Сергей Махотин Крест Андрея Первозванного Содержание “Я

Сергей Махотин Крест Андрея
Первозванного
Содержание
“Я сделаю вас ловцами человеков”
Без страха и гнева
“Блаженны чистые сердцем”
Пять хлебов и две рыбы
Арест
Крест Андрея Первозванного
Послесловие
Примечания
“Я сделаю вас ловцами человеков”
Апостол Андрей! Апостол Андрей!..
Прильнув к обитым железом дверям темницы, человек в тёмном плаще раз за разом
повторял шёпотом - дорогое имя. Порою чудился ему шорох за спиной, и тогда он в ужасе
замирал, ожидая удара острым копьём под лопатку. Но пока всё было тихо. Даже летучие
мыши не резвились в эту глухую ночь.
Наконец за дверью звякнули цепи, и знакомый голос
произнёс:
— Кто здесь?
— Я, учитель!
— Ты ли это, Симеон? Как ты проник сюда? Уходи, тебя могут убить.
— Стража спит, — горячо зашептал ученик. — На пристани ждёт корабль. Через неделю
мы будем в Херсонесе. Там любят тебя, там никто не поднимет на тебя руку. Поспеши,
учитель!
Внезапно стражник в десяти шагах от двери забормотал что-то во сне, заставив Симеона
умолкнуть в страхе. Несколько минут учитель и ученик прислушивались к шумному
сопению воина. Когда оно вновь стало равномерным, Андрей спросил негромко:
— Что ты хочешь от меня?
— Чуда! — почти воскликнул Симеон. — Сотвори чудо, учитель! Отвори темницу, избавь
себя от оков, как ты избавил от них в Синопе апостола Матфея! Тебе это по силам, я знаю.
— Не кощунствуй, Симеон! — ответил - апостол. — Не ставь мне в заслугу дела Господа
нашего Иисуса Христа. На всё Его воля. Пусть свершится то, что должно свершиться.
Симеон чуть ногой не топнул от досады.
— Тебя казнят завтра — вот что свершится! Неужели смерть твоя угодна Господу!
Подумай, скольких язычников ты мог бы обратить в истинную веру, продлив себе жизнь.
— Ты горяч и нетерпелив, Симеон. — Голос апостола был по-прежнему спокоен и
невозмутим. Но уж кто-кто, а Симеон, не один год путешествуя с учителем по свету, знал
властную силу этого спокойного голоса. Голоса, заставлявшего тысячные толпы людей с
трепетом внимать словам о любви к ближнему своему, о бессмысленности поклонения
языческим идолам, о красоте и величии христианской веры. — Горяч и нетерпелив, —
повторил апостол. — Как можешь ты судить, что угодно Господу, а что нет? Ты ведь и не
ведаешь, что Он Сам, явившись мне в сновидении, направил меня в Петры. И если
суждено мне в этом городе принять мученическую смерть за Христа, пусть она
приумножит и укрепит славу Его в народе. Так что оставь свои суетные помыслы.
Симеон. Да пребудет с тобой Господь. А теперь уходи, прошу тебя.
Ученик повиновался. С тяжёлым сердцем побрёл он прочь, едва не споткнувшись о копьё
всё ещё похрапывающего стражника.
Город спал, и никто не встретился ему по дороге. И никто не видел слёз, бегущих по
впалым щекам галилеянина, оказавшегося волею судьбы так далеко от родной
Вифсаиды... “Блаженны плачущие, ибо они утешатся”, — произнёс про себя Андрей слова
Христа.
Приход ученика растревожил его память. Прежде чем вернуться к прерванной молитве,
вспомнил и он Вифсаиду. В этом небольшом городке на поросшем зеленью лавра берегу
Геннисаретского озера прошло его детство. Здесь отец, многоопытный рыбарь Иона, учил
его с братом Петром, как смолить лодку, чинить ветхую сеть, угадывать в озёрной
глубине места, куда приплывают рыбные стаи. Здесь же, в двух часах пути от Вифсаиды,
где в Геннисаретское озеро плавно втекает Иордан, услышал юный Андрей проповедь
Иоанна Крестителя и принял крещение от него.
Никогда ещё не доводилось видеть Андрею таких людей, как пророк Иоанн. Носил он
одежду из грубого верблюжьего волоса. Жил один в пустыне. А пищей его, как
передавали, были лишь саранча да дикий мёд.
Но едва начинал этот человек говорить, глаза его загорались, величественной становилась
осанка, и невозможно было без волнения внимать ему.
Говорил Иоанн, что близится Царство Небесное. Что всякий, кто ведёт жизнь
неправедную, должен исправиться, иначе настигнет его страшная кара. Что уже появился
на земле Христос, то есть Спаситель, и в Его лице Сам Бог сошёл на грешную землю.
Нетерпеливые слушатели спрашивали с надеждой:
— Не ты ли и есть Спаситель?
— Я недостоин, — отвечал Иоанн, — нести даже обувь Того, о Ком говорю. Я отпускаю
грехи и крещу вас водою, а Тот, Кто придёт вслед за мной, будет крестить вас Духом
Святым и огнём. И сгорит в огне всякое дерево, не приносящее доброго плода; и сгорит в
огне солома, оставшаяся после урожая пшеницы.
Не все уразумели пророчества Иоанна Крестителя. Но у пророков ведь всегда так; смысл
их речей становится понятным лишь через какое-то время.
Однажды, когда Иоанн в очередной раз крестил народ к Иордане, со стороны Назарета
появился одинокий путник. Никто поначалу не обратил на него внимания. Мало ли людей
приходило к Иоанну Крестителю со всей Палестины. Даже фарисеи из Иерусалима как-то
пожаловали. И почти бегом возвращались обратно, уязвлённые гневной отповедью
пророка.
Вдруг заметил Андрей, что, чем ближе подходил путник, тем светлее и радостней
становилось лицо Иоанна. Приблизившись, незнакомец промолвил:
— Я пришёл креститься от тебя.
— Не ослышался ли я? — Голос Иоанна дрогнул от волнения. — Это мне следует принять
от Тебя крещение, а не Тебе от меня.
— Не время нам пререкаться, — ответил незнакомец. — Тебе надлежит исполнить свой
долг, Мне — свой.
...В тот же день поведал Иоанн своим ученикам, среди которых был и Андрей, что во
время крещения увидел он, как раздвинулось небо и Дух Божий в виде голубя
ниспустился на Того Человека. И услышал Иоанн голос с неба: “Сей есть Сын Мой
Возлюбленный, в Котором Моё благоволение”. А назавтра Андрей с братом, как обычно,
рыбачили на своей лодке, отплыв недалеко от берега. Лишь раз успели они забросить в
озеро сети. В этот момент окликнул их с берега вчерашний путник:
— Оставьте своё занятие, ловцы рыбы. Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами
человеков.
— Это Иисус Христос, о Котором я говорил тебе! — шепнул Петру Андрей. И, повернув
лодку к берегу, первым вышел из неё и пошёл вслед за Спасителем.
Оттого и нарекли его среди апостолов Андреем Первозванным.
При мысли об апостолах, преданнейших учениках Христа, которых Он Сам выбрал из
множества людей, с печалью подумал Андрей о брате. Его Иисус особенно выделял и
любил. Где-то сейчас Пётр? Тронули ли его проповеди Слова Божиего сердца римских
язычников? Где-то сейчас милые друзья Филипп, Иоанн, Иаков? Соберутся ли они вместе
с другими апостолами в Иерусалиме на праздник Пятидесятницы? Будет ли вернувшимся
из разных земель о чём рассказать друг другу.
Но знал Андрей, что не доведётся уже преломить с ними хлеб за одним столом. Что
предстоит ему вскорости увидеть не иерусалимскую церковь, а Царство Небесное. То, что
путь в это царство лежит через распятие на кресте, не пугало, а радовало. И странным
казалось Андрею, что даже верный ученик его Симеон не может понять этого.
Без страха и гнева
В доме почтенного ахайского жителя Сосия всю ночь не гасла лампада. Хозяин вёл себя
беспокойно. То пробовал лечь, то снова вставал, поправлял наклонившийся льняной
фитиль и подливал в лампаду новую порцию оливкового масла. То и дело он торопливо
подходил к небольшому окошку и, прислушиваясь, вглядывался в ночную мглу. Симеон
не возвращался. Лишь свежий ветер со стороны залива с жестяным шелестом перекатывал
по земле скрюченные виноградные листья.
Наконец Сосий уловил приближающиеся шаги и, дождавшись условного стука в дверь,
поспешил открывать. Симеон, как и был в плаще, присел к столу и застыл в
неподвижности, обхватив голову руками. Сосий уселся напротив.
— Я так и думал, что ничего не выйдет из твоей затеи, — сказал он после некоторого
молчания. — Из темницы Эгеата ещё никто не мог убежать.
— Плохо ты знаешь апостола Андрея, — откликнулся Симеон. — Обратись он за
помощью к Господу, был бы уже на свободе. Но он не хочет. Мне кажется, он будто бы
даже и рад, что его казнят.
— Что ты говоришь, Симеон! — замахал руками Сосий. — Как можно радоваться
собственной смерти?
Тот лишь вздохнул в ответ.
— Нам с тобой этого не понять, Сосий. Учитель часто ведёт себя не так, как другие люди.
Помню, в Синоп иудеи натравили на него толпу бродяг. Так эти изверги и палками его
били, и камнями, и почти неживого по улицам проволокли. Один из них — ты не
поверишь, Сосий! — от злобы даже за палец его укусил. Как, думаешь, жителей Синопа
после этого прозвали? Перстоедами — вот как!
— И поделом! — кивнул Сосий. — Ну, а дальше-то что?
— Наутро я нашёл учителя за городом. Думал похоронить его, а он оказался жив и здоров.
Христос его вылечил.
— Слава Тебе, Господи! — перекрестился Сосий. А Симеон продолжал:
— Любой другой на месте апостола стряхнул бы прах Синопа с подошв и проклял этот
город. Да и я уж так уговаривал учителя уйти подальше от этого проклятого места. А он
захотел вернуться. И пришёл опять к тем бродягам, которым иудеи заплатили за убийство.
И говорил с ними без страха и без гнева. Кончилось тем, что злодеи, а с ними и многие
горожане уверовали в Христа.
— Удивительные вещи ты рассказываешь! — восхитился простодушный Сосий. — Надо
же, бродяг не испугался!
— Бродяг! — усмехнулся Симеон, польщённый искренним восторгом хозяина дома. —
Он даже разбойников с большой дороги не боится. Послушай, что я тебе расскажу. По
пути из Иерусалима в Вифинию остановились мы однажды в селе Никеи. Не слышал о
таком? Там большой есть храм во имя Пресвятой Богородицы. Апостол Андрей его
основал. Но это теперь. А когда мы пришли туда, жили в селе одни язычники. И жили в
великом страхе. В окрестностях орудовала шайка грабителей и убийц, и не было на них
никакой управы. Прятались они в какой-то пещере, а главарь их был к тому же и
сумасшедший. Бесы в него вселились. И что ты думаешь? Учитель захотел с ними
поговорить. Взял да и отправился прямо в разбойничью пещеру.
— Что же ты не удержал его? — забеспокоился Сосий.
— Да разве его удержишь! — ответил Симеон с некоторой даже досадой. — Порой он как
малый ребёнок. Богатой одежды не любит носить. Поесть забывает. Не приглядишь за
ним, так и будет ходить голодным. Но если задумает отправиться куда-то с проповедью
Слова Божиего, никакой силой его не остановишь. Ну, так вот. Явился учитель в пещеру к
разбойникам. Те — за ножи, хотят убить его. Они ведь думали, что никто не знает, где их
логово, а апостол Андрей сразу его нашёл. Произнёс он молитву, и вдруг раздался дикий
крик в пещере: “О, Иисус, Сын Божий! Велика сила Твоя, если мы и против ученика
Твоего не можем устоять!” Это бесы кричали, покидая тело разбойничьего главаря.
Разбойники побросали своё оружие и упали в ноги апостолу. Семь дней он с ними провёл,
наставляя на путь истинный. А на восьмой день все приняли от него святое крещение.
— И такого человека собираются казнить! — всплеснул руками Сосий. — Где же
справедливость, о Господи!
— Помяни моё слово, Сосий, — сжал Симеон кулаки. — Если Эгеат не одумается, не
пройдёт ему даром кровь невинного праведника. Покарает его Господь.
— Так-то оно так, — вздохнул тот. — Да ведь Андрея уже не будет с нами...
И вдруг он почувствовал, что произнесённые им слова — правда. До сего момента Сосию
казалось, что всё каким-то образом уладится. Не может быть, чтобы такой
необыкновенный человек, как апостол Андрей, исцеляющий безнадёжно больных,
возвращающий слепым зрение, а глухим слух, не сумел помочь сам себе. Но оказалось,
что о своём благополучии он заботится менее всего. Нового чуда не произойдёт.
Сосию захотелось сию же минуту что-то предпринять, побежать к дому римского
наместника, разбудить его своими криками. Вдруг не окончательно ещё окаменело сердце
Эгеата, и он соблаговолит выслушать своего подданного?
Тогда бы Сосий поведал, как от него, смертельно больного, отказались врачи. Но пришёл
апостол Андрей и, возложив руки на больного, вернул его к жизни. Сосий напомнил бы
Эгеату о его предшественнике, ахайском наместнике Лезвиосе, который тоже намеревался
казнить апостола. Бог наказал его за это немотой. И лишь доброе сердце Андрея и
молитва, вознесённая Христу, излечила Лезвиоса. Сосий, в конце концов, мог бы
рассказать, как возликовал весь город, узнав об исцелении Максимиллы...
И тут он осёкся. Если даже исцеление Андреем супруги Эгеата не поколебало злого
намерения наместника, значит, воистину дьявол движет его поступками.
“Сосий, что с тобой?” — услышал он как бы издалека голос Симеона. И обнаружил себя
неподвижно стоящим на полпути к дверям.
Сосий очнулся и посмотрел на ровно горящий фитиль лампады. Хотел подлить нового
масла, но и прежнего оставалось ещё довольно. Тогда он вернулся к столу, опустил голову
и заплакал от собственного бессилия.
“Блаженны чистые сердцем”
Громкие голоса за дверью отвлекли Андрея от молитвы. Он поднялся с колен. Затем
стряхнул на каменный пол надоевшие оковы и, толкнув дверь, вышел из темницы.
Спиной к нему возвышался во весь свой огромный рост стражник. Выставив перед собой
копьё, он преграждал кому-то путь к темнице.
— Ты что, не видишь, кто перед тобой? — Голос говорящего, показался Андрею
знакомым.
— Таков приказ, — отвечал воин. — Никому не велено общаться с преступником.
— Я — Стратоклис, брат Эгеата, твоего господина. А со мной — супруга его. Дай нам
пройти!
— Приказ никого не пропускать к преступнику, — монотонно повторил стражник. В
голове у него ещё шумело от вина, которым накануне угостил его Симеон. Ему
неудержимо хотелось спать, и он больше всего на свете желал, чтобы непрошеные
знатные гости ушли восвояси.
— К преступнику! — воскликнула Максимилла. — В чём же, скажи, его преступление? В
том, что он творил добро, исцеляя людей? В том, что он указывал им путь в Царство
Божие?
— Оставь, Максимилла, — промолвил её спутник. — Разве можно что-либо втолковать
этому истукану!
- Таков приказ, — тупо пробасил стражник. Внезапно, почуяв неладное, он обернулся и
чуть не выронил копьё от изумления. Узник, которого он сторожил и которого на его
глазах заковали в цепи, стоял перед ним, свободный от оков. Двери, которые он сам
запирал и ключи от которых хранил за поясом, были распахнуты настежь.
Стражник представил, какая участь ждёт его, если наместник утром обнаружит темницу
пустой, и волосы у него встали дыбом.
Между тем Андрей, не обращая на него внимания, спросил:
— Что привело вас ко мне, Стратоклис? Стратоклис и Максимилла едва верили своим
глазам.
— Святой апостол! — заговорил, придя в себя, Стратоклис. — Я беседовал только что с
Эгеатом. Он непреклонен. Казнь состоится утром.
— Я знаю, — кивнул Андрей. — Но ведь нужно что-то делать! — воскликнула
Максимилла.
Стратоклис приблизился к апостолу и, взглянув на стражника, находящегося попрежнему
в оцепенении, зашептал:
— Народ ропщет, он не хочет твоей смерти. Одно лишь твоё слово — и начнётся мятеж. В
суматохе мы освободим тебя и укроем в надёжном месте.
— А почему не убежать прямо сейчас? — предложила Максимилла. — Пока ещё стража
не подняла тревогу.
— Нет, друзья, — покачал головой Андрей. — Всю жизнь я следовал путём, который
указывал мне Иисус Христос. Не подобает окончить свой путь дьявольским мятежом.
Когда Господь наш предан был на смерть, — разве не показал Он всем нам пример
великого терпения? Разве жаловался Он на Свою участь? Потому и вы будьте спокойны и
не бойтесь за меня. Бояться нужно лишь тех мук, которым нет конца. Мои же муки
временны. Будьте и вы готовы к тому, чтобы через временные скорби перейти к вечной
радости в Царствии Небесном.
И пока говорил Андрей, казалось, будто ровный и мягкий свет исходит от него, рассеивая
ночную тьму. Уже не думалось ни Стратоклису, ни Максимилле о кровавом мятеже и
дерзком побеге. Оказывается, спасение было вовсе не в этом.
Прошло не так много времени с тех пор, когда Стратоклис, любознательный юноша,
увлекающийся философией, отправился в Рим, чтобы там продолжить свои занятия.
Он мечтал встретить мудрых учителей, которые бы объяснили ему смысл человеческого
существования на земле. Он хотел отыскать мудрые книги, отвечающие на все вопросы о
жизни и смерти.
Но книги, которые ему удавалось достать, не открыли Стратоклису ничего нового. А
учителя, считавшиеся мудрецами, лишь обвиняли друг друга в невежестве и в один голос
славили императора Нерона, сравнивая того с римскими богами.
И разочарованный юноша решил вернуться домой.
Перед самым отъездом разыскал его Эгеат, спешно прибывший в Рим.
— Возвращаешься, брат? Ну и правильно. Будешь мне надёжным помощником. Теперь в
Ахайе я наместник императора! — Ты? — удивился Стратоклис. — Поздравляю тебя! А
как же Лезвиос?
— Старик совсем с ума спятил, — усмехнулся Эгеат. — Представь, объявил себя на
старости лет христианином! Нерон таких выходок не прощает. Хорошо, просто сместил
его, назначив меня. А мог ведь и казнить.
“Да уж, — подумал Стратоклис. — С христианами у Нерона разговор короткий”.
— Что Максимилла? — поинтересовался он. — Здорова ли?
Эгеат оживился.
— Поверишь ли, Стратоклис, я едва не похоронил жену мою! Одолела её непонятная
хворь. Лучшие целители ахайские объявили мне, что болезнь неизлечима. Угасала
Максимилла на глазах, даже встать с постели уже не могла. И пришёл ко мне в дом один
бедный человек. Слуги поначалу даже в дом не хотели его впускать: думали, нищий
явился. Осмотрел он жену, возложил руку на её голову, и Максимилла уснула впервые за
много дней. Проснувшись, попросила есть. А через день выздоровела совершенно!
— Поразительно! — воскликнул Стратоклис. — Что же это за человек? Встретиться бы с
ним! Застану ли я его в Патрах, брат?
— Не горячись, — понизив голос, промолвил Эгеат. — Дело в том, что этот человек —
христианин. Многих уже обратил он в свою веру. Теперь, когда сам император наделил
меня властью наместника, обязан я пресечь его вредные проповеди.
— Почему же вредные? — пожал плечами Стратоклис.
— Потому что пустеют храмы наших богов. Потому что люди отказываются признавать
божественность нашего императора. А это уже граничит с преступлением против
империи, Стратоклис! Прошу тебя, не ищи встречи с этим человеком. И помалкивай о
том, что я тебе рассказал, иначе навредишь и себе, и мне...
Эгеат задержался по своим делам в Риме, а Стратоклис вернулся в Патры.
Предостережение Эгеата лишь разожгло в нём любопытство. Желание встретиться с
чудесным целителем стало ещё сильнее. Особенно после того, как Максимилла
призналась ему, что втайне от мужа исповедует христианскую веру.
Однажды вечером она дала знак Стратоклису следовать за ней. Накинув на себя длинные
плащи с капюшонами, скрывающими лица, и петляя по узким улочкам города, никем не
узнанные, они подошли к дому Сосия. Максимилла дважды негромко стукнула в дверь
железным кольцом. Дверь приоткрылась, и их впустили внутрь.
В не слишком большой комнате сидели и стояли люди. Некоторых из них Стратоклис
знал. Был здесь и находившийся в опале Лезвиос, и представители других знатных
семейств. Но с удивлением заметил юноша, что рядом с ними стоят и сидят небогато
одетые ремесленники, рыбаки, крестьяне. Среди присутствующих он узнал даже Алкмана
и Ифидамию, рабов из дома Эгеата. И никто из городской знати не собирался с
презрением выставить их вон. Все слушали высокого, чуть сутуловатого человека
преклонных лет. Орлиный нос, густые волосы и борода, брови обнаруживали в нём волю
и решительность. Но глаза, исполненные доброты и благородства, смягчали его
мужественный облик. Едва лишь Стратоклис взглянул на него, как почувствовал
необъяснимое доверие к этому человеку. Доброжелательно кивнув вошедшим, тот
продолжил прерванную речь:
— ...Не потому ли столько страха перед злом в сердцах людских, что нет в них веры в
Христа и любви к Нему? А любовь не знает страха. Потому и заповедовал нам Иисус
любить друг друга. Бог есть любовь. И тот, кто ненавидит ближнего своего, тот Бога
ненавидит. Но кто любит ближнего, любит и Бога.
— Святой Андрей, — подал голос раб Алкман. — Ты вот нам о любви говоришь. Да ведь
как же мне любить господина моего, если он велел высечь меня чуть ли не до смерти за
разбитый глиняный кувшин?
— С Эгеата станется, — проворчал старик Лезвиос, и Стратоклис почувствовал, как
вздрогнула и сжала его локоть вдруг побледневшая Максимилла. — Прости ему его грех,
— ответил апостол. — Тебе это непросто сделать, но всё же постарайся, прошу тебя. Если
будем мы прощать другим согрешения их, Господь простит и нам наши грехи.
Свидетельствую перед вами то, что сам слышал от Иисуса: “Блаженны милостивые, ибо
они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны
миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими”.
Стратоклис жадно слушал, не в силах отвести взгляда от спокойного лица апостола
Андрея.
“Неужели так проста и очевидна истина? — думал он, возвращаясь ночью к себе. —
Действительно, о языческих богах говорят римские жрецы, что они сильны, хитроумны,
красивы. Но разве можно представить их любящими людей? Разве “божественного”
императора можно представить милостивым миротворцем? О нет! Скорей, наоборот. В
таком случае, прав христианский проповедник. Бог един, и Он живёт во мне, ибо жива во
мне любовь к людям. Значит, и Он любит меня”.
С тех пор у апостола Андрея стало одним учеником больше.
Пять хлебов и две рыбы
Сосий принёс на блюде пресный хлеб, маслины и овечий сыр. Поставил на стол лёгкое
виноградное вино. Но Симеон так и не притронулся к пище. Сама мысль о еде казалась
ему кощунственной в то время, когда любимый учитель страдает в сырой темнице. Сосий
разломил хлеб, но, взглянув на Симеона, вздохнул и положил оба куска обратно.
Помолчав немного, он кашлянул и с робостью спросил:
— Симеон, это правда, что ты видел Иисуса Христа?
— Правда, Сосий, — просто ответил тот, и Сосий отчего-то сразу поверил ему. — Хотя
был я ещё глупым мальчишкой. Знать бы, что передо мной Сын Божий, я бы каждую
морщинку на Его лице запомнил...
Симеон вновь представил себе зелёные холмы Галилеи, и сердце его забилось чаще.
Было это более тридцати лет назад.
Нещадно палило полуденное солнце. Симеон понуро брёл за престарелой тёткой,
взявшейся воспитывать его после смерти матери. Тащил мальчик на плече перемётную
суму с пятью караваями ячменного хлеба и парой копчёных язей. Рыбы аппетитно пахли,
но Симеон знал, что ему едва ли перепадёт лакомый кусочек. И без него достаточно было
в доме голодных ртов. Да и скупая тётка не очень-то жаловала приёмыша.
— Ну и скряга этот Иона, — ворчала она, отдуваясь от жары. — Не верит, что когданибудь я заплачу ему за эти жалкие две рыбёшки! Да за такую мелочь и деньги
спрашивать совестно. Зачем ему, старому, деньги! Двое взрослых сыновей у него, пусть и
заботятся об отце. Ничего он от меня не получит!
Внезапно улицы Вифсаиды стали наполняться людьми. Тут и там слышались
возбуждённые голоса:
— Иисус пришёл!
— Где? Где Он?
— Там, за городом.
— Он исцеляет больных! Он воскрешает мёртвых!
— Какой ещё Иисус? Это Иоанн Креститель.
— Не Иоанн, а пророк Илия.
— Нет, это Иисус Христос, Спаситель наш!
— Поспешим скорей к Нему!
Людская толпа закружила Симеона. Он потерял из виду свою ворчливую тётку и, не
помня как, очутился вместе с другими за городской чертой.
...Более всего хотелось Иисусу побыть в тот день одному. Только что апостолы принесли
Ему горестную весть о смерти Иоанна Крестителя, обезглавленного царём Иродом.
Из рождённых жёнами, говорил Иисус, не было на земле пророка достойнейшего, нежели
Иоанн. Но горька судьба пророков. Ненавидят их земные цари за слова правды, боятся её.
Ибо она, эта правда, о них самих. О том, что грехи царей так же неугодны Богу, как и
грехи рабов. О том, что все равны перед Господом.
Иисус медленно шёл вдоль Геннисаретского берега. А вслед за ним на почтительном
расстоянии двигалась людская толпа. Были там не только жители Вифсаиды, но и других
ближних городов — Капернаума, Магдалы, Дальмануты, Хоразина. Брели убогие и
больные, слепцы и калеки. Напрасно апостолы уговаривали их не тревожить Учителя,
дать Ему хоть немного отдохнуть. Всех вела вперёд надежда на исцеление, на чудеса,
молва о которых разнеслась уже далеко за пределами Галилеи. Когда Иисус обернулся и
увидел наконец бредущих за Ним людей, сердце Его наполнилось жалостью и
состраданием. И Он пошёл им навстречу.
Он возлагал руку на несчастного слепого, и тот прозревал. Он приказывал хромому
отбросить костыли, и тот начинал ходить. Больные прикасались к одежде Спасителя и от
их болезней не оставалось следа.
Но время шло. Солнце клонилось к закату, а жаждущих исцеления было попрежнему
много.
— Учитель, — обратились к Иисусу апостолы. — Ты утомлён, да и людям нужно
отдохнуть и поесть.
— Так накормите их, — ответил Он.
— Как нам накормить стольких людей? — удивились ученики. — Всех наших денег не
хватит, чтобы купить им хлеба. Их же здесь не менее пяти тысяч!
Но Иисус уже отошёл к очередному страдальцу. Вдруг окликнул апостола Андрея
мальчик лет двенадцати.
— А я тебя знаю. Ты сын старого рыбака Ионы. Тётка у него покупает рыбу.
— Верно, — улыбнулся Андрей. — А тебя как зовут?
— Симеоном, — ответил тот и открыл суму. — Тут у меня хлеб и рыба. Ваш Учитель,
наверное, голоден? Передай Ему это от меня.
— Ты добрый мальчик, Симеон, — промолвил Андрей. — Я выполню твою просьбу.
Он подошёл к Иисусу.
— Вот, Учитель, пять ячменных хлебов да две рыбы — всё, что у нас есть.
Однако Иисус не огорчился. Он велел апостолам разделить людей на группы по пятьдесят
человек и рассадить их на траве. Апостолы повиновались. Они давно убедились, что
каждое деяние Христа исполнено глубокого смысла.
А Иисус начал разламывать хлеб на куски, которые Его ученики раздавали
проголодавшимся людям. И случилось невероятное! Пяти хлебов и двух рыб не только
хватило, чтобы накормить пять тысяч человек, но ещё столько осталось кусков, что ими
наполнили доверху двенадцать больших коробов.
Давно Симеон не ел так досыта. Потрясённый увиденным, с полным коробом за спиной,
который дал ему в дорогу Андрей, вернулся он на рассвете в тёткин дом. И сразу же был
встречен громкой бранью:
— Бездельник! Где тебя носило всю ночь? Где хлеб и рыба, что я тебе велела нести
домой? Симеон молча поставил на землю тяжёлый короб. Затем, ни слова не говоря,
повернулся и навсегда покинул чужой дом.
Он был поводырём слепых, кормившихся подаянием, и исходил с ними всю Галилею. Он
пас овец в Самарии. Нанимался сборщиком винограда в предместьях Иерусалима. И всё
это время ощущал Симеон неясное душевное беспокойство. Часто вспоминалось ему
чудо, свидетелем которого он был на берегу Геннисаретского озера. И Христос, Которому
Симеон хотел отдать свой хлеб. Увидеть бы Его ещё раз! Спросить бы у Него, почему так
много на свете горя и зла?..
Не знал Симеон, что уже нет Сына Божиего среди ходящих по земле. Что распят Он на
кресте и вознесён на небо. Что отныне путь человечества неизменно будет связан с Его
именем.
Однажды Симеон, уже подросток, увидел в иерусалимской толпе знакомое лицо. Боясь
ошибиться, он почти бегом, не обращая внимания на толчки и возмущённые возгласы
прохожих, устремился к высокорослому человеку в простой одежде. И лицом к лицу
столкнулся с апостолом Андреем.
— Я тебя узнал! Узнал! — выдохнул он, переполненный непонятным ему самому
волнением.
— Я тебя тоже, — улыбнулся апостол. — Давно ли ты из Вифсаиды?
Они свернули на тихую улочку, и Симеон, счастливый уже оттого, что его не гонят прочь,
поведал невесёлую историю своей жизни.
— Несладко же тебе пришлось, — покачал головой Андрей.
— Господин! — осмелился вдруг спросить подросток.— Не нужен ли тебе слуга?
Никакой мне платы не требуется. Как верный раб буду служить тебе!
Андрей остановился и потрепал его по голове.
— Ни раб, ни слуга не нужен мне. Ты ошибаешься, если принимаешь меня за богатого
господина. Я не богаче тебя. Ни денег, ни провизии, ни сумы, ни второй одежды нет у
меня. Со мной лишь Слово Божие. С ним отправляюсь я в чужедальние земли, а иного не
спрашивай.
Выгорело масло в лампаде, и комната погрузилась во мрак. Но Сосий даже не заметил
этого. Словно зачарованный, слушал он рассказ Симеона. А ночь всё длилась и длилась, и,
казалось, ей вовсе не будет конца. Не рабом, а учеником взял Симеона апостол Андрей в
первое путешествие. За первым последовало второе, за ним третье.
Андрей сталкивался с грубым невежеством мингрельцев в Трапезонте и с доверчивым
простодушием жителей Фракии и Македонии.
Святого апостола пытались растерзать дикие язычники страны зигов и убить иудеи в
Синопе. Его тщетно хотели переспорить самоуверенные философы Самосата.
Он сбивал свой посох об острые скалы земли херсонитов и устраивался на ночлег под
северным небом Скифии.
Всякий раз, когда они отправлялись в незнакомый край, Симеон страшился за жизнь
своего учителя. Но апостолу страх был неведом. Он исцелял больных, изгонял бесов,
воскрешал только что умерших. С каждым чужеземным народом или племенем он
говорил на их родном языке — дар, ниспосланный ему Христом. И смягчались сердца
язычников. Люди открывали для себя свет и истину новой веры. А там, где побывал
святой апостол Андрей, поднимались над землёй светлые купола христианских церквей.
Один из них уже стоял и в ахайском городе Патры.
Арест
Эгеат, новоиспечённый наместник римского императора в Ахайе, недолго радовался
своему возвращению. Вернувшись домой из Рима, где сам Нерон взял с него клятву
истреблять повсеместно христианскую ересь, он пришёл в сильнейшее негодование.
Число христиан в городе значительно умножилось. Вот они уже и храм свой возвели. А
храмы Юпитера и других римских богов опустели. Донесли Эгеату, что брат его
Стратоклис, на которого тот возлагал столько надежд, тайно посещает проповеди
христианского проповедника. Но более всего вывело из себя наместника поведение
собственной жены. Эгеат просто не узнал её. Максимилла, которую он так любил, что
готов был заколоть себя мечом, когда та умирала, теперь отказывается разделять с ним
брачное ложе! Ссылается на болезнь... Нет, дело тут не в болезни. Догадывался Эгеат, что
всему виной тот человек, который однажды исцелил её. Но исцелил не для того ли, чтобы
вновь погубить?.. Под охраной шести римских легионеров был приведён к Эгеату апостол
Андрей. Оглядев его простую одежду, Эгеат с пренебрежением подумал про себя: “Не
много же ты заработал своими проповедями!” А вслух произнёс:
— Так ты и есть тот самый человек, который отрицает римских богов и склоняет народ к
христианской ереси?
— Ты волен называть меня как тебе угодно, — ответил Андрей. — Но Сын Божий, сойдя
на землю, ясно показал всем, что боги ваши — всего лишь нечистые бесы, враждебные
человеческому роду.
— Это ты об Иисусе, глупом галилеянине из Назарета? — усмехнулся Эгеат. — Пустые
слова! Недаром иудеи распяли его на кресте, как самого последнего злодея. Удивляюсь я тебе! Человек ты вроде неглупый. Как же можешь ты восхвалять человека, умершего
такой позорной смертью? — Смерть на кресте не позор, а тайна человеческого
обновления. Только верующий может уразуметь эту тайну. И мне жаль тебя за то, что
твоя душа находится в потёмках и ты не хочешь этого понять.
— А мне тебя жаль! — воскликнул начавший гневаться Эгеат. — Если ты так
расхваливаешь казнь на кресте, я её тебе устрою!
Апостол покачал головой:
— Если бы я страшился крестной казни, то никогда бы не славил креста. Думаешь, я
боюсь твоих мучений? Изобрети самые тяжкие, которые знаешь. Тем угоднее буду я Царю
моему. Ты же, если не уверуешь, обречёшь себя на вечные страдания. О них я печалюсь
более, чем о своей гибели. Мои мучения кончатся в один-два дня, твои же и через тысячу
лет не будут иметь конца.
— Как смеешь ты мне грозить, жалкий бродяга! — вскричал Эгеат. — Завтра же будешь
распят! Пусть все увидят, какая участь ждёт смутьянов и бунтовщиков! В темницу его!
Крест Андрея Первозванного
Стражник напрасно боялся, что христианский узник, освободившийся от оков, сбежит
вместе с заговорщиками. Апостол Андрей, благословив и отпустив Стратоклиса и
Максимиллу, сам вернулся в темницу и закрыл за собой тяжёлую дверь. Так что
явившиеся утром палачи ничего не заметили.
На городской площади неподалёку от темницы уже застучали топоры. Эгеат приказал
плотникам сколотить крест в виде буквы X, большой и высокий, чтобы как можно больше
людей увидело казнь, чтобы устрашила ахайских христиан гибель их наставника.
Ещё не закончили работу плотники, а палачи уже принялись за дело.
В прозрачном утреннем воздухе пронзительно засвистели бичи. Семь раз сменяли друг
друга уставшие от чрезмерного рвения палачи, прежде чем приблизился наконец к месту
бичевания сам Эгеат.
Святого апостола окатили холодной водой и, развязав, поставили на ноги. — Ещё не
поздно, — обратился к нему Эгеат. — Одумайся, безумец! Ведь это безумие —
добровольно обрекать себя на мучения и смерть! Я вынужден был послать к тебе палачей,
ибо вред твоего учения велик. Нет города в Ахайе, где бы не опустели храмы наших
богов. Честь их должна быть восстановлена. Принеси им жертву и будешь вместе с нами
веселиться и радоваться жизни.
С трудом приходя в себя, ответил ему Андрей:
— Веселиться с тобой я буду, когда ты уверуешь в Христа и отвергнешь нечестивых
идолов. А жалеть мне не о чем. Ибо Христос направил меня в эту страну, где во многих
душах зажёг я во славу Его свет спасительной веры.
Эгеат круто повернулся и зашагал прочь, бросив сквозь стиснутые зубы палачам:
— Кончайте с ним. Андрея поволокли к кресту.
Чтобы дольше длились его мучения, святого апостола не пригвоздили, а привязали к
кресту верёвками. Но даже бесчувственные палачи опешили, когда вместо ожидаемых
стенаний и плача, зазвучали радостные слова Андрея:
— О крест, освящённый Христовой плотью! Пока не был распят на тебе Господь, страшен
ты был для людей. Теперь же с желанием принимают тебя, ибо верующие знают, какое
уготовано за тебя воздаяние.
А площадь всё больше заполнял народ. Многие плакали. Ни от кого более не таясь, к
кресту шла Максимилла, проклявшая мужа. Симеон и Сосий опустились на колени, ловя
каждое слово своего учителя. Молился, беззвучно шевеля губами, седой Лезвиос.
Стратоклис с перекошенным от горя лицом озирался по сторонам, словно просил кого-то
о помощи. И то в одном, то в другом месте слышался ропот:
— Несправедливо страдает сей святой муж!
— В чём согрешил человек праведный и друг Божий? За что распяли его?
Апостол Андрей старался ничем не выдать своих мучений, становившихся с каждой
минутой невыносимее. Он успокаивал людей. Просил их не допустить, чтобы волнения
превратились в мятеж. Напоминал ещё и еще раз о своей радости пострадать за Христа.
До самого вечера, превозмогая боль, увещевал народ святой апостол.
Настала ночь, но никто не ушёл с площади. И тогда Андрей вновь стал проповедовать с
креста Слово Божие. Голос его не становился слабее и глуше, как ожидали мучители. А с
наступлением нового дня увидели все, что лик апостола, несмотря на страдания, остался
таким же одухотворённым и светлым.
Народ не мог более терпеть беззакония. Тысячи людей бросились к дому Эгеата с
возмущёнными криками:
— Не должен быть казнён человек святой, добрый, честный! Не должен мучиться учитель
благонравный, кроткий, мудрый! Второй день учит он нас правде!
Эгеат не на шутку перепугался. Выйдя к народу, он пообещал, что тотчас же сам
проследит, чтобы мученика сняли с креста. Лишь это и спасло его от неминуемой мести
толпы.
Но, явившись на площадь и подойдя к кресту, с ужасом услышал наместник голос святого
апостола:
— Зачем ты пришёл, Эгеат? Если только затем, чтобы снять меня с креста, то знай: я не
желаю этого! Ибо уже вижу Господа моего, уже поклоняюсь Ему, уже стою перед Ним!
Ты же не обо мне, а о себе позаботься, пока не поздно. Иначе ждёт тебя вечная погибель.
— Что вы стоите! — закричал Эгеат своим слугам. — Снимите его!
Но те были бессильны. Руки слуг немели, лишь только касались тугих верёвок. Многие
люди, один за другим, пробовали отвязать апостола, но и с ними происходило то же
самое.
— Господи! — воскликнул Андрей. — Не допусти мне быть снятым с креста, на котором
я распят во имя Твоё. Но прими меня, Учитель мой, Которого я возлюбил, Которого
исповедую, через Которого я стал тем, что есть!
И пока говорил он эти слова, упал с неба свет огненный, ярче молнии, окруживший
святого апостола своим блистанием. Все закрыли глаза руками, потому что невозможно
было вынести тот свет человеческому глазу. А когда через полчаса люди пришли в себя,
когда отступил свет небесный, увидели все, что бездыханно тело святого апостола
Андрея. И поняли, что в блистаниях света душа его вознеслась, чтобы предстать перед
Господом.
Случилось это в последний день ноября, тридцатого числа, в шестьдесят втором году от
Рождества Христова.
Послесловие
В Новом Завете, второй части Библии, рассказывающем о жизни Иисуса Христа и деяниях
святых апостолов, имя Андрея Первозванного встречается не так часто. Однако уважение,
оказываемое этому святому христианской церковью, заслуженно и ничуть не
преувеличенно. Первым последовавший на призыв Господа, он первым среди апостолов
исповедовал Его Спасителем (Мессией), приведя к Христу своего брата Петра. Он
испытывал голод и лишения, подвергался унижениям и мукам, но и во время
мученической крестной казни вера его оставалась твёрдой и непоколебимой. Почти два
тысячелетия прошли с тех пор. Но и по сей день среди верующих он один из самых
почитаемых и любимых святых.
В истории человечества было немало выдающихся путешественников. Андрей
Первозванный, без сомнения, один из них. Только названия сёл, городов, стран, где он
побывал, составили бы целый том. И повсюду он стремился открыть людям путь к
спасению в вере Христовой, в братской любви друг к другу, в отказе от злых поступков и
распрей.
Есть свидетельства о пребывании святого апостола и на территории нашей страны.
По преданию Грузинской Церкви, апостол Андрей проповедовал в Сванетии и в городе
Севасте, теперь столице Абхазии Сухуми.
В тридцати пяти километрах от Владикавказа находится аул Суадог. Когда-то в этих краях
лежала небольшая страна Верхний Суадог, которую прошёл пешком святой апостол.
Был он в Феодосии и в Керчи, древнем Воспоре. Долго жил в Херсоне, основав здесь
христианскую общину. Отсюда вверх по Днепру поднялся он до того места, где сейчас
находится Киев. Летописец Нестор повествует, что апостол Андрей, взойдя на высокую
гору, водрузил на ней крест и сказал ученикам: “Здесь воссияет благодать Божия,
воздвигнутся церкви Христовы, и свет истины отсюда разольется по всей стране”.
Есть даже сведения, что и до места будущего Новгорода доходил апостол Андрей, и у
нынешнего села Грузино водрузил он свой жезл.
Шло время, и сбылось пророчество святого апостола. Распространился свет христианской
веры по всей России. Наречён был Андрей Первозванный её особенным покровителем. Во
имя святого апостола учреждён был Петром I в 1699 году орден, вручаемый за большие
заслуги перед государством. В этом же году учреждён и Андреевский флаг — кормовой
флаг боевых кораблей русского военно-морского флот.
А день памяти святого апостола Андрея Первозванного Русская Православная Церковь
отмечает ежегодно 30 ноября, то есть 13 декабря по новому стилю. Будем же и мы
помнить этот день.
Примечания
Апостолы (греч. Apostolos - посланец) — странствующие проповедники.
Ахайя — страна по южному берегу Коринфского залива, расположенная на территории
нынешней Греции.
Вифиния — древняя страна на побережье Чёрного моря и Босфорского пролива.
Вифсаида, Капернаум,
Геннисаретского озера.
Магдала,
Далъманута,
Хоразин
—
города
по
берегам
Галилея, Самария — древние области в Палестине.
Геннисаретское (или Тивериадское) озеро — озеро в Галилее, называемое также
Галилейским морем.
Зиги (джиги) — древние племена, жившие севернее нынешней Абхазии.
Македония — страна юго-западной Фракии, по северо-западному берегу Эгейского моря.
Патры (Патрос) — торговый город при входе в Коринфский залив.
Пятидесятница — 50-й день после Пасхи, празднуемый в воспоминание сошествия
Святого Духа на апостолов.
Самосат (Семисат, Симисат) — сирийский город в верхнем течении реки Евфрат.
Синоп — город на южном берегу Чёрного моря.
Скифия — обширная земля, находившаяся частично на территории нынешней России.
Точные границы Скифии были неизвестны древним.
Трапезонт — город в римской провинции Понт, на южном берегу Чёрного моря.
Фарисеи — последователи
благочестием.
древнеиудейской
религии,
отличавшиеся
показным
Фракия — часть Балканского полуострова к северу от Эгейского и Мраморного морей.
Херсониты — народы, населявшие Таврический Херсонес — нынешний Крым.