Господин Сонник
реклама
1 Vladislav Zarayskiy [email protected] ГОСПОДИН СОННИК Начал копаться в исторических хрониках, расспрашивать специалистов. Никто, оказывается, никогда не занимался этой темой. Представляешь, приносил им документы, они смотрели, качали головами и всё удивлялись, как пропустили такое. Болгарская Академия, Югославская, Австрийская – все сокрушались, что не обнаружили это первыми. Я налил ещё томатного сока, внимательно слушая немецкого нейробиолога Александра фон Б. Мы сидели в подвальном ресторане парижского отеля после целого дня европейского нейрохимического конгресса, где вместе представляли доклады. - К сожалению, мало что нашёл. Последнее более-менее конкретное упоминание за исключением спекуляций и ссылок на некие древние источники – письмо капитана австро-венгерской армии с Румынского фронта в 1918 году, который сообщает об эпидемии сонной болезни Экономо в его полку и подозревает таинственного Моша Дормитора, Господина Сонника, живущего в лесу и управляющего снами. Разумеется, никто капитана не услышал, двадцатый век, кто ж верит сказкам... - Прошлым летом я ездил домой. Не в Москву, где проработал последние три года до отъезда в Англию, и не в Казань, где учился в университете и аспирантуре, а домой – в маленький башкирский городок, где родился и закончил школу. Родители умерли пять лет назад, прожив долгую и счастливую жизнь, и поводов возвращаться не осталось. Но вдруг одолела ностальгия, захотелось увидеть начало начал, навестить родной двор, отыскать одноклассников, и, отправив жену с детьми в Тунис, рванул на неделю в степь. Выйдя из рейсового автобуса на маленьком вокзале, осознал, что вернулся куда-то не туда. Всё было значительно меньше и старее, чем раньше, хотя прекрасно понимал, что изменился сам. Постарался вспомнить дорогу до дома кузины на улице Кирова, но не удалось, пришлось спрашивать прохожих, постоянно ловя себя на мысли, что всё норовлю обратиться по-английски. Был готов и не испытывал душевного неудобства ни от грязных дверей домов, ни от перевёрнутых урн возле автобусных остановок, но ощущение нереальности заколдованного замка спящей красавицы не исчезало.. Просто наблюдал, ставя эксперимент над самим собой: смогу ли полюбить это место или ненависть, возросшая к семнадцати годам, вернётся с прежней силой. Предупреждали, что буду чувствовать себя путешественником, – Олежка Москалец, профессор аналитической химии, недавно ездил в свои Сумы и вернулся словно ударенный пыльным мешком времени – и я понимал, что имеют в виду, но всё храбрился и старался вжиться обратно, в двадцать два года назад, ещё застойную эпоху. Аяна встретила радушно, племянники и племянницы получили подарки, рассмотрели фотографии, поудивлялись жизни на другом конце Европы. Навестив кладбище, могилы родителей и бабушек, пошёл в расположенную сразу через дорогу старую школу. Новая краска на стенах, пустые классы, удивлённый взгляд молоденькой русской девочки в учительской, когда спрашивал имена старых педагогов: разумеется, никого уже нет в школе, а, может, и в живых. - Сходите к Нелли Ефимовне, она живёт в соседнем квартале и знает, кто где, смилостивилась Виктория, учительница биологии, а когда я что-то промямлил, ошеломлённый – даже не спрашивал о ней, уверенный в израильском или американском ответе, девочка вскинула на меня длинные ресницы. - Конечно, а как иначе? Удивился я сам себе: как мог заподозрить директриссу, что она покинет школу. Когда заканчивал, её с почестями и вздохами облегчения провожали на пенсию, значит, сейчас ей не меньше восьмидесяти двух. Старая гвардия умирает, но не сдаётся. Мы жалуемся на высокие налоги и цены на бензин, а то поколение, ни на что не жалуясь, жило до последнего, до упора, борясь с тяготами и получая удовольствие от жизни. - Удалось отыскать старика в Родопах и древнюю бабушку в Трансильвании, вспомнивших, рассказы родителей об отшельниках людей, которые управляли снами деревни и даже округи. Никаких письменных свидетельств не сохранилось, только умирающие предания, - продолжал Александр, потягивая пиво. - Наверняка, 2 об этих людях предпочитали не говорить, грозя местью из сна. Страх сидит в стариках так сильно, что даже через восемьдесят лет после смерти легенды они опасаются признаться. Сколько ни упрашивал, ни предлагал деньги – боялись, утверждая, что даже если и страдают от бессонницы, то к ним всё равно придёт Сонник мучать за то, что разгласили тайну, - он пожал плечами, улыбнувшись. Нелли Ефимовна, как и город, нисколько не изменилась: та же маленькая, с зобом базедовой болезни, активная, бодрая, суетящаяся с чаем и сушками. Оглядывал квартиру: фотографии сестёр и братьев на стенах, статуэтка Дон Кихота на шкафу, портрет Гагарина со всеми регалиями, пыльные книги, давно оспоренные учебники истории, фарфоровые кружки «Ялта’66». Мне было два года, когда она их купила, а для моих детей тот год такая же древняя история, как толстый серый том «Истории Древнего Египта», лежащий на столике под большими старческими очками. Я даже не путешественник во времени, а инопланетянин. Для Нелли Ефимовны моя Англия, Виндзоры с Винчестером, Кардифф с Карлайлом – нечто чуждое, лишённое места в картине мира. Она с удовольствием смотрела фотографии: «Старший сын в форме их школы...Мы с женой возили друзей в Стоунхендж...Это мы семьёй в Шри-Ланке», - но читал в старческих глазах лишь интерес к красивым иллюстрациям для романа о тридевятом царстве. Ничего не было реальностью, и моё присутствие в комнате тоже выглядело сомнительным. Принялся расспрашивать об одноклассниках. Память – вот, что изменилось: раньше она без оглядки на книгу рассказывала обо всех фараонах, а теперь потребовалась коричневая кожаная тетрадка (как давно не держал такие обложки в руках! не удержался и заглянул на выходные данные на зелёной, выцветшей подложке – напечатано в 1972 году, я ходил во второй класс, невероятно!) с аккуратной наклейкой «1981» на корешке – все данные о нашем выпуске, как в сиреневой тетрадке 1980ый, в зелёной 79ый и далее, вглубь веков, вплоть до 1943, когда эвакуированная молоденькая ленинградка настояла на создании новой, второй школы, отыскала учителей и начала служение. От выпускного вечера, прощального вечера Нелли Ефимовны, осталась в памяти только её фраза: «Молодые люди, я пыталась научить вас быть глубокими. Такими же глубокими, как наша страна и наша история». Странная штука - память. Как нейробиолог говорю. Заканчивало сорок три человека – живы, по её информации, тридцать два, в России – двадцать восемь (осторожно держа заклеенную изолентой на сломе шариковую ручку, записала напротив моей фамилии нынешние координаты, должность и краткое описание научной темы и уже дрожащей, уставшей рукой поставила сегодняшнюю дату). В городе – один: Урал Инышев, педиатр местной поликлиники. Уралик, старый добрый друг. Вместе пошли в медицину, но он поехал в Уфу, и потеряли связь, лишь слышал, что он стал практикующим врачом. Люблю отыскивать однокурсников, аспирантов в Казани, сотрудников лаборатории в Москве. Кого в Петербурге, Россия, кого в Петербурге, Флорида, но всегда радостно найти. Жена не понимает, почти все её родственники и одноклассники живут в окрестностях Ковентри, джентльмены старой английской закалки, всегда знающие, что дома, в своей крепости, - лучше, чем где бы то ни было. Мою страсть искать старых друзей она считает зовом крови кочевников. Не спорю. Мы редко спорим: британская чопорность Вивьен и моя тюркская приспосабливаемость – плохая почва для споров. - - - Когда вернулся в Берлин, познакомили с чеченской беженкой, рассказавшей, что на Кавказе подобными сонниками были исключительно всегда балкарцы, я правильно называю народ? Да, правильно. Алекс, дай угадаю продолжение. Балканы и балкарцы объединены исходом булгар с Волги в девятом веке. Две ветви народа: одна на Кавказ, другая – на византийскую границу. Тебе нужна точка бифуркации – Верхняя Волга. Сакмар, всегда знал, что ты очень умный, - он просто сиял. – Ты – единственный известный мне татарин, прости, башкир, и ещё и коллега, вот и решил спросить, он протянул несколько страниц. – Почитай, переводы старых рукописей и кое-что ещё. Здесь Византия, средневековая Франция, даже Германия прошлого века. Телефона у Нелли Ефимовны нет, поэтому направился прямиком к Уралу на работу: сквозь сидящую в обшарпанном коридоре очередь разгневанных мамаш с чадами прорываться 3 клятвенными обещаниями, что я не собираюсь у него сейчас лечиться и лечить своих детей. Признав (минут за пять), он заключил в объятья и назначил встречу в семь вечера у него дома. Урал по-прежнему жил в маленьком, последнем на последней улице города доме, задним двором которому служит степь. Плохо помню его родителей, кажется, на родительские собрания ходил папа, усатый полный мужчина, в которого пошёл сын: одноклассник обладал значительным брюшком и роскошными, холёными усами, сочетавшимися с лысиной в полголовы. Сфотографировал его сидящим на стуле со сложенными на пузе руками, намереваясь предъявить жене наглядную иллюстрацию потомка Чингизхана. Попади она сюда, в крошечную комнату с низким потолком, радиоприёмником времён детства, столом с аккуратно подкленной клеёнкой, потерявшими любой цвет за много лет стирок занавесками – решит, что снится дурной сон, и с утра будет бурчать, недовольно завтракать и искать по всей квартире запропастившийся второй носок, обвиняя меня в пропаже, чтобы найти его прилипшим к внутренней стороне уже давно надетых брюк. А каким будет моё пробуждение дома в Англии после возвращения из дому? Тяжёлым, лёгким, похмельным? Он расспрашивал о детях, больше с точки зрения детского врача – его интересовала система медицины, методы и лекарства, хотя оба понимали, что его знания и знания доктора Дата, лечащего моих пацанов, находятся в разных плоскостях и никогда не пересекутся. Поинтересовался, почему он не женился, а он в ответ стал показывать фотографии племянников (его младшую сестру я и вовсе забыл, она училась в пятом классе, кажется, когда мы заканчивали, а теперь воспитывала двух дочерей и сына), где мелькали знакомые пейзажи да иногда появлялись люди, чьи лица заставляли морщить лоб и натужно вспоминать имена. Просидели за чаем почти до одиннадцати, когда Урал начал собирать посуду со стола, намекая, что мне пора уходить. Я надевал кроссовки, когда он вдруг обмолвился, что был бы рад ещё посидеть, но пора на работу. Я немедленно начал возмущаться, что ночь на дворе и приличные люди спят в такое время, а не вкалывают, и если он вынужден работать ради денег, то вот – полез в бумажник и вытащил пачку долларов – подарок, и пусть не смеет отказываться, а лучше выспится и отдохнёт по-человечески. Урал критически посмотрел, махнув рукой, пробурчал: «Если дядя мог показывать, почему мне нельзя» и пригласил пройти в соседнюю комнату, в центре которой на высоком подсвечнике горела длинная свеча. «В год 6428 пришли из Болгарии орды хана Кумана. Трижды базилевс побеждал и четырежды они возвращались. Перед последней битвой ромеи не спали, тревожились, а уснувшие кричали во сне. Утром базилевс и войско с трудом размыкали веки и тяжело думали. Болгары же были радостными, лёгкими и без труда, вскочив на коней, помчались на христиан. Полдня шла битва, и ромеи были побеждены. Епископ Адрианопольский Евтихий попал в плен и его провели в праздничный шатёр, где сидели двое возраста половины жизни. Приветствовав епископа, они предложили разделить с ними трапезу и расспросили о Боге нашем Иисусе Христе и о снах, снившихся ему. Когда Евтихий рассказал, он спросил, кто они такие, что им воздаются почести. Их прислал своему брату хан Волжской Булгарии, и они – жрецы снов. У булгар есть вера, что снами можно управлять, и эти люди ткут нити сновидений, отгоняют кошмары и призывают добрый сон. Они не поклоняются никакому богу, но чтут звезду Чулпан, которую мы, греки, называем Афродитой. Они не спят и ночь напролёт смотрят в воду, видя чужие сны и направляя их. Пред последней битвой один охранял сон болгар, чтобы те выспались, другой же собирал с окрестных земель кошмары и тревоги и слал на ромейское войско, чтобы те были вялыми и небоеспособными на утро. Тем сии жрецы принесли победу язычникам. Однако они были вежливы к епископу и попросили молить за них и булгарский народ Иисуса Христа, ибо им ведома доброта Бога нашего. После епископа отпустили к ромеям». Наощупь отыскал стул у стены и постарался приспособиться к темноте. Свечка освещала стоявшее на табурете ведро с водой, старый телефон без провода на полу и стул рядом, куда, к ведру лицом, сел Урал. Чем же он так увлечён, что готов не спать перед трудным рабочим днём? - Тебя может это удивить и даже заставить думать, что я сумасшедший, но поверь – всё оно так и есть на самом деле. Ты ничего не увидишь, тебе придётся только верить моим словам. Согласен на такой эксперимент, доктор Шульгенов? Я буду смотреть в воду и видеть там чужие сны. Моя задача – следить за происходящим в сонном царстве и отгонять плохие сны 4 от людей, которые того стоят, - услышав моё скептическое хмыканье, заметил. – Сакмар, тебя никто не неволит. Когда первый раз наблюдал за дядей, тоже много сомневался, но у меня права уйти не было. Мы – последние осколки древней булгарской традиции наблюдения за снами. Дядя Урала по матери, насколько мне известно, работал в КГБ в Москве на важной должности. Он приезжал в городок, когда мы были в девятом классе, и я удивлялся его несоответствию моим представлениям о разведчиках. Впрочем, чем именно он занимался, никто не знал. - Дядя Мурат охранял сон верхушки, от него зависело, чтобы любимое Политбюро могло спать спокойно. Старцев не мучала совесть, потому что опасные сновидения он заменял снами младенцев, сладкими грёзами влюблённых и беззаботными дрёмами обычных людей. Устинов любил сны о природе, а Суслов предпочитал сны молоденьких девушек. Учёным положено не верить всему, что им говорят, и требовать статистики или экспериментальных доказательств для достоверности. Но Урал только пожал плечами (или показалось в темноте). - Нет смысла врать. Твоё появление само по себе похоже на сон – через двадцать два года объявился из мифической страны. Я с трудом верю, что Англия существует, и уверен, что Америка – просто большая выдумка. Впрочем, в электричество я тоже не верю, - он засмеялся. – Вернёмся к дяде самых честных правил. Помимо заботы о руководстве страны, он влезал в чужие сны зарубежом в поисках нужной Родине информации и, не выезжая из дачи в подмосковных лесах, узнавал тайны американских президентов. Конечно, с поправкой на то, что им это приснилось. Ударом по дяде была увиденная в снах американцев база ядерных ракет в Афганистане. Они спали и видели её, но никто не планировал на самом деле. А мы из-за него туда направили войска, - Урал вздохнул. – Он не оправился после этой неудачи, потерял значительную часть способностей, и Горбачёв уже спал плохо, что привело к известному результату. «Путешественники в Хазарию рассказывают, что хазары больше всего боялись жрецов снопочитания – онейролатров - их соседей-булгар. По словам хазар, ни одно решение в стране булгар не принимается без совета с онейролатром Ага Уйкучу. Такие жрецы есть в каждом селении, всегда ходят в походы с войском и берегут сон своего государя. Когда булгары идут войной на Хазарию, то онейролатры объединяют свои усилия, и все плохие сны с верховий Итиль-реки затапливают низинную Хазарию, наводняя ночи тревожными кошмарами, бессонницей и красными глазами поутру. Они столь измождают хазар, что те часто сдаются без боя, посылая откупную булгарскому хану, лишь бы выспаться. Онейролатры не имеют детей и передают умения по наследству старшим мальчикам сестёр. Если у жреца нет сестры, он умирает, не оставив наследника. Именно этим некоторые писатели объясняли увядание булгарского ханства и захват его тартарами. Греки писали, что несколько жрецов снов обитают в Болгарии Дунайской и среди кочевников Скифии, но умеют меньше и не представляют опасности для соседей...» Трудно объяснить, как именно вижу чужие сновидения. Ты же учёный - что есть сон? Никто не может дать точного определения. Процесс в головном мозге, связанный с предыдущим опытом, - промямлил, представляя, как было бы классно затащить Урала к нам в лабораторию, положить в камеру магнитного резонанса, обследовать, понять, и при этом прекрасно осознавая, что никаких шансов у меня нет, как бы ни представлялась статья в Nature по этому поводу. – Много разных теорий, но... - У нас теорий нет, одна практика. Когда молодым был, тоже надеялся найти разгадку, что да как, потому и на врача пошёл. Но потихоньку начав практиковать под дядиным руководством ещё в университетские годы, понял, что не могу ни понять, ни разобраться. Делаю это, без дознания причин, - вглядывался в воду, разговаривая со мной через плечо. - Попробуй хотя бы описать, что ты там видишь, - настаивал я. - Пока ничего особенного, смутные образы. Всё увиденное встаёт само перед глазами, не в воде, она лишь помогает сосредоточиться. Я словно плыву по чужим снам, оставаясь при этом бодрствующим, и слежу за порядком. Если где-то вижу возмущение, бурлящую воду, стремлюсь туда, стараюсь умиротворить сон и успокоить спящего... Внезапно он прервался и замер, даже не дыша, я придвинул стул поближе, чтобы рассмотреть, затем осмелев подошёл вплотную. Его лицо не выражало никаких эмоций, но бешено кружились - 5 ненормально увеличившиеся зрачки и бесслышно шевелились губы. Минуты через полторы он взял трубку телефона и крутанул несколько раз диск, дождался, вероятно, пока ответят (как? старинный советский аппарат не подключен ни к какой розетке!), положил трубку на рычаг и постепенно начал дышать. Наконец, зрачки замедлили свой бег и вовсе остановились, он громко выдохнул и сообщил: - Женщина в Омске, беременная, видела во сне, что за ней по улице гонится большая чёрная собака. Забежала в дом, поехала на лифте, но собака мчалась по этажам. Лифт уже должен был остановиться, и хищник ждал жертву на лестничной площадке. К счастью, удалось нырнуть в сон, отыскать в её мыслях домашний телефон, позвонить и разбудить за секунду до начала настоящего кошмара. Ещё не хватало, чтобы будущему ребёнку повредило. Женщина очень приятная - люблю смотреть её сны, когда есть время, - все усыпанные серебром и инеем. Так красиво, - он зажмурился. Приходилось видеть наркоманов, видел убеждавших в своих паранормальных способностях актёров. Здесь же всё выглядело совершенно правдоподобно, или же атмосфера комнаты так влияют, что забыл обычные критицизм и непредвзятость? - А что с собакой? - Вернётся в конуру, где обитает. Это создание тьмы часто охотится во снах, особенно, на чистых людей. Дядька рассказывал, он эту собаку от Окуджавы отгонял, тайком от правительства – ему не разрешали заботиться о снах простых советских граждан. «Государь Мунтении Влад Дракула, прозванный Колосажателем за любимый способ борьбы со злом во вверенной ему Богом стране, прислал соседу, государю Молдавии Стефану Мушатину, человеку доброму и христолюбивому, письмо с просьбой одолжить на год ногайского колдуна, захваченного молдавскими воинами в степи. Слава о колдуне дошла и до двора султана в Константинополе, и до двора короля Маттиаса Венгерского Ворона, наслышавшихся о способности чародея отыскивать созданий, преследующих людей во сне, и убивать их. Слух шёл от одного двора к другому, и каждый посылал письма Стефану, ибо хотел иметь у себя полезного кудесника, несмотря на богопротивность магии и поклонения снам. Гадатели по снам были в те годы не в почёте, ибо от них требовали научиться не только толковать сны, но и бороться с чудовищами, в них рождаемыми, чего они не могли. Король-Ворон, говорят, боялся увидеть в ночи всадника на двух конях с двумя саблями. Султан просыпался от вида и жара белой звезды, висящей всегда у кончика его бороды. Великий Князь Московский был мучим призраками, грызшими его вторую руку. Римский папа и тот, по чьим-то недобрым словам, кричал во сне, когда являлся ему единорог с окровавленной пастью. Во всей Европе и Азии лишь один Стефан Молдавский спал мирно, и именно ему Провидение послало ногайского колдуна». Сон разума рождает порой таких чудовищ, что мне даже страшно с ними бороться. Я, по меркам прошлых поколений, ещё ученик. Ремесло умирает, с каждой передачей наследнику что-то теряется. Дядя рассказывал, что его дядя мог не только отгонять чудовищ, но и убивать их. Пусть не все из монстров смертны, кто-то способен возрождаться, но за многие столетия мы уничтожили множество кошмаров. - Зато появились новые, - не преминул вставить свои пять пенсов. - Да, но представь себе, что не ушли бы и старые. Бабая, к примеру, победили лет сто пятьдесят назад, а монстр был ужасный. Тот же чёрный пёс – по словам дяди, ему около трёх веков - вначале обитал в сырых местах, потом его разнесло, и наша семья с ним боролась каждую ночь повсюду. Удалось загнать лет восемьдесят назад, и почти не высовывался. А как дядька умер в девяносто девятом, псина почуяла, что я слаб и неопытен, и снова лезет изо всех щелей. Дядя победил нескольких особо опасных пауков да гидру, умевшую одновременно быть в десятке снов. Но и это заняло у него десятилетия. Я, похоже, последний на Земле. Будет ещё мой племянник, если захочет. А когда-то нас было много и спать было легче. Думаешь, почему так популярны антидепрессанты с психологами? Хороший сон стал..., - снова замер, уловив нового монстра на бескрайних просторах спящих подушек. Огромная страна спала от Калининграда до Владивостока, да и на Сахалине с Камчаткой лежали в кроватях сони, видя предутренние сны. Безмятежно сопели дети, мечтали о поклонниках девушки, - 6 мечтали о девушках поклонники, беспокоились матери, просматривали вчерашние футбольные матчи отцы, старались уснуть деды и бабушки. Никто не подозревал, что за всеми ними следит, точнее, пытается уследить из маленькой комнаты в затерянном городке посреди страны никому неизвестный человек. А даже и узнай они, то вряд ли бы могли что-то изменить. Он один не спит все ночи подряд, отсыпаясь во снах других. Чужие сны – его богатство. Вся страна – его, даже весь мир, но он никогда не увидит ничего на самом деле, только отражения, рябь на воде сновидений. Урал опять встрепенулся и облегчённо вздохнул. - Это было просто. Кстати, пример выродившегося ночного морока. Раньше приходил к людям, заставлял во сне открывать глаза и выпивал немного души: глоток здесь, глоток там, ничего страшного, но жертва днём теряет ход мыслей и начинает мечтать о духах и прочей белиберде. Если же человек отказывался открывать глаза, просил поднять руку и тут же впивался во вторую. Страшное создание было, по описаниям. Теперь же деградировало: из Москвы переехало в Зеленоград и вместо рук довольствуется одеждой «секонд-хэнд». Главное – вовремя подсунуть, иначе основной мыслью проснувшегося человека будет, как бы чем-то разжиться на халяву: раньше призрак заставлял думать людей о бесплотном, теперь - о бесплатном, - он усмехнулся. – А всё воспитательная работа и ловкость рук. Здесь могу собой гордиться. «…В Гейдельбергской библиотеке мне попались выписки из старых трактатов розенкрейцеров и иллюминатов. Они сообщали, что у волжских татар были (а, может, и сейчас остались) жрецы, которые способны управлять снами и обуздывать чужие кошмары. Легенды утверждают, что эти люди никогда не спят и могут видеть сны людей на расстоянии многих сотен километров, но это, разумеется, только легенды. Рациональное звено, скорее всего, хранится в некоем древнем учении о сновидениях, наподобие того, о чём пишете Вы. В книге цитируются какие-то списки татарских жрецов с классификацией кошмаров. Помню, там был отдельный раздел для «Чудовищ из Прошлого Спящего», которые отмечались почти непобедимыми. Доктор Зигмунд, думаю, если Вы сможете разыскать эту информацию, она поможет в Вашей работе. Венская университетская библиотека должна иметь книгу с выписками. Автор то ли Мергенталер, то ли Штеренталь, издание начала шестидесятых, Баварской Королевской Академии». Урал снова замер, все мышцы напряглись, пальцы впились в ладони, а затем сжались в кулаки, он закусил губы, словно принимая на себя муку чьего-то чужого кошмара. Молочная белизна лица в свете свечи была бы прекрасным кадром в каком-нибудь фильме ужасов, да только я понимал, что нескончаемый фильм ужасов, вечная борьба с Фредди Крюгером, идёт за плотно сжатыми и лишь изредка подрагивающими веками. Он очень быстро открыл глаза, и в них было неприятно смотреть, будто там отражался чьи-то ужас, метание по постели и крики в ночи. Не знаю, как могут отражаться крики, но в тот миг казалось, что слышу эхо стонов из глубины Ураловых глаз. - Всех кошмаров всё равно не одолеть, сколь не старайся. Дело даже не в том, что я последний остался. Люди постоянно создают новые ночные страхи своей жизнью. Дядька учил, что самый страшный морок живёт не в конуре или берлоге, как те, с которыми я боролся в начале ночи, а внутри спящего, в его прошлом. Такие не оставляют свою жертву годами, особенно родственников. Они знают лишь один способ существования – мстить за заточение в этих снах. Так и мучаются: спящий и его морок, стараясь уничтожить друг друга. Все фрейдовские толкования снов лишь слабые интуитивные попытки описать реальность, существующую за порогом засыпания. Ему с его комплексом Электры было не понять, каково это желать каждый день смерти отцу-алкоголику, чтобы, когда он умер от сердечного приступа, каждую ночь быть убиваемой им: пулей, ножом, толчком с балкона. Я только что был в Бельцах, где пытался удержать отца и вытолкнуть из кошмара дочь. Причём отец умер в Петербурге, дочь живёт в Канаде, а сражаются они в своей старой квартире… Вечный бой, покой им только снится, - Урал тяжело вздохнул. – Дядька умел оберегать своих клиентов от подобных кошмаров, но мне пока не удаётся, почитаю за счастье, если успеваю туда раньше смерти дочери и выпихиваю её в бодрствование. Пусть уж так, чем там умереть и попасть в низший уровень сновидений. От тамошних чудовищ ей уж точно не выбраться, я слишком слаб, - он подпёр голову обеими руками, и я увидел, как сильно дрожат его пальцы. 7 «...Однако, опасней всего, мой фюрер, твари, обитающие даже не в самом сне, но в засыпании. Они хватают своими цепкими лапами и не пускают ни в бодрствование, ни в сон, мучая и терзая этим состоянием многие часы. Старые татарские мастера онейролатрии, авторы древнего трактата Ырк Битиг, умели побеждать чудовищ, но, к сожалению, среди наших людей нет никого подобного уровня. Румынские и болгарские сонники, предоставленные союзниками, не представляют никакого интереса, ибо способны лишь насылать сон на небольшие группы людей. Мы просили абвер проникнуть в Башкирию и Кавказ, отыскать следы древнего искусства онейролатрии, но адмирал Канарис скептически отнёсся к просьбе и ничего не сделано. Обращаемся к Вам, мой фюрер, чтобы Вы отдали приказ разведке. В условиях готовящегося наступления полезно знать, какие ресурсы есть у русских. Если же коммунисты не используют онейролатров, считая это противным их материалистическому еврейскому миросознанию, мы обязательно должны сыграть на чувствах старых мастеров и создать отделение онейролатров в составе нашей небольшой гималайской группы...» - - - - Сколько снов я навидался! Даже представить не можешь. Люди обычно запоминают последний предутренний сон, и то ненадолго. Я же храню в памяти тысячи, иные записываю, когда понимаю, что буду с этим сталкиваться снова и снова. Недавно всё чаще начал обнаруживать интернет-страницы. Вживую их видел раза три, а людям они активно снятся: кому-то, что о нём написали хорошо, другому, что его обругали. А покемоны! Сколько их снилось детям, не поверишь – а я дивился, что за новый монстр появился, - он засмеялся. – Светает, поставь, пожалуйста, чайник. В холодильнике хлеб и колбаса, позавтракаем по-холостяцки, а потом мне на работу пора собираться. Ты знаешь обо всех вокруг…м-да, меньше знаешь, больше спишь, чистая правда…а живёшь нищим. Почему не пойдёшь по стопам дядьки работать на государство? Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен. Никто не заставит во сне мстить политическим противникам или бизнес-конкурентам. Чистая совесть – залог хорошего сна. Запросы минимальные, как государство обходится со своими людьми видел – дядька здесь умер, с мизерной пенсией, которую не всегда выплачивали. Лучше буду детей лечить, они тоже не всегда «спасибо» говорят, зато с ними весело. Давай приглашение сделаю, приедешь в Кардифф, посмотришь, как люди живут? Ты ж понимаешь, что никуда не поеду. Суета всех сует – всё равно суета, а люди везде спят одинаково. Треть жизни человечества мне известна, а большего и не надо. Лучше привози своих к нам. Возьмём у Хашима лошадей, поедем в степь в ночное, посидим у костра, испечём картошки. Помнишь, как в детстве? В ночное? А как же? – я кивнул на ведро с водой. Ой да ладно тебе. Никто и не заметит, если одну ночь я не выйду на работу, - он улыбнулся. Александр, давно допивший пиво, забрал переводы и осторожно спросил, что я думаю. - Интересные факты. Если, конечно, ты меня не разыгрываешь, - постарался сделать настороженное лицо. - Сакмар, как можно! Клянусь честью германского барона, всё истинная правда. Несколько лет провёл в библиотеках и архивах, разыскивая обрывки информации, переводя на английский, рассылая другим историкам. Никто ничего не знает, словно онейролатры приходят во сне и стирают знания. - К тебе приходили? – представил явившегося ко мне с такой целью Урала, и стало смешно. – Нет? Думаю, ты преувеличиваешь. Если на что-то наткнусь, сообщу немедленно. Хотя понятия не имею, кого спрашивать. Извини, с моей помощью наука вряд ли разгадает эту загадку. Вспомнил глаза Урала, степь, огни, воду, покой. Пусть всё останется в покое. Vladislav Zarayskiy [email protected]
