Мельникова Анастасия Ученица 8 класса МКОУ ООШ № 14 г. Тавда Участник Сталинградской битвы в моей семье Люди, прошедшие войну, не любили и не любят говорить о том страшном времени, и мы их понимаем. Слишком глубокие раны оставила война в их сердцах и их душах. Много, горя и слёз они увидели за долгие, страшные годы войны. Есть в нашем Тавдинском районе небольшой посёлок Судоверфь. 124 его жителя ушли на фронт в сорок первом, среди них был и Пётр Иванович Зуев. Давно уже нет ветерана войны в живых, но на Судоверфи живёт его дочь, Путилова Валентина Петровна, сегодня ей 65 лет. П.И. Зуев – единственный на посёлке участник Сталинградской битвы. Валентина Петровна рассказала нам о своём отце. В письме к жене в 42-м он писал: «Недаром рвутся фашисты в Сталинград. Если бы, Наташа, ты видела, какой красивый город! Нас ещё в театр успели сводить. Сидел и не верил, что где – то умирает братва. А сейчас что они с ним сделали?! В три дня разбомбили. Вот уж точно варвары!» Подтверждение этим словам - статья, посвящённая 70-летию Сталинградской битвы в газете«Аргументы и факты» : «Фюрер приказал стереть Сталинград с лица земли, и я видел, как наши самолёты бомбили не только заводы с вокзалами, но и школы, детские сады, поезда с беженцами,-рассказывает 90-летний Дитер Бирц, в сентябре 1942 года – рядовой дивизии генерала Вальтера фон Зейдлиц – Курцбаха, штурмовавшей Мамаев курган. –Нам казалось, стоит взять этот город – и война закончится, русские сдадутся. Мои сослуживцы, обезумев от злобы, убивали всех без разбора – и раненых, и пленных». «Двести дней и ночей продолжалась на берегах Волги Сталинградская битва. С правого берега на левый срочно переправляли огромное количество скота, перегоняемого с донских, кубанских и астраханских степей,- продолжает рассказ о своём отце Валентина Петровна. Когда бои начались на ближних подступах к городу и его улицах, жители Сталинграда стали бойцами огромного фронта. Город - в огне. В пламени, дыму, трупах, крови Волга. Было много боев, но этот – очень трудный… Отец не любил о войне вспоминать, но всё-таки умерил моё любопытство, рассказав о том бое. 10 января 1943 года. Начался штурм окруженного под Сталинградом врага. Под непрерывным шквальным огнём шестиствольных миномётов и тяжелых пулемётов наши бойцы ползком продвигались к фашистским дзотам. Прорваны укрепления, балки Короватки, взяты Стародубовка, южная окраина Сталинграда – район элеватора. Около элеватора бьёт по центру города наша лёгкая артиллерия. Впереди, неподалёку, идут горячие уличные бои. Кругом всё разбито, и такое впечатление, будто все постройки улиц вдруг ушли в землю, и оттуда торчат только бугры и трубы. В центральную часть города, куда отошли гитлеровские войска, наши миномётчики посылают свои «гостинцы». Немецкие пулемёты строчат совсем рядом. Пули и мины со свистом проносятся по улицам, ударяются в руины зданий, поднимая красную кирпичную пыль. Наша артиллерия на каждый немецкий выстрел отвечает десятью. К вечеру с радостью узнаем о соединении войск Донского и Сталинградских фронтов в районе Мамаева кургана. Фашистская армия была раздроблена на отдельные части. Многих ребят не досчитались тогда. Быстро стемнело. Озябшие, мы расположились в подвале разрушенного дома. Ветер и мороз гуляли через выбитые двери и окна. Пол был усеян обвалившейся штукатуркой, кирпичом, бочками, трупами немцев. Развели костры. Дым, стелющийся по подвалу, ел глаза, першило в горле, но зато не было леденящего мороза, как на улице. От усталости начали слипаться глаза. Совсем немного спал. Вижу сон: среди окопов, разбитой техники идёт моя мать с двумя деревянными крестиками. Подошла ко мне и говорит: «Петруха, это – тебе, а это – Феде». Проснулся весь в поту. Рядом со мной Иван Буторин, как – то сразу стало легче на душе. Рассказал я ему сон, а он мне и говорит: «Ерунда, чепуха всё, не верь снам». Жёлтое солнце медленно поднималось над грозным Сталинградом, предвещая сухую, морозную погоду. Не ясно только было, кто доживёт до завтрашнего дня. И будет ли он завтрашний день? Артиллерия ударила за час до атаки. Шарахнула в полста стволов. Загудела земля, вздрогнула. «Ура! Ура!» - неслось по всей линии окопов, из – за стен домов, и солдаты слева, справа поднимались с винтовками в руках. Но каждый дом, порыжелый и обугленный, с пустыми глазницами окон, встречал солдат свинцом. Хорошо стреляли бойцы, да, видимо, крепко подготовился враг. И средства у него были, и время. Ведь пол-Европы под себя подмял! Сколько заводов на фашиста дымило, сколько поездов денно и нощно несло к фронту ящики со снарядами, чтобы убивать таких, как я, чтоб свалить меня замертво, только поднимись из укрытия. Вот и Ивана пуля нашла, а мне некогда даже было снять шапку и низко ему поклониться. Бой разгорался с новой силой. Я, командир расчёта, обязан был выполнить задание и сохранить жизни товарищей. С противоположной улицы полз немецкий танк, раздумывать было некогда, иначе наш расчёт будет уничтожен. Танк стремительно надвигался, изрыгая смертоносный груз. Не раздумывая, я выхватил бутылку с горючей жидкостью. «Заткнись, гад! Получи своё!» - радостно вскричал я. Вечер наполнялся грохотом, гулом. Жёлтые трассы пуль веером резали воздух. Где – то рядом раздался взрыв… Второй… Третий… Больше ничего не помню. Очнулся в небольшой палате один. Голова налита свинцом, весь в бинтах. Медленно отворилась дверь. Тихо вошла седая санитарка, дотронулась до плеча: «Отошёл, родимый?» Доставили в госпиталь в Оренбург. Всё это время находился без сознания. Рана была тяжёлой. Польский профессор делал сложнейшую операцию. Я был ранен в голову. Осколок попал в каску, пробив её, а осколок от каски попал в висок, пробив череп, не задев только мозговую оболочку. «Будешь жить, но дорога на фронт закрыта», - был приговор профессора. Долгое предстояло мне лечение. Пролежал в госпитале восемь месяцев и вернулся домой инвалидом I группы. Первое время были припадки. Почувствовав себя лучше, пошёл работать в пожарную охрану на Судоверфи, где трудился до 1958 года, воспитали с женой шестерых детей». Валентина Петровна заканчивает свой рассказ, скорбь и гордость в её глазах… Мы, к счастью, о войне знаем только понаслышке: из фильмов, книг, воспоминаний ветеранов, которых с каждым годом становится всё меньше и меньше. Есть очень грустная, очень мудрая песня, её всегда пели и поют в большой семье П.И. Зуева: На Мамаевом кургане тишина, За Мамаевым курганом тишина. В том кургане похоронена война, В мирный берег тихо плещется волна. Если бы все войны были похоронены! Не об этом ли мечтали защитники Сталинграда?