Проблемы уголовной ответственности участников

Ф.Р. Сундуров, профессор
ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ УЧАСТНИКОВ
ОРГАНИЗОВАННЫХ ПРЕСТУПНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
Возникновение и валообразный рост организованной преступности на крутом изломе истории
России не только привели к количественным и качественным изменениям в состоянии, структуре и
динамике всей преступности, но и изменили социально-экономическую, политическую ситуацию в стране.
В этих условиях недостаточны лишь полумеры, половинчатые решения или отдельные шаги, необходимо
концептуальное переосмысливание традиционных институтов, норм отечественного уголовного права, их
приспособление к новым социальным реалиям, создание новой для России «идеологии» борьбы с
Возникновение организованной преступности совпало с экономическими и политическими
катаклизмами, «развалом» Союза ССР, крахом коммунистической идеологии и, как следствие, потерей
нравственно-духовных ориентиров жизни обществом и отдельным человеком, глубоким социальноэкономическим кризисом в стране. Российское общество потеряло системообразующий, главенствующий
стержень, каковым была Коммунистическая партия с тоталитарной идеологией, идеологией
беспрекословного подчинения и одобрения ее политики.
Отечественная организованная преступность в значительной мере формировалась в «номенклатурных
коридорах» партийных, государственных и правоохранительных органов, особенностью является и
то, что ее носители широко используют наработанный опыт мафиозных кланов зарубежных стран. В
отличие от западных стран в формировании организованной преступности в России не было столь
длительного эволюционного периода, а сферой ее интереса стал не только нелегальный, но и легальный
бизнес.
Организованная преступность в России создала реальную угрозу подчинения себе рыночного
хозяйства страны. Как отмечено в годовом докладе Торгово-промышленной палаты России о
приоритетах национальной экономики, организованная преступность, опираясь на коррумпированные
связи в органах государственной власти и управления, не только претендует на лидерство в некоторых
сферах экономики (читай: все сферы экономики, которые обеспечивают искомую для нее прибыль. —
Ф.С.), но и вторгаются в политику. По данным МВД РФ, организованные преступные группы
контролируют 40 тысяч хозяйствующих субъектов, в том числе около 500 коммерческих банков. Для
прикрытия преступной деятельности ими используются около полутора тысяч коммерческих структур,
действующих легально. Социологические опросы показывают, что более 70% коммерческих фирм
выплачивают «дань» преступным группам. Бизнес в России все более откровенно стал приобретать
уродливую, криминальную направленность1.
Сомкнувшись в едином фронте, уголовники-профессионалы, дельцы теневой экономики,
коррумпированные «спецы» от правоохранительной, государственно-управленческой, кредитнобанковской и других сфер деятельности умело заполнили вакуум безвластия, используют некомпетентность
и нерадение «новой волны» чиновников, создали, по существу, «государство в государстве», альтернативные
организованному обществу источники, центры влияния.
Антисоциальная активность носителей организованной преступности находит выражение не только
в количественном росте преступлений, но и в глубинных качественных изменениях преступности,
исключительно организованном, продуманном характере преступной деятельности, вовлечении в нее
профессионалов (экономистов, юристов, инженеров, врачей), возрождении ранее имевших место и
появлении новых видов опасных преступлений (бандитизм, заказные убийства, терроризм, захват
заложников, похищение детей, рэкет и др.).
Иными словами, Россия столкнулась с неординарным антисоциальным явлением. Новая
криминогенная ситуация в стране требует и адекватной реакции как на законодательном уровне, так и в
правоохранительной и правоприменительной практике. Обычными средствами и методами борьбы с
преступностью в данном случае не обойтись.
1
См: Российская газета. — 1995. — 21 янв.
Прежде всего возникает вопрос: что следует понимать под организованной преступностью? В
российской литературе по уголовному праву высказаны на этот счет различные мнения. Не вдаваясь в
подробности дискуссии, хотелось бы привести мнение специалиста по борьбе с организованной
преступностью, сотрудника ФБР США Билла Раиса. Грабеж, совершенный группой из пяти человек,
в США признается «банальным грабежом». Эта группа по американским законам подпадает под
организованную преступность, «если часть награбленного отдается некоему боссу, а тот уже эту сумму
пускает в нелегальный оборот»1. Думается, понятие «организованная преступность» должно включать
только такие преступные объединения, которые вкладывают «нечистые» деньги в нелегальный или уже
легальный бизнес.
Общественная опасность деятельности организованных преступных объединений заключается не
только в совершаемых ими обычных уголовных преступлениях, а прежде всего в подрыве экономических
отношений общества, легального бизнеса, в конечном итоге, в подрыве социальной и политической
стабильности.
Данное обстоятельство, по нашему мнению, следовало бы отразить при конструировании составов
экономических, хозяйственных и других групп преступлений, а также отразить его в качестве особо
отягчающего наказание, предусмотрев в санкциях более продолжительные сроки лишения свободы и
конфискацию имущества в качестве дополнительного наказания.
В 80-е годы, когда впервые обозначилась вся острота проблемы, в нашей литературе по уголовному
праву в основном наметилось два подхода к поиску средств борьбы с организованной преступностью.
Одни специалисты сочли, что действующее уголовное законодательство предоставляет достаточные
возможности для целенаправленной борьбы с организованными преступными образованиями. В то же
время они не исключали модификации отдельных правовых норм 2. Другая группа ученых, наоборот,
считала необходимым пересмотреть понятие соучастия, закрепить в законе признаки организованной
группы, преступного сообщества и специальную норму об ответственности организаторов и руководителей
преступного сообщества3. Почти все авторы высказались за включение в целый ряд составов
преступлений квалифицирующего или особо квалифицирующего признака: совершение преступления
организованной группой (преступным сообществом).
В ходе проводимой в последние годы модификации УК законодатель, как известно, пошел двумя
путями. Законом от 1 июля 1994 г. УК был дополнен ст.17 1. В ч.1 названной статьи закреплено
выработанное судебной практикой определение группы лиц по предварительному сговору4. В ч.2 ст.171
дано легальное определение организованной группы в качестве устойчивой группы лиц, заранее
объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Но наиболее принципиальным
нововведением, изменяющим традиционные представления, сложившиеся в отечественной теории и
практике уголовного права об основании и пределах ответственности соучастников преступления,
является положение, зафиксированное в ч. 3 ст.171 УК. «Лицо, создавшее организованную группу либо
Российская газета. — 1995. — 14 февр.
См.: Г а л ь п е р и н И. Организованная преступность, коррупция и уголовный закон // Социалистическая законность.
— 1989. — №4.
3
Подобную позицию занимает С.В. Дьяков. (См.: Организованная преступность. — М., 1989. — С.275).
4
См. п.12 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о
хищениях государственного и общественного имущества».
1
2
руководившее ею, несет ответственность за организацию и руководство организованной группой, а также
за все совершенные указанной группой преступления, если охватывались они его умыслом» 1.
С другой стороны, в целом ряде составов преступлений совершение преступного деяния
организованной группой указано в качестве квалифицирующего признака (ст.ст. 144, 145, 146,147, 147 1,
148, 1481, 1691, 2131 УК).
В целом избрано, на наш взгляд, правильное направление дифференциации уголовной ответственности
участников преступных объединений. Организованная преступность — понятие не уголовноправовое, а криминологическое. В уголовном праве надо вести речь не вообще о борьбе с организованной
преступностью, а с отдельными, конкретными ее проявлениями, т.е. «привязывать» ответственность к
санкциям за отдельные виды преступлений.
Разработка нового УК придала дополнительный импульс дискуссии по обсуждаемому вопросу. В
проекте УК РФ 1992 г. упоминается только организованная группа, а пределы ответственности
организаторов, руководителей и членов такой группы ограничены всеми теми преступлениями, в
подготовке или совершении которых они принимали участие (ст. ЗО) 2. Один из основных разработчиков
данного проекта УК Н.Ф.Кузнецова указывает, что неизвестное отечественному уголовному закону
«преступное сообщество» вполне охватывается признаками организованной группы как устойчивого
объединения с целью совершения менее тяжких и тяжких преступлений. По ее мнению, особенно
проблематично с точки зрения принципов законности, вины и справедливости установление уголовной
ответственности за простое участие в организованной группе (сообществе). Создание такой группы и
участие в ней — не что иное, как подготовительные действия 3.
В проектах УК 1994 г. 4 и 1995 г.5 наряду с организованной группой в качестве формы соучастия
предусмотрено и совершение преступления преступным сообществом. Так, в ст. 36 проекта УК
1995 г., подготовленной группой депутатов Государственной думы РФ, указано, что если под
организованной группой понимается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения
одного или нескольких преступлений, то преступным сообществом признаются лица, объединившиеся
в устойчивую и сплоченную организацию, созданную для совершения тяжких или особо тяжких
преступлений. Основания и пределы ответственности лиц, создавших преступное сообщ ество,
руководивших им, определены иначе, чем это имеет место в ст. 17 1 УК. В действующем УК речь идет об
ответственности за создание и руководство организованной группой, а в проекте УК — только за
организацию и руководство преступным сообществом, хотя, как уже было подчеркнуто, в нем выделяется
и организованная группа в качестве самостоятельной формы соучастия в преступлении.
Прежде всего возникает вопрос — целесообразно ли с точки зрения интересов практики борьбы
с преступностью вводить в закон теоретически неразработанную конструкцию «преступного сообщества»?
По каким формально-юридическим признакам можно провести различие между организованной
группой и преступным сообществом? Авторы названного проекта УК указывают, что организованная
группа — это устойчивая группа лиц, а преступное сообщество — устойчивая и сплоченная организация
Российская газета. — 1994. — 7 июля.
Уголовный кодекс Российской Федерации (проект) // Юридический вестник. — 1992. — №20.
3
Уголовное право. Общая часть. — М., 1993. — С 201.
4
Уголовный кодекс. Общая часть (проект). — М., 1994.
3
Российская газета. — 1995. — 25 янв., 1 февр.
1
2
(физических лиц). Как видим, применительно к сообществу дополнительно выделен признак сплоченности,
который, кстати, выступает синонимом слова «организованность»1. Так что признак «сплоченность» не
может придать качественную определенность преступному сообществу и выделить его из
общего понятия организованной группы (преступного объединения, организации). Единственно
существенным отличием преступного сообщества от организованной группы выступает его цель —
совершение тяжких или особо тяжких преступлений (ч. 3 ст. 30 проекта УК 1995 г.). Но разве можно
исключить создание подобного сообщества для совершения преступления средней тяжести (например,
кражи, вовлечение в занятие проституцией, организация или содержание притонов для занятия
проституцией и др.). Конечно, если преступная организация (сообщество, группа и т.п.) создается для
совершения тяжких и особо тяжких преступлений, это свидетельствует о повышенной общественной
опасности как создателей, руководителей, так и ее членов. Но подобное обстоятельство можно отразить
и при помощи понятия «организованная группа». Этого можно достигнуть, в частности, путем
классификации таких групп в зависимости от характера и тяжести преступлений, ради совершения
которых они создаются. Мы поэтому поддерживаем позицию Н.Ф.Кузнецовой: преступное сообщество
есть не что иное, как организованная группа, т.е. устойчивое объединение лиц для совершения тяжких
и особо тяжких преступлений. При этом нельзя забывать интересы практики. Легализация в УК понятия
«преступное сообщество» наряду с организованной группой повлечет неимоверные трудности для
следственных органов, судов, которые должны будут установить: обладает данная преступная
организация признаком сплоченности или нет? Нам бы хотелось, чтобы один из сторонников этой линии
провел оперативно-розыскную работу, следствие по делу, составил бы обвинительное заключение и
убедил обвиняемых (естественно, и адвокатов) в том, что они составляли не только устойчивую, но и
сплоченную преступную организацию. Интересно отметить, какие бы обстоятельства были положены
в основу положительного решения вопроса, скажем, применительно к составу захвата заложников
(ст. 128 проекта УК 1995 г.). В качестве квалифицирующих признаков указаны в данном составе
(ч. 2) совершение преступления по предварительному сговору или организованной группой (вряд ли
целесообразно считать равнозначными эти признаки) и преступным сообществом (ч. 3).
Криминологическое и уголовно-правовое понятия организованной преступности характеризуются
различными признаками. Первое является более содержательным и характеризуется значительно
большим кругом признаков (высокая степень сорганизованности, иерархическая структура организации,
распределение функций или делимость преступной деятельности, ее корыстно-наживной характер, связи
с коррумпированными элементами). И это не случайно, поскольку задачи криминологии иные — вскрыть
сущность преступности, ее состояние, тенденции, определить место преступления и преступности в целом
в системе социальных явлений и др. Что же касается уголовного законодательства, то его задачи
изложены в ст. 1 УК. Кроме того, специфика правовой нормы не позволяет включить в нее все
многочисленные признаки, характеризующие то или иное явление с точки зрения социологической,
социально-психологической, криминологической и т.д. Поэтому в уголовном праве должны быть
закреплены наиболее существенные криминологические признаки организованной преступности: наличие
преступной организации или группы: ее устойчивость и нацеленность на совершение тяжкого или особо
тяжкого преступления. Эти признаки (в отличие от «сплоченности», получения доходов и т.п.) вполне
конкретны и осязаемы для правоприменителя.
'См.: О ж е г о в
С.И., Ш в е д о в
Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1992. — С 471.
Закрепление в УК (ст. 171) ответственности за сам факт создания и руководства преступной группой
выходит за рамки сложившихся воззрений на институт соучастия. Весьма негативную позицию в этом
отношении заняла Н.Ф.Кузнецова. Подобные положения, по ее мнению, не согласуются с нормами об
основаниях уголовной ответственности, понятием преступления и соучастия. «Создание сообщества с целью
совершения преступлений, а равно одно лишь участие в нем — не что иное, как приготовительные
действия»1. Законодательство многих западных стран уже давно отказалось от традиционного понимания
института соучастия, разработанного применительно к механизму совершения отдельного преступления
(Италия, США, Франция и др.). Так, ст. 416 УК Италии гласит: «Когда три или более лица
объединяются с целью совершения преступлений, т. е. те, кто способствует, или создает, или организует
объединение, наказываются только за это лишением свободы на срок от 3 до 7 лет. Участие в таком
объединении наказывается лишением свободы на срок от 1 до 5 лет». Подобное положение закреплено
и в УК Франции 1992 г. Может быть, и в нашем законодательстве, не мудрствуя о различиях между
организованной группой и преступным сообществом, закрепить положение о создании, руководстве и
участии в объединении трех или более лиц с целью совершения тяжких и особо тяжких преступлений
Создание преступной группы (сообщества) в традиционном понимании стадий совершения
преступления является разновидностью приготовления к преступлению. Однако с учетом общественной
опасности тех или иных деяний, исходя из социальной и криминогенной обстановки в стране,
законодатель «вправе» предусмотреть определенные действия по приготовлению к преступлению в
качестве самостоятельного и оконченного преступления. Нет, например, серьезных возражений против
того, что даже угроза убийством рассматривается в УК в качестве самостоятельного преступления (ст.ст
1762, 193, 207, 241). Тем более он может подобным образом поступить в отношении действий,
охватываемых приготовлением и покушением на преступление. В ч. 3 ст. 171 фактически сформулирован
состав создания организованной группы либо руководства ею. Введение в УК данного положения
вызвано объективной реальностью, необходимостью усиления ответственности лидеров преступных
кланов и объединений. Следовало бы, на наш взгляд, говорить не о лице, а лицах, создавших
организованную группу либо руководящих ею. Как показывает практика, некоторые преступные группы,
объединения создаются не одним лицом, а несколькими, а функции руководства осуществляет так
называемая элита, т.е. своеобразный коллегиальный орган.
Мы считаем необходимым также распространить ответственность и на членов организованных
групп (сообщества). Известно, что распределение функций, делимость преступной деятельности
является одной из характерных особенностей организованной преступности. Помимо функций руководства,
управления и исполнения преступных замыслов другие участники преступных объединений
выполняют функции пропаганды, разведки, контрразведки, планирования, охраны, связи, поддержания
иммунитета от ответственности и т.п. При такой специализации не только руководители преступных
групп (объединений) зачастую непосредственно не участвуют в совершении преступлений, но и многие
другие их участники. Деятельность последних значительно расширяет возможности преступного
объединения, укрепляет решимость других соучастников совершить преступление и поэтому должна быть
объектом уголовно-правового запрета. В этом предложении нет ничего нового, именно так решается
вопрос об ответственности участников преступных объединений в УК Италии, Франции и других
1
Уголовное право. Общая часть. — М., 1993. — С. 201.
западных стран. Было бы разумно использовать опыт борьбы с организованной преступно стью в других
странах, естественно, с учетом российской специфики.
Новые реалии, в том числе изменения в уголовном законодательстве в части ответственности лиц
за создание организованной группы либо руководство ею, вызывают необходимость пересмотра или
уточнения института соучастия в преступлении. Как известно, в ст. 17 УК соучастием признается
умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении преступления. В проекте УК
указывается, кроме того, на умышленный характер преступления.
Однако некоторые участники, в том числе организаторы, руководители преступных объединений,
не принимают непосредственного участия в совершении преступления. В данном случае не просматривается
признак совместности, хотя очевидно, что «коллективным деятелем» такого рода преступления
выступает объединение в целом. Поэтому нам представляется более приемлемым следующее определение
соучастия: «Соучастием признается совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного
преступления, а равно создание, руководство организованной группой (или преступным объединением)
с целью совершения тяжких и особо тяжких преступлений, и участие в ней».
Пределы ответственности участников этих сообществ, на наш взгляд, должны быть дифференцированы.
Во-первых, создание и руководство организованной группой должно влечь назначение более
строгого наказания, чем участие в ней. Возможен в последнем случае и такой вариант — к
ответственности должны привлекаться только активные участники. Во-вторых, все преступления,
совершенные организованной группой, могут вменяться только лицам, создавшим такую группу и
руководившим ею, если они охватывались умыслом виновных. А участники преступного объединения
могут привлекаться к ответственности только за те преступные деяния, в совершении которых они
принимали участие в качестве исполнителя, подстрекателя, пособника либо организатора.
Задача усиления борьбы с организованной преступностью требует комплексного подхода к
совершенствованию норм и институтов отечественного уголовного права. К сожалению, авторы все х
проектов УК не проявляют в этом отношении необходимой последовательности. Так, в проектах УК
1994 г. и 1995 г. срок тюремного заключения не может превышать пяти лет. Нам же представляется
правильным противоположный вариант решения проблемы: участники организованной преступности по
общему правилу должны отбывать лишение свободы в условиях тюремного заключения. Валообразный
рост организованной преступности позволяет прогнозировать значительное увеличение в контингенте
осужденных к лишению свободы участников преступных объединений. Они, естественно, будут
стремиться подчинить себе других осужденных, занять среди них привилегированное положение (как
ранее это было с «ворами в законе») и, в конечном счете, осложнить и без того непростую обстановку
в исправительно-трудовых колониях.
Нельзя признать правильной практику преимущественного распределения участников организованных
преступных групп по ИТУ республик, областей, краев, на территории которых они проживали до
ареста или были осуждены. Она способствует формированию преступных группировок в местах лишения
свободы из числа бывших участников преступных объединений, действующих на свободе. Например,
только в ИТУ Республики Татарстан действуют около пятидесяти преступных группировок, которые
по наименованию и характеру деятельности повторяют географию преступных объединений на свободе.
Как нам представляется, при конструировании оснований признания опасного и особо опасного
рецидива следует также отразить повышенную опасность личности участников организованных
преступных объединений. В частности, повторное осуждение к лишению свободы за участие в таком
объединении и совершаемых им преступлениях должно быть достаточным основанием для признания
опасного рецидива, а повторное осуждение за создание, руководство и активное участие в преступном
объединении — основанием для признания особо опасного рецидива.
В проекте УК РФ 1995 г. в качестве обстоятельств, отягчающих наказание (п. «в» ст. 62) указано
на «совершение преступления в составе группы лиц по предварительному сговору, организованной
группы или преступного сообщества». Иначе говоря, авторы проекта У К не дифференцируют степень
общественной опасности различных преступных объединений. Было бы целесообразнее выделить
совершение преступления организованным преступным объединением (группой, сообществом) в
качестве обстоятельства, особо отягчающего наказание (кстати, наряду с другими обстоятельствами).
С учетом повышенной опасности организаторов, руководителей и активных участников
организованных преступных объединений было бы более логичным сохранить в новом законодательстве
снятие судимости судом, в том числе и в отношении указанной категории лиц.
С этих же позиций, на наш взгляд, необходимо ужесточить условия применения условно-досрочного
освобождения в отношении организаторов, руководителей и активных участников организованных
преступных объединений (в частности, применять его лишь после фактического отбывания осужденным
не менее трех четвертей срока наказания).
В заключение еще раз подчеркнем, что возникновение и рост организованной преступности в России
с неумолимой логикой поставили проблему концептуального осмысления и пересмотра традиционных
уголовно-правовых воззрений, целого ряда институтов и норм отечественного уголовного права.
Естественно, реформирование уголовного законодательства должно осуществляться в комплексе с
совершенствованием
норм
уголовно-процессуального,
предпринимательского
права,
иными
организационно-правовыми мерами предупреждения организованных преступлений.