Основы психологии Адлера
advertisement
Основы психологии Адлера. Рудольф Дрейкурс, С предисловием Альфреда Адлера. 1 Основы психологии Адлера РУДОЛЬФ ДРЕЙКУРС, доктор медицины. Преподаватель педагогики, Нортустернский университет Профессор психиатрии, Chicago Medical School Medical Director, Community Child Guidance Centers, Chicago С предисловием АЛЬФРЕДА АДЛЕРА АДЛЕР Школа Профессиональной Психологии Чикаго, Иллинойс 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ .......................................................................................5 ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ........................6 ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕПЕЧАТАННОМУ ИЗДАНИЮ ...................7 ИЗБАЛОВАННЫЙ РЕБЕНОК ..............................................................19 ЧУВСТВО НЕПОЛНОЦЕННОСТИ И СТРЕМЛЕНИЕ К ЗНАЧИМОСТИ .......................................................................................24 ОРГАН НЕПОЛНОЦЕННОСТИ...........................................................31 НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И СПОСОБНОСТИ.....................................36 ЖИЗНЕННЫЙ ПЛАН И СТИЛЬ ЖИЗНИ ...........................................44 ФИКТИВНЫЕ ЦЕЛИ – МУЖЕСТВЕННЫЙ ПРОТЕСТ ...................47 ЦЕЛЬНОСТЬ ЛИЧНОСТИ ....................................................................56 НЕВРОЗЫ ................................................................................................60 ПРЕСТУПЛЕНИЕ И УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВО .............................68 ВОСПИТАНИЕ .......................................................................................72 ТРИ ЖИЗНЕННЫЕ ЗАДАЧИ ...............................................................87 ЛЮБОВЬ..................................................................................................91 ДРУЖБА ................................................................................................100 ЭПИЛОГ ................................................................................................104 БИБЛИОГРАФИЯ ................................................................................108 УКАЗАТЕЛЬ .........................................................................................109 3 4 ПРЕДИСЛОВИЕ Прошло уже около двадцати лет с тех пор, как я пытаюсь предсказать будущее Индивидуальной психологии. Индивидуальная психология, которая является, по сути, ребенком того же возраста, будет постепенно влиять на мысли, поэзию и мечты человечества. Она привлечет к себе многих просветленных последователей, и еще больше тех, кто с трудом сможет вспомнить имена пионеров в данной области. Ее поймут не многие, но число тех, кто будет не правильно толковать ее, превысит первых во много раз. У нее будет множество сторонников, и еще больше врагов. Благодаря ее простоте, многие будут думать, что заниматься ею слишком легко, но те, кто действительно увлекутся ею, поймут, насколько она сложна. Своим последователям она не принесет ни богатства, ни славы, но они будут испытывать удовлетворение от того, что смогут извлечь уроки из ошибок своих оппонентов. Она разделит людей на тех, кто использует свои знания, с целью создания идеального общества, и тех, кто не будет этим заниматься. Ее сторонники обретут такую ясность видения, что даже самые темные уголки человеческой души не смогут укрыться от их взора, и это станет гарантией того, что огромным трудом заработанная способность видеть, будет направлена на служение прогрессу человечества. Автор данной книги имеет все основания писать об индивидуальной психологии. Его жизнь, его работа, его первая книга о психической импотенции (опубликованная S. Hirzel, Leipzig) являются доказательством образа мысли, который характеризуется принятием индивидуальной психологии, энтузиазмом, стремлением к сотрудничеству и специализированными знаниями. Может статься, что введение в его новую книгу откроет многим несведущим секреты, которые заставят их отправиться на поиски истины. Альфред Адлер. Нью-Йорк, 1933 г. 5 ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ. Данная книга, издававшаяся ранее на нескольких европейских языках, до сих пор была не доступна американской публике. Она была написана в Германии в 1933 году. Книга основана на лекционном курсе, проводимом для терапевтов, состоящих в Академическом Сообществе Медицинской Психологии в Вене в 1932 году. Цель книги была и остается – дать студентам возможность краткого знакомства с психологией Адлера. Книга не предназначена для пристального изучения всех аспектов и основ психологии Адлера теми, кто хочет применять его методы для обучения, консультирования или психотерапии. Но она может внести вклад в понимание психологии Адлера, а также противостоять тенденции рассматривать все содержание психологии Адлера, как несколько фраз, ставших лозунгами. Некоторые дополнения и исправления, внесенные в американское издание посредством сносок и дополнительных абзацев, имеют своей целью сделать материал более понятным. Предисловие, написанное Альфредом Адлером, единственное предисловие, написанное им самим, в публикациях материалов на данную тему (прим. автора), придает труду историческое значение. Его замечания стали пророческими. Его слова справедливы, как для 1933 года, так и для наших дней. Однако я с радостью отмечу, что трудностей в отношении понимания его научных изысканий, предсказанных им тогда, стало меньше. Научные разработки и исследования человеческой натуры и его взаимоотношений, наряду с научными методами и процессами в целом, дали достаточное разъяснение идеям Адлера. Социология, социальная антропология, психология, психиатрия и в особенности педагогика движутся в том же направлении, в котором предсказывал Адлер. Исследования, проводимые философами и физиками в области теории познания, дали нам новые доказательства его теоретических и практических представлений. Чикаго, декабрь 1949 год. Доктор медицинских наук Рудольф Дрейкурс. 6 ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕПЕЧАТАННОМУ ИЗДАНИЮ С тех пор, как Рудольф Дрейкурс впервые написал предисловие к американскому изданию «Основ психологии Адлера», данная книга была переведена на разные языки и стала популярной во многих странах. В результате богатейшего опыта совместной работы с Адлером и с его коллегами в Вене Дрейкурс достиг глубочайшего понимания теории, а также практики индивидуальной психологии. Он четко знал, что Адлер имел ввиду и чему он учил нас. После смерти Альфреда Адлера Рудольф Дрейкурс распространял его учение посредством консультаций, лекций и печатных материалов. Дрейкурс являлся лидирующим представителем индивидуальной психологии, а также замечательным учителем. Он приобрел международную репутацию в качестве практика, который проводил свою работу в рамках теории Адлера. Он твердо верил, что практика индивидуальной психологии полностью уходит своими корнями в теорию, и для того, чтобы практика была эффективной, необходимо глубоко понимать и оценивать по достоинству теорию. Он без устали, самозабвенно помогал многим и многим людям обрести новое понимание и научиться пользоваться принципами и методами Адлера. Дрейкурс написал данную книгу, чтобы разъяснить основы теории Адлера, и настоящее издание несет его учение новому поколению читателей. За это время вышло в свет множество книг, написанных другими последователями Адлера, многие из которых бывшие ученики Дрейкурса. Они дополняют, но ни в коем случае не заменяют того, что написал Дрейкурс в книге «Основы психологии Адлера». Настоящая книга представляет читателю основные концепции, которые до сих пор кажутся простыми при первом прочтении, но которые в итоге оказываются основательными и глубокими формулировками. В соответствии с когнетивноразвивающейся, социально-феноменологической теории динамики Альфреда Адлера данный труд Дрейкурса демонстрирует четкий стиль, ясно и кратко разъясняя основы теории психологии Адлера. Все больше и больше данная теория находит свое признание. Эта книга настолько же актуальна и современна сегодня, как и тогда, когда она была написана. Эва Дрейкурс Фергюсон, Эдвардсвиль, Иллинойс. 7 Основы психологии Адлера СОЦИАЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС Из чего состоит личность человека? Что заставляет его действовать так, а не иначе? Какие силы управляют человеческим сознанием? Все это фундаментальные вопросы, на которые уже много лет пытается ответить психология. Огромное количество людей исследует эти вопросы. Создано столько разнообразных теорий, что мы уже почти совсем запутались. Некоторые полагают, что жизнь каждого человека определяется опытом и желаниями его предков (Юнг). Другие рассматривают психику как поле битвы различных инстинктов, соответствующих различным формам сексуального инстинкта (психоанализ Фрейда). Многие полагают, что наиболее сложные поведенческие модели являются результатом автоматических действий определенных рефлекторных механизмов, которые выстроены и поддерживаются привычкой (Рефлексология Бехтерева). Третьи видят человека со всеми его функциями как простой продукт окружающей среды, которая посредствам обучения направляет его поведение (Бихевиоризм Ватсона). И еще много других теорий было разработано различными первопроходцами для того, чтобы объяснить феномен психики. Ведущая концепция индивидуальной психологии Альфреда Адлера заключается в признании важности человеческого общества, не только для развития индивидуального характера, но также и для направления каждого отдельного действия и эмоции в жизни человека. Существуют определенные разновидности, которые не могут существовать без близкого контакта с особями своего вида. Люди таковы. Природа создала человека не способным выжить в одиночку. Он не снабжен преимуществами, других животных, борющихся за существование. У него нет такого оружия как, например, острые зубы, большая физическая сила или мощные когти. Он также не способен защитить свою жизнь с помощью ловкости или чрезвычайно малых размеров. Такое впечатление, что человек образует группы точно так же, как другие стадные животные просто для того, чтобы выжить1. Известно, что птицы умеют осуществлять совместную борьбу за выживание: они выращивают свой молодняк в парах, объединяются в стаи прежде, чем выполнить трудную задачу длительного перелета. Точно так же слабые беззащитные животные объединяются в стада для того, чтобы организовать лучшую защиту. Организация сообщества – очень эффективный способ отстоять свое существование. Поэтому он часто применяем, но он не является единственным. Животные, похожие на тех, кто живет в обществе, зачастую ведут одиночный образ жизни (например, дикие слоны). 1 8 Многие из нас совершенно не представляют себе, насколько мы зависим от взаимодействия с другими людьми. Нам следует задуматься о тысячах людей, чей труд мы потребляем каждый день, скольким людям пришлось взаимодействовать, чтобы снабдить нас домами, одеждой, едой и удовлетворять еще тысячи различных нужд каждый день. В течение многих веков человек живет в более или менее тесном социальном контакте с такими же людьми и включает себя в систему разделения труда и взаимопомощи. Человеческий детеныш – одно из самых незащищенных существ в мире. Он не может найти пищу без посторонней помощи, он сам не может двигаться. В развитии всех своих функций он зависит от взаимодействия и сотрудничества других людей. Здесь возникает вопрос: «В какой степени жизнь в тесно взаимосвязанном обществе может развить характер отдельно взятого человека?» На первый взгляд может показаться, как утверждал Фрейд, что человеческие инстинкты приспосабливаются к реальности близких социальных взаимоотношений только частично, то есть не полноценно, и что человеческая психика на самом деле находится во власти несовместимых потребностей: потребности приспособления к обществу и потребности удовлетворения основных инстинктов2. Наблюдения показывают, что не только среди людей, но и среди животных, близкие социальные взаимоотношения, в которых приходится приспосабливаться к нуждам тех, кто участвует в подобных взаимоотношениях, определенно влияют на природу и характеристики видов, и даже подвигают некоторых отдельных личностей освобождать себя от законов природы, которые на самом деле оказываются непреодолимы. Все живые существа испытывают непреодолимое желание поддерживать жизнь. Это побуждает их искать пищу и размножаться, что находит свой выход в сексе. И все же, в силу разных обстоятельств человек может отказаться подчиняться естественным инстинктам. Ребенок может решить не есть, если он считает, что подобная тактика – это лучшее, что он может предпринять, чтобы бороться с родителями. Заключенные голодают По ходу книги читатель обнаружит несколько ссылок на основные отличия психоанализа Фрейда и индивидуальной психологии Адлера. Появление подобных ссылок обусловлено наличием сходства и противоречий данных школ мысли, которые зачастую ставят студента в тупик. В данной книге не может быть проведено глубокое сравнение, но некоторые указания на различные аспекты двух теорий могут помочь лучшему пониманию. И теперь мы можем обратиться к одному из основных несовпадающих моментов. Для Фрейда все конфликты человека – интраперсональны, их причиной является противодействие конфликтов внутри человеческой структуры, то есть конфликт между Эго, Суперэго и Ид, подсознанием. Адлер полагал, что все проблемы и конфликты – интерперсональны. Это подразумевает разный акцент, как на происхождение конфликтов, так и на терапевтические процедуры. Для Фрейда неприспособленность и следовательно неудачные взаимоотношения начинаются с внутренних конфликтов человека, в то время, как Адлер полагает, что внутренние конфликты выражаются в нарушенных взаимоотношениях. Фрейд делал акцент на внутренних нуждах человека, Адлер же говорил о значении отношения человека к другим людям. 2 9 в качестве протеста. Существуют тысячи и тысячи людей, которые в своем желании уйти от требований, накладываемых на них любовными отношениями, подавляют в себе всяческое сексуальное желание. Человек приручил основные инстинкты и подчинил их своему отношению к окружающей среде. Это же, только в еще большей степени, мы наблюдаем у пчел. Они довели свой сексуальный инстинкт – всемогущей инстинкт, доминирующий над всем царством животных – до четко управляемой функции, которая регулируется в соответствии с нуждами их сообщества в каждый конкретный момент. Они не просто используют его для воспроизведения мужских или женских особей в зависимости от нужд группы, но они могут предписать выполнение сексуальных функций определенным индивидам, и лишить этого других с помощью простых изменений в диете. Таким образом, пчелы, живущие, как известно, в тесно взаимосвязанном обществе, могут изменить основные действующие биологические законы. Это подтверждает концепцию Альфреда Адлера о значимости влияния общества на развитие индивидуального характера среди человеческих существ. Если мы понаблюдаем за людьми, мы обнаружим, что натура, характер и действия индивида определяются опытом, который он приобретает, взаимодействуя с обществом, в котором он растет. Здесь мы, казалось бы, подошли к теории бихевиоризма Ватсона о том, что человек является продуктом окружения. Но если заглянуть глубже, мы увидим, что в дополнении к влиянию окружающей среды необходимо изучить еще одно существенно важное обстоятельство. Разные люди реагирует по-разному на одну и ту же ситуацию или влияние. Человек не просто реагирует. Он привносит и запоминает индивидуальное отношение. Принятое отношение зависит от впечатлений, сформированных им в раннем детстве. Окружение – действительно сильный фактор. Тем не менее, окружение не является реальной окружающей средой индивида, это скорее окружающая его среда, которую он воспринимает субъективно. Поэтому решающим фактором развития характера является не окружающая среда сама по себе, а отношение к ней, выбираемое самим индивидом. Человек формирует свое характерное поведение, характер, через оппозицию или поддержку, отрицание или признание, принятие – непринятие группы, в которой он родился. Стремление людей адаптироваться к случайным обстоятельствам окружающей их среды выражается в социальном интересе3, Термин Адлера «Gemeinschaftsgefuehl» довольно трудно перевести на английский. Основная причина трудности состоит в том, что немецкое слово «Gemeinschaft» не имеет прямого эквивалента в английском 3 10 присущем каждому человеку. Но эта врожденная социальная характеристика, одинаковая у всех, должна развиваться человеком, если он хочет совершенствоваться в выполнении сложных требований общества, в котором живут цивилизованные взрослые. Человеческое сообщество определяет три задачи для каждого индивида. Эти задачи следующие: работа, которая подразумевает под собой вклад в благосостояние других людей; дружба, которая охватывает социальные взаимоотношения между товарищами и родственниками, и любовь, которая является наиболее интимным союзом двух людей разного пола и представляет собой самые сильные и близкие эмоциональные отношения, которые могут существовать между двумя человеческими существами. Эти три задачи охватывают всю человеческую жизнь со всеми ее желаниями и активностями. Все наши страдания происходят из-за трудностей, усложняющих выполнение задач. Возможность их выполнения не зависит ни от индивидуальных талантов, ни от умственных способностей. Человек выдающихся способностей может потерпеть неудачу там, где другие с гораздо меньшим потенциалом достигают относительных успехов. Все это зависит от социального интереса. Чем сильнее он развит, и чем счастливее отношения между индивидами и человеческим сообществом в целом, тем успешнее он выполняет три жизненные задачи, и тем лучше сбалансированы его характер и личность. Социальный интерес выражается субъективно в сознании того, что у человека есть нечто общее с другими людьми, а также что он один из них. Люди могут развить в себе способность к сотрудничеству только если они чувствуют, что несмотря на внешние различия в основе своей они не отличаются друг от друга, то есть если они ощущают свою принадлежность обществу. Следовательно, человеческая способность сотрудничать может рассматриваться как средство развития социального интереса. Конкретный пример поможет вам яснее представить ситуацию. Человек становится участником группы, членом клуба, политической партии или какой-либо другой ассоциации. Его социальный интерес выражается субъективно в осознании того, что он является частью чего-либо. Выраженный объективно, он покажет, насколько он в состоянии сотрудничать в данном сообществе. От его языке. Оно не является идентичным многим английским словам, используемым в данной книге, хотя различные термины «сообщество», «общество», «группа» имеют некоторую коннотацию, которую несет в себе слово «Gemeinschaft». Оно скорее ближе к термину общее благо, всеобщее благополучие, которое содержит некоторые значительные аспекты понимания. Соответственно Адлеровский термин «Gemeinschaftsgefuehl» был переведен различными способами, например, «Чувство Общности», «Социальное чувство» и «Социальный интерес». Поскольку Адлер сам выбрал термин «Социальный интерес» в своих последних работах, мы использовали его в нашей книге. 11 социального интереса зависит то, насколько быстро он установит контакты с другими участниками, сможет ли он вообще и до какой степени приспособиться к окружающим, способен ли он чувствовать и понимать членов группы. Человек, думающий только о себе, о том, как ему не потерять свое достоинство и как играть ту роль, которую он должен играть, несомненно будет являться причиной проблем, происходящих в кругу друзей или родственников. Готовность к сотрудничеству, которая является одной из характеристик хорошего товарища, наиболее верно проверяется в трудных ситуациях. Многие люди готовы к сотрудничеству до тех пор, пока их все устраивает. Гораздо сложнее остаться хорошим товарищем в неблагоприятной ситуации. Если узы, связывающие человека с обществом, слабы, он легко разорвет их, как только произойдет что-то, что не будет его устраивать. Чем сильнее его чувство принадлежности группе, тем скорее он останется верным ей, даже если он не сможет воплотить свои желания. Мы никогда не попадаем в такие условия, которые полностью бы совпадали с нашими желаниями в любой области человеческих взаимоотношений, будь это дружба, семья, любовь или работа. Поэтому, рано или поздно мы вынуждены попадать в критические ситуации, и то, как мы ведем себя в них, показывает, имеет ли сообщество для нас значение или нет. Еще одной характеристикой хорошего товарища является готовность требовать меньше, чем отдавать. В наши дни большинство людей, выросшие в больших городах, избалованы. Мерилом их счастья и удовлетворения становится то, сколько они могут получить. Это самая губительная ошибка, за которую тысячи людей расплачиваются несчастьем и страданием. Те, чьей целью является получить как можно больше, постоянно пытаются избежать пустоты. Они ненасытны. Лишь редкий и краткий момент приобретения может стать вознаграждением за месяцы и годы алчности и амбиций. Только тот, кто видит счастье в том, чтобы являться частью целого, а именно в том вкладе, который он сам вносит в развитие сообщества, может испытывать удовлетворение самим собой и жизнью в целом. Таким образом, социальный интерес выражается в желании вкладывать, не задумываясь о вознаграждении. Если мы задумаемся о том, до какой степени определенное действие является объективным, то мы получим достаточно четкий критерий того, принимает ли каждое наше действие во внимание нужды сообщества. Под объективным действием мы понимаем соответствующее, правильное поведение в той или иной ситуации. Каждая ситуация заключает в себе особый и очень сложный набор 12 обстоятельств, и никто не может сказать заранее, как с ними следует справляться. Возникают такие важные вопросы, как: «Соблюдались ли когда-нибудь правила общественной жизни? Готов ли человек подчинится этим правилам?» Если да, то он увидит более или менее правильное направление, как следует себя вести в определенной ситуации, не смотря на то, насколько это трудно, потому что этот человек будет способен воспринимать свои действия объективно. Ничто никогда не собьет его с толку, если он сможет подчинить свои эгоцентричные желания объективным нуждам группы. Несмотря на очевидный хаос, возникший в наши дни в области социальных взаимоотношений, у нас есть правила, которые нас ведут. Эти правила известны всем, даже если человек никогда их для себя четко не формулировал. Каждый человек осознает безжалостную логику социальной жизни, как только он пытается уклониться от выполнения правил общества. Успех или поражение – это ответ, который дается нам обществом для оценки того, выполнил или не выполнил человек свои жизненные задачи. Часто человек, чьи контакты с обществом, на первый взгляд, поверхностные, оказывается постоянно успешным, в то время как другой, кто, казалось бы, в достаточной мере приспособился к обществу, может вдруг сломаться. Объяснением этому может служить то, что сила социального интереса не всегда подвергается проверке. Если человеку все время сопутствуют благоприятные обстоятельства, и ему не приходится проходить жесткие испытания, у окружающих вполне может сложиться впечатление, что он способен решить любую проблему. Этот человек похож на ученика, которому пока удавалось избежать экзаменов. Знания достаются ему просто так. Если же человеку приходится переживать длительные трудности, недостаток жизненных навыков и умения преодолевать препятствия проявится быстрее. Но рано или поздно каждому приходится показывать, насколько у него развит социальный интерес. Этот момент определяет, может ли его жизнь быть счастливой или нет. Поэтому катастрофы и неудачи не являются неизбежными причинами страданий или разочарований, они просто являются тестовыми ситуациями, которые показывают, готов ли человек к сотрудничеству или нет. Одни принимают поражение, другие продолжают смело идти вперед. Они никогда не теряют чувства локтя своих друзей и партнеров, и, в конце концов, остаются в выигрыше. Тем не менее социальный интерес не означает, как часто утверждают те, кто не правильно понимают учение Альфреда Адлера, просто чувство принадлежности определенной группе или классу людей, или доброжелательность по отношению ко всему 13 человечеству. Иногда интересы различных групп вступают в конфликт. (Дилемма рабочего на стачке, который может колебаться между благополучием семьи и стремлением к солидарности с товарищами по работе). В таких сложных ситуациях социальный интерес заставляет нас увидеть, что интересы старшей группы, оправдываемые на основе объективных нужд, стоят у нас на первом плане4. Мы конечно хотим сделать все, что в наших силах, чтобы помочь людям найти общество, которое охватило бы всю человеческую расу, чьим интересам интересы каждого человека в отдельности и каждой отдельной группы могли бы подчиниться. Но на практике мы все еще далеко от воплощения этого идеала. Социальный интерес не имеет четко зафиксированной цели. Гораздо правдивее сказать, что социальный интерес – это создание отношения к жизни, желание сотрудничать с другими любым способом и умение решать возникающие в жизни ситуации. Социальный интерес – это выражение нашей способности давать и принимать. Умение подстроиться под существующие социальные условия – трудная и практически не выполнимая задача, поскольку общество не стоит на месте, особенно в наше время, когда социальные перемены происходят очень быстро. В действительности, каждому человеку приходится подстраиваться под два противоположных социальных уровня. Выполнение социальных задач, противостоящих друг другу, означает столкновение не только с непомерными требованиями, которые накладывают на нас нужды группы, но и необходимостью собственного улучшения и социального развития. Каждый из нас должен найти тонкую грань между текущими потребностями и требованиями эволюции. И даже если бы один из нас смог бы выполнить все требования социального порядка и окружающих его людей – что само по себе не выполнимо, поскольку желания у людей и требования различных групп разные и могут противоречить друг другу – все равно он, возможно, не смог бы до конца приспособиться к обществу, если необходимость его собственного улучшения была проигнорирована. Человек может быть хорошо адаптирован ко всем практическим социальным целям, может эффективно выполнять свою работу, быть хорошим мужем и отцом, участвовать в общественных мероприятиях местного сообщества, и, тем не менее, не выполнять своих социальных обязательств, если он противостоит любому изменению, прогрессу или улучшению. С другой стороны, человек, который заинтересован только в необходимых изменениях и, тем самым пренебрегает и саботируют насущные требования социального окружения, очевидно, социально неприспособлен. Адлер нашел ответ на эту сложную ситуацию противостоящих социальных требований, выраженных, с одной стороны, существующими условиями, и, с другой стороны, идеальным обществом людей, о котором мечтает человек, полностью развивший в себе социальный интерес. Адлер советовал рассматривать каждую проблему «sub specie aeternitatis», то есть с точки зрения вечности. Таким образом мы можем понять основные правила жизни в социуме, отстранившись от груза проблем и ошибочных перспектив, накладываемых на нас ситуацией, нашими страхами, сомнениями, ошибочными целями и подходами. Идеальное выражение социального интереса – это способность играть с существующей необходимостью сотрудничать и помогать группе, которой человек принадлежит, развиваться в направлении совершенной формы социального существования. Это подразумевает под собой прогресс без ненужного антагонизма, скорее тормозящего 4 14 БЕСКОНЕЧНОСТЬ Несомненно, то, как человек выбирает относиться к проблемам жизни в обществе, не могло бы определять развитие его характера, если бы он с самого начала двигался в каком-либо направлении только в соответствии с врожденными наклонностями. Если инстинкты и другие наследственные силы управляют поведением человека в каждый момент, то возможна лишь определенная адаптация и модификация его личности в качестве реакции на окружающие его обстоятельства. Однако, обнаружилось, что все характеристики человека, и естественно вся личность в целом, развиваются под воздействием отношения к окружающей среде, которое он усвоил в раннем детстве. Фактически, это возможно только, если человеческая психика ориентирована телеологически. Другими словами, цель, которую человек преследует своими действиями, является определяющим фактором. Необходимо признать это, если мы верим в то, что отношение человека к окружающей его среде постоянно определяет его действия и сумму действий, то есть его личность. Но, может быть, мы пытаемся оправдать себя, отвергая каузальность, закон, который в прошлом определял ментальное развитие всего человечества, и признавая бесконечность, которая предпочитает делать акцент на том, что человек может выбирать из огромного количества способов и средств? Теперь мы приходим к выводу, что не только психология, но и наука в целом начинает довольно сильно интересоваться подобными спорными вопросами, как то каузальность (причинность) или бесконечность. Возможно Нео-виталисты первыми предположили, что вопрос пользы, был основополагающим законом, управлявшим любыми формами жизни. Они пришли к такому выводу, изучив эволюцию видов и органов, и ко всему прочему биологические процессы тела. По их мнению, симптомы болезни и все патологические изменения не являются вредными последствиями, причиненными некими агентами, скорее они являются оружием, убивающим вредных агентов. Классический пример этого – лихорадка, цель которой уничтожить инородные бактерии с помощью увеличения количества лейкоцитов. Таким образом, любые биологические изменения можно понять исключительно в свете того, каковы преследуемые цели каждого отдельно взятого процесса. Совершенно вдалеке от биологических исследований, Альфред Адлер пришел к выводу, что все живое движется, и каждое движение должно иметь цель. Поэтому, соответственно Адлеру, все живые существа преследуют определенную цель. Если 15 рассматривать человека в частности, Альфред Адлер утверждал, что поведение человека, его действия не возможно понять до тех пор, пока мы не знаем его цель. Подобная телеологическая модель мысли, которая на первый взгляд противоречит всем нашим привычным убеждениям, в науке была встречена с большой долей скепсиса, и часто отвергалась как ненаучная. Последние большие достижения в естественных науках, в частности, основываются на принятии доктрины причинности, которая рассматривает каждый случай, как простое влияние какихлибо причин. Теорию о том, что связь, другая, нежели связь между причиной и следствием, может лежать в основе всего происходящего, очень трудно понять. И все же Индивидуальная психология на сегодняшний день испытывает огромное удовлетворение, поскольку ее принимает одна из самых точных наук, физика. Хотя, благодаря тому, что закон причинности был пересмотрен, появилась возможность установить границы причинности только в реальности атома. Это повлекло за собой фундаментальные изменения в законах мышления, так что страстность и частота студенческих дебатов на эту тему вполне объяснима. Подобная современная переформулировка принципов причинности со стороны физики – не просто совпадение, этот процесс прекрасно вписывается в ход эволюции научной мысли. Все это соответствует подобному направлению мысли в психологии, и в частности в теории Адлера. Когда индивид действует определенным образом, у нас естественно возникает вопрос, почему он поступает именно так. В действительности это был единственный вопрос, задаваемый психологами еще до Альфреда Адлера. В самом начале психологических исследований люди пытались найти простое механистическое и материальное объяснение всем действиям человека. Они полагали, что впечатления переносятся в тело посредством органов чувств, и затем опосредованно – через рефлекс или мозговой процесс – вырабатывается определенное действие. Фрейд был первым, кто подверг сомнению теорию о том, что человеческие действия управляются физиологическими законами, и сделал акцент на необходимости принятия и признания чистых физиологических законов для человека, но даже он был введен в заблуждение теорией каузальности (причинности), и рассматривал прошлое как объяснение всех человеческих действий. Он утверждал, что все предыдущие психические опыты были направлены на то, чтобы накопить определенные психические энергии, и поэтому должны рассматриваться как обязательные факторы, которые всегда приводят к какому-либо результату. 16 Принцип каузальности, как бы он не трактовался психологами или последователями Фрейда, никогда не был ни полезным, ни практически применим. И чем более искусными методами они пользовались, чтобы отследить энергию действий человека, тем более хаотичной становилась картина, в которой они стремились воспроизвести многочисленные столкновения чувств и рефлекторных каналов и доказать, что человеком движут простые физиологические законы. С другой стороны, в результате попыток Фрейда найти закон, по которому энергия распределяется в человеке, и который гласит, что человеком управляет психика, побудил психологов пересмотреть первоначальные скоропалительные выводы. Эти теории не могли бы быть проверены на практике. Они могли бы лишь передавать определенную атмосферу психоаналитической консультационной комнаты. Следующим шагом должно было стать открытие абсолютно нового закона движения человеческих существ. Адлер разрубил Гордиев узел, когда определил мотивирующую силу каждого действия человека, то есть цель действия. Это открытие подтвердилось личным опытом, поскольку оно касается непосредственно нормальной жизни здорового человека. Здесь могут возникнуть возражения лишь в отношении некоторых действий индивида, которые на первый взгляд бесполезны и бессмысленны и производятся против желания самого индивида или по крайней мере без его желания. Однако, не смотря даже на эти возражения, теория Адлера о целевой природе даже таких отклонений была поддержана почти всеми известными психиатрами, включая даже тех, кто мог бы мало, что сказать в защиту индивидуальной психологии, такими как Вагнер-Йорегг, Бонхоффер, Кан и другие. В действительности, они принимают очень немногое, что относится к телеологическому закону. Они не признают важность тенденции, проявляющейся с самого начала совершения нежеланных действий, только лишь в случае истерии и невроза, явившегося последствием несчастного случая. Но если они принимают эти исключения, тогда они косвенно допускают, что даже, если человек сознательно не признает факт, что его действия имели определенную цель – даже если ему кажется, что он действует против своей воли – тем не менее, его действия целенаправленны. Явление непризнанной цели имеет непосредственное отношение к проблеме подсознательного, что требует более детальной дискуссии, чем ту, которую мы можем себе позволить в данной главе. Здесь мы себя ограничим утверждением о том, что человеку, когда он возбужден или взволнован, трудно принять, что все его 17 действия имеют определенную цель. Поэтому ситуация, когда ему кажется, что из-за конфликта желаний, его сначала влечет в одном направлении, затем в другом, и ему не ясно, что он в действительности хочет, может зародить в нем впечатление, что человеческое сознание – это поле битвы различных инстинктов и импульсов, и что действие, совершаемое в результате борьбы, следует относить к победе самого сильного инстинкта. И все же, поскольку мы рассматриваем человека как индивидуальность, мы судим не только о результирующем действии, но и о предшествующем действию колебании, как последовательное и обоснованное «действие», служащее определенной цели так же эффективно, как нестесненное условиями выражение воли может служить другой цели. Этот вопрос будет обсуждаться более детально в главе, посвященной единству личности. Из всего, что делает человек очевидно, что у него есть силы на то, чтобы приспособиться к определенной окружающей среде. Поскольку в конечном счете любое его действие и бездействие можно разрешить только вопросом: «В каком направлении, или каким образом?» или «С какой целью?» Человека ведет по жизни не его прошлое, он нацелен идти вперед в будущее – и побуждающая сила находится не где-то во вне. Он движется исходя из своих собственных соображений, со своего собственного согласия. Все его действия, эмоции, качества и характеристики служат одной цели. Они показывают то, как он пытается приспособиться к обществу. Характер определяется не каузально, не инстинктами, которыми он обладает, и не его способностями. Также характер формируется не окружающей его обстановкой, что отправит нас вновь к каузальным формулировкам. Вера в бесконечность основана на вере в «творческую силу», побуждающую человека искать свою цель, которая подходила бы только ему. Человек действует гораздо чаще, чем реагирует. На данном этапе индивидуальная психология перекликается со взглядами Бергсона, признающего существенную неопределенность любой живой субстанции в своей теории «сила жизни». 18 ИЗБАЛОВАННЫЙ РЕБЕНОК С самого первого дня жизни у ребенка есть свое место в группе, с которой ему приходится контактировать для того, чтобы его жизненные нужды были удовлетворены. Его самый первый способ общения с окружающей действительностью – крик. Он кричит, призывая мать, когда голоден, мокрый или испытывает какой-либо дискомфорт. И не важно насколько ребенок мал, его крик регулируется в соответствии с поведением родителей. С самого начала у ребенка есть свои определенные социальные функции. Поэтому определенный вид режима необходим. Довольно просто научить здорового ребенка выполнять свои задачи, то есть научить его сотрудничать с матерью так, чтобы удовлетворять свои потребности. Каждый ребенок, конечно, будет сопротивляться первым попыткам установить определенные часы его кормления. Он будет кричать не по времени, но если родители достаточно разумны и терпеливы, они не позволят ребенку нарушить их план. Ребенок вскоре перестанет кричать, и в течение нескольких дней автоматически приспособится к кормлению по часам и даже будет проявлять определенное удовлетворение, когда часы будут соблюдаться. Таким образом, впервые в жизни он научится приспосабливаться и сотрудничать с другими членами сообщества. К сожалению, на ранней стадии часто допускаются серьезные ошибки. Побуждаемые искусственной жалостью, чересчур беспокойные родители пытаются «защитить бедную малышку» любыми возможными способами. «Да, пускай, он приспособится к режиму позже, когда станет сильнее». Особенно родители слабых, больных детей, часто проявляют чрезмерную заботу. Возможно, по совету врача даже эти родители попытаются установить режим, но если у ребенка возникнут какие-либо трудности с обучением, и он начнет терять в весе в первые дни своей жизни, их сердце не выдержит, они не «позволят ребенку умереть с голода», когда он плачет и хочет, чтобы его накормили. В результате режим нарушается. Чем старше становиться ребенок, тем сложнее научить его социальному участию. Его сопротивление переменам растет с каждым днем, поскольку он уже привык, что все выходит так, как он хочет. В то же время мощность его легких растет все больше и больше. И когда ребенок становится более требовательным, вместе с этим возрастает и беспокойство матери. Но чем больше она пытается установить порядок и режим, тем громче кричит ребенок, и после какого-то промежутка колебаний, мать сдается. Тут ребенок 19 делает свое первое важное открытие – он может добиться своего с помощью крика и слез, по крайней мере, мать возьмет его на руки и начнет укачивать, или даст что-нибудь успокаивающее. (Фрейдисты допускают здесь существенную ошибку, рассматривая ребенка и все человечество в целом, как существо, подчиняющееся «принципу удовольствия», из-за этого каждое разочарование должно идти рука об руку с «идеальным удовольствием». Они забывают, что это применимо только к тем людям, которым не удалось стать счастливыми членами общества. Удовольствие можно получать от порядка, если этот порядок обоснован, и в конце концов, удовольствие – это просто выражение принятия). В результате различных способов, как можно избаловать и изнежить ребенка, он вырастает в атмосфере оранжереи и наслаждается искусственными привилегиями, которые освобождают его от естественного порядка жизни в обществе. Ему не надо подчиняться правилам, которым следуют остальные члены его первого сообщества, с которым он сталкивается – его семья. Особые меры предосторожности не дают ему почувствовать дискомфорт в какой бы то ни было форме. Искусственное тепло обволакивает его . Ему не нужно зарабатывать признание с помощью каких-либо своих достижений. Жалость и снисхождение защищают его от любых неприятных последствий его действий. Он не учится справляться с тем, что ему не нравится. Всегда есть кто-то, кто придет ему на помощь и освободит его от необходимости затрачивать какие-либо усилия. Неоправданное беспокойство уберегает его от подстерегающих опасностей, которые вынуждают рисковать и требуют смелости. Родители, балующие ребенка, затрудняют ему задачу стать полезным членом общества. Большинство из нас избалованные дети. И это действительно так, несмотря даже на то, что многие из нас не ощущают себя избалованными. Поскольку каждая попытка уберечь ребенка от необходимости соблюдать режим приводит к тому, что ребенок начинает не любить порядок. Он усваивает негативное отношение к правилам, и в последствии отвергает даже намек на порядок, который должен соблюдаться в любом случае, если живешь в обществе. Каким бы избалованным ни был ребенок, наступает момент, когда предпринимается попытка дисциплинировать его. Естественно, ребенок противостоит этому. Он не понимает, почему что-то, что до сих пор разрешалось, теперь вдруг запрещено раз и навсегда. Ему не кажется, что порядок – это мудрый закон, помогающий людям жить вместе в обществе, он воспринимает его как простую прихоть родителей. Поэтому зачастую в памяти 20 избалованного ребенка остается лишь борьба с родителями, которые со своей стороны обычно извлекают пользу от совершенно неэффективных методов, применяемых для того, чтобы силой заставить ребенка сделать что-то, что можно сделать без всякой силы, если бы раньше они проявляли меньше слабости. Единственным достоверным способом, как можно оценить, насколько ребенок избалован и сколько в нем сопротивления по отношению к порядку, было бы выяснить, до какой степени ребенок осознает необходимость в режиме. Особенно тяжело это понять ребенку, который является единственным в семье, и только его и нежат, ему позволено диктовать остальным членам семьи свои прихоти и регулировать их жизнь, как будто они живут только для того, чтобы услужить его желаниям. Он не будет относиться к своему прекрасному детству с таким же принятием, если в дальнейшем ему придется жить в очень неблагоприятных условиях. Это одно уже доказывает, что ребенок сам полностью ответственен за те выводы, которые он делает в отношении поведения родителей, и за отношение к своему прошлому, которое он выбирает впоследствии. 21 ПОДАВЛЕНИЕ Рано или поздно избалованный ребенок почувствует разочарование и осознает, что право, которое, как ему кажется, он защищает, у него отняли. Чрезмерная забота, на самом деле, ведет к неуважению права ребенка на независимость и на познание того, что от него требует жизнь. Обычно чрезмерная забота и как следствие этого испорченный ребенок – это результат не действий ребенка, как утверждают родители, а скорее последствие их собственных чувств, поскольку они не могут видеть, как их ребенок проявляет слабость, страдает или испытывает трудности. Родители, окутывающие ребенка заботой, лишают дитя и других жизненно важных прав. Такие родители не дают ребенку возможность спать в соответствии с режимом достаточное количество часов, просто потому, что им хочется ласкать его, или потому, что гости хотят им полюбоваться. Желание демонстрировать ребенка гостям посягает на его право играть с другими детьми. Чрезмерное беспокойство лишает его права свободы действий и передвижения. Ребенок разочаровывается и чувствует себя совершенно обделенным, если родители вмешиваются в естественный порядок, нарушая его, исходя не из любви, а просто из своих собственных интересов. Если из-за преувеличенной любви ребенку сложнее стать счастливым и полезным членом общества, это же самое можно сказать и про нелюбовь, которая отрицает то, что у ребенка есть свое место в семье. Детей, чьи родители ненавидят их просто за то, что они пришли в этот мир, без зазрения совести лишают их естественных прав. Иногда родители отворачиваются от ребенка потому, что она девочка, а не мальчик, которого они так хотели, или потому, что ребенок напоминает им родственника, которого они терпеть не могут. Иногда родители недолюбливают приемных детей. Нелюбовь со стороны родителей всегда ощущается острее, если ктото со стороны его сильно жалеет, несмотря на то, что этот человек действует, исходя из стремления восстановить справедливость. Подавление и безразличие всегда вызывает сопротивление. Часто может казаться, что детское упрямство или неподчинение можно сломать побоями или другими силовыми методами, взятыми от старших. Но под прикрытием даже самого раболепного послушания, ребенок достигнет своей цели: уход от группы, уклонение от всех требований социальной жизни. Точно также ведет себя ребенок, если он думает, что он единственный, кого ненавидят. Не так уж часто ребенок неправильно понимает поведение родителей. Он, возможно, думает в то, что они мало заботятся о нем, даже в том случае, если в реальности дело обстоит не так. С другой 22 стороны, ребенок не уйдет в себя, если только он не думает, что родители ненавидят его, и не поймет, что к нему относятся пренебрежительно. Тем не менее детей, которых ненавидели меньше, чем тех которых просто недолюбливали. Это естественные последствия всеобщей тенденции баловать детей. Тот, кто всегда получал то, что хотел, чувствуют, что их недолюбливали в тот момент, когда ему не разрешают делать что-либо по-своему. Избалованный первенец испытывает недостаток любви, когда младший брат или сестра забирает у него внимание матери, и ему приходится делить маму с этим новым пришельцем. Дети, которым все прощается, постоянно нарушают порядок и своим неподчинением провоцируют антагонизм. Ребенок, который научился привлекать внимание, будет и дальше требовать его. Если надо, то в ход пойдут неприемлемые средства, и тогда он спровоцирует непонимание и неодобрение со стороны своих родителей. Стремление родителей избаловать ребенка неизбежно приводит к гневу и желанию наказать. В результате ребенок чувствует, что его не любят, подавляют, в результате растет дистанция между родителями и ребенком, которая всегда расценивается как «отказ» от ребенка. Очень не многие родители действительно отвергают своих детей, разочарованные в своих усилиях, они испытывают унижение и поражение со стороны ребенка, несмотря на всю их любовь по отношению к нему. Их «отказ» исчезает в том момент, когда они приобретают знания, как эффективно наладить взаимоотношения с ребенком. Наша нынешняя педагогика постоянно переключается от жалости к подавлению, что делает ребенка еще более капризным и обидчивым, чем если бы его воспитывали по одной ошибочной системе из двух. 23 ЧУВСТВО НЕПОЛНОЦЕННОСТИ И СТРЕМЛЕНИЕ К ЗНАЧИМОСТИ Мы видели, как обе модели воспитания, и потакание и подавление или безразличие, могут помешать ребенку стать полезным членом общества. Теперь следует разобрать, что движет сознанием избалованных или подавленных детей. Как настолько разные системы, как подавление и потакание, могут привести к одному и тому же результату, то есть к нарушению социального интереса, заложенного в каждом человеке? Когда мы исследуем данный парадокс повнимательней, мы обнаружим, что как бы ребенок не воспитывался, будь он избалован или подавлен, у него всегда развивается чувство своей относительной неполноценности, которое заставляет его противостоять правилам группы и усваивать враждебное отношение к обществу. Рассматривая поведение и детей, и взрослых, мы можем вывести следующую закономерность: естественный социальный интерес каждого человека ограничивается тогда, когда возникает чувство неполноценности. Человеческая раса поставлена в такие естественные условия, при которых неизбежно возникает чувство неполноценности. Человечество страдает от понимания своей биологической неполноценности. В первой главе мы уже упоминали, как это чувство заставляло людей объединяться в группы, а также желание компенсировать недостаток привело к появлению интеллекта, который помог человеку пользоваться инструментами сначала для защиты, затем для агрессии, чтобы восполнить отсутствие физической силы. Беспомощная жертва природы стала ее хозяином. По мере развития интеллекта человеку пришлось столкнуться с еще одним чувством неполноценности. Он осознал, насколько он мал во вселенной, осознал неизбежность смерти и разрушения, а также те ограничения, которые накладывает на него земное существование. Это космическое чувство неполноценности побудило его стремиться к компенсирующим достижениям, которых он добился в религии, философии и искусстве. Он возжелал обрести бесконечность, чтобы стать на ряду с высшими существами, чтобы подняться над судьбой. Эти два типа чувства неполноценности повлияли на человека в целом и стимулировали целую расу. Третий тип чувства неполноценности обладает совершенно другой подоплекой. Это социальная неполноценность, которая присуща отдельному индивиду. Вместо того, чтобы объединиться с другими людьми, что мы видели при изучении первых двух типов чувства 24 неполноценности, данное чувство заставляет человека противостоять другим. Ребенок ощущает свою малость относительно размеров, силы и способностей своих родителей, других взрослых, вокруг него, ровесников. Ошибочные методы воспитания усиливают это чувство. Орган неполноценности также может акцентировать чувство. Как только у человека появилось чувство неполноценности, развитие социального интереса нарушается. Человек не может развить чувство принадлежности какой-либо группе, если считает, что все относятся к нему свысока. Диаграмма поможет вам лучше понять ситуацию. Каждый индивид пытается сделать все возможное, чтобы общество (С) его приняло. Желание быть вместе с кем-то – основной мотив, движущий человеком, стремление являться частью сложного организма (zoon politicon). И поэтому он двигается вдоль линии а–б, то есть, если никакие препятствия не помешают ему подвигаться к обществу, он будет двигаться прямо по направлению к С. человек будет действовать и развиваться в соответствии с условиями общества. Силы, руководящие его действиями и психикой, будут являться ненарушенным социальным интересом. Но мы уже видели, что трудности могут помешать ребенку стать счастливым и полезным членом общества. Он может думать, что общество настроено враждебно по отношению к нему, и чувствовать себя не в состоянии сотрудничать с окружающими. Ему кажется, что группа его отталкивает и пытается унизить (в направлении, показанном линией б–с в нашей диаграмме). В сознании ребенка и позже уже взрослого человека все идеи относительно того, что его отвергают, неизбежно связаны с субъективным ощущением того, что «ты хуже», чем другие. И не имеет никакого значения, считает ли ребенок окружающих «выше» него в результате избалованности, поскольку он недооценивает свои силы и рассматривает необходимость зависеть от более сильных людей, как нечто неизбежное и само собой разумеющееся, либо в результате подавления он пришел к выводу, что люди, превосходящие его по силе, всегда окажутся победителями. В любом случае ребенок представляет себе, что контраст между его силой и силой других людей означает, что другие достойны большего, нежели он сам. Ребенку не нравится ощущать себя внизу, и очень скоро, все его действия показывают, что он движется в новом направлении. В соответствии с врожденным чувством социального интереса он настойчиво, любой ценой, пытается сделать так, чтобы общество его приняло. Но, поскольку он полагает, что его ценность слишком мала или силы не равны, он думает, что может обрести свое место в 25 обществе только в том случае, если он займет самую высокую позицию. Следовательно, как только он начинает, он двигается в совершенно новом направлении, обозначенном на нашей диаграмме линией с–д. Любой, кто действует исходя из чувства неполноценности, всегда пытается приобрести силу для того, чтобы уйти от предполагаемого превосходства других людей. Чувство неполноценности побуждает его стремиться к значимости1. Следует постоянно помнить о том, что чувство неполноценности – это ошибочное оценивание самого себя. Неполноценность может существовать только в воображении индивида, когда он сравнивает себя с другими. Чувство неполноценности по своей сути абсолютно не зависит от истинной ценности человека, поскольку когда он сравнивает себя с другими, он наделяет их фиктивными ценностями. Тот, кто сомневается в своей значимости, всегда преувеличивает способности других людей. Поэтому ни отсутствие, ни присутствие чувства неполноценности не является отображением действительной ценности человека. Некоторые чрезвычайно значимые и ценные люди испытывают острые страдания из-за чувства неполноценности. С другой стороны, мы можем не найти и намека на это чувство у слабоумного. Индивидуальная оценка своей собственной значимости, которая выражается в чувстве неполноценности, основывается полностью на его отношение к обществу и к окружающим его людям. То есть они строятся в соответствии с его личным мнением. Он – как будто прокурор и адвокат в своем собственном суде. Низкая значимость, которую он приписывает себе, часто оказывается связана с реальными неудачами, но тот, кто верит, что его неудачи доказывают его низкую ценность, несомненно, обманывает себя. Зачастую люди делают совершенно не правильные выводы относительно своих удач и падений. Иногда человек просто не замечает того ценного, что он делает, и придает слишком много значения мелким неудачам. В конечном счете оказывается, что не ошибки и неудачи являются причиной чувства неполноценности, а скорее последствия этого чувства. Насколько мало человек ожидает от себя, настолько же часто он сталкивается с неудачами. Стремление к значимости, попытки компенсировать чувство неполноценности часто описываются как Желание Властвовать. В своих ранних трудах Адлер считал этот мотив существенным и врожденным, естественным последствием неизбежного чувства неполноценности, которому каждый индивид подвергается. В последних работах Адлер изменил свое мнение и стал считать, что каждый индивид движется в направлении «превосходства» (от нем. Ueberwindung), а не силы. «Стремление обрести силу», или лучше сказать личную силу, это единственная ошибочная форма компенсации чувства неполноценности. 1 26 Люди выдают свое чувство неполноценности и возникающее как следствие стремление к значимости самыми различными способами. Когда бы мы ни рассматривали ошибки и недостатки человека (которые нам кажутся недостатками и ошибками лишь потому, что они нарушают правила жизни в социуме), мы всегда сталкиваемся с чувством неполноценности, побуждающим человека отказываться от прямой линии движения к обществу. Каждая неудача, будь то недостаток характера, или единичная случайная ошибка поведения, вырастает из-за не выполнения той или иной социальной задачи. Люди пытаются избежать выполнения социальной задачи для того, чтобы скрыть свои недостатки и предотвратить страшные ошибки и неудачи. Существуют два способа уклонения. С одной стороны люди могут избегать обязательств, уходить от принятия решения, ограничивать свою сферу деятельности или пытаться выиграть время, или отдалиться от общества. Мы все время от времени пользуемся подобными «страховыми полисами». Наша цель – скрыть свое предполагаемое чувство неполноценности либо от себя, либо от других. С другой стороны, люди могут изменять направление линии, которую они выбирают, вверх. Они пытаются приобрести особую значимость с помощью своих достижений в определенной сфере деятельности. Если им удастся добиться этого, с помощью полезных достижений, со стороны будет казаться, что они успешно приспособились к обществу, хотя их самыми глубокими импульсами были страх и желание уйти от чего-то. Иногда страх действительно необходим для выдающихся достижений, двигающих человеческий прогресс и развитие культуры. Это происходит только в том случае, если человек не стремится к успеху в форме полезного достижения, или недооценивает вклад, который он может внести в развитие общества поскольку его желание обрести личную значимость настолько высоко, что он действует, не замечая ничего полезного, и тратит свои силы на «бесполезную сторону жизни». Он презирает своих товарищей, свое окружение, саму жизнь в целом, и настраивается на достижение фиктивного успеха любой ценой, даже ценой собственных страданий. Роль мученика, терпящего страдания, – яркий пример того, как человек искажает реальные обстоятельства в борьбе с сильным оппонентом, поскольку беспомощный мученик торжествует над грубой силой тех, кто в действительности сильней его. Унижение других и самой жизни может проявляться по-разному. Иногда оно открыто предъявляется в недовольстве всем и вся, или в чрезвычайно острой критике. Также часто оно принимает обличие 27 добрых намерений по отношению к людям. Экстравагантный идеализм или преувеличенный морализм и этические принципы устанавливают для других такие высокие требования, что они неизбежно кажутся маленькими и недостойными. Унижение реальности может выражаться в фанатизме или меланхолии, а также очень часто может проявляться в виде мечтаний, которые отодвигают повседневную жизнь и настоящий момент полностью на задний план. Скрывать свои недостатки, уходить от действительности, искать ложные источники силы люди учатся в детстве. В особенности избалованный ребенок быстро и успешно учится скрывать свое чувство неполноценности посредством стремления к значимости. Ему достаточно легко играть роль особенного, поскольку он наслаждается значимостью, благодаря уже тому что он есть, несмотря на то, что он ничего полезного не совершил. Больше всего он боится быть незамеченным, поскольку это, по его мнению, значит, что он не важен. Каждую секунду он требует материнского внимания2. Он пытается прервать ее разговор с другими взрослыми или другими детьми, он настаивает на том, чтобы она сидела с ним перед сном (цель 1). Но если ему кажется, что он не достаточно защитил свои слабые позиции, или думает, что ему что-то угрожает, он предпринимает более сильные меры. Он не слушается, уходит в скромность и стеснительность, отказывается есть, начинает капризничать, впадать в истерику или паникует. То есть он использует всевозможные уловки, какие только может придумать хитроумный малыш, для того, чтобы взрослые исполняли его волю (цель 2). Избалованный ребенок с чувством неполноценности все время пытается тиранить других людей, особенно если он единственный ребенок в семье или самый младший. Таким образом, избалованные дети развивают различные черты характера, теми способами, которыми они пытаются преодолеть Дети, не имеющие достаточных возможностей найти свое место в семье с помощью полезного вклада, начинают использовать свои силы в других направлениях, которые, как им кажется, дадут им определенный статус в группе. Первое и самое распространенное направление – попытка привлечь внимание. Механизм привлечения внимания (МПВ) чаще всего обнаруживается у детей, которые в своем чувстве принадлежности зависят от других людей (Цель 1). Если тенденция привлекать внимание может быть удовлетворена только неприемлемыми способами разрушения, тогда возникает конфликт между родителями и ребенком, и тогда ребенок пытается обрести свое место в семье, демонстрируя свою силу (Цель 2). Когда борьба за власть ведет к жестоким, силовым действиям со стороны родителей для того, чтобы подчинить ребенка, он может начать мстить для того, чтобы причинить им боль, поскольку ему самому больно (Цель 3). Совсем подавленный ребенок может отказаться от любых попыток участвовать и вносить какой-либо вклад, либо вообще, либо в конкретных ситуациях, поскольку он совершенно не ждет ничего хорошего от своих действий. Он пытается демонстрировать свою неспособность (Цель 4), он находит оправдание, чтобы не делать то, в чем его несостоятельность может проявиться. (Описанные четыре цели сформулированы автором). 2 28 свое чувство, что они не ценны для других людей. Недостаток или предполагаемый недостаток, наиболее остро ощущаемый ими, является их самым уязвимым местом. Зачастую они стеснительны и робки, потому что склонны преувеличивать опасность и поэтому всячески стараются избежать их. Ребенок, который чувствует, что его сила не достаточно развита, вырастает с постоянным ощущением, что ему нужна поддержка. Он пытается превратить других людей в своих рабов, ему не хватает силы и надежности, он становится несдержанным и легко устает. В результате взрослым самим приходится выполнять его задачи, только ради спокойствия и тишины. Вместо того, чтобы быть счастливым благодаря полезным достижениям, он ищет более дешевые источники удовлетворения. Он становится поверхностным, праздным, искателем удовольствий, убегающим в фантазии и мечты. Ребенок, у которого возникает впечатление, что люди пренебрегают им или ненавидят его, пытается отмстить им за свое чувство беспомощности и разочарования, причиняя им как можно больше бед (цель 3). Нет ничего привлекательного в своевольном, противном ребенке, который только и думает о том, как задеть взрослых за их больные места и, конечно, использующем свои знания, чтобы протестовать против того, как они к нему относятся. В школе он ведет себя так, как хочет. Он обычно нелюбим учителями. Его стремление причинять взрослым расстройство, может побудить его развить в себе криминальные наклонности, поскольку извращенное желания быть неприятным – это частый мотив для лжи и воровства. Интересной формой ухода от чувства неполноценности является попытка проявить свою действительную или вымышленную неспособность, чтобы защитить свою самооценку. Ребенок может действовать так, как будто он глупый, неспособный или отсталый в какой-либо области. Таким образом он пытается избежать ситуации, в которой его незначимость или ненужность станет очевидной (цель 4). Подобное желание спрятаться за реальной или вымышленной неспособностью называется «Комплекс неполноценности». Зачастую он проявляется в неврозах. Многие претворяются, что страдают от неполноценности для того, чтобы не сталкиваться с очевидной неудачей. Таким образом, они подразумевают, что если бы они были свободны от своего недостатка, они были бы способны на многое и вполне достойны, а может быть даже стали бы выдающимися. В то время как чувство неполноценности всегда ведет к той или иной форме компенсации различными, полезными или бесполезными, средствами, Комплекс же неполноценности – это всегда тупиковый момент в развитии. Он разрешает лишь пассивное 29 уклонение и поиск оправданий. Его можно преодолеть только, если разобраться со стоящим за ним чувством неполноценности. В жизни человека любое чувство неполноценности может стать стимулом к достижениям, которые помогут ему развиваться и идти вперед, и соответственно продвигать развитие всего человечества в целом. Чувство неполноценности приводит к тому, что человек замыкается и перестает к чему-либо стремиться только, когда человек настолько подавлен, что уже больше не полагается на свои достижения, на «полезную сторону жизни». Здесь скорей всего необходимо привести пример из личной жизни какого-нибудь человека, чтобы подтвердить, что все неприемлемое поведение в детстве и похожие случаи во взрослом состоянии являются неудачными попытками преодолеть чувство неполноценности завуалированными методами. Тем не менее мы знаем, что любое чувство неполноценности – это движущая сила, которая управляет многими видами асоциального поведения, поскольку все импульсы направленные против общества исчезают пропорционально уменьшению чувства неполноценности, и человека учится правильнее оценивать свою значимость. Если он однажды объявил войну обществу, мир не может быть восстановлен до тех пор, пока он не оценит свою значимость по достоинству. 30 ОРГАН НЕПОЛНОЦЕННОСТИ Орган неполноценности предлагает нам совершенно простой пример того, какую роль играет чувство неполноценности и как оно может развиться или быть преодолено. Любой орган или система органов в человеческом теле может быть поражена органом неполноценности. Под органом неполноценности мы подразумеваем не абсолютный дефект, а некоторую слабость по сравнению с работой других органов, из-за которой человек субъективно испытывает трудности в выполнении тех или иных функций. Теперь, поскольку выполнение функций составляет для ребенка принципиальную задачу в обществе, все, что усложняет их выполнение, производит на него впечатление, что он менее достоин, чем другие люди, то есть дает ему ощущение неполноценности. Несколько примеров позволят вам лучше это понять. Орган неполноценности, который поражает органы выведения, совсем не означает, что пищеварительный тракт нездоров. Однако правда в том, что если ребенок слабый и болезненный, все функции пищеварительной системы регулируются с большим трудом и быстрее подвергаются нарушениям, нежели у здорового ребенка. Болезненного ребенка труднее заставить полноценно питаться, поэтому он чаще прибегает к ненормальному поведению из-за своего недостатка. Тем не менее, ему трудно быть обычным членом общества и приобрести привычку не пачкаться. Все детские трудности подтверждают его установку, что ему слишком тяжело регулировать функции пищеварительной системы, а другие люди, старше него с легкостью с этим справляются. Все физические нарушения в умении выполнять функции могут действовать как орган неполноценности. Ребенок с плохим зрением может вырасти невнимательным. Неполноценность мочеполовой системы может привести к плохому выполнению функций мочевого пузыря. Чрезвычайно болезненная конституция, которая не позволяет длительного физического напряжения, или массивность сопровождаемая неуклюжестью и неповоротливостью, не признается и считается органом неполноценности. Точно также ребенку может не нравится его маленький рост, то есть, все, что приносит ему ощущение, что он физически хуже других. Относительная неразвитость правой руки у ребенка, рожденного левшой, также может иметь эффект органа неполноценности. Когда ребенок пытается научиться здороваться за руку обычным путем, то есть правой рукой, он может испытывать значительные трудности. 31 Он будет склонен преувеличивать свою неспособность научиться делать все правильно. Здесь сам собой возникает существенный вопрос: «Каковы последствия органа неполноценности, или какую реакцию он вызывает?» Существуют два совершенно противоположных способа взаимодействия с органом неполноценности, как и с любыми другими ситуациями, возникающими из-за физических трудностей. Решение зависит просто-напросто от большей или меньшей устойчивости. Позволяет ли ребенок трудностям, возникающим изза органа неполноценности, разочаровывать и подавлять себя или нет? От этого зависит насколько он проявляет стойкость. Орган неполноценности никогда не стоит на месте. Это не то, что просто существует и все. Скорее он действует динамично, стремясь к конечной пользе, для которой он предназначен. Давайте рассмотрим поподробнее очень распространенный орган неполноценности, конституционную леворукость. У ребенка возникают трудности с использованием правой руки. Взрослые считают его виноватым и ругают его. Ребенок постепенно теряет веру в себя и становится безразличным и неловким. Когда ему приходится учиться писать он пишет плохо. Никому и в голову не приходит, что ему трудно пользоваться правой рукой, только потому что он от природы левша. Ему все время напоминают о его чрезвычайном безразличии и неуклюжести. Если из-за чрезмерной заботы ребенок теряет веру в свои способности в самом раннем возрасте, он будет рассматривать любую возникающую трудность как нечто непреодолимое, и даже не будет пытаться научиться писать быстро и красиво, из-за того, что его правая рука неповоротлива. Среди совершенно подавленных детей орган неполноценности правой руки может легко привести к постоянным дефектам в выполнении важных функций. Такие дети всегда будут неуклюжи. Их почерк будет плохим. Им будет трудно решиться на выполнение задач, требующих участие рук, и в итоге у них разовьется склонность к неряшливости. Будучи левшой (особенность, которая не всегда очевидна), ребенок может испытывать трудности даже в обучении чтению. Таким образом, трудности, сочетающиеся с возрастающей подавленностью могут привести к различным дефектам. Ребенок может реагировать таким образом на орган неполноценности системы выведения или мочевого пузыря. Большие трудности обнаруживаются в регулировке функции пищеварительной системы, и ребенок приобретает привычку пачкать белье. Если его строго наказывают за это, он может 32 озлобиться. Если родители проявляют чрезмерное беспокойство, он может извлечь выгоду из этой трудности, и его чувство неполноценности будет пропорционально расти. Но это не единственный способ, как ребенок может реагировать на орган неполноценности. Если ребенок не подавлен, он совершенно по-другому относится к подобным трудностям. Он видит их и пытается преодолеть. Он с воодушевлением набрасывается на самые большие трудности и пытается преуспеть главным образом в тех видах деятельности, которые доставляют ему наибольшее количество трудностей. Он хочет научиться управлять трудностями и требованиями, которые в то же время предъявляет ему жизнь. И успех лежит в его достижениях. Такой ребенок в последствии достигает выдающихся высот в том, с чем у него было больше всего трудностей. Детская неуклюжесть леворуких детей дает возможность развиться особенной ловкости и быстроте, которая чаще всего находит применение в искусстве. Дети страдающие расстройством выделительной системы упорно пытаются научиться контролировать работу системы до тех пор, пока не становятся чрезвычайно разборчивыми и методичными. Часто особое внимание уделяемое еде и дефекации вытесняет изначальную неполноценность. Подобные реакции на трудности подтверждают основной закон преодоления чувства неполноценности, который мы косвенно выявили в предыдущей главе. Какие бы попытки компенсировать чувство неполноценности ни предпринимались, это всегда делается не просто исходя из действительного желания компенсировать, они всегда ведут к сверхкомпенсации. Причина этого очевидна. Если кто-то тратит большие усилия на то, чтобы быть достойным не меньше, чем другие, в какой-то определенной области, он живет в постоянном страхе, а вдруг он обнаружит, что он действительно не достоин или, что еще хуже, об этом узнают другие. И даже тогда, когда он уже стал разбираться в этом или справляться с этим не хуже других обычных людей, он все еще боится, что найдется кто-то, кто будет лучше него. Поэтому он постоянно стремится к совершенству, которое на практике не достижимо. Тот, кто вместо того, чтобы расстраиваться, пытается преодолеть орган неполноценности, подчиняется закону сверхкомпенсации. Люди с отличным музыкальным слухом часто растут в семье, где дефекты слуха распространены с удивительной частотой. А люди обладающие талантом рисования часто рождаются и растут в семьях с проблемами зрения. Таким образом, мы начинаем понимать факт, который на первый взгляд кажется сложным, а именно, тот факт, что 33 гении, артисты и великие люди проявляют безошибочные признаки органа неполноценности в той самой области, в которой они достигают необычайных высот. В пример можно привести прекрасных музыкантов, чей слух был ослаблен конституционным органом неполноценности, таких как Франц и Сметана, выдающихся ораторов, чьи органы речи были поражены определенной болезнью в детстве, таких как Демосфен и Виктор Адлер, талантливых художников с дефектами зрения, например Моне и Ленбах, известных писателей, которые соединили романтическое воображение с плохим зрением, таких как Карл Мей и Жуль Верн – примеров можно привести огромное множество, что доказывает, что зачастую орган неполноценности служит стимулом для творческих достижений. Это ни в коем случае ни единственный стимул к интенсивному обучению, которое обязательно предшествует выдающимся достижениям. Вне всяких сомнений, существуют причины, по которым ребенок прилагает усилия к тому, чтобы достичь успеха в определенной области, и тем не менее орган неполноценности дает нам стимул, который чрезвычайно распространен. Существование конституционного органа неполноценности не может, однако, не учитываться при рассмотрении его последствий, то есть дефектов или сверхкомпенсации. Здесь уместно говорить об органе неполноценности, только если было достоверно установлено существование конституционного дефекта, который затрудняет функционирование органа. Доказательство предоставляется главным образом анамнезом семьи, то есть ее органическими расстройствами определенных органов или системы органов, часто проявляющимися среди ближайших родственников. Подозрение на существование органа неполноценности может быть подтверждено многими другими признаками, такими как родимые пятна или развитие различных болезней кожи в той части тела, которая располагается ближе всего к предполагаемому органу неполноценности, или к органу, подверженному органическому ухудшению в результате неполноценности, например появление новообразований или отосклероза, если предполагаемый орган неполноценности – ухо. Существуют несколько признаков, которые выдают скрытую леворукость такие, например, как стойкое предпочтение делать мелкие незначительные дела левой рукой: щелкать, снимать карты в карточной игре, и т.д. С другой стороны, мы, конечно, не должны перекладывать все ответственность на орган неполноценности за каждую трудность, с которой нам приходится сталкиваться при использовании этого органа. На самом деле, правда состоит в том, что по мере того, как 34 человек развивается, любые проявления отклонений от нормального функционирования органа чаще всего ceteris paribus, имеют те же последствия, что и орган неполноценности. Вот почему отклонение в функционировании так часто используется для того, чтобы усилить сопротивление или стать способом уклонения от выполнения какой-либо социальной задачи. Ребенок может также использовать свои органы (например органы пищеварения) для того, чтобы способствовать нарушению, даже если у него нет органа неполноценности. Единственно верным в этом случае будет понаблюдать, достигает ли он своей цели, то есть подчиняются ли другие люди, и в первую очередь его родители, данному нарушению. У любого здорового органа можно вызвать нарушение, и при некоторых обстоятельствах даже вторичное функциональное расстройство, для достижения которого требовалась достаточная тренировка и которое в последствии может привести к относительной сверхкомпенсации. Например, дети, которые голодают не по причине органического дефекта, в последствии могут придавать большое значение здоровой пище. 35 НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И СПОСОБНОСТИ Выводы, касающиеся значения органа неполноценности в общем и последствий в виде сверхкомпенсации в частности, проведенные Альфредом Адлером, в самом начале его исследования сформировали фундамент, на котором строится вся структура индивидуальной психологии. В то же время данные наблюдения дали нам совершенно новый критерий, по которому можно оценить значение наследственности. Законы наследственности вступают в силу всегда, когда жизнь передается от поколения к поколению, и без сомнения они применимы в самом прямом смысле к человеческим существам. С самого рождения у человека есть свои предрасположенности, способности и слабости, как у любого другого живого существа, но у него есть фундаментальное отличие, состоящее в том, что сообщество играет огромную роль в развитие его «естественных способностей», что до сих пор не наблюдалось даже среди животных, живущих в тесных колониях. В предыдущей главе мы исследовали механизмы такого «развития». Теперь давайте более детально разберем вопрос способностей. Очевидно, что если определенная функция организма перестает выполняться, то восстановить ее невероятно тяжело. Любые способности могут пропасть даром из-за нежелания их развивать еще в детстве. Самые ценные таланты – доходящие даже до предрасположенности к великим достижениям в искусстве – бесполезны для ребенка, который не обращает на них внимание или отказывается развивать их, несмотря на желание родителей. То же самое относится к математическому дару и к способностям делать что-то руками – на самом деле к любой способности что-то достичь в каком бы то ни было виде деятельности. Все методы достижения успеха чрезвычайно сложны. Нельзя преуспеть в чем-то без тренировки. Если талант ребенка не развивается, его способности остаются всего лишь способностями. Не достаточно просто иметь особый талант. Таким образом, становится ясно, что то, что определяет путь, по которому в итоге развивается личность – это не «способности, с которыми мы приходим в этот мир, а та польза, которую мы извлекаем из них»1 Через взаимодействие пренебрежения к таланту и стремления его развить каждый индивид формирует свои 1 Альфред Адлер 36 способности и качества по мере того, что от него требует положение в обществе. Он свободен от ограничений каузального детерминизма, который представлен лишь его наследственностью. Поэтому то, каким человек стал, ни в коей мере не является отражением качества его врожденных способностей. В каждом индивиде мы видим всего лишь фенотип, основываясь на который, мы можем делать только предположения о его генотипе. Изучая, как человека, так и других животных, мы не можем выяснить много из исследований нескольких поколений, не только потому что число поколений, которое мы можем просчитать, не велико, но еще и потому что в каждом отдельном случае значение психологического феномена может быть прояснено лишь через курс психологического анализа, который охватывает ограниченный период времени, то есть исследует только то, что происходит в настоящий момент, и не обращает внимание на предков. Ученые обнаружили, что гораздо легче иметь дело с физическим наследством. Тем не менее, необходимо быть осторожным в обсуждение даже этого вопроса, поскольку процесс, который на первый взгляд кажется чисто физическим, в отдельном случае может иметь психологические причины. В большинстве случаев, в сочетании между физическим строением и характером, физический фактор в основном, хотя и не всегда, имеет первостепенное значение. Характер и физическое строение действительно влияют друг на друга, но психическая личность человека, наряду с врожденными способностями и физическими условиями жизни, представляет для него материал, который можно использовать при выборе личной цели. Соотношение между наследственными способностями и окружением описывается во многих научных трудах по-разному, и зачастую ученые противоречат друг другу. Некоторые, например Ватсон, считают окружение таким же важным, как и все остальное. Знаменитое высказывание Ватсона четко отображает его взгляды: «Дайте мне новорожденного, и я сделаю из него все, что вы хотите». В противоположную крайность впадают те, кто считает, человеческие качества врожденными, и что они не могут, даже в малой степени, быть изменены окружающей средой. Многие исследователи склонны признавать влияние обеих сторон, наследственности и окружения. Одни придают больше значения первому, другие последнему. Большинство рассматривает обе стороны влияния как влияющие друг на друга, поэтому индивид является всего лишь продуктом влияния этих двух факторов. Концепция Адлера предполагает совершенно иную картину взаимодействия наследственности и окружающей среды. По мере 37 роста ребенок испытывает обе стороны, и делает свои собственные выводы. Он сталкивается с наследственными способностями, «со своим внутренним окружением» через легкость или трудность, с которой он может функционировать. Он также сталкивается с окружением, исходя из благоприятных или неблагоприятных последствий своего поведения. Поэтому, ребенок сам интегрирует все свои опыты, исходят ли они изнутри или извне. Его собственная интерпретация ситуаций, с которыми он сталкивается, придает значение его действиям и развитию. Человек также тренируется в выборе своей реакции на так называемые «инстинкты», которые, явно, управляют им, как и любыми другими живыми существами. Прежде всего это основной инстинкт самосохранения, выражаемый голодом, и инстинкт продолжения рода, находящий свое выражение в сексе. Эти врожденные необходимости явно доминируют у всех животных, за исключением тех, которые живут в сообществе, таких, как муравьи, пчелы, люди и домашние животные. Среди них, как уже было показано, можно наблюдать примеры полного контроля основных потребностей в еде и сексе. Поскольку эти и другие инстинкты поддаются тренировке и модификации, у нас нет оснований предполагать, что все наши действия неизменно определяются нашими инстинктами. Только в том случае, если наши действия противоречат здравому смыслу, мы склонны приводить аргументы в защиту так называемого превосходства «инстинктов». Однако, при более пристальном взгляде на предмет, оказывается, что безрассудное поведение обычно является выражением протеста или неприятия по отношению к установленному порядку человеческого сообщества. Сами по себе голод и секс – это силы, не имеющие направления. Только человек может поставить цель прежде, чем выражать «инстинкты» и придать им особый контекст. В этом случае голод становится аппетитом, а секс – любовью. Все сложности и конфликты, возникающие при «удовлетворении инстинктов», происходят таким образом. Сложности не являются показателем силы «инстинктов», они дают выражение личной склонности индивида создавать проблемы. Голод дает сравнительно мало простора для понимания личных мотивов – жажда, практически, никакого. Следовательно их легче удовлетворить. Но многие личные цели могут стоять за любовью и другими инстинктивными эмоциями. 38 СЕМЬЯ И СЕМЕЙНОЕ ОКРУЖЕНИЕ Теория, что каждый человек обладает врожденной индивидуальностью, нашла бы свое подтверждение в том факте, что дети, выросшие в одной и той же семье, могут отличаться друг от друга. Она на самом деле принимается теми, кто придерживается мнения, что поведение родителей влияет на отношение ребенка к жизни, к самому себе и к окружающим, и через это на развитие его характера. И все же, они утверждают, что родители одинаково относятся к детям, и следовательно их разница определяется наследственностью и предрасположенностью. При более близком взгляде, однако, обнаруживается, что каждый ребенок занимает свое индивидуальное место в семье и следует рассматривать все обстоятельства его детства в совершенно другом свете. Кроме того, на практике не бывает такого, что родители одинаково относятся к детям. Может быть разница в силе привязанности, которую они испытывают по отношению к разным детям, а также у них может быть разное мнение насчет своих детей. На данном этапе следует предположить вашему вниманию некоторые характеристики разных детей в одной семье. Давайте начнем со старшего ребенка. Во-первых, надо учитывать такой существенный факт его детства как то, что на какое-то время, пусть даже на короткое он был единственным ребенком. В то время, пока он единственный, его скорее всего уже успевают избаловать. Он всегда находится в центре внимания и является особым предметом родительской заботы. Затем вдруг он обнаруживает себя посреди ужасных событий. Ему навязывают брата или сестру. Даже если первый ребенок уже не совсем маленький, он вряд ли в состоянии оценить ситуацию правильно. Он замечает только то, что другой ребенок теперь владеет вниманием родителей, особенно маминым, которая все время и заботу теперь посвящает другому. Он скорее всего думает, что этот новичок отбирает у него ее любовь. Он не может знать, естественно, что, однажды мать заботилась о нем точно так же, и что вся забота, которой она окружает второго ребенка, не означает, что теперь она меньше любит первого. Поэтому, чувствуя, что его отставили в сторону, старший проявляет небеспричинную ревность после рождения второго ребенка, несмотря даже на то, что, возможно, до этого он так хотел иметь братика или сестренку. Если мать сможет помочь старшему сыну осознать свою ценность, показывая ему его значимость как старшего и поэтому более продвинутого ребенка, и таким образом побуждая его сотрудничать, он сможет приспособиться к новой обстановке 39 сравнительно легко. Но родители могут и не понимать, что творится в сознании старшего ребенка, и могут начать раздражаться по поводу его безосновательной ревности и болезней. Скорее всего они начнут защищать младшего для того, чтобы защитить его от невыносимого поведения старшего. В этом случае старший может легко сдаться, то есть отказаться от попыток завоевать расположение взрослых через совершение полезных поступков, что он, вероятно, мог делать. И тогда он становится упрямым и пытается привлечь внимание родителей разными выходками, на которые только способны непослушные дети. Если даже при очень благоприятных обстоятельствах два ребенка одних и тех же родителей смогут жить вместе в видимой гармонии, они все же могут быть вовлечены в борьбу между собой, возможно, и не явную, тем не менее опасную. Старший либо попытается сохранить свое превосходство, либо если превосходству грозит опасность, помешать младшему приобрести превосходство. Чем старше становится второй ребенок, чем больше он принимает участие в делах, которые раньше были прерогативой старшего, тем более оправданным становится страх старшего, что его могут догнать и опередить. Он любыми способами старается защитить свою позицию превосходства как старшего и более развитого ребенка. Все, что было сказано относительно первого ребенка, предполагает то, с чем сталкивается второй. Он все время видит перед собой старшего ребенка, который родился раньше него. Он полностью осознает, что старший пытается навязать ему свое превосходство. Ему не нравится положение менее значимого ребенка. Он рассматривает все, что может делать старший, а он не может, как признак его собственной неполноценности. Поэтому каждую секунду он пытается догнать первенца. Это объясняет, почему младшие дети в основном более активны, чем старшие, будь то полезные действия или шалости. Итог соперничества между первым и вторым ребенком зависит в основном от поддержки, которую ребенок получает от других. Тот, на чьей стороне родители, естественно, находится в более выгодном положении. Иногда бывает, что старший ребенок, как, например, Исав из Библии, может отказаться от своих прав, полученных при рождении, поскольку он просто больше не хочет удерживать свои позиции из-за нападок младшего. Ребенок, вышедший победителем из этой борьбы, скорее всего станет успешнее в дальнейшей жизни, чем другой, который будет склонен слишком легко сдаваться. Дуэль между двумя детьми в основном определяет ход их дальнейшей жизни. 40 Однако часто бывает так, что один ребенок выигрывает не во всем, а второй не во всем проигрывает. Один достигает успеха в одной области деятельности, другой успешен в чем-то другом. Когда такое происходит мы еще раз получаем подтверждение, что развитие характера человека зависит даже в самых мелочах от его отношения к окружающей действительности, усвоенного в детстве. Будет не лишним упомянуть, что обычно мы видим основную разницу во всем, что касается натуры и характера между первыми двумя детьми. Это легче всего понять, если вспомнить, что каждый из них пытается достичь превосходства в той самой области, в которой другой ребенок испытывает трудности. В частности младший развивает в себе сверхъестественные способности определять слабые места старшего и пытаться завоевать похвалу от родителей и учителей, с помощью достижения блестящих успехов там, где старший терпит поражение. Когда происходит упорная борьба, и разница между детьми одних и тех же родителей не большая, мы зачастую наблюдаем, что в последствии в учебе каждый преуспевает по тому предмету, с которым у другого не все ладно. Если одни ребенок слабый и болезненный, другой вырастает крепким и выносливым. Если один особенно преуспевает в учебе, то другой пытается завоевать признание в чем-то другом. Ребенок, чей соперник очень привлекателен на внешность, возможно, постарается научиться поражать людей своим интеллектом или смелостью. В данном случае, невозможно, перечислить все вариации предпочтений. Разница в характере, темпераменте и интересах между первым и вторым ребенком часто основывается казалось бы на наследственных способностях, особенно если они похожи на разных родителей. Но психологическое отношение ребенка, может сформировать его психическую похожесть на одного родителя, и не похожесть на другого. Определенное сходство может сформироваться в результате имитации выражения лица родителя, жестов, отношения к окружающим и особенностей речи, поскольку набор характеристик постепенно формируется в результате постоянного повторения одних и тех же мимических движений. В гораздо большей степени, однако, схожесть натуры и характера является результатом воспитания ребенка. Правда в том, что мы не можем сказать заранее, почему ребенок перенимает определенные черты. Мы можем узнать это, только после того, как все произошло. Часто ребенок пытается приобрести характерные особенности того родителя, кто в ссорах становится на его сторону1. В современной семье мы видим все напряжения и конфликты, характерные для современного, конкурирующего между собой общества. Как следствие, мы видим образование групп-союзников и 1 41 Он перенимает эти черты, поскольку надеется достичь превосходства, проявляя, так же, как и его сторонник-родитель, определенные черты характера, пытаясь таким образом противостоять другим членам семьи. Побуждаемые тем же желанием обрести силу, многие дети имитируют родителей, с которыми они находятся в прямом конфликте. Чересчур жесткий, постоянно подавляющий желания родитель для ребенка является воплощением силы. Это объясняет, почему ребенок начинает подражать родителю, которого боится. Ребенок просто-напросто хочет обладать такой же силой. Теперь мы в состоянии сформулировать единственный фундаментальный закон, которому подчиняется развитие детского характера: ребенок развивает в себе те качества, с помощью которых он надеется обрести значимость или даже в какой-то степени силу и превосходство в своей семье. В больших семьях, где много детей, конфликт между первым и вторым повторяется в той или иной форме по нисходящей, однако, в этом случает конфликт не такой жестокий. Соответственно, средние дети обычно приобретают более гармоничный характер. Третий ребенок зачастую объединяется с двумя старшими. Часто бывает, что последние два ребенка соперничают друг с другом так же, как самые старшие дети. Если в семье три ребенка, средний попадает в характерную ситуацию. У него нет таких прав, которыми обладает старший и таких привилегий, которые есть у младшего. Следовательно, средний ребенок зачастую ощущает себя в тисках между старшим и младшим. Он может придти к выводу, что жизнь к нему не справедлива, что с ним жестоко поступают, и чувствовать себя обманутым. В некоторых случаях средний ребенок может преодолеть подобные трудности и принизить своих оппонентов с помощью каких-либо выдающихся достижений. Положение среднего ребенка усиливается, когда между всеми тремя разница в оппозиционных групп в пределах одной семьи. Соперничество – это всего лишь одна из форм взаимной оппозиции, открыто выраженной в ревности, ссорах, спорах и взаимных оскорблениях. Гораздо более значима скрытая форма соревнования, которая не выходит на поверхность. Когда каждый член семьи стремится найти свое место в группе, конкурирующие оппоненты внимательно наблюдают друг за другом и ищут способы и средства, с помощью которых оппонент достигает успехов или терпит поражение. Там, где один преуспевает, другой сдается; там, где один проявляет слабость или недостаток, другой берется именно за это. Таким образом, соревнование между двумя членами семьи всегда приводит к формированию разных характеров, темпераментов, интересов и способностей. Напротив, похожесть характеров всегда является признаком союзничества. Иногда два сильнейших соперника не проявляют никаких признаков открытой борьбы, с виду они являются довольно дружной парой. Однако, их соперничество может проявляться в разнице их личных качеств. Один может быть лидером, активным и сильным защитником, в то время как другой может опираться на поддержку с помощью своей слабости и хрупкости. В этом случае сильное соперничество все же не мешает взаимному согласию, а просто помогает каждому чувствовать себя уверенно в своих методах, с помощью которых они стремятся к компенсации. 42 возрасте не велика, либо когда средней является девочка между двумя мальчиками, или наоборот. У младшего ребенка также есть своя особенная роль. Выше него не просто один ребенок, выше него все дети, которые есть в этой семье. Остальные члены семьи балуют его и относятся к нему, как к маленькому. В основном у него развиваются качества, которые приводят к тому, что ему постоянно кто-нибудь помогает строить его собственную жизнь; такие качества, как беспомощность, привлекательность и капризность. Однако младшие дети часто оказываются очень умными, если их малость становится стимулом для выдающихся достижений. Мальчик в семье, состоящей из девочек, и наоборот, одна девочка среди мальчиков, находятся в особом положении. Эти дети формируют характерное приятие своей роли и развивают качества, которые помогают им их играть. Они часто переоценивают значение своего пола, поскольку пол отражает существенное отличие между этим ребенком и остальными детьми. Естественно, значение, вкладываемое в понятие пола, зависит от того, как к нему относятся в семье в целом, и кроме всего прочего, как сами родители относятся к своим ролевым моделям, с возможным превосходством либо отца, либо матери. Таким образом, нам становится ясно, почему люди усваивают определенное отношение к своим товарищам в детстве, и каким образом они получают четкое представление о себе самих. Теперь нам предстоит выяснить, почему линии поведения, которая была обоснованна и понятна в детстве, сохраняются на всю оставшуюся жизнь. 43 ЖИЗНЕННЫЙ ПЛАН И СТИЛЬ ЖИЗНИ При рождении ребенок сталкивается с неизвестным миром и моделью жизни, которой ему предстоит научиться. Кроме того, ему придется научиться правилам человеческого общества, ему придется научиться выполнять определенные функции и задачи, устанавливаемые самой жизнью. Сначала ребенок видит только ту часть жизни и человеческого сообщества, которая ограничена его окружением, семьей в которой он живет. Это окружение для него означает «жизнь», и члены семьи представляются ему «обществом». Он пытается под них подстроиться. Он ищет способы, как можно поддержать себя в этой конкретной группе, с помощью различных достижений, характеристик, модели поведения, способностей и уловок. Трудности, с которыми он сталкивается, были описаны в предыдущих главах. Если теперь мы более пристально взглянем на ситуацию, мы обнаружим, что у ребенка неизбежно разовьется впечатление, что трудности, с которыми он лично сталкивается, это абсолютные трудности жизни. Он не понимает, что если люди вокруг него вовлечены в конфликт, то конфликт может иметь совершенно другую природу. Его развивающийся интеллект побуждает его преодолевать трудности своего положения, настолько насколько это возможно без какойлибо помощи, в одиночку. Это объясняет, почему каждый индивид в период от четырех до шести развивает определенные черты характера, и почему уже после шести какие-либо фундаментальные изменения в характере человека практически не возможны без помощи со стороны, через психотерапию. Характер, соответственно, – это просто выражение определенного плана, который был выработан самим ребенком, и которому он будет следовать всю оставшуюся жизнь. Детский план складывается ни из определенных особенностей, ни из отдельных ситуаций, а из постоянных повторений трудностей, реальных или вымышленных, с которыми он сталкивается. Каждый человек всегда найдет особые пути и средства, которые, по его мнению, подойдут для его особого плана. Из индивидуального, особого плана развивается стиль жизни, который характеризует человека и все, что он делает. Его мысли, действия и желания подчиняются определенным символам и соответствуют определенным стереотипам. Стиль жизни сравним с лейтмотивом в музыке. Он привносит ритмичные повторения в жизнь индивида. Человек начинает отчаянно сопротивляться любой попытке изменить его стиль жизни, по какой бы то ни было причине. 44 Теперь нам ясно, почему единственный ребенок становится застенчивым, если он чувствует, что быть одному и без помощи – это самая большая трудность в жизни – непреодолимое препятствие, и почему он обманывает себя при любой попытке оценить свою значимость в обществе в отношении признания и поощрения, которые он получает. Мы можем понять, почему старший ребенок может жить в постоянном страхе быть вытесненным, и почему второй ребенок может испытывать постоянное разочарование в самом себе. Также теперь становится ясно, почему в дальнейшей жизни эти люди продолжают вести себя так, как будто они все еще живут в той же ситуации, что и в детстве. В дополнение к трудностям, с которыми ребенок сталкивается в семье, его социальное окружение играет очень важную роль в становлении его жизненного плана. Положение семьи в обществе может стать причиной того, что ребенок сделает вывод, что общество таит в себе определенные экономические или социальные опасности. Социальные условия жизни могут определить мнение ребенка относительно его положения среди своих товарищей и друзей – одним словом, среди таких же, как и он. Для борьбы с этими опасностями, он пытается выработать определенный план. Воображаемый пример может пояснить мою мысль. Давайте представим себе ребенка, растущего в колонии воров. Он узнает, что для того, чтобы поддерживать себя, ему необходимо постоянно следить за своим имуществом, не доверять окружающим и защищать себя от их грабительских поползновений. Позже он сможет покинуть колонию и жить в нормальном мире, где воры не составляют основного населения. Но он будет продолжать вести себя, как прежде, поскольку его основной страх – это ни в коем случае не стать жертвой воровства. Он не верит людям, которые твердят ему, что этот страх преувеличен, и все время пытается найти вокруг себя прецеденты для того, чтобы оправдать свое поведение. Каждый раз, когда что-нибудь украдено, он торжествует. Если, с другой стороны, он слышит о честном человеке, который вернул, найденную им вещь, он склонен отделаться от сообщения, как от вранья, и заявить, что он не так глуп, чтобы доверять всяческим профанациям. И если рано или поздно у него не останется причин не верить в честность человека, он разрешит эту дилемму другим способом. Он скажет, что этот человек определенно сумасшедший, по крайней мере, он отличается от нормальных людей. Возможно, однако, что его близкие станут взывать к лучшей стороне его характера и все же уговорят его отказаться от безосновательного недоверия. Может быть, он даже попробует доказать, что он не такой зануда и начнет доверять некоторым 45 людям. Но практически наверняка первый кому он доверится, окажется вором – отчасти потому, что такой тип людей знаком ему с детства, и тайно он чувствует себя рядом с ними, как дома, отчасти потому что тогда он сможет превратить инцидент в неопровержимый аргумент: «Ну, вот, видите! Видите, что происходит! Только я верю кому-то, он… Что можно еще сказать!» После этого он спокойно, без всяких преград, может продолжать придерживаться тех правил поведения, которым он научился в детстве, и перекладывать ответственность за все неприятные ситуации в его жизни на слабость других людей. Этот явно вымышленный пример отдельно взятых обстоятельств, преувеличенных по всем направлениям, по отношению к условиям реальной жизни, во-первых, иллюстрирует значение жизненного плана. Во-вторых, он показывает, что придерживаться первоначально выработанного плана возможно лишь с помощью явного искажения фактов, с которыми человек сталкивается в дальнейшей жизни. Мы побуждаемы рассматривать все, что видим и испытываем, с субъективной точки зрения, с предубеждением, для того, чтобы сохранить нетронутыми те ошибочные представления о жизни, которые мы сформировали в детстве. Личная логика, которая есть у каждого человека, появляется в тот момент, когда необходимо оправдать свое ошибочное поведение, и защитить себя от того, чтобы увидеть, что большинство трудностей и разочарований в жизни – это логические последствия нашего ошибочного жизненного плана. Мы «создаем» свой опыт в соответствии в нашим «субъективным (предубежденным) восприятием», и мы можем извлечь из того или иного опыта, какойлибо урок, только если не будем вкладывать в него своего личного отношения. 46 ФИКТИВНЫЕ ЦЕЛИ – МУЖЕСТВЕННЫЙ ПРОТЕСТ Как мы уже видели, именно чувство неполноценности зачастую является угрозой тому, чтобы человек мог успешно приспособится к обществу и надеяться, что он сможет стать полноценным, счастливым членом общества. Поэтому главная проблема каждого человеческого существа – это проблема его собственной ценности. До тех пор, пока его значимость не подвергается сомнению, перед ним не стоит опасности создать самому себе проблемы – даже в тот момент, когда он сталкивается с внешними трудностями, которые не вызывают психологических проблем, а скорее создают стимул для постоянного развития. Неуверенным людям, включая различного рода неврастеникам, вступающим в острый конфликт со своим окружением, всегда чрезвычайно трудно решить проблему свой собственной ценности. Но ни одно человеческое существо не свободно полностью от неврозов, по крайней мере, нынешнее городское население, поскольку первым сообществом людей для него стала современная разобщенная семья. Подчиняясь человеческому закону сверхкомпенсации, жизнь каждого индивида направлена на достижение повышенной личной значимости. Поскольку человек ставит эту цель, будучи еще в бессознательном состоянии, она становится основой всей его дальнейшей жизни и всех его действий, направленных на достижение этой фиктивной цели, которая становится ключом к разгадке его личности. Чем сильнее чувство неполноценности, тем более компенсирующим становиться его поведение. Ребенок, обладающий конституционной неполноценностью, сюда можно включить и некрасивого ребенка, и избалованного ребенка, и ребенка, который воспитывался в слишком строгом обществе, будет прилагать огромные усилия для того, чтобы избежать многих трудностей жизни и оградить себя от опасности потерпеть поражение, которая, по его мнению, ему угрожает в недалеком будущем. Ему кажется, что необходимо все время держать в поле зрения дорожный указатель, поскольку у него нет чувства направления. Поэтому он прибегает к спасительной фикции. Он воспринимает себя как беспомощного, неполноценного, ниже по положению и неуверенного в своих суждениях человека. Он находит путь, который становится нормальной линией поведения, подкрепляемой мыслями и действиями, когда в качестве второй точки на, которую можно опереться, он выбирает отца или мать и наделяет их в своем воображении всей силой, существующей в мире. Затем он пытается подняться над своей неуверенностью на уровень 47 предполагаемой безопасности своего всесильного отца и даже превзойти его. Любое чувство неуверенности и неполноценности вызывает необходимость поставить перед собой цель, чтобы к ней идти, с ней сверяться и сделать жизнь выносимой. В результате происходит кристаллизация и усиление каждой характеристики, предоставляемой путеводной линией в хаосе жизни, и тем самым степень неуверенности уменьшается. Во многих перипетиях и коллизиях жизни путеводная линия предназначена для того, чтобы уметь отделять правильное от неправильного, а также определять, кто находится ниже, а кто – выше. В глазах ребенка, воспитанного в современном цивилизованном мире понятия женского и мужского – это просто пара противоположных понятий, точно так же, как категории выше – ниже. Наша цивилизация в основном мужская, и у ребенка возникает впечатление, что хотя всем взрослым нравится превосходство, все же мужская позиция выше женской2. Несмотря на то, что иногда женщине удается посягнуть на привилегии мужчин, все-таки он остается сильнее, важнее и удачливее. Он обладает огромной физической силой, он превосходит женщину в росте, у него более звучный голос. Как только ребенок может оценить многочисленные социальные привилегии мужчин, он может с легкостью превратить мужчину в символ силы. Его представление о мужественности будет включать в себя все, что относится к понятию «выше», а о женственности – все, что «ниже». Женская доля будет представляться ему, как услужение и постоянные страдания. Стремление мальчика к превосходству даст ему повод решить: «Я хочу быть настоящим мужчиной». Основываясь на этом, он будет протестовать против любых действий по отношению к нему, которые, по его мнению, могут принизить его значимость. Поэтому мужественный протест может стать основной фикцией всей личности. Мы видим, что женщина, также иногда преследует мужские цели, если она не хочет принять свою женскую ролевую модель. Некоторые хотят власти, другие знаний, третьи силы в качестве выражения мужественной идеи. В действительности, многие мечтают достичь мужественности или эквивалента, который может стать ее заменой. Данная ситуация была характерна скорее для Средней Европы в 1933, чем для современных Соединенных Штатов. Однако, несмотря на достигнутое женщинами равенство, исходные условия, тем не менее, сохраняются и будут сохраняться до тех пор, пока мы не достигнем настоящего, действительного равенства. 2 48 Стремление к мужественности, конечно, всего лишь фикция, которая определяет что «выше», а что «ниже», и подвигает человека выбрать линию поведения, которой он будет придерживаться. Каждый ребенок создает множество пар противоположных идей того, что «выше» или «ниже», основываясь на своем личном жизненном опыте. Даже нормальные дети хотят быть выше и сильнее, чтобы командовать чем-нибудь, «как папа», и эта цель влияет на их поведение. Любой ребенок, чувствующий себя маленьким и беспомощным, может избрать своей ведущей фикцией то, что он должен вести себя, как будто его роль быть выше других. Невротики – не единственные, кто пытается подстроить свою жизнь под определенные фикции, которые повышают их чувство собственного достоинства. Здоровый человек также может отказаться от всякой надежды ориентироваться в этом мире, если он не будет пытаться подстроить данную картину миру и приобретенный опыт под свои фантазии. Эти фантазии-фикции приобретают особенно четкую форму в период неуверенности в себе, и находят выражение в личном мнении, системе ценностей и идеалов. Фикция обрести в конечном счете силу привлекает всех человеческих существ, особенно людей, неуверенных в себе, например невротиков. Влияние фиктивных целей обширно. Человек собирает все свои силы и использует их в направлении достижения какой-либо фиктивной цели. Фиктивные цели и путеводные линии, при помощи которых человек надеется достичь своих целей, остаются неизменными в течение всей его жизни, до тех пор, пока сам человек о них не узнает, путем необычного проникновения во «внутренние знания». Это то, чем он должен обладать, если он хочет изменить их. Характер человека – это результат жизненного плана, фиктивных целей и путеводной линии. Сильные эмоции и «инстинкты» – это преувеличенные и усиленные подходы. Очевидные спонтанные изменения характера иногда могут происходить. Однако, если, это случилось не благодаря упражнениям в более глубоком понимании своей интуиции, а таким влияниям, как изменение окружающей среды, то изменения, в основном, оказываются поверхностными, то есть человек не отказывается от большинства своих внутренних целей. Следовательно, основная природа личности остается не затронутой. Изменение произошло только в выборе средств. Индивид может считать, что быть первым необходимо для того, чтобы поддерживать какое-либо положение в группе, потому что это то, как он выигрывал у своих соперников в детстве. В этой ситуации он сделал вывод, что он проигрывает и совершенно не достоин, если 49 он не первый. Способ, которым он поддерживает свое первенство, зависит от ситуации, в которой он находится. Если у него есть шанс стать первым в классе, он может усердно учиться, чтобы удержать свое положение. Если он не сможет учиться так и дальше в старших классах, то он скорее всего переключится на что-то, в чем он будет лучше всех, либо на атлетические достижения, либо на популярность, на сексуальную привлекательность, либо на какиелибо другие достижения в какой-то области, где он сможет в дальнейшем развиваться. Если у него нет шанса, в соответствии с его развитием, быть первым в классе с помощью полезных достижений, он может переключиться на «бесполезную сторону жизни» и стать «худшим» либо через ужасное поведение, либо выпивая, играя в карты или болея. Деструктивные силы пациента, который хочет быть самым плохим пациентом, так же не ограничены, как объем работы и усилий, которые затрачивает человек на то, чтобы выполнить «успешную» работу, которая поможет ему остаться на вершине. 50 СОЗНАНИЕ И СОВЕСТЬ Тот, кто не имеет ни малейшего представления о том, как работает его сознание, не знает, что всеми своими действиями он обманывает свои убеждения, не смотря на то, что со стороны может казаться, что это приносит боль. Таким образом, мы сталкиваемся лицом к лицу с замечательным фактом: для индивида возможно иметь «бессознательные» тенденции, склонности и мотивы. Сознание достаточно легко понять. Человек обладает способностью «знать» то, что происходит в его сознании. Эти знания о себе, которые мы называем сознанием, возможно, связаны с определенным процессом работы человеческого мозга, в частности, в некоторых областях коры головного мозга. Церебральные сферы – это лишь малая часть всего мозга. Существует еще много чего, что имеет отношение к церебральным активностям, помимо процессов, связанных с сознанием, и, возможно, существуют еще большие части, которые не имеют никаких функций и не являются значимыми. В любом случае, церебральные процессы, формирующие сознание, – это только малая доля активности головного мозга. То есть сознание – это всего лишь одна из многочисленных функций человеческого мозга. В то же время, у нас есть все основания полагать, что наша способность к сознательной мысли развивается наряду с развитием речи. Существует тесная взаимосвязь между языком и сознательной мыслью, поскольку сознательная мысль всегда концептуальна. Мы вряд ли сможем понять сознание без идей и слов. Что же тогда бессознательное? Будем ли мы правы, применяя термин «бессознательное» ко всему, что происходит в человеческом мозге за пределами того, что может охватить сознание? Едва ли, поскольку, как правило, наше сознание способно удержать только одну, от силы две мысли в то время, как мозг выполняет огромное количество функций. Бесконечные впечатления фиксирующиеся органами восприятия, включенными в движение рефлекторных процессов, и многие другие действия происходят автоматически без какого-либо участия мысли. Нам приходится учиться многим ежедневным действиям прежде, чем мы сможем делать их с легкостью. Несомненно эти навыки, в не зависимости от того задействуют ли они физическую активность или интеллектуальные процессы, приобретаются только через упражнения практических сил наблюдения, которые, на самом деле, имеют корковое происхождение. По мере процесса обучения, 51 фиксируется основной центр всего координационного комплекса, который постепенно проникает в подкорковую часть мозга. Процесс хождения, например, включает в себя бесчисленное количество мускульных движений, которые взрослым не приходится контролировать лично, поскольку они объединились друг с другом и образовали целый комплекс, который мы можем использовать по желанию. Изучая язык, мы пытаемся понять и научиться употреблять отдельные слова, заучиваем фразы и повторяем звуки. Так у нас накапливается определенный словарный запас, которым мы можем пользоваться, мы умеем произносить слова и у нас есть силы, которыми мы пользуемся автоматически, когда хотим использовать знание языка. В человеческом мозге существуют автоматические процессы, которые не нуждаются в сознательном контроле, и которые поэтому вынесены за пределы сознания. Однако если мы хотим рассмотреть их поближе, мы вновь выводим их на уровень сознания. Многие другие регулятивные функции мозга совершенно не зависят от сознательной мысли, поэтому мы не можем повлиять на них, по крайней мере на прямую. Это не значит, что подобные рефлекторные и вегетативные функции не могут быть использованы человеком в соответствии с его личными желаниями и интересами, они просто выведены из-под сознательного контроля. Тем не менее, человек может влиять на них, как показывают исследования человека, под гипнозом, и в случаях неврозов посредством психосоматической медицины. В большинстве случаев у нас нет четко очерченного образа сознательного контроля. Хорошим примером смешанного и постепенного повышения сознательного контроля является человеческий глаз. Несмотря на то, что сетчатка способна в целом воспринимать визуальное изображение, полное понимание видимой картины ограничено маленьким ее сегментом. Образы воспринимаемые всей сетчаткой смутные, в основном темные или светлые, или какие-либо движения. Этих смутных образов достаточно, чтобы человек был в курсе того, что происходит вокруг него. Если что-то привлекает его интерес или предвещает опасность, он передвигает глаза с тем, чтобы сфокусироваться на объекте с помощью небольшого участка сетчатки, который допускает острое зрение (так называемая точечная ямка). Только так образ предмета воспринимается четко, целиком и сознательно. Мы могли бы тогда сказать, что все остальные визуальные образы – это нечто подсознательное, ниже порога полного, четкого восприятия. Все остальные органы чувств так же воспринимают образы либо через полное их осознание, либо в качестве смутных догадок, которые не 52 достигают порога сознания. Другими словами, здесь мы с психологической точки зрения видим различную степень осознанности. В таком случае, будет ли разумным включить в термин «подсознание» все автоматические или полуосознаваемые процессы работы головного мозга, выполняемые без участия сознания? Прежде, чем пытаться ответить на поставленный вопрос, мы изучим общепринятое значение слова «подсознание». Люди, конечно, не используют термин «подсознание» для того, чтобы описать все, о чем они не знают, но зачастую они заявляют, что совершили определенные действия бессознательно. В действительности, с тех пор, как слово было популяризовано, в основном Фрейдом, люди много говорят о «подсознании» в тот момент, когда они, скорей всего, хотят выразить то, что можно выразить следующим образом: «Я должен был бы это знать, но, на самом деле, я ничего об этом не знаю». Тем не менее, они употребляют слово «подсознание», чтобы описать любые психологические или ментальные процессы, которые, как показывает опыт, обычно происходят в пределах их осознанного понимания, но в те моменты они скрыты от их знания. Поэтому качество «подсознательного» характеризуется кроме всего прочего склонностями и тенденциями, которые нам неизвестны. В повседневной жизни мы осознаем роль, исполняемую сознанием, в основном через построение планов и выполнение желаний. Сознательная мысль подготавливает нам путь действия. Тем не менее, современные психологические исследования показывают, что даже в подготовке к действию сознание играет не основную роль, как предполагалось раньше. Поведение маленького ребенка является ярким примером. Он знает, что он хочет, осознает, какими могут быть последствия определенного поведения и оценивает ситуации, которые зачастую довольно сложны, – и все это в возрасте, который абсолютно исключает возможность обладать сознанием, в нашем понимании этого слова, то есть силой мыслить вербально. Поэтому, мы не можем говорить о «подсознательных» процессах, поскольку они не контрастируют с еще не развитыми сознательными процессами. Подобное сопоставление сознания и подсознания необходимо для формирования концепции «подсознательного». Без сознания предположение, что что-то может быть «подсознательным» не имеет смысла. Заметим, что сознание появляется только с развитием мыслительных процессов, с пониманием своей личности. Тогда возникает вопрос, как же развивается очевидное разделение на сознание и подсознание? 53 Мы видели, как с помощью роли, которую ребенок играет в обществе, развивается его личность, как он сталкивается с трудностями, когда пытается сделать так, чтобы его приняли в качестве члена сообщества, и как он иногда не умеет позитивно реагировать на окружающую его среду. Те, кто воспитывают ребенка, в основном, не понимают большинство из его хитростей и уловок. Они не обращаются к их реальным причинам, а воспринимают их как просчеты, за которые ребенка следует наказывать. Обычно влияние воспитателей ребенка распространяется лишь на то, что у него создается впечатление, что его поведение не верно, однако они не помогают ребенку изменить его. До тех пор, пока ребенок не принимает принципов, навязываемых ему попечителями, он свободно восстает против них. Его упрямое, вызывающее поведение целиком последовательно. Однако взрослые обладают такой силой, что ребенок не смеет противостоять им открыто. Тогда ему приходится вести себя так, как будто он хотел подчиниться воспитателям, особенно, если ему нужна их помощь. В этот момент начинает развиваться сознание. Сознание подразумевает под собой не больше не меньше как принятие правил и принципов, предлагаемых ему его воспитателями. Все дети точно знают, что от них ждут, и каковы установленные правила. Большинство детей принимают эти правила в качестве формы, в том случае, если их опасно или сложно нарушить. Открытое неповиновение ребенок заменяет внутренней борьбой, и воспитатели обычно поощряют подобную борьбу, поскольку надеются, что тренировка «самоконтроля» в конечном счете приведет к победе «светлых сил» в ребенке. Естественно, такой тип воспитания не может привести к успеху. Негативные, враждебные импульсы остаются неизменными у ребенка, несмотря даже на то, что они могут быть завуалированы с виду добрыми намерениями. Ситуация, в которой ребенок находится с самого детства, практически не меняется в течение всей последующей жизни. Сначала сознание представляет собой только желания воспитателей. Затем оно персонифицирует закон и порядок общества. Сознание отображает понимание требований общества, и насколько индивид является продуктом «хорошего» воспитания, настолько он принимает эти требования. Он знает, что хорошо и что плохо, он в целом согласен с моральными принцами. Но как только он начинает подчиняться мотивам, отражающим неприязнь обществу и стремление к превосходству, у него возникает конфликт с самим собой. Он, проповедуя о принципы общей морали, на самом деле осуществляет действия, имеющие в подоплеке асоциальные 54 тенденции. В момент, когда он явно отказался от единства цели и ему пришлось выбирать между двумя не совместимыми объектами, он выбирает ту линию поведения, которая помогала ему быть успешным в детстве, когда ему приходилось подстраиваться под воспитателей. Он начинает оправдываться. В начале оправдания были нужны, чтобы успокоить воспитателей, и либо избежать, либо смягчить наказание. После того, как произошло дальнейшее становление совести и человек убедился в справедливости правил, которым его научили, он обнаружил, что теперь необходимо оправдывать себя перед собственной совестью. Самый лучший способ сделать это – отказаться от ответственности за свое собственное зло и неестественные наклонности, то есть ничего о них не знать. Тогда вступает в игру подсознание. Подсознание охватывает все эмоции, желания и склонности, за которые люди не несут ответственности, или которых они не разрешают себе испытывать или иметь. Это не ограничивается простым «подавлением» сексуальных эмоций. Люди с гораздо большей легкостью принимают свои сексуальные желания. Признать свою ответственность и степень, до которой я сам создаю свою собственную жизнь – сложнее во много раз. «Подсознание» – это ни в коей мере не сверхъестественная сила, каковой ее пытается представить психоанализ. «В конце концов нет ничего в нас такого, что бы мы знали досконально, и также нет ничего, о чем бы мы совсем не знали1». Если бы люди вместо слова «подсознательное» использовали бы более точное слово «непризнанное» (то, что неприятно признавать), они облегчили бы себе решение проблем, которые в противном случае кажутся очень запутанными. 1 Адлер. 55 ЦЕЛЬНОСТЬ ЛИЧНОСТИ Практически каждый оказывается в конфликте между «Я должен» и «Мне следует», а также «Я хочу» и «Я не могу». Подобные конфликты возникают лишь по одной причине: самообман. Это оправдание человека, который хочет освободить себя от ответственности за определенное действие или поведение, все равно в глазах ли окружающих или в своих собственных глазах. Цель его внутреннего конфликта заключается в том, чтобы реабилитировать себя и сделать вид, что в то время, как он хотел сделать лучше, его личные слабости, либо конституционные, либо наследственные недостатки, помешали ему выполнить то хорошее, что он задумал. В реальности единая личность со своей последовательной целенаправленностью лежит в основе и превосходит все очевидные противоречия. Понятие цельности личности лежит в основе названия Индивидуальной психологии. Это название, которое так часто ошибочно истолковывается, происходит от латинского слова «индивидуум», которое дословно означает «неразделенный», «неделимый» (in-dividere). «Индивидуальное многообразие» является результатом выбора того или иного стиля жизни, который варьируется с каждым отдельным индивидом, и является его личной характеристикой. Стиль жизни отдельной личности базируется на последовательной целенаправленности, которая определяет особое место каждому отдельному действию в жизненном плане человека. Противоречия в одном и том же человеке, и очевидная двойственность, которую, как нам кажется, мы наблюдаем в самих себе и в других, формирует часть соответствующей модели поведения. Непоследовательность и амбивалентность однозначно характеризуют мысли и действия человека, у которого нет намерения открыто идти к своей цели. Возможность достижения все той же цели с помощью диаметрально противоположных стилей поведения, лежит в основе сбивающих с толку изменений поведения этого человека, на которые он идет ради того, чтобы избежать выполнения определенной задачи и скрыть свою безответственность. В любом случае, ведет ли себя ребенок послушно или вызывающе, его цель та же – утвердить ценность и важность своей личности и превзойти взрослых. Его протест дает взрослым прямое подтверждение их несостоятельности. Его послушание делает их полезными и побуждает их помогать ребенку. 56 Мужчина, который боится женщин, из-за того, что он чувствует, что не сумеет построить с ними взаимоотношений, станет скорее всего либо женоненавистником и будет убегать от них, либо разовьет в себе характер Дона Жуана для того, чтобы сталкивать женщин между собой. Слишком большое и слишком малое усердие может стать на пути выполнения жизненной задачи и дать возможность избежать ее выполнения, и заодно опасности потерпеть поражение. Противоречия в человеке, вовлеченном в борьбу между несовместимыми чувствами и желаниями, служат общей цели. Очевидные противоречия могут быть необходимы для того, чтобы достичь задуманного результата, как например, в одной притче. Однажды путешественник, шедший по сельской дороге, обогнал двух бродяг. Одни из них разговорился с путешественником и любезно рассказал ему о местных дорогах, о том, как можно срезать путь, о том, в каких гостиницах лучше останавливаться. В это время второй бродяга использовал возможность, чтобы стащить чтонибудь из сумки путешественника. Позже, когда путешественник обнаружил пропажу, он тут же догадался, что они были компаньонами, несмотря на очевидную разницу их поведения. Их подходы были разными, но служили одной и той же цели – ограбить. Именно так действует любая амбивалентность, которая в основном скрывает какую-то асоциальную цель. Человек претворяется, что его беспокоят такие понятия, как «хорошо» и «плохо», «правильно» – «не правильно». Человек, постоянно колеблющийся между двумя тенденциями или склонностями обычно пытается достичь негативную цель, не прямо и открыто, а завуалировано, и цель его противоречий заключается в том, чтобы скрыть первоначальную цель от свой совести. Тот, кто увлечен сразу двумя людьми, и никак не может выбрать между ними, отдален от обоих, тем не менее он производит впечатление, человека, который хочет на что-то решиться. Часто, когда люди долго взвешивают все «за» и «против», они просто пытаются выиграть время и избежать принятия решения как такового. В предыдущей главе мы с вами обсудили значение любых внутренних конфликтов. Когда затрагиваются лишь незначимые вопросы, подобные конфликты дают возможность делать романтические жесты, поскольку зачастую люди, которые боятся обжечься в жизни, попадают на более мелкое поле битвы, где они тешат себя ложной славой побед в сражениях, являющихся скорее спектаклями, нежели серьезными проблемами. Человек, который преуспел в создании конфликтов в своих чувствах, может придавать 57 огромное значение незначительной и само собой разумеющейся детали добропорядочного, приличного поведения, поскольку это дает ему право гордиться своим «самоконтролем». На самом деле у него, возможно, нет причины для непомерной гордости за победу над чувствами. Например, он проявляет особую скромность, не позволяя себе роскоши, если в данный момент ему нужно потратить деньги на нечто более необходимое. Но каким благородным он покажется сам себе, если ему придется усиленно бороться с непреодолимым желанием роскоши и в конце концов он победит его! Таким образом, любое противоречие в целенаправленности индивида оказывается самообманом1. Для того, чтобы обнаружить преследуемую цель в каждом отдельном случае, естественно, необходимо знать личную ситуацию человека, и кроме всего прочего, проникнуть в суть его личности. Одни и те же действия, одни и те же конфликты у разных людей могут затрагивать разные внутренние вопросы. Идеи, желания и эмоции человека дают нам гораздо меньше информации о его личности, чем его действия. С другой стороны, мысли, чувства и более того желания очень часто противоречат тому, что он в действительности делает. Действия – это единственный надежный инструмент, позволяющий нам понять личность индивида, который так часто преследует фиктивные цели. Мы должны решить для себя, воспринимать все остальное как простое приукрашивание. В действительности, все желания и чувства, противоречащие действиям, обманчивы. Если мы наберемся смелости и признаем ценность человеческих действий, мы сможем создать метод изучения человеческой природы. Это очень важно для самовоспитания и саморазвития. В частности в жизни мы замечаем, что очевидные противоречия между мыслями, эмоциями и желаниями занимают основную часть нашего сознания, и поэтому мы забываем обращать внимание на собственные действия. Причина, по которой так трудно приобрести знания о себе, заключается в том, что во имя поддержания имиджа нравственной личности мы пытаемся скрыть любые позывы, противоречащие законам общества. В дальнейшем истинные знания о себе могут привести нас к не очень приятным открытиям. Наши собственные фиктивные цели будут раскрыты. Тогда нам придется увидеть, что они ошибочные и что от них следует отказаться. Но явное разделение личности дает возможность объединить реальные Даже социальный интерес и чувство неполноценности не являются враждебными силами, создающими раздвоенность. Скорее они рассматриваются как два равных по значимости фактора, характеризующих поведение человека в целом. 1 58 требования окружающей среды с нашими вымышленными целями, желанием обрести силу. 59 НЕВРОЗЫ Жизнь невротиков полна разных противоречий между желаниями и действиями. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с неврозом, мы обнаруживаем, что противоречия основываются на идеи болезни. Свободный самоконтроль, человека, его действия, его силы оказываются настолько ограниченными нервным заболеванием, как при физических ранениях. Тем не менее, нет такой прямой физической патологии, которая соответствовала бы нервным симптомам. В действительности организм здоров. Любые соматические изменения, которые можно отследить объективно, ограничиваются вегетативной системой. А это ничто иное, как аппарат для регулирования физических функций, которые также могут контролироваться сознанием. Все физические симптомы неврозов происходят из-за эмоционального напряжения. Любые дальнейшие патологические изменения вегетативной системы можно объяснить этой же причиной. Мы не можем упускать из виду тот факт, что невротики – здоровые люди, которые производят впечатление больных и несомненно проявляющих симптомы болезней, с таким результатом, что не всегда легко поставить диагноз, чтобы различить, либо это «просто» нервное, либо это «настоящая» болезнь. Здесь мы имеем другой пример человеческой способности к обману себя и других, путем конструирования ложных аналогий. Мы видели, как он отдаляет себя от своей собственной воли, как только возникает противоречие между желанием и действием, противоречие, которое несет в себе некоторые преимущества. Невротические болезни проявляют аналогию между болезнью и физическим состоянием, что на самом деле ограничивает физическое функционирование совершенно независимо от воли человека. Поэтому невротики (хотя, конечно, они этого не допускают) используют свою непострадавшую силу воли, чтобы воспроизвести симптомы болезни, которая помогает им чувствовать, что их влияние на свою волю невозможно, точно так, как это бывает с физическими болезнями. Проблема, как организовать болезнь «подсознательно», то есть не допуская того, что она организованна, была значительно облегчена, в основном с помощью учения Берда. Его учение, повсеместно изучаемое экспертами и дилетантами, выдвигало гипотезу о том, что нервные силы и есть предмет нарушения. Берд хотел найти какое-либо физическое объяснение всем симптомам, известным в наши дни как нервные, и назвал их болезнями нервной системы или «нервами». Но существование подобных 60 гипотетических «нервных сил» (которые могли легко иссякнуть в следствии чрезмерной работы, волнения, сексуальных опытов и напряжений, испытываемых людьми, страдающими от наследственных недугов, в результате которых развиваются нервные недомогания или неврастения) не могло быть доказано объективно. Пределы страдания могли быть найдены лишь субъективно, самим человеком. Поэтому когда человек стремился избежать выполнения своих жизненных задач, его уклонение рассматривалось как форма болезни, развивающаяся в следствии того, что нервные силы не были достаточно прочными, чтобы выдержать возложенное на них напряжение. Подобные учения популяризировавшие «противоречие» между тем, что человек хочет, и тем, что он может сделать, дали людям возможность использовать их в своих целях. В действительности, все, что людям было нужно – это однажды принять идею того, что они могут «научится» воспроизводить симптомы болезни. Поэтому медицинская гипотеза, которая наоборот не принималась всерьез, довольно быстро завоевала доверие, несмотря на свою невероятность (по крайней мере в Европе). Всегда существует определенный момент, когда нервное заболевание начинается. Мы можем назвать это «кризисной ситуацией», в которой жизненная ситуация не позволяет пациенту функционировать адекватно, применяя свой особый стиль жизни. Чем уже модель, в рамках которой человек может участвовать в процессе жизни и вносить свой вклад, тем скорее он может столкнуться с кризисной ситуацией, в которой он замыкается и ищет алиби (оправдания). Начало симптомов всегда показывает, что индивид столкнулся с задачей, которую он не в состоянии выполнить. Но подобный факт не всегда столь очевиден, поскольку невротик, естественно, пытается представить, что трудности, с которыми он сталкивается в жизни, – это следствия, а не причины болезни. Многие невротики даже отрицают существование трудностей, поскольку они хотят избежать подозрения, что их нервные симптомы имеют под собой определенную цель. Поскольку многие из нас плохо подготовлены к тому, чтобы выполнять жизненные задачи, мы легко становимся «нервными». Даже ребенку приходится нести на себе особую ношу, и у него может развиться «нервозность», которая зачастую находит свое выражение в так называемом невозможном поведении трудных, неподдающихся воспитанию детей. С рождением второго ребенка или с началом обучения в школе довольно избалованные (испорченные) дети часто сталкиваются с задачами, выполнять которые их никто не научил. Смелость ребенка может быть 61 подвергнута еще более жестокому испытанию, если в его окружении происходят какие-либо перемены или смерть матери. Если он пытается избежать любых сложных ситуаций и уклониться от выполнения каких-либо требований, в данной ситуации возможно появление первых симптомов нервозности. Они могут принять форму различных нарушений функционирования органов – трудности с пищеварением, энурез или приступы паники или ярости. Они направлены на достижение определенной цели, а именно заставить родителей уступить ребенку и освободить его от выполнения тех или иных задач. Подобные симптомы являются оружием, которым ребенок пользуется, чтобы все было так, как он хочет. Страх, в частности, – это оружие, которым иногда пользуются некоторые дети. Они видят, как легко можно побудить родителей помочь им, преувеличивая собственные слабости. Избалованный, не слишком уверенный в своих силах ребенок так часто приходит в ужас, что легко поддается дикой панике при любой малейшей трудности, с которой ему предстоит разобраться, хотя это может закончится ничем больше, что его просто оставят в покое на некоторое время. При многих невротических заболеваниях во взрослой жизни он возможно будет извлекать пользу от такого оружия как страх, которому он научился в детстве. Это объясняет, почему страх играет огромную роль в жизни многих невротиков. Иногда даже в школе у детей бывают нервные срывы. Перед экзаменами, они становятся крайне возбуждены или чересчур утомлены: они не могут спать, их мысли путаются, руки трясутся и развиваются все симптомы хорошо известной невростении. Многим людям экзамены продолжают сниться еще долго во взрослой жизни. Так же, как в школе их способности подвергались проверке по средством экзаменов, они верят в то, что их способности постоянно вот-вот будут поставлены под сомнение жизнью или социальной средой. Все, что в действительности подвергается сомнению – это наш социальный интерес и готовность к сотрудничеству. Только тот, кто отказывается от сотрудничества ради сохранения хорошего мнения о себе, и тот, кто не хочет играть неопределенную роль, ощущает постоянную опасность неудачи и позора. Неврозы всегда скрывают в себе стремление избежать проверок, которые устраивает нам жизнь. Цель болезни – уберечь невротика от опасности разоблачения в том, что он не ценен. По началу это звучит парадоксально. Поскольку невротическое состояние заставляет его чувствовать себя слабым и несчастным, его неудачи во многих областях очевидны. Но как ни странно это звучит, он получает фиктивное увеличение собственной значимости благодаря 62 своей неспособности, потому что он оправдывает себя за свои неудачи следующим образом: «Если бы только я не был таким комком нервов… Если бы я не был таким невезучим и не заболел бы, то я…» Что бы ни происходило, он должен придерживаться особого мнения насчет своих способностей. Поэтому хотя его способности и не пострадали, он все равно не позволит никому в них усомниться. Он перекладывает ответственность за очевидные неудачи на болезнь, но его фантазии о себе являются огромным препятствием на пути к успеху. В дальнейшем, пока он оправдывает себя за то, что ничего не достиг, его требования к окружающим возрастают. Поскольку ему кажется, что он болен, он считает себя не просто свободным от обязательств по отношению к другим (обязательства, возникающие в профессиональных, социальных и любовных взаимоотношениях), но и достойным гораздо большего внимания, сочувствия и помощи со стороны друзей и семьи. Чем больше подавленным становится человек и чем меньше он ощущает себя способным выполнить требования жизни, тем больше у него будет решимости избежать выполнения социальных задач. Его склонность прикрываться нервной болезнью зарождается гораздо раньше очевидных проявлений болезни. Тогда, когда появляются симптомы, становится ясно, что социальный интерес достиг своих пределов и что ошибочный жизненный план вступил в конфликт в реальными условиями жизни. Никто не может сказать насколько много знает ученик до тех пор, пока его знания не подвергаются проверке. Те, кого жизнь подвергает тяжелым испытаниям, могут исчерпать свой социальный интерес быстрее, чем другие, кому не пришлось проходить подобные тесты. Однако в любом случае отсутствие социального интереса должно рано или поздно проявиться благодаря многогранности и сложности взаимоотношений, которые несет в себе сотрудничество людей в различных сферах жизни. Поэтому возникающие трудности не обязательно провоцируют появление невротических симптомов. Зачастую очень большие трудности изменяют течение невроза к лучшему. Если целью невротических жалоб является в основном найти себе оправдание, то они становятся ненужными как только внешние трудности оправдают стремление индивида не выполнять социальных задач. Нервозность и тревожность пропадают в начале тяжелой физической болезни, то есть, если «реальная» болезнь служит оправданием невыполнения. Невротик – это амбициозный человек, у которого не хватает смелости. Он живет в постоянном страхе, что его слабости могут стать очевидны для других, и этот страх проявляется во всех его действиях. Он обладает типичным нерешительным характером. На 63 сколько это возможно, он старается избежать принятия каких-либо решений. Он откладывает их на потом, чтобы либо потянуть время, либо чтобы позаботиться о фиктивной безопасности хотя бы на данный момент. Он пытается сохранить безопасную дистанцию с людьми и держится на расстоянии от выполнения трудных задач, потому что он сомневается, сможет ли он вообще поддержать себя без специальных помощников. Его жизнь постоянная борьба. Его напряженное сознание никогда не отдыхает. Он всегда находится в состоянии готовности защитить себя. У него беспокойный сон, ему часто сняться кошмары. Его внутреннее напряжение зачастую выдает себя через физические симптомы, например частое моргание, дрожащие руки, рефлекторная гипервозбудимость и чрезмерная раздражительность, непостоянство вазомоторных нервов – симптомы, характерные для большинства невротиков. И поскольку невротик слишком возбудим и чувствителен, он с готовностью отвечает на самые различные предложения. Он все время психологически готов. Так же, как воздушный шар, наполненный воздухом, отлетает далеко при малейшем соприкосновении, он максимально реагирует на любое влияние со стороны. Напряжение играет очень важную роль в развитие симптомов. Без напряжения многие из них не появились бы вообще. Симптомы имеют столько же различных форм, сколько у человеческого организма функций, каждая из которых может быть нарушена, либо чрезмерно работая, либо оставаясь без внимания совсем. Невротик, имеющий субъективное мнение относительно себя, может даже видеть нарушения там, где их нет, поскольку он ожидает или хочет, чтобы его организм функционировал лучше и чтобы это было более или менее легко. Таким образом, пациент вместо того, чтобы направить свою энергию на решение социальных проблем, начинает фальшивые битвы с самим собой, используя функции своего тела, свои моторные действия, чувства и мысли. В этот момент рождаются симптомы. Человек может не спать всю ночь и чувствовать себя больным. Но как только он начинает злиться и отчаиваться и решает, что ему необходимо поспать, тогда начинается бессонница. Борьба с самим собой повышает внутреннее напряжение, которое не обходится без нервных расстройств, и, естественно, развиваются симптомы заболевания. Причина напряжения заключается в борьбе с самим собой. Оно вырастает из обид и сопротивления требованиям жизни, а также из страха поражения или неудачи. Первые симптомы проявляются из-за борьбы, направленной на повышение напряжения, что ведет к увеличению числа новых симптомов. 64 Если невротические тенденции выражаются через определенный орган, они всегда проявляются в дисфункции этого органа. Все органические неврозы создаются напряжением. Повышенные усилия дают себя знать первоначально через регулировку вегетативной нервной системы и желез внутренней секреции, которые напрямую управляются сознанием1. Невротическая дисфункция какого-либо органа может усугубляться органом неполноценности. Это может быть как в силу конституции, так и в силу неправильного использования определенных органов. Мы до сих пор еще мало знаем о том, как отношение ребенка к своим функциям в жизни может регулировать работу органов вегетативной нервной системы, даже патологическим способом. Но мы знаем, что функциональная расстройство пищеварительной системы может быть вызвано либо в ответ на конституционный орган неполноценности, либо выгодой, которую ребенок может получить в результате борьбы с беспокойными родителями, которые придают особое значение еде и правильному пищеварению. Это относится ко всем остальным проблемам невротического происхождения. Может существовать нарушение любой психологической или умственной функции. Все симптомы являются расстройством либо чувств, либо мыслей, либо физического функционирования тела. Орган неполноценности может облегчить процесс тренировки и повлиять на выбор симптомов. Однако на выбор симптомов влияет не просто легкость с которой они могут быть воспроизведены, но адекватность симптоматического комплекса, который дает человеку возможность оправдания. Было бы правильнее не говорить о том, что сознание контролирует тело. Такая терминология предполагает дихотомию, которая в действительности не существует. Нельзя сказать, что эмоции управляют или влияют на функционирование тела. Сознание человека включает в себя все его мысли и чувства, его тело – органы и конечности. Эти две части неразделимы. Они взаимосвязаны не только посредством центральной нервной системы и ее вегетативных ответвлений, но и посредством личности индивида. Точно так же, как мы можем пользоваться правой или левой рукой согласно с нашими намерениями, мы можем использовать любую часть сознания и тела в соответствии с нашими целями или желаниями. Мы уже видели, что сознание не идентично личности, оно является средством, с помощью которого мы выражаем себя, то есть инструментом, которым мы можем пользоваться по мере необходимости или желания. Психосоматическая медицина начинает понимать и объяснять сложные способы и степень, до которой индивид в состоянии контролировать свое тело, зачастую не осознавая этого. Он является своим собственным хозяином, несмотря на то, нравится ли ему брать на себя ответственность или он пытается избегать ее. Любое представление о том, что одна часть тела или личности контролирует другую, ошибочно и ложно. Целостность личности можно понять только, если мы осознаем степень, до которой человек может заставить себя чувствовать, думать, функционировать и действовать в соответствии со своим внутренним планом. Подобный контроль не следует недооценивать, хотя внешние силы индивида могут оказывать значительное влияние. Но даже в этом случае мы склонны переоценивать то, что с нами происходит, и не замечать своих собственных действий по отношению к другим людям или к группе, которой мы принадлежим. 1 65 Поскольку каждый невротик пытается избежать выполнения социальных задач, то это, конечно, и есть фактор, влияющий на выбор тех или иных симптомов. Несчастный случай может повлиять на выбор невротика, привлекая внимание к подходящим симптомам. Мы можем сказать, что развитие невротических симптомов требует прежде всего кризисной ситуации, в которой пациент ищет алиби за свое уклонение и нежелание участвовать в работе общества и приносить ему пользу. В подобных критических ситуациях любое нарушение, которое может послужить оправданием, поддерживается и развивается, в основном, за счет внутренней борьбы. Выбор симптомов зависит от обстоятельств и факторов, способствующих дисфункции. Как уже говорилось выше, орган неполноценности может составить очаг меньшего сопротивления, то есть как только человек напрягается, орган с меньшей сопротивляемостью подпадает под влияние напряжения и начинает проявлять дисфункцию. Определенные расстройства, возникающие в детстве, теперь могут послужить к качестве алиби. Любая дисфункция, которая проявлялась раньше, может вновь активизироваться. Часто случайное наблюдение болезни в семье или в окружении ребенка, особенно если опыт был драматическим, может привести к имитации. Любое случайное, легкое недомогание, происходящее в кризисной ситуации может быть продолжено через динамику сознательного преодоления, которое подразумевает под собой ранее описанную борьбу с симптомом. Симптом меняется, если теряет свою эффективность, или вообще уходит и больше не работает. Определенные симптомы связаны с типом личности. Негибкая личность, с сильным сознанием, неспособная признать сопротивление и нежелание, может стремиться к развитию маниакальных симптомов, особенно если сила и власть имеют большое значение в жизни этого человека. Застенчивые и зависимые люди могут счесть страх и беспокойство более подходящими. Люди, которые верят в свою силы и способности, могут предпочесть органические симптомы, которые, казалось бы, невозможно контролировать. Предыдущие попытки создания болезни также влияют на тот или иной выбор алиби и симптомов. Все классификации неврозов, считающие симптомы за отправную точку, поверхностны. Различные формы неврозов, истерий, невростении, невротического беспокойства, маниакальных неврозов,пристрастий, органических неврозов и сексуальных неврозов различаются между собой лишь характерными симптомами. Внутренняя структура неврозов всегда одна и та же. Идентичные симптомы не всегда имеют идентичную причину с точки зрения многообразия факторов, влияющих на каждого 66 человека. Первостепенную важность имеет исследование возможностей, которые индивид имел в детстве для развития невротических симптомов, и как долго невротическая «тренировка» продолжалась. Люди быстро могут развить у себя бессонницу, забывчивость, головные боли, признаки депрессии, возбуждения или паники. Для более серьезных нервных расстройств, таких как глубокие фобии, сексуальные расстройства, пристрастия, требуется более длительная тренировка организма. Самая длительная тренировка, которая начинается как правило в детстве и продолжается постоянно, требуется для развития маниакальных неврозов. Здесь в самом начале давление, оказываемое окружающей средой и родителями, сталкивается с давлением, которое ребенок оказывает на себя сам и которому он явно подчиняется. Это давление (навязчивое состояние) противопоставляет себя обществу. Как правило маниакальные невротики, не обращающие внимания на требования общества, думают о себе, как о порядочных, тактичных людях. По этой причине их чрезвычайно трудно лечить. Естественно, они стойко сопротивляются любой попытке заставить их признать, что их поведение является не результатом ужасной болезни, а разумно скрываемой неприязни по отношению к сотоварищам, которая происходит из-за социального стремления к значимости. Если они это признают весь их жизненный план распадется на куски. Стремление невротиков спрятать свои враждебные импульсы по отношению к другим людям помогает им продолжать ложную борьбу с симптомами. На самом деле, как мы уже видели, напряжение, создаваемое таким образом, создает комплекс симптомов. Другим способом усиления невротического поведения и возможность глубже скрыть невротические интересы является ощущение страдания. Еще большее впечатление производит то, что чем очевиднее цель болезни для других людей или для самого невротика, тем больше он требует от окружающих под предлогом свой болезни. Навязчивые состояния и ипохондрии обычно несут самые сильные субъективные страдания, поскольку они являются причиной глобального нарушения социального порядка в окружающей среде человека. Конечно, если другая форма невроза произведет равные сильные нарушения, страдания следующие за этим, оказываются такими же жестокими. Боль и несчастье часто заключают в себе обвинения всего мира и дают возможность заменить собственную ответственность страдальца на обязанность других помогать ему и успокаивать. 67 ПРЕСТУПЛЕНИЕ И УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВО Импульсы, характеризующие и неврозы и преступления, вырастают из неприязненного отношения к обществу. Но враждебность, ощущаемая криминальным элементом, оказывается во многом отличается от неприязненности, которую испытывает невротик. Внешне невротик кажется человеком, соблюдающим моральные правила общества, в то время как преступник сознательно и намеренно противостоит социальному порядку. Ему не обязательно обманывать себя в отношении своих тенденций для того, чтобы совесть его была чиста. Тем не менее преступник пытается переложить ответственность за свои действия на общество, на других людей. Даже за то, что ему приходится оберегать свое представление о собственной значимости насколько это возможно. На самом деле, мы обнаруживаем, что многие преступники гордятся своими подвигами, они считают себя лучше, чем многие уважаемые люди. Кроме того криминальный элемент совершает действие, обладая совершенно другой формой мышления, отличной от невротика. В качестве стиля поведения он выбирает активную агрессию. Он идет прямо к свой цели. Преступники оказываются более смелыми, чем невротики, их смелость проявляет странную последовательность. Это не смелость, которая находит свое выражение в каких-либо достижениях или в осуществлении вклада в развитие общества. Это безрассудная храбрость труса, который пытается скрыть отчаяние посредством проявления бесстрашия и который ни за что не признается в том, что ему страшно. Это дерзость искателя приключений, который ставит все на одну карту. Вера в судьбу, и ее испытание привлекает как преступника так и игрока в карты. Оба верят, что не смотря ни какие обстоятельства их план все равно выполнится. Единственная разница состоит лишь в том, что игрок призывает особую благосклонность безличной судьбы, известной как удача, преступник же призывает эти силы на помощь, для осуществления действий против всего общества, против его законов и тех, кто эти законы охраняет. Криминальный элемент противопоставляет себя всем силам, направленным на защиту закона и порядка. Он бросает им вызов точно так же, как он открыто не подчинялся своим воспитателям в детстве. Если ребенок совсем не поддается воспитанию, если он так сопротивляется своим воспитателям, что его невозможно заставить принять законы порядка в качестве хотя бы правил поведения, в будущем он не подчинится никакому давлению, которое будет стоять на его пути и будет призвано пробудить его совесть. У него 68 нет никаких сомнений относительно использования оружия, которым он может ранить своих воспитателей. Причина, по которой он совершенно свободен от разных ограничений, заключается в том, что ему не нужно себя оправдывать перед свой собственной совестью, тогда как «нервный» ребенок, который борется сам с собой, точно так же осуществляет непрямое нападение на социальные законы и других людей. Подобное отсутствие совести, другие ценности, несовместимые с ценностями общества, отличают криминального элемента, психопатическую личность от нормального человека и от невротика. Когда ребенок не делает никакого секрета из своей неприязни по отношению к обществу, он постепенно ожесточается. Он обижается на замечания, начинает врать и возможно воровать, поскольку так он может одержать победу над воспитателями. Хотя необходимо осознавать, что все дети проводят небольшие эксперименты с враньем и воровством, что дает возможность научить их правилам жизни в обществе. Однако ошибочное отношение воспитателей, которые унижают детей за их недостатки, и вообще не признают, что дети могут испытывать хорошие намерения и чувства, подталкивает детей на путь преступления. С другой стороны, даже когда враждебность по отношению к обществу уже проявилась в ребенке, любовь и уверенность могут разбудить спящий в таком ребенке дух сотрудничества. Поскольку даже преступнику не чужд социальный интерес. Напротив, он проявляет социальный интерес в том, как он ведет себя по отношению к своим сотоварищам. У них часто возникают тесные взаимоотношения внутри определенной группировки, и они иногда даже готовы пожертвовать собой ради интересов группы. Но группа отделена от всего человеческого сообщества, на самом деле, вместе их удерживает лишь враждебность по отношению к обществу в целом. Даже преступник понимает, что невозможно полностью разорвать отношения с обществом. Его характер отображает влияние его решения, что он был унижен и поэтому изгнан обществом. Человек может стать преступником только после того, как он оставит все попытки завоевать положение в обществе и компенсировать свое чувство неполноценности с помощью полезных достижений. Чрезмерные амбиции играют решающую роль в жизни преступника. Его единственной целью в борьбе против общества является желание обрести значимость. Поэтому люди, нарушающие законы по другим причинам, таким как желание, философские мотивы и т.д. никогда не приобретут неуступчивый характер 69 сложившегося криминального элемента. Истинный преступник хочет доказать обществу, что он умен. Он гордится тем, что он в состоянии перехитрить полицию. Каждый преступник действует так, как будто его не поймают. Это делает подобное занятие романтичным и побуждает преступника идти на огромный риск наказания. Даже смертная казнь не может удержать его. Сопротивляясь социальному порядку криминальный элемент становится человеком вне закона, живущим вне общества. Он сам себя тешит своими достижениями в «бесполезной» жизни. Точно так же безумный человек уходит от общества, отрицая законы логики и причинно-следственных связей. В то время, как преступник заменяет общество, с которым он борется, группой таких же как он, психопат создает себе вымышленный мир, потому что он отказался от попыток утвердиться в реальном мире. Тем самым безумец представляет собой разочарование в самой сильной форме. Он больше не живет с другими людьми, он больше не подчиняется законам здравого смысла. Его фантазии и галлюцинации выражают его собственную личную логику, о которой он никому не рассказывает. Он рвет последние связи, соединяющие его с другими людьми. В его сознании больше нет ничего общего с ними потому, что он игнорирует причину, либо всех его действий, либо только некоторых. И все же его способность налаживать связи с другими людьми не может быть уничтожена до конца. Как только его окружение перестает противостоять его фиктивным целям, он может начать вести себя как нормальный человек. Это, конечно, в основном относится к безумию не носящему чисто органический характер, прежде всего к шизофрении и меланхолии. «Даже при чисто органических психозах, таких как общий паралич, возможно проследить связь с личным отношением пациента к жизни»1. Мы еще не выяснили до конца, в какой степени орган неполноценности влияет на образование нервных расстройств, а также нам не удалось выяснить до какой степени эти симптомы являются оружием, которым пользуется сумасшедший, пытаясь таким образом самоутвердиться. Пока мы находимся в самом начале понимания психологической подоплеки сумасшествия. Но по крайней мере известно, что такие характерные симптомы меланхолии, как неприятие себя, дипрессия и т.д. являются средствами достижения фиктивного повышения собственной значимости. Вместе с этим они помогают пациенту заставить других людей не порицать его поведение, а оправдывать его. Шилдер. У нас есть основания полагать, что все органические патологии – это всего лишь один фактор, остальные факторы имеют психологическую природу. 1 70 В наши дни индивидуальная психология не единственная кто, показывает, что в реальности отношение психически неуравновешенного человека к обществу (включая готовность бороться за свое положение в обществе и начать выполнять «полезные» функции, или наоборот) с определенной степени отображает, может ли этот пациент вылечиться, или болезнь в дальнейшем прогрессирует. Поскольку все успешные эксперименты, проводимые в связи с профессиональной терапией, которая была введена Саймоном (Гютерслох) и признана многими другими терапевтами, все эксперименты указывают в одном направлении. Есть надежда, что с помощью тесного сотрудничества психиатров и психотерапевтов, психология сможет приблизиться вплотную к пониманию нервных расстройств.2 Новые технологии дают возможность влияния на психически больного человека даже в его изоляции от общества. Групповая терапия и в особенности психодрама могут побудить его участвовать вместе с остальными и вновь начать прислушиваться к здравому смыслу. 2 71 ВОСПИТАНИЕ Мы можем видеть насколько важно детское отношение к жизни для развития личности и для определения судьбы каждого человека на ярком примере неудачников, людей, неприспособленных к жизни, или отрицательных типов, то есть в жизни тех людей, у которых естественное развитие личности было затруднено слабой приспособляемостью, ведущей к неврозам, склонности к преступлениям или сумасшествию. Если мы признаем важность отношения ребенка к жизни и окружающим в этом смысле, мы должны также признать особую значимость воспитания. Оно может систематически влиять на выбор ребенком того или иного отношения, и на самом деле, в основном определяет этот выбор. Потенциальная ценность воспитания зачастую сознательно занижается, не только многими неспециалистами, но и большинством профессиональных учителей. Они действительно считают, что возможно с помощью воспитательных методов смягчить некоторые недостатки и дефекты так называемого врожденного характера, но они сомневаются в том, что воспитание может существенно изменить натуру. В защиту своей точки зрения они говорят, что индивидуальность ребенка проявляется уже в очень раннем возрасте и личность ребенка настолько сопротивляется любым попыткам воспитания, что все известные методы кнута и пряника бесполезны. Скептицизм по поводу ценности воспитания в основном происходит от ошибочного понимания возраста, в котором ребенок начинает реагировать на воспитательные методы. Было уже достаточно сказано в поддержку мнения, что возможно начинать воспитывать ребенка не тогда, когда он становится уже «разумным», а с самого первого дня его жизни. Приучение ребенка к определенным часам кормления и возможность научиться терпеть неприятное чувство голода или мокроту без требования специальной компенсации представляет собой воспитательную задачу в позитивном смысле. Ошибки воспитания уже в этот период могут совершить родители, которые нарушают режим, проводят слишком много времени, наблюдая за ребенком, не дают ему достаточно времени для сна, укачивают его и берут его на руки каждый раз, когда он заплачет. Правда состоит в том, что нет похожих детей, и что развитие некоторых может быть затрудненно из-за органа неполноценности или болезни. Но конечном счете, степень влияния подобных проблем зависит в основном от отношения, которое ребенок учится ожидать от тех, кто его воспитывает. 72 Все трудности растущего ребенка происходят из-за ошибок во взаимоотношении людей между собой, которые совершаются особенно часто, если родители не знают, как воспитывать детей в демократическом духе. В наши дни необходимо воспитывать детей именно в духе демократии, поскольку устаревшие методы авторитарных отношений уже больше не эффективны и не пригодны. Родители часто не принимают во внимание возможные методы воспитания детей без того, чтобы баловать или подавлять их. Не зная, как соединить уважение к ребенку с уважением к самим себе, они не достигают ни того ни другого. В наших семьях очень трудно сформировать и поддерживать отношения взаимного согласия, или разобраться в конфликте без крика и борьбы. Соответственно, наши родители испытывают беспокойство и страх по любому малейшему поводу, и затем впадают в отчаяние и чувствуют себя беспомощными и подавленными. Иногда некоторые из нас задаются вопросом, почему подобный пессимизм относительно эффективности воспитательных методов так часто возникает даже в профессиональных кругах. Объяснение этому можно найти в методах, которыми большинство родителей воспитывает своих детей. Родители особенно часто принимают эти новые для них методы без какой-либо критики. У детей мы зачастую видим определенные так называемые плохие привычки. Мы все знаем детей, грызущих ногти, ковыряющих в носу, трогающих свои гениталии, детей, к которых магнетическая тяга к грязи. Беспокойная мать обычно ругает ребенка за один из этих недостатков тысячу раз в день. И несмотря на то, что таким образом она не добивается успеха, а положение лишь усугубляется, поскольку ребенок продолжает порочную практику, мать ни на секунду не задумывается о том, что может быть ее способ воспитания ошибочный. Но мы знаем, что если бы ее спросили, как сделать так, чтобы быстро приучить ребенка к неприличным действиям, ей понадобилось всего лишь вспомнить момент, когда ребенок случайно дотрагивается до своего носа. «Убери руку, так нельзя!» – и ребенок будет засовывать палец в нос при любой возможности. Затем, если мать будет ругать ребенка за последующие повторения этого действия достаточно часто, то они перерастут в привычку. Таким образом, мы видим, что методом замечаний можно развить у ребенка плохую привычку. Бесконечное число плохих привычек формируется детьми непосредственно в результате действий родителей, которые не осознают того, что они делают. Частая причина того, почему маленькие дети мастурбируют, заключается в том, что родители пользуются методом активных замечаний, которые хотят для 73 ребенка «только добра», если он однажды случайно дотронулся до своих гениталий в безобидной манере. Если ребенка не заставлять есть, у вас не будет проблем с его кормлением. Любой, кто не осознает, насколько тесно детские недостатки связаны с недостатками родительского воспитания, скорее всего будет недооценивать или даже отрицать потенциальную ценность воспитания. На самом деле неудачи метода активных замечаний доказывают ошибочность подобного метода как такового и даже его вред, поскольку вместо того, чтобы снизить сопротивляемость ребенка, он усиливает ее. В большей или меньшей степени то же самое можно сказать в отношении проверенных временем методов воспитания, которые все еще широко применяются. Самые распространенные приемы – это запугивание и обвинение, которые, если и достигают желаемого результата, то это внешний эффект. Обвинения всегда не придают ребенку сил для улучшения положения, шантаж и запугивание делают его еще более своевольным. Губительный эффект обвинения обычно проявляется на довольно глубоком уровне. Если ребенок делает что-то не так, то есть совершает нечто, что нарушает социальный порядок или правила сообщества, это происходит потому, что он противопоставил себя обществу или потому, что он больше не уверен в своей способности совершать что-либо полезное для общества. В противном случае он не делал бы ничего плохого. Люди не умеют использовать только те возможности и способности, в отношении которых они не ожидают многого от самих себя. Если ребенку не мешает комплекс неполноценности, он совершает полезные дела, или постепенно учится их совершать. А обвинения убеждают ребенка в том, что он был прав, что сомневался в своих способностях в определенной области. Обвинение не делает его сильнее, скорее ослабляет его веру в свои силы, от которых зависит его успех. Конечный результат нагоняев и нотаций может запросто проявиться в том, что ошибка или недостаток вместо того, чтобы искорениться, лишь усугубляется. Если ребенка постоянно называют грязнулей или тупицей, он все больше и больше будет убеждаться в своем недостатке, и ему будет невероятно трудно действовать под давлением подобных выводов. Тем не менее практически каждый, кому приходилось воспитывать детей, полагает, что руганью и нотациями можно достичь хорошего результата. С такой же частотой эти методы взрослые испытывают друг на друге. Они верят, что такое отношение может повлиять на людей и заставить их делать то, что первые хотят, и заставить их подстраиваться под 74 определенный стандарт обучения. Нам остается только гадать, каким образом они пришли к такому выводу. Все, кто ругаются в воспитательных целях, оправдывают свой метод на основании, что необходимо показывать людям их недостатки с тем, чтобы они их исправляли. Удивительно, что они до сих пор так и не поняли, что их цель едва ли достижима подобным методом, особенно если учесть, что существуют другие эффективные способы, как можно показать человеку его недостаток. Например они могли бы дать ребенку знать о своем недостатке, указывая на разницу между тем, что хорошо, и тем, что плохо. Однако не так, как это делается обычно, указывая на то, как хорошо воспитан и как прекрасно себя ведет другой ребенок. Нет ничего хорошо в том, чтобы просить Джека «посмотреть, как прекрасно работает Томми!» Лучше было бы сделать акцент на том, что хорошего делает сам Джек, и что хорошего в нем самом, сказав: «Здорово, что ты так хорошо работаешь сегодня». Даже если есть опасность, что рвение Джека работать будет не столь очевидным, он сам будет точно знать, что он мог бы работать лучше. Если у ребенка ужасный почерк, вместо того, чтобы указывать ему на то, как плохо он написал упражнение, что он возможно и сам видит, было бы лучше отметить, как прекрасно он написал одну страницу, строчку, слово, хотя бы одну букву. Таким образом ребенок разочарования в себе, с легкостью поймет разницу между тем, что ужасно, а что красиво, что плохо и что хорошо, поскольку ему дали понять, что на самом деле он может написать и лучше. Поэтому причина такой популярности нагоняев не может состоять в том, что они показывают людям их недостатки с тем, чтобы они могли исправить их. Ругань скорее отражает неосознанное стремление унижать других людей. В действительности родители и учителя зачастую недооценивают детей и считают их слабыми, беспомощными, глупыми, неуклюжими, хулиганистыми и испорченными. Очень мало родителей, которые знают о том, что их дети, по крайней мере в раннем детстве, зачастую лучше и являются более ценными существами, чем сами родители, просто потому, что они еще не стали такими разочарованными и подавленными как взрослые. Часто дети умнее своих учителей. Они идут к свой цели с гораздо большей решимостью и к тому же с большим успехом. Они ищут в любом направлении, в надежде достичь своей цели, в то время как взрослые обычно ограничивают себя в выборе и поэтому не могут рассчитывать на большой успех. Возможно, вот почему взрослые всегда готовы сделать ребенку выговор или дать нагоняй, тем самым унизить ребенка. 75 Очень часто родителям и учителям кажется, что они не в состоянии справиться со своими обязанностями. Они чувствуют себя ответственными за детей, но они не верят в то, что смогут на них повлиять и осознают, насколько мало они подходят для воспитания детей, поэтому они ведут себя как многие люди в сложной ситуации.. Они обвиняют других за свои ошибки и желание уклониться от выполнения социальной задачи. Они недооценивают детей для того, чтобы поддерживать фиктивное мнение о своем превосходстве, которому угрожают их собственные ошибки и недостатки. Чем непослушнее ребенок, тем чаще его обвиняют за негативный результат воспитания. Поэтому каждый раз, когда взрослый чувствует себя не в состоянии справиться с ребенком, он успокаивает себя тем, что обвиняем во всем ребенка и применяет различные воспитательные методы против него, запугивая, исправляя, ругая, запрещая и наказывая, не добиваясь при этом никакого успеха. Плохой воспитатель характеризуется суетливостью и частыми приступами гнева. Он хочет показать, как ему тяжело, поэтому в случае, если ребенок совершает ошибку, вина полностью ложится на плечи малыша и ни в коей мере не на воспитателя. Люди, живущие в сообществе; супруги; родственники, живущие в одной квартире; люди, разделяющие ответственность; подчиненные; коллеги по работе и члены одного клуба – все относятся друг у другу так же, как только они чувствуют себя слабее, чем другие и как только они неспособны взаимодействовать с окружающими. Любой, кто знает, что он в состоянии завоевать признание других людей и не чувствует ни какой опасности в этом, никогда не станет прибегать к подобного рода оружию. Стремление указать на ошибку и различного рода нотации считаются воспитательными методами. В действительности они не достигают ни одной из образовательных целей. Воспитатели пользуются ими просто для того, чтобы сохранить собственное положение. Но ведь существуют и другие воспитательные методы, которые на самом деле могут помочь детям развить свои способности. Целью этих методов не является непосредственное подчинение, достигаемое посредством силы. Они учат ребенка полагаться на самого себя. Они воспитывают детей, уверенными, способными и счастливыми. Цель любого воспитания состоит в том, чтобы научить ребенка принимать участие в процессе жизни совместно с другими людьми, помочь ему найти и удерживать положение в обществе, другими словами, целью воспитания является развитие социального интереса, от которого зависят успех и счастье в жизни. 76 Цель выполняется автоматически, если семья в целом сплоченная и каждый член семьи готов подстраиваться и подстраивается под единую семью. В результате подобного рода воспитания с раннего детства ребенок с готовностью отвечает группе, имеет свое место и выполняет свои функции, отличные от функций взрослых, но не чувствует себя от этого менее значимым или важным. Мы можем быть уверены, что с проблемами воспитания и проблем, связанных с нервными расстройствами, в сплоченной семье мы не столкнемся. К сожалению, в наши дни идеальные семьи редки, особенно в больших городах. В результате воспитание в наши дни сталкивается с большими трудностями, ему постоянно приходится исправлять уже совершенные ошибки. Если у ребенка проявляются признаки невроза, или говорят, что у него «проблемы», необходимо уделить ему больше внимания, чтобы избежать ошибок, которые делают акцент на отличии ребенка от остальных членов общества. Каждый раз, когда ребенок начинает отступать в каком-либо направлении – это знак того, что он постепенно теряет веру в себя, и ему кажется, что его общество его отвергает тем или иным способом. Это может происходить либо благодаря органу неполноценности, либо чрезмерной избалованности, либо подавлению или негативному опыту в отношениях с друзьями, братьями или сестрами, или с другими людьми. Нам следует прежде всего заботиться о поддержке ребенке, когда ему трудно. Все детские ошибки – это маневры, которые он совершает в своей борьбе против окружающей среды, и мы не можем ожидать, что он откажется от борьбы, если мы сами в нее вступаем. Возможно, нам следует с ним договориться. Однако было бы огромной ошибкой предполагать, что единственным способом поддерживать с ребенком хорошие взаимоотношения является постоянно потакание его желаниям. Это не поможет ребенку, который избрал позицию вне семьи или настроен против нее для того, чтобы обрести свое место в группе. С другой стороны похвала и поддержка могут помочь ему. (Конечно, мы не должны, как поступают многие родители, испытывать его амбиции и требовать от него очевидных достижений. У ребенка, которого постоянно подталкивают и на которого все время давят, возникают приступы полнейшего отчаяния). Как только социальный порядок нарушается, ребенку уже не найти своего места в обществе если только те, кто ответственен за его воспитание не начнут действовать в соответствии со следующими принципами: он должен уметь разбираться с последствиями своего асоциального поведения. На следует начать применять эти принципы за долго до того, как ребенок научится говорить, то есть еще в младенчестве. 77 Люди, которым когда-либо приходилось воспитывать детей, обычно действуют по противоположной схеме. Он ругают, унижают и запугивают – и все равно ребенок делает все по-своему. Его оружия как правило более действенные, чем их. Ребенок кричит, упрямится, не подчиняется или плачет. В конце концов взрослые сдаются. У них слишком мало терпения, чтобы выиграть эту битву. Поэтому у взрослых получалось бы лучше, если бы они вообще избегали столкновение воли. Если бы они только знали это, они бы не стали так много говорить или запугивать своих детей, а также не стали бы спасать его от последствий его собственных действий. Некоторым родителям трудно взаимодействовать с безразличным и неряшливым ребенком. Они угрожают, они пытаются заставить ребенка быть аккуратным, наказываю его и унижая – все напрасно. В итоге мать сама убирает детские игрушки, а ребенок как был грязнулей, так им и остался. Насколько было бы проще ничего не говорить и дать ребенку самому узнать на собственном опыте, насколько это утомительно искать нужную вещь, которую во время не положили на место. Конечно, если родители решатся на то, чтобы позволить ребенку испытывать на опыте последствия своего поведения, они должны быть сообразительными и иногда смотреть в другом направлении, чтобы дать ребенку простор. Родители могут поучиться хитрости у своих детей. У детей всегда море идей, как провести родителей или учителей или обойти какие-либо правила, чтобы получить желаемое. Неразмышляющим людям противопоказано воспитывать детей. Нельзя решить, какими воспитательными методами пользоваться, включая любые формы порицания и нагоняев, прежде чем не будут рассмотрены все возможные последствия и пригодность других методов. Не стоит возражать, что на это нет достаточного времени – столько времени и энергии, тратится на неэффективное обучение людьми, которые выбрали неверное направление в своей работе. Но воспитатель может развить в себе способность к размышлению только действуя, что не так-то просто – спокойно смотреть на то, как ребенок экспериментирует. В наши дни большинство воспитателей страдают от беспокойства и страха, упустить что-нибудь их виду. Они не могут пройти мимо недостатка спокойно. Им кажется, что они должны что-то делать, и продолжать действовать, даже если это хуже, чем просто бесполезно. Очень часто это просто разговоры. Если они позволят ребенку, который только-только начал отступать к каком-либо направлении, идти по этой дороге какое-то время, не останавливая его, они дадут ему шанс освободиться от сдерживаемых чувств, и их терпение ослабит его сопротивление, без которого он не сможет далее упорствовать в своем заблуждении. 78 Способность наблюдать за ошибкой или недостатком спокойно придает совершенно другое значение воспитательным методам, которые мы выбираем в конечном итоге. Они наверняка хорошо продуманы, и родители не будут вовлекаться в борьбу за власть. Достаточно часто простое объяснение или дружеская дискуссия достаточны для того, чтобы помочь ребенку осознать свое ошибочное поведение. Естественно, такая дискуссия не должна проводиться, как это обычно случается, сразу же после того, как ребенок совершил ошибку, а только спустя некоторое время, когда ребенок будет настроен дружески общаться со своим ментором, в минуты спокойствия, например, во время прогулки. Подобные методы воспитания дают ребенку ощущение, что к нему относятся не как к пустому месту. Соответственно у ребенка нет повода сопротивляться своим воспитателям. Скорее у него есть повод считать их дружескими наставниками, которые сопровождают его, пока он учится делать первые в жизни шаги. Все, что акцентирует позицию превосходства учителя, не помогает ребенку учиться верить в свои силы. К сожалению, чаще подобная позиция создает более стойкую аппозицию. Все формы наказания, особенно телесные, и даже вознаграждения – очень сомнительные воспитательные средства. Их следует заменить на логику всеохватывающего порядка, который не зависит от субъективных желаний одного человека. Хорошие воспитатели уважают личность ребенка, любят его настолько, что понимают его ошибки и показывают одновременно по-доброму и твердо неприятные последствия поведения ребенка. Они всегда найдут способ научить ребенка приспосабливаться к жизни в обществе, не вызывая его сопротивления. Когда ребенок начинает осознавать существование определенного общественного уклада, они помогают ему подстроиться под него, но они не будут заставлять ребенка считать, что нужно хвататься за любую возможность, чтобы показать всем свою силу или превосходство. В дополнении, оказывая разумную поддержку ребенку, они могут помочь ему раскрыть свои способности, которые, как до сих пор полагают многие, можно выявить лишь в особо одаренных детях. Очень важна тренировка для развития любого таланта или способности. Мы даже не можем представить себе какими будут мужчины и женщины в будущем, когда будет применять другая система воспитания. Во времена когда были большие семьи, поведение родителей казалось не так много значило. Определенная система давать и получать насаждалась автоматически, когда большому количеству братьев и сестер приходилось жить вместе. В большой семье 79 ребенку не удавалось не замечать последствия своих ошибок, и в этом смысле детям не наносилось столько вреда, причиняемого посредством неправильных методов воспитания. В маленькой семье наших дней ошибки родителей несут гораздо более серьезные последствия, особенно потому что сейчас люди гораздо менее уверены в том, как все должно быть. Они подходят к чрезвычайно трудной задаче воспитания с абсолютной неуверенностью внутри, тем более, что в наши дни воспитание считается искусством, которому нужно учится, как например ремеслу, торговле или какой-либо профессии. К сожалению, мало кто из родителей достигает в этом искусстве успехов. Обычно они перенимают методы, которыми их воспитывали их собственные родители, не смотря даже на то, что они сами страдали от этих методов, когда были детьми. Поскольку ошибки воспитательной системы передаются из поколения в поколение, их вредоносные последствия накапливаются, и в результате воспитание сегодня вместо того, чтобы помогать ребенку развиваться, зачастую серьезно подавляет его, лишает силы духа и уверенности в себе. «Воспитание без любви может убедить ребенка в его незначимости и ненужности. Драконовские, суровые методы жестокого воспитания усиливает в ребенке чувство беспомощности и зависимости от взрослых. Моралистическое воспитание придает впечатление безнравственности даже самым незначительным ошибкам ребенка. Воспитание, характеризующееся постоянной сменой методов, дает ребенку чувство чрезвычайной опасности. Воспитатели, отказывающиеся воспринимать ребенка всерьез, лишают его чувства ответственности. Подавление всегда наносит ребенку вред. Потворство прихотям ограждает его от опыта, который помогает ребенку развивать свои способности».1 Все, что было сказано в этой главе, относится в основном к воспитанию в домашней обстановке. Более или менее такие же выводы можно применить к групповому воспитанию в интернатах, детских садах и школах. Педагоги могут поддерживать порядок и давать детям знания без помощи наказаний или других репрессивных мер, если они хотят помочь ребенку быть организованным и полезным членом общества. Подобное общество будет достаточно привлекательным для ребенка, который поначалу противостоит ему. Ребенка можно уговорить приносить пользу обществу, не принуждая его. Социальный интерес детей, их интуитивное стремление к выполнению правил жизни в обществе могут развиться в большей степени именно в таких группах. 1 Фердинанд Бернбаум 80 Поэтому детей, у которых есть опасность развития эгоцентрии (единственные дети, например, младшие, избалованные дети, дети, которых воспитывают без любви) следует водить в такие группы как можно раньше. Адлер внес огромный вклад в лучшее понимание основных методов воспитания детей. Школьное образование, свободное от обязательной иерархии власти (которое является идеальным после смелых попыток Комениуса и Песталоцци) приводит учителей к совершенно новым проблемам, которые должны решаться терпеливо и постепенно. Может показаться удивительным, что решающий фактор, который необходимо учитывать в связи с воспитанием, не был до сих пор выявлен ни одной наукой, хотя искусство воспитания детей зародилось вместе с появлением человечества. Можно ли поверить в то, что неправильные методы воспитания должны были применяться до сих пор, и что правильный метод был сохранен для того, чтобы именно мы его нашли. Здесь полезно обратить внимание на аналогичное развитие медицины. В течение многих столетий в больницах перевязывали раны с помощью корпии, сделанной из старых лохмотьев. Никто не знал, что подобный бинт заносил инфекцию в рану и последствия были фатальными для большинства пациентов до тех пор, пока Семмельвейс не открыл законы антисептики и не смог предотвратить заражение раны. До этого медицинские работники, стремящиеся помочь, залечивали людей до смерти. Подобная ситуация возникает с воспитанием. Воспитатель, чьей обязанностью является забота о ребенке, наносит ему огромный вред, совершенно об этом не догадываясь и не желая этого, посредством неэффективных методов. Возможно, новое учение Индивидуальной психологии сыграет такую же революционную роль в воспитании, как открытие Семмельвейса в хирургии и акушерстве. Только тогда и не раньше пессимизм относительно методов воспитания, который может быть оправдан в условиях нынешней системы образования, сможет уйти. 81 ПСИХОТЕРАПИЯ Люди, которые были воспитаны с помощью неэффективных методов воспитания, очень мало подходят для выполнения жизненных задач. Свое ошибочное отношение к человеческому сообществу они выдают через все свои ошибки, которые они совершают в жизни, через преступления, а также через психические заболевания, и ко всему прочему через неврозы. Единственный способ вылечить их – это помочь им поменять свои цели и скорректировать их отношение к другим людям. То есть, терапия должна убрать последствия ошибочного детского воспитания. Адлер дал нам терапию, которая оказалась эффективной как в лечении неврозов, так и преступных наклонностей, но, естественно, терапия скорее направлена на лечение неврозов. Все современные психологи обязаны неврозам, поскольку они заставили философов и мыслителей начать исследования, которые привели к выявлению законов психологии жизни. (Эти законы не обязательно относятся к больным людям, лишь потому, что они были открыты при наблюдении людей подверженных неврозам. В любой области медицины нам приходится изучать патологии, прежде чем мы узнаем что-либо о функционировании здоровых органов). Нервные люди чаще обращаются к психотерапевту за помощью, поскольку они чувствуют себя больными и страдают. Успех психологического лечения зависит от способности терапевта превратить застенчивого, подавленного человека в человека, который не боится и умеет сотрудничать. Это предполагает возможности для психотерапии и одновременно трудности с которыми психотерапевту приходится сталкиваться. Если психотерапия приносит какую-то пользу, она должна помогать человеку обрести долгосрочное воодушевление. Этого можно достичь лишь помогая пациенту приобрести знания о себе. Необходимость быть рабом своих ошибок и ошибочных целей отпадает, если человек смог их осознать. Беда в том, что люди пытаются избавиться от ответственности. Мало кто знает себя, хотя многие это утверждают. Они по привычке обманывают себя либо для того, чтобы защитить свое тщеславие, либо чтобы спрятать свою неприязнь к другим людям и к обществу в целом от свой собственной совести. Поэтому истинные знания о себе очень редки. С другой стороны современная психологические исследования вызывают такой большой интерес, потому что люди сейчас уже начали проявлять интерес к самопознанию. Читая психологические книги, человек может начать понимать окружающих его людей лучше, и даже научиться видеть то, что находится за пределами 82 многих их стратегий, но практически невозможно приобрести знания о себе, посредством одного чтения книг. Если человек хочет понять свой жизненный план, проверить свои ошибочные цели, расширить свои границы и видеть истинное значение своих действий или трудностей, обычно необходимо начать сотрудничество с объективным и обученным профессионалом, человеком со стороны. Ранние воспоминания детства и сны – это отличные средства, помогающие нам понять стиль жизни, не смотря на то, что интерпретировать чье-либо сны довольно трудно. Сны показывают нам направление, в котором человек склонен идти. Детские воспоминания всегда значимы. Они запечатлевают опыт, который совпадает с основным, характерным для человека отношением, к жизни, к окружающим, к самому себе, и без сомнения каждый человек пытается защитить свои убеждения, храня в памяти именно эти воспоминания. Часто случается так, что если лечение преуспевает в перемене пациентом своих взглядов, случаи, которые он хранил в своей памяти до сих пор, забываются, и их место занимают другие воспоминания, которые раньше человеку просто не приходили в голову. Все воспоминания направлены на то, чтобы защитить линию поведения, которую человек избирает для себя в настоящем или планирует на будущее. Человек постоянно опирается на свои воспоминания, чтобы набраться сил и продолжать действовать так, как он когда-то выбрал.1 Его сны служат той же цели. Они похожи на репетиции, показывающие, как он собирается разбираться со своими жизненными задачами в ближайшем будущем. Они придают ему силу на то, чтобы решиться: отступать или идти вперед. Сны помогают человеку выбрать темп и направление. Его сны раскрывают нам многое, что сам человек не принимает в себе или не разрешает себе во время бодрствования. Вот почему так много людей не придают значения своим снам. Если бы они понимали свои В памяти записывается все, что с нами случается. Эти ситуации хранятся, так сказать, в различных файлах для того, чтобы в будущем можно было к ним обратиться. Таким образом, они не мешают текущим проблемам или ситуациям, но их всегда можно вызвать в памяти, когда мы хотим этого или нуждаемся в них. Мы не всегда осознаем, что наша память полностью находится в нашем распоряжении, если только не произошло какого-либо внешнего повреждения «файлов». Наше сознание часто мешает нам осознавать насколько полезна память. Мы можем быть явно не в состоянии запомнить или никак не можем избавиться от какогонибудь навязчивого воспоминания. В любом случае память функционирует в соответствии с нашими истинными намерениями, которых мы в себе не принимает. Создается такое впечатление, что память так же, как эмоции, действует независимо от наших намерений и желаний. Это происходит тогда, когда здравый смысл противоречит «личной логике». Динамика памяти объясняет факт, что из тысячей ситуаций, произошедших с нами в детстве, мы выбираем помнить лишь те, которые соответствуют нашему основному, ныне действующему, взгляду на жизнь. Соответственно по детским воспоминаниям можно определить стиль жизни. 1 83 сны, им скорее всего было трудно и дальше сохранять вид людей с добрыми намерениями. Терапевт помогает пациенту рассказать свои воспоминания о детстве, так как случаи и ситуации из детства помогают ему понять поведение пациента на данный момент и к какому типу людей можно отнести пациента. Даже отношение пациента к терапевту дает возможность понаблюдать за пациентом, за тем, как он себя ведет по отношению к другим людям. Пациент начинает понимать, что случай играет гораздо меньшую роль, чем он себе это представлял, поскольку большинство из того, что с ним происходит укладывается в картину основного плана. Пациенту демонстрируется его план, который он для себя составил во время подготовки к жизни, и насколько его то, что с ним произошло и происходит, зависит от этого плана. Нам будет легче понять важную связь между нашим планом и нашим жизненным опытом, если мы посмотрим на велосипедиста, который пытаясь научиться кататься на велосипеде в одиночку, очень часто врезается в какой-нибудь камень или заезжает в канаву, что довольно трудно сделать, поскольку для того, чтобы врезаться в маленькую точку в большом пространстве требуется больше умения, чем просто пропустить ее. Велосипедист делает ошибочное предположение, что он не может избежать камень или канаву, и далее действует, основываясь на своем предположении. Многие сомневаются в себе и дают простор чувствам и мыслям, что они не в состоянии действовать адекватно. Эта ошибка есть корень всего ошибочного поведения и практически всех неврозов. Мы можем понять, как будучи ребенком, человек делает неправильные выводы, когда он пытается разрешить проблему своей собственной значимости, и почему он считает себя достойным меньшего, чем другие в определенном отношении. В задачу терапевта входит исправить эту ошибку. Только новая вера в свои способности может заставить пациента отказаться от стремления защищать себя. В основе любого психологического лечения лежит стремление помочь пациенту стать увереннее в себе, а также прямо или косвенно воодушевить его. Даже демонстрация обмана, который лежит в основе противоречия между тем, что пациент «хочет» и тем, что он «может», между его явными намерениями и неспособностью их осуществить, в конце концов помогает воодушевить пациента. Он видит, что его неудачи произошли не из-за слабости его характера или недостатка способностей, а просто потому что он ошибался относительно природы своих намерений. Пациент должен понять, что симптомы, на которых строится болезнь, – это способы 84 отступить, которые он сам себе подготовил. Невроз – это как искусственное поле битвы за пределами войны, очень далеко от линии фронта жизни, шоу, происходящее в стороне. Для пациента будет не достаточно знать, как развивалась его личность. Во время лечения терапевт должен побуждать его повернуться лицом к его проблемам (его текущим проблемам), и в то же время давать пациенту возможность самому принимать решения. Поэтому первая задача терапевта – не лечить симптомы, а убедить разочарованного человека начать выполнять свои задачи. Трудности пациента не заключаются в самих задачах, они возникают из-за беспокойства по поводу своего положения и страха, что, не дай бог, какая-нибудь неудача подтвердить его стремление к значимости. Терапевту необходимо пытаться преодолеть нежелание пациента видеть неприятные факты. Трудность, с которой всегда сталкивается терапевт при лечении, состоит в том, что пациент постоянно пытается выстроить различные заборы, даже против терапевта так же, как он выстраивал их в детстве и продолжает это делать до сих пор. Задача фундаментального изменения жизненного плана пациента, которая может быть выполнена только совместными усилиями пациента и терапевта, невероятна сложна и не всегда приятна для пациента. Поскольку нервные люди склонны отказываться от сотрудничества при первых же трудностях, каждый пациент находит массу уловок, как избежать выполнение жизненных задач. Пациент не всегда начинает открыто сопротивляться терапевту. Он может стать неподдающимся лечению косвенно избегая выполнения задач. Например, сопротивление пациента может выражаться в его явном стремлении влюбиться в терапевта. Тогда терапевт становится просто женщиной или мужчиной, в соответствии со случаем, и теряет свое положение терапевта. Пациент может интересоваться вещами, которые имеют слабое отношение к лечению. Другая форма ухода практикуется пациентами, которые пытаются приписать успех терапевта своему личному влиянию. Все формы стремления избежать реальной жизни, в том числе и стремление приписать успех или неудачу исключительно терапевту, показывают, что пациент не настроен ни изменять своего отношения к жизни, ни позволить убедить себя выполнять свои задачи своими силами. Здесь, конечно, мы ничего не можем сделать, кроме как установить проблему, с которой сталкивается терапевт. По крайней мере психотерапия дала «еще один шанс» человеку, чей социальный интерес был не достаточно развит. Поэтому терапевту приходится 85 играть роль воспитателя. И подобно воспитателю ему следует избегать ставить себя в позицию превосходящей власти. Он всегда должен казаться симпатичным другом, помогающим подавленному человеку обрести уверенность в себе. Иначе терапевт возьмет на себя бремя успеха или неудачи лечения, хотя на самом деле все зависит от реакции пациента. Решимость заинтересоваться благосостоянием группы, к которой пациент принадлежит, и желание сотрудничать с другими людьми должны положить конец борьбе за свой престиж, в которую пациент был вовлечен, пытаясь преодолеть чувство неполноценности. Другого лечения неврозов нет. Невроз – это не просто статическое указание на степень, насколько пациент не преуспел в развитии своего социального интереса. Скорее это динамика, показывающая направление, в котором пациент движется, то есть отступает. Невротика можно вылечить, только если его можно убедить не отсоединять больше от людей и не избегать каких-либо достижений. Естественно, мы не можем ожидать от него, что он будет идеальным. Он может лишь переключиться с большей ошибки на меньшую. Поэтому временный рецидив не стоит воспринимать так серьезно, если только пациент не использует это в качестве предлога для того, чтобы избежать нового выбранного им направления. 86 ТРИ ЖИЗНЕННЫЕ ЗАДАЧИ I РАБОТА Три жизненные задачи – работа, любовь и дружба – можно рассматривать как выражение всех притязаний человеческого сообщества. В конечном итоге эффективное выполнение этих задач зависит от развития социального интереса и готовности сотрудничать. Соответственно, если одна из задач не выполняется, рано или поздно начнутся трудности в выполнении остальных двух задач. Иногда может казаться, что одна из задач выполняется полностью, в то время как для выполнения других человек не прилагает ни малейших усилий. Самые поразительные примеры очевидной непоследовательности можно найти в том, какими разными способами один и тот же человек, казалось бы, выполняет задачи работы и любви, но при ближайшем рассмотрении можно увидеть конфликт и неуверенность и очень поверхностное и неустойчивое ощущение счастья за внешней гармонией. В конечном счете внешней успех и стремление избежать выполнения задач можно свести к одному знаменателю. Последовательный жизненный план неизменно определяет к чему стремиться и как, а также стоит ли достигать чего-то или лучше избежать выполнения. Любая очевидная непоследовательность в выполнении трех задач происходит отчасти из-за разницы в требованиях, которые они накладывают на человека, на его смелость и социальный интерес, необходимый для их выполнения. Большинство людей более или менее выполняют задачу работы. Только самые подавленные и разочарованные избегают ее. Вот почему не способность работать рассматривается как симптом серьезной болезни. Из трех задач, задача найти себе занятие очень важна для поддержания жизни, а ее невыполнение подвергает опасности все существование данного индивида. Некоторые посвящают всю свою способность к сотрудничеству выполнению какой-либо работы. Несмотря на то, что они не могут работать, не сотрудничая с другими людьми, они сохраняют определенную дистанцию в отношениях с коллегами. Тем не менее мало людей, которые полностью отдают себя работе. Чем больше работа требует от человека, тем яснее проявляются недостатки личности. Профессиональную работу можно определить как любую работу, идущую на пользу обществу, которая никоим образом не ограничивается работой за определенную плату или какой-либо 87 другой эквивалент, но также включает в себя работу домохозяйки или работу добровольцев в благотворительных центрах, при условии, что эта работа выполняется не время от времени, когда человек сочтет нужным, а регулярно и накладывает определенные обязательства. Самый верный способ проверить выполняется ли задача, определить полезна ли выполняемая работа для общества. В условиях ныне существующей системы признание за выполненную работу часто выражается в форме денежного вознаграждения. С другой стороны деньги, заработанные, благодаря акциям, не соответствуют понятию профессиональной работы. Но мы можем найти оправдание этому, если в наше понятие профессиональной деятельности включим подготовку к продажам или приобретение профессии. Профессиональная деятельность характеризуется ценностью, которую она представляет для других людей. Она также связана с понятием долга. Работа, конечно, лишает того, кто ее выполняет некоторых возможностей оправдать свои прихоти и склонности, которые у него были, когда он еще не занимался профессиональной деятельностью. Кроме маленьких детей, стариков и больных людей существует совсем не много людей, которых обстоятельства освобождают от профессиональных обязанностей. У всех остальных есть какое-либо занятие или работа, которую они выполняют на благо других людей, или у них есть определенные функции, которые они выполняют, принося тем самым пользу обществу. Разные люди начинают работать в разном возрасте. Например, девочки начинают выполнять определенные функции в семье гораздо раньше, чем их братья. Чем больше ребенок старается избежать выполнения данной задачи, тем более трудной эта задача кажется. Это относится к избалованным детям, чьи обязанности родители несут на своих плечах. С другой стороны, это в равной и может даже в большей степени относится и к своевольным и упрямым детям, которым успешно удается избежать выполнения работы, данной им их родителями. Однако, как только ребенок достигает школьного возраста, ему приходится сталкиваться с задачей работы. Тот факт, что нам всем приходится выполнять какие-либо обязанности, очень часто характеризуется как неприятный, по крайней мере так думают многие. Обязанности не должны вытеснять детские игры, они должны вытекать из игр, и выражаться в выполнении законов органичного развития. В конце концов, игры являются частью необходимой подготовки ребенка к реальной жизни, и таким образом они связаны и с подготовкой к выполнению определенной работы. Если применять эффективные методы 88 воспитания, то довольно легко побудить ребенка взять на себя обязанности, которые вплетены в игру. Очевидные противоречия между играми и обязанностями существуют только для взрослых, поскольку ребенок относится к игре так же серьезно, как взрослый к своим обязанностям. Похоже, что это противоречие возникает из-за ошибочного воспитания. Ребенок, возможно, испытывал огромное давление, которому он сопротивлялся, и в итоге у него возникло враждебное отношение к данной задаче. Если неприязнь по отношению к обязанностям развивается в детстве, то она скорее всего останется на протяжении всей оставшейся жизни. При этом совсем не обязательно плохо относиться к обязанностям. Есть много людей, которые испытывают чувство необыкновенного удовлетворения и счастья, благодаря выполнению своих обязательств в любой форме, включая даже занятие профессиональной деятельностью, испытывая определенные трудности. В то же время других людей крайне трудно побудить начать чем-либо заниматься, в независимости от того, насколько приятны условия труда. В конечном счете, готовность заняться профессиональной деятельностью зависит от отношения человека к обществу. Только позитивное отношение может дать удовлетворение от того, что человек приносит пользу обществу и действует на его благо. Трудности в выполнении профессиональной задачи возникают из-за трудностей, связанных с проблемой собственного престижа. Мы уже видели, как сильно чувство неполноценности влияет на отношение индивида к обществу. Чем более он ощущает себя ниже других или менее профессиональным, чем другие, тем больше усилий он будет прикладывать к тому, чтобы преодолеть это чувство. Он будет из всех сил стараться повлиять на события тем способом, который, по его мнению, поможет ему обрести большую значимость. Он будет склонен думать, что вклад, который он делает посредством работы меньше, чем те обстоятельства, которые помогли или помешали ему в борьбе за высокое положение. Чувство неполноценности может обостриться, когда человек занимается, что называется, умственным трудом, а также когда он занимает позицию подчиненного и зависит от своенравного начальника, от его капризов и прихотей. Многие готовы вложить всю свою душу в работу, но при одном условии, только если они не чувствуют опасности, угрожающей их престижу, а видят возможности удовлетворения своих амбиций. Работа перестает им нравиться, как только они видят какую-либо угрозу своему общественному положению, будь то унижение или неуважительное отношение, или возможные неудачи, которые 89 докажут их несостоятельность в работе. Ни один человек, чувствующий, что его недооценивают или эксплуатируют, не может испытывать удовлетворение от своей работы. Если индивид начинает уклоняться от выполнения данной задачи, он будет делать это либо умело и более или менее «подсознательно» накапливая трудности, которые приведут к тому, что в итоге он не сможет выполнять свою работу, либо он начнет ссориться, раздражаться и развивать в себе симптомы невроза, которые будут мешать его работе. Симптомы неврозов могут выражаться в нарушении мыслительного процесса в целом, рассеянности, нарушения памяти, что часто сопровождается бессонницей, или мы видим функциональные расстройства моторной активности, судороги, мешающие профессиональной деятельности, такие как судороги писателя. Как правило эти способы ухода от выполнения профессиональной задачи применяются, когда человек чувствует опасность потерпеть неудачу или таковая уже произошла. Однако, иногда встречаются случаи, когда человек начинает использовать эти же методы сразу после достижения им определенного успеха, поскольку он думает, что теперь люди ждут от него успехов на таком же уровне, а он не чувствует себя способным к этому. Даже очень значимые моменты, в которые различные типы людей пытаются избежать выполнения задачи могут быть характерными. Некоторые сдаются непосредственно перед самым достижением успеха, другие сразу после этого. Подобное поведение, постоянно повторяющееся и совершенно типичное для некоторых людей, всегда в конечном счете имеет своей причиной поставленный под сомнение личный престиж. Многих удовлетворяют лишь намеки на то, что они могли бы быть успешными в какой-либо деятельности, однако, никаких попыток для достижения успеха они не предпринимают, поскольку бояться, что если они будут делать все, что в их силах, их стремление к значимости станет очевидно. От того, сколько у них смелости, зависит будут ли они сворачивать с тропы достижения чего-то еще в самом начале, возможно часто меняя род деятельности, например, колеблясь между несколькими работами, или они развернутся на триста шестьдесят градусов перед самым достижением своей цели. Тот, кто сдается как раз перед тем, как работа завершена или сразу же после успешного завершения какого-либо дела, боится не удержаться на достигнутых им высотах. Если какое-либо невротическое или категориальное нарушение мешает человеку выполнять его работу, он будет чувствовать, что не очень-то подходит для этой работы до тех пор, пока он не осознает 90 свой жизненный план и его преувеличенные амбиции не будут скорректированы с помощью психотерапии. Естественно, любые амбиции, которые могут удовлетворить, не переходя границ полезных достижений, не помешают в жизни, а скорее наоборот придадут больше уверенности для выполнения чрезвычайно полезной работы. В то время как невыполнение какой-либо из жизненных задач есть выражение недостаточно развитого социального интереса, а также опыта, усилившего чувство неполноценности, неудачной попытки выполнить какую-либо из задач, то есть безработица – это самая тяжелая ноша, которую человеку когда-либо приходилось нести. Бремя безработицы ложится еще более тяжелым грузом на тех, кто не преуспел в любви или в дружбе. У этих людей нет других способов эффективно взаимодействовать с обществом. Они не умеют чувствовать себя полезными, кроме как на работе. Некоторые из них могут использовать свои завышенные профессиональные амбиции для того, чтобы избежать любви или неудачной дружбы. Совершенно ясно, что им кажется, что насильственное прекращение работы, либо из-за болезни, либо из-за сокращения кадров, либо уход на пенсию, является совершенным исключением человека из общества. Воскресенья и праздники так же разрушительно влияют на этих людей. Поскольку, когда работа больше на дает им выхода, их неудачи в любви и дружбе становятся более явными. II ЛЮБОВЬ В отличие от профессиональной задачи задача любви в наше время выполняется довольно редко. С одной стороны недоразвитый социальный интерес скорее проявится в невыполнении этой задачи, поскольку последствия уклонения не так серьезно ограничивают возможность поддержания жизни. С другой стороны правильное выполнение этой задачи требует максимального социального интереса, поскольку она подразумевает самые близкие отношения между людьми, она проверяет их максимальную способность сотрудничать и разрушает дистанция, которую всегда можно сохранить на работе или в дружбе. К тому же сейчас выполнять эту задачу стало труднее. Эффективное выполнение задачи любви означает близкий союз сознания и тела, а также максимальное сотрудничество с партнером другого пола. Подобное решение проблем может быть достигнуто, 91 только если каждый из партнеров полностью принимает другого, и чувство взаимных обязательств между ними растет. Существует несколько причин, почему данная задача доставляет больше трудностей в наши дни, чем это было в прошлом. Почему она выполняется лишь немногими. Очевидно, что у людей стало меньше смелости, чем раньше. Потребность в смелости возросла, не только из-за экономической или социальной нестабильности, но и по причине малости современных семей. Поскольку, если в семье мало детей, то опасность их избаловать возрастает. Мы уже с вами видели, что чем более человек разочарован и подавлен, тем большую значимость он придает тому, что он считает своим престижем, и тем отчаяннее он за него борется. Сегодня борьба полов за положение в обществе гораздо более масштабна, чем в прошлом. Это происходит потому, что и так сомнительный баланс между мужчинами и женщинами был нарушен за последние годы. Раньше один пол подчинялся другому. Подобное неравноправие всегда являлось источником достаточно сильного беспокойства, заставляющего шкалу колебаться, поскольку подавление всегда вызывает сопротивление. Тем не менее превосходство мужчины было вне опасности благодаря мужской солидарности в том, что женщина должна смириться с своей судьбой, с тем, что ей предназначена роль второй скрипки. Однако за последние десятилетия в результате изменения экономического, социального и политического институтов в человеческом обществе, мужское превосходство, существующее с начала цивилизации, начинает подвергаться сомнению. Это дает женщинам возможность отвергнуть свою второстепенную роль. Теперь всем и мужчинам и женщинам приходится завоевывать свое положение в отношении другого пола, вместо того, чтобы довольствоваться позицией, данной ей сложной и быстро развивающейся системой. Сейчас женщина хочет обрести равные права с мужчиной, если только она не стремиться к превосходству, что является сверхкомпенсацией за прошлое порабощение. Мужчина же боится потерять свое превосходство, которое, как предполагалось раньше, принадлежало его полу. Таким образом мужчины и женщины гонятся за идеалом мужественности, который больше не соответствует ни чему, что существует в реальной действительности. Они измеряют свою ценность, выражаемую в том, кем они являются и в том, чем они обладают, с позиции мужского превосходства, стремление к которому, как мы уже видели, они приобретают в детстве. Подобное мерило могло соответствовать фактам, лишь в обстановке абсолютной автократии мужчин. Это ни в коей мере не 92 соответствует положению дел на данный момент. У большинства людей наблюдается сильный «мужественный протест», поскольку понимание их собственной значимости не идет ни в какое сравнение с идеалом мужественности. Мужественный протест серьезно мешает сотрудничеству между сексуальными партнерами. Женщины в наши дни восстают против своей роли гораздо чаще и жестче, чем они это делали во времена, когда у них было меньше прав и они были более зависимы. Мужичины также испытывают большие трудности, чем раньше, изза сомнений в своей мужественности, сомнений, которые в достаточное мере объясняют не только возникающий ужас перед женитьбой, но и страх глубоких любовных отношений, проявляющийся у них теперь чаще и чаще. Наряду с трудностями выполнения задачи любви, появившимися из-за борьбы между мужчиной и женщиной за престиж, мы видим проблему сексуальности. Однако очевидно, что вторая проблема довольно независима от первой. Очень не многие люди относятся к своему полу так же естественно, как к любой другой биологической проблеме, существующей в естествознании. Чрезвычайно распространенный страх сексуальных отношений ослабляет партнерские взаимоотношения – и так уже нарушенные – которые должны существовать между мужчиной и женщиной. Существует ли какая-либо естественная основа в образе мышления и чувствования человека для подобного отношения к сексу? Фрейд думает, что причина заключается в том, что человечеству приходится жить вместе в цивилизованных условиях, которые подразумевают протест против инцеста. По крайней мере это правда, что отношение людей к сексуальности характеризуется стыдом. Только стыд дает определенным естественным процессам то значение, которое иначе они не могли бы иметь. Не существует естественного стыда. Иначе мотивы стыда были бы одинаковыми в разном возрасте и у разных людей. Стыд предполагает существование определенных законов и правил, соблюдение которых он гарантирует. Воспитатели пытаются научить детей подчиняться этим постепенно меняющимся законам. Цель и происхождение стыда легко понять на примере того, как люди относятся к акту дефекации. Ребенку необходимо приобрести привычку быть опрятным, если он хочет научиться приспосабливаться к жизни в условиях цивилизации. По началу он не может контролировать механизмы пищеварения и естественно в это же время растет его интерес. Целью воспитания является все это изменить. К сожалению, методы, которыми в основном пользуются воспитатели неэффективны, впрочем, как и все остальные, 93 используемые методы. Воспитатели пытаются навязать ребенку мнение о том, что есть что-то отвратительное в процессе метаболизма и в органах, которые в нем участвуют. Это есть метод, который скорее всего применяется в воспитании, поскольку воспитатели с ним знакомы благодаря ошибкам их собственного воспитания. Поэтому они говорят: «Фу, как мерзко! Как неприлично! Нет, это не красиво! Ты противный ребенок!» Чем легче и более умело воспитатели могут научить ребенка быть опрятным, тем меньше они делают акцент на метаболических функциях и тем естественнее кажется процесс дефекации. Дети, противопоставляющие себя родителям и обиженные на них, склонны игнорировать родительские усилия научить детей чистоте. Воспитатели используют термины и выражения отвращения свободнее в отношении этих детей, нежели в отношении других. Это приводит к тому, что опрятность, которую дети в конце концов приобретут, будет ассоциироваться в их сознании с необычно острым чувством стыда. Стыд сродни отвращению, и следует отметить то, что отвращение характеризует людей, которые склонны противостоять законам общества. Так же как стыд и отвращение показывают, что ребенок сопротивляется давлению, которое оказывается на него при воспитании, эти чувства в дальнейшей жизни используются в качестве оправданий для невыполнения определенных задач. Подобное близкое сходство между стыдом и отвращением является причиной ошибки, которая приводит к ассоциации между дефекацией и сексуальной функцией. Поэтому стремление относиться к органам выделения и половым органам с одинаковыми чувствами стыда и отвращения – это просто результат соответствующих методов воспитания. Теперь нас интересует вопрос, почему люди отказываются от своих сексуальных желаний, подавляя их так же, как чувство стыда искажает их отношение к акту дефекации. Необходимость соблюдать чистоту конечно усложняет проблему дефекации, но почему люди подчиняют свою сексуальность такой же строгой проверке? Мы знаем, что у мусульман, например, есть строгие законы, определяющие постыдные действия. В то же время стоит отметить, что их женщины настолько лишены каких-либо прав, что они практически находятся в рабстве. До не давнего времени мужское доминирование нигде не было столь же явным, как у мусульман. И это совсем не совпадение. Подчинение одного пола всегда идет рука об руку с жесткими законами в отношении секса, которые направлены в основном против подчиняемого пола. Поэтому во 94 времена матриархата мужчин заставляли испытывать стыд и скромность. Они находились в положении сходном с тем, в которое благодаря нашему социальному кодексу были поставлены женщины до конца прошлого столетия. Поскольку люди не знают действительных причин, они думают, что стыд принадлежит к естеству женщины и относят его существование к мудрости законов божьих. Только падение мужеской автократии в наше время дал нам возможность понять, что самое большой женский стыд не имеет ничего общего с ее функцией как матери, потому что даже во времена матриархата, когда стыд еще не был нужен для подавления женщины, ей все равно приходилось растить детей. Следовательно чувство стыда, которое общество требует от женщины, оказывается всего лишь средством для того, чтобы вынудить ее быть сексуально и лично зависимой от мужчины. Требуя от нее девственности и запрещая половые связи вне брака, мужчина держит virgo intacta полностью в своей власти. Законы стыда были направлены исключительно на женщину, но, конечно, они не могли не наложить также некоторые ограничения и на мужчину, несмотря на то, что он почти не ограничен в сексуальном плане. Прежде всего, он не мог бы пройти мимо того, факта, что ему всегда нужна женщина в качестве партнера. Вовторых, он был обязан выполнять защитные функции как муж, отец и брат, выступать в защиту женщины, и конце концов он есть сын женщины, чье чувство стыда помогает ему сбиться с толку, когда он начинает узнавать что-либо о сексе. Было необходимо углубиться в довольно длительные рассуждения о стыде, для того, чтобы показать, что даже социальные проблемы сексуальности относятся целиком и полностью к борьбе между мужчиной и женщиной. В наши дни, когда стремление к равноправию между ними обретает все более и более твердую почву, стыд уже не настолько усложняет проблемы сексуальности просто потому, что не нужно больше подчинять женщину и лишать ее каких-либо прав. Теперь уже возможно писать и говорить открыто об этих вопросах. Это уже само по себе доказывает, что стыд не имеет абсолютно никакого отношения к опасности инценста, едва ли более распространенного сейчас, чем это было в прошлом. Дети не стремятся к сексуальным отношениям со своими родителями, а также здоровые родители не имеют подобных желаний. Поэтому тот факт, что люди живут вместе в цивилизованных сообществах, ни в кой мере не отвечает за стремление наложить запрет на сексуальность или урегулировать ее с помощью системы наказаний или каких-либо санкций. 95 Также нельзя перекладывать ответственность за это стремление на культуру. Культура – это не есть подчинение сексуальности, это просто исполнение мужского желания преодолеть чувство слабости и неполноценности. Чем ближе мы доходим к равноправию между мужчиной и женщиной и чем меньше существует опасности подавления одного пола другим, тем становится легче для людей относиться к сексуальности также естественно и безбоязненно, как к любым другим проблемам естественных наук. Человечество все еще боится всего сексуального, что заложено в каждом ребенке. Кроме того, у девочек легко может возникнуть впечатление из того, что они слышат и видят вокруг себя, а также из опытов других людей, что сексуальность подразумевает под собой какую-то особенную опасность для женщин. Это источник позора и унижения. Это причина беременности со всей ее опасностью и страданиями. Из-за этого уже в раннем возрасте может возникнуть предубеждение против мужчин. Многие женщины считают себя просто объектом удовлетворения мужских желаний и думают, что они стремятся исключительно к удовольствию, и что секс не может принести ничего, кроме боли. Подростки постоянно имеют ошибочное мнение и зачастую склонны преувеличивать опасность, которую они видят в сексуальности до тех пор, пока кто-нибудь не даст им такие же бесстрастные и прямые объяснения относительно того, что такое секс, как любые другие объяснения в любой другой области знаний, которые помогают ребенку приспособиться к этой жизни.1 Если у воспитателей у самих нет страха перед сексуальностью, им не за чем рассматривать ее выражение, от чего так много зависит, как трудную задачу. Им нужно лишь отвечать на вопросы ребенка, которые он задает в самом раннем возрасте, обычно в три-четыре года, понятным для него языком. Если они будут выражаться на языке, которым ребенок задает вопрос, их объяснения будут естественны и легки для понимания, поскольку ребенок продолжает спрашивать только на том уровне на котором он может эти вопросы сформулировать. Сегодня мы наблюдаем фундаментальные изменения в отношении к сексу. Гораздо меньше людей боятся секса, даже скорее наоборот преувеличивают его значение. Предыдущий культурный акцент на стыде уступил место тенденции не соблюдать привила приличия и не нести ответственности за секс. Секс стал инструментом наслаждения, значимости и силы, особенно для подростков, у которых слишком мало других возможностей чувствовать свою значимость в нынешнем обществе. Подобное развитие есть выражение переходного периода в нашей культуре, когда женщине не нужно больше придерживаться строгих правил авторитарного общества, но она еще не нашла своих собственных правил и самодисциплины, на которую она могла бы опираться и которая была бы основана не на силе, а на уверенности в себе и ответственности. 1 96 В дополнении к мужественному протесту (который возникает изза сомнений, присущих как мужчинам, так и женщинам, в своей способности играть превосходящую мужскую роль) и боязни секса существует третий аспект, мешающий успешному выполнению задачи любви, а именно многим людям трудно вступить в союз, потому что необходимо в какой-то мере подчиниться. Тот, кому не нравились обязательства и зависимость в детстве, думает, что свобода и независимость дает устойчивое чувство личной значимости, а также тот, кто боится быть слабым, не хочет вступать в близкий союз, поскольку в нем его слабость может проявиться. Поскольку мужчины считают, что от них ждут исполнения превосходящей мужественной роли, а они знают как мало в наши дни они подходят на эту роль, чем женщины. С другой стороны, женщины требуют от мужчины вообще отказаться от своей личности. Они переоценивают ценность подобного отказа, потому что рассматривают это как залог или символ, который они получают в ответ на жертвы, на которые, им кажется, они идут, будучи покладистыми и мягкими. Поэтому люди превращают вопрос союза двух полов в дискуссию относительно цены, каждый пытается извлечь как можно больше выгоды для себя. В частности, союз, который имеет самые далеко идущие последствия, то есть брак, часто оказывается для женщины выгоднее в социальном и экономическом плане, чем для мужчины. Желание полностью обладать кем-то выражается в основном в ревности. Ревность не является признаком любви. Она показывает лишь страх, что человек будет не в состоянии удержать другого. Роль девственницы в наши дни приносит дополнительные трудности, связанные с сексом и с реальными или вымышленными жертвами, которые требует от людей союз. Хотя общество уже не требует от женщины целомудрия, как раньше, переход из состояния девственности и превращение в женщину до сих пор является неразрешимой проблемой для многих женщин. Они боятся сделать шаг, который позволит им стать настоящей женщиной. Это, конечно, происходит как благодаря воспитанию, так и их отношению к сексу. Страх потерять девственность особенно характерен для тех женщин, которые относятся к любому проявлению сексуальности, как к чему-то животному, грубому и унизительному, и поэтому им не нравятся любые проявления своей женственности, например, менструация. (Подобное отторжение является причиной многих менструальных и предменструальных расстройств). С другой стороны многие мужчины уже больше не рассматривают девственность как важное или особенно ценное качество женственности. Это, естественно, происходит только 97 потому, что они стремятся избежать ответственности, поскольку мужчина чувствует, что тогда женщина сможет связать его по рукам и ногам, а также в отличии от мужчины прошлого, он уже больше не хочет играть роль первого мужчины в жизни женщины. (Поэтому он добровольно отказывается от многих преимуществ мужского превосходства). В свете того, что было сказано, нам теперь легко понять, почему выполнение задачи любви так редко приносит удовлетворение. На это требуется наличие огромной смелости со стороны каждого человека. Поэтому любовная жизнь многих людей основывается на уклонении от действительного ее выполнения, и отсюда так много ошибок и маневров, чтобы избежать, совершается и предпринимается женатыми и неженатыми партнерами. Люди выдают нехватку смелости даже в своем выборе партнера. Нам остается лишь наблюдать, как чувство любви растет и затем уменьшается для того, чтобы осознавать вновь и вновь, что не безответственные желания управляют человеком. В действительности же, на первый взгляд автоматические желания контролируются его намерениями. Противоречие между эмоциями и причинами зачастую приводит людей в замешательство. Если они не могут оправдать свои намерения какой-либо причиной, они говорят, что эмоции и причина несовместимы, и полагаются на эмоции, которые кажутся им независимыми от их желания, и поэтому они не несут за них ответственности для того, чтобы оправдать свои намерения. Секс в природе не имеет направления. Направление, которое он в итоге выбирает, целиком и полностью зависит от того, какую цель выберет себе сам человек. Многие начинают несчастливые любовные отношения, просто потому что они способны любить только, если реальный союз невозможен. Они производят впечатление людей, которые хотели бы предпринимать шаги для выполнения задачи любви. В реальности у них нет такого намерения. Вместо того, чтобы принять какие-либо свои недостатки или ошибки, они считают себя жертвами своих эмоций – жертвами судьбы, которая мешает им выполнять свои желания. Желания и эмоции наиболее сильны, когда индивид менее всего готов к тому, чтобы делать шаги в направлении каких-либо решений. Никакая любовь не кажется такой страстной, как безответная любовь, или любовь, которой никогда не суждено сбыться, потому что внешние обстоятельства делают этот союз невозможным. Самые смелые эротические фантазии наполняют мысли людей, которые стремятся избежать любой возможности образования союза. В своих мечтах они постоянно ищут то, что никогда не смогут воплотить в реальной жизни. С другой стороны 98 их эмоции ослабевают, как только им предоставляется возможность реализовать свои «желания». Таким образом они показывают, насколько умело они могут пользоваться своими эмоциями в качестве оружия для того, чтобы противостоять требованиям, накладываемым на них союзом, и для того, чтобы избежать выполнения данной задачи. Зачастую любовные эмоции пропадают совсем, если существует опасность возникновения близкого союза. Желание соблюдать дистанцию может побудить одного партнера отказываться от другого. Это случается в браке, когда дистанция, которую можно было сохранять до брака, неизбежно уменьшается, когда люди начинают жить вместе. Особенно ярким примером того, как можно использовать эмоции, чтобы сохранять дистанцию, является стремление любить больше, чем одного человека, одновременно. Подобное стремление иногда рассматривается как аргумент в защиту точки зрения, что некоторые люди обладают двойственной натурой. Причина, по которой люди так часто находят свой физический идеал в одном человеке, а духовный идеал в другом, состоит в том, что они не хотят полностью отдать все свое внимание одному из двух, и поэтому настроены лишь на половину принимать своих партнеров. Желание сохранять дистанцию в браке может быть выражена неожиданной страстью по отношению к кому-то третьему. Типичные Доны Жуаны используют любые новые любовные чувства для того, чтобы разорвать предыдущую связь. Возможно Дон Жуан и женщина-вамп приписывают свои многочисленные победы тому факту, что они являются самыми несостоятельными партнерами в любви. В частности любые извращения показывают как люди делают ошибочный выбор для того, чтобы избежать выполнения задачи любви. Долгий путь тренировки подготавливает почву для извращений и слепых естественных сексуальных потребностей у человека, который не может сделать естественный выбор в любви. Это похоже на людей, которые говорят, что они не способны испытывать любовные эмоции, и ссылаются на невозможность найти подходящего партнера, что показывает их стремление избежать выполнение задачи любви. Даже если был сделан удачный выбор партнера и дело дошло до брака или союза вне брака, последующая история любовных отношений зачастую показывает насколько выбор в действительности не соответствовал желаниям двух людей. Не редко люди выбирают и ценят своих партнеров в основном за их недостатки (хотя и не всегда себе в этом признаются) с тем, чтобы позже можно было бы переложить все вину за неудачные отношения 99 на партнера. Так много людей неуверенных в себе, которые не осмеливаются даже пытаться искать счастливых любовных отношений. Они чувствуют себя еще более неуверенными, если в детстве они видели насколько трудной может быть задача любви. Детям, чьи родители не сумели построить счастливый брак, свойственно преувеличивать трудности выполнения данной жизненной задачи. Пытаясь быть осторожными, они делают неразумный выбор и отдают все свою любовь тому, кто с чьей помощью они могут осуществить свое превосходство или продолжать защищать себя. Мы можем быть уверены, что мужчина, обвиняющий свою жену в желании независимости, выбрал ее именно по той самой причине, что ее желание на кого-то опереться позволяет ему быть сильнее ее, а мужчина, который жалуется на то, что его жена слишком властная и тираничная, выбрал ее для того, чтобы она заботилась о нем, брала на себя всю ответственность и была для него матерью. Люди также пытаются избежать союза или создать дистанцию после разрыва отношений с помощью болезни. Болезнь как способ избежать выполнения задачи любви может выражаться в стремлении к извращению, сексуальной импотенции или фригидности, которые не имеют органического происхождения и соответственно являются симптомами неврозов. Для выполнения задачи любви необходима смелость принимать партнера противоположного пола. Это предполагает ответ на вопрос: «Что есть любовь?» Желание и принятие партнера чрезвычайно существенны. Если партнеры принимают друг другу, рождается желание, если только нет намерения оставить себе путь к отступлению, оно ведет к выполнению задачи любви. Тогда партнер рассматривается не просто как объект, а с радостью принимается другим человеком. Любовь – это задача для двоих. Когда двое хотят этого и полностью принимают друг друга, проблема решена. III ДРУЖБА Никто не может общаться сразу со всем обществом. Каждый индивид связан лишь с несколькими людьми, но в реализации рядом с ними он выражает свое отношение ко всему обществу в целом. Как только мы узнаем, как человек общается с другими членами своей семьи, а также с коллегами по работе, много ли у него друзей и насколько ему легко или тяжело получать удовольствие в обществе 100 других людей, у нас есть ключ к его личности, и мы более или менее знаем, что он него ожидать. Человек установил социальные взаимоотношения и начал общаться с другими существами, такими же как он для того, чтобы удовлетворять свои ежедневные потребности. То, как он ведет себя по отношению к другим, это самый верный показатель качества его социального интереса. Многие люди, чей социальный интерес относительно недоразвит, выполняют профессиональную задачу сравнительно хорошо, а с другой стороны люди с нормальным социальным интересом в наши дни испытывают определенные трудности в осуществлении задачи любви, однако, отношения каждого человека с социумом достоверно отражают его отношение к обществу. Для выполнения данной задачи не требуется никакого давления со стороны, как например это происходит с работой. К тому же она не настолько сложна, как задача любви, которая подразумевает более глубокие отношения, чем просто человеческие. Каждый свободен сам выбирать, как и до какого предела он будет выполнять задачу дружбы, будет ли он подстраиваться под друзей и сотрудничать с ними, или он выберет одиночество и отстранение. В данном случае он спонтанно использует свои суждения. Поэтому то, как он выполняет задачу дружбы, это есть лучшая мера силы его социального интереса. Человек, который запутался в своих социальных отношениях, будет, конечно, пытаться как-то оправдать свои действия в собственных глазах, так же как он это обычно делает при неудачном выполнении других жизненных задач. За ошибки своего собственного поведения он будет винить других. Возможно, он будет склонен думать, что все остальные хуже него, более эгоистичны, менее воспитаны, с ними сложнее ладить. Подобное отношение усваивается людьми, которые осознают любой свой недостаток, сравнивая себя с другими и чувствуя, что они не успевают за ними или не могут с ними соревноваться. Они даже могут создать вымышленную неполноценность, считая что их неудачи происходят из-за «доброго здоровья» других, их хорошего характера, или какого-либо другого качества. В итоге они уходят в «прекрасное одиночество», думая, что это лучше, и в то же время разрывают свои отношения с другими людьми, потому что те не заслуживают ничего лучшего. Враждебное отношение к обществу может лежать в основе псвдоэтических или философских идей. Вовсе не так уж редко мы встречаемся с группами людей, противопоставляющих себя обществу. Пропорционально развитый социальный интерес заключается в готовности признавать нужды общества в целом, за пределами маленькой группы. Маленькая группа обычно создается 101 на основе эгоистических интересов для того, чтобы противопоставить себя обществу точно так же, как невротик противопоставляет себя другим людям. Солидарность семьи зачастую помогает усилить чувство враждебности по отношению к другим. Также и любовный союз может возникнуть на почве неприязни ко всем остальным. Этот союз может быть выражением полного выполнения задачи любви, но мы можем не увидеть никаких попыток расширения социальных контактов. Очевидная солидарность подобной узкой ассоциации, основанной на враждебности к остальному сообществу людей, напоминает нам сплоченность, которую можно найти за пределами общества, среди криминальных элементов. Интерес к другим людям также заставляет нас задумываться о глобальных проблемах, которые объединяют большие группы людей. Таким образом, отношение человека к политике – это его типичное отношение к другим людям. Человек, который находится в стороне от любых политических дискуссий, и не предпринимает никаких активных или позитивных попыток помочь в решении каких-либо проблем общества, и поэтому не поддерживает никакие существующие политические движения, проявляет отсутствие заинтересованности в глобальных проблемах. Он может оправдывать себя тем, что все политические программы не достаточно хороши и что политическая жизнь полна абсурдности и жестокости. Если бы он был действительно заинтересован общественной жизнью, он бы хотел сотрудничать даже тогда, когда что-то происходит не так, как ему хотелось бы. В мире нет такого сообщества, движения или системы, образ мыслей которой совпадал бы с нашими взглядами целиком и полностью. Человек, постоянно отмечающий то, насколько он отличается от других людей и рассматривающий разницу как нечто очень важное, не может сотрудничать. Индивидуалисты основываются на интеллектуальных и эмоциональных выводах, сделанных их личной логикой, которая основывается на скрытой враждебности по отношению к другим людям и, в итоге, ко всему обществу в целом. Скрытые чувства могут подменяться преувеличением социальных взаимоотношений так же легко, как с помощью любой другой уловки. Многие люди, очень активные в политике и других сферах, мотивированы скорее желанием обрести положение в обществе (стремление к престижу), нежели социальным интересом. Многие сверх общительные люди в тайне страдают от одиночества и отстраненности. Даже самый дружелюбный человек может вести себя так, что никто не сможет догадаться, каков он на самом деле, скрывая свои самые глубокие мысли, чувства, внутренние 102 конфликты и проблемы. Общительность является для него спасением, чтобы избежать выполнения более значимых человеческих взаимоотношений, будь то в семье или в кругу друзей. 103 ЭПИЛОГ Тот, кто уловил простую правду, на которой основывается психология Адлера, вскоре начинает понимать, почему люди преуменьшают ее значение и почему ее признание сопряжено с определенными трудностями. Она дает нам набор очень простых инструментов для исследования сложных характерных образований. Простота присуща всем ее фундаментальным законам, таким как социальный интерес, его антипод, чувство неполноценности (которое является причиной любого стремления к значимости), единство личности и индивидуальный стиль жизни. Тот, кто запрещает себе верить в то, что этими законами управляются любые активности сознания, забывает, что основные законы, простые по своей сути, применяются к сложным жизненным моделям. Достаточно вспомнить закон гравитации, открытый Ньютоном. Из одной и той же фундаментальной формулы1 можно вычесть огромное разнообразие движений неодушевленных предметов. В таком случае не удивительно, что законы, открытые Альфредом Адлером, возможно применить ко всем психологическим явлениям. Насколько мало смысла в обвинении, что эти законы не принимают врожденные способности и роль инстинктов в расчет, показано в главе, посвященной этим вопросам. Все возражения имеют более глубокое значение. Очевидно, что учение Адлера понятно всем, и многие даже согласны с ним до тех пор, пока оно не затрагивает их личных проблем. Изыскания Адлера им симпатичны, когда речь идет о других, но люди становятся скептиками и начинают возражать, как только их собственное поведение попадает в поле зрения адлеровской психологии. Они сомневаются, что наши законы могут объяснить все. Тем не менее важно то, что каждый делает исключение для чего-то другого, в то время как с готовностью соглашается с тем, с чем другому человеку трудно согласиться. Для того, кто решается заглянуть в самую суть человеческой природы, не составляет никакого труда принять эти законы. Человек отказывается понимать то, что не согласуется с его личными убеждениями, а также то, что требует от него его личной ответственности. Это объясняет, почему люди придают такую важность врожденным способностям и инстинктам, поскольку те чрезвычайно ограничивают личную ответственность. Недавние открытия, совершенные Энштейном, показывает, что формула электромагнетизма и гравитации может объяснить не только движения неодушевленных предметов, но и жизнь как таковую. 1 104 Критики ведут себя, как наши пациенты, которые с легкостью соглашаются со всем до тех пор, пока кто-то говорит об этих законах в целом. Но в тот самый момент, когда научное утверждение, кажется имеет личное отношение к кому-либо, они перестают что-либо понимать. А когда они уже больше не могут отрицать логику наших аргументов, они пытаются из последних сил отстоять свою точку зрения, высказываясь следующим образом: «Практически все, что вы сказали правда, но вместе с тем должно быть что-то еще, что необходимо принимать во внимание». Подобное отношение можно наблюдать у пациентов даже после неоспоримого лечения с остановкой действия всех симптомов. Пять процентов, которые, по мнению пациентов, не были нами охвачены, дают ему возможность вновь прибегнуть к тем же оправданиям, оговоркам и желанию избежать выполнения жизненных задач, и как только появляются новые трудности, у них есть прекрасная возможность так поступить. Только понимание подобных ошибок может помочь уничтожить вымышленный остаток, который не имеет никакого отношения к личной ответственности человека. Таким образом как в обычных дискуссиях, так и в психотерапевтическом лечении индивидуальная психология вызывает самое яростное сопротивление в момент, когда затрагивается тема личной ответственности каждого. Знание, которые она дает, не такое уж приятное, как другие учения, придерживающиеся мнения, что человека определяют такие факторы, как наследственность, органические изменения, окружающая среда, а также экономические и социальные трудности. Тот, кто пытается оправдать себя, всегда находит массу возможностей это сделать, и для того, чтобы опровергнуть не очень приятные открытия Адлера, он всегда может обратиться к противоположной системе мышления. Кто знает, какая из систем вернее? Вопрос объективных знаний представляет собой чрезвычайно сложную проблему эпистемологии. Вероятно, не существует такой вещи, как абсолютная истина. Кажется, что эта причина являются оружием, которое человек использует в своей борьбе за выживание – пытаясь преодолеть свою природную слабость. Поэтому каждый человек использует причины в качестве оружия, и признает это только в случае, если они помогают ему достичь свой цели. Сталкиваясь с двумя научно обоснованными психологическими принципами, прямо противоположными друг другу, никто не может определить наверняка, сколько в каждой из них правды и сколько вымысла. Мы принимаем решения субъективно, или случайная возможность может помочь нам, более близко познакомиться с той 105 или иной идеей, или мы решаем в пользу одной из систем, потому что она согласуется с нашей точкой зрения, которая определяется нашими же проблемами. Поэтому мы знаем, что ожидать, когда нам приходится лечить пациента, который уже прошел курс лечения, основанный на другой системе психотерапии. Подобные пациенты будут с радостью воспринимать учение индивидуальной психологии, до тех пор, пока оно для еще ново и объясняет многое из того, что раньше казалось недоступным пониманию. Но рано или поздно наступает момент, когда пациент начинает проявлять признаки сопротивления. Возможно вы ошибаетесь, подразумевая, что то-то и то-то несет в себе нечто совершенно другое? Опыт показывает, что подобное отношение как раз говорит о то, что в данный момент мы подошли к проблеме, которую пациент еще не готов вынести на поверхность. Подобное сопротивление, которое психоанализ также описывает, при обсуждение методов лечения, вызывается не выявлением сексуальных проблем, а нежеланием пациента признавать свою собственную ответственность. Поскольку он не хочет сознаваться, в чем заключается его истинная цель, он отказывается получать знания, которые возможно помогут ему объяснить, что это за цель и для чего он ее выбрал. «Личная логика» противоречит здравому смыслу. Конечно, то, что стоит за сопротивлением пациента, не дает психотерапевту права высказывать все, что кажется ему правильным, и думать, что каждое возражение на его высказывания доказывает его правоту. Спорные взгляды не могут быть правильными просто, потому что они спорные. Но беспристрастное профессиональное исследование описанной выше ситуации показывает, что сопротивление пациента – это всегда выражение страха признать свою собственную ответственность, принимать какие-либо решения или отказаться от своих защит. Мы не будем спорить, правы мы или нет. Тот, кто захочет проверить наши открытия, подходя к вопросу открыто и беспристрастно, едва ли сможет опровергнуть нашу логику и будет видеть ее подтверждение в каждый момент жизни. Было бы бесполезно пускаться в эпистемологические и гипотетические доказательства. Подобные дискуссии имеют мало отношения к реальной жизни. Единственное, что мы можем сделать, взаимодействуя с пациентами, учителями и другими людьми, – это постоянно обращаться к причинам, здравому смыслу и совести этих людей. Мы знаем, что многие продвинутые умы работают в том же направлении, что и мы. Мы разделяем их желание помочь человечеству, обрести действительное единство всех человеческих 106 существ, которые вместо превосходства и унижения, увидят в других людях своих товарищей и коллег. 107 БИБЛИОГРАФИЯ Adler, Alfred (Адлер, Альфред). What Life Should Mean to You. (Н)* ______________. The Science of Living. (Н) ______________. Social Interest. (Н) ______________. Individual Psychology. (П) ______________. Understanding Human Nature (Понять природу человека., переведено на русский СПб: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1997 г. в серии «библиотека зарубежной психологии»). (П) ______________. Neurotic Constitution. (П)* ______________. The Problems of Neurosis. (П)* ______________. Study of Organ Inferiority and Its Physical Compensation. (П) Adler, Alexandra. Guiding Human Misfits. (Н) Crookshank, F.G. Individual Diagnosis. (П) Dreikurs, Rudolf. Challenge of Marriage. (Н) _____________. Challenge of Parenthood. (Н) Lazarfeld, Sophie. Rhythm of Life. (Н)* Mairet, Philippe. The ABC of Adler’s Psychology. (Н) Wexber, Erwin. Individual Psychology. (П)* ____________. Our Children in a Changing World. (Н) ____________. Individual Psychology Treatment. (П)* Wolfe, W. Beran. A Woman’s Best Years. (Н) * * * * International Journal of Individual Psychology, Vol. I-III, 1935-37. Individual Psychology Bulletin, current Vol. VIII (Vol. I-III).* Полная библиография книг и статей по Индивидуальной Психологии на английском вышла в Памятном выпуске Individual Psychology Bulletin, том VI, 1947 г. Многие важные книги уже не издаются, но их можно найти в библиотеках. Они включены в вышеприведенный список и помечены звездочкой (*). Книги для начального уровня обозначены (Н), книги для тех, кто не впервые сталкивается с Индивидуальной Психологией и продолжает ее изучать, помечены (П). 108 УКАЗАТЕЛЬ Демосфен, 26 Детерминизм, 11, 28 Дистанция, 51, 70, 79, 80 Добрые намерения, 21, 43, 45, 67 Дон Жуан, 45, 79 Дружба, 80 Единство личности, 52 Задачи, три жизненные, 7, 50, 70 Знание о себе, 47, 66 Значимость, своя собственная, 19, 24, 26, 38, 50, 55, 68 Игры, функции, 71 Извращение, 80 Извращения, 79 Импотенция, 80 Исав, 32 Искусство, 18, 25, 26 Комениус, 64 Компенсация, 19, 25 Кормление, 14 Кризисная ситуация, 49, 52 Криминальные наклонности, 22 Ленбах, 26 Личная логика, 36, 67, 81, 84 Логика, безумство, 56 Маленький рост как орган неполноценности, 24 Маниакальные неврозы, 53 МВП (Механизм привлечения внимания), 21 месть, стремление отомстить, 21 Месть, стремление отомстить, 22 Мечтания, фантазии, 21, 22 Моне, 26 Мочеполовая система, неполноценность, 24 Gemeinschaftsgefuehl, 7 Адлер, Виктор, 26 Амбивалентность, 45, 46 Амбиции в работе, 73 Амбиции преступника, 56 Антисептика, 65 Асоциальное поведение, 22 Безответная любовь, 78 Бергсон, 13 Берд, 48 Бернбаум, 64 Бесконечность., 11 Беспокойство матери, 14, 15, 16, 58 Бесполезная сторона жизни, 20, 40, 56 Бессознательное, 41 Бехтерев, 5 Биологическая неполноценность человечества, 18 Бихевиоризм, 5, 6 Бонхоффер, 13 Вагнер-Йорегг, 13 Ватсон, 29 Вегетативная система, 48, 52 Верн, Жуль, 26 Воодушевление, 68 Воровство, 22, 56 Воспитание, в группах, 64 Воспитание, демократичное, 58 Воспитание, методы, 62 Воспитание, ошибки, 61, 62 Воспитание, цель, 61 Выбор партнера, 79 Генотип, 28 Гравитация, законы, 83 Девственность, 76, 78 Действия – это единственный надежный инструмент, позволяющий нам понять, 46 109 Напряжение, 51, 54 Общий паралич, 57 Обязанности, 71 Окружение, окружающая среда, влияние, 29 Оправдание, 50 Опрятность, 75 Орган неполноценности, 24, 52, 53, 57 Орган неполноценности, неврозы, 51, 52, 53 Органы выведения, орган неполноценности, 24 Отказ от ребенка, 17 Песталоцци, 64 Пищеварительная система, 52 Плохие привычки у детей, 59 Поведение, цель, 11 Подавление, 16 Подростки и секс, 77 Подсознательное, 42 Политика, 81 Половое воспитание, 77 Престиж в работе, 72 Преступление, 55 Преступник в отличие от невротика, 55 Принцип удовольствия, 14 Причинность, принципы, 11, 12 Причины, как оружие, 84 Проблемный ребенок, 61 Профессиональная терапия, 57 Психоанализ, 5, 6, 44, 84 Психодрама, 57 Психопатическая личность, 55 Психосоматическая медицина, 42 Психотерапия, 66 Работа, 70 Равноправие между мужчиной и женщиной, 74, 76 Ранние воспоминания, 66 Ребенок, второй, 31, 32, 35, 49 Ребенок, единственный, 15, 21, 31, 35 Ребенок, младший, 21 Ребенок, младший, 32, 34 Ребенок, средний, 34 Ребенок, старший, 16, 31, 32, 35 Ребенок, третий, 33 Режим, нарушение, 14 Режим, негативное отношение, 15 Режим, необходимость, 15 Режим, удовольствие, 14 Религия, 18 Рефлексология, 5 Родевые модели, пол, 34 Родимые пятна, 26 Ругань и нотции, результаты, 59 Саймон, 57 Самоконтроль, 43, 46, 48 Самообман, 45, 48 Сверхкомпенсация, 25, 38 Секс, 29, 74 Семмельвейс, 65 Семья и семейное окружение, 31 Сила жизни, 13 Сила, борьба за власть, 21 Сила, желание властвовать, 19 Сила, желание власти, 47 Сила, личная, 19, 20 Сила, стремление к, 39 Симптомы, выбор, 52 Симптомы, классификация, 53 Симптомы, начало, 49, 51 Симптомы, развитие, 52 Симптомы, формы, 51, 52 Симптомы, цель, 49, 50 Сметана, 26 Сны, 66 Совесть, 41, 55, 66 110 Соперничество, 32, 33 Сопротивление, 68, 84 Соревнование между братьями и сестрами, борьба, 32, 33 Социальная неполноценность, 18 Социальная приспособленность, сложность, 9 Социальные условия и стиль жизни, 36 Социальный интерес, 5 Союз, брак, 77 Страдания, значение, 54 Страх, как мотивация, 20 Страх, функции, 49 Стремление к значимости, 20, 72 Стремление к совершенству, 26 Стыд, 75 Субъективное (предубежденное) восприятие, 36 Судороги писателя, 72 Творческая сила, 13 Телеологическая модель, 11 Уклонение от выполнения задачи, 20 Унижение, 21 Устойчивость, значение, 24 Фантазии эротические, 79 Фенотип, 28 Физика и причинность, принципы, 12 Физиологические законы, ограничения, 12 Философия, 18 Франц, 26 Фрейд, 5, 6, 12, 42, 74 Фригидность, 80 Целенаправленность, 11 Цель поведения, 13 Цель, четыре цели, 21 Цельность личности, 45 Чистота, 75 Шизофрения, 57 Шилдер, 57 Эмоции и причины, 78, 79 Энштейн, 83 Эпистемология, 84 111
