Еврейский акцент (конспект лекции Сирила Асланова)

Еврейский акцент
(конспект лекции Сирила Асланова)
Древний еврейский представляет собой ханаанейский диалект с арамейским акцентом. Это
арамейская интерпретация ханаанейских диалектов, которая произошла после того, как евреи
перешли Иордан. Поэтому уже здесь можно говорить про «еврейский акцент». Наглядная
иллюстрация – словоформы, в которых не наблюдается «ханаанейскиого сдвига» (регулярного
перехода из ā в ō, например, məqōmōt < *maqāmāt): rāmāh, bāmāh, при ожидаемых *rōmāh и *bōmāh.
Следующий во времени пример языковых девиаций – пример из книги Судей (12:5–6).
Эфраимитяне не могли произносить звук [š] и говорили tibbōlet (интерпретация С.А.) / sibbōlet
(традиционная интерпретация) вместо šibbōlet. Это можно объяснить как влиянием финикийского,
так и менее тривиальным образом – отражением более древнего слоя ханаанейской фонетики. Это
акцент одной группы евреев, отличающий ее от другой группы евреев.
После вавилонского пленения складывается система двуязычия. Происходя из Ашдода и Аммона,
жены многих людей говорили на арамейском, и древнееврейский начинает страдать от различных
интерференций (Нехемья 13:22–24). Нехемья и Эзра ставят перед собой задачу восстановить
чистоту еврейской веры и Святого языка: «И читали они книгу Торы Б-жьей внятно ( ְ‫)ׁשרֹפ‬
ָ ис
толованием (‫ )םלְו לֶׂ כֶׂש‬читаемого» (Нехемья 8:8)i.
В это же время на территории древнего Израиля появляются самаритяне, технически принявшие
иудаизм и вместе с ним древнееврейский язык. Происходя из Куты и других городов Вавилона,
самаритяне были носителями аккадского языка, в котором утратились гортанные ([ʕ], [ʔ], [ḥ], [h]
отражаемые ивритской графикой как айн, алеф, хет и хей). Получается, что самаритяне приняли
веру без ее орфоэпии. Такое произношение, в котором wәʼāhawttā из «Шма» становится wîfәttā,
становится нормой для чтения Торы и молитв. По этому акценту самаритян всегда можно было
отличить от евреев. Показательно, что современные самаритяне, продолжая “проглатывать”
гортанные согласные в литургии, отчетливо произносят все гортанные звуки, когда говорят поарабски.
В эпоху эллинизма можно наблюдать два различных процесса: греческий влияет на семитские
языки, а семитские языки, в свою очередь, по-своему огласовывают греческие слова.
У эллинизированных евреев появляется свой акцент. Вавилонский Талмуд (Мегилла, 24Б)
упоминает, что жители Хайфы, Бет-Шеана и Тивона не различали в речи [ʕ] и [ʔ]. Иерусалимский
Талмуд (Брахот, 16Б) сообщает, что жители этих мест в позиции нормативного аин [ʕ] произносят
алеф [ʔ], а также [ḥ] в позиции [h]. Таким образом, Талмуд фиксирует упрощение фонологической
системы древнееврейского языка в этих городах под влиянием древнегреческой фонетики, не
имевшей гортанных звуков.
В мишнаитском иврите масса греческих слов с приставкой συν- ([sün] или [sin]), таких как συνέδριον
или συνάδελφος, начинают произноситься с меной [ü(i)] в первом слоге на [a], т.е. как sanhedrīn
(еврейский верховный суд) и Sandalfōn (имя Ангела). Это вызвано переносом ударения на
последний слог (в соответствии с древнееврейской моделью ударения), из-за которого происходит
редукция безударной гласной в начале слова, т.е. переход [ü(i)] в «шва» [ә], а затем необходимым
переходом в гласную полной реализации, выбор которой обусловлен исключительно ее
частотностью («выбор по умолчанию»), – т.е. в гласную [a]. Такой же процесс происходил со
словами типа ἐπικούρειος (в иврите Мишныʼapiqōrōs) – нейтрализация первоначального [e] и выбор
самого «банального» звука в семитских языках – [a].
Интересно, что в то же время приставка [sün]([sin]) сохраняется при адаптации другими языками. В
книге Даниэля (Даниэль 3:5) описывается, как вавилонян привели к огромному золотому идолу,
которому они должны были поклониться при звуках, издаваемых множеством музыкальных
инструментов, и среди этих инструментов упоминается sūmponəyyāh – “волынка” – от греческого
συμφωνία.
Первые переселившиеся на запад средиземноморья евреи, говорили на латыни уже с греческим
акцентом, а не с семитским, как можно было бы ожидать.
В средневековье у евреев также был свой акцент, выражавшийся в ряде фонетических
нейтрализаций. Например, в 1288 фиксируется транслитерация старофранцузского vengere
(“мститель”) как ven-qˇyr’ вместо ожидаемой ven-gˇyr’. А также chevron («стропило») как gˇbrõn.
Идиш также ввел свои фонетические нейтрализации в германские по происхождению слова. Один
из самых ярких примеров – нейтрализация звонких и глухих (taytš, а не doytš).
Кроме того, как в некоторых германских языках, в западном идише хорошо представлена фонема
[ü]. Маѓараль из Праги рекомендовал различать в произношении “кибуц” (ֻ) и “шурук” (‫)ּו‬. Западный
идиш следует этому совету Маѓараля и последовательно огласует слова типа ‫( ֻהכָס‬sukkāh) и ‫םּוׁשּוו‬
‫ר‬
(pūrīm) как süke и pürəm. Это акцент западноевропейских евреев.
В восточном идише происходит переход из [ā] в [o] по аналогии с ашкеназской традицией чтения
«камаца» (ָ ), означавшего [ā] исходной системы, как [o]. Переход нем. slāfen в идиш. shlofn
идентичен ашкеназскому чтению āvot как oves и вызван именно им ii.
Идиш, в свою очередь, также оказал серьезное воздействие на различные языки. Главным образом,
на иврит и английский.
Современный иврит представляет собой ашкеназскую интерпретацию традиционного сефардского
произношения. Современная интонация говорящего на иврите, а также смещение ударения в
некоторых словах с последнего на предпоследний слог (glída, а не glidá) – это явления, которые
можно назвать супрасегментными идишизмами. Еще один идишизм в иврите, на этот раз
сегментный, – рефлекс ашкеназского произношения “цере” как [ey] (tei, a не te). По этим причинам
различные акценты (в итальянском, английском, испанском и др.), присущие людям, у которых
родной язык иврит и людям, родившихся в семьях, в которых говорили на идиш, звучат очень
похоже.
Яркая иллюстрация влияния идиш на иврит – записи выступлений некоторых политических
деятелей первого поколения. Бен-Гурион (родился в Плоньске) говорил с интонацией литовского
идиша, Голда-Меир (родилась в Киеве) произносила твердое, веляризованное [l].
Наконец, в современном иврите наблюдается также стилистическая разница у некоторых имен
собственных. Употребление идишизированных вариантов (типа Sáyra и Móše) воспринимается как
указание на близкое знакомство с человеком.
Хорошо изучены явления гибридизации английского и идиша, которые принято называть
«frumspeak» или «Yeshivish». Не исключено и более широкое влияние: возможно, что характерная
черта нью-йоркского английского – произношение конечного [g] в словах на -ing – сложилась под
влиянием идиша.
Религиозные евреи, живущие в США и Англии, особым образом мелодически интонируют свою
речь. Это интонация повторяет традиционную мелодию изучения Торы в бейт-мидрашах. Таким
образом, это влияние связано не с идишем, а ивритом. Если в Германии повседневный язык оказал
влияние на сакральный, как было рассмотрено выше, то в Америке мы имеем дело с обратной
картиной.
«Сколько в акценте ложится вещей!» – закончил Сирил Асланов.
i
(русский перевод под редакцией Д. Йосифона).
Затем, когда в процессе эмансипации многие евреи стали овладевать немецким языком, родился
антисемитский миф: как бы хорошо еврей не говорил на немецком, у него всегда будет акцент.
Такой человек всегда будет mauscheln (немецкий глагол от слова «Моше», произнесенного в
соответствии с традицией немецких евреев) – «мойсействовать». Затем, это представление об
обязательном акценте перенеслось на евреев из восточной Европы.
ii