doc - Православие и психология
advertisement
Игумен Феофан, Свято-Данилов монастырь Естественно-научные и психологические аналогии духовной жизни в творениях святителя Феофана Затворника. Лекция, прочитанная на I Зимней Православной Психологической школе «Православие и психология», Свято-Сергиевская православная богословская Академия, 9-13 января 2009 г. 1. Введение. Эта лекция является расширенным вариантом доклада, прочитанного на Феофановских психологическими чтениях, аналогиями Рязань и 2008г, взглядом дополненного святителя здесь Феофана на возможность построения христианской психологии. В книге святителя Феофана «Страсти и борьба с ними» [1] этой теме посвящен отдельный раздел, в котором собраны и сгруппированы по научным направлениям математические, различные физико-химические, духовные аналогии: гидродинамические, физико- оптические, электрические, биологические и психологические. Из этого перечня видно, что святитель Феофан, как мудрый учитель веры и духовный наставник, мог поделиться своим уникальным духовным опытом с христианами самого различного духовного состояния, используя свои глубокие энциклопедические знания во всех отраслях современной ему науки. Этот опыт в настоящее время приобретает особую ценность в связи с усилением роли науки в нашей жизни и в связи с необходимостью восстановления утраченных духовных традиций, когда вера особенно нуждается в разумных «подпорках» и аналогиях, прежде чем христианин найдет в себе силы и решимость начать серьезную духовную работу и прежде чем научная работа окажется не только совместимой с духовной жизнью, но получит в ней 2 высший смысл. Другое важное применение этих аналогий мы находим в миссионерской, апологетической и дискуссионной литературе в связи с усилением в последнее время либерально-христианских идей и направлений таких, как «христианская» «христианский» интуитивизм, эволюция, синергийная «христианский» антропология, фрейдизм и другие околонаучные и нередко анти-православные тенденции в нашей Церкви. Они подробно описаны в книге Феофана Затворника «Православие и наука» [2], в которой собраны непогрешительные православные ответы святителя на самые острые вопросы современности, предвидевшего грядущие искушения и пророчески предупреждавшего о них. В подстрочных примечаниях книги приведены многие из указанных проблем, взятые из трудов выдающихся ученых и богословов, и дано их решение в духе святителя Феофана со многими цитатами из его трудов. Наконец, наибольшее значение эти аналогии приобретают в последнее время для построения православной психологии, как синтеза святоотеческой психологии и академической науки о психике. В данном сообщении мы приведем краткий обзор естественно-научных и психологических заключительных аналогий, подробно книги «Православие глав описанных и наука», в одной из укажем их отличительные особенности и приведем наиболее интересные примеры. В конце нашего сообщения мы расскажем об одном важном применении рассмотренных аналогий к новому научно-философскому направлению, которое недавно организационно оформилось, как Институт Синергийной Антропологии, а также для возможного решения проблемы взаимодействия души и тела, поставленной в споре двух святых святителей – Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника в конце 19 века. 2. Краткий обзор аналогий. Ниже приведено краткое содержание, как бы заголовки для аналогий, 3 касающихся ключевых моментов духовной жизни, молитвы, таинств и благодати; они собраны и в подробно описаны в книгах [1,2]. Некоторые из них, необходимые для дальнейшего обсуждения, приведены в развернутом виде в разделах 4 и 6. Молитва. Молитва с помыслами, как свеча на ветру — не будет гореть, потухнет. Блуждающий помыслами на молитве похож на коня, который пасется без хозяина, враг ли кто не вздумает, садится и ездит. Молиться урывочками — все равно, что запружать реку отдельными комьями земли. Молиться и поблажатъ страсти — поджигать дрова и потом заливать их водою. Молитва, утесненная страхом, как фонтан устремляется горе. Внимание и молитва, как фокусирование лучей света, в сердце возжигают теплоту. Молитва так же неотлучна от добродетелей, как благоуханный цвет от листьев, ствола и корней. Тайна непрестанной молитвы аналогична той, как невеста любит жениха. Господь любит до ревности. Таинства. Сердце без глубокого покаяния остается нечистым, как непереплавленная руда. Покаяние души подобно отжигу металла. Раскаяние без Таинства Исповеди безплодно, как пустоцвет. Функция кровообращения как аналог духовного питания. Целительность церковная сходна с лекарственной. Церковь — тело Христа, Он Сам — глава и нервы. Таинства необходимы раскаявшемуся, как закалка размягченному металлу. Духовная жизнь. Жизнь растений — подобие духовной жизни. Как прививают деревья, так прививают сердце к Богу. Духовная жизнь развивается ступенчато, как развитие зародыша. Нынешнее состояние человечества, как период чревоношения, а смерть будет рождением нового человека. Состояние космической невесомости как аналог духовного совершенства. 4 Благодать. Действие благодати очевиднее всякой математической истины. Слово благовестия находит своих, как магнит — железные частицы. Действие благодати в нас подобно действию благородного металла в медном сплаве. Действие благодати, как фокусирование лучей духа. Благодать сходит на смиренных, как электричество с облаков на высокие предметы. Благоговейный страх подобен молнии, очищающей воздух. Обращаем внимание на необычные возможности аналогий говорить о невыразимом сокровенном, таинственном и, в частности, о покаянии и о действии благодати. Некоторые философы и богословы тоже покушаются говорить об этих предметах, не имея достаточного духовного опыта, но святитель Феофан предупреждает: «Кто с одною научностью входит в духовную область, область спасения, всегда портит дело» (9, с.62-63). Перейдем к наиболее важной для нашей школы аналогии, которая в необычной форме напоминает нам, в чем состоит цель духовной жизни, и как она может быть связана с наукой. 3. Модель случайного блуждания в духовном пространстве Среди всех аналогий есть у святителя Феофана одна уникальная и удивительная, которая удовлетворяет всем требованиям, как духовной аналогии, так и научной модели, вплоть до возможности математического описания и строгого доказательства существования основных ее предсказаний. Мы назвали ее моделью случайного блуждания в духовном пространстве. Вот как она описана у святителя Феофана. «Царство Божие вот с чем можно сравнить. Вообразите себе обширную долину, полную разнообразной растительности. В середине — прекрасный дом, в коем князь красоты, ума, силы, богатств неописанных. От дома лучами расходятся дорожки, которые чем далее от дома, тем более перемешиваются и переплетаются между собой. Несмотря, однако ж, на сие переплетение, все 5 они могут привести к дому, то есть не представляют путей заблудных. Но к последним пределам долины начинаются дорожки, кои переплетаются с дорожками чуждыми, ведущими не к дому, а в противоположную от него сторону, за пределы сей блаженной царственной долины. По всем дорожкам ходит множество людей. Идут все к князю, который обещает тем, кои дойдут до него, вечное с собою ликование — в доме, обители и наслаждения коего неисчислимы. Князь видит всех идущих и все труды, какие каждый подъемлет в шествии сем. Но его начинают видеть и ощущать только те, кои вступают на дорожки, не смешанные с чуждыми путями... и чем ближе подвигаются к дому, тем яснее видят князя; а наконец лик его так печатлеется в них, что они всецело исчезают в нем, с ним как бы растворяются сознанием, себя забывая; ибо он есть весь сладость. Те же, кои ходят по смешанным дорожкам, знают, что есть князь, но не видят его, желают его, но не вкушают, ищут, но не обладают. К ним, напротив, доходят шумные ликования из враждебного князю царства и занимают их собою, и они, идя, попадают то на княжескую дорожку, то на вражескую, и склоняются то к дому князя, то в противоположную сторону. Из них одни, походив тут немного, совсем сбиваются в область врага; другие, мало-помалу подвигаясь, переступают на несмешанные дорожки и устремляются к дому князя; третьи и ко врагу не хотят, и к дому не спешат, а положили, кажется, блуждать тут до конца жизни, слывя княжескими и не принадлежа ему по видам своим. Те, кои, минуя дорожки смешанные, вступают на несмешанные, в первый раз встречаются с светлыми очами князя, из коих влагается в сердце их ненасытный огнь рвения к поспешному шествию. Здесь прекращается обаятельное действие вражеских кликов... Не нахожу нужным пространно толковать сие уподобление; оно должно быть понятно вам... Блаженны перешедшие смешанные пути! — Это совершенно отрешившиеся от мира... Окаянны ушедшие на противническую сторону! Это — совсем предавшиеся миру и врагу. Идущие же смешанными путями могут быть и блаженны и окаянны. Блуждающие по сим дорожкам 6 суть те, кои не совсем еще отрешились от мира и остаются здесь или потому, что проходят период отрешения, которое требует времени и не у всех совершается вдруг, или потому, что по лукавому саможалению не хотят окончательно расстаться с миром, а думают как-нибудь и миром понаслаждаться, и Христовой части не лишиться. Последних ожидает жалкая участь тех, коим Господь угрожает Судом: не горяч и не холоден (Откр. 3, 16). А первым надо сказать: что мешкать, гоняясь за призраками? Вступайте смелее в пути отрешения. Князь уже видит вас и желает вас. Минете сии смешанные пути — вступите в несмешанные. Там очи ваши встретятся с очами князя... Из них ниспадет огнь в сердце ваше и воспламенит его вседовольною любовью и рвением к шествию в дом его, не зная покоя и усталости» (3, С. 16—19). Поясним, почему эту аналогию можно назвать моделью и каковы ее свойства, гарантирующие истинность ее предсказаний. Дело в том, что она хотя и описана на словесном уровне, но очень легко может быть сведена к широко известной модели случайного блуждания, например, диффузии частицы в среде; последняя является одной из самых фундаментальных моделей в математике и во всем естествознании. Ее постулаты простые, а вероятностные весьма закономерности весьма нетривиальны и легко обобщаются на случай разных пространств блуждания, в том числе на случай блуждания в духовном пространстве (см., например, схему блуждания на графе духовных состояний [2, С. 557]. Математически модель описывается марковским процессом, названным в честь младшего современника святителя Феофана, академика А.А. Маркова (1854-1922 г.г.). Основная теорема для этих процессов качественно гласит, что если блуждание осуществляется независимыми шагами в дискретном или непрерывном времени и пространстве, то после достаточно продолжительного времени блуждающая частица приходит в финальное состояние, которое не зависит от состояния в начальный момент блуждания. Говорят, что система независимых блуждающих частиц приходит в некоторое известное 7 состояние, независимо от предыстории, т.е. частицы забывают свою предысторию. В терминах духовной жизни, феофановская модель случайного блуждания означает, что в каком бы начальном состоянии не находился человек-грешник, он при фиксированных закономерностях своего блуждания обязательно окажется в одном из заранее известных финальных состояний, называемых границами, и может так настроить свои «параметры », что достигнет «дома князя». А если он этого не сделает, то обязательно попадет в «область врага» или будет в промежуточном между ними состоянии, «не горяч и не холоден», и поэтому будет осужден. Эта модель нам понадобится в конце сообщения, а здесь приведена, как пример мудрой духовной проповеди и одновременно естественно-научной аналогии, предвосхитившей почти всю математическую теорию естествознания. 4. Примеры естественно-научных аналогий. В этом разделе приведены по существу две аналогии: одна «металлургическая», другая - «космическая». Первая касается главного «секрета» христианства и будет использована для сравнения с одной синергийной аналогией, вторая предлагается для утешения христиан, уже вступивших на путь подвига духовного. Сердце без глубокого покаяния остается нечистым, как непереплавленная руда «В кающемся — то страх, то легкая надежда, то болезнование, то легкое утешение, то ужасы почти отчаяния, то веяние отрады милосердия сменяются одни другими и поставляют, или держат, его в состоянии разлагающегося, или расстающегося с жизнью, в чаянии, однако ж, восприятия новой. Это болезненно, но спасительно и так неизбежно, что кто не ощущал 8 такого болезненного перелома, тот не начинал еще жить чрез покаяние. И нет надежды, чтобы человек возмог и стал очищать себя во всем, не прошедши чрез это горнило. Решительное и живое противление греху бывает только от ненависти к нему; ненависть к нему — от чувства зла от него; чувство же зла от него испытывается во всей силе в этом болезненном переломе в покаянии. Тут только всем сердцем ощущает человек, сколь великое зло есть грех; затем после и будет бежать от него, как от огня гееннского. Без этого же болезненного испытания, хоть и станет себя очищать иной, но будет очищать только слегка, больше внешне, чем внутренне, больше в делах, чем в расположениях; а потому и сердце его будет все оставаться нечистым, как непереплавленная руда» (5, С. 72—73). Действие благодати в нас подобно благородному металлу в медном сплаве «Огнь, нечистую руду расплавляя, извлекает оттуда чистый благородный металл, — так огнь духа перечищает нечистую природу нашу. Еще более — он растворяется с нами. Как благороднейший металл, подлитый в медь, сообщает сему последнему звук свой, чистейший и приятнейший, так благодать, растворившись с духом нашим, сообщает ему свою Божественную чистоту, — и внутренно сознаваемую, и вовне проявляемую» (6, С. 211). «В христианине уже не одно естество, а и благодать. На вид внешний он то же, что и все нехристиане, — а на деле он есть растворение и смешение естества и благодати. Медь, например, — одна — издает звук глухой, а в соединении с серебром звучит чище и звонче, хотя на вид разности и незаметно в той и другой. Медь одна — это естество наше; медь в соединении с серебром — это то же естество, облагодатствованное в Крещении» (6, С. 23). Покаяние души подобно отжигу металла «Покаяние отверзает дверь дальнейшим в нас действиям Духа Божия, 9 равно как нераскаянность затворяет ее. Сухая земля не плодородит: и в сердце, не орошенном слезами покаяния, не возращаются плоды духовные. Металл, не умягченный действием огня, не способен к обделке: такова и душа, не сокрушенная огнем покаяния. Покорись Духу, умягчись сокрушением, — и Дух Божий соделает из тебя сосуд в честь, чистый и светлый, благоугодный Домувладыке» (6, С. 182). «Чувства раскаяния, очевидно, имеют разлагающее действие. Слово некое проходит до разделения души же и духа, членов же и мозгов и судит помышления и мысли сердечные. Но цель, для чего производится сие в человеке благодатью Божиею, не та, чтобы только разорить, но чтобы чрез разорение старого создать новое. Это новое засеменяется веянием надежды на возможность все поправить. Есть возможность исправить неисправное и возвратить потерянное, только возьмись за дело» (5, С. 156-157). Таинства необходимы раскаявшемуся, как закалка размягченному металлу «Если кузнец, сделав нож, как следует не закалит его, нож этот остается мягким и ни к чему негожим. Точно так и человек, решившийся оставить грех и начать работать Господу, если не примет Исповеди и Святого Причастия, не имеет силы и мужества ни на какое добро; бывает вял, пропускает случаи к добру и всегда почти уступает препятствиям. А это значит то же почти, что оставаться в том же положении, как прежде, или остановиться на полдороге» (7, С. 33). Состояние космической невесомости как аналог духовного совершенства «Говорят, что чем выше от земли, тем меньше бывает тяготение к земле и, следовательно, тем легче борьба со своею тяжестью у того, кто восходит горе, а есть, говорят, и такая черта, за которою тела совсем перестают тяготеть к земле, становятся то есть совсем без тяжести. Так и в степенях совершенства духовного: чем кто выше в нем восходит, тем меньше 10 тяготит его земное; другими словами: чем кто тверже становится в добродетелях, тем меньше борют его грехи и страсти, а есть и такая высота совершенства, где страсти почти совсем замирают и душа наслаждается покоем пребывания в добре, в котором действует уже безпрепятственно, свободно, непринужденно, естественно, как, например, дыхание и обращение крови. Но эта степень достигается уже тогда, когда в душе совершенно укореняется всякая добродетель и воссиявает безстрастие и чистота. — Это и есть небо духовное, верхний конец лествицы духовной. Достигшим этого предела принадлежат все прописанные Господом блаженства, верхом коих есть вселение Бога, виденного Иаковом на верху лествицы (см.: Быт. 28, 12— 16).» (8, С. 431-432) «Там очи ваши встретятся с очами князя... Из них ниспадет огнь в сердце ваше и воспламенит его вседовольною любовью и рвением к шествию в дом его, не зная покоя и усталости» (3, С. 16—19). 5. Сходство и различие. В науке хорошо известна решающая роль моделей и теорий в познании внешнего мира, без которых накопленные экспериментальные данные – есть неорганизованная и почти бесполезная смесь фактов и артефактов. В духовной литературе, как правило, нет моделей, но очень много разнообразных житейских и научных аналогий. Здесь их роль более скромная и вспомогательная: приоткрывать хотя бы отчасти тайну духовной жизни для тех, кто думает, но еще не ведет ее на деле или ведет не как следует. Тем не менее, и здесь, чтобы быть полезными, аналогии, как и научные модели, должны удовлетворять некоторым логико-методологическим ограничениям, а именно: 1) Упрощение реальности в них естественно и законно, но лишь до некоторой степени, при которой не утрачивается возможность объяснить основную закономерность изучаемых явлений; 2) Структурно-иерархический уровень может быть любой (молекулы, 11 вещества, явления природы, растения, животные, «поведенческий» или психологический уровень), но не должно «перескакивать» с одного уровня на другой, тем более через несколько промежуточных уровней. В философии этот запрет называется категориальной ошибкой; 3) Аналогия должна не только пояснять известные феномены, разрешать недоумения и кажущиеся парадоксы, но должна предсказывать новые эффекты в новых условиях. В то же время духовные аналогии существенно отличаются от научных моделей, во-первых, меньшей подробностью описания и соответствия реальности, во-вторых, качественным, а не количественным характером объяснений и предсказаний, в-третьих, духовной направленностью и побуждением к духовной жизни и подвигу, а не только уяснением сути дела, и, наконец, глубиной и не для всех удобопонятностью некоторых аналогий. Таковы, например, многие евангельские притчи, рассматриваемые, как духовные аналогии, когда Господь говорит: «Имеющий уши слышать, да слышит» (Мтф. 13, 9). 6. Психологические аналогии святителя Феофана. Царствие Божие и молитва с психической точки зрения «Царствие Божие в нас есть, когда Бог воцаряется над нами, когда душа во глубине своей исповедует Бога своим Владыкою и покорствует Ему всеми силами, и Бог владычно действует в ней и еже хотети и еже деяти (Флп. 2, 13). С психической же точки зрения о Царствии Божием должно сказать следующее: Царствие Божие в нас зарождается, когда ум сочетавается с сердцем, сам срастворившись с памятью о Боге. Человек тогда предает Господу, как жертву приятную Ему, свое сознание и свободу, а от Него получает власть над собою и силою, от Него получаемою, правит всем своим внутренним и внешним, как бы от Его лица» (11, С. 57—58). 12 Воцарение Бога в нас возможно только после очищения сердца от идолов «Приведу вам на память одно обстоятельство из ветхозаветной истории. В народе Божием часто случалось так, что один и два и более цари, один после другого, восходили такие, кои, увлекшись обычаями язычников, заводили идолопоклонство и у себя. Тогда в большом количестве являлись идолы — на холмах, в рощах, на площадях города и даже в самом храме. Им служить тогда начинали; а служение Богу истинному было забываемо. Но когда потом Бог воздвигал в нем царя по сердцу Своему, как, например, Иосафата, Езекию, Иосию и других, он первым делом своим поставлял очистить храм, град, все холмы и рощи и все царство от идолов. Нечестие прогонялось, воссиявало благочестие. Един Бог истинный был чтим и поклоняем в храме, и во граде, и в весях, и полях. Бог опять был видимо для всех Царь у них. Подобное нечто совершается и в нас. Каждый из нас есть малое царство. Царь — мы сами, — наше сознание и самодеятельность. Подданные — силы нашего существа: силы тела, души и духа. Святилище Божие в нас — сердце. Когда наш царь — сознание и свобода отвращаются от Бога и уклоняются к себе и тварям, тогда страстями и превратными склонностями, как идолами какими, наполняется все наше существо... всякая сила души и тела становится местом жречества особому идолу... Бог забыт. Мы служим тогда в теле, например, сластолюбию, лености, похоти, сну, разгульству в плясках, гуляньях, театрах и прочему, как язычники служили Венере, Бахусу и др. В душе служим тщеславию, человекоугодию, зависти, гневу, ненависти, интересам, страсти блистать, нравиться и прочему, из коих всех слагается в нас идол самости и закоренелого эгоизма, то есть мы всесторонне идолопоклонствуем тогда и всеми силами своими служим богам иным. Мы в богозабвении, богоотвращении, боговраждовании. Но когда сретит наконец нас милость Божия и пошлет Он нам дух страха и благоговения, пробуждается тогда наш царь — сознание и свобода и, к Богу обратившись, ревностно начинает очищать царство свое от всех идолов, прогоняет страсти из всех сил своих и вместо них напечатлевает соответственные добродетели, 13 чтоб ими угождать Богу, положив наперед Ему единому служить до положения живота; тогда во святилище нашем качествует не самость, а самоотвержение и Богу преданность; а в душе и теле вместо страстей — святые плоды духа: смирение, кротость, воздержание, чистота, любовь, мир, долготерпение, трудолюбие, и проч., и всё сие ради Бога, ради угождения Ему, в чувстве всесторонней зависимости от Него и обязательства совести — все направляет по воле Его и во славу Его. Тогда восстановляется в нас богомыслие, боголюбие, Богу преданность, богопоклонение. Бог воцаряется в нас, все же богопротивное, богонеугодное, — и малое и великое, внутри и вне, — прогоняется и истребляется. Вот и воцарение Бога в нас!» (3, С. 22— 24). Как дети увиваются около родителей, так держите себя пред Богом «Младенчество в молитве, как и вообще во всем строе душевном, есть самое лучшее настроение, — и берегите его... и просите Господа не допустить потерять вам это чувство. Дети подходят к отцу или матери и ничего не говорят, только увиваются около них, — оттого, что им сладко быть при них... Тако себя имейте, чтоб в простоте сердца всегда увиваться около Господа» (4, С. 89). «Приступая к совершению правила, станьте в присутствие Божие, сознайте, что´ вам нужно изречь Богу, и изрекайте то, как дитя сказывает желания свои отцу своему. Сколько можно больше простоты и искренности. Ибо беседуете в лице Богу, Который видит все, что у вас на душе. Не сочиняйте и не прибирайте слов, а скажите все так, как есть и как требует сердце» (12, С. 189). Блуждающий помыслами на молитве похож на коня без хозяина «Некто из старцев написал: я похож на коня, который пасется без хозяина; кто ни вздумает, садится и ездит; лишь только слезет один, наездившись, как садится другой и то же делает и т. д. Это говорил он о блуждании туда и 14 сюда помыслами. Посредством их враг ездит на нас. Надо прибавить, что то же делает он и посредством многоделия и многозаботливости в парительной зазнавательности» (13, С. 437). Тайна непрестанной молитвы аналогична той, как невеста любит жениха «Непрестанно молись, — трудись в молитве, — и приобретешь непрестанную молитву, которая сама уже станет совершаться в сердце без особых напряжений. Всякому очевидно, что заповедь святого Апостола не исполняется одним совершением положенных молитв в известные часы, но требует всегдашнего хождения пред Богом, посвящения всех дел Богу, всевидящему и вездесущему, возгреванием теплого к небу обращения умом в сердце. Вся жизнь, во всех ее проявлениях, должна быть проникнута молитвою. Тайна же ее в любви к Господу. Как невеста, возлюбившая жениха, не разлучается с ним памятью и чувством, так душа, с Господом сочетавшаяся любовью, неотступно с Ним пребывает, теплые обращая к Нему беседы из сердца. Прилепляяйся же Господеви, един дух есть с Господем (1 Кор. 6, 17)» (14, С. 219). «Слыхали вы, что есть непрестанная молитва? Возжелайте и взыщите. Станете искать, и обрящете. Зародыши ее есть уже у вас — это чувство к Богу, по временам бывающее. У вас оно было в силе, но вы допустили охладеть ему. И оно приходит по временам. Вот это чувство старайтесь сделать постоянным, — и это будет непрестанная молитва. Любили вы когда-либо кого-нибудь сильно? Припомните, как любимое лицо не отходило от сердца и чувство все было в нем, и мысль не отходила, и все, что вы делали, — думали, что то лицо видит, и старались сделать, что делали, хорошо, чтобы не заслужить неодобрения от того лица. Непрестанная молитва похожа на это, только место имеет в другой области. Помоги вам Господи найти такое к Нему чувство. Тогда всем оплошностям, вялостям и разленениям — конец!!!» (15, С. 212). 15 Господь любит до ревности «Вам известны чувства невесты к жениху! Такие же чувства должны иметь и души наши ко Христу Господу. Невесте тогда и на мысль не приходит засматриваться на что-либо и на кого-либо; только и мыслей у нее, что о женихе, только и чувств, что к жениху. — Так должны быть расположены и мы ко Господу. И мыслями одними уклонение к чему-либо, кроме Него, есть уже нарушение брачного с Ним союза, а не только чувствами и расположениями. Господь Бог твой есть Бог ревнитель, говорит Пророк (Втор. 4, 24). Как ревнив бывает муж или жених, так ревнив Бог относительно душ наших. Не может Он терпеть, когда мы приложим сердце свое к чему-либо, кроме Него. Но как жена или невеста, хотя со всеми по закону сожительства бывает в добрых отношениях, сердцем, однако же, предана жениху только или мужу, так и душа пусть всем занимается, чем нельзя не заниматься по условиям жизни; но внутренним своим обращением вся должна быть устремлена к единому Богу. Жених или муж не разбирает, велико или мало лицо, к которому хочет склониться жена или невеста, но не терпит самого уклонения, кого бы оно ни касалось; так и Бог гневается на душу, к большим ли или к малым вещам питает она пристрастие. И все сие Он видит. Невеста от жениха еще может как-нибудь скрыть измену свою внутреннюю, а от Бога ничего скрыть нельзя. Все Он видит... и неравнодушен бывает к изменам сердца нашего, а тогда же и наказание посылает... тем сначала, что тотчас же сокращает излияние своей щедродательности в душу, которая вместе с уклонением от Бога начинает испытывать омрачение в мыслях, смятение в желаниях, неустройство в чувствах... и это если малое бывает уклонение... Что же сказать о большом?! Тогда отходит Господь... оставляет душу... разводится с ней. Но когда не Господь сочетается с душою... то сами знаете — кто... Да избавит всех нас Господь от сего бедствия!» (3, С. 25—27). 16 7. Синергийная аналогия благодати. В феофановской модели случайного блуждания в духовном пространстве в соответствии с теорией марковских процессов возникает три граничные области, которые существенно влияют на динамику процесса, несмотря на то, что граничные области («дом князя» и «область врага») могут лежать вне земных горизонтов существования человека. Аналогично этому, но без математического обоснования, С.С. Хоружий в рамках своей Синергийной Антропологии построил Антропологическую Границу с тремя качественно различными областями притяжения (топикой): Внеположным Супра-Истоком, Внеположным Суб-Истоком и Гибридной Топикой между ними, аналогичные феофановским «дому князя», «области врага» и области гибридных состояний. предположение, При что этом было Внеположный сделано дополнительное Суб-Исток тождественен Безсознательному Психоанализа, что позволило автору в своей энергийной антропологии широко использовать психоаналитическую терминологию Зигмунда Фрейда. К чему приводит это предположение, будет видно из следующей аналогии благодати, взятой из книги С.С. Хоружего «О старом и новом» СПб. 2000, с. 286: «Издревле известная параллель между плотским и мистическим эросом, Любовью земной и Божественной, может быть выражена в энергийных структурах, и при этом она обнаруживает небезынтересные новые стороны... На биологическом уровне генетический код есть Бог, либидо — Божественная энергия или благодать, и половая возбужденность в своем пике — синергия, соединение энергий Бога и человека. Сохраняется также свойство асимметричности синергии: активная, "совершающая" роль принадлежит благодати, а тварные энергии должны лишь создать для нее условия, сделать человека "прозрачным для благодати"». Не всякий светский философ согласится с такой аналогией (см., например, рецензию Крылова К. на указанную книгу в «Вопросах Философии», 2003. № 5. С. 185), тем более православный. На первый взгляд 17 эта либидная аналогия, кажется, подробнее и точнее проясняет действие благодати, чем естественно-научные аналогии святителя Феофана Затворника. На деле она научно — безграмотна и богословски — нечестива. Действительно, во-первых, в ней, перепрыгивая через несколько уровней, взаимодействуют молекулярный и поведенческий уровни биологической иерархии, что в науке недопустимо (см. раздел 5). Во-вторых, если библейская аналогия брака Израиля-блудницы и Бога-жениха имела целью отвратить Израиль от духовного блуда и поклонения ложным богам, то синергийная аналогия С. Хоружего, наоборот, вовлекает христиан (новый Израиль) в богословско-фрейдистский блуд языческой религии. 8. Дискуссия: Православная психология возможна. О том, что христианская психология возможна, заключаем из следующих высказываний святителя Феофана Затворника: «Я имею намерение — все достодолжное выводить из устройства человеческого естества. Жить нам надобно так, как Бог создал нас…Установив здравые понятия о том, как устроен человек, получим вернейшее указание на то, как ему следует жить. Мне думается, что многие потому и не живут как должно, что думают, будто правила о сей достодолжной жизни навязываются совне, а не исходят из самого естества человека и не им требуются» (16, С. 8, 15). «Самым пригодным пособием для начертания нравоучения христианского могла бы служить христианская психология. За неимением ее приходилось довольствоваться своими о душевных явлениях понятиями, при указаниях отцов подвижников» (17, С. 7) Наша I Зимняя Православная Психологическая школа исходит из того, что православная психология, как синтез академической науки и святоотеческой психологии уже существует. Как нам убедиться, что это реальность, а не только сильное желание? Ведь в первой отсутствует понятие души, а во второй – нет научной объективности. 18 Разобраться в этом непростом вопросе нам поможет учение святителя Феофана Затворника о соотношении православия и науки и, в частности, рассмотренные выше естественно-научные и психологические аналогии духовной жизни. Глубина и удобопонятность этих аналогий свидетельствует о том, что они имеют какой-то общий фундаментальный механизм, типа горения или физического фазового перехода. Это означает, что между духовной жизнью, как она описана в святоотеческой психологии, и проявлениями психической жизни, изучаемыми в академической психологии, по-видимому, нет непроходимой пропасти. Душа и тело какимто образом взаимодействуют, и простейшая гипотеза такого взаимодействия была описана святителем Феофаном Затворником в его книге «Душа и Ангел - не тело, а дух». Эта гипотеза состоит в том, что «душа, будучи духовной субстанцией, получила для своей деятельности законы и формы, одинаковые с законами и формами вещественного мира и своего тела,… действует посредством их на тело и обратно принимает действие от тела, не будучи сама телом» (2, С.308). Хотя эта гипотеза, утверждающая лишь динамическое сродство двух миров, еще не раскрывает полностью секрет союза души с телом, но несомненно дает основание для возвращения души в психологию и тем самым для построения христианской психологии, несмотря на множество возражений, как со стороны ученых, так и со стороны богословов. Дело в том, что в настоящее время академическая и святоотеческая психологии взаимно разделены стеной недоверия и даже неприязни: православие утверждает, что обозначение «психология» было незаконно похищено и использовано, как название для совсем иной области – науки о психике. Со своей стороны психологи сознательно отвергают богословские и святоотеческие тексты на том основании, что они не совместимы с требованиями объективности исследования, воспроизводимости и фальсифицируемости. Богословы и многие священнослужители продолжают видеть в психологии заведомо ложную попытку описать внутреннюю жизнь 19 человека средствами экспериментальной науки, либо еще хуже – лечить душевные проблемы наработками психоанализа. Однако, предполагаемая одинаковость законов и форм деятельности души и тела, существование естественно-научных аналогий даже для сокровенных сторон духовной жизни, и их широкое использование святителем Феофаном Затворником, как элементов моделей со сходным механизмом, говорит о том, что разъединение двух психологий носит не фундаментальный характер, а исторический, связанный, как с недостаточной духовностью богословской позиции, так и с незрелостью науки о мозге и психике. Действительно, это хорошо понимал еще в начале 20 века академик А.А.Ухтомский, сам имевший духовное образование, монах в миру, епископ в единоверческой церкви и одновременно выдающийся исследователь психофизиологии человека. Он писал не только о возможности научного изучения религиозного опыта, но и предложил свое решение проблемы взаимодействия между психикой и мозговыми процессами. Это решение состоит в том, что вместо материалистического монизма святителя Игнатия Брянчанинова, вместо духовного монизма святителя Феофана Затворника, вместо психофизического параллелизма Вундта – Челпанова предлагается, грубо говоря, принять доминанту Ухтомского, как «интерфейс» между мозгом и душой. Так в 1923 году он писал: «То, что внутри человека, слагается, как интеграция опыта, со внешней стороны, есть переживание Доминанты… Найду ли я время и силы для того, чтобы развить в все это в строго мотивированную научную форму, понятную для других? Но я знаю, что именно здесь должен быть преодолен существующий провал между физиологией и психологией! До поры до времени оба ряда фактов оставались для меня раздельными. Теперь они вдруг они для меня связались неразрывною связью, как подоплека (изнанка) и наружная поверхность одной и той же деятельности!» (А.А. Ухтомский «Интуиция совести», СПБ 1996 г. с.238-239). 20 Такое решение еще раньше предвидел святитель Феофан Затворник, который решительно возражая против каких-либо попыток отождествить душу с тонкой материей, тем не менее, вынужден был допустить существование материальной оболочки души, как разумного компромисса в споре со святителем Игнатием Брянчаниновым: «Признаюсь, что мне часто приходит на мысль, — не уступить ли тем, которые придают душе и Ангелам оболочку тонко вещественную. Тогда все недоумения относительно формы порешатся сами собою. Естество души и Ангелов будет дух — сознательная свободно разумная сила; а оболочка эфирная будет придаток к сему естеству, приданный ради необходимости их являться и действовать среди вещественного мира. Вы несправедливы к этому воззрению, считая его нелепым. Оно не чуждо и отцам Церкви некоторым» [2, С.314-315]. Конечно, проблему о связи духа, души и тела посредством доминанты и тем самым, о связи святоотеческой и научной психологии в единую психологию, еще нельзя считать решенной. Предстоит большая работа «развить все это в строго мотивированную научную форму, понятную для других». Именно такая задача стояла с самого начала перед семинаром «Православие и психология» при Свято-Даниловом отражено в программе и материалах семинара. Хотя монастыре, как это семинар временно прекратил свои занятия, в указанном направлении работа продолжается, что отражено в недавних отечественных и зарубежных публикациях, помещенных на сайте монастыря. 9. Заключение. В заключение приведем аналогичное нашей программе высказывание ведущего специалиста психологии, президента ассоциации гуманистической психологии Б.С. Братуся: «Как бы хотелось, чтобы эти углы зрения, эти стороны нашли пути соединения, взаимосвязи, сопряжения и стали одной единой областью с прекрасным, полным ответственности и значения названием Психология, в которой исследования психики служат пониманию 21 условий раскрытия Божественного предназначения души, а слова и поучения о душе подразумевают понимание специфики и законов психического устроения человека» («Человек», 2000, №4). Естественнонаучные аналогии духовной жизни святителя Феофана показывают, что наука и духовная жизнь совместимы: научные занятия могут помочь духовной жизни, а духовная жизнь не препятствует занятиям наукой (см. заключительную главу книги [2]). Более того, они предсказывают возможный синтез научной и святоотеческой психологии. Однако кто с одной научностью входит в духовную область, область спасения, тот, по слову святителя Феофана, всегда портит дело. «Образ спасения Бог определяет; его надо принять с покорностью, как он предлагается. Мудрость же наша, без ее покорения велению Божию, и в начале мешает принятию спасительной веры, и если, по покорном принятии веры, вмешивается потом, то всегда все перепутывает. Путь спасения решительно несовместим с человеческою мудростью. В слове крестном она ничего понять не может; а сие слово — начало и конец всего». (14, С. 62—63) Сравнивая модели и аналогии духовной жизни, описанные в трудах святителя Феофана, и у современных философов и ученых, будем остерегаться слушать и читать «бредни заблуждающихся ученых», а если прочитали, выбросим из головы, а «когда не выбрасывается – подвергнем рассуждению, и все разлетится как дым» (1,С.634), с помощью трудов и молитв святителя Феофана. Христианин должен отревать все несогласное с духом веры. Других начал, неприязненных духу веры, по слову Святителя, «не только не должно принимать, но надо гнать и преследовать» (10, С.414). 22 Цитированные труды святителя Феофана Затворника. 1. Страсти и борьба с ними. М., 2003. 2. Православие и наука. М., 2005. 3. О самом главном. М.,1996. 4. Собрание писем. Выпуск П. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. 1994. 5. Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики. М., 1899. 6. Слова на Господские, Богородичные и торжественные дни. М., 1883. 7. О покаянии, причащении Святых Христовых Тайн и исправлении жизни. Слова преосвященного Феофана во святую четыредесятницу и приготовительные к ней недели. М., 1991. 8. Созерцание и размышление. М., 1998. 9. Толкования посланий апостола Павла. Первое Послание к Коринфянам. М., 1998. 10.Письма о христианской жизни. В 4-х частях. СПб., 1880. 11.Письма о духовной жизни. М.,1996 12.Собрание писем. Выпуск IV. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. 1994. 13.Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни.М.,1995. 14.Толкования посланий апостола Павла. Послание к Солунянам, к Филимону, к Евреям,М.,1998 15.Собрание писем. Выпуск I. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. 1994. 16.Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться. Ленинград. 1991 17.Начертание христианского нравоучения. Т.1, 2. Свято-Успенский ПсковоПечерский монастырь. 1994.
