ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ МИГРАЦИЯ

ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ МИГРАЦИЯ
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Демографический потенциал бывших советских республик и других стран, у
которых с Россией существует общая граница, многократно превосходит ее собственное
население. Совокупное население стран СНГ, Грузии и стран Балтии составляет 146,4
млн. человек.
В соседнем Китае, мировом лидере по численности населения, проживает 1,343
млрд. человек. Из них 100–110 млн. находится в приграничных с Россией северовосточных территориях, в то время как на Дальнем Востоке проживает лишь 6,3 млн.
человек (5% населения РФ).
Наибольшую потенциальную угрозу в отношении демографического и
миграционного давления, безусловно, представляет Китай. К демографическим факторам,
стимулирующим эмиграцию из этой страны, стоит отнести самое многочисленное в мире
население, появление за последние сорок лет свыше 100 млн. «нелегальных детей»,
дисбаланс в численности мужчин и женщин (на 15 млн. в пользу мужчин), наличие
многомиллионного трудоизбыточного сельского населения, составляющего, по разным
оценкам, от 90 до 130 млн.
В целом страны-доноры, отдающие России мигрантов, характеризуются различной
демографической динамикой. Однако, наиболее пристального внимания заслуживает тот
факт, что у юго-восточных границ России находятся государства, демонстрирующие
устойчивый демографический рост.
В то время как российское население, начиная с 1992 г., демонстрирует
отрицательные значения естественного прироста, некоторые соседние страны
продолжают численно расти. К таким государствам относятся: Китай, где с 1992 г.
демографический прирост был равен сегодняшней численности всего российского
населения (+ 143 млн. человек), Узбекистан (+ 7,2 млн.), Таджикистан (+ 2,2 млн.),
Азербайджан (+ 2,2 млн.), Киргизия ( + 1 млн.) и т. д.
Проблемы внутренней миграции
К сожалению, в многочисленных рассуждениях о миграции и связанных с ней
проблемах, как правило, внимание концентрируется на международных миграционных
потоках.
В то же время общеизвестно, что миграция может возникать не только между
государствами, но также в пределах одного государства, что особенно характерно для
современной России. Однако, тема внутрироссийских территориальных перемещений
почему-то незаслуженно игнорируется.
Вместе с тем все более очевидным становится тот факт, что последствия
внутренних миграций порой более значительны, чем внешняя миграционная
мобильность. Ниже приведены лишь некоторые примеры, подтверждающие данный
тезис.
Согласно пограничной статистике, среди иностранных граждан, пребывающих в
Россию, уже многие годы устойчиво лидируют граждане Украины.
За последнее пятилетие (2006–2011гг.), по которому имеются соответствующие
данные, с территории Украины в Россию с долгосрочными и краткосрочными целями
въезжали в среднем 6 млн. человек в год.
По численности приезжих иностранных граждан Украина не просто лидирует среди
других стран, выступающих по отношению к России крупными миграционными
донорами, но обгоняет их с большим отрывом.
Приведем в порядке уменьшения усредненные данные за тот же период по числу
въезжающих в Россию из некоторых стран СНГ: Казахстан — 2,8 млн., Узбекистан — 1,5
млн., Азербайджан — 980 тыс. человек.
Иными словами, миграционный обмен между Россией и Украиной характеризуется
наиболее высокой интенсивностью в сравнении с другими странами.
По данным Всемирного Банка, миграционные направления в данном коридоре
(Россия—Украина и Украина—Россия) являются вторым и третьим по масштабам
антропотока, уступая лишь миграции между Мексикой и США.
Еще одним миграционным донором по отношению к России выступает Молдавия.
В данном случае, цифры выглядят гораздо скромнее, но, тем не менее, заслуживают
внимания: в среднем за период с 2006 по 2011 гг. из Молдавии в РФ ежегодно пребывали
более 1 млн. человек. По аналогии с Украиной, многие из них являются сезонными
мигрантами и через какое-то время отбывают в обратном направлении.
Однако за два последних десятилетия численное присутствие мигрантов из двух
рассматриваемых государств, в том числе тех, кто преимущественно или постоянно
проживает в России, увеличилась многократно.
Несмотря на это обстоятельство, именно к этим по сути внешним мигрантам,
российским общество демонстрирует наибольшую открытость и лояльность.
Между тем, остальные траектории внешней и, как ни странно, внутрироссийской
миграции наши граждане воспринимают не столь одобрительно.
По результатам социологического опроса, проведенного Фондом «Общественное
Мнение», отношение россиян к мигрантам из Украины и Молдавии является нейтральноположительным. Более того, в сравнении с приезжими из других регионов, украинские и
молдавские мигранты пользуются у россиян наибольшей привлекательностью.
Так, на вопрос об отношении респондента к проживанию по соседству с семьей
мигрантов из Украины, 48 % опрошенных ответили положительно, 34% выразили
безразличие и лишь 15% высказали отрицательное отношение.
При аналогичном вопросе в отношении мигрантов из Молдавии ответы выглядели
следующим образом: положительно — 36%, безразлично — 34%, отрицательно — 25 %.
В то же время к приезжей семье мигрантов из Закавказья положительное отношение
выразили — 19%, безразличное — 24%, отрицательное — 53%; из Средней Азии — 16%,
23% и 56%; с Северного Кавказа — 14%, 20% и 60%, соответственно.
Результаты этого весьма репрезентативного опроса говорят далеко не в пользу
внутренней миграции. К сожалению, именно по отношению к гражданам России,
мигрирующим с Северного Кавказа, было получено больше всего отрицательных ответов.
Справедливо предположить, что такой срез общественного мнения свидетельствуют о
потенциально конфликтном фоне указанных внутренних миграций.
В качестве второго примера негативных последствий внутренней миграции,
уместно привести драматический отток населения из регионов Сибири и Дальнего
Востока.
Некоторые аналитики сообщают, что население сибирской и дальневосточной части
России за последние 20 лет сократилось на 2 миллиона человек. Причиной такого
нерадостного положения дел называется внутренняя миграция в западную и центральную
части РФ.
Сравнив данные трех последних переписей, мы можем констатировать, что с
момента проведения последней советской переписи населения до переписи2010 г. в
одном только ДФО население уменьшилось почти на 1,7 млн. человек или более чем на
20%: с 7,94 млн. в 1989 г. до 6,29 млн. в 2010 г.
В данном случае, речь идет о постоянном населении, в состав которого не входят
легальные и нелегальные мигранты.
Измерить число последних и вовсе не представляется возможным (при
существующем подходе к формированию миграционной статистики), однако само
наличие инокультурного миграционного фактора на российских территориях, теряющих
население, лишь обостряет проблему исхода коренных жителей с дальних рубежей
России.
Составляя более трети (36%) общероссийской территории, дальневосточный регион
населен лишь 4,4% населения. Для полноты демографической картины ДФО добавим к
этому естественную убыль, исчисляемую шестизначными значениями.
В специальном докладе, посвященном проблемам Дальнего Востока, сказано
следующее: «По численности и плотности населения Дальневосточный федеральный
округ находится на последнем месте среди федеральных округов России. За 1991–2010
годы (1991 год — год максимальной численности населения — 8,1 миллиона человек)
регион потерял 1,8 миллиона человек (22,5% собственного населения), из них 225,5
тысячи человек — естественная убыль населения, 1,6 миллиона человек — миграционный
отток. При этом наибольшие потери населения понесли северные субъекты Федерации:
Чукотский автономный округ, Камчатский край, Магаданская и Сахалинская области. В
общем сокращении численности населения на Дальнем Востоке на их долю пришлось 873
тысячи человек (49%)».
Третий пример деструктивного влияния внутренней миграции относится к
Северному Кавказу.
Не так давно общество в очередной раз потрясла целая серия сообщений о
непростых межнациональных отношениях в Ставропольском крае. В общероссийском
масштабе это наиболее ярко подтверждается приведенными выше результатами
социологического опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение».
Как известно, регион граничит с рядом северокавказских республик и является
реципиентным для значительного числа мигрантов, пребывающих с территории
Северного Кавказа. При обсуждении сложившейся ситуации не редко звучат тревожные
оценки сложившейся межнациональной обстановки и обвинения в адрес местных властей
и правоохранителей, что, на наш взгляд, от части обоснованно.
Однако в большинстве подобных дискуссий даже не упоминается, пожалуй,
главный фактор изменения этнического баланса в Ставропольском крае —
демографический.
В 4 республиках Северного Кавказа (Чечне, Ингушетии, Дагестане, КабардиноБалкарии) проживают 5,57 млн. человек. Это почти в два раза больше, чем население
Ставрополья (2,8 млн. человек). В целом же в 7 республиках Северного Кавказа
проживает 7,2 млн. человек, что почти в 2,6 раза больше, чем в Ставропольском крае.
Если же учесть различия в возрастной структуре и основных демографических
показателях, то происходящее получит более исчерпывающее демографическое
объяснение.
Население таких миграционных доноров Ставрополья как Дагестан и Чечня, за
последнее десятилетие (2002–2012 гг.) выросло на 370 тыс. и 220 тыс. человек,
соответственно. Число жителей Ставропольского края за тот же период увеличилось на 55
тыс. Однако, численный рост населения Ставрополья, в отличие от Чечни и Дагестана,
имел исключительно миграционную природу.
Если же сравнить данные за более узкий временной интервал с 2002 по 2007 гг., то
окажется, что численность населения Чечни выросла на 80 тыс., Дагестана — на 80 тыс.,
Ингушетии — на 32 тыс., а численность населения Ставрополья за это же время
сократилась на 30 тыс. человек.
Добавим к сказанному более высокую продолжительность жизни, которая, к
примеру, в Дагестане выше, чем на Ставрополье на 3,5 года и получим еще одно
демографическое превосходство внутренних мигрантов в конкретно взятом регионе.
По всей видимости, культурные различия между мигрантами и принимающей
средой в сочетании с контрастом ключевых демографических показателей, создают
эффект растущего социального напряжения.
Выводы
Подводя итог сказанному выше, можно определить некоторые контуры
конструктивной миграционной политики, а, главное, ее объект (целевые группы) и
проблемные факторы, требующие безотлагательного государственного регулирования.
На наш взгляд, построение грамотной государство образующей миграционной
стратегии, должно включать следующие положения:
1) Активная репатриация. Приоритет привлечения в Россию соотечественников,
проживающих за рубежом.
За пределами России, по разным оценкам, находится от 25 до 30 млн.
соотечественников. Реальный потенциал репатриации в Россию, по нашим оценкам,
составляет не менее 8 млн. человек.
В рамках данного положения необходимо неукоснительное соблюдение двух
важнейших условий: беспрепятственное предоставление гражданства и своевременное
обеспечение жильем.
Успешность программ по репатриации была показана многими странами, включая
Израиль, Францию, Германию, Японию и т. д. Одним из последних примеров успешной
миграционной политики является Казахстан. Начиная с 1991 года, Казахстан при
численности населения 15 млн. человек принял в рамках программы по репатриации
оралманов около 700 тысяч этнических казахов и т. д.
2) Ставка на культурную близость.
Второй по приоритетности должна стать категория ментально схожих внешних
мигрантов, одобряемых большинством российского населения. К этой группе приезжих
относятся, прежде всего, граждане Белоруссии, Молдавии и Украины. В пользу
привлечения мигрантов именно из этих стран говорят не только социологические опросы,
но также географическая близость, общая история и религия, владение русским языком,
легкая интегрируемость в российское общество и т. д.
Совокупное население указанных государств, в которых уже не первое десятилетие
наблюдается высокий уровень эмиграции, составляет 58 млн. человек, что, к слову, в 1,4
раза превышает население постсоветских государств Средней Азии (Киргизия,
Таджикистан и Узбекистан).
На фоне столь колоссальных популяционных резервов в родственных по своей
культуре странах, предпочтение мигрантам из Средней Азии выглядит, как минимум,
нелогично и недальновидно.
Одна только Украина, являясь самой населенной после России постсоветской
страной, обладает почти 45-миллионным населением, значительная часть которого попрежнему ориентируется на Россию.
Любые ощутимые преференции для данной группы мигрантов могут уже в
ближайшее время привлечь в Россию от сотен тысяч до миллионов желательных с
геополитической и социальной точки зрения мигрантов, часть из которых может
превратиться из временных трудовых мигрантов в постоянных жителей.
3) Третьей, но, возможно, не последней по значению категорией мигрантов, могли
бы стать представители европейских стран, в которых дискриминируется
традиционная моногамная семья и брак.
Беспрецедентная по своему масштабу и последствиям гомосексуальная агрессия
превращается в дискриминацию европейцев на политическом, информационном и
правовом уровнях. Закономерным итогом разрушительного процесса является появление
социальных изгоев.
В роли последних выступает традиционно ориентированное большинство в таких
странах как Великобритания, Германия, Испания, Франция и т. д., становясь поначалу
игнорируемой, а затем преследуемой и угнетаемой социальной группой.
Гомосексуальная диктатура, внедряемая вопреки воле европейских народов,
выталкивает миллионы людей на митинги с целью защиты своих детей, своей культуры и
своих убеждений. Однако, голос большинства грубо попирается, а участники митингов,
включая беззащитных детей и стариков, беспощадно разгоняются полицией с помощью
слезоточивого газа.
Пропаганда гомосексуализма в СМИ и в системе образования (охватывающей даже
детей дошкольного возраста) наряду с жестоким преследованием инакомыслия, создает
невыносимые условия для жизни гетеросексуальных семей. Естественная семья
становится мишенью непрекращающихся политических атак, превращающих ее в
«маргинальную» и устаревшую ячейку.
Все больше европейцев не видят достойного будущего для детей и начинают
всерьез задумываться об эмиграции. В настоящий момент трудно оценить потенциал
европейской эмиграции, связанной с ущемлением прав традиционных семей, хотя бы
потому, что подобных исследований пока не проводилось. Однако, учитывая серьезность
угрозы, ее континентальный масштаб и нарастание гомосексуальной агрессии, полагаем,
что в перспективе может дойти до многомиллионных миграций.
При этом многими жителями указанных стран одобряется позиция российских
властей по защите общества от пропаганды гомосексуального образа жизни. В свете
нравственных контрастов между культурными полюсами Европа—Россия, последняя
могла бы стать центром международного притяжения дискриминируемых
гетеросексуальных европейцев. Если эта категория потенциальных мигрантов станет
одним из объектов российской миграционной политики, то мы, помимо
демографического бонуса, получим высококвалифицированных, законопослушных и
нравственно приемлемых переселенцев.
В этой связи представляется вполне уместным небольшой экскурс в историю
российской миграционной политики. Еще в 1763 г. Российская Империя стала, скорее
всего, первой страной в мире, основавшей специальное ведомство по вопросам
управления миграцией.
Императрица Екатерина II переселила в Россию огромное количество иностранных
специалистов самых различных областей. Тогда наиболее активно на этот призыв
откликнулись немцы: по данным переписи населения 1897 г. около 1,8 млн. человек
указали в качестве родного языка немецкий. [20]
Общая же численность этнических немцев к концу XIX века превышала 2 млн.
человек, составляя 1,6% российского населения. [21]
Впрочем, немцы были далеко не единственной нацией, массово устремившейся в
Россию. Этническая мозаика иммигрантов была довольно пестрой и включала выходцев
из Великобритании, Греции, Кореи, Сербии, Франции и т. д.
Формирование новой миграционной стратегии с учетом европейского компонента
создаст для России достойную альтернативу сегодняшнему миграционному хаосу,
чреватому крайне разрушительными последствиями.
Нравственное безумие евробюрократии дает нам исторический шанс стать
цивилизационным центром для здоровой части стремительно погибающей Европы.
4) Регулирование внутренней миграции в целях социальной, экономической и
межэтнической стабильности.
Очевидно, что на современном этапе цивилизационного развития России, наше
общество нуждается в некой оседлости, закреплении жителей регионов за местом
исконного проживания.
Формирование более стабильного образа жизни, безусловно, напрямую связано с
улучшением социально-экономических условий на местах.
Однако очевидно и то, что продолжение массового исхода жителей Северного
Кавказа в другие регионы страны осложняет позитивные социально-экономические
преобразования в республиках Северного Кавказа.
Равным образом, можно охарактеризовать и миграционную абсорбцию столичным
регионом значительной доли всего российского населения. Неравномерность расселения,
помимо экономических, социальных и демографических издержек, несет в себе угрозу
геополитической уязвимости за счет аномальных диспропорций в плотности населения
российских регионов.
Игорь Белобородов
15.07.2013 www.russkie.org