О познании своих грехов

О познании своих грехов
Казалось бы также, что и обращение от себя к Богу должно быть делом и не трудным, и не
многосложным, как, например, обращение с запада на восток. Но ведь грешник, приступающий к
Богу, не есть лицо от Него независимое и приближается к Нему не так, чтобы за ним ничего не
было. Нет, он тот же, что беглый раб, возвращающийся к своему господину, что виновный,
являющийся пред лицом царя судии. Надо посему приступить так, чтобы быть приняту. В
человеческих порядках господин принимает раба и царь возвращает милость виновному, когда,
приступая к ним, каждый из них сознает вину свою, раскается в ней и даст искреннее обещание
быть вперед совершенно исправным.
То же и в возвращении грешника к Богу. Он будет принят Богом, если а) сознает свои грехи,
б) раскается в них и в) положит обет не грешить. Это — необходимые акты в сердечном
воссоединении с Богом, от которых зависят твердость в новой жизни, совершенство в ней и
благонадежность неизменного действования по ее требованиям. Блудный сын, возвращаясь к
отцу, говорил: реку: согреших — сознание греха; несмь достоин — окаявание себя; приими, яко
единого от наемник — обет работать. Итак, возвращаясь к Богу:
а) Познай свои грехи. И в возбуждении решимости оставить грех знал ты, что грешен, ибо
иначе какая нужда замышлять перемену жизни? Но эта грешность представлялась тогда в смутном
виде. Теперь надобно определительно разузнать, что именно грешно и в какой степени, — ясно,
раздельно, как бы численно узнать свои грехи, со всеми обстоятельствами, умаляющими или
увеличивающими греховность действий: критически пересмотреть всю свою жизнь, с судом
строгим и нелицеприятным.
Для сего поставь, с одной стороны — закон Божий, а с другой — собственную жизнь, и
смотри, в чем они сходны и в чем несходны. Бери ты свое дело и подводи его под закон, чтобы
видеть, законно ли оно; или бери закон и смотри, осуществлен ли он в твоей жизни. Чтобы ничего
не опустить в сем важном деле, держись в нем какого-либо порядка. Сядь и припомни все
обязанности твои в отношении к Богу, ближнему и к самому себе и потом просмотри свою жизнь
по всем сим отношениям. Или — разбирай заповеди десятисловия и заповеди о блаженствах, одну
за другою, со всеми их приложениями, и смотри — такова ли твоя жизнь. Или — читай главы
Святого Евангелия от Матфея, где Спаситель излагает закон собственно христианский, также
послание святого Апостола Иакова, последние главы посланий святого Апостола Павла, в которых
сокращенно излагаются обязательные для христианина дела, например: с 12-й главы Послания к
Римлянам, с 4-й главы Послания к Ефесеям, и прочее. Последние особенно важны тем, что
изъясняют дух христианского жития. Сей дух ясно и сильно выражается и в Первом послании
святого Иоанна Богослова. Читай все это и поверяй жизнь свою, такова ли она. Или, наконец,
возьми чин последования исповеди и по нему обсуди свое поведение. Жизнь свою и дела
рассматривай не как только дела человека, но как дела человека-христианина, и притом в
определенном звании и состоянии.
Вследствие такого пересмотра своей жизни откроется бесчисленное множество дел, слов,
помышлений, чувствований, желаний беззаконных, коим не следовало быть, а они допущены, —
множество таких, кои следовало сделать, а они не сделаны, да немалое число и из деланных по
закону окажутся оскверненными, по нечистоте побуждений. Соберется всего этого бесчисленное
множество, а может быть, и вся жизнь окажется составленною из одних дел недобрых. Главное,
что надобно иметь в виду на сей первой степени познания своей греховности, — это есть точная
определенность дел. Как послужной список пишется с численною определительностию, так и
список дел своих каждый в уме своем должен вообразить с такою же определенностию — со
всеми обстоятельствами времени, места, лиц, препятствий и прочего. Если самоиспытание у нас
остается бесплодным, то это потому, что мы делаем только общие обзоры.
При всем том, однако ж, на сих дробностях останавливаться не должно, а надобно проходить
далее по пути греха, или глубже входить в греховное сердце. Под делами, словами, частными
помышлениями, пожеланиями и чувствами лежат постоянные расположения сердца,
составляющие характеристические черты наши. Иные дела наши случайно прорывались, иные же
исходили из сердца, и с такою силою, что их остановить не было сил, а иные делались
непрестанно, обратились как бы в закон. Такое раcсмотрение даст нам знать, каких дел
производители скрываются в сердце и рождают постоянный, оттуда возникающий, позыв на них.
Это и суть склонности греховные. Раскрывая их, мы разоблачим строй нашего сердца, число и
взаимное сочетание склонностей его.
Когда это будет сделано, не может укрыться и главная, всем заведывающая, страсть.
Известно, что корень всех грехов есть самолюбие. Из самолюбия выходят гордость, корыстность,
сластолюбие, а от этих — все другие страсти, между которыми главных считают восемь, а прочим,
производным, и числа нет. У всякого грешника есть все страсти — иные на деле, другие в
зародышах, — потому что у всякого, кто грешит, заправляет делами самолюбие, семя всех
страстей или склонностей греховных. Но не у всякого все они раскрываются в равной степени: у
одного преобладает гордость, у другого — сластолюбие, у третьего — корыстность. И гордый не
чужд чувственных удовольствий — но ничего, если и не придется иметь их. И своекорыстный
думает о себе высоко — но ничего, если иногда из выгод придется поступить и низко. И
сластолюбец любоимателен — но ничего и ущерб, если им покупаются утехи. Так у всякого одна
главная страсть. Все другие стоят в тени, в подчинении ей, и ею управляются, не смея властно
действовать наперекор главной страсти. Все склонности и порочные привычки, открытые уже
человеком в себе, оттеняются одною какою-либо страстию и ею воодушевляются. Она есть то, в
чем наиболее качествует и воплощается в его лице корень всех зол — самолюбие. Познанием ее и
должно завершиться сознание своей греховности.
Так наконец познаешь и корень своей греховности, и ближайшие его порождения —
склонности, и порождения дальнейшие, многочисленные дела, — вообразишь всю историю своей
грешности и напишешь ее, как на картине.
б) Познав свою грешность, не будь холодным ее зрителем, но старайся возбудить и
соответственные ей спасительные чувства сердечного раскаяния. Казалось бы, что чувства эти тут
в тебе и родятся, как только познаешь грех, а на деле не всегда так бывает. Сердце грубеет от
греха. Как чернорабочий грубеет от своей работы, так грубеет и человек-грешник, сам себя
продающий в черную работу греха — копать рожцы и питаться ими. Потому и здесь надо работать
над собою, чтобы раздражить чувства раскаяния.
К сим чувствам переходят чрез чувство виновности в грехах и безответности в них. Чувство
виновности стоит на средине между познанием грехов и покаянными чувствами и само
посредствуется обличением себя.
Начни же прежде обличать себя — и обличи. Устрани все из внимания и оставь себя одного
с своею совестью пред лицем Бога — Судии всевидящего. Раскрой, что ты знал, что не должно, и,
однако ж, похотел; мог и похотевши отстать — и не употребил в свое благо своего самовластия: и
разум, и совесть были против, и совне препятствия были, но все эти вразумления презрены тобою.
Так сделай в отношении к каждому греху. Увидишь, что всякий грех делан самоохотно, с
сознанием его грешности и еще с усилием в преодолении препятствий, — и совесть заставит тебя
беспрекословно сознаться в виновности. Лукавство грешного сердца начнет, может быть,
изобретать извинения — то в немощи естества, то в силе темперамента, то в стечении
обстоятельств, то в напоре житейских отношений — не слушай. Все это могло усиливать влечение
ко греху, но согласия на грех никто никогда вынудить не может — оно всегда есть дело
произволения. Сказал бы: "Не хочу" , — и всем искушениям конец! Наперекор этим непщеваниям
вины о гресех, раскрой пополнее твои личные отношения: кто ты, где, когда и как грешил, чтобы
открыть, сколько грешен грех именно твой, в твоем лице и в твоих обстоятельствах, — и во всем
увидишь не поводы к извинениям, а моменты, увеличивающие твою виновность. Предел, до
которого должно доводить дело самообличения, есть чувство безответной виновности —
состояние, в котором скажется в сердце: "Ничего не имею в оправдание — виноват".
В этом действии обличения совестию человек утвердит за собою один грех за другим, и
скажет: "И в том виноват, и в другом, и в третьем, во всем, во всем виноват", — облечется в свои
грехи и станет чувствовать, что они лежат на нем всей своею тяжестию. В познании грехов можно
еще представлять их вне сущими; в обличении же они зрятся внутрь именно нас самих и тяготят, и
тем больше тяготят, что мы безответны в них. Дошедши до сего пункта, что остается сказать
грешнику, кроме: "Окаянен аз! И то не хорошо, и это худо, я сам виноват в том, что это не хорошо
и что оно во мне есть".
Как только произнесет человек в сердце своем: "Окаянен аз", — тотчас начнут возрождаться
в нем, одно за другим, болезненные чувства раскаяния в грехах. Ему и стыдно, что вдался в такие
низкие дела, и досадно, что поблажил себе и поддался своему злому произволу, и болезненно, что
довел себя до такого нравственного расстройства, и страшно, что оскорбил Бога и поставил себя в
такое опасное положение и во времени, и в вечности. Чувства сии сменяются одно другим, и
человек горит в них, как в огне. Он зрит себя висящим над бездною и в чувстве нисходит до
состояния отверженных. Безотрадное томление дает проход и чувству безнадежности. И вот точка,
на которой схватывает иногда человека-грешника бес отчаяния, внушая: вящшая (большая —
Ред.) вина твоя, еже оставитися тебе.
В большей или меньшей степени испытывает эти чувства всякий грешник. Нечего жалеть,
что они есть, а надобно желать, чтобы они были, и были посильнее. Чем больше горит в них
человек и чем сильнее горение, тем спасительнее. В силе сего горения — основание будущей
исправности. Тут узнает сердце, сколь сладок плод греха, и в этом почерпает крепость
отвращаться от обаяний его.
в) Чувства раскаяния, очевидно, имеют разлагающее действие. Слово некое проходит до
разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судит помышления и мысли сердечные. Но
цель, для чего производится сие в человеке благодатию Божиею, не та, чтобы только разорить, но
чтобы, чрез разорение старого, создать новое. Это новое засеменяется веянием надежды на
возможность все поправить. Есть возможность исправить неисправное и возвратить потерянное,
только возьмись за дело. Казалось бы, что от чувств раскаяния — прямой переход к обету: "Итак,
отвергаю грех и даю обещание работать единому Богу в исполнении Его заповедей". Но дающему
такой обет надо быть уверену, что, с одной стороны, прежняя его неисправность прощена может
быть, а с другой — что он может получить силы в помощь к устоянию в обете. Вот почему
положение обета работать Господу посредствуется благонадежностию на помилование и на
получение помощи свыше; а сия благонадежность производится верою в Господа Спасителя,
Коим на кресте рукописание грехов наших разодрано и, по вознесении, поданы нам все
Божественныя силы, яже к животу и благочестию (2Пет.1,3). Без сей веры и порождаемого ею
благонадеяния томимый сокрушительными чувствами раскаяния идет путем иудиным. Вот когда
для человека Крест Спасителя действительно есть якорь! Влаясь, как над бездною, в болезненном
сокрушении о грехах, зрит он его единственным спасителем, за него емлется всею силою веры и
упования и из него черпает силу воодушевления на положение обета. Как утопающий крепко
берется за дерево, так кающийся — за Крест Христов, и чувствует, что уже не погибнет.
Обыкновенно мы знаем силу крестной смерти Господа, а прошедший это болезненное раскаяние
во грехах чувствует ее, потому что она становится элементом жизни его.
Итак, томимый чувствами раскаяния и уже колеблемый безнадежностью, подвигаясь к
желанному обету:
а) Прежде поспеши воскресить живую веру в силу крестной смерти Христа Спасителя. Все
грехи всех людей пригвождены ко кресту, а следовательно, и твои. Оживи сию уверенность, и на
сердце твое повеет отрадою, и возникнет оно к благонадежию тотчас, как согреется сею верою.
б) К сему приложи крепкую уверенность и в том, что тебе даны будут силы к исполнению
обета, как только приступишь к Таинствам. В них никому нет отказа. Затем они и стяжены
Господом, чтобы их раздавать. Эта уверенность приведет в напряжение и твои собственные силы
и родит готовность усердно работать при такой помощи. Родится ли обет без уверенности в
помощи свыше? Но, с другой стороны, придет ли и уверенность эта, если не помышляется об
обете? Тут – взаимодействие.
в) И вот когда произойдет у тебя внутри это сочетание уверенности и готовности, давай обет
– прочее единому Богу работать все дни живота твоего. Сей сердечный обет, по вере в Господа
нашего Иисуса Христа, искренно произнесенный, развеет весь мрак, облегавший душу, и осветит
все нити внутренней и все порядки внешней жизни твоей. Здесь заключается завет сердца с Богом
во Христе Иисусе. Посему в сем действии прежняя решимость получает истинно христианский
характер.
Св.Феофан (путь ко спасению)
В человеческом сердце кроется злонравие, то есть гордость, ненависть, зависть, гнев,
злоба, нечистота, сребролюбие, или любостяжание, славолюбие, честолюбие и всякое зло, от
первородного греха появившееся. Все это делает человека злым и нечистым пред очами Божиими.
Все это надобно человеку умерщвлять и не позволять, чтобы в действие приходило, и как
разрастающиеся ветви на дереве отрезает садовник, так человек должен отсекать бесчинные и
богопротивные их движения, и так с помощью Иисуса, Потребителя греха и всей силы вражьей,
очищать сердце свое. А чем тщательнее от вышеперечисленных скверн очищать себя будет, тем
лучше перемена внутреннего состояния будет. Чем более очищается источник, тем чище вода
будет, чем более моется и отирается тело, тем белее бывает, чем более обрезается дерево от вредных отраслей, тем большие и лучшие плоды приносит, так и внутреннее состояние тем лучше
бывает, чем усерднее его человек старается переменить на лучшее. Но чтобы человеку переменить
себя к лучшему, надобно, во-первых, познать бедное состояние сердца, подобно тому, как хотяще-
му исцелиться от болезни надобно прежде познать болезнь. Для познания же сего нужно чтение
Слова Божия и прочих христианских книг, которые показывают и открывают бедность и
окаянство сердечного нашего состояния, и учат, как его исцелять и изменять. Нужно размышление
о действиях и движениях, от сердца происходящих, которое само по себе не что иное, как
смрадный бесчиния и злонравия запах издает. А более всего нужно внутреннее и внешнее
искушение, ибо как рвотное лекарство показывает кроющиеся худые соки в желудке и извергает,
так искушение показывает, что у кого кроется в сердце. И как чирей, хотя и болит и тяжек всегда,
но тогда наилучше познается его болезнь и тяжесть, когда его что-то коснется или ударит, так и
человек, хотя и знает, что кроется у него в сердце, но в нашедшем искушении более и лучше это
узнает. Искушение все тайное и сокровенное открывает и человеку самого себя перед глазами его
поставляет. Видим эту истину при случаях. Скажи, когда гнев, кроющийся в сердце нашем, познаем? Не тогда ли, когда нас обидит кто? Зависть когда показывает себя, разве не при похвале и
благополучии другого? Похоть нечистая от видимой или виденной красоты лица особенно
разжигается, негодование и роптание в несчастье и нашедшей беде является. Многие в счастье
мужественными и великодушными себя показывают, но в беде пришедшей падают,
малодушествуют и от боязни отчаиваются. Многие полагают в благополучии, что на Бога надежду
имеют, но в нашедшей буре оказывается, что не на Бога, а на человека, на серебро и золото
надеются, когда от них помощи ищут в печали. Если же впадаешь в различные искушения,
христианин, все это попущением Божиим бывает на твою великую пользу, дабы ты познал из них,
что внутри твоего сердца кроется, и так, познав, стал бы себя исправлять. Многие льстят себе и
считают себя добрыми, смиренными, кроткими, но в искушении противное познают. Не унывай
же в искушениях, но больше Бога благодари, что Он так тебя в познание самого тебя приводит и
хочет тебя исправить и спасти.
Видишь, как искушение открывает, что в сердце нашем содержится, а отсюда видно,
насколько полезно искушение для познания внутреннего состояния. А познавшему немощи свои
надобно их исцелять истинным покаянием, сожалением и призыванием Иисуса Христа, Врача душ
и телес, подобно тому, как немощный телом не пренебрегает своей немощью, но лекаря призывает
и просит от него исцеления. Так особенно нам, христианам, видя в себе, то есть в душах наших
многоразличные недуги, которыми души наши расслабляются и к вечной смерти клонятся, не
должно коснеть, медлить и нерадеть, но призывать Иисуса Сына Божия и от Него исцеления
просить. Один Он эти недуги как ведает совершенно, так и исцеляет не зельем, но словом единым.
Требуется же и с нашей стороны труд, усердие, подвиг и неусыпное старание. Тело немощное
стараемся лечить, хотя и знаем, что в землю обратится, насколько более об исцелении души
заботиться должно, которая бессмертна. Что пользы тело здоровое иметь, а душу немощную?
Лучше телом гнить, а душой здравствовать, нежели телом быть здоровым, а душой немощным.
Лечи или не лечи тело, однако же сгниет, а если душа здорова будет, то и тело, в воскресение
общее соединившись с душой, оздоровеет, и в бессмертие облечется, и в прекрасный вид
оденется. Видишь, что значит изменить внутреннее состояние.
Как же может познаться грех, если мерзость и тяжесть его грешнику перед глазами не
представится? Поэтому никто не должен гневаться на обличительное слово, тем более на такое,
которое о всяком человеке обобщенно говорится, ибо оно грехи обличает, а не самого человека,
как и лекарство против болезни, а не против человека. Без болезни не нужно и лекарство, и где
греха нет, там не потребно и обличение. Оставь грех, тогда и обличение касаться тебя не будет, ибо
не будет того, в чем оно обличает. Обличение подобно зеркалу, которое показывает пороки на лице;
а если пороков на лице не будет, то и не покажет их. Не гневаешься на зеркало за показание пороков
твоих — не гневайся же и на обличительное слово, которым пороки души твоей показываются. К тому
же, когда гневаешься на обличение, вообще бываемое, то тем показываешь, что и совесть твоя тебя
обличает в том, о чем слово. Слово обличительное сходно с совестью. Откуда бывает, что, когда в
собрании говорится о каких-то грехах, имеющие их трогаются совестью и какие-нибудь на себе
показывают знаки. Что вне слово, то внутри совесть обличает; и что вне слово, то внутри совесть
хвалит. Два этих свидетеля как сходны и согласны между собой, так и верны, и солгать не могут, но
всегда истину свидетельствуют, и что один, то и другой показывает. Один хвалит добродетель и
другой. Один обличает грех и другой. И как здесь, в веке этом, так и в последний день на
Страшном Суде будут достоверными свидетелями и обличителями грехов человеческих. Поэтому, дабы
и слово и совесть твоя здесь и на том суде тебя не обличали, оставь грехи и покайся истинно. Тогда
как внутреннего обличителя не будешь иметь, так и словесное обличение касаться тебя не будет.
Тогда будешь покоен и мирен, хотя все тебя будут хулить и проклинать. Чистая совесть —
достовернее свидетельств всех людей и одна только есть истинный покой внутренний, без которого
человек спокоен быть не может, хотя бы и извне никак не был беспокоим.
Лучше тебе здесь, в мире этом, и тайно внутри себя и перед собой одним обличение
претерпеть, и оставить грех и покаяться, и так спастись, нежели на всемирном том суде обличиться
и постыженным отослаться во тьму кромешную, «где будет плач и скрежет зубов». Ибо что здесь в
совести заглажено будет, то и там не явится. «Мирись здесь с соперником твоим, пока ты еще на пути с
ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в
темницу» (Мф.5:25), к чему всякое обличительное слово намеревается, то есть, чтобы на том
всенародном позорище грешник не обличался праведным Судией. А кто не очистит совести и не
загладит в ней грехов, тот непременно обличится там и увидит все свои грехи перед собой
представленные, по неложному Божиему слову: «Обличу тебя и представлю пред лицем твоим
грехи твои» (Пс.49:21). Тогда всякий грешник нераскаянный услышит: «Вот человек и дела его»! Вот
человек, который христианином назывался, но христианских дел не творил; «говорил, что знает
Бога, а делами отрекался от Него» (Тит.1:16); «имел вид благочестия, силы же его отрекался!»
(2Тим.3:5) Услышит же перед всем миром, Ангелами и людьми и так покроется стыдом. Надо
оставить то, за что внутри совесть и вне слово Божие обличает, и сокрушенным сердцем
покаяться, чтобы не обличиться там, где покаяние места не имеет.
Обличение, когда одному какому-то лицу бывает, должно не смягчать слова, а разъяснять важность
греха, чтобы, в грехе утвердившись, не погиб; тем более то делать должно, когда бывает
обличение вообще, без поминания лиц, чтобы не на ласкательство, а на обличение было простираемо
слово. Потому и незачем гневаться на обличение, даже и на то, которое прямо в лицо бывает, а тем
более на то, которое вообще говорится. На лекаря не гневается никто, что жестокое лекарство
подает для излечения тела. Зачем же нам гневаться на того, кто хочет душу нашу исцелить и
жестоким словом, как жестоким лекарством, грех из нас выгнать? Кому не тяжко было решить,
тому пускай не будет тяжко и обличение в грехе слышать, и так покаяться. Когда оставишь грех, в
котором обличаешься, тогда познаешь, сколь полезно было тебе обличение; тогда не только не
будешь гневаться на обличившего, но и благодарить его будешь, как больной, освободившись от
болезни, благодарит лекаря. Чего я и тебе усердно желаю.
Совесть уязвляют и беспокоят не только внешние грехи, которые вне, самим делом
производятся, как-то: блуд, хищение, лесть, отмщение и прочие, но и внутренние, которые через
злые и богопротивные помыслы совершаются. Посему христиане должны беречься не только от
внешних, но и от внутренних грехов. 1) Поскольку Бог в Слове Своем с душой нашей говорит.
Итак, что пользы телом не грешить, но душою и сердцем грех делать; руками не убивать, но
сердцем убивать; телом не смешаться с женою, но сердцем услаждаться нечистой похотью? 2) Как
Слово Божие душе нашей, так и совесть наша душе говорит: «Не делай того и того».
Следовательно, и внутренние грехи как против Слова Божия, так и против совести в душе равно
делаются, как и внешние, членами телесными. 3) Бог как внешнее, так и внутреннее худое дело
равно видит, о чем псалма 138 -го стих 1-16 свидетельствуют, и в прочих Писания местах
говорится. 4) И совесть за внутренне худое дело и помысл, уязвленная и раздраженная этим, обличает человека. 5) Как Слово Божие, греховным помыслом презренное и не исполненное, так и
совесть, тем же раздраженная, суд Божий и гнев Его возвещают человеку. И человек будет
судиться не только за дела и слова, но и за помыслы злые на страшном Христовом Суде. 6)
Христос говорит: «Сказано древним: «Не прелюбодействуй». А Я говорю вам, что всякий, кто
смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф.5:27—
28). Отсюда можно заключить, что и тот прелюбодей, который хочет прелюбодействовать и
нечистые мысли в сердце питает, хотя с женщиной и не совокупляется телом; и тот «убийца,
который ненавидит брата своего» (1Ин.3:15), злобится на ближнего и хочет ему повредить или
его убить, хотя и не убивает его на деле; и тот есть вор и хищник, который желает чужую вещь
похитить, хотя и не похищает делом; и тот пьяница, который хочет упиваться, хотя и не
упивается; и тот льстец и обманщик, который хочет прельстить и обмануть, хотя делом и не
совершает того. То же и о прочих злых помышлениях разуметь должно. Этот грех совершается
против заповеди десятой: «не пожелай» (Исх.20:17). И хотя такой человек не делает ближнему зла
делом, но хочет делать, и так грешит против Божиего повеления. Ибо Бог как душе и сердцу
нашему говорит, так и смотрит на сердце и волю души, на то, какое кто сердце и волю имеет и к
чему воля и сердце клонится у человека, и по тому судит его. Итак, христианину не только не
должно делать зла, но и мыслить, и хотеть, если не хочет против Слова Божия и совести своей
согрешить, и так ее уязвить и суду Божиему подпасть. 7) Поскольку Бог душе нашей говорит и ве-
лит или уклоняться от зла, или делать добро (см. Пс.33:15), то душа делает как добро, так и зло. А
тело для души есть орудие, которым делает или доброе, или злое. Тело не будет делать зла, рука
не будет похищать, убивать, язык злословить и клеветать, ухо клевету слушать, око с
вожделением на красоту лица смотреть, если душа не захочет. Дело рук — делать, но доброе или
злое делать от произволения души зависит. Ока дело — смотреть, а зло или с добром смотреть —
относится к нашей воле. Языка дело — говорить, а как и что говорить, то от воли зависит. Так и
прочие члены тела нашего бывают орудиями правды, или неправды не сами по себе, но от воли и
произволения сердечного. Итак, душа и воля человеческая грешит или добро делает, и через
члены телесные хотения и действия совершает. Следовательно, хотя человек и не грешит членами
телесными, например, руками не крадет, не убивает, телом не блудодействует, и прочее, но в душе
и сердце мысли злые имеет и им соизволяет, он также грешит перед Богом и суду Его праведному
подпадает. Надобно же нам, христианин, не только от внешних грубых грехов, но и от внутренних
злых помышлений, которые есть корень и начало внешних, беречь душу свою, если хотим похристиански жить. 8) Истинный христианин подобен дереву доброму, у которого как вне, на
ветвях, появляются добрые и сладкие плоды, а не горькие, так и внутри имеется добрый и
сладкий, а не горький сок. Ибо от сока и плоды происходят на дереве, а какой сок в дереве, такие и
плоды его появляются на ветвях. Ибо «всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое
дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево
худое приносить плоды добрые», — говорит Истина — Христос (Мф.7:17-18). В этом и мы
должны подражать дереву. И как вне не делаем зла, так и внутри должны не делать зла. Но как вне
являемся добрыми, так и внутри должны быть добрыми, подобно доброму дереву. Вне не делать
зла — и внутри не мыслить зла. Вне не убивать ближнего — и внутри не гневаться и не злиться на
него. Руками не похищать — и внутри не хотеть этого. Языком не злословить — и внутри не
мыслить этого. Телом не гордиться — и умом и сердцем не превозноситься. Телом не
оскверняться — и сердце чистым от этого соблюдать — да будет истинное согласие души с телом
в благочестии, подобно тому как имеется союз и согласие в составе их естественном, да так душу
и тело наше в послушание и жертву Богу нашему посвятим. Так будем истинно добрым деревом,
которое и вне и внутри доброе. Посему говорит апостол: «Прославляйте Бога и в телах ваших и в
душах ваших, которые суть Божии» (1Кор.6:20). Отсюда видишь, христианин, кто есть истинный
и кто ложный христианин и лицемер. Истинный христианин тот, который и не делает, и не хочет
делать зла, но, наоборот, хочет и старается делать добро ради Бога. Ложный христианин и лицемер
тот, кто от внешних грехов воздерживается и показывает себя вне добрым, но внутри зол и
подобен «окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей
мертвых и всякой нечистоты» (Мф.23:27).
Из книги «Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики» свт. Феофана Затворника.