К вопросу о «военно-правовой» экспертизе при

К вопросу о «военно-правовой» экспертизе при расследовании преступлений
Илларионов М.Д., адъюнкт кафедры криминалистики Военного университета, подполковник юстиции
При расследовании преступления — нарушения правил несения боевого дежурства (боевой службы), —
предусмотренного ст. 340 УК РФ, а также в судах часто возникают вопросы, для разрешения которых необходимы
специальные познания в области военного права и проведения военно-правовой экспертизы. Вместе с тем у ученых
нет единой точки зрения по вопросу: «Будет заключение по указанному виду экспертизы доказательством или нет? И
обоснованно ли назначение такой экспертизы?»
Некоторые ученые формулируют общее правило, согласно которому эксперт не может применять юридические
познания и не вправе разрешать правовые вопросы, в том числе и вопрос о нарушении норм права, к какой бы отрасли
права он не относился1.
Эксперт может быть, предположим, даже доктором юридических наук, но в то же время, принимая участие в деле
как эксперт, применяет не юридические, а иные имеющиеся у него специальные познания.
Есть и противоположная позиция, согласно которой ученые высказываются в пользу разрешения экспертом,
обладающим юридическими познаниями, правовых вопросов и в пользу допустимости правовой экспертизы в ходе
расследования и рассмотрения уголовного дела в суде.
«Если в качестве эксперта выступает ученый-правовед, то он может дать достаточно компетентное заключение по
таким вопросам, как последствия преступного деяния, его причины и т.п. Тем более что заключение любого эксперта
не является обязательным для органов расследования, прокуратуры, суда и оценивается по общим правилам.
Значимость такого рода заключений несомненна, ибо не все следователи, судьи и прокуроры обладают специальными
научными познаниями во всех без исключения областях юриспруденции»2.
Л. Гаухман, обосновывая необходимость проведения правовых экспертиз при расследовании уголовных дел о
преступлениях, ответственность за которые установлена статьями УК РФ с бланкетными диспозициями, указывает,
что нужда в них вызывается обязанностью правоприменителя анализировать в совокупности все без исключения
нормы, составляющие в комплексе правовой институт, регламентирующий соответствующую сферу общественных
отношений, и уметь на основе этого анализа отыскать те из них, нарушение которых содержит признаки
преступления. Однако Л. Гаухман делает вывод о нереальности выполнения упомянутых обязанностей
правоприменителем ввиду несоответствия юридического образования объему знаний, которыми должна быть
обогащена память юриста, и невозможности в принципе каждому юристу знать все нормативные акты, ссылки на
которые сделаны в бланкетных диспозициях статей Особенной части УК РФ, все изменения к ним. Кроме того, по
мнению автора, необходимо принять во внимание низкий профессиональный уровень работников
правоприменительных органов3.
Есть и еще одна позиция, сторонники которой ищут «что-то среднее» между указанными выше позициями.
Ю. Корухов, полагающий практику назначения «правовых», «экономико-правовых» и «юридических» экспертиз порочной, пишет, что безукоризненным с процессуальной и достаточно корректным со всех позиций будет постановка
вопроса в форме: «Как должно было действовать лицо (физическое, юридическое) в данной ситуации?» Приведенная
конструкция, утверждает автор, способна обеспечить следователю и суду квалифицированную помощь экспертизы
без ее вторжения в область права4.
В. Балакшин подчеркивает, что правовые вопросы не должны касаться виновности лиц, квалификации их действий,
применения норм уголовного закона, исключающих уголовную ответственность либо наказание5.
Различие указанных точек зрения в первую очередь вызвано неоднозначным пониманием положений постановления
Пленума Верховного Суда СССР от 16 февраля 1971 г. В п. 11 этого постановления внимание судов обращают на то,
что ни вопросы, поставленные перед экспертом, ни его заключение не могут выходить за пределы специальных
познаний лица, которому поручено проведение экспертизы, а суды не должны допускать постановку перед экспертом
правовых вопросов как не входящих в его компетенцию (например, имело ли место хищение либо недостача,
убийство или самоубийство и т. п.).
Позволим себе высказать свое видение разрешения указанной проблемы. Следует согласиться с позицией первой
группы ученых, но только лишь в части недопустимости решения экспертом правовых вопросов, составляющих
компетенцию органов расследования и суда, таких, как о квалификации преступления, о виновности или
невиновности лица в совершении преступления и др.
УПК РФ допускает проведение военно-правовых экспертиз, поскольку речь в нем идет о назначении экспертизы в
случаях, когда необходимы специальные познания в науке, и не делает исключений для науки юридической.
Вместе с тем закон не определяет содержание понятия «специальные познания». Не дается однозначной трактовки
этого понятия и в юридической литературе. Это налагает свой отпечаток на правильное понимание возможности
проведения военно-правовой экспертизы.
Наиболее правильным, с нашей точки зрения, является следующее положение: специальными познаниями являются
познания, которые служат для выяснения существенных обстоятельств по уголовному делу, т. е. такие, какими
обладают лица, специализирующиеся в определенной области научных исследований или профессии 6.
1
Строгович М.С. Курс Советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 441; Чельцов М.А., Чельцова Н.В. Проведение экспертизы в Советском
уголовном процессе. М., 1954. С. 119; Никифоров В.М. Экспертиза в Советском уголовном процессе. М., 1947. С. 111.
2
Громов Н., Смородинова А., Соловьев В. Заключения эксперта: от мнения правоведа до выводов медика (обзор практики) // Российская
юстиция. 1998. № 8.
3
Гаухман Л. Нужна правовая экспертиза по уголовным делам // Законность. 2000. № 4.
4
Корухов Ю. Допустимы ли правовые и юридические экспертизы в уголовном процессе // Законность. 2000. № 1.
5
Балакшин В. Заключение эксперта как средство доказывания по уголовному делу. Законность. 1999. № 1.
6
Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 702.
Таким образом, чтобы говорить о проведении качественной военно-правовой экспертизы, эксперту необходимо
иметь конкретную специальность в области военного права, по которой поставлены вопросы. Если у эксперта нет
такой специальности, то и о качестве говорить не приходится.
Из указанного довода видно, что эксперт должен специализироваться в определенной области научных
исследований.
Кроме того, следует указать, что при производстве военно-правовой экспертизы должны применяться специальные
познания в области военного права и проводиться научные исследования с применением соответствующих средств и
методов. Без научного исследования и применения соответствующих средств и методов речь не может идти об
экспертизе и использовании в ней научных познаний.
Неубедительна, на наш взгляд, и позиция П. Яни в поддержку того, что якобы законодатель полагает специальными
именно неправовые научные знания, ссылаясь на тот факт, что на должности следователей, прокуроров и судей
назначаются лица, имеющие юридическое образование, а в ряде случаев закон это прямо устанавливает (ст. 4 Закона
«О статусе судей в Российской Федерации», ст. 40 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»).
Получение же юридического образования презюмирует умение разбираться не только в вопросах уголовного права
или процесса, но и во всех проблемах, так или иначе связанных с применением правовых норм.
В подтверждение нашей позиции мы еще раз указываем, что эксперт, обладающий специальными научными
познаниями в области военного права, не подменяет должностных лиц органов расследования и суда, а лишь помогает
им и иным процессуальным лицам объективно разобраться в том или ином вопросе, требующем научных знаний.
Вышеуказанное мнение первой группы ученых ведет к необоснованному сужению компетенции эксперта.
Что касается второй позиции ученых, то с ней также можно согласиться лишь в части высказываний по первой
позиции ученых о том, что их суждение о невозможности проведения правовой экспертизы ведет к необоснованному
сужению компетенции эксперта. В остальном следует дать отрицательный ответ, так как, несмотря на то, что эксперт
(в том числе обладающий познаниями в области военного права) привлекается к участию в уголовном деле
независимо от того, обладает ли следователь (суд) необходимыми для производства экспертизы познаниями, и он не
вправе подменять их и отвечать на все правовые вопросы.
Более верной, на наш взгляд, является третья позиция ученых, и в частности мысль, высказанная В. Балакшиным, о
том, что правовые вопросы не должны касаться виновности лиц, квалификации их действий, применения норм
уголовного закона, исключающих уголовную ответственность либо наказание, т. е. касаться полномочий органов
расследования и суда, предусмотренных УПК РФ и иным законодательством Российской Федерации. Именно об этом
и указывается в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 февраля 1971 г.
Что касается позиции Ю. Корухова, то с его доводами можно согласиться лишь частично.
Во многих случаях судить о соответствии или несоответствии действий лица определенным специальным правилам
можно, лишь располагая специальными познаниями, в частности, в области организации и несения боевого дежурства
(боевой службы).
В связи с вышесказанным вывод эксперта о нарушении специальных правил (или об отсутствии такого нарушения)
является доказательством по делу. Понятно, что вывод эксперта подлежит оценке следователем или судом, как и
любое другое доказательство, и ни в коей мере не предрешает вывода следователя и суда о вине и ответственности.
Нормы права, в которых эксперт находит относящиеся к его компетенции технические и профессиональные правила,
могут содержаться в различных правовых актах. Например, при проведении судебно-медицинской экспертизы
применяются специальные медицинские критерии оценки тяжести телесных повреждений, выраженные в УК РФ и
Правилах определения степени тяжести телесных повреждений. Нормы права, устанавливающие специальные
профессионально-технические правила, используются также для обоснования заключений судебно-бухгалтерской,
технических и прочих экспертиз. Эксперты могут использовать для обоснования своих выводов правила
международных полетов, правила и обычаи иностранных портов, правила предупреждения столкновения судов в море
и др.7
Таким образом, подведем итог вышеизложенному:
1. Эксперт может применять юридические познания, так как он компетентное, самостоятельное, независимое
процессуальное лицо, наделенное соответствующими полномочиями.
2. Эксперт вправе разрешать правовые вопросы, в том числе и вопрос о нарушении норм права, если при этом
используются исследование и научные средства и методы, за исключением тех вопросов, на которые должны отвечать
органы расследования и суда в соответствии с их полномочиями.
3. Военно-правовая экспертиза может назначаться и проводиться, так как при разрешении вопросов экспертом
используются специальные познания в области военного права и при ее проведении эксперт не подменяет
правоохранительные органы и суд, потому что он наделен иными правами и обязанностями, его главная цель —
помочь им и иным процессуальным лицам объективно разобраться в том или ином вопросе, требующем научных
знаний.
7
Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 718.