Роль памяти в идейнохудожественной структуре повести
advertisement
Всероссийский Конкурс ученических рефератов «Кругозор» Реферат Роль памяти в идейно-художественной структуре повести Даниила Гранина «Еще заметен след» Абросимова Анастасия Викторовна 10 «А» класс МБОУ «Школа»130» Руководитель: Паруллина Наталья Сергеевна, МБОУ «Школа №130», учитель русского языка и литературы высшей категории Казань-2012 Содержание Страница 1. Введение 2. Глава 1. Роль памяти в идейно-художественной структуре повести 3 5 3. Заключение 11 4. Список использованной литературы 14 2 Введение Даниил Гранин принадлежит к тому писательскому поколению, которое определилось в пятидесятые годы ХХ века (Ю. Бондарев, К. Воробьев, А. Чаковский и др.). Всех этих художников роднит одно обстоятельство: все они прошли школу Великой Отечественной войны, ставшую для них школой жизни, школой нравственности, и почти о каждом из них можно сказать, что именно война сделала их писателями, побудив взяться за перо. Но в отличие от многих, поведавших о пережитом ими на войне сразу же либо в первые послевоенные годы, Д. Гранин к военной тематике обратился сравнительно поздно. Но это не значит, что писатель забыл о войне. «Конечно, забыть войну я не мог, не мог от нее отрешиться. Она так или иначе всплыла в моих вещах, посвященных мирному времени, - и в «Иду на грозу», и в «Искателях», и в некоторых повестях» [2, 119],говорил Д. Гранин в беседе с Л. Лазаревым. Непосредственно к материалу войны Д. Гранин обратился в таких своих произведениях, как «Дом на Фонтанке» (1967), «Наш комбат» (1968), «Клавдия Вилор» (1976).Однако в качестве главной темы и проблемы произведения память о военном прошлом заявила о себе в «Блокадной книге» (1979), написанной Д. Граниным совместно с Алесем Адамовичем. Это своеобразная книга-память, в которой запечатлены воспоминания оставшихся в живых ленинградцев, перенесших блокаду. «Чего ради, зачем мы потревожили, собираем блокадную память?» задаются вопросом авторы и сами же на него отвечают: «Чтобы не упустить, не потерять навсегда народную правду о трагических и героических 900 днях Ленинграда, всю правду о войне. Чтобы дать выговориться, выкричаться памяти о невыносимом блокадном голоде, о 3 муках, потерях и героизме людей, спасавших цивилизацию от фашистского варварства» [3, 375] Прикосновение к бездонному океану народной памяти оставило глубокий след в сердце Д. Гранина и во многом определило последующее направление развития военной темы в его творчестве. Ярким свидетельством тому служит повесть «Еще заметен след» (1984). Исследователи сразу обратили внимание на это произведение Д. Гранина, одним из главных «героев» которого является память. Можно выделить две основные группы исследований. В большинстве работ анализ ведется главным образом на тематическом уровне. Критики отмечают, что именно тема памяти объединяет ряд нравственно-философских проблем, поставленных в повести: проблемы добра и зла, совести, взаимопонимания, порядочности, проблемы нравственного выбора и нравственного долга [4, 40]. Другая группа исследователей стремиться рассматривать проблему памяти в связи с анализом особенностей ее художественной структуры. Но при этом акцент делает прежде всего на системе образов [7,358]. В данной работе мы попытаемся проследить отражение нравственной памяти народа не только во внутренней структуре главных героев повести «Еще заметен след», но и в принципах организации ее времени и пространства, в сюжетно-композиционной структуре, в ее поэтическом своеобразии. 4 Глава 1. Роль памяти в идейно-художественной структуре повести Обратимся прежде всего к названию произведения «Еще заметен след». Оно уже содержит в себе ключ к последующему повествованию и самым непосредственным образом связано с главной идеей повести – идеей памяти. Гранинский герой – Антон Дударев – забыл, выбросил из головы все, что принадлежало его военному прошлому. Но неожиданное появление ранее незнакомой ему женщины Жанны Нижерадзе, разыскивающей того, кто знал любимого ею человека, побуждает Дударева начать «раскопки» своей памяти и найти след, который оставил после себя бывший его сослуживец – лейтенант Сергей Волков. Так мы знакомимся с тремя основными героями повести. Причем, если двое из них – Антон Дударев, выступающий в роли рассказчика, и Жанна Нижерадзе – лица действующие, то Сергей Волков – лицо отсутствующее, недействующее. Мы узнаем о нем из фронтовых писем, адресованных Жанне, и из воспоминаний Дударева. В результате Сергей Волков воспринимается как главный несомненный герой повести. Но выясняется это не сразу. Антон Дударев первоначально предстает как герой замкнутого пространства. Его границы очерчены определенными вехами, за пределы которых Дударев практически не выходит: это его заводской полутемный кабинет-«каморка», где умещались «лишь два кресла да старый сейф» [1, 276] и который выдавал «с головой однообразие работы и невидность конторского существования» [1, 276]. Это и кафе «Ландыш», которое служило «прибежищем местным выпивохам» [1, 278] и где «всегда можно было найти себе слушателя, чье сочувствие бывает незаменимо» [1, 279]. Это и дачный дом, куда Дударев приезжает после долгого отсутствия, чтобы прочитать письма, которые ему дала Жанна Нижерадзе. Но и там 5 все выглядело уныло: «в комнате накопилась тьма и сырость…крыльцо скосилось, доски подгнили… все на участке одичало, поросло» [1, 290]. Итак, все это как бы говорит о том, что герой сознательно отрешился от прошлого. Так возникает образ человека-улитки. В этом пространстве есть и конкретный образ, символизирующий забвение. Это дачный сундук, в котором хранились ненужные Дудареву вещи, так сказать, «кладбище» военных принадлежностей, «сундук для хранения Прошлого», как иронически называет его герой («Была там пилотка, полевые погоны, обойма от «ТТ», танковый шлем, полевая сумка» [1, 334]). Итак, это исходное психологическое состояние героя. Причем, автор дает нам понять, что беспамятство как осознанная жизненная позиция Дударева формировалось постепенно.1 И первоначальной причиной этой болезни души были, с одной стороны, невыносимые страдания памяти и в какой-то степени боязнь возмездия за ошибки прошлого, а с другой – протест против штампов, фальши, «приторного елея», с которыми герою нередко приходилось сталкиваться, когда заходила речь о минувшей войне, о послевоенных судьбах фронтовиков. Все это напоминало ему «пышный обряд, от которого остается горечь» [1, 273]. В результате «преданность вспоминательному процессу» стала вызывать у него отвращение. И все-таки в повести Д. Гранина именно этот «вспоминательный процесс» составляет основу сюжета. Условно повесть можно разделить на три части: современность – прошлое (чтение писем, воспоминания) – современность. Подобное обозначение этих трех частей, разумеется, схематично, ибо воспоминания _________________________ 1 Примечательно, что Дударев утратил память не только о своем военном прошлом, но и о совсем недавних событиях (ситуация на даче). 6 пронизывают практически всю повесть, буквально с первых ее страниц. Антон Дударев, вначале противясь просьбе Жанны Нижерадзе, все же уступает ей и начинает всматриваться во «мглу своей памяти». Этот процесс идет неровно, трудно, толчками, взрывами. Сначала возникают своеобразные зацепки памяти – то бытовые (вдруг ему вспомнилась молодая трава, которую жевали солдаты расшатанными от цинги зубами), то психологические («гвардейская улыбочка» на фотографиях военных лет). Постепенно картина прошлого стала вырисовываться все отчетливее. Читая и перечитывая письма военной поры, написанные Сергеем Волковым и Борисом Лукиным к Жанне Нижерадзе, Дударев испытал новые чувства и мысли, которые открылись для него впервые и долго еще не будут давать покоя. Память заставила Дударева увидеть бедность, ограниченность своего улиточного бытия. Он судит себя прежнего с позиций совести и познает при этом вечные нравственные истины, заново осмысливая свои заблуждения и ошибки вместе с постижением противоречий времени. Читая письма Волкова и как бы заново проживая свою жизнь, Дударев обнаруживает совпадение сегодняшних своих взглядов с жизненными принципами человека, которого прежде он едва ли не ненавидел: «…я сам куда-то подевался. Пока я спорил, предлагал какието решения, пока не соглашался, я существовал» [1, 289]. И Волков теперь прежде всего вспомнился своей самостоятельностью. Он не признавал диктата, он поступал так, как считал необходимым. Не приспосабливался, не шел против совести, был бескомпромиссен и бесстрашен. Пожалуй, особенно ярко эти качества характера Волкова проявились в эпизоде его разговора с генералом, приехавшим из штаба армии вручать награды бойцам после очередного наступления: «Волков сказал, что форсировать реку и выйти к шоссе можно было без таких потерь. Генерал что-то возразил, но Волков зачеканил, не давая себя прервать. Голос его медно звенел… он сорвался и бог знает чего наговорил – что мы заработали 7 ордена на трупах!» [1, 332] Эпизод дан в воспоминаниях Дударева. При этом отчетливо обнаруживается «двойное видение» повествователя, в результате чего возникают две совершенно разные оценки происшествия. Тогда, в 44-ом, «казалось, что он принижает наш подвиг…Не наше дело думать о потерях, наше дело выполнять приказ» [1, 332]. Но «двигаясь задним ходом», Дударев «иначе видел столкновение с генералом. Слова Волкова звучали обдуманно, и все его поведение не было вспышкой. Он решил высказать свое мнение, чего бы это ему не стоило» [1, 334]. Да и сама мысль о потерях с тех пор «запала в душу» Дударева и «все последние месяцы войны не отпускала» [1, 337]. Важно, что образ Сергея Волкова возникает не только в воспоминаниях Дударева – человека прежде ему вовсе не близкого, а именно в письмах. Таким образом, происходит самораскрытие личности героя. Более того, благодаря этим письмам, написанным человеком умным и честным, способным увидеть не только то, что лежит на поверхности, но и почувствовать скрытые противоречия эпохи, существенно обогащается картина прошлого в повести. В письмах Волкова она оживает, наполняется красками, теми мелочами, без которых невозможно передать атмосферу фронтовой жизни (встреча Нового года, рассказ Волкова о борьбе со вшами, случай на переправе). В художественном мире повести образ Сергея Волкова воспринимается как своеобразный нравственный эталон, с которым вольно и невольно сверяют, соотносят свои поступки все другие герои произведения. При этом время и пространство повести расширяются, включая в себя не только день сегодняшний и военное прошлое, но и проблемы довоенной действительности (воспоминания Сергея Волкова о своем детстве, которое пришлось на 20-е годы) и послевоенную жизнь (пребывание Волкова в сталинских лагерях, судьба Жанны Нижерадзе). 8 Таким образом, картины довоенного прошлого в письмах Волкова тоже возникают посредством памяти. Выстраивается как бы двойной слой воспоминаний. Голос из военного прошлого вспоминает о еще более давнем прошлом – двадцатых годах. Автор это делает не случайно. Он вводит в повествование эти годы для того, чтобы показать, в каких условиях и при каких обстоятельствах формировался характер Сергея Волкова: «Это был бурлящий характер тех двадцатых годов, когда ажиотаж наживы сменялся трубным зовом эпохи – учиться, учиться!» [1, 300] Письма Сергея Волкова читаются как документы о его личности. Ведь слово не только не сообщает – слово выдает человека. Происходит самораскрытие героя. Вот, скажем, Волков пишет: «Средним писателем я бы мог стать…Но ничего среднего я не принимаю. Кому нужен средний писатель»[1, 304] – и в этой позиции ярко проявляются существенные черты его натуры: нравственный максимализм, презрение ко всему усредненному. Да и войну мы видим главным образом именно глазами Волкова (описание картин походной жизни). Примечательно, что Д. Гранин вводит в повесть два рядя писем: философско-раздумчивые, «олитературенные» письма Волкова, которым противостоят штампованно-оптимистичные письма Бориса Лукина, его «соперника» в любви к Жанне Нижерадзе. Перед нами проходят два типа писем, два характера, две жизненные позиции и две стороны времени. Вот как их оценивает Дударев из дали времени: «Неторопливо [Волков] разглядывал прожитые годы как бы издалека…Обстоятельно и содержательно излагал он историю своей жизненной борьбы» [1, 297]. «Он [Лукин] не умел писать…не замечал, как повторяется и проигрывает… Его наградили орденом Отечественной Войны, а он и словом не обмолвился. Он не скромничал … он просто не умел писать, не умел рассказывать о себе» [1, 316]. 9 Автор не случайно вводит в повествование кроме писем Сергея Волкова и письма Бориса Лукина. Д. Гранин не раз повторяет в повести о молодости Бориса и зрелости Волкова. Может быть, именно отсюда и «соперничество» двух героев. Борис Лукин, паренек, чье жизненное кредо излагается в нескольких словах: «…люблю жить, работать и отдыхать» [1, 273]. А Сергей Волков старше его «…лет на пятнадцать. Совсем из другого поколения» [1, 297]. Да и сам Сергей Волков понимает это и пишет в очередном письме Жанне: «У нас с вами слишком большая разница в происхождении. Борис ближе Вам, Вы с ним из одной стаи» [1, 309]. Чем же Борис удерживал Жанну? – рассуждаем мы вместе с Антоном Дударевым, читая письма Бориса и Сергея. «…Может молодость Бориса, а может, она уставала от умных рассуждений Волкова, от его взрослости, образованности» [1, 330]. Ведь и писала Борису Жанна как бойцу на фронт, «было такое движение» [1, 275]. Вся жизнь Сергея Волкова, представленная в его письмах к Жанне и в воспоминаниях Дударева, с его жаждой работы, честностью, принципиальностью воспринимается как протест против штампов. Памятью проверяются все герои на степень их духовности, нравственности. Это как бы пробный камень. В повести вспоминают о своей жизни Сергей Волков, Жанна Нижерадзе, Антон Дударев. Беспамятны лишь дети Антона Дударева – дочь и зять: «Это была не их эпоха. Те подробности, которые меня так волновали, нагоняли на них тоску. Моя война существовала для домашних контуженым бедром, которое время от времени приходилось растирать. Рассказы о моей войне их перестали интересовать, - сколько можно?» [1, 306] Это отсутствие исторического чувствования воспринимается в повести как источник безнравственности. 10 Заключение В произведении Д. Гранина речь идет не просто о памяти или беспамятстве главных героев, но именно об исторической, народной памяти. И не случайно писатель вводит в повествование историю о женщине, пережившей блокаду Ленинграда, которую целиком подчинила себе память. «Зимой, в мороз, она надела валенки, подпоясалась платком, как это делали блокадники и пошла по улице тем путем, каким ходила в блокаду…Врач-психиатр потом подтвердил, что она здорова, ею просто завладело прошлое. «Я разговариваю с ушедшими из жизни, - поясняет эта героиня,- они меня понимают, они слушают, мне с ними хорошо» [1, 336]. В художественном мире повести «Еще заметен след» эта почти документальная вставка вполне органична. Так же как и «Блокадная книга», этот эпизод – еще одна попытка воплотить в наиболее естественном виде боль памяти народной. «Порой память целиком подчиняет себе человека, он начинает страдать памятью» [1, 335]. Таким образом, памятью проверяются почти все герои повести Д. Гранина на степень их духовности, нравственности. Каждый из трех главных персонажей вспоминает Прошлое, но пути и итоги их нравственных исканий различные. На лестнице памяти мы бы расположили их так: 1. Сергей Волков – верен себе во всем, ему нет необходимости стыдиться памяти. 2. Жанна Нижерадзе духовно близка Сергею Волкову. С присущими ей настойчивостью, обаянием, способностью будить мысли и чувства, ее можно воспринимать как воскресшую душу Сергея Волкова. Этот образ является как бы связующим звеном между прошлым и настоящим. Но связь эта непроста. Она происходит через Покаяние. Причем, потребность Покаяния в данном случае была вызвана не виной 11 забвения (поскольку память о Сергее Волкове постоянно жила в ее душе), но сознанием того, что в определенный момент своей жизни она, поддавшись соблазну внешнего благополучия, легкого, бездушного существования, нарушила духовную связь, которая существовала между ней и Волковым. Именно строгий суд совести и побудил Жанну искать человека, который мог бы принять ее покаяние и, таким образом, помочь ей восстановить нарушенную нравственную связь с Прошлым. И она выбрала для покаяния фронтового сослуживца Сергея Волкова – Антона Дударева: «Сколько всякой лжи я позволяла! Льстила тем, кого презирала. Кому-то хочется признаться, но кому охота слушать…Я выбрала вас. Я хотела, чтобы вы знали… Не ради оправдания – понимаете? Просто, чтобы кто-то знал…Я…должна была» [1, 364]. 3. А Антон Дударев проходит испытание страданием памяти и переживает процесс Воскрешения. Особенно это отчетливо выражено в финале повести. Автор не случайно переносит действие на вокзал – пространственный образ, где происходят решающие встречи, расставания, выбор пути, внезапное узнавание. В данном случае происходит именно внезапное узнавание: Антон Дударев вырвался из замкнутого пространства и новыми глазами увидел окружающий мир, родной город. Образ Города играет в художественной структуре повести немаловажную роль. Сначала этот образ возникает в письмах Сергея Волкова. В них автор передает атмосферу военного времени, жизнь и смерть в блокадном Ленинграде. Любовь к Ленинграду, восхищение им вдохновили Сергея Волкова на сочинение композиции «Наводнение в Ленинграде». Ленинградскую землю он считал святой («щепотка ленинградской земли», присланная Жанне Нижерадзе) и хотел, чтобы эта любовь передалась и ей. В финале повести это восхищение Ленинградом передалось Антону Дудареву. Теперь уже мы видим Ленинград его глазами: «Никогда прежде 12 не видел я город таким легким, воздушным…Незнакомая мне красота была во всех этих известных мне с детства домах, перекрестках» [1, 367]. Так образ Города оказывается тесно связан с темой памяти, с духовным возрождением Дударева. Этот процесс духовного воскрешения героя во многом определяет и цветовую палитру повести. Так, события, связанные с военным и предвоенным прошлым (20-е годы), послевоенная жизнь и даже день сегодняшний (беспамятство Дударева) окрашены в зеленый цвет. Будто все это заросло мохом, затянулось болотной трясиной, поглотило память о войне: это и «серо-зеленая открытка шинельного цвета», «зеленые линии трассирующих пуль», «зеленая плюшевая накидка», «пыльная зелень», «зеленая вода в каналах» и т.п. Но как только герой замкнутого пространства Антон Дударев вырвался из плена забвения, в повести появились и яркие цвета: «голубой слой на окнах», «розовый зонтик девушки», «желтая с синим церковь», «синий ситцевый халат», «белое и чистое лицо». Все говорит об очищении и Воскрешении героя: «Я возник как самостоятельная личность» [1, 367]. Таким образом, идея памяти позволяет выстроить следующую цепочку: Память – Покаяние – Воскрешение. Именно благодаря памяти решается основная тема повести: оставить след памяти в другом человеке так, как оставил этот след Сергей Волков в памяти Жанны Нижерадзе и Антона Дударева. 13 Список использованной литературы 1. Д. Гранин. Еще заметен след: Повести и рассказы.- Л.: Советский писатель, 1985 2. Д. Гранин. Это было при нас…: [Беседа с писателем Д. Граниным./Записал Л. Лазарев] // Вопросы литературы: 1984.-№9.- с. 119 3. Адамович А. Додумывать до конца: Литература и тревоги века.- М.: Советский писатель, 1988.- с.375 4. Борич Л. Боль давних следов// Нева. -1986.-№4.-с 165-166 5. Дедков И. Живое лицо времени: Очерки прозы 70-80-х.-М.: Советский писатель, 1986, с.358-363 6. Лазарев Л. Неизгладимы след//Литературное обозрение.- 1984.-№9.с.40 7. Латынина А. Характеры и ситуации.- Литературная газета, 1984, 16 мая, с.4 14
