Лекция 8 Языковая игра

Лекция 8
Языковая игра
Термин "языковая игра" принадлежит австрийскому философу Людвигу Витгенштейну и
имеет в современной науке двоякое толкование: первое - широкое, философское (вслед за
автором), второе - узкое, собственно лингвистическое.
Л. Витгенштейн понимал под языковой игрой вовсе не то, что делают люди, когда хотят
развлечься. Философ относил к языковой игре любые человеческие действия, которые
сопровождаются использованием языка: люди общаются не только повествовательными
предложениями, но и отдают приказы и выполняют их, описывают объекты, выдвигают и
проверяют гипотезы, играют в театре, распевают хороводные песни, острят, решают
арифметические задачи, просят, благодарят, проклинают и т.д. т.о., по Витгенштейну, вся
человоческая жизнь представляет собой совокупность языковых игр.
В лингвистике существует более узкое понимание феномена языковой игры. Под общим
термином "языковая игра" объединяются все "явления, когда говорящий "играет" с формой
речи, когда свободное отношение к форме речи получает эстетическое задание, пусть даже
самое скромное". Результатом особого внимания говорящего к форме речи являются
осознанные отступления от нормы. Сюда можно отнести все виды шуток, острот, каламбуры,
разные виды тропов. Языковой игрой являются все случаи использования продуцентом речи
средств языковой выразительности. Диапазон явлений языковой игры весьма широк.
Говорящий, играя, ставит перед собой прежде всего задачу "развлечь себя и собеседника, а для
того выразиться необычно". Языковая игра представляет собой отступление от нормы, нечто
необычное, причем это отступление должно четко осознаваться и намеренно допускаться
говорящим (пишущим). Слушающий (читающий), в свою очередь, должен понимать, что "это
нарочно так сказано", чтобы не оценить соответствующее выражение как ошибку, тем самым
он принимает эту игру и пытается вскрыть глубинное намерение автора. Необходимо отметить,
что для адекватного понимания языковой игры адресатом автор должен учитывать наличие
определенных знаний у реципиента, а также то культурное пространство, в котором происходит
коммуникация.
Языковая игра – определенный тип речевого поведения говорящих, основанный на
преднамеренном (сознательном, продуманном) нарушении системных отношений языка,
т.е. на деструкции речевой нормы с целью создания неканонических языковых форм и
структур, приобретающих в результате этой деструкции экспрессивное значение и
способность вызывать у слушателя/читателя эстетический и, в целом, стилистический
эффект. Чаще всего языковая игра связана с выражением в речи комических смыслов или с
желанием создать "свежий, новый образ". Иногда у языковой игры могут быть и другие цели. В
приведенном ниже примере речь идет о языковой игре, но никак не о языковой шутке, игра
используется с целью убедить судей в невиновности человека и тем самым спасти его:
... один петербургский адвокат выступал по делу об убийстве мальчика. Убийца (25летний горбун) признал, что он убил дразнившего его мальчика. И адвокат добился для убийцы
оправдательного приговора! Свою речь он построил так. "Господа! Господа! Господа!
Господа!..." - и так несколько минут. И реакция зала менялась - сначала легкое недоумение,
потом смех, потом негодование, крики: "Это издевательство! Вон! " И тогда адвокат
закончил свою речь: "Так вот, господа. Вы пришли в бешенство оттого, что я повторял
вежливое обращение к вам. А мой подзащитный 25 лет выслушивал, как ему кричали "Горбун",
без конца напоминая о его несчастье".
Феномен языковой игры встречается преимущественно в разговорном, публицистическом
и художественном стилях речи.
Языковая игра всегда основана на эффекте обманутого ожидания. Исследователи
отмечают, что в структуре поведения человека можно выделить его способность использовать
информацию, имеющуюся в его прошлом опыте, для прогноза предстоящей ситуации. Это
справедливо и для воспринимающего языковую игру. Одни события (а в нашем случае -
высказывания) ожидаются с большей вероятностью, другие с меньшей, при этом субъективная
вероятность ожидаемого события может не совпадать с объективной. Чем более неожиданна
ситуация для человека, тем сильнее эмоциональное потрясение, переживаемое им. Это
происходит по закону количества информации, открытому К.Э. Шенноном. Как известно, закон
этот гласит, что наибольшую информацию несут нарушения ожидаемого порядка. Психологи
подтверждают его тезисом о том, что все необычное привлекает больше внимания и лучше
запоминается.
В случаях языковой игры также рушатся наши представления о привычных понятиях. Так,
в примере Он был элегантен и пьян (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев.) в однородный
ряд совершенно неожиданно объединяются слова, характеризующие предмет с разных сторон
(внешний вид и состояние). Это так называемая зевгма, которая заключается в соединении
разноплановых элементов в качестве однородных членов, что обычно привлекает внимание и
создает комический эффект. Подобное же эффект производят необычные определения или
сравнения: Малопьющий - это тот, кто пьет, пьет, и ему все равно мало.
Но не всякие необычность и неожиданность направлены на комизм. Заголовок "Сын
просил поесть, и я его... ПОВЕСИЛА" ("Комсомольская правда", 30 января 1998 г.),
построенный по принципу обманутого ожидания, вызывает оцепенение и шок, заставляя
задуматься об ужасе сложившейся в стране ситуации.
Иногда жизнь вносит коррективы в значения уже существующих слов. Возьмем название
публикации в "Комсомольской правде" (25 июля 1992 г.): "На Кубани началась уборка". Вполне
тривиальный заголовок, который, наверно, можно было бы встретить в любой газете советского
периода. Обратившись к собственно тексту статьи, а начало публикации гласит: "Первым
решили убрать губернатора", мы понимаем, что речь-то идет совсем о другом - о
криминальных "разборках".
В настоящее время можно встретить широкое использование обманутого ожидания в
текстах рекламы, объявлений. Конструкции с обманутым ожиданием являются мощным
фактором привлечения внимания и производят сильный воздействующий эффект, что особенно
необходимо названным жанрам.
Понимание языковой игры вне креативной деятельности невозможно, т.к.
1) способность субъекта к яркому, необычному, эффектному употреблению слова (или
выражения) всегда вторична по отношению к знанию языковой системы и владению ее
нормативными связями, т.е. умение "играть словом" предполагает владение стилистическим
аспектом языка;
2) "игровой" момент в речевом общении может появиться лишь тогда, когда говорящий
осуществляет целенаправленный поиск приемов разрушения конвенциональных языковых
структур и связанных с ними стереотипов речевого восприятия;
3) языковая игра всегда адресна: будучи целенаправленной и продуманной именно как
эффектный вариант языкового употребления, она не может состояться как таковая без
понимания ее адресатом;
4) языковая игра всегда направлена на создание в языковой (речевой) структуре нового
смысла, незнакомого ранее слушателю/читателю.
Языковая игра может быть реализована на всех уровнях языка. На фонетическом уровне
это анаграмма, палиндром, звукоподражание, звукосимволика, а также фоносемантические
сближения слов:
анаграмма (высказывание, характеризующееся тождеством звукового состава лексем при
различии сочетаемости и последовательности фонем) – На дворе трава, на траве дрова; Купи
кипу пик;
палиндром (сохранение одного и того же смысла слова/фразы при чтении слева направо и
справа налево) – Ишак ищет у тещи каши; А роза упала на лапу Азора;
омофоническое сближение слов (эффект "ослышки", основанный на омофоническом
переразложении слов в потоке речи) – Бабушка дочитывает сказку внуку: "Стали они жить-
поживать и добра наживать". Дослушав, внук спрашивает: "Бабушка, а какого они жевали
добрана?";
омонимическое сближение слов (несоответствие значений сопоставляемых слов,
основанное на омонимии) – Когда мальчика называют женским именем? – Когда он соня;
Какой город летает? – Орел; "Ты, Петька, что пишешь?" – "Оперу, Василий Иванович". –
"Какому такому оперу?!" (анекдот); кролик – пловец, специализирующийся в плавании кролем;
паронимическое сближение слов (сдвиг в оценочной квалификации обозначаемого,
выявляющий оценочный парадокс) – Прихватизация (ассоциативное объединение разных
значений при осмыслении приватизации как стремления схватить, украсть, присвоить);
календурь (вместо ‘календарь’ при подчеркивании его комического, шутливого содержания);
Дрязги шампанского (вместо ‘брызги’); Бредни губернатора (вместо ‘будни’) и т.п.
На морфологическом уровне языковая игра основана на сознательном нарушении
фономорфологического восприятия лексических единиц, например: супостат – ‘остатки супа’;
папазол – ‘трезвый отец’; барсук – ‘бар для собак’; Музыкайфная волна – ‘молодежная
музыкальная волна’ и т.п. Рассечение на части слова треволнения остроумно обыгрывается
Н.С.Лесковым в рассказе «Полунощники»: Николай Иванович к наpоду был пpоще, но зато
стpасть какой пpедпpиятельный: постоянно он в тpех волнениях, и все спешит везде постанов
вопpосу делать.
Нередко обыгрывается невежественное осмысление иностранных имен собственных на -а,
-я как обозначающих лица женского пола: Подумаешь, Спиноза нашлась! ...Мария Сергеевна, я
вас любил без нахальства, вежливо, как Данте свою Петрарку.
Комический эффект производит образование сравнительной или превосходной степени от
слов, ее не имеющих: Пусть ты черт. Да наши черти / Всех чертей / В сто раз чертей
(А.Твардовский. Василий Теркин).
[Разговор детей]:
– Мне сам папа сказал...
– Мне сама мама сказала...
– Но ведь папа самее мамы... Папа гораздо самее (К.Чуковский. От двух до пяти).
На лексическом уровне языковая игра создается благодаря несовпадению
семантического наполнения мотивирующей и мотивированной основ в акте словообразования,
например: Опять уже остограмились!; Здесь в городе он совсем обынтеллигентился;
Обычайное дело (от ‘необычайное происшествие’); Желтопресная газета (от ‘желтая пресса’);
Фешемебельные апартаменты (от ‘фешенебельные’) и др.
В ряде случаев шутка строится на намеренном нарушении принципов сочетаемости слов:
Уехал поездом, вернулся ослом. Сегодня вечерней лошадью я возвращаюсь в мою милую Одессу.
На синтаксическом уровне некоторые конструкции допускают двоякое понимание, что
позволяет их удачно обыгрывать: «Ты что это там, Маничка, так гpомко читаешь!?» –
«Истоpию, мама». – «Так читай пpо себя». – «Да в Истоpии, мамочка, пpо меня ничего не
написано». Какой-то господин, участник похоронной процессии, обратился к соседу: «Вы не
скажете, кто покойник?» – «Точно не знаю. Думаю, что как раз тот, что едет в передней
карете».
На стилистическом уровне комическое впечатление производит использование
специальной терминологии – спортивной, военной, научно-технической и т.п. при описании
обычных бытовых ситуаций:
На свадьбе спортсмена женщина обращается к молодому человеку:
– Простите, это Вы жених?
– Нет, я выбыл в четвертьфинале.
[Признание в любви студента-математика]: Наташа, родная, желанная! / Изранил меня
треугольник страстей / Заела любовь многогранная (М.Исаковский. Формула любви).
Комический эффект может создаваться пародированием особенностей стиля: С богатой
добычей вернулся в родное стойбище охотник Черттезнаев. Каково же было удивление 60летнего охотника, когда оказалось, что мех двух убитых им лисиц – искусственный! Это уже
не первый случай отстрела в Якутии лисиц с искусственным мехом («Литературная газета», 13я страница). Нелепость содержания подчеркивает особенности газетного стиля, в частности, его
склонность к штампам и претензию на достоверность и точность информации.
Виды языковой игры
1. Преднамеренное употребление нормативных языковых средств для выражения
дополнительного коннотативного, реже денотативного смысла. Нередко выражается в
пристрастии к уменьшительно-ласкательным суффиксам, использованию слов в
несвойственном им значении, что помогает автору высказать свое отношение и дать оценку
изложенному. К этому виду можно отнести игру с лексической сочетаемостью, порождение
неологических образований, фоно- и графоигру, игровой жаргон и т. д.
2. Сознательное нарушение языковой нормы для достижения той же цели. Вспомним, что
именно осознание своего отступления от языковой нормы, ее нарочитое смешение со
сниженной лексикой и делает игру игрой. Этот вид реализуется как в стилистических играх с
жаргонизмами, просторечиями, так и в морфологических играх с категориями рода, числа,
одушевленности, в создании фонетического подобия устной речи. Позиция открытого
конфликта со стандартным и нормированным придает такой языковой игре элемент экспрессии,
креативности, оригинальности.
3. Использование в речи известных носителям языка прецедентных текстов (текстовых
реминисценций) для создания аллюзии. Здесь идет апелляция к культурологическим,
историческим, литературным познаниям адресата. Например, «Просто добавь автомобиль!»
(автомагнитолы «Prologi»). Слоган соотносит нас с популярной в свое время рекламой
«Инвайт» («Просто добавь воды!»). «То, что любишь — выбирай!» («Информсвязь»).
Прецедентный текст — фраза из детской игры «Каравай-каравай». «Лучше один раз
попробовать, чем сто раз увидеть» (пиво «Солодов»). Вспомните: «Лучше один раз увидеть,
чем сто раз услышать». «Путь к сердцу короля» (краска для волос Miss Magic). Аллюзия
строится на основе устойчивого выражения «Путь к сердцу мужчины».