Роза Федоровна Филиппенкова
реклама
ПОБЕДИВШАЯ СУДЬБУ Глядя на председателя общества блокадников Адмиралтейского района Розу Федоровну Филиппенкову - эту солидную даму с мягкой, доброжелательной улыбкой, трудно представить ее резвой девчонкой-активисткой. Вот только взгляд – внимательный, цепкий, с задоринкой - выдает в ней вожака, организатора, заводилу. Такой поступила она в первый класс школы № 263 на улице Розенштейна. И хотя девочка была мала ростом и тоненькая как стебелек цветка, она сразу выделилась среди тридцати сверстников своей неуемной активностью. Такой была она и в Доме пионеров и школьников. Сюда, в дом № 26 на улице Егорова, Роза летела как на крыльях (недаром Крылова) учиться рисовать, лепить, декламировать стихи, танцевать, участвовать в октябрятских и пионерских слетах. Но больше всего она любила петь патриотические песни, особенно со сцены, чувствуя полное единение со слушателями, также восторженно настроенными, как и она сама. Время было такое, и такие песни: У наших танкистов особая стать – Они не привыкли нигде отступать. Отважные люди, упрямый народ, Одна им дорога к победе вперед. Эту песню Лебедева-Кумача на стихи братьев Покрасс про героев-танкистов тогда знали почти все, и обычно зал подхватывал припев: Знайте, враги, на удары ответим Так, чтобы вам никогда не забыть! Не было, нет, и не будет на свете Силы такой, чтобы нас победить… Ах, как восторженно на таких выступлениях билось у девочки сердце, как гордилась она своей великой страной, ее героической армией! «Часто приходится слышать, что к войне Советский Союз не готовился, - говорит Роза Федоровна. – Нет, готовился. Все девочки старших классов учились на сандружинниц, а я все время у них была «раненой», потому что была маленькая ростом и очень худенькая. И вот они меня таскали на носилках туда-сюда, перебинтовывали, накладывали шины. Даже в песнях звучала готовность отразить нападение врага, встать как один на защиту Родины. Вот, например, еще одна песня начала 40-х годов, которая сильно пришлась мне по душе, ее я тоже всегда пела с необыкновенным подъемом: Климу Ворошилову письмо я написал: «Товарищ Ворошилов, народный комиссар! Слышал я, фашисты задумали беду: Хотят они разграбить советскую страну… А далее поется о том, что старший брат автора письма идет на службу в Красную Армию и мальчик просит Ворошилова назначить его «в отряд передовой». Товарищ Ворошилов, а если на войне Погибнет брат мой милый – пиши скорее мне! Нарком Ворошилов, я быстро подрасту И встану вместо брата с винтовкой на посту!» Вот оно, предвоенное патриотическое воспитание! Мы любили свою Родину и пели об этом вдохновенно! Мы были готовы к любым испытаниям, даже порой, мне кажется, ждали их, чтобы доказать всему миру, на что способен Советский Союз. Мы были 2 уверены в победе, в гениальности вождей своей страны, недаром же в каждом доме, в том числе и у нас, висели, портреты Сталина и Ворошилова. В июне, когда началась война, подвал нашего дома на улице Шкапина переоборудовали под газоубежище. Помню, как меня удивила дверь, очень толстая, причем она не закрывались, а заворачивалась как люк в подводной лодке. Поставили в подвале нары, длинные столы, скамейки. Потом привезли игрушки. Мы поняли, что это для нас и с нетерпением ждали, когда же будем в них играть…» Как игру мы, дети, восприняли и то, что нам поручили наполнить водой и песком огромные бочки, установленные на чердаке нашего дома. Так весело было наперегонки бегать с бидончиками по лестницам! Тогда и представить было невозможно, что пройдет несколько месяцев и у многих из нас не останется сил поднять этот самый бидончик с водой, да и не будет в водопроводных кранах воды, и многих квартир в нашем доме тоже не будет – бомба, сброшенная с немецкого самолета, срежет угол здания и разорвется между вторым и третьим этажами». В тот момент Роза вместе с родителями, бабушкой, братом и двумя сестрами находилась в газоубежище. Вышли – и словно погрузились в страшный сон: дом стоит без стены, на верхних этажах комнаты с мебелью, улица перед домом - смесь обломков кирпичных стен, кусков штукатурки и вещей: подушки, чемоданы, узлы, швейные машинки и прочий домашний скарб, вывалившийся на улицу квартир, лишенных одной из стен… Но жизнь продолжалась. Мама Розы – Анна Васильевна Крылова - продолжала ходить на оборонительные работы, которые велись в районе Средней Рогатки. Там рыли окопы, строили блиндажи, дзоты. Вблизи от этого места были колхозные поля, где после уборки капусты оставалась пожухлая ботва. Эти нижние листья и корни кочанов женщины, в том числе и мать Розы, до наступления холодов собирали в передник и как великую драгоценность несли голодной семье, всю длинную дорогу мучаясь от мыслей: «Стоит ли дом? Все ли живы?» Не зря мучилась этими вопросами и мать Розы. Муж вернулся с финской войны инвалидом, младшей дочери всего два года, а кроме нее еще трое ребятишек, бабушка старенькая, да вот не усидела дома, вернулась на прежнее место работы, в «Красный треугольник». Здесь во время Великой Отечественной войны выпускались аэростаты заграждения. Эти огромные надувные «гусеницы», соединенные между собой натянутыми сетками, служили ловушкой для самолетов противника. Так благодаря бабушке в семье появилась еще одна рабочая карточка, а значит 250 граммов хлеба к такому же количеству, выдаваемого Анне Васильевне. Все остальные члены семьи получали хлеба по 125 граммов в сутки. Хлеб. И сегодня для каждого человека, пережившего блокаду, это слово имеет гораздо большее значение, чем пищевой продукт. Хлеб для них – гарантия благополучия, сама жизнь. «Хлеб приносила старшая сестра, отоваривая карточки всех членов семьи, – рассказывает Роза Федоровна. – Этот хлеб, на 50 процентов состоявший из практически несъедобных примесей, добавлявшихся вместо муки, мама долго варила, а потом разливала похлебку всем поровну. Как морально страдал при этом отец, считавший, что объедает семью, ведь ему-то, инвалиду финской войны, полагалось всего 125 граммов хлеба. Ну не мог он больше без слез видеть своих детей – скелеты, обтянутые кожей, плакал от сознания, что не мог ничем семье помочь. Все ходил в военкомат, просился на фронт: «Возьмите, я еще пригожусь!». Не взяли. И тогда он настоял на том, что будет питаться отдельно, и стал жить один в неотапливаемой комнате. Там вскоре он и умер. Двухдневную пайку отца мама поменяла на доски, из которых сделали гроб. Вместе со старшей сестрой они на саночках отвезли папу на Волковское кладбище. Это был конец декабря 1941 года. 3 Огромный, будто замороженный город, застывшие на рельсах трамваи, и пустота… эта страшная пустота, еще ужаснее, чем вой сирен. Казалось, что весь город вымер. И только мама ведет себя так, как прежде, не дает детям забыться, погрузиться в то пагубное состояние, когда не хочется двигаться, открыть глаза. У каждого из нас была своя обязанность, и мы знали, что, исполняя ее, поддерживаем жизнь всех остальных домочадцев». В обязанность Розы входила обеспечение семьи водой. Задача очень непростая. Единственная воронка, где можно было взять воду, находилась на территории станции Балтийская товарная. Но чтобы воду добыть, нужно лечь на лед и черпать воду поварешкой, наливая ее в бидончик или кастрюлю. А потом донести до дома и поднять на шестой этаж по лестнице без перил – их не было с того времени, как в дом попала бомба. И, не дай Бог, если во время подъема, нудно, противно и страшно завоет сирена оставляешь на лестнице эту самую с таким трудом добытую воду – и скорее бежать в газоубежище, скорее прижаться к маме! В марте 1942 года семье Лебедевых посчастливилось эвакуироваться. Прибыли на Финляндский вокзал, где двух женщин и четырех детей погрузили в теплушки – так везли до берега Ладожского озера, где блокадников ждали машины-полуторки. «До последнего своего часа я буду помнить эту ледяную дорогу, - говорит Зоя Федоровна. – Машины были открытые, без тентов, везли нас ночью, но было светло как днем, потому что немцы всё время запускали осветительные ракеты, а наши зенитные батареи не успевали сбивать то и дело появляющиеся в небе самолеты со свастикой, Беспрестанно воет сирена – а куда свернуть, куда деться, если кругом лед, точнее, поднявшаяся до середины колес вода?! Никогда не забуду, как на моих глазах ушла под лед машина со всеми, кто там находился. Только узлы, покачиваясь, всплыли над черной водой. А вот кому бы до земли поклонилась – это девушкам, которые работали на Ладоге. На всей ледяной трассе они стояли с лампами-летучками, стояли как ангелы-хранители, направляя машины по менее опасным участкам дороги. Только переехали озеро – снова налетел на нас немец. Мама перекинула с узла на узел одеяло – в проеме между ними получилась будто пещера. Залезли мы туда – ничего не боимся! Но самое страшное началось в дороге. Получив пищу, многие не смогли ее переварить, умирали, мучаясь непрерывным поносом. Мама давала нам еду очень осторожно, но и наша семья понесла потери: не выжили старый и малый – бабушка и двухлетняя сестренка». Розе было четырнадцать лет, когда в 1946 году семья вернулись из эвакуации в Ленинград. И Роза – прямиком в Дом пионеров и школьников, на Егорова, 26. Но оказалось, что Дом пионеров и школьников в то время работал по другому адресу, на 1-й Красноармейской, в доме 3/5. Там Роза продолжила занятия художественным чтением, пела, танцевала. После лекций, регулярно проводившихся в Доме пионеров и школьников для всего населения Ленинского района, проводились танцы, на которых играл оркестр воспитанников этого учреждения. А школу, как и все дети войны, Роза окончила вечернюю. Ей, блокаднице, словно было суждено выйти замуж за офицера, уехать по месту его службы в Германию и там, в стране, само название которой связывалось в ее сознании со страшными бедами советского народа и конкретно ее семьи, вырастить своих сыновей. Вместе с мужем, полковником Филиппенковым, они научили их быть храбрыми, честными, справедливыми, любить свою Родину и ненавидеть всякого рода насилие и войну. Но, как это ни ужасно, гибель людей от пуль и снарядов с окончанием Второй мировой войны не прекратилась и военные конфликты возникают до сих пор. Вот так и случилось, что, казалось бы, в мирное время, на территории России погибли оба сына Розы Федоровны, один из которых был офицер. После страшного известия о гибели сыновей она словно онемела. Думалось, что лучше бы вообще не родиться ей на свет Божий, чем испытать такое… И, может быть, действительно не было бы уже Розы Федоровны на свете, если бы у старшего сына не 4 осталось двое мальчишек. Ответственность за внуков помогла пережить первые месяцы страшной пустоты. А потом пришло сознание того, что не одинока она в своем горе. Сколько людей несут эту пустоту с тех самых страшных блокадных дней, сколько живут одиноко, забытые родственниками, да и государством тоже. Именно тогда, в 1989 году был учрежден знак «Жителю блокадного Ленинграда». В 1990 году люди, пережившие это трудное время, стали объединяться. И тогда Роза Федоровна, возглавила блокадников Ленинского района - двадцать тысяч человек. В 1994 году, после объединения Ленинский и Октябрьского районов, ее избрали председателем вновь образованного Адмиралтейского районного общества жителей блокадного Ленинграда, где числилось сорок тысяч человек. Что она могла для них сделать? Жена офицера, более двадцати лет ездившая с ним по городам и весям, она умела быстро налаживать быт, решать хозяйственные вопросы, создавать надежный тыл, который теперь создавала для своих подопечных, многие из которых остались без семьи. А главное – она сумела объединить таких же, как она неравнодушных людей, которые вплотную, не на словах, а на деле, занялись нуждами блокадников. «Вы не одиноки. О вас помнят, вашим подвигом восхищаются!». Как нужны эти слова людям, пережившим то, что не испытал ни один народ в мире, ни один город на всей вселенной. «Живите! Вы гордость нашей Родины, каждый из вас – герой!». Как много значит доброе слово! Как возвышает человека! Как много сил дает сознание того, что ты нужен, востребован, что находишься среди друзей, которые всегда поймут и поддержат! А Роза Федоровна своим подопечным и концерт устроит, и экскурсию, и званый ужин, и прогулку на теплоходе, да всё с музыкой, давно забытыми вальсами, польками и фокстротами… Люди как бы вернулись из небытия, научились снова радоваться жизни. Жаль только, что до сих пор блокада продолжает настигать свои жертвы. Из сорока тысяч жителей блокадного Ленинграда, зафиксированных в 1994 году в Адмиралтейском районе, ныне в живых осталось менее двух тысяч… Многих из них часто можно видеть на концертах воспитанников Дома детского творчества «Измайловский», куда они приходят вместе с Розой Федоровной. Многие ее подопечные делятся своими воспоминаниями со школьниками образовательных учреждений Адмиралтейского района, пишущими доклады, с которыми выступают на краеведческих конференциях в том же Доме детского творчества. Есть еще одна причина, по которой Роза Федоровна любит посещать любимый дом своего детства. Только здесь она хотя бы на миг может почувствовать себя снова маленькой счастливой девочкой, очень похожей на тех, которые приходят сюда сейчас. Лариса Вадимовна Виноградова Санкт-Петербург, Нарвский проспект, дом № 23/2, кв. № 192. Тел. моб.: +7 921 564 33 48 e-mail: [email protected]
