрицательно повлиять на национальную систему здравоохранения. Продвигаемая в рамках ГАТС идея конкуренции ограничивает участие государства в различных отраслях, в том числе и в медицинской сфере. Отсюда можно сделать вывод, что линия на либерализацию будет последовательно проводиться, а поскольку переговоры идут как раунды, всегда будет возможность вернуться к отложенному вопросу, внеся соответствующие коррективы. Присоединение к ГАТС, на взгляд сторонников этой позиции, заставит страны открыть для иностранной конкуренции отрасли с участием государства. Переговоры приведут к приватизации государственных лечебно-поликлинических учреждений или аутсорсингу государственных услуг, а это осложнит доступ населения к медицинским услугам, снизит качество медицинской помощи. 4 Уже сейчас в ходе реформы здравоохранения в большинстве регионов России проводится стратегия неявного замещения бесплатной медицинской помощи платными услугами. Она заключается в расширении объема 1 WHO, Federal Service for State Statistics, 2004 OECD Health Date, 2006, Paris, June 3 http://dialogs.org.ua/crossroad_full.php?m_id=4727 4 Ellen R. Shaffer, Joseph E. Brenner, MA Trade and Health: Reformulating Global Governance to Advance Public Health // Center for Policy Analysis on Trade and Health. 2005, December 2 140 платных услуг в государственных учреждениях здравоохранения, а также перекладывании на население части неоплачиваемых страховыми компаниями и государством затрат на оказание медицинской помощи. Таким образом, при обсуждении последствий либерелизации сферы медицинских услуг мнения специалистов расходятся. Однако единство экспертных мнений проявляется в подходе к медицинским услугам: последние обладают не просто коммерческим характером, но и являются своего рода общественным благом. Доступность к ним лежит в основе здоровья нации. В настоящее время большинство стран-участниц ВТО либерализовали достаточно ограниченную часть рынка услуг. Более открытыми являются сфера туризма, гостиничного бизнеса и ресторанов, компьютерных услуг; менее – сфера образования, здравоохранения, авиации, основных телекоммуникаций и банковский сектор. Однако, по данным ежегодного отчета ВТО, лишь 40 развитых и около 20 развивающихся стран приняли на себя соответствующие обязательства в сфере здравоохранения.1 В перспективе ГАТС может привести к тому, что сектор здравоохранения станет более открытым. В настоящее время проводятся переговоры по постепенной либерализации торговли услугами в соответствии с ГАТС. Определение торговли услугами в этом Соглашении строится на четырех типах сделок (в зависимости от видов поставки), а именно: трансграничное оказание услуг, потребление услуг за рубежом, коммерческое присутствие за рубежом и физическое присутствие отечественных специалистов за рубежом.2 О преимуществах и недостатках либерализации торговли для сферы здравоохранения можно судить по данным таблицы (см. таблицу). Таблица Способы торговли медицинскими услугами в рамках ГАТС: возможности и риски3 № 1. Тип сделки Трансграничное оказание услуг (телемедицина, виртуально-дистанционное оказание медицинских услуг) 2. Потребление услуг за рубежом (пациенты едут для лечения за рубеж) Преимущества Увеличение объема медицинских услуг для отдаленных и недостаточно хорошо обслуживаемых регионов Перевод средств в медицинские учреждения экспортирующей страны 1 Недостатки Отвлечение ресурсов от других медицинских услуг Меньшие возможности получения медицинской помощи для местного населения и отвлечение ресурсов для обслуживания иностранцев http://www.wto.org/english/res_e/statis_e/its2005_e/its05_toc_e.htm http://www.who.int/trade/resources/en/GATSfoldout _e.pdf 3 Drager N., Fidler D.P. Managing Liberalization of Trade in Services from Health Policy Perspective // Trade and health notes. Geneva, 2000, February. 2 141 3. Коммерческое присутствие за рубежом (организация медико-санитарных учреждений в других странах) Создание новых рабочих мест и доступ к передовым медицинским технологиям 4. Физическое присутствие отечественных специалистов за рубежом (медицинский персонал осуществляет врачебную практику в других странах) Экономическая выгода от денежных переводов медиков, работающих за рубежом Трансграничное оказание популярность в международном обмене Развитие двухступенчатой системы здравоохранения, с «утечкой умов» внутри страны в иностранные учреждения здравоохранения Постоянный отток медицинских кадров за рубеж, с потерей вложений в их обучение и подготовку услуг. В последнее время все большую приобретает телемедицина (дистанционная врачебная практика с использованием аудио- и видеосистем и техники передачи данных). Телемедицина включает передачу данных о пациентах, установление диагноза, консультации и лечение, а также дистанционные медицинское образование и передачу информации. По оценкам США, примерно 80% дорогостоящих визитов к специалистам могут быть заменены передачей данных о пациенте и разработкой программ лечения с помощью телекоммуникационных средств. Применение данного вида услуг ограничено, но ему уделяется все большее внимания. Услуги телемедицины, в основном, предлагаются крупными клиниками, и применяются внутри крупных корпораций, например, нефтяных или транспортных, при территориальной разбросанности объектов. Сегмент телемедицины входит в платный сектор и является дорогостоящим, так как необходимо соответствующее оборудование и инфраструктура. Так, например, дистанционная консультация профессора Института педиатрии в Москве может стоить до 5000 рублей. 1 Такие услуги могут позволить себе преимущественно жители крупных городов (Москва, Санкт-Петербург), а российская глубинка, где это более необходимо, не имеет на это средств. Потребление услуг за рубежом. Оказание медицинских услуг российским гражданам за границей осуществляется в основном за счет их личных средств, однако статистические данные об объеме предоставленной медицинской помощи отсутствуют. Что касается государственного участия, то, по официальным данным, за период с июня 2004 г. до марта 2005 г. за государственный счет за пределы России выехало на лечение 43 пациента – 11 взрослых и 32 ребенка.2 Таким образом, лечение возможно только за счет личных сбережений, а стоимость услуг зарубежных клиник в развитых странах значительно превышает стоимость российских платных медицинских услуг. При этом 1 2 http://www.rfbr.ru/default.asp?article_id=5553&doc_id=5175 http://lib.rin.ru/doc/i/15980p5.html 142 граждане для получения визы самостоятельно покупают страховые полисы добровольного медицинского страхования. Основными мотивами получения медицинской услуги за рубежом является качественный сервис (профессиональный медицинский уход, возможность реабилитации), доступ к наиболее современным методикам диагностики и лечения различных заболеваний, а также лечение эффективными препаратами, не запатентованными в России. Получить такие услуги можно обратившись в специализированную компанию или напрямую в зарубежную клинику. На сайтах многих туристических фирм можно встретить объявления: «Лечение за границей», но это, в основном, услуги типа физиотерапии. Таким образом, вступление в ВТО облегчит доступ к медицинским услугам, потребляемым за рубежом. Коммерческое присутствие за рубежом. Первые иностранные клиники, открывшиеся в Москве, были предназначены для обслуживания иностранных граждан в России, работников международных компаний, заинтересованных в получении медицинских услуг у своих соотечественников. Со временем пациентами таких клиник становились и российские граждане, их число в наше время составляет около 40%. Услуги в иностранных клиниках достаточно дорогостоящие, поэтому встречаются они, как правило, лишь в Москве и Санкт-Петербурге. Другие регионы для иностранных медицинских учреждений пока не представляют интереса ввиду низкой платежеспособности населения. Со вступлением в ВТО услуги иностранных компаний, скорее всего, останутся дорогостоящими, несмотря на проникновение в данный сегмент рынка большего числа компаний. Физическое присутствие отечественных специалистов за рубежом. Характерная особенность современного международного обмена медицинскими услугами – это четко определившаяся тенденция миграции медицинского персонала из развивающихся стран, стран с переходной экономикой в развитые. В 1960-е годы миграции медицинского персонала, были, в основном, из развитых стран в другие развитые страны. А уже в 90-е годы XX века 56% медицинских работников-мигрантов были выходцами из развивающихся стран, в то время как из развитых стран – 11%. 1 «Утечка умов» порождает множество проблем для развития здравоохранения в тех странах, откуда уезжают специалисты. Трудно говорить о том, какое именно количество специалистов покинуло нашу страну за последние десятилетия, поскольку достоверная И. Дежина. "Утечка умов" из России: мифы и реальность // Население и общество. Москва, 2002, 18 - 31 марта, № 59 - 60 1 143 статистика об этом отсутствует. Также отсутствует информация о том, работают ли они за рубежом по специальности или нет. Причины такого рода миграции кроются в небольших зарплатах российских медицинских работников, плохих условиях труда. Хотя существуют и трудности этого процесса: чтобы получить работу по специальности за рубежом нужно подтверждение врачебной квалификации. Эмиграция людей с медицинским образованием имеет негативные последствия для страны, так обучение соответствующих специалистов является дорогостоящим для государства. Поэтому, выезжая жить и работать за границу, специалист приносит пользу не своей родине, где во многих регионах не хватает врачей, а стране, принимающей и получающей высококвалифицированного специалиста. Таким образом, общество имеет все основания для беспокойства по поводу того, какое влияние окажет вступление в ГАТС на возможности стран в реализации национальной политики здравоохранения в интересах населения и, соответственно, к каким последствиям это приведет в плане доступа населения к медицинской помощи. Это важно еще и потому, что, альтернативы международной торговой системе, формируемой в рамках ВТО, пока нет. Поэтому, если страна хочет получить выгоды от присоединения к ГАТС, то нужно приспосабливаться, но при этом хорошо знать правила игры, свои права и обязательства, на основе оценки не только возможностей, но и рисков. Однако большинство исследований, рассматривающих здравоохранение в условиях вступления России в ВТО, посвящено тому, каким образом соглашения ТРИПС и ТБТ изменят ситуацию на отечественном фармацевтическом рынке. Вот наиболее острые вопросы соблюдения ТРИПС: повышает ли патентование стоимость новых лекарственных средств; замедляется ли внедрение новых, более дешевых дженериков; будет ли создаваться больше препаратов для лечения неисследуемых в настоящее время заболеваний; расширятся ли объемы передачи технологий и прямых иностранных инвестиций в отечественную фармацевтическую отрасль? Основным камнем преткновения в вопросе по ТРИПС является срок патентной защиты. Ранее многосторонние соглашения не обязывали страны-участницы патентовать лекарства. Согласно новому требованию ТРИПС, патентная защита должна предоставляться на срок не менее 20 лет с момента регистрации патентной заявки на любое открытие или изобретение, в том числе на лекарственные средства и процессы их производства. Это существенно тормозит выход на рынок новых дженериков (аналогов оригинальных препаратов), а это в свою очередь наносит прямой экономический ущерб 144 государству, национальной системе здравоохранения и населению, т.к. отечественная фармацевтическая промышленность является в основном дженериковой. Кроме того, дженериковые препараты всегда дешевле оригинальных. Однако некоторые развивающиеся страны смогли добиться льготных для себя условий подписания ТРИПС, поскольку соглашение, прежде всего не должно препятствовать договаривающимся странам в применении мер защиты общественного здоровья. В Декларации ТРИПС и здравоохранение был определен круг стран, имеющих право на пользование обязательным лицензированием, что означает разрешение использовать объект патентования (с разрешения обладателя патента) для сохранения общественного здоровья в случаях, когда эпидемии заболеваний (СПИД, туберкулез, малярия, другие опасные инфекционные заболевания) наносят непоправимый ущерб всей нации.1 России же, по мнению д-ра Сузуки, отвечающего в секретариате ВОЗ за здравоохранение и фармацевтические препараты, необходимо активнее использовать переговорный процесс для ослабления требований по патентованию лекарственных средств. Россия должна настаивать на том, что соглашение ТРИПС может и должно интерпретироваться таким образом, чтобы оно не мешало, а способствовало развитию отечественной фармацевтической промышленности и защищало сферу здравоохранения.2 Однако России на переговорах с ВТО в области здравоохранения в основном придется уступать, нежели требовать. Прежде всего, придется снизить импортные пошлины на лекарства и медицинское оборудование для достижения соответствия нормам ВТО. Ряд представителей стран-участниц ВТО предлагали России отменить импортные пошлины на фармацевтическую продукцию, однако российской стороной были выдвинуты аргументы против такого подхода. Свое решение российские переговорщики мотивировали тем, что на протяжении последних лет от 35 до 40% доходной части государственного бюджета формируется за счет таможенных платежей. В связи с этим наша страна столкнется с большими затруднениями при отмене ввозных пошлин на фармацевтическом рынке. Другой аргумент: при существующем сейчас размере пошлин на ввоз лекарственных средств и медицинского оборудования - от 5 до 15% на разные виды изделий – доля импорта в стоимостном объеме составляет примерно 65-70% Информационный бюллетень Раунда Доха, Развитие Событий после 4-ой Министерской Конференции ВТО. Международный Центр Торговли и Устойчивого Развития и Международный Институт Устойчивого Развития, 2003, февраль, Том 1, №5. 2 http://publichealth.m.u-tokyo.ac.jp/ 1 145 российского рынка фармацевтики, что отражает предельно благоприятные условия работы.1 По оценке специалистов Министерства экономического развития и торговли РФ, создание более благоприятных условий по ввозу субстанций и медицинского оборудования в РФ позволит сохранить динамику развития внутреннего российского производства, которое преимущественно базируется на выпуске дженериков. Россия в случае присоединения к ВТО может столкнуться с конкуренцией дженериковых препаратов, значительная часть которых в настоящее время поступает из стран Азии (Индия, Китай). В свою очередь, оригинальные лекарственные средства, ввозимые из Европы и США, занимают менее 20% российского рынка, но их значение велико в связи с отсутствием аналогов на внутреннем рынке и необходимостью крупных вложений для производственного внедрения таких препаратов на внутреннем рынке.2 Несомненно, состояние российской медицины может измениться после вступления России в ВТО, так как рынок медицинских услуг в России представляет интерес для ряда стран участниц ВТО, особенно США, Китая и Индии. Поэтому российской медицине, возможно, придется столкнуться с новыми проблемами. Оценивая влияние вступления России в ВТО на здравоохранение необходимо рассматривать этот вопрос с точки зрения четырех Соглашений ВТО – ГАТС, ТРИПС, ТБТ и СФМ. Поскольку в основе данных соглашений лежит идея либерализации, необходимо быть готовыми к ее последствиям. Российские медицинские учреждения и фармацевтические компании после того, как требования ВТО будут полностью отражены в федеральном законодательстве, могут столкнуться с растущей конкуренцией с зарубежными лечебными учреждениями на внутреннем российском рынке медицинских услуг (лечебные, диагностические, консультативные, профилактические медицинские услуги и фармакология). Для того, чтобы отечественные компании стали конкурентоспособными на мировом рынке, а сфера здравоохранения выполняла свою первоочередную функцию – защита здоровья нации, необходимы крупномасштабные инвестиции и последовательная программа развития здравоохранения. В настоящее время в нашей стране осуществляется приоритетный национальный проект в сфере здравоохранения – «Здоровье». В его рамках проводится развитие первичной медицинской помощи, в том числе увеличение заработной платы медицинским работникам, расширение материально-технической базы медицинских учреждений, обеспечение доступа населения к лечению, пропаганда здорового образа жизни. Возможно, вступление в ВТО создаст новые условия для Кушниренко А.К. Россия – Всемирная торговая организация: влияние на фармацевтический рынок // Интервью, 2004. 2 Капусткин В.И., Родионов П.П. Место России на мировом рынке фармацевтической продукции // Актуальные проблемы мирохозяйственных связей. СПб: МБИ, 2006. 1 146 функционирования отечественной системы здравоохранения, особенно в условиях проводимых реформ. Иностранные предприниматели, будучи уверенными в приверженности правилам Соглашений, смогут принять участие в возрождении российской медицинской отрасли. Это предполагает как вложение средств в отечественное производство, так и самостоятельное присутствие на рынке медицинских услуг, если либерализация пойдет вглубь и вся отрасль медицинского обслуживания будет приватизирована. Конкуренция со стороны иностранцев подтолкнет отечественные компании к более эффективному распределению ресурсов и удешевлению медицинских услуг. Те же правила «свободного доступа» будут действовать и для российских товаров и услуг, как собственно медицинских, так и финансовых (медицинское страхование). Таким образом, только четкая политика государства в области здравоохранения поможет сгладить возможные отрицательные последствия вступления в ВТО и приумножить положительные. Климовец О.В. к.э.н., проф. Академия маркетинга и социально-информационных технологий, г. Краснодар Влияние российских ТНК на формирование конъюнктуры мировых рынков В течение последних месяцев деятельность российских компаний широко освещалась в прессе, и их внезапное появление в качестве крупных мировых игроков удивило деловой мир. Металлургическая компания «Северсталь» сделала предложение о покупке люксембургской компании Arcelor с намерением стать крупнейшим в мире производителем стали. Компания «Русал» объявила о слиянии со своим российским конкурентом «Суал» с целью стать крупнейшей алюминиевой компанией в мире. Компания «Газпром» заявила о своей заинтересованности в покупке английской газовой компании Centrica в рамках стратегии по преобразованию в крупнейшую мировую компанию по своей капитализации. Такое амбициозное продвижение российских компаний часто рассматривается как часть геополитической стратегии России, а сами компании — как мрачный мир олигархов и бюрократов. Но западное деловое сообщество должно по-новому взглянуть на быстроизменяющиеся и развивающиеся российские транснациональные корпорации и 147 признать, что их деятельность в первую очередь определяется не политическими вопросами, а коммерческой логикой и желанием усилить свои конкурентные преимущества. Участники мирового рынка должны учитывать и принимать факт появления российских ТНК, влияющих на формирование конъюнктуры и новых условий его функционирования. В равной степени, растущие российские гиганты должны обратить внимание на улучшение своей репутации посредством систематического применения передового международного опыта в ключевых аспектах деятельности, таких как прозрачность, корпоративное управление и экологические стандарты. В противном случае их стратегии расширения, особенно на развитых рынках, встретят ожесточенное сопротивление. Пока российские компании показали, что они могут конкурировать. Теперь же они должны продемонстрировать свою приверженность процессам преобразования, для того чтобы стать конкурентами уже мирового уровня. Появление новых российских транснациональных корпораций — часть более широкого глобального явления. По мере перемещения центра экономического развития на развивающиеся рынки первыми на мировую коммерческую арену ворвались азиатские и латиноамериканские компании, бросая вызов господству западных участников рынка. Российские компании пришли на мировой рынок достаточно поздно, однако их недавняя экспансия была очень быстрой, во многом благодаря конъюнктуре нефтяного рынка. В самом деле, в период с 2000 года по настоящее время Россия переместилась с 12 на 3 место среди развивающихся рынков в качестве источника прямых внешних зарубежных инвестиций. Глобализация охватывает весь спектр компаний — от государственных гигантов до частных корпораций, владеющих бывшими государственными активами, и новых компаний с зарубежными акционерами. Они находятся на разных этапах преобразования, корпоративного внедряя международные управления. Деятельность методы менеджмента некоторых компаний и стандартов находится под пристальным контролем политиков и государства, в то время как другие имеют возможность преследовать чисто коммерческие цели. Рассмотрение всех компаний как единого целого только усложняет объективное восприятие трансформации российского бизнеса. Российская глобальная экспансия по-прежнему в значительной степени ограничена небольшим числом компаний, действующих в нефтегазовой, металлургической, горнодобывающей и телекоммуникационной отраслях экономики, — т.е. в тех областях, где Россия имеет конкурентные преимущества и где сильно влияние 148 глобальных процессов консолидации. Но тенденция к инвестированию за рубежом постепенно охватывает другие секторы экономики. Большинство российских транснациональных корпораций имеют региональный уклон, но сегодня они проявляют все больший интерес к инвестированию средств в развитые рынки Европы, США и Австралии. Экспансия началась с освоения стран СНГ и Восточной Европы, а сегодня российские компании быстро продвигаются в Африку; вместе с тем многие из них пробуют свои силы на уже развитых рынках с целью формирования по-настоящему глобального присутствия. Российские инвесторы в целом нашли благожелательный прием в странах СНГ и в Африке, в то время как во многих странах Восточной Европы и в других развитых странах к ним отнеслись подозрительно. Однако у себя на родине российские компании часто превращали обанкротившиеся предприятия в процветающие компании и считаются эффективными собственниками и работодателями. Быстрый рост зарубежных инвестиций российских компаний объясняется несколькими факторами: масштабностью и размерами бизнеса, что позволяет им выступать в качестве субъекта поглощений; доступом к новым рынкам и источникам сырья; передовыми методами управления, разработки и внедрения технологий; а также избыточными финансовыми средствами и отсутствием возможностей для расширения внутри страны. Российские компании, выходящие на мировой рынок, используют ряд значительных конкурентных преимуществ перед существующими мировыми игроками, в частности, они обладают необходимым знанием развивающихся рынков, мощной, но гибкой корпоративной структурой, финансовой мощью и большими амбициями. Эти особенности позволяют российским инвесторам действовать быстро и экономически эффективно, а также осуществлять приобретения как на развивающихся, так и на развитых рынках, которые для других компаний являются слишком рискованными. В то же время многие российские компании имеют ряд слабых сторон, например, сложные структуры собственности, ограниченные возможности по управлению и слабое понимание современных стандартов в области охраны окружающей среды, охраны труда и безопасности. Руководители высшего звена транснациональных корпораций, изучая ближайшие перспективы с целью оценки рисков и поиска новых возможностей, отмечают признаки нового явления: малоизвестные компании из развивающихся стран, таких как Китай, Индия, Бразилия и Россия, неожиданно превращаются в ведущих игроков мировых рынков. 149 Эта тенденция обозначилась особенно четко в начале 2006 года, когда Mittal, сталелитейная компания, основанная в Индии и владеющая производственными мощностями в Казахстане, Румынии и на Украине, предприняла попытку осуществить недружественное поглощение люксембургской металлургической компании Arcelor. Контрпредложение, поступившее от второго по величине российского производителя стали, компании «Северсталь», не оставило места для сомнений: глобализация создала новых игроков, которые в состоянии изменять расстановку сил на глобальных рынках. Развивающиеся транснациональные корпорации, такие как Mittal и «Северсталь», быстро растут за счет консолидации на внутреннем рынке, а также слияний и поглощений в соседних странах и на других развивающихся рынках. Но сегодня они уже наступают на пятки признанным гигантам, не только конкурируя с ними в борьбе за квалифицированные кадры и клиентов, но также стремясь к приобретению западных компаний с целью стать доминирующими игроками на международных рынках ( диаграмма № 1) По мере развития глобализации складываются три группы благоприятных условий для роста транснациональных корпораций, начавших свою деятельность на развивающихся рынках: 1. уровня Глобальные модели: по мере того как международные компании мирового расширяют свое присутствие на развивающихся рынках, они готовят профессиональные руководящие кадры с опытом работы в международных компаниях и создают жесткую конкурентную основу для местных предприятий. 2.Влияние консолидации на национальном, региональном и глобальном уровнях. В результате транснациональные корпорации развивающихся рынков, когда-то Диаграмма № 1 10 крупнейших конкурентов мирового рынка, по странам Китай 44 21 Индия 12 Бразилия 7 Россия 6 Мексика 4 Турция 6 Другие 0 10 150 20 30 40 50 Источник: Boston Consulting Group находившиеся в самом низу «цепи питания», четко усвоили логику процесса консолидации — проглоти сам или тебя проглотят другие — и принялись напористо воплощать этот принцип в жизнь. 3.Конкурентные преимущества компаний, работающих на развивающихся рынках. Фокус роста международной экономики сильно смещен в сторону развивающихся рынков, и это обеспечивает новым игрокам, начинающим предпринимательскую деятельность на таких рынках, ряд преимуществ по сравнению с крупными конкурентами с их большими издержками, стремлением уйти от риска и бюрократизированными структурами управления. До недавнего времени в заголовках прессы доминировали азиатские транснациональные корпорации, такие как китайская Lenovo, поглотившая предприятия IBM, производящие компьютеры, и Mittal, главный офис которой находится сейчас в Великобритании, хотя компания начинала свою деятельность в Индии. Незаметно вышли на международный рынок некоторые бразильские и мексиканские компании. Но в последнее время на сцену международного бизнеса ворвалась немногочисленная группа российских компаний. «Газпром» и «Лукойл» уже несколько лет проявляют активность в нефтегазовом секторе; теперь же деятельность по инвестированию за рубежом распространилась и на металлургию: в глобальном буме по покупкам зарубежных активов деятельное участие принимают «Северсталь», «Норильский никель», «Русал» и «Евраз». Ведущими игроками на рынке стран СНГ стали также операторы связи и телекоммуникационных услуг, такие как «Вымпелком» и МТС. Эта продолжающаяся активность начинает отражаться в листингах международных фондовых бирж. До 2006 года российских компаний просто не было в списке 50 ведущих транснациональных корпораций развивающихся рынков, ежегодно публикуемом Конференцией по торговле и развитию (UNCTAD, United Nations Conference for Trade and Development), органом ООН, координирующим экономическую деятельность и инвестиционные потоки. Сегодня, основываясь на данных 2004 года, российские компании занимают топовые позиции в международных рейтингах и входят в число ведущих транснациональных корпораций развивающихся рынков. Нефтяная и газовая промышленность «Газпром» Крупнейшая газовая компания в мире. Контрольный пакет принадлежит государству; годовой объем продаж — около 50 млрд долл. США. Активы компании 151 расположены более чем в 25 странах, преимущественно в странах СНГ, Восточной и Западной Европы. Цель: стать ведущей мировой энергетической компанией путем завоевания крупнейших энергетических рынков США и Китая и приобретения предприятий общественного пользования в Западной Европе. «Лукойл» Крупнейшая российская нефтяная компания после краха компании «ЮКОС» с оборотом более 30 млрд долл. США. Компания была учреждена в начале 1990-х годов, имеет активы более чем в 30 странах Европы, Америки и Азии. Экспорт продукции составляет более 80%. Цель: стать крупнейшей нефтяной компанией в мире. В течение последующих 10 лет компания планирует инвестировать в свое развитие 100 млрд долл. США, в два раза увеличить выпуск продукции и организовать производство на нефтеперерабатывающих заводах в США, Турции, Казахстане и Нидерландах. Металлургия «Евраз» Крупнейший в России производитель стали, владеющий тремя крупными сталелитейными заводами, несколькими железорудными и угольными шахтами, а также собственным морским портом. К глобальной экспансии эта компания приступила недавно, однако в прошлом году она инвестировала более 1 млрд долл. США в приобретения за рубежом — в Европе, США и Африке. Более 60% продаж все еще приходится на внутренний рынок. В 2005 году компания разместила 8,3% своих акций на Лондонской фондовой бирже. «Норильский никель» Крупнейший мировой производитель никеля и палладия. Ведущая в России горнодобывающая компания. Годовой оборот — более 7 млрд долл. США. Активы в США и Южной Африке (планируется продажа этой золоторудной шахты). Цель: стать ведущей в мире горнодобывающей компанией, выпускающей широкий ассортимент продукции с упором на цветные и платиновые металлы. «Русал» Крупнейший в России и третий в мире по объему выпускаемой продукции производитель алюминия. Активы компании расположены в 13 странах на 5 континентах. В 2006 г. «Русал» получил рекордный для частных российских компаний синдицированный кредит в размере 2 млрд долл. США. После слияния со своим российским конкурентом компанией «СУАЛ» и швейцарской группой компаний Glencore, которое должно завершиться в апреле 2007 года, объединенная компания «Русал» станет 152 крупнейшим в мире производителем алюминия и глинозема и продолжит свое развитие как энерго-металлургическая корпорация. «Северсталь» Компания «Северсталь» — второй по величине производитель стали в России. Имеет активы в США и Италии. Потерпела неудачу при попытке осуществить в начале 2006 года слияние с люксембургской компанией Arcelor. В настоящее время компания намеревается привлечь сумму в 1,5 млрд долл. США за счет размещения акций на Лондонской бирже. Цель компании: посредством приобретений увеличить объем производства в восемь раз, доведя его до 100 млн тонн, а также осуществить слияние с ведущей в отрасли корпорацией. Телекоммуникации «Алтимо» Холдинговая телекоммуникационная компания, созданная в 2005 году на базе компании «Альфа-Телеком». За пределами России компания участвует в капитале турецких и украинских сотовых операторов, а также ищет возможности для новых приобретений в Европе и Азии. Цель компании: стать полноправным участником растущего телекоммуникационного рынка с ориентацией на страны Евразии в стратегическом союзе с крупнейшими зарубежными партнерами. МТС Крупнейший сотовый оператор в России и странах СНГ с клиентской базой 66 млн абонентов. Активы компании расположены на Украине, в Узбекистане, Белоруссии и Туркменистане. «Вымпелком» Второй по величине сотовый оператор в России с клиентской базой 48 млн. абонентов. Активы компании расположены на Украине, в Казахстане, Таджикистане, Узбекистане и Грузии. «Вымпелком» — первая российская компания, разместившая акции на Нью-Йоркской фондовой бирже в 1996 году. Мы считаем, что основные цели корпоративной экспансии российских компаний — чисто коммерческие, а не геополитические, как ошибочно полагают многие, а сама экспансия является частью более широкого явления — смещения фокуса экономического роста в сторону развивающихся регионов как результат глобализации. Аналогично, общий успех инвестиционных стратегий российских компаний в большинстве случаев объясняется не политическим влиянием, а использованием суммарного опыта всех российских компаний для достижения своих целей, в том числе в области международных 153 слияний и поглощений: опыта работы в сложных рыночных условиях, гибкого подхода к принятию решений, ликвидности и конкурентоспособных ресурсов. Имея в своем багаже достаточный объем инвестиций и опыт многочисленных слияний и поглощений, российские компании готовы сделать следующий шаг и бросить вызов признанным транснациональным корпорациям. Но это может вызвать мощное противодействие со стороны европейских и североамериканских политиков, акционеров и управленцев, если российским компаниям не удастся изменить представление о себе среди этих аудиторий. Экспансия на развитые рынки требует от российских транснациональных корпораций, как и от других компаний развивающихся рынков, ускоренных изменений, направленных на обеспечение большей прозрачности структур собственности и управления, внедрения более высоких стандартов в таких областях, как экология, охрана труда и техника безопасности. Достигнув положительных результатов по этим направлениям, российские компании сумеют стать достойными конкурентами на мировых рынках. Россия быстро становится одним из ведущих инвесторов среди развивающихся стран. С этим согласны все, хотя трудно назвать точные цифры, поскольку существенная часть российских компаний не является публичной и не попадает под требования о раскрытии информации. Кроме того, ситуация усложняется тем, что значительный объем инвестиций осуществляется не напрямую, а через дочерние и оффшорные структуры и регистрируется в странах расположения объектов капиталовложений как инвестиции с Кипра, Британских Виргинских островов и из Люксембурга. С аналогичными проблемами приходится сталкиваться при составлении статистики по другим развивающимся странам. Согласно официальным данным Центрального Банка России, объем прямых зарубежных инвестиций российских компаний вырос с 20 млрд. долларов США в 2000 году до 140 млрд. на конец 2005 года. UNCTAD называет цифру 120 млрд. долларов США, что ставит Россию на третье место по зарубежным инвестициям среди развивающихся стран после Гонконга и Британских Виргинских островов (значительная часть инвестиций, поступающих из этих стран, фактически также является российской); при этом Россия опережает Сингапур и Бразилию. В 2000 году Россия находилась на 12-м месте, а в 1990 году вообще не входила в этот список. Статистические данные The Economist Intelligence Unit (EIU), основанные на анализе зарегистрированных притоков инвестиций, отличаются большей сдержанностью. Согласно последнему Мировому инвестиционному прогнозу до 2010 года, объем внешних инвестиций России составит 52 млрд. долларов США, то есть, Россия окажется на пятом 154 месте среди развивающихся стран между Китаем и Бразилией. При этом согласно прогнозам до 2010 года, в течение следующих пяти лет Россия станет третьим по величине внешним инвестором после Китая и Гонконга. Таблица № 1 15 ведущих стран с развивающейся и переходной экономикой по объему внешних прямых иностранных инвестиций Страна 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. млрд. долл., 2005 Гонконг Британские Виргинские острова Россия Сингапур Тайвань Бразилия Китай Малайзия ЮАР Южная Корея Каймановы острова Мексика Аргентина Чили Индонезия 470 458 123 167 Положение в 2000 г. 1 3 120 417 110 932 97 293 71 556 46 311 44 480 38 503 36 478 33 747 28 040 22 633 21 286 13 735 12 4 2 5 7 9 6 8 11 15 10 14 – Источник: Unctad, World Investment Report, 2006 г. Другими словами, что бы ни говорили нам статистические данные, экспансия российских компаний на мировых рынках только начинается. Это объясняет, почему отдельные российские транснациональные корпорации еще не настолько глобализированы, как ведущие компании, возникшие на других развивающихся рынках Азии и Латинской Америки. Это также объясняет, почему большинство ведущих представителей мирового экономического сообщества значительно больше озабочены экспансией китайских и индийских компаний. В отличие от других развивающихся регионов, для которых характерен большой разброс компаний по различным отраслям, рассматриваемое явление ограничивается в России лишь несколькими секторами, в которых компании имеют конкретные конкурентные преимущества и которые испытывают на себе давление мирового процесса консолидации. Диаграмма № 2 Рост объема внешних инвестиций, прогноз на 2005-2010 гг., млрд долл. США 155 142 Китай 134 Гонконг 69 Россия 60 Сингапур 44 Тайвань 41 Южная Корея ОАЭ 20 Индия 18 16 Мексика Бразилия 14 ЮАР 4 Турция 3 Источник:0 The Economist Intelligence 50 Unit, World Investment 100prospects to 2010 150 В списке 100 ведущих «конкурентов мирового рынка» из стран с быстро развивающейся экономикой за 2006 год, составленном Boston Consulting Group, всего семь российских компаний, по сравнению с 12 компаниями из Бразилии и 44 из Китая. В составленный UNCTAD рейтинг 50 ведущих нефинансовых транснациональных корпораций из стран с развивающейся экономикой в 2006 году, наконец, вошли всего две российские компании — «Лукойл» и «Газпром». Но этот рейтинг отражает ситуацию 2004 года. Если проанализировать инвестиционную активность последних двух лет, этот список пополнится и другими российскими компаниями. Таблица № 2 Крупнейшие иностранные приобретения российских компаний в 2004-2006 гг. Российская компания Приобретённая компания Страна Сектор Доля Год 13,2% Стоимост ь сделки, млн долл. США 3 200 Алтимо Turkcell Турция Амтел Vredestein ЕвразХолдинг Vitkovice Steel ЕвразХолдинг Palini e Bartoli Нидерлан ды Чешская Республи ка Италия Телекоммуникац ии Шины 100,0% 289 2005 Сталь 100,0% 287 2005/0 6 Сталь 75,1% 678 2006 156 2005 ЕвразХолдинг ЕвразХолдинг Лукойл Лукойл Лукойл МТС Strategic Minerals Corporation Highveld Steel США Сталь 73,0% ПО 2006 ЮАР Сталь 79,0% 678 2006 Nelson Resources Teboil & Suomen Petrooli Mobil Уздунорбита Канада/ Казахстан Финлянди я США Узбекиста н ЮАР Нефть и газ 100,0% 2 000 2005 Нефть и газ 100,0% 270 2005 Нефть и газ Телекоммуникац ии Горнодобывающа я промышленность Тяжелое машиностроение 100,0% 74,0% 266 121 2004 2004 20,0% 1200 2004 100,0% 200 2004 Горнодобывающа я промышленность Алюминий 49,0% данных нет 2004 20,0% 460 2005 Алюминий 100,0% данных нет 2006 Нигерия Гайана Алюминий Алюминий 77,5% 90,0% 250 22 Rouge Steel Lucchini Group КаР-Тел США Италия Казахстан 100,0% 62,0% 100,0% 286 574 425 URS Украина 100,0% 235 2005 Mobitel Грузия Сталь Сталь Телекоммуникац ии Телекоммуникац ии Телекоммуникац ии 2006 2005/0 6 2004 2005 2005 51,0% 13 2006 Норильски й никель Gold Fields ОМЗ Skoda Steel и Skoda JS Ренова United Manganese of Kalahari Queensland Alumina Alumina Company of Guinea Alscon AMC Русал Русал Русал Русал Северсталь Северсталь Вымпелко м Вымпелко м Вымпелко м Чешская Республи ка ЮАР Австрали я Гвинея Источник: The Economist Intelligence Unit, составлено по материалам отчетов компании и обзоров СМИ Маховик российских инвестиций готов теперь перейти на более высокие обороты. Ведущие российские инвесторы, такие как «Лукойл», «Газпром», «Северсталь», «Русал» и «Евраз», обнародовали амбициозные инвестиционные планы, связанные с проникновением на развитые рынки и продолжением экспансии на развивающихся рынках. Инвестиционная лихорадка распространяется сейчас на компании среднего размера, работающие в сфере обслуживания, например, предприятия розничной торговли, страховые и риелторские компании. Таким образом, создается база для появления следующего поколения развивающихся транснациональных корпораций. До недавнего времени основная часть внешних российских зарубежных инвестиций приходилась на страны СНГ, так как компании были озабочены расширением 157 своего присутствия на рынке и получением доступа к природным ресурсам. В результате российские компании являются сегодня явно доминирующими иностранными инвесторами на этих сложных рынках; на их долю приходится около трети всех прямых иностранных инвестиций в страны СНГ. Особенно заметно их присутствие на рынках Украины, Беларуси, Узбекистана и Казахстана. Российские компании не имеют конкурентов в нефтегазовой области и секторе телекоммуникаций и постепенно проникают на рынки металлургии, недвижимости, розничной торговли, страхования и пищевой промышленности. 158 Диаграмма № 3 Объем прямых иностранных инвестиций на Украине по стране происхождения, конец 2005 г. Другие страны; 16% Нидерланды; 4% Великобритания; 8% Австрия; 9% США; 10% Германия; 34% Кипр; 10% Россия; 5% Британские Виргинские острова; 4% Источник: The Economist Intelligence Unit Это особенно ярко проявляется на Украине, где нефтяная промышленность, как нефтедобыча, так и нефтепереработка, находятся в руках четырех российских компаний. Не последнюю роль в этом сыграли политические факторы, однако они не имеют отношения к приходу российских компаний в сферу телекоммуникаций. Здесь три российские частные компании — МТС, «Вымпелком» и «Алтимо» — контролируют не менее 90% быстро развивающегося рынка услуг мобильной связи. Эти же компании занимают сильные позиции в Казахстане, Узбекистане и Беларуси, а теперь распространяют свое влияние и на менее развитые рынки мобильной связи СНГ. Официальная статистика прямых иностранных инвестиций на Украину показывает, что доля российских инвестиций составляет всего-навсего 5% от общего объема. Но прибавьте к этому инвестиции с Кипра, Британских Виргинских островов и часть инвестиций из Нидерландов, и тогда мы получим цифры, более близкие к реальности. Но другие компании также искажают результаты статистики. Приобретение «Криворожстали» в 2005 году корпорацией Mittal Steel за огромную сумму в 4,8 млрд. долларов США, которое вывело индийско-британскую компанию на первое место среди инвесторов, было отражено в отчетности на территории Украины как инвестиции из Германии. Для многих сторонних наблюдателей «Газпром» - типичная российская компания. Контрольный пакет принадлежит государству, не прозрачна и обладает большим политическим влиянием; в своей 159 деятельности компания объединяет коммерческие и геополитические интересы в одно целое. Ее роль — а особенно ее роль в СНГ — трудно отделить от национальных интересов России. Как и в случае с другими государственными монополиями в различных странах мира, преобразованию «Газпрома» в современную компанию помешало политическое вмешательство. Однако, что касается российских компаний, то «Газпром» — скорее исключение, чем правило. Российские инвесторы отнюдь не похожи друг на друга. Возьмем, например, «Лукойл»; это — частная компания, управляемая на коммерческой основе, с ясной политикой слияний и приобретений. Компания «Лукойл» приняла западные правила игры и тем самым улучшила свое корпоративное управление. Тем не менее, основной собственник компании, Вагит Алекперов, в прошлом — министр топлива и энергетики СССР. Кроме того, компания работает в стратегическом секторе экономики, в результате чего она постоянно находится на «экранах политических радаров» как в России, так и за рубежом. Ведущие российские металлургические компании, такие как «Евраз», «Русал» и «Северсталь», гораздо меньше вовлечены в политику, но они являются продуктами «эпохи олигархов»». Несмотря на то, что собственники все еще играют ключевую роль в стратегическом управлении компаниями, что объясняет невероятную скорость принятия решений и четкость действий многих крупных российских фирм, принадлежащие им предприятия быстро изменяются, усваивая, по мере своего расширения и выхода на международные биржи, международную практику деловых отношений. Российские телекоммуникационные компании — это совершенно другое дело. Это новые компании, их история едва ли насчитывает десять лет; они полностью ориентированы на рынок и в значительной степени свободны от политического вмешательства. «Вымпелком» и МТС, например, допущены к торгам на Нью-Йоркской фондовой бирже, и их свободный резерв превышает 40%. Как и их западные конкуренты, российские телекоммуникационные компании ищут возможности для дальнейшего развития и борются за лицензии на оказание услуг сотовой связи. Они добились значительного успеха благодаря освоению передовых технологий, расширению своей деятельности, повышению ликвидности, преимуществам первых участников рынка и, прежде всего, благодаря хорошему знанию местной специфики, что помогло им завоевать рынки стран СНГ. Сегодня эти компании перемещаются и на другие растущие рынки. Гигант газовой отрасли «Газпром», недавно потеснивший Microsoft с третьего места среди крупнейших мировых компаний по рыночной капитализации, буквально захватил все страны СНГ, используя как экономические, так и политические средства влияния. «Газпром» успешно установил контроль над инфраструктурой экспортирующих 160 газ стран, таких как Узбекистан и Туркменистан, и теперь фактически руководит экспортом всего газа из Центральной Азии. Экономическое доминирование России в странах СНГ неизбежно по трем причинам. Во-первых, Россия является самым крупным и практически самым развитым рынком региона, ее также объединяет с другими странами язык, общая история и общая терпимость к существованию непрозрачных корпоративных структур и непростой политической ситуации. Во-вторых, найдется не так уж много иностранных инвесторов из других стран, годовых рискнуть своими деньгами на непростых рынках стран СНГ. И, втретьих, развал Советского Союза привел к распаду гигантских производственных комбинатов, которые стремятся к восстановлению жизненно важных связей в области снабжения и сбыта. В результате действия этих естественных причин российские инвесторы, как правило, находят радушный прием на рынках СНГ. Всегда ли российские инвестиции приносили пользу местным компаниям — вопрос более сложный. К безусловным плюсам относится то, что российские компании приносят с собой новый капитал и упрощенный доступ на российский рынок. Так, например, «Русал» восстановил крупнейший в Армении завод по производству фольги, известный теперь под названием АРМЕНАЛ, которой был остановлен после развала СССР. «Русал» вложил в модернизацию предприятия более 100 млн. долларов, обеспечил поставку сырья, ввел новые стандарты охраны труда и защиты окружающей среды, а также предоставил технологии, в результате чего АРМЕНАЛ превратился в единственного производителя фольги на Кавказе и в Центральной Азии. Ожидается, что в 2007 году на долю Армении будет приходиться 12% рынка производства фольги в СНГ, причем большая часть продукции будет поставляться в США и в Европу. СНГ является для российских компаний «ближним зарубежьем»; в то же время Центральная и Юго-Восточная Европа — это также знакомая для них территория; однако для стран этого региона характерно более противоречивое отношение к российским инвесторам. Инвестиционная активность российских компаний пришлась здесь в основном на сектор энергетики; в течение последнего десятилетия «Лукойл» сделал ряд крупных инвестиций в переработку и реализацию энергоресурсов, а «Газпром» сосредоточил свои усилия на сбыте и организации поставок. Кроме этого, было реализовано множество не столь масштабных инвестиций. В других секторах российским компаниям пришлось столкнуться с более жесткой конкуренцией со стороны международных инвесторов; тем не менее, им удалось присоединить ряд компаний в 161 таких отраслях, как металлургия, химическая промышленность, транспорт и банковский сектор. Основная часть инвестированного капитала распределилась между двумя основными регионами — странами Балтии, являвшимися когда-то частью Советского Союза и имеющими стратегическое значение для реализации российской нефти и газа, немалую долю населения, которых составляют носители русского языка; и странами Балканского региона, в основном Румынией и Болгарией, хотя в последнее время не меньшее значение приобретают инвестиции в Сербию, Македонию и Боснию. Основные страны Центральной Европы, такие как Польша, Венгрия, Чешская Республика и Словакия, оказались более устойчивы к экспансии российских компаний, к тому же эти страны являются более привлекательными для западных инвесторов. Опыт «Лукойла» может служить отличным примером как положительной, так и отрицательной реакции на российские инвестиции в данном регионе. Наибольших успехов компании удалось добиться на Балканах, прежде всего в Румынии и Болгарии, где «Лукойл» в 1990-х годах приобрел у государства два обремененных долгами нефтеперерабатывающих предприятия и вложил в эти предприятия значительные суммы с целью расширить производственные мощности, получить доступ на рынки ЮгоВосточной Европы и воспользоваться преимуществами выгодного расположения предприятий, находящихся на побережье Черного моря, что облегчает для нефтяных танкеров «Лукойла» задачу транспортировки продуктов переработки на экспорт. В Румынии приобретение производственных мощностей русскими компаниями сопровождалось длительным периодом убытков и трений с правительственными органами. Однако «Лукойл» продолжал претворять в жизнь программу крупномасштабной модернизации, и ему удалось превратить Petrotel в преуспевающего рыночного игрока, конкурирующего с принадлежащей австрийцам компанией Petrom. В результате за «Лукойлом» закрепилась на этом рынке хорошая репутация, к тому же компании удалось выкупить и расширить сеть бензозаправочных станций, и сейчас она ведет переговоры о присоединении еще одного нефтеперерабатывающего предприятия. В Болгарии «Лукойл» ожидал быстрый успех. В 1999 году «Лукойл» приобрел погрязший в долгах огромный нефтеперерабатывающий комбинат Neftochim в Бургасе и спас компанию со штатом 8500 человек от неизбежного закрытия, согласившись обеспечить поставки нефти на предприятие. Сегодня это крупнейшее предприятие «Лукойла» в Европе. На его долю приходится 7% ВВП Болгарии, примерно 25% доходов госбюджета, он является также одним из крупнейших работодателей страны. Разумеется, есть и такие, кто утверждает, что принадлежащая русским компания слишком тесно 162 связана с болгарскими политиками и злоупотребляет своим влиянием, но такого рода критика сопровождает обычно деятельность любого крупного предприятия. Тем не менее, Neftochim считают хорошо управляемым предприятием, а «Лукойл» — одним из лучших работодателей в стране. «Лукойл» воспринимают как источник благотворного влияния в Балканском регионе, отличающийся гибким и продуманным подходом к преодолению местных рисков. В результате приходу компании были рады также в Сербии и Македонии, где оценили устойчивое финансовое положение «Лукойла» и способность компании обеспечить поставки нефтепродуктов. А вот проникновение «Лукойла» на рынки стран Балтии проходило не так гладко. Несмотря на значительную долю компании в рынке розничной торговли стран Балтии, попытки приобрести имеющий стратегическое значение литовский нефтеперерабатывающий комбинат Mazeikiu Nafta встретили сильное политическое сопротивление. За последние годы комбинат сменил нескольких владельцев, но литовцы утверждают, что «Лукойл» использует поставки нефти, чтобы шантажировать правительство страны. Но, по мере того как коммерческая логика побеждает политические опасения, российским транснациональным корпорациям удается постепенно добиваться успеха на рынках стран, недавно вступивших в Евросоюз. Так, в 2005 году металлургическая компания «Евраз» приобрела в Чешской Республике завод стальных конструкций Vitkovice, причем компания выиграла тендер, пообещав реализацию масштабных программ инвестиций в завод и окружающую инфраструктуру. Таблица № 3 Крупнейшие российские инвесторы в странах Африки, расположенных к югу от Сахары Алроса Ренова Русал Норильский никель Евраз Синтез-нефтегаз Сектор Алмазы Металлы Металлы Металлы Металлы Нефть и газ Страны Ангола, Конго ЮАР, Габон Гвинея, Нигерия ЮАР ЮАР Намибия Год первого инвестирования 2003 2004 2006 2004 2006 2006 Source: Economist Intelligence Unit, compiled from company and media reports Венгерская компания Mol, после того как она много лет пыталась не пустить в Венгрию российского газового гиганта, 163 объявила о подписании договора о сотрудничестве с «Газпромом», которое должно превратить Венгрию в центр экспорта газа в Европу. Если в Европе российским инвесторам приходится иногда сталкиваться с определенной предубежденностью, то в Африке их всегда ждут с распростертыми объятиями. Крупные инвестиции в африканские страны уже сделали такие компании, специализирующиеся на переработке природных ресурсов, как сталелитейная компания «Евраз», алмазная монополия Alrosa, производитель алюминия «Русал» и группа металлургических и добывающих предприятий «Ренова» (см. таблицу № 3). Инвестиционный процесс был основан на прагматическом подходе, направленном на извлечение максимальной взаимной выгоды, и практически не встретил на своем пути препятствий в виде геополитических трений. Для российских компаний характерно глубокое понимание ситуации на рынках Африки, что позволяет им справиться с местными рисками, обеспечивая африканским партнерам остро необходимую им ликвидность как в государственном, так и в частном секторе. В небольших африканских странах они также являются распространителями передовых методов управления и новых технологий и щедрыми корпоративными донорами; им также рады как альтернативе доминирующим на рынке игрокам из Южной Африки. Российские инвесторы также успешно сотрудничают с правительством ЮАР в области совместных инвестиций в партнерстве с компаниями, образовавшимися благодаря реализации программы экономической поддержки чернокожего большинства; такая деятельность часто кажется западным транснациональным корпорациям слишком рискованной. Преимущества такого сотрудничества для России очевидны. Африка стала основным регионом приобретения предприятий по переработке природных ресурсов. Так, например, производитель алюминия «Русал» постоянно ищет возможности укрепить свою сырьевую базу, стремясь стать к 2013 году полностью самообеспеченным по сырью. Одним из первых шагов «Русала» по глобализации стало появление компании в Гвинее, где ей удалось получить на 25 лет в управление бокситовые рудники Compagnie des Bauxites de Kindia (CBK). В Гвинее находятся две трети мирового запаса бокситов, африканская компания традиционно поставляла сырье для Николаевского глиноземного комбината на Украине, который «Русал» приобрел в 2000 году. Опираясь на богатую историю экономических связей между Россией и Гвинеей, «Русал» вскоре расширил свою деятельность в Гвинее, взяв на себя также управление Alumina Company of Guinea (Friguia), одним из крупнейших работодателей в стране, которая в марте 2006 года перешла в собственность «Русала». Российские компании 164 заслужили также хорошую репутацию тем, что не ограничивают свою деятельность добычей природных ресурсов. «Русал» вложил 300 млн долларов США в программу модернизации, целью которой является увеличение вдвое в течение ближайших трех лет производственных мощностей компании Friguia, а также совершенствование транспортной структуры, системы водо- и энергоснабжения комбината и города, в котором он расположен. Государственные органы Гвинеи стремятся к тому, чтобы процесс переработки природных ресурсов осуществлялся на территории страны, поэтому «Русал» также рассматривает возможность строительства глиноземного и алюминиевого заводов в Гвинее. Российская горнометаллургическая группа «Евраз» недавно вышла на африканский рынок. В апреле 2006 года компания стала владельцем ванадиевых залежей в Южной Африке и в США благодаря приобретению американской компании Stratcor, мирового лидера по производству продукции из ванадия. «Евраз» производит ванадиевое сырье (применяемое при обогащении стали), но до покупки компании Stratcor не располагала собственным технологическим оборудованием. Теперь компания получила 79% акций в южноафриканской добывающей компании Highveld Steel; в результате на группу «Евраз» приходится около 30% мирового объема производства ванадия. Компания ставит перед собой цель увеличить объем производства стали Highveld Steel на 20%. Вторжение российских компаний на рынки стран с развивающейся экономикой вызвало относительно небольшой интерес международного бизнеса. Однако их первые шаги на рынках США, Западной Европы и Австралии вызвали больший резонанс в местных деловых кругах. Вместе с тем русские часто скупали компании и активы, в которых западные компании не видели особой ценности. В результате их склонны были рассматривать как «младших братьев», обладающих при этом доступом к финансированию и дешевым ресурсам. Возьмем металлургическую компанию «Северсталь», которая в 2004 году приобрела активы компании Rouge Industries, пятого по величине производителя стали в США и главного поставщика кузовных заготовок для автомобилестроительной компании Ford Motor Company, приблизительно за 300 млн долларов. Расположенная в Дирборне, штат Мичиган, компания не так давно подала заявление о защите от преследования в случае банкротства, а активы компании были выставлены на продажу на торгах. Конкурсное предложение компании «Северсталь», которое было признано самым выгодным, стало реальным испытанием для регулирующих органов США, до сих пор скептически относившихся к возможности допуска российских компаний на американский рынок. Но участвовавшие в торгах конкуренты, включая компанию US 165 Steel, не видели возможности извлечения прибыли из 80-летней компании, основанной еще самим Генри Фордом, кроме ее разделения и последующей продажи. Компания «Северсталь» преследовала другие интересы. Ее целью было обойти действующие в США таможенные тарифы на импорт товаров и получить доступ к американскому рынку с клиентурой компании Rouge. И вот компания «Северсталь» пообещала модернизировать завод, сохранить поставки кокса, увеличить производительность и сохранить более 2000 рабочих мест. Два года спустя Severstal North America (нынешнее название компании Rouge) снова представляет собой прибыльное предприятие и интенсивно вкладывает деньги в развитие сотрудничества с производителями автотранспорта США и Азии, а также использует полученный в США опыт для передачи знаний в России. Год спустя компания «Северсталь» подала конкурсное предложение на торгах по продаже одного из главных итальянских производителей стали, ослабленной компании Lucchini Group, и выиграла. Это стало следующим успешным ходом для компании «Северсталь». В результате она получила в свое распоряжение 20 предприятий по всей Европе, возможность обойти квоты ЕС на импорт товаров, а также доступ к европейским покупателям бытовой техники. Кроме того, такой шаг спас компанию Lucchini, обеспечив ей доступ к дешевым ресурсам — железной руде, коксу и огромному количеству дешевой рабочей силы в России, куда можно было перевести низкоквалифицированное производство. Большинство ведущих российских компаний в перспективе планируют стать одними из ведущих мировых игроков в своем секторе. Более того, они предпринимают последовательные шаги для осуществления этой цели — наращивают объемы производства, выходят на новые рынки сбыта и сырья. Но до сих пор за пределами СНГ они были главным образом нишевыми инвесторами, уделявшими внимание только тем проектам, которые обеспечивали уникальные возможности для сотрудничества. Пока что их еще нельзя рассматривать как участников рынка мирового масштаба. Тем не менее, российским компаниям присущи три основные черты, дающие им значительное преимущество по сравнению с опытными участниками рынка: • навыки работы с развивающимися рынками • финансовые ресурсы • мощная, но в то же время гибкая структура. Развивающиеся многонациональные компании обладают знаниями, приобретенными в ходе работы на одних из наиболее трудных рынков в мире. Они знают, как вести себя в условиях риска и нестабильной экономической ситуации, что дает им 166 определенные преимущества на самых быстро развивающихся рынках мира. Столкнувшись с проблемами у себя дома, им пришлось добиваться высокой экономической эффективности в ходе формирования ценовой политики и разрабатывать более совершенные модели развития производства, с тем чтобы свести к минимуму себестоимость продукции. В этом им помогают относительно дешевые ресурсы — рабочая сила, энергоносители и, зачастую, сырье. Они также научились успешно конкурировать с уже утвердившимися на мировом рынке многонациональными компаниями, проникшими на российский рынок и являющимися ценным источником международного опыта в области управления предприятиями и отличным примером для подражания. Именно благодаря этой комбинации факторов порой так трудно конкурировать с развивающимися многонациональными компаниями на их собственных рынках и не многим легче на других развивающихся рынках. Это также дает им возможность весьма активно конкурировать и на развитых рынках, что они, собственно, и начинают делать сейчас. Концентрация собственности в российских компаниях — одна из самых высоких в мире — обычно считается их слабым местом. Эта практика нашла применение в компаниях с недостаточно прозрачной структурой, призванной оптимизировать налоговые выплаты, а иногда и скрывать личность истинных владельцев. Однако, когда дело касается глобального расширения, вышеупомянутая система приобретает три существенных преимущества. Во-первых, это средоточие капитала объясняет, почему российские компании обладают достаточной критической массой, чтобы бросать вызов даже более крупным западным компаниям и вместе с тем самим избегать поглощения. Вовторых, это способность необычайно быстро принимать сложные стратегические решения. К примеру, очень немногие транснациональные корпорации смогли бы так же быстро, как «Северсталь», отреагировать на попытку компании Mittal захватить Arcelor. И в-третьих, частные собственники, вовлеченные в рыночные отношения, способны строить свою деятельность на долгосрочных преимуществах, а не на квартальных показателях, таким образом получая возможность применять инвестиционные стратегии, не доступные другим компаниям. Российские компании переживают период небывалой финансовой мощи. Рост цен на товары, стабильно растущая экономика, крепкие позиции на других быстро растущих развивающихся рынках и доступ к конкурентоспособным ресурсам позволили повысить прибыл, а большое количество источников финансирования обеспечило средствами для приобретения других компаний. Несмотря на то, что аналитики порой выражают 167 сомнения по поводу наличия у российских компаний достаточных финансовых ресурсов для реализации объявленных ими непомерно амбициозных планов по рыночной экспансии, нет сомнений финансовая подпитка российской экономики, движущая этой экспансией, в ближайшее время не иссякнет. Рудый К.В. Зам.декана факультета финансов и банковского дела БГЭУ, Минск Регулирование внешнеэкономического неравновесия в постпереходных странах Организация Объединенных Наций в своем докладе о торговле и развитии 2006 г.1 из экономической классификации стран исключило понятие «переходной экономики». Страны Центральной и Восточной Европы, вступившие в Евросоюз, с 2006 г. относятся ООН к развитым или индустриальным странам. Остальные бывшие страны с переходной экономикой разделены на две группы по географическому и геополитическому признакам: страны Юго-Восточной Европы и страны СНГ. С настоящего времени постпереходных стран объединяет преимущественно история трансформационных реформ, которые создают фундамент текущих экономических процессов и проблем. Каждое государство в определенный период своего развития испытывает трудности в достижении внешнеэкономического равновесия. Стремление к приближению внешнеэкономического равновесия может быть даже более предпочтительным для экономики страны, нежели значительные отклонения в положительную или отрицательную сторону. При этом внешнеэкономическое неравновесие не всегда рассматривается как угрожающий экономической стабильности фактор. Высокие внешний долг и торговый дефицит долгое время могут считаться временными и не структурными при росте производства, снижении инфляции, устойчивости обменного курса, высокой занятости. Признание внешнеэкономического неравновесия является ответственным политическим шагом, поскольку с экономической точки зрения практически невозможно однозначно определить понятие и уровень внешнеэкономического равновесия. Наиболее распространенной дефиницей внешнеэкономического равновесия выступает баланс счета текущих операций. Однако очевидно, что текущие операции не 1 Trade and Development Report, 2006. – United Nations, UNCTAD. – New York and Geneva 2006. 168 охватывают всю внешнеэкономическую сферу, а это не позволяет адекватно оценить оптимальный уровень внешнего неравновесия. Например, дефицит текущего счета требует финансирования из-за рубежа в виде займов, которые образуют долги, требующие возврата в будущем. При этом если инвестиционные возможности страны относительно других стран достаточны для использования этих займов, то полученная выгода от инвестиций покроет как сумму основного долга, так и процент. В этой связи дефицит текущего счета не вызывает угрозы для страны. В странах с переходной экономикой, а особенно в странах Центральной и Восточной Европы дефицит текущего счета, как правило, сокращался за счет притока иностранных инвестиций. Положительный внешнеторговый баланс удавалось обеспечить в основном за счет прямых иностранных инвестиций, которые размещались в экспортоориентированных отраслях. Профицит счета текущих операций также допустим, если внутренние сбережения более выгодно размещать за рубежом, нежели внутри страны. Проблемы с дефицитом или процифитом текущего счета, т.е. с внешним неравновесием в узком понимании, могут привести к потерям в экономике, если внутренняя экономическая политика, например, бюджетно-финансовая, налоговая или денежно-кредитная не соответствует внешней. Так, большой дефицит текущего счета при инвестиционной непривлекательности страны, вызванной бюджетным дефицитом, высокими налогами или иными причинами, создает трудности в его финансировании. Внутренние трудности с возвратом старых внешних займов могут сократить объем новых поступлений. Кроме того, при устойчивом дефиците текущего счета у инвесторов может сократиться уверенность в возможностях страны проведения «здоровой» внешнеэкономической политики. В целом, определение целевого уровня внешнеэкономического неравновесия (таргетирование) маловероятно и порой невозможно в виду массовости факторов оказывающих влияние на внешнеэкономическую деятельность государства. Поэтому власти стараются избежать больших и долгосрочных отклонений от баланса притока и оттока валютных ценностей за рубеж. Постпереходные страны за период трансформации накопили критический опыт оптимизации внешнеэкономического равновесия в условиях кризиса, доступа на новые рынки, монополии, олигополии, торговых войн, инвестиционных блокад и массовой приватизации и т.д. В результате на современном этапе каждая постпереходная страна оказалась в типичной только для нее индивидуальной ситуации осуществления внешнеэкономической деятельности. Тем не менее все постпереходные страны можно объединить целями и направлениями 169 регулирования внешнеэкономического неравновесия, которые в принципе свойственны любому государству. Регулирование внешнеэкономического неравновесия предполагает комплекс мер по обеспечению стабильной положительной динамики в международной конкурентоспособности страны, который в постпереходных странах на современном этапе должен включать в себя три приоритетных направления: 1) стимулирование экспорта, оптимизация его структуры и направлений; 2) вопросы импортозамещения; 3) экспорт капитала. Экспорт услуг как приоритетное направление развитие внешней торговли развивающихся рынков постпереходных стран. В условиях становления и развития постиндустриального, информационного общества, в котором основная роль отводится человеку, его знаниям и инновациям, сфера услуг становится приоритетной в обеспечении качественного динамичного экономического роста отдельного государства и всего мирового сообщества. Несмотря на то, что услуги традиционно рассматривались как «третичный сектор» экономики, на современном этапе они занимают более 2/3 мирового ВВП. В международной торговле услуги составляют 20 процентов 1 . Укоренившийся после промышленной революции термин «промышленно развитые страны» в связи с изменением роли промышленности и сферы услуг требует корректировки, а сами эти государства в новом столетии фактически преобразовались в страны развитых услуг. Эта сфера у них занимает от 2/3 до ¾ в ВВП. Например, в экономике США в 2005 г. услуги преобладали над другими сферами и достигали 78,7 процентов ВВП. Аналогичный показатель в Евросоюзе, Тайване, Таиланде составлял 75 процентов ВВП. При этом даже если развитая страна, такая, как например Германия, Япония и Италия, широко не представлена на внешнем рынке услуг, ее внутренний рынок обладает достаточной емкостью для экономического развития компаний и государства. В свою очередь в развивающихся странах сфера услуг достигает 50 процентов ВВП. Развитие сферы услуг обеспечивает занятость. В Европейском союзе 90 миллионов жителей трудоустроены в сфере услуг. 80 процентов от всего занятого населения Великобритания работает в сфере услуг. Экономически развитые страны являются основными поставщиками и покупателями на мировом рынке услуг. Европейский союз и США выступают главными экспортерами услуг, обеспечивая 46 и 17 процентов их мирового объема соответственно (таблица 1). Доля развивающихся стран постоянно растет с 20 процентов в 1990 году до 1 Krugman P., Obstfeld M. International Economics: theory and policy. Seventh Edition, Boston, 2006. 170 26 процентов в 2000 году и более 30 процентов в 2006 году. Наибольшим потенциалом в международной торговле услугами обладает азиатский регион. Его доля в мировом объеме услуг устойчиво растет с 10 процентов в 1980 году до 17 процентов в 2002 году. Общая география и динамика международной торговли услугами представлена в таблице 1. Таблица 1 География и динамика международной торговли услугами в 2005 г., млрд. долл., % Экспорт Импорт Ежегодный Ежегодный Объем прирост Объем прирост 200020002005 05 2004 2005 2005 05 2004 2005 2415 10 20 10 Всего в мире 2345 10 19 10 422 5 13 10 366 6 15 9 68 8 16 19 Северная Америка Южная и Центральная Америка 70 5 15 21 1245 1121 12 12 19 19 8 8 1120 1038 11 11 17 16 8 7 42 20 29 20 Европа Европейский Союз (25) Содружество Независимых Государств 62 21 28 19 57 13 20 12 Африка 69 13 19 21 55 11 14 13 Средний Восток 85 12 20 18 525 108 74 216 11 26 14 Азия 573 9 24 12 8 25 14 Япония 133 3 21 2 20 34 19 Китай 83 18 31 16 8 20 9 Восточная Азия 215 8 21 12 Экономика постпереходных стран и их экспорт должны быть переориентированы с индустриальной направленности на преобладание сферы услуг. В 2005 г. доля услуг в ВВП России составляла 57,3 процентов в Беларуси менее 50 процентов, в то время как в развитых странах она составляет более 75 процентов от ВВП. Недостаточно динамично развивается экспорт услуг. В странах СНГ в период 2000-2005 гг. темп роста экспорта услуг составил 20 процентов, в России – 21 процент, Украине – 19 процентов, Беларуси – 16 процентов, Казахстане – 17 процентов (таблица 2) 1 . Развитие услуг повысит экономическую самостоятельность развития стран, не обладающих собственными энергоресурсами, которых требует промышленный комплекс. Таблица 2 Основные экспортеры и импортеры услуг в странах СНГ в 2005 г., млрд. долл., % 1 International Trade Statistics, UNCTAD, 2006. 171 Экспортеры Объем Доля 2005 2000 2005 Ежегодный прирост в % 2000-05 2003 2004 2005 СНГ Россия Украина Беларусь Казахстан Узбекистан 42,1 24,3 8,9 2,0 2,0 0,7 100,0 55,5 22,0 5,7 5,3 2,6 100,0 57,9 21,2 4,9 4,8 1,6 20 21 19 16 17 8 16 20 9 12 12 13 29 25 49 17 18 7 20 21 19 18 12 15 62,4 38,5 7,3 7,0 2,6 1,2 100,0 68,6 7,7 11,0 2,0 2,3 100,0 61,6 11,8 11,2 4,2 1,9 21 19 32 22 41 17 17 16 6 27 58 0 28 23 34 55 33 13 19 18 48 13 -3 19 Импортеры СНГ Россия Казахстан Украина Азербайджан Беларусь География размещения экспорта услуг постпереходных стран может быть достаточно обширной, но упорядоченной. Целесообразно экспортировать услуги в страны, в которых уже достаточно освоены рынки национальными товаропроизводителями. В первую очередь необходимо рассмотреть возможность экспорта в Россию, Азербайджан, Казахстан, Украину и другие страны СНГ, затем Великобритания, Голландия, Германия. Региональная конкуренция позволит национальным компаниям сформироваться за рубежом, окрепнуть, получить навыки и опыт для конкурентной борьбы на более развитых и требовательных европейских рынках. Экспортная ориентация или импортозамещение развивающихся рынков (финансовый аспект)? Регулирование внешнеэкономического неравновесия с помощью экспортной ориентации является трудоемким, затратным и не всегда результативным процессом в рамках одного или двух политических циклов. Многие политики, начавшие экспортную ориентацию во внешнеэкономическом регулировании, могут не застать практических результатов (положительных или отрицательных) своих идей. Поэтому они вынуждены искать варианты регулирования, которые достаточно быстро дадут результаты и повысят политический рейтинг среди избирателей, которыми являются национальные производители. Альтернативой экспортной ориентацией в постпереходных странах стало импортозамещение. Главным аргументом в пользу импортозамещения является необходимость поддержки отраслей и национальных компаний, которые обладают большим потенциалом, грозящим раскрыться в ближайшем будущем, но при поддержке государства, хотя и 172 временной. Импортозамещение свойственно не только постпереходным странам, развивающиеся и развитые государства в отдельные исторические периоды также проводили данную политику. США и Германия в XIX в. использовали высокие тарифные ставки на промышленные товары, Япония до 1970-х гг. осуществляла импортный контроль, с 1970-х Индия, Чили проводили политику импортозамещения. Контраргументом против политики импортозамещения выступает неясность в приоритетных объектах регулирования. Достаточно сложно однозначно определить отрасль для защиты от импорта, которая в будущем должна дать экономический эффект. При чем то, что кажется очевидным властям в перспективах отрасли, вызывает сомнения у частного бизнеса, который не вкладывает туда средства. Более того, даже если отрасль и продемонстрирует положительные результаты в будущем достоверно нельзя утверждать, что это стало результатом проведенной политики импортозамещения, а не влиянием других факторов. Спецификой импортозамещения в постпереходных странах является необходимость воссоздания отраслей и создания абсолютно новых, инновационных сфер деятельности, требующих государственной защиты от импортной конкуренции. При этом для новых отраслей необходимыми являются развитый банковский сектор и дееспособный рынок капиталов, как источник ресурсов для финансирования новых проектов, компаний и отраслей. Государственная поддержка требуется в форме возмещения затрат, связанных с начинанием бизнеса, например, освоение нового рынка, строительство необходимой социальной инфраструктуры и т.д. В первом и втором случае политика импортозамещения вторична в поддержке новых отраслей. Реализация политики импортозамещения осуществляется по нескольким направлениям: импортозамещение спроса (стимулирование потребления отечественной продукции), импортозамещение потребительских товаров (продовольственных и непродовольственных) за счет расширения объема и ассортимента, импортозамещение производственных ресурсов, продукции производственно-технического назначения и услуг. Количественный эффект реализации политики импортозамещения выражается в снижении импортной квоты, т.е. соотношения импортных товаров к ВВП. Например, если в 2004 г. в Беларуси этот показатель превышал 70%, то необходимое его снижение требуется минимум менее половины. Проведение конкретных проектов импортозамещения требует финансового обеспечения, а именно соответственной финансовой политики государства. Традиционно в области макроэкономической политики на бюджетно-налоговое регулирование возлагаются такие виды государственной поддержки реального сектора экономики, как 173 субсидии и средства на финансирование капитальных вложений, бюджетные ссуды и займы. Данные виды государственной поддержки, которые снижают бремя налоговой нагрузки, увеличивают собственные оборотные средства предприятий на их развитие и модернизацию. В целях поддержки предприятий, производящих импортозамещающую продукцию, возможно предоставление выборочных, специальных адресных налоговых льгот. Финансовая политика импортозамещения также может предполагать реализацию механизма государственных гарантий за счет бюджета по страхованию инвестиционных и банковских рисков, возникающих в импортозамещающих производствах. Финансовая политика может, как самостоятельно стимулировать создание и развитие импортозамещающих производств, так и содействовать реализации в данном направлении денежно-кредитной и таможенной политики. В целях государственной поддержки льготного банковского кредитования инвесторов, размещающих свои ресурсы в импортозамещающие производства, возможно установление компенсации льготной разницы банкам за счет средств государственного бюджета. Не исключаются также таможенные льготы инвесторам импортозамещающего на первоначальном производства при этапе необходимости организации импортирования высококлассных основных средств. Таможенная политика не должна игнорировать возможность использования нетарифных мер для защиты внутреннего рынка от конкурирующего импорта путем введения технических барьеров, санитарных мер, специальных защитных, компенсационных мер, систем сертификации и стандартизации, лицензирования и квотирования. Важно понимать, что реализация финансовой политики импортозамещения будет проходить в условиях подготовки к вступлению или после вступления страны в ВТО. Абсолютная либерализация внешней торговли может не только остановить процесс импортозамещения, но и вызвать реакцию экспортозамещения. Импортозамещение может оказаться бесполезным при появлении более конкурентоспособных импортных товаров и услуг. Государственная поддержка в этом случае окажется более чем не рентабельной, т.к. будет не сопоставима с поддержкой со стороны крупных импортных товаропроизводителей. Возможные изменения в структуре импорта могут повлиять на производства, в том числе экспортные, ориентирующиеся на импортное сырье или импортные комплектующие. В таких условиях возможно сокращение экспорта или переориентация экспортного производства на внутренний рынок. Широкий теоретический импортозамещения постпереходных не странах. требует Более арсенал инструментов полного его того, для 174 финансовой практического поддержания политики использования рыночной в психологии экономических субъектов страны финансовая политика должна быть вторичной по отношению к кредитной политике. Кредитные отношения строятся на рыночной взаимной основе в отличие от финансовых отношений, основанных на государственном вмешательстве. Кроме этого, бюджетно-налоговые льготы содействуют экономической дискриминации субъектов, что противоречит развитию равноправного бизнес климата. Расширение кредитных инструментов импортозамещения с сокращением финансовых обеспечит реализацию рыночной идеологии на внутреннем рынке, и будет содействовать завершению переходного периода к рыночной экономике в республике. Первостепенность кредитной политики над финансовой в стратегии обеспечения импортозамещения должна быть реализована Национальным банком. В достижении целей импортозамещения Национальный банк может более активно использовать механизм рефинансирования банков. Например, во Франции, в условиях ухудшения состоянии платежного баланса в 1968-1969 гг. объемы рефинансирования банков возросли более чем в 2 раза. Необходимо понимать, что центральный банк любого государства является органом, реализующим государственную политику, учитывающим динамику всех макроэкономических показателей. Это отнюдь не означает преобразование центрального банка в подвластную структуру. За центральным банком сохраняется весь арсенал независимых инструментов, действующих на рыночной основе. Именно рыночный климат функционирования центрального банка является главным его достоинством. При этом стратегически сохраняется государственная целенаправленность в деятельности центробанка. Эти условия должны быть сохранены при реализации финансово-кредитной политики импортозамещения. Временная целевая финансово-кредитная поддержка импортозамещения в своих целях не должна ограничиваться формированием и развитием производств импортозамещения. Стратегически государственная поддержка должна быть направлена на стимулирование экспорта, а импортозамещающие производства должны ориентироваться на перспективный экспорт своей продукции после удовлетворения внутренних потребностей. Процесс импортозамещения не должен предполагать тотальное сокращение количества импорта. Важно помнить, что определенный набор высококачественных импортных товаров заменить едва ли возможно, а порой и не целесообразно в виду не достаточной развитости или отсутствия национальных технологий. Кроме того, достижение внешнеэкономической безопасности в долгосрочной перспективе не должно иметь негативное влияние на потребителей качественной импортной продукции в краткосрочной перспективе. Поэтому в процессе импортозамещения первоначально 175 необходимо ориентироваться на замещение импортной продукции невысокого качества, а затем лишь создавать импортозамещающие производства, которые смогли бы заменить высококачественную импортную продукцию. Применение нетарифных барьеров в данном случае должно быть направлено на ограничение низкокачественного импорта, не соответствующего европейскому уровню. Нетарифные барьеры должны стать средством защиты потребителя, а не орудием борьбы с конкуренцией. В любом случае широкое использование государством нетарифного регулирования является одним из источников обострения геополитического недовольства и ухудшения внешнеэкономических отношений. Прямые иностранные инвестиции из постпереходных стран. Привлечение прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в процессе трансформации экономики не обеспечил притока новых технологий и инноваций и не позволил достичь странам высокой международной конкурентоспособности. Только выход на международные рынки с помощью открытия компаний за рубежом позволит постпереходным странам занять устойчивые инвестиционные и торговые позиции на мировых рынках и стабилизировать национальный экспорт товаров. Экономический подъем, во многом обеспеченный прямыми иностранными инвестициями, позволил создать экономический фундамент для укрепления и развития национальных компаний в трансформационных странах и их прямого инвестирования за рубеж. Изменение направления в потоках прямых иностранных инвестиций в транзитных странах свидетельствует об улучшении международной конкурентоспособности компаний данной группы стран. Рост международной конкурентоспособности компаний является единственным путем повышения международной конкурентоспособности государства. Классические теории мобильности прямых иностранных инвестиций утверждают, что источником инвестиций могут быть лишь развитые страны, которые направляют свои капиталы в развивающиеся, используя абсолютные и относительные преимущества дешевых факторов производства (рабочей силы и иных ресурсов). Согласно этому, прямых иностранных инвестиций из стран с переходной экономикой теоретически быть не должно, если только эти страны не завершили переход к развитой рыночной экономике и достигли высокой международной конкурентоспособности. Мотивами ПИИ из стран с переходной экономикой является как получение прибыли, так и расширение геополитического влияния. В 2002 г. объем прямых иностранных инвестиций из России достиг 48 млрд. долл., что составляло порядка 80 процентов всех ПИИ из рассматриваемой группы стран. Остальные 20 процентов распределились на Венгрию (5 млрд. долл.), Чехию (1,5 млрд. 176 долл.), Польшу (1,3 млрд. долл.), Словению и Хорватию (по 1 млрд. долл.), Эстонию (700 млн. долл.). В 2004 г. объем ПИИ из трансформационных стран сократился до 10 млрд. долл. Основным поставщиком инвестиций является Россия (99 процентов). 1 . Концентрация основных источников прямого инвестирования в России из всех трансформационных стран очевидна по причине функционирования большого количества крупных частных компаний. Проведенная приватизация в начале 1990-х гг. в России привела к созданию миллиардеров, приближенных к правительству и владеющих большими компаниями, которые являются главными инвесторами за рубеж. По оценке журнала Forbes в 2005 г. из 691 миллиардера более 30 человек из России. Только с 2005 г. появились первые миллиардеры в Казахстане, Польше и Украине. До этого времени страны с переходной экономикой в данном рейтинге представляла только Россия. Причем еще с 2003 г. Россия по количеству миллиардеров была четвертой страной в мире, уступая лишь США, Германии и Японии, а в 2005 г. опередила Японию. Данные по количеству миллиардеров и объему прямых иностранных инвестиций в 2001 г. имеют достаточно тесную корреляцию (0,777)2. Важно понимать, что сегодняшнее отношение к ПИИ из трансформационных стран отличается от отношения к этим процессам в 1990-х гг. особенно в России. Это во многом связано, куда направлялись прямые иностранные инвестиции, и что служило их основным мотивом. Ранее ПИИ из России и других переходных стран рассматривались как отток капиталов в страны с меньшим налогообложением. Трансформационные страны, нуждающиеся в капитале, пытались остановить процессы уклонения от налогов и утечки капиталов за рубеж. Это в целом соответствовало общемировой тенденции в мотивации размещения инвестиций в оффшорных центрах. Интересен пример Люксембурга, который на протяжении последних трех лет входит в тройку мировых лидеров по притоку и оттоку ПИИ. Причем объем привлеченных прямых иностранных инвестиций и ушедших из страны практически эквивалентен. В 2003 г. приток ПИИ в Люксембург был самым большим в мире и составил 91,1 млрд. долл. (в США 56,8 млрд. долл.); отток ПИИ из Люксембурга был на уровне 101 млрд. долл. (отток из мирового лидера США составил 119,4 млрд. долл.). Проблема сохраняется по настоящее время и состоит в том, что практически все крупные ТНК и иные компании включают Люксембург в цепочку инвестирования для минимизации налогообложения именно в этой стране, а за тем направляют свои люксембургские капиталы в ЕС. World Investment Report 2002: Transnational Corporations and Export Competitiveness. UNCTAD. – New York and Geneva, United Nations, 2002 2 Булатов А. Российские прямые иностранные инвестиции за рубежом: история, мотивы, финансирование, контроль и планирование. // Плановая экономика. – 2001. - №34. 1 177 Проблема оффшорного прямого иностранного инвестирования остается актуальной для всех переходных стран. Например, кроме России в 2001 г. на Кипр было инвестировано 14,9 млн. долл. из Чехии, в период с 1999 по 2001 гг. 47,5 млн. долл. из Венгрии, в 1999 г. 10,7 млн. долл. из Латвии и 6,2 млн. долл. из Словакии. Тем не менее, данная проблема на современном этапе приобрела достаточно четкие очертания и может быть отделима от рассматриваемого процесса прямого инвестирования из трансформационных стран, преследующего не финансовые, а производственные цели. В этой связи в исследовании ПИИ из трансформационных стран исключаются банковские и небанковские (страховые и иные) учреждения. География прямого инвестирования из стран Центральной и Восточной Европы в основном замыкается рамками данного региона. После непосредственного инвестирования друг в друга (75-90 процентов) европейские трансформационные страны инвестируют в ЕС (5-15 процентов), в развивающиеся страны (1-5 процентов) и в США (1-3 процента). Россия осуществляет преимущественное инвестирование в развитые страны, например в ЕС и США. Доля стран СНГ в российском размещении инвестиций достигала своего максимального значения в 1999 г. (23,5 процента). В 1994, 1996, и с 2000 г. ПИИ из России в страны СНГ не превышали 10 процентов от общего объема российских инвестиций за рубеж. Главными инвесторами из стран с переходной экономикой являются российские компании Газпром и Лукойл. По объему иностранных активов они на порядок опережают другие компании, осуществляющие прямое инвестирование из трансформационных стран. Сбор статистической информации по функционированию данных компаний является трудоемким процессом в связи с конфидициальностью многих интересующих цифр о деятельности инвесторов, как в России, так и за рубежом. Доступным оказался лишь доклад торговой организации ЮНКТАД при ООН, в котором представлены данные о 20 крупнейших компаниях из стран с переходной экономикой, инвестирующих за рубеж (табл. 3). Информация о деятельности компаний, как правило, получена из аудиторских заключений, что приводит к задержке как минимум на год. Кроме того, ускоренное развитие компаний и быстрое заключение крупных сделок искажают статистику и мгновенно меняют рейтинг компаний. Например, приобретение в 2004 г. Норильским Никелем 20 процентов компании Gold Fields Ltd в Южной Африке на сумму в 1,17 млрд. долл. за один день превратило Норильский Никель в четвертую крупнейшую в мире компанию по добыче золота. Таблица 3 178 20 крупнейших компаний из стран с переходной экономикой, инвестирующих за рубеж, 2000 г.1 № Компания 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 Лукойл – Lukoil ООО «Новороссийское морское пароходство» - Новошип – Novoship Latvian Shipping Приморск Shipping – Primorsk Shipping Hrvatska Elektroprivreda Gorenje Group Far Eastern Shipping Pliva Group Atlantska Plovidba Krka Adria Airways MOL Hungarian Oil and Gas TiszaiVegyi Kombinat Страна Отрасль Россия2 Россия Нефть и газ Транспорт Латвия Россия Транспорт Транспорт Иностранные активы (млн. долл.) 4 189,0 963,8 459,0 296,4 Хорватия Словения Россия Хорватия Хорватия Словения Словения Венгрия Венгрия Энергетика 296,0 Бытовая техника 236,3 Транспорт 236,0 Фармацевтика 181,9 Транспорт 138,0 Фармацевтика 129,2 Транспорт 116,3 Нефть и газ 102,7 Химическая 101,2 промышленность Petrol Group Словения Нефть и газ 98,8 Mercator Словения Розничная 65,1 торговля Zalakeramia Венгрия Керамика 60,0 Malev Hungarian Airlines Венгрия Транспорт 41,4 Merkur Словения Торговля 37,3 KGHM Polska Miedz Польша Горная 32,3 добывающая промышленность Petrom Румыния Нефть и газ 28,0 Данные таблицы свидетельствуют о том, что в числе крупнейших компаний наибольшее количество представлено из Словении, Венгрии, России и Хорватии. Результаты исследования ЮНКТАД отмечают, что лидирующие позиции из трансформационных стран в нефтяной и газовой отрасли занимает Россия, в оказании транспортных услуг – Словения, в фармацевтике – Хорватия, в машиностроении – Венгрия3. Размещение прямых иностранных инвестиций из постпереходных стран за рубежом позволит решить ряд задач с расширением географии внешней торговли, World Investment Report 2002: Transnational Corporations and Export Competitiveness. UNCTAD. – New York and Geneva, United Nations, 2002. 2 В таблице отсутствует компания Газпром и представлены лишь те российские компании, по которым удалось получить информацию. 3 World Investment Report 2002: Transnational Corporations and Export Competitiveness. UNCTAD. – New York and Geneva, United Nations, 2002 1 179 продвижения национальных товаров на новые рынки, и самое главное повышения эффективности производства. Формирование ТНК станет гарантом устойчивости внешней торговли государства. На современном этапе третья часть международной торговли осуществляется между филиалами ТНК. Открытие национальных компаний за рубежом будет способствовать внедрению исключительно рыночных механизмов в процесс ведения хозяйственной деятельности. Национальные компании будут вынуждены работать на конкурентных условиях, что повлияет на изменение стратегии управления предприятием, повысит ответственность, производительность и сформирует рыночное мышление руководителя и работника предприятия. Эти принципы естественным образом будут отражаться на местных субъектах хозяйствования и повысят эффективность национального производства. Справедливо замечание о целесообразности оттока инвестиционных ресурсов из страны для создания новых рабочих мест за рубежом. Однако при открытии филиалов национальных компаний в зарубежных странах потребуется целая система внешнеэкономических связей, которая будет обеспечивать работу этих филиалов, выполняя координирующую функцию (менеджмент, логистика, информационные технологии), и требующая создания новых рабочих мест внутри страны. Открытие филиала будет стимулировать увеличение оборотов материнской компании в стране, что также потребует увеличения рабочих мест. Необходимо помнить, что данный вид деятельности является инструментом геополитического влияния и меняет имидж страны. Поэтому политэкономический интерес вызывают страны бывшей Югославии, через которые стратегически возможен выход на европейские рынки. Китай и Юго-Восточная Азия привлекательны для иностранных инвесторов со всего мира и выступают идеальной конкурентной ареной для национальных предприятий. Механизм реализации прямых иностранных инвестиций за рубеж может выражаться в пассивной и активной формах. Пассивная форма предполагает заключение двусторонних инвестиционных соглашений и соглашений об избежание двойного налогообложения. Более сложной является активная форма продвижения ПИИ, предполагающая создание соответствующей сетевой инфраструктуры, специальных рекламных агентств, секретарских компаний по поиску партнеров, консалтинговых и представительских структур, финансово-кредитных учреждений, страховых компаний. На этапе становления национальных предприятий за рубежом возможна финансовая поддержка как принимающей страны, так и «командирующей». Многие страны с переходной экономикой занимаются соответствующей практикой. Экспортно-импортный 180 банк Чехии реализует программы инвестиционных гарантий для чешских инвесторов. Корпорация по гарантии экспортных кредитов в Венгрии предоставляет услуги по страхованию политических рисков в странах, в которые инвестируют венгерские компании. Словенская Экспортная корпорация страхует долгосрочные инвестиции (от 3 до 15 лет) в объеме до 90 процентов от различных экономических и неэкономических рисков (война, введение торговых и валютных ограничений, экологических катастроф). Важно понимать, что реализация механизма прямых иностранных инвестиций за рубежлм не может быть навязана сверху. Власти должны лишь поддержать спонтанно сложившиеся инициативы в данном направлении национальных компаний. Роль государства должна быть ограничена созданием инфраструктуры и поддержанием нуждающихся компаний на первоначальном этапе – это соответствует принципам международных экономических отношений. В противном случае результаты могут оказаться формальными, а зарубежные филиалы лягут дополнительным бременем на материнские компании и государство. Прямые иностранные инвестиции из стран с переходной экономикой – свидетельство повышения международной конкурентоспособности национальных компаний, а следовательно и роста конкурентоспособности самих трансформационных стран, а также стирания различий между понятиями переходной и рыночной экономики. С экономической точки зрения ПИИ из переходных стран - свидетельство возможности ведения бизнеса на рыночных принципах эффективности, выбора дешевых международных ресурсов, переход от пассивного к активному участию в процессах глобализации и использования их преимуществ. Регулирование внешнеэкономического неравновесия в постпереходных странах должно изменить внешнюю сторону экономики этих стран с торговых и инвестиционных привлекательных для иностранных инвесторов и импортеров объектов, и преобразить их в активных субъектов на мировом рынке, «агрессивных» экспортеров и инвесторов. Дущенко В.В. к. э. н., докторант Дипломатическая Академия МИД РФ Торговое равновесие в таможенных союзах и зонах свободной торговли 181 Целью настоящего доклада является применение равновесного подхода к теории таможенных союзов. В дальнейшем мы будем рассматривать модель, включающую три страны: А (исходная страна), B (страна-партнер), и С (остальной мир). Страны A и B осуществляют различные формы льготной торговли согласно договоренности между ними. Каждая страна производит, потребляет и продает два потребительских товара – Х и Y, и предпочтения населения каждой из стран представляются непересекающимися кривыми безразличия, которые также измеряют изменение благосостояния. Для упрощения анализа предположим, что каждый из товаров характеризуется определенным спросом в каждой из стран при любой относительной цене или уровне доходов. Наше исследование разделим на две части. В первой части кратко рассматривается положение равновесия в условиях свободной торговли, а затем исследуются влияния тарифов, наложенных A или B, или же обеими странами одновременно. Это делается как для случая, в котором A и B являются сходными экономическими системами (то есть, они экспортируют один и тот же товар, а также импортируют одинаковый товар), так и для случая, в котором A и B являются несходными экономическими системами (то есть они экспортируют различные товары потребления, и импортируют различные товары потребления).Во второй части мы предположим, что A и B – несходные экономические системы, и рассматривает эффекты введения различных форм преференциальной торговли, в которые могут вступить A и B. Базой для исследования послужили работы Кемпа (1969) и Ванека (1965) – две основные монографии по теоретическому анализу таможенных союзов начиная с работы Мида (1955). Равновесие в условиях свободной торговли и влияние тарифов. Перед тем, как начать изучение эффектов различных форм торговых льгот, думается, будет полезно рассмотреть наше понимание равновесия при свободной торговле и эффекты тарифов, наложенных одной из стран A или B, или же обеими странами. Для максимального упрощения предположим, что страна С – страна свободной торговли повсюду, то есть, страна С не налагает тарифы в отношении других государств. Далее также предполагается, что спрос страны С на импорт и ее экспортное предложение являются абсолютно эластичными, то есть кривая предложения С – прямая линия, проходящая через начало координат. Это предположение далее опускается с целью рассмотрения значения изменений в условиях торговли таможенного союза в отношении остального мира. Равновесие в условиях свободной торговли. Рассмотрим рис. 1 и 2, на которых показаны кривые ОА, ОВ и ОС предложений при свободной торговле стран А, B, и С 182 соответственно. Рис. 1 иллюстрирует случай, при котором страны A и B экспортируют различные товары потребления. Рис. 2 иллюстрирует случай, в котором страны A и B являются сходными, то есть, экспортируют одинаковый товар. В каждом случае страны A и B достигают равновесия в точках Eа и Eb соответственно. Поэтому на рис. 1 вектор EbEа показывает отдельно объемы торговли страны С с A и B. В частности вектор OEb характеризует торговлю В с А, в то время как вектор EbEа показывает торговлю С с A. Здесь объем торговли страны С – это разница между объемами торговли А и В, то есть, OEа – OEb. На рис. 2 страна С импортирует товар Х из A и из B, а экспортирует товар Y в A и в B. Здесь объем торговли страны С – это сумма объемов торговли А и В, то есть, сумма векторов OEа + OEb. Импорт Y страны А Экспорт Y страны В OA OA OC R Ea R' E a OB Ea Eb OB Eb О Экспорт Х страны А Импорт Х страны В Рис. 1 Равновесие в условиях свободной торговли и эффекты тарифов: несходные экономические системы 183 Импорт Y страны А Импорт Y страны В OA OC OA OB OB Ea Eb E a Eb О Экспорт Х страны А Экспорт Х страны В Рис. 2 Равновесие в условиях свободной торговли и эффекты тарифов: сходные экономические системы В случае несходных экономических систем (рис. 1) торговля между B и С не имеет места..Иначе С должна была бы экспортировать и импортировать один и тот же товар. Точно так же в случае сходных экономических систем (рис. 2) торговля между A и B не существует. В противном случае одна из этих стран должна была бы экспортировать и импортировать один и тот же товар. Торговля в условиях введения тарифов. Теперь покажем, как нарушается равновесие свободной торговли, показанное на рис. 1 и 2, если или A или B, или же обе страны одновременно налагают тарифы. Во всех случаях, здесь и далее, предполагается, что каждая страна, налагающая тариф, перераспределяет все тарифные доходы между своими жителями в виде единовременно выплачиваемых сумм. Страна A налагает тариф Что произойдет с исходным равновесием рис. 1 и 2, если страна A наложит тариф? Поскольку по предположению страна A перераспределяет весь тарифный доход между своими гражданами, кривая предложения А полностью перемещается влево, как показано пунктирной кривой O A . Поэтому равновесие А смещается к E a , а объем торговли А сокращается. Так как равновесие В не нарушено, объем торговли С с А также сокращается на обоих рисунках. Действительно, в случае несходных экономических систем (рис. 1), существует возможность, при которой торговля С с A и B может быть полностью изменена. Таким образом, если тариф А достаточно высок, так, что измененная в результате его введения 184 кривая предложения А пересекает кривую предложения С в точке между началом координат и Eb, скажем E a , роль стран A и B, так же как и структура торговли страны С неизбежно радикально изменится. Страна А в этом случае торговала бы с B до объемов E a , а B торговала бы с С в пределах от E a до Eb. Что же случается с общим благосостоянием стран? Очевидно, что благосостояние В и С останется неизменным. Благосостояние А в тоже время упадет – кривая безразличия А, проходящая через Eа, будет выше, чем кривая безразличия А, проходящая через E a (или E a ). Страна B налагает тариф Вернемся теперь к равновесию в условиях свободной торговли (рис. 1 и 2) и предположим, что страна B налагает тариф. В каждом случае кривая предложения В перемещается в положение, показанное пунктирной кривой O B , и объем торговли В уменьшается. (Сравните положение точек Eb и Eb ). Благосостояния А и С остаются без изменения, в то время как благосостояние В уменьшается: оптимальный тариф В равен нулю. Что случается с объемом торговли С? В случае несходных экономических систем (рис. 1), сокращение объемов торговли В приведет к расширению объемов торговли С. (Сравните векторы EbEа и Eb Eа.). С другой стороны, в случае сходных экономических систем (рис. 2), сокращение объемов торговли В приведет к сокращению объемов торговли С. (Сравните векторные суммы OEа + OEb и OEа + O Eb ). Почему существуют различия в этих двух случаях? Вспомним, что в случае несходных экономических систем (рис. 1) страна B торгует только со страной А – но не с С. Объем торговли страны С в этом случае задан разностью: объем торговли А минус объем торговли В. Следовательно, при сокращении объемов торговли страны В во внешней торговле страны А появляется большая брешь, которая в итоге заполняется торговлей со страной С. Следовательно, объем торговли страны С увеличивается. С другой стороны, в случае сходных экономических систем (рис. 2), и страна A, и страна B торгуют только со страной С – но не между собой. Объем торговли страны С теперь задан суммой: объем торговли А плюс объем торговли В. Следовательно, при сокращении объемов торговли В объем торговли C также сокращается. Наконец, в случае, когда B налагает тариф, структура торговли С остается в целом неизменной. 185 И A, и B налагают тарифы Что произойдет, если и страна A, и страна B одновременно введут тарифы? В этом случае кривые предложения обеих стран изменятся, как показано пунктирными кривыми O A и O B на рис. 1 и 2. Их равновесия перемещаются в E a и Eb соответственно, что следует из предыдущего анализа. Следовательно, объемы торговли обеих стран – A и B обязательно уменьшатся. Точно так же благосостояние и страны A, и страны B также уменьшится – их соответственные оптимальные тарифы будут равны нулю. Что произойдет с объемом торговли страны С? В случае сходных экономических систем (рис. 2) объем торговли С обязательно уменьшится. Вспомним, что в этом случае объем торговли С задается суммой объема торговли А и объема торговли В, так как и A, и B торгуют только с С – а не между собой. Однако, структура торговли С не может быть полностью изменена без радикального изменения структур торговли А и В. С другой стороны, в случае несходных экономических систем (рис. 1) торговля С может быть увеличен, уменьшен, сведена к нулю, или даже полностью изменена. В частности, объем торговли С увеличивается или уменьшается в зависимости от того, насколько уменьшение в объеме торговли В является большим или меньшим, чем уменьшение в объеме торговли А, то есть, в зависимости от того, Eb Eb > E a Eа или Eb Eb < E a Eа. Торговля С либо сводится к нулю, либо полностью изменяется, если сокращение в объемах торговли А является либо равным, либо большим, чем сокращение в объемах торговли В на более, чем EbEа (то есть, начальный объем торговли страны C). Это значит, что объем торговли С полностью сводится к нулю, когда E a Eа = Eb Eb + EbEа (то есть, когда пунктирная кривая предложения O A и O B пересекаются по вектору ООС). С другой стороны, структура торговли С частично изменяется, когда E a Eа > Eb Eb + EbEа. Все это становится очевидным, конечно, когда мы вспомним, что в данном случае объем торговли С отражает разницу – не сумму – между объемами торговли А и В. Торговля в условиях льгот и преференций: несходные экономические системы. В этой части исследования мы рассмотрим проблему последствий введения преференциальных мер, предполагая, что A и B являются несходными экономическими системами (то есть они экспортируют различные товары потребления и торгуют между собой, и только одна из них торгует с остальной частью мира). Далее мы проанализируем ту же проблему, предполагая, что A и B являются сходными экономическими системами 186 (то есть они экспортируют одинаковый товар, и каждый торгует только с остальной частью мира). Ассоциации свободной торговли. Вернемся к рис. 1 и рассмотрим равновесие стран A и B, когда оба государства налагают тарифы на соответствующий импорт. Предположим, что это равновесие нарушено в результате образования таможенного союза между A и B. Каковы будут изменения в объемах торговли, условиях торговли и благосостоянии каждой страны? Выгодно ли формирование таможенного союза для A и B? И для мира в целом? Пока будем предполагать, что мировые цены остаются постоянными. Далее мы распространим наш анализ на случай переменных мировых цен. По существу формирование таможенного союза между A и B означает, что A и B отменяют тарифы на взаимный импорт и в то же время устанавливают общий тариф на импорт из страны С (то есть, остальной части мира). В нашей упрощенной модели эта схема несколько отличается от формирования ассоциации свободной торговли между A и B. В последнем случае A и B соглашаются отменить тарифы на импорт друг друга, но сохранить их собственные тарифы на импорт из остальной части мира (то есть, C). В данном случае, когда только одно государство-член (A) фактически торгует с С, для нашего анализа безразлично, сформированы ли между A и B ассоциация свободной торговли или же таможенный союз, при условии только, что союз принимает как общий тариф на импорт из С тариф той страны-партнера, которая фактически торгует с С в «постсоюзном» равновесии. В дальнейшем мы возьмем за основу нашего анализа случай ассоциаций свободной торговли, отмечая, где необходимо, особенности случая таможенного союза. Рассмотрим рис. 3, который в значительной степени схож с рис. 1, за исключением некоторых особенностей, на которые мы далее обратим внимание. Кривые предложения свободной торговли стран A, B и С снова заданы сплошными кривыми ОА, ОВ и ОС соответственно, как и ранее. Кривая предложения страны С снова представляет собой прямую линию, проходящую через начало координат. Однако, вместо измененных в результате введения тарифов кривых предложения стран A и B, которые приводились на рис. 1 и 2, здесь приводятся только соответствующие внутренние ценовые отношения (соответствующие отношению к постоянному уровню цен страны C). Таким образом, внутреннее ценовое отношение А приводится в виде наклонного вектора OPа, а В – в виде наклонного вектора OPb. Эти ценовые отношения существуют в A и B перед формированием ассоциации свободной торговли. До образования ассоциации равновесие 187 A и B имеет место в Еа и Eb соответственно, вдоль кривой предложения С. (Точки Eа и Eb рисунка 3 соответствуют точкам E a и Eb рис. 1). Как определяется положение точек Eа и Eb? Построим соответствующие кривые дохода и потребления стран A и B через точки Fа и Fb (последние являются пересечением векторов OPа и OPb, с одной стороны, и соответствующих кривых предложения Oа и Ob с другой). Пересечение кривой дохода-потребления А, проходящей через Fa (ICCa), с кривой предложения С дает равновесный объем предложения А (Eа). Точно так же пересечение кривой дохода-потребления В, проходящей через Fb (ICCb), с кривой предложения С дает равновесное предложение В (Eb). Импорт Y страны А Экспорт Y страны В OA Pbb ICCa OC ICCb Ea I ta U Eb I tb I ta Pa Fa V Fb E a I tb Eb К OB ICCb О Экспорт Х страны А Импорт Х страны В Рис. 3 Таможенный союз между несходными экономическими системами Резюмируем: перед формированием ассоциации свободной торговли между A и B, A торговала с B до Eb, а затем с С от Eb до Eа. B не торгует с С. Предположим теперь, что страны A и B отменяют тарифы на импорт друг друга, в то время как они сохраняют соответствующие тарифы на импорт из страны С. То есть предположим, что A и B формируют ассоциацию свободной торговли. Что можно сказать о пост-ассоциационных равновесных ценах в A и B? 188 Цены А и В неминуемо должны выровняться после формирования ассоциации свободной торговли (безусловно, пренебрегая транспортными расходами, которые, как мы предположили, равны нулю). Таким образом, отношения пред-ассоциационных цен А и В должны обязательно быть заменены единственным общим ценовым отношением. Мы можем точно определить некоторые пределы изменения данного ценового отношения. Общее отношение пост-ассоциационных цен должно или совпасть с отношениями досоюзных цен А или В, или пролегать между ними двумя. Другими словами, pa0 p pb0 , где p a0 и pb0 – отношения пред-ассоциационных цен А и В, а p – общее ценовое отношение ассоциации после того, как A и B сняли тарифы на взаимный импорт. Точный результат зависит от того, какая из двух стран-партнеров торгует со страной С после формирования ассоциации свободной торговли. Если в пост-ассоциационном равновесии страна А торгует с С, то будет преобладать отношение пред-ассоциационных цен А. Если B торгует с С, то будет преобладать отношение пред-ассоциационных цен В. Наконец, если вся торговля с С полностью упразднена, то общее отношение пост0 0 ассоциационных цен лежит между p a и pb . Формирование ассоциации свободной торговли между A и B может привести к расширению, сокращению, полному упразднению или даже аннулированию торговли страны С. Эти случаи рассматриваются далее отдельно. Увеличение или сокращение объемов торговли страны С Случай, в котором торговля С сокращается после того, как A и B сформировали ассоциацию свободной торговли, проиллюстрирован на рис. 3. Здесь ассоциация продолжает экспортировать товар Х в страну С, и импортировать товар Y из страны С. В частности страна B торгует с А вдоль вектора OPа. Так как B не получает никакого тарифного дохода, равновесие В имеет место в Eb , то есть в точке пересечения кривой предложения в условиях свободной торговли В с вектором OPa. Из этой точки ( Eb ) страна A продолжает торговать с С по ценам С до точки E a (на кривой потребления дохода А, проходящей через Fa). Следовательно, равновесие В перемещается из Eb в Eb , а равновесие А – из Eа в E a . В примере, показанном на рис. 3, объем торговли страны С изменяется от EbEa до Eb Ea . Рис. 3 иллюстрирует случай, в котором объем торговли С сокращается ( Eb Ea < EbEa). Аналогично строится диаграмма, иллюстрирующая альтернативную возможность: 189 Eb Ea > EbE. Это происходит в случае, когда линия Eb Eb проходит под большим углом, чем линия E a Eа . Рассмотрим теперь влияние упразднения тарифов на благосостояние стран. Попытаемся ответить на вопрос: действительно ли этот шаг потенциально выгоден? Из рис. 3 очевидно, что положение страны, не торгующей с остальной частью мира в условиях пост-ассоциационного равновесия (в данном случае, B), обязательно улучшится. С другой стороны, страна, которая торгует с С (это A), неминуемо проигрывает. Чтобы удостовериться в этом, просто сравним кривые безразличия А, которые проходят через точки Eа и E a , и соответствующие кривые В, которые проходят через точки Eb и Eb . Действительно ли существует вероятность того, что страна, которая извлекает выгоду (B), сможет компенсировать убытки стране, которая проигрывает (A), и все же получать преимущества от формирования ассоциации свободной торговли? Другими словами, действительно ли ассоциация потенциально выгодна? Возможны разные варианты. Ассоциация может быть, а может и не быть потенциально выгодной. Вернемся к рис. 3 и представим, что страна B постепенно передает стране А «компенсационные платежи». Когда эти передачи происходят, точки равновесия А и В ( E a , Eb ) двигаются на северо-запад (относительно начала координат) по их соответствующим кривым потребления (ICCa, ICCb ). В ходе этого процесса внутреннее ценовое отношение ассоциации остается постоянным и равным наклону вектора OPа. Предположим теперь (см. рис. 3), что кривые потребления ICCa и ICCb не пересекаются в этой области, и ассоциация продолжает экспортировать товар Х в остальную часть мира. Страна A достигнет пред-ассоциационного уровня благосостояния, когда достигнет точки Еа. Если в этот момент страна B находится все еще на более высокой кривой безразличия, чем проходящая через Eb, то ассоциация потенциально выгодна. Проверить это предположение можно, проведя касательную к кривой безразличия А в Eа, и понаблюдать, пересекает ли она индифферентную кривую безразличия торговли В в точке Eb. Если это происходит, ассоциация потенциально выгодна, в обратном случае – нет. Предположим, что кривые потребления ICCa и ICCb пересекаются где-нибудь в области ОСOPа. В момент, когда страна B передает единовременно «компенсационную сумму» в страну A, вся торговля с С прекращается в точке этого пересечения. В этом случае ассоциация потенциально выгодна тогда и только тогда, когда кривые безразличия А и В, проходящие через Eа и Eb пересекаются. Когда кривые потребления ICCа и ICCb не 190 пересекаются в области ОСOPа, это условие хоть и достаточно, но не необходимо для потенциально выгодной ассоциации. Условия, при которых торговля прекращается До сих пор мы рассматривали случай, в котором страны A и B, образующие ассоциацию, продолжают экспортировать товар Х в остальную часть мира (C). Однако возможен и другой вариант. Как отмечено ранее, объем торговли С может быть сведен к нулю. Остановимся подробнее на такой ситуации. Как отмечалось ранее, пост-ассоциационное внутреннее ценовое отношение p в A и B должно удовлетворять следующим неравенствам: pa p pb , где p a и pb – пред0 0 0 0 ассоциационные внутренние ценовые отношения А и В. Чтобы определить, существует ли торговля между ассоциацией (А плюс B) и остальной частью мира (C), просто рассмотрим положение точки свободной торговли отдельно между A и B, то есть, пересечение кривых предложения в условиях свободной торговли между А и В, которое обозначено точкой К на рис. 3. Если точка К лежит где-либо в области PbOPа (включая ограничивающие векторы OPb и OPa), то торговля ассоциации с С не имеет места. С другой стороны, если точка К находится вне зоны PbOPа, как показано на рис. 3, торговля ассоциации с С осуществляется. Отметим важное различие между ассоциацией свободной торговли и таможенным союзом. Предположим, что вместо ассоциации между странами A и B сформирован таможенный союз, и он принимает тариф страны А как общий тариф на импорт из страны С. Страна А импортирует только товар Y, и поэтому налагает тариф только на товар Y. В этом случае, внутреннее ценовое отношение союза p должно измениться в пределах 0 0 0 границ p a и pс (отношение постоянной цены С) – но не p a и pb . (Когда союз импортирует товар Х, свободная торговля полностью восстановлена.) Другими словами, ценовое отношение союза должно находиться где-то в области OСOPa (рис. 3), меньшей по площади, чем соответствующий «конус» ассоциации свободной торговли PbOPа. Если точка свободной торговли (K) между A и B лежит в зоне OСOPa, то и таможенный союз, и ассоциация свободной торговли приведут к полному упразднению торговли с С. С другой стороны, если точка равновесия свободной торговли (K) между A и B лежит в зоне PbOОс, таможенный союз приведет к полной либерализации торговли, в то время как ассоциация свободной торговли приведет к полному исчезновению торговых отношений. Что случается с благосостоянием двух стран-партнеров, A и B, когда вся торговля с С полностью упразднена? Опять же, возможны любые варианты. Так, когда торговля с С полностью упразднена, в точке свободной торговли между A и B имеет место равновесие. 191 Эта точка обязательно будет находиться в зоне PbOPа. Если кривые безразличия предa b ассоциационной торговли I t и I t (рис. 3), лежащие в зоне PbOPа, пересекают друг друга, то очевидно, что либо (a) обе страны-партнеры извлекают выгоду (когда точка равновесия находится в плоскости, определенной двумя кривыми безразличия), либо (b) выгоду a извлекает по крайней мере одна страна. С другой стороны, если кривые безразличия I t и I tb не пересекают друг друга, тогда либо (c), обе страны-партнеры проигрывают (когда a b точка равновесия находится между двумя кривыми безразличия I t , I t ), либо (d), одна страна получает выгоду, в то время как другая – наоборот. Действительно ли образование ассоциации свободной торговли потенциально выгодно в случае, если торговля с остальной частью мира (C) отсутствует? Учитывая результаты проведенного анализа, можно предположить, что в этом случае ассоциация свободной торговли потенциально выгодна тогда и только тогда, когда кривые a b безразличия ( I t , I t ), проходящие через точки пред-ассоциационного равновесия (Eа, Eb), пересекаются. Теперь рассмотрим изменение структуры торговли, при котором в точке равновесия торговля ассоциации с остальной частью мира (C) имеет место, но изменится на прямо противоположную: после формирования ассоциации (A и B) в страну С экспортируется иной товар, чем до ее формирования. Импорт Y страны А Экспорт Y страны В Pb b OA OC Ea ICCb Fb Eb Eb Ea О pa0 pc0 pb0 Pa E a ICCa Fa Eb К OB Экспорт Х страны А Импорт Х страны В Рис. 4 Таможенный союз с прямо противоположной структурой торговли 192 Этот случай показан на рис. 4, который является аналогом рис. 3 за исключением некоторых незначительных различий, которые будут выделены далее. До формирования ассоциации страны A и B достигают торгового равновесия в точках Eа и Eb соответственно. Таким образом, совместно страны A и B экспортируют товар Y в страну С, а импортируют из С товар Х (0Eb > OEа). (Это – незначительное различие по отношению к рис. 3, на котором первоначально A и B экспортируют товар Х и импортируют товар Y). После формирования ассоциации свободной торговли между A и B, торговля с С должна, очевидно, иметь место начиная с точки K, лежащей ниже области PbOPа. В каких точках страны A и B достигают торговое равновесие? В пунктах E a и Eb соответственно. Очевидно, что после формирования ассоциации свободной торговли, A и B совместно экспортируют в С товар Х, и импортируют из С товар Y. Структура торговли страны С измененяется полностью. Необходимое условие для этого (рис. 4) состоит в том, что кривая предложения В должна быть неэластичной. В этом легко убедиться, если заметить, что кривая предложения В должна проходить правее Eb (которая в свою очередь должна лежать справа от Eа), и затем проходить через К. Таким образом, кривая предложения В должна иметь отрицательный угол наклона. В частности, кривая предложения В должна убывать круче, чем кривая потребления А, проходящая через Fa. Интересно отметить различие между формированием ассоциации свободной торговли и таможенного союза в случае, когда образование ассоциации свободной торговли ведет к радикальному изменению структуры торговли. Рассмотрим рис. 4 и предположим, что вместо ассоциации свободной торговли сформирован таможенный союз. Предположим далее, что из-за первоначального экспорта A и B совместно с С товара Y в обмен на Х (товар, импортируемый страной В), принят тариф В как общий тариф союза на импорт из С. В этом случае, внутреннее ценовое отношение союза может изменяться только в пределах зоны PbOOС. Конечно, отношение пред-союзной цены А ( pa0 ) не может быть равновесным. Фактически, равновесное отношение цен (пост-союзное) совпадает теперь с неизменным отношением цен С. Следовательно, страна А достигает равновесия в E a , B – в Eb , и совместно А и B экспортируют товар Х и импортируют беспошлинный товар Y. Поэтому заключаем, что в существующем случае формирование таможенного союза (в отличие от ассоциации свободной торговли) ведет к полной либерализации торговли, и как A, так и B оказываются в более предпочтительном положении. Случай переменных мировых цен 193 Предыдущий анализ был проведен в предположении, что мировые цены являются постоянными, то есть, кривая предложения С – это прямая линия, проходящая через начало координат. Теперь перейдем к рассмотрению случая переменных мировых цен. Можно сделать вывод об изменении цен в С уже исходя из данных об объемах торговли ассоциации с С по пред-ассоциационным ценам С. В случае увеличения объемов торговли условия торговли союза с С будут иметь тенденцию к ухудшению – в краткосрочном периоде имеет место повышение предложения товара, экспортируемого союзом и рост спроса на товар, экспортируемый С. Это работает в пользу страныпартнера, которая не торгует с С, и отрицательно сказывается на благосостоянии страныпартнера, которая торгует с С. Соответственно, более ранние выводы, сделанные при фиксированных мировых ценах, подтверждаются. Когда при постоянных мировых ценах объем торговли ассоциации с С имеет тенденцию к сокращению, условия торговли ассоциации с С имеют тенденцию к улучшению. Это работает в пользу страны-партнера, которая продолжает торговать с С, и вредно для благосостояния страны-партнера, которая не торгует с С. Таким образом, в этом случае изменение условий торговли превышает эффект изменения благосостояния А и В при постоянных мировых ценах, который мы обсуждали ранее. В окончательном положении равновесия по крайней мере одна страна-партнер улучшает свое положение. Рассмотрим снова рис. 3, который иллюстрирует случай сокращения объемов торговли. При постоянных мировых ценах А переходит от Eа к E a , а B – от Eb к Eb . Страна B становится более обеспеченной, а А проигрывает. Теперь позволим ценовому отношению С повыситься. Поскольку ценовое отношение С повышается, угол наклона векторов OOС, и OPа увеличивается. Предположим теперь, что ценовое отношение С увеличился достаточно для того, чтобы вектор OPа принял начальное положение вектора OOС. При анализе рис. 3 становится очевидным, что в этом случае и A, и B увеличивают свое благосостояние. Теперь, если бы ценовое отношение С продолжило бы расти далее от этого положения, благосостояние А продолжало бы увеличиваться, а благосостояние В продолжало бы снижаться. Таким образом, когда ценовые отношения С увеличиваются вне критических цен, страна B фактически проигрывает, в то время как уровень благосостояния страны A обязательно растет. С другой стороны, если ценовое отношение С не увеличивается достаточно, чтобы заставить вектор OPа принять начальное положение вектора OOс, тогда B определенно становится более обеспеченной, в то время как A может выиграть, а может и оказаться в проигрышном положении при формировании ассоциации свободной торговли. 194 Что случается с благосостоянием С? Если С – страна со свободной торговлей (а мы теперь предполагаем, что это так), ее благосостояние всегда увеличивается (уменьшается), соответственно, когда ее условия торговли улучшаются (ухудшаются), кроме тех случаев, когда структура ее торговли изменяется на противоположную. В случае увеличения объема торговли, условия торговли С улучшаются, и поэтому С выигрывает. В случаях сокращения торговли или ее полного исчезновения условия торговли С ухудшаются и С проигрывает в благосостоянии. Однако в случае ликвидации торговли возможны варианты. Благосостояние С имеет тенденцию к снижению, поскольку условия торговли С ухудшаются только до точки полной ликвидации торговли. В этой точке страна С достигает «автократического» уровня благосостояния, которое является абсолютным минимумом. Поскольку ценовое отношение продолжает изменяться в том же направлении, и структура торговли С изменена на противоположную, благосостояние С начинает улучшаться – то же самое изменение ценового отношения теперь ведет к улучшению условий торговли, так как форма торговли С полностью изменена. Таким образом, в случае прекращения торговли благосостояние С может ухудшиться, остаться тем же самым или даже улучшиться. Введение взаимных преференций странами a и b. Обратимся теперь к третьей возможности торгового сотрудничества между странами A и B: обмену преференциями, то есть взаимному сокращению тарифов на импорт друг друга. Тарифные изменения, связанные с формированием ассоциации свободной торговли и таможенных союзов, можно назвать кардинальными. Формирование «льготного торгового клуба», с другой стороны, влечет за собой малые (или даже бесконечно малые) тарифные сокращения. В результате бесконечно малых тарифных изменений, анализ льготных торговых клубов относительно прост. Далее кратко проанализируем эффекты создания льготного торгового клуба между A и B. 195 Импорт Y страны А Экспорт Y страны В OA (free trade) Pb b ICCa Pb I ta Fb Fb О Ea Tb E a Pa К Eb Eb I tb OC OB (free trade) Экспорт Х страны А Импорт Х страны В ICCb Рис. 5 Обмен преференциями между несходными экономическими системами Вернемся к рис. 3 и вспомним, что первоначально страна А экспортирует товар Х в страну B и остальную часть мира (C) в обмен на товар Y. Никакой торговли между странами B и С нет, и условия торговли С постоянны – кривая предложения страны C Ос – это прямая линия, проходящая через начало координат. Случай переменных мировых цен будет рассмотрен ниже. Непрерывные кривые Оа и Оb – это кривые предложения свободной торговли А и В, в то время как векторы OPа и OРb представляют их соответствующие внутренние ценовые отношения, соответствующие данным мировым ценам. И A, и B налагают тарифы на взаимный импорт. В начальном положении равновесия A и B достигают равновесия в точках Eа и Еb соответственно. Как это начальное положение равновесия смещается, когда A и B взаимно уменьшают тарифы на торговлю друг с другом? Для удобства существенные элементы рисунка 3 воспроизведены на рис. 5. Влияние появления «льготного торгового клуба» на внутренние цены При малых сокращениях тарифов форма торговли между клубом (А плюс B) и остальной частью мира (C) останется той же самой, даже учитывая, что общий объем торговли вероятно изменится. Это означает, что A и B совместно продолжат экспортировать товар Х в страну С в обмен на товар Y. В этой ситуации внутреннее ценовое отношение А (которое однозначно определяется постоянным ценовым 196 отношением С и таможенной пошлиной А на товары, ввозимые из C) должно остаться неизменным. Однако, внутреннее ценовое отношение В взаимосвязано с ценовым отношением А. В частности pb=(1+ tb) pа, где pа и pb – внутренние ценовые отношения А и В, а tb – размер тарифа В на импорт из A. Таким образом, поскольку tb снижается, pb также снижается, в то время как pа, как мы только что показали, остается постоянным. Это отображено на рис. 5 вектором OPb . Поскольку tb уменьшается, внутреннее ценовое отношение В снижается от уровня ОPb до OPb . Изменение благосостояния стран Из рисунка 5 очевидно, что после обмена преференциями страна B (то есть, страна, которая не торгует с остальной частью мира) становится более обеспеченной, а страна А (то есть страна, которая действительно торгует с остальной частью мира) становится проигрывающий материально. Таким образом, торговая кривая безразличия В, проходящая через Eb , обязательно подразумевает более высокий уровень благосостояния для B, чем соответствующая кривая торговли В, проходящая через Eb. Точно так же торговая кривая безразличия А, проходящая через E a , обязательно подразумевает более низкий уровень благосостояния для А, чем кривая безразличия А, проходящая через Eа. Выгоден ли потенциально обмен преференциями для A и B? Другими словами, действительно ли возможно, что после обмена преференциями страна B могла бы компенсировать стране А ее потери и все же остаться более обеспеченной, чем прежде? Ответ – “Да.” Вернемся к равновесию, достигаемому после обмена преференциями на рис. 5 и предположим, что страна B совершает единовременную выплату стране A. Равновесие В будет двигаться от Eb к Fb , а равновесие А – от E a к Eа. Когда точка равновесия В совпадет с К на векторе ООС, точка равновесия А совпадает с Eа (то есть начальной точкой равновесия А). Соответственно, когда компенсация страны В стране A такова, что равновесие В возвращается в точку К, страна A возвращает все потери в благосостоянии. Однако, B все еще более обеспечена: точка К обязательно лежит на более высокой кривой безразличия для B, чем точка Eb, как следует из рис. 5. Отсюда мы заключаем, что относительно небольшие взаимные тарифные льготы всегда выгодны. 197 Ковалев В.Е. аспирант, УрГЭУ, Каменск-Уральский Применение инструментов внешнеторговой политики в условиях ВТО: международный опыт и практика защиты предприятий черной металлургии В настоящее время практически невозможно представить себе развитие национальной экономики любой страны без ее участия в мирохозяйственных связях. Это связано с тем, что тенденции усиления интернационализации хозяйственных взаимоотношений в конце прошлого века способствовали началу глобализации мировой экономики. Бум международных слияний и корпоративных инвестиций в зарубежные проекты экономик разных сейчас только усиливает государств. Цепочки процессы синхронного развития поставщиков крупных компаний зачастую проходят через несколько стран, так что изменение ситуации в одной стране способно повлиять на решения об инвестициях и найме персонала в другой. То есть мировое хозяйство приобретает целостную качественно новое состояние. Оно трансформируется экономическую систему, которая определяет национальных хозяйств и диктует им правила развитие в отдельных сосуществования. Процессы либерализации рынков товаров, услуг, факторов производства выступают в качестве катализатора при формировании такой системы мирового хозяйства. Степень открытия рынков с учетом национальных интересов и интересов всего мирового сообщества согласовывается путем многосторонних переговоров в рамках специализированных международных организаций, в первую очередь ВТО. Однако, несмотря на отчетливо происходящую уже продолжительное время в мировой экономике либерализацию внешнеэкономической деятельности, значительную роль в развитии внешней торговли и ее регулировании сохраняют за собой государства, которые проводят соответствующую внешнеторговую политику. Говоря точнее, наряду с явным и многосторонним процессом проявления свободы торговли существует и противодействующая этому процессу протекционистская тенденция. Можно отметить, что данная позиция находит свое яркое отражение в Докладе о торговле и развитии, представленном Конференцией ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) в 2002 году, где при анализе проблем современного мирового экономического развития подчеркивается: «Источник бед кроется в разрыве между риторикой и реальностью либерального международного экономического порядка. Нигде этот разрыв 198 не является более очевидным, чем в международной торговой системе. Даже превознося достоинства свободной торговли, правительства испытывают жгучее желание вмешаться в этот процесс, чтобы защитить свое население и своих производителей, которые ощущают угрозу, исходящую от холодных ветров международной конкуренции»1. В настоящее время это высказывание все еще актуально. Дилемма, что лучше – протекционизм, который дает возможность развиваться национальной промышленности, или свобода торговли, которая позволяет напрямую сравнивать национальные издержки производства с международными, – предмет многовекового спора среди экономистов и политиков. Как вполне обоснованно замечает Р. И. Хасбулатов, «проблема экономической зависимости, независимости и взаимозависимости стран сопровождает всю экономическую историю цивилизации» . 2 В различные периоды времени внешнеторговая практика склонялась то в одну, то в другую сторону, никогда, правда, не принимая ни одну из экстремальных форм. В 50-60-е годы для международной экономики был характерен отход от протекционизма в сторону большей либерализации и свободы внешней торговли. С начала 70-х годов проявилась обратная тенденция – страны стали отгораживаться друг от друга все более изощренными тарифными и особенно нетарифными барьерами, защищая свой внутренний рынок от иностранной конкуренции. Правда, при этом современный протекционизм стал концентрироваться в относительно узких областях. В отношениях развитых стран между собой – это области сельского хозяйства, текстиля, одежды, продукции черной металлургии. В торговле развитых стран с развивающимися – это экспорт промышленных товаров развивающимися странами. В торговле развивающихся стран между собой – это товары традиционного экспорта. Что представляет собой механизм внешнеторгового протекционизма в современных условиях? Долгое время основным средством регулирования импорта, а, по сути, и главным инструментом внешнеторгового протекционизма, оставался импортный таможенный тариф. Однако система обязательств в рамках ГАТТ/ВТО изменила ситуацию. Одной из основных целей функционирования ГАТТ/ВТО является либерализация мировой торговли. В этой связи одним из базовых обязательств странычлена ВТО является обязательство по «связыванию» импортных тарифов (то есть установлению их предельного уровня), а также планомерному снижению уровня тарифной защиты (иногда вплоть до нуля). 1 2 UNCTAD Trade and Development Report 2002, NY & Geneva, 2003, p.3 Хасбулатов Р. И. Мировая экономика. Т. 2 – М.: Экономика, 2001, c. 37 199 Либерализация тарифной защиты вывела на первый план в качестве эффективного средства внешнеторгового протекционизма нетарифные меры. Список этих мер довольно обширен. Сюда входят технические стандарты, санитарные и фитосанитарные стандарты, лицензии и другие разрешения. Однако наиболее активно используются антидемпинговые, компенсационные и специальные защитные меры. Эти меры применяются в виде дополнительных повышенных пошлин (сверх установленного импортного тарифа) или ценовых ограничений, иногда в виде количественных ограничений (квот) Можно утверждать, что антидемпинговые и другие обусловленные защитные меры формируют основу механизма внешнеторгового протекционизма в современных условиях. Термином «обусловленные защитные меры» называют торговые ограничения, которые могут быть введены в конкретных обстоятельствах (условиях) для защиты от импорта, помимо защиты, обеспечиваемой прейскурантами тарифных ставок, согласованными в рамках ГАТТ1. То есть, обусловленные защитные меры представляют собой исключение из фундаментальных принципов взаимности и отсутствия дискриминации, установленных ГАТТ/ВТО. Правовую базу применения мер торговой защиты составляют следующие положения ВТО: Антидемпинговые и компенсационные пошлины (Статья VI ГАТТ 1994, Соглашение по применению Статьи VI ГАТТ 1994, Соглашение по субсидиям и компенсационным мерам); Специальные защитные меры (Статья XIX ГАТТ 1994, Соглашение по специальным защитным мерам). Кроме того, нормы, содержащиеся в этих соглашениях, как правило, инкорпорированы в национальное законодательство стран-членов ВТО. Россия, проводя активные переговоры по вступлению в данную организацию, уже оформила некоторые свои нормативно-правовые акты, регулирующие внешнеторговую деятельность, с учетом требований ВТО. В частности, применение специальных защитных мер в Российской Федерации регулируется Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 165 «О специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров». О масштабах защитных разбирательств в условиях ВТО свидетельствуют, например, следующие данные (табл. 1). В последние годы антидемпинговые и другие обусловленные защитные меры Джорджо Барба Наваретти, Анжелика Сальви Дель Перо. Торговая политика и вступление в ВТО в помощь экономическому развитию: применительно к России и странам СНГ. Модуль 11 / Всемирный банк, 2004, с. 4 1 200 наиболее часто используются на мировом рынке стальной продукции. Очевидно, это связано с некоторыми обстоятельствами развития как мировой экономики в целом, так и отраслевой спецификой самой черной металлургии. Таблица 1 Антидемпинговые расследования, инициированные в период 1995-2005 гг. Страна, представившая 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 Всего отчет Австралия 5 17 42 13 24 15 23 16 8 9 7 179 ЕС 33 25 41 22 65 32 28 20 7 30 24 327 США 14 22 15 36 47 47 75 35 37 26 12 366 27 22 14 8 23 45 26 14 1 12 12 0 0 0 0 0 6 14 30 22 27 24 5 18 11 18 16 11 17 8 4 8 6 6 21 13 28 64 41 79 81 46 21 25 67 100 107 132 115 95 102 108 107 80 81 157 225 243 257 354 292 364 312 232 213 191 Источник: рассчитано автором на основе данных ВТО – http:// www.wto.org 204 123 122 425 1094 2840 Аргентина Китай Бразилия Индия Другие Всего Одним из основных направлений развития международных экономических отношений на протяжении последних десятилетий является глобализация экономики, которая в полной мере проявилась в металлургической промышленности. Международные хозяйственные связи превратились в инструмент перераспределения ресурсов и повышения эффективности производства в глобальном масштабе. Это привело к развитию следующих тенденций в мировой металлургии: усилению роли крупных интегрированных компаний на мировых рынках; обострению конкуренции на рынках продукции с высокой добавленной стоимостью и распространению применения национальных защитных мер во внешней торговле; активизации работ по снижению затрат производства металлопродукции, при этом наиболее затратные виды производств переносятся в страны, обладающие наиболее дешевыми природными и энергетическими ресурсами, рабочей силой, обеспечивающие минимальные налоговые и транспортные издержки. В контексте рассматриваемой проблемы остановимся подробнее на исследовании второй из указанных выше тенденций. Очевидно, что распространение защитных мер во внешней торговле металлопродукцией является следствием постоянной и крайне жесткой конкуренции на мировом рынке. Такая ситуация сложилась во многом из-за наличия 201 огромных структурных избытков производственных мощностей в мировой сталелитейной промышленности. В последние годы наблюдается огромное перепроизводство стали. Во многих странах значение производства стальной продукции измеряется не только его коммерческой ценностью для экономики страны. Так как оно традиционно считалось крайне необходимым для обороны, многие государства предпочитают сохранять мощности по выплавке стали на соответствующем уровне. Кроме того, сталь широко используется в таких отраслях, как тяжелое машиностроение, производство транспортных средств и электрических бытовых приборов, а также в строительстве. То есть, любые изменения в национальном металлургическом производстве могут явиться причиной серьезного мультипликативного эффекта для динамики развития других отраслей промышленности. Кроме того, металлургический комплекс в большинстве стран мира, где сталелитейная промышленность является одной из традиционных отраслей, несет на себе повышенную социальную нагрузку. На заводах отрасли, как правило, трудятся тысячи специалистов и от стабильной работы этих хозяйствующих субъектов зависит благополучие целых районов или городов, в которых они расположены. Все это привело к тому, что государства продолжали строительство производственных мощностей, в некоторых случаях нерентабельных, и стремились не допустить закрытия устаревших или малопродуктивных. По этим и другим причинам правительства вместо того, чтобы дать производителям возможность отреагировать на сигналы рынка, связанные с падением спроса на сталь, продолжали субсидирование отрасли1. Резкое сокращение и изменение характера спроса на продукцию сталелитейной промышленности в основных странахпроизводителях, например в СНГ, азиатский финансовый кризис, а также резкое, хотя и временное, снижение спроса в других регионах мира усугубили и без того сложное положение дел в отрасли. Отсутствие заметных структурных преобразований в сталелитейной промышленности и распространение субсидирования привели к возникновению избытка производственных мощностей и как следствие – к резкому увеличению поставок металлопродукции на внешние рынки. При отсутствии согласованных на многостороннем уровне правил, направленных на решение проблемы, странам ничего не оставалось, как использовать существующие 1 Stewart Terence P., McDonough Patrick J., Prado Marta M. Opportunities in the WTO for Increased Liberalization of Goods: Making Sure the Rules Work for All and That Special Needs are Addressed. – 24 Fordham Int'l LJ 652, 2000, p. 710-722 202 правила или же искать ad hoc решения1. Действительно, по данным ВТО, c 01 января 1995 года по 31 декабря 2005 года наибольшее количество инициированных антидемпинговых расследований и введенных мер приходилось на неблагородные металлы (раздел Гармонизированной системы, включающий сталь – категория XV: «неблагородные металлы и изделия из них»). Динамика антидемпинговых расследований показана на рис.1. В этот период странами, входящими в ВТО, было инициировано 2840 расследований, из них 821 по категории XV, то есть 28,9% всех антидемпинговых разбирательств в этот период касались поставок стальной продукции2. Наиболее сложный период для мировой сталелитейной промышленности пришелся на 2001-2002 гг. Именно в марте 2002 года администрация США ввела на импорт отдельных изделий из стали временные специальные защитные меры в виде пошлин и тарифных квот. Введение этих мер привело к эффекту «домино» на рынках металлопродукции – о введении дополнительных защитных мер в 2002 году также объявили ЕС, Китай, Канада, Малайзия, Венгрия, Польша, Чили и ряд других стран. 390 360 330 300 270 240 225 210 180 157 150 120 90 60 43 39 30 0 1995 1996 364 354 312 292 257 243 232 213 52 36 34 2004 2005 191 136 105 110 107 96 63 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 Количество антидемпинговых расследований (XV категория) Общее количество антидемпинговых расследований Линейный тренд (общее количество антидемпинговых расследований) Линейный тренд (количество антидемпинговых расследований) Рис. 1. Динамика антидемпинговых расследований (1995-2005 гг.) «Произведенные расчеты показывают, что со времени принятия первых законов об антидемпинговых и компенсационных мерах приблизительно треть, а иногда и половина инициированных на их основании дел касалась импорта стальной продукции». Stewart Terence P. U.S. – Japan Economic Disputes: The Role of Antidumping and Countervailing Duty Laws, 16 Ariz. J. Int'l & Comp. L 689, 720 (1999), ссылаясь на Greg Mastel, The U.S. Steel Industry and the Antidumping Law, Challenge 87. – 1999. – May-June. 2 На основе расчетов по данным ВТО – www.wto.org 1 203 С 2003 по 2005 годы ситуация в мировой черной металлургии несколько улучшилась, что было связано с замедлением темпов прироста производства стали во многих странах и сокращением избыточных мощностей, а также с благоприятной рыночной конъюнктурой. Так или иначе, производство стали в 2004 году составило 1,050 млрд. т., а потребление около 950 млн. т., то есть перепроизводство около 100 млн. т.1 По данным Международного института чугуна и стали, мировое производство стали за 2005 год составило 1,129 млрд. т. (+7,5% по сравнению с 2004 годом). Согласно оценке того же института, в 2005 году мировое потребление стальной продукции увеличилось только на 5% до 998 млн. т. Фактически этот авторитетный институт сообщил, что около 12% мирового производства стальной продукции (порядка 130 млн. т.) направлено на склады2. В 2005 году из шести крупнейших стран (Китай, Япония, США, Россия, Южная Корея, Германия), производящих и потребляющих стальную продукцию, только США являются нетто-импортером. Эта ситуация, безусловно, настораживает, так как свидетельствует о сохранении предельно жесткой конкуренции на рынках металлопроката. Китай в 2004 году стал нетто-экспортером, реализовав на внешних рынках около 14 млн. т. стальной продукции. В 2005 году КНР увеличила экспорт стальной продукции на 44,2% (!) – до 20,52 млн. т. Столь заметный рост поставок на внешний рынок связан с агрессивной внешнеторговой политикой китайских производителей. Подобная практика может привести к новому витку напряженности на мировом рынке стальной продукции и явиться катализатором для дальнейшей практики использования антидемпинговых и защитных мер. На фоне рассмотренных обстоятельств наибольшую остроту приобретают проблемы, стоящие перед российскими производителями стальной продукции. Комплекс черной металлургии России включает около 200 предприятий. Только на десяти крупнейших предприятиях отрасли заняты более 300 тыс. человек. В общем объеме промышленной продукции России доля черной металлургии в последние годы составляла порядка 8-10%. Валютные поступления от продажи продукции черной металлургии занимают почти 10% от общих валютных поступлений страны. Из основных проблем, стоящих перед российскими производителями стальной продукции, можно выделить: протекционистские меры и неблагоприятную конкурентную среду. Обе эти проблемы прямо или косвенно связаны с практикой использования защитных механизмов в рамках ВТО. Калинский О. Конкурентные преимущества и перспективы развития российских производителей сортового проката на мировом рынке стальной продукции. // Национальная металлургия, июль-август 2005, c. 44 2 Металлургический бюллетень № 3 (67), март 2006, c.17 1 204 На протяжении последних лет экспортные поставки продукции отечественных предприятий черной металлургии являются традиционным объектом для антидемпинговых разбирательств. По данным ВТО, c 01 января 1995 года по 31 декабря 2005 года из 97 антидемпинговых расследований, инициированных в отношении российских товаров, 62 приходилось на XV категорию Гармонизированной системы, то есть почти 64%. В 52 случаях по результатам расследований были приняты положительные решения и установлены антидемпинговые пошлины1. Подобная ситуация сложилась во многом в силу того, что Россия до сих пор не добилась признания юридического равноправия в системе международной торговли. Благополучие страны очень сильно зависит от внешнего рынка, но влиять на этот рынок Россия не может, поскольку не участвует в выработке правил сосуществования его участников. Только после вступления в ВТО, отечественные хозяйствующие субъекты получат возможность в случае несогласия с решением по антидемпинговому разбирательству или защитному расследованию обращаться к механизму разрешения торговых споров в рамках данной организации. Дискриминационный подход к российским производителям заключается также в непризнании (частичном признании) некоторыми нашими торговыми партнерами рыночного статуса российской экономики. Например, анализ практики проведения антидемпинговых расследований ЕС против российских товаров (трансформаторная сталь – расследование было начато в июне 2004 года) после законодательного закрепления рыночного статуса российской экономики 8 ноября 2002 года показал, что ЕС не учитывает данные предприятий по затратам на приобретение природного газа и электроэнергии, считая их ненадежными из-за «нерыночности» механизмов ценообразования. Сравнивая российские цены на энергоресурсы со среднеевропейскими и мировыми, Комиссия ЕС делает вывод о том, что они не могут покрывать всех затрат, связанных с производством, и обеспечивать прибыль. Несмотря на очевидность естественных конкурентных преимуществ России в области энергоресурсов и необходимость их учета в антидемпинговых расследованиях, Комиссия ЕС корректирует данные российских предприятий о затратах на энергоресурсы на основе «суррогатной страны», что ведет к увеличению нормальной стоимости товара и существенно увеличивает демпинговую маржу. Подобную методику расчета себестоимости продукции отечественных предприятий для целей антидемпинговых расследований пытаются использовать и США, например, антидемпинговое расследование в отношении поставок магния. Данная практика, безусловно, является 1 На основе расчетов по данным WTO – www.wto.org 205 дискриминационной и в ходе переговоров по вступлению России в ВТО необходимо поднимать вопросы о ее устранении. Другой важной проблемой для отечественных металлургов становится неблагоприятная конкурентная среда. Есть несколько примеров, которые демонстрируют медлительность российских органов государственной власти в принятии решений, направленных против нарушения правил торговли стальной продукцией на внутреннем рынке России. Это касается поставок украинских труб в Россию, прутков для армирования железобетонных конструкций и других видов продукции. В настоящее время за принятие решений о начале антидемпинговых расследований и за их проведение отвечает Минэкономразвития России. К сожалению, сегодня метод разбирательств – это зачастую многомесячные антидемпинговые процедуры, которые сами по себе никого не защищают. На правительственном уровне уже довольно давно говорят о необходимости создания оперативных механизмов защиты рынка, не предусматривающие длительных расследований, однако действенные решения в этом направлении принимаются с трудом. МЭРТ РФ не только не спешит с введением предварительных пошлин, но и в полной мере использует «временной лаг» (12 месяцев), отведенный законодательством на проведение подобного рода разбирательств. В данной ситуации необходимо расширение практики применения тарифных и нетарифных мер в рамках антидемпинговых, компенсационных и защитных расследований для сокращения объемов необоснованного импорта металлопродукции и повышение оперативности применения этих мер в соответствии с изменениями рыночной конъюнктуры. Литература 1. Джорджо Барба Наваретти, Анжелика Сальви Дель Перо. Торговая политика и вступление в ВТО в помощь экономическому развитию: применительно к России и странам СНГ. Модуль 11 / Всемирный банк, 2004 2. Калинский О. Конкурентные преимущества и перспективы развития российских производителей сортового проката на мировом рынке стальной продукции. // Национальная металлургия, июль-август 2005 3. Металлургический бюллетень № 3 (67), март 2006 4. Хасбулатов Р. И. Мировая экономика. Т. 2 – М.: Экономика, 2001 5. UNCTAD Trade and Development Report 2002, NY & Geneva, 2003, p.3 6. Stewart Terence P., McDonough Patrick J., Prado Marta M. Opportunities in the WTO for Increased Liberalization of Goods: Making Sure the Rules Work for All and That Special Needs are Addressed. – 24 Fordham Int'l LJ 652, 2000 7. Stewart Terence P. U.S. – Japan Economic Disputes: The Role of Antidumping and Countervailing Duty Laws, 16 Ariz. J. Int'l & Comp. L 689, 720 (1999) 206 Peter Zashev D.Sc./Economics/ Pan European Institute Turku School of Economics The Impact of World Trade Organization Membership on the Bulgarian Economy 1. Introduction. Just as the other former socialist countries in Central and Eastern Europe, in the last 16 years Bulgaria undertook a fundamental transformation of its political and economic system. The country joined the International Monetary Fund and the World Bank in 1990. Furthermore Bulgaria is a NATO member since 2004 and is expected to join the European Union in 2007. After a rocky beginning and initially poorly designed and even more poorly implemented reforms during the last 6 years Bulgaria is one of Europe’s fastest growing economies. Paradoxically for a rules based organization, the World Trade Organization /WTO/ has no clear rules for the “price” of membership. Article XII of the Marrakesh Agreement, the legal instrument covering the WTO accession process, merely states that new members may join the organization “on terms to be agreed.” This sparse guidance leaves the door wide open to encompass an expedited hassle-free accession process and a drawn-out, decade-long, and burdensome accession experience (Evenett & Braga, 2005). Bulgaria joined the WTO as of 1 December 1996, after the Protocol for the Accession to the Marrakech Agreement came into force. It was one of the first East European countries to do so. Bulgaria has taken on every multilateral trade agreement annexed to the Marrakech Agreement from the date of accession, without recourse to a transitional period. As a result of the WTO membership (even if not exclusively) the Bulgarian economy at present is generally well integrated in the global economic system. For better or for worst every sector of the Bulgarian economy is now linked with the world outside, either through its direct involvement in international trade or through its indirect linkages with the export or import transactions of other sectors in the economy. Most of the trade in Bulgaria is now subjected to strict and self-abiding multilateral trade obligations, international scrutiny, and transparency. Some experts argue that WTO accession can lead to economic growth in the applicant countries. As main reasons they point the possible improvements in domestic policies, improved access to state-of-the-art machinery imports and subsequent productivity increases, as well as more competition and lower prices in the domestic markets of applicant countries (Langhammer & Lucke, 1999). In addition the general idea is that more predictable access to foreign markets will result in higher exports. Another strong argument is that WTO membership enables higher private capital inflows into sectors newly opened to foreign investment economic basis, furthermore that often WTO membership could be used as a seal of approval recognized by the international business community. Economists would also point to the benefits that flow from better foreign access to the acceding nation’s markets, specifically in terms of lower prices for and a greater variety of imports. By binding national tariffs, committing to eliminate quotas on imports, and reforming other state measures, the credibility of an acceding nation’s policies can be enhanced and hence the private sector faces less uncertainty (Ibid.). Their opponents have also some reasonable argumentation and evidence to support it. They argue that free trade and open markets will contribute for further impoverishment of the poor countries and enrichment of the rich countries. Thus trade barriers are needed to compensate and balance the differences between countries and their respective level of economic development and competitiveness. A particularly strong argument is that countries and regions with non-competitive industrial sectors are quite vulnerable as an increased inflow of often cheaper products could have a killing effect. Furthermore for such countries and regions benefiting from the free access to new markets could have marginal value due to considerably stronger market competition, matured markets difficult for newcomers entry and last but not least lack of considerable experience among the would be exporters (NCRD, 2004). In addition, foreign barriers faced by some exporters in countries that joined the WTO may have in fact changed little after accession. Exporters could be either unaware or unable to take advantage of improved market access abroad. This could be due to a lack of information, to expensive and inefficient infrastructure in the acceding country, or a lack of experience in successfully shipping goods abroad (Evenett & Braga, 2005). This paper presents an attempt to summarize the impact of WTO membership on the Bulgarian economy. Such an aim is not 100% achievable as in the 1990s WTO membership coincided in time with many and much more profound changes in the national economic and social structures and patterns. Therefore it is very difficult to distinguish and frame only the impact of joining the WTO. Nevertheless the Bulgarian experience could be interesting as the country joined the WTO in a moment when its economy was in the deepest of crisis and its industry at the pick of its non-competitiveness. As this situation is reality for many other countries that could join the organization in future this experience could be a valuable example. The paper is built in two parts. The first part deals with the policy measures the Bulgarian authorities undertook in order to accommodate the WTO requirements for a membership. The second part focuses on the perceived economic impact of WTO membership in four key sectors: investments, agriculture, industry, services and trade. Finally conclusions are made complemented with some recommendations that could be considered by policy makers at various levels. 2. Joining the WTO: Bulgarian commitments and trade liberalization measures. A WTO membership is influencing a country’s economic and social life in several key areas: - trade of goods Since 1995, the updated GATT has become the WTO’s umbrella agreement for trade in goods. It has annexes dealing with specific sectors such as agriculture and textiles, and with specific issues such as state trading, product standards, subsidies and actions taken against dumping. - trade of services Banks, insurance firms, telecommunications companies, tour operators, hotel chains and transport companies looking to do business abroad can now enjoy the same principles of freer and fairer trade that originally only applied to trade in goods. - intellectual property The WTO’s intellectual property agreement amounts to rules for trade and investment in ideas and creativity. The rules state how copyrights, patents, trademarks, geographical names used to identify products, industrial designs, integrated circuit layoutdesigns and undisclosed information such as trade secrets — “intellectual property” - should be protected when trade is involved. - policy review The Trade Policy Review Mechanism’s purpose is to improve transparency, to create a greater understanding of the policies that countries are adopting, and to assess their impact. Many members also consider the reviews as constructive feedback on their policies. Source: (WTO, 2006) The Commitments of Bulgaria. Bulgaria acceded to the WTO on 1 December 1996, and has accepted all multilateral and plurilateral agreements except the Agreement on Government Procurement, where it is an observer and where consultations on its membership are ongoing. It grants at least most-favored-nation treatment to all WTO Members. On accession, it bound all its tariffs under GATT 1994, and has since reduced its bound rates in accordance with its Schedule of Concession and Commitments; in some cases it has undertaken autonomous liberalization beyond that required under its Schedule. For many applicant countries that are usually undergoing a systemic transformation of their economies a WTO membership is a fast way to benchmark and implement a fully developed and well-established set of norms. They ensure the effective opening of the economy, which some economists claim to be a crucial element of systemic transformation. The idea is that the need for transparency and for the effective implementation of written norms enforced by the scrutiny of current WTO members, promote the rule of law and the evolution of an independent judicial system (Langhammer & Lucke, 1999). Bulgaria has sought to bring its trade-related legislation into conformity with WTO provisions, including legislative reforms on anti-dumping and countervailing actions, safeguard actions, and Trade-Related Aspects of Intellectual Property Rights (TRIPS). During its WTO accession process, Bulgaria committed itself to bringing the rest of its domestic legislation into compliance with the TRIPS Agreement. It has undertaken extensive reforms to its national laws with this aim, and to harmonize them with EU legislation. As a result its intellectual property legislation is considered to be amongst the most modern in Central and Eastern Europe. In 1999 Bulgaria was removed from the US trade Department "Special 301 Watch List" that includes countries seriously violating intellectual property rights. The government also introduced new bankruptcy and competition laws. It has taken up further obligations on basic telecommunications and financial services. The commitments taken by the new members joining WTO vary a lot depending on the situation of the country, including such factors as the extent to which its economy is developed and market oriented. By the WTO accession mechanism commitments on export subsidies and domestic support are based on the members’ use of such support in recent years prior to the accession, and tariff commitments are based on recent applied rates. Interestingly enough the Bulgarian authorities used 1986-88 data for commitments on domestic support and 1986-90 on export subsidies. The main assumption supporting such a choice was that in 1989 - 1996 the Bulgarian economy was in a deep depression so these years could have not served as a proper benchmark. As a result Bulgaria stands out as having the largest Total Aggregate Measurement of Support /AMS / commitment among eighteen New Members (Brink, 2003). This results from Bulgaria’s 1986-88 base period for total AMS, when farm support was high. If the base period had been in the early 1990s, a much lower total AMS commitment could have been applied. The negative effect of such strategy was that Bulgaria joined WTO with a status of developed country even if it current economic and social situation would have undoubtedly characterize the country as a developing one. Here one must consider the political significance of joining an internationally recognized organization such as the WTO and receiving the status of a developed country. Against the moral bankruptcy and managerial incompetence of several consecutive governments the WTO membership was perceived as a considerable achievement aiming to boost the self-confidence of the Bulgarian people in general and the political elite in particular. Despite economic insufficiency and the negative social impact of liberalization, the Bulgarian government pursued the WTO agenda as the government considered it as a part of the country’s effort to be accepted into the international community. As might be seen in Table 1 in terms of ratified trade treaties of 205 major multilateral agreements covering contracts, customs, dispute resolution, environment and products, finance, illicit trade, intellectual property, investment, transport, treaty law and WTO agreements as of 1 January 2005 Bulgaria is quite up in the ranking. Table 1 Ranking according to trade treaties signed Source (www.legacarta.net ) Trade liberalization in action. Bulgarian foreign trade prior to political and economic reform of 1990-1991 had the highest CMEA (Council of Mutual Economic Assistance) share in comparison to other member countries. Also, Bulgaria (along with Czechoslovakia) was the last to reduce CMEA-export in 1989, while others started as early as in 1986. Another peculiarity was that Bulgaria exported mostly to the ex-Soviet Union while others traded more significant volumes with one another. In the first years after both CMEA and state monopoly on foreign trade were abolished, it was difficult to impose clear market rules. Facing the challenge of deregulation and abandoning the socialist planning system, the Bulgarian government took too long to find a form of regulation that would stimulate competition. As a result, rather than being able to thrive in a genuine market economy, Bulgarian enterprises have been exposed to the chaos of a hazardous post-communist market (Sheytanov, 1996). These difficulties plagued the economy even after joining the WTO as Bulgaria joined with developed country status. That effectively meant that structural reforms had to be conducted in a framework of fully liberalized markets and exposure to strong international competition. This was partly because prior negotiations had been conducted on the basis of much higher economic indicators than Bulgaria was in fact enjoying at the date of joining. In 1996, these economic indicators were lower than those of many developing countries that succeeded in obtaining concessions and special treatment from the WTO. For example industrial production volume indices in Bulgaria in 1998 were 87 (the basis for 1995=100), and by end of 2001: 81,8. In all other countries - Czech Republic, Hungary, Poland, Romania and Slovenia, this figure was over 100 and was steadily increasing from 1998 until 2001 (Messerlin, 1996). Liberalization of Bulgaria's trading regime was by far the deepest and most comprehensive at the regional level, in particular with the EU. For example, Bulgaria's trade liberalization is confirmed by the fall in the average applied MFN tariff rate for all products from 17,2% in 1996, on accession to WTO to 11,6% in 2003. However the tariff policies and their consequences for trade volumes in general and particularly for imports depend very much on the fact to what extent is the national customs an efficient, non corrupted and reliable institution. The Customs Act, 1998 and its implementing regulations provide the main framework for Bulgaria's customs administration. Bulgaria is actively working to strengthen the capacity of its Customs Agency, with substantial external expertise and assistance. The aim is to facilitate trade through reductions in document processing time, enhance customs revenue, and reduce problems of corruption and smuggling. The problem that inefficient customs has much greater impact on national economy than the perceived and expected impact of WTO membership is very often neglected in existing literature. It was not until 2001 – 2002 when the Bulgarian customs started a massive campaign in fighting corruption and increasing the institution’s efficiency. Still one should not be relying on strongly linking trade liberalization with the deterioration of Bulgarian economic indicators. Trade liberalization did not occur in isolation from other reforms, both economic and political. During the period 1990–1997, there was no political consensus in the country as to the economic policy priorities needed at both macro and micro levels. This resulted in a stop-and-go transformation towards a market economy, which caused the GDP to shrink by 40% in real terms, while consumer prices rose almost 20 times relative to 1990. Inflation averaged annual 233% year during 1990–1997, and turned into hyperinflation from late 1996 to early 1997, at the height of a major banking and exchange rate crisis (IMF, 2004). Tables 2 and 3 illustrate the dynamics of GDP, export and import volumes between 1992 and 2001. Appendix 1 gives a more detailed picture on the exports and imports. It is worth noting that the WTO membership that started one month before the beginning of 1997 does not appear as a clear turning point. Table 2 GDP and CPI dynamics 1992-2001 1995 1992 US$ millions 12,702 GDP GDP/Cap* 1,487 18.2 CPI** 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 12,514 12,741 13,106 11,874 11,209 11,657 11,925 12,569 13,072 1,477 1,511 1,560 1,421 1,349 1,412 1,453 1,547 1,652 31.5 61.7 100.0 221.6 2,567.0 3,046.4 3,124.8 3,447.1 3,700.8 * GDP/Cap =GDP per capita (constant 1995 US$) / ** CPI =Consumer price index (1995 = 100) Source: (WDI, 2006) Table 3 GDP, Exports and Imports level before and after WTO accession GDP Exports Growth (in %) % of GDP Imports Growth (in %) % of GDP 1992 12,701,960 2,291,892 18.0% 4,575,512 36.0% 1997 11,208,990 5,055,977 121% 45.1% 5,000,384 9% 44.6% 2001 13,072,220 5,333,602 5% 40.8% 5,353,519 7% 41.0% Source: (WDI, 2006) Tariff policies. Since the beginning of the transition process, Bulgaria's overall trade policy objective was geared to the gradual liberalization of its trade regime and the main trade liberalization efforts have been implemented through a network of regional and bilateral Free Trade Agreements (FTAs). After the accession to the WTO, trade liberalization has been much faster for industrial products than for agricultural goods. The simple average tariff on agricultural products is 47,6% while on non-agricultural items it is 22,7%. When the Most Favored Nation (MFN) tariff rates were applied the simple average tariff presented less than 12% in 2003 against 17,2% in 1996. The applied simple average MFN rates were 21,7% for agricultural products and 8,6% for industrial products (Tussie & Aggio, 2004). Applied duties range from 0 to a maximum of 40% for industrial products and 80% for agricultural products. Since 1999, zero duty had been introduced on a voluntary basis for almost the entire range of goods covered by the Information Technology Agreement (ITA), and, since the formal adoption by Bulgaria of this Agreement, as from 1 January 2002 zero duty applies to all products covered by the Agreement. On the basis of the International Standard Industrial Classification (ISIC), the Bulgarian tariff structure shows tariff escalation; the first and semiprocessed stages of manufacturing attract average rates of 7,8% and 8,8% respectively and fully processed products attract an average tariff of 13,4% (Ognivtsev, 2005). Tariff escalation appears to be relatively marked in the food, beverages and tobacco, textile and leather, wood and furniture, and chemicals sectors. Bulgaria also provides more favorable market access to 118 developing and least developed countries under the Generalized System of Preferences /GSP/. It applies preferential duties on a large number of goods originating from developing countries, at the rate of 70% of the MFN duty rate, and for imported goods originating from least developed countries it applies zero duty. For the Bulgarian economy, trade with developing countries either diminished (mostly exports), or increased at rates much below the average (mostly on the import side) (Kaminski et. al., 1996). Consequently, the share of developing countries in the total trade remained broadly unchanged. The export to the developing countries rose only marginally in current dollar terms (and probably fell in real terms). 3. Perceived Impact of WTO membership 3.1. Trade Imports During the process of its accession to the WTO, Bulgaria introduced new antidumping, countervailing and safeguard legislation in conformity with WTO disciplines. Bulgaria has not introduced any countervailing measure. Bulgaria applies a 20% value-added tax on most goods and services, including imports. Excise duties are levied on a limited number of products for mainly health and environmental reasons. Table 4 &4a segregate the total import by the top 1st level of HSC (Harmonized System Codes) code. The letter “A” indicates the first year after accession to the WTO. Table 4 Bulgarian imports1 before and after WTO accession (segregated by HSC code) Source: (WDI, 2006) Table 4a Imports by product lines (HSC4th) Source: (WDI, 2006) Observing Tables 4 and 4a it appears that WTO membership did not have an immediate impact on the imports dynamics. It can be rather correlated with the general revival in the Bulgarian economy (and economic reform) that started in 1998. The bounce in machinery and transport equipment was largely caused by a reduction in passenger cars followed by a general increase in all imports most noticeably an increase in electrical goods parts (coinciding with the liberalization of the electricity sector) and an increase in transport vehicles (Evenett, 2005). Exports 1 See also Appendix 1. In contrast to Tables 4 and 4a while the imports were not really influenced by the WTO membership that is not the case with the export figures as seen in Tables 5 &5a. For Bulgaria, much of the increase in exports is in articles of apparel and clothing accessories and footwear. These have increased from US$424 million at the time of accession to over US$1 billion in 2001. The liberalization has increased the exports of electricity as well. In other product lines as beverages and animal & vegetables oils there is steady increase from 1992 to 1997, and after the accession there is significant decrease in the exported volumes (respectively from US$166 million to US$87 million for the beverages and US$18.4 million to US$5.8 million for animal & vegetables oils). Table 5 Bulgarian exports1 before and after WTO accession (segregated by HSC code) Source: (WDI, 2006) Table 5a Exports by product lines (HSC4th) Source: (WDI, 2006) 1 See also Appendix 1. Bulgaria no longer imposes any duties, taxes or other charges on exported goods. At the time of its WTO accession in 1996, it applied a range of export taxes for the purpose of preventing or relieving critical shortages of foodstuffs and other essential products. However, it undertook commitments to minimize the use of such measures upon accession. In 1998, export taxes were eliminated on 24 products, including wheat, barley and maize and in 1999 on live cattle, skins, wool, paper waste, metal scrap and metal products. Bulgaria does not apply any particular export subsidies. In line with the Government's conservative fiscal stance, the amount of subsidies in general has declined, both in absolute and relative levels. As a percentage of GDP, state aid declined from 3,3% in 1999 to 0,7% in 2001. The mining and transport sectors have benefited the most from State aid: assistance for the production of coal (29,5% of value) and provision of transport services (29% of value) accounted for almost 60 % of the total subsidies in 2001 (WTO, 2003). A 2005 study by Evenett attempted to segregate the changes in the values to the types of WTO participants in the export destinations: Original WTO, New WTO and Not WTO. The study reached the conclusion that the change in trade after joining WTO is with ‘old’ WTO Members (Evenett, 2005). The combination of trade liberalization and privatization has led to important changes in resource allocation, with consequences on the dynamics of trade specialization. Most significant is the dramatic reduction in exports of machinery and equipment, from about half of Bulgaria's exports in 1989 to less than 14% in 2003. The share of consumer goods in exports rose from around 10% in 1989 to some 27% in 1995 and 36,6% in 2003; this increase is being driven largely by rapid export growth in clothing and footwear, the value of which increased fivefold, from US$313 million (6,3% of total exports) in 1995 to US$1,6 billion (21,9% of total exports) in 2003. Among other exports, metals accounted for about 16,1% and chemicals for about 3,4%. Despite the improved economic performance in recent years, Bulgaria’s trade balance has fallen, from a surplus of US$321 million in 1997 to a deficit of US$2,5 billion in 2003. In relation to GDP, its share moved from +3,1% to –13,1%. Correspondingly, the current account of the balance of payments steadily deteriorated from a surplus of US$1,05 billion in 1997 (10,1% of the GDP) to a deficit of US$1,65 billion in 2003 (8,7% of the GDP). Although the savings rate rose to 14,5% of GDP in 2001, it is still low by most standards (AEAF, 2004). The persistent current-account deficit represents a major challenge and also reflects the low competitiveness of the Bulgarian economy. The transition process after joining WTO and the more open economy has resulted in high and persistent unemployment, with a large proportion of long-term unemployed. On the other hand, since 2001unemployment has been decreasing, but was nevertheless still high. Living standards in Bulgaria remain low compared with the other EU new member or applicant States. 3.2. Agriculture Since 1997, licensing requirements for the import and export of agricultural products have been removed and by 1999, price controls had been lifted on all agricultural output prices, except tobacco. Currently the only import protection for agricultural products is through tariffs. As a result of the implementation of the Uruguay Round commitments, the arithmetic average rate for agricultural products is being progressively reduced. In 2003, the average applied MFN rate for agricultural goods was 22,5%. This is lower than the arithmetic average level of basic EU rates (25%). However, there is wide dispersion of tariffs among agricultural products as the maximum applied rate is 80% and the maximum bound rate is 200% (WTO, 2003). Comparing this with the data from Tables 4 &4a and 5 &5a it is clear that the low protection of the sector combined with the reduction of the tariffs rates influenced the export of “fats of animal and plant origin” as the exported volumes declined 3 times in four years period after the accession. Bulgaria's total aggregate measure of support (AMS) has been increasing since 1997. However, this is well below its total bound AMS level. Overall, domestic support for agriculture remains low. The main domestic support instruments include input subsidies, subsidies for interest rates, provision of guarantees and collateral to financial institutions, premium and buying-up provisions for tobacco, and bonuses on prices. Food and agriculture have historically been major components of Bulgaria's foreign trade. Unfortunately between 1990 and 1997 the value of agricultural exports fell by two thirds and continued to decline up to 2000. That was not due to the impact of WTO membership. It was a result of a disastrous reforms made by several governments in the agricultural sector. Of course, an increased competition from cheaper imports did not particularly help. In 2001, Bulgaria’s agricultural and food exports picked some 3% on the year before and were estimated at US$504 million. Still that was one-quarter of the 1990 value (AEAF, 2003). 3.3. Industry Typically manufacturers in the countries willing to join the WTO expect dramatically increased competition after WTO’s accession. In many cases that is not correct as competition before WTO accession is considerably more unfair due to the constant smuggling and grey imports (Zashev, 2005). In fact, a WTO membership may rather help if it enables customs regulations become more simple and less of an obstacle and thus will legalise most imports. That in it turn may: - significantly add finances to the state budget as paying customs duties will be the better option compared to avoiding the customs all together1 - slightly increase prices for some imported goods and thus give a better chance to local manufacturers - provide manufacturers with the needed motivation for rapid and drastic changes in their activities - prove beneficial to consumers as the goods imported will go through the normal minimal control for safety and quality Prior to the transition, Bulgaria was specialized in the production and supply of capital and machinery as well as processed food products for the Council for Mutual Economic Assistance (CMEA) market. The collapses of CMEA, and trade liberalization and privatization reforms introduced in subsequent years have led to significant changes in resource allocation, and consequent effects on the dynamics of trade specialization. During the reform process, a visible de-industrialization has occurred owing to two major factors: the relatively lower level of competitiveness of Bulgarian industries, and existing trade restrictions in major markets, especially those related to technical barriers and market entry conditions. Currently Bulgaria's major industrial exports include textiles and apparel, nonferrous metals, iron and steel, and footwear. Export of manufactured products has been the major contributor for trade growth and contributes up to 54% of total export earnings. Appendix 1 presents the dynamics of Bulgarian exports and imports between 1996 and 2003 (Ognivtsev, 2005). The main trade policy instrument influencing the industrial sector is the import tariff. As noted, the average MFN tariff on non-agricultural goods in 2003 was 8,7%, with a maximum of 40%. However under Bulgaria's preferential trade agreements, which account for the greatest part of trade in industrial goods, all industrial products enter duty free. Furthermore most of the Bulgarian manufacturers do not consider tariffs to be significant barriers (WTO, 2003). 1 Latvia and Bulgaria are two very good examples for the link between successful customs reforms and improved governmental revenues. 3.4. Services With regard to services, upon WTO accession Bulgaria made certain commitments across all major service sectors. The documents related to the liberalization of the telecommunications were ratified from the Bulgarian Parliament in December 1997 (ISB). However it was the financial sector that became one of the main beneficiaries of WTO related reforms in services and the following it combination of FDIs and privatization. As a result the majority of banks in Bulgaria are at present owned by foreign capital. However, one may argue, that the possible shortcomings from foreign ownership are well balanced by such advantages as having more efficient and transparent banking. One sector with great potential, and most likely to benefit from the reforms is tourism as shown in Figure 2. Its importance in the economy has revived in recent years but it is still way below its full potential. This sector is the main service industry, which is contributing to the positive balance of trade in services. According to Ministry of Economy statistics, the service sector’s share of GDP is increasing fast. Over the period 1998-2001 the services sector recorded an annual average growth of 4,2% with the fastest growing elements being communications, finance, credit and insurance, and the wholesale and retail trade. In 2002 the growth in the service sector maintained its leading role with 6,6% (BGRF-WIDE, 2004). Figure 2 Composition of commercial services exports in 1995 and 2002 Source: (MEE, 2004) 3.5. Investment policies framework The policy changes needed to secure an accession to the WTO had a very significant impact on the level of Foreign Direct Investments attracted as Bulgaria has opened every sector to international investments. However, in the current international trade landscape, Bulgaria remains largely a market for foreign services, and the Bulgarian government is in a constant need to address this issue. Current legislation guarantees equal treatment of domestic and foreign investors. There are no limitations on the amount of foreign participation in a newly formed or existing company and unrestricted acquisition and transfer of funds abroad. In the early 90's Bulgaria's slow pace of privatization, contradictory government tax and investment policies, and bureaucratic red tape have kept foreign investment among the lowest in the region. Total direct foreign investment from 1991 through 1996 was US$831 million. As seen in Table 6 the first year of WTO membership marks a significant increase in the investment volumes. Between 1997 and 2002, the average annual flows of FDI reached US$693 million. However one should account also that privatization efforts were renewed in about the same period that of course also played significant role for the rise in FDI volumes. Table 6 Annual inflow of Foreign Direct Investment in Bulgaria (in US$ million) EAR 992 993 994 995 996 997 998 999 000 001 002 003 Y VOLUME IN 1 34.4 1 US$ million 102,4 1 210,9 1 162,6 1 256,4 1 636,2 1 620,0 1 818,8 2 1001,5 2 812,9 2 904,7 2 1419,4 Source: (BIA, 2004) In general, after 1997, foreign direct investment has been mainly attracted by the following service sectors: finance, tourism, transport, telecommunication and construction. The financial services for example, comprise 26% of the total FDI inflows in 2002. In 2004 alone FDI reached some €2,72 billion (US$3,47 billion) (MEE, 2006). Still as Figure 1 shows the green-field investments in Bulgaria rose significantly immediately after the WTO accession and continued to grow in the following years. To a large extent this could be contributed to the WTO membership and to the implemented legislation guaranteeing equal treatment of domestic and foreign investors. Figure 1 Shares of privatization and Greenfield investments in FDI 1995 – 2001 Source: (BIA, 2003) 4. Conclusions WTO membership was certainly one of the factors that brought significant changes in the product composition and direction of Bulgarian foreign trade. Before the transition, over half of Bulgaria's foreign trade was with members of the CMEA. Between 1995 and 2002, imports from preferential partners increased from 40% to 67% of the total, with the increased re-orientation of trade towards the EU accounting for most of this trend. In 2002, the EU accounted for 53% of Bulgaria's total trade up from 38,5% in 1995 (WTO, 2003). When it comes to composition the effect is somewhat less cheerful. In the pretransition period Bulgaria was a major exporter of capital goods and processed food to the CMEA. Currently the country is a net importer of these products while exports competitiveness is observed in tourism, footwear, textiles, and apparel industries. The lost of the CMEA markets, disastrously poorly planned and implemented reforms and the competitive pressure from global manufacturers had also a negative impact for number of industries. Serious changing occurred in manufacturing and particularly machinery and equipment. On one hand one may wonder if the substitution of high value added capital goods for footwear, textiles and apparel should be called industrial restructuring or industrial downgrading. On the other hand it is an even bigger question mark if the industrial restructuring would have been an option in a closed and small market remaining outside the WTO. Interestingly in terms of its trade performance measured in imports and exports volumes it had somewhat insignificant impact. Disaggregated product-line studies of Bulgaria’s exports to the Quad countries1 shed some light on whether the incentives created by WTO accession are working or not. Kennett, Evenett, and Gage (2005) found that, once other determinants of market entry were controlled for, sales of long-standing exports to new markets were not helped by WTO accession. In contrast, sales of long-standing products to existing foreign markets were found to rise after WTO accession - suggesting that Bulgarian exporters responded positively to the incentives created by WTO accession. In a parallel study Jonathan Gage and Simon J. Evenett, had similar findings. According to it the Bulgarian data pretty definitively rejects the hypothesis that improvements in the security of its preferential access to foreign markets bolstered exports after WTO accession. In contrast, Bulgaria’s export growth correlates well with the falling applied MFN rates in the Quad countries. The study estimated that approximately a fifth of Bulgaria’s export growth to the Quad countries can be attributed to this effect, and therefore to Bulgaria’s membership to the institution that fostered this tariff cutting, the WTO”. Thus one may argue that the WTO accession has enabled Bulgaria to begin shipping long-standing product lines to the Quad countries. That is somewhat not visible provide the figures in Appendix 1 but could be accepted in line with ongoing changes in exports composition before and after the WTO accession. Among the most positive impacts was the relative importance of WTO membership for the country’s ability to attract Foreign Direct Investments. Among the main beneficiaries from the FDI inflow was the services sector and particularly tourism, banking and insurance, transportation, telecommunications and construction. Therefore the impact of joining the WTO could be summarized as being a mixed blessing for the Bulgarian economy. Trade liberalization never happens as projected, and it rarely happens in isolation from other reforms, both economic and political. One very good example is agriculture – it is the disastrous reforms in agriculture that made this economic sector experience severe decline and not the WTO membership. Generally the WTO membership certainly played a positive role even if its shortterm consequences have been negative. Firstly it was one of the considerable forces shaping the restructuring of modern Bulgarian economy in general and industry in particular. Even if the transition and WTO membership as a part of it led to significant deindustrialization – the surviving or newly born companies are more or less competitive at a global scale. Secondly, 1 The name used at the WTO to describe the four major industrialised-country markets: the US, Canada, the European Union, and Japan. WTO membership added to opening the economy for foreign investments. The financial sector in general and banking in particular experienced a serious inflow of FDI, which led to improved performance and availability of various forms of credits. The latter brought revival in consumer spending and housing markets among others. Thirdly the country’s exports marked a tangible growth particularly to the Quad countries. On the other hand Bulgaria is experiencing significant constant trade deficit that indicates that the country’s competitiveness at a global level remains low. However it is not possible to credibly prove that had the country chose to maintain more restrictive trade policies being outside the WTO its overall competitiveness would have progressed better. Especially if take into account the fact that FDI volumes would have been lower. REFERENCES: AEAF /Bulgarian Agency for Economic Analysis and Forecasting/: National Economic Development Plan of the Republic of Bulgaria over the 2000-2006 Period. Sofia, June 2003 AEAF /Bulgarian Agency for Economic Analysis and Forecasting/: The Bulgarian Economy: Analysis and Outlook, November 2004 BGRF-WIDE /Bulgarian Gender Research Foundation-Network Women in Development Europe /: Faites vos jeux, Messieurs! or A case study on the impact of GATS in Bulgaria, Network Women in Development Europe (WIDE), February 2004, available at: http://www.siyanda.org/docs/faites_vos_jeuxmessieurs_or_a_case_study_on_the_impact_of_ gats_in_bulgaria_041001105954.doc BIA /Bulgarian Investment Agency/: Investment Opportunities in Bulgaria, BIA Chairman Pavel Ezekiev presentation, May – June 2003, available at: www.bulgariaembassy.org/WebPage/Economy%20and%20Business/Invesment%20in%20Bulgaria.ppt#256 ,1,Slide1 Brink Lars: New Members of the WTO: Their Commitments in Agriculture and Provisions Proposed in the Doha Negotiations, in contributed paper presented at the International Conference, Agricultural policy reform and the WTO: where are we heading?, Capri (Italy), June 23-26, 2003, available at: www.ecostat.unical.it/2003agtradeconf/Contributed%20papers/brink.pdf Diana Tussie and Carlos Aggio: Economic and social impacts of trade liberalization, in UNCTAD project “Coping with Trade Reforms: A Developing-Country Perspective on the WTO Industrial Tariff Negotiations“, 2004, available at: http://192.91.247.38/tab/events/namastudy/fullreport-version14nov-p106-119.pdf Evenett Simon J. and Braga and Carlos A. Primo: WTO accession: lessons from experience, in Trade Note 22, The World Bank Group, June 6, 2005, available at: http://siteresources.worldbank.org/INTRANETTRADE/Resources/Pubs/TradeNote22.pdf IMF: Bulgaria: Article IV consultation and ex post assessment of longer-term program engagement, in IMF Country Report N 04 / 176, Washington, DC, June 2004 ISB /Internet Society Bulgaria: Sektorna politika v dalekosyobshteniata na Republika Bulgaria, available at: www.isoc.bg/kpd/sek_pol.htm (in Bulgarian) Kaminski Bartlomiej, Wang Zhen Kun, and Winters L. Alan: Foreign Trade in the Transition. The International Environment and Domestic Policy, in Studies of Economies in Transformation N 1564, April 1996, available at: http://www- wds.worldbank.org/servlet/WDSContentServer/WDSP/IB/1996/04/01/000009265_39612191 01734/Rendered/PDF/multi0page.pdf Kenett Maxine, Evenett Simon J. and Cage Jonathan: Evaluating WTO Accessions: Legal and Economic Perspectives, University of Oxford and The World Trade Institute, January 2005 Langhammer Rolf J. and Lucke Matthias: 20 WTO accession issues, in World Economy 03785920, Vol. 22, Issue 6, August 1999 Langhammer Rolf J. and Lücke Matthias: WTO accession issues, in Kiel Working Paper No. 905, Institut für Weltwirtschaft, February 1999 MEE /Ministry of Economy & Energy/: Development of the Competitiveness of the Bulgarian Economy 2007 -2013, April 2006, available at: http://www.iaphare.org/gf.php?id=2301 MEE /Ministry of Economy & Energy/: The New Round of WTO Negotiations on Services, Interaction between Business and Government Bulgarian Experience, 2004, available at: http://www.intracen.org/worldtradenet/docs/whatsnew/b4d_2004/naydenova.pdf Messerlin P.A.: The Re-emergence of Trade among the East European and Baltic Countries: Commercial and other Policy Issues, in Economic Bulletin for Europe, Vol. 48, 1996 NCRD /National Center for Regional Development/: European Economic Integration, 2004, available at: www.ncrdhp.bg/mrrb/docs/doc_30.doc (in Bulgarian) Ognivtsev Victor: Bulgaria: Experience in Systemic Transition and Reforms”, in UNCTAD project “Coping with Trade Reforms: A Developing-Country Perspective on the WTO Industrial Tariff Negotiations“, 2005, available at: http://192.91.247.38/tab/events/namastudy/fullreport-version14nov-p158-179.pdf Sheytanov Vladimir: WTO-History, Current Status and Challenges, in International Relations N4, 1996 WDI: World Development Indicators 2006, The World Bank Group, available at: www.worldbank.org WTO: The WTO in Brief. Part 3: The WTO agreements, 2006, available at: www.wto.org/english/thewto_e/whatis_e/inbrief_e/inbr03_e.htm WTO: Trade Policy Review Bulgaria, report by the WTO Secretariat, WT/TPR/S/121, September 2003, available at: http://www.wto.org/English/tratop_e/tpr_e/s121-0_e.doc WTO: WTO trade policy review of Bulgaria, Report by the Secretariat WT/TPR/S/121, Geneva, September 2003 Zashev Peter: Russia in the World Trade Organization: Industrial Restructuring and Labor Productivity, materials of the conference “The international trade system: contemporary state and future perspectives”, Saint Petersburg State University, April 2004 Appendix 1. Table 11 Main Bulgarian Exports (US$ million) EXPORTS 1996 1997 1998 1999 2000 2001 Total trade 4,890,209.0 ,939,687.7 ,292,944.7 Food and live animals 413,808.0 327,645.3 354,253.9 320,510.5 289,428.2 320,070.3 476,492.5 503,043.6 Beverages and tobacco 431,390.9 306,459.2 252,285.3 190,559.2 154,441.3 128,042.2 133,451.2 157,940.8 Crude materials, inedible, 245,418.2 267,784.7 244,101.9 272,578.5 283,308.5 269,828.1 341,631.7 446,067.6 318,202.8 374,640.6 151,766.7 274,322.6 561,978.1 457,671.8 344,401.8 436,950.9 18,622.7 21,133.8 20,774.4 22,478.2 11,131.8 12,347.7 15,767.1 12,668.2 894,618.3 838,152.2 561,017.6 350,804.9 483,559.9 460,362.4 440,996.0 562,376.4 3,924,538.7 4,821,843.9 5,113,888.2 2002 5,748,866.9 2003 7,540,230.3 except fuels Mineral fuels, lubricants and related materials Animal and vegetable oils and fats Chemicals Manufactured goods 1,333,008.3 1,510,414.9 1,239,960.0 970,825.2 1,293,401.5 1,274,456.1 1,355,524.5 1,952,031.1 classified chiefly by material Machinery and transport 606,731.4 546,700.6 517,180.2 442,840.9 463,303.3 564,170.9 714,852.2 500,491.2 571,075.0 663,993.0 810,888.5 974,976.6 1,237,582.7 1,489,299.9 127,917.2 175,681.3 287,611.7 268,730.4 306,314.6 389,355.9 436,450.0 981,377.9 equipment Miscellaneous manufactured articles Commodities & transactions not classified elsewhere 2,061,294.0 426,479.8 Main Bulgarian Imports (US$ million) IMPORTS 1996 1997 1998 Total trade 5,073,946.1 ,931,978.6 ,995,119.4 Food and live animals 312,840.9 362,775.8 Beverages and tobacco 55,970.2 Crude materials, inedible, 1999 2000 2001 2002 2003 ,409,540.2 6,504,688.3 ,278,159.0 7,987,046.6 10,901,059.6 292,968.3 246,280.9 266,606.9 312,011.1 361,256.4 483,499.3 40,753.5 55,269.0 50,348.2 45,578.0 43,306.6 48,892.9 46,410.8 288,257.2 351,775.3 362,641.5 274,858.3 359,840.1 398,463.4 355,288.7 603,163.0 ,715,831.1 ,503,433.5 995,576.1 1,082,488.2 1,682,955.0 368,156.2 273,397.2 432,553.6 17,066.5 13,931.3 19,151.2 16,822.0 18,887.9 26,679.0 49,672.3 44,779.2 Chemicals 548,006.5 510,301.7 616,590.4 525,570.2 584,265.0 703,321.2 787,348.0 1,040,537.8 Manufactured goods 877,017.4 952,678.0 1,029,262.5 ,022,286.0 1,256,843.0 1,494,182.0 1,675,560.4 2,345,076.9 814,386.1 802,075.0 1,042,814.6 1,575,169.9 1,621,263.4 2,003,084.8 2,210,796.6 3,120,194.4 256,699.2 279,721.8 367,855.4 439,802.8 474,843.2 187,871.2 114,532.7 212,990.4 175,913.7 193,605.8 except fuels Mineral fuels, lubricants and related materials Animal and vegetable oils and fats classified chiefly by material Machinery and transport equipment Miscellaneous manufactured articles Commodities & transactions not classified elsewhere Source: UN COMTRADE, Classification SITC 625,206.7 763,587.4 1,081,907.5 1,303,748.1 1,461,246.8 1,702,937.2 Безрукова Т.Л., д.э.н., доц., зав.кафедрой экономики и финансов Воронежская государственная лесотехническая академия Яковлева Е.А. д.э.н., доц., Воронежская государственная лесотехническая академия, Цзян Чжаося, г. Сюйчжоу, Китай Цзян Суй, г. Ичан, Китай Состояние и перспективы развития торгово-экономических отношений России и Китая Необходимость и возможности взаимовыгодных партнерских отношений между Россией и Китаем огромны. Торгово-экономическое сотрудничество непрерывно укрепляется и приносит заметные плоды, а партнерские отношения стратегического взаимодействия между двумя странами, имея под собой прочную основу, вступили в новый этап развития. Начиная с 1992 года в российско-китайской торговле можно выделить 4 периода. Первый период (1992-1993 гг.) характеризовался тем, что после распада СССР на основе межправительственных соглашений приоритет отдавался товарообмену между предприятиями, товарооборот между двумя странами составил 7,67 млрд. долларов в 1993 году. В дальнейшем (1994-1996 гг.) произошел переход от товарообмена к товарноденежному обмену, при этом товарооборот снизился до 6,83 млрд. долларов в 1996 году. В 1997-1998 гг. товарооборот продолжал сокращаться и упал до 5,48 млрд. долларов в 1998 году. С 1999 года начался четвертый период. Среднегодовой темп прироста товарооборота составил 31,1%. В 2005 году был достигнут рекордный прирост товарооборота в 37,1%. В 2001 году товарооборот между двумя странами составил рекордные 10 млрд. долларов, в 2004 году – 21,2 млрд. долларов, в 2005 году – 29,1 млрд. долларов (рисунок 1). В 2006 году прогнозируется – 32-35 млрд. долларов. За первое полугодие 2006 года торговый оборот между Россией и Китаем достиг 15 млрд. 140 млн. долларов, что превышает показатели аналогичного периода прошлого года на 23,2%. Экспорт Китая в Россию составляет 6,25 млрд. долларов, а импорт – 8,8 млрд. долларов, что на 29,8% и 18,9% больше показателей 2005 года соответственно. Как видим, интенсивность торгово-экономических отношений между Россией и Китаем растет. Для того чтобы товарооборот превысил 10 млрд. долларов, потребовалось 10 лет, а последующий рост до 20 млрд. долларов был достигнут всего за 3 года. Если учитывать такую положительную тенденцию, то с уверенностью можно сказать, что к 2010 году товарооборот составит 60-80 млрд. долларов, а к 2020 году запланировано обеспечить привлечение в российскую экономику китайских инвестиций в размере 12 млрд. долларов. Рисунок 1 Динамика развития российско-китайской торговли в 1996-2005 гг. (в млн. долларов) Эти вполне реально достижимые цели потребуют совместных усилий по выработке качественно новых форм сотрудничества между двумя странами. Основанием для расширения российско-китайского сотрудничества, прежде всего, могут служить взаимные инвестиции. Суммарный объем фактически привлеченных китайских прямых инвестиций в Россию составляет 97,7 млн. долларов по утвержденным 657 проектам. Российские инвестиции в китайскую экономику по 1849 проектам составляют 1,405 млн. долларов. Следует отметить, что 2006 год можно считать поворотным в двустороннем сотрудничестве в инвестиционной сфере. На втором китайско-российском форуме по содействию инвестициям в Санкт-Петербурге в июне 2006 года стороны подписали 7 контрактов, общая стоимость которых оценивается в 1,5 млрд. долларов, включая проект строительства комплекса «Балтийская жемчужина» стоимостью 1,25 млрд. долларов. Инвестором этого крупного проекта является Шанхайская индустриально-инвестиционная компания. Проект будет реализован в Красносельском районе Санкт-Петербурга на берегу Финского залива и рассчитан на период 2005-2013 гг. На втором заседании российско-китайской Постоянной рабочей группы по инвестиционному сотрудничеству достигнуты договоренности о расширении инвестиционного сотрудничества в таких областях, как высокие технологии, объекты инфраструктуры, энергетические и минеральные ресурсы, сельское, лесное и рыбное хозяйство, легкая и химическая промышленность, производство бытовой электротехники; о содействии инвестициям китайских предприятий в особые экономические зоны России. Главной составляющей торгово-экономических отношений двух стран является реализация крупных совместных проектов. С целью поощрения реализации потенциала высокотехнологичных производств созданы 3 государственные базы сотрудничества: Яньтай, Чжэцзян Цзюйхуа, Хэйлунцзян. В Яньтай успешно работает китайско-российская показательная база по производству новых конструкционных материалов, электромеханического оборудования, биопрепаратов. Из 80 запланированных объектов построены и сданы в эксплуатацию 6, начато строительство еще 9 объектов. Основным направлением китайско-российского научно-технического центра в Чжэцзян Цзюйхуа является производство полихлорвинила. Здесь производится 40% полихлорвинила, часть из которого экспортируют в Европу и Америку. В товарной структуре российского экспорта, как и в предшествующие годы, наблюдается тенденция к увеличению удельного веса в нем сырьевых товаров и продукции первичного передела. Так, если в 2004 году в структуре российского экспорта доля таких товарных групп, как минеральное топливо, древесина, удобрения, рыба и морепродукты, черные и цветные металлы, целлюлоза, руды составляла 84,2%, то в январе-ноябре 2005 года этот показатель увеличился до 88,5%. В частности, стабильное увеличение объемов поставок в Китай по товарной группе «минеральное топливо, нефть и нефтепродукты» вывело ее удельный вес в структуре российского экспорта на уровень 40%. Особенно быстро возрастал экспорт сырой нефти: в физических объемах поставки увеличились на 13,2% (или до 11,54 млн. тонн), в стоимостных показателях – на 62,3% (или до 4,464 млрд. долл.). Учитывая мощный энергетический потенциал России, необходимо углублять взаимовыгодное сотрудничество в этой сфере. В 2005 году Россия поставила в Китай по железной дороге более 8 млн. тонн сырой нефти, что составило очень малую долю общего импорта нефти Китая. С быстрым развитием экономики Китая связаны растущие потребности в нефти, которую необходимо импортировать извне. Россия обладает богатыми энергетическими ресурсами, а Китай имеет широкий рынок, поэтому Китай и Россия имеют большую взаимодополняемость в этой сфере. С января по август 2006 года энергетический экспорт составил 56,04% всего объема экспорта России в Китай. По прогнозным расчетам, с 2010 года Россия намерена ежегодно поставлять в КНР 25-30 млн. тонн нефти из Восточной Сибири. В настоящее время транспортировка нефти осуществляется, главным образом, посредством железнодорожных перевозок. Однако с учетом долгосрочных перспектив начато строительство нефтепровода из Восточной Сибири в Китай. Также ведутся консультации по прокладке ветки нефтепровода из Сковордино. Строительство двух газопроводов мощностью 60-80 млрд. куб. м. в год к 2011 году обеспечит поставку природного газа из Сибири в Китай. Китайская нефтегазовая компания и российские нефтяные предприятия подписали протокол о намерении строительства ответвления нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО) на Китай. Россия и Китай также подписали принципиальные соглашения о создании совместных предприятий в двух странах, о сотрудничестве на территории России в области разведки нефтяных ресурсов, нефтепереработки и сбыте нефти в Китае. Китайская нефтегазовая компания получила возможность совместного освоения богатых российских нефтяных и газовых ресурсов России. Одновременно с этим в Китае создается совместное нефтеперерабатывающее предприятие. Таким образом, сотрудничество между предприятиями двух стран расширилось от торговли сырой нефтью до ее переработки и сбыта. Компания «Газпром», которая определена российским правительством координатором всех экспортных газовых проектов, и КННК изучают варианты поставки природного газа из России в Китай в рамках Соглашения о стратегическом сотрудничестве между этими компаниями. Выполняется Соглашение о долгосрочном сотрудничестве между РАО «ЕЭС России» и ГЭК Китая от 1 июля 2005 года. Российская сторона в настоящее время рассматривает возможности поставки электроэнергии в заявленных китайской стороной объемах. Для этого предполагается построить новые электростанции и линии электропередач. Успешно развивается сотрудничество России и Китая в сфере атомной энергетики. Китайское правительство приняло решение о стратегии развития атомной энергетики страны. Россия, как ближайший сосед и стратегический партнер Китая, обладая богатым опытом в сфере атомной энергетики, принимает самое активное участие в реализации этой программы. Для России важно поднять наше энергетическое сотрудничество с Китаем на более высокий технологический уровень, не сводя его лишь к простой поставке российского сырья. В 1999 году совместными усилиями была построена самая большая атомная электростанция Цзянсу Тянвань. В это строительство было вложено 2,652 млрд. китайских юаней. Мощность первого и второго агрегатов составила 2120 тыс. киловатт. Это обеспечивает производство 30% электроэнергии Китая. Несколько лет назад Китай купил в России 16 тепловых агрегатов общей мощностью 6100 тыс. киловатт для 8 теплоэлектростанций. На это было израсходовано 20 млрд. долларов. Также планируется проложить высоковольтную линию из Красноярска в Китай длиной 2600 километров и среднегодовой мощностью 20 млрд. кВт/час. Важной составляющей российско-китайского стратегического партнерства является сотрудничество в агропромышленной сфере. В последние годы выросла взаимная торговля продукцией сельского хозяйства двух стран, активизировался обмен специалистами. Многие китайские предприятия успешно инвестируют в сельское хозяйство России. Благоприятные тенденции складываются в агротехнической сфере и рыболовстве. Взаимовыгодным представляется изучение китайских технологий и практического опыта повышения продуктивности земледелия и животноводства, а также продвижение на китайский рынок имеющихся российских разработок в области ветеринарии, защиты растений, селекции и т.д. В соответствии с межправительственным соглашением о временной трудовой деятельности от 2000 года расширяется сезонная миграция китайских трудовых ресурсов для производства на российской территории сельскохозяйственной продукции, в том числе с последующим ее экспортом в КНР и третьи страны как экологически чистой. В результате реализации программы «Разработка и применение технологий генного модифицирования растений в Китае» создана эффективная и безопасная технология изменения генотипа таких важных сельскохозяйственных культур как хлопок, рис, рапс, кукуруза, соя, арахис, а также растений для озеленения, цветов, плодовых деревьев. Сокращение технологического отрыва сельского хозяйства Китая от мирового уровня играет важную роль в обеспечении национальной продовольственной и экологической безопасности, а также позволяет повысить конкурентоспособность китайской сельскохозяйственной продукции. Расширяется производственная кооперация по производству на российских предприятиях сельскохозяйственного оборудования и техники, оборудования для первичной переработки и упаковки сельскохозяйственной продукции на основе китайских образцов, в первую очередь для небольших сельскохозяйственных предприятий. В России создаются совместные предприятия с привлечением китайского капитала. Китайские инженерностроительные компании активно участвуют в строительстве инфраструктурных и сельскохозяйственных объектов в аграрных регионах России, а также социального жилья. По взаимной инициативе предложено создание российско-китайской подкомиссии по сотрудничеству в области АПК, которая должна приступить к разработке двусторонней программы сотрудничества в области сельского хозяйства, пищевой промышленности и рыбного хозяйства, как это предусмотрено Планом действий по реализации положений Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой (2005-2008 годы). При этом необходима реализация механизма регулярных консультаций органов ветеринарного и фитосанитарного контроля двух стран. С большой уверенностью можно сказать, что после подписания в 2001 году «Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» уровень взаимного доверия с каждым днем повышается, непрерывно расширяется и углубляется сотрудничество в политической, экономической, военной, научно-технической, культурной областях, в сфере образования и т.п. Стороны более решительно поддерживают друг друга в вопросах отстаивания государственного суверенитета и территориальной целостности. Развитие российско-китайских отношений стратегического взаимодействия не только приносит реальную пользу народам двух стран, но и вносит важный вклад в дело мира, стабильности и сотрудничества во всем мире. Продвижение вперед требует укрепления материальной основы сотрудничества и наполнения ее конкретным содержанием, углубления процесса многополярности и демократизации международных отношений. Российско-китайские межгосударственные отношения нового типа имеют следующие отличительные черты: - взаимное уважение и равенство. Россия и Китай уважают друг друга в вопросах свободного выбора народов двух стран, невмешательства во внутренние дела друг друга. Руководители двух государств не раз заявляли о том, что народ каждой страны имеет право на самостоятельный выбор социального режима, путей и моделей развития в соответствии с национальной спецификой. Стороны придерживаются принципов взаимного уважения, равенства, взаимного восприятия и духа демократии. При такой постановке вопроса каждая сторона сохраняет своё достоинство; - установление режима и создание механизма регулярных встреч глав правительств. Стороны постоянно поддерживают тесные контакты между высшими руководителями двух государств, проводят прямой диалог на разном уровне через разные каналы. Это играет решающую роль в развитии и углублении сотрудничества двух стран во всех областях; - взаимная поддержка в ключевых вопросах, связанных с государственными интересами, вопросом государственного суверенитета, территориальной целостности. Так, Китай решительно поддерживает усилия России по защите государственного суверенитета и национального единства в борьбе с сепаратизмом и терроризмом, а российская сторона будет и впредь проводить политику «одного Китая», считая тайванский вопрос внутренним делом Китая; - утверждение новой концепции безопасности и построение новой системы безопасности. В отстаивании безопасности и стабильности своих государств Россия и Китай утвердили новую концепцию безопасности, центр которой основан на взаимном доверии, взаимной выгоде, равноправии и взаимодействии. Была создана новая система безопасности, основанная на совместном разоружении, утверждении военного доверия в приграничных районах. Реализация соглашения о государственной границе для решения исторических вопросов, которые долгое время тормозили развитие отношений двух стран, превращает российско-китайскую границу в полосу дружбы и сотрудничества, объединяющую народы; - не заключение военных союзов с другими странами против друг друга, не претворение в жизнь идеи антагонизма и не настраивание друг друга против других стран. В международных делах Россия и Китай определяют свои позиции и отношения на основе реальности и правды, прозрачности и открытости. Для российско-китайских отношений партнерства и стратегического взаимодействия основой является стремление развивать дружеские связи и сотрудничество с западными странами, включая США. Следует отметить, что развитию российско-китайских торговых отношений благоприятствует динамика роста экономики России за последние годы. Так, рост ВВП в 2004 г. составил 7,2%, в 2005 г. – 7,0%, в 2006 г. прогнозируется 6,1%. В 2005 г. ВВП России составил 770 млрд. долларов, в среднем на душу населения пришлось 5300 долларов, накопленный объем инвестиций в основные фонды составил 120 млрд. долларов. Официальный прогноз роста ВВП на ближайшие 3 года 5,7%. В 2007 году планируется, что объем ВВП России превысит объем 1990 года в границах РФ. В 2008 году при достижении самого высокого уровня объема ВВП на душу населения будет произведено 10 тыс. долларов. Внешнеторговый оборот России постоянно растет. В январе-сентябре 2006 года он увеличился по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 28,3% и составил 336,2 млрд. долларов. При этом экспорт увеличился на 28,2% до 223,9 млрд. долларов, а импорт – на 28,4% до 112,4 млрд. долларов. Положительное внешнеторговое сальдо России возросло до 111,5 млрд. долларов по сравнению с 87,1 млрд. долларов прошлого года. Важным является и то, что улучшилась инвестиционная привлекательность России. По заключению Организации экономического сотрудничества и развития по инвестиционной привлекательности в 2005 году Россия поднялась на 6 место с 17 места в 2003 году. Продолжая структурные реформы, Россия расширяет возможности для углубления торгово-экономических отношений с Китаем. Китайский опыт создания свободных экономических зон является одним из успешных в мире. Основной целью создания свободных экономических зон являлось привлечение иностранного капитала, технологии и менеджмента. Свободные экономические зоны располагаются в 5 провинциях и 14 приграничных городах. Китай, являясь мировым лидером по привлечению прямых иностранных инвестиций, пытается решить задачу по инвестированию за рубежом, открывая китайские свободные зоны на территории других стран, в частности, в США, Объединенных Арабских Эмиратах и России. На стыке границ России и Китая реализуется проект создания свободной экономической зоны «Туманган». Планируется создать 3 свободных экономических зоны, где будут применяться особые таможенные пошлины, правила лицензирования на ввоз и вывоз, визового контроля. Эти зоны будут создаваться в Приморском крае в Восточном порту, Торгово-экономическом комплексе «Суйфэньхэ-Пограничный». Уже сейчас по завершению первого этапа строительства Торгово-экономическом комплекса «СуйфэньхэПограничный» введен в действие «Международный торгово-выставочный центр Шимао», где демонстрируются товары из двух стран. У российских предпринимателей повышается заинтересованность в доступе на китайский рынок. Во время открытия Года России в Китае в марте 2006 года российские предприятия из 17 регионов России предложили 150 инвестиционных проектов общей стоимостью 9,5 млрд. долларов. В рамках Плана действий по реализации Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве согласован единый текст Программы развития двустороннего торговоэкономического сотрудничества на 2006-2010 гг. Эта Программа призвана стать «дорожной картой» для развития российско-китайских отношений и регулировать деятельность российских и китайских ведомств, руководителей регионов и представителей деловых кругов двух стран. Россия традиционно сильна своими фундаментальными научными исследованиями и, кроме того, обладает уникальными и богатыми природными ресурсами. Растущие потребности экономики Китая обусловливают ее зависимость от внешнего рынка. Согласно прогнозам зависимость Китая от внешнего рынка в 2010 году составит по нефти – более 40%, железной руде – более 45%, хрому – 90%, окиси алюминия – 40%, медной руде – 50%, калийным удобрениям – более 80%. Это предопределяет приоритетное положение России во внешней торговле Китая. Российско-китайское энергетическое сотрудничество будет следовать стратегии «трех шагов», цель которой с 2006 по 2015 год довести годовой объем поставок российского электричества северо-восточным провинциям Китая Хэйлунцян и Ляонин и СевероКитайской электросети до 38 млрд. кВт/час. Наращивание поставок российского электричества государственной компании «Электросеть Китая» будет проходить в три этапа. На первом этапе с 2006 по 2008 годы российская Дальневосточная электросеть будет поставлять электросети провинции Хэйлунцзян ежегодно 3,6-4,3 млрд. кВт/час. На втором этапе с 2008 по 2010 годы российская Дальневосточная электросеть будет ежегодно поставлять электросети провинции Ляонин 16,5-18 млрд. кВт/час. На третьем этапе российская Дальневосточная электросеть или Сибирская электросеть будет поставлять китайской Северо-Восточной электросети или Северо-Китайской электросети электричества объемом до 38 млрд. кВт/час в год. Крупную задачу мы видим в том, чтобы поднять ведущие направления нашей торговли на более высокий технологический уровень. С большой долей уверенности можно сказать, что такая положительная тенденция уже наметилась. В частности, в 2005 году в структуре физических объемов российского экспорта металлов в Китай выросла доля продукции с высокой добавленной стоимостью (горячекатаный и холоднокатаный прокат, электротехническая сталь, сплавы) – до 63,8% против 49,5% в 2004 году. То же самое следует развивать в сфере экспорта леса и поставок аквапродукции в Китай. В апреле 2006 года в Пекине состоялось очередное заседание Постоянной рабочей группы по сотрудничеству в области использования и освоения лесных ресурсов. Российская сторона выступила с предложением о резкой активизации масштабов взаимодействия в области комплексной переработки древесины на российской территории. Китайская сторона берет на себя обязательства по капиталовложению на заготовку леса, а Россия должна предоставить лес площадью в миллион гектаров, возможности освоения и обработки леса, транспортные линии перевозок. В стадию практической реализации вступают проекты строительства целлюлозно-бумажных комбинатов в Хабаровском крае и Читинской области мощностью 300 и 600 тысяч тонн соответственно. Ключевое значение имеет существенное увеличение поставок российских машин и оборудования в Китай, в целом усиление хай-тековского компонента в нашем взаимодействии. Кроме энергетики перспективным выступает сотрудничество в области гражданской авиатехники, совместное освоение передовых технологий, в том числе биотехнологий, технологий в области ресурсосбережения, охраны окружающей среды, ITтехнологий и т.д. К российским возможностям в этих областях проявляется растущий интерес и со стороны китайских компаний. В свою очередь Китай быстро увеличивает экспорт по позиции «машины и оборудование». Если в январе-ноябре 2004 года удельный вес этой группы составлял в импорте из КНР 17,2% на сумму 1,56 млрд. долларов, то за тот же период 2005 года – 19,7% на сумму 2,354 млрд. долларов. Среди наиболее крупных составляющих можно выделить бытовую электротехнику и электронику, оборудование для связи, транспортные средства (велосипеды, коляски) и т.п. Таким образом, у торгово-экономического сотрудничества, основанного на принципах взаимного доверия и совместной выгоды, имеется огромный потенциал. Для его реализации потребуется оптимизировать структуру торговли, поддерживать доступ на рынок конкурентоспособных товаров, реализовывать соответствующие совместные проекты. Белов В.А. аспирант СПбГУЭФ Опыт вступления Китая в ВТО в проекции на Россию Членами Всемирной торговой организации являются уже 148 стран мира, и в ближайшие годы их число будет увеличиваться. Это означает, что практически всякое государство, претендующее на создание современной, эффективной экономики и равноправное участие в мировой торговле, стремится стать членом ВТО. Россия в этом смысле не является исключением. И для автора представляется полезным произвести анализ перспектив дальнейшего развития процесса вступления РФ в ВТО. Но было бы бессмысленно только предполагать, поэтому автор будет оперировать фактами на примере последствий от вступления Китая в ВТО. В настоящее время, после пятилетнего периода деятельности в рамках правил ВТО, видны первые позитивные результаты. Можно смело сказать, что присоединение Китая к ВТО в качестве полноправного члена укрепило его позиции на мировом рынке. Китай активно использует инструментарий ВТО для обеспечения своих внешнеэкономических интересов. Прошло 5 лет после вступления Китая во Всемирную торговую организацию (ВТО). За указанный период времени изменилась жизнь китайского народа. Согласно результатам авторитетного опроса, большинство полагают, что членство Китая в ВТО благоприятно сказалось на социально-экономическом развитии во всех направлениях. Присоединение Китая к ВТО в декабре 2001 г. широко освещалось в зарубежной аналитике и куда меньше - в России. Это неправильное мнение. Во-первых, продолжая переговоры о вступлении в ВТО, российской стороне нужно хорошо знать наиболее свежий прецедент такого рода. Актуальны юридические детали и опыт общего подхода к переговорам с указанной организацией крупной страны, проблемы и история хозяйства которой во многих отношениях похожи на российские. Во-вторых, стремительно увеличивая свое присутствие на мировых рынках, КНР стал перспективнейшим партнером и сильным конкурентом, оказывающим растущее воздействие на правила игры в международной торговле и позиции, занимаемые в ней другими участниками. Огромный потенциал обеих стран, а также их возрастающий вес на мировой арене позволяют производить сравнение России и Китая на пути вхождения нашей страны в ВТО. А вступление Китая в ВТО дает возможность проследить перспективы развития данного процесса и у нас в стране. Так, за последние годы в Китае, конечно же, произошли определенные изменения, плюсы и минусы которых представляется возможным спроецировать на нашу страну и сделать определенные выводы. Общие преимущества от членства в ВТО для РФ Участие в ВТО дает стране множество преимуществ. Их получение и является в прагматическом смысле целью присоединения к ВТО. Конкретными целями присоединения для России можно считать следующие: 1. Получение лучших в сравнении с существующими и недискриминационных условий для доступа российской продукции на иностранные рынки; 2. Доступ к международному механизму разрешения торговых споров; 3. Создание более благоприятного климата для иностранных инвестиций в результате приведения законодательной системы в соответствие с нормами ВТО; 4. Расширение возможностей для российских инвесторов в странах-членах ВТО, в частности, в банковской сфере; 5. Создание условий для повышения качества и конкурентоспособности отечественной продукции в результате увеличения потока иностранных товаров, услуг и инвестиций на российский рынок; 6. Участие в выработке правил международной торговли с учетом своих национальных интересов; 7. Улучшение имиджа России в мире как полноправного участника международной торговли. Задача ведущихся переговоров о присоединении – добиться наилучших условий присоединения России к ВТО, то есть наиболее выгодного соотношения преимуществ от вступления и уступок в виде снижения тарифов и открытия внутренних рынков. В свою очередь, Центр социального обследования Китая проводил общественный опрос среди 1500 жителей основных городов КНР. 74 процента из опрошенных считают, что вступление в ВТО принесло Китаю немалые перемены и сыграло позитивную роль. По мнению 70 процентов опрошенных, вступление в ВТО содействовало расширению внешних связей Китая, что оказало активное влияние на углубление реформы. Это нашло полное воплощение в реформе финансовой системы, реорганизации государственных банков на основе внедрения акционерной системы. 68 процентов опрошенных отметили: благодаря вступлению в ВТО значительно вырос объем импорта и экспорта Китая и по этому показателю Китай занял третье место в мире, что послужило большим стимулом к росту китайской экономики. 61 процент опрошенных указал, что вступление в ВТО содействовало нормализации действия органов китайского правительства. И, наконец, 57 процентов опрошенных считают, что вступление в ВТО позволило китайским предприятиям повысить свою конкурентоспособность. Выгоды от вступления России в ВТО Выгоды вступления в ВТО для российских потребителей Самая очевидная выгода свободной торговли для потребителя – это понижение стоимости жизни за счет снижения протекционистских торговых барьеров. В результате снижения торговых барьеров дешевеют не только готовые импортируемые товары и услуги, но и отечественная продукция, в производстве которой используются импортные компоненты. Система ВТО, поощряет конкуренцию и понижает торговые барьеры, в результате чего потребители выигрывают. Более широкий выбор товаров и услуг – также несомненное преимущество свободной торговой системы для потребителя. Помимо готовой иностранной продукции, речь здесь идет и об отечественных товарах и услугах, ассортимент которых расширяется ввиду снижения цен на импортные материалы, комплектующие составляющие и оборудование. Импортная конкуренция стимулирует максимально эффективное отечественное производство и, следовательно, косвенно снижает цены и повышает качество выпускаемой продукции. В течение последних двух с лишним лет промышленность Китая, пользуясь случаем вступления в ВТО, ускорила регулирование структуры производства и всемерно повысила совокупный потенциал, конкурентоспособность. в В результате список заметно крупнейших укрепилась корпораций мира международная за 2004 год, опубликованный американским журналом «Fortune», вошли 14 предприятий из внутренних районов Китая, в том числе Шанхайская металлургическая корпорация «Баошань», Шанхайское электросетей. автомобилестроительное Согласно объединение исследованиям, и Государственная произведенным Швейцарским корпорация институтом международного управления и развития в Лозанне, в 2005 году по международной конкурентоспособности Китай занял 19-е место среди главных стран и районов вместо 24-го места в 2004 году. Касаясь влияния членства Китая в ВТО на жизнь населения, 76 процентов опрошенных, по информации из выше указанного опроса, считают это влияние активным. Большинство публики отметили, что в условиях обострения конкуренции между предприятиями на международной арене и на внутреннем рынке предприятия уделяют серьезное внимание повышению качества и расширению ассортимента продукции, кроме того, цены на товары становятся более рациональными, в частности от значительного снижения цен на легковые автомобили и мобильные телефоны население получило реальную пользу. Например, увеличение экспорта отечественной продукции также повышает доходы производителей, налоговые поступления в казну и, следовательно, доходы и благосостояние населения в целом. Экономические выгоды. Невозможно провести четкую грань между воздействием свободной торговли на потребителей, производителей и государство. Так, понижение торговых барьеров способствует росту торговли, что приводит к повышению как государственных, так и личных доходов. Внешнеторговый оборот Китая утроился за прошедшие 5 лет после вступления страны во Всемирную торговую организацию. На фоне усиливающегося протекционизма членство в ВТО дало стране возможность эффективно, руководствуясь правилами ВТО, разрешать торговые споры. В 2001 году КНР находился только на шестом месте, а сейчас в мировом торговом рейтинге Китай занимает третье место после США и Германии. Таблица 1 Динамика внешнеторгового оборота РФ и КНР за 2000-2006 годы (в млрд. долл.) Наименование страны КНР РФ 2000 403,8 136,6 2001 509,6 157,0 2002 620,0 176,1 Годы 2003 2004 850,0 1154,0 212,1 278,0 2005 1400,0 331,7 2006 1758,0 424,3 Таблица создана автором по данным Главного таможенного управления КНР, 2006 и данным таможенной статистики РФ, 2006 Повышение государственного дохода за счет деятельности успешных экспортеров позволяет перераспределить получаемые дополнительные ресурсы и помочь другим компаниям, сталкивающимся с иностранной конкуренцией, повысить производительность и улучшить свою конкурентоспособность. Развитие торговли ведет в долгосрочной перспективе к повышению занятости, особенно в экспортных отраслях экономики. Однако в краткосрочной перспективе потери рабочих мест в результате конкуренции отечественных предприятий с импортными производителями практически неизбежны. За 5 лет после вступления КНР во Всемирную торговую организацию непрерывно растущие иностранные инвестиции в сферах трудоустройства, потребления и услуг стали важной составной частью китайской экономики. По статистике, в 2005 году число занятого населения в городах Китая составило 250 млн человек, в частности 25 млн работали на предприятиях с участием иностранного капитала, более 80 млн человек были трудоустроены в отраслях, непосредственно связанных с внешней торговлей (см. таблицу 2). Таблица 2 Динамика основным макроэкономических показателей КНР за 1990-2005 годы Годы 1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 Насел ение (млрд. чел.) 1,16 1,17 1,18 1,20 1,21 1,22 1,23 1,24 1,26 1,27 1,28 1,29 1,29 1,29 1,31 1,37 ВВП (млрд. долл.) 375,05 412,60 480,33 552,73 632,42 694,97 770,47 842,97 914,28 985,22 1074,39 1159,00 1237,20 1352,26 1480,72 1621,39 Инвестиции в иностранные предприятия (млн долл.) -0,83 -0,91 -4,00 -4,40 -2,00 -2,00 -2,11 -2,56 -2,63 -1,18 -0,92 -6,88 -2,52 -1,80 -6,70 -12,90 Инвестиции иностранных предприятий (млрд. долл.) 3,49 4,37 11,16 27,52 33,79 35,85 40,18 44,24 43,75 38,75 38,40 44,24 49,31 53,46 72,40 60,30 Занятость (млн чел.) 639,09 647,99 655,54 663,73 671,99 679,47 688,50 696,00 699,57 705,86 711,50 725,61 740,03 784,21 792,20 798,60 Безработ ица (млн. чел.) 3,832 3,522 3,603 4,201 4,764 5,196 5,228 5,768 5,710 5,750 5,950 6,023 6,047 6,054 6,062 6,071 Таблица составлена по данным International Financial Statistics Yearbook, 2006 Разумное использование защитных мер и эффективная схема перераспределения дополнительного государственного дохода могут помочь стране преодолеть трудности периода адаптации к системе свободной торговли. Применение принципов ВТО позволяет повысить эффективность внешнеэкономической деятельности государства за счет, прежде всего, упрощения системы таможенных пошлин и других торговых барьеров. Как следствие, предсказуемость и прозрачность экономики привлекают партнеров и повышают товарооборот. Недискриминационный подход, прозрачность, большая определенность условий торговли и их упрощение – все это способствует понижению расходов компаний, оптимизации их деятельности и созданию благоприятного климата для торговли и инвестиций. В свою очередь, приток капитала в страну, в частности, в форме прямых иностранных инвестиций, создает дополнительные рабочие места и повышает благосостояние населения в целом (см. таблицу 2). Пример Китая, ставшего членом ВТО в 2001 году, однозначно говорит об этом. Сферы, которые ранее были закрыты для зарубежного капитала, такие как страховое дело, открываются для него. Также членство в ВТО означает уменьшение барьеров на пути ввозавывоза капиталов и товаров, что подтолкнет к переводу производств в Россию как в страну с низкой стоимостью рабочей силы, с одной стороны, и для того, чтобы быть поближе к месту сбыта, с другой. Приток иностранного капитала в России ранее всячески ограничивался. И хотя до сих пор в РФ запрещено открытие филиалов зарубежных банков, никто не помешает иностранцам скупать уже имеющиеся российские банки или открывать свои дочерние банка (например, City Bank (2005), Bank of Cyprus (2006 год)). Это выльется в удешевление кредита, упрощения доступа к нему, равно как и к страховым услугам. Потребителями всего вышеперечисленного станут как физические, так и юридические лица. До 2001 года банковский бизнес, рынок ценных бумаг, туризм и образование -сферы, фактически недоступные иностранным инвесторам. Сегодня в Китае действуют около 200 коммерческих структур иностранных банков из 20 стран и районов мира. Более 80 из них занимаются операциями в юанях и ведут полноценную банковскую деятельность. После традиционных присоединения к отраслей, ВТО включая в большей текстильную, мере выявились легкую и преимущества металлургическую промышленность, появился ряд предприятий с преимуществами и известных марок. По масштабам и техническому уровню производства на основе высоких технологий получили более быстрое развитие, доля продукции высоких технологий в 2005 году составила 25 процентов общего объема экспорта страны. Часть производств и партия предприятий стали на путь индустриализации, характеризующийся высоким научно-техническим уровнем, затратой меньших ресурсов и низкой степенью загрязнения окружающей среды. Одновременно с этим, руководствуясь стратегией собственного выхода за границу, китайские предприятия активно расширяют простор развития, путем вложения капитала, транснационального слияния, освоения новых рынков, привлечения технологий и специалистов, заимствования передового опыта управления повысили свою конкурентоспособность и способность противодействия рискам, а тем самым содействовали скачкообразному развитию внешнеэкономического сотрудничества. Например, корпорация Хайэр и ряд других мощных предприятий в основном сформировали глобальные сети производства и реализации, обладали определенной способностью участия в международном сотрудничестве и конкуренции. Таблица 3 Динамика количества СП, действующих на территориях РФ и КНР в 1998-2003 годы (в штуках) Год 1998 2000 2001 2002 2003 Кол-во китайских СП, действующих на территории РФ 1000 678 594 450 502 Кол-во российскихСП, действующих на территории КНР 498 552 450 976 1413 Таблица составлена автором по данным http://www.allchina.com Возможные последствия для РФ после вступления в ВТО После вступления России в ВТО начнется активное освоение отечественного рынка иностранными компаниями. На российский рынок придут международные корпорации и усилят конкуренцию во всех отраслях экономики, что приведет значительному увеличению маркетинговых расходов на поддержание рыночных позиций. В связи с этим наметятся значительное падение рентабельности производств отечественных предприятий и снижение их конкурентоспособности. Это в особенности относится к пищевой, фармацевтической, химической, авто- и авиастроительной, легкой и электронной промышленности, секторам страхования, финансовых услуг и розничной торговли. Одним из основных последствий от вступления Китая в ВТО стало появление на местном рынке мировых гигантов в различных отраслях. Первое иностранное предприятие розничной торговли Уол-Март (Wal-Mart) пришло на китайский рынок еще в 1996 году. Оно направило инвестиции более чем в 40 китайских супермаркетов. Розничный рынок Китая не впал в хаотичное состояние, китайские предприятия розничной торговли не стали слабее. Наоборот, от появления сильного конкурента качество хозяйствования и уровень управления всей отраслью повысились, постепенно сформировалась обстановка совместного процветания. Например, в 2005 году почти 40 процентов приходилось на долю мировых гигантов сетевой розничной торговли с участием иностранного капитала в ряде городов Китае. Значительная доля товаров массового потребелния в потребительской корзине жителей Китая говорит о колоссальном потенциале развития супермаркетов. А иностранные коммерсанты имеют богатый опыт и явные преимущества в некоторых аспектах, что позволяет им в дальнейшем ускорить темпы освоения китайского розничного рынка (см. таблицу 4). Таблица 4 Динамика количества супер- и гипермаркетов в РФ и КНР в 2001-2005 годы (в штуках) Наименование страны КНР РФ 2001 64 415 Годы 2003 137 776 2002 90 531 2004 202 984 2005 324 1257 Таблица составлена автором по данным http://season.adme.ru/research/2006/10/05/1020.html В свою очередь, китайское правительство последовательно выполняет обязательства перед ВТО. В 2005 году предприятия розничной торговли с участием иностранного капитала получили право на торговлю медикаментами и другими важными видами товаров. В этом же году розничный оборот потребительских товаров в Китае составил более 5 трлн. юаней. Другая важная особенность вступления России в ВТО, как показывает опыт стран Балтии и Восточной Европы состоит в том, что при слиянии национального и международного рынков происходит потеря национального контроля над целыми отраслями экономики. В первую очередь пострадает сельскохозяйственный сектор. Как известно уровень поддержки государством аграрного сектора, например, в США, Канаде, в странах Евросоюза в десятки раз отличается от ситуации в России. А по условиям вступления в ВТО Россия должна снижать господдержку сельского хозяйства каждые пять лет на 5-10 процентов. Аналогичная ситуация сложится и вокруг других отраслей экономики главным образом из-за снижения экспортных пошлин, отрывающих широкую дорогу импортным товарам на отечественный рынок. Таблица 5 Динамика средней ставки таможенного тарифа РФ и КНР в 2000-2005 годах (в %) Наименование страны КНР РФ Годы 2000 16,4 17,4 2001 15,2 17,1 2002 13,4 16,7 2003 13,1 16,5 2004 12,3 15,9 2005 10,7 15 Таблица составлена автором по данным Главного таможенного управления КНР, 2006 и данным таможенной статистики РФ, 2006 Кроме того, существенно может пострадать сфера финансовых услуг, поскольку ВТО требует обеспечения равного доступа частного капитала к оказанию любых услуг и открытой международной конкуренции в этой области. Это будет означать, что с серьезными проблемами выживания столкнутся, например, российские банки и страховые компании. Поскольку открытие филиалов иностранных финансовых и страховых компаний предоставит российским гражданам и компаниям возможность пользоваться более крупными, длинными и дешевыми кредитными ресурсами и более качественными услугами. Поэтому сегодня отечественным предприятиям нужно подготовиться к приходу на рынок нерезидентов и усилить свой бизнес, чтобы составить достойную конкуренцию международному бизнесу и сохранить контроль над национальной экономикой. Основная причина превосходства развитых иностранных компаний заключается в использовании современных производственных и управленческих технологий. Поэтому необходимо рассмотреть возможность ликвидации отставания отечественных предприятий в данной сфере. Внедрение современных производственных технологий требует больших финансовых вложений и дополнительных инвестиций. Но в большинстве своем российские предприятия непрозрачны и малоэффективны, поэтому имеют небольшие шансы на получение инвестиционных ресурсов, поскольку не гарантирована их возвратность. Поэтому для получения инвестиций на модернизацию производства необходимо сделать бизнес предприятий прозрачным и более эффективным. Достичь этого можно с помощью внедрения в них современных управленческих технологий, которые не столь затратны и могут дать не меньший экономический эффект, чем производственные технологии, потому что обеспечивают более рациональное использование финансовых и человеческих ресурсов. Поэтому, применив их в своей практике, российские предприятия смогут значительно приблизиться к эффективности западных компаний и повысить свои шансы на успех после прихода на наш рынок предприятий-ветеранов, которые десятки и сотни лет выживают в жестокой конкурентной борьбе на суровом капиталистическом рынке, и будут конкурировать, прежде всего, друг с другом за наш рынок сбыта. В результате вступления в ВТО подорожает и рабочая сила, а лучшие научные умы потянутся к нерезидентам - и не за зарплатой, она их будет мало интересовать, они соблазнятся инвестициями в научные разработки, потому что главное для них - не личное благополучие, а реализация своих идей! В России, к сожалению, финансирование различных отраслей науки практически отсутствует, отсюда и такой большой удельный вес эмиграции российских научных кадров за границу. Наверное, вступление РФ в ВТО – это не решение всех вышеперечисленных проблем. Скорее, это замена одних проблем на другие. Плюсы очевидны, но цена, которую придется за них заплатить, совсем не мала. Будучи крупной мировой державой Россия обладает рядом очевидных конкурентных преимуществ - это ее ресурсы, уникальное евроазиатское положение, все еще сохранившийся научно-производственный потенциал, высокая квалификация рабочей силы, и наконец, развитая транспортная сеть. Эти конкурентные преимущества Россия должна использовать для достижения максимальных результатов от вступления в ВТО. Качественная и количественная оценка изменений в РФ после вступления в ВТО При присоединении к ВТО страна-кандидат принимает на себя определенные обязательства. Можно выделить два главных направления этих обязательств. Во-первых, это обязательства, связанные с необходимостью приведения национального законодательства и практики его применения в соответствие с нормами и правилами ВТО. Во-вторых, это согласование в ходе переговоров индивидуальных обязательств - условий либерализации доступа на рынок товаров и услуг. Приведение законодательства и правил торговли к требованиям ВТО, по мнению автора, не создаст существенных негативных экономических последствий. Применение принципов национального режима (НР) и режима наибольшего благоприятствования (РНБ), если и приведет к некоторому обострению иностранной конкуренции на внутреннем рынке, то компенсирующим эффектом станет повышение уровня прозрачности в бизнесе, возросший уровень предсказуемости действий властей и устранение неоправданных ограничений на рынке. Обязательства в области применения принципов национального режима также могут касаться практики применения косвенных налогов при импорте, например, НДС и акцизов. Возможные изменения порядка взимания этих налогов могут сказаться на размерах поступлений в бюджет, однако они практически не отразятся на размерах импорта и условиях конкуренции иностранных и отечественных товаров на внутреннем рынке. Налагаемые в рамках норм и правил ВТО ограничения в использовании ряда нетарифных инструментов регулирования импорта также не приведут, как представляется, к заметным экономическим последствиям, т.к. в настоящее время применение таких инструментов широко не практикуется, а действующее законодательство ставит для него известные рамки. В первую очередь, это относиться к применению таких инструментов, как лицензирование и количественные ограничения. Обязательства в рамках ВТО могут затронуть также практику применения таможенных налогов и сборов. В данном случае возможные экономические последствия для импорта будут зависеть в основном от того, каким образом будут устанавливаться и применяться такие сборы, т.к. правила ВТО предусматривают лишь их взаимосвязь с фактическими расходами таможенных органов на осуществление таможенных процедур. Таким образом, страна-член самостоятельно может определить порядок их установления и взимания на основе этого правила. В целом применение норм и правил ВТО в данной области не приведет к принципиальным изменениям механизмов регулирования торговли, а также не вызовет заметного роста импорта и резкого изменения условий конкуренции иностранных и отечественных товаров на внутреннем рынке. Таким образом, выполнение обязательств в области обеспечения соответствия внутреннего законодательства нормам и правилам ВТО и следование ограничениям в отношении использования нетарифных инструментов не приведет к заметным отрицательным последствиям для развития производства. Напротив, изменение законодательства может стать фактором повышения конкурентоспособности российских предприятий за счет устранения некоторых излишних ограничений, формирования здоровой конкурентной среды с равными и недискриминационными условиями ведения предпринимательской деятельности, а также увеличения уровня прозрачности законодательства и мер регулирования. Основной предпосылкой успешного преодоления сложностей в области трансформации законодательства и использования его преимуществ в рамках ВТО является эффективное продолжение процесса совершенствования законодательства в рамках экономических реформ, ибо данный процесс практически полностью совпадает с адаптацией законодательства к нормам и правилам ВТО. Речь идет, прежде всего, об устранении излишнего административного давления на предприятия и повышении степени прозрачности всего законодательства. В целом прогнозируемые изменения торгового режима не вызовут более существенных изменений тарифной системы, чем те, которые наблюдались в последние 6-7 лет. Очевидно, что при условии сохранения тенденции к экономической стабилизации и дальнейшей адаптации предприятий к условиям открытой рыночной экономики, последствия таких изменений тарифной системы не будут чувствительными для экономики. Изменения в экономике КНР после вступления в ВТО Экономика Китая в последние годы постоянно приковывает к себе внимание зарубежных экономистов и предпринимателей. Динамичный экономический рост, увеличивающиеся объем экспорта, импорта и инвестиций — все это привлекает пристальные взгляды всего мира. В настоящее время Китай вышел на новый этап экономического развития, вызванный его присоединением к ВТО в декабре 2001 года. Вступление КНР в ВТО привело к глубоким изменениям не только в экономической, но и в социальной жизни Китая. О его масштабах можно судить даже по огромному количеству поправок к законодательству, которые Пекин согласился сделать на переговорах с ВТО. Успехи пришли не сразу: еще полтора десятка лет назад страна испытывала серьезную нехватку валюты, экспорт оставался преимущественно топливно-сырьевым (см. таблицу 6), а первые годы открытой политики не дали ощутимых результатов в привлечении зарубежных инвестиций. Таблица 6 Структура экспорта КНР в 1985-2003 годах (в %) Годы 1985 1987 1991 1995 1998 2001 2002 2003 Наименование продукции Сырье и продукты первичной переработки Промышленная продукция 50,6 49,4 33,5 66,5 22,5 77,5 14,4 85,6 11,2 88,8 9,8 90,2 8,1 91,9 7,3 92,7 Таблица составлена автором по данным Главного таможенного управления КНР, 2004 Протекционизм гармонично связал полуавтаркический курс 60-70-х годов с, возможно, куда более либеральной будущей экономической стратегией. Уступки же, сделанные КНР в ходе завершающего этапа переговоров о членстве в ВТО (1999-2001 гг.), не означают полного демонтажа сложившейся в стране системы внешнеэкономического регулирования, в которой государство сохранило за собой ряд эффективных рычагов. Таблица 7 Темпы прироста ВВП и внешней торговли КНР в 1995-2004 годах (в %) Наименование показателя ВВП Объём внешней торговли 1995 10,2 1996 9,7 1997 8,5 1998 7,8 18,6 3,2 12 -0,4 Годы 1999 2000 7,1 8,2 6,2 28,2 2001 7,3 2002 8,3 2003 9,1 2004 9,5 7,5 17,4 37,1 33,4 Таблица составлена по данным Главного таможенного управления КНР, 2005 Китай не очень сильно зависит от внешних рынков: резкие колебания объемов торговли не оказывают заметного воздействия на темпы роста, в подавляющей части базирующегося на внутренних факторах (см. таблицу 7). После азиатских кризисов 19971998 гг. это отличие от соседних новоиндустриальных стран, по-видимому, стимулировало более активную и либеральную внешнеэкономическую политику. В то же время рынок Китая хорошо защищен. Государственные организации сохраняют очень сильные непосредственные позиции во внешнеэкономических связях КНР. На их долю приходится не менее 70% внешней торговли, если учитывать долю китайской стороны в предприятиях с иностранным участием. Поскольку частные предприятия резидентов крайне редко имеют доступ на внешний рынок (на них приходится менее 2% внешней торговли), а физическим лицам лишь в 1997 г. разрешили быть пайщиками совместных с иностранным капиталом предприятий. Таким образом, основные сегменты внешнего рынка, а также важные сферы сотрудничества с иностранным капиталом на внутреннем рынке страны уже заняты крупными государственными компаниями и предприятиями. По соглашениям с ВТО Китай несколько ослабил государственные монополии во внешнеэкономических связях: в течение трех последних лет, формально ликвидировав систему ведения экспортно-импортных операций с рядом товаров (натуральный каучук, древесина, сталь и прокат) специально уполномоченными компаниями. Государственным внешнеторговым компаниям оставлено преимущественное право ведения внешней торговли зерновыми, нефтью и нефтепродуктами (для частных компаний зарезервирована увеличиваемая квота (см. таблицу 8), удобрениями, хлопком и др. товарами. На большинство перечисленных позиций (а также медикаменты - около 40 товарных групп) сохранилось государственное ценообразование. Оно распространяется также на соль, природный газ, тарифы на коммунальные услуги, плату за жилье и воду для орошения, почтовые, телекоммуникационные, образовательные, транспортные и пр. услуги. Таблица 8 Квоты на торговлю нефтью и нефтепродуктами для негосударственных компаний в КНР в 2002 году Наименование статьи экспорта Нефть Нефтепродукты Квота на дату вступления в ВТО (в млн тонн) 4 7,2 Ежегодный прирост квоты (в %) 15 15 Таблица составлена автором по данным Главного таможенного управления КНР, 2003 Очевидно, что сохранение в руках государства разнообразных и мощных средств контроля над внешнеэкономической политикой существенно облегчает защиту внутреннего рынка там, где это необходимо, а также принятие ответных мер в случае серьезного нарушения прав китайских экспортеров. Помимо чисто экономических рычагов, государство в Китае сохраняет в своих руках СМИ и имеет широкие возможности воздействия на хозяйственное поведение населения и предпринимателей. Для него не представляет особых проблем запустить (и остановить) в случае нужды эффективные кампании типа "покупай китайское (местное)" и т.п. Стоит напомнить, что средняя ставка таможенного тарифа КНР после перехода на Гармонизированную систему с 1 января 1992 г. составила 44%; чуть меньшим был уровень реального обложения импорта (отношение суммы пошлин к стоимости ввоза). В течение 90х годов правительство Китая неоднократно снижало ставки таможенного тарифа. По соглашениям с ВТО средняя ставка таможенного тарифа КНР в 2005 году составила чуть более 10% (см. таблицу 5). При этом более высокий уровень защиты (по зерновым и некоторым другим сельскохозяйственным товарам - в пределах импортных квот) предусмотрен для сельскохозяйственной продукции - 14-15% (для сравнения в 2001 году данный показатель составил 31%). Зерновые, импортируемые сверх квоты, в 2002 году облагались пошлиной в размере 75%, в 2004 году - 65%, а суммарные квоты составят соответственно 14,5 и 22,1 млн тонн. Для защиты внутреннего рынка Китай широко использует технические стандарты и условия. Хотя определенный прогресс в переходе на международные стандарты есть, его никак не назовешь стремительным: в течение последних 20 лет сфера использования международных стандартов расширилась с 12 до 40%. По соглашению с ВТО, КНР обязалась расширять сферу действия международных стандартов на 10% каждые 5 лет. В документах о приеме КНР в ВТО зафиксированы достаточно четкие обязательства участников антидемпинговых расследований или введения компенсационных пошлин. Упор сделан на повышение прозрачности процедур, китайской стороной показаны обязанности государственных экономических органов по рассмотрению жалоб местных производителей. С 1997 года КНР начала проводить собственные антидемпинговые расследования. Стоит заметить, что нынешняя привлекательность китайского рынка и неплохая координация действий участников внешнеэкономических связей (большую роль, помимо государственных органов, играют ассоциации товаропроизводителей) позволяют достаточно эффективно осуществлять нажим на торговых партнеров. Кроме того, заметно традиционное для китайской политики стремление к разрешению возникающих разногласий на двусторонней основе и без особой огласки, особенно в отношениях с соседними странами. Существенной спецификой отличается политика Китая в отношении иностранных инвестиций. Главная их часть представлена прямыми капиталовложениями в промышленность, в отношении которых на протяжении всего периода реформ проводился курс, почти противоположный идеологии ВТО. Ни принцип национального режима (зарубежному капиталу предоставлялись значительные тарифные и налоговые льготы по сравнению с местными производителями), ни принцип наибольшего благоприятствования (дополнительные преференции имели зарубежные этнические китайцы), ни принцип одинаковых условий для зарубежных вкладчиков на всей территории государства (разных типов особых зон не менее пяти), ни принцип равного доступа к рынку (предприятиям с иностранным участием, как правило, был закрыт самостоятельный сбыт продукции в КНР) не соблюдались государством, привлекшим более 300 млрд. долл. иностранного предпринимательского капитала. Вдобавок, Китай в законодательном порядке определял зарубежным инвесторам обязательства по использованию в производстве местных комплектующих, доле экспорта в продажах и т.п. КНР в полной мере использовал и менее освещаемую регламентацию деятельности зарубежных инвесторов по передаче современных технологий, доле в капитале, гражданству управляющих и персонала. Особенность Китая состоит в том, что полноправным участником предприятия с иностранным капиталом, как правило, является государственная китайская компания, а предметом сотрудничества - создание новых объектов. Сравнительно редки случаи приобретения иностранным инвестором китайских предприятий (около 5% прямых капиталовложений в КНР по сравнению с 85% в среднем по миру). Ведущие национальные компании Китая имеют теперь достаточный опыт и ресурсы для осуществления крупных проектов с зарубежными корпорациями (или конкуренции с ними) на относительно паритетных началах. Соответственно, не выглядит большой угрозой более либеральный подход к деятельности иностранного капитала в стране, который нашел воплощение в договоренностях с ВТО. КНР взял на себя обязательства в области постепенной ликвидации таможенных и налоговых преференций в районах с особым режимом, ведя дело к сближению юридических и налоговых условий хозяйственной деятельности на территории страны. Все же "ограничительно-поощрительный" принцип взаимодействия с иностранным капиталом сохраняет свое значение (по-прежнему стимулируются отдельные высокотехнологичные направления, развитие инфраструктуры в отсталых районах и т.п.), а борьба за рынки и ресурсы продолжается в более скрытых формах. Одна из областей жесткого соперничества между иностранными и национальными производителями - быстро растущие рынки - компьютеров и комплектующих, мобильных телефонов, фармацевтики и т.п. Важно, что собственность на землю в Китае остается государственной. Ставки арендной платы и возможность изъятия арендуемого участка дают достаточные рычаги воздействия на зарубежного инвестора. Максимальные сроки аренды определены законом как 70 лет для жилых зданий, 50 лет - для промышленных объектов, комплексного развития, учреждений культуры, науки и образования и 40 лет - для коммерческих и туристских объектов. В сфере услуг, практически закрытой для зарубежного бизнеса в течение всего предшествовавшего периода реформ, КНР по соглашениям с ВТО пошла на ограниченную и поступательную либерализацию. Практически во всех отраслях предусмотрено постепенное расширение географии деятельности иностранного капитала и повышение его участия в капитале совместных предприятий. В ряде случаев будет допущено полное владение предприятиями. Определен также круг разрешенных операций. Ограничительные схемы предусмотрены соглашениями в области туризма, внутренней торговли, профессиональных услуг адвокатов, архитекторов и т.д. Мотивация таких ограничений, как правило, весьма прозрачна: преследуются цели расширения занятости китайского населения, сохранения для национальных агентов наиболее выгодных операций, облегчения контроля над деятельностью иностранного капитала и развитием хозяйства в целом. Приумножая достоинства и уменьшая недостатки после вступления страны в ВТО Итоги вступления КНР в ВТО: Валовой доход страны увеличивается примерно на 10% ежегодно Общий объём экспорта страны увеличился на 33,5%б а импорта – на 52,4% Перечень отраслей промышленности, рекомендованных для инвестирования, увеличился с 186 до 262, и соответственно, большой объём инвестиций (рост более чем на 50% в год) Доход населения увеличивается примерно на 10% ежегодно Значительное увеличение имиджа и репутации страны От сугубо протекционистской доктрины, послужившей основой подъема хозяйства страны в годы реформ, Китай переходит к более либеральной внешнеэкономической политике. Защита рынка чаще мыслится диалектично: как заполнение его конкурентоспособной продукцией, в том числе путем расширения ассортимента за счет импорта - но, непременно, в дозированном количестве. Протекционизм приобретает более тонкие формы, а либеральная риторика облегчает, помимо прочего, выборочную и нередко весьма активную товарную и инвестиционную экспансию на перспективные внешние рынки. Последствия вступления РФ в ВТО: Россия получит примерно 1,5 млрд. долл. Дохода в год от увеличения экспорта в связи с прекращением антидемпинговых расследований, компенсационных мер и отмененной квот Ежегодный дополнительный рост ВВП на 2-3%, рост прибыли предприятий и прирост прямых иностранных инвестиций примерно в 2 млрд. долл. Снижение коммерческих рисков за счёт более стабильного торгового режима Наряду с положительными изменениями наступят и негативные последствия для России после вступления в ВТО. Во-первых, начнется активное освоение отечественного рынка иностранными компаниями. На российский рынок придут международные корпорации и усилят конкуренцию во всех отраслях экономики, что приведет значительному увеличению маркетинговых расходов на поддержание рыночных позиций. В связи с этим наметятся значительное падение рентабельности производств отечественных предприятий и снижение их конкурентоспособности. Во-вторых, при слиянии национального и международного рынков происходит потеря национального контроля над целыми отраслями экономики. В первую очередь пострадает сельскохозяйственный сектор, кроме того, существенно может пострадать сфера финансовых услуг, поскольку ВТО требует обеспечения равного доступа частного капитала к оказанию любых услуг и открытой международной конкуренции в этой области. Вступление РФ в ВТО – это не решение всех вышеперечисленных проблем. Скорее, это замена одних проблем на другие. Плюсы очевидны, но цена, которую придется за них заплатить, совсем не мала… Капралова К.Б. аспирант СПбГУ Конкуренция Китая и Индии на рынке аутсорсинга услуг Под аутсорсингом понимается производство материальных ценностей или предоставление услуг сторонней организацией по отношению к фирме-заказчику, в случае же международного аутсорсинга заказ должен быть размещен за границей. Выделяют международный аутсорсинг услуг и международный производственный аутсорсинг. Кроме того, есть другое понятие, используемое для международного аутсорсинга услуг оффшорный аутсорсинг, который в свою очередь подразделяется на: аутсорсинг услуг информационных технологий (Information Technology Services Outsourcing (ITO)), такие как разработка и установка компьютерных программ, услуги по обработке и созданию баз данных, услуги поддержки информационных технологий, развитие и содействие выполнению прикладных задач, обмен и хранение информации, электронная торговля и создание интерактивных бизнес платформ, системы безопасности предприятий, сетевые услуги (подготовка к работе в Интернете и т.д.), веб-хостинг, аутсорсинг бизнес процессов (Business Process Outsourcing (BPO)), который включает в себя услуги по обслуживанию клиентов (поддержка продаж, прием и обработка претензии, бронирование авиабилетов и отелей, обновление подписки, линия поддержки потребителей, теле-маркетинг и маркетинговые исследования), деятельность вспомогательного офиса (ввод и обработка информации, обработка базы данных, услуги оплаты, обработка финансовых данных (финансовая информация и обработка информации), услуги обработки данных службы персонала, услуг выплат, хранение на складе, логистика, инвентаризация, услуги системы поставки, продажа и покупка проездных билетов, вынесение решений по претензиям по страховке, обработка закладных) более независимые профессиональные или бизнес услуги ( услуги отдела кадров (наем, планирование премирования и выплат и т.д.), финансы и бухгалтерский учет (включая, аудит, ведение бухгалтерской отчетности, налоговые расчеты и т.д.), маркетинговые услуги, разработка и развитие продукта). Для того чтобы разобраться в терминологии, необходимо рассмотреть четыре типа «аутсорсинга» с использование критерия местонахождения и контроля:1 1. Заказчик размещает заказ в сторонней компании внутри страны – домашний аутсорсинг; 2. Заказчик размещает заказ в филиале компании внутри страны – внутрефирменный аутсорсинг; 3. Заказчик размещает заказ в сторонней компании за границей – оффшорный аутсорсинг; 4. Заказчик размещает заказ в филиале компании за границей – внутренний оффшорный аутсорсинг. Для наглядности восприятия, данная информация приведена в виде таблицы 1. Таблица 1 Типы аутсорсинга Внутри страны Заказчик размещае т заказ в… Сторонняя компания (не Домашний аутсорсинг филиал компании) Филиал компании Внутрефирменный аутсорсинг За границей Оффшорный аутсорсинг Внутренний оффшорный аутсорсинг Source: adopted from UNCTAD World Trade Report (2005). Среди трудностей связанных с явлением международного аутсорсинга можно выделить следующие: Во-первых, проблема, связанная с определением самого феномена международного аутсорсинга в силу его многогранности и непрерывной эволюции. Во-вторых, проблема сопоставимости данных компаний с информацией из официальных источников. Современная статистика не отражает собственно операций аутсорсинга услуг в рамках информации по импорту услуг. 1 World Trade Report 2005, Geneva: UNCTAD // www.unctad.org В-третьих, сложно оценить истинные масштабы международного аутсорсинга услуг, в связи с тем, что стоимостная оценка международной торговли услугами зачастую имеет искаженный характер. В-четвертых, вызывает беспокойство так называемый «экспорт рабочей силы». В некоторых странах, считают, что оффшоринг будет приводить к экспорту рабочих мест из развитых стран в развивающиеся страны с низкой оплатой труда, что приведет к безработице и падению уровня зарплат в развитых странах. В бедных странах, напротив, существуют ожидания, что международный аутсорсинг станет толчком к развитию экономики и созданию рабочих мест. В процессе нашей дальнейшей попытки классификации международного аутсорсинга по секторам мы сталкиваемся с еще одной трудностью. Деление по секторам фирм, которые предоставляют услуги по аутсорсингу, может не соответствовать продукту или услуге, которая предоставляется в качестве аутсорсинговой. Например, автомобильная компания, может использовать оффшоринг своей бухгалтерии, а банк может использовать оффшоринг информационных услуг. Эти трудности в разделении по секторам деятельности оффшоринга также воздействуют на оценки потенциала международного аутсорсинга для экономики, и несомненно, являются предметом последующих исследований. В целом рыночное современное развитие международного аутсорсинга можно охарактеризовать следующими тенденциями: 1. Дифференциация услуг аутсорсинга, специализация, и появление комплекса продуктов и решений, инициируемых мировыми лидерами аутсорсинга. 2. Рост объема аутсорсинга услуг в отдельных рыночных сегментах, рост стоимости контрактов и рост общего числа сделок аутсорсинга. 3. Создание стратегических альянсов между крупными компаниями и специализированными компанияминебольших и средних размеров на основе мирового аутсорсинга. 4. Отход от ориентации на предоставление аустсорсинговых услуг только крупным компаниям, и оказание услуг средним и небольшим по своим масштабам участникам рынка. Мы различаем производственный международный аутсорсинг. аутсорсинг Происхождение услуг и производственного международный аутсорсинга как эффективного метода управления производством относится к периоду противостояния двух великих менеджеров Генри Форда и Альфреда Слоуна и возглавляемых ими гигантов автомобильной промышленности Ford и General Motors. Ещё в 30 гг. ХХ в борьба лидеров автомобилестроения наглядно показала, что в условиях жесткой конкуренции ни одна компания не может быть самодостаточной, опираться лишь на собственные ресурсы. Исследования Американской ассоциации менеджмента показали, что уже в 1997 г более половины промышленных компаний передали на аутсорсинг хотя бы один компонент своего производственного процесса.1 В настоящее время, некоторые авторы полагают, что, начиная с 21 века, аутсорсинг приобрел значение не просто закупки материально произведенных ценностей за рубежом, а включает также растущий сегмент торговли услугами. 2 Рост масштабов предоставления услуг аутсорсинга в промышленно развитых странах, по мнению экспертов, является отражением теории Адама Смита и Давида Рикадро.3 Хотя в соответствии с данными МВФ, для среднестатистической промышленно развитой страны, международный аутсорсинг промышленных товаров гораздо более важен, чем аутсорсинг услуг4, на современном этапе мы придаем все большее значение сфере услуг. мы разделяем, услуги аутсорсинга по сущностному критерию, на следующие: Аутсорсинг услуг информационных технологий (Information Technology Services Outsourcing (ITO)), что охватывает примерно 2/3 международного аутсорсинга услуг Аутсорсинг бизнес процессов (Business Process Outsourcing (BPO)), примерно 1/3 международного аутсорсинга услуг. 5 В то же время, BPO на настоящем этапе развития мировой экономики представляет наиболее быстро развивающуюся область торговли услугами, и занимает существенную долю рынка в развивающихся странах. На основании согласованных оценок маркетинговых исследовательских фирм Aberdeen Group, Gartner и IDC, рост рынка BPO планируется на 30-40 % ежегодно вплоть до 2010.6 Кроме того, мы выделяем географическую структуру рынка международного аутсорсинга.7 Операции с низкой стоимостью переносятся в азиатские страны из США, в то время как более сложные и технологичные операции переносятся из Северной Америки и Европы не в отдельные страны, а в определенные компании (например, IBM Global Services, Accenture), и только позднее частично передают операции в страны с низкой стоимостью труда. 1 Bryce D. J., Useem M. The Inpact of Corporate Outsourcing on Company Value. // European Management Journal, 1998, Vol. 16(6). P. 635 – 643. 2 Bhagwati Jagdish, Panagariya Arvind and Srinivasan T.N. The Muddles over Outsourcing. // Journal of Economic Perspectives, Fall 2004, Volume 18, Number, P. 93. 3 Amiti Mary, Wei Shang-Jin. Demystifying Outsourcing. // Finance & Development, 2004, December. 4 www.imf.org 5 Mikhailov D. M. Outsourcing: new approach to business organization. – Moscow, 2006.; www.Cnews.ru, 2004. 6 Business Process Offshore Outsourcing: Untapped Opportunities for SMEs. // UNCTAD Paper, 2005. 7 Словосочетание «рынок международного аутсорсинга» достаточно противоречиво и является предметом многих дискуссий. В соответствии с научным подходом, особенно в российской традиции, мы может себе представить международный рынок товаров (рынок топлива, финансовых услуг). Однако многие известные периодические издания (например,”The Economist”) и исследователи консалтинговых агентв, настоивчиво используют формулировку «рынок международного аутсорсинга», чтобы выделить товары и услуги поставляемые на условиях аутсорсинга. Большая шестерка лидирующих компаний предоставляющих услуги по обеспечению бизнес процессов - IBM, Accenture, EDS (Electronic Data System), ACS (Affiliated Computer Services), CDS (Computer Sciences) и Hewlett-Packard – все американские. Однако, с ростом рынка аутсорсинговых услуг в Европе, доля этих компаний на рынка сократилась почти на треть в 2004 году, в то время как европейские поставщики услуг аутсорсинга такие как немецкий Siemens и французский Group Capgemini, зафиксировали более значительные показатели.1 Можно выделить четыре поколения стран, предоставляющих услуги в сфере международного аутсорсинга. Первая волна представлена Индией. Корни индийской конкуренции в информационных технологиях уходят в конец 1980е гг., когда американские фирмы, такие как Texas Instruments и Motorola пришли в Бангалор квалифицированных кадров. Другие американские компании, такие как Hewlett-Packard, American Express, Citibank и Dun & Bradstreet, последовали за первопроходцами, создавая свои собственные "зависимые" индийские компании по разработке информационных технологий в 1990г.2 Страны второй волны представлены такими странами, как Ирландия, Израиль, Канада, Китай, страны Восточной Европы, Мексика, Россия и Филлипины. Эти страны, как поставщики услуг международного аутсорсинга, достаточно сильны, поскольку там наблюдается значительный рост в производстве и развитии информационных технологий. Среди компаний третьей волны по потенциалу участия на рынке заказного программирования можно выделить страны СНГ. В данном случае, речь идет о Белоруссии и Украине. Первая, несомненно, намного дальше продвинулась на рынке ИТ-аутсорсинга, нежели вторая. Но в обеих странах комплекс нерешенных проблем все еще очень велик и это мешает компаниям динамично развиваться. Хороший потенциал для роста у компаний из стран Балтии. Присоединение к ЕС может благоприятно сказаться на получении новых заказов из стран Западной Европы. Однако компаниям из стан Балтии придется конкурировать с их коллегами из Ирландии, Польши и некоторых других стран, позиции которых на рынке аутсорсинга намного сильнее.3 Страны четвертой волны представлены такими странами как, Республика Корея, Малайзия, Тайвань, Вьетнам, Непал, Сенегал, Куба, Таиланд, Бангладеш, Шри-Ланка. В этих странах также наблюдается значительный потенциал для развития международного аутсорсинга информационных технологий. На современном этапе эти страны в основном выполняют более простые задачи обеспечения бизнес процессов. Anikin B., Rudaya I. Outsourcing and Outstaffing: High technologies of management. – Moscow.: Infra-M, 2006. A world of work. // The Economist, 2004, November 13th. 3 Роман Боровко. 4 волны накатывают на рынок ИТ-аутсорсинга http://www.cnews.ru 1 2 Основной причиной спроса на услуги аутсорсинга является сокращение издержек, характер которых претерпел значительные изменения в последнее время. Если несколько лет назад сокращение издержек было обусловлено желанием увеличить прибыль, то в современных условиях сокращение издержек за счет использования сторонних разработчиков программного обеспечения — залог выживания для многих европейский и американских компаний. Принимая во внимание роль международного аутсорсинга и современные тенденции развития международной торговой системы, интересно рассмотреть более внимательно позиции Китая и Индии на этом рынке. Китай сохраняет лидирующие позиции в международном производственном аутсорсинге, во-первых, благодаря преимуществу низкой стоимости производственных издержек перед развивающимися и другими рынками. В условиях экономической глобализации большинство операций транснациональных компаний основывается на принципах международного аутсорсинга. Китай постепенно начинает выходить на рынок аутсорсинга услуг, изначально захватывая более легкие позиции, такие как обеспечение бизнес процессов (услуги по обслуживанию клиентов, деятельность вспомогательного офиса). Основные предпосылки для развития аутсорсинга в Китае лежат в его конкурентных преимуществах перед Индией: - Ценовое преимущество (на настоящий момент), цены в Индии на услуги продолжают расти, что делает услуги по аутсорсингу слишком дорогими. - Превосходство инфраструктуры перед Индией. В Китае лучше развита система связи между населенными пунктами, построены скоростные дороги, развязки, отели, больницы. - Сильная поддержка государства, хотя надо отметить, что в Индии поддержка государства также присутствует. Однако в Китае в последнее время отмечено сильнее вмешательство со стороны государства в вопросы регулирования международного аутсорсинга и соответственно эта сфера деятельности имеет сильную поддержку со стороны государства. Желание менеджеров ТНК оптимизировать риски путем их диверсификации. Поэтому часть операций переносятся из Индии в Китай. Свои представительства и производства в Китае в той или иной степени имеют практически все транснациональные корпорации, которые как раз и являются основными заказчиками услуг по программированию. Очевидно, что таким предприятиям намного проще обращаться с заказом на разработку программного обеспечения к локальным (китайским) компаниям. Крупными заказчиками услуг аутсорсинга в Китае являются японские и южно корейские компании. Индия является лидером рынка услуг информационных технологий и обеспечения бизнес процессов, в то время как рынок производственного аутсорсинга в Индии очень слабо развит. Сильные позиции индийских компаний объясняются тем, что правительство этой страны еще в 80-е гг. прошлого века объявило рынок высоких технологий приоритетным направлением развития и с тех пор неуклонно следует этому курсу. 1 Хотя Индия в последние несколько лет встречает определенные сложности: Происходит рост издержек, связанных с оплатой труда. Если четыре года назад работник call-центра2 получал примерно 5-6 тыс. рупий (114-136 долл. США) в месяц, сейчас оклад составляет от 7-9 тыс. рупий (159-204 долл. США).3 В Индии очень много программистов низшего звена, которые проходят 3-х месячные обучающие курсы, после чего приступают к работе, в связи с этим качество оказываемых услуг, например по сравнению с Россией, находится на более низком уровне. Российские программисты, как правило, выполняют работу повышенной сложности, требующую творческого и креативного подхода. Для их индийских коллег больше характерна монотонная работа по написанию исходных кодов большого объема. Такая специализация обусловлена уровнем образования.4 Кроме того, слабо развитая инфраструктура, а именно система связи между городами, дороги, больница, отели, что также наносит свой негативный отпечаток. Индия как лидер среди поставщиков услуг информационных технологий и управления бизнес процессами, встречает сильных конкурентов в лице Китая и России. 5 Экспансия услуг аутсорсинга за пределы Индии была вызвана ростом спроса, желанием снизить издержки и распределением рисков. В качестве последних тенденций можно привести пример открытия индийских компаний специализирующихся в аутсорсинге в Китае. Например, индийские Infosys и Wipro находятся в Шанхае и в Пекине и планируют увеличить штат с 5000 до 6000 в ближайшие несколько лет.6 Роман Боровко. 4 волны накатывают на рынок ИТ-аутсорсинга http://www.cnews.ru/ Служба обработки телефонных звонков. 3 Parija Bhatnagar. Is India's outsourcing honeymoon over?//Report: Labor shortage and wage inflation in outsourcing market has other countries in hot pursuit. August 24 http://money.cnn.com/ 4 Роман Боровко. 4 волны накатывают на рынок ИТ-аутсорсинга http://www.cnews.ru/ 5 Clements Stewart, Michael Donnellan, “CFO Insights: achieving High Performance Through Finance business Process Outsourcing”, Moscow, 2006. 6 http://www.infosys.com, http://www.wipro.com 1 2 В тоже время, под неизбежным влиянием канонов международных экономических отношений1 ключевые игроки рынка международного аутсорсинга желают получить выгоду от «разделения труда» и специализации. Китай в ближайшем будущем, скорее всего, захватит большую долю, несложных задач управления бизнес процессами, в то время как Индия продолжает доминировать в более сложных и дорогостоящих операциях, таких как исследования и дизайн, что требует гораздо больших креативных и языковых навыков. В Китае рынок аутсорсинга услуг еще не очень развит, однако идет активная работа в этом направлении, в октябре 2006г. была создана так называемая «китайская база услуг аутсорсинга». В нее вошли следующие города: Чэнду, Шанхай, Шэньчжэнь, Сиань и Далянь. Еще в июле 2006г года в районе Лувань города Щанхай открыт Шанхайский международный парк аутсорсинга информационных услуг. В этом парке «без забора», центром которого является восточная часть улицы Хуайхайчжунлу и район Тайпинцяо, сконцентрированы крупнейшие в мире компании по аутсорсингу услуг управления и консультирования в области информационных технологий, компании по аутсорсингу услуг управления кадровыми ресурсами. В данный момент в районе Лувань работают более 1100 предприятий по аутсорсингу услуг с общей среднегодовой выручкой от продаж в 15 млрд. юаней. 2 По данным Торгово-промышленной службы г. Шэньчжэнь в городе работают в области аутсорсинга услуг более 30 компаний, включая несколько передовых групп предприятий, как IBM, Дачжань. В частности, около 10 компаний выбрали аутсорсинг программного обеспечения основополагающей ориентацией своей деятельности. Компания IBM (Шэньчжэнь) с продукцией аутсорсинга программного обеспечения в 54.65 млн. долл. США занимает 1-ое место в г. Шэньчжэнь и во всем Китае по объему операции. 3 Сиань является ключевым городом для создания технологических парков. На 35-ти кв. км китайской «Силиконовой университетами. долины», Сианская располагается зона развития 7500 компаний, информационных поддерживаемых технологий 100 ожидается разрастется до 90 кв. км.4 Как считают аналитики, Китай собирается активно прорываться на этот рынок. Как отметил министр коммерции Бо Силай, министерство коммерции в настоящее время проводит в жизнь проект развития китайского аутсорсинга «Тысяча – сто - десять», чтобы Здесь мы говорим о сравнительных преимущества теории Давида Риккардо, возвращаясь в Адаму Смиту, чья методология была развита с использованием различных подходов и в настоящее время применяется некоторыми экономистами в вопросах исследования международного аутсорсинга. (Самуэльсон, 2004) 2 В последние 3 года аутсорсинг в Шанхае растет среднегодовым темпом в 40%. Перевод по материалам сайта Минкоммерции КНР. 09.10.2006. www.crc.mofcom.gov.cn 3 Продукция аутсорсинга ПО г. Шэньчжэнь составляет более 200 млн. долл. США в год. Перевод по материалам сайта Минкоммерции КНР.25.07.2006 4 Watch out, India. // The Economist special report: Outsourcing to China, 2006, May 6th . 1 стимулировать быстрое развитие рынка аутсорсинга в Китае, оптимизировать структуру экспорта и расширить экспорт товаров и услуг. В настоящее время оборот мирового рынка услуг аутсорсинга составляет 300 – 500 млрд долларов в год. По оценкам, к 2008 г. этот показатель превысит 1 трлн долларов. В 2005 г. объем китайского экспорта оффшорных услуг аутсорсинга составил всего лишь 900 млн долларов. 1 Проект «Тысяча – сто - десять» предусматривает создание десяти баз оффшорного аутсорсинга, перенос в Китай части аутсорсинга ста крупных ТНК и создание тысячи крупных китайских предприятий, специализирующихся на оффшорном аутсорсинге, в течение будущих 3 - 5 лет. На рынке услуг международного аутсорсинга можно в качестве новой тенденции выделить примеры кооперации на уровне компаний. В качестве одного из последних примеров можно привести союз компаний - TCS - индийского аутсорсингового гиганта, китайского правительства и американской корпорации Microsoft, которые хотят создать первую китайскую компанию по разработке программного обеспечения, которая будет обеспечивать информационными услугами Олимпиаду.2 Кроме этого, сотрудничество двух сильных игроков как Индия и Китай с их конкурентными преимуществами может также привести к созданию наиболее взаимовыгодного союза, в котором Нью Дели будет развивать программное обеспечение, а Пекин производить сами компьютеры и другое оборудование. Таблица 2 Китай и Индия как поставщики услуг международного аутсорсинга Китай Индия Цели на рынке международного аутсорсинга Производст Выйти на лидирующие позиции на рынке Очень слабо развит венный международного производственного аутсорсинг аутсорсинга Аутсорсинг Осуществление проекта «Тысяча – сто - Удержать позиции услуг десять» предусматривает создание десяти лидирующего игрока рынка баз оффшорного аутсорсинга, перенос в по обеспечению услуг Китай части аутсорсинга ста крупных ТНК информационных и создание тысячи крупных китайских технологий и обеспечения предприятий, специализирующихся на бизнес процессов оффшорном аутсорсинге, в течение будущих 3 - 5 лет.3 Основная сфера деятельности Производст Производство товаров народного Сборочное производство, в венный потребления и электроники основном электроника аутсорсинг Сборочное производство Китай прорывается на мировой рынок услуг. Региональное экономическое сотрудничество ШОС. 25.10.2006. www.crc.mofcom.gov.cn 2 Watch out, India. // The Economist special report: Outsourcing to China, 2006, May 6th . 3 Китай прорывается на мировой рынок услуг. Региональное экономическое сотрудничество ШОС. 25.10.2006. www.crc.mofcom.gov.cn 1 Аутсорсинг Производственная работа, связанная с услуг исследованиями и разработками. Вопервых, диверсификация услуг по обеспечению бизнес процессов не требующих больших затрат (таких как ввод данных, проверки работы оборудования и программного обеспечения), с ориентацией на более сложные услуги в будущем. Разработка программного обеспечения, внедрение компьютерных программ, операции call-центра и услуги вспомогательного офиса для компаний из Китая и Республики Корея особо распространены в прибрежных городах, работа по разработке и развитию связанная с производством Основные центры Производст Юг страны. Свободные экономические венный зоны вдоль побережья на юге. Провинция аутсорсинг Гуандун. Аутсорсинг «Китайскую базу услуг аутсорсинга» услуг представляют города Далянь, Чэнду, Шанхай, Шэньчжэнь и Сиань. В Китае насчитывается 5 «Китайских баз услуг аутсорсинга». 2 Доля рынка Производст В 2005 г. объем китайского экспорта венный оффшорных услуг аутсорсинга составил аутсорсинг всего лишь 900 млн долларов.5 Аутсорсинг Существует мнение, что китайский рынок оффшоринга будет расти, в том числе за услуг счет Олимпийских игр 2008 года в Пекине, особенно китайским правительством будет финансироваться сфера информационных технологий.6 1 Услуги информационных технологий, управление бизнес процессами (callцентры, центры разработки и развития, осуществление финансовых услуг (20-25% персонала крупных транснациональных компаний, по приблизительным оценкам планируется перевести в Индию в ближайшие 1 несколько лет) Бангалор, столица штата Карнатака, Бобмей, Калькутта, Мадрас.3 Пригород столицы Индии Нью Дели – Гургаон.4 Доход от деятельности международного аутсорсинга в Индии в 2005 году составил примерно 17,2 млрд. долл.7 На настоящий момент Индия занимает 85% рынка BPO 8 , однако существует тревожный прогноз, что эта доля из-за высокой конкуренции, в том числе со стороны Китая, может сократиться до 45% в 2007 году. По оценкам экспертов рынок BPO к 2007 году The Bangalore paradox. // The Economist special report: Outsourcing and IT in India, 2005, April 23rd. Региональное экономическое сотрудничество ШОС. www.crc.mofcom.gov.cn 3 The politics of English in India's IT capital.// The Economist special report: Language in India. Bengalooru-ed, 2006, November 9th. 4 www.realtruth.org / 5 Китай прорывается на мировой рынок услуг. Региональное экономическое сотрудничество ШОС. 25.10.2006. www.crc.mofcom.gov.cn 6 Ian Lamont. Problems finding, keeping Chinese IT workers// www.computerworld.com 2006, June, 26th. 7 Ian Lamont. China's offshoring ambitions// www.computerworld.com 2005, August, 15th. 8 The Bangalore paradox. // The Economist special report: Outsourcing and IT in India, 2005, April 23rd. 2 вырастет до 24 млрд. долл США. При этом доля Индии будет 13,8 млдр. долл. США. 1 Сильные стороны Производст Отлаженная и отлично Высококвалифицированны венный функционирующая система е кадры аутсорсинг инфраструктуры (транспорт, скоростные дороги, развязки, больницы, отели) Аутсорсинг Дисциплинированный и хорошо услуг обученный персонал, проявляющий себя лучше на монотонной работе, чем жители Индии. Развитие государственных программ поддержки аутсорсинга Исполнительность, поскольку управление бизнес процессами требует точности выполнения и не требует инноваций. Большое количество ТНК в Китае, которые являются одними из основных заказчиков аутсорсинга услуг BPO и IT. Слабые стороны Производст Недостаток владения английским языком венный аутсорсинг Аутсорсинг Система образования, которая ставит услуг теорию выше практики Высокая текучесть персонала в области IT, вызванный спросом на кадры в этой области, ростом предложения со стороны работодателя и следовательно конкуренцией между работодателями за лучшие кадры Недостаток владения английским языком Опасения по поводу регулирования охраны прав интеллектуальной собственности 1 Хорошее владение английским языком Более 10 лет опыта в этой области Высококвалифицированны е кадры Большой выбор рабочей силы Государственная поддержка Высоко эффективная организация NASSCOM2 Недостаточно развитая инфраструктура Рост цен услуг аутрорсинга Высокие телекоммуникационные издержки, неразвитость инфраструктуры (аэропорты. отели, дороги, школы, логистика поставок) Проблема сохранности информации. Индийские компании испытывают конкуренцию со стороны специалистов американских call-центров которые, для того чтобы снизить издержки перевели часть операций в Индию (America's Parija Bhatnagar. Is India's outsourcing honeymoon over?//Report: Labor shortage and wage inflation in outsourcing market has other countries in hot pursuit. August 24, 2005. http://money.cnn.com/ 2 National Association of Software and Service Companies – Национальная организация компаний программного обеспечения и информационных услуг. www.nasscom.in Convergys) На основании данной сравнительной таблицы можно сделать следующие выводы: Индия занимает львиную долю в предоставлении услуг аутсорсинга и разработки программного обеспечения, в то время как Китай — производственный центр мира. Однако, в долгосрочной перспективе, Индия столкнется в высокой конкуренцией со стороны Китая на рынке аутсорсинга услуг. Китай на современном этапе имеет все предпосылки для успешного развития рынка аутсорсинга услуг: сильная государственная поддержка, развитая инфраструктура, создание благоприятных условий работы в виде выделения специальных зон, интерес молодого поколения к образовательным программам в данной сфере, и как следствие, большой выбор специалистов, большое число ТНК на территории Китая, и, следовательно, гарантия постоянных заказчиков, позитивный имидж страны в глазах мировой общественности. Большое разнообразие выгод получаемых от оффшоринга покупателями благодаря аутсорсингу товаров и услуг обеспечивает растущий спрос, особенно в области информационных технологий и управления бизнес процессами. Потребители аутсорсинга преимущественно заказывает оффшоринговые услуги информационных технологий. По подсчетам консалтинговой компании Gartner западные компании потратят на это до 50 млрд. долл. США. Рынок услуг по управлению бизнес процессами заключается в предоставлении услуг по обработке информации и управлении процессами. Это обойдется по приблизительным оценкам в 24 млрд. долл. к 2007 году, и этот рынок будет продолжать расти. 1 Данная ситуация предлагает различные варианты для поставщиков услуг международного аутсорсинга. Во-первых, утвердившиеся лидеры, как Индия (которая специализируются на более сложном комплексе услуг), а также относительно новые участники рынка, например Китай, которые ищут свою нишу. Есть основания полагать, что сравнительные преимущества развивающихся стран не будут ограничиваться услугами вспомогательного офиса. Уже сейчас, международная торговля услугами приводит к их развитию и упорядочиванию. Компании начинают выстраивать цепочки, фокусируясь на инновациях, консалтинге, создании брэнда и связанных в единую цепь услугах. Более того, развивается торговля такими сложными услугами как «Обучение и тренинги через Интернет», «Создание и развитие продукта» и «Технические проверки». 2 Последующие изменения в технологиях, комплекс навыков развитых стран и деловой опыт приведет к 1 Can South Africa ride the outsourcing and offshoring wave?// The Economist, 2005, August. Mattoo Aaditya, Wunsch Sacha. Pre-empting Protectionism in Services: The WTO and Outsourcing. // World Bank Policy Research Working Paper 3237, 2004, March. 2 появлению и развитию еще более сложных и трудоемких услуг. В заключение, важно отметить, что при условии взаимодействия Индии и Китая может появиться очень сильный мировой игрок на рынке информационных технологий. Подоба З.С. аспирант СПбГУ Рынок нефти и нефтепродуктов Китая после присоединения к ВТО 11 декабря 2001 г. после пятнадцати лет переговоров Китай официально стал 143-м членом ВТО. Присоединение к ВТО послужило катализатором реформ, начатых КНР в 1978 г. Чтобы выполнить предписания ВТО, Китай пересмотрел тысячи законов, касающихся, в том числе, и рынка нефти и нефтепродуктов, который Китай открывает с большой осторожностью. После вступления Китая в ВТО прошло пять лет. И можно проследить, как Китай продвинулся по пути выполнения обязательств перед ВТО в нефтяной и нефтеперерабатывающей отраслях. На момент присоединения к ВТО государственные организации сохраняли очень сильные позиции во внешнеэкономических связях КНР. Нефтяная отрасль Китая также находилась под строгим контролем государства. В 1998 г. правительство Китая произвело реорганизацию отрасли с целью создания крупных нефтяных компаний, которые смогли бы конкурировать с мировыми гигантами в этой сфере. И по сей день на рынке нефти и нефтепродуктов Китая доминируют три государственные компании: China National Petroleum Corporation - Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC), China Petroleum and Chemical Corporation - Китайская нефтехимическая корпорация (Sinopec) и China National Offshore Oil Corporation - Китайская корпорация по эксплуатации морских нефтяных ресурсов (CNOOC). 1 Государство владеет контрольным пакетом акций в каждой из этих компаний. В 2005 г. было создано новое государственное предприятие, занимающееся добычей и переработкой нефти - Yanchang Oil (Group) Co. Ltd.2 CNPC и Sinopec являются вертикально интегрированными компаниями, занимающимися добычей и продажей нефти и газа, нефтепереработкой и владеющие нефтепроводами. CNPC, главным образом, оперирует на севере и западе страны, а Sinopec на юге и востоке Китая. Обе компании владеют нефтяными и газовыми активами по всему миру. Дочерняя компания CNPC – PetroChina («Петрочайна»), занимающаяся Китай – курс на создание компаний мирового класса //БИКИ.- 2005.- №22.- С.1 World Trade Organization. Trade Policy Review. Report by the Secretariat. People’s Republic of China. Revision. 26 June 2006 1 2 коммерческими операциями, является крупнейшим производителем нефти и газа на территории страны, ей принадлежит самый большой комплекс нефтепроводов в Китае. Sinopec является крупнейшей компанией по переработке нефти и крупнейшим розничным продавцом нефтепродуктов в КНР. Большая часть нефти для переработки является импортируемой. Вместе эти две компании контролируют 95% перерабатывающих мощностей в стране.1 CNOOC занимается добычей нефти и газа, производством сжиженного природного газа и нефтехимией. CNOOC является крупнейшей компанией, добывающей нефть и газ в прибрежных зонах Китая. Компания владеет нефтяными и газовыми ресурсами в Тихом океане и Юго-Западной Азии. Все три компании зарегистрированы на мировых фондовых рынках. Первоначальный выпуск акций PetroChina и Sinopec произвели в 2000 г., что стало первым шагом к открытию рынка для иностранной конкуренции, т.к. разрешалось минимальное владение акциями иностранцам. Наряду с этими компаниями на энергетическом рынке Китая оперируют также ряд государственных торговых предприятий, занимающихся, в основном, внешней торговлей, в частности, China National Chemicals Import and Export Company - Китайская национальная химическая экспортно-импортная компания. По соглашениям с ВТО Китай несколько ослабил государственную монополию во внешнеэкономических связях, в том числе и в энергетической сфере. Так, несмотря на то, что четырем государственным внешнеторговым предприятиям было оставлено преимущественное право ведения внешней торговли нефтью и нефтепродуктами, для частных компаний была зарезервирована квота, которая должна ежегодно возрастать на 15% в течение 10 лет2 (См. табл. 1). Таблица 1 Импортные квоты на нефть и нефтепродукты для негосударственных компаний в соответствии с Протоколом о присоединении Китая к ВТО Нефть Нефтепродукты Квота на дату вступления в ВТО (млн. т) Ежегодный прирост квоты (%) 7,2 15 4 15 Источник: World Trade Organization. Protocol on the accession of the People’s Republic of China. Doha, 23 November 2001. P.23 Худяков Н. Китайскому дракону нужно все больше «еды» // Мировая энергетика.- 2006.- №5.- С.77 Потапов М., Салицкий А. Опыт стран-членов ВТО по защите национальных интересов на внутреннем и внешнем рынках. КНР // МЭМО. – 2002.- №8.- С.63 1 2 Ежегодно Министерство торговли Китая устанавливает импортные квоты на сырую нефть и нефтепродукты (бензин, керосин, мазут, топливо для реактивных двигателей и др.) для частных компаний. Размер квот представлен в таблице 2. Как видно из таблицы, в целом Китай выполняет обязательства перед ВТО по увеличению размера импортных квот для негосударственных предприятий, тем самым постепенно ослабляя государственную монополию на внешнюю торговлю нефтью и нефтепродуктами. Таблица 2 Квоты на импорт нефти и нефтепродуктов для негосударственных компаний (млн. т) 2002г. 2003 г. прирост квоты 2004г. прирост квоты 2005г. прирост квоты 2006г. прирост квоты 2007г. прирост квоты Нефть 7,2 9,52 32,2% 10,95 15,0% 12,6 15,1% 14,68 16,5% 16,68 13,6% Нефтепродукты 4,6 5,3 15,2% 6,1 15,1% 7 14,8% 8,05 15,0% 9,26 15,0% Источник: Рассчитано http://chinadaily.com.cn по данным http://www.platts.com/Oil/News/9711394.xml?src=Oilrssheadlines1, Однако в связи с тем, что в сфере переработки нефти сохраняется доминирование двух ведущих игроков - Sinopec и CNPC, новые негосударственные компании, получившие лицензии на импорт сырой нефти, могут продавать ее для переработки только вышеуказанным компаниям. Кроме того, лицензии не затрагивают рынок некоторых нефтепродуктов, например, рынок дизеля, который остается во власти государственных гигантов. По соглашению с ВТО в 2004 г. Китай должен был открыть розничную торговлю нефтепродуктами для иностранных фирм. Через три года после вступления в ВТО Китай открыл розничный рынок лишь для иностранных компаний, владеющих не менее тридцатью заправочными станциями по всей стране. Для создания сети таких станций зарубежные фирмы вынуждены были прибегнуть к образованию альянсов с китайскими государственными компаниями. Так, например, British Petroleum подписал контракт с Sinopec и CNPC о строительстве заправочных станций, создана совместная корпорация Royal Dutch Shell и Sinopec - Sinopec and Shell (Jiangsu) Petroleum Marketing Co. В 2006 г. «Роснефтью» и CNPC подписано соглашение о создании совместного российско-китайского предприятия для строительства или покупки автозаправочных станций на территории КНР.1 В настоящее время в Китае насчитывается более 90 000 заправочных станций, половина из которых принадлежит частным фирмам, в т.ч. и вышеуказанным совместным предприятиям.2 1 2 http://china.polpred.ru/news.html?section=8&jd=48732&type=paid&country= http://www.russian.xinhuanet.com С 1999 года оптовый рынок нефтепродуктов был полностью монополизирован CNPC и Sinopec, вследствие чего многие частные нефтяные компании обанкротились или вышли из бизнеса. В соответствии с требованиями ВТО, 11 декабря 2006 г. Китай должен был открыть оптовый рынок нефтепродуктов для иностранной конкуренции. В начале декабря 2006 г. в Китае были выпущены два новых закона, регулирующих оптовый рынок нефти и нефтепродуктов. Новые правила вступили в силу 1 января 2007 г. Хотя правительство Китая постепенно ослабляет тиски, в которых оно держало нефтяную отрасль, оно все еще устанавливает высокие требования для тех, кто желает получить доступ на оптовый рынок по новым правилам. Так, новые игроки должны иметь юридическую регистрацию в Китае с минимальным зарегистрированным капиталом в 30 млн. юаней. Кроме того, в соответствии с новыми правилами, новые участники оптового рынка должны также иметь минимальное хранилище в 10 тыс. куб. м и доступ к удобной транспортной инфраструктуре: к нефтепроводам, железным дорогам, докам и др. Новые законы также содержат требование о том, что минимальная нефтеперерабатывающая мощность новых игроков должна составлять 1 млн. т в год, и они должны производить, по крайней мере, 500 тыс. т дизеля и бензина в год. Альтернативой для потенциальных оптовиков является получение разрешения на импорт нефтепродуктов или сделка с импортирующей фирмой на поставку как минимум 200 тыс. т нефти, по крайней мере, на год. Еще одну возможность для потенциальных оптовых компаний представляет годовой или более контракт на поставку как минимум, 100 тыс. т импортных нефтепродуктов с оптовой компанией.1 Согласно статистике, в Китае – более 7000 оптовых нефтяных предприятий, на частные фирмы приходится около трети.2 По мнению экспертов, новые правила регулирования оптового рынка нефтепродуктов и сырой нефти не смогут принципиально изменить сложившуюся ситуацию на рынке нефти и нефтепродуктов КНР, т.к. государственные нефтяные компании Китая сохраняют значительную власть над нефтяными ресурсами, а правительство – контроль над ценами на нефть. В соответствии с Протоколом о присоединении Китая к ВТО, Китай не имеет права использовать контроль над уровнем цен для ограничения импорта товаров и услуг. В Приложении к Протоколу перечислено ограниченное число товаров и услуг, цены на которые могут устанавливаться или контролироваться государством. Китай согласился уменьшать количество товаров и услуг в этом списке и не добавлять новые, за исключением случаев, связанных с возникновением непредвиденных обстоятельств. В соответствии с 1 2 http://www.gasandoil.com http:// www.adb.org Протоколом, к энергетическим товарам, цены на которые устанавливаются государством, относится природный газ, а также цены на электричество и отопление для предприятий, оказывающих коммунальные услуги. Цены на нефтепродукты (бензин, керосин, дизельное топливо, мазут) контролируются государством.1 Ценовой комитет Национальной Комиссии по развитию и реформированию - the National Development and Reform Commission's (NDRC) - устанавливает оптовые цены на нефтепродукты (бензин, дизель, керосин и др.). Оптовые цены на нефтепродукты рассчитываются на основе средневзвешенных цен f.o.b. в Нью-Йорке, Роттердаме и Сингапуре. Цены пересматриваются в соответствии с внутренними потребностями рынка, хотя первоначально было предусмотрено, что это будет происходить каждый месяц или в случае изменения средневзвешенной цены более чем на 8%. 2 Розничные цены на нефтепродукты устанавливаются нефтяными компаниями на основе оптовой цены, установленной NDRC, плюс прибыль, размер которой также определяется NDRC и варьируется от 5% до 8%.3 Следует отметить, что изменение цен на нефтепродукты в Китае не происходит также часто, как на мировых рынках. Так, в 2005 г. они пересматривались всего пять раз, несмотря на значительное увеличение мировых цен. В результате китайские производители предпочитали экспортировать нефтепродукты, а не продавать их на внутреннем рынке. NDRC собирается изменить механизм ценообразования на нефтепродукты. Согласно последним сообщениям, NDRC планирует привязывать их к ценам Brent, Dubai and Minas 4. Правительство Китая планирует создать систему рисковых фондов и гибкий механизм субсидий для предотвращения рисков, связанных с колебаниями нефтяных цен. Для этого нефтяные предприятия создадут свои фонды для предотвращения риска снижения цены, но когда цена будет слишком низкой продолжительный период времени, государство начнет субсидировать производственные предприятия5. В настоящее время Китай довольно часто прибегает к открытому субсидированию государственных нефтяных компаний. Так, в 2006 г. Министерство финансов Китая выделило 5 млн. юаней (640,20 млн. долл.) Sinopec для покрытия финансовых потерь в нефтеперерабатывающем секторе. В 2005 году компания получила 1,24 млрд. долл. в качестве субсидий от правительства Китая.6 World Trade Organization. Protocol on the accession of the People’s Republic of China. Doha, 23 November 2001. Walton J. China must push through reforms in its energy sector—especially price reform (http://www.chinabusinessreview.com/public/0509/walton.html) 3 World Trade Organization. Trade Policy Review. Report by the Secretariat. People’s Republic of China. Revision. 26 June 2006 4 http://www.accessmylibrary.com/coms2/summary_0286-28822558_ITM 5 http://www.accessmylibrary.com/coms2/summary_0286-28822932_ITM 6 http://www.oilinfo.com.cn 1 2 В списке секторов, привлечение иностранных инвестиций в которые поощряется Китаем, присутствует разведка и эксплуатация нефтяных месторождений (только совместно с китайским партнером). Проекты в этих секторах пользуются беспошлинным импортом капитального оборудования и освобождаются от уплаты НДС с первоначальных вложений. Несмотря на то, что внешняя торговля сырой и переработанной нефтью в значительной степени остается под контролем государства, за прошедшие пять лет членства в ВТО торговые барьеры в этой сфере снизились. В частности, в 2002 г. была отменена специфическая пошлина в 16 юаней за тонну сырой нефти, а пошлины на переработанные нефтепродукты сократились с 8% в 2001 г. до 5,7% в 2005 г.159 В связи с ростом спроса на нефть в ноябре 2006 г. Китай ввел 5%-ю ставку на экспорт сырой нефти, а импортные пошлины снизились с 3-6% до 1-2%1 . В течение 11 пятилетки (2006-2010 гг.) будут сняты импортные пошлины на импорт нефте/газоразведочного оборудования.2 Таким образом, можно отметить, что, несмотря на то, что ценообразование и внешняя торговля энергетическими товарами в Китае еще в значительной степени контролируются государством, КНР постепенно выполняет свои обязательства перед ВТО по снижению государственной монополии на внешнюю торговлю нефтью и нефтепродуктами и открытию розничного и оптового рынков нефтепродуктов для иностранных фирм. Нохрина З.В. ассистент УРГЭУ г. Екатеринбург Проблематика национальной таможенно-транспортной инфраструктуры в международной торговой системе Функционирование международной торговой системы неразрывно связано с движением целой совокупности информационных, финансовых, товарных, транспортных и других видов логистических потоков. Общая эффективность и оптимизация данных потоковых процессов зависит от политики отдельно взятой национальной торговой системы. 1) Политическая проблематика национальной торговой системы После распада СССР и окончательного краха социалистической системы, Россия приступила к формированию рыночных инструментов и институтов и встала на путь интеграции с мировым хозяйством. В декабре 1994 г. Россия падала заявку на вступление в 1 http://www.accessmylibrary.com/coms2/summary_0286-29052441_ITM 2 http://www.chinagate.com.cn ВТО и вот уже на протяжении 12 лет идет согласование условий присоединения к международной организации. На данный момент подписаны полностью все двусторонние соглашения. Подписание договора с США в ноябре 2006 г. на форуме стран АТЭС стала значительным рубежом на этапе вступления в ВТО. Не смотря на тот факт, что по результатам переговоров квотирование мяса в России остается еще как минимум два года , тем не менее хозяйствующим субъектам не только АПК но и других отраслей необходимо приготовится к изменяющимся внешнеторговым условиям. Это касается и качественной трансформации политической обстановки, формирование эффективного (в рамках закона) диалога между государством и бизнесом. В настоящее время политические риски в России для участников внешнеторговой деятельности прежде всего связаны с неустойчивостью и громоздкостью законодательства, риском модификации государственного регулирования. По рейтингам конкурентоспособности среди 102 стран Россия занимает: По степени бюрократизма – 92 место По необоснованности дополнительных платежей за экспорт/импорт – 87 По качеству инфраструктуры в стране - 601 По прозрачности правительственной политики – 97 По уровню взяточничества во внешней торговле – 87 По уровню взяточничества в области налоговых платежей - 59 По эффективности налоговой системы – 962 Согласно рейтинговому агентству Эксперт РА законодательство (политические риски) в наибольшей степени определяет бизнес климат в России (рисунок 1). В 2004 г. (по сравнению с 1997 г.) увеличился фактор криминального и социального рисков. 1 2 Р. Фатхудинов. Россия-ВТО: системный анализ// Стандарты и качество. 2005. №4. С.57 Деловые люди 2004. №161. С. 25 политический риск социальный риск законодательный финансовый риск риск криминальный риск компоненты риска2003/04 экономический риск экологический риск 1997/98 Рисунок 1 – Экспертные веса факторов риска в России Источник: Эксперт 2004. №45. С.96 По результатам 2006 г. Россия догнала Гондурас по уровню коррупции и заняла 121 место среди 163 стран. За прошедший год зафиксировано свыше 28 тыс. коррупционных преступлений, около 10 тыс. из них связано со взяточничеством, что сравнимо в общей сложности с доходами российского федерального бюджета.1 Несмотря на свою географическую значимость в международной торговой системе, рейтинг России находится на недостаточно благоприятном уровне, ниже, чем в КНР. 2 Имидж России во многих зарубежных СМИ представлен достаточно критично: имперская внешняя политика, нефть и газ как политическое оружие, слабость России и путинской демократии и тд. Россия обладает большим потенциалом для активного участия в мировой торговле, связывающей воедино международную торговую систему, тем не менее, в настоящее время пока доминирует имидж России как классической сырьевой автаркии с синдромами «голландской и африканской болезней». 2) Проблематика таможенной инфраструктуры в национальной торговой системе В России существующая система контроля громоздка, сложна и затратна для участника ВЭД в финансовом и временном отношении. Груз ввозиться на пункт пропуска и подвергается ветеринарному, 7 видам контроля: транспортному, пограничному, таможенному, санитарно-карантийному и при фитосанитарному, необходимости миграционному. Далее груз следует в таможню назначения. Там происходит его основное оформление по пятиступенчатой системе: документального; таможенной стоимости; 1 2 по данным международной организации «Трансперенси Интернэшнл» по данным Pew Global Attitude Project начисление и уплаты таможенных платежей; валютного; фактического досмотра и выпуска товара. Отметим основные положения в таможенной сфере РФ, создающие рисковою среду для участников внешнеторговой деятельности: 1. В стране действует система внутренних таможен, в то время как по всем международным нормам таможенная инфраструктура должна создаваться не внутри страны, а на пограничном переходе, где государственная граница совпадает с таможенной. Фактически же существуют участки суши внутри страны, которые условно выделены таможней, как “зона таможенного контроля”, и определена таможенная граница, которая никак не совпадает с государственной. Это позволяет таможне самостоятельно (без решения правительства) создавать внутри страны свободные зоны. Это противоречит всем международным правилам и номам (Конвенция Киото). Только Правительство страны вправе создавать свободные зоны, которые у нас сейчас называются СВХ. 2. Таможенная система имеет право вмешиваться в ценообразование, произвольно корректировать контрактные цены, предоставлять льготы одним, а других лишать этих льгот, создавать свои специальные налоги, вмешиваться в логистику участников ВЭД, перенаправлять грузовые потоки, путем создания “специализированных” СВХ и отделов по таможенному оформлению. 3. Таможенные процедуры проводятся не в пунктах пропуска, а на внутренних терминалах. Таким образом, искажается само понятие “таможенные процедуры”. Таможенные процедуры со снятием величины таможенной пошлины в пунктах пропуска (порты, погранпереходы) занимают по времени 15-20 минут, но никак не три дня на внутренних коммерческих терминалах. Результат: значительное удорожанию товара. 4. Кроме того, приходится предоставлять дополнительно существенный объем документации (документация по контролю доставки от приграничной таможни до внутренней, документация по СВХ, перевозчикам и брокерам, и т.д.) 5. Таможня не может ограничивать права участника ВЭД по выходу на внешний рынок, но имеет такие инструменты принуждения, как штрафы, пени, конфискации и т.д. Кодексом об административных правонарушениях (в частности главой 16 «Административные правонарушения в области таможенного дела») определены размеры штрафов и предусмотрена конфискация товаров при конкретных правонарушениях. 6. По поводу необоснованности завышения таможенной стоимости возникает большая часть споров между участниками ВЭД и таможенниками. С целью сокращения судебного разбирательств по этому вопросу связано появление Правил осуществления контроля за исполнением таможенными органами нормативных правовых актов по вопросам исчисления и взимания таможенных платежей, определения таможенной стоимости товаров, утвержденным Постановлением Правительства РФ от 28.09.2005 №585 . Согласно им обязанности контрольных органов решено возложить на министерство финансов РФ, которому подчиняется ФТС и Минэкономразвития, которое вправе своими нормативными актами регулировать вопросы определения таможенной стоимости. Хотя правила адресованы прежде всего чиновникам Минфина и Минэкономразвития, они представляют и интерес для участников ВЭД. Этот документ дает им возможность сообщать в контрольные органы о фактах неправильного определения таможенной стоимости товаров.1 7. Злоупотребление должностным положением - Система "блата на таможне" и агрессивное внимания со стороны государства не дают российским импортерам особенно определенных групп товаров развиваться. Например, ввоз компьютерной техники стал достаточно нестабильным бизнесом. Правоохранительные органы активно используют сложившуюся ситуацию. Традиционный алгоритм: они вывозят партию техники со склада компании на одну из подмосковных площадок. После этой акции следует запрос на предоставление документов, подтверждающих юридическую чистоту импорта данного оборудования. В случае, если компания уверена в себе, ей удается вернуть свое. Нарушители даже не пытаются возвратить товар. Подобное происходит регулярно - Новая бизнес схема осваивается силовым органами: конфискация, признание товара контрафактом (подлежащего уничтожению по закону) и перепродажа мелким оптовикам. Пример: управление К МВД РФ наложило арест на 100 млн. тонн мобильных телефонов, импортируемых в Россию торгово-розничной компанией «Евросеть», хотя товар был признан легальным (без признаков серого импорта) на таможне2. - Коррупция (преступления, связанные с контрабандой, взяточничеством, мошенничеством, злоупотреблением служебным положением, подделкой документов, незаконным предоставлением информации ограниченного доступа). С начала 2006 уголовные дела этой категории активно расследуются в Брянской, Новосибирской, Пензенской, Ярославской, Калужской, Ленинградской областях, Приморском крае, Москве и Санкт-Петербурге, а также в других регионах страны Ущерб от коррупции на таможне более чем в 10 регионах исчисляется миллиардами рублей. 1 2 Некомпетентность также имела место в практике российских участников ВЭД Степнов С. За таможней приглядят. В оба // Экономика и жизнь 2005. №40. С.7 Эксперт 2006. №13. С.14 Пример (из практики компании «Транссибирский интермодальный сервис регион»): 28 декабря 1997-го года на Пыталовской таможне (Псковская область) была задержана партия машин, шедших из Риги с грузом мебели. На границе инспектор досматривает одну из машин с мебелью, в CMR-накладной запись на нерусском языке – furniture (трактуемая инспектором как «фурнитура»), соответственно груз из пяти машин признаётся контрабандой в особо крупных размерах. Ошибка и некомпетентность таможенника были признаны, но это привело к удлинению сроков доставки товара1. 8. Борьба государства с серым импортом также создает проблемы при таможенном оформлении для участников ВЭД. "Серый" импорт товаров связан с недостоверным декларированием и представляет собой ввоз одного товара под видом другого, с целью минимизации таможенных пошлин. Прямым результатом "серого" импорта товаров является вывод "серых" денег за границу. Отмывание денег происходит не в банках, а на таможне и при реализации недостоверно задекларированного товара конечному покупателю. Результаты 2006 г. свидетельствуют о том, что лидерами серого импорта стали автомобили европейских марок («Audi», «Mercedes», «Volkswagen») с перебитыми идентификационными номерами или поддельными документами. Распространенными объектами серого импорта также выступают товары народного потребления, которые везут из Китая и стран Юго-Восточной Азии автомобильным или железнодорожным транспортом с занижением таможенной стоимости или сокрытием от таможенного контроля. Усиление контроля за таможенной стоимостью ввозимых товаров со стороны государства вызвано необходимостью противодействовать «серыми» импортерам, которые используют всевозможные способы занижения таможенной стоимости импорта с целью уплата пошлин по более низким ставкам. Существенной вехой государственного регулирования в данной сфере было Постановление Правительства РФ от 5 ноября 1992 г., утвердившее порядок определения таможенной стоимости импортируемых товаров на территорию Российской Федерации. С начала 1993 г. началось поэтапное внедрение порядка и методов определения таможенной стоимости (1. по цене сделки с ввозимыми товарами, 2. по цене сделки с идентичными товарами, 3. по цене сделки с однородными товарами, 4. метод вычитания стоимости, 5. метод сложения стоимости, 6. Резервный метод). Государство постоянно реформировало и совершенствовало методы борьбы с недостоверным декларированием. Уже в 1994 г. вводится две формы декларации таможенной стоимости: ДТС-1 используется для заявления таможенной стоимости по цене сделки с 1 http://www.logistics.ru ввозимыми товарами, ДТС-2 для использования 2-6 методов в установленном порядке. Таможенная стоимость определялась на дату принятия таможенной декларации. Ввиду усиливающихся тенденций недостоверного декларирования, ГТК РФ в 1996 г. утверждает перечень импортируемых товаров, для которых устанавливается минимально допустимый уровень декларируемой таможенной стоимости, который разбивался на ценовые интервалы. Первоначально список состоял из трех позиций: пиво, водка, легковые автомобили, в последующем расширен до 33 наименований, а с1998 г. до 60. Статистика 1999 г. свидетельствовала о том что, недостоверное декларирование принимает серьезный масштабы: только 7% 1 из 2,5 млн. импортных телевизоров было официально растаможенно. Указом Президента РФ от 22.12.99 г. вводилась новая форма счета-фактуры на реализация продукции, включающая 2 дополнительных графы: страна происхождения товара и номер грузовой таможенной декларации. Таким образом, таможенный контроль осуществлялся после выпуска товара в свободное обращение. Политика государства, направленная на усиление контроля за внешней торговлей безусловно преследует благие цели, т.к. потери от серого импорта оцениваются в 10-20 млрд. долл. Тем не менее это создает проблемы при таможенном оформлении для участников, занимающихся импортной логистикой: а) Федеральным законом «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности» от 08.12.03 г. предусматривается предотгрузочная инспекция качества, количества, цены и правильности кодирования импортируемых в Россию товаров (ранее экспертиза количества и качества товаров касалась исключительно российского экспорта): Перечни товаров, подлежащих инспекции, должны утверждаться правительством на срок не более трех лет. В импортной логистике, предотгрузочная экспертиза – это дополнительные расходы на оплату и соответственно повышение цены импортных товаров; Предотгрузочная инспекция не приносит льгот при таможенном оформлении и контроле; Хотя правительство одновременно с принятием решения о введении предотгрузочной инспекции должно снижать ставки таможенных пошлин, однако расходы на проведение инспекции могут превысить положительный эффект от снижения пошлин, что может сдерживать развитие импорта. Мальцев. А.А. Государственное регулирование ВЭД в РФ 1996-2000 гг. УРГЭУ. – М.: ЗАО «издательство «Экономика». 2006. С.531 1 б) Новый порядок растомаживания бытовой техники и сотовых телефонов только по прайс-листу от производителя способствует перестановке сил на российском рынке. С 1 октября 2005 производители бытовой электроники должны предоставлять ФТС прайс-листы на свою продукцию. ФТС выдвинуло такие требования, чтобы пресечь "серый" ввоз, позволявший импортерам с помощью подставных зарубежных фирм занижать таможенную стоимость ввозимой техники. К производителям, не попавшим в белый список будут применяться санкции и жесткий таможенный контроль. Большинство производителей растаможивают технику по так называемым профилям риска - внутренним распоряжениям ФТС, в которых указывается минимальная цена товара по категории в зависимости от брэнда. При этой схеме дилеры могли декларировать дорогие модели по минимальной ставке в) С начала 2006 г. СУР (система управления рисками) в автоматизированном режиме работает на всех таможенных постах, что позволяет перейти к выборочному досмотру только тех грузов, которые могут нанести ущерб экономической и национальной безопасности России. Безусловно, положительный результат применения в деятельности таможенных органов СУР подтверждает опыт работы таможенных органов зарубежных стран. Нельзя не учитывать такой факт, что возможность помещения товара в «группу риска» - осложняет импортную логистику участника ВЭД в отношении с таможней. Возникает необходимость неофициальной «проплаты» при таможенном досмотре и для исключения товара из группы риска. "Рисковыми" называют товары, ввозимые под наименованием так называемых групп “прикрытия” с целью занижения количества, веса, стоимости товаров и, в конечном счете, таможенных платежей. Таможенные ставки пошлин на товары "риска" больше, чем на товары "прикрытия". Например: на комплектующие и сырье в несколько раз меньше, чем на готовые изделия. Еще один момент, связанный с введение СУР. 125-я статья ТК предоставляет импортеру право самостоятельно выбирать место оформления. Однако если товары относятся к группе риска, то таможня сохраняет право ограничивать места таможенного оформления, если речь идет о товарах, отнесенных к группе риска. Список рисковых товаров имеет тенденции к увеличению а соответственно, сужается и выбор мест оформления. Эта тенденция введения усиленных мер контроля продолжает сохраняться и она неизбежно распространяется на компании, к которым у таможни никаких замечаний не было. Как правило, эти компании являются крупными плательщиками, на депозитах таможни они постоянно поддерживают суммы (предполагаемых), превосходящие ожидаемые цифры платежей на 15-20%. Из-за высоких тарифов и других импортных пошлин в России эффективность исполнения таможенных формальностей сравнительно низка, что ведет к распространению практики «серой растаможки». Данную ситуацию нельзя не учитывать при разработке импортной логистики. В заключении необходимо заметить, что эффект занижения таможенной стоимости от использования «серых» схем в ходе импортной логистики может быть нивилирован в конце концов необходимостью административных уплаты правонарушениях штрафов, предусмотренных (ст.16.2 Недекларирование Кодексом либо РФ об недостоверное декларирование товаров и транспортных средств). Административный штраф для граждан и юридических лиц составляет от ½ до двукратного размера стоимости товаров и транспортных средств с конфискацией или без неё, для должностных лиц – от 100 до 200 МРОТ. Перечень рисков при выпуске товаров в свободное обращение (Приложение 1 к приказу ГТК России от 14.02.2001 г. № 155) 1. Расхождение сведений, содержащихся в электронном уведомлении, поступившем из таможенного органа отправления, документе контроля доставки или книжке МДП, со сведениями, заявленными в ГТД, если указанные расхождения приведут к уменьшению величины причитающихся к уплате таможенных пошлин и налогов . 2. Заявление в одной ГТД товаров, доставленных в нескольких автотранспортных средствах, вагонах или контейнерах (за исключением наливных, насыпных грузов, товаров, перевозимых ж/д транспортом в открытом подвижном составе). 3. Заявление одной партии товаров, перевозимых в одном автотранспортном средстве, вагоне или контейнере в нескольких ГТД (дробление одной партии товаров). 4. Представление для таможенного оформления товаров в таможенный орган, отличный от таможенного органа, указанного в документе контроля доставки или книжке МДП. . 5. Наличие в документе контроля доставки или книжке МДП, транспортных и товаросопроводительных документах противоречивых сведений о весе, наименовании или стоимости товаров, стране происхождения товара. 6. Наличие в документе контроля доставки или книжке МДП, транспортных и товаросопроводительных установленном порядке. документах исправлений и подчисток, незаверенных в . 7. Непредставление хотя бы одного из документов, необходимых для целей таможенного оформления. . 8. Заявление в ГТД товаров, отнесенных к "группе риска" или группе "прикрытия", а также бывших в употреблении товаров, независимо от количества указанных товаров в одном автотранспортном средстве, вагоне или контейнере. 9. Отсутствие учетной карты участника ВЭД. . 10. Значительная разница между весом брутто и весом нетто товаров (более 20 %), перевозимых в одном автотранспортном средстве, вагоне или контейнере. Предотвращение таможенных рисков для ФТС и участников ВТД 1. Важная составляющая новой системы контроля – система управления рисками (СУР). Основа системы – Единый центральный реестр субъектов внешнеэкономической деятельности, где ведутся досье на каждую сделку и участника. Этот реестр сопряжен с базами данных Федеральной таможенной службы. На базе этих сведений формируются профили рисков. Профили в автоматическом режиме определяют электронные регламенты действий каждого таможенного инспекторов в отношении конкретной декларации. Ни одно действие, не прописанное в профиле, не может быть выполнено инспектором. Таким образом, автоматизированная система не позволяет принимать решения вопреки заданному алгоритму. Цель СУР - создание современной системы таможенного администрирования, обеспечивающей осуществление эффективного таможенного контроля. Основы и принципы таможенного контроля, предусматривающие использование СУР, закреплены в Международной конвенции по упрощению и гармонизации таможенных процедур Всемирной таможенной организации (Киотская конвенция, ред. 1999 г.): - при выборе форм таможенного контроля используется система управления рисками; - таможенная служба применяет метод анализа рисков для определения лиц и товаров, включая транспортные средства, подлежащие проверке, и степени такой проверки; - таможенная служба принимает стратегию, базирующуюся на системе мер оценки вероятности несоблюдения законодательства. - в систему заложено около 100 профилей риска, т.е. 100 разных способов недостоверного декларирования, занижения стоимости, неправильной классификации товаров. Можно выделить две точки зрения на введение СУР Первая - Теоретическая (официальная) СУР снижает риски таможенного контроля для участников внешнеторговой деятельности. СУР должна стать одной из основных составляющих в работе по приведению процедур таможенного контроля в Российской Федерации в соответствие критериям качества таможенного администрирования, предусмотренными стандартами ВТО: - сокращение времени таможенного оформления; - прозрачность и предсказуемость работы таможенных органов для участников внешнеэкономической деятельности; - освобождение участников ВЭД от излишних бюрократических процедур; - партнерский подход в отношениях таможенных органов с участниками внешнеэкономической деятельности. Вторая - Неофициальная (обобщающая мнения, полученные из интернет - форума) - Введение СУР обусловлено потребностью соответствовать международным стандартам в преддверии вступления в ВТО. Теоретически это достаточно серьезный и эффективный шаг, а практически будет существовать таже практика недобросовестности таможенных органов - Возможность помещения товара в «группу риска» - осложняет деятельность участника ВЭД в отношении с таможней. - Электронный обмен данными по предстоящему грузу между таможнями разных государств – может быть достаточно затруднителен, т.к. создает проблемы для развития внешней торговли, например, Китая (товары которого часто попадают в группу риска) . 2. Реализация проекта по предоставлению данных об импортных контейнерах . Внедрение системы анализа таможенных рисков привело к увеличению процента досмотра контейнеров в Новороссийском порту (досматривается 70-80% импорта). Импортируемые из Китая товары народного потребления по новой прогрессивной системе классифицируются как входящие в группу риска и, подлежат досмотру. Соответственно задержки с оформлением и выпуском их в свободное обращение. Решение проблемы таможня и бизнес видят во внедрении системы предварительного предоставления данных об импортных контейнерах, реализуемой в порту Санкт-Петербург (она позволила сократить процент досмотров до 10%). Таким образом, для снижения таможенных рисков как таможни так и участников ВЭД предложено также в добровольном порядке заранее информировать таможенные органы о крупных контрактах и сделках (например, об импорте оборудования с внесением в уставной капитал). Поэтому товары проходят декларирование в режиме он-лайн, по зеленому коридору. Проект под таким названием — “зеленый коридор” — уже больше двух лет работает на границе России с Финляндией. 3. Обустройство и интегрированное управление на границе. Вступает в силу новый Закон о "О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием государственного контроля в пунктах пропуска через Государственную границу РФ". Согласно этому закону на границах России остаются лишь два вида контроля: пограничный и таможенный. Планируется переход на работу по принципу «одного окна». По новому порядку, обязанности фитосанитарного, ветеринарного транспортного и санитарно-эпидемологического надзора (только в части проверки наличия документов) будут возложены на таможенные органы. А машине достаточно будет остановиться один раз - у какой-то черты, где будут ждать оба офицера сразу - и пограничник, и таможенник. При этом на проверку человека отводится 2 минуты, на досмотр автомобиля полчаса. 4. Создание межведомственной системы сбора, хранения и обработки информации для контроля внешнеторговой деятельности. Мера позволяет контрольным органам в короткие сроки отслеживать в режиме реального времени всю цепочку поставки товара, принимать оперативные решения и избегать многих потерь. 5. Создание автоматизированной системы контроля вывоза товаров с таможенной территории. Это позволит существенно повысит гарантии возврата экспортного НДС благодаря взаимодействию таможенной и налоговой служб. 6. Борьба с коррупцией. Негативные последствия от коррупции испытывают на себе и государство и бизнес-сообщество (недобросовестная конкуренция, дополнительные затраты). Поэтому планируется жесткая регламентация деятельности должностных лиц при осуществлении контактов с участниками внешнеторговой деятельности (в 2007 будет разработано 5 административных регламентов) 7. Предварительное электронное декларирование. Оно осуществляется за короткое время и исключает контакт участника ВЭД с таможенником, препятствует возможности создания коррупционных связей. К концу 2005 66 таможенных постов работали в данном режиме, а в 2006 планируется довести их количество до 130, а в 2009 до - 500. Уже 250 компаний используют эту систему (например, IKEA декларирует 98% товаров в электронном виде)1 .Из зарубежной практики: обработка документации по более чем 1,5 млн. автомобильных перевозок грузов в Канаду осуществляется таможенной службой еще до того как груз достигает границы, что сокращает время на пропуск груза после его прибытия. Благодаря электронному декларированию более 90% всех грузов из США проходят очистку Мексиканской таможенной службой на границе за 20 секунд и быстрее. В качестве примера для участников ВЭД рекомендуется веб-сайт компании RoadwayExpress, через который они могут найти систему E-Z Export и подготовить свои таможенные документы в онлайновом режиме. Поэтому 96% грузов между США и Канадой проходят таможенную очистку до того 1 Палкина Н. Новую схему контроля товаров предлагает таможня//Экономика и жизнь 2005. №45. С.10 как эти грузы достигают границу между этими странами Сейчас только 18 стран применяют электронное декларирование 8. Оснащение границы инспекционно-досмотровыми комплексами (ИДК) для контроля контейнеров и большегрузных транспортных средств с целью снижения уровня досмотра (сейчас в среднем досматривается 24% грузов). По новой схеме предполагается строительство 114 АПП, реконструкция 37 ранее обустроенных и закрытие 11 АПП. Первый ИДК вскоре введут в эксплуатацию на украинской границе на п/п «Троебортное». Три комплекса на финской и латвийской границах установят в 2006 в рамках проекта Всемирного банка, еще 19 планируется установить до 2010 г. Только 45 пунктов пропуска на границе из 370 соответствуют современным требованиям. Проблема реализации проекта – высокая стоимость (Американские досмотровые комплексы стоят в среднем $6,5 млн, китайские — $3,5млн.). Предположительно в декабре 2007г. на территории "Первого контейнерного терминала" должен быть установлен ИДК. В настоящее время в порту уже действуют 2 мобильных ИДК, которые перемещаются на автомобилях, эти средства зарекомендовали себя с самой лучшей стороны и серьезно облегчили работу по таможенному досмотру Внедряемая система контроля: - До прибытия товара в ГНИВЦ ФТС России поступает информация о нем от владельца товара или таможни отправления; - ГНИВЦ направляет данную информацию на пункт пропуска и таможню назначения; - При въезде транспортного средства на территорию пункта пропуска сканируется и снимается все данные о транспортном средстве и ввозимой партии товаров, которые передаются в Единую базу данных - После анализа информации из базы принимаются соответствующие решения (смотреть ли на ИДК, по профилю риска, привлекать ли какой-то вид контроля)5. Ситуация в таможенной сфере требует серьезных изменений. Кроме того, таможенные органы имеют возможность накапливать информацию по лицам, включающую определённые сведения, вести таможенную статистику. Поэтому, главным для участника ВЭД, по-прежнему, остаётся не только строгое соответствие таможенному законодательству но и то, насколько успешно удастся договориться с таможней. 3) Проблематика транспортно-логистической инфраструктуры Наиболее оптимальная и легальная проходимость логистических цепочек через таможенную систему и границы страны отражает ее открытость по отношению к мировой торговой системе В настоящее время на Государственной границы РФ работают 177 автомобильных, 58 ж/д, 82 воздушных, 76 морских, 7 речных и 8 смешанных (автомобильный, речной) пунктов пропуска. Наибольшую обеспокоенность вызывает состояние обустройства и оснащенности ж/д пунктов пропуска, которые находятся в компетенции МПС России1 а) Железнодорожный транспорт в национальной торговой системе На данный момент ситуация такова, что многие ж/д пункты на границе не обустроены полностью, не обеспечены необходимым количеством ж/д путей, досмотровых, погрузочноразгрузочных и перегрузочных площадей, складов и отсутствует погрузочно-разгрузочная техника, технические средства таможенного контроля, средства связи, служебные помещения Особенно это остро ощущается на российско-украинском и российко-казахстанском участке государственной границы, где расположено наибольшее количестве ж/д пунктов пропусках. Из 15 пунктов пропуска, расположенных на россииско-украинском участке ни один не обустроен в соответствии с необходимыми нормами. На российско-казахстанском участке из 22 пунктов пропуска только один обустроен на 50% от необходимого уровня б) Автомобильный транспорт в национальной торговой системе Участники внешнеэкономической деятельности, активно вовлеченные в процессы международной торговой системы сталкиваются с рисками автоперевозок: - Хозяйствующие субъекты, которые используют в осуществлении своей внешнеэкономической деятельности международных автоперевозчиков, хоть раз, но имели дело с исчезновением грузов, так как средняя стоимость грузов высокая (по официальным данным около $50 тыс.), а охрана плохая. - Субъектами и объектами являются, как правило, жители бывшего Советского Союза и Восточной Европы. Похищают дорогостоящие грузы - примерно 30% от общего числа ограблений - сигареты, алкогольные изделия, продукты питания и электронику, то есть наиболее ликвидный и неуникальный (трудно идентифицируемый в сравнении) товар. - В связи с этим, многие страховые компании применяют специальные условия при перевозках не только в странах СНГ и Прибалтики но и по Польше, Италии, где часты угоны автотранспорта. Также проблемы существуют в Испании, Португалии и т.д. - Как правило, информация о компании защищена недостаточно, а правовые вопросы, связанные с собственностью за груз и его таможенным оформлением, не урегулированы. - Существуют законные схемы, позволяющие заниматься международными перевозками практически любому желающему. 1 Состояние и перспективы обустройства таможенной границы РФ // Морские порты России. 2003. №6. С.42 - Существует ряд уже установленных основных методов совершения противоправных действий при международных автоперевозках. Документальный метод хищений (мошенничество). При внутренних перевозках - это, как правило, халатное обращение грузовладельцев с документооборотом товаросопроводительных бумаг. Зная по договору с грузополучателем, что торговая операция проходит по предоплате, предусмотрев нестрогое отношение к отпуску товара со склада грузоотправителя, «лжеперевозчики», имея транспортное средство с поддельными номерами, принимают груз. После этого пропадает и груз, и грузовики, и, естественно, транспортная компания. При внешнеторговых операциях это зачастую вымогательство - Методы хищения грузов отработаны так, что информация о характере и стоимости перевозимого груза, полученной от таможни - вероятный риск совершения преступления в отношении грузовладельцев. Нивилирование риска: несмотря на надежность транспортных партнеров, необходимо осуществлять страхование, как самих грузов, так и ответственность транспортного экспедитора и перевозчика. Если для перевозки, используется новое транспортное средство или прошедшее техобслуживание в фирменном сервисе - это стопроцентный шанс избежать риска в) Морской транспорт в национальной торговой системе Потенциал рынка морских перевозок (рисунок 2) 338,9 374,7 275,7 194,2 185,8 176,1 177,5 223,1 211,8 232,8 206,7 214,7 178,4 127 115 113 97,3 90г 140 134 130 111 135,9 70,8 63,1 66,5 76,7 80,7 83,1 75,9 70,7 91г 92г 93г 94г 95г 96г 97г 98г 99г 270,4 287,3 260,9 162,1 67,2 через порты др. государств 250,2 68 182,2 203,6 66,8 78 87,4 2000г 2001г 2002г 2003г через порты России всего Рисунок 2 – Динамика объемов перевалки российских грузов в морских портах. Источник: Елисеев С.Ю. Концептуальные основы логистического управления внешнеторговыми перевозками//Бюллетень транспортной информации. 2004. №3. С.11 Россия располагает 43 морскими торговыми портами, в которых эксплуатируется более 350 перегрузочных грузовых комплексов для обслуживания транспортного флота с причальным фронтом длиной 57 тыс. пог. м (в том числе для наливных судов – 51 тыс.) мощностью 165 млн. т в год. После 1991 г. Россия лишилась важных портов в Балтийском и Черных портах. В настоящее время значительный объем российских грузов экспортируется через порты Украины , прибалтийских государств и Финляндии. В 2003 г. в России было перегружено 105 млн.т. грузов, в том числе экспортных – 80,6млн. (77%), импортных – 13 млн.(12%), каботажных – 10,4 млн.(10%) Основную часть грузов составляли нефть и нефтепродукты, каменный уголь, металлы, химические и лесные товары, руды и зерновые. Имеющиеся торговые порты и портовые пункты обеспечивали потребность России в переработке грузов лишь наполовину. На долю морского транспорта приходилось 18,6% всего грузооборота России и около 60% ее внешнеторгового оборота1 г) Воздушный транспорт в национальной торговой системе Воздушный транспорт имеет самую низкую долю в грузообороте (менее 0,1%). Это связано с небольшой вместимостью подвижного состава и с ограниченностью номенклатуры грузов, принимаемых к перевозке. Если в США, Западной Европе и Японии ежегодно на значительные расстояния перевозятся около 20 млн. т. и в основном в перечень входят ценные предметы (компьютерная техника, драгоценности и т.д.), то в России эта цифра составляет в среднем 2 млн. т., а в номенклатуру грузов входит в основном почта2 Итоги деятельности транспортного комплекса за 2005 г - Объем коммерческих перевозок грузов увеличился по сравнению с 2004 годом на 8,1% и составил 3667,8 млн. тонн. - Коммерческий грузооборот в отраслях транспортного комплекса в 2005 году возрос по сравнению с предыдущим на 2,6% и достиг 2087 млрд.т-км. - На железнодорожном транспорте общего пользования грузооборот возрос на 3,1%, а объем перевозок на 4,3%. - На автомобильном транспорте объем коммерческих перевозок грузов вырос на 11,7%, а грузооборот на 4,2%. - Авиаперевозки: 2005 году перевезено грузов на 3,7% или на 25 тыс.тонн меньше, чем в 2004 году. Второй год подряд снижаются объемные показатели в грузовом сегменте рынка авиаперевозок. Прослеживается зависимость от импорта товаров и таможенных сборов. Впервые за последние несколько лет годовой темп роста авиатарифа (13,7%) превысил индекс инфляции в целом по стране - Объем переработки грузов в морских портах и стивидорных компаниях вырос на 12% и достиг 407 млн. тонн. 1 2 Андрианов В.Д. Тенденции развитии мирового и российского морского транспорта // БИКИ 2005. №65. С.2 Резго Г.Я. Транспортное обеспечение коммерческой деятельности. С.42 - Около 90-95% всех грузовых перевозок осуществляется с участием двух и более видов транспорта, а в транспортных узлах, являющимися стыковыми пунктами различных транспортных систем, грузы находятся до 70% времени перемещения - Основной фактор, повлиявший на рост объема грузоперевозок - оживление деятельности реального сектора экономики, увеличение объема производства в основных грузообразующих отраслях. Основные проблемы перевозок, которые мешают работать грузовладельцам: - монополизм на рынке ж/д перевозок и связанный с этим произвол; - нехватка подъездных путей, погрузочно-разгрузочной техники; - нехватка подъездного состава в пиковые периоды; - неразвитая сеть и плохое качество автомобильных дорог; - недостаточные мощности терминалов портов; - недостаточная стандартизация работы с контейнерными грузами; - длинные очереди на таможне Проблемы, связанные с несовершенством правовой базы в сфере международных перевозок: - сертификация товаров, не требующих обязательной сертификации; - таможенный контроль носителей информации; - монополизм в области выдачи актов экспертизы; - завышенная длительность процедур таможенной очистки ; - различие интересов государственных органов и грузовладельцев; - большое количество проверяющих правоохранительных органов; - частое изменение «правил игры» - изменение в таможенном и налоговом законодательстве; - слабая проработка вопросов, связанных с определением ответственности за - «правовые тупики». товар; Справочно. Европейцы, как и большая часть участников мирового торгового рынка, привыкли оперировать Конвенцией о международных железнодорожных перевозках (COTIF). Статья 30 данной Конвенции позволяет отправителю дать перевозчику указание о выдаче товара лицу, отличному от указанного в транспортном документе, а также разрешает изменить место конечной доставки самого груза. Таможенные правила, действующие в ЕС, позволяют произвести аналогичную процедуру достаточно безболезненно. По действующему российскому транспортному (Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации) и таможенному законодательству переадресовка грузов, не прошедших таможенную очистку, в пределах одного города фактически невозможна. В России одна из самых высоких транспортных составляющих в цене товара (в среднем 30%) 1 Основные причины (по мнению грузовладельцев): - высокие тарифы предприятий монополистов; - большая часть транспортных издержек (цены на бензин удорожают стоимость перевозки; в России существует жесткая привязка внутренних цен на бензин. За 2005 г. топливо подорожало на 15 % - чрезмерная сложность составления отчетности по валютным операциям; - высокие цены на обработку груза; - высокие таможенные платежи; - высокие расценки на получение акта экспертизы; По данным Европейской Ассоциации Логистики логистические издержки ведущих компании мира составляют 4 - 13% (наиболее высоки издержки у азиатских компаний). Возможность их снижения оцениваются в 20 – 25%. В российских источниках размер транспортной составляющей оценивается в 20-50% от цены товара2. Согласно исследованиям современных тенденций логистических процессов, основными факторами, влияющими на транспортные затраты в России являются несовершенство таможенного законодательства и тарифы на перевозки. В заключении, необходимо остановится на важности полноценной интеграции торгового и транспортного комплекса России в мировое логистическое пространство как основную часть международной торговой системы. Ввиду современных тенденций международного разделения труда страны и территории занимают определенное место в международной торговой системе благодаря своим географическим, демографическим, научно-техническим и другим конкурентным преимуществам. Например, значительная роль США и ЕС в мировой валютной системе обусловлена лидерством национальных валют во внешнеторговых операциях; КНР благодаря дешевой рабочей силе доминирует на потребительских рынках; конкурентные преимущества России заключаются не только в сырьевых ресурсах ТЭК, но и в географическом местоположении, что позволяет ей в перспективе контролировать логистические потоки в С.Ю. Концептуальные основы логистического управления внешнеторговыми перевозками//Бюллетень транспортной информации. 2004. №3. С.12 2 Ценжарик М.К. Транспортная составляющая: руководители ведущих предприятий Петербурга о современных тенденциях // Морские порты России 2003. №1 1 глобальном масштабе. Основным консолидирующим пунктом евроазиатских транспортных потоков выступает г.Екатеринбург (Свердловская область). В настоящее время планируется строительство Евроазиатского, а также возведение в Екатеринбурге белорусского логистических центров, которые напрямую связывают его с Нидерландами, Францией, Германией, Польшей, Белоруссией, Монголией, КНР, КНДР и Японией. В целях закрепления в качестве мирового конкурентоспособного центра транспортно-логистических магистралей городу необходимо внедрить единую систему транспортных технологий, что предполагает: развитие рынка комплексный логистических услуг и увеличение доли местных транспортных компаний; строительство логистических терминалов на маршруте следования; внедрение технологий связей между операторами; организация государством эффективного сотрудничества в рамках закона между таможенными органами и грузоперевозчиками и грузовладельцами; строительство складских помещений, оснащенных соответствующим оборудованием и отвечающим требованиям арендаторам (обеспеченность города составляет примерно 35%). В условиях расширения международного сотрудничества, ведущая роль в решении транспортных проблем принадлежит развитию международных транспортных коридоров. Активное участие России в формирование данных систем является одним из значимых элементов стимулирования подъема национальной торговой системы. Погорлецкая Ю.И. аспирант СПбГУ Риски отечественных кредитных организаций в контексте вступления России в ВТО Как известно, в системе Всемирной торговой организации (ВТО) все более значимое место занимают проблемы либерализации торговли и инвестиций в сфере услуг. Генеральное соглашение по торговле услугами (ГАТС) охватывает по данным Всемирного банка 47% секторов (включая телекоммуникационный и финансовый) в промышленно развитых странах и 16% секторов в развивающихся1. Укрепление национальных финансовых систем переходных и развивающихся экономик, налаживание эффективных инструментов банковского регулирования и надзора, систем банковского риск-менеджмента, взаимодополняющие и четко регулируемые рынки ценных бумаг рассматриваются как необходимые условия внутренней финансовой 1 www.worldbank.org либерализации, оптимизации иностранных заимствований и укрепления международного сотрудничества в финансовой сфере. Одна из многочисленных возможностей укрепления индустрии финансовых услуг любого государства – допуск иностранных финансовых учреждений на местный рынок. Конечно, есть основания опасаться, что они могут дестабилизировать национальную финансовую систему и вытеснить местные финансовые институты из этой сферы бизнеса, что в итоге приведет к ухудшению обслуживания отдельных секторов и национальных потребностей в целом. Безусловно, имеются некоторые потенциальные недостатки чрезмерной опоры только на несколько иностранных финансовых учреждений, особенно если все они происходят из одной страны. Однако есть и реальные свидетельства того, что приход иностранных учреждений способствует как совершенствованию финансовой системы, так и долгосрочному росту экономики страны. Самые большие опасения относительно прихода иностранцев связаны с банковским сектором. Сейчас существует много свидетельств того, как ведут себя такие банки, и какой вклад они вносят в развитие финансового сектора и рост национальной экономики. Обычно они являются игроками отдельной ниши, обслуживают иностранные компании и концентрируют свою деятельность на международной торговле. В таких условиях они функционируют с более низкими издержками, но и более низкой рентабельностью, чем национальные банки. Тем не менее, отмечено, что в последнее время банки с участием иностранного капитала начинают играть все возрастающую роль, что позволяет говорить даже о своеобразной «экспансии». Несмотря на наличие эпизодических примеров1, в целом отсутствуют свидетельства того, что локальное присутствие иностранных банков дестабилизирует поток кредитов. Напротив, приход таких банков вызывает значительные изменения в конкурентной среде, в качестве регулирования и раскрытия информации. Можно также говорить о самом динамическом влиянии иностранных банков на эффективность и конкурентоспособность местной банковской системы. Одной только угрозы проникновения часто оказывается достаточно, чтобы заставить национальные банки пересмотреть структуру своих издержек, динамику и качество предоставляемых услуг. Таким образом, допуск иностранных кредитных организаций на национальный банковский рынок является одной из ключевых проблем, связанных с предстоящим вступлением России в ВТО. 1 Финансирование роста: выбор методов в изменчивом мире. М., 2002. С.185-192 Безусловно, приход иностранных банков на российский рынок приведет к ряду позитивных последствий. Прежде всего, речь идет о повышении инвестиционного рейтинга и укреплении имиджа России, уровня открытости страны, возможности осуществления широкомасштабных долгосрочных инвестиций, которые в полном объеме не могут обеспечить российские кредитные организации. Лишь немногие российские банки обладают собственным капиталом, превышающим 1 млрд. руб. 1 , а именно собственный капитал определяет возможности банков по привлечению ресурсов и инвестиций в экономику и позволяет решить проблему «длинных» инвестиционных ресурсов. Членство в ВТО также способно облегчить доступ российского банковского капитала на финансовые рынки других стран, ведь крупные отечественные банки сейчас начинают проявлять все больше интереса к открытию своих дочерних структур в других странах. В числе положительных последствий для отечественных кредитных организаций можно также назвать: увеличение капитализации отечественных банков, расширение ресурсной базы и спектра банковских услуг, снижению их стоимости, стимулирование внедрения новых технологий, совершенствованию системы управления, повышение прозрачности и снижение недобросовестности банковской деятельности, повышение уровня доверия к кредитным организациям. Вместе с тем, в связи со вступлением России в ВТО, необходимо учитывать следующие риски банковской системы: риск возможного оттока отечественного капитала, риск снижения процентных ставок, риск ухудшения деловой репутации и конкурентоспособности отечественных банков, риск возможной утраты контроля за национальной финансовой системой, возрастание валютных рисков, риск сокращения занятости в банковской сфере, риск потери самостоятельности банковской системы России. Определяющей для минимизации названных рисков является позиция российского руководства, согласно которой прямые филиалы иностранных банков не могут быть допущены в Россию без обеспечения конкурентоспособности отечественных кредитных организаций. 1 У банкиров наступило «интересное время» // Ведомости. 2007. 29 января. Присутствие иностранного капитала в банковской системе страны будет увеличено до 50% 1 (именно такая квота иностранного участия является предельно допустимой с позиций национальной экономической безопасности и для проведения самостоятельной денежнокредитной политики). Большинство экспертов придерживаются мнения об адекватности данного режима уровню развития российской банковской системы и балансу сил российских и иностранных банков. В настоящее время в мире почти не осталось стран, которые напрямую запрещают открытие филиалов. Например, доля иностранных банков в банковских активах Чехии составляет 80%, Польши – 69%2. По итогам 2006 г. в России доля нерезидентов в уставном капитале составила всего 15%, величина принадлежащих иностранным инвесторам активов банковского сектора – 11,5%, а банковского капитала – 12,6%3. Однако российская позиция по ограничению доступа филиалов иностранных банков, по мнению специалистов, вполне оправдана. Отечественная банковская система еще слишком уязвима, чтобы безболезненно принять огромные объемы международного капитала, которые могут хлынуть сюда в случае открытия филиалов иностранных банков. По подсчетам Банка России, этот объем может составить более 10 млрд. долларов ежегодно 4. В таких обстоятельствах малые и средние банки, которые составляют значительную часть российского банковского сектора, просто не выдержат конкуренции. Большая часть сектора и сейчас не вполне конкурентоспособна. В связи с этим, полное открытие финансового рынка невозможно без предоставления российским банкам своеобразного «переходного периода» ограничений для иностранных кредитных организаций, который предоставит первым возможности для выравнивания условий ведения бизнеса, капитализации, создания полноценных инструментов рефинансирования, оптимизации и унификации отчетности. Оптимальный срок такого периода, по мнению большинства экспертов, должен составлять как минимум 10 лет5. Другой важный аргумент в пользу российской позиции заключается в том, что экспансия иностранных банков в Россию может серьезно изменить движение капиталов. Приход крупных игроков в виде иностранных банков может вызвать серьезные колебания национального курса валюты и затруднить роль Центрального банка в проведении валютной политики. Банкиры и банкротство // Российская газета. 2006. 23 ноября. Банкиры предпочитают «дочек» // Московские новости. 2006. 9 июня. 3 www.cbr.ru 4 www.cbr.ru 5 Банкиры и банкротство // Российская газета. 2006. 23 ноября. 1 2 Впрочем, в России и сейчас работают иностранные банки, но только в форме дочерних компаний. «Дочки» ограничены тем, что не могут в любой момент получать у материнской компании средства, должны действовать по российским законам и уплачивать налоги в российский бюджет. Поскольку современная российская законодательная база и банковское регулирование не создают благоприятных условий для ведения банковского бизнеса, это позволяет «уравнять» позиции российских банков, привычных к работе в подобных условиях, и «дочек» иностранных кредитных организаций, и говорить о возможности честной конкуренции между ними. Фактором повышения конкурентоспособности отечественных банков в данном контексте могли законодательства бы и, стать, с с другой одной стороны, стороны, совершенствование снижение банковского административных барьеров, либерализация условий деятельности банков. Целесообразность таких действий сейчас, повидимому, стала очевидной и на федеральном уровне, во всяком случае, в одном из выступлений Президент России подчеркнул необходимость применения подобных мер1. Необходимо отметить, что российское банковское сообщество не является сторонником абсолютного протекционизма государства и выступает за здоровую конкуренцию, которая возможна лишь при ограниченном (оптимальном) присутствии нерезидентов на отечественном банковском рынке. Филиал иностранного банка в каком-то смысле является оффшором. Не будучи самостоятельным юридическим лицом, он подчиняется не законодательству и регулирующим органам страны, в которой находится, а законодательству и регулирующим органам страны головной компании. Соответственно, филиалы иностранных банков не обязаны платить российские налоги, резервировать средства по своим операциям в Центральном банке РФ, участвовать в российской системе страхования вкладов. С другой стороны, то, что филиалы иностранных банков окажутся вне юрисдикции российской системы банковского регулирования и контроля, имеет и положительные последствия, а именно снижение соответствующих расходов, в том числе административных. При этом филиалы, безусловно, обладают более высокими возможностями по кредитованию (на условиях головной компании) и высокой репутацией, что привлекательно с точки зрения размещения в них средств отечественными клиентами, прежде всего, юридическими лицами. 1 Как победить конкурентов по ВТО // Прайм-Тасс. 2006. 14 ноября. Следовательно, при разрешении допуска филиалов иностранных банков на российский рынок, они получат значительное конкурентное преимущество. Особенно уязвимым по сравнению с приходом иностранных банков, обладающих ресурсами головного банка и преимуществом доверия, которое наблюдается по отношению к иностранным банкам, является положение мелких и средних отечественных кредитных организаций. Считается, что до массового прихода иностранных банков на российский рынок и при отсутствии допуска на него филиалов нерезидентов отечественные кредитные организации смогут противопоставить первым хорошее знание местной специфики, наработанную клиентскую базу, развернутую сеть дополнительных офисов в регионах. Вместе с тем, существует реальная опасность, что после массового прихода на российский рынок более мощные иностранные банки «заберут себе» VIP-клиентуру, оставив российским кредитным организациям средний и мелкий бизнес, следовательно, последние уже сейчас должны разработать новые методики работы с такими клиентами и преодолеть существующую ситуацию предпочтения ими небанковских услуг. Однако, несмотря на то, что иностранные банки склонны специализироваться не на сегменте мелкого и среднего бизнеса, нет статистического подтверждения тому, что такие клиенты оказываются полностью ими проигнорированными. С другой стороны, существует опасность вытеснения крупных российских банков в регионы, где они в свою очередь вытеснят региональные банки, что в итоге может привести к исчезновению уровня городских и районных банков в российской банковской системе. С этой точки зрения наиболее целесообразным представляется процесс укрупнения кредитных организаций и создания своеобразных «финансовых супермаркетов», поскольку во многом именно размер и ассортимент услуг являются определяющими для их устойчивости и перспектив развития. По наиболее оптимистическим прогнозам укрупнение позволит российским банкам уже через 5−7 лет конкурировать с иностранными, в том числе филиалами. Однако многие эксперты полагают, что как раз небольшие региональные банки и выживут в жесткой конкурентной борьбе, поскольку они исторически наиболее эффективно преодолевали проблемы, которые возникали в банковской системе, обладают большей гибкостью, и работают на более «здоровой» основе. Во всяком случае, до сих пор зарубежные банки-«дочки» не являлись прямыми конкурентами именно региональных и межрегиональных российских банков в силу диаметрального различия их клиентской базы. Таким образом, опасность того, что иностранные банки могут «задавить» развивающиеся российские (прежде всего крупные), оценивается в целом как маловероятная, но только если речь идет о дочерних банках. Реакция российских банковских кругов на возможность проникновения филиалов иностранных банков на российский рынок остается негативной, несмотря на активное лоббирование со стороны крупного бизнеса, заинтересованного в обслуживании ведущими иностранными банками. Следовательно, можно сделать вывод о том, что в связи со вступлением России в ВТО никаких «революций» в банковской сфере произойти не должно. Будут продолжаться процессы слияние, поглощение и укрупнение российских банков. В результате, из более тысячи двухсот существующих сегодня, возможно, через два-три года останется около 8001. Но среди них останутся не только крупные, но и малые, и средние банки. В любом случае, несмотря на опасения банков, что им будет очень сложно конкурировать и выживать в данных условиях, не стоит забывать об интересах реального сектора экономики и населения, ведь приход иностранного капитала должен привести к повышению качества обслуживания, удешевлению ресурсов. В приходе крупных иностранных банков на российский рынок, таким образом, заинтересованы, прежде всего, российские потребители. Теоретически ситуация может измениться в случае высоких темпов роста отечественной банковской системы. Если ее мощь станет сравнимой с мировыми игроками, возможно, защита от глобализации в виде запрета на работу филиалов иностранных банков, окажется ненужной. Но пока что такая вероятность является сугубо теоретической. Так, по словам А. Кудрина, 2006 г. стал одним из самых успешных в развитии российской банковской системы, что подтверждают 27%-ное увеличение активов и 20%-ное увеличение собственного капитала кредитных организаций2. Но, несмотря на столь положительную динамику, активы всей банковской системы России (в 2006 г. равны 339,2 млрд. долл.) 3 по-прежнему составляют в среднем лишь четвертую, или даже пятую часть активов отдельно взятых крупнейших западных банков, таких как UBS, Citigroup, HSBS, Deutsche Bank4. На фоне подобной статистики конкурентоспособность российских банков даже перед «дочками» иностранных кредитных организаций вызывает сомнения, несмотря на все оптимистичные прогнозы. С другой стороны, нельзя не отметить присутствия на российском рынке уже целого ряда крупных иностранных банков, пусть и в статусе дочерних организаций. Общее их количество по итогам 2006 г. составляет более полутора сотен, причем около трети из них имеют 100%-ное иностранное участие в уставном капитале 5 . При этом значительного ужесточения конкурентной борьбы на рынке банковских услуг не наблюдается, гораздо Массового прихода западных банков не будет // Независимая газета. 2007. 22 января. www.wto.ru 3 Последний кирпич в стене // РИА Новости. 2006. 16 мая. 4 Последний кирпич в стене // РИА Новости. 2006. 16 мая. 5 Массового прихода иностранных банков не будет // Независимая газета. 2007. 22 января. 1 2 более значимыми остаются процессы, связанные с укрупнением российских банков, хотя на иностранные банки уже приходится до 40% всех кредитных услуг 1. Сегодня далеко не все иностранные банки стремятся в Россию, полагая, что здесь еще высока политическая нестабильность и недостаточно развит финансовый рынок, хотя в последнее время условия ведения банковского бизнеса в России начинают все больше соответствовать привычным для банков-нерезидентов. Примером могут служить основание кредитных бюро, системы кредитных историй, возникновение системы страхования вкладов, внедрение МСФО, применение Базельских принципов и др. Однако до сих пор иностранные дочерние банки продолжают отрицательно отзываться о российском банковском регулировании, жестких требованиях к банковскому бизнесу, в том числе о чрезмерном давлении Банка России на коммерческие банки. В любом случае, те объемы, которые иностранные банки готовы инвестировать, зависят не столько от существования юридических ограничений, хотя это тоже достаточно важный психологический момент, сколько от интереса и привлекательности этой системы, от тех лимитов риска, которые они выделяют на конкретную страну2. Все это дает основания полагать, что снятие всех ограничений на открытие филиалов иностранными банками приведет не к мгновенной интервенции, а к постепенному увеличению иностранных инвестиций и присутствия нерезидентов в российском банковском секторе. В итоге у отечественных кредитных организаций появляется достаточно возможностей для повышения конкурентоспособности и упрочнения позиций на рынке банковских услуг. В настоящее время России более необходимы не филиалы западных банков, а банкирезиденты, пусть и с западным капиталом, и процесс открытия финансового рынка должен осуществляться не внезапно, а поэтапно по мере дальнейшего развития отечественной банковской системы. Итак, решение открыть доступ в страну иностранным банкам в краткосрочной перспективе может существенно нарушить работу отечественного банковского сектора. Вместе с тем присутствие иностранных банков несет долгосрочные выгоды в виде дополнительного стимула для национальных банков. Необходимо также отметить, что присутствие иностранных банков позволит диверсифицировать национальную банковскую систему, но вместе с тем значительно повысит ее зависимость от международных факторов. Статистические данные подтверждают мнение о том, что приход иностранных банков может сделать национальную банковскую систему более конкурентоспособной. Чем 1 2 Спокойной жизни российским банкирам никто не гарантирует // РИА Новости. 2007. 16 января. www.standardandpoors.ru выше доля иностранных банков, тем ниже прибыльность и выше резервы на покрытие сомнительных долгов национальных банков. Более эффективной становится и деятельность администрации. Также увеличиваются выгоды от финансовой глобализации в отношении цены и эффективности для мелких клиентов, которые не имеют доступа к иностранным финансовым услугам. Боязнь же того, что локальное присутствие иностранных банков может дестабилизировать потоки капитала, вследствие экспорта ресурсов в периоды, когда принимающая страна переживает трудности, оказалась необоснованной, что было подтверждено во время многочисленных кризисов последних лет. Допуск иностранных банков, таким образом, не является панацеей, но если его тщательно спланировать во времени и если национальная экономика способна пережить краткосрочное нарушение деятельности (что применительно к российской экономике вызывает сомнения), выгоды могут быть значительными. В целом, политика открытых дверей для допуска квалифицированных и обладающих хорошей репутацией иностранных кредитных организаций является наиболее оптимальной политикой, которая может оказать мощное благоприятное воздействие на экономический рост. Ирина Посель Франция Теоретические разработки новой порижской школы экономики на тему: Международная торговля и развитие Новая Парижская Школа Экономики (ПШЭ) сформировалась в последние несколько лет, а административно оформилась лишь в конце 2006 года. Ее формальное создание связано с присуждением французским правительством ряду исследовательских групп титула «Тематический центр исследований критических научных проблем». В разделе социальных и гуманитарных наук такого титула, кроме ПШЭ, удостоены еще два научных центра (а всего – 13 центров). Целью центров является подготовка специалистов для академических институтов и для высшего образования, путем вовлечения в исследовательские программы европейского масштаба талантливых молодых людей. Центры призваны совмещать высокопродуктивную научную работу с деятельностью по внедрению результатов, способных изменить общественную жизнь и ход мирового экономического развития, в частности снижению любого вида неравенства. В состав парижской школы экономики входят традиционные кафедры: Международной экономики, Макроэкономики и кафедра «Рынки и финансы»1, исследующие процессы глобализации, как углубляющие экономическую и финансовую взаимозависимость, так и обособляющие некоторые пути развития. Основы новой парижской школы экономики были заложены ее сегодняшними сотрудниками, работавшими до этого в других академических структурах Франции, а также в США, в других Европейских странах и в международных организациях. Регулярно (два раза в месяц) в стенах ПШЭ проводится Международный научный семинар «Мировая торговля», на котором с докладами выступают приглашенные ученые различных стран. В данном тексте я провожу обзор работ основоположников новой парижской школы экономики на тему «Международная торговля и развитие». С одной стороны, я показываю теоретическую сложность данной тематики, и, с другой стороны, указываю на определенную новизну постановки вопросов и способов их решения авторами, выбравшими данный круг проблем в качестве темы своих исследований. Три основные тематики могут быть выделены из массы публикаций и они составят три раздела данного обзора: во-первых, рассматриваются многочисленные работы, посвященные проблеме «Свободная торговля и новые барьеры для ее развития», во-вторых, «Развитию торговли для реконструкции экономических хозяйств», и в третьих, взаимосвязи между «Географическими параметрами и торговлей». 1. Свободная торговля и новые барьеры для ее развития Ряд трудов ПШЭ отражает стремление их авторов углубить и уточнить результаты неоклассической модели международной торговли. В их число можно отнести теоретическую модель Hector Calvo Pardo (2005) «Правы ли анти-глобалисты?», в которой сделана попытка выяснить степень рациональности опасений, высказываемых в связи с либерализацией торговли. В стандартной макроэкономической модели Вальраса вместо присущего ей механизма координации вводится механизм «конкретизации» равновесия, основанный на способности агентов обучаться (Guesnerie (1992)). Благодаря способности обучаться производители формируют свои предположения относительно будущих цен таким образом, что их решения становятся взаимозависимыми в стратегическом смысле. Методом статического сопоставления автор показывает, что конкурентность является рациональной в одном конкретном контексте, а именно, как только иностранные производители сбывают свои товары на национальном рынке какой-либо другой страны, производители этой страны ощущают ограничения на свои способности предвидеть цены и вырабатывать оптимальные, В 2007 году будут проведены международные конференции на темы «Торговля, либерализация и развитие», 26 октября; «Индустриальная политика и политика конкуренции», «Новые разработки в области международных финансов» июнь, «Мировая экономика», декабрь 1 то есть максимизирующие их прибыли, решения. В интегрированной экономике существует трудноразрешимый конфликт между определением участниками дохода от обмена (легко определяемый при автаркии, ввиду стабильности «пространственных» цен) и способностью производителей обучаться экономическому равновесию. Практический вывод автора статьи таков: необходимо внешнее вмешательство в определение цен, которое, способствуя координации, позволило бы странам осуществить взаимовыгодную торговлю. На конкретном примере показано, что двум стабильным, в условиях автаркии, странам не всегда выгодно, в терминах неоклассического понятия прибыльности, интегрироваться в случае либерализации рынка. David Spector (2006) задается вопросом, почему цена на электроэнергию во Франции растет в той же мере, как и в других европейских странах, тогда как 80% ее производства приходятся на атомные электростанции, где себестоимость не зависит от роста цен на нефтепродукты? Он предлагает «классическую» модель образования цен на электроэнергию в условиях существования технологической ренты у некоторых участников, то-есть описывает схему формирования цен в условиях, когда спрос превышает предложение и существует технологическая (природная) рента первого типа. Как известно, цены в таких условиях определяются затратами на производство продукта технологически наименее эффективными хозяйствами. Цена на электричество выше предельных затрат производства единицы электроэнергии, произведенной атомной промышленностью Франции и поэтому этот сектор экономики получает ренту. В настоящее время во Франции производство электроэнергии осуществляется национальным предприятием (EDF Electricité de France). Поэтому возможно использование ренты для финансирования больших научно-технических и социальных проектов национальной и общественной значимости. Децентрализация производства энергии атомными электростанциями не способствует росту конкуренции и поэтому не может содействовать снижению цен на электроэнергию. Анализу одного из новых видов барьеров, препятствующих развитию торговли, посвящена книга «Происхождение товаров» под редакцией научных работников ПШЭ CadotEstevadeordal-Suwa-Eisenmann-Verdier (2006). В принципе правила предусматривающие особый контроль происхождения товара были введены с целью исключить из практики перепродажу, странами членами торгового соглашения о свободной торговле (Free-Trade Agreements), товаров, импортированных ими из стран, не являющихся членами соглашения и практикующими низкие таможенные пошлины. На практике, эти правила часто используются для протекции экспорта из стран членов с высокими тарифными ставками в страны члены с более низкими ставками. Тщательный анализ показывает, что предусмотренные этими правилами условия торговли создают сложные и скрытые взаимозависимости приводящие нередко к экономической неэффективности. Возникающие новые условия торговли усиливают роль регионализма в глобальном процессе производства товаров. В книге особое внимание уделено исследованию использования правил о происхождении товаров в серии правил о предпочтительных условиях в торговле и аутсурсинге между граничащими странами, в частности с развивающимися странами, а также выявляются экономические агенты, заинтересованные в создании этих новых типов барьеров. Отдельные главы посвящены теоретическим аспектам таким как: выяснению внедрения правил в резултате конкуренции и переговоров, исследованию их эндогенности по отношению к экспорту и к другим нелинейным связям с товарными потоками; другие эмпирическим расчетам последствий введенния правил на объемы товарооборота. Таким образом, результаты исследований дают интерпретацию того, к чему приводит введение правил иксклюзивности торговых отношений, они также показывают, какой должна быть разрабатываемая стратегия развития торговых связей. В сотрудничестве предпочитающие с эмпирические коллективом разработки ПШЭ работают теоретическим. научные работники, Основной проблемой современного капитализма является массовая безработица и, естественно, экономисты прилагают свои усилия для выяснения новых источников понижения занятости работоспособного населения. Либерализация торговли может оказаться одной из таких причин, это и проверяют, используя панельные дынные потоков рабочей силы в США, A.Janiak и др. (2007). Авторы показывают, что большие предприятия лучше экспортируют свою продукцию, чем малые и средние, поэтому в них концентрируются основные потоки рабочей силы. Вместе с тем, для производства необходимого колличества товаров, на больших предприятиях в целом необходимо меньше работников, поэтому открытые рынки ведут к обострению проблемы безработицы. Исследованию формирования цен на открытых рынках и их влиянию на местных производителей посвящены несколько работ ПШЭ. Отметим две из них. G.Gaulier & I.Méjean (2007) используют математеческую модель описывающую влияние появления новых вариантов импортируемых товаров на индекс цен импортируемых товаров, а значит и на изменение относительных цен в стране. Используя данные двусторонней торговли между 130 странами по более 5 тысячам наименований продуктов показано, что вариация предложения импортных товаров имеет отрицательный эффект на индекс цен. Такое влияние особенно велико для стран с возникающим рынком, таких как Индия или Бразилия. Эти страны являются потенциальными рынками и поэтому предприятия экспортеры других стран готовы платить за право вхождения на их рынки. Проникновение же новых фирм приводит к росту предложения новых типов товаров, пригодных для местных потребителей, а это приводит к снижению индекса цен на импортные товары. Входу и выходу предприятий с рынков посвящена и недавняя работа Aghion & Howitt (2007) «Надлежащая политика роста: основа консолидации». В ней развиты хорошо известные идеи этих авторов в связи с парадигмой Шумпетера о роли инновации в создании предпосылок для эндогенного экономического роста. Согласно Шумпетеру, вход, выход на рынки и товрооборот способствуют инновациям и росту производительности в целом. При этом выигрывают предприятия, обладающие технологиями близкими к критическому уровню, а вхождение или даже только предполагаемое вхождение новых фирм уменьшает инновационность и уровень производительности в отраслях и странах, находящихся в значительном удалении от критических технологий. Причиной этого является вырабатываемое ими чувство безвыходности и беспомощности в связи с невозможностью быстрого достижения критического уровня в терминах инновационного инвестирования. Выход с рынков может иметь положительный эффект на рост производительности в падающих секторах, поскольку он заменяет наиболее «слабых» производителей факторов производства на более эффективных. Эмпирические исследования (проведенные для американских, европейских и российских предприятий) показывают, что большие и малые фирмы не отличаются между собой в смысле риска, связанного с угрозой вхождения новых товаров и производителей на внутренний рынок. Для тех и других в равной степени дискриминирующим является начальный уровень технологических условий производства. Часто в работах ПШЭ используются данные социалогических исследований для расчетов эконометрических моделей. К работам такого рода можно отнести статью «Напуганные иностранцами и их производством? Положения, свидетельства из Франции», Cadot & ali. (2006). В ней исследуется влияние мнения населения о предпочтительности национальной принадлежности производителя продуктов на состояние внешней торговли и на иммиграцию в страну. В качестве данных используется опрос мнений двух тысяч лиц, проведенный в 2002 году во Франции. Показывается, что квалифицированные и высокооплачиваемые лица лучше относятся к идее свободной торговли, поскольку их должность и уровень доходов не подвержены риску обесценения при увеличении потока эмигрантов. Такую же позицию занимают лица, занятые в нетоварном секторе экономики и государственные чиновники. Напротив, лица с низкой квалификацией и низкими доходами предпочитают политических деятелей, высказывающихся за протекционизм и импортные квоты. Интересно заметить, что такие мнения прослеживаются на агрегированном уровне, а не в индивидуальных интервью. Так лица потерявшие работу, индивидуально, не связывают расширение импортных товаров в магазинах с ухудшением их положения на рынке труда. Чувство протекционизма ассоциируется во Франции с политикой правых сил, и анти иммигрантские настроения доминируют в слоях общества с прорыночной ориентацией. Особенностью данной работы является не просто измерение корреляции между торговлей и мнением о иммиграции и политической ориентацией людей, а исследование причинноследственной зависимости между ними. 2. Развитие торговли и реконструкция хозяйств В данном разделе обзора работ ПШЭ освещаются особенности подходов следующих авторов: Mirza (2006), Bas & Ledezma (2006) и Suwa-Eisenmann & Verdier (2005). В работе Д.Мирза мы не находим анализа поведения национальных фирм в глобальном экономическом пространстве. Автор утверждает, вслед за авторами моделей 1980-1990-ых годов, конкурентоспособность что неверно экономических исследовать хозяйств, концентрацию исходя из производства данных, и полученных анкетированием выборки фирм какой-либо одной страны. Более того, он показывает, что формирование рыночной структуры в открытой экономике тесным образом связано с количественными показателями внешней торговли. В настоящее время, степень концентрации производства в малых европейских странах зависит на 30 – 50 процентов от внешних потоков товаров, а в больших странах влияние последних тоже значительно – 2030%. В теоретической модели Бас и Ледезма «Влияние торговых реформ на экстенсивность торговли», напротив, рассматривается влияние внешней торговли при открытии рынков на гетерогенные сектора экономики. Сектора различаются между собой степенью влияния на их производительность труда вводимыми технологиями. Модель исследует эндогенный рост производительности, определяемый технологическими инвестициями, представленными в импортированных средствах производства. Показывается, что открытие рынков ведет к снижению стоимости импортируемых средств производства и к повышению спроса на факторы производства, в частности на физический капитал. Таким образом, либерализация внешней торговли содействует развитию отраслей использующих для повышения производительности труда прирост капитала. Но, снижение таможенных пошлин не имеет существенного влияния на экстенсивность торговли в странах, которые и прежде были интегрированы в международные торговые связи. В обширной монографии для ОЭСР А. Suwa & Т. Verdier (2005) рассматривают соответствие политик помощи, расширения международной торговли и прямого иностранного инвестирования (ПИИ) для благоприятного социально-экономического развития стран «третьего мира». Развитие страны реципиента отслеживается статическими и динамическими индикаторами, такими как национальные продукт или его прирост, а также степенью снижения неравенств (например, бедности, в распределении продукта, и др.). Обзор теоретический и эмпирической литературы показывает, что если между потоками товаров и потоками помощи связи не прослеживается, то взаимодополняемость обнаруживается между политиками помощи, политиками ПИИ, и торговыми потоками и политиками. Авторы подробно останавливаются на проблеме связанной с выявлением влияния «политик» на экономические процессы. Действительно, если не представляет особого труда измерить товарооборот, то измерить такой фактор как «политика» гораздо проблематичнее. «Политика» в математической модели – это многофакторный вектор политических механизмов. Так, «вектор торговой политики» включает, не претендуя на полный список факторов: административные протекционные процедуры (анти-допинг, таможенные отсрочки, компенсационные пошлины, налоговые льготы); тарифы и налоги; количественные ограничения; правила о происхождении товара; национальные ограничения (субсидии, барьеры для вхождения на рынок, стандарты и механизмы регулирования). Не менее сложен для оценки и «вектор политики ПИИ» из-за существования различных видов субсидий, схем освобождения от налогов, необходимости учитывать содержательный характер соглашений и качество управления инвестициями. В свою очередь, «вектор помощи» должен давать оценку двусторонним и многосторонним механизмам помощи, включающим помощь обусловленную, целевую, поступление общих фондов и фондов безопасности. Немногочисленные эмпирические работы, преодолев вышеуказанные трудности, указывают на устойчивость связи взаимодополняемости между торговлей (и торговой политикой) и ПИИ, способствующей снижению структурных искажений в предоставлении общественных благ внутри развивающихся стран. Среди рекомендаций по использованию экономических инструментов содействия развитию взаимодополняемыми характеристиками обращает на себя внимание одно, с такими в котором указывается на необходимость следить и не допускать дальнейшего размежевания между странами. Политики должны учитывать, что страны с возникающим и потенциально широким рынком нуждаются в одной совокупности «политик», а менее развитые страны должны опираться на иную комбинацию «политик». 3. Географические параметры и торговля Под этой рубрикой объединены обзоры: статьи A-C. Disdier & K. Head (2004) и интереснейшей работы Ph. Martin, T.Mayer & M. Thoenig (2006). Кроме них, с методологической точки зрения обращает на себя внимание и работа P-Ph. Combs & M. Lafourcade (2006) «Торговые издержки и региональные различия: структурные расчеты экономической географии». В ней используется модель конкуренции Курно для выяснения стратегических взаимозависимостей между размером рынка, определяемым спросом на конечную и промежуточную продукцию, себестоимостью используемых в производстве материалов, и местонахождением фирмы, которое предопределяет объем транспорта и объясняет специализацию параметрами физической географии. С помощью модели рассчитывается потенциал регионального развития, соотношение сил между центром и периферией, а также торговые и транспортные затраты. Расчеты проведены, используя данные французских фирм, и не учитывают их международные торговые связи. В статье «Поразительное сохранение воздействия расстояния на двустороннюю торговлю» Дисдье и Хеад используют результаты 103 работ, оценивающих влияние физического расстояния между странами в двусторонней торговле на ее объем. В общей сложности объем информации для расчетов составил 1467 оценок эффектов дистанции на количество товарного оборота между странами, а использованный авторами метод расчета введен Гласом уже в 1976 году и известен под названием мета-анализ. В работе показано, что эффект расстояния постепенно снижался между 1870 и 1950 годами, а с тех пор – растет. Следовательно, неправы те, кто считает, что технический прогресс, революционизировавший мировую экономику, привел к снижению и даже исчезновению пространственных ограничений на экономическое развитие. Красивая работа Филиппа Мартэна и его коллег «Является ли глобализация миротворческим фактором?» тоже рассматривает географические характеристики стран, их двусторонние и многосторонние торговые связи. Авторы исходят из того, что причиной строительства Европейского сообщества явилась надежда на снижение потенциальной агрессивности народов и наций континента путем развития торговли между ними. Народы возлагали большие надежды на торговлю, и после окончания «холодной войны». Однако после 1990 годов не наблюдается снижение военных конфликтов, особенно между соседствующими странами. При этом объем торговли в эти годы значительно расширился. В рассчитываемой модели показатель двусторонней торговли выбран в качестве меры «вмененных издержек» военного двустороннего конфликта. Чем выше эти издержки, тем больше вероятность избежать военных действий между странами. Например, военный конфликт между соседними странами разрушает инфраструктуру, и торговые затраты растут. Однако если обе страны открыты для торговли с другими странами, их зависимость от «вмененных издержек» такого типа невелика и поэтому повышается, при прочих равных условиях, вероятность конфликта. Международная торговля по-разному влияет на сохранение мира в зависимости, доминирует ли двусторонняя или многосторонняя торговля. В работе рассчитываются двусторонние, региональные и международные торговые связи, и внимательно изучаются случаи соседствующих стран Греции – Турции и Индии – Пакистана. Делается вывод о том, что развитие мировой торговли несет противоречивые последствия для мира. В частности усиливаются тенденции к ведению локальных войн связанных, например, с этническими конфликтами, или территориальными требованиями, ущерб от которых, в терминах «вмененных издержек» относительно невелик из-за усиления многосторонних торговых связей. Подводя итоги первых работ новой парижской школы экономики, ссылаясь при этом лишь на те из них, которые посвящены Мировой торговле, можно отметить следующие особенности: - Несмотря на критерий отбора сотрудников и начинающих исследователей, которые, по французской традиции второй половины 20 века, должны быть, в первую очередь, математиками, тематика работ становится со временем социально-экономической. Это заметно уже по заголовкам статей и монографий предлагаемой выборки. По контрасту с ними можно посмотреть заголовок упомянутой в данном тексте статьи создателя ПШЭ, Роже Генри, работы которого регулярно публикуются в именитых экономических журналах, повышая этим рейтинг ПШЭ - «Исследование эдуктивных объяснений гипотез рационального предвидения». Нужно отдать должное молодому поколению исследователей, их работы продолжают и укрепляют значимость картезианской структуры мышления: строгая логика, обоснованность теоретических посылок, доскональное усердие в приведении четких доказательств представляемым результатам. - Как это чаще всего бывает в общественных науках, скрупулезное доказательство выставленных утверждений не исключает размежевания и отсутствия консенсуса в группе исследователей, тем более исследователей, подверженных стрессу конкуренции и требованию оправдать «высшую степень научного совершенства», провозглашенную дирекцией школы. Ввиду отсутствия у группы научных работников общепризнанной позиции по отношению к процессам глобализации торговли и экономической специализации, рано еще говорить о Научной Школе и обсуждать рекомендации, призванные усовершенствовать современный экономический Мир. Библиография Aghion, Ph., Howitt, P. (2207) "Appropriate Growth Policy: A Unifying Framework", Conference T2M, PSE, Paris, 15 January Bas & Ledezma (2006) «The impact of trade reforms on the extensive margin of trade», PSE, Document n°2006-36 Cadot, O., Estevadeordal, A., Suwa-Eisenmann, A., Verdier, T. (eds) (2006) The Origin of Goods, Oxford Univ.Press. Cadot, O., Geofard, P-Y., Suwa, A., Verdier, Th. (2006) Scared by Foreigners and their product ? Survey, evidence from France. Combs, P-Ph., Lafourcade, M. (2006) Trade costs and regional disparities. Structural estimations of an economic geography: model and prediction for France. Gaulier, G., Méjean, I. (2007) “Import prices, variety and the Extensive Margin of Trade”, Conference T2M, PSE, Paris, 15 January Disdier, A-C. & K. Head (2004) The puzzling persistence of the distance effect on bilateral trade, Centro Studi Luca d’Agliano Working Paper N° 186 Guesnerie, R. (1992) “An Exploration of the Eductive Justifications of the RationalExpectations Hypothesis”, The American Economic Review, Vol. 82, No. 5, pp. 1254-1278 Janiak, A. (2006) Does trade liberalisation lead to unemployment ? Theory and some evidence. Janiak, A., David, Q., Wasmer, E (2007) "Local social capital, geographical mobility and unemployment in Europe", Conference T2M, PSE, Paris, 15 January Martin, Ph. (2006) La mondialisation est-elle un facteur de paix ?, Ed. ENS rue d’Ulm, Paris Mirza, D (2006) "How Much Does Trade Contribute to Market Structure?" Economica, Vol. 73, No. 289, pp. 59-74 Pardo, H-C. (2005) Are the Anti-globalists Right ? Gains-from-Trade without a Walrasian Auctioneer. PSE, document N° 2005-35. Spector, D . (2006) Electricité : Faut-il désespérer du marché ? Ed. ENS rue d’Ulm, Paris, 54 p. Suwa-Eisenmann, A., Verdier, Th. (2005) “Policy coherence for development: trade policies”, CEPREMAP, Docweb n°0519
