Я много ем, или Манящая сладость любви

Анна Богачёва, Анна Яблонская
Я МНОГО ЕМ,
или
«МАНЯЩАЯ СЛАДОСТЬ ЛЮБВИ».
Действующие лица:
Алена – поэтесса
Олег – ее муж
Вика – их соседка по площадке
Феодосья Аполлинарьевна – соседка снизу
Мария Евсеевна – мама Олега
Армен Михайлович – сотрудник Олега
Эльдар – поэт-одиночка
Участковый
Спасатели
Первое действие.
Сцена 1.
Однокомнатная квартира. Диван, шкаф, стол, стул, книжная полка с довольно
внушительным собранием сочинений. Все как обычно, только ужасный беспорядок. На
стуле горой женская одежда, на столе бумаги, косметика, парфюмерия, расчески, диски,
кассеты, бог знает что… На радиаторе сушится белье. На полу в неестественных позах,
словно подстреленные на лету, валяются две пары тапочек. Возле ножки дивана
немытая тарелка и кружка.
На диване в картинной позе лежит Алена. Высокая прическа, идеально подобранный
макияж, совершенные пропорции. Одно непонятно, как этот ангел, этот гений чистой
красоты очутился в столь убогом жилище. У Алены заплаканное лицо. Она что-то
пишет на листе бумаги, под который (для твердости) подложена книга. Женщина очень
увлечена этим занятием. Она то и дело закусывает губу, закатывает глаза и что-то
бубнит.
Звонок в дверь. Женщина вздрагивает, недовольно морщится, пишет. Звонок
повторяется. Женщина пишет. Звонок раздается в третий раз. Затем слышится звук
ключа, поворачивающегося в замке, шаги в прихожей, тяжелое дыхание.
ОЛЕГ (голос из прихожей). Алё!? Алена! Алё? Ты дома? Алё?
Женщина остервенело что-то черкает на бумаге.
АЛЕНА. Всё. Ушла рифма.
В комнату входит Олег, чертовски красивый молодой брюнет. Он разбирает сумки,
складывает продукты в холодильник.
ОЛЕГ. Рифма ушла, зато я пришел! Алё! Алёна? Ведь я же лучше, чем рифма?! ( Смеется.
Пауза.) Ты мои тапочки не видела?
Нет ответа. Он находит свои тапочки в разных углах комнаты, надевает. Ему
становится грустно.
ОЛЕГ. Что же делать? Что делать, Алё? Алена!
Посуду из-под дивана он относит на кухню. Снимает с радиатора давно уже высохшее
белье, открывает шкаф и с ненавистью забрасывает туда носки, лифчики, колготки...
Подходит к письменному столу, пытается как-то прибраться и вдруг одним движением
сметает все со стола на пол.
Алена, наконец, отрывается от своего занятия, смотрит на него, как будто в первый
раз видит.
АЛЕНА. Что ты?
ОЛЕГ. Я пришел.
АЛЕНА. Вижу.
ОЛЕГ. Я тут живу. Пока еще. Меня зовут Олег. (Протягивает ей руку, вроде как
представляясь. Она машинально отвечает на рукопожатие.) Олег. Я пока еще твой муж,
пока еще… И иногда я даже возвращаюсь с работы домой, пока еще.
АЛЕНА (как о чем-то важном). Я писала.
Его взгляд падает на исчерканный лист. Он пытается разобрать хоть что-то. Это
довольно трудно.
ОЛЕГ (читает).
…И, беснуясь над обрывом,
Танцевал без перерыва…
АЛЕНА (забирает листок). Олег, прошу, не смейся надо мной!
ОЛЕГ. Да кто ж смеется.
АЛЕНА. Я слышала, каким голосом ты это произнес…
Она складывает листок пополам и вдруг рвет его на клочки. Клочки, естественно, летят
на пол.
ОЛЕГ. Опять на пол...
АЛЕНА. Олег, скажи, тебе нравятся вот эти строки?
Ты вышла в сад
И ты идешь по саду,
И будешь ты до вечера в саду –
Я чувствую жестокую досаду,
Что я с тобой по саду не иду.
ОЛЕГ (с готовностью хвалить). Нравятся! Твое?
АЛЕНА. Игорь Северянин.
ОЛЕГ. Северянин? Оно и видно. По саду, блин…
Алена вставляет в мундштук сигарету, закуривает.
ОЛЕГ. Алё, а у нас поесть что-нибудь есть? Есть поесть? Еда? Пища? Алё? Есть?
АЛЕНА (как о чем-то неважном). Там…на кухне…чипсы…
ОЛЕГ. Чипсы?… (вздыхает) А суп?
АЛЕНА. Тот, что мама твоя сварила, я сегодня сама доела.
ОЛЕГ. Хоть что-то сама.
АЛЕНА (нервно курит). Из редакции пришел отказ.
ОЛЕГ. Опять…
Он идет на кухню, гремит посудой, включает воду.
АЛЕНА (заходится). Они не взяли поэ-э-э-эму…
ОЛЕГ (перекрикивая шум воды). Только не начинай, ладно?..
Поздно. Алена начала. Схватила стопку рукописей и поднесла к ней сигарету, прожгла
несколько страниц, бросила их на пол, плачет и смеется. У нее истерика.
АЛЕНА (кричит из комнаты) Они сказали, что не печатают графоманов! Столько зависти
вокруг, повсюду…
ОЛЕГ. Вода шумит! Я не слышу!
АЛЕНА (раздувает тлеющий огонек). Не слышит! Меня никто никогда не слышит! В
редакциях говорят: графоманка, соседи за спиной смеются: сумасшедшая... Стишки
пишет. А что делать, если бог дал мне этот дар?! Дар или проклятие?!
Он принюхивается, чувствует дым.
ОЛЕГ. Алё? Алёна!!
Звонок в дверь. Он заглядывает в комнату, выливает на тлеющие рукописи стакан воды,
идет открывать.
На пороге Феодосья Аполлинарьевна, соседка лет шестидесяти.
СОСЕДКА. Горит шо-то! У вас горит?
ОЛЕГ. У нас все в порядке. Наверное, с улицы принесло (пытается закрыть дверь).
СОСЕДКА. А хто топал опять вчера? И топають, и топають, по полночи, невозможно
жеж заснуть. Штукатурка ить валится.
ОЛЕГ. Никто у нас не топал, уберите ногу, а то я вам больно сделаю.
СОСЕДКА (принюхивается). А газ? Газ выключен? Вы мене дом не взорвите, смотрите.
Краны закручивайте, выключайте. Зальете – платить будете. И не топайте больше!
ОЛЕГ. Слушайте, топайте вы отсюда, вам в больницу надо, укол в голову сделать.
СОСЕДКА. Да шо такое? Да я вас…
Он размахивается дверью, соседка еле успевает отскочить, дверь захлопывается, с
лестничной площадки слышны соседкины проклятия.
Сцена 2.
АЛЕНА. Это было грубо.
ОЛЕГ. А что делать.
АЛЕНА (подходит к нему ближе). Ты стал какой-то нервный.
ОЛЕГ (отходит в сторону) Я не нервный. Я устал. Мне нужно поесть и принять душ.
Олег снимает пиджак, рубашку. Алена смотрит на него, полураздетого, улыбается.
Подходит, крепко обнимает.
ОЛЕГ (слабо сопротивляясь). Не надо. Я грязный.
АЛЕНА. (гладит его по щеке). Люблю, когда ты грязный.
ОН Я к тому же голодный.
АЛЕНА. Еще лучше. Грязный и голодный.
ОЛЕГ. Как зверь.
АЛЕНА. Грязный и голодный зверь. То, что я люблю. Я… могу предложить тебе…
добычу… Оле?
ОЛЕГ. Алё?
АЛЕНА. Оле…
Они внимательно смотрят друг на друга и вдруг начинают целоваться.
ОЛЕГ (рычит) Потопаем, Алё? Потопаем, а?
Он рычит, она стонет. Они падают на диван. Жарко целуются. Диван скрипит,
начинает подпрыгивать.
АЛЕНА (страстно шепчет). Люби меня, мой хищник… мой разъяренный зверь…
ОЛЕГ. Я такой!
АЛЕНА. Огнем животной страсти… верь… дверь… теперь… измерь…
Алена тянется рукой, шарит где-то под диваном, достает лист бумаги и ручку, быстро
пишет.
ОЛЕГ (обнимает ее сзади). Иди ко мне… Алё…
АЛЕНА (отмахивается рукой). Подожди. (Пишет.)
ОЛЕГ. Так нельзя!
АЛЕНА. Сейчас, ну, что ты… надо записать…
ОЛЕГ. Я не могу так! Не могу больше! Не могу!
Олег повернулся на живот, колотит руками и ногами по дивану. Диван скрипит и
подпрыгивает. Соседка стучит по батареям.
АЛЕНА. Страсть, эротика, это сейчас очень востребовано, это в струе.
ОЛЕГ. В струе?!? (Пауза.) Отлично!
Олег поднимается с дивана, одевается, открывает шкаф, достает чемодан, складывает
в него несколько рубашек, брюк, свитер и малиновое боа. Приносит из прихожей
портфель, достает оттуда небольшой сверток.
ОЛЕГ. Зайдет Михалыч с работы, отдай ему вот это.
Он кладет сверток на стол.
АЛЕНА. Ты с самого начала знал, что я поэт. Тебе это нравилось!
ОЛЕГ. Я есть хочу. Я работал. Я имею право на тарелку супа. Горячего наваристого супа.
Знаешь, как пахнет настоящий красный борщ? На весь подъезд! Бывает, идешь с работы, а
в подъезде пахнет так вкусно-вкусно. И ты идешь и думаешь, это борщ! И ты идешь и
надеешься, может, это от нас? Может, из моей квартиры? И еще, думаешь, какие
счастливые эти люди, из чьей квартиры такой запах. А вдруг это от нас? Хотя вряд ли...
Но… Но ведь могло бы быть от нас…
АЛЕНА. Хочешь, чтобы я превратилась в домохозяйку, супы тебе варила, думала только о
швабре и тряпке? Он, видите ли, был на работе. А то, чем я занимаюсь – не работа? А
знаешь ли ты, сколько душевных сил, сколько словесной руды единой строчки ради… Ты
никогда меня не понимал!
Олег опускается на стул, поднимает на Алену совершенно пустой, неласковый взгляд.
ОЛЕГ. Не понимал? Ты так считаешь? Ну, хорошо. Не понимал. Но я, по крайней мере,
старался. Только это все игра в одни ворота. О каком понимании идет речь, если у тебя за
целый год, что мы живем вместе, не возникло желания приготовить мне ужин? Ни разу!
Ни разу! Ты же вообще ничего, кроме своих стихов, не видишь. Между прочим, на меня
обращают внимание женщины. Да. Другие женщины, Алё. Ты не обращаешь. Я даже
хотел, чтобы ты ревновала. Специально задерживался на работе, ждал, что ты станешь
звонить, волноваться… Какое там! Приходил я в семь или в двенадцать – ты ничего не
замечала, у тебя была очередная трагедия с журналом, я шел на кухню, делал себе
бутерброды… На прошлой неделе у меня нашли гастрит.
АЛЕНА. Гастрит? Ты ничего не говорил!
ОЛЕГ. Говорил.
АЛЕНА. Я не слышала.
ОЛЕГ. Да. Ты не слышала.
АЛЕНА. Но ты же знаешь, когда я пишу…
ОЛЕГ. Ты не беспокойся. Я все тебе оставлю. Квартиру, машину…
АЛЕНА. Какую еще машину?
ОЛЕГ. Стиральную.
АЛЕНА. О, Боже! И все из-за супа?! Значит, тебе мало, что я просто тебя люблю? Для
полного счастья я должна тебя еще и обслуживать? Стоять у плиты, мыть носки, стирать
кастрюли!
ОЛЕГ. Стирать – носки, мыть – кастрюли.
АЛЕНА. Тебе видней.
Олег достает из ящика стола папку с документами, бросает ее в чемодан, только
теперь замечает среди вещей боа, возвращает его на место в шкаф.
ОЛЕГ. Ну, вот и все.
АЛЕНА. Ты…ты серьезно? Оле?
ОЛЕГ. Там...на кухне, овощи… Есть захочешь – сваришь. Вот кастрюля.
АЛЕНА. Поэт должен быть голодным!
ОЛЕГ. Картошку почисти, есть морковка, лук…
АЛЕНА. Приготовь морковку и картошку.
Это все, что он хотел сказать.
ОЛЕГ. И лук. Там, в холодильнике.
АЛЕНА. Положил ключи мне на ладошку.
И оставил тихо умирать.
ОЛЕГ. Ключи я тебе пока не могу оставить. Мне может что-нибудь понадобиться…
Она хватает листок из его папки, лежащей в незакрытом чемодане. Пишет,
зачеркивает, снова пишет.
АЛЕНА. Я ему сквозь слезы улыбалась
Вот и все, и умерла любовь
Что же от нее теперь осталось?
Только лук, картофель и морковь.
ОЛЕГ. Дай сюда! Дай сюда! Ты с ума сошла это же отчет! Я ж над ним целый месяц!..
Почему я не ушел?! Гадство. Что я завтра начальству скажу?
АЛЕНА. Как думаешь, это напечатают в альманахе? Сейчас появился новый альманах.
Для женщин. Поэтесс. «Одинокая медуза» называется.
ОЛЕГ. Ты меня не слышишь! Я для тебя пустое место! Ты можешь еще о чем-нибудь
вообще думать, кроме напечатают-не напечатают? Небо на землю упадет, землетрясение
начнется, война, а ты будешь стоять, и рифмы к этому подбирать!
АЛЕНА. Землетрясение, воскресение, спасение, осеннее…
ОЛЕГ. Невезение.
АЛЕНА (записывает). Кстати, да…
ОЛЕГ. Не повезло мне, говорю. У всех бабы, как бабы. Любят своих мужиков, детей им
рожают…
АЛЕНА. Ты опять?! Не начинай, прошу. Я же тебе объясняла! Поэтесса и мать – понятия
несовместимые. Если я рожу ребенка, то не смогу полностью отдаваться творчеству, а мне
нужен простор, мне нужен воздух… Простор и воздух нужен мне…в окне…в стене…в
вине…в спине…Иначе дух мой на века…уйдет парить за
облака…виска…песка…куска…носка…
ОЛЕГ. Тоска. (Пауза.) Пока.
Олег закрывает чемодан. Уходит.
Сцена 3.
За ним закрылась дверь.
Она пожимает плечами, пытается рассмеяться. Получается невесело. Садится на
диван, пишет, пишет, пишет, бормочет: «Ты меня так просто не забудешь, и огонь
желанья не остудишь…». Звонит телефон, пиликает, не успокаивается.
АЛЕНА (не отрывая взгляд от бумаги). Ну, возьми!..
Вспомнила, что одна дома, вздохнула, начала искать трубку. Очень трудно найти ее в
таком беспорядке, непонятно даже, откуда раздается сигнал. Телефон прекратил
пиликать. Она села на пол, обвела взглядом комнату, ссутулилась, голову в плечи
втянула.
Опять телефон. Она затыкает уши, старается не обращать внимания. Наконец
догадалась заглянуть под диван, нашла там трубку.
АЛЕНА (отвечает на звонок, кричит). Что? Кто? (спокойней)… Какой Армен? Армен
Михалыч?... Нет. Нет его. Нет, его нет. Его нет, он ушел. Ушел… (дрожащим голосом)
Ушел. Ушел. Ушел. Как? (плачет) Может быть, никогда.
Опустила трубку. Плачет, дрожит, её всю трясет. Прошла на кухню. Наливает из
графина воду, пытается накапать успокоительное. Капли капают медленно, она трясет
пузырек, в конце концов, выдергивает зубами пробку и выливает все содержимое в
стакан с водой. Пьет. Закусывает остатками чипсов. Вытирает слезы. Набирает по
телефону номер. Сбрасывает. Ждет, еще раз набирает.
АЛЕНА. Олег?.. Нет, ничего не случилось. Слушаешь?.. Послушай, Олег, ты где? Да? Ты
обиделся? Ты на меня злишься? Я не понимаю. А когда ты придешь? Мне так грустно
почему-то. Мне холодно… Я в тапочках… Холодно и голодно. Я есть хочу. Мне плохо.
Что разряжается? Я ничего не понимаю. Когда ты придешь? Какая батарея? Что ты
говоришь? Олег!? (В трубке гудки.)
Алена идет к холодильнику. Взяла двумя пальцами сырую картофелину, другой рукой так
же двумя пальцами нож, как будто собралась чистить картошку. Но передумала.
Вернулась в комнату, легла на диван, смотрит в потолок.
АЛЕНА (повторяет, как заклинание). Поэт должен быть голодным. Голодным. Голодным.
Голодным-холодным.
Опять вернулась на кухню. Поставила сковороду на огонь. Налила масло, много масла.
Высыпала туда сухие макароны из пачки. Потыкала их сверху вилкой. Ушла в комнату.
Легла на диван, закуталась в плед, закрыла глаза.
Затемнение.
Сцена 4.
С треском распахивается входная дверь. Первой в квартиру влетает пожилая соседка,
за ней бригада спасателей. Из кухни валит дым. Алена спит на диване.
СОСЕДКА. Говорила, спалят они нас, к едрене фене, весь дом! Газ им перекрыть! Вон шо
делается! Дышать и то нечем!
Она мечется по квартире.
1 СПАСАТЕЛЬ. Отойдите, женщина. Вы мешаете.
СОСЕДКА. Это я-то мешаю?! Да без меня дом бы давно на воздух взлетел! Газ им
перекрыть! Заварить трубу!
2 СПАСАТЕЛЬ. Успокойтесь. Сядьте и успокойтесь. Не то придется вам укол сделать.
СОСЕДКА. В голову? (затихает, пытается стать незаметной).
Один из спасателей бежит на кухню. Второй пытается разбудить Алену, бьет ее по
щекам, проверяет пульс. Алена с трудом приходит в себя, не понимает, что произошло.
2 СПАСАТЕЛЬ. Вы меня слышите? Сколько пальцев? Что вы пили? Вы одна живете?
АЛЕНА. Не знаю. У кого? Когда? Я вас не помню.
1 СПАСАТЕЛЬ (из кухни). Всё. Порядок. Проветрить надо. Что, угорела хозяйка?
3 СПАСАТЕЛЬ (Алене). Как вы себя чувствуете?
АЛЕНА. Я плохо.
2 СПАСАТЕЛЬ. Надо ее в больницу отвезти. (Алене) Поедете с нами. Там разберутся.
1 СПАСАТЕЛЬ (соседке). Она одна живет?
СОСЕДКА. С мужем. Они, знаете ли, оба… (крутит пальцем у виска)
1 СПАСАТЕЛЬ. Значит, посидите здесь, пока мужик не вернется. Чтоб, значит, квартиру
открытую не оставлять.
СОСЕДКА. Можно матери его позвонить, позвать, у меня все номера записаны.
1 СПАСАТЕЛЬ. Вот-вот. Позвоните-ка. Позовите. Мать его.
Алену кладут на носилки, уносят. Соседка остается одна.
Сцена 5.
Соседка тщательно обыскивает комнату, заглядывает во все углы, находит обгоревший
обрывок бумаги.
СОСЕДКА (читает). И бесну…нуваясь над обрывом танцував без перерыва… Я ж говорю
- психическая! Раньше-то таким первым делом газ отключали. Приходили и заваривали.
Над обрывом, итить… Добеснувалась… дотанцувалась… в больничке не побеснуешь!
Бабуля включает телевизор. Телевизор не показывает. Только зернистый экран.
Подходит к телефону, достает из кармашка засаленную записную книжку, находит
нужный номер, набирает его.
СОСЕДКА. Але. Мария Евсеевна! Это я! Да, я! Как хто?! Я же ж! Я. Я! Феодосия
Аполинарьевна из 18-й квартиры! Соседка. Да не Ваша соседка, а сыночка вашего Олега и
этой…прости Господи, психической, которая квартиру-то спалила… Ну да, спалила, все
дотла…. А я знаю, где ваш Олежка шастаеть?… Алена? Увезли. Известно куды. Туды.
Куды ж таких отвозють? Как что? Дверь нараспашку, воры всякие ходють туды-сюды…
Посторожить? А что ж тут сторожить-то? Угли одни, натурально. Пепел. К тому же,
телевизор не работает. Ну, до сериала я, может, и посижу. Да. А потом как Настя начнется
- все. Я Настю не пропускаю. Тем более, шо в прошлой серии она забеременела… Шо ж я
нанялась – всем добро делать?!
Кладет трубку. Рыщет по комнате, добралась до Алениной косметички, красит губы,
пудрит нос, щедро поливает себя духами, напевает.
СОСЕДКА (поет). Гё-ё-ё-ёрл!.. О, Ге-ё-ё-ё-ё-ё-рл…
Замечает на зеркале сверток. Обнюхивает, ощупывает его, трясет, прислушивается.
СОСЕДКА. Шуршит, зараза! Так и знала! Наркотики! (взвешивает на ладони) О-о! Грамм
300 буит. От это улика! От это статья! А то наркотиков надуются и топають, и беснуются,
как ненормальные. Уж я сообщу, буит вам небо в клеточку…
Соседка прячет сверток в свои одежды.
СОСЕДКА (поет). Тага-а-анка. Все ночи полные огня! Тага-а-анка! Зачем сгубила ты
меня?! Ты – мой последний арестант…
Открывает шкаф. Видит боа.
СОСЕДКА. О-о!
Долго соображает к чему бы его приладить. Как говорится, то к темю прижмет, то на
хвост нанижет… Наконец, решает обмотать его вокруг пояса, завязывает, как кушак.
Зажав в зубах мундштук Алены, позирует пред зеркалом, обмахиваясь одним концом боа,
будто веером…
СОСЕДКА. Я поэт, зовуся Светик, от меня вам всем приветик!
Зайку бросила хозяйка, под дождем остался зайка,
Со скамейки слезть не смог, потому шо был без ног!
(поет) Га-а-аварят, мы бяки-буки…Ка-а-ак выносит нас земля? Взять бы шо ли карты в
руки?! Па-а-агадать на короля! Ой-ляля, ой-ля-ля, завтра грабим короля, ой-ля-ля, ой-ляля, завтра грабим…
В незапертую дверь входит Армен Михалыч, мужчина восточной внешности в толстых
ботанических очках. Соседка стоит к нему спиной.
МИХАЛЫЧ. Кхе-кхе.
СОСЕДКА. Ой! Грабют! Шо Вам надо, мужчина?!
МИХАЛЫЧ. О, нежная тычинка юности! Я пришел за манящей сладостью,
рахатлукумовая моя!
СОСЕДКА (краснея). Шо??! Рахит…луку…… Вы хто? Вам чего?
МИХАЛЫЧ. О, Алена! соцветие страсти! Дай ощутить аромат твоих лепестков! (целует
бабке руку) Армен Михайлович. Коллега Олега.
СОСЕДКА. Коллега-калека?
МИХАЛЫЧ. …Да! В рифму… Олег поведал мне, что ты - поэтесса! Хрупкий стебель
вдохновения!
СОСЕДКА (нежно-тающим голосом) Слышь, жулик! Ты мне зубы не заговаривай!
Квартиру пришел почистить, да?! А я сейчас в милицию позвоню!
МИХАЛЫЧ. Звони, мой ласковый пестик! Но помни: для любви пригодны всяческие
почвы, но лучше - суглинистые с высоким содержанием питательных веществ! Любовь
боится холода, лилейно-лютиковая моя!
СОСЕДКА. А ну говори, злодей, зачем пришел?!
МИХАЛЫЧ. Как зачем, махрово-ранняя моя?!! За Манящей сладостью любви!
СОСЕДКА (томно садится на диван, тихонько) Шо-о? Мама!!
МИХАЛЫЧ. Я думал… Олег сказал, что ты знаешь… Олег обещал, что ты дашь мне
немного манящей сладости… Неужели же ты пожалеешь горстку манящей сладости для
бедного путника?
СОСЕДКА (совсем тихо, масляно улыбаясь) Насилуют!!!
МИХАЛЫЧ. О, мой пышный букет эмоций!
СОСЕДКА. (закрыла глаза) Да… Продолжай….
МИХАЛЫЧ. Осыпь меня своими луковицами, о, бархатистое поле ласки!…
СОСЕДКА (дышит себе в ладошку) Ну, да, я лучок покушала сегодня, шоб витаминов….
Хто ж знал, от ведь как обернулось.
МИХАЛЫЧ. О, витаминка моего сердца…
Соседка падает на диван, увлекая за собой Армена Михалыча.
МИХАЛЫЧ. Я не привык отказывать женщине, тем более, если эта женщина просит, то
бабье лето ее торопить, я, конечно, не буду. Но сомнение терзает меня, о, цветок моей
страсти. А как же муж?
СОСЕДКА. Чей?
МИХАЛЫЧ. Твой, дорогая. Он ведь тебя очень любит… На работе только о тебе и
говорит…
СОСЕДКА (краснея и улыбаясь). Обо мне?! Хто?!
МИХАЛЫЧ. Да, кто!!! Муж твой!
Соседка вскрикивает, крестится.
СОСЕДКА. А вы шо…с покойниками разговариваете?!
МИХАЛЫЧ. Как? Почему с покойниками?
СОСЕДКА. А потому! Что муж мой – умер!
МИХАЛЫЧ. (чернея) Умер?! Как…умер… Когда?! От гастрита?!
СОСЕДКА. Не…от этого…как его…склероза….двадцать лет назад….
МИХАЛЫЧ. Что-о?
Соседка привлекает к себе обалдевшего Михалыча. Входит Мама.
МАМА. Звонок не работает. Дверь открыта…
Она видит соседку в боа и Михалыча на диване.
МАМА. Что здесь происходит?... Где Олег?!
СОСЕДКА (томно) Мария Евсеевна! (гордо) Меня - насилуют! Милицию вызывайте.
Держусь из последних сил.
МИХАЛЫЧ. Так это вы…Мария Евсеевна?! (целует ей руки) Кудесница райского сада!
МАМА (одергивает руки) А вы кто?! Не подходите!
МИХАЛЫЧ. Я – Армен Михайлович, о, золотая пыльца любви!…
МАМА. Армен Михайлович?! Садовод?!
МИХАЛЫЧ. По сравнению с Вами, о, богиня плодородия, я лишь жалкий садовый
червь!… Я пришел… за манящей сладостью любви!
СОСЕДКА. Как?! А я?!
МАМА. Да, я Олегу специально сверток передавала….с луковицами…там была манящая
сладость и еще два сорта тюльпанов…
МИХАЛЫЧ. Розовое наслаждение и Пурпурное безумие!
СОСЕДКА (ревностно) Шо-то я не поняла, слышь…наслаждение!
МИХАЛЫЧ. О, не увядай, Алена, не чахни в оковах ревности… Пойми…
МАМА. Алена?! Какая - Алена?
МИХАЛЫЧ. (указывает на соседку) Алена – нежная музыка рифм…
МАМА. Это соседка.
СОСЕДКА (протягивая руку, представляясь Михалычу) Феодосия Аполинарьевна.
Музыка риф!
МИХАЛЫЧ. Феодосия Аполинарьевна?! Чудесное имя для луковичного травянистого
многолетника! Но Ма-рия Ев-сее-вна!… Я прямо вижу, как вы сеете, …засеваете поле
тюльпанами.…Это имя – божественно… Его аромат дурманит разум….
Соседка быстро снимает с себя боа, запихивает его в шкаф. Она понимает, что
Михалыч «переключился» на маму и ловить здесь уже больше нечего.
МАМА. Вы сказали, что все сгорело!
СОСЕДКА. И сгорело бы! Если б не я! Первая тушить прибежала! Мне пожарники в
ножки кланялись!
МАМА. А где Алена?!
СОСЕДКА. В больничке. А может и это…уже…того…в морге…почем я знаю…
МАМА. Что с ней?
СОСЕДКА. Да жива, жива. Дыма нанюхалась, угорела. Ну, ее на носилки и погрузили.
МИХАЛЫЧ. Вижу, что не в добрый час пришел я в этот гостеприимный дом. О, горе мне,
если не получу сегодня манящую сладость, то не успею закончить выгонку к новолунью.
Сладость любви прихотлива и капризна, сегодня по лунному календарю самая
благоприятная посадка.
МАМА. Вы не волнуйтесь, Армен Михайлович, Олег, наверное, скоро вернется, а вы пока
на зеркале посмотрите.
МИХАЛЫЧ. На зеркале? О, зеркальная…
Ищет сверток на зеркале.
МИХАЛЫЧ. Тут нет ничего, соцветье тайн…
МАМА. Странно. Хотя, ничего странного, тут же черт ногу сломит…(соседке) Вы
случайно не видели здесь сверток?
СОСЕДКА (очень быстро собираясь). Ничего я не видела! Какой такой сверток! Не знаю
ничего! И-и-и!… Чего ж я сижу?! Настя начинается. Побегу! Уже в ролях пропустила.
Засиделась! И, смотрите, дом мне не спалите по третьему разу! Маньяки сексуальные!
Соседка вскакивает и убегает. Мама начинает потихоньку прибираться.
МАМА. Извините за беспорядок. (Себе под нос) Поэтесса! Но иногда же нужно
пылесосить! Везде бумаги эти, рифмы…
Михалыч смотрит на маму с восторгом.
МИХАЛЫЧ. О, Мария Евсеевна! Как много слышал я о ваших нежных трепетных руках,
которые вырастили столько прекрасных цветов, приготовили столько чудесных
кушаний…(берет маму за руки) Я знаю, вы, хрустальная моя, книгу пишете?
МАМА (прячет руки за спину). Пожалуйста, не трогайте меня. Да, пишу. Да, книгу. «256.
Кулебяка от А до Я»! Это рабочее название… У меня сосед в издательстве работает –
электриком… Обещал помочь, напечатать …
МИХАЛЫЧ. А почему 256, сахарная моя?
МАМА. Руки, говорю, уберите! 256 домашних рецептов, из них – 33 способа
приготовления кулебяки, на каждую букву алфавита своя начинка… Большой
диетический раздел для тех, у кого проблемы с желудком… Прекратите меня трогать!
МИХАЛЫЧ. Для тех, у кого гастрит? О, не поливай меня пестицидами своего гнева,
огненная моя, лучше удобри меня теплым навозом своей любви…
МАМА. Что?! Каким навозом?! Вы что?!
МИХАЛЫЧ (рыком) Ты сводишь меня с ума!
МАМА (кричит). Не надо. Сходить с ума не надо. Руки! Руки! Мы должны держать себя в
руках!
Вбегает Вика в халате и в тапочках.
ВИКА. Что случилось? Мария Евсеевна? Это вы кричали? А…где Алена?!
МАМА (бежит навстречу Вике). Вика… Это просто невозможно… Алена в больнице,
Олег неизвестно где… Как хорошо, что ты зашла, Вика!
Михалыч видит Вику. В его глазах зажигается новый огонь.
МИХАЛЫЧ (повторяет). Как хорошо, что ты зашла, Вика! Виктория?! Победа нежности,
победа страсти… Почему я раньше тебя не встречал?! Жизнь моя была пуста! Мария
Евсеевна, где вы скрывали этот божественный росток?!
МАМА. Прекратите, ради Бога! Это не росток! Это соседка из квартиры напротив! Вика…
МИХАЛЫЧ. Вика… Вика, ты любишь тюльпаны?
ВИКА. Ну, вобще-то, больше кактусы…
МИХАЛЫЧ. В Нидерландах, в 16-м веке луковицы тюльпанов были на вес золота… И вот
один вельможа продал все за горсточку луковиц… Это был редчайший сорт, пурпурнобелые с синей бахромой, как у тебя на халатике…
ВИКА. Ну, и чем дело кончилось?
МИХАЛЫЧ. Ничем. Он разорился. Луковицы за завтраком случайно съел его слуга.
ВИКА. Глупость какая-то…
МИХАЛЫЧ. Вот именно. Все на свете – глупость. Кроме любви.
Входит Алена. Она видит маму. Это, кажется, не слишком ее радует.
АЛЕНА. А где Олег? Почему его нет?
МАМА. Это я у тебя хотела спросить, милочка!
ВИКА. Алена, что тут у вас вообще творится?
МИХАЛЫЧ. Алена! Ну, наконец-то я тебя увидел! Какой тернистый путь пришлось
пройти! Сколько я ошибался и обманывался, но ты передо мной и я вижу – вот он,
королевский сорт!
АЛЕНА. Вы кто?
МИХАЛЫЧ (целует Алене руки) Армен Михалыч, к вашим услугам.
АЛЕНА (с надеждой) Вы от Олега?! Он просил что-то передать?!
МИХАЛЫЧ. О, да! Манящую сладость любви…
МАМА. Сверточек с луковицами.
Алена трет виски, садится на диван.
АЛЕНА. Вы меня извините. Я не понимаю, чего вы хотите. Что-то мне нехорошо. Дышать
нечем.
МАМА. Естественно, в такой пылюке! Тут же антисанитария сплошная!
АЛЕНА. Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…
МАМА. Ни стыда, ни совести – это уж точно. Я хотела бы знать, что происходит с
Олегом? Где он? Почему его нет дома? И телефон не отвечает. Почему в последнее время
он сам не свой?
АЛЕНА. Я тоже хочу это знать.
МАМА. Ты – его жена…
АЛЕНА. Пока еще… Как он говорит… Пока еще…
МАМА. Что это значит? Ты как со старшими разговариваешь?
АЛЕНА. Я виновата, я знаю. Я одна. Во всем. Во всем. А теперь оставьте меня,
пожалуйста, в покое. Не трогайте меня, не спрашивайте ни о чем.
МИХАЛЫЧ. О, марципановая моя… тебе нужно отдохнуть!
Алена закрывает лицо руками.
МАМА. Алена?
ВИКА (провожая маму к выходу). Вы идите, не волнуйтесь, я с ней побуду.
Михалыч помогает Вике оттеснить маму к дверям.
МИХАЛЫЧ. Мария Евсеевна, поспешим же в мою оранжерею… Специально для вас
сегодня зацвела Анжелика и распустился Джузеппе Верди!
МАМА. Но… Армен Михалыч!… Я не планировала!….И Олег должен прийти!
МИХАЛЫЧ. Вы не пожалеете, моя весенняя ламбада…
Михалыч уводит маму за порог. Сам просовывает голову в дверной проем.
МИХАЛЫЧ (улыбаясь) Отдыхай, детка. Я еще вернусь и опылю тебя!
Вика захлопывает дверь прямо перед его носом.
Сцена 7.
Алена и Вика вдвоем.
ВИКА. Ты чего себе думаешь? Ты в курсе, что у вас дверь входная не закрывается? Замок
сломан? Надо менять замок-то. Слушай, а кто это был? Алена?
АЛЕНА. Извини. Что?
ВИКА. Да что с тобой? Заболела?
АЛЕНА. Вика, от меня муж ушел.
ВИКА (с нескрываемой радостью). Что, правда?! (опомнилась) Ой, то есть… я хотела
сказать… (с сочувствием) Что, правда?
АЛЕНА. Собрал чемодан и ушел.
ВИКА. И чемода-а-ан?!.. Ну… Я сейчас. Не закрывай, я быстро.
Вика выходит из квартиры, Алена остается одна. Звонит по телефону. Слушает.
АЛЕНА. Почему вне зоны обслуживания? Временно – это сколько? Недоступен?
Недоступен? Не-до…
Возвращается Вика. У нее в руках бутылка шампанского.
ВИКА. Вот! Ко дню рожденья держала. Но раз такое дело... (Проходит на кухню, ставит
бутылку посредине стола.)
АЛЕНА. У меня ничего нет. Чипсы кончились, макароны сгорели.
ВИКА. Ясно.
Снова уходит, приносит сковородку картошки.
АЛЕНА. Что это?
ВИКА. Картоха. Остывшая. Можно разогреть, если хочешь.
АЛЕНА. Не надо, зачем. Давай так. Я почему-то, когда нервничаю, всегда очень ем много.
ВИКА. Да ешь на здоровье! А вот нервничать не надо. Нашла из-за чего. Подумаешь –
муж!
Она по-хозяйски накрывает на стол.
ВИКА. У него кто-то есть?
АЛЕНА. У него гастрит.
ВИКА. Это не страшно, это лечится.
АЛЕНА. Но он мне не говорил. Он молчал.
ВИКА. Плохо. Тут ведь главное не затягивать, а то можно и дотянуть. Открывай
шампанское-то.
АЛЕНА. Я не умею. Я вообще ничего не умею. Ни-че-го. (Вытянула перед собой руки,
разглядывает свои длинные тонкие пальцы, ярко-красный маникюр.)
ВИКА. Неправда. А кофе с корицей? А глинтвейн?
АЛЕНА. Только кофе и глинтвейн. Но этого, оказывается, мало.
ВИКА. Подставляй стаканы! Сейчас бабахнет! (Открывает шампанское, разливает.)
Слушай. Короче, тост. Блин. Люблю так тосты, или тосты? Чтобы только обязательно
длинный и со смыслом в конце. У нас на работе у одной книжка целая, мы прям всегда по
этой книжке и пьем. Там такой был тост как раз по сегодняшней теме. Короче, жила-была
в Африке одна мудрая обезьяна. Все звери приходили к ней за всякими советами, что им
делать, как им жить, туда-сюда… Ну, и вот однажды прилетели к ней две сороки.
АЛЕНА. Сороки?
ВИКА. Или гусыни. Там без разницы. Короче, говорят: мы нашли мешок пшена, как его
нам поделить? А обезьяна им отвечает: девочки, не ссорьтесь! Проковыряйте в мешке две
дырки и сожрите каждая, кто сколько сможет. А остальное несите мне. Ну, эти птицы так
и сделали. Полмешка съели, а остатки обезьяне понесли. Приносят, а там на дне всего
лишь одно зернышко. Они, короче, такие, давай ругаться. А обезьяна им говорит:
подождите, вы еще меня добрым словом вспомните. Прошел год. И на том месте
заколосилось целое поле пшеницы. Так выпьем же за добрые всходы и за женскую
дружбу!
Выпивают, жуют картошку.
АЛЕНА. Он считает, что то, чем я занимаюсь… Что мои стихи – это так, развлечение,
пустая трата времени.
ВИКА. Он сказал? Вот козел! Тебе такое!.. Ты ж ПОЭТ! Поэтов надо ценить. При жизни,
а не потом. (Пауза.) Алён, а может, у него все-таки баба какая-нибудь?
АЛЕНА. Баба?.. (Отрицательно качает головой.)
ВИКА. Ну, девка, ну, женщина, ну, любовница… Сейчас такие стервы кругом
прожженные. Знаешь, даже курсы специальные открывают по стервологии. И прикинь,
находятся же такие, кому не жалко 856 рублей за час занятий… Когда все можно в одной
книжке… То есть, я в смысле, что, может, нашлась, поди, какая-нибудь прости-господи
стерва и твоего Олега…
АЛЕНА. Не думаю. Олег не такой.
ВИКА. Алена! Все такие! Все! Поверь мне, мудрой обезьяне, все такие, все одинаковые! И
потому я живу одна, никого не обслуживаю, ни перед кем не унижаюсь. Никто мне не
нужен! Я свободная женщина! И я себя уважаю!
АЛЕНА. Просто он меня не понимает.
ВИКА. Во-от. Вот это самое страшное. Я давно об этом думала, Алена. Как вы только к
нам в дом въехали, смотрю – ну, не пара они. Он такой весь ммм…эээ… примитивный.
Вот! С сумками своими вечно, с портфелем, все бегом, все кувырком. И ты – «летящая,
манящая, влекущая, зовущая»… Как там у тебя дальше было?
АЛЕНА. На всех ветрах стоящая и по волнам бегущая.
ВИКА. В точку. Нет, ну, это ж надо так написать! Я голову сломаю, но двух слов на
бумаге не свяжу. Не понимаю, как ты это пишешь и душевно всегда, и как-то даже
пронзительно. Давай за тебя! За твой талант!
Сцена 8.
Алена положила голову на стол, Вика тасует колоду карт, гадает, то и дело
подглядывая в книгу. Бутылка почти пуста, в бокалах осталось чуть-чуть.
ВИКА (протягивает Алене карты). Сними левой. (Раскладывает карты.) На сердце, под
сердцем, в ногах, при дороге, что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце
успокоится… Так. Был у нас король трефовый, и слезы через этого короля. Ну, точно, ну,
всё сходится. Есть у тебя враг, посмотри, пиковая дама.
АЛЕНА. Хорошее шампанское.
ВИКА. И эта дама хочет вас разлучить, тут написано, понимаешь? Вот. Это ее козни,
хлопоты, валет. Допивай, я не хочу больше (переливает остатки из своего бокала в
Аленин). Кто эта дама? Вот вопрос.
АЛЕНА (не поднимая головы). Мама его, наверное?
ВИКА. Мама. Так. На сердце у нас пустые хлопоты. Это значит, зря ты переживаешь. А
под сердцем – бумага. Или письмо. Что за письмо?
АЛЕНА. Не знаю.
ВИКА. Знаешь. Подумай. А вот с любовью к тебе червонный король. И с дорогой.
Придет, значит.
АЛЕНА (встрепенулась, поправила волосы). Олег придет?
ВИКА. Ты чем слушаешь? Я ж говорю. Олег – трефовый, он ушел, к даме, к маме. А это
другой, блондин.
АЛЕНА. А если осветленный?
ВИКА. Кто? Говори. Быстро!
АЛЕНА. Есть у нас такой …Эльдар (улыбнулась). Представляешь, признание мне недавно
написал. В стихах. На прошлом поэтическом вечере, когда Олег меня забрать пришел - всё
крутился вокруг, всё вздыхал. Потом этот листок в ящик подбросил…
ВИКА. Какой листок? Где он?
АЛЕНА (уходит, роется в бумагах, возвращается с листком). Нашла.
ВИКА (вертит в руках, принюхивается). Ух, ты! И духами помазать не забыл! Вот это
король! Не врут карты! И король! И письмо! И какое письмо! Это ж чувство живое!
Она выразительно читает стих.
Я мало ем.
И много пью
И мало сплю
Я глух и нем,
Не утаю,
Что я люблю
Искать, следы
твоих сапог
в пустом снегу
как свет звезды,
что я не смог
и не смогу
забыть вовек
меня пьянит
лишь взор один
ты - мой побег
мой динамит
мой кокаин
мой димедрол
мой аспирин
мой цианид
один укол
удар один
и я убит!
я знаю, нам не быть вдвоем.
Проклятый рок, проклятый брак,
О, что за жизнь, в ней всё не так!
Блин, не могу. (Прослезилась.)
Алена падает под стол от смеха.
ВИКА. Что ты ржешь? Хохочет, как дурочка. Мне бы кто такое написал, я бы не знаю…
Прям не знаю… Счастливая ты, Аленка. Давай, звони ему.
АЛЕНА. Кому? Олегу? У него телефон разрядился…
ВИКА. Да, какому, Олегу, дурьё! Этому своему! Эдварду! Эдуарду! Смотри, тут и номер.
АЛЕНА. Эльдару? Зачем?
ВИКА. Это твоя судьба. Карты не врут никогда. Он тот, кто тебе нужен. Это человек
твоего круга, творческий, чувствительный. По почерку все видно. Он тебя будет любить,
он тебя на руках будет носить. Но он боится, понимаешь. Ты должна ему помочь. Сделать
первый шаг.
АЛЕНА. Но он мне, как мужчина, никогда не нравился.
ВИКА А я говорю – понравится. Карты говорят – понравится. Он тебя любит, а
настоящая любовь не бывает безответной. Звони!
АЛЕНА. Нет, нет, нет. Да и поздно уже.
ВИКА. Поздно будет завтра. Давай я сама.
Вика набирает номер.
ВИКА. Эльдар, здравствуйте. Я звоню по просьбе Алены. Насчет письма. Да что ж вы так
нервничаете? Успокойтесь. Ну, конечно, прочитали. Знаете, это всё так трогательно, так
проникновенно. Никто на вас не сердится, с чего вы взяли? А что Олег? Алена и Олег
расстались. Теперь вам ничего не мешает, и вы можете быть счастливы вдвоем. Нет, не
шутка. Я серьезно говорю. Я подруга. Подруга Алены. Виктория. И я полностью на вашей
стороне. Нам нужно встретиться как можно скорей. Олег? А что Олег? Да вы только не
волнуйтесь…
Второе действие.
Сцена 9.
Девочки уже «хорошие». Шампанского не осталось. Вика включила магнитофон – звучит
душещипательная мелодия. Вика плавно и сексуально вытанцовывает какие-то кренделя.
Алена сразу грустнеет, вот-вот заплачет.
ВИКА. Ты чего, Аленка?! Вставай! Давай, вставай! Я тебя приглашаю на белый танец.
Даме нельзя отказывать.
Алена упирается, нехотя поднимается, Вика тянет ее за руки, смеется, кружит в танце.
АЛЕНА. Это наша песня.
ВИКА. В смысле – ваша?
АЛЕНА. Наша с Олегом. Он мне ее всегда во всех ресторанах заказывал (жалобно) На
после-е-едние деньги-и-ы-ы-ы…
Музыка играет громко, девчонки не слышат, как в дверь кто-то постучал. Дверь
приоткрылась и вошел Эльдар. Модно одетый молодой человек с цветами и коробкой
конфет. Он смотрит на танцующих в обнимку Алену и Вику. Песня закончилась.
ЭЛЬДАР. Дверь была открыта, я подумал…
АЛЕНА. Привет, Эльдар.
ВИКА. Ой, Эльдар? Да что ж вы стоите, проходите. Алена, пригласи гостя.
АЛЕНА. Проходи, конечно.
ВИКА (тянет руки к конфетам) Ну, зачем же вы… Не нужно было…Как мило!
ЭЛЬДАР (тянет конфеты к себе) А вы…простите…кто?
ВИКА. Извините, не представилась. Виктория! Я вам звонила. Близкая подруга Алены.
Очень близкая. Такая близкая, что вы даже представить себе не можете…
ЭЛЬДАР. Ну, почему же…
Алена молча забирает у него конфеты и цветы, уносит на кухню.
ВИКА (мистическим шепотом) Эльдар! Я знаю всё!
ЭЛЬДАР. Да?
ВИКА. Я мало ем и много пью! Такое мог написать только по-настоящему влюбленный
человек!
ЭЛЬДАР. Мне так неловко.
ВИКА. Не бойтесь. С Аленой я все улажу.
ЭЛЬДАР. Правда? Вы уверены?
ВИКА. И не сомневайтесь! Положитесь на меня.
ЭЛЬДАР. Все это странно.
ВИКА. Не стойте же. Эльдар, садитесь! Картошечки? Шампанского жалко, не осталось, а
картошечки я вам насыплю…
АЛЕНА. Надо цветы в воду поставить.
ВИКА (пока Алена набирает воду и не слышит). Ну, что же вы, так нервничаете,
расслабьтесь.
ЭЛЬДАР (глухо). Где Олег?
ВИКА. Да не бойтесь вы ради Бога ничего. Что ж вы переживаете так-то…
ЭЛЬДАР. Я зря сюда пришел (поднимается, чтобы уйти).
ВИКА. Эльдар, я вас просто не узнаю. В том вашем стихотворении было столько страсти,
столько чувства…
ЭЛЬДАР. Вы смеетесь надо мной, да?
ВИКА (берет его за руку). Эльдар, перестаньте. Будьте же смелее, за свое счастье надо
бороться! В любви и на войне все средства хороши! Сегодня или никогда!
Эльдар быстро отдергивает руку.
АЛЕНА (ставит вазу с цветами на стол, равнодушно). Красивые розы.
ВИКА (Эльдару). Сейчас или никогда!
ЭЛЬДАР. Может быть, может быть…
ВИКА. Боже, как я рада! Вот не поверишь! в таком интеллигентном обществе! Поэт и
поэтесса! Извините, что я в халате…. Я, кстати, вчера сама себе в халате снилась …
ЭЛЬДАР. Увидеть во сне шелковый халат означает крупное везение. Возможно, выигрыш
большой суммы денег или наследство. А если снится, что укутываешься в махровый
халат, то наяву не хватает ласки и заботы близкого человека…
ВИКА. Боже! В точку! Просто в точку! Кстати, это как раз Аленке вчера снилось! Правда,
Аленка?! Ты ж мне сама рассказывала, что прошлой ночью тебе снилось, как будто ты
кутаешься в халат?!
АЛЕНА. Я?!
ВИКА. Ну да! В махровый! Куталась, как раненая!
ЭЛЬДАР (грустно) Ну, у Алены есть муж…
АЛЕНА. Мы расстались…
ЭЛЬДАР. Правда?
АЛЕНА. Правда.
ВИКА. И теперь Алена совершенно свободна…
ЭЛЬДАР. И он?
ВИКА. Кто?
ЭЛЬДАР. Олег.
ВИКА. Что Олег?
ЭЛЬДАР. Где он сейчас?
ВИКА. Да, бог его знает! Эльдарчик, ты не волнуйся…! Господи, просто таки душа
радуется! Эльдарчик, у меня к тебе будет просьба. Прочти что-нибудь из последнего?
ЭДЬДАР. Последнее, что я написал, вы уже читали.
ВИКА. Я мало ем! Боже! Кстати, Эльдарчик, а почему ты так мало ешь?
ЭЛЬДАР. Я на диете.
ВИКА. Ой! Как интересно! А что это за диета?…
ЭЛЬДАР. Какая у тебя группа крови, Вика?
ВИКА. Первая вроде…
ЭЛЬДАР. Поздравляю. Виктория, ты – не Виктория! Ты – Диана! Охотница! Твои
предки, Вика, бесстрашно убивали мамонтов и долгими зимними вечерами жарили куски
сочного мяса на красном огне! Любишь мясо?
ВИКА. Я без мяса жить не могу…
ЭЛЬДАР. Тебе и не нужно от него отказываться, иначе ты предаешь свою природу!
Главное, исключи из своего рациона свежую капусту, бобовые, кукурузу, пшеницу,
цитрусовые, мороженое, сахар, маринады и картошку…
ВИКА (давится картошкой) И картошку?! Что совсем?
ЭЛЬДАР. Совсем. Алена, а какая у тебя группа?
АЛЕНА. Кажется, третья… Хотя я точно не знаю…
ЭЛЬДАР. Третья. Этот тип возник в результате миграции рас. Твои предки были
кочевники, и они всеядны. Ой, вам, наверное, неинтересно… Я, когда волнуюсь, всегда
говорю, говорю…
ВИКА. Говори, говори. Это так важно знать, насчет крови.
ЭЛЬДАР. А…у Олега какая группа крови?
АЛЕНАА. Ой! Не помню. Он говорил… Кажется вторая…
ЭЛЬДАР. Вторая! Боже! Я так и знал! Я чувствовал! Он земледелец! Так же, как и я! У
него очень нежный пищеварительный тракт!
АЛЕНА. У него гастрит.
ЭЛЬДАР. Вот видишь!
ВИКА. Эльдарчик, а вот скажи, если, к примеру, однажды вечером одной кочевнице и
одной охотнице, вдруг смертельно захотелось шампанского, то не мог бы
наш…очаровательный земледелец…того…сходить в магазин?
ЭЛЬДАР. Ну, разумеется. Только я не знаю, где тут у вас ближайший…
ВИКА (подмигивает). Алена, сходи с Эльдаром! Покажи ему!
АЛЕНА. Что?
ВИКА. Магазин!! Давай!
ЭЛЬДАР (Алене) Да, я как раз хотел сказать тебе кое-что….
ВИКА. Вот именно! Заодно посекретничаете!
АЛЕНА. А ты?
ВИКА. А я квартиру посторожу! Не бойся, мне скучно не будет… Музыку включу,
потанцую…
АЛЕНА и Эльдар уходят. Вика включает музыку.
Сцена 10.
Вика осталась одна. Раскрыла книгу, по которой только что гадала на картах. Стала
нашептывать какие-то заговоры и заклинания. Поплевала в каждый угол, замела веником
что-то под порогом, два волоска из головы выдернула, связала их вместе, зарыла в
цветочный горшок… Так увлечена всеми этими манипуляциями, что не заметила, как
вошел Олег.
На пороге комнаты появляется Олег с чемоданом. Он видит пустую бутылку из-под
шампанского, два бокала, три тарелки с остатками картошки, конфеты в форме
сердечка и стихотворение на столе, разбросанные на полу тапочки и Вику, копающую
землю в цветочном горшке.. Какое-то время Олег наблюдает за всем этим молча. Он
потрясен.
ОЛЕГ. Что происходит?
ВИКА. Олег!
ОЛЕГ. Что…что это? В чем дело? Где Алена?
ВИКА (сразу соображая, как действовать дальше) Ты хочешь поговорить об этом? Тебе
нужна правда?
ОЛЕГ. Какая правда?
ВИКА. Страшная, страшная, горькая правда, Олег…
ОЛЕГ. Вика, я не понимаю, что здесь случилось…
ВИКА. Так я скажу тебе! Сразу! Сразу же, как только ты с Аленой переехал в этот дом, я
поняла: они не пара! Заботливый, умный, тонкий мужчина рядом с женщиной, которая…
Олег, прости, я люблю Алену, она моя подруга, но, в конце концов, молчать выше моих
сил… Самовлюбленная, помешанная на собственной писанине…
ОЛЕГ. Подожди! Объясни мне немедленно, что ты здесь делаешь и где моя жена!
ВИКА. Что я здесь делаю?! Что делаю я?! Я – последний оплот нравственности в этом
доме! Я стерегу твою жену от…от грехопадения!!! Алена и Эльдар ушли за шампанским!
ОЛЕГ. Куда?! С кем?!!
ВИКА. Я так и думала! Ты ничего не знаешь!.. Все эти поэтические вечера…Встречи
творческих людей… О, Олежка, как можно быть таким наивным!
ОЛЕГ. Я спрашиваю, кто он?
ВИКА. Он? (протягивает ему листок со стихотворением) Как тебе сказать…
ОЛЕГ. Что это? Я мало ем и много пью? И мало сплю?
ВИКА. Ты читай-читай…
ОЛЕГ. (читает) Димедрол…кокаин…Чушь какая-то…
ВИКА. Вот именно! Пошлятина! И, главное, как бездарно написано…Да ты сядь,
Олежка… Будь, как дома…
Вика берет у Олега чемодан. Усаживает его.
ОЛЕГ (дочитывает до конца) Проклятый брак?! Эльдар?! Это тот белобрысый, который в
этом поэтическом…гадюшнике возле нас околачивался?!! Такой манерный. Я еще
подумал, что он…
ВИКА. И ты не ошибся! Он охотился за Аленой.
ОЛЕГ (икает). Меня не было два часа! Я возвращаюсь, а моя жена ушла с каким-то
крашеным козлом?!!
ВИКА. Поверь, я пыталась ее остановить. Зря. Все напрасно! Олежка, я понимаю, тебе
больно, но давай рассуждать логически… Мы уже немаленькие… Мы оба понимаем, кто
Алена, кто ты и кто…я…
ОЛЕГ. Кто готовил?
ВИКА. Картошку? А как ты думаешь?
ОЛЕГ. Ты или этот…тьфу… (икает)
ВИКА. Я, Олежка… Мне стало ее жалко… Голодная, без тапочек….
ОЛЕГ. Она опять ходила босиком?! С голыми ногами?!
ВИКА. У нее не только ноги! У нее голова…босиком ходит! Олег…я давно не решалась
сказать тебе это… Но ты же…ты – взрослый мужик…пора начинать новую жизнь…
оглянись вокруг…
Олег оглядывается вокруг.
ОЛЕГ (в полубреду) Надо помыть посуду.
ВИКА. Посиди!
Подсаживается к нему – на ручку кресла.
ВИКА. Олег. Я желаю тебе добра. Только добра. Только. Ты правильно сделал, что ушел.
Поверь. Я хочу тебе помочь. Пойми. Ты мне как брат… Тебе не жарко? Расстегнись.
Расстегнись…
ОЛЕГ. Не надо.
ВИКА. Надо, Олежка. Тебе нужен воздух. Нужен простор…
ОЛЕГ (ничего не понимая) Простор и воздух нужен мне… Я много ем и много пью…
(икает)
ВИКА. Да…Да… Расстегнись. Тебе нужна забота. Такой мужчина, как ты нуждается в
ласке… В ежедневной заботе, в хорошем питании… Я же вижу, с тобой что-то
происходит…Так похудел и цвет лица… Олежка, у тебя гастрит?…
ОЛЕГ. Откуда ты знаешь?
ВИКА. (указывает на свою грудь) Для этого сердца нет никаких тайн… Неужели ты не
видишь, что со мной происходит? Я не знала… Я не могла этого знать… Но я
почувствовала!… Пойми…Олег! Дай мне руку!
ОЛЕГ. Зачем?
ВИКА. Послушай, как бьется сердце!
ОЛЕГ. Не надо! Боже мой… Я убью его!…(порывается встать) Куда они пошли?!
ВИКА. Не нервничай. Подумай, что ты теряешь? Женщина, которая кроме кофе и
глинтвейна ничего не умеет! Стихами сыт не будешь! Разве это жизнь?! Олег, ты знаешь,
как я фарширую перцы?
ОЛЕГ. Нет…
ВИКА. Ты обязательно должен попробовать…
ОЛЕГ (снова икает).
ВИКА. Сиди, я принесу водички…
Вика вскакивает, бежит на кухню, приносит стакан… По пути что-то пришептывает
на воду, 3 раза мелко поплевывает в стакан. Со словами «Ключ. Замок. Язык» Вика
выливает на Олега стакан воды. Он вскакивает, снимает с себя мокрую рубашку.
ВИКА (масляным шепотом) Господи, как похудел… Олег! Замерз? Сейчас согреешься…
Она пытается его обнять. В коридоре за дверью слышатся голоса Алены и Эльдара…
АЛЕНА. Ну, вот так мы с Олегом и познакомились.
ЭЛЬДАР. Я всегда знал, что он необыкновенный человек.
ВИКА. Скорее! В шкаф!
ОЛЕГ. Зачем?
ВИКА. Господи! И он еще спрашивает!!!
Вика молниеносно запихивает в шкаф растерявшегося Олега.
Сцена 11.
Входят Алена и Эльдар. Пока они разуваются в прихожей, Вика скрывает все следы
пребывания Олега, то есть, прячет его рубашку, чемодан и ботинки. С тоской
оглядывается на шкаф.
АЛЕНА. Вика! Вика? (Эльдару.) Ушла она, что ли?..
ВИКА (наступая, даже нападая). Нет, не ушла. Не дождетесь! Я понимаю, что вам не
терпится избавиться от меня, что я вам мешаю, что я вам, как бревно в глазу, как ком в
горле... как… немой свидетель… с немым укором взирающий…
ЭЛЬДАР. Это ты о чем?
ВИКА. Мы все прекрасно знаем, о чем я. И не надо строить из себя двух невинных детей!
Не надо мне тут сейчас рассказывать, что вы все это время стихи друг другу читали. Знаю
я вашу поэзию.
АЛЕНА. Да ну тебя! Перестань. Смотри, мы шампанское купили, как ты хотела.
ВИКА. Я? Я вообще не пью. У меня пост. Хотела!.. Знаю я, кто тут кого хотел и хочет…
Стоит мне только уйти, только отвернуться… сейчас же начнется оргия!
АЛЕНА (смеется). Вика? Ты нас разыграть решила? Да?
ВИКА. Да как ты можешь?! Как ты можешь!? При живом-то муже!.. Быстро же ты его
забыла! (обращаясь к шкафу) Забыла и не вспоминает!
ЭЛЬДАР. Как раз наоборот. Только что его вспоминали с Аленой. Мы всю дорогу
разговаривали про Олега, ведь, правда?
АЛЕНА. Да уж. Ему, наверное, икалось.
ВИКА. Что ты в нем нашла? На что позарилась? Как ты могла променять такого мужика
на этого стихоплета?!
ЭЛЬДАР (Алене). Это у нее юмор такой? Где смеяться?
АЛЕНА. Вика, какая тебя муха укусила? Что случилось, объясни толком?
ВИКА. Что случилось?! Что с тобой случилось – вот в чем вопрос. Олег – святой человек,
золото, а не муж, ты должна ему ноги мыть и воду пить.
ЭЛЬДАР (Алене). Позволь, я помогу тебе раздеться. (Принимает у Алены пальто, вешает
в прихожей.)
ВИКА. Раздеться! Совести у вас нет! (в сторону шкафа) Раздеваться друг другу помогают.
Меня не стесняются, так хоть бы… хоть бы тогда…
Из шкафа выскакивает Олег, без рубашки, зато запутавшийся в боа.
ОЛЕГ. Да в конце-то концов!
АЛЕНА. Олег?
ВИКА (Эльдару). Сейчас или никогда!
ЭЛЬДАР. Сейчас или никогда! Олег! (выхватывает из вазы букет роз, поправляет на Олеге
боа, падает перед ним на колени)
О, ты! О, я! Мечты и явь!
О, вы! О, мы! Любовь взаймы!
Прошу, как смерд. Любовь иль смерть?
Дарит розы Олегу. Тот, ничего не понимая, нюхает цветы и тут же возвращает их
Эльдару, Эльдар – ему, так они передают букет друг другу несколько раз. Пока Олег,
опомнившись, не швыряет розы на пол.
ОЛЕГ. Эй, ты что? Встань! Давай, как мужики поговорим.
ЭЛЬДАР (отрицательно мотает головой, повторяет) Любовь иль смерть? Любовь иль
смерть? Я не встану, пока ты не ответишь. Я для себя всё решил. Скажи только одно
слово!
ОЛЕГ. Нет, а почему я должен что-то решать? Ты у Алены сначала спроси. Что она сама
об этом думает.
Эльдар, не поднимаясь, переползает поближе к Алене, стоит на коленях.
ЭЛЬДАР. Любовь или смерть? Алена!!! Всё в твоих руках!
ВИКА. Он так тебя любит!
АЛЕНА. Олег?.. Когда ты пришел?! Почему ты раздет?
ОЛЕГ. В шкафу было жарко. (Пытается распутать боа, рвет его на куски.)
АЛЕНА. Зачем ты полез в шкаф?! Оденься! Тебе сейчас нельзя простужаться, ты итак не
здоров.
ВИКА. Скажи ей правду, Олежа, пусть знает! Он раздет, потому что…
ОЛЕГ. Нет, не поэтому!
ВИКА. Именно поэтому!
АЛЕНА. Что она говорит?
ОЛЕГ. Ничего не было. Хотя, какое теперь это имеет значение.
ЭЛЬДАР. Только одно слово, только одно…
ВИКА. Соглашайся же!
АЛЕНА (Эльдару). Что тебе от меня надо?
ЭЛЬДАР. Любовь или смерть?
ОЛЕГ (устало). Он спрашивает, пойдешь ли ты, Алена, за него замуж?
ЭЛЬДАР (вскакивает). Что? Куда? Нет. Нет-нет-нет! Я не то имел в виду. Ничего я такого
не спрашивал. Я вообще… Олег! Вот. Здесь все написано. (Протягивает ему листок со
стихотворением.)
ОЛЕГ (вновь читает последние строки). О, что за жизнь, в ней всё не так!
Входят Мама и Армен Михалыч. Увидев душераздирающую сцену, мама ладонью
прикрывает Михалычу рот, чтоб молчал. В темной прихожей их никто не видит.
ЭЛЬДАР. Нравится? Я посвятил это стихотворение тебе. Тебе. Я люблю тебя. Они
позвали меня, позвонили, сказали, что ты свободен, и что я, наконец, могу быть счастлив.
С тобой.
Теперь Армен Михалыч прикрывает рукой рот маме.
ОЛЕГ. Они так сказали?! Алена?!
ЭЛЬДАР. Звонила вообще-то Вика.
ОЛЕГ. Ах, Вика, тогда мне всё ясно.
Вдруг на колени перед Олегом бухается Вика.
ВИКА. Адам и Ева согрешили, потому что друг друга любили. Так и ты, Олег, меня,
Викторию, полюби! Словом заклинаю! Ключом замыкаю! Ключ! Язык! Замок! Ключ!
Замок! Язык! Замок! Ключ!
Олежа, Олег, я так готовить люблю, я такие перцы умею, ум отъешь… Олежа… Я буду
ноги мыть и воду пить… (плачет).
ОЛЕГ. Что за цирк?
МИХАЛЫЧ (не выдерживает, бросается к Вике). О, эти женские слезы, не могу видеть!
Не могу! Драгоценнейшие из бриллиантов, не расточай их понапрасну, красавица.
Позволь мне осушить эти щечки и глазки, позволь утешить твою печаль мудрым словом и
нежным прикосновением.
Он обнимает Вику, та не сопротивляется.
МАМА. Прикосновением?.. Хватило бы и мудрого слова.
ОЛЕГ. Михалыч?! Мама, что вы здесь делаете?
МАМА. Дело в том, что Армен Михайлович показал мне свою… оранжерею. Только что
показал. И теперь любезно согласился проводить меня домой. По пути мы решили зайти к
вам за луковицами, потому что именно сегодня благоприятный день.
АЛЕНА. Только лук, картофель и морковь…
ОЛЕГ. Ты уверена, что благоприятный?
Дверь резко распахивается, вбегает участковый с оружием.
УЧАСТКОВЫЙ. На пол! Все на пол! Вниз лицом! Руки за голову! Не двигаться.
Он проводит обыск, выкидывает все из ящиков стола, из шкафа, вытряхивает
содержимое чемодана на пол.
Сцена 12.
Все продолжают лежать на полу. Алена и Олег смотрят друг на друга, Эльдар не сводит
глаз с Олега, мама боковым зрением пытается наблюдать за Арменом Михалычем,
который, ловко извиваясь, придвигается все ближе к Вике.
УЧАСТКОВЫЙ (сидя за столом, ведет допрос, составляет протокол). Кто хозяин
притона?
МОЛЧАНИЕ.
УЧАСТКОВЫЙ. Повторяю, кто хозяин притона? Квартира чья?
ОЛЕГ. Моя. Наша.
МАМА. А в чем дело?
УЧАСТКОВЫЙ. Молчать. Вам слова не давали. Значит, так и запишем. Такого-то числа,
такого месяца, в ходе операции «Наркобарон» было задержано (считает) раз, два…
шесть подозреваемых.
Раскладывает перед собой обрывки рукописей.
УЧАСТКОВЫЙ. … беснуясь на-до-бры… дальше неразборчиво… танцував без переры…
Листок пытались сжечь, чтоб скрыть улику. Но рукописи, как сказал кто-то умный, не
горят. Приобщим этот вещдок к делу.
МАМА. Это просто наша Алена стихи писала, она поэтесса.
УЧАСТКОВЫЙ. Даже без экспертизы ясно, что эти, как вы выразились, стихи, написаны
под кайфом. (Читает следующий стих.) Мой димедрол, мой кокаин…
ЭЛЬДАР. «Кокаин» в данном случае метафора. Образное выражение.
УЧАСТКОВЫЙ. Очень удачное, замечу.
АЛЕНА. Олег, тебе холодно? У тебя мурашки. Послушайте! Ему нельзя на полу, у него
гастрит, дайте ему хотя бы одеться.
ОЛЕГ. Не надо, Алена. Со мной все нормально.
АЛЕНА. Ты весь дрожишь. Он дрожит!
УЧАСТКОВЫЙ (невозмутимо). Первые признаки ломки.
Он подходит к Михалычу.
УЧАСТКОВЫЙ. Ну, конечно, и кавказская национальность налицо.
МАМА. Он садовод, цветовод!
ВИКА. Он ботаник!
УЧАСТКОВЫЙ. И что наш ботаник выращивает? Коноплю или мак?
МИХАЛЫЧ. Не мак, а тюльпаны – моя страсть. Бахромчатые и зеленоцветковые,
махровые и попугайные…
УЧАСТКОВЫЙ. Регистрация есть?
МИХАЛЫЧ. Я одинок в своем саду. Хочу с Викторией отношения зарегистрировать. Ты
согласна, Вика, согласна на регистрацию?
МАМА. Изменщик! Подлец! Зачем же ты мне тогда свою оранжерею показывал?
УЧАСТКОВЫЙ (громко). Можете войти, понятая!
Входит соседка. Обводит всех лежащих на полу торжествующим взглядом.
УЧАСТКОВЫЙ. Итак, вы утверждаете, что в этом притоне занимаются сбытом и
хранением наркотических веществ. Где вы в последний раз видели сверток?
СОСЕДКА (указывает на зеркало). Вот тута лежал.
УЧАСТКОВЫЙ. Ясно. Успели перепрятать. Где же он теперь?
СОСЕДКА. Дык вот он он. (Достает сверток из кармана.)
УЧАСТКОВЫЙ. Вы зачем его взяли? Нельзя с места преступления ничего уносить.
СОСЕДКА. Дык, шоб не перепрятали! Я ж аккуратно, даже не распочала еще.
МАМА. Мои тюльпаны!
МИХАЛЫЧ. Осторожней! Умоляю, не помните, о, манящая сладость, о, пурпурное
безумие! (стонет)
УЧАСТКОВЫЙ. Пурпурное безумие? Из Таджикистана везут?
МИХАЛЫЧ. Из Голландии.
Участковый разрывает упаковку, высыпает на стол 6 маленьких луковиц.
УЧАСТКОВЫЙ (разочарованно) Что ж. Можете подниматься. На этот раз считайте, что
выкрутились.
Мама, Алена, Олег и Эльдар поднимаются.
МАМА. Безобразие!
ЭЛЬДАР. Беспредел!
УЧАСТКОВЫЙ. Работа у нас такая. Могли бы и спасибо сказать за то, что я ваш покой
стерегу, мирную жизнь охраняю.
Пользуясь всеобщей суматохой, соседка незаметно покидает квартиру, прихватив с
собой одну луковицу, обрывок рукописи и кусочек боа.
МАМА. Меня чуть инфаркт не хватил, какой там покой!?
УЧАСТКОВЫЙ (угрожая). А протокольчик я с собой заберу. Мало ли что… Глядишь, и
пригодится еще. Квартирка-то неспокойная…
Милиционер уходит.
Алена и Олег смотрят друг на друга молча, грустно.
МАМА. Армен Михалыч? Что же вы все на полу? Опасность миновала. Вставайте, вам
помочь?
МИХАЛЫЧ. Благодарю, не надо помогать, пока я сам справляюсь.
Он в обнимку с Викой подкатывается ближе к выходу. Вика поднимается,
останавливается в дверях.
МИХАЛЫЧ (подходит к столу). О, цветы моей жизни, о, мечта, о, наслаждение, о,
манящая сладость любви!
Сгребает со стола луковицы тюльпанов, подносит одну к губам, нежно целует. Уходит
с Викой.
МАМА (растерянно). Да что же это делается? Ведь на глазах… из-под носа увела… А
он… как он мог?! Никому нельзя верить!
ЭЛЬДАР. И не говорите! (вздыхает) Эти мужики! Никому верить нельзя! Я давно
убедился. (Обнимает ее, сочувствует).
МАМА. У нас с ним столько общего было, увлечения, политические убеждения, взгляды
на жизнь… Я доверилась ему… Ну, зачем я ходила смотреть оранжерею!?
ЭЛЬДАР. Уж такова наша доля, Мария Евсеевна. У нас с вами столько общего сейчас,
позвольте, я вас провожу.
Уходят.
Сцена 13.
Квартира Алены и Олега. Наконец, все ушли и оставили их в покое. Он и Она вдвоем.
Повсюду следы разрушения. Причем не только разрушения квартиры, но и семейной
жизни. Крах. Оба это понимают. Кричать и спорить нет сил. Обоим тяжело и горько.
Он достает из шкафа рубашку, надевает. Она молча наблюдает за его движениями, сидя
на диване. Ее глаза широко открыты, но слез в них нет. Такое состояние, когда уже и
плакать не можешь. Он спокойно и медленно, как будто во сне, складывает
вывалившиеся из чемодана вещи.
ОН. Давай поговорим, как взрослые люди.
ОНА. Давай.
ОН. Я оставлю тебе квартиру. Пусть все будет мирно.
ОНА. Ты, действительно, хочешь развестись?
ОН. В понедельник подадим заявление.
Она кивает головой, сутулится. Вздыхает, как ребенок. Молчит.
ОН (достает конверт из кармана) Да, я когда шел с работы, из ящика письмо забрал…
Сразу не сказал, хотел чтоб сюрприз тебе. А потом совсем забыл. Извини. Это из
редакции.
Она берет конверт, вертит в руках, словно не зная, что с ним теперь делать.
ОН. В общем… Поздравляю.
ОНА. С чем?
ОН. Как с чем? С публикацией.
ОНА. Нет... Спасибо. Не надо…Нет… Господи… Как это все странно... Все кажется таким
ненужным. И неважным.
ОН. Ты же говорила, что это для тебя важнее всего на свете!
ОНА. Говорила. А теперь не пойму, как я могла такое сказать.
ОН. И что же теперь …для тебя важно?
Она ничего не говорит. Только смотрит на него. Смотрит и молчит. Опускает голову.
ОН. Але, ты не видела, где моя папка черная?
ОНА. Нет, не видела, но я сейчас поищу…
Она встает и впервые в жизни начинает ему помогать искать папку, складывать вещи.
Он смотрит на нее и молча глотает пустоту. Очень горько.
ОНА. Оле, а ты что-то делаешь?
ОН. В смысле?
ОНА. Ты гастрит свой как-то лечишь? Что доктор говорит?
ОН. Говорит, здоровое питание и все такое… Там вообще не так страшно. Если не
запускать.
ОНА. А я книгу кулинарную нашла, которую мама твоя на свадьбу подарила….
ОН. И что?
ОНА. Этот борщ, оказывается, совсем нетрудно готовить…
ОН. Зачем? Ты же говорила...
ОНА. Я столько всего говорила, что мне страшно теперь. Олег. Мне страшно.
Начинает плакать.
ОН. Эй… Алё…
ОНА. Мне страшно. Как я жила. Как я живу. Я такая глупая.
ОН. Ты не глупая, Алё…
ОНА. Я глупая! Я такая глупая, Олег! Мне так страшно… Помнишь, когда я болела? Мы
только познакомились, и я заболела?
ОН. Помню. Грипп.
ОНА. И ты приходил ко мне и кормил малиновым вареньем и читал мне Фета. Ты садился
на край кровати, поправлял одеяло… А я лежала без косметики, непричесанная и мне
было так страшно, что теперь я никогда не смогу тебе понравиться …
ОН. Глупая… Ты тогда была такая…. красивая…
ОНА. Не отходил от меня неделю… А однажды уснул прямо…рядом…в кресле…и мне
так захотелось, чтобы ты проснулся и поцеловал меня… Но ты же спал и целоваться было
нельзя, потому что грипп, вирус и все такое… И вдруг ты проснулся и стал меня целовать.
И я тогда поняла, что так не бывает. Что это – чудо. Что ты – это и есть…Он.
ОН (улыбаясь от воспоминаний) А на следующий день заболел сам…
ОНА. И потом я за тобой ухаживала. Это ведь я тогда глинтвейн варить научилась.
Помнишь?
ОН. Помню. Ален… Я просто не могу больше…так…
ОНА. Правильно… правильно. Тебе не такая нужна жена. Оле, я просто… Мне тогда
казалось, что рядом с тобой я могу просто жить и быть счастливой…
ОН. Я так и хотел… Я так и хотел, Алё… Чтобы ты была счастлива… Я не думал, что все
обрушится. Я когда тебя увидел…там…на этом вечере… Я подумал, что ты никогда в
мою сторону не посмотришь… Такая…небесная и цветок в волосах…
ОНА. Орхидея…
ОН. А потом ты еще стихотворение написала, когда я в первый раз в командировку
уезжал… Я до сих пор его с собой ношу…
ОНА. Правда?
ОН (достает листок из бумажника) Вот.
Они садятся вдвоем на диван и про себя читают стихотворение. Молчат. У Алены в
глазах слезы.
ОН (читает)
Горизонт задрожал, развязался и превратился в жало.
Ты уезжаешь.
Я – здание вокзала.
Я розово-серая глыба, изрезана рельсами, и, как пружина - разжата
На моем табло, как на скрижалях жалобно:
«Не уезжай!»
Ты уезжаешь.
Нежданно. Уязвлена. Ужалена.
Не уезжай, пожалуйста!!!
Ты уезжаешь.
Раз женщина - разжижена и, наконец, разжалована
Из синицы в жаворонки…
Ты уезжаешь.
Воздух глотаю жадно:
Не уезжай.
Я буду ждать.
ОН. Никогда ничего в стихах не понимал. Но это… Они тоже, наконец, поняли (кивает на
конверт). Будут тебя печатать.
ОНА. Оле… Господи! Да я не хочу ничего! Никакого альманаха, ничего…Только не
уезжай! не уходи! Публикации эти, выступления… а ведь жизнь…настоящая и счастье не
из этого состоят… Олежа, …прости меня…. Ничего я не понимаю…как же я этого раньше
не видела?
ОН. Чего?
ОНА. Ничего. Тебя. Себя. Нас. Где я была? Так страшно, Господи… А ведь я могла всю
жизнь проходить с пустотой в голове…и в сердце… И даже не узнать, как сильно… Я не
хочу, чтобы ты болел!…Этот гастрит … Все из-за меня…Я виновата… Знаешь. Я
обязательно научусь готовить!
ОН. Но дело ведь не в этом! Я все знал с самого начала! Я был готов любить тебя любой!
ОНА . Не потому что нужно, а потому что…хочу……Даже если ты уйдешь, все
равно…Каждый день буду варить суп и ждать тебя к ужину. Может быть когда-нибудь,
ты вернешься. И простишь меня.
ОН. Алё, пойми…
ОНА. Я хочу ребенка.
ОН. Как? Ты же….
ОНА. Я такая дура была! И только сегодня поняла…Ты когда из шкафа вылез, я на тебя
посмотрела и так защемило вот здесь…Так защемило. Вот здесь. Я ребенка хочу….От
тебя. Девочку. Или мальчика. Все равно. Ребенка.
ОН. Ребенка? Но ты понимаешь, какая это ответственность? Он же… маленький человек
родится сразу со своими проблемами, желаниями, пеленками, криками… Понимаешь?
ОНА. Понимаю. Очень хочу. Сейчас вместо пеленок – памперсы. И я знаю, что ты мне
поможешь.
ОН. А как же…стихи? У тебя совсем не останется времени. И сил.
ОНА. Знаешь, я ведь ради стихов и прошу тебя остаться.
ОН. Как?
ОНА. Без любви никогда никаких стихов ни один еще человек на свете написать не смог.
Если ты уйдешь – все закончится. И стихи. И жизнь. Я люблю тебя. Оле.
ОН. Алё.
ОНА. Оле.
ОН. Алё.
Сидит у подъезда Феодосья Аполлинарьевна. Приладила на голову, как веночек, кусок боа,
достала из-за пазухи измятый листок, закатила глаза, декламирует:
«Летящая, манящая, влекущая, зовущая,
На всех ветрах стоящая и по волнам бегущая!…»
Смачно откусывает пол-луковицы.
28 февраля 2006 года.