содержание - Экономика. Социология. Менеджмент
advertisement
На правах рукописи ТИХОНОВА НАТАЛЬЯ ЕВГЕНЬЕВНА ФАКТОРЫ СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ В УСЛОВИЯХ ПЕРЕХОДА К РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ СПЕЦИАЛЬНОСТЬ: 22.00.04 - СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА, СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ И ПРОЦЕССЫ АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИЯ НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ ДОКТОРА СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ НАУК Москва 2000 1 Работа выполнена в Российском независимом институте социальных и национальных проблем Официальные оппоненты: академик РАН Т.И.Заславская доктор исторических наук, профессор Л.А.Гордон доктор социологических наук Л.А.Беляева Ведущая организация: Факультет социологии Государственного университета - Высшей школы экономики Защита состоится «_____» марта 2000г. в 15 часов на заседании Диссертационного Совета Д.002.25.04 в Институте социологии РАН по адресу: 117259, Москва, ул.Кржижановского, д.24/35, корп.5, комн.323. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института социологии РАН. Автореферат разослан «____» февраля 2000г. Ученый секретарь Диссертационного Совета, доктор социологических наук А.И.Черных 2 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования Проблема факторов социальной стратификации1 в современном обществе относится, на первый взгляд, к числу вполне «академических» вопросов. Тем не менее это одна из наиболее актуальных проблем, которая, как, может быть, никакая другая, демонстрирует вектор направленности проводившихся в последние годы реформ, их реальные последствия, то, в чьих интересах в конечном счете они проводились. На протяжении последних нескольких лет качественно изменилась и сама структура общества2, и социальный статус большинства его членов3. Вряд ли будет преувеличением сказать, что в ходе очередной глобальной трансформации российского общества над десятками миллионов людей невольно был поставлен эксперимент по проблемам стратификации. Те массовые социальные слои, которые до реформ относились к “среднему классу”, в новых условиях оказались в положении нищих. Одновременно возникли также массовые социальные слои, относящиеся к новому среднему классу. Эти социальные слои появились буквально из “ниоткуда”, так как никакого аналога им в прошлом обществе либо не было вообще, либо специалисты подобного профиля были крайне немногочисленны. Реально же представители нового среднего класса рекрутировались прежде всего из слоев, в наибольшей степени пострадавших от экономических реформ. Что же обусловливало столь сильные различия в судьбах людей, принадлежавших ранее к одним и тем же социально-профессиональным и статусным группам? Ответ на этот вопрос стал своеобразным «стержнем» предпринятого исследования. Целью его выступало вычленение и анализ факторов, предопределяющих статус человека в складывающейся сегодня в России социальной структуре. Однако реализация этой цели ставила целый ряд серьезных концептуальнометодологических и методических проблем, связанных как с пониманием Под факторами социальной стратификации в работе понимаются те характеристики объективного положения, поведения или социально-психологического статуса акторов, которые оказывают значимое воздействие на занятие ими определенных позиций в вертикальной иерархии социальных статусов. 2 Термин “социальная структура” используется в узком смысле, как синоним понятий “социальная стратификация”, “стратификационная система” и т. п. Ряд вопросов, связанных с гендерными, этническими и т. п. аспектами социальной структуры, сознательно оставляется “за кадром”. 3 Под социальным статусом индивида понимается позиция, занимаемая им в рамках иерархически организованной шкалы социальных неравенств и в интегративной форме отражающая совокупность присущих ему особенностей экономического, властного и культурного потенциала. 1 3 механизма стратификации и социальной мобильности, так и с тем, какова же сама социальная структура современной России, в чем ее отличие от структуры российского общества на рубеже 80-90-х годов. Поэтому для достижения поставленной цели в ходе исследования были решены следующие задачи: анализ основных методологических подходов к проблеме факторов стратификации, существующих в мировой социологической литературе; определение на базе анализа представленных в российской социологической литературе концепций социальной структуры модели социальной стратификации и основных факторов стратификации на излете существования советского общества (рубеж 80-90-х годов); рассмотрение основных концепций социальной структуры современной России, а также представлений самих россиян о существующей в ней системе стратификации и определение, на основе этого, типа социальной структуры России конца 90-х годов; характеристика (на основе полученных в ходе социологических исследований данных) специфики влияния на структуру российского общества кризиса 1998г. и сравнение ее нынешней модели с социальной структурой западноевропейских и североамериканских стран; разработка методического инструментария, позволяющего проанализировать критерии принадлежности к тому или иному страту и значимость различных факторов стратификации для занятия тех или иных статусных позиций; анализ особенностей образа жизни и структуры потребления представителей различных страт российского общества; выделение на основе анализа массивов социологических данных максимально полного перечня факторов стратификации и их типологизация; определение соподчиненности в действии этих факторов, вычленение среди них главных, второстепенных и сопутствующих; анализ механизма действия основных из этих факторов на уровне региона, семьи (домохозяйства) и отдельного человека; определение с учетом полученных в ходе предшествующего анализа результатов сравнительной значимости различных видов ресурсов («капиталов») для занятия определенного места в социальной иерархии российского общества; оценка роли системы и социального субъекта (актора), структуры индивидуального действия в определении статусных позиций индивидов. Предметом положения, исследования поведения или выступали особенности социально-психологического 4 и объективного состояния людей, которые оказывали значимое воздействие на занятие ими определенных позиций в вертикальной иерархии социальных статусов. Объектов исследования, соответственно особенностям использовавшегося методического инструментария, было два: один, данные о котором были получены в ходе восемнадцати мониторинговых и тематических общероссийских исследований, включал в себя население России в целом, а второй, изучавшийся с помощью методов углубленного панельного исследования, состоял из представителей трех городов (Москва, СанктПетербург и Воронеж), попавших в ситуацию обострения проблем с их занятостью. Основные гипотезы исследования заключались в том, что: 1. Учитывая трансформационный характер современного российского общества, становление новой социальной структуры России означает смену самого типа социальной структуры, а также сравнительной значимости различных критериев стратификации, позволяющих относить конкретного человека к той или иной социальной группе. 2. Незавершенность начатых в 1991 - 1992г.г. реформ приводит к «сосуществованию» двух параллельных систем стратификации, соответствующих двум основным секторам, существующим в российской экономике - государственному и частному. Однако в рамках единого общества два этих типа должны иметь какой-то единый знаменатель. 3. Совпадение во времени двух процессов - перехода к рыночной экономике и структурной перестройки последней - должно вызвать существенное изменение как самих факторов стратификации, характерных для стратификационной модели обществ советского типа, включая появление новых стратифицирующих факторов, так и сдвиги в сравнительной значимости различных факторов стратификации. 4. Чем масштабнее трансформационные процессы, тем заметнее должна возрастать роль факторов стратификации, связанных с личностными особенностями людей. Причиной роста значимости личностных факторов стратификации должно стать повышение роли личного выбора в условиях возрастания числа объективных возможностей, характеризующих неустойчивые и даже хаотичные социальные связи и отношения трансформирующихся обществ. Соответственно, в разных регионах с разными темпами экономических реформ и разным спектром объективных возможностей роль личностных факторов стратификации и результативность их действия должна быть различна. 5 5. Учитывая «многоукладность» российской экономики и сосуществование в ней разных моделей социальной структуры, факторы стратификации также должны иметь значимые различия в каждом из секторов российской экономики. Теоретическая база исследования и состояние разработанности проблемы Анализ факторов стратификации осуществлялся в исследовании в русле структурно-функционального подхода. В структуралистском подходе, наиболее успешно разрабатываемом в рамках веберианской/неовеберианской традиции, есть ряд позиций, принципиально важных для анализа социальной динамики именно в условиях трансформирующегося общества. В их числе, во-первых, акцент на системы социального действия, а, следовательно, - перенос внимания на типологические характеристики индивидуального действия и рассмотрение жизненных шансов в зависимости не только от объективных экономических характеристик групп, но и от усилий самих людей. А во-вторых, акцент при оценке факторов стратификации не столько на наличие собственности, сколько на рыночные позиции в целом. Стратообразующими признаками даже экономической стратификации оказываются при таком подходе жизненные шансы (lifе-chances) на рынках труда и потребления. В то же время классический набор факторов социальной мобильности, используемых в рамках веберианского подхода, представлялся недостаточным для общества переходного типа с интенсивно идущими процессами перестройки всей социальной структуры. Поэтому при анализе отдельных вопросов использовались элементы функционального подхода (идеи Т. Парсонса о статусе как вознаграждении не только деятельности, но и желательных качеств индивида, о том, что ценности достижения оптимально обеспечивают возможность адаптации к динамичной общественной системе и другие). Важными элементами теоретической базы исследования стали также идеи Э.Гидденса о факторах, определяющих место актора в социальном поле, и о роли рационального выбора при определении стратегии индивидуального действия; выдвинутая П.Бурдье концепция типов ресурсов (“капиталов”), определяющих место в социальной системе, а также роли в процессе стратификации “габитуса”, который близок «менталитету» или «ментальности», как они понимаются в российской социологической традиции; идея М.Кона о специфике ценностных систем различных классов, а также концепции других известных зарубежных ученых («стили жизни» Д.Голторпа, «культура бедности» П.Таузенда и т.д.). 6 Однако все перечисленные выше авторитеты могли помочь при анализе факторов стратификации в России лишь с ответом на вопрос “как”, с учетом чего необходимо подходить к этой проблематике. Ответ на вопрос “что” должно стать объектом анализа, могли дать только исследования российских ученых. Имеются в виду прежде всего исследования социальной структуры российского общества в последние годы его существования Ю.В. Арутюнян, Л.А. Гордона, Т.И. Заславской, Э.В. Клопова, А.К. Назимовой, Р.В. Рывкиной, О.И. Шкаратана и ряда других социологов, чьи работы по этой тематике стали уже классическими. Что же касается работ, посвященных проблемам социальной структуры современной России, то в первую очередь следует назвать работы Т.И.Заславской, Л.А.Гордона, З.Т.Голенковой, Л.А.Беляевой, О.И.Шкаратана, М.Ф.Черныша и ряда других российских социологов, составившие основу содержащегося в диссертации анализа основных концепций проблематики стратификации российского общества в конце 90-х годов. В этих работах детально разработаны концепции социальной структуры российского общества, охарактеризованы процессы социальной мобильности в нем, обрисовано положение отдельных составляющих его групп. Среди других важнейших теоретических предпосылок работы - идеи Н.М.Римашевской о сосуществовании «двух Россий», В.О.Рукавишникова об общих закономерностях изменения социальной структуры посткоммунистических обществ, Е.М.Авраамовой о «личностном» и «социальном» капиталах как необходимом и достаточном условиях вертикальной социальной мобильности, Л.Г.Ионина о применимости к сегодняшней России тезиса о культуре как важном структурирующем агенте, выводы М.А.Можиной и Л.А.Овчаровой о факторах попадания в наиболее бедные слои населения, полученные социологами ВЦИОМа (Л.А.Хахулиной, Л.Б.Косовой, Л.Г.Зубовой и другими) данные об особенностях динамики изменения социальных статусов за период реформ, а также результаты исследований многих других известных российских социологов, посвященные различным аспектам социальной стратификации. В то же время необходимо отметить, что исследования, основной целью которого выступало бы вычленение и комплексный анализ сравнительной значимости и механизма действия факторов, предопределяющих статус человека в условия общества трансформационного типа, пока не предпринималось. Соответственно, проблема факторов стратификации применительно к условиям современного российского общества является одной из наименее разработанных проблем теории стратификации для обществ трансформационного типа, хотя отдельные факторы стратификации успешно анализировались многими российскими учеными. 7 Информационная база и методы исследования Особенности информационной базы исследования обусловлены спецификой его предмета. Наряду с такими традиционными источниками, как данные государственной статистики или публиковавшиеся результаты исследований других социологов, в представленном исследовании широко использованы также данные исследований, руководителем или непосредственным участником которых выступал диссертант. В их числе ряд общероссийских исследований, проходивших в близком временном интервале (октябрь 1995 - июнь 1999гг.). Двенадцать из этих исследований ежеквартальные мониторинговые исследования РНИСиНП, которые проводятся по общероссийской репрезентативной выборке в 12 регионах РФ плюс г.Москва, и еще четыре - тематические общероссийские исследования РНИСиНП («Массовое сознание россиян в период общественной трансформации» (1995), «Молодежь новой России: Какая она? Чем живет? К чему стремится?» (1997), «Граждане России: Кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?» (1998), «Есть ли в России средний класс?» (1999)). Кроме того, диссертанту для вторичного анализа были предоставлены массивы проведенного в июне 1998г. общероссийского исследования «Наши ценности сегодня» (рук. - Н.И.Лапин), позволявшего наиболее полно учесть факторы стратификации, связанные с особенностями ценностей и мировоззрения респондентов, и общероссийского репрезентативного исследования «Как живет сейчас россиянин» (рук. О.И.Шкаратан), проведенного в 1994г., в котором из всех имевшихся в распоряжении диссертанта социологических массивов были наиболее детально проанализированы социально-профессиональные аспекты стратификации. Наряду с общероссийскими исследованиями, информационной базой исследования выступали также данные панельного исследования домохозяйств представителей проблемных групп на рынке труда, проводившегося в 19951998гг. в рамках проекта INTAS “Перестройка государства всеобщего благосостояния: Восток и Запад, 1995 - 1998гг.”. Исходная гипотеза при этом заключалась в том, что именно в этих группах наиболее рельефно проявят себя все факторы стратификации, поскольку, попадая в ситуацию безработицы или ее реальной угрозы, человек вынужден реализовать все имеющиеся у него объективные и субъективные ресурсы для стабилизации своей позиции в социальном поле. Действительно, использование данных этого исследования позволило не только глубже понять роль и особенности действия таких факторов стратификации как работа на предприятиях определенной отрасли, пол, особенности среды социализации и ряд других, но и проанализировать механизм 8 действия всех основных факторов стратификации на уровне региона, семьи и индивида. Апробация исследования Результаты исследования неоднократно докладывались на российских и международных конференциях и симпозиумах (международные симпозиумы «Куда идет Россия?» в 1993-1999гг. в Интерцентре; Ежегодные научные чтения в РНИСиНП в 1992-1999гг.; международные конференции «Становление институтов гражданского общества: Россия и международный опыт» (1995г.), «Трансформационные процессы в России и Восточной Европе и их отражение в массовом сознании» (1996г.) и т.д.). По результатам исследования в 1992-1999гг. в России и за рубежом опубликовано около 70 научных работ общим объемом более 85 п.л. В их числе монография «Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике» (М., РОССПЭН, 1999, 20 п.л.), брошюра «Социальная структура современной России: результат восьми лет реформ» (ФРГ, Кельн, Berichtе des Biost, 1999, 2,4 п.л.), ряд статей в журналах «Общественные науки и современность» (1995-1999), «Мир России» (1996-1999), «Вестник Российской Академии наук» (1998-1999), «Власть» (1994-1997), «Orientierungen zur Wirtschafts- und Gesellschaftspolitik» (ФРГ, 1996-1998) и других, статьи в ежегодниках Интерцентра «Куда идет Россия?», ежегодниках РНИСиНП и т.п. В соавторстве с Н.Мэннингом (Великобритания) и О.И.Шкаратаном подготовлена монография «Social and Employment Policy in Russia», которая выйдет в свет в Великобритании в 2000г. Диссертант являлся также одним из основных авторов и редактором коллективной монографии «Средний класс в современном российском обществе» (М., РНИСиНП, РОССПЭН, 1999, 20 п.л.). Научная новизна работы заключается в следующем: 1. Проанализированы основные точки зрения, существующие в российской литературе по проблемам структуры советского общества, и на этой основе дана характеристика ее особенностей, что позволило определить тип структуры и факторы стратификации, характеризовавшие советское общество перед началом реформ. 2. Рассмотрена социальная структура современного российского общества, что позволило определить ее тип и направленность эволюции за годы реформ, дать общую характеристику и оценить специфику социальной структуры России по отношению к социальной структуре ряда западноевропейских и североамериканских стран. При этом было, в частности, установлено, что 9 изменение типа социальной структуры и факторов стратификации связано прежде всего с «многоукладностью» экономики. 3. Разработан методический инструментарий, позволяющий проанализировать критерии принадлежности к тому или иному страту и значимость различных факторов стратификации для занятия тех или иных статусных позиций. 4. Проведен анализ особенностей образа жизни и структуры потребления представителей различных страт российского общества, что позволило выделить среди неэлитных слоев населения минимум шесть различных страт, и определить ту границу, начиная с которой наряду с вертикальной начинает работать также горизонтальная стратификация, строящаяся с учетом стилей жизни как критериев принадлежности к тем или иным социальным группам. 5. На основе анализа массивов социологических данных выделен перечень факторов стратификации и проведена их типологизация. 6. Определена соподчиненность действия этих факторов, в числе которых применительно к условиям макроуровня (общества в целом) выделены главные, второстепенные и сопутствующие. 7. Осуществлен анализ механизма действия основных из этих факторов на уровне региона, семьи (домохозяйства) и отдельного человека, что позволило определить соподчиненность и сравнительную значимость действия этих факторов применительно к каждому из этих уровней. 8. Вопрос о факторах стратификации комплексно проанализирован с позиций ресурсно-потенциального подхода и определена сравнительная значимость различных видов ресурсов («капиталов») для занятия определенного места в социальной иерархии российского общества. 9. На основе анализа факторов стратификации и механизма изменения социального статуса конкретных акторов произведена оценка роли системы и социального субъекта (актора), структуры и индивидуального действия в определении статусных позиций индивидов. Основные положения, выносимые на защиту: 1. Советское общество, относившееся по типу существовавшей в нем социальной структуры к обществам сословно-корпоративного типа, подразделялось на десятки групп, но укрупненно, без учета элиты (номенклатуры) и «социального дна», оно состояло из двух основных групп. Одна из них — «средний класс» — включала руководство предприятий, высококвалифицированных специалистов, в том числе рабочую элиту, а также тех работников, основная деятельность которых была связана с системой 10 распределения. Удельный вес различных составляющих их статуса у этих групп был разный, однако все они относились к среднему классу. Вторая объединяла представителей “низшего” класса — рабочих, колхозников и массовую интеллигенцию. Представители этого класса, впрочем, воспринимали себя как “средний” класс общества, так как они не просто составляли его достаточно гомогенное большинство, но и стандарт их жизни идеологически обосновывался именно как “стандартный”, “типичный” для общества в целом. Наиболее бедная часть этого класса, хотя и имела доходы ниже остальных его членов, всё же была в состоянии вести такой же образ жизни, как и остальные, и в этом смысле не составляла особой социальной группы. Среди основных факторов стратификации наряду с должностным статусом решающее значение в тот период имела также работа в определенной отрасли. Большое значение в определении статуса в целом имели также регион и тип населенного пункта, в которых проживал человек, а для имущественного статуса — и его семейное положение. 2. В период экономических реформ в России параллельно с сохраняющейся корпоративно-сословной социальной структурой возникает новая социальная структура классового типа, что обусловлено сосуществованием двух относительно самостоятельных секторов экономики — государственного и частного. И если для вновь возникшего частного сектора при занятии определенной статусной позиции решающими оказываются характеристики, связанные с рыночной позицией человека, то для госсектора по-прежнему решающее значение имеют властный ресурс и корпоративная принадлежность. Однако обе эти структуры являются подструктурами общества в целом и имеют общий знаменатель, который принял на себя сейчас роль основного структурирующего критерия. Этим знаменателем является уровень материального благосостояния. Главным же отличием новой социальной структуры от прежней стала несопоставимо большая социальная дифференциация, в результате которой произошло “растягивание” социальной структуры по вертикали и выделение относительно большего числа самостоятельных страт, чем в стратификационной системе советского типа. 3. Смена системообразующего основания социальной структуры по-разному проявляется на уровне элитных групп и рядового населения. Если для части элитных групп властный ресурс был заменен (или дополнен) капиталом, то для массовых слоев населения, лишенных и того, и другого, основой их нового социального статуса стала включенность в новые экономические отношения и структуры, которая связана с особенностями их рабочей силы и находит свое прямое отражение в уровне их доходов. Таким образом, происходящие сдвиги в социальной структуре обусловлены прежде всего тем, что Россия переживает период, когда часть населения продолжает жить как бы в "дореформенном" 11 времени. При этом одновременно возникают массовые социальные группы, адаптированные к реформам, происходит становление качественно нового социального субъекта, соответствующего по своим профессиональным и личностным качествам требованиям, предъявляемым в рыночной экономике. 4. Пропорции социальной структуры советского общества во многом сохранились, только средний класс теперь насчитывает максимум 20%, а не треть населения страны, а составлявший две трети советского общества низший класс разделился на две самостоятельные группы. Одна из них — “базовый слой” — по-прежнему объединяет большинство россиян, а выделившаяся из него вторая группа стала новым “низшим” слоем. 5. Деление российского общества на средний, базовый и низший класс является укрупненным делением, и в рамках каждого из этих классов можно выделить минимум по два самостоятельных страта4. Средний класс распадается на страты, которые были условно названы “состоятельные” и “обеспеченые”, базовый — на “средне-” и “малообеспеченных”, низший — на “бедных” и “нищих”. Эти страты достаточно устойчивы, но относительная динамика их положения различна. Материальное положение трех верхних страт либо остается стабильным (для среднеобеспеченных), либо даже улучшается (для части обеспеченных и состоятельных). В трёх нижних же, напротив, в соответствии с тенденцией поляризации населения положение относительно ухудшается, хотя и в разной пропорции, а у нищих это ухудшение принимает прямо-таки катастрофический характер. 6. Представители двух беднейших страт могут рассматриваться только в рамках вертикальной системы статусов, так как крайне жесткие рамки выживания, в которые они поставлены, делают для них невозможным выбор того или иного стиля жизни, а следовательно — и характеристику их в рамках тех моделей горизонтальной стратификации, которые предлагаются некоторыми российскими социологами. Хотя и с оговорками, применим этот вывод и для третьего страта — малообеспеченных. Однако начиная со среднеобеспеченных Класс и страт интерпретируются в диссертации в духе веберовской традиции и выступают в ней достаточно близкими понятиями. И в том, и в другом случае речь идет о социальных группах, характеризующихся различиями в их рыночных позициях, порождающих различия в их жизненных шансах. При этом, наряду с капиталом, под характеристиками рыночных позиций акторов в диссертации понимаются также место в системе управления, квалификация и некоторые другие их индивидуальные особенности. В то же время класс, в отличие от страта, более массовое и устойчивое социальное образование, тесно связанное с самим типом общества и уровнем его развития. Что же касается страта, то это группа, которая является одним из элементов класса и для выделения которой относительно большее значение имеют особенности образа жизни, структуры потребления, социального самочувствия, ценностей и т.д., чем для класса. Социальный слой, по сравнению со стратом - более аморфное и гетерогенное явление, поэтому понятие слоя часто используется диссертантом для характеристики тех страт, которые находятся еще в стадии формирования. 4 12 появляется достаточно большая вариативность поведения, которая позволяет ставить вопрос о необходимости вычленения для этой части россиян, наряду с вертикальной, также горизонтальной социальной структуры. 7. В современной России уже сформировалась группа представителей застойной бедности, которые имеют отчетливо выраженные особенности образа жизни и личностные особенности. Члены её в основном относятся к группе нищих, отчасти — бедных. В то же время составляющие нижний сегмент базового класса малообеспеченные россияне практически не отличаются по образу жизни, взглядам и социальному самочувствию от более благополучных сограждан. Однако, учитывая, что применительно к группе малообеспеченных была выявлена тенденция “размывания” её на бедных и среднеобеспеченных, можно предположить, что в обозримом будущем в России сформируется достаточно четко отличающаяся от остального населения группа бедных, состоящая из “старых” и “новых” бедных, куда перейдет часть сегодняшних малообеспеченных, а остальная часть населения, изменив свои запросы и представления, приспособится к новым условиям. 8. В целом можно сказать, что верхний и нижний из шести выделенных страт (нищие и состоятельные) практически уже оформились в группы со своими субкультурами. Для остального же населения характерны достаточно плавные количественные сдвиги между различными стратами. При этом уровня нового качества эти сдвиги достигают только у бедных и обеспеченных. Более того, в одних случаях сдвиги в тех или иных характеристиках различных страт происходят при переходе от бедных к малообеспеченным, в других — от малообеспеченных к среднеобеспеченным и т. д. Это позволяет предполагать, что в рамках четырех наиболее многочисленных страт процесс формирования ещё не завершен, а их облик пока не до конца определился. 9. Попадание в те или иные социальные слои на макроуровне обусловливается во многом теми же факторами, которыми детерминировалось место индивида в статусной иерархии в советское время (должностью, отраслью, местом жительства и т. п.). Однако в результате совпадения во времени двух процессов — возникновения рыночного сектора в экономике и структурной перестройки последней — во многом изменился набор отраслей-лидеров и отраслей-аутсайдеров и возросла роль факторов стратификации, связанных с местом жительства (регионом и типом поселения), что привело к массовой смене социальных статусов у миллионов людей. Эти процессы наиболее болезненно сказались на представителях высших статусных позиций (особенно работниках ВПК). Что же касается тех, кто занимал в советском обществе низшие статусные позиции, то они в основном продолжают занимать их и сейчас. Однако углубление социальной дифференциации привело к тому, что позиции эти стали 13 относиться уже к иному страту. А в условиях, когда различные страты российского общества стали заметно различаться по ощущению своего социального статуса, материальному положению, динамике его изменения, образу жизни и структуре потребления, социальному самочувствию, особенностям социальных контактов и политических позиций, характеру тревожащих их проблем и т. п., это закономерно повлекло за собой ощущение снижения своего статуса у миллионов людей. 10. Общественное сознание вполне адекватно отразило особенности формирующейся социальной структуры России. В сознании россиян утвердилась сейчас такая модель социального устройства российского общества, где основная часть населения противостоит элитным группам, существует сильная социальная дифференциация, а большинство населения сосредоточено в наиболее бедных слоях. В то же время россияне отчетливо понимают, что сегодняшняя Россия дает поистине уникальные возможности для социальной мобильности, включая как возможность “разбогатеть”, так и возможность “сделать карьеру”, и это выступает в их глазах одним из очень немногих достоинств современного общества. 11. Факторы, предопределяющие принадлежность к определенному классу, уровень имущественного благосостояния и динамику статусной позиции за годы реформ, в целом совпадают. Данные общероссийских репрезентативных опросов и углубленных интервью позволяют выделить восемь групп таких факторов, которые объединяют характеристики, связанные с: особенностями рыночной позиции; местом работы; местом проживания; аскриптивными характеристиками; особенностями семейного положения; социально-психологическими особенностями; особенностями поведения; особенностями социализации и ближайшим окружением. К числу наиболее важных факторов стратификации, входящих в эти группы, относятся наличие инициативно-индивидуалистических установок, возраст, принадлежность предприятия или учреждения по месту работы к государственному или частному сектору, социально-профессиональная принадлежность, место жительства (регион и тип поселения) и некоторые другие. Таким образом, выявленный путем анализа массивов социологических данных список факторов стратификации включает, наряду с макрофакторами (сосуществование двух секторов экономики, региональные особенности и т. п.), также факторы, связанные с особенностями отдельных акторов. 14 12. Анализ вектора и масштаба воздействия этих факторов, а также их соподчиненности показал, что главным фактором стратификации в сегодняшней России является работа в различных секторах экономики. Действие же остальных факторов связано с тем, как они влияют на возможность занятости в частном секторе. Исключение составляют только должность (для тех, кто относится к руководителям высшего уровня в госсекторе), наличие стабильной вторичной занятости (в том числе и в госсекторе), а также отсутствие полной стабильной занятости (для тех, кто её лишен). 13. Главным фактором попадания в низший класс, особенно в страт нищих, является семейное положение респондентов, которое не позволяет им выступать на рынке труда как эффективным работникам, вынуждает выходить на работу с низкой зарплатой или становиться хроническими безработными. Типичными представителями двух беднейших страт являются главы неполных семей с несовершеннолетними детьми; семьи с несовершеннолетними детьми, где один или оба родителя инвалиды; одиночки пенсионного или предпенсионного возраста с плохим здоровьем; члены больших семей с высоким коэффициентом семейной нагрузки на работающих. При переходе к группе малообеспеченных в числе характерных для них социальных типажей появляются также неработающие молодые замужние женщины с маленькими детьми, замужние пожилые женщины с плохим здоровьем, домохозяйство которых состоит из двух человек, причем второй обязательно работает, пожилые одиночки с относительно нормальным здоровьем, неполные семьи, где взрослый член семьи работает, некоторые полные семьи с двумя детьми. 14. При переходе от низшего к базовому классу резко возрастает роль других факторов стратификации, которые мало влияли на попадание в низший класс, прежде всего — региональных особенностей рынка труда. Особенно заметно сказывается региональный фактор на возможности попадания в группы обеспеченных и состоятельных и формировании среднего класса. Специальность при одинаковом составе домохозяйств в одном городе влияет, как правило, только на попадание в число мало- или среднеобеспеченных. Лишь для достаточно ограниченного их круга прослеживается связь между специальностью и принадлежностью к обеспеченным или состоятельным слоям. Практически во всех остальных случаях принадлежность к стратам, составляющим базовый и средний класс, определяется эффективностью используемых стратегий выживания. 15. Наиболее эффективными стратегиями выживания выступают работа в частном секторе экономики и/или наличие постоянной вторичной занятости (совместительство и самозанятость). Экономическая эффективность этих стратегий связана в первую очередь с состоянием рынка труда, в том числе — с 15 развитием в регионе частного сектора экономики, а использование их — не столько с состоянием рынка труда региона, сколько с желаниями акторов, обусловленными рядом факторов (составом семьи, здоровьем, профессией, социально-психологическими особенностями и т.п). 16. Решающую роль среди этих факторов применительно к большинству населения играют социально-психологические особенности, прежде всего те, которые позволяют актору адаптироваться к появлению рынка труда и принять новые “правила игры”. В целом можно констатировать “застревание” в группах социальных аутсайдеров тех, кто обладает меньшим адаптивным потенциалом. Несмотря на прогрессивное ухудшение своего материального положения, они не могут или не хотят принять существующих в сегодняшней России реальностей структурной перестройки, изменить уровень и характер своих запросов на рынке труда, что приводит к ухудшению их статусных позиций по всему кругу значимых факторов. Причем влияние социально-психологических особенностей тем больше, чем шире региональный рынок труда, и чем более быстрыми темпами идет в регионе развитие частного сектора, предоставляющего более широкий спектр выбора возможных стратегий поведения. Достоверность полученных результатов обеспечивается за счет совпадения некоторых выводов диссертанта с данными исследований других российских социологов, проводившихся с использованием других методик, выборок и инструментариев (например, данные о примерной численности существующего в настоящее время в России среднего класса, факторах бедности и ряда других), а также за счет совпадения результатов и выводов, сделанных диссертантом в ходе анализа различных массивов социологических данных, полученных с использованием разных методов (анкетирования при общероссийских исследованиях и интервьюирования на малых выборках, репрезентативных опросов и опросов представителей определенных социальных групп - молодежи, представителей среднего класса и т.п.). Практическая значимость работы определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, ее результаты позволяют точнее определить реальный вектор реформ в России, посмотреть, какие группы людей оказались в более благоприятных условиях в результате этих реформ, а какие - проиграли, и за счет чего это происходило. Во-вторых, в ходе исследования были получены результаты об основных факторах, предопределяющих принадлежность к группам бедных и безработных. Как те, так и другие данные могут быть 16 использованы для корректировки и совершенствования социальной политики на федеральном и местном уровнях. Структура работы Представленная к защите диссертация общим объемом 287 страниц состоит из введения, четырех разделов, включающих 17 глав, заключения и списка литературы. Текст иллюстрирован 54 таблицами и 22 рисунками. Введение Раздел 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ, КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИССЛЕДОВАНИЯ Глава 1.1. Основные методологические подходы к проблеме стратификации в зарубежной социологической литературе Глава 1.2. Концепции социальной структуры советского общества на рубеже 80—90-х годов Глава 1.3. Основные теоретические подходы к анализу социальной структуры российского общества второй половины 90-х годов Глава 1.4. Динамика социальной структуры России за период реформ (по данным эмпирических социологических исследований) Глава 1.5. Методика исследования факторов стратификации Раздел 2. ОСНОВНЫЕ ФАКТОРЫ СТРАТИФИКАЦИИ В ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ Глава 2.1. Типологизация факторов стратификации Глава 2.2. Возраст и рыночные позиции акторов как факторы стратификации Глава 2.3. Влияние социально-психологических характеристик на статусные позиции Раздел 3. КРИТЕРИИ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА И ОСОБЕННОСТИ ОБРАЗА ЖИЗНИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РАЗЛИЧНЫХ СТРАТ Глава 3.1. Региональные особенности структурной перестройки экономики и границы индивидуальной адаптации в условиях рыночных реформ Глава 3.2. Проблема оценки уровня благосостояния Глава 3.3. Многомерный критерий социального статуса и характеристика образа жизни основных страт российского общества 17 Глава 3.4. Основные факторы стратификации по уровню благосостояния Раздел 4. МЕХАНИЗМ ДЕЙСТВИЯ ОСНОВНЫХ ФАКТОРОВ СТРАТИФИКАЦИИ Глава 4.1. Стратегии выживания и их сравнительная эффективность Глава 4.2. Готовность к смене характера и содержания трудовой деятельности как фактор стратификации Глава 4.3. Состав домохозяйств и социальное неравенство Глава 4.4. Роль личностных факторов в социальной дифференциации Глава 4.5. Ресурсы человека и его социальный статус Заключение Литература II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ В разделе 1 «Методологические, концептуальные и методические предпосылки исследования» дается характеристика основных методологических подходов, существующих к проблеме исследования, описываются основные представленные в литературе концепции социальной структуры советского общества на рубеже 80-90-х годов и системы стратификации российского общества, а также описывается методика проведенного исследования. В первой главе анализируются основные методологические подходы к проблеме стратификации, существующие в зарубежной социологической литературе. Подчеркивается, что в целом в общеметодологическом плане наиболее перспективным для анализа стратификации в России представляется структурно-функциональный подход. В структуралистском подходе, наиболее успешно разрабатываемом в рамках веберианской/неовеберианской традиции, наиболее важным представляется, во-первых, акцент на системы социального действия, а, следовательно, — перенос внимания на типологические характеристики индивидуального действия и рассмотрение жизненных шансов и перспектив социальной мобильности в зависимости не только от объективных экономических характеристик групп, но и от усилий самих людей, их специфических возможностей. А во-вторых, приоритет в понимании экономической подосновы социальной мобильности и стратификации не столько наличия собственности, сколько рыночных позиций групп в целом. Стратообразующими признаками даже экономической стратификации оказываются при таком подходе жизненные шансы (lifе-chances) на рынках труда и потребления. 18 В то же время классический набор факторов социальной мобильности, используемых в рамках веберианского подхода, представляется для общества переходного типа с интенсивно идущими процессами перестройки всей социальной структуры недостаточным. Поэтому, оставаясь в соответствии с веберовской традицией в рамках структуралистского подхода к проблемам стратификации, при анализе отдельных вопросов диссертант использовал элементы функционального подхода (идеи Т. Парсонса о статусе как вознаграждении не только деятельности, но и желательных качеств индивида, о том, что ценности достижения оптимально обеспечивают возможность адаптации к динамичной общественной системе и другие). Во второй главе дается анализ основных концепций социальной структуры советского общества, представленных в советской социологической литературе. Проведенный анализ позволил диссертанту сформулировать основные черты этой структуры, которые фиксировались большинством исследователей, работавших над данной проблемой. Среди этих черт в первую очередь та связанная со слиянием в советском обществе властных отношений с отношениями собственности особенность, что реальной основой социального статуса индивида в нем выступало место в процессе нетоварного перераспределения, отношение к контролю над каналами распределительной сети (понимаемой как распределение всех видов ресурсов), а социальная структура относилась к структурам сословного типа. Соответственно, общество разделялось на две основные группы: 1) “управляемые”, т. е. рядовые работники, различия между которыми были весьма относительны, и 2) “управляющие”, выполняющие в той или иной форме распорядительные и распределительные функции, которые обычно отождествлялись с номенклатурой. Причем это была не просто сословная, а корпоративно-сословная структура, где огромное значение имела принадлежность к определенной отрасли. При определении статуса “управляемых”, т. е. “рядового” населения, решающее значение имели прежде всего те характеристики человека, которые определяли его принадлежность к привилегированным общностям в рамках существовавшей корпоративно-сословной социальной структуры: должность, означающая степень близости к “управляющим” и наличие властно-распорядительного ресурса, и отрасль (работа в “приоритетных” отраслях, куда направлялось значительно больше ресурсов, чем в “обычные” отрасли, не только повышала доходы работника или вероятность доступа его к “привилегиям”, но и означала его более высокий социальный статус в целом за счет символических компонентов этого статуса). Большое значение в определении статуса в целом 19 имели также регион и тип населенного пункта, в которых проживал человек, а для имущественного статуса — и его семейное положение. Учет перечисленных выше факторов позволял подразделить “рядовое” население советского общества на десятки групп, но укрупненно оно состояло из: 1) сравнительно небольшого (насчитывающего не более трети населения) среднего класса, включающего руководство предприятий, высококвалифицированных специалистов (прежде всего творческую интеллигенцию и работников ВПК), а также тех работников, основная деятельность которых была связана с системой распределения. Удельный вес различных составляющих их статуса у этих групп был разный, однако общий статус позволял всех их отнести к среднему классу; 2) “низшего” класса, включающего рабочих, колхозников и массовую интеллигенцию, представители которого, впрочем, воспринимали себя как “средний” класс общества, так как они не просто составляли его достаточно гомогенное большинство, но и стандарт их жизни идеологически обосновывался именно как “стандартный”, “типичный” для общества в целом. Наиболее бедная часть этого класса, хотя и имела, как правило в силу семейного положения, доходы ниже остальных его членов, всё же была в состоянии вести такой же образ жизни, как и остальные, и в этом смысле не составляла какой-то особой социальной группы; 3) люмпенов («социального дна»), которые, впрочем, были относительно немногочисленны. Третья глава содержит изложение основных концепций социальной структуры современного российского общества, представленных в социологической литературе. В ней показано, что среди российских социологов в настоящее время представлены все основные подходы к проблеме стратификации, существующие в мировой социологической литературе - и различные варианты структуралистского подхода, идущего в целом в русле неовеберианских традиций, и неомарксистские концепции, и культурологические теории, откровенно рассматривающие как точку отсчета при структурировании общества не социальную систему, а актора со всеми его индивидуальными особенностями вплоть до аскриптивных. На основе проведенного анализа сделан вывод о том, что такое многообразие подходов не исключает, тем не менее, сходства позиций большинства исследователей в вопросе об общих контурах формирующейся в России социальной структуры и дается ее общая характеристика. При этом отмечается, что в современной России сохранились в качестве важнейших стратифицирующих факторов и такие, как должность, значимая прежде всего при делении на «управляющих» и «управляемых», отрасль, регион и тип населенного пункта. Но смысл этих различий изменился, т.к. эти три тесно связанные между 20 собой характеристики в совокупности обусловили, учитывая неодинаковую конкурентоспособность различных отраслей после начала рыночных реформ, различные жизненные шансы людей. Однако результаты реформ для социальной структуры России не ограничились тем, что у прежних факторов стратификации появилась «рыночная подоплека». Сосуществование двух секторов экономики предопределило и сосуществование «двух Россий», на которое уже обращали внимание многие исследователи (Н.М.Римашевская, Л.Б.Косова и другие) В результате произошел не столько слом старой социальной структуры, сколько дополнение ее формирующейся ускоренными темпами вполне рыночной в своей основе новой социальной структурой, включающей не только «новых русских», но и миллионы людей, работающих в негосударственном секторе экономики. Учитывая же чрезвычайно глубокую и быструю социальную дифференциацию общества, когда основная масса населения попала в число бедных и малоимущих, можно констатировать, что сегодняшняя социальная структура России кардинально отличается от той, которая существовала в ней всего десятилетие назад. В российском обществе сейчас идет складывание параллельно с традиционной для России сословной структурой (сохраняющейся в рамках госсектора) также зачатков новой социальной структуры, которая характерна для индустриальных обществ западного типа. Причем если для вновь возникшего частного сектора при занятии определенной статусной позиции решающими оказываются характеристики, связанные не только с наличием собственности, но и с особенностями рабочей силы человека - от квалификации до здоровья, то для госсектора по-прежнему решающее значение имеют властный ресурс и корпоративная принадлежность5. Именно эти факторы, по мнению большинства российских социологов, определяют различия в материальном благосостоянии людей, которые являются в современной России основным критерием их социального статуса. В четвертой главе на материалах социологических исследований, проведенных с участием или под руководством диссертанта, описывается, как выглядит социальная структура России, если попытаться подойти к ней не «извне», выделяя те или иные группы с позиций заранее определенных самими исследователями критериев, а «изнутри», когда за точку отсчета берется самоощущение своего социального статуса самими россиянами. Приватизированные предприятия, очевидно в силу инерционности сознания и социальных отношений, примыкают в этом отношении скорее к государственному, чем частному сектору. 5 21 Показано, что в сознании россиян к 1998г. утвердилась такая модель социального устройства современного российского общества, где основная часть населения противостоит его верхушке, существует сильная социальная дифференциация, а большинство населения сосредоточено в наиболее бедных слоях. Анализ динамики социальных статусов показал, что в верхнем среднем и среднем классах наблюдалась очень высокая социальная мобильность. Однако если для верхнего среднего была характерна также очень высокая доля представителей тех, кто и раньше, в советские времена, жил лучше окружающих, то собственно средний класс характеризовался разнонаправленными потоками социальной мобильности. Базовый же и, особенно, низший классы включали в себя значительную группу тех, кто характеризовался нисходящей социальной мобильностью. Кризис 1998г. в наибольшей степени (с точки зрения социального статуса) ударил по верхнему среднему классу. В среднем классе две трети сумели сохранить свои позиции и после кризиса, в базовом доля понизивших свой социальный статус составляла примерно пятую часть, что же касается низшего класса, то на нем кризис 1998г. сказался незначительно (нисходящей мобильности для него быть не может, а восходящая затронула статистически незначимое число его представителей). В главе отмечается, что одним из важных подтверждений достоверности полученной в результате такого подхода картины социальной структуры российского общества является анализ причин, определявших самоотнесение себя россиянами к тому или иному классу, самооценку ими своего социального статуса. Как показали результаты исследования, среди этих причин - различия в соотношении их собственного материального положения и уровня благосостояния окружающих, в динамике изменения материального положения, в образе жизни и структуре потребления, в социальном самочувствии, душевом доходе, заработной плате, в особенностях социальных контактов и политических позиций, характере проблем, которые их тревожат и т.д. То есть это показатели, свидетельствующие о том, что в случае использования метода самооценки своего социального статуса респондентами для построения модели социальной структуры России мы имеем дело с реальными социальными группами. Важнейшим критерием для определения россиянами своего социального статуса является материальное положение в различных его аспектах. Причем оно не только объективно является решающим критерием для определения населением России своего социального статуса, но и субъективно осознается им в качестве такового. Во всяком случае, именно оно оказалось безусловным лидером при ответе на прямой вопрос о том, чем руководствовались 22 респонденты, оценивая свой социальный статус. Однако это далеко не единственное, что они при этом учитывали. Материальное положение имело относительно большее значение для двух «низших» классов. Наряду с материальным положением, для верхнего среднего особое значение имели престижность профессии, уважение окружающих и уровень образования, а для среднего - образ жизни, престижность профессии и уважение окружающих. Именно эти критерии выступали основными критериями социального статуса и позволяли людям с достаточно заметно различающимся уровнем материального благополучия относить себя к одинаковым статусным позициям. Как пример «выравнивания» статусов за счет действия одновременно нескольких критериев, а не только материального положения, приводится гуманитарная интеллигенция. Ее представители, в основной своей массе относясь к не очень благополучным в материальном отношении слоям населения, за счет других своих характеристик оценивали свой статус достаточно высоко. Прямо обратным образом складывалась ситуация у рабочих. В главе дается также социально-демографический портрет четырех основных классов российского общества, полученный с использованием методов смооценки социального статуса. Показано, что полученные «портреты» похожи на «портреты» основных классов российского общества, полученные Т.И.Заславской при анализе социологических массивов ВЦИОМ с использованием ею самой отобранных объективных критериев. Схожа и примерная численность этих классов в российском обществе накануне кризиса августа 1998г., полученных как с использованием метода многомерной стратификации, так и метода самооценки социального статуса. Проведенный в главе анализ изменений социальной структуры России за годы реформ с точки изменения самоощущения самих россиян также как и описанные в третьей главе диссертации и основывающиеся на использовании критериев многомерной стратификации модели социальной структуры российского общества, свидетельствует о кардинальном изменении самого ее типа. Но если теоретический анализ объективных характеристик этой структуры позволяет говорить о смене ее системообразующего основания, критериев стратификации и т.п., то анализ динамики социальной структуры через самоощущение рядовых россиян позволяет представить массовость и масштабность социальных последствий такого изменения, глубину их социального недовольства, наконец - неестественность такого типа социальной структуры, который сложился сегодня в России, и в корне отличается от типа социальной структуры, характерного для современных стабильных обществ западноевропейских и североамериканских стран. 23 В пятой главе первого раздела описываются различные аспекты методик, использованных диссертантом в своем исследовании. Подробно освещаются вопросы выборки, инструментария, особенностей кодировки и обработки эмпирического материала, техники построения использованных в диссертации индексов и т.д. Во втором разделе «Основные факторы стратификации в период становления рыночной экономики» дается типологизация факторов стратификации и механизма действия тех из них, действие которых наглядно проявлялось на массивах данных, полученных с использованием количественных методов в ходе общероссийских опросов. В первой главе этого раздела дана типологизация факторов стратификации, для чего рассматриваются: 1) факторы, влияющие на отнесение себя к той или иной статусной группе, 2) факторы, объективно обусловливающие попадание в те или иные страты и 3) факторы, повлиявшие на изменение статусной позиции индивида по отношению к его дореформенной позиции. В числе основных факторов, влияющих на отнесение себя к той или иной статусной группе, выделены: — факторы, связанные с местом работы и особенностями рыночной позиции актора, включая тип собственности предприятия, где он работает, социально-профессиональную принадлежность, наличие опыта руководящей работы и т.д.; — факторы, связанные с регионом и местом проживания (мегаполис, областной центр, райцентр, село), включая место проживания в начальный период социализации; — факторы, связанные с аскриптивными характеристиками актора (возраст, здоровье, пол); — факторы, связанные с социально-психологическими особенностями, прежде всего наличие индивидуалистически-достижительных (или конформистско-патерналистских) установок и уверенности в своих силах, мобильность психики, особенности самоидентификаций и понимания норм нравственности. В данной главе показывается, что факторы, обусловливающие попадание в те или иные страты, в основном совпадают с факторами, важными для занятия определенной статусной позиции, хотя внутри каждой из групп число их возрастает. Это дает возможность выделить как самостоятельную группу факторов, связанных с особенностями социализации и средой окружения. Кроме того, к числу отличий факторов материального благосостояния от факторов “чистого” статуса относятся большая роль семейного положения, пола, 24 мотиваций к труду, а также появление в качестве значимых факторов избираемых моделей поведения, прежде всего готовности к изменению характера и содержания работы, и действий, предпринимаемых для улучшения своего материального положения («стратегий выживания»). Не влияя прямо на самоощущение собственного статуса, они всё же заметно влияют на материальное благосостояние индивидов. Наконец, анализ факторов, влияющих на изменение статусной позиции акторов по отношению к их дореформенной позиции, показывает, что в основном факторы выигрыша-проигрыша от реформ совпадают с факторами статуса, хотя удельный вес социально-психологических характеристик при анализе динамики статуса относительно возрастает, а объективные характеристики (профессия, возраст, состояние здоровья и т. п.) смещаются на менее значимые позиции. При анализе динамики статусных позиций за годы реформ было выявлено и несколько новых по отношению к предшествующему анализу факторов, которые в основном касаются социально-психологических особенностей (мобильность психики, убеждение в приоритете интересов отдельной личности перед интересами народа, ценность власти и т. п.). С другой стороны, для имущественного статуса важны некоторые переменные, не продемонстрировавшие особой значимости для выигрыша или проигрыша от реформ, и в первую очередь — принадлежность к руководящему составу и избрание определенных стратегий выживания. Это свидетельствует о том, что дореформенный статус руководителей высшего звена по крайней мере сохранился, и падение благосостояния было в основном не их уделом (хотя руководителей среднего уровня оно затронуло в полной мере). Для остальных же благополучное материальное положение было связано в основном с индивидуальной трудовой деятельностью или другими видами регулярных приработков. Наконец, присутствие такого фактора, как образование в числе значимых факторов определения статуса и выигрыша-проигрыша от реформ и отсутствие его применительно к ситуации с материальным положением свидетельствуют о роли его как предпосылки изменения материального статуса, как своего рода возможности, использование которой зависело в свою очередь от других факторов. А следовательно — и о “размытости” людей одного образовательного уровня по различным статусным группам и группам с разнонаправленной социальной мобильностью. Кроме того, анализ динамики положения индивидов за годы реформ с отделением тех, чье положение ухудшилось пропорционально “среднему” по стране, от тех, кто действительно резко снизил (или, наоборот, улучшил) свои статусные позиции, показал очень высокую значимость социальнопсихологических характеристик. 25 Таким образом, проведенный в первой главе второго раздела анализ показал, что основные группы факторов, обусловливающих принадлежность к определенной статусной группе, уровень имущественного благосостояния и динамику статусной позиции за годы реформ, в целом совпадают, хотя конкретное наполнение различных групп факторов в каждом случае может несколько варьироваться. Проведенная в данной главе типологизация факторов стратификации продемонстрировала, что все факторы стратификации, хотя и с определенной долей условности, можно разделить на два больших блока, каждый из которых включает различные группы факторов. Первый из этих блоков объединяет системные факторы, относительно независимые от актора. В их числе факторы, связанные с местом проживания - регионом, областью и типом поселения, а также факторы, связанные с местом работы (являющиеся, по сути дела, объективной стороной рыночной позиции акторов) - отраслью, размерами и типом собственности предприятия, степенью успешности деятельности последнего в рыночных условиях, в частности наличием задержек с выплатой зарплаты, с наличием собственного дела и т. п. Второй блок включает личностные факторы, связанные с индивидуальными особенностями того или иного актора, в том числе: 1. Факторы, связанные с аскриптивными характеристиками (возраст, здоровье, пол). 2. Факторы, связанные с субъективными особенностями рыночной позиции, включая тип квалификацию, опыт профессиональной деятельности, в том числе опыт руководящей работы, образование, социально-профессиональную принадлежность, желание работать на госпредприятии или на предприятии, находящемся в частной собственности, стаж работы, в том числе по данной специальности, неформальный социальный статус на работе, культурный потенциал (количество книг, частота посещений библиотек, чтение “серьезной” литературы) и т. д. 3. Факторы, связанные с особенностями социализации и ближайшим окружением — местом жительства (типом поселения) в момент, когда пошел в школу, образованием родителей, жены (мужа), а также друзей, собственным образованием, должностью и профессией в начале постоянной работы, откуда родом родители (тип поселения), откуда родом жена (тип поселения), наличием безработных среди знакомых. 4. Факторы, связанные с социально-психологическими особенностями, прежде всего – наличие индивидуалистическо-достижительных или конформистско-патерналистских установок, готовность самому о себе позаботиться, уверенность в своих силах, мобильность психики, особенности 26 самоидентификаций и трудовых мотиваций, роль работы, материального благополучия, власти и свободы в ценностных ориентациях, убеждение в приоритетности интересов народа перед интересами отдельной личности, степень осознания собственных интересов и т. д. 5. Факторы, связанные с особенностями поведения, в том числе готовность работать интенсивнее за большую зарплату, готовность приобрести новую профессию, готовность взяться за более сложную работу, стратегии действий, избираемые респондентами для повышения или сохранения своих доходов, в частности наличие индивидуальной трудовой деятельности в качестве дополнительной работы, представление о наиболее действенных формах отстаивания своих интересов и готовность к их реализации, возможные типы стратегий поведения при ухудшении условий жизни в будущем и т. п. Наряду с ними, существуют также факторы, которые не относятся ни к одному из этих блоков. Они связаны с семейным положением — наличием семьи и детей, численностью членов домохозяйств и т. д., и имеют наибольшее значение для уровня материального благосостояния и относительно небольшое — для “чистого” статуса. Во второй главе второго раздела рассматривается действие различных факторов стратификации, и прежде всего - влияние возраста и рыночных позиций акторов на изменение их статусных позиций (вектор изменений, их масштаб, соподчиненность и т. п.). При анализе влияния возраста на социальный статус на основе имевшегося в распоряжении диссертанта эмпирического материала выделено три возрастных категории с разной “статусной судьбой” в годы реформ. Первая из них (до 40 лет, т. е. те, кто в момент начала реформ был в возрасте до 32 лет), характеризуется примерно вдвое более высоким показателем тех, кто улучшил свое положение, особенно благополучным было положение в группе до 26 лет. Вторая (от 41 до 50 лет) является промежуточной, и характеризуется тем, что в ней примерно столько же сохранивших свой статус и ухудшивших его, как и в младшей группе, но по показателям восходящей мобильности она соответствует старшему поколению. Старшая возрастная группа объединяет всех, кому за пятьдесят, включая пенсионеров. Она характеризуется наиболее высокими показателями ухудшивших и, особенно, катастрофически ухудшивших свое положение. В главе показано, что возраст относится к числу основных факторов изменения статуса актора и его места в вертикальной иерархии российского общества в условиях перехода к рыночной экономике - молодежь, особенно вступившая в трудовую жизнь уже в ходе реформ, использовала 27 представившийся ей шанс на восходящую мобильность, старшее поколение в массе своей скатилось по статусной лестнице вниз, а поколение сорокалетних с трудом удержалось на завоеванных позициях. Однако результаты проведенного анализа показывают, что влияние возраста на статусные позиции носит опосредованный характер. Решающая роль принадлежит степени включенности в рыночные отношения, которая у старшего поколения гораздо ниже, что и ставит его в невыгодное положение. Причем дело не только в том, что представителей старшего поколения неохотно “берут” на предприятия частного сектора, но и в том, что они сами не хотят на них идти, что заведомо ставит их в невыигрышное положение. Во всех возрастных группах выиграли прежде всего те, кто сумел перейти на работу во вновь возникающие предприятия частного сектора или связаны с работой в рыночном секторе экономики в силу особенностей своей вторичной занятости. Причем перейти туда стремилась в первую очередь молодежь, и она же действительно в большей степени туда попала. В результате сейчас материальное положение молодежи заметно лучше, чем положение старшего поколения. Динамика изменения материального положения молодых россиян и их “отцов” лишь закрепляет и усиливает эту тенденцию. В третьей главе второго раздела, при анализе вопроса о том, почему, болезненно переживая и падение своего благосостояния, и падение статуса, представители старшего поколения в массе своей не хотят идти работать в частный сектор, демонстрируется, что решающая роль здесь принадлежит социально-психологическим особенностям акторов (наличию достижительных мотиваций, инициативности, индивидуалистичности сознания и т. п.). Если особенности рабочей силы — профессия, навыки и т. п., наряду со спецификой местного рынка труда, предопределяют саму возможность для актора “вписаться” в рыночную экономику, то социально-психологические факторы предопределяют его желание “вписываться” в неё. Причем группа социально-психологических факторов стратификации оказывается даже более важной для изменения уровня благосостояния, чем сама по себе включенность в рыночные отношения — желание включаться в них определяет не только сам факт “вписанности” в жизнь новой России, но и глубину этого включения. Более того, при селекции населения на работающих на госпредприятиях и на частных предприятиях значительную роль играли именно социальнопсихологические особенности. На вновь возникающие частные предприятия из государственного сектора уходили в первую очередь не те, чье материальное положение было объективно хуже, а те, для кого большее значение имела ориентация на заработок, а не на содержание работы. Кроме специфики 28 трудовых ориентаций, представители двух основных секторов экономики различаются также степенью распространенности конформистских/нонконформистских ориентаций. Уходившие в частный сектор их в рамках той же возрастной когорты, что и остававшиеся в госсекторе, имели и другие социально-психологические отличия. На основании проведенного анализа в данной главе делается вывод, что динамика материального положения россиян по итогам пяти лет реформ достаточно жестко коррелирует с их распределением по типам ментальности (которых диссертантом было выделено три), т. е. представившиеся за последние пять лет жизненные шансы каждый использовал по-разному в соответствии со своими личностными особенностями. Новый имущественный статус людей для крайних групп в ряде случаев оказался диаметрально противоположным тому, который был у них до реформ (смена аутсайдеров и лидеров), что объясняется сменой типов поведения, поощряемых обществом. При этом традиционный для России конфликт “западников” и “славянофилов” (в нынешней терминологии — “демократов” и “патриотов”) вошел в свою новую фазу. Через всё общество проходит водораздел, не всегда даже осознаваемый людьми, разделяющий его на носителей традиционалистской российской ментальности и представителей западной индивидуалистической ментальности. И если пять лет назад грань между ними была размыта и их сосуществование не носило характера противостояния, то сейчас это две достаточно четко оформившиеся группы с заметно различающимися жизненными шансами, местом в социальной структуре и видением перспектив России. Разумеется, это лишь тенденция, однако она оказывает важное влияние на формирование новой социальной структуры. В третьем разделе «Критерии социального статуса и особенности образа жизни представителей различных страт» предпринята попытка на материалах панельного опроса с использованием качественных методов проверить и углубить те выводы, которые были сделаны на основании анализа материалов всероссийских опросов в первом и втором разделах. Особое внимание при этом уделяется региональному аспекту стратификации, который практически не затрагивался в первом и втором разделах диссертации. В первой главе третьего раздела анализируются региональные особенности структурной перестройки экономики в тех городах, где проводилось описываемое в диссертации панельное исследование, и уже на этой основе определяются границы возможной индивидуальной адаптации в условиях рыночных реформ применительно к данным регионам. Показано, что многие 29 сходные процессы системного, не зависящего от самих акторов характера, протекали в обследованных городах по-разному. Во второй главе данного раздела проанализировано как материальное (включая имущественное) положение обследованных домохозяйств, так и динамика его за год наблюдений, которая имела ярко выраженный региональный характер. В Воронеже наблюдалось относительное и абсолютное ухудшение положения респондентов как по отношению к респондентам из Москвы и Петербурга, так и по отношению к жителям Воронежа в целом. Респонденты из критических групп на рынке труда представляли в Воронеже действительно наиболее депривированную часть общества. В Москве и Петербурге при незначительном росте группы бедных произошло размывание группы малообеспеченных и рост группы среднеобеспеченных. В то же время проведенный анализ позволил сделать вывод, что необходимы какие-то более точные инструменты для оценки уровня благосостояния, чем просто цифры душевого дохода или, тем более, самооценка населением своего положения. Относительная ненадежность всех одномерных показателей благосостояния, будь то доля расходов на питание, душевой доход или самооценка уровня своего материального положения, заставила попытаться стратифицировать массив на основе многомерного критерия. Учитывая это, в ходе второго этапа опроса в вопросник интервью был введен большой дополнительный блок, в результате чего общее число вопросов, характеризующих благосостояние респондентов, составило более пятидесяти. В третьей главе данного раздела показывается, что наиболее важными для определения принадлежности респондентов к различным стратам среди вопросов о структуре потребления являются вопросы о возможности и частоте приобретения свежего мяса, овощей, сладкого, покупке одежды и обуви, мясных или рыбных деликатесов, пользовании платными медицинскими услугами и наличии недвижимости. Особо надо сказать о невозможности приобрести дорогостоящую технику (бытовую, видео- и аудио) или произвести другие дорогостоящие траты (ремонт квартиры, строительство дачи и т. п.). Отсутствие таких трат в течение года, особенно отсутствие покупок бытовой техники пороговый показатель, разделяющий благополучную и неблагополучную части респондентов. Возможно, такая роль этого показателя связана с новизной большинства видов бытовой техники на российском потребительском рынке и готовностью россиян сэкономить на чем-то другом, но приобрести в дом новые виды техники. Невозможность совершения такой покупки является самым наглядным свидетельством того, что экономить не на чем, и дальше речь может идти лишь о различной глубине бедности - от малообеспеченности до полной 30 нищеты. К числу наиболее важных пороговых показателей далее по нисходящей относятся плохое положение с одеждой как порог между среднеобеспеченностью и малообеспеченностью и серьезные ограничения при покупке мяса как порог бедности. Что касается образа жизни и социальных связей, то самыми распространенными типами внеслужебных социальных контактов является общение с родственниками и друзьями. Поэтому, учитывая, что подавляющее большинство респондентов поддерживают наиболее значимые для них социальные контакты приходя в гости или принимая гостей, не удивительно, что невозможность реализации таких контактов оказывается ещё одним “порогом” бедности. Именно невозможность пойти в гости (куда не принято приходить с “пустыми руками”) отделяет бедных от малообеспеченных, также как принципиальная невозможность купить газеты и журналы или одежду. Таким образом, если бедность и нищету разделяет возможность хотя бы изредка купить в дом свежее мясо, фрукты, сладкое или одежду детям, то малообеспеченных и бедных разделяют прежде всего “пороги” социального участия. Если для малообеспеченных оно ограничено — они лишь изредка могут себе позволить пригласить гостей, пойти в гости, купить одежду, газеты, журналы или пойти в театр и кино, то для бедных эти формы социального участия в принципе невозможны. Для всех этих трёх наименее обеспеченных страт невозможно также приобретение деликатесов, посещение кафе или ресторанов, поездки за город, пользование платными социальными услугами, туристические путешествия и некоторые другие особенности потребительского поведения или форм социального участия. Кроме того, во всех них заметно меньший процент респондентов имеет какую-либо недвижимость, чем в среднем. Относительно более благополучного населения прежде всего необходимо отметить, что появляющаяся у его представителей возможность разнообразить свои траты в соответствии с индивидуальными предпочтениями делает вычленение страт только на основе данных о структуре потребления и образе жизни в достаточной степени условным. Здесь, видимо, должна вступать в силу учитывающая особенности социокультурных стилей “горизонтальная стратификация”. Поэтому, не останавливаясь подробно на особенностях этих страт, отметим лишь, что если малообеспеченных и среднеобеспеченных разделяет прежде всего сама возможность совершения относительно дорогостоящих покупок, то от обеспеченных и состоятельных среднеобеспеченных отделяла прежде всего частота, а не принципиальная возможность совершения тех или иных действий. Так, обеспеченные и состоятельные могли себе позволить регулярно приобретать деликатесы, 31 которые среднеобеспеченные могли себе позволить обычно лишь изредка. У них не было никаких финансовых ограничений для похода в гости или приема гостей, в их семьях регулярно приобретались газеты и журналы, в принципе отсутствовала экономия на основных потребностях детей. Анализ динамики материального положения, социального самочувствия, специфики форм социального участия, а также здоровья представителей различных страт с учетом многомерного критерия стратификации, рассчитанного с использованием разработанного диссертантом индекса благосостояния, позволил зафиксировать перепады между ними по этим показателям заметно более глубокие, чем при анализе по душевому доходу. Особенно наглядны оказались различия между двумя беднейшими и двумя наиболее обеспеченными группами, а среди них — между группами нищих и состоятельных. Как показал проведенный анализ динамики положения представителей этих страт, углубление социальной дифференциации населения продолжается, но в целом выделенные на основе различного уровня благосостояния страты достаточно устойчивы и различаются как количественными, так и качественными характеристиками структуры потребления, образа жизни, социального самочувствия и форм социального участия. В главе делается вывод, что в современной России уже сформировалась группа представителей застойной бедности, которые имеют достаточно отчетливо выраженные особенности образа жизни, а также личностные особенности. В то же время, также испытывающие заметные ограничения по структуре потребления и социальному участию малообеспеченные россияне практически не отличаются по взглядам и социальному самочувствию от более благополучных сограждан. Однако, во-первых, в силу углубляющейся социальной дифференциации бедность “засасывает” в себя всё новые малообеспеченные слои населения, а во-вторых, в силу структурной перестройки экономики в состав бедных попадают так называемые “новые бедные” из ранее вполне благополучных слоев. Всё это ведет к расползанию бедности. В четвертой главе третьего раздела предпринята попытка на основе анализа конкретных человеческих судеб выделить факторы, влияющие на социальный статус и его динамику, а также провести типологизацию этих факторов. В главе показывается, что, кроме региона проживания, значимы факторы, связанные с местом работы (численность занятых на предприятии, регулярность выплаты зарплаты); факторы, связанные с аскриптивными характеристиками, среди которых наиболее заметное место занимают характеристики состояния здоровья, в том числе нервно-психического; факторы, связанные с 32 особенностями рыночной позиции (форма собственности предприятия, статус занятости и должностной статус); факторы, связанные с особенностями социализации и ближайшим окружением (место жительства в начале трудовой деятельности и круг постоянного общения); факторы, связанные с социальнопсихологическими особенностями, которые делятся на две большие группы, одна из которых включает особенности трудовой мотивации, восприятие собственной работы и т. п., а вторая — наличие индивидуалистическо-активной или конформистско-пассивной установок; факторы, связанные с особенностями поведения, которые включают прежде всего готовность к смене характера и содержания трудовой деятельности и «стратегии выживания». Наконец, последняя группа факторов связана с семейным положением. В главе показано также, что если остановиться не просто на факторах, определявших уровень благосостояния, а на тех из них, которые повлияли на изменение социального статуса за годы реформ, то картина окажется несколько иной. Место жительства практически не имеет значения, сказываясь только на численности повысивших свой социальный статус (всё воронежское комьюнити беднеет одновременно и пропорционально, а в Москве и Петербурге идут интенсивные процессы социальной дифференциации среди рядового населения). Факторы, связанные с местом работы, также не имеют значения для динамики статуса за время реформ (в связи со сменой работы теми, кого не устраивает сложившаяся на ней ситуация). Среди факторов, связанных с аскриптивными характеристиками, важны лишь связанные с состоянием здоровья, причем только те, которые относятся к нервно-психическому, а не соматическому здоровью. Из факторов, связанных с особенностями рыночной позиции, наиболее значимо желание работать на частных предприятиях и должностной статус (наиболее тяжело реформы ударили по служащим из числа технического и обслуживающего персонала). Среди факторов, связанных с особенностями среды и ближайшего окружения, значимые связи с динамикой статуса имеют наличие и численность безработных в составе ближайшего окружения, друзья по работе как обычный круг неформального общения, место жительства в начале трудовой деятельности — мигрантам первого поколения тяжелее, чем остальным, адаптироваться к рыночным реформам. Немаловажное значение имеют и такие, связанные с социально-психологическими особенностями акторов факторы, как патерналистские установки, трудовые мотивации и некоторые другие характеристики. 33 Наконец, очень значимы для изменения социального статуса в годы реформ факторы, обусловленные семейным положением, и тесно связанные с ними особенности поведения и стратегий выживания акторов. Таким образом, в данной главе показано, что подавляющее большинство факторов, определяющих социальный статус и его динамику, при углубленных интервью совпало с факторами стратификации, выявленными при общероссийских исследованиях. В то же время на малых выборках была получена и важная дополнительная информация. Прежде всего, это роль состава домохозяйств. Во вторую очередь следует назвать факторы, связанные с особенностями поведения представителей критических групп на рынке труда, их “стратегиями выживания” и “стратегиями занятости”. Среди той новой информации, которую дало данное исследование, была также информация о роли среды непосредственного общения и некоторых личностных характеристиках, отсутствовавшая в общероссийских исследованиях. В четвертом разделе «Механизм действия основных факторов стратификации» проанализирован механизм действия основных факторов стратификации. Многие выводы при этом не просто иллюстрируются примерами жизненных историй некоторых респондентов, но подчас даже делаются на их основе. В первой главе четвертого раздела проанализированы стратегии выживания, используемые акторами в момент угрозы ухудшения своего социального статуса и материального положения, и дана оценка их сравнительной эффективности. Показывается, что подавляющее большинство акторов, попавших в ситуацию критической занятости, для стабилизации своей позиции в социальном поле используют широкий спектр действий и получают доходы из очень разных источников. Наиболее эффективно при этом получение нескольких стабильных зарплат, что обеспечивается прежде всего постоянной занятостью всех членов до- мохозяйства и наличием вторичной занятости у кого-либо из его членов. Виды занятости могут быть при этом различны (совместительство, самозанятость, уличная торговля). Распространенность остальных источников дохода и путей их получения зависит от уровня и динамики материального благосостояния респондентов, а также пола и статуса занятости. Уровень и динамика материального благосостояния влияют на выбор большинства стратегий выживания, а пол и 34 статус занятости затрагивают ограниченный круг таких стратегий. Деструктивные формы стратегий выживания, связанные с растратой имеющихся экономических ресурсов, распространены прежде всего у наиболее депривированной части респондентов. Продажа имущества при этом характерна для лиц с абсолютной бедностью, а проедание сбережений, займ и получение помощи — для тех, обнищание которых носит относительный характер. Сравнение используемых стратегий выживания российских безработных с их английскими коллегами и с другими россиянами показывает, что российские безработные, особенно хронические безработные и длительное время находящиеся в неоплачиваемых отпусках, характеризуются достаточно специфической структурой стратегий выживания, где заметное место занимают приработки и получаемая из различных негосударственных источников помощь. Кроме того, анализ ситуации с получающими пособия продемонстрировал, что в российском обществе интенсивно формируется прослойка лиц, живущих на пособия, и состоит она из представителей наиболее депривированных слоев населения. Вторая глава четвертого раздела посвящена анализу готовности к смене характера и содержания трудовой деятельности как фактору стратификации. Показано, что в период ломки старой социальной структуры и замены её на структуру, основой которой является уровень благосостояния, утрата старого должностного статуса (так же, как и переход с предприятия ВПК, например, на транспорт) переносится не просто как изменение, носящее инструментальный характер, а как подлинный жизненный крах. При этом, как эквивалент утрачиваемому статусу, строившемуся на должностных характеристиках, рассматривается обычно весьма высокий уровень доходов, способный свидетельствовать о высокой статусной позиции и успешном “вписывании” в новую, строящуюся на различиях в уровне благосостояния, стратификационную систему. Немало способствует этому и то, что пока еще состояние безработицы практически не снижает социального статуса (пока человек не вышел на новую работу, его статус для россиян определяется не положением безработного, а тем, кем он был до безработицы). Отказ от привычного типа деятельности, готовность пойти на понижение статуса, вообще сменить весь привычный образ жизни означает в этих условиях очень серьезную внутреннюю ломку и большую жертву. Поэтому цена за эту жертву (желаемая зарплата) назначается непомерно высокая. Зачастую такая, при которой трудоустройство стало бы практически нереальным, и вопрос о нем отпал сам собой. В результате те, кто оказывается не готов к смене характера и содержания деятельности, попадают либо в состав 35 хронических безработных, либо хронически нестабильно занятых, либо, хотя и имеют постоянную занятость, но относятся к трем наиболее бедным стратам. Таким образом, в главе показывается, что представители этих групп заметно отличаются от остальных по целому ряду параметров, связанных, в основном, с неготовностью принять новые реальности рынка труда в России, точнее — с неготовностью принять сам факт существования этого рынка и “правил игры” на нем, в том числе необходимости изменения характера и содержания своей трудовой деятельности, включая изменение должностного статуса, а также механизма определения стоимости и цены рабочей силы в условиях структурной перестройки экономики. Роль неготовности к смене характера и содержания своей деятельности как важнейшего фактора стратификации в условиях структурной перестройки экономики связана с особенностями современного рынка труда в России, где в силу идущей структурной перестройки экономики существуют сильные диспропорции по отношению к ситуации десятилетней давности в спросе на рабочую силу различных специальностей и занятую в различных отраслях. Кроме того, в “успешных” отраслях растет уровень требований к работникам, в результате чего происходит их замена на работников из других отраслей с одновременным понижением статуса и у увольняемых, и у вновь набираемых работников. Одним из результатов этого процесса выступает высокий уровень трудовой мобильности. В третьей главе четвертого раздела показано, что решающее значение для попадания в состав наиболее депривированных групп имеет состав домохозяйства. Во всех трех городах, где проводилось панельное исследование, первопричиной глубокой бедности являлось семейное положение респондентов. Оно не позволяло им выступать на рынке труда как эффективным работникам, задерживая в числе безработных. В тех же случаях, где респонденты из семей “группы риска” все-таки трудоустраивались, они, в основном, по-прежнему оставались в числе бедных или, в лучшем случае, малообеспеченных, так как изза семейных проблем не могли претендовать на рабочие места с высокой оплатой. В то же время в составе бедных существуют заметные региональные различия. Если в Москве и Петербурге к традиционным типам “старых бедных” в ходе реформ добавились лишь пожилые одиночки с плохим здоровьем, а “новые бедные” - это фактически малообеспеченные, чье положение раньше было заметно лучше, чем сейчас, то в Воронеже в числе бедных и вполне трудоспособные люди, в том числе с семьями, где есть и другие работающие. 36 Как показывается в данной главе, существуют определенные социальные типы, которые жестко коррелируют со статусом занятости и уровнем материального благосостояния. Для хронических безработных такими типами были: члены неполных семей с маленькими детьми; одиночки предпенсионного возраста, часто с плохим здоровьем; замужние женщины с детьми дошкольного возраста; замужние женщины средних и старших возрастов либо из семей без иждивенцев, где муж работал, либо из больших семей (4—5 и более человек), где работали несколько человек. Во многом похожи на них и социальные типажи тех, кто относился к наиболее бедным стратам. Так, нищие и бедные представлены пятью основными типами: неполные семьи с несовершеннолетними детьми; семьи с несовершеннолетними детьми, где один или оба родителя инвалиды; одиночки пенсионного или предпенсионного возраста с плохим здоровьем; члены больших семей с высоким коэффициентом семейной нагрузки на работающих. Все эти типажи относятся, как правило, к числу безработных, а если и принадлежат к представителям нестабильной занятости, то реальной занятости не имеют. При переходе к группе малообеспеченных в числе социальных типажей, характерных для данного страта, появляются также неработающие молодые замужние женщины с маленькими детьми, замужние пожилые женщины с плохим здоровьем, домохозяйство которых состоит из двух человек, причем второй обязательно работает, пожилые одиночки с относительно нормальным здоровьем, неполные семьи, где взрослый член семьи работает, некоторые полные семьи с двумя детьми. В целом можно сказать, что почти никто из россиян не в состоянии содержать семью, где на одного работающего приходится более одного иждивенца, на таком уровне, чтобы она могла находиться в группе обеспеченных или состоятельных. Один иждивенец на двух работающих — вот тот максимум, который позволяет подавляющему большинству семей относиться к числу обеспеченных или среднеобеспеченных. В отдельных случаях это один иждивенец на одного работающего, но не более. В то же время при переходе от трех наиболее депривированных страт к находящимся выше черты, разделяющей мало- и среднеобеспеченных, роль состава домохозяйства резко снижается, и социальный статус начинает определяться рыночной позицией актора и эффективностью используемых им стратегий выживания. В четвертой главе четвертого раздела продемонстрировано, что в ядро группы хронических безработных и хронически нестабильно занятых, наряду со “старыми бедными”, входит и весьма своеобразная по своим социальнопсихологическим характеристикам группа, состоящая из “новых бедных”. Её 37 члены, относившиеся в дореформенное время к наиболее благополучным слоям общества, выбрали сейчас для себя образ жизни, где круг постоянного общения ограничивается соседями и родственниками, и относительно невелика роль друзей. Причем среди соседей и родственников избираются для общения прежде всего люди, также не имеющие работы. В этой группе мало распространены достижительные установки, зато ярко выражена ориентация на комфортность условий труда на работе. У ее членов практически отсутствуют формы досуговой активности, связанные с обучением или переквалификацией, но широко представлены различные виды развлечений и хобби. Среди ее членов распространены иждивенческие и патерналистские установки, при этом работа практически не ищется. В условиях нынешней экономической ситуации в России положение этой группы ухудшается опережающими темпами, что позволяет её членам считать, что окружающие (от государства до друзей) обязаны их содержать или, по крайней мере, помогать им. В большинстве случаев им действительно удается найти источники средств к существованию помимо заработной платы. В пятой главе четвертого раздела проводится сопоставление сделанных диссертантом выводов с результатами анализа, при котором в роли различных факторов стратификации выступали бы имеющиеся в распоряжении актора ресурсы («капиталы»). Для этого используются классификации ресурсов, предложенные П. Бурдье и О.И. Шкаратаном. В главе показывается, что применение ресурсного подхода приводит к тем же выводам, что и проведенный в других главах диссертации анализ. Решающую роль играет рыночная позиция акторов, характерной особенностью которой применительно к условиям России выступает высокая значимость ресурсов, позволяющих быстрее адаптироваться к рынку труда, принять новые “правила игры”. В Заключении сформулированы основные результаты диссертационного исследования и даны предложения по совершенствованию социальной политики. Отмечается, что советское общество на протяжении десятилетий строилось на слиянии властных отношений с отношениями собственности. В этих условиях реальную основу социальной структуры составляло место в процессе нетоварного перераспределения всех видов ресурсов, а социальная структура относилась к структурам корпоративно-сословного типа. В период экономических реформ в России параллельно с сохраняющейся корпоративно-сословной социальной структурой возникает новая социальная структура классового типа, что обусловлено сосуществованием двух относительно самостоятельных секторов экономики — государственного и частного. «Единым знаменателем», 38 являющимся основой для сопоставления действующих в рамках каждой из этих подструктур системы статусов выступает уровень материального благосостояния. В результате проделанной за последние годы российскими социологами огромной работы стала в общих чертах прорисовываться новая модель стратификации российского общества, насчитывающая 6 основных классов - от элиты до социального дна, которые в свою очередь распадаются на различные страты. Так, средний класс распадается на страты, которые диссертант условно назвал “состоятельные” и “обеспеченые”, базовый — на “средне-” и “малообеспеченных”, низший — на “бедных” и “нищих”. Эти страты с точки зрения их образа жизни, структуры потребления и т.п. достаточно устойчивы, однако в результате активно идущих процессов восходящей и нисходящей мобильности состав их постоянно обновляется. Для трех наиболее массовых страт (малообеспеченных, бедных и нищих) и представителей «социального дна» действует только вертикальная система социальных статусов, так как их уровень жизни не позволяет им выбирать тот или иной стиль жизни. Для представителей страт, находящихся выше границы между малообеспеченностью и среднеобеспеченностью, возможна также группировка на основе принципов горизонтальной стратификации. Факторы, предопределяющие как нахождение отдельных акторов в составе различных классов, так и характер их мобильности, можно объединить в 8 основных групп: 1) факторы, связанные с особенностями рыночной позиции; 2) факторы, связанные с местом работы; 3) факторы, связанные с местом проживания; 4) факторы, связанные с аскриптивными характеристиками; 5) факторы, связанные с особенностями семейного положения; 6) факторы, связанные с социально-психологическими особенностями; 7) факторы, связанные с особенностями поведения; 8) факторы, связанные с особенностями социализации и ближайшим окружением акторов. Таким образом, выявленный диссертантом путем анализа социологических данных список факторов стратификации включает, наряду с макрофакторами (сосуществование двух секторов экономики, региональные особенности и т. п.), также факторы, связанные с особенностями отдельных акторов. Однако это общая картина. Как подчеркивается в заключении, факторы, предопределяющие попадание в каждый из этих страт, имеют определенную специфику. Для принадлежности к элите и околоэлитным слоям среди этих факторов решающую роль играют властный ресурс, регион проживания, наличие собственности, в некоторых регионах - квалификация. Для принадлежности к среднему или базовому классу - регион проживания (поскольку различные регионы характеризуют различные темпы, масштабы и глубина рыночных преобразований), а внутри определенного региона - работа в разных секторах 39 экономики, остальные же факторы имеют значение прежде всего постольку, поскольку оказывают существенное влияние на работу в разных секторах экономики, причем решающее значение среди этих факторов имеют личностные факторы. Для принадлежности к низшему классу основное значение имеет состав домохозяйств, здоровье, пенсионный возраст, в некоторых регионах факторы, связанные с работой (задержки с зарплатой, нестабильная занятость). Но главным среди них остается тип домохозяйства и коэффициент семейной нагрузки. Эти выводы предопределяют, на взгляд диссертанта, необходимость внесения существенных изменений в осуществляемую в России социальную политику для повышения ее адресности. Среди этих изменений, в первую очередь - необходимость рассматривать в качестве объекта социальной политики домохозяйство, а не отдельного индивида, пересмотреть действующую систему пособий, при работе с так называемыми «новыми бедными» уделять большее значение не только организационным, но и социально-психологическим формам помощи, способствующим повышению их адаптационных возможностей, и т.д. Решая на вопрос о том, что же главное — система или актор, социальные отношения или социальное действие, и какие факторы стратификации — системные или личностные — важнее для занятия определенной статусной позиции, диссертант пришел к выводу, что спектр действий действительно задается в современной России объективной ситуацией, но для большинства россиян он всё же достаточно широк. В рамках этого спектра действий актор свободен в своем выборе, и, совершая его, он руководствуется вполне рациональными соображениями. Соображения эти далеко не всегда подчиняются логике экономической целесообразности и так же разнообразны и многогранны, как и сами акторы. Для одних важнее материального благополучия оказываются интересы сохранения понимаемого по-старому статуса, для других — интересы семьи и детей, для третьих — собственное здоровье, четвертые не хотят отказываться от любимой специальности, которая в условиях структурной перестройки не пользуются спросом и т. д. Таким образом, системные факторы стратификации выступают как рамки, ограничитель, социальный заказ экономики акторам. Личностные факторы определяют их способность соответствовать этому заказу и, соответственно этой способности, занять определенное место в новой социальной структуре России. Они не существуют отдельно друг от друга, но там, где спектр возможностей достаточно широк и человек свободен в своем выборе, личностный фактор имеет решающее значение. Может быть, этой свободой выбора и правом на эту 40 свободу и объясняется сохранявшееся все эти годы удивительное долготерпение россиян. III. Основные публикации по теме диссертационного исследования: 1. Тихонова Н.Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. - М., РОССПЭН, 1999, 320 с. (20 а.л.). 2. N.Manning, O.Shkaratan, N/Tikhonova. Social and Employment Policy in Russia. Hampshire (England), Ashgate publishing agreement, 2000 (в печати; в соавторстве, авторские - 8,5 а.л.). 3. Алейникова Ю.Л., Тихонова Н.Е. Россия: социальный портрет на фоне экономических реформ / Общество и экономика, 1992, N 3-4, с.3-10 (в соавторстве; авторские - 0,6 а.л.). 4. Тихонова Н.Е. Распределение самоидентификаций россиян в зависимости от социально-профессиональной принадлежности / социологических ассоциаций, 1993, N 2, с.9 (0,1 а.л.). Вестник содружества 5. Tikhonova N., Tschepurenko А. Wertorientierungen der russischen Burger und Perspektiven der Wirtschaftsreformen / Osteuropa-Wirtschaft, 38.Jhg., 2/1993, s.151-159 (в соавторстве; авторские - 0,6 а.л.). 6. Тихонова Н.Е. Динамика социальной структуры и социальная база экономических реформ в стране // Обновление России: трудный поиск решений. Вып. 2 - М., РНИСиНП, 1994, с.63-76 (0,7 а.л.). 7. Тихонова Н.Е. Зависимость взглядов и поведения от ценностных ориентаций // Куда идет Россия...Альтернативы общественного развития. Материалы международного симпозиума, Вып.1 - М., 1994, с.140-142 (0,2 а.л.). 8. Тихонова Н.Е. Русская идея: державность или национализм // Взаимодействие политических и национально-этнических конфликтов. Материалы международного симпозиума. - М., РНИСиНП, 1994, c.149-153 (0,3 а.л.). 9. Горшков М.К., Тихонова Н.Е., Чепуренко А.Ю. и др. Российские предприниматели. Аналит. доклад РНИСиНП. - М., РНИСиНП, 1994, 45с. (в соавторстве, авторские - 1 а.л.). 10. Тихонова Н.Е. Новые и старые социальные группы и их интересы в российском обществе // Многообразие интересов и институты власти. - М., Луч, 1994, с.215-220 (0,4 а.л.). 11. Тихонова Н.Е. Ценности россиян и перспективы политического процесса в России // Обновление России: трудный поиск решений. Вып.3 - М., РНИСиНП, 1995, с.96-119 (1,3 а.л.). 12. Тихонова Н.Е. Предприниматели поневоле / Власть, 1995, N 4, с.53-57 (0,4 а.л.). 41 13. Горшков М.К., Тихонова Н.Е. О социальных тенденциях в пореформенной России: диагноз социолога / Власть, 1995, N 4, с.21-24 (в соавторстве, авторские - 0,3 а.л.). 14. Тихонова Н.Е. Ценности россиян в условиях постсоветского общества // Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития. Материалы международного симпозиума, Вып. 2 - М., 1995, с.229-237 (0,5 а.л.). 15. Тихонова Н.Е. Предприниматели в общественном мнении: трудное бремя лидерства // Малое предпринимательство в контексте российских реформ и мирового опыта. - М., РНИСИНП, 1995, с. 5-39 (2,2 а.л.). 16. Тихонова Н.Е. Предприниматели поневоле // Там же, с. 170-181 (0,7 а.л.). 17. Пахомова Е.И., Тихонова Н.Е., Шкаратан О.И. Состояние человеческих ресурсов России / Общественные науки, 1995, N 4 (в соавторстве, авторские 0,8 а.л.). 18. Тихонова Н.Е. Динамика базовых ценностей россиян в процессе становления гражданского общества // Становление институтов гражданского общества: Россия и международный опыт. - М., РНИСИНП, 1995 (0,6 а.л.). 19. Тихонова Н.Е. Трансформационные процессы в сознании россиян: аксиологический аспект // Трансформационные процессы в России и Восточной Европе и их отражение в массовом сознании. - М., РНИСиНП, 1996, с. 45-61 (1 а.л.). 20. Тихонова Н.Е. Переходное общество в России: критерии социального размежевания / Российский социально-политический вестник. 1996. N 1-2, с.712 (0,4 а.л.). 21. Давыдова Н.М., Тихонова Н.Е. Русский этнос: региональные особенности менталитета // Куда идет Россия?..Социальная трансформация постсоветского пространства. Вып.3. - М., Аспект Пресс, 1996, с.270-275 (в соавторстве, авторские - 0,3 а.л.). 22. Tikhonova N. Values of the World Outlook and the Political Process in Russia / Social Sciences, 1996, N 4, р.65-80 (1,2 а.л.). 23. Tikhonova N. Erfahrungen mit und Urteile uber die Marktwirtschaft / Orientierungen zur Wirtschafts- und Gesellschaftspolitik. 68. 1996, Juni, S. 28-30 (0,3 а.л.). 24. Тихонова Н.Е. Портрет представителя малого бизнеса / Власть. 1996. N 9, с.39-44 (0,3 а.л.). 25. Горшков М.К., Здравомыслов А.Г., Тихонова Н.Е. и др. Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифов / Мир России, 1996, Т. V, N 2(10), с.75-116 (в соавторстве, авторские - 1 а.л.). 42 26. Тихонова Н.Е., Шкаратан О.И. Занятость в России: социальное расслоение на рынке труда / Мир России, 1996, Т. V. N 1(9), с.94-153 (в соавторстве, авторские - 3 а.л.). 27. Тихонова Н.Е. Мировоззренческие ценности россиян и политический процесс в России // Обновление России: трудный поиск решений. Вып. 4. - М., РНИСиНП, 1996, с.69-95 (1 а.л.). 28. Тихонова Н.Е. Мировоззренческие ценности и политический процесс в России / Общественные науки и современность, 1996, N 4, с.15-27 (1,1 а.л.). 29. Тихонова Н.Е. К проблеме социальной компоненты в процессе трансформации // Рыночная трансформация в Восточной Европе: модели и реальность. - М., РНИСиНП, 1996, с.83-97 (0,9 а.л.). 30. Тихонова Н.Е. Жизненные ценности россиян: меняется ли наш менталитет / Власть, 1996, №5, с.46-53 (0,6 а.л.). 31. Тихонова Н.Е. Портрет представителя малого бизнеса // Власть, 1996, №9, с.39-44 (0,4 а.л.). 32. Тихонова Н.Е. Факторы динамики социальной стратификации в постсоветском обществе // Обновление России: трудный поиск решений. Вып.5 - М., РНИСИНП, 1997, с.21-31 (0,8 а.л.). 33. Тихонова Н.Е. Динамика социальной стратификации в постсоветском обществе / Общественные науки и современность. 1997, № 4, с.5-14 (0,8 а.л.). 34. Тихонова Н.Е. Бизнесмены поневоле / Бизнес и политика. 1997, № 2, с.52-58 (0,5 а.л.). 35. Тихонова Н.Е. Социальное самочувствие и ценности россиян / Общая газета, 10-16 июля 1997г. (0,5 а.л.). 36. Тихонова Н.Е. Ментальность россиян и судьбы реформ в России // Судьбы реформ в России. - М, РНИСИНП, 1997, с.92-96 (0,3 а.л.). 37. Тихонова Н.Е. Особенности формирования проблемных групп на рынке труда // Куда идет Россия?.. Общее и особенное в современном развитии. Материалы международного симпозиума. Вып. 4 - М., Интерцентр, 1997, с.233243 (0,8 а.л.). 38. N.Tikhonova. Values of the World Outlook and the Political Process in Russia / Social sciences. Vol. XXVII, N 4, 1997, p.65-80 (1 а.л.). 39. N.Tichonowa. Untersuchungen zum Kleinunternehmertum in Russland / Orientierungen zur Wirtschafts- und Gesellschaftspolitik. 74. 1997, Dezember, s.4042 (0,4 а.л.). 40. N.Tikhonova. Social Values and the Political Process in Russia / Sociological Research, May-June, 1997, p. 55-74 (1,2 а.л.). 43 41. Горшков М.К., Здравомыслов А.Г., Тихонова Н.Е., Шереги Ф.Э и др. Молодежь новой России: Какая она? Чем живет? К чему стремится? - Аналит. доклад РНИСиНП. - М., 1998, 54с. (в соавторстве, авторские - 2,5 а.л.). 42. Горшков М.К., Петухов В.В., Тихонова Н.Е. и др. Российское общество и современный политический процесс. Аналит. доклад РНИСиНП. - М., 1998, 60с. (в соавторстве, авторские - 1,5 а.л.). 43. Тихонова Н.Е. Ценностные ориентации россиян и их социальное самочувствие // Обновление России: трудный поиск решений. Вып.6 - М., РНИСиНП, 1998, с.90-101 (0,8 а.л.). 44. Тихонова Н.Е. Российские безработные: штрихи к портрету / Мир России, 1998, № 1-2, с.93-146 (3,6 а.л.). 45. Сидорина Т.Ю., Тихонова Н.Е., Шкаратан О.И. Методика исследования социальной политики в регионах / Мир России, 1998, № 1-2, с.31-70 (в соавторстве, авторские - 1,5 а.л.). 46. Тихонова Н.Е. На пути к новой стратификации российского общества / Общественные науки и современность, 1998, № 3, с. 24-37 (1,1 а.л.). 47. Тихонова Н.Е. Новые явления в ментальности россиян // Российская цивилизация (этнокультурные и духовные аспекты). - М., РНИСиНП, 1998, с.167-178 (0,8 а.л.) 48. Тихонова Н.Е. Бедные: образ жизни и стратегии выживания // Куда идет Россия?.. Трансформация социальной сферы и социальная политика. Материалы международного симпозиума. Вып. 5 - М., “Дело”, 1998, с.200-209 (0,8 а.л.). 49. Тихонова Н.Е. Об основных типах русского национального самосознания. // Релятивистская теория нации. - М., РНИСиНП, 1998, с.151-155 (0,3 а.л.). 50. Тихонова Н.Е. Как население России оценивает свое материальное положение и социальный статус // Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после. - М., РОССПЭН, 1998г., с.26-39 (0,8 а.л.). 51. Тихонова Н.Е. С кем россияне себя отождествляют // Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после. - М., РОССПЭН, 1998г., с.39-44 (0,3 а.л.). 52. Тихонова Н.Е., Шереги Ф.Э. В каком обществе россияне хотели бы жить // Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после. - М., РОССПЭН, 1998г., с.44-58 (в соавтостве, авторские - 0,6 а.л.). 53. Бызов Л.А., Петухов В.В., Тихонова Н.Е. Что представляет собой политически ориентированное российское население // Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после. - М., РОССПЭН, 1998г., с.58-67 (в соавторстве, авторские - 0,2 а.л.). 44 54. Тихонова Н.Е. Кто он - российский малый предприниматель // Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после. - М., РОССПЭН, 1998г., с.103-108 (0,4 а.л.). 55. Тихонова Н.Е., Шереги Ф.Э. Как оценивает население России ущерб от финансового кризиса // Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после. - М., РОССПЭН, 1998г., с.188-199 (в соавторстве, авторские - 0,7 а.л.). 56. Tikhonova N., Tschepurenko А. Die Sehnsucht der Russen nach dem Sozialstaat. / Orientierungen zur Wirtschafts- und Gesellschaftspolitik. 78. 1998, Dezember, ss. 53-56 (в соавторстве, авторские - 0,2 а.л.). 57. M.K.Gorshkov, N.E.Tikhonova, F.E.Sheregi. Life Plans, Value Orientations and Morals of Russia’s Young People / Herald of the Russian of Sciences, Vol. 68, No 3, 1998, pp.215-220 (в соавторстве, авторские - 0,2 а.л.). 58. N.Tichonova. Arbeitslosigkeit in Russland: Dimensionen, Ursachen und Bekampfung / Bericht des Bundesinstituts fur ostwissenschaftliche und internationale Studien, № 52, 1998, 41 s. (2,6 а.л.). 59. N.Tichonova. Russlands Sozialstruktur nach acht Jahren Reformen / Bericht des Bundesinstituts fur ostwissenschaftliche und internationale Studien, № 31, 1999, 38s. (2,4 а.л.). 60. M.K.Gorshkov, N.E.Tikhonova, F.E.Sheregi u.a. Russische Identitat 1998: Werte, gesellschaftliche Vorstellungen und politische Identifikation im postsowjetischen Russland / Sonderveroffentlichung des Bundesinstituts fur ostwissenschaftliche und internationale Studien, Januar 1999, 53 s. (в соавторстве, авторские - 1,8 а.л.). 61. Тихонова Н.Е. Общее и специфическое в мировоззрении различных социальных групп // Обновление России: трудный поиск решений. Вып.7 - М., РНИСиНП, 1999, с.128-150 (1,4 а.л.). 62. Тихонова Н.Е. С. Самоидентификация россиян и ее динамика / Общественные науки и современность, 1999, № 4, с.5-18 (1,1 а.л.). 63. Тихонова Н.Е. Критерии выделения среднего класса в современном российском обществе и основания самоидентификации респондентов со средним классом // Средний класс в современном российском обществе. М., РНИСиНП, РОССПЭН, 1999, с.83-95 (0,8 а.л.). 64. Тихонова Н.Е. Качество жизни и формы проведения свободного времени // Средний класс в современном российском обществе. - М., РНИСиНП, РОССПЭН, 1999, с.95-105 (0,7 а.л.). 65. Тихонова Н.Е. Уровень доходов среднего класса // Средний класс в современном российском обществе. - М., РНИСиНП, РОССПЭН, 1999, с.105107 (0,2 а.л.). 45 66. Тихонова Н.Е. Особенности мировоззрения российского среднего класса // Средний класс в современном российском обществе. - М., РНИСиНП, РОССПЭН, 1999, с.176-185 (0,7 а.л.). 67. Тихонова Н.Е. Российский средний класс: факторы социальной мобильности // Средний класс в современном российском обществе. - М., РНИСиНП, РОССПЭН, 1999, с.215-231 (1 п.л.). 46
