Саморока В. * Проблемы оценки доказательств

В. САМОРОКА,
кандидат юридических наук, заместитель начальника
кафедры уголовного процесса МосУ МВД России
ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
В
связи
с
вступлением
в
силу
действующего
Уголовно-
процессуального кодекса РФ вопрос оценки доказательств не утратил
актуальности. Это обусловлено рядом причин. Представляется, что основная
из них – ошибочное толкование норм Уголовно-процессуального кодекса,
регламентирующих
процесс
доказывания
в
ходе
уголовного
судопроизводства его разработчиками, а следовательно, конкуренция этих
норм в правоприменительной практике.
Как показывает практика,
а именно значительное количество
оправдательных приговоров, различия в оценке одних и тех же доказательств
разными субъектами, осуществляющими уголовное судопроизводство,
является скрытым фактором, предопределяющим ошибочное применение
уголовно-процессуального закона. Иными словами, при расследовании
уголовного дела следователь (дознаватель), сделав выводы о виновности
лица на основании определенных доказательств, составляет обвинительное
заключение и направляет дело в суд, а судья, рассмотрев те же материалы,
приходит к иному выводу и выносит оправдательный приговор. Почему
такое возможно?
В
соответствии
со
ст.
17
УПК
РФ
следователь
оценивает
доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на
совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь
законом и совестью. Иными словами, законодатель требует от следователя
установления
реальности.
истины
Если
путем
истина
его
не
субъективной
что
иное,
как
оценки
объективной
отношение
между
действительностью и сознанием, то очевидно, что в ней есть две стороны:
объективная, не зависящая от познающего лица, и субъективная, зависящая
от свойств познающего ее лица, от его индивидуального ума, который может
делать выводы опрометчиво и поспешно, от его воли, которая способна
умышленно исказить действительность. При этом очевидно, что истина
настолько же зависит от свойств познающего ее субъекта, или следователя,
насколько
от
представляет
процессуальные
объективной
собой
действительности.
уверенность
решения,
лиц,
относительно
Внутреннее
убеждение
принимающих
уголовно-
допустимости,
относимости,
достоверности и достаточности доказательств, а также тех выводов, которые
следуют из совокупности этих доказательств.
В
части второй ст. 17 УПК РФ говорится, что законодатель в
подтверждение того, что следователь может принимать решения по своему
внутреннему убеждению, говорит: «Никакие доказательства не имеют
заранее установленной силы». Думается, это правильная позиция, верность
которой можно подтвердить примером того, как судьи выносят приговор
преступнику на основании двух свидетельских показаний. Однако один
судья принял свое решение на основании того, что свидетели честные люди,
другой – потому, что их показания схожи, третий – потому, что их показания
обстоятельны и схожи с показаниями обвиняемого. Иначе говоря,
определение убеждающей силы каждого доказательства – дело практически
невыполнимое, потому что один человек убеждается быстрее, другой
труднее.
В статьях 74 и 75 УПК РФ законодатель смело отодвигает в сторону
все, что наработано юристами за последние сотни лет в области развития
доказательственного права, и возвращается к положениям законодательства
XVII в., заранее определив силу доказательства, пытаясь обосновать, что
существуют доказательства совершенные и несовершенные. В статье 74
перечисляется все то, что допускается в качестве доказательств, т.е. все эти
предметы или документы могут подтвердить или опровергнуть виновность
лица. В статье 75 законодатель противоречит сам себе, говоря о том, что эти
же
предметы
или
документы
(доказательства)
при
определенных
обстоятельствах могут быть признаны недопустимыми. Возникает вопрос:
как
же
они
могут
быть
недопустимыми,
если
они
сами
стали
доказательствами вины или невиновности, так как содержат объективные
сведения об обстоятельствах рассматриваемого вопроса, и законодатель сам
назвал их доказательствами? Это значит, что предлагается не принимать их
во внимание при установлении объективной истины, которая существует
независимо от того, будет ли она установлена, и несмотря на то, что эти
доказательства содержат вполне объективные данные. Значит, законодателю
безразлично, будет ли установлена истина, главное, чтобы были соблюдены
положения, им самим разработанные.
Дальше мы сталкиваемся с нарушением принципа состязательности
сторон, когда сторона обвинения и защиты поставлены в заведомо неравные
условия при собирании доказательств. Примером могут служить нормы,
регламентирующие получение доказательств, уличающих лицо в совершении
преступления либо свидетельствующих о его невиновности. Из смысла ст. 86
ч.
3
УПК
РФ
следует,
что
защитнику
предоставлено
право
не
процессуального сбора доказательств, так как процессуальное действие – это
следственное
действие,
регламентированное
Уголовно-процессуальным
кодексом РФ. Только при соблюдении определенной процедуры можно
судить об относимости, допустимости, достоверности доказательств. И эта
процедура
детально
регламентирована
законом
в
отношении
лиц,
осуществляющих расследование. О собирании же доказательств защитником
сказано коротко: «…вправе собирать доказательства путем: получения
предметов и документов и иных сведений».
Представим ситуацию, когда следователь производит обыск и изымает,
например, оружие до возбуждения уголовного дела. Естественно, протокол
обыска будет признан недопустимым доказательством, оружие, которое
объективно хранилось у подозреваемого, также не будет считаться
доказательством, так как оно получено в результате недопустимого, в
процессуальном смысле, действия. До возбуждения уголовного дела
получено содержащее важную информацию объяснение лица, который до
допроса его в качестве свидетеля скончался. Никогда суд не примет данное
объяснение в качестве доказательства. Защитник же может с целью сбора
доказательств опрашивать лиц, получать предметы, документы и иные
сведения, хоть в результате незаконного прослушивания переговоров, и эти
материалы согласно контекстуальному толкованию закона должны быть
признаны судом доказательствами. Даже если защитника привлекут к
ответственности за нарушение тайны личной жизни, но предоставленная им
видео- или аудиозапись подтвердит невиновность лица, ее все же могут
принять в качестве доказательства невиновности.
Исходя из сравнительного анализа вышеперечисленных норм, можем
сделать вывод о том, что в уголовно-процессуальный закон заложена
основная
мысль
потерпевшего.
–
права
Важнее
подсудимого
вынести
значительно
оправдательный
важнее
приговор
прав
лицу,
совершившему преступление, но чья вина не доказана процессуальными
средствами независимо от объективной истины, нежели защитить права тех,
кто пострадал от преступления. Кроме того, текст закона наталкивает на
мысль о том, что законодатель пытается заранее установить силу
доказательств в пользу лица, чья причастность к преступлению проверяется и
чью вину следователь пытается обосновать.
Как мы уже говорили, в своем стремлении к правовому государству и
всеобщей защите прав и свобод мы вернулись к праву XVII в., когда
крепостные крестьяне не могли свидетельствовать против своих господ, так
как в любом случае их показания не принимались во внимание судом. Теперь
положение следователя, который производит осмотр места происшествия,
обыск или выемку, приравнено к положению «магометан в Закавказье и
киргизов в Сибири»1, где для достоверности и составления полного
доказательства требовалось свидетельство не менее четырех человек данных
категорий граждан, тогда как показаний граждан других национальностей в
таком случае хватало и двух.
Ведь следователю верят меньше, чем защитнику, поэтому он должен
пригласить двух понятых. Причем адвокат может получить предметы
единолично, и они имеют заранее установленную силу доказательства,
главное, что бы они имели значение по делу и подтверждали невиновность
лица независимо от того, когда, где и при каких обстоятельствах они
получены. А следователь должен пригласить двух понятых, осмотреть этот
предмет с двумя понятыми, и в конечном итоге суд не примет во внимание
данный предмет в качестве доказательства по формальным причинам,
например, потому, что при его получении следователь разъяснил участникам
следственного действия не все их права.
Несмотря на нежелательность любых нарушений процессуального
характера, нельзя упускать из виду, что интересам установления истины и
охраны законных интересов участвующих в деле лиц может нанести урон не
только
использование
недопустимых
средств
доказывания,
но
и
необоснованное расширение их круга, влекущее за собой утрату важной
доказательственной информации и, вследствие этого, невозможность
установления истины по делу.
В заключение хочется сказать, что мы все стремимся к правовому
государству. Однако это стремление может достичь цели посредством не
декларативных заявлений и резолюций, а только когда права всех участников
судопроизводства
будут
действительно
равные,
когда
в
нашем
законодательстве права потерпевших не будут ущемляться за счет прав
подозреваемых и обвиняемых.
В
российском
уголовном
судопроизводстве
доказательства
оцениваются на всех этапах. При этом прокурор может не доверять оценке
1
Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств. М., 2001.
следователя, а суд – оценке их, вместе взятых, и в конечном итоге оценка
суда является окончательной. К чему же тогда оценивать доказательства на
предварительном следствии, если некоторые из них согласно закону имеют
заранее установленную силу? Следователь должен собирать все сведения,
руководствуясь их относимостью к делу. Он не должен делать вывод о том,
является ли доказательством вины то или иное обстоятельство, будь то
чистосердечное признание или заключение эксперта. Он только решает,
имеет ли это отношение к делу. Вывод о доказательственном значении
информации должен делать судья. Он же делает окончательный вывод о
виновности или невиновности лица, что и закреплено в ст. 8 УПК РФ.
Следователь же, не имея возможности сделать этот окончательный вывод,
может только подозревать лицо в совершении преступления, от имени
государства обвинять его в этом.
Но, если следователь даст оценку
доказательствам, подтверждающим или опровергающим вину, он сделает
вывод о виновности или невиновности лица. А это недопустимо, так как
является исключительной прерогативой суда.