- Bezrodin
реклама
Часть I ЙЕШУ ИЗ НАЦРАТА 1 В конце первого осеннего месяца тишрея 3789 года от сотворения мира тридцатипятилетний Йешу бен Йосеф вышел из своего родного города Нацрата, держа путь к Мертвому морю. Хотя дни стояли уже не жаркие, он решил не идти по Иорданской долине, знойной даже в эту пору, а свернул на Йерусалимский тракт. По синему небу скользили легкие белые облачка, и идти по дороге было легко и радостно. Миновав гору Эйваль, что возле Шхема, Йешу несколько отклонился от основного пути. По своему обыкновению он решил зайти на могилу Йеошуа Бин Нуна, которого чтил как единственного в своем роде вождя, равно сочетавшего в себе качества пророка и полководца. Отец часто ставил сыну в пример Йегошуа бин Нуна. Отец... У Йешу сжалось сердце, как всегда, когда он вспоминал об отце, убитом римлянами за участие в восстании Йегуды Галилеянина. Отец всегда ждал от Йешу такой же самоотверженности, и даже более того, верил в его особенно высокую миссию, подобную миссии Йегошуа бин Нуна. Отец был весьма уважаемый и сведущий в законе человек. По субботам они вместе учили Священное писание, а вечерами Йешу помогал отцу мастерить столы, шкафы и лавки. Это ремесло почему-то так полюбилось фарисеям, что даже появилась поговорка: если хочешь разобраться в вопросе Торы, то обратись к плотнику или его сыну. Как и многие другие фарисеи, учившиеся в йешиве, Йешу знал наизусть как Тору, так и книги Пророков, и обыкновенно за работой или в пути повторял отдельные главы или даже целые книги. Так и теперь Йешу шагал, произнося на память слова из книги Йегошуа: «И было, когда народ двинулся от шатров своих, чтобы перейти Иордан… Остановились воды, текущие сверху, встали одной стеной очень далеко от города Адама; а текущие в Соленое море - совершенно пресеклись, и народ переходил против Йерихона. И стояли священники, несшие ковчег завета Господня, на суше среди Иордана прочно. И весь Израиль переходил по суше, доколе весь народ не закончил переходить Иордан».[1] На этом месте Йешу остановился и невольно повторил стих дважды. Он держал путь именно туда, в место впадения Иордана в Мертвое море, где некогда сыны Израиля вошли в Святую землю. Как раз там теперь обосновался Йоханан, сын Елизаветы, двоюродной сестры его матери.[2] Отец Йоханана, Захария, был когеном, т.е. принадлежал священническому роду и служил в Храме. Они часто виделись, когда семья Йешу приходила в Йерусалим на праздники. Йоханан был одного с Йешу возраста, с разницей всего в полгода. Их связывала не только сильная взаимная приязнь, но и нечто сверхъестественное. Их матери получили с небес откровение об особой миссии, приготовленной для их сыновей Богом, и делились благими вестями друг с другом и со своими детьми. Захария рассказывал, как ангел возвестил ему о будущем чудесном появлении на свет ребенка, и как потом за то, что не поверил ангелу, не смог говорить[3]. Йешу невольно вспомнился рассказ матери о его собственном чудесном рождении и о великой миссии, предуготовленной ему свыше. Каждый раз, когда он вспоминал эту историю с архангелом Гавриилом и пастухами, [4]его охватывала сильная радость - вот и сейчас, спускаясь в ущелье по каменистой тропинке к ручью, он начал приплясывать и петь во весь голос - все равно тут его никто не услышит. Он знал, чувствовал, что приближаются великие события, в которых он будет играть решающую роль. Но только как это все будет, и чем это все закончится, он себе совсем не представлял, надеясь, что как раз Йоханан сможет ему что-то прояснить. В семье Йешу, как и в семье Йоханана, считалось несомненным, что полученные ими небесные знаки связаны с миссией избавления, с миссией освобождения Израиля от римской оккупации. Гнет римлян был так же невыносим, как когда-то, тысячелетия назад, гнет египтян. [5] Тогда Бог послал им Избавителя - Моше, который вывел народ Израиля из Египта, поразив египтян страшными казнями. Теперь также все ожидали появления Избавителя. Детьми Йешу и Йоханан принимали чудесные истории своего появления на свет как должное, и часто спорили, каждый считая другого выше и достойнее будущей миссии, и однажды, обсуждая это со всей детской серьезностью, они великодушно решили, что оба станут Мессиями , когда вырастут. Правда, когда они начали изучать Тору, они узнали, что Мессий должно быть два - один сын Давида, другой - сын Йосефа. Таким образом очень быстро выяснилось, что Йоханан не годится ни на роль сына Давида, ни на роль сына Йосефа – потому что он был когеном из колена Леви. А вот Йешу был настоящий «бен Давид» – его отец Йосеф вел свою родословную от Натана, сына царя Давида. Впрочем, однажды они услышали от гостевавшего у Захарии странного человека в белых одеждах мнение, что второй Мессия как раз должен быть когеном. Йешу и Йоханан разволновались и долго расспрашивали гостя о Мессии – священнике. Захария рассказал им потом, что это был ессей, а ессеев не стоит слушать – они странные люди, живут ото всех отдельно, в день по нескольку раз окунаются, и, что совершенно недопустимо, - не женятся. [6] Но на детей необыкновенный человек в белых одеждах произвел большое впечатление. Правда, они тут же забыли про него, когда их позвали сверстники, и побежали играть в войну. Йешу никогда не играл на стороне «римлян», и всегда «израильтяне» выигрывали. В тот раз они вместе с Йохананом вышли победителями. Забираясь на пригорок («гору Цион») и принимая чествования товарищей, они чувствовали себя настоящими избавителями, Мессиями. Йешу улыбнулся, но тут же лицо его омрачилось. Он вспомнил человека, которым так восхищался в детстве, Йегуду Галилеянина, близкого друга дяди Ифтаха. Он был главой "ревнителей", освободительного движения против римлян, к которому примкнул также и отец Йешу - Йосеф. Человек яркий и необыкновенный, Йегуда пользовался всеобщей любовью и почетом, многие считали его Избавителем, и все молились за его победу над Римом. Йешу первый раз увидел его в Иерусалиме, на празднике Песах. Йегуда зашел тогда к дяде Ифтаху, у которого остановилась его семья. Желая еще раз повидать великого человека, двенадцатилетний Йешу не пошел после праздника вместе с родными домой, а направился в поисках Йегуды в Храм, где только на третий день встревоженные родители нашли его мирно беседующим с мудрецами. Вскоре после того праздника Йегуда поднял восстание, поводом для которого послужила перепись, проведенная Квиринием, отлично знавшим, что иудеям запрещено пересчитывать людей. [7]. Закон Торы разрешал пересчет людей только посредством полушекелей, выплачиваемых в качестве налога на Храм, и никак не иначе. Неудивительно, что в народе началось брожение. Квириний уже однажды курировал в Иудее перепись, затеянную императором Августом, это было еще при Ироде. Об этой переписи в семье хорошо помнили, так как из-за нее беременной на девятом месяце Мирьям пришлось пройти вместе с мужем нелегкий путь до Бейт Лехема, где находился его наследный удел. Там, в Бейт Лехеме, в небольшом сарае с коровой и овцами, так как места в гостинице им не нашлось, Йешу и родился.[8] Тогда при проведении переписи шесть тысяч фарисеев отказались присягнуть императору Августу. Многие из них поплатились за это жизнью, но за оружие народ не взялся.[9] Однако когда через тринадцать лет Август снова объявил перепись, то Йегуда из Галилеи счел это благоприятным моментом для выступления против римлян. Йоханан и Йешу были в восхищении от Йегуды, от чистоты и духовной силы, исходящей от него, и всем сердцем желали ему победы и помазания на царство. Оба мальчика мечтали о настоящих сражениях с римлянами и возмущались запретом родителей и самого Йегуды пристать к его ополчению. День решающего столкновения войска Йегуды с римским гарнизоном они провели в посте, молитвах и жаркой надежде на победу… День, наступивший вслед за этим, Йешу запомнил на всю жизнь.[10] Римские солдаты устроили казнь неподалеку от Йерусалима. Длинный ряд крестов с распятыми воинами Йегуды с каждой минутой становился еще длиннее, римляне работали быстро. В воздухе стоял непрерывный тысячеголосый стон. Йешу с Йохананом шли и шли вдоль ряда, смотря в лицо каждому распятому – они искали своих близких. Дядю Ифтаха они увидели первым. Судорожно выгибаясь вперед, он запрокинул голову, изо рта его исторгался в небо ужасный крик… Увидели они на кресте и одного из нацратских друзей Йешу, четырнадцатилетнего паренька, еще недавно игравшего с ними в войну… Он был уже без сознания. Йешу и не знал, что тот убежал к Йегуде… Чуда не произошло - они увидели и отца Йешу, уже мертвого. Йешу долго сидел под крестом, пока Йоханан не увел его домой. Самого Йегуды не было среди распятых – говорили, что он сумел скрыться. Две тысячи распятых иудеев – таков был результат отчаянной веры в мессианство Йегуды, и их веры тоже. Йешу подумал тогда, что он на месте Йегуды предпочел бы быть распятым вместе со всеми, чем скрываться… Йоханан после этого изменился, повзрослел и не играл больше в войну. Он усердно учился, находя себе все новых и новых учителей. Порой он бросал учение и удалялся на несколько месяцев в окрестные пещеры. Йешу вспомнил, как он встречался с Йохананом три года назад, вскоре после того, как новый римский наместник Понтий Пилат ознаменовал свое утверждение на пост прокуратора Иудеи сорвавшейся попыткой внести в Йерусалим гербы с изображением императора [11]. Йоханан присоединился тогда к общине «Яхад», закрытому братству, членом которого было стать совсем непросто. Сами себя они называли общиной "Нового Завета". Главным своим делом члены общины считали водное ритуальное очищение, совершавшееся по несколько раз на дню, и очищение духовное. Это очищение совершалось по учению их духовного наставника - некоего Учителя праведности, настоящее имя которого было известно лишь единицам, находящимся на верхней ступени жесткой иерархической лестницы. Община эта, обосновавшаяся недалеко от Иерихона на берегу Мертвого моря, отделилась от всего мира, который считала безнадежно испорченным. С Йохананом не удалось тогда поговорить – день членов общины был расписан по минутам. Ему разрешили только посидеть на уроке, где Йоханан разбирал с новыми учениками устав общины. Йоханан сидел на возвышении со свитком в руках, его ученики сидели перед ним на полу и внимательно слушали. - «А у кого сердце не обрезано, кто ходит по закоснелости сердца своего, блуждая вслед своему сердцу, - такие пусть не входят в воду, касаясь чистоты святых людей. Ибо очищаются лишь, если раскаялись в своем зле, ибо нечистое не снаружи на теле, а внутри всех преступающих слово Всесвятого», - медленно прочитал Йоханан.[12] Помолчав, он продолжал: - «И тогда Бог отбелит Своей Правдой все дела мужа и очистит Себе часть сынов человеческих, чтобы покончить со всяким духом Кривды внутри его плоти и чтобы очистить его Святым Духом от всех нечестивых дел, и брызнет на него духом Правды, точно водой очищения»[13]… Ученики сидели молча - им нельзя было разговаривать, пока учитель не даст на то разрешение. Йешу никогда не видел Йоханана таким спокойным и счастливым, он просто весь светился какой-то радостью и покоем… Однако встретив его полгода назад в Йерусалиме на празднике Песах, Йешу узнал, что несколькими месяцами ранее Йоханана подвергли "херему" – отлучению, после того как он стал совершать очищения для всех желающих, а не только для членов братства. - Я покинул "Яхад", – сказал тогда ему Йоханан. - И сам погружаю приходящих ко мне в водах Иордана. - Зачем? - Я должен был, Йешу. - Что должен был? Разорвать с общиной и получить проклятие? - Тебе я могу сказать - я получил призыв начать очищение. Йешу пристально посмотрел на Йоханана. - Так вот оно что… Так получается, что ты Мессия? Мессия – священник! - Нет, я не Мессия, Йешу. - Мы с тобой предчувствовали это с детства! - Мы были дети, и давай не будем спорить, как дети. Нет, Йешу, я не Мессия. Я только помогаю Мессии победить - очищаю ему путь. - Но зачем это нужно Мессии? Разве он нуждается в помощи? - Представь себе, что вот пришел Мессия, разгромил римлян и восстановил царство. Сколько оно продержится? - объяснял Йоханан. - Вспомни блистательный взлет Маккавеев. Это были герои, не только не боящиеся греков, но и, что более важно, боящиеся Бога. Маккавеи прогнали греков, и созданное ими Хашмонейское царство было сильным и победоносным, но потомки победивших Маккавеев брали себе греческие имена и убивали еврейских мудрецов римским средством – распятием на кресте. Хашмонеи были сильны, однако их греховность в конце концов привела к новому рабству, привела к римскому игу. Вспомни Йегуду из Галилеи, он ведь был человеком высокой праведности. Представь себе, вот он пришел, победил и воцарился – и что изменилось бы? Люди вдруг начали бы его слушать? Нет, сейчас не время еще для Мессии приходить… Точнее, ему-то время как раз пришло, а вот народ наш к этому не готов, и это задерживает его приход. - Ну, Йегуда из Галилеи не был все-таки Мессией, как и Матитьягу Маккавей. Я думаю, что настоящего Мессию люди будут слушать в любом случае. Вот тебя ведь все слушают? И не только слушают – совершают покаяние. Что больше – очистить путь для Мессии или придти на уже готовое? Разве Мессия сделает что-то большее? - Он сделает, Йешу, гораздо большее, и ты сам знаешь это – он установит Небесное царство на земле. «Взойдут Избавители на гору Сион, чтобы судить гору Эсава, и будет Господу царство».[14] Для этого весь народ должен очиститься. Ты знаешь, что мы в Кумранах практиковали ритуальное очищение водой, но этого мало. Для прихода Мессии надо, чтобы весь народ очистился. Я очищаю людей водой – готовлю их для идущего за мной, кто будет затем очищать их сердца Святым Духом. - И что это означает? Тогда настанет небесное царство? - Да, Йешу. Люди, очищенные Святым Духом, перестанут болеть и обретут бессмертие. А те, кто не очистился и не раскаялся, сгорят в его огне. Больные выздоровеют, мертвые воскреснут, и лев возляжет рядом с ягненком. И такое очищение под силу только Мессии. Я только готовлю ему путь… - И когда ты его ждешь? – с замиранием сердца спросил Йешу. - Очень скоро. Я уже получил знак – это один из принимающих у меня очищение. Йешу вздрогнул. - Я не знаю, кто он, - продолжал Йоханан, пристально и серьезно глядя на Йешу. И помолчав, добавил: - Время покажет… Прошло полгода, и вот теперь он - Йешу держит путь к Йоханану. Хотя и не было очень жарко, но несколько часов пути под солнцем прямо над головой давали себя знать. Недалеко от Бейт-Эля Йешу, испытывая жажду, спустился к находящемуся в ущелье источнику с прозрачной пронизанной солнечными бликами водой, в глубине которой поблескивали стайки форелей. Он пил холодную чистую воду и благодарил Создателя за это чудо и за все чудеса, что Он создал. Минуты молитвы были для него особенным временем – его охватывала все возрастающая радость, и он забывал обо всем. Минуты эти неожиданно превращались в часы, и ему частенько приходилось оправдываться за опоздания. Он сделал усилие и начал думать о предстоящих ему делах. Третьего дня, после того как Йешу отстоял утреннюю молитву и уже сворачивал тфиллин, он вдруг услышал небесный глас: - Тебе предстоит завершить то, чему Йоханан бен Захария положил начало! Йешу ждал этого давно, но все равно был поражен. Значит, и он получил тот же знак, что и Йоханан. Всегда они оказывались связанными небесными знамениями, как будто для исполнения некоторой высокой миссии Богу требуются именно двое… Он незамедлительно стал собираться в дорогу - и вот он уже в пути. Что его ждет у Йоханана? Какую миссию готовит Всевышний для него, для них обоих? Значит действительно именно они, Йешу и Йоханан, и есть те, кому предназначено избавить народ Израиля? Ведь не случайно пророки говорили об Избавителях? Йешу пробежал по памяти коротенькую книгу пророка Овадьи, провозвещавшую падение Эдома: "И будет дом Йакова огнем, а дом Йосефа пламенем, а дом Эсава – соломой, и зажгутся они о них, и поглотят их, и не будет остатка в доме Эсава, ибо Господь сказал это…. Взойдут Избавители на гору Сион, чтобы судить гору Эсава, и будет Господу царство" [15]. Рим уже давно отождествлялся мудрецами с братом-близнецом праотца Йакова Эсавом, Эдомом. Йешу также отнес эти слова к пророчеству победы над Римом. В его памяти всплыли сцены кровавых расправ не только с повстанцами, но и с теми, кто всего лишь повздорил с римскими чиновниками; ему припоминались люди, заточенные в тюрьмы после того, как лишившись состояния поборами в римскую казну, не имели чем заплатить налоги. В Иудее, к которой Йешу в тот момент приближался, положение было еще хуже. Йерусалим страдал от произвола прокуратора Понтия Пилата. Как раз совсем недавно он изъял деньги Храма на строительство водопровода, а затем перебил множество иудеев, решившихся протестовать против этого. Да, Царство Божие, Царство небесное должно утвердиться на руинах царства римского, – размышлял Йешу, как сказано: «И будет Эдом подвластен, и будет подвластен Сеир врагам своим – Израиль одолеет их. И будет властвовать потомок Йакова».[16] Но тут же он с горечью вспомнил, что утверждению царства Господня препятствуют также и грехи самого Израиля. Как можно забыть, что римляне были приглашены самими же иудеями для помощи в междоусобной борьбе? Да, все бы казалось преодолимым, если бы не эта разобщенность, которая исстари точила еврейский народ, если бы не эта слепая беспричинная ненависть к своим братьям… Йешу вспомнил своего любимого учителя рабби Йегошуа, которого обожали все его ученики. «Если бы все были как он, - подумал Йешу, - давно бы уже пришел Мессия…». Ему вспомнилось, как они учили одну историю столетней давности, историю о том, как тогдашний глава Сангедрина рабби Йгошуа бен Перахия отлучил своего ученика. Самое странное было то, что в этой истории и имя учителя - Йегошуа, и имя ученика - Йешу совпадали с их частным случаем. Ходили, кстати, слухи, что кумранский «Учитель праведности», который основал общину «Нового Завета» и настоящее имя которого скрывалось, был как раз тот самый отлученный Йешу Аноцри, ученик рабби Йегошуа Бен Перахии. Впрочем в его случае прозвище «Аноцри» происходило не от места жительства («из Нацрата»), а от слова «нецер», означающего «молодой побег». На Йешу произвел тогда большое впечатление рассказ об учителе, непреклонно отклонявшем все просьбы несчастного ученика о прощении. В результате, когда однажды учитель махнул рукой, чтобы ученик подождал, тот ошибочно истолковал этот жест как окончательное отлучение, и тогда с отчаяния взял кирпич и поклонился ему. [17] - А вот ты бы, рабби Йегошуа, простил бы меня, твоего ученика Йешу из Нацрата? – как бы в шутку спросил Йешу, хотя сердце его замерло. - Тебя? Учитель смутился. Посмотрев на Йешу, он, чувствуя, что делает что-то непедагогическое, оглянулся по сторонам, и наклонившись к самому уху, прошептал: - Тебя - с первого раза, Йоши… И Йешу был совершенно счастлив таким ответом. И где сейчас рабби Йегошуа? Наверное, он неподалеку от Отца своего небесного… Рабби Йегошуа был распят римлянами по какому-то доносу. Достаточно было только подать жалобу на то, что учитель учит подчиняться Торе, противопоставляя ее римской власти, и участь несчастного бывала решена… Между иудеями поселились страх и ненависть. Все лучшее уничтожается, все гнилое процветает. Каждый раз, когда на душе к Йешу тяжелело, он обращался к священным текстам, которые были для него как вода для жаждущего, они оживляли его и возрождали надежду. Вот и сейчас Йешу вспомнились стихи из пророка Амоса. «Только вас признал Я изо всех семейств земли, поэтому и взыщу Я с вас за все грехи ваши, – нараспев произносил Йешу, приноравливая свой шаг и свое дыхание к ритму традиционного распева. Голос у него был красивый, низкий, мягкий, но мелодия не выходила у него точно, что, впрочем, совсем не смущало его. - Пойдут ли вместе двое, если они не сговорились? Зарычит ли лев в лесу, если нет у него добычи? Подаст ли голос свой молодой лев из логова своего, если ничего не поймал? Попадет ли птица в ловушку, что на земле, если нет для нее приманки? Поднимутся ли тенета с земли, если в них ничего не попало? Может ли народ не всполошиться, если прозвучит в городе рог? Придет ли бедствие в город, если Господь не сотворил его? Ведь Господь Бог не делает ничего, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам. Лев зарычал – кто не затрепещет? Господь Бог изрек – кто не станет пророчествовать?» [18] Здесь Йешу остановился. - Да, да, - повторил он снова. – "Господь Бог не делает ничего, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам". Пророчество уже несколько веков как иссякло, но тем не менее нам, Йоханану и мне, Всесвятой Бог посылает знаки, и может быть, откроет в свое время и Свои тайны… 2 Йешу свернул с главной дороги на восток и стал спускаться в долину между холмами, покрытыми выжженной за лето травой и колючками. Через несколько часов он спустился к Иордану, к тому самому месту, где некогда сыны Израиля вошли в Обетованную им землю, пророк Элиягу был восхищен живым на небо, а теперь Йоханан бен Захария очищал людей, стекавшихся к нему из окрестностей Йерусалима и со всей Иудеи. Ясные погожие дни благоприятствовали наплыву народа, и вскоре Йешу оказался среди пестрой толпы, в которой можно было встретить и нищих, и вельмож, и ученых фарисеев, и невежественных крестьян. Когда Йешу приблизился к стоявшему на берегу реки Йоханану, тот сразу узнал его, и они тепло обнялись. Йоханан выглядел изможденным и нервным. - Тебе нужно бы отдохнуть, - заметил ему Йешу. - Это именно то, чего некоторые и добиваются от меня… - Кто эти «некоторые»? - Некоторые сильные мира сего, которым мои обличения как кость поперек горла… Я уже давно получаю угрозы… Йоханан отвернулся и направился к толпе людей, ожидавших своей очереди окунаться. Йешу тоже присоединился к ним. Между тем, когда подошла его очередь и Йешу попросил Иоаханана окунуть его, тот вдруг задумался, а его уже поднятая для благословления рука упала. - Ты не хочешь меня благословить? Йоханан! Что с тобой? Ты должен окунать меня! Йоханан смущенно взглянул на Йешу. - Это ты должен окунать меня, а не наоборот. - Ты опять за старое? Снова будем спорить? Йоханан улыбнулся и промолчал. - Оставь, Йоханан. Я должен тоже очиститься, как и все эти благочестивые иудеи. Именно этого хочет от нас Бог. Так мы исполним волю Отца нашего небесного. Йоханан нерешительно поднял руку, возложил ее на голову Йешу, помолился и спросил «Ты готов?» Йешу кивнул, сделал несколько шагов и сразу ушел с головой в воды Иордана. Вынырнув, Йешу вдруг прямо перед своим лицом почувствовал взмах крыльев, обрызгавший ему все лицо. Подняв глаза, он увидел белого голубя, и тут же услышал доносящийся с небес божественный глас, подобный раскатам грома:- Это Мой возлюбленный сын, который исполнит волю Мою [19] Время как будто остановилось. Йешу охватила дрожь, он вышел из воды и присел на камень, пытаясь справиться с дрожью и осмыслить то значительное, что с ним произошло. Через час после того, когда стало уже вечереть и оставшийся у Иордана народ начал рассаживаться у огня, готовясь ко сну, Йоханан подозвал Йешу к своему костру. - Важную весть я скажу тебе, брат мой, - прошептал Йоханан. - Когда ты погружался, я видел Духа Божия, Который сходил на тебя в виде голубя, и слышал глас с небес: «Это Сын Мой возлюбленный». - Так же и я видел голубя, и слышал глас с небес, – взволнованно подтвердил Йешу. - Что ты думаешь делать? - Я спрошу у Отца нашего небесного, – ответил Йешу. - Я бы хотел уйти на какое-то время в пустыню, чтобы побыть в уединении. - Я бы хотел тебе кое-что рассказать… это может быть очень важно, – Йоханан нахмурился и замолчал, что-то взвешивая. – Но мне тоже надо подумать, тоже надо посоветоваться с Богом… Ты будешь здесь, неподалеку? - Да, где-нибудь здесь останусь. В этих ущельях, - Йешу неопределенно указал рукой на скалистые горы за спиной, ясно видневшиеся в свете поднявшейся луны. - Тогда вот что, на обратном пути постарайся сюда зайти. Возможно, мне что-то станет яснее… 3 На другой день рано утром Йешу ушел в близлежащие скалистые горы. В одной из лощин он облюбовал себе небольшую площадку, с которой виднелись долина Иордана, Мертвое море и вздымающиеся за ними горы Эдома. Расположился же Йешу в выходившей на это плато пещере. Здесь в этой безлюдной пустыне он провел сорок дней, пребывая в молитвенном общении с небесным Отцом и стараясь окончательно понять, чего именно Он ждет от него. Йешу подолгу стоял на молитве, поднимавшейся из самой глубины его сердца, легко и свободно «улетая» из этого мира. Он чувствовал, что приближается все ближе и ближе к Отцу Небесному, «прилепляется» к Нему всем сердцем своим, всей душою своею и всей крепостью своей – точно как это и заповедано иудеям Богом… В таком состоянии он проводил целые дни, и только ложась спать, он приходил в себя, и перечитывая по памяти Танах, предавался размышлениям…Все те долгие дни, пока Йешу находился в скалистой пустыне, он и не вспоминал о еде, иногда он только пил воду из горного источника. [20] Но вот в один из вечеров на Йешу внезапно напала усталость, у него закружилась голова, потемнело в глазах, и он испытал острое чувство голода. И тот час же внезапно заколебался воздух и перед ним предстал Ангел Смерти - верховный Ангел, царствующий над всем миром, стягивающий в себя все узлы земного царствования. - Если ты Сын Божий, то пусть камни эти станут хлебом, – услышал сквозь морок Йешу. Йешу уже и раньше ощущал, что способен совершить нечто подобное. Он буквально чувствовал, как наполняется среди этих скал какой-то невиданной силой. Да и в самой идее волшебного превращения камней в хлеб, казалось бы, не было ничего плохого. Йешу не давал обета воздержания от пищи, он мог начать есть в любую минуту. Почему бы тогда не насытиться прямо теперь, заодно проверив и свои возможности чудотворства? Но Йешу немедленно ощутил какую-то ложь в предложении Ангела. Ложь заключалась не столько в смысле предложения, сколько в самом ангеле. Йешу не хотел слушать хотя бы даже и самые правильные вещи из уст этого духа. И он ответил искушавшему его: Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. И Йешу отвернулся, чтобы прилечь – его все еще мутило, и он никак не мог прийти в себя. Но Ангел Смерти не оставил его в покое. Вихрем он вдруг налетел на Йешу, вознес его в Йерусалим и поставил его на крыле Храма. - Если ты Сын Божий, - сказал Ангел, – то бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим Он заповедает о тебе... На руках они понесут тебя. На это Йешу сказал ему: - Написано также: не искушай Господа Бога твоего. И в третий раз явился Ангел смерти и вовлек Йешу в себя. Видневшаяся напротив гора Эсава, гора Сеир, а следом за ней и весь мир как бы втекли в тело Йешу, и он ощутил себя связанным со всем мирозданием, со всеми городами, горами, морями и даже звездами и созвездиями. И в тот же миг Йешу увидел все царства мира. И сказал ему Ангел: Всё это принадлежит мне, но я могу поделиться с тобой, если ты признаешь мою власть. Йешу чувствовал себя царем, помазанником, Мессией. Он знал, что к этому он и призван с рождения. Это и есть то, для чего он родился на свет. Он должен принять это предложение. Ведь весь мир находится во власти Ангела Смерти, и только от него и возможно получить такую мощь. Йешу чувствовал во рту горечь, его тело горело. Он еще раз взглянул на расстилающиеся внизу подвластные Князю мира царства. Но как можно поклониться Ангелу, а не Тому, кто его послал? Значит, Ангел послан для испытания. И Йешу ответил: Отойди от меня, сатана. Я признаю власть только одного Бога. Ангел тотчас исчез, а Йешу испытал прилив великой силы. 4 Через сорок дней Йешу покинул свою пещеру и направился в Галилею. Однако пошел он не тем горным путем, через Шомрон, которым добрался сюда, а долиной Иордана, чтобы еще раз повидаться с Йохананом, услышать, что же все-таки тот хотел ему сказать. Пока он находился на горе, наступила зима. Изнурительная жара, присущая этому краю летом, совершенно сошла, и путь вдоль Иордана был открыт. Теперь, преодолев искушения, выстояв перед самим Ангелом Смерти и преисполнившись силы, Йешу окончательно уверился в своем призвании, в том, что ему предстоит спасти Израиль, хотя и не знал еще, как это он сможет сделать. Он неспешно спускался со скалистых предгорий в долину. Однако еще издали, с холмов, возвышающихся над Йерихоном, он заметил, что у Иордана вроде бы нельзя было рассмотреть привычной толпы. - Наверно, за это время Йоханан перебрался вверх по течению реки, – подумал Йешу и продолжил свой путь. Однако пройдя два часа по дороге, ведущей в сторону озера Кинерет и не находя никаких примет присутствия народа, Йешу понял, что случилось чтото неладное. Недоумение его вскоре было развеяно двумя встретившимися путниками. Они поведали ему, что почти дне недели назад Йоханан, обличавший преступления тетрарха Гордуса Антипы, был им схвачен и брошен в тюрьму, в крепость Махер, располагавшуюся на склоне тех самых Эдомских гор, в которые на протяжении последних сорока дней так часто вглядывался Йешу. Народ же после ареста Йоханана стремительно рассеялся. Йешу был подавлен этим известием. Он немедленно повернул в сторону крепости, и через четыре часа был у цели. Здесь он сразу убедился, что повидаться со своим несчастным другом ему не удастся: пять учеников Йоханана, обосновавшиеся в пещере неподалеку от ворот, рассказали Йешу, что к Йоханану никого не пускают, и они сидят здесь уже две недели, просто в надежде, что их рабби сам найдет способ как-то с ними связаться. Переночевав с учениками в их пещере, рано поутру Йешу отправился в Галилею, вспоминая всю дорогу о своем друге и его служении [21]. «Таких обычно побивают камнями», - так говорил Йоханан про пророков, и вот теперь он узнал это на себе… Теперь следующий на очереди - он, Йешу… Он должен взять на себя выполнение этой тяжкой миссии – проповеди покаяния. Теперь он знает, что будет делать. Но он не будет уже очищать водой. Он приобрел с Небес Духа, справившегося с самим Ангелом Смерти, Святого Духа, которым и будет очищать сердца людей. Это о нем говорил Йоханан: «идущий за мной будет очищать Святым Духом». Когда сердце чисто, «обрезано», оно имеет прямую связь с Создателем, и если у всех будет такая связь, то так и будет стяжаться Царство Небесное на землю. Йоханан еще услышит о его делах, о том как слепые прозревают, узники освобождаются, мертвые воскресают… С этого надо начинать, а не с победы над Римом. Чего можно ожидать от военной победы? Власть иудеев с необрезанными сердцами ничем не лучше, чем чужеземная власть. Сначала надо очиститься и стяжать Царство Небесное, а уж перед Небесным царством не устоит никакое земное. Рим падет сам, и не будет даже остатка от Римской империи. "И будет дом Йакова огнем, а дом Йосефа пламенем, - громко запел Йешу, - а дом Эсава – соломой, и зажгутся они о них, и поглотят их, и не будет остатка в доме Эсава, ибо Господь сказал это… Взойдут избавители на гору Сион, чтобы судить гору Эсава, и будет Господу ца-а-рство-о!" Йешу любил этот напев, неизменно возносивший его душу от тяжелой печали к радости и ликованию. 5 По дороге в Нацрат Йешу заходил в попадавшееся на пути селения и учил в молитвенных домах. На его уроки сходилось все больше и больше народу. Как будто сам Святой дух говорил его устами. Люди, постоянно слышавшие обсуждения, как правильнее и точнее исполнять заповеди, жаждали простого слова любви и утешения. Он умел говорить прямо к сердцу, напоминая о двух главных заповедях - любви к Богу и ближнему, по учению раббана Гамлиэля, и старался обходить ожесточенные споры о деталях. Он говорил с необыкновенной силой, заставляя слушать себя даже скептически или недоброжелательно настроенных людей. Его слова люди запоминали, пересказывали другим, а иные даже их записывали. Между тем молва стала приписывать ему чудодейственные свойства.[22] - Так это ты тот праведник, который исцелил в Кфар Нахуме смертельно больного ребенка? – спросил Йешу какой-то рыбак из Тарихеи [23]. - Когда? Какого еще ребенка? - В прошлом месяце... Сына вельможи. - Но я даже не был тогда в Кфар Нахуме! - Ты исцелил на расстоянии, как я слышал. - Как быстро все обрастает слухами, – удивлялся Йешу, оглядывая толпившихся вокруг него людей. - Так можно приписать мне не только какие-то истории, но и слова, которых я не говорил. Но Йешу видел, как много людей собирается, чтобы услышать его. Он чувствовал, как передается им его вдохновение, и знал, что у него есть такая власть. В свой дом в Нацрате Йешу вошел за несколько часов до субботы. Домочадцы его были заняты приготовлениями к святому дню, пока Йешу рассказывал им последние новости об Йоханане и о его заточении. С заходом солнца все направились в синагогу встречать субботу. Когда служба закончилась, множество жителей окружило Йешу, некоторые хотели от него помощи в излечении от болезней. И до них дошел слух о чудесном исцелении ребенка. - Очистите ваши сердца, и излечитесь, - отвечал всем сразу Йешу, и спешно направился домой. Вслед ему раздалось несколько смешков. Семья его уже была наслышана о его успехах и гордилась его растущей славой. Его домочадцы мечтали, что он наберет множество последователей и станет предводителем войска, а может, и освободителем Израиля, как и ожидалось от него по обстоятельствам его рождения. Они весьма скептически отнеслись к его новому неожиданному плану всеобщего внутреннего очищения, должного привести к чудесному падению Римской Империи. - Ты как ребенок, разве можно серьезно верить во всенародное покаяние? - возразил ему брат во время субботней трапезы. - Разве вы забыли, как во времена царицы Эстер весь народ покаялся, и были все чудом спасены? А Ниневия, уже приговоренная к уничтожению и спасенная только благодаря покаянию ее жителей? - Оставь. Примеров упорства куда больше существует. Кто тут будет, по-твоему, каяться, - может быть, Гордус? Или все эти священники, для которых нет ничего святого? Или сборщики налогов, грабящие народ? Это то, что у нас есть, и чужая власть не в последнюю очередь этому причиной. Сначала надо свергнуть эту власть! Кто, как не ты, сможет это сделать? Ты же всегда мечтал об этом! - Сейчас я мечтаю о большем, но вы не хотите меня понять… На другой день рано утром Йешу, как всегда, направился в синагогу на утреннюю субботнюю молитву[24]. Посреди службы, когда наступила очередь чтения пророков, он попросил у служителей свиток пророка Йешаягу, нашел 61-ую главу и стал читать: «Дух Господа Бога на мне, ибо помазал меня Господь, чтобы возвестить скромным, послал меня врачевать сокрушенных сердцем, объявить пленным свободу и узникам – полное освобождение; Объявить год благоволения Господа и день мести Бога нашего, чтобы утешить всех скорбящих.. И отстроят они руины вечные, пустоши древние восстановят они и обновят города разрушенные, места, пустовавшие испокон веков. И встанут иноземцы и пасти будут овец ваших, и чужеземцы будут земледельцами вашими и виноградарями вашими. А вы священниками Господа названы будете, служители Бога нашего – сказано будет о вас ". Он цитировал Йешаягу, а казалось, как будто он говорит от себя, и «Дух Господа Бога» находится на нем. Свернув свиток и оглядев зал, Йешу произнес, как бы подтверждая подозрения присутствующих: - Сегодня мы еще пасем скот и возделываем землю, чтобы обогащать чужеземцев… Но приближается время исполниться этому пророчеству. Люди смотрели на него молча, с явным недоверием, некоторые сумрачно, другие насмешливо. Нигде его еще не принимали так настороженно и пренебрежительно, как здесь, в его родном городе. Йешу продолжал: - Вы хотите сказать мне: врач! исцели самого себя; сделай и здесь, у себя в родном городе, то, что, мы слышали, было в Кфар Нахуме. Вы верите слухам обо мне, а мне самому не верите! Истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве. - Пророки давно прекратились! Их время уже прошло! – выкрикнул кто-то. - Вы не верите мне, и я не могу вам помочь. Пророк Элиягу из всех голодающих избавил лишь поверившую ему вдову, а пророк Элиша из всех прокаженных очистил лишь поверившего ему сирийца. Некоторые из слушавших возмутились. Раздались гневные выкрики: - Это тебе-то поверить?! - Это ты-то пророк?! Йешу уже хотел было выйти, но на улице его окружила негодующая толпа. Некоторые горожане, недолюбливавшие семью Йешу, - в том числе некоторые его сверстники, давно считавшие, что он "задается" - на этот раз не пожелали ему спускать. Этих давних неприятелей у Йешу было совсем немного - на весь городок всего тричетыре семьи, но в ту минуту, верно уловив общее настроение, они смогли собрать внушительную толпу, которая угрожая убить Йешу, в конце концов выдворила его за пределы города[25]. [26]Столкнувшись с этой слепой ненавистью, о существовании которой Йешу раньше не подозревал, он вдруг припомнил, что о нем рассказывают не только чудесные истории, но также и нелепые анекдоты, например, что на свадьбе в Кане он будто бы подливал в стаканы празднующих воду, внушая им, что это вино. Приглашенные же, судя по всему, так напились, что не могли отличить одно от другого. - Скорее всего, эту историю кто-то из моих «друзей детства» сочинил, - усмехнулся Йешу. Он вышел из города и пройдя субботний путь остановился в одной из знакомых ему с детства пещер. Здесь же он и переночевал после исхода субботы. 6 Встав рано утром, Йешу направился в сторону озера Кинерет, и через несколько часов дорога сама привела его в Кфар Нахум[27]. Зайдя в час дневной молитвы в местную синагогу и назвавшись своим именем, Йешу был немедленно окружен людьми, засыпавшими его рассказами о своих болезнях и просьбами об исцелении. - Почему вы решили, что я целитель? Как вы можете верить, что я исцелил ребенка, если вы меня тут не видели? - Мы знаем, что ты умеешь исцелять на расстоянии. Нам все рассказал отец ребенка! - А где он сейчас? - Он выехал с посольством в Рим. Уже месяц, он вместе со своим семейством оставил наш город. Возможно, его просто с кем-то перепутали. Целителей в Галилее хватало. Йешу не стал никого разубеждать. Между тем жители Кфар Нахума, прознав, что его выгнали из родного города, стали упрашивать его остановиться у них. Один купец предложил ему для жилья дом, которым он пользовался по своим торговым делам, но который в ту пору пустовал. Место было живописное, на самом берегу озера, и одновременно достаточно оживленное. По прибрежной дороге с раннего утра двигались всадники, повозки и люди, а в само селение постоянно заходили торговцы, чтобы купить у рыбаков их очередной улов и переправить его в более отдаленные селения Галилеи. Не долго думая, Йешу решил обосноваться здесь, в Кфар Нахуме. Уже через несколько дней к нему стали приходить люди с просьбами исцеления. Некоторые считали, что для того чтобы выздороветь, достаточно просто находиться рядом с ним. Йешу не спорил. Он и сам не знал еще, правда ли это, или это людям так кажется. Но вскоре он получил возможность убедиться в том, что у него есть власть над болезнями. Как-то раз вечером он учил народ в синагоге. Все, затаив дыхание, слушали его слова, как вдруг раздался пронзительный крик: - Оставь! Что тебе до нас, Назарянин? Ты пришел нам на погибель! Знаю тебя, кто ты – святой посланник Божий. В зале раздался гул. - Кто это? - Это же сумасшедший, бесноватый… Йешу, опознав в беснующемся одержимого злым духом, ровным и спокойным голосом произнес: - Замолчи и выйди из него. В тот же миг одержимый духом человек вскрикнул, и сотрясаясь всем телом, упал на каменный пол. Однако через минуту он полностью пришел в себя. Нечистый дух навсегда покинул его[28]. Люди были поражены случившимся, а один из местных раввинов сказал: - Что это значит? Как это он духам нечистым повелевает? Не так ли поступают и волхвы, поклоняющиеся всякой нечистоте? Услышав эти слова, Йешу возразил: - Нечистые духи повинуются тому, кому Бог хочет дать власть повелевать над ними… И никто не знал, как ему возразить. Между тем с того дня он каждый день начал исцелять потянувшихся к нему больных и изгонять духов из одержимых. Как-то Йешу вышел на берег Кинерета и смотрел, как рыбаки ловят сетями рыбу. Среди них он увидел двух братьев - Шимона и Андрея, которые подтягивали ближе к берегу закиданные поутру сети[29]. Он видел их иногда на своих уроках, проходящих здесь же на берегу озера. Братья восхищенно его слушали, но никогда не осмеливались задать какой-нибудь вопрос. В них чувствовалась какая-то внутренняя радость, честность и желание служить. Усевшись на большом валуне, Йешу наблюдал несколько минут за их работой, и затем сказал: - Ловко вы это делаете! - Но и ты ловок, добрый человек! – ответил Шимон. - Чем же я ловок? - Мы ловим рыбу, а ты - людей, - засмеялся Андрей. - Хотите, и вас я сделаю ловцами людей? Братья помолчали, посмотрели друг на друга, и не сговариваясь, оставили сети. Они давно уже вели между собой разговоры на тему о том, не бросить ли им работу и не начать ли учиться. Но чтобы учиться у самого Йешу, об этом они даже и мечтать не могли. В тот же день, прогуливаясь вдоль берега, Йешу увидел других двух братьев - Йакова и Иоанна. Они сидели в прибитой к берегу лодке вместе со своим отцом Зеведеем, связывая прорвавшиеся кое-где сети. Шимон и Андрей, хорошо знавшие этих рыбаков, похвалились им тем, что стали учениками Йешу. Заметив восхищение этих простых людей, Йешу пригласил также и их, и они, обрадовавшись, немедленно согласились. Мало-помалу все больше людей принимали его не только в самом Кфар Нахуме, но и в окрестностях. Он же учил народ Торе и исцелял приходящих к нему больных. 7 Как-то раз в дни праздника Ханука ранним утром, еще до восхода солнца, Йешу вышел из дома и направился на близлежащую гору, с которой открывался вид на Кинерет, чтобы там помолиться[30]. Дорога в такой ранний час была безлюдной, а воздух свежий и прозрачный. Радость наполняла его сердце. То, что он задумал, стало воплощаться в жизнь. Люди жаждали чудес, люди исцелялись, но то была лишь обертка, в которой они получали уроки прощения, уроки внутреннего освобождения. Да, люди приукрашивают его деяния, даже распространяют небылицы о совершенных им чудесах. Но, по-видимому, это досадные издержки любого начинания. Время все расставит на свои места: правдивое сохранится, ложное – забудется. Главное, что проповедь находит самый живой отклик. А то, что в родном Нацрате его отвергли, так это можно объяснить. Знакомство с детства многое искажает, люди воображают, что хорошо знают тебя, если видели, как ты скакал на палочке или учился писать. Пока он думал как все, все его уважали, когда же стал проповедовать покаяние – возмутились. В отношениях с домашними и то наступило какое-то отчуждение. Йешу даже не стал сообщать им, где он теперь находится. Понадобится, сами услышат. Но неужели же Нацрат в самом деле такое гиблое место? Йешу стал вспоминать, знает ли он вообще кого-то из родного города, в ком бы мог видеть близкую душу, кого бы пожелал призвать следовать за собой? Они, конечно были. Ему сразу припомнилось несколько лиц. Сосед по учебной скамье, Йосеф. Теперь он стал таннаем – ходячей библиотекой, то есть знал наизусть не только Писание, но и Предание, Мишну – тысячи высказываний мудрецов, как школы Гилеля, так и школы Шамая. При всяком спорном случае фарисеи обращались к нему за точной цитатой. В юности Йешу всегда подолгу обсуждал с ним детали еврейского закона. Или живший по соседству от Йешу богобоязненный торговец Йегуда, всегда готовый прийти на помощь. Или всегда держащийся особняком садовник Йешуа, семья которого поселилась в Нацрате лет тридцать назад: Йешу как раз учился в ту пору читать, Йешуа – говорить. Диковатый и молчаливый Йешуа выбрал Йешу как единственного близкого ему человека, с которым он мог часами разговаривать на высокие темы. Ко всем этим и некоторым другим людям Йешу с детства испытывал симпатию. Наверняка они бы пристали к нему, если бы встретились. Некоторую часть пути, до тропы, поднимающейся в гору, нужно было пройти по прибрежной дороге. Вдруг из-за поворота выросла повозка, в которой сидел тот самый торговец Йегуда, о котором Йешу как раз вспоминал. Как видно, он спозаранку направлялся в Кфар Нахум, чтобы закупить свежей рыбы и с ней поспешить в Нацрат. Йегуда спрыгнул с повозки, тепло обнял Йешу и принялся извиняться за то, что случилось в Нацратской синагоге. - Все так стремительно произошло, - произнес он скороговоркой. - Я не знал что делать, не знал, как защитить тебя. Я кричал, но никто меня не слушал. Прости, что так вышло. А о тебе много говорят. Вот бы увидеть, как ты исцеляешь. Вообще поучиться у тебя Торе. Этот человек определенно был симпатичен Йешу. - Заходи сегодня после третьего часа в синагогу, я буду там учить, – сказал он. - Сегодня не получится, - той же скороговоркой ответил Йеуда, - сегодня я вернусь с рыбой в Нацрат, продам ее, прощусь с родными, но завтра буду здесь… - Буду рад видеть, – ответил Йешу, но про себя удивился: как же это Йеуда сам не видит, что завтрашний день ничем не отличается от сегодняшнего? Йешу поднялся на гору и окинул взором окрестности. Перед ним в обрамлении гор, словно в чаше, лежал Кинерет. Он провел в молитве около часа, и оставался бы там и дольше, но появился Шимон. - Учитель, - сказал он, - вот ты где! Тебя не было в синагоге на утренней молитве, люди тебя уже ищут. - Действительно, пора возвращаться. А после этого я хотел бы отправиться в окрестные селения. Те, кто меня ищут, могут пойти со мной[31]. Они вернулись в Кфар-Нахум. Сборы были недолгими, однако Йоханан и Йаков вышли рано утром на рыбалку. Их лодка виднелась вдали, и Шимон предложил свой баркас, чтобы их позвать. Йешу также сел с ним. Проплыв три стадии, Йешу заметил, как мимо них в северо-восточном направлении движется лодка, в которой находилось несколько человек. В одном из сидевших он узнал садовника Йешуа, того самого, о котором утром вспоминал. Садовник также узнал Йешу и сделал ему приветственный знак рукой. Однако лодки не сблизились достаточно для того, чтобы земляки могли обменяться хотя бы парой слов. - Что ж, - подумал Йешу, провожая взглядом удаляющийся рыбачий баркас, – увижусь с ним в другой раз. Он уже года три в Нацрате не живет, в поисках работы переходит с места на место. Может быть, встречусь с ним на какой-нибудь галилейской дороге. А таннай Йосеф, конечно же, в Нацрате, сидит в бейт-мидраше среди своих любимых свитков. Впрочем, и с ним, и с Йешуа я наверняка увижусь, когда буду в Йерусалиме на праздник. На Сионе встречается весь Израиль! Там ни с кем не разминешься. 8 Итак, в сопровождении нескольких десятков людей Йешу вышел из Кфар Нахума, и через три часа они добрались до селения Мигдаль. Как только Йешу подошел к местной синагоге, туда стали стекаться люди. Среди пришедших была двадцатидвухлетняя девушка по имени Мирьям, которая, несмотря на свою молодость, была весьма уважаема благодаря своему искусству завивать волосы, с помощью трав придавать им мягкость и нежность, и даже изменять их цвет. Возможно, ее дар был как-то связан с ее знакомством с тайнами других миров: с малолетства Мирьям искала Бога, и в отрочестве удостоилась удивительных видений и пребывала в общении с ангелами. Год назад к ней явились семь светозарных ангелов. На вид старший среди них объявил, что они посланы с далекой звезды, чтобы предложить ей духовные упражнения, а также испытать ее, и предостеречь от опасности. Обрадованная и одновременно испуганная Мирьям спросила, в чем будет состоять испытание. - Пока мы не можем тебе этого открыть, но чтобы в свое время ты могла в этом испытании выстоять, ты должна подготовить себя постом. Не связывая себя каким-то специальным обетом, Мирьям не ела два дня, а в конце этого второго дня с выходом звезд извлекла лепешку и несколько смокв. Она было собиралась приступить к своей скромной трапезе, как вдруг перед ней явились те семь ангелов. На вид они были рассержены, и главный из них воскликнул: Мирьям, зачем ты нарушила пост? Остановись. Мирьям немедленно отложила снедь, и воздерживалась от еды еще день. На другой вечер история повторилась. Однако на этот раз Мирьям съела кушанье, несмотря на укоры ангелов. Тогда утром следующего дня ей явились семь ангелов, и старший из них сообщил Мирьям, что ее мать задумала ее отравить, и что теперь она должна остерегаться ее и воздержаться от пищи. Они обратили внимание Мирьям, как мать добавляет в горшок неведомую ей траву. Испуганная Мирьям прикинулась, что ест выданную ей порцию, сама же незаметно для матери и других домочадцев выплеснула варево в окошко. Выйдя из дома, она сорвала несколько спелых смокв и позавтракала ими. На другой день ангелы опять предостерегли Мирьям от отравления, и снова она ела вне дома. Так повторилось много раз и после того. Потом ангелы указали ей еще несколько ее тайных врагов, подсказывая, как с ними следует обходиться, чтобы те не причинили ей вреда. Однажды вечером Старший Ангел объявил Мирьям, что пришел, наконец, час ее испытания, что она должна показать, что стоит выше человеческой молвы, и ей следует украсить свою одежду лентами, которыми обыкновенно украшают себя продажные женщины. Растерянная Мирьям купила цветные ленты и нашила их на свое второе платье, в которое она обыкновенно переодевалась на праздники. Тогда Ангелы убедили ее выйти на улицу и пройти по вечернему городу. Прохожие изумленно озирались на нее: что это случилось с известной своим благочестием девушкой? На другой день требование ангелов повторилось. На этот раз, однако, дело не ограничилось прогулкой. Известный городской ловелас Авигдор схватил Мирьям за руку и потащил в ближайший виноградник. Мирьям хотела кричать, но следовавшие рядом ангелы сердито запретили ей сопротивляться. Однако когда Авигдор, убедившись, что их никто не видит, стал прижимать Мирьям к себе, она не выдержала и с громким криком оттолкнула распалившегося молодца. С криками и бранью тот рассерженный вышел из виноградника. Между тем ангелы были рассержены еще больше: - Ты не выдержала испытания! – возмущался главный – Завтра ты все повторишь. - Я не могу. - Ты можешь. Ты должна. Тамар - праматерь царя Давида - не смутилась одеться продажной женщиной и даже принадлежать другому под видом блудницы, и ты сможешь… С того дня посланники с далекой звезды часами убеждали Мирьям продолжить испытание. Иногда она, внемля их доводам, выходила на улицу, но вскоре возвращалась. Большей же частью она лежала в слезах на постели, пытаясь иногда разве что заткнуть уши… Между тем на улице ее повсюду преследовали косые и насмешливые взгляды. Люди задавали странные вопросы. Братья и сестры негодовали, мать плакала. Так продолжалось три месяца, ровно до того дня, пока в Мигдаль не вошел Йешу. Когда Мирьям подошла к синагоге, то была поражена тому смущению и страху, который испытали перед Йешу сопровождавшие ее повсюду ангелы. Никто кроме нее никогда не видел этих семь посланников с далекой звезды. Но от Йешу они явно не были скрыты. Мирьям испытала огромное облегчение, когда увидела насмешливый и испытующий взгляд Йешу, направленный на «старшего ангела». Наконец-то кроме нее кто-то видит их! Ангелы же пришли в явное замешательство. Уже в это первое мгновение, когда их внимание переключилось на Йешу, Мирьям испытала огромное облегчение. В следующий же миг Йешу произнес: Духи злые и нечистые, вам говорю, оставьте немедленно эту святую женщину… В тот же миг по телу Мирьям пробежала легкая судорога, и она с неописуемой радостью увидела спины панически несущихся прочь семи демонов с далекой звезды. Мирьям бросилась к ногам Йешу. - Благодарю тебя, рабби, – плакала она от радости. – Ты избавил меня от этих чудовищ. Я все время чувствовала, что это обманщики, но только ты до конца открыл мне, кем они были на самом деле… Йешу же, дав ей знак подняться, сказал ученикам: - Нечистые духи хотели опорочить имя этой женщины. И хотя им это определенно удалось, она всегда будет стоять выше этой молвы… Тотчас же Мирьям последовала за Йешу, и с той поры сопровождала его во всех его странствиях. Позже к Йешу пристали и другие женщины, учившиеся у него. Среди них были Йоханна, жена Хузы, домоправителя Гордуса Антипы, сёстры и матери учеников, некоторые из которых много помогали ему, поддерживая общину едой и деньгами [32]. Однако они странствовали с ним лишь время от времени. Только Мирьям из Мигдаля всегда неотступно находилась при Йешу. Проницательная и чуткая, она всегда видела, в каком состоянии находится учитель, и в каком-то отношении сблизилась с ним ближе всех прочих учеников. 9 После исцеления Мирьям Йешу еще несколько дней странствовал по Галилее, а затем когда из-за начавшихся ливней передвигаться по дорогам стало трудно - вернулся в Кфар Нахум. Известие о его приходе разлетелось мгновенно. К вечеру возле дома Йешу собралось множество людей[33]. Кому-то посчастливилось войти внутрь, и они слушали поучение, другие же толпились у входа, надеясь либо проникнуть в дом позже, либо дождаться, когда учитель выйдет. В какой-то момент четыре человека принесли на своих руках паралитика. Убедившись в том, что войти в дом им не удастся, эти четверо поднялись на крышу, и разобрав кровлю, спустили в комнату носилки, на которых лежал парализованный. Удивленный таким проявлением веры в его целительский дар, Йешу сказал больному: - Прощаются тебе грехи твои. Среди пришедших в дом Йешу находились не только галилейские рыбаки, но также и ученые фарисеи из Йерусалима. Некоторые же из них смутились словами Йешу, так как им казалось ясным, что человеку не дано прощать грехи и, что тем самым Йешу богохульствует. Заметив выражение их лиц, Йешу сказал им: - Зачем вы дурно думаете обо мне? Разве не за грехи посылаются недуги, и разве не знаком прощения грехов является исцеление от недугов? Что легче? сказать паралитику: прощаются тебе грехи? или: встань, возьми свою постель и ходи? Так вот, чтобы вы знали, что человеку дана власть на земле прощать грехи, смотрите! И повернувшись к больному, он сказал: Тебе говорю: встань, возьми постель твою и ступай домой. И парализованный тотчас встал и, подхватив носилки, на которых его принесли, зашагал по комнате. - Я прощен! – сияя от счастья повторял исцеленный. - Я прощен! На другой день после этого исцеления в Кфар Нахум явились сборщики подати, мытари, которых сопровождали двадцать легионеров, выделеных из местного гарнизона оккупационных войск. При приближении отряда вымогателей многие люди в ужасе бежали. Вышедший на улицу Йешу оказался в толпе местных жителей, выбежавших из домов на шум и крики. Он увидел в толпе Шимона и подошел к нему. Невдалеке развернулся под переносным навесом пункт сбора пошлин. Мытари грабили близлежащие дома и предавали в руки римских легионеров тех несчастных, из которых надеялись под пыткой выбить сведения о припрятанном имуществе. Из соседнего дома мытари выносили мешки с зерном. Двое громил выволокли со двора подростка, за которым, спотыкаясь, шла рыдающая мать. Опасаясь пыток, хозяин скрылся, и его сын был захвачен в заложники. Несколько случайных прохожих с бессильным гневом наблюдали эту сцену. Возмущенный Йешу так же молча следил за происходящим. Вмешаться - значило поплатиться жизнью за бунт против императора Тиверия. Между тем, бросив взгляд на навес мытарей, Йешу обратил внимание на одного из сборщиков подати, который с явным отвращением наблюдал за тем, как легионеры плетьми отгоняют от ребенка несчастную мать. Йешу и Шимон направились к навесу. - Вот человек, который терпеть не может свою работу, – сказал как бы невзначай Йешу Шимону, когда они проходили мимо навеса. - Эй, постой! Ты хочешь предложить мне другую? – крикнул мытарь, когда они уже отошли на несколько шагов. Йешу остановился и медленно повернулся. - Кто знает? – сказал Йешу, глядя ему прямо в глаза. – Мне кажется, что у тебя получится, Леви Матитьягу[34]. - Откуда ты знаешь, как меня зовут? – со страхом спросил мытарь. - Слышал. - А… А что я буду делать? - Ну мало ли что? Например, писать… Пораженный тем, что великий целитель как будто действительно приглашает его в свое общество, Матитьягу немедленно встал. - Знаете что, – сказал он двум своим напарникам, – продолжайте заниматься этим без меня. Я, кажется, подыскал себе другое занятие. Напарники недоуменно посмотрели на Матитьягу и переглянулись. Надо сказать, что их занятие приносило не только большое богатство и власть, но также и покровительство сильных мира сего, так что отказ от такой выгодной работы выглядел по меньшей мере неразумным. Матитьягу, не объяснив им что случилось и даже не обернувшись, пошел за Йешу. Оказавшись через минуту среди его близких учеников, Матитьягу первым делом пригласил их к себе в гости, и вскоре все возлежали в просторном доме бывшего сборщика налогов. Матитьягу угощал тех самых людей, с которых он раньше вымогал деньги в пользу римской казны, и чуть не плакал от счастья. Гости возлежали вокруг кувшинов вина и серебряных блюд, наполненных изысканными яствами из кладовок Леви Матитьягу. Объявив всем о том, что он оставляет службу императору Тиверию и его ставленнику Гордусу Антипе, Матитьягу поблагодарил Йешу за то, что тот помог ему совершить этот шаг. Увидев, что некоторых гостей задели эти слова, Йешу пожелал поддержать Матитьягу и заговорил о Царствии Небесном, на службу которому перешел теперь бывший сборщик податей. Уже более чем три месяца Йешу был окружен людьми, которые жадно ловили любое его слово и искали у него исцеления. Среди них были не только больные и калеки, но и здоровые люди, нуждаюшиеся в поддержке – изгои общества, грешники, легкомысленные женщины. Никто не перебивал учителя, а некоторые, напротив, слушали со вниманием и интересом. Узнав об этом собрании, некоторые благочестивые иудеи спрашивали потом учеников Йешу: - Что значит, что учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? - Не здоровые имеют нужду во враче, но больные, – отвечал им Йешу. Через день после этой истории Йешу заметил, что Леви Матитьягу сидит в углу и чтото пишет. - Что ты записываешь? – спросил он. - Записываю, как ты изгнал бесов из Мирьям. - Дай-ка взглянуть, – попросил Йешу. Леви протянул свой пергамент. - Что ты здесь написал – «блудница Мирьям». Какая еще «блудница»? Напиши, что я изгнал из нее семь бесов и слова больше не добавляй. 10 Зима закончилась. В преддверии Песаха (3789-го года) Йешу в сопровождении ближайших учеников отправился в Йерусалим. Пришли они за пять дней до праздника и остановились в селе Бейт Ании, что на Масличной горе, в доме Шимона Прокаженного. На другой день утром Йешу вошел с учениками в Храм. Проходя через внешний двор, он заметил группу мудрецов, среди которых сидел подросток и задавал им вопросы. То был юный, но уже известный целитель Ханина бен Доса из галилейского городка Арев. Великий мудрец рабби Йоханан бен Заккай с улыбкой объяснял юному Ханине: - Царствие небесное подобно царю, который пригласил рабов своих на пир, но не предупредил, когда пир тот состоится. Глупые рабы пошли каждый заниматься своим делом, говоря: «Мы еще успеем, во дворце долго будут готовиться». Умные же слуги немедленно оделись в праздничные одежды и уселись у ворот, говоря: «Разве у царя есть в чем-то недостаток и ему надо что-то готовить?». Вдруг царь повелел всем войти. И вошли умные слуги наряженными, а глупые – перепачканными. Умным слугам царь обрадовался, а на глупых разгневался, и сказал так: Те, кто приготовили себя для пира, пусть сидят и едят, а те что - нет, пусть стоят и смотрят[35]. В эту минуту Йешу приблизился к учителям, и те приветливо закивали. - Мир тебе, Йешу, – сказал глава Сангедрина раббан Гамлиэль, а затем, почтительно оглядев сопровождавшую его Мирьям, громко произнес: - Благословен Тот, Кто создал прекрасные существа в Своем мире! - Амен, – сказал Йешу, и с улыбкой поглядел на свою смутившуюся спутницу, которая совсем не разделяла высокого мнения о своей внешности. По роду своей деятельности, имея дома хорошие зеркала, она неплохо изучила свое лицо и находила свои глаза слишком маленькими, а губы слишком пухлыми. Из сидевших мудрецов лишь рабби Цадок отозвался тем же «амен», что Йешу, а рабби Йоханан бен Заккай с некоторым вызовом спросил у рабана Гамлиэля: - О чем ты думаешь, когда благословляешь Творца лишь при виде некоторых красивых женщин? Либо делай это всегда, либо не делай вовсе. - Я благословляю Творца не просто при виде красивых женщин, а лишь при виде тех, которые самим своим видом напоминают мне о Нем. - Но я помню, как год назад в этом же самом месте ты точно также благословил Его при виде прекрасной гречанки[36]. - Она была не просто прекрасна. Не знаю, где она научилась страшиться Бога живого, но в ее глазах был этот страх. Кто-то, помянув рабби Йосея бен Йоханана из Йерусалима, учившего, что мужчине следует избегать женского общества, выразил сомнение в том, что за женскую прелесть вообще уместно благословлять Творца.[37] Немедленно разгорелся самый оживленный спор. Подходили новые люди, заговорило сразу несколько человек, и следить за доводами стало непросто. Среди подошедших были земляки Йешу, в том числе и тот Йешуа, которого он повстречал посреди озера Кинерет в рыбацкой лодке. Отец Йешуа, скончавшийся лет десять назад, был садовником. Сын унаследовал ремесло отца. Еще подростком он работал в окрестных садах и виноградниках, и с юных лет разгуливал с большими садовыми ножницами, висевшими на поясе в кожаном колчане. Они и сейчас красовались у него на боку. Йешуа был молчалив, красив, высок и хорошо сложен. Как-то встретивший его на улице Йешу подумал: Вот как, должно быть, выглядел праотец человечества - Адам, который с радостью возделывал райский сад, а не в поте лица обрабатывал землю, как ему пришлось делать после грехопадения! Между тем садовником Йешуа был превосходным – сады расцветали под его руками, как будто бы он поливал их живой водой, и он никогда не имел недостатка в предложениях заложить новый сад или привести в порядок запущенный. Именно по этой причине он часто уходил работать в соседние города и села. Особенно много работы было в недавно основанном Гордусом Антипой городе на берегу Кинерета – Тивериаде. Иногда, особенно зимой, Йешуа проводил там по несколько месяцев. - Мир тебе, Йешуа! - Мир тебе, Йешу! - А я видел тебя в лодке на Кинерете, это было, кажется, на Хануку. - Я тоже тебя заметил. Я как раз вернулся тогда в Галилею, чтобы навестить родных. - Разве ты покинул наш край? А я-то думал, ты возделываешь сады на берегах Кинерета? - Нет. В последнее время я работаю в окрестностях Иерусалима. Так что теперь нам легче встретиться здесь - на Ционе. Впрочем, помнится, такое и раньше случалось. Даже в детстве. И кивнув в сторону Ханины, Йешуа добавил: - Помнишь, как в этом же самом возрасте, в тот же самый праздник, ты сидел среди этих же самых учителей и поражал их своими суждениями и вопросами! - Верно, - улыбнулся Йешу. - Да и учителя за минувшие годы также не очень изменились: все такие же пламенные, такие же въедливые, такие же неспокойные! - Как все повторяется! Я помню как будто это было вчера! Я стоял вот у той колонны, слушал вашу беседу, и тут как раз появились твои родители. Они искали тебя [38]. - Верно. Бедный отец. Это было незадолго до его гибели. - Да отомстит Господь за его кровь! В тот же день, уже при выходе из Храма, Йешу встретил другого своего земляка танная Йосефа, о котором думал и вспоминал как еще об одном добром жителе Нацрата. - Мир тебе, Йешу, – воскликнул Йосеф. - Как ужасно поступили с тобой наши земляки! Ты не представляешь, как я скучаю по тебе! - И я по тебе скучаю, дорогой друг… - Так возвратимся в Галилею вместе? - Конечно. 11 На третий же день после пасхальной трапезы 3789-го года Йешу в сопровождении учеников и своего друга Йосефа из Нацрата покинул Йерусалим и направилcя в Галилею. Вышли они утром в пятницу, надеясь дойти к субботе до Бейт-Эля, но возле городка Гива в стороне от дороги паломники заметили четыре креста. Трое пригвожденных к ним иудея уже испустили дух, и сидевшие неподалеку римские легионеры, играя в кости, ожидали, когда скончается четвертый. Судя по тому, что поблизости не было родственников казненных, они были не местные. Шимон и Андрей с большим трудом узнали в одном из умерших своего земляка – рыбака из Бейт Цаида. Пока они выясняли обстоятельства этой расправы и пытались опознать остальных казненных, чтобы сообщить об их гибели родственникам, прошло несколько часов, и встречать субботу путникам пришлось в Гиве. На другое утро они пошли колосящимися полями в соседнее село Михмас. По дороге ученики Йешу стали собирать колосья и есть их. Некоторые возвращающиеся с утренней молитвы жители села заметили это еще издалека, и когда Йешу с учениками подошли, то спросили Йешу, как это его ученики нарушают субботний покой[39]. Это был спорный вопрос, так как галилейский обычай позволял собирать колосья и есть их даже в субботу[40]. Ученики Йешу делали то, что было разрешено в их краю. Между тем Йешу не прибег к этому объяснению, а решил сослаться на поступок царя Давида. Он сказал: - Разве вы не читали, как поступил Давид, когда он сам и бывшие с ним люди проголодались? Помните, как он вошел в дом Божий, взял хлебы предложения, которых нельзя было есть никому, кроме одних священников, и ел, и дал бывшим с ним? Так же и человек - господин субботы. Один из жителей пригласил их всех на субботнюю трапезу, и они вошли в село. По дороге Йосеф спросил Йешу: - Скажи, дорогой друг, почему ты не объяснил им, что в нашем краю утвердился обычай подбирать колосья в субботу, и есть их, и что наши мудрецы разрешают это? - Ответь прежде ты мне, Йосеф: когда Давид взял хлебы предложения и накормил бывших с ним, на что он опирался? - Не знаю, – ответил Йосеф. - И никто не знает. Одни учителя говорят, что сопровождавшие его были не просто голодны, но что им угрожала смерть, и потому у них было право так поступить. Другие же считают, что хлеба эти были субботние и запрещены были только в субботу. - Вот видишь, – сказал Йешу. - Все согласны с тем, что у Давида было право взять эти хлеба и никому не объяснять, почему он это делает. Так вот, как Давид без достаточных объяснений накормил бывших с ним - и объяснения его никто до сих пор достоверно не знает, - так и я, сын Давида, позволяю есть бывшим со мною и ничего не объяснять посторонним. Вы же - ближайшие мои друзья и ученики - знаете, что в краю нашем закон позволяет поступать так. После трапезы все пошли в синагогу. Там несколько человек изучали слово Божие, и они присоединились к ним. Между тем пришло время дневной молитвы, и здание стало постепенно наполняться людьми[41]. Вошли так же и те ученые фарисеи, которые час назад порицали учеников за сбор колосьев. Они подошли к Йешу, и один из них сказал: - Рабби, мы слышали, как ты назвал себя господином субботы. Что это значит? Разве ты считаешь себя вправе нарушать субботние запреты? - Ни одну черту из закона нельзя нарушить, – ответил Йешу. – Однако все, что может быть исполнено, должно быть исполнено, если это ко благу. - Мы не понимаем. Поясни. - Если овца ваша упадет в яму в субботу, разве вы ее не вытащите? - Разумеется, вытащим, но ведь в этом нет нарушения? - Верно. Но вы могли бы оправдать свою лень, сославшись на субботний покой и оставить животное мучиться целый день. Видите того человека с иссохшей рукой? - Видим. И даже хорошо его знаем. Он уже много лет в таком состоянии. - Лечить в субботу нельзя. Верно? - Верно. Если нет угрозы для жизни больного, то лечить его нельзя. Лечение, допускающее отлагательство, запрещено в субботу. - Как вы думаете, допускается ли отлагательство в лечении этого человека? - Вне всякого сомнения, допускается. Он прожил с такой рукой много лет и вполне может потерпеть до завтрашнего дня. - Лечение терпит отлагательства, но исцеление не терпит. Потому что исцеление не от людей, но от Бога. Ведь если Бог того пожелает, то Он исцелит его даже и в день субботний. Но если этого человека можно обрадовать в субботу, то зачем откладывать это до первого дня недели? Сказав это, Йешу подозвал человека с иссохшей рукой и сказал: Протяни свою руку! И в тот же миг много лет висевшая как плеть рука поднялась, сблизилась над головой исцеленного с другой рукой, и он стал громко хлопать в ладоши, славя Бога. [42]Некоторых людей это нарочитое исцеление возмутило. Но другие говорили: - Он прав. Можно исцелять в субботу. Как люди рождаются в день субботний, так они и исцеляются в этот день. Это от Бога, а не от людей. Десятки больных в Йерусалиме лежат возле купальни Шилоах в ожидании чуда и иные из них исцеляются именно в субботу. 12 Возвратившись из того паломничества в Кфар Нахум, Йешу почувствовал, что пришло время, чтобы и ученики его понесли в мир весть о внутреннем освобождении, весть о приближении Царства Небесного. Прежде всего он решил выбрать двенадцать ближайших учеников, которым будет дано знать глубинные тайны его учения, и которым он попытается передать свой дар целителя и чудотворца. Проведя ночь в молитве, Йешу наутро собрал своих учеников и избрал из них двенадцать ближайших: Шимона, на этой самой встрече нареченного им Петром, его брата Андрея, Йакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Леви Матитьягу и Итамара по прозвищу Близнец, Йакова Алфеева, Шимона Ревнителя, а также Йегуду сына Йакова и Йегуду Искариота[43]. Йешу долго колебался, отвергая многих других учеников, в том числе того же своего старого друга танная Йосефа. Йосеф имел трепетную душу, он был верен, бесстрашен, но он не был тот человек, которому можно было дать поручение. Он бы все равно сделал чтонибудь не то, что-нибудь свое. Сделал бы то, что сам считает нужным, искренне полагая, что прекрасно понял задание. Нет, пусть этот человек остается просто другом. Йешу собрал двенадцать избранных учеников в своем доме в Кфар Нахуме и сказал: - Я даю вам власть над нечистыми духами, и власть исцелять недуги. Вы мои свидетели. Но лишь Двух человек свидетельство истинно. И поэтому я посылаю вас повсюду по двое, как сказано: «Вдвоем лучше, чем одному, ибо есть им плата добрая за труды их. Ведь если упадут, друг друга поднимут, но если одинокий упадет, нет другого, чтобы поднять его. Да и если лежат двое – тепло им; одному же как согреться? И если нападут на одного, двое против него устоят; и тройная нить не скоро порвется»[44] В завершении Йешу запретил ученикам заходить в деревни язычников и селения самаритян. - Идите прежде всего к погибшим овцам дома Израилева, – повелел он. - Им проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное. Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте. Пока Йешу все это говорил, сидевший в углу Леви Матитьягу старательно за ним записывал. - Что ты сейчас там написал? - спросил Йешу. – Можно посмотреть? Довольный своей работой Леви протянул пергамент. - Все верно, – с улыбкой сказал Йешу, внимательно прочитавший последний лист. – Подожди, а это что? – удивился он, заглянув на обратную сторону. - Какого еще паралитика я исцелил на праздник в Йерусалиме? Ведь ты же все время был при мне? - Я действительно этого не видел, – извиняющимся голосом заговорил Леви, – но люди говорят. - Люди могут говорить все на свете. Должен быть живой свидетель. Даже два свидетеля, как я и сказал сейчас, что вас, моих свидетелей, я по двое и посылаю… Ну посмотри, что ты здесь пишешь. Этого ведь просто не может быть. Действительно, согласно записанному Леви, Йешу обвинили за исцеление в субботу больного, который и помимо него собирался исцелиться, причем в числе многих других, и никто их в том не упрекал: у купальни Шилоах и в будни, и в субботу просиживали десятки больных людей, окунавшихся в ней, когда туда сходил Ангел. Но ни ангела, ни больных никто за нарушение субботы не осуждал. Возможно, сам чувствуя нелепость этого сообщения, Леви приписал, что по слухам, Йешу осуждали не за само исцеление, а за то, что он, исцелив паралитика, велел тому нести свою постель. Но из самой истории было видно, что исцеленный паралитик не выходил со своей постелью из города, а внутри города в субботу позволительно переносить любые предметы![45] Нагромождение нелепостей, – покачал головой Йешу. - У меня имеется еще одна запись, в которой я вдруг сейчас засомневался, – робко произнес Леви. – Ты только что запретил нам входить к самаритянам, а я слышал и записал, будто бы ты в одном самарийском селении провел несколько дней и учил там народ. Покопавшись в своей сумке, Леви извлек какой-то пергамент и протянул учителю. Йешу внимательно прочитал написанное и, наконец, произнес: - Этого не было. Но подумай сам, Леви, откуда эта история вообще могла быть известна? Ведь тех слов, которые мне кто-то приписал, никто кроме этой самаритянки не слышал. Какое ко всему этому может быть доверие?[46] 13 Ученики отправились в путь, как им и повелел Йешу, по двое. Они ходили по окрестным селам, проповедуя покаяние, изгоняя из одержимых бесов и исцеляя многих больных. Однако народ все же продолжал искать исцеления прежде всего у самого учителя, а не у его учеников, так что к нему постоянно ходили люди за помощью. На Шавуот 3789 года Йешу поднялся в Йерусалим, где и встретился с учениками. В Кфар Нахум они вернулись уже вместе, и, устав с дороги, все заночевали у Йешу. Наутро обнаружилось, что дом Йешу окружен многочисленной толпой больных. В тот день к нему пришли также и родственники[47]. После того как он был изгнан из Нацрата и превратился в странствующего целителя и проповедника, его родные все более становились им недовольны. Однажды мать и братья Йешу навестили его в Кфар Нахуме, но так и не прониклись его учением и расстались с ним холодно. Далее отчуждение только нарастало. Издавна привыкшие возлагать на него большие надежды, родные были обескуражены его бродяжничеством. Им было неуютно чувствовать на себе косые взоры горожан. Кроме того, со стороны постоянно доходили слухи, подтверждающие правоту жителей Нацрата. Ведь слухи эти говорили не только об исцелениях, но и о странной проповеди отказа от имущества и даже от семьи. Кому-то он сказал не заботиться о завтрашнем дне! Экая премудрость! Этому ли должен был учить человек, которого с малолетства готовили к великой миссии, на которого рассчитывали как на освободителя Израиля от римского гнета?! Два раза мать писала Йешу письма, которые по случаю передал ему торговец Йегуда. Она просила сына одуматься, просила о встрече, но ответа не получала. На сей раз родные решительно настроились переговорить с Йешу, а если получится, то и силой увести его из Кфар-Нахума. Они надеялись убедить его отказаться от сомнительного, с их точки зрения, целительства и тем более от той нелепой проповеди всяких крайностей, о которой они слышали. Йешу же, ощущавший полную неспособность увлечь родственников своим учением, и на сей раз предпочел уклониться от встречи с ними. Услышав, что среди толпы находится мать Йешу, Мирьям из Мигдаля попросила таная Йосефа ее ей показать. Тот кивнул в сторону женщины, стоявшей во дворе под смоковницей. – Видишь там возле дерева женщину в синем платье? Это она. Мирьям стала с интересом рассматривать немолодую женщину, выглядевшую явно расстроенной. Через какое-то время Мирьям с горечью заметила, как встретившись взглядом со своей матерью, Йешу отвернулся и продолжил свое поучение. Он не сделал вид, будто бы не заметил свою мать, он не скрывал своего нежелания с ней разговаривать. Как ни были решительно настроены родственники Йешу, противостоять внушительной толпе они были не в состоянии. Убедившись, что повлиять на своего сумасбродного сородича невозможно, они вскоре удалились, скорбно повторяя: Он сошел с ума! Он просто сошел с ума![48] Впрочем, мать и два брата Йешу еще некоторое время продолжали оставаться во дворе, надеясь все же увидеть его. В какой-то момент Мирьям подошла к ним и спросила, не может ли она чем-нибудь им помочь. - Попробуй вызвать его к нам, добрая девушка, – ответила мать Йешу. – Может быть, он послушает тебя[49]. Однако когда Мирьям передала Йешу эту просьбу, тот лишь риторически произнес: - Кто моя мать? И кто мои братья? Йешу вспомнил самое обидное. Он вспомнил материнский упрек, будто бы он - Йещу забыл о напрасно пролитой крови плотника Йосефа, будто бы память отца ему безразлична. Мать не способна понять, что взирающий с небес отец гордится им, своим Йешу. Йешу обвел взором стоявших вокруг людей, людей которые доверяли ему, которые не сомневались в его миссии и, указав на них рукой, произнес[50]: - Вот моя мать и вот мои братья. Потому что те, кто исполняют волю Отца моего Небесного, те мне брат, и сестра, и мать. После того как все его родственники, наконец, удалились, Йешу вышел из города и взошел на ближайший высокий холм, с которого раскрывался вид на все озеро Кинерет. Йешу молился, отрешившись от всего постороннего. Когда он закончил молитву и обернулся, то увидел множество народа, двигавшегося по дороге в его сторону. Собравшиеся со всей Святой Земли, эти люди пришли сюда прежде всего в поисках чуда, в надежде прикоснуться к Йешу, исцелиться и получить благословение. Когда они подошли уже близко, Йешу быстро поднялся на вершину холма и обернулся. Толпа внезапно остановилась, и шум утих. Йешу властно и в то же время мягко заговорил с ними, и люди, пришедшие к нему в поисках исцеления, радовались тому, что невольно обрели нечто неизмеримо большее[51]. Йешуа вдруг вспомнил как родные упрекали его, что проповедуя всякие крайности, он отступает от Закона, и завершил свое поучение следующими словами: - Не думайте, что я пришел нарушить закон. Не нарушить я его пришел, но исполнить. Разве вы не помните, как царь Шломо опустил всего лишь одну наименьшую букву «йод», означающую будущее время в заповеди: «пусть не умножает жен»[52] и лишился полцарства? Ни один штрих не может быть изменен в законе, и ни одна буква – даже самая малая - не может быть выброшена из Торы! [53] 14 Когда Йешу снова спустился в Кфар Нахум, ему сообщили о том, что смертельно заболел слуга сотника, возглавлявшего местный гарнизон римских оккупационных войск. Сразу несколько уважаемых в городе человек пришли в дом Йешу и стали рассказывать ему о том, каким достойным человеком является этот римский офицер, и что слуга его также заслуживал спасения[54]. Во всех иудейских городах присутствовали римские войска, обеспечивающие поборы в императорскую казну и сами безнаказанно грабящие народ. Повсюду нередки были как казни, так и расправы без суда и следствия. Как раз накануне жителей Кфар-Нахума потрясла страшная весть об убийстве Понтием Пилатом полутора десятков их соотечественников во дворе Храма. Безжалостный тиран смешал кровь убитых им людей с кровью принесенных ими жертв[55]. Эти простые крестьяне были обвинены в подстрекательстве к метяжу. Еще совсем недавно Кфар Нахум ничем в этом отношении не отличался от других городов. За первые несколько месяцев, которые в нем прожил Йешу, три человека были распяты за оказание сопротивления при сборе налогов. Однако все решительно изменилось после того, как три месяца назад, командование расквартированной в городе центурией принял римский офицер по имени Корнилий. Он уверовал в Бога Израиля и не только не грабил местных рыбаков и крестьян, но даже пытался оградить их от излишних поборов и пожертвовал немалые деньги на расширение местной синагоги. Йешу, прекрасно знающий, как спокойно стало жить в Кфар Нахуме при Корнилии, немедленно вышел из дома. Он уже находился с учениками почти у цели, как вдруг посреди улицы им повстречались друзья того офицера. Поклонившись, один из них сказал Йешу: - Сотник повелел сказать тебе так: я недостоин, чтобы ты вошел под кров мой; потому и себя самого не почел я достойным придти к тебе. Но скажи слово, и выздоровеет слуга мой. Если я имею в подчинении солдат, которым приказываю, и они слушаются, то тем более тебя послушаются те, кому положено. Йешу удивился, но послушался сотника, и произнеся краткую молитву, повернул обратно. Как вскоре стало известно, слуга римлянина действительно тот час же выздоровел. Йешу видел свою задачу в приведении к покаянию еврейского народа, в утверждении независимого и справедливого царства Израиля[56], он не помышлял о том, чтобы проповедовать приближение Царства Небесного среди народов. Он, разумеется, не сомневался в том, что избавление Израиля вовлечет в себя избавление также и всего мира. Но чтобы инородцы сами смиренно служили Всевышнему? Чтобы они совершали подвиги веры? Йешу совсем не задумывался о такой возможности. Что же касается римлян, то этим отродьям Эдома он менее всего был склонен доверять. И вот именно у римлянина он встречает такое раскаяние и такую веру! Человек устыдился своего участия в войне против народа Божия, чувствует себя недостойным, и в то же время не только решается просить, но и находит неожиданные и дерзновенные пути веры! Йешу почувствовал, что ему не следует обделять своей проповедью инородцев, в том числе и самаритян, мимо селений которых он постоянно проходил, поднимаясь в Йерусалим. Лето подходило к концу, незадолго до нового 3790-го года Йешу покинул Кфар Нахум и направился в небольшой городок Наин. За ним следовало множество учеников и случайно приставших людей. Когда Йешу приблизился к этому городу, навстречу из ворот как раз выходила похоронная процессия: хоронили юношу - единственного сына вдовы, по лицу которой лились слезы, но взор которой все же оставался ясен и осмыслен[57]. Йешу внимательно наблюдал за ней. За время своего служения ему доводилось видеть немало смертей, но, пожалуй, сейчас он впервые почувствовал, что способен что-то совершить, что-то изменить в том порядке, который утвердился от века, и от века признается самым необратимым. Он ждал этой минуты. Посылая своих учеников с проповедью приближения Царства Небесного, Йешу призвал их воскрешать мертвых[58]. В ту минуту сам он уже чувствовал себя к этому готовым. Однако одной собственной готовности было мало. Для совершения всякого чуда необходим также и встречный порыв. Теперь же Йешу увидел, что мать умершего как раз открыта к такому движению, что ее смирение, ее вера, и ее горе были равно безграничны. Когда процессия поравнялась с ним, Йешу приблизился к матери и сказал ей: Не плачь! И женщина неожиданно откликнулась на это властное требование. Она вытерла платком слезы и взглянула на Йешу глазами, полными смирения и доверия. И тотчас Йешу увидел, что как послушалась его слов эта женщина, так же послушается его и ее сын. Тогда он подошел к несущим тело, остановил процессию и сказал: - Юноша, тебе говорю, встань! И в тот же миг умерший молодой человек открыл глаза. Вернувшись после совершенного чуда в Кфар Нахум, Йешуа в кругу ближайших двенадцати учеников встретил Новый 3790-ой год. Освятив новолетие, Йешу невольно вспомнил, что прошел почти год с тех пор как он услышал небесный призыв и отправился к Йоханану. Что он делает теперь? Как встречает Новый год? Не так давно ученики Йоханана приходили к Йешу и спрашивали, почему ни он, ни его последователи не постятся?[59] Ответив, что время тому еще не пришло, Йешу спросил, что им известно о Йоханане, и можно ли его проведать? - Лишь трем ученикам однажды разрешили навестить его в темнице, – ответили посетители. - Они постоянно дежурят у ворот крепости Махер, в надежде, что свидание повторится. Они рассказали, что Йоханан по-прежнему крепок духом, и по-прежнему осуждает Гордуса Антипу. По этой причине он не ожидает освобождения. 15 Между тем надежды учеников Йоханана бен Захарии оправдались. В канун Новолетия, времени, когда Всевышний выносит приговор всем своим созданиям и когда принято каяться и делать добрые дела, Гордус Антипа призвал двух учеников Йоханана и объявил им, что они будут допущены к своему учителю, чтобы провести с ним праздничную трапезу. До самого утра ученики беседовали с Йохананом, рассказывая ему обо всех событиях последнего времени. Среди прочего они поведали ему и о чуде воскресения юноши в Наине, совершенном Йешу[60]. Йоханан усмотрел в этом чуде великий небывалый знак. - Если мертвые воскресают, значит, воистину приблизилось царствие небесное! – взволнованно сказал Йоханан. - Святой дух очищает от всякого греха, и обретающий его достигает окончательного исцеления… и не только исцеления, но даже и воскресения из мертвых. Властью над жизнью и смертью обладает только Бог, и тот, кто наделен этой властью, мог получить ее только от Него. Между тем по окончании встречи Йоханан сказал ученикам: - Ступайте к Йешу из Нацрата и спросите его: Ты ли тот, который должен придти, или ожидать нам другого? - Но как мы передадим тебе его ответ? - Гордус пообещал мне, что отныне он иногда будет допускать ко мне кого-либо из вас двоих. После праздника Суккот два ученика Йоханана бен Захарии разыскали Йешу в Кфар Нахуме и рассказали ему о том, как встретили Новый год в обществе своего учителя. - Как бы и я хотел повидать моего друга! – воскликнул Йешуа. – Может быть, Гордус допустит к нему и меня, и я отвечу ему сам? - Не надейся на это. Если Гордус пустит кого-нибудь из нас – уже будет хорошо. Этот тиран очень боится того влияния, который наш учитель имеет на народ. К тому же говорят, что он и тебя помышляет убить[61]. Будь осторожен с ним. - Спасибо за предупреждение. - Рабби Йоханан также велел спросить тебя, ты ли Избавитель или нам ожидать когото Другого? [62] Йешу был удивлен этими сомнениями. Разве Йоханан не считал, что именно он, Йешу, послан избавить Израиль? Разве он не видел голубя сошедшего с небес? Разве он не слышал гласа: «Ты Сын Мой возлюбленный»?[63] Откуда тогда эти колебания? Да еще после вести о воскрешении юноши? Йешу вдруг вспомнил, что после того погружения в Иордан Йоханан хотел ему о чем-то рассказать, но так и не рассказал. Он собирался тогда что-то обдумать, и, как видно, не понял до конца даже сейчас… Не находя ответа на эти вопросы, Йешу между тем сказал пришедшим: - Передайте Йоханану все, что вы здесь видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, и вот теперь даже мертвые воскресают. Передайте ему, что блажен тот, кто не сомневается во мне![64] После той встречи Йешу отправился на другую сторону Кинерета, где около двух недель проповедовал и исцелял больных.[65] Вернувшись из этого путешествия, Йешу совершил в Кфар Нахуме еще одно воскрешение. Он оживил двенадцатилетнюю дочь смотрителя Кфар Нахумской синагоги по имени Йаир[66]. - Мертвые воскресают, – вспомнил он слова, которые просил передать Йоханану в качестве подтверждения подлинности своей миссии. Да, после пророков Йехезкеля и Элиягу, такого, пожалуй, никто кроме него не совершал. И если Йоханан заговорил о комто Другом после этого чуда, то значит, у него имелись веские основания об этом Другом думать. Что это было такое важное, что тогда у берегов Иордана Йоханан хотел сказать Йешу, но решил повременить? Не хотел ли он сообщить как раз о ком-то Другом? Но если Йоханан так и не сказал о нем, значит, он колебался? Колеблется до сих пор? Кто же это может быть? Может быть, ложные слухи, распространяемые о нем – об Йешу - на самом деле просто подлинные слухи о делах кого-то другого? Но что это вообще – истинные чудеса или фокусы? Даже это было не ясно. Пришла, наконец, весть от Йоханана, и принесла больше вопросов, чем ответов! Как-то в середине месяца Шват довелось Йешу проходить неподалеку от Нацрата. Минуло уже больше года с тех пор, как жители этого города с негодованием выгнали Йешу, объявив его самозванцем. С той поры он ни разу не вошел под кров родного дома, ни разу не видел мастерской своего отца, в которой и сам проработал более десяти лет. Недолго поколебавшись у развилки дорог, на этот раз Йешу решил заглянуть в свой родной город[67]. Было пасмурно и прохладно. Путники шли молча, растянувшись один за другим вдоль дороги и тщательно обходя лужи, оставшиеся после недавних дождей. Между тем от Мирьям все же не скрылось, что Йешу чем-то озабочен. - Рабби, я вижу, тебя что-то тревожит. Что-то случилось? – поравнявшись с Йешу, спросила Мирьям. Йешу улыбнулся, и внимательно оглядев Мирьям, сказал: - Ты помнишь рассказ Йоханана о том, что ему повстречался человек, которого он никогда до того не видел, но который уверял, что знаком со мной? Этот человек еще утверждал, что изгоняет бесов силою святого духа, которого получил от меня?[68] - Помню. Ты еще сказал Йоханану: Не запрещайте ему, потому что тот, кто исцеляет духом святым, не может быть против меня. - После вести, полученной от Йоханана бен Захарии, я стал думать, что это, возможно, был ученик какого-то другого Йешу. - Так ты думаешь, что в Нацрате живет еще один Йешу? - В Нацрате живут десятки людей по имени Йешу, и расспросить о них действительно следует. Войдя в синагогу во время дневной молитвы, Йешу произнес краткое поучение, немало озадачив соотечественников властностью своего тона. Они продолжали считать, что он задается, что он никакой не целитель, а такой же обыкновенный человек, как и все его родственники - как его мать Мирьям, и как его братья Йаков, Ошея, Шимон и Йегуда. В каждом галилейском селении Йешу окружали десятки, если не сотни больных, ищущих у него избавления, но здесь, в родном Нацрате, ни один больной не явился к нему! Но в то же время никто в Нацрате ничего не слышал и о каком-то другом целителе по имени Йешу. - Слухи о тебе распространяются у нас самые вздорные, – сказал таннай Йосеф, в дом которого после молитвы зашел Йешу. – Но все эти слухи именно о тебе, а не о ком-либо еще из наших. - Что же обо мне говорят? – поинтересовался Йешу. - Обвиняют тебя даже в том, что ты не соблюдаешь субботу. Одну ложь я уличил лично. - Какую же? - Помнишь, мы возвращались из Йерусалима и недалеко от Михмаса в субботу оказались на засеянном поле? Тогда ученики твои подбирали с земли колосья, растирали и ели, как разрешает наш местный обычай. - Помню. Бывшие там люди действительно нашли это предосудительным. - Да. Но здесь в Нацрате говорят, будто бы ты разрешал своим ученикам рвать колосья. Я всем говорю, что был свидетелем этого происшествия, и что тебя обвиняют ложно. - Оставь, – махнул рукой Йешу. – Мой Леви Матитьягу наверняка запишет все как оно было… - Дай-то Бог… Когда Йешу собрался уже покинуть Нацрат, к нему вновь захотел пристать торговец Йегуда. Но Йешу отказался задерживаться в родном городе на день, пока Йегуда передаст дела в лавке своему брату. Посещение Нацрата ничего не прояснило. И словно в насмешку, на обратном пути недалеко от Тиверии в долине Арбель Йешу и его спутникам повстречались люди, которые утверждали, что Йешу воскресил неподалеку от Йерусалима человека, пробывшего в гробе полных четыре дня![69] Что это было? Обросшая преувеличениями история о том чуде, которое совершил сам Йешу? Четыре часа, после которых начались похороны умершего в Наине юноши, превратились в четыре дня, проведенных кем-то в гробу в Бейт Ании? Или действительно какой-то неведомый Другой сотворил это невиданное чудо? - Что ты думаешь об этом, рабби? – спросила пораженная услышанным Мирьям. - Йоханан не напрасно спрашивал меня о Другом, – покачал головой Йешу. - Но, похоже, не я должен отвечать ему на этот вопрос, а он мне. Надо либо идти в крепость Махер и попробовать добиться встречи с Йохананом, либо связаться с ним через его учеников, которым как будто бы стали давать с ним свидания. Между тем события стремительно развивались, наваливаясь одно на другое и опережая любые планы и даже попытки хоть в чем-либо разобраться: на следующий же день, когда Йешу уже был в Кфар Нахуме, пришло горькое известие: Гордус Антипа обезглавил своего узника. После погребения один из учеников Йоханана, посланный им в свое время к Йешу, незамедлительно направился в Кфар Нахум, и найдя Йешу в его доме, сообщил ему о совершившемся беззаконии.[70] Часть II СЛЕДЫ ДРУГОГО 1 На другой день рано утром Йешу вместе с двенадцатью учениками и Мирьям отплыл в пустынное место подле городка Бейт-Цаид.[71] - Я вернусь после полудня, - сказал он ученикам, и оставив их, поднялся на близлежащий холм и в уединении стал молиться и размышлять о случившемся. Глубокое чувство печали охватило Йешу. Он вспоминал Йоханана, вспоминал их детские годы, их детскую веру в то, что они со временем оба станут Избавителями. И вот его друг Йоханан погиб, причем погиб, так и унеся с собой какую-то тайну. Почему через год после, казалось бы, явного свидетельства, на ком именно лежит миссия избавления, Йоханан вдруг засомневался? Стал спрашивать самого Йешу, не ждать ли Другого Избавителя? Наверняка его смутила эта история о воскрешении разлагавшегося уже тела... Еще бы! Немыслимое, поразительное дело! Людям необходимо именно такое чудо, и если его действительно кто-то совершил, он не может не быть Избавителем! Восстановить царство Израиля – это великая цель, но она не может быть последней уже хотя бы потому, что царства уже не раз утверждались и рушились. Прежде всего надо утвердить царство внутри самого человека... Лишь после того как Царство небесное установится в сердцах людей, оно само приложится к царству земному! Не может быть достойного правителя без достойных управляемых. Он вспомнил слова Йоханана на уроке в общине «Яхад»: «И тогда Бог отбелит Своей Правдой все дела мужа и очистит Себе часть сынов человеческих, чтобы покончить со всяким духом Кривды внутри его плоти и чтобы очистить его Святым Духом от всех нечестивых дел, и брызнет на него духом Правды, точно водой очищения»[72]. Он, Йешу, получил духа Правды от самого Бога, чему Йоханан был свидетель. Дух этот вошел в его сердце и коснулся костей его, и теперь он может и должен очищать сердца людей. Лишь исправив сердца, можно исправить царства, лишь очистившись изнутри, можно очистить Израиль от римлян и установить справедливое правление, основанное на законах Торы. Йешу закрыл глаза и погрузился в молитву, слова которой он слышал тогда же от Йоханана, но сейчас она вдруг вспомнилась и сама полилась из его сердца. Говорили, что ее составил сам Учитель праведности, которого как будто бы тоже звали Йешу: "Благодарю Тебя, Господи, ибо Ты обратил меня в родник, струящийся в пустыне и орошающий сад, цветущий миндалем - все это для славы Твоей. Деревья жизни с источником тайны сокрыты среди всех орошаемых деревьев, и они должны дать расцвет отростку для вечного насаждения и ствол его укоренить, прежде чем зацветут. И свои корни протянет к каналу и тот раскроется для вод живых, и ствол его станет родником вечности. Все, кто будут пить из родника вечности, не узнают смерти вовек. И в поросли его листвы станут пастись все лесные звери, и ветви его - для всех крылатых птиц. Ягненок возляжет рядом со львом, и люди больше не возьмутся за меч [73]". Люди не узнают смерти вовек… Воскресение - вот что является знамением этих последних времен! По воле Бога Живого пророк Элиягу воскресил ребенка, обычного смертного, и по воле Бога сам Элиягу живым был восхищен на небо. Но дополнив друг друга в одном событии, два этих чуда станут предвестием воскресения мертвых и знамением избавления! За этим воскресением последуют другие, праведники восстанут из гробов! Это предстоит совершить мне, Йешу из Нацрата! Меня Бог обратил в родник вечности, и этой живой водой уже исцеляются люди… «Сын человеческий! Оживут ли кости эти? – медленно стал произносить Йешу слова пророка Йехезкеля. - И сказал я: "Господь Бог, Ты знаешь". И сказал Он мне: пророчествуй о костях этих и скажешь им: кости иссохшие, слушайте слово Господне! Так сказал Господь Бог костям этим: вот Я ввожу в вас дыхание жизни – и оживете. И дам вам жилы, и взращу на вас плоть, и покрою вас кожей, и введу в вас дыхание жизни, и оживете и узнаете, что Я – Господь. И пророчествовал я, как повелено было мне. И раздался звук, когда пророчествовал я, и вот – шум: и сблизились кости – кость к кости ее. И видел я: и вот на них жилы, и плоть поднялась, и покрыла их кожа сверху… и вошло в них дыхание жизни, и они ожили, и встали на ноги свои – полчище великое весьма, весьма»[74]. Пусть это даже только притча, – подумал Йешу, - но она учит тому, что мессианскому царству должно предшествовать воскресение, а не наоборот. Мне предстоит совершить именно это. Обретение Святого Духа должно вести к воскресению тела[75]. Тому предшествует много ступеней, и не разъяснено, как достигается последняя, но ее достижение возможно! Я должен попытаться! Между тем люди, увидевшие лодку Йешу, пошли берегом к тому месту. Заметив их, Йешу спустился с горы и вышел навстречу к народу, восторженно его приветствовавшему. За рассказом притч и исцелением больных время прошло незаметно, и в какой-то момент к Йешу подошли ученики, и Шимон Петр сказал ему: - Рабби, через час - другой стемнеет, не пора ли отпустить людей, они ведь целый день ничего не ели? Когда-то Ангел смерти призывал Йешу превратить камни в хлеба, чтобы насытиться самому. Он отверг это искушение. Но cегодня, видя веру тысяч людей, которые не заботясь о пропитании, не заботясь о завтрашнем дне, проделали далекий путь, только чтобы услышать его, чтобы исцелиться от телесных и духовных недугов, Йешу понял, что момент настал. Йешу почувствовал, что ради этих людей он вправе обратиться к ниспосланным ему свыше силам. Проявление великой веры заслуживает великого вознаграждения. Окинув учеников испытующим взором, Йешу, наконец, произнес: - Вы дадите им есть. - Мы?! - удивился Шимон. - Да тех пяти хлебов и двух рыб, которые лежат в моей лодке, нам самим едва хватит на ужин. Ты хочешь, чтобы мы купили им еду в БейтЦаиде? - Нет. В этот раз вы сделаете что-то другое, – улыбнулся Йешу и добавил: - Рассадите народ рядами по пятьдесят человек. Ученики, с любопытством переглядываясь, стали выполнять странное распоряжение. Йешу же тем временем подошел к лодке Шимона и извлек из нее хранившиеся там рыбы и хлеб. Когда ученики кончили рассаживать народ, выяснилось по числу образовавшихся отрядов ,что только одних мужчин в той толпе было пять тысяч. Оглядев это множество, Йешу произнес: "Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь мира, производящий хлеб из земли". Затем он преломил хлеб и передал куски ученикам, чтобы те уже раздали народу[76]. И удивительное дело, хлеб в руках учеников не только не иссякал, но даже умножался! Ужин занял не более получаса, и как раз когда солнце опустилось за грядою возвышавшихся над озером галлилейских гор, люди насытились и стали расходиться, а ученики принялись собирать оставшийся хлеб. Неожиданно к Йешу подошел друг детства - садовник Йешуа, и они тепло обнялись. - Ты, я вижу, творишь великие чудеса, - улыбнулся Йешуа, показав ломоть хлеба, - но скажи мне, какой властью ты делаешь это? - Той же властью, что и пророк Элиягу, - ответил Йешу. - Разве ты не читал, как ради него в доме вдовы из Царфаты многие дни не истощалась мука в кадке и масло в кувшине?[77] - То чудо совершил сам Бог, как сказано: «Мука в кадке не иссякала, и масло в кувшине не убывало, по слову Господа, которое Он изрек через Элиягу».[78] Разве Бог повелел тебе накормить этих людей? Разве ты пророк? Йешу пристально взглянул на своего собеседника и ответил: - Кто удостоился дара пророка, творит дела пророка, а кто удостоился дара праведника - творит дела праведника...[79] - А как по-твоему, праведник больше пророка? - Этого я не скажу тебе, но я скажу, что праведник равен Богу. Ведь Бог принимает решение, а праведник отменяет его... Бог насылает недуг, а праведник исцеляет от недуга[80]. - У тебя есть чему поучиться, - с почтением заметил Йешуа и простясь, отошел. Йешу почувствовал усталость и необходимость снова остаться одному. Обратившись к ученикам, он сказал: - Я должен помолиться наедине. Пока я буду отпускать народ, вы садитесь в лодку и плывите на ту сторону без меня. - Но как же ты доберешся на другую сторону? - беспокойно спросила Мирьям. - Не бойся, - улыбнулся Йешу. - Лодка найдется. Я не задержусь надолго. Он остался один на горе, и до наступления темноты он молился и размышлял об открывшейся ему задаче. «Они ожили, и встали на ноги свои – полчище великое весьма, весьма, – продолжал Йешу вслушиваться в слова пророка. - И Он сказал мне: Сын человеческий! Кости эти – весь дом Израиля. Вот, говорят, они: "Иссохли кости наши, и исчезла надежда наша, покончено с нами". Посему пророчествуй и скажешь им: так сказал Господь Бог: вот Я открываю погребения ваши, и подниму Я вас из погребений ваших, народ Мой, и приведу вас в землю Израиля… А ты, Сын человеческий, возьми себе посох один, и напиши на нем: "Йегуде и сынам Израиля, объединившимся с ним". И возьми посох другой и напиши на нем: "Йосефу, посох Эфрайима и всех сынов Израиля, объединившихся с ним". И приблизь их один к другому, как будто у тебя посох один, и превратятся в один в руке твоей»[81] После того как весь дом Израиля поднимется из погребений, Йегуде и Йосефу будет вручен посох царя, и они будут помазаны на царство… Йехезкель прямо свидетельствует, что мессианскому царству предществует воскресение! И это уже скоро, при дверях! Ведь он, Йешу, хорошо знает и видит, что Святой дух, переполняющий его сердце, от избытка уже изливается в множество других сердец! Охваченный новым сильным и сложным чувством, Йешу вдруг перестал ощущать собственный вес, как когда-то в течение сорока дней не ощущал голода. Он едва сам заметил, как вступил на водную гладь Кинерета и пошел по ней как посуху. Между тем налетел ветер, который все усиливался, и когда Йешу приблизился к лодке, в которой сидели его ученики, ее уже сильно било волнами.Увидев Йешу, идущего по озеру, ученики приняли его за привидение и испугались. Но Йешу, приблизившись, сказал им: - Не бойтесь, это я. - Если это и вправду ты, - воскликнул Шимон, - то повели мне подойти к тебе по воде. - Иди, – сказал Йешу. Шимон решительно переступил через борт, и... тут же ушел под воду. - Спаси меня! – закричал он, вынырнув на поверхность. Йешу протянул руку и поддержал его, после чего они оба вошли в лодку. - Как видишь, это я, - улыбнулся Йешу. - Почему же ты пошел ко дну? - Не важно. Ты же вытащил меня. Переправившись на другую сторону и высадившись на берег близ небольшого села возле Тиверии, они прямо на берегу устроились на ночлег. Поутру Йешу был сразу узнан местными жителями, которые тотчас же стали приносить к нему своих больных, и многие прикасавшиеся к нему исцелялись. Йешу проникся жалостью к этим людям, число которых росло. Проведя весь этот день с людьми у той небольшой заводи и там же заночевав, Йешу ранним утром разбудил учеников и направился с ними в Кфар Нахум. По дороге им встретилась группа людей, направлявшихся в Тверию, среди которых был и садовник Йешуа.Они остановились, оторвавшись от остальных людей, продолживших свой путь. Мирьям, заметив, что Йешу отстал, вернулась и присела на камень неподалеку. - То чудо, которому я был свидетелем, и другие, о которых здесь рассказывают великие чудеса, - сказал Йешуа. - Когда в прошлом году я был в Галилее, о тебе никто не говорил, а теперь слава о твоих делах достигла даже Йерусалима... - В Йерусалиме, я слышал, есть тоже какой-то чудотворец? - Есть, и не один. - Но я слышал о ком-то по имени Йешуа бен Йосеф, который воскресил в Бейт-Ании Элазара. - А, значит, весть о нем донеслась и до пределов галилейских? Я расскажу тебе о нем как-нибудь... Где ты остановишься в Йерусалиме на Песах? - Да, Песах уже не за горами... В Бейт-Ании, в доме Шимона Прокаженного. - Приходи ко мне на пасхальную трапезу, там и поговорим обо всем. - Я был бы рад разделить с тобой трапезу, Йешуа, но боюсь, что мое время ушло, – сказал Йешу, предчувствующий, что восхождение в Йерусалим должно оказаться для него последним. - А где ты остановишься? - Думаю, у друзей, недалеко от Масличной горы. Сделаем так: в преддверии Песаха в третьем часу отправь кого-нибудь к Тройным воротам, ведущим на Масличную гору. В это самое время я пошлю туда человека с кувшином воды. Следуй за ним, и он приведет тебя к месту, где я приготовлю трапезу, которую мы и проведем вместе. - Я бы предпочел пригласить тебя. Ты же видел - у меня много учеников, и эту пасхальную трапезу я должен провести вместе с ними. Нам нужно будет приготовить еды человек на пятнадцать, найти место, раздобыть продукты и осла, чтобы довести их. - Осла ты, считай, уже нашел – у моих друзей из Бейт-Ании есть ослица с осленком, они будут держать их при въезде. Можешь воспользоваться. - Как же твои друзья меня узнают? - Просто скажи им, что ослица с осленком надобны господину. Они будут знать, что это для тебя, и разрешат их забрать. - Благодарю, – улыбнулся Йешу. - Впрочем, если твоя горница достаточно велика для всех, то и я не отказываюсь от твоего предложения. - С Божьей помощью увидимся, - произнес Йешуа, тепло обняв Йешу, и пошел своей дорогой. - Ты устала? - спросил Йешу Мирьям. - Нет, я просто ждала тебя. Но скажи, что значат твои слова, что твое время ушло? - Что ж, Мирьям, ты узнаешь об этом первой. Я и сам об этом недавно узнал. Мне надлежит пострадать от рук римлян, быть убитым их злодейской властью, и в третий день воскреснуть. - Ах, рабби. Я как будто бы знала это! Когда приходили фарисеи и предупреждали, что Гордус Антипа хочет с тобой разделаться, я не волновалась. Но после того как Гордус убил Йоханана, я очень стала тревожиться за тебя. У меня появилось предчувствие, что и тебя ждет такая же судьба. И вот теперь ты сам это подтвердил! - Не тревожься, Мирьям, так и должно быть, я иду как написано обо мне. Мы еще воссядем все вместе в Царстве небесном. Но прежде чем пить вместе с вами от плода виноградного в том царстве, я бы хотел пить и есть с вами на пасхальной трапезе. На пасхальной трапезе будут только ближайшие мои друзья, на ней кроме меня будут присутствовать только ты, двенадцать учеников и, коль скоро его послал Господь - мой земляк Йешуа. - Но что будет потом? Каким образом утвердится небесное Царство? - Все желающие получат от меня Духа Святого, все желающие очистятся, мертвые же начнут воскресать, и после того я буду помазан на царство. Поверь мне, это случится очень скоро.[82]. Когда под вечер Йешу вошел в Кфар Нахум, постречавшиеся ему по дороге жители города стали восхищаться, как это он накормил множество людей пятью хлебами возле Тиверии. Йешу поправил, что это было на северной стороне Кинерета, возле Бейт-Цаида, но люди настаивали, что это не ошибка, а подошедшие несколько человек подтвердили, что и они были свидетелями чуда, совершенного возле Тиверии. Йешу не знал уже, что и думать, но довольно быстро выяснилось, что, по-видимому, какой-то другой человек по имени Йешу совершил то же чудо, только в другое время и в другом месте[83]. - Вы видели, кто это сделал? - с изумлением спросил Йешу. - Да мы думали, что это ты… Его и не видно было, он стоял далеко. Ведь все делали его ученики – мы, действительно, были удивлены, что этих учеников прежде никогда с тобой не видели. Их было семь или восемь. Они усадили народ на траву и ходили между, преломляя хлеба, но хлеба те не уменьшались[84]. - Вы совсем не разглядели этого человека? - Но ведь мы и не старались разглядеть его, к тому же там была огромная толпа, а мы находились почти в двух стадиях от него. Но звали его так же, как и тебя - Йешу из Нацрата. - Но ведь и другие люди должны были заметить, что это не я. Многие должны были об этом говорить. - Почти все, кого мы там встретили, были люди пришлые, многие из самого Йерусалима, были даже греки из Скифополиса. Было множество народу. - Ах, так это, наверное, тот самый целитель Йешуа из Йерусалима! Вот почему такое множество людей следовало за ним! - Так это был тот, кто воскресил в Бейт-Ании мертвеца, который пролежал в гробу четыре дня? - Скорее всего, это он. Вы видели, куда он направился? - Он исчез еще утром, после того, как люди, пораженные чудом с хлебами, захотели провозгласить его царем, Мессией[85]. Мы-то думали, что это тебя хотят короновать, а ты не хочешь этого, и поэтому скрылся. Народ долго не расходился, ожидая, что чудотворец скоро появится. Его ученики уверяли, что сами не знают, где его искать. Нам тоже было интересно, чем все кончится, и мы ждали вместе со всеми до вечера, как тебя провозгласят Мессией. А потом мы решили вернуться в Кфар Нахум - и вот встретили тут тебя... - Значит, вы ждали, когда меня провозгласят Мессией? – спросил, улыбаясь, Йешу.Люди молча в смущении переглядывались. - Да, странная история… Повторение чуда… Провозглашение Мессии… - пробормотал Йешу. – Неужели это правда? Позже выяснилось, что еще утром тот загадочный чудотворец в сопровождении нескольких десятков человек зашел в неурочное время в местную синагогу и как будто бы беседовал с находящимися там фарисеями о чудесном насыщении. - Ты когда-нибудь видел этого человека? - спросил Йешу у смотрителя синагоги Йаира, бывшего свидетелем этого посещения. - Что он сказал? - Я видел его впервые. Он укорял бывших с ним людей, что те следуют за ним, только потому что они наелись. - Похоже, это он. Что еще он говорил? - Он назвал себя хлебом, сошедшим с небес, и предложил, чтобы этот хлеб ели. После того многие возроптали и разошлись[86]. Самые разные и противоречивые слухи расползлись по Галилее. Большинство было уверено, что оба насыщения пяти тысяч были осуществлены именно Йешу. Но были и такие, которые полагали, что чудотворцев было двое. Те же, что пришли из Йерусалима, считали, что насыщение было только одно, и что просто кто-то хочет отнять славу от их рабби. Если еще совсем недавно кого-то другого принимали за Йешу, то теперь и самого Йешу стали нередко принимать за кого-то другого. - Так за кого же почитают меня люди? - спросил в те дни Йешу своих учеников. - Одни за Иоаханна Бен Захарию, иные за пророка Элиягу; другие же говорят, что один из древних пророков воскрес, – ответили ученики[87]. - Ну а вы за кого почитаете меня? Тогда Шимон ответил ему как бы от лица всех: - Мы знаем, что ты Йешу из Нацрата, и веруем, что ты тот, Кому надлежит прийти. Услышав этот ответ, Йешу повелел им пока никому не рассказывать о своей вере в него, и впервые открыл им то, что уже сказал Мирьям о своей смерти и воскресении, но ученики не очень поняли, о чем он говорит[88]. 2 Вскоре после тех событий Йешу, взяв с собой Шимона, Йоханана и Йакова, взошел на гору Тавор. Подъем был долог и утомителен. Усевшись в тени высокого ветвистого кедра, путники решили отдохнуть. Вся Галилея лежала у их ног. Поначалу Шимон, Йоханан и Йаков зачарованно смотрели вдаль: - Взгляни, рабби, это ведь никак Нацрат, из которого ты родом, – указывал рукой Петр А там на берегу - никак наш Кфар Нахум виднеется? Впрочем, восторженные возгласы звучали недолго. Утомленные трудным восхождением, ученики прилегли под тенистыми кедрами и вскоре задремали. Однако Йешу было не до сна, он стал молиться. Он просил Отца ответить ему, он просил Отца благословить задуманное им дело. Уже почти в самом начале той молитвы вид лица его изменился, и одежда его стала ослепительно белой. Перед ним предстали пророки Моше и Элиягу, благославляя его. - Итак, в этот раз ты въедешь в Йерусалим на осле... - как бы подведя итог их беседе, произнес пророк Элиягу. В этот миг Шимон, Йоханан и Йаков, до того мирно спавшие, вдруг очнулись и увидели двух пророков, беседовавших с Йешу. Они растерянно смотрели на трех светозарных мужей, как вдруг явилось облако, из которого донесся глас: - Это Мой возлюбленный сын, его слушайте[89]. В следующий миг видение внезапно исчезло, и оглядевшись вокруг, ученики увидели перед собой только Йешу в его обычном виде. Только его сияющий взор некоторое время еще напоминал о состоявшейся здесь чудесной беседе. [90]. На следующий день Йешу снова сказал ученикам своим: - Запомните хорошенько: сын человеческий будет предан в руки человеческие. Но поскольку он не разъяснил, что имеет в виду, они снова не поняли его, а расспросить смущались. Одна Мирьям до конца понимала тайный смысл произнесенных рабби слов. Перед тем как отправиться в Йерусалим, Йешу захотел еще раз пройти по Галилее, побывать в землях Тирских и Сидонских, а также посетить земли за Иорданом. Когда он уже собирался было выйти в путь, то выяснилось, что за ним хотят следовать его друзья из Нацрата – торговец Йегуда и таннай Йосеф. Они были в те дни в Кфар Нахуме и пришли навестить своего друга. - Йешу, – сказал Йосеф, – я пойду за тобою, куда бы ты ни пошел. Но Йешу на это ответил: - Тебе незачем пускаться в этот путь. Это не твое, Йосеф. Ты создан для изучения Писания. Лисицы имеют норы, и птицы небесные - гнезда; но сыну человеческому негде приклонить голову.[91] Слышавший этот разговор Йегуда сказал: - Меня ты не уговоришь. Я точно пойду за тобою. Но прежде позволь мне проститься с домашними моими. И тогда Йешу, наконец, сказал вслух то, о чем не раз думал об этом человеке про себя: - Пахарь, думающий лишь о том, как поскорее вернуться домой, не дождется урожая. Всякий оглядывающийся назад, не благонадежен для небесного Царства. [92] Йешу провел в том путешествии около десяти дней, и вернувшись в Кфар Нахум, застал в своем доме одного из тех учеников Йоханана бен Захарии, которого тот к нему однажды посылал. – Я уже два дня жду тебя. Мне нужно тебе кое-что открыть, – сказал ученик. Помнишь, Йоханан прислал меня к тебе спросить: ты ли тот, кого мы ожидаем, или нам ждать другого? - Да, я помню. - Так вот, я говорил с рабби Йохананом перед казнью. В тот злополучный день, когда Гордус Антипа повелел отрубить голову рабби Йоханану, я находился подле крепостных ворот. Ты ведь знаешь, мы там установили дежурство, на тот случай, если тетрарх разрешит пустить к нему друзей. Под вечер, в день рождения тетрарха, его оруженосец вышел к воротам, подозвал меня и сказал: - Твоего учителя сейчас казнят, иди простись с ним. Я даю тебе три минуты. На самом деле он дал больше. Я не знаю сколько, но точно, что мы разговаривали больше. Видимо, тяжело тому оруженосцу было выполнять приказ. Так вот. Перед тем как быть обезглавленным, рабби Йоханан сказал мне, что все долгое время он сомневался, нет ли действительно Другого, и что как раз теперь он убежден, что Другой есть. Он напомнил мне, что в самом начале его служения, почти за год до того как ты принял от него погружение, к нему пришел другой человек по имени Йешу, которого он до того никогда не видел[93]. Так вот, на того Йешу сошел Дух в виде голубя. И до самого того момента пока не появился ты, рабби Йоханан был уверен, что избавитель – именно этот человек, что ему предстоит расти, как самому Йоханану умаляться. Рабби велел передать тебе, что никогда не видел его раньше. Да и позже он не появлялся. Он лишь слышал, что он, как и ты, из Галилеи. - Кто же он? – изумился Йешу. - Я знаю, о ком говорил мой учитель. После своего погружения тот галилеянин сразу ушел, но к празднику Песах вновь появился в нашей пустыне и обосновался недалеко от Инона, где рабби Йоханан в ту пору погружал приходивших к нему, так как там было много воды[94]. Я слышал, что этот Йешуа стал вхож в общину «Яхад», а также что он сам окунает кающихся и в Иордане, и в горных источниках. Говорят, что в какой-то момент он даже собрал больше людей, нежели мой учитель. Но, как я понял, он желал действовать втайне, и как только слухи о нем расширились, он ушел в Галилею[95]. Вообще рабби Йоханан – до того как ты не явился – называл его Агнцем Божиим, столь явственным ему показалось его искупительное предназначение. - Но почему он не рассказал мне о том раньше? - Нужно думать, мой учитель не был до конца ни в чем уверен. Лишь после того, как стало известно о воскресении мертвого человека, пробывшего в гробу четыре дня, он уверился в нем. Учитель знал, что ты в ту пору оставался в Галилее, а воскрешение было совершено в Йерусалиме, в Бейт-Ании[96]. Значит, его совершил Другой, и значит, вы оба призваны к избавлению народа Израиля. Так меня просил передать тебе рабби Йоханан. Он сказал, что, по-видимому, тот Йешу из священнического рода. Ведь как учили наставники нашей общины, помазанников должно быть двое: один – царь, потомок Давида, второй – священник, потомок Аарона… Йешу был глубоко взволнован услышанным. Конечно же, - думал он, - с важными поручением всегда посылают двоих. Зачем далеко ходить - два пророка явились ему на горе Тавор. И как он посылал своих учеников по двое, так его Отец послал двух помазанников, ибо только двоих свидетелей свидетельство истинно. Как он, в самом деле, упустил из вида, что избавителей должно быть двое? Йешу вспомнил многократно произносимые им до того слова пророка Овадьи, эдомитянина, предвестившего падение Эдома, а вместе с ним и его духовного порождения – Римской империи: "И будет дом Йакова огнем, а дом Йосефа пламенем, а дом Эсава – соломой, и зажгутся они о них, и поглотят их, и не будет остатка в доме Эсава, ибо Господь сказал это…. Взойдут избавители на гору Сион, чтобы судить гору Эсава, и будет Господу царство". Ну конечно же, избавителей двое – сын Давида и сын Йосефа, - они едины как огонь и пламя. Немедленно Йешу припомнились и слова другого пророка, Захарии, которые он пропел вполголоса: "И воскликнул я и сказал ему: что означают две маслины эти с правой стороны светильника и с левой стороны его? И воскликнул я во второй раз и сказал ему: что это за две оливковые ветви, которые через два золотых горлышка изливают из себя золото? И сказал он мне так: разве не знаешь ты, что означают они? И сказал я: нет, господин мой. И сказал он: это двое помазанников, стоящие возле Владыки всей земли"[97]. - Две оливковые ветви! Два помазанника! Конечно же, их двое. Но только, конечно же, второй – это не потомок Леви, а потомок Йосефа. В общине "Нового завета", к которой когда-то принадлежал Йоханан, считали, что второй помазанник – из священнического рода. Однако согласно общепринятому учению, Мессия сын Давида должен был прийти в паре с Мессией сыном Йосефа[98]. Йешу медленно, чуть нараспев повторил на память те слова пророка Йехезкеля, которые пришли ему на ум, когда он ступил на водную гладь Кинерета: "И было слово Господне ко мне сказано: А ты, сын человеческий, возьми себе посох один, и напиши на нем: "Йегуде и сынам Израиля, объединившимся с ним". И возьми посох другой и напиши на нем: "Йосефу, посох Эфраима и всех сынов Израиля, объединившихся с ним". И приблизь их один к другому, как будто у тебя посох один, и превратятся в один в руке твоей".[99] Да, избавителей должно быть двое. Так вышло из-за Лавана, подменившего невесту на брачном ложе Йакова. Мудрецы учили, что мессианское призвание разделилось в ту ночь, когда Йаков, зачиная своего первенца от Леи, считал, что он соединяется с Рахелью. Как разделились в ту ночь душа и тело Йакова, так разделились и царства, так разделились и Мессии. Но избавление придет от них обоих. Избавление объединит их и исправит разобщенность. Победа над Римом явится поэтому одновременно также и примирением самого дома Израилева. Если Йешу раньше не пришла на ум эта мысль, то лишь потому, что он был убежден, что в конце принимает всю власть именно потомок Давида. Кроме того, он никогда не слышал, чтобы помазанники должны были прийти одновременно. Между ними мог пролечь значительный срок. Но значит, не все правильно поняли люди в планах Всевышнего. Так случается иногда. Через несколько часов, после того как ученик Йоханана бен Захарии ушел из Кфар Нахума, а Йешу вернулся после своего молитвенного уединения с близлежавшего холма, Мирьям осторожно спросила: - Рабби, я вижу, ты чему-то обрадован? Тебе принесли какое-то доброе известие? - Да, Мирьям. Ты должна знать об этом. Знать раньше других. Я не один в своем служении, у меня имеется брат – сын Йосефа. - Сын Йосефа? О чем ты говоришь? – удивленно спросила Мирьям. - О Другом, о втором Избавителе. Так и должно быть, – ответил Йешу. – Два свидетеля необходимы в суде, и точно так же всякое сложное поручение дается двум слугам, а не одному… Не потому ли и я, посылая учеников своих с поручением, по двое их посылаю? Так они советом, взаимной поддержкой и способностью в трудную минуту разделиться – могут совершенней справиться с заданием. Как сказано в Когэлете: «Вдвоем лучше, чем одному, ибо есть им плата добрая за труды их. Ведь если упадут, друг друга поднимут, но если одинокий упадет, нет другого, чтобы поднять его. Да и если лежат двое – тепло им; одному же как согреться? И если нападут на одного, двое против него устоят; и тройная нить не скоро порвется»[100]. Два Мессии – это две нити, переплетенные в одну. Прочность может быть только двойной: двумя глазами смотрят люди на мир, хотя могут и одним. Двумя ушами слушают они, хотя могут и одним. Двумя руками делают все, хотя могут и одной. Одну силу человек принимает от отца, вторую силу от матери. Но если так, то может ли дело спасения не обеспечиваться двойной прочностью? Как это правильно, что помимо сына Давида должен быть послан также и сын Йосефа! - Но кто же он? – не переставала удивляться Мирьям. Йешу рассказал своей ученице то, что услышал о Другом от ученика Йоханана бен Захарии. - Я должен его найти, Мирьям, – сказал Йешу. - Помнишь, как сказал пророк Амос: "Пойдут ли вместе двое, если они не сговорились? Зарычит ли лев в лесу, если нет у него добычи?... Господь Бог не делает ничего, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам… »[101] - Значит, вы должны сговориться и пойти вместе. Но если его зовут Йешу, и если он из Нацрата, то как раз там его и надо искать! - обрадовано сказала Мирьям. - В Нацрате его нет, Мирьям. Я там знаком со всеми. Я знаю там около тридцати человек, которых зовут Йегошуа, или Йешуа, или Йешу. Среди них есть потомки Аарона, есть потомки Йосефа, всего, я думаю, таких наберется человек десять. Но невозможно подумать, что кто-либо из них - Мессия. Не говоря уже о том, что все они находятся в Нацрате безвыездно… Невозможно представить, чтобы кто-либо из них исцелил смертельно больного человека в Кфар Нахуме или воскресил мертвого в Бейт-Ании. - А тот Йешуа, который подходил к тебе после насыщения пяти тысяч и которого мы повстречали возле Кфар Нахума? Я так поняла, что и он из Нацрата… - Ты имеешь в виду Йешуа - садовника? Сам он в Нацрате в последние годы редко бывал, да и семья его пришлая. Он и родился не в Галилее, а где-то в Иудее. Я помню их появление в нашем городе, в ту пору я как раз учился писать, а Йешуа – говорить. Но он ни из рода Аарона, ни из рода Йосефа, он просто из колена Йегуды, как почти все оставшиеся после вавилонского плена. - И все же, может быть, нам вернуться в Нацрат еще раз? - Нет, Мирьям. Времени у меня нет, мой Песах, мой "исход" приближается. Небеса подтвердили мое решение. Мирьям попыталась было спорить, но тогда Йешу подробно поведал ей, что открылось ему на горе Тавор при явлении пророков Моше и Элиягу, и она смирилась. - Все решено и подтверждено небесами, – сказал Йешу. - Я иду в Йерусалим пострадать и воскреснуть. Мирьям заплакала, но скоро успокоилась. - Он показался мне необычным, этот твой земляк и твой тезка. Как хорошо, что он пригласил тебя на пасхальную трапезу. Там он тебе непременно что-то откроет. - Ты как всегда права, Мирьям, - согласился Йешу. – Он действительно необычный и действительно что-то знает. Помнишь, он говорил что-то про осла? - Да, помню. Он сказал, где в Бейт-Ании его родственники смогут предоставить нам осла… - Там на горе Тавор шла речь о том, что мне надлежит въехать в город на осле. Он как будто бы знал, что осел понадобится. Пусть он даже и не Другой, но что-то о Другом он несомненно знает, и хочет мне открыть. На следующий день Йешу в сопровождении внушительной толпы вышел из Кфар Нахума и направился в сторону Йерусалима. В дороге недалеко от горы Гильбоа он отозвал двенадцать учеников и, усевшись с ними на траве, посвятил их, наконец, в свой план. - Мы поднимемся сегодня в Йерусалим. Там в скором времени сын человеческий предан будет в руки человеческие. Я говорил вам уже об этом, но теперь разъясню яснее. Там в Йерусалиме римляне надругаются надо мной и распнут на кресте, но в третий день я восстану из мертвых. Так будет положено начало моему воцарению[102]. Ученики молчали. Сказанное было столь неожиданным и столь немыслимым, что они оказались неспособны его принять. В какой мере он остался непонятым, Йешу стало ясно после того, как через час мать Йакова и Йоханана Зеведеевых подошла к нему, и поклонившись, попросила, чтобы после воцарения Йешу два ее сына сели подле него: один по правую сторону, а другой по левую. - Вы просто не знаете, чего просите, - сказал Йешу матери и сыновьям, усмехнувшись этой наивной просьбе, но другие ученики стали сердиться на Йакова и Йоханана. Снисходительно наблюдавший эту сцену Йешу сказал: - Цари господствуют над народами, но между вами так быть не должно. Кто из вас хочет быть большим, пусть будет всем слугою, а кто из вас хочет быть первым, да будет всем рабом. Запомните, сын человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу свою для искупления многих.[103] 3 "Великую Субботу", субботу, предшествующую Песаху 3790 года, Йешу провел в Йерихоне, а рано утром в первый день недели начал свое восхождение в Йерусалим. Поначалу дорога вилась среди крутых и голых, а выше среди пологих и зеленеющих холмов, которые перекатываясь один на другой, убегали в небо, завораживающее глаза своей насыщенной голубизной. По обе стороны от дороги среди яркой изумрудной травы сверкали красные маки. Подъем ощущался не только в ногах, но и в сердцах. Ученики с нетерпением и волнением ожидали события, о котором знали пока только они одни – восхождения Царя в Йерусалим, и недавние предупреждения учителя о том, что ему предстоит пострадать и даже быть убитым, казались какой-то притчей, не имеющей отношения к действительности. Путь был преодолен всего с тремя привалами, и когда солнце стало уже, наконец, клониться к западу[104], путники взошли на вершину Масличной горы, и перед ними открылся Йерусалим. Когда они стояли там, любуясь Святым городом, Йешу подозвал Шимона Петра и Йоханана и сказал им: - Пойдите в это селение, которое прямо перед вами. Там вы найдете ослицу с осленком. Отвяжите их и приведите ко мне. Если же кто-нибудь станет вам перечить, отвечайте, что они нужны господину; и тогда они позволят вам их забрать[105]. Шимон Петр и Йоханан тотчас же направились в Бейт-Анию. Они вошли на главную улицу и сразу же у ворот третьего дома увидели привязанных ослицу с осленком, неподалеку от которых под масличным деревом сидели трое молодых людей. Шимон Петр, как ему и было поручено, стал как ни в чем не бывало отвязывать молодого осла. Увидев это, молодые люди тотчас встали, и один из них спросил: Зачем отвязываете осленка? Шимон Петр и Йоханан в один голос ответили: Он нужен господину. Услышав этот как будто бы условленный ответ, молодые люди приветливо заулыбались, и один из них, махнув рукой, сказал: - Мир вам! Берите ослов. Приведя к Йешу животных, ученики положили на них свои одежды, а сам он сел на осла поверх этих одежд и в сопровождении двенадцати учеников тронулся в Йерусалим. По пути к этому шествию присоединялся народ из пригородных сел. В лучах закатывающегося солнца пестрая процессия была хорошо видна из Йерусалима. Люди стали стекаться с разных сторон и стелить по дороге свои одежды, некоторые срезали с деревьев ветви и также клали их перед ехавшим на молодом осле Йешу[106]. Вдоль всей дороги, ведущей к мосту через поток Кедрон, да и на самом мосту люди бурно выражали свою радость: - Слава сыну Давидову! - кричали одни. - Благословен Царь, Грядущий во имя Господне! - слышалось с другой стороны. - Благословенно царство Давида! - кричали третьи. Этот восторженный прием поразил его. Кто их надоумил собраться? Все складывалась само, все становилось знаком. Вот народ, ведомый святым духом, объявил его царем…. Несколько человек, обеспокоенных столь бурным всплеском народной радости и опасавшихся, что дело может принять скверный оборот, приблизились к ехавшему на осле Йешу и попросили его унять толпу. - Рабби, запрети им кричать, что ты царь. Это небезопасно. Римляне могут услышать, – стали уговаривать они Йешу. Придержав осла, Йешу обвел взглядом взволнованных людей и ответил: - Но это правда, правда которая завоюет мир, а потому, даже если они умолкнут, то камни возопиют. Между тем слова фарисеев все же не остались им незамеченными. Они напомнили Йешу, что бедствия ожидали не только его, но и всех этих ликующих людей. Он вновь приостановил осла, и, окинув Святой город печальным взором, воскликнул: - О, Йерусалим, пока это еще скрыто от тебя, но придут дни, когда враги окружат тебя, окопают тебя рвами, а потом разорят тебя, и убьют жителей твоих.[107]. Стоявшие рядом и слышавшие его содрогнулись от этих слов. Йешу был уже не первым, кто пророчествовал о разрушении Храма и гибели Йерусалима. Уже четвертый год отмечались тревожные знамения: жребий жертвенного козла, приносимого на Йом-Кипур, не выпадал на правую сторону, красная лента, которой метился этот козел, не белела, западный светильник гас прежде времени, а ворота Святая Святых открывались сами собой. Так продолжалось до самого разрушения Храма, но уже тогда, когда все это случилось в четвертый раз, знаменитый фарисей рабби Йоханан бен Заккай в присутствии своих учеников воскликнул: Храм, Храм! Зачем ты тревожишь себя! Я знаю, что ты будешь разрушен! [108] А рабби Цадок, предчувствующий эти великие бедствия в надежде их отвратить, в те самые дни стал держать пост. [109]. Итак, сидя верхом на осле, быстро переставлявшем свои тонкие белые ноги по одеждам и ветвям деревьев, Йешу въехал в городские ворота и направился к Храму. Толпа незаметно рассеялась, и к Храму он подошел в сопровождении лишь нескольких десятков человек. Совершив омовение в одной из многочисленных прихрамовых микв, Йешу уже было вознамерился войти в Храм, однако, оказавшись возле массивной арки, служившей лестницей на Храмовую гору, он остановился. Здесь под самой аркой и вокруг нее торговали голубями и обменивали деньги. Вечерело, и толпа торгующих была невелика. Между тем все еще слышался звон монет и оживленные голоса. Вот уже много лет между храмовыми торговцами и фарисеями шла непрерывная война. Фарисеи требовали, чтобы жертвенные животные продавались в стороне от Храма, но торговцы по соображениям практического удобства постоянно норовили разместить свои загоны и прилавки у самого входа в Святилище. Фарисеи периодически разгоняли их скот, опрокидывали им столы, забрасывали торговцев гнилыми овощами, но ничего не помогало[110]. Два года назад, после особо бурных столкновений фарисеев с торговцами, последние согласились убрать свои столы за городские стены, так что Йешу, за несколько своих паломничеств в Йерусалим отвыкший от картины шумного рынка, расположенного у самого входа в Храм, был неприятно поражен увиденным. - Написано, "Дом Мой домом молитвы наречется", а вы превратили его в городской рынок, в вертеп разбойников! – гневно крикнул Йешу торговцам и стал опрокидывать столы менял и скамейки продавцов жертвенными голубями[111]. Его спутники тут же присоединились к нему, и торговцы, побросав товар, разбежались. Йешу вошел в Храм, служба уже закончилась. К нему подошли несколько больных людей – двое хромых и слепой – и он исцелил их. Когда же наступили сумерки, он направился в Бейт-Анию. По дороге, проходя мимо того места, где Йешу пророчествовал о разрушении Храма, Мирьям робко спросила: - Скажи, рабби, что значат твои слова о разрушении Святого града? Как это возможно? - Разве ты не слыхала, что приход Мессии должен сопровождаться бедствиями? - Но ведь бедствия должны предшествовать Избавителю, а не Избавитель бедствиям? - Мое воскресение лишь положит начало избавлению, бедствия продолжатся. Но вы, ученики мои, будете свидетельствовать обо мне, и сердца людей станут очищаться. Эти люди будут свидетельствовать дальше, и вы не успеете еще обойти всех городов, как Царство Израиля будет восстановлено[112]. На другое утро Йешу вновь направился в Йерусалим. По дороге он стал укреплять своих учеников в вере, уча их, что все возможно для верующего: - Все что вы ни попросите в молитве с верою, получите. Если вы будете иметь веру с зерно горчичное, и скажете горе переместись и ввергнись в море, то так и будет. В тот момент Йешу поравнялся со стоявшей у дороги покрытой почками и свежей листвой смоковницей[113]. Указав на нее рукой, он сказал: - Если скажете смоковнице этой, вырвись вместе с корнями и пересадись в море, то так и случится[114]. - Рабби, но чем провинилась эта смоковница? - удивилась Мирьям. – Тебе не жалко ее искоренять? - Не жалко, Мирьям, потому что эта смоковница бесплодна. - Но ведь сейчас на ней только почки. Кто знает, что из них может произрасти к осени? - Я знаю, Мирьям, что она бесплодна. - Но разве не ты, рабби, рассказал нам притчу о человеке, в винограднике которого росла смоковница, на которой он не нашел плодов? - Что же он сделал? - улыбнулся Йешу. - Напомни. - Человек тот сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: она лишь напрасно занимает землю. И тогда виноградарь сказал ему в ответ: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом, может быть, она принесет плод. Если же нет, то тогда срубишь ее[115]. - И что же произошло? - Ты не рассказал, рабби. Но эта притча к тому, что Бог сколько может откладывает суд над грешником. - Что ж, Мирьям, по слову твоему, подождем до осени. Если Господу будет угодно, и мы пройдем здесь через полгода на праздник Кущей, то тогда вынесем ей окончательный приговор. 4 Фарисеи, призывавшие Йешу к осторожности, были правы - в ту же ночь в канцелярию прокуратора поступил донос. Получивший его перед самым сном Пилат распорядился расследовать историю въезда в Йерусалим «царя иудейского» и задержать виновника. Прокуратору было очень интересно выслушать собственную версию самого "бунтаря". Царей в завоеванных Римом странах назначал только император. Так, в Галилее на эту должность он утвердил Гордуса Антипу. В Иудее же царское правление и вовсе было упразднено вот уже двадцать лет, и страна была превращена в римскую провинцию, управляемую прокуратором. Любые слухи о претензии кого-либо занять царский трон являлись необходимым и достаточным поводом для возбуждения уголовного расследования. Закон трактовал это не только как запрещенную политическую деятельность, но и как оскорбление императорской божественности. Посягательство на царскую власть каралось смертью. Столь явный и дерзкий случай, когда многотысячная толпа провозгласила кого-то царем, требовал самого скорого и решительного расследования. Поэтому уже на другой день был арестован подозреваемый. Прошло два дня пока выяснилось, что задержанный римлянами галилеянин Йешу бар Абба не имеет никакого отношения к торжественному въезду «царя» в Йерусалим. Тогда-то дополнительное расследование показало, что на белом осле в первый день недели в Йерусалим въехал популярный галилейский проповедник и целитель Йешу из Нацрата. Выяснилось и то, что он часто бывает в Храме, но не было установлено, где он остановился. Его видели однажды вечером поднимавшимся на Масличную гору вместе с учениками, и пытались после этого разыскать в Бейт-Ании. Но следы его пропали. Тогда уже темнело, и ищейки просмотрели, что Йешу с учениками останавливались спать прямо на траве в густом саду, расположенном по дороге[116]. Пилат, за пять лет правления хорошо усвоивший, что неуважение к Святилищу может вызвать в народе возмущение, не хотел без необходимости производить арест Йешу в пределах Храма. Поэтому в ту же среду во второй половине дня Пилат вызвал священников в преторию и потребовал, чтобы те помогли ему задержать «самозванца». Священники были единственными иудеями, сотрудничавшими с римской властью, и они понимали, какую ненависть вызовут к себе в народе, поступи они так, как того хотели римляне. Однако они понимали и то, что отношение к ним народа может улучшиться, если они употребят свое влияние для спасения популярного целителя. - Это навет, – попробовал заступиться за Йешу первосвященник. – Невозможно поверить, чтобы этот человек объявил себя царем. Мало ли что кричат в толпе. - Приведите его ко мне, и мы это легко выясним. - Мы попробуем что-то сделать. Уже через час слуга первосвященника разыскал Йешу в Храме и предупредив, что положение его очень опасно, передал приглашение немедленно подойти к нескольким членам совета, чтобы обсудить с ними, что можно сделать. Но Йешу лишь кратко ответил: – Я иду, как написано обо мне. Встреча эта казалась ему совершенно излишней. Что и как он мог объяснить этим людям? На небесах уже все решилось, его "исход" не может быть отменен. Тогда священники, поразмыслив, пригласили нескольких фарисеев – членов Сангедрина, среди которых были рабан Гамлиэль и рабби Йоханан бен Заккай, и предложили им попытаться избавить Йешу от римской расправы, учинив над ним собственный «суд». На этом суде они могли бы, во-первых, выявить все несогласованности свидетелей, чтобы в дальнейшем их выпятить, а во-вторых объяснить Йешу, как ему следует вести себя с прокуратором, чтобы избежать казни. Раввины с пониманием отнеслись к этому плану саддукеев, однако прежде чем дать положительный ответ, они решили проверить, в какой мере были серьезны претензии Йешу на царскую власть. Ведь если тот всерьез принял приветствие толпы, то защищать его перед Пилатом было бы нелепо, затея бы выглядела совершенно пустой. Посовещавшись, они решили выявить намерения галилейского проповедника, расспросив его об отношении к подати, взимаемой императором. В тот же вечер, встретив Йешу в Храме, посланники фарисеев - членов Сангедрина обратились к нему с этим вопросом. - Рабби! Мы знаем, что ты ищешь правду и никому не стараешься угодить. Поэтому хотим спросить у тебя, дозволено ли платить подать императору, или нет? Внимательно оглядев своих собеседников и сразу уловив, что в действительности их волнует не прямо ими заданный, а какой-то посторонний вопрос, Йешу ответил: - К чему это лицемерие? Покажите мне монету, которою платится налог. Кто-то тотчас сбегал к менялам, сидевшим за своими столами при входе в Храм, и принес динарий. - Чья здесь надпись? – спросил Йешу. - Здесь начертано имя римского кесаря. - Так вот что я вам отвечу. Злодейская власть будет низвергнута, грабительские поборы прекратятся, но время этому еще не пришло. До той же поры следует поступать так: пока кесарь уважает нашу веру и не требует от нас, чтобы мы пользовались монетами с его изображением, но только с именем; до тех пор, пока он позволяет нам чеканить наши собственные монеты, чтобы мы жертвовали их Храму, до той поры пока он позволяет нам воздавать наши полушекели нашему Богу, до той поры и мы можем возвращать ему его динарии[117]. Это неожиданный ответ был незамедлительно передан фарисеям – членам Сангедрина, и они тотчас согласились участвовать в плане священников ходатайствовать перед Пилатом за Йешу. Поздно вечером священники вновь отправились в преторию. После недолгих переговоров с Пилатом, поняв, что арест Йешу неминуем, они попросили прокуратора, чтобы тот позволил им самим предварительно расследовать степень его виновности. - Мы уже начали его расспрашивать, и лишний раз убедились в том, что человек этот совершенно не опасен для императора. Он даже учит народ не уклоняться от выплаты подати в римскую казну. Поняв главное, а именно, что ему не понадобится затруднять себя арестом Йешуа и что того приведут в преторию сами евреи, Пилат немедленно согласился с тем, чтобы предварительно Йешу был судим самими иудеями. 5 Наступил четверг, канун праздника Песах. Рано утром священники приступили к закланию пасхальных агнцев. Йешу купил у Тройных ворот ягненка, вошел в Храм, и, с трудом пробившись сквозь толпу, передал его священникам. Когда Йешу уже сходил с лестницы с закланным ягненком в руках, к нему подошел сам рабби Йоханан бен Заккай. - Что случилось, Йешу? – спросил мудрец. – Говорят, что ты въехал в Йерусалим на осле? Что тебя как царя приветствовала толпа? Это правда? - Это правда. - Понимаешь ли ты, что сейчас произойдет? - Римляне схватят меня и казнят. Но в третий день я воскресну. Фарисей рабби Йоханан бен Заккай, великий мудрец и мистик своего поколения, причастный тайне Божественной Колесницы, долго молчал. Он казался ошеломленным. - Не делай этого, Йешу, – сказал он наконец встревожено. - Рабби думает, что я не справлюсь? - Не знаю. Но я знаю, что это не ко времени. Не предупреждай всеобщего воскресения. - Но разве Тора была дана в свой срок?! Разве не сказано, что она была предназначена лишь тысячному поколению, в то время как открылась двадцать шестому?[118] Тот, кто приблизил дарование своего Закона, приблизит также и воскресение из мертвых! - Но Он ли желает этого приближения?! Пророки не предрекали ничего подобного. Не золотого ли тельца готовишь ты Израилю вместо золотых керувов? - Я не спорю, – продолжил рабби Йоханан, заметив отчужденный взгляд Йешу. – Праведник, сердце которого переполнено Духом Святости, может восстать из мертвых, но это воскресение - лишь последняя ступень той лестницы, первая ступень которой – осторожность [119]. Не кажется ли тебе то дело, что ты задумал, слишком рискованным? События не всегда развиваются так, как мы просчитываем и ожидаем. Прошу тебя, откажись от своего плана. Ты никого этим в действительности не спасешь…Возможно, даже наоборот... Да и пойми, римляне не уйдут отсюда просто так из-за чудесного воскресения какого-то еврея. Еще не пришел срок дому Эсава. - Огонь принес я на землю, и он возгорится, чтобы по слову пророка спалить дом Эсава. - Но пламенем своим ты сожжешь также и дом Йакова. Наш Храм сгорит! - Рабби и сам хорошо знает, что это неминуемо. Не только Храм сгорит, но и Йерусалим будет разрушен, и весь дом Израиля. Но мое воскресение воскресит и весь Израиль, вольет в него живую воду Святого духа и возродит его к вечной жизни. Тогда и будет отстроен вечный Храм, в котором будет постоянное присутствие Всесвятого… Разве рабби не благословит меня на этот шаг? - Некогда твой тезка, ученик рабби Йегошуа бен Перахия, основавший общину «Яхад», учил примерно тому же, что и ты. Он думал, что исходящий от него Святой дух очистит людей, но люди не изменились... Да и в твоем учении не все сходится. Ты надеешься, что твое воскресение приведет ко всеобщему скорому избавлению. Но это как раз сомнительно. В три дня невозможно ни освободить Израиль, ни построить новый Храм, ни всех воскресить. - Только Бог определяет сроки. Совсем не все зависит от меня. Чтобы все это свершилось, нужно, чтобы не только я, но и весь Израиль приобщился к вечной жизни, как сказано: «И народ твой, все праведники, ветвь насаждения Моего, дело рук Моих для прославления, навеки унаследуют страну»[120]. А на это могут уйти годы. Я не знаю сроков[121], но надеюсь, что всеобщее воскресение начнется в ближайшее время, что я буду помазан на царство народом, преисполненным Святого духа. На том Йешу простился с рабби Йохананом бен Заккаем, и покинув Храм, вернулся со своим закланным ягненком в Бейт Анию. В то время, пока рабби Йоханан бен Заккай беседовал с Йешу, священники встретились там же в Храме с его учеником Йегудой. Рассчитывать на то, что Йешу добровольно явится на их "судебное заседание", священники не могли, задерживать же его в Храме они опасались еще больше, чем римляне. Поэтому они и решили сговориться с Йегудой (убедив его, разумеется, что действуют в интересах Йешу), чтобы тот указал им, где и когда Йешу будет в тот день не на людях. Чтобы заручиться полным доверием этого ученика и подчеркнуть свою заинтересованность в спасении Йешу, они передали Йегуде тридцать динариев для его учителя, на его общину[122]. Вернувшись в Бейт-Анию, в дом Шимона прокаженного, Йегуда направился было к Йешу, чтобы отдать ему деньги, но остановился в недоумении перед странной картиной: Йешу сидел на почетном возвышении, а какая-то женщина в богатых одеждах возливала на его голову драгоценный благовонный мирр из небольшой амфоры. Некоторые были раздражены этим расточительным жестом. В этой амфоре заключался почти годовой заработок среднего крестьянина. Кому была нужна такая трата? Присутствующие качали головами. - Уж лучше было раздать эти средства нищим, – донесся чей-то голос. Но Йешу, в те дни видевший во всем знаки небес, сказал: - Не смущайте эту женщину. Она правильно поступила. Нищие будут всегда, я же недолго буду с вами. Она сделала то, что могла: она наперед помазала мое тело, приготовив его тем самым к погребению[123]. Женщина безмолвно вышла, а Йешу встал на молитву, к нему присоединились все остальные ученики. Закончив "Восемнадцать благословений", Шимон Петр спросил Йешу: - Рабби, где мы будем есть пасхального агнца? Скажи, и мы пойдем и подготовим трапезу. И тогда, как и предложил садовник Йешуа, Йешу сказал ему: - Пойдите в город, там у Тройных ворот вам встретится человек, несущий кувшин воды. Последуйте за ним до дома, в который он войдет, а там спросите у хозяина, где комната, в которой нам предстоит трапезничать? И он покажет вам комнату, в которой вы и подготовите все к празднику[124]. Шимон Петр позвал с собой Йоханана и Йегуду, который слегка замешкался, поспешно засовывая кошель с деньгами под свой матрац, чтобы не таскать его с собой в праздник, и они пошли к Тройным воротам. Там их действительно встретил у ворот человек с кувшином и довел их до некоего дома, где при содействии хозяина они приготовили пасхальную трапезу[125]. Сам хозяин перед праздником ушел к родственникам, а Йоханан тем временем сходил за учениками оставшимися в доме Шимона Прокаженного и привел всех в этот дом. Войдя в дом и не найдя там никого, кроме своих учеников, Йешу был смущен: что это значит? Вот пришел час его, но он так и не узнал тайну Другого! Не повидался даже с садовником Йешуа, подготовившим ему место трапезы и обещавшим сюда прийти. Заметив, что учитель огорчен, Мирьям сказала: - Он придет, рабби. Время еще есть. Но времени уже не было. Агнец должен был быть съеден до полуночи, между тем первые звезды уже загорались на ясном и чистом небосводе. - Время вышло, Мирьям, – сказал Йешу. – Начнем без него. Час священной трапезы наступает. Йешу возлег, все остальные расположились вокруг. Йешу сказал им: - Вот мы едим этого агнца с мацой и горькой зеленью. Сегодняшняя наша трапеза совершается под ярмом, следующая совершится в Царстве Божием[126]. Затем, подняв бокал, Йешу как положено благословил вино: - Благоловен Ты, Господи Боже наш, Царь мира, создавший виноградный плод, - и после того добавил: - Да будет воля Твоя, чтобы кровь моя пролилась во искупление грехов ваших, как изливается это вино[127]. И он пустил чашу по кругу, чтобы все отпили из нее. Вслед за этим, взяв мацу, он благословил ее, и прежде чем преломить и раздать ученикам, сказал: - Да будет преломлена за вас моя плоть, как преломляется и делится между вами этот пресный хлеб[128]. Когда же все стали отламывать куски запеченного жертвенного ягненка, Йешу сказал: - Истинно говорю вам, один из вас предаст меня. Он хотел сделать, как лучше, но не бывает лучше, чем хочет Отец наш небесный… Ученики опечалились и - поскольку все они хотели «как лучше» - стали с беспокойством говорить ему, один за другим: Не я ли? Он же сказал им в ответ: - Один из двенадцати, обмакивающий со мною в это блюдо. Он хотел "как лучше", но Сын Человеческий идет, как написано о нем. За этой трапезой не было того веселья, которое обыкновенно сопровождало любое другое их совместное застолье. Как будто бы что-то тревожное повисло в воздухе, особенно после того, как в смущении, проталкиваясь боком, покинул праздничное собрание Йегуда[129]. 6 В полночь, когда было вознесено благодарение за пищу и пришел черед воспеть хвалебные праздничные псалмы, они двинулись на Масличную гору. Всю дорогу Йешу угнетали тяжелые мысли: Почему садовник Йешуа не пришел на трапезу? Почему Другой избавитель так и не связался с ним? Верен ли его, Йешу, план спасения? Когда он дошел до сада Гат-Шамна, то сомнения его еще более усилились: Что его ждет? Действительно ли он восстанет из мертвых? Действительно ли он принесет избавление? Неужели рабби Йоханан бен Заккай был прав? Неужели он, Йешу, принесет Израилю не спасение, а величайшие бедствия? - Побудьте здесь, пока я помолюсь, - сказал Йешу своим ученикам, расположившимся вокруг него прямо на земле. Позвав с собою Шимона Петра, Йакова и Йоханана, тех самых, которые наблюдали преображение его на горе Тавор, он отошел в сторону. - Душа моя смертельно скорбит, – сказал им Йешу, - побудьте со мной. И пав на землю, он стал молиться. - Отец мой! Всё возможно Тебе, - доносился до учеников его жаркий шепот. - Пронеси чашу сию мимо меня; но да свершится воля Твоя. Всю свою жизнь он чувствовал подле себя Отца, но теперь в эту страшную минуту Тот как будто отступил от него. Впервые молитва Йешу не достигала небес. Это безмолвие, казалось, подтверждало самые страшные его опасения: Он обрекает свой народ на величайшие в мире страдания! Он отлучает себя от Израиля! Холодный пот выступил на лбу у Йешу, и великий ужас охватил все его существо. - Шимон! Ты спишь? - воскликнул Йешу. - Не мог ты бодрствовать со мной хотя бы один час? ... Все кончено! Пути назад нет. Сын человеческий предается на смерть. [130]. Он еще произносил эти слова, как из темноты выступил Йегуда - один из двенадцати и с ним храмовая стража и множество людей, посланных священниками и фарисеями. Увидев Йешу, Йегуда подошел к начальнику стражи и шепнул ему: Кого я поцелую, тот и есть Йешу. Возьмите его, но ведите себя с ним почтительно и осторожно[131]. И не думайте его связывать - это согласовано со священниками» [132] И тотчас он подошел к Йешу и поцеловал его. В тот же миг стражи Храма окружили Йешу, взяли его под руки и повели. Йешу же сказал им: - Как будто на разбойника вышли вы на меня с мечами и кольями. Каждый день бывал я с вами в Храме и учил, и вы не брали меня. - Это спектакль, – шепнул Йегуда в ухо Йешу. - Мы взяли тебя, чтобы спасти от римлян. Задержав Йешу, храмовая стража повела его в дом первосвященника, располагавшийся в двадцати минутах ходьбы от Храма в Верхнем городе. Йешу, конечно, понимал, что затеянное здесь судилище не имеет никакой силы. Вопервых, происходило "заседание" в частном доме, а не судебной палате Сангедрина, этом единственном возможном по закону месте, располагающемся на территории Храма. Вовторых, велось оно в запрещенное для судопроизводства время – в праздник, да еще и ночью. Но он не подозревал, что это подобие суда затевалось для его защиты, а не для обвинения; что собравшиеся желали доказать Пилату, что он - Йешу не мятежник и не выступает против римских властей. Для римлян, в детали "суда" не вдававшихся, должна была создаться полная видимость полноценного судебного расследования. А чтобы повлиять на Йешу и придать большее уважение к этому «процессу», в нем принял участие сам Первосвященник. [133] Началось заседание с опроса тех же свидетелей, выступление которых ожидалось на суде Пилата. Священники задумали задать им свои вопросы и заранее выставить лжесвидетелями. А потому и искали они именно лжесвидетельства, искали противоречия в показаниях, чтобы выставить их как ложные. И хотя многие свидетели путались и противоречили друг другу, лжесвидетельства эти все же не казались достаточными. Так, некоторые выступавшие против Йешу говорили: Мы слышали, как он утверждал: "Я разрушу Храм сей рукотворный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворный". Римские власти стояли на страже всех культов, совершаемых на территории империи. Любой призыв разрушить какой-либо храм наказывался, и поэтому этим обвинением также не следовало пренебрегать. Но Йешу ничего не отвечал. Тогда Первосвященник обеспокоился и спросил Йешу: - Почему ты ничего не отвечаешь? Они же свидетельствуют против тебя? Говоря так, он надеялся, что сам Йешу может уличить их во лжи. Но тот продолжал молчать и не ответил ни слова. Тогда Первосвященник решился, наконец, задать свой главный вопрос: - Отвечай нам тогда: По-твоему ты - царь? Царь Иудейский?[134] Иисус пристально взглянул на Киафу и произнес: - Я. Этого ответа никто из присутствующих всерьез не ожидал. Ну, подумаешь, народ в порыве энтузиазма выкрикнул несколько патриотических фраз. Как можно было их принимать всерьез? Как можно было принимать на себя какую-то ответственность за эти нелепые крики? И тогда, осознав, что Йешу обречен, что римский суд неизбежно признает его виновным в бунте против кесаря, в зале раздался гул: - Несчастный! Какое еще нужно тут свидетельство? Вот мы сами слышали из его уст эти слова[135]. - Теперь он точно подлежит смерти, ничто не спасет его[136]. Первосвященник помрачнел, и стоял без движения с полминуты. А его тесть – священник Анна поднес руки к вороту своего хитона и двумя ровными движениями разодрал его, как положено в знак скорби и народных бедствий. 7 Немедленно поутру священники с фарисеями - членами Сангедрина составили совещание и, окончательно признав, что они бессильны спасти Йешу, разошлись. Тем временем Храмовые служители связали Йешу и сопроводили его в преторию, где он был взят под стражу римскими легионерами[137]. Всем было тяжело и неловко. Ко всему становилось ясно, что отказ Йешу от сотрудничества с ними будет истолкован в том смысле, что они – священники находились в сговоре с римлянами! Теперь народная молва возведет кровь этого безумца не только на римлян, но и на священников и книжников! После заседания, когда кто-то сказал Анне, что его драматическое действие, возможно, было излишне, ибо кто он в конце концов, этот галилеянин, чтобы за него так переживать, тесть Первосвященника ответил: - Я скорбел не из-за него. Он сам решил умереть. Но неужели ты не видишь, что теперь народ обвинит нас в том, что мы выдали его Пилату? У меня самые тяжелые предчувствия на этот счет. Его упрямая жажда смерти причинит еще немалые бедствия всему народу. Йешу затем отвели к Пилату. Не откладывая выяснения его виновности в долгий ящик, Пилат с порога спросил его: Ты Царь Иудейский? Йешу кратко ответил: Ты говоришь. Присутствовавшим при этой сцене священникам нечего было сказать в его защиту. Они лишь скорбно переглядывались между собой, в душе обвиняя его в самоубийственном упорстве. Пилат же опять спросил его: Почему ты не отвечаешь определенно? Разве не видишь, какое суровое против тебя выдвинуто обвинение? Но Йешу и на это ничего не отвечал, так что Пилат удивился его равнодушию к собственной судьбе[138]. Между тем Пилат быстро увидел выгоды, скрывавшиеся в несговорчивом поведении его узника. Теперь он мог свободно казнить «царя», не выказывая открытого пренебрежения к просьбе иудеев о его помиловании. Он вышел на крыльцо претории, перед которой к тому моменту собралось немало народу, и поднял руку. Все стихли. - Этот человек ничего не хочет сказать в свою защиту, - заявил прокуратор. - Я бы хотел освободить его, как о том просили меня ваши вожди, но этот человек не ищет себе оправдания. Будьте мне свидетели, что я не повинен в его крови. Он сам этого захотел. После этих слов Пилат взял из рук сопровождавшего его слуги кувшин с водой, омыл из него свои руки и вернулся в преторию. Он еще раз окинул своего узника презрительным взглядом, и пожав плечами, подписал ему смертный приговор. Писец подал Пилату протокол судебного заседания, занимавший всего несколько строк. 8 Римские легионеры отвели Йешу в преторию, во внутренний двор. Там собралась вся когорта, и тогда солдаты, насмехаясь над его «виною», надели на него багряницу, венец из ветвей терновника, и стали издеваться над ним. Они били его по голове тростью, плевали на него, и кланяясь говорили: Радуйся, Царь Иудейский! - Вот оно, помазание мое! Вот она, коронация моя! - думал Йешу. - Небеса позаботились о том, чтобы церемония была совершена! Когда же солдаты вдоволь насмеялись над ним, они сняли с него багряницу, одели его в собственные его одежды, возложили на некоего Шимона из Киринеи бревна для креста, и повели его к месту казни[139]. Прибыв на Гульголет, легионеры положили Йешу на бревна, пригвоздили к ним его руки и ноги и водрузили крест. Вместе с Йешу распяли двух иудеев, оказавших сопротивление при взимании податей и обвиненных в подстрекательстве к мятежу. Пришедший на место казни народ молча наблюдал за расправой. Скорбные взгляды, бросаемые на распятых, чередовались с ненавистными взглядами, которыми люди удостаивали римских легионеров. Между тем некоторые священники и книжники, досадуя на то, что Йешу пренебрег их поддержкой и предпочел бессмысленную смерть, говорили друг другу: - Других спасал, а себя не может спасти. Помазанник, Царь Израиля, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем.[140]: Мирьям из Мигдаля вместе с несколькими другими женщинами, прибывшими из Галилеи, стояла в отдалении и с ужасом наблюдала за страданиями Йешу. При каждом вздохе распятому приходилось подтягиваться на пронзенных руках: за каждой судорогой удушья следовал стон от усиливающейся боли в ступнях и запястьях[141]. По прошествии часа небо стали заволакивать темные свинцовые тучи, и несмотря на полуденное время, земля окуталась мраком. Прошел еще час, на протяжении которого Мирьям, судорожно сжав руки, не отрывала взгляда от своего агонизирующего учителя. Два раза она теряла сознание, но вскоре приходила в себя и вновь впивалась взглядом в корчащееся перед ней тело. Так прошел еще один долгий час, за ним другой. Наконец, по телу Йешу пробежала дрожь, и он хрипло начал произносить псалом: - Боже, Боже, зачем ты оставил меня? После этих слов голова его упала на грудь, и тело безжизненно обвисло. Мирьям громко разрыдалась, другие женщины подхватили ее плач. Ученики немедленно сообщили горькую весть видному члену совета Йосефу из Рамы. Тот незамедлительно отправился к Пилату и убедил его выдать труп казненного его близким. Покрытое саваном тело Йешу было с поспешностью, вызванной надвигающейся субботой, погребено в скальной пещере[142]. Проститься с Йешу пришли лишь самые близкие ученики, среди которых не доставало только Йегуды. Услышав, что Пилат вынес его учителю смертный приговор, Йегуда понял, что совершил роковую ошибку, и почувствовал, что для него все кончено. Прежде всего он решил вернуть священникам те деньги, которые они дали ему для Йешу. Он пошел в дом Шимона прокаженного и взял тридцать динариев, которые оставил там перед праздником под своей постелью. С этими деньгами он отправился в Храм. Он протянул монеты священникам, которые недоуменно смотрели на него, не понимая, зачем он явился к ним по денежному вопросу в праздничный день. Тогда Йегуда бросил динарии прямо на пол, вышел вон и направился к городским воротам. Покинув Йерусалим, он побрел по Хевронской дороге, все более проклиная себя за свой опрометчивый поступок. Солнце клонилось к западу, приближалась суббота, но Йегуда остро чувствовал, что не вправе ее встречать, что он как будто бы отсек себя от всего Святого. - Тот, кто имел власть прощать, умер. Я убил его, и мне не может быть прощения, – прошептал Йегуда, и удавился на ветви придорожного дуба[143]. Вечером с исходом субботы Мирьям и еще две галилейские женщины, следовавшие за Йешу, купили ароматные масла, чтобы сделать то, что они не успели сделать до наступления дня покоя - помазать тело учителя[144]. На другой день рано утром они втроем пришли ко гробу. В саду, на краю которого находился склеп, было пусто, хотя Мирьям и показалось, что перед ними промелькнула фигура с садовыми ножницами на поясе. [145]. Камень прикрывавший гроьницу оказался отвален. Они вошли внутрь и увидели Ангела, который сказал им: - Не бойтесь. Он воскрес, его нет здесь. Тогда они побежали от гроба. Их объял ужас, и они никому ничего не сказали, потому что не понимали, что произошло. Но вскоре после того Йешу явился Мирьям, а затем и другим ученикам. В те же дни стали оживать также и другие усопшие. Десятки недавно умерших людей, известных своей праведной жизнью, восстали из мертвых, и выйдя из склепов, вернулись в свои дома в Йерусалиме [146]. Воодушевление было велико. Народ уже было решил, что началось всеобщее воскресение мертвых, однако все ограничилось только этими чудесами. Очень скоро воскресения праведников полностью прекратились, и являвшийся ученикам Йешу объяснил, что отныне именно весть о его воскресении должна каким-то образом изменить Израиль и весь мир [147]. . Часть III ТАЙНА МИРЬЯМ ИЗ МИГДАЛЯ 1 Первые дни после явления Йешу Мирьям из Мигдаля провела как во сне. До третьего часа она оставалась в Храме, молясь и радуясь солнцу и весенней прохладе, а по вечерам общалась с учениками и слушала их рассказы о новых встречах с восставшим из гроба учителем, и истории о воскресших праведниках. Она почти ничего не ела. Лишь на третий день поутру, проходя мимо рынка, Мирьям почувствовала голод. Купив лепешку, она перешла к прилавку, где торговали сушеными фруктами. Приглядываясь к финикам, Мирьям вдруг услышала разговор, который вел торговец с человеком, стоявшим подле нее. Речь шла о каком-то Йешу, освобожденном Пилатом в день праздника. - О ком они говорят? – заинтересовалась Мирьям. – Неужели об учителе? Неужели молва уже приписала ему, что он и вовсе не умирал? - Уверяю тебя, он жив, с ним ничего не случилось, – говорил стоявший подле Мирьям мужчина. - Ты его действительно видел целым и невредимым? Ведь в день праздника казнили несколько человек, - с некоторым недоверием спросил торговец. - Я был вместе с ним в темнице, и вместе с ним вышел оттуда. Меня только для свидетельства задержали. Но Йешуа находился в непростом положении. Можно сказать, что Пилат его помиловал. - Так ты вкушал пасхального агнца в темнице? Как же это было? - Странное, должен сказать тебе, чувство праздновать освобождение из египетского рабства в римской темнице… Было очень тесно. В небольшой зале нас поместили человек двадцать. Мы возлежали с Йешуа, который как раз и возглавил трапезу… - Нет, это они, конечно, не об учителе говорят, – подумала Мирьям. Но тут она вспомнила, что когда Йешу вели на казнь, вокруг говорили, что будто бы Пилат объявил об освобождении другого узника, которого звали Йешуа Бар-Ава – Йешуа "Сын Отца"[148] - А за что его злодейская власть схватила? – продолжал расспрашивать торговец. - Известно, что перед праздниками толпа объявила какого-то человека царем. Так вот, Йешуа приняли за этого человека и задержали. - Но он к этой истории не был причастен, если я правильно понял? - Не был. Это недоразумение. Просто месяцем раньше Йешуа хотели объявить царем в Галилее. Тому действительно нашлось немало свидетелей… За ним тогда в Галилею проследовало немало йерусалимцев[149]. - Но как же его тогда оправдали? - Так те же самые свидетели показали, что Йешуа тому воспротивился, что он поспешно удалился от той толпы… Они слаженно говорили.. А один и вовсе стал доказывать, что тогда был Пурим, народ веселился, и царь был маскарадный. В любом случае, на Песах в Йерусалиме никто его царем не провозглашал. Того несостоявшегося царя распяли, это был другой человек… Мирьям, отобрав финики и заплатив за них, хотела уже было удалиться, как вдруг ее осенила догадка. А что если этот Йешуа бар Абба и есть Йешуа – садовник? Ведь он был как раз на Пурим в Галилее. Тогда понятно, почему он не пришел на праздничную трапезу! Его схватили римляне, по-видимому, перепутав с Йешу! Где же он сейчас - Йешуа бар Абба? – не выдержав, спросила Мирьям. Говорившие смолкли и некоторое время подозрительно рассматривали Мирьям. Наконец, торговец спросил: - Никак ты знакома с ним, женщина? - Очень немного… Он садовник, не правда ли? - Может быть, и так. У него действительно на поясе болтались садовые ножницы… - Да, это он. Мне в самом деле нужно его повидать… Где он? - Он в доме моего соседа Элазара. Это крайний дом от дороги, ведущей в Йерихон. Найти его просто. Мирьям незамедлительно направилась в Бейт-Анию и действительно без труда разыскала дом Элазара. Но Йешуа там уже не оказалось. Как сказали две женщины, стиравшие во дворе белье, Йешуа покинул их утром и направился к себе домой, в город Нацрат. Первым порывом Мирьям было немедленно броситься следом и догнать этого загадочного человека, который что-то должен был знать о Другом. Однако, вернувшись к учениками и услышав о новых явлениях учителя, она поняла, что не в состоянии сделать этого сейчас. Ей не хотелось покидать учеников, не хотелось оставлять тех мест, где ее учитель пострадал, воскрес и продолжал являться. Мирьям, как и других, тревожило, что прекратили воскресать праведники, и как будто не было видно путей для восстановления царства. Однако после того, как явления Йешу своим ученикам прекратились, уже ничто не удерживало Мирьям в Йерусалиме. 2 Она прибыла в Нацрат через неделю после праздника Пятидесятницы. Уже при подходе к городу она спросила пастухов, не знают ли они, где можно найти садовника Йешуа, и к своей великой радости, получила исчерпывающий ответ. Один из пастухов указал рукой на ряды каких-то плодовых деревьев, виднеющихся на окраине города. По его утверждению, Йешуа обустраивал этот запущенный сад, куда обыкновенно, ближе к вечеру, после того как спадала жара, к нему сходились люди, и он учил их. Пройдя минут десять по вершине холма, Мирьям действительно разглядела внизу в гуще деревьев группу людей. Она спустилась в лощину, подошла ближе и узнала Йешуа. Он сидел под деревом и что-то говорил нескольким сидевшим вокруг людям. Один из них что-то записывал на пергаменте. Стараясь оставаться незамеченной, Мирьям приблизилась еще, остановилась за развесистым рожковым деревом шагах в тридцати от Йешуа и стала слушать. - Я истинная виноградная лоза, - донеслись до нее слова Йешуа, - а Отец Мой виноградарь. Всякую мою ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы она еще больше принесла плода. Как ветвь не может плодоносить сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во мне….[150] Йешуа вдруг смолк и оглянулся на Мирьям. Все остальные также повернули головы в ее сторону. - Ты кого-то ищешь, женщина? – спросил Йешуа. - Да, – ответила Мирьям. – Тебя, господин мой. - Я помню тебя, – сказал Йешуа. – Ты была с Йешу в канун Пурима, когда мы встретились в окрестностях Кфар Нахума. - И ты предложил ему провести вместе пасхальную трапезу… - Ты хорошо все помнишь. - Ты не пришел тогда на трапезу, на которую он так ждал тебя, потому что тебя схватили римляне? Верно? - Верно… Мирьям, обычно робкая, вдруг решилась на дерзкую просьбу: - Не позволишь ли и мне, господин, стать ветвью твоей лозы? Йешуа задумался. - Уж если ты приложила столько усилий, чтобы разыскать меня, то как я смогу запретить тебе? Оставайся… С той поры Мирьям стала изо дня в день ходить в сад на окраине Нацрата. Ей в первый же миг стало ясно, что Йешуа был не просто садовником, во всяком случае, не в первую очередь садовником. Каждый день он проповедовал пришедшим к нему людям, а порой и исцелял больных. Между тем громкой славы это как будто не создавало: народа вокруг Йешуа собиралось немного, учеников же – во всяком случае, ближайших, постоянно окружавших его – было восемь: Йоханан по прозвищу Сойфер, ходивший и записывавший за своим учителем как Леви Матитьягу за Йешу, Нафтали-Филипп из Бейт-Саиды,[151], Ифтах по прозвищу Близнец[152], Натанель из Канны, братья Йегуда и Дан - сыновья Зеведея[153]. А также Шимон по прозвищу Кифа, и его брат Андрей - рыбаки из селения Бейт-Саида. Рассказывали, что этот Андрей был учеником Йоханана бен Захарии, и когда Йешуа при погружении в Иордан получил чудесное благословение с небес, Йоханан бен Захария рассказал об этом Андрею. Андрей побежал к своему брату Шимону с вестью "Я нашел Мессию!", и они оба вернулись на Иордан, теперь уже в качестве восторженных последователей и верных учеников Йешуа, причем в тот же день Учитель прозвал Шимона Кифой[154]. 3 От этих людей Мирьям довольно скоро узнала, что такую тихую незаметную жизнь Йешуа вел не всегда. Бывали времена, когда он действительно, как и сейчас, таился и избегал чрезмерной огласки[155]. Но бывали дни, когда он громко заявлял о себе в проповедях и чудесах. От учеников Мирьям узнала и некоторые подробности его жизни. С раннего детства Йешуа помогал своему отцу Йосефу ухаживать за садами в Нацрате, а после его смерти продолжал его дело, насаживая сады по всей Галилее. Хотя ученики обыкновенно называли его «рабби», это было просто уважительное обращение, не отражавшее его действительного положения. Йешуа никогда систематически не учился Св.Писанию[156]. Он с детства был нелюдим и предпочитал уединение в тенистных садах общению в шумных йешивах. Между тем он не раз удивлял собеседников своим глубоким знанием Закона и Пророков. Некоторые объясняли это обстоятельство его способностью читать мысли окружающих его людей и набираться учености во время богослужения, когда он сидел подле фарисеев - знатоков Писания[157]. В возрасте тридцати лет Йешуа принял решение оставить семью и отправился в Иудейскую пустыню, к отшельникам в районе Мертвого моря и Йерихона. Бывал он и в Кумранском ущелье, где обосновалась община "Яхад", куда Йешуа был вхож, не являясь ее членом. Община эта не подпускала к себе посторонних, но для Йешуа было сделано исключение, так как он напоминал нескольким старцам их давно почившего учителя – Учителя праведности. Напоминал не только внешним видом и именем (Йешуа Аноцри), но и необыкновенной внутренней силой. Где бы он в Иудее ни останавливался, будь то Кумран, Йерихон или окрестности Йерусалима, везде он умудрялся разбивать сады, под его руками пустыня чудесным образом оживала и превращалась в финиковые рощи, оливковые сады, цветники из роз, виноградники. Осенью 3788 года тридцатитрехлетний Йешуа пришел к Йоханану бен Захарии на Иордан, где совершил ритуальное очищение. Там Йоханан, услышав небесный глас, засвидетельствовал, что Йешуа - Агнец Божий. Там же Йешуа приобрел своих первых учеников - Андрея и Шимона Кифу, и отправился вместе с ними в Галилею проведать своих родных, которые в ту пору временно проживали в городке Кана. Вернувшись к Мертвому морю, Йешуа, как и Йоханан (обосновавшийся выше по течению Иордана),наставлял народ словом, и вместе со своими учениками очищал кающихся как в Иордане, где он впадает в Мертвое море, так и в горных источниках [158]. Заходил он также и в ближайшие поселения, такие как Бейт-Ания или Эфрат, где у него появились друзья и ученики. На Песах 3788 года Йешуа вместе с учениками поднялся в Йерусалим. В то свое паломничество он, разгневавшись на торговцев, продававших овец и быков в преддверии Храма, стал отгонять животных бичом[159]. Торговцы с криками набросились на Йешуа, пытаясь вырвать у него из рук бич. Ученики стали отталкивать торговцев, к ним присоединились множество фарисеев, поволокших столы торговцев за пределы прихрамовой площади. На шум из судебной палаты - Лишкат Агазит вышел Первосвященник и провозгласил, что во избежание будущих стычек торговцы должны уступить. Позже еще не раз предпринимались попытки возобновить при входе в Храм торговлю голубями; но о продаже овец и быков с той поры никто уже и не помышлял[160]. После праздника Суккот 3790 года, в то самое время, когда Йешу отправился на Мертвое море к Йоханану совершать свое очищение, Йешуа как раз вернулся к берегам Кинерета. Те сорок дней, пока Йешу постился в пустыне, Йешуа провел в Галилее, в Кане. Там он и исцелил на расстоянии сына вельможи в Кфар Нахуме. В Галилее Йешуа пробыл недолго и скоро вернулся на Мертвое море [161]. На Хануку 3779 года Йешуа стал открыто проповедовать в Храме, возмутив тогда некоторых священников и учителей тем, что, как им показалось, «делал себя равным Богу». В тот раз он пробыл в Йерусалиме недолго и вернулся в пустыню, однако, получив горестное известие о смерти своего друга Элазара, пошел в Бейт-Анию и вернул его к жизни. На Пурим 3790 года Йешуа прибыл в Галилею. Там, недалеко от Тиверии, он накормил пять тысяч человек пятью хлебами и произнес проповедь в синагоге Кфар Нахума, после чего вернулся Йерусалим, где за пять дней до Песаха его арестовали римские власти. Лишь после этого Песаха, освободившись из-под стражи, Йешуа впервые за пять лет заглянул в Нацрат не мельком, а задержался там на длительное время[162]. Он поселился в доме своей матери и взялся возделывать сады и виноградники. Такова была внешняя канва событий, как их для себя восстановила Мирьям. Что же касается учения Йешуа, то оно, как показалось Мирьям, заметно отличалось от того, что она привыкла слышать из уст Йешу. Всегда облеченные в притчу слова ее учителя согревали душу, открывая прекрасный захватывающий путь, который, казалось бы, сердце ее давно предвкушало и по которому томилось. Речи Йешуа тоже захватывали его слушателей, но захватывали скорее властностью тона. Он говорил больше о себе самом и о важности веры в него. Притчами же, в отличие от Йешу, он почти и вовсе не изъяснялся. Кроме того, Йешуа казался как-то уж очень отдален и закрыт от своих учеников. Однажды он назвал их своими друзьями, и Мирьям подумала, что наверно, никто из этих учеников сам не дерзнул бы назвать себя его другом. А ведь подле Йешу ей такие мысли даже в голову не приходили. Ученики Йешу, правда, порой также боялись его о чем-либо спрашивать, но то было скорее опасение выглядеть бестолковыми в глазах учителя. Тот страх был для Мирьям понятен и близок, при том, что сама она была его полностью лишена. Мирьям обращалась к Йешу по любому поводу, не опасаясь гневных искорок в его глазах. С Йешуа же все было иначе. Мирьям неизменно робела перед ним. Бросалось в глаза также и то, что в окружении Йешуа совсем не было женщин. Мирьям оказалась единственной его ученицей. И это при том, что за Йешу неотступно следовали десятки женщин. 4 Простыми и теплыми, как приметила Мирьям, были лишь его отношения с матерью Малкой [163]. Мать и сын были по-настоящему близки. Мать Йешу Мирьям всегда была требовательная к сыну, была недовольна его проповедью и до того с ним рассорилась, что тот совсем уже не подпускал ее к себе. Даже находясь со всем народом на празднике Песах в Йерусалиме, она не пришла под крест проститься с сыном и оплакать его мучительную смерть[164]. Возможно, правда, что в ту минуту она и не знала, что он был схвачен Пилатом. Отношения же Йешуа с его матерью были другими. Мать выглядела единственным понастоящему близким ему человеком, который обращался к нему с легкостью и без опаски[165]. Видимо, она никогда не могла до конца привыкнуть к тому, что выношенный в ее чреве нежный младенец стал таким властным мужем. Она обращалась к нему легко и нежно, как будто бы не замечая произошедшей с возрастом перемены, не замечая грозной неприступности, сковывающей его учеников. Йешуа со своей стороны позволял матери ходить с ним по дорогам Галилеи и участвовать в любых его встречах и общениях с учениками[166]. Лишь когда мать его проявляла о нем чрезмерную заботу, предлагала ему что-нибудь, или просила за кого-нибудь, он поднимал на нее свой проникающий в глубину души взгляд и говорил: - Ах, женщина, женщина. Зачем ты просишь того, о чем не имеешь понятия?! Однако при этом он обыкновенно все же выполнял ее просьбы. Через некоторое время Мирьям сблизилась с матерью Йешуа и безо всякого нажима со своей стороны выяснила важные для себя вопросы. Оказалось, что Йешуа не был простым евреем из колена Йегуды, как считал Йешу, но он был, как и сам Йешу, потомком царя Давида, причем по основной царской ветви, происходящей от царя Шломо[167], а не как Йешу, род которого восходил к сыну Давида Натану[168]. Йешуа родился через два года после первой переписи, произведенной Квиринием [169]. Семья его жила в Бейт-Лехеме, и так бы в нем и оставалась, если бы Гордус, прознавший от волхвов о рождении чудесного ребенка, не повелел истребить всех младенцев меньше двухлетнего возраста. Этот мнительный и кровавый деспот уничтожал всех, кто мог угрожать его власти. Законных же наследников израильского престола он опасался особо. Много лет назад Гордус распорядился сжечь генеалогические древа всех семей, восходящих к царю Давиду, и вот теперь по схожей причине покусился на жизни тысяч младенцев[170]. Предупрежденные ангелом родители Йешуа немедленно оставили родной город и бежали в Египет. Через год после того как царь Гордус умер, они вернулись в Святую Землю[171]. Однако опасаясь, что преемник Гордуса также может повредить ребенку, они поселились в Нацрате, утаив от всех свое благородное происхождение. Поэтому-то ни Йешу, ни никто другой не знали, с кем имеют дело. Все в Нацрате считали Йешуа простым евреем из колена Йегуды. Что же касается Йешу, то царь Гордус ничего не знал о его существовании. Будучи же на два года старше Йешуа, Йешу по летам своим не подпадал под Гордусов приказ истребления младенцев. Мирьям доподлинно знала, что семья его оставалась после его рождения жить в Нацрате. Родители даже ходили с младенцем в Храм в Йерусалим, когда матери пришло время очищения после родов. Об этом в семье упоминалось, так как там мать Йешу получила пророческие предзнаменования относительно своего сына[172]. Эти подробности совершенно сбили с толку Мирьям. Она, казалось бы, выяснила для себя все, что только можно было выяснить, но стала понимать еще меньше, чем раньше. Теперь у нее уже не оставалось сомнений в том, что Йешуа и есть тот второй Избавитель, о котором свидетельствовал Йоханан бен Захария. Но в чем могла состоять его миссия? Что значил его отход от публичной деятельности, и возвращение к садоводству? Что, наконец, значили его игры с Йешу в прятки? Разве Избавителям не следовало бы сотрудничать? С этими вопросами не к кому было обращаться, кроме как к самому Йешуа, но его Мирьям спрашивать не решалась. Уже одно то было поразительно, что он вообще позволил ей соприкоснуться с его тайной, с тайной двух Избавителей, что он вообще позволил ей приблизиться к себе. Шутка ли, она оказалась единственная женщиной в его окружении! Впрочем, от учеников Мирьям слышала, что не допуская женщин следовать за собой, Йешуа вовсе не пренебрегал ими, когда встречал в своих странствиях. Более того, однажды Йоханан Сойфер и вовсе пожаловался Шимону Кифе, что некоторым женщинам Йешуа доверят такие тайны, о которых и они не слыхали: - Помнищь, что рассказала нам одна самаритянка? Будто наш учитель сказал ей, что он Избавитель! Мы можем только догадываться, а она услышала об этом из его собственных уст! Окрыленная этим воспоминанием, Мирьям решила попытать счастья. Однажды под вечер, после рабочего дня, когда Йешуа сидел на склоне холма, под которым расстилался возделываемый им сад, а ученики куда-то разбрелись, Мирьям подсела к нему и, набравшись смелости, решилась было задать свои вопросы. Она осеклась, но ее волнение не ускользнуло от Йешуа, и он спросил: - Тебе интересно знать, есть ли у Израиля другой Избавитель? - Ты читаешь мои мысли, господин мой. - Их двое. Сказано у пророка Овадии: "Взойдут Избавители на гору Сион, чтобы судить гору Эсава, и будет Господу царство". Сказано также у пророка Захарии: "два Помазанника, стоящие подле Владыки всей земли". Видишь ли, - продолжал Йешуа, обращаясь к Мирьям, но глядя куда-то вдаль и говоря как бы с самим собой, - хотя уже и свершилось невероятное, хотя уже сама плоть стала словом, слово все же должно стать плотью… - Я не понимаю тебя. - Ответь мне, свободно ли народ Израиля принял Закон, или по необходимости? - В Торе сказано, что народ с радостью ответил: «выполним и постигнем»[173], но в то же время известно из предания, что Всевышний наклонил над народом гору Синай и сказал: принимайте Мой Закон, или вы будете погребены под этой горой[174]. - Вот видишь. Всесвятой не положился только на добровольное решение Израиля. Он дополнил его свободный порыв Своим внешним принуждением[175]. В мире царит свобода, но в тех узлах, где судьба этого мира зависает на волоске, Всевышний все же подхватывает Свое творение. Все чудеса нисходят свыше. Есть такие чудеса, которые начинаются за счет порыва снизу, вызывающего ответный порыв сверху, но есть такие чудеса, которые целиком нисходят сверху. Всевышний разверз море перед сынами Израиля, после того как Нахшон Аминадав первым вступил в воду, но чудесным египетским казням никакого порыва снизу не предшествовало - предшествовал только вопль отчаяния. Оба вида чудес совершались при избавлении из египетского рабства. Избавление из эдомского рабства также должны сопровождать оба вида чудес. - Но ведь вы же оба – сыны Давида. Ты не сын Йосефа. Из-за этого Йешу даже не думал о тебе как об Избавителе… - Разве он не дочитал пророка до конца? Там же сказано: "Будут Мне народом, а Я буду им Богом. И слуга мой Давид царь над ними, и пастырь один будет у всех них" [176] - Но вас же двое? – растерянно произнесла Мирьям – Почему два сына Давида? - А почему два сына Йосефа? – спросил Йешуа, на этот раз пристально оглядев свою собеседницу – Как Йосеф разделился на Эфраима и Менаше, так и Давид разделился в потомках своих на сынов Натана и сынов Шломо. И каждой паре передались свойства другой. Надлежит знать, что все, что находится в паре с другим, также и само спарено изнутри. - Ну а что же тогда с Мессией бен Йосефом? Где же он? Он тоже придет? - Разумеется. Но кто он – закрыто от меня. Здесь какая-то загадка. Быть может, он вообще не человек. - Значит тебе предстоит довершить дело Избавления? - Ты сказала. - Но почему тогда ты бездействуешь? Ты же видишь, победа Йешу над смертью мало что изменила. Праведники остались лежать в могилах, а злодеи править на троне. - Мой час еще не пришел, Мирьям. Разве ты не знаешь, что Избавитель должен прийти по одному мнению на Песах, а по другому на Суккот? [177] - Ты хочешь сказать, что оба мнения верны? - Да, они оба верны. - Но почему ты скрывался от Йешу? Он так искал тебя. Он все время повторял слова пророка "Пойдут ли вместе двое, если они не сговорились?" – и Мирьям отвернулась, чтоб не расплакаться. - Он должен был дойти до всего сам, - пояснил Йешуа. - Плоть только сама могла стать словом… Этого нельзя было сделать за него. Мирьям опустила голову, в ее глазах блестели слезы. - Он говорил о тебе как о брате, с которым жаждал встречи, а ты, оказывается, играл с ним... Йешуа растерянно взглянул на Мирьям, которая с обидой в голосе продолжала: - Ты очень хорошо понял его, но что бы ты сказал, если бы кто-нибудь так же хорошо понял тебя? - Отец мой небесный понимает меня, - ответил Йешуа. - Он ведет меня как Ему угодно, и это не оскорбляет меня. - Но ни один человек не вправе быть Богом для другого... - Я и Отец - одно, - ответил Йешуа. - Тебе виднее, рабби... - прошептала Мирьям, вытирая слезы. Она справилась с овладевшей ею обидой за Йешу и уже внутренне укоряла себя за то, что позволила себе осуждать великого чудотворца. Йешуа между тем продолжал пристально смотреть на свою собеседницу, и когда та подняла на него свои просветлевшие глаза, произнес: - Ты так и не поняла меня. Мирьям вопросительно смотрела на Йешуа. - Ты в самом деле меня не поняла... Я не играл с ним. Все то, что я рассказал тебе, я и сам понял не сразу, уже после того как побывал в Галилее перед Пуримом и увидел, как он накормил пятью хлебами пять тысяч человек. - Ты хочешь сказать, что ты так же, как и он, терялся в догадках? - Да, Мирьям. Видишь ли, Йоханан бен Захария давно засвидетельствовал обо мне. Он назвал меня Агнцем Божием, Избавителем и многократно повторял это перед другими людьми[178]. Я нисколько не сомневался в своем служении и давно к нему готовился. Когда до меня дошли слухи, что Йешу проповедует и занимается целительством, я не придал этому большого значения. Мало ли целителей в Галилее. Когда я встретился с Йешу в Храме в предыдущий Песах, я знал о его деяниях еще слишком мало. По воле Отца нашего мы не обратили тогда внимания друг на друга. Мое отношение изменилось позже, после того как я услышал, что он воскресил человека и что как будто бы Йоханан свидетельствовал также и о нем. Тогда я отправился в Галилею, и там был поражен тем, как он накормил пять тысяч. - Но ведь и ты это сделал? - Верно. Но тогда я как раз и начал понимать, какая разница между нашими служениями. Все что я совершаю, я совершаю по прямому указанию Отца, по проческому вдохновению. По тому самому пророческому вдохновению, по которому пророк Элиягу умножил муку и масло. Но Йешу умножил хлеба и рыбы по собственной воле, просто потому что пожалел бывших с ним людей. Он праведник, а не пророк, и поэтому он основа мира[178]. - Так как же ты повторил за ним это чудо? Зачем ты сделал это? - Он объяснил мне, что праведник не меньше пророка. И я также пожелал совершить что-то, повинуясь собственному сыновнему порыву, а не Отцовскому повелению. Кроме того, совершив это чудо, сам Йешу как будто не увидел того великого смысла, который в нем таился, и я захотел дополнить и разъяснить его. Я испросил Отца моего, и Он дозволил мне повторить чудо. Не повелел, а дозволил. - Но почему ты не открылся тогда же? Почему ушел не объяснившись? - В тот миг я еще сам не понимал всего. Я хотел прежде всего переговорить с Йохананом, спросить, что скажет он. У меня был верный человек в крепости Махер. Лишь в дороге я узнал, что Йоханан убит. Дальнейшее ты знаешь. Я рассчитывал, что увижусь с Йешу на Песах, но оказался в темнице. Такова была воля Отца: каждый из нас должен был пройти свой путь, не озираясь на другого. - Но как ты, великий пророк, мог столь многого не знать? Как ты мог быть не уведомлен ангелами о гибели Йоханана, о твоем предстоящем аресте? Ведь о тебе говорят, что ты даже читаешь людские мысли. - Я действительно вижу многое, что сокрыто от других людей, но если Отец мой небесный хочет что-то утаить от меня, это не составит для Него никакого труда. Это недоразумение от Бога. Он так пожелал. Мирьям с изумлением и великой радостью выслушала это признание. - Но что ты намереваешься делать дальше? - спросила она. - Мне следует довершить то, что начал Йешу... Ты же сама сказала... Мертвые начали уже было воскресать, но все оборвалось. Почему пророки говорят про двух Избавителей? Значит, одного Избавителя недостаточно для того, чтобы поднять из гробов всех. - Но как ты собираешься довершить начатое им? - Ты все увидишь, Мирьям. Пусть другие потом слушают эту историю. У тебя же есть возможность все увидеть самой. Этот разговор произошел незадолго до траурной даты Девятого аба – годовщины разрушения Храма Навуходнецером. 5 Лето же между тем подошло концу. Народ в покаянии готовился к встрече Новолетия и Судного дня, когда Первосвященник единственный раз в год вступал в Святая святых. В ту пору в Галилею все чаще стали приходить посланники Йешу, впечатленные проповедями о его воскресении. О Йешу шла восторженная молва, и Мирьям ожидала, как, наконец, поступит Йешуа, как поведет себя, как «довершит» начатое Йешу? До Суккота - праздника Кущей, когда должно было произойти это решающее "довершение", оставалось уже меньше месяца. За день до Новолетия 3791 года, когда Йешуа сидел на скамье перед родительским домом и задумчиво смотрел на уходящие вдаль галилейские горы, к нему подошли его братья. - Почему ты все время таишься? – спросил один из них - Почему только ученики, да мы – домашние твои – знаем о чудесах, творимых тобой? Разве ты не слышишь, как гремит слава плотника Йешу, нашего земляка? Ведь твои чудеса, как мы видели, не менее поразительны. Зачем ты скрываешься? - Яви себя, наконец, миру, – подхватил другой брат. – Приближается праздник Суккот, ступай в Йерусалим и откройся там всему народу. Зачем ты даришь свою славу другому? Ведь и ты сын Давида. Я слышал, как чудеса, некогда совершенные тобой, ныне приписывают этому плотнику. - Не волнуйтесь о моей славе. Ступайте сами на этот праздник, я же повременю.[179] Братья только пожали плечами. На другой день мать Йешуа Малка и ее сестра - Мирьям Клеопова вышли в путь вместе с братьями Йешуа, но сам он остался в Нацрате. - Ты говорил, что твой час наступает в Суккот, а сам даже не собираешься в Йерусалим? – удивилась Мирьям. - Как же я могу не пойти в Йерусалим? Конечно, пойду, но не с братьями - они собираются поднять шум и трубить обо мне на каждом углу. Я не нуждаюсь в их помощи. Через три дня после этих слов Йешуа призвал своих учеников и направился с ними в Йерусалим, по-прежнему стараясь оставаться как можно более незаметным. 6 Йешуа остановился на Масличной горе в Бейт-Ании в доме воскрешенного им прошлой зимой Элазара, в который Мирьям заходила вскоре после Песаха. На другой день поутру в сопровождении учеников Йешуа направился в Йерусалим. Когда путники поравнялись с той смоковницей, о которой полгода назад шел разговор между Йешу и учениками, Мирьям остановилась и стала разглядывать ветви дерева, нет ли на них плодов. Она не заметила ни одного. - Он знал это! - обрадованно и в то же время испуганно прошептала Мирьям. Между тем Йешуа, сделав своим ученикам знак продолжать путь, подошел к Мирям и тоже внимательно осмотрел смоковницу. - Выходит, что это дерево напрасно занимает землю! - сказал он, и добавил: - Да не будет же от него плода вовек. И в тот же миг листья на дереве стали вянуть, и за две - три минуты полностью засохли. Никто из учеников не заметил этого, так как они проследовали вперед. Спустившись с Масличной горы, Йешуа и Мирьям перешли через Кедрон и поднялись на гору Цион. Подойдя к Храмовой горе, Йешу спустился в одну из микв перед входом на Храм и окунулся. Его ученики уже успели окунуться раньше и купить жертвенных голубей. Все вместе они поднялись на Храмовую гору. Мирьям с нетерпением ждала этой минуты. До Суккота оставалось три дня, час Йешуа приближался, теперь он непременно должен будет что-то предпринять. В глубине души Мирьям ожидала, что Йешуа открыто перед всем миром примкнет к Шимону Петру, исповедует воскресение ее учителя, и довершит его дело, то есть каким-то ему одному ведомым образом восстановит Царство Израиля. Мирьям с волнением следила за происходящим. Вдруг она увидела приближающуюся группу священников и служителей Храма. - Вот это прием! – обрадовано подумала Мирьям. - Давно не было слышно о тебе, – сказал один из священников. – Говорят, ты окончательно примкнул к отступниками из общины «Яхад», и стал приверженцем их учения. - Я не нуждаюсь в чьем-либо наставлении, – сдержанно ответил Йешуа. - Я свет миру. Кто последует за мною, тот не будет ходить в потемках. Мирьям заметила, как ученик Йоханан достал из сумы свой пергамент и записал слова своего учителя. - Однако ты нескромен, – усмехнулся священник, покачивая головой. - Виданное ли это дело, чтобы человек сам себя так представлял. Виданное ли дело, чтобы человек сам о себе свидетельствовал? Как такое свидетельство может считать истинным? - Если я и сам о себе свидетельствую, свидетельство мое все же истинно; потому что я знаю, откуда пришел и куда иду, вы же не знаете этого... В законе нашем написано, что двух или трех человек свидетельство истинно[180]. Но кроме меня, еще двое свидетельствуют обо мне – Йоханан бен Захария и сам Отец, пославший меня[181]. Есть и третий свидетель, но еще не исполнились сроки, чтобы назвать его. - Какого отца ты имеешь в виду? – спросил кто-то из стоявших рядом. Йешуа посмотрел на спрашивающего, потом на небо. Он хотел было рассказать о небесном гласе, прозвучавшем при его очищении на Иордане, но раздумал и сказал в ответ: - Вы не знаете ни меня, ни Отца моего. Дальше Мирьям следить за разговором перестала. Она поняла только одно: назревало столкновение. Похоже, что никто принимать Йешуа за царя не собирался… И зачем он пререкается со священниками? Как бы не случилось беды… Священники молча удалились, а Йешуа, окруженный учениками и столпившимися вокруг него людьми, продолжал говорить: - Кому же возможно познать Отца нашего, да будет Он благословен? Разве возможно познать истину? А я говорю вам, что если будете исполнять слово мое, то познаете истину, и истина сделает вас свободными. Многие слушали его слова с большим вниманием, другие же только качали головой. - Мы сыны Авраама и никому никогда не были рабами; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными? - спросил один из слушателей. - Разве ты безгрешен? - спросил в ответ Йешуа: - Но всякий совершающий грех есть раб греха. [182]. Мирьям заметила проходившего неподалеку Шимона Петра. Она радостно подошла к нему. - Где ты все это время была, Мирьям?! – воскликнул тот. - Дома, в Галилее, – уклончиво ответила Мирьям. Она не торопилась рассказывать ему о необыкновенном земляке их учителя и о том, что узнала о нем. Она не хотела вмешиваться, не хотела опережать события… Правильно сказал Йешуа, они скоро всё сами увидят. - Признаться, я тоже скучаю по нашему любимому Кинерету, – ответил Шимон. – Но пока приходится неотступно находиться в Йерусалиме… И Шимон рассказал Мирьям о делах становящейся общины, о том как они живут, имея все общее, как прповедуют, как распределяют служения, как, наконец, в память учителя преломляют хлеб. - Ты видел, - спросила Мирьям Шимона, - что та смоковница, которую учитель объявил неплодной, действительно не принесла ни одного плода? - Да, я видел. Мы все давно наблюдаем за этим деревом. Сейчас, когда приблизились осенние праздники, совершенно точно можно сказать, что смоковница действительно бесплодна. Но ты знаешь, случилось нечто большее. Как раз сегодня я прошел мимо нее, и к великому своему удивлению, обнаружил, что смоковница засохла. Все дерево, до самого корня! Приговор учителя вступил в силу! Рано утром я видела, как на смоковнице вянут листья. - Я проходил там час назад, листья уже облетели, а дерево стоит все рассохшееся. Они попрощались, Мирьям подошла к Йешуа, намереваясь, наконец, сосредоточиться и послушать его поучение, но как раз в тот момент Йешуа решил покинул Храм. Вместе со своими учениками он вернулся в село Бейт-Анию. Там в доме Элазара случилось событие, чрезвычайно озадачившее Мирьям. Когда все приступили к трапезе, одна из сестер Элазара, по-видимому, также предчувствуя недоброе, встала, принесла из соседней комнаты драгоценное благовоние и помазала им ноги Йешуа, после чего отерла их своими волосами[183]. Как и в прошлый раз с Йешу, так и тут нашлись ученики, выразившие недовольство безрассудной тратой благовония, но Йешуа как будто не удивился поступку женщины и сказал: Оставьте ее. Она сберегла это благовоние на день погребения моего. Мирьям похолодела. Полгода назад в той же Бейт-Ании, только в доме Шимона Прокаженного, какая-то неизвестная женщина вот также помазала миром голову Йешу. "Возлив миро на тело мое, она подготовила меня к поребению", – сказал тогда Йешу, а на другой день… его казнили. И вот теперь почти те же слова произнес Йешуа. Это явилось для Мирьям полной неожиданностью. Что это могло значить? Неужели уже завтра с ним произойдет что-то столь же страшное? Сцена мучительной смерти Йешу всплыла перед глазами Мирьям. 7 Жители Бейт-Ании хорошо помнили и самого Йешуа, и совершенное им чудо воскрешения. С той поры прошло уже более полугода, но воскресший продолжал жить, не выказывая никаких признаков слабого здоровья. Услышав о том, что чудотворец вернулся, люди стали во множестве собираться возле дома Элазара. Некоторые улеглись спать при входе, чтобы не упустить Йешуа поутру. На другой день после встревожившего Мирьям «помазания», в канун самого праздника Суккот, когда Йешуа вышел из дома, чтобы пойти в Храм, его окружило множество людей, среди которых были не только жители Бейт-Ании, но и паломники, собравшиеся в Йерусалим на праздник. Йешуа сел на молодого осла и, сопровождаемый большой толпой, поехал в Йерусалим. Собравшиеся люди, взяв в руки пальмовые ветви, которые в те дни в изобилии свозили в Йерусалим на праздник, громко прославляли его. Народ ликовал. Основное оживление было вызвано именно памятью о великом чуде - воскресении Элазара. Однако в тот день о Йешуа говорили не только это, в тот день некоторые узрели в нем Царя, другие же сочли, что это явился Йешу, воскресший из мертвых, чтобы восстановить, наконец, Царство Израиля.[184] Среди ликующих возгласов Мирьям с беспокойством услышала выкрики: Слава Царю Израилеву! Осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! В сопровождении толпы Йешуа вошел в Храм и стал там проповедовать. Но Мирьям, не на шутку встревоженная вчерашним «помазанием» учителя, и его сегодняшним прославлением в качестве царя, слушала невнимательно. Ее уши способны были воспринимать в его речах лишь то, чего она в тот миг так опасалась. Поэтому, когда беседуя с греками из Скифополиса (вместе с другими инородцами во множестве явившимися в Йерусалим на праздник Суккот), Йешуа молитвенно воскликнул: «Отче! избавь меня от часа сего! Но на сей час я и пришел», Мирьям вздрогнула и стала готовиться к худшему. Когда все вышли из Храма, она была уже почти уверена, что до праздничного шалаша Йешуа не доберется, что по дороге он будет схвачен римлянами[185]. Между тем под вечер все благополучно вернулись в Бейт-Анию и уселись трапезничать в шалаше, установленном в саду Элазара. Первый праздничный день миновал, и никто так и не задержал Йешуа. Также спокойно прошел и другой – полупраздничный день, за ним третий. Не раз, проходя в те дни мимо отряда римских солдат, Мирьям с опаской поглядывала на них, ожидая, что те схватят Йешуа. Но этого не происходило. Странно, но провозглашение Йешуа царем как будто бы совсем не заинтересовало римлян. Успокаивало также и то, что сам Йешуа не предрекал своим ученикам, что ему предстоит пострадать. Полгода назад, когда Мирьям вошла в Йерусалим вместе с Йешу, она уже более месяца слышала о том, что учителю ее надлежит пострадать и воскреснуть. Прочие ученики узнали о том дней за десять до его мессианского въезда в Святой город. Йешуа же, также въехавший в Йерусалим на осле, ни о какой гибели от рук язычников ни разу не обмолвился. Не было заметно, чтобы сам он чего-то в этом роде опасался. В эти дни он исцелял больных, в том числе подарил зрение слепорожденному, посрамил законников, приведших к нему женщину, уличенную в измене мужу, и главное, много учил в Храме, споря со священниками и мудрецами. Однако при этом – что немало удивляло и огорчало Мирьям, Йешуа не выказал ни малейшего желания встретиться с учениками Йешу. 8 Так миновала неделя Кущей. Наступил седьмой день праздника, день Ошанна Раба – день Великого спасения, сразу за которым следовал праздник Радости Торы – Симхат Тора. Если в Рош-Хашана, Новый год Всевышний судит мир, а в Йом Кипур скрепляет приговор печатью, то в Ошанна Раба Он передает этот приговор для исполнения. В этот великий день священники приносят в жертву последних семь тельцов и семикратно обходят алтарь в знак обновления веры в Творца мира и Его незримого присутствия в этом мире. После того на алтарь возливается вода, а днем позже Израиль начинает молиться о дождях. Вечером, в канун Ошанна Раба, войдя в Храм, Йешуа стал учить народ. - Кто жаждет, иди ко мне и пей, – говорил Йешуа. - Отец мой обратил меня в источник вод, орошающих пустыню, в родник, дающий жизнь саду, насажденному кипарисами. В тени его будут пастись лани, и птицы небесные будут петь в ветвях его. Все жаждущие придут ко мне[186]. Зачарованно слушавшая Мирьям заметила, как первые осенние облачка, налетевшие со стороны моря, запестрили в тот миг над головой Йешуа. - Кто верует в меня, у того из чрева потекут реки воды живой, – продолжал Йешуа. Всякий, пьющий воду, нисходящую в дождях, будет жаждать опять, а кто будет пить воду, которую дам ему я, тот не будет жаждать никогда. И он сам сделается источником воды, текущей в жизнь вечную[187]. Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие[188]. Никто в тот день не возражал Учителю, никто не спорил с ним. Когда все вышли из Храма, на улицах бурлило веселье; кто-то жонглировал горящими факелами, кто-то пел, кто-то плясал. Воздух был пропитан запахом жареного мяса и специй. Радость и беззаботность того мига передалась Мирьям, и она вновь стала верить, что все разрешится благополучно, что Йешуа никто не причинит зла, что он поделит власть с Йешу, что он, наконец, придет к Петру и откроется ему как второй Избавитель. В тот вечер, приходившийся с четверга на пятницу, Мирьям и ученики приготовили трапезу, но все же еще не в доме, так как положено и в седьмой день праздника возлежать во временных жилищах. Но перед тем как приступить к этой последней трапезе (проведенной ими в шалаше, установленном на крыше одного из Йерусалимских домов) Йешуа снял с себя верхнюю одежду, взял полотенце, налил в корыто воды, и начал мыть ноги ученикам. Приступив к трапезе, Йешуа сказал: - Если я - ваш учитель - умыл вам ноги, то и вы должны научиться тому же, должны научиться служить друг другу. [189]. Мирьям видела, как Йоханан с воодушевлением делал пометки на своем пергаменте. Другие ученики молча слушали. Поначалу Мирьям также следила, но с какого-то момента притомилась и уже не очень вслушивалась в значение произносимых слов. Однако голос учителя полностью успокоил ее. Здесь, в эту ночь, накануне праздника Радости Торы, слушая поучения Йешуа, Мирьям совершенно успокоилась и решила, что ей все показалось, что скорее всего слово "погребение", произнесенное неделю назад, не следует понимать буквально… Может быть, оно значит завершение этого служения и начало какого-то иного? Мирьям не знала, что римляне давно выследили Йешуа и могли арестовать его в любой момент. Задержка была обусловлена всего лишь одним обстоятельством: обнаружив, что Йешуа вызывает недовольство также и у священников, Пилат решил выждать – не разделаются ли те с "царем" своими средствами, не забросают ли мятежника камнями? Однако так и не дождавшись от священников инициативы, в эту ночь – последнюю ночь праздника Кущей - римляне как раз собрались арестовать принявшего царские почести скандального проповедника. Йешуа знал об этом, и когда ученики насытились угощением и повеселели, неожиданно ясно намекнул на то, что ожидало его через несколько часов: - Дети, не долго мне уже быть с вами… - сказал он вдруг, обведя взглядом возлежавших. - И куда я иду, вы не можете прийти. Ныне прославился сын человеческий, и Бог прославился в нем. Заповедь новую даю вам: любите друг друга, как я возлюбил вас. По тому узнают все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собою... - Но куда ты идешь? – недоуменно спросил один из учеников, Шимон Кифа. - Куда я иду, ты пока попасть не можешь, - отвечал ему Йешуа. - Однако после пойдешь за мною. Расстроенный Шимон Кифа сказал ему: - Почему я не могу идти за тобою теперь? Я душу мою положу за тебя. - Душу твою за меня положишь? – усмехнулся Йешуа. - Вот увидишь, еще не пропоет петух, как отречешься от меня трижды[190]. В заключении же трапезы Йешуа молитвенно произнес: Отче! пришел час, прославь сына Твоего, да и сын Твой прославит Тебя, и всему, что Ты дал ему, даст он жизнь вечную[191]. 9 После этих слов Йешуа встал и вышел из шалаша. Ученики молча последовали за ним. Они подошли к потоку Кедрон, а оттуда стали подниматься в хорошо знакомый им сад, располагавшийся в двух стадиях от дома Элазара. Они не раз отдыхали и молились в этом укромном месте, особенно в последние дни. Теперь же Йешуа пояснил им, что это и есть то самое место, по которому расколется Масличная гора в тот час, когда Всевышний воцарится на всей земле[192]. Но лишь только Йешуа открыл им это, послышался шум, и в свете факелов из тьмы выступил отряд легионеров. Того, кто привел римлян в это место, звали Йегуда, но он не был из учеников. Он служил осведомителем у Пилата и никогда не был знаком с Йешуа. В отличие от Йегуды ученика Йешу – этот Йегуда принял серебрянники не от священников, а от Пилата, и никогда от них не отказывался. Он с умом использовал деньги, получаемые за доносы, и жил долго и в достатке. Три дня подряд Йегуда ходил следом за мятежным проповедником и установил основные места, в которых тот появлялся: Храм, шалаш на кровле одного из домов в Йерусалиме, дом Элазара в Бейт-Ании и, наконец, сад, расположенный неподалеку от его дома. В предпраздничную ночь, установив, что Йешуа с учениками трапезничают в своем шалаше, Йегуда немедленно сообщил об этом Пилату. Он ждал прибытия отряда, как вдруг увидел, что все сотрапездники сошли с кровли и направились по направлению к Тройным воротам, от которых шла дорога к Бейт-Ании. Йегуда бросился в сторону претории, сообщить о неожиданном изменении, но по дороге столкнулся с отрядом римлян, которых сопровождало несколько человек из храмовой стражи и слуг первосвященника. - Они только что вышли из дома и направились в сторону Бейт-Ании, – сказал Йегуда тысяченачальнику. - Я знаю, где мы их перехватим. Быстрым шагом Йегуда пошел впереди отряда. Когда римляне с факелами в руках достигли сада, то Йешуа с учениками уже минут пять находились на месте. Они расположились на небольшой каменистой поляне, тускло освещаемой лунным светом. Но Йегуде даже не понадобилось указывать легионерам, кого именно им следует арестовать. Увидев римлян, Йешуа сам вышел вперед и спросил: - Кого вы ищете? - Йешуа из Нацрата, – ответил командовавший когортой трибун. - Это я, - ответил Йешуа. – Не трогайте остальных. Ученики в смятении отступили, лишь один Шимон Кифа, помня о выраженной недавно готовности умереть за своего учителя, выхватил бывший при нем меч, и наобум махнув им, легко ранил слугу первосвященника. В этот самый миг, по знаку, данному трибуном, два легионера выступили вперед и схватили Йешуа. Бегло обыскав его, они забрали у него его садовые ножницы, после чего туго связали по рукам веревками. Однако повели арестованного не сразу в преторию. Все еще надеясь на то, что иудеи, возможно, сами пожелают расправиться с арестованным, Пилат распорядился первым делом препроводить его в дом Первосвященника[193]. В течение праздничной недели Пилат неоднократно намекал священникам, чтобы те и на этот раз помогли ему с задержанием «царя». Однако хотя на этот раз священники не собирались выручать Йешуа, они также не торопились его и задерживать. В отличие от Йешу (который был не только прославляем в народе, но и уважаем среди фарисеев и священников), Йешуа снискал себе в некоторых – прежде всего священнических - кругах репутацию лжеучителя. Во-первых, он тяготел к общине "Яхад" – старинному врагу священнической власти, а во-вторых, зачастую так себя превозносил, что некоторым начинало казаться, будто бы он ставил себя вровень с Богом. Некоторые иудеи были столь возмущены его проповедью, что требовали срочного расследования и суда. Однако улики, собранные ими, представлялись явно недостаточными. Так, например, прошел слух, что Йешуа исцелил в субботу слепорожденного с помощью «брения», изготовленного из смоченной слюной дорожной пыли. Этим «брением» были помазаны глаза слепца. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что действия Йешуа оставались в рамках закона. Во-первых, для того чтобы субботний покой был нарушен, количество изготовленного «брения» должно было превышать размер смоквы, а во-вторых, многие учителя вообще отрицали, что пыль и пепел могут служить теми материалами, из которых можно что-либо изготовить[194]. Поэтому, как только священники услышали, что Йешуа вызвал возмущение не только у них, но возбудил против себя также и римлян, они приняли выжидательную позицию. Разумеется, они не возражали против встречи с Йешуа перед судом прокуратора. Тем самым они не только выказывали уважение по отношению к Пилату, но и могли лишний раз убедиться в том, что их заступничества Йешуа не заслужил. Йешуа сначала отвели к Анне, тестю Каиафы, бывшему в тот год первосвященником. За Йешуа следовали его ученики Шимон Кифа и Йоханан Сойфер, который был знаком первосвященнику и потому его впустили вместе с Йешуа во двор его дома. [195] Шимон Кифа какое-то время оставался снаружи, но потом Иоханан вышел, и, уговорив привратницу, ввел также и Кифу. Мирьям также проскользнула следом за ним. Через некоторое время, тянувшееся необычно долго, привратница пристально оглядев Кифу, спросила: - Ты, случайно, не из учеников ли этого человека? - Нет, – ответил Шимон Кифа, вспомнив о том, что он ранил слугу первосвященника и теперь может быть опознан. Было холодно. Служители развели костер и расположились вокруг него, чтобы согреться. Кифа встал рядом. Тем временем внутри дома Первосвященника Анна расспрашивал Йешуа о его учениках и учении. - Я говорил открыто, – ответил Йешуа. - Я учил и в синагогах, и в Храме, и не от кого не таился. Зачем спрашиваешь меня? Спроси тех, кто слышали мои поучения. Они точно знают, о чем я говорил. После этого краткого дознания Анна послал связанного Йешуа к первосвященнику Каиафе. Кифа же в то время продолжал греться у костра . Мирьям стояла неподалеку. - Вы знаете, что кто-то из его учеников ранил слугу Каиафы Малха? – спросил один из слуг у столпившихся вокруг костра людей[196]. - Этого наглеца удалось арестовать? – поинтересовался кто-то. - Вроде бы нет. - А ты часом, не из учеников того человека? – спросил Кифу кто-то из челяди. - Нет, – поспешно ответил Кифа. Но через некоторое время другой слуга, брат раненого Малха, скептически заметил: - А мне почему-то кажется, что я видел тебя вместе с ним. [197] - Уверяю тебя, ты ошибаешься. - пробормотал Кифа. И тот час же из соседнего двора донесся раскатистый петушиный крик. 10 Холодно взглянув на Йешуа, Первосвяшенник задал ему несколько ничего не значащих вопросов, после чего повелел отвести узникав преторию. Каиафа уже давно составил мнение об Йешуа как о человеке с необузданным самомнением, и теперь ему хватило беглого взгляда, для того чтобы убедиться в том, что он не ошибался. Священники отправились сопроводить Йешуа в преторию. Протирая глаза, Пилат вышел встретить уважаемых гостей и арестанта во двор. - Ну, что вы нашли в оправдание его? - спросил прокуратор. - Ничего не нашли, – ответили священники. – Но и в обвинение тоже. Зная по своим источникам, что Каиафа вовсе не возражал бы против казни Йешуа, Пилат продолжал добиваться того, чтобы смутьян был убит самими же евреями. Ведь всякая казнь народного любимца могла привести к смуте, а значит ее предпочтительнее совершить еврейскими руками. Поеживаясь на свежем утреннем воздухе, Пилат с деланным безразличием сказал Первосвященнику: - Если он неугоден вам, то судите его по своему закону и казните. Но священники лишь усмехнулись просьбе Пилата. - Наш закон не позволяет этого, – ответил Каиафа. – У нас недостаточно против него улик. Необходимо два надежных свидетеля, необходимо формальное предостережение. Да и кроме того, у него имеется немало сторонников в совете. Его едва ли удастся даже отлучить, не то что побить камнями. [198] Тогда Пилат вернулся в преторию, подозвал Йешуа, и спросил Его: - Ты Царь Иудейский? - Если и Царь, то царство мое не от мира сего, – ответил Йешуа. - Если бы от мира сего было Царство мое, то последователи мои сражались бы за меня. Усмехнувшись этой дикой идее, Пилат спросил: - Итак, ты Царь? - Ты сказал, что я Царь, – ответил Йешуа. - Я на то родился, и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине. Всякий, кто от Истины, слушается меня. Пилат мрачно усмехнулся и сказал ему: Истина состоит в том, что сегодня ты умрешь, как бунтарь и самозванец. После этого легионеры сплели венец из терна, возложили его на голову Йешуа, одели его в багряницу, и издеваясь над ним, говорили: Радуйся, Царь Иудейский! В таком виде Пилат вывел Йешуа наружу, и показав его первосвященнику, спросил: - Что, по-твоему, мне делать с этим человеком? Окинув непроницаемым взором узника, выряженного «в царя», первосвященник ответил: - Насколько мы понимаем ваши римские законы, ты должен будешь его распять. - Первосвященник сказал его распять! - громко выкрикнул в толпу один из стоящих перед воротами служителей[199]. Толпа ответила возмущенным нестройным гулом. Распинать всех претендующих на роль «царя» входило в прямую обязанность прокуратора, и неисполнение этой обязанности стоило бы ему головы. Этот факт был известен всем присутствующим, но Пилату доставляло удовольствие дразнить иудеев. - Возьмите и сами его распните, – сделал великодушный жест Пилат. - Что до меня, то я не нахожу в нем вины. - Мы имеем закон, - холодно заметил священник. - Но по закону нашему можно казнить только в том случае, если имеются свидетели, что закон нарушен. Но мы их не имеем. Пилат, не зная, что на это ответить, обратился к Йешуа: - Ну, а ты что скажешь? Расскажи нам, кто ты, откуда? Но Йешуа ничего не ответил. Пилат удивился: - Молчишь? Не знаешь ли, что я имею власть распять или отпустить тебя? Йешуа ответил: - Ты не имел бы надо мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше. Пилат обернулся к первосвященнику и театрально воскликнул: - Это же Царь ваш! Царя ли вашего распну? Первосвященник скривился и, слегка наклонив голову, почтительно возразил: - Разве у нас имеется какой-то царь, кроме императора? И, смотря прямо в лоснящееся самодовольное лицо прокуратора, мстительно добавил: - А ты если отпустишь его, сам будешь уже враг императору.[200] Услышав это, Пилат махнул рукой, вывел вон Йешуа, и сев на судейское кресло, вынес смертный приговор. Священники же заторопились в Храм. То была пятница перед праздником Радости Торы - Симхат-Тора, праздничным Собранием восьмого дня. Как раз в этот день в жертву должны были быть принесены последние семь тельцов. Ибо так предписано Торой, что за семьдесят народов земли в первый день Кущей закалывались тринадцать быков, во второй двенадцать и так далее до седьмого, в который приносилось семь быков.[201] После же того, как жертвоприношение свершилось и начались приготовления к совпадающему с субботою празднику Радости Торы, Йешуа повели на распятие. Никто не помогал ему; всю дорогу он тащил бревна на собственных плечах.[202] 11 Пилат приказал сделать надпись, указывающую вину Йешуа: «Йешуа из Нацрата, Царь Иудейский», и прикрепить ее на вершине креста. Когда казнили Йешу, солдаты никого к кресту не подпускали[203], но на сей раз близким приговоренного позволили к нему подойти. Мать Йешуа Малка, ее сестра Мирьям Клеопова, а также Мирьям из Мигдаля встали у самих ног распятого. Мирьям с болью и изумлением наблюдала за этим загадочным и ужасным повторением уже пройденного. Поодаль были распяты еще два иудея, обвиненные в участии в мятеже. Увидев под крестом свою мать и стоящего рядом Йоханана, который на протяжении более двух лет записывал его слова, Йешуа сказал матери: Отныне это - сын твой. Потом, кивнув ученику, он добавил: Это - мать твоя![204] Страдания его продолжались недолго. Как показалось Мирьям, не более полутора часов. Легионеры присланные перебить голени распятых, чтобы ускорить их смерть, весьма удивились тому, что Йешуа уже умер сам. Один из воинов между тем для верности вонзил в его грудь копье. На этот раз казнь потрясла Мирьям скорее своей бессмысленностью, чем мучительностью. Йешу еще за месяц предупредил ее, что его страдания послужат искуплением многих. Наблюдая его агонию с ближайшего возвышения, Мирьям теряла сознание от непереносимого зрелища, но само это зрелище было ей в какой-то мере понятно. Но что совершил Йешуа, не предупредивший учеников о своих страданиях и ни слова не сказавший об их искупительном значении? Имелось ли оно вообще? Каким образом, повторив мучительную смерть Йешу, Йешуа мог «довершить» его дело спасения, которое и без того уже считается многими не столько победой, сколько провалом? Что же изменится теперь? Йешуа умер до наступления праздника Радости Торы. С разрешения Пилата ученики сняли его с креста, помазали благовониями и обвили пеленами. Неподалеку от того места, где его распяли, был сад, и в саду имелась пещера, в которой еще никого не погребали. Там и положили тело Йешуа. В первый же день недели смутная надежда повлекла Мирьям ко гробу. В этом раннем визите не было никакой надобности. В отличие от тела Йешу, которое оставалось непомазанным и нуждалось в умащениях, на тело Йешуа уже было возлито литров около ста смирны и алоэ, принесенных членом Сангедрина Никодимом [205]. Одна одинешенька Мирьям пришла на заре первого дня недели ко гробу, и увидела, что камень от гроба отвален. Она тотчас же прибежала к Шимону и к Йоханану сообщить, что тело исчезло[206]. Ученики немедленно пошли ко гробу и увидели один саван, которым был покрыт казненный. Самого же тела на месте не оказалось. - Кажется, действительно повторяется так же и это, – не смея верить себе, шептала Мирьям по дороге. Вдруг она обернулась и увидела садовника. Мирьям показалось, что она уже встречала этого человека с садовыми ножницами полгода назад у гроба Йешу. Ей показалось, что он отошел тогда от гроба, как только заметил, что к нему кто-то подходит. - Мирьям! – произнес садовник, в котором она вдруг явственно опознала Йешуа. Она всплеснула руками: - Это ты, господин мой! Ты жив? [207] - Да, - ответил Йешуа. - Но что все это значит? – воскликнула Мирьям - Почему вы оба пострадали, и оба воскресли? Йешу учил нас, что отдает душу свою для искупления многих, для искупления всего человеческого рода[208]. Зачем понадобилось искупать грехи дважды? - Разве не двух агнцев ежедневно закалывают в Храме – одного с восходом солнца, а другого с заходом?[209] И разве не двух голубей приносит в жертву роженица во искупление греха своей праматери Хавы?[210] Я ведь уже говорил тебе: несмотря на то, что плоть стала словом, слово все же должно было стать плотью... К пасхальным усилиям человека должны были присоединиться Божественные усилия, самое подходящее время для которых - в Суккот. - Но я не понимаю! - Мирьям впервые пыталась выразить то, что мучило ее уже давно, с того момента, когда она познакомилась к Йешуа. - Я не понимаю, как можно служить двум господам, следовать за двумя? Йешу нас так не учил... [211] - Слышала ты, как в начале сотворил Бог небо и землю? - Конечно.. - А помнишь, что в Торе после истории о создании Человека рассказывается еще одна, совсем другая, как будто бы о другом Человеке? - Ты прав. Я помню, что когда была еще девочкой, то однажды удивилась этому… - Неужели ты думаешь, что если о двух Адамах учит Тора, то тот, кто пришел исправить его грех, будет один? Повесть о нем должна быть также неоднозначно составлена. Может быть один, а может быть, и два… - Но к чему эта двусмысленность? - Так уж устроено, что для признания Истины необходимы два свидетеля, ибо только по показаниям двух свидетелей Истина становится явной. Но если на небесах предпочли, чтобы до времени эта Истина, даже став явной, оставалась тайной, то и свидетель должен оставаться одним. О том и сказано у пророка: "приблизь посохи один к другому, как будто у тебя посох один, и превратятся в один в руке твоей"[212]. В связи с воскресением плоти говорит пророк об этом соединении мессианских посохов. - И все же я не понимаю, зачем все это? - Помнишь я говорил тебе, что должен завершить начатое Йешу? - Помню. Но на деле ты как будто лишь повторил то, что уже было совершено им. Зачем? - Это не совсем так. Один из нас воскрес как праведник, другой – как пророк. Две Скрижали вручил Всевышний Моше – одна содержит законы небес, вторая – земли. Источник жизни заполняется с двух сторон. Один Избавитель наполняет его из грунта, второй - с неба. Всеобщее воскресение складывается из усилий идущих снизу и сверху разом. И это, как видишь, свершилось. Всеобщее воскресение может начаться уже сегодня... Мирьям всплеснула руками, она хотела что-то сказать, но Йешуа продолжал: - Воскресение может начаться уже сегодня, но на небесах все же было решено его отсрочить. Явившаяся в мир сила будет удерживаться до своего срока. Поэтому не удивительно, если до времени нас с Йешу будут считать одним лицом, одним свидетелем. - Как это возможно? Ведь я, и ученики - мы-то ведь знаем, что вас двое. - Верно. Ученики знают, что нас двое, но каждый служит только своему учителю, и каждый скоро забудет о другом. Ты действительно посвящена в эту тайну, но только ты одна. Сегодня я явился тебе, завтра явлюсь ученикам своим и многократно впоследствии буду являться разным людям. То же будет делать и Йешу. Каждый из нас будет приходить к тем, кто ему ближе. Но мы никогда не явимся к кому-нибудь вместе. Так определено на небесах. Когда же мы начнем навещать наших учеников вдвоем, то это знак того, что всеобщее воскресение не за горами. - Но как это вообще может быть, чтобы двух людей, - и даже не просто людей, а двух пророков - принимали за одного? - Такое бывало и в древние времена. Разве ты не знаешь, что одним лицом считают ревнителя Пинхаса и пророка Элиягу? - Будут споры, будет раздор. Как Отец наш небесный мог желать этого? - Мудрецы наши и пророки издавна спорят, сколько было Ковчегов завета, сколько было обителей единого Бога - одна или две? Что может быть важнее этого вопроса, но вовсе не этот спор разделяет Израиль[213]. - Я ничего не слышала об этом споре. - В одном месте Моше говорит "И сделал я ковчег из дерева шиттим" [214], а в другом сказано: "И сделал Бецалель ковчег из дерева шиттим"[215]. Так вот, некоторые считают, что один сделал один, а другой - второй. В одном Ковчеге, говорят они, лежали разбитые скрижали, а в другом новые – целые. По другому же мнению, Ковчег был один, и слова о том, что Моше сделал Ковчег, означают, что он уполномочил на то Бецалеля. Согласись, что если в самой Торе Своей неясно пожелал выразиться Отец наш небесный, то значит, Он желал именно неясности. Также и в вопросе, был ли Йешу из Нацрата один человек, или их было двое - Он пожелал неясности. Когда двойственность посоха откроется, избавление станет явным. Однако ныне, как видишь, посох соединен. В тот же день вечером Йешуа явился своим ученикам в Йерусалиме. Когда они вернулись в Галилею, Йешуа и там являлся им у Кинерета [216]. ЭПИЛОГ Вскоре после того Шимон Кифа и Йоханан Сойфер пришли в Йерусалим. Ближе к вечеру они направились в Храм, и у притвора заметили хромого от рождения человека, просящего милостыню. Увидав их, он попросил у них денег. Ученики пристально осмотрели калеку, после чего Кифа сказал: Ну-ка, посмотри на нас. Хромой вопросительно взглянул на учеников Йешуа в надежде получить от них чтонибудь. Тогда Кифа, глядя ему прямо в глаза, сказал: серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Йешуа из Нацрата встань и ходи. Он взял его за правую руку, потянул на себя и поднял. И человек тот не осел на землю, когда Кифа выпустил руку, а начал ходить. Ученики вошли в Храм, а исцеленный последовал за ними, прыгая от радости и хваля Бога. Народ же, узнав его, стал собираться в притворе царя Шломо, где они находились. Тогда Кифа объявил всем, что он сделал это не своею силою и не своим благочестием, а властью воскресшего из мертвых Йешуа из Нацрата, которого по его словам, «небо должно было принять до времен совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века».[217] Когда они все это говорили, священники и начальники стражи узнали в них учеников того Йешуа, который вызвал немало кривотолков тем, что как будто делал себя равным Богу. На этот раз Кифа не отрекался от того, что это именно он находился во дворе первосвященника, когда тот опрашивал Йешуа. В личности же Йоханана и так никто не сомневался. Он был хорошо знаком первосвященику и его слугам[218], и никогда не отрицал того, что был последователем Йешуа. Если к проповеди учеников Йешу священники относились с полным безразличием, то дела и слова учеников Йешуа их давно задевали и выводили из себя. И если сам Йешуа еще имел таких влиятельных друзей, как Никодим [219] или Йосеф из Рамы[220], так что избежал суда, то мириться с его учениками священники не намеревались. Кифа и Йоханан были схвачены и отданы под стражу до утра. На другой день в судебной палате Лишкат-Агазит состоялось заседание, после которого задержанных отпустили. Оказавшись на свободе, Кифа и Йоханан были окружены последователями Йешу, заинтересовавшимися исцелением, совершенным именем их учителя. Ученики Йешу и Йешуа стали постепенно узнавать друг друга. - Я знаю вас. Вы приходили забрать на Песах ослицу с осленком, - сказал Кифа Петру и Йакову. - Того самого осленка, на котором учитель въехал в Йерусалим… - Верно, верно! – воскликнул Петр. - А потом мы еще виделись с вами перед пасхальной трапезой. Вы привели нас в комнату, которую мы, по просьбе учителя, подготовили для тайной вечери… Значит, вы были сним знакомы? - Конечно. Мы его ученики. Некоторое время ученики и Йешу, и Йешуа были уверены, что они говорят об одном и том же человеке, то есть что их учитель каким-то образом - возможно, в период, предшествующий знакомству с ними - наставлял и других людей, которых в какой-то момент решил привлечь для осуществления важной миссии. Недоразумение довольно скоро разъяснилось - слишком уж много обнаружилось странностей и противоречий. Однако само утверждение, что все деяния, которым обе группы являлись свидетелями, совершались одним лицом, одним Йешу из Нацрата, было высказано, и много лет спустя неожиданным образом отозвалось. Долгое время последователи Йешуа жили и проповедовали обособленно, однако они обладали весьма незначительным влиянием. Во-первых, им было трудно соперничать с последователями Йешу, опередившими их на полгода и уже создавшими сильную быстро растущую общину уверовавших в Воскресшего, а во-вторых, ученики Йешуа никогда не готовились своим учителем к самостоятельному служению. Однажды они слышали его молитву: «Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир»[221], но никаких проповеднических заданий они при этом от него не получили. Более того, они были приучены им к пустыннической жизни. Йоханан, правдиво записавший историю жизни, гибели и воскресения своего учителя, собрал вместе с Шимоном Кифой небольшую отшельническую общину, обосновавшуюся в отдаленном горном ущелье северо-западнее Йерихона. Подвижники молились и совершали погружения в горных источниках. История о том, как Кифа и Йоханан, встретившись с учениками Йешу, подумали вместе с ними, будто бы являются последователями одного и того же учителя, рассказывалась в общине неоднократно. Однако с годами история эта все менее стала звучать как анекдот, и все более как нечто здравое и вполне правдоподобное. Молодым членам общины, никогда не видевшим Йешуа, но всегда удивлявшимся, зачем ему понадобилось быть тенью своего земляка Йешу, и шаг за шагом повторять его свершения, в конце концов пришли к выводу, что на самом деле существовал лишь один Йешу из Нацрата, просто их учителям Йоханану Сойферу и Кифе известны дополнительные подробности его жизни! Ответы ослабевшего памятью Йоханана на их наводящие вопросы были невольно переосмысленны учениками в свете их все более крепнущего убеждения. В результате первоначальный текст Евангелия был изменен таким образом, будто бы «страстная неделя» имела место не на Суккот, а на Песах. Некоторые другие истории также были отредактированы в свете каких-то параллельных событий из жизни Йешу. Так, на праздник Кущей, как и на всякий другой праздник, Пилат отпустил узника по имени Ишай. В новой редакции он был назван Йешу Бар-Авой и представлен так, как будто его предпочли Йешуа. Кроме того, ученики Йоханана включили в свое повествование историю о предательстве Йегуды, хотя Йешуа был просто выслежен доносчиком Пилата по имени Йегуда, а не был предан своим учеником. Редакторы также «вспомнили», что учеников у Йешуа было двенадцать, а не восемь, затрудняясь перечислить все их имена и прежде всего, конечно, имя Леви Матитьягу. После смерти Йоханана версия его учеников не без колебаний была принята церковью. При этом хронисты Йешу также кое-что заимствовали из нового жизнеописания Йешуа. Так, они переняли историю об отречении Кифы (вызванном тем, что тот ранил слугу первосвященника и опасался быть узнанным), хотя Шимон - ученик Йешу от своего Учителя не отрекался, и не имел для этого отречения никакого повода. Заимствовали они также и родословную Йешуа. Все вошедшие в историю апостолы – это ученики Йешу, хотя некоторых из них постигла участь их Учителя: они оказались отождествлены со своими тезками – учениками Йешуа. В первую очередь это коснулось ученика Йешу – Шимона из Кфар Нахума[222], который воспринялся как одно лицо с учеником Йешуа – Шимоном-Кифой из Бейт Цаиды [223], и ученика Йешу - Йоханана сына Зевведея, который отождествился в памяти потомков с любимым учеником Йешуа - Йохананом Сойфером. . [1] Иисус Навин (Иегошуа Бин Нун) (3:14-17) [2] Лука (1:36:-52): «Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово... Встав же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету... Пребыла же Мария с нею около трех месяцев, и возвратилась в дом свой.» [3] Лука (1:8-20): «Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников.., -- тогда явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного. Захария, увидев его, смутился, и страх напал на него. Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный". [4] Лука (1:26-33): «В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами... И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца». Лука (2:7-11) «И родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. В той стране были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель» [5] Светоний (Тиверий 32.2): "Наместникам, которые советовали ему обременить провинции налогами, он ответил в письме, что хороший пастух стрижет овец, но не сдирает с них шкуры". Иосиф Флавий (Иудейские древности. XVIII. 6. 5): "Тиберий, заботясь о состоянии без того уже сильно разоренных подданных своих, не отправляет к ним одного чиновника за другим, которые, наподобие мух, стали бы высасывать все из них, тем более, что тогда к их любостяжательности присоединилась бы боязнь, что их вскоре лишат предоставленного им удовольствия. Подтверждением этого взгляда Тиберия служит и соответственный образ его действий: в течение тех двадцати двух лет, что он был императором, он послал в Иудею всего только двух наместников, Грата и его преемника Пилата". Филон Александрийский («О посольстве к Гаю» 38): "Пилат испугался, как бы евреи в самом деле не отправили посольство и не обнаружили других сторон его правленья, поведав о взятках, оскорбленьях, лихоимстве, бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости". [6] Плиний Старший "Естественная история" книга 5. 72. В Асфальтовом озере нет ничего, кроме смолы, отсюда его наименование. В него не погружаются тела никаких животных, быки и верблюды плавают, в нем ничего не тонет, этим оно и славится. Озеро достигает 100 000 шагов в длину, в самом широком месте 25 000, а в узком -- 6 000. Восточнее его лежит Аравия кочевников, южнее -- Махер, некогда вторая по значению после Иерусалима крепость Иудеи. С той же стороны находится целебный горячий источник Каллирроя, само название говорит о достоинстве его вод. 73. На запад от берегов озера, там, куда не доходят вредные испарения, живут ессеи, замкнутое и странное, если сравнить с другими, племя. Ессеи живут совсем без женщин, отказавшись от любви, без денег, в обществе пальм. Число их пополняется в равной мере изо дня в день за счет пришельцев, потому что к ним приходит много утомленных жизнью людей, которых переменчивость судьбы толкает к такому образу жизни. Так продолжается в течение тысячелетий, и кажется невероятным, что существует племя, в котором нет рождаемости. Столь плодотворно для ессеев недовольство других людей жизнью. За ними был город Ен-Геди, второй после Иерусалима по богатству пальмами и рощами, теперь это груда развалин. Дальше идет крепость на скале, Масада, сама она близ Асфальтита. Так далеко простирается Иудея. [7] И.Флавий "Иудейская война" Гл 8: "Сенатор Квириний, который раньше занимал все государственные должности и проложил себе дорогу к консульству, человек, пользовавшийся во всех делах огромным влиянием, явился в Сирию, куда его посылал император для того, чтобы творить суд и оценить все имущество населения. Вместе с ним был послан и Копоний, происходивший из всаднического сословия. Ему была предоставлена верховная власть [прокуратора] над всею Иудеею. Затем в Иудею, которая тем временем вошла в состав Сирии, прибыл и Квириний, желая совершить общую перепись и конфисковать имущество Архелая. Хотя иудеи при первых слухах о переписи с самого начала были возмущены этим, но в конце концов оставили всякую мысль о сопротивлении, благодаря увещаниям первосвященника Иоазара, сына Боэта. Уступая увещаниям Иоазара, они, наконец, беспрепятственно допустили расценку своего имущества. Однако некий галилеянин Иуда, происходивший из города Гамалы, вместе с фарисеем Саддуком стал побуждать народ к оказанию сопротивления, говоря, что допущение переписи поведет лишь к рабству. Они побуждали народ отстаивать свою свободу. [8] Лука 2:1-3: "В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею" [9] Иосиф Флавий "Иудейские древности" (XVII 2:3-4): "... Партия эта именуется фарисеями. Когда все иудеи клятвенно подтвердили свою верность кесарю и повиновение постановлениям царя, эти лица в числе более шести тысяч человек отказались от присяги. Когда царь приговорил их за это к уплате денежного штрафа, ... они предсказали..., что по решению Предвечного власть будет отнята у Ирода и его потомства... Тогда царь распорядился казнить наиболее виновных фарисеев. Вместе с тем он распорядился предать казни также всех тех своих близких, которые поверили предсказанию и речам фарисеев". [10] Деяния апостолов (5:34-37): "Встав же в синедрионе, некто фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом, приказал вывести Апостолов на короткое время, а им сказал: мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать. Ибо незадолго перед сим явился Февда, выдавая себя за кого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли. После него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались." [11] И.Флавий "Иудейская война" (Гл 9:2): "В Иудею Тиверий послал, в качестве прокуратора, Пилата. Последний приказал однажды привезти в Иерусалим ночью изображения императора, называемые римлянами signa. Когда наступило утро, иудеи пришли в страшное волнение; находившиеся вблизи этого зрелища пришли в ужас, усматривая в нем нарушение закона... Все двинулись в путь по направлению к Кесарее к Пилату, чтобы просить его об удалении изображений из Иерусалима и об оставлении неприкосновенной веры их отцов. Получив от него отказ, они бросились на землю и оставались в этом положении пять дней и столько же ночей, не трогаясь с места. На шестой день Пилат объявил, что он прикажет изрубить их всех, если они не примут императорских изображений, и тут же дал знак солдатам обнажить мечи, тогда иудеи, как будто по уговору, упали все на землю, вытянули свои шеи и громко воскликнули: скорее они дадут убить себя, чем переступать закон. Пораженный этим религиозным подвигом, Пилат отдал приказание немедленно удалить статуи из Иерусалима". [12] Кумранские рукописи.Устав общины (5:13-15) [13] Кумранские ркописи.Устав общины (4:20-22) [14] Авдия (Овадия) 1:21 [15] Авдия (Овадия) 1:18-21 [16] Числа (Бемидбар) 24:18 [17] Санhедрин. (107 б): Когда царь Йанай казнил мудрецов - раввинов, ушел Йегошуа бен-Перахйа и Йешу в Александрию Египетскую. Установилось согласие, и возвестил к нему Шимон бен-Шатах: “От меня, Йерушалема, города священного, к тебе, Александрии Египетской, сестре моей: мой господин живет у тебя, а я остаюсь заброшенным”. Поднялся и встретился с ним в некоей гостинице. Ему устроили почет добрый. Сказал: “Как прекрасна гостиница эта!” Сказал ему Йешу: “Рабби, глаза ее почти без ресниц”. Сказал ему: “Грешник, вот что тебя занимает!” — собрал четыре сотни трубных рогов и объявил ему анафему. Йешу пришел к нему через некоторое время, сказал ему: “Прими меня”, но он не обратил на него внимания. Однажды Йегошуа бен-Перахйа стал читать утреннюю молитву, встретился ему Йешу. Решил он принять его, поманил его рукой. Тот решил, что он его отталкивает. Пошел поставил черепицу и стал поклоняться ей. Сказал Йегошуа бен-Перахйа ему: “Вернись”. Йешу сказал ему: “Так я принял от тебя: всякому согрешившему и соблазнившему многих не дают возможности покаяться”. [18] Амос (3:2-8) [19] Мф (3:13-17): «Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, -- и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение». [20] Лука (4:1-15): «Иисус... поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал. И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом. Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек.. И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое. Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи. И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя;... Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога твоего». [21] Мф (4:12): «Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею» [22] Лука (4:13-16): «И возвратился Иисус в силе духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране. Он учил в синагогах их, и от всех был прославляем". [23] Иоанн (4:46-52): "В Капернауме был некоторый царедворец, у которого сын был болен. Он, услышав, что Иисус пришел из Иудеи в Галилею, пришел к Нему и просил Его придти и исцелить сына его, который был при смерти. Иисус сказал ему: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Царедворец говорит Ему: Господи! приди, пока не умер сын мой. Иисус говорит ему: пойди, сын твой здоров... [24] Лука (4:13-16): «И возвратился Иисус в силе духа в Галилею; ... И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать». [25] Лука (4:29-30): «Встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его; но Он, пройдя посреди них, удалился» [26] Иоанн (2:7-10): "Иисус говорит им: наполните сосуды водою. И наполнили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, -- а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, -- тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег до селе" [27] Лука (4:31) «И пришел в Капернаум, город Галилейский». Мф (4:13): «Оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском» [28] Лука (4:33-36) «Был в синагоге человек, имевший нечистого духа бесовского, и он закричал громким голосом... Иисус запретил ему, сказав: замолчи и выйди из него. И бес, повергнув его посреди синагоги, вышел из него, нимало не повредив ему. [29] Мф (4:18-20): «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним» [30] Мк (1:35) «А утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился». [31] Мк (1:38-39): Он говорит им: пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедывать, ибо Я для того пришел. И Он проповедывал в синагогах их по всей Галилее и изгонял бесов» [32] Лука (8:1-3): «После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим». [33] Мк (2:1-5): «Через несколько дней опять пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что Он в доме. Тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места; и Он говорил им слово. И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои" [34] Мф (9:9) «Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним» [35] Шаббат (128.а) [36] Иерусалимский Талмуд. Авода Зара (1.9. 40а) [37] Пиркей Авот (1:5) "Йосе, Сын Йоханана, Иерусалимский, говорил: «не умножай разговоров с женой, даже с собственной, а с чужой — тем более», отсюда изречение мудрецов: «много беседующий с женщинами причиняет себе вред, отвлекается от Торы, конец его — удел в аду». [38] Лук (2:42-47): "Когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник. Когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими. Пройдя же дневной путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми и, не найдя Его, возвратились в Иерусалим, ища Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его". [39] Лука (6:1): «В субботу, первую по втором дне Пасхи, случилось Ему проходить засеянными полями, и ученики Его срывали колосья и ели, растирая руками. Некоторые же из фарисеев сказали им: зачем вы делаете то, чего не должно делать в субботы? Иисус сказал им в ответ: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? Как он вошел в дом Божий, взял хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме одних священников, и ел, и дал бывшим с ним? И сказал им: Сын Человеческий есть господин и субботы.». [40] Шаббат (128.а) [41] Мф (12:9-13): «Отойдя оттуда, вошел Он в синагогу их. И вот, там был человек, имеющий сухую руку. И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботы делать добро. Тогда говорит человеку тому: протяни руку твою. И он протянул, и стала она здорова, как другая.» [42] Ин (5:1-9) [43] Лука 6:14-16: "Когда же настал день, призвал учеников Своих и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами: Симона, которого и назвал Петром, и Андрея, брата его, Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Матфея и Фому, Иакова Алфеева и Симона, прозываемого Зелотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота" [44] Коэлет (Экклезиаст) (4:9-12) [45] Иоанн (5:1-10): «После сего был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью. Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел. Было же это в день субботний. Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели» [46] Иоанн (4:5-10): Надлежало же Ему проходить через Самарию. Итак приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи. Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» [47] Мф (12: 46) «Когда же Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним» [48] Мк (3:21) «И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя» [49] Мк (3:31): «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его». [50] Мк (3:32): «Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои» [51] Лука (6:18-20): «Стал Он на ровном месте, и множество учеников Его, и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелялись. И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от Него исходила сила и исцеляла всех. И Он, возведя очи Свои на учеников Своих, говорил: Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие». [52] Дварим (Второзаконие) (17:17) [53] Мф (5:18-19) Шмот Раба (80:5) [54] Лука (7:1-3): «Когда Он окончил все слова Свои к слушавшему народу, то вошел в Капернаум. У одного сотника слуга, которым он дорожил, был болен при смерти. Услышав об Иисусе, он послал к Нему Иудейских старейшин просить Его, чтобы пришел исцелить слугу его». [55] Лука (13:1): «В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» [56] Мф (15:24): «Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» [57] Лука (7:12-14): «После сего Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли многие из учеников Его и множество народа. Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города». [58] Мф (10:8): «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте». [59] Мф (9:14): «Тогда приходят к Нему ученики Иоанновы и говорят: почему мы и фарисеи постимся много, а Твои ученики не постятся?» [60] Лука (7:15-18): «Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его. И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой. Такое мнение о Нём распространилось по всей Иудее и по всей окрестности. И возвестили Иоанну ученики его о всём том.» [61] Лука (13:31): «В тот день пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя». [[62] Лука (7:19-20): «Иоанн, призвав двоих из учеников своих, послал к Иисусу спросить: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? Они, придя к Иисусу, сказали: Иоанн Креститель послал нас к Тебе спросить: Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам?» [63] Мк (1:7-11): «И проповедывал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым. И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» [64] Лука (7:19-23): «И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне!» [65] Лука (8:26): «И приплыли в страну Гадаринскую, лежащую против Галилеи». [66] Лука (8:41-52): «Когда же возвратился Иисус.. вот, пришел человек, именем Иаир, который был начальником синагоги;... у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти... Когда Он еще говорил это, приходит некто из дома начальника синагоги и говорит ему: дочь твоя умерла; не утруждай Учителя. Но Иисус, услышав это, сказал ему: не бойся, только веруй, и спасена будет».... [67] Мф 13:54-56): «И, когда окончил Иисус притчи сии, пошел оттуда. И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него всё это?» [68] Мк (9:38): «Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами». [69] Ин 11: 38-44): "Иисус... приходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе. ... Иисус же возвел очи к небу и... воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет". [70] Мф (14:9-12): «И опечалился царь, но, ради клятвы и возлежащих с ним, повелел дать ей, и послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей. Ученики же его, придя, взяли тело его и погребли его; и пошли, возвестили Иисусу» [71]Лука (9:10): «Апостолы, возвратившись, рассказали Ему, что они сделали; и Он, взяв их с Собою, удалился особо в пустое место, близ города, называемого Бейт-Цаидою». [72]Устав общины "Яхад" (4:20-21) [73]Благодарственные гимны общины "Яхад" (8:4-10) [74] Иехезкель (37:3-17) [75] Авода Зара (20.б). [76] Лука (9:10-17): «День же начал склоняться к вечеру. И, приступив к Нему, двенадцать говорили Ему: отпусти народ, чтобы они пошли в окрестные селения и деревни ночевать и достали пищи; потому что мы здесь в пустом месте. Но Он сказал им: вы дайте им есть». [77] 3-я книга Царств (гл 17) [78] 3-я книга Царств (17:16) [79] Мф (10:41): «Кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника, во имя праведника, получит награду праведника». [80] Зогар (2.15а): «Святой, благословен Он, владеет человеком. А кто владеет Святым, благословен Он? Праведник. Ибо Тот принимает решение, а праведник отменяет его» [81] Иехезкель (37:3-17) [82] Мф (10:23): «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как приидет Сын Человеческий» [83] Иоанн (6:1): «После сего пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, вокрестности Тивериады. За Ним последовало множество народа, потому что видели чудеса, которые Он творил над больными. Иисус взошел на гору и там сидел с учениками Своими. Приближалась же Пасха, праздник Иудейский. Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить?" [84] Иоанн (6:10-11): «Иисус сказал: велите им возлечь. Было же на том месте много травы. Итак возлегло людей числом около пяти тысяч. Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел». [85] Иоанн (6:14-15): «Тогда люди, видевшие чудо, сотворенное Иисусом, сказали: это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир. Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять его и сделать царем, опять удалился на гору один». [86] Ин (6:51) [87] Лука (9:7,.. 9:18-19): «Одни говорили, что это Иоанн восстал из мертвых; другие, что Илия явился, а иные, что один из древних пророков воскрес.... Он спросил их: за кого почитает Меня народ? Они сказали в ответ: за Иоанна Крестителя, а иные за Илию; другие же говорят, что один из древних пророков воскрес» [88] Лука (9:20-22): «Но Он строго приказал им никому не говорить о сем, сказав, что Сыну Человеческому должно много пострадать, и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть». [89]Лука 9:27-36) [90] Мк (9:8) [91] Мф (8:19-22) [92] Лук (9:61-62) [93] Иоанн (1:31): «Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю». [94] Иоанн (3:22-24): «После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил. А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились, ибо Иоанн еще не был заключен в темницу»[95] Иоан (4:1-3): «Когда же узнал Иисус о дошедшем до фарисеев слухе, что Он более приобретает учеников и крестит, нежели Иоанн, - хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его, - то оставил Иудею и пошел опять в Галилею» [96] Иоанн (11:33-44): «Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе. Иисус говорит ей: не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию?... Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон. И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком» [97] Захария (4:9-12) [98] Сукка (52 а) [99] Иехезкель (37:16) [100] Когэлет (Эклизиаст) (4:9-12) [101] Амос (3:2-8) [102] Мф (20.17-19): «И, восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних, и сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет». [103] Мф (20:28) [104] Мк (11:11): «И вошел Иисус в Иерусалим и в храм; и, осмотрев всё, как время уже было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью». [105] Лука (19:29-31): «И когда приблизился к Виффагии и Вифании, к горе, называемой Елеонскою, послал двух учеников Своих, сказав: пойдите в противолежащее селение; войдя в него, найдете молодого осла привязанного, на которого никто из людей никогда не садился; отвязав его, приведите; и если кто спросит вас: зачем отвязываете? скажите ему так: он надобен Господу» [106] Лука (19:35-38) [107] Лука (19:41-43): «И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих, ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду» [108] Йома (39.б) [109] Гитин (56.а) [110] Д.Флуссер «Иисус» (стр 146-147). «Как это обычно было в святых местах, в Храме в то время процветала торговля. Иисус не являлся единственным, у которого столы менял и скамьи продавцов голубей в священном месте вызывали недовольство, но только после смерти Иисуса ученые-книжники нашли практические средства для того, чтобы удалить за пределы Храма торговлю, которая была необходимой частью храмовой службы» [111] Мф (21:12) «И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей» [112] Мф 10:23): Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как приидет Сын Человеческий»Деян (1:6-7): «Они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти», [113] Мк (11:13): «И, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв». [114] Лука (17:6.) [115] Лука 13:6-9) [116] Лука(21:37): «Днем Он учил в храме, а ночи, выходя, проводил на горе, называемой Елеонскою». [117] Мф (22: 15-22): «Тогда фарисеи... посылают к Нему учеников своих.., говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» [118] 1 Диврей Аямим (Паралипоменон) (16:15-18): «Помните вечно завет Его, – слово, (что) заповедал Он на тысячу поколений, – Который заключил Он с Авраамом, и клятву Свою Йицхаку. И поставил Он это Йаакову законом, Израилю – заветом вечным, Сказав: тебе дам землю Кенаан, наследственный удел ваш.» [119] Авода Зара 20 б [120] Ишаягу (60: 21)[121] Мк 13:32): «О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» [122] Мк (14:10-11): «И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же, услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребренники. И он искал, как бы в удобное время предать Его». [123] Мф (26:6-12) [124] Мк (14:12-15) [125] Лука (22:8-16): «И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить? Он сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте. Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху» [126] Начальные слова из Пасхальной Агады: "Вот хлеб бедности нашей... Сегодня мы рабы, пусть же в будущем году мы будем праздновать этот Праздник как свободные люди" Лука (22:16): «И сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием». [127] Формула благословения, понятная иудеям (ср. благослвение плода граната на Новый год: "Да будет воля Твоя, чтобы наши заслуги умножились, как зерна граната") [128] Лука (22:16-19): «И, взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание». [129] Мк (14:18-21) [130] Мф (26:36-46) [131] Мк 14:43-44): «И тотчас, как Он еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно". [132] Йешу был связан только при передаче его римлянам: «связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату» (Мф 27:2) [133] Мк (14:55-60): «Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны. И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего". [134] Мк (14:55-62): "Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я» [135] Лука (22:67-71) [136] Мф (26:65-66) [137] Мк (15:1) [138] Мк (15:2-6) [139] Мк (15:16-21) [140] Мк(15:31-32): «Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм, и в три дня созидающий! спаси Себя Самого и сойди со креста. Подобно и первосвященники с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти. Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем» [141] Мф (27:55-56): «Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых». [142] Мк (15:43): «Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова». [143] Мф 27:3-5): «Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился» [144] Лука (23:55-56): «Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его; возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди». [145] Мк (16:1-6): «По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик.» [146] Мф (27:52-53): «и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» [147] Деяния 1:6-8 [148] Мф (27:26): «Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие». В некоторых греческих рукописях Евангелия от Матфея (27: 16-17) Варавва назван «Иисус Варавва». Согласно свидетельству Оригена, в его время (III век н.э.) большинство рукописей содержали именно такую версию. [149] Иоанн (6:15): «Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять его и сделать царем, опять удалился на гору один». [150] Иоанн (15:1-3) [151] Иоанн (1:44-45): «Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром. Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета»[152] Иоанн (20:24-28): «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец».[153] Иоанн (21:2): «Были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его».[154] Иоанн (1:36-43): « Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос; и привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: ты -- Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень (Петр). На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною» [155] Иоанн (4:1-3): «Когда же узнал Иисус о дошедшем до фарисеев слухе, что Он более приобретает учеников и крестит, нежели Иоанн, хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его, то оставил Иудею и пошел опять в Галилею». [156] Иоанн (7:15): «И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись?» [157]Иоанн (2:24-25): «Но Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке». [158] Иоанн (3:22-24): «После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил. А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились, ибо Иоанн еще не был заключен в темницу». [159] Иоанн (2:13-17): «Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, такжеи овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли. При сем ученики Его вспомнили, что написано: ревность по доме Твоем снедает Меня.»[160] Мф (21:12): «Вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей». Мк 13:14. Лук 19:45) [161] Иоанн (4: 46-52): «Иисус опять пришел в Кану Галилейскую, где претворил воду в вино. В Капернауме был некоторый царедворец, у которого сын был болен. Он, услышав, что Иисус пришел из Иудеи в Галилею, пришел к Нему и просил Его придти и исцелить сына его, который был при смерти. Иисус сказал ему: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Царедворец говорит Ему: Господи! приди, пока не умер сын мой. Иисус говорит ему: пойди, сын твой здоров» [162] Иоанн (7:1): «После сего Иисус ходил по Галилее, ибо по Иудее не хотел ходить, потому что Иудеи искали убить Его» [163] Иоанн (19:25): «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина» [164] Мф (23:55-56): «Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых» Мк (15:40-41): «Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим». Лука (23:49): «Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это» [165] Иоанн (2:3-5):« И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой. Матерь Его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте.»[166] Иоанн (2:12): «После сего пришел Он в Капернаум, Сам и Матерь Его, и братья его, и ученики Его; и там пробыли немного дней.» [167] (Мф 1:1-16): Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова...,Иессей родил Давида царя; Давид царь родил Соломона от бывшей за Уриею; Соломон родил Ровоама; Ровоам родил Авию; Авия родил Асу; Аса родил Иосафата; Иосафат родил Иорама; Иорам родил Озию; Озия родил Иоафама; Иоафам родил Ахаза; Ахаз родил Езекию; Езекия родил Манассию; Манассия родил Амона; Амон родил Иосию; Иосия родил Иоакима; Иоаким родил Иехонию и братьев его, перед переселением в Вавилон. По переселении же в Вавилон, Иехония родил Салафииля; Салафииль родил Зоровавеля; Зоровавель родил Авиуда; Авиуд родил Елиакима; Елиаким родил Азора; Азор родил Садока; Садок родил Ахима; Ахим родил Елиуда; Елиуд родил Елеазара; Елеазар родил Матфана; Матфан родил Иакова; Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос. [168] Лука (3:23-38): «Иисус, начиная Своё служение, был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов, Илиев, Матфатов, Левиин, Мелхиев, Ианнаев, Иосифов, Маттафиев, Амосов, Наумов, Еслимов, Наггеев, Маафов, Маттафиев, Семеиев, Иосифов, Иудин, Иоаннанов, Рисаев, Зоровавелев, Салафиилев, Нириев, Мелхиев, Аддиев, Косамов, Елмодамов, Иров, Иосиев, Елиезеров, Иоримов, Матфатов, Левиин, Симеонов, Иудин, Иосифов, Ионанов, Елиакимов, Мелеаев, Маинанов, Маттафаев, Нафанов, Давидов, Иессеев» [169] Лука (2:1-2): «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею»[170] Мф (2:16): «Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов». [1717] Мф (2:13-15): Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода». [172] Лука (2:21-26): «По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде зачатия Его во чреве. А когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу, и чтобы принести в жертву, по реченному в законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных. Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый был на нем. Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня». [173] Шмот (Исход (24:7) [174] Шабат (88.а) [175] Магараль «Тиферет Израиль» (32) [176] Иехезкель (7:24) [177] Сукка (10) [178] Иоанн (1:28-32): «Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн. На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем». Иоанн (3:26-31): «И пришли к Иоанну и сказали ему: равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему. Иоанн сказал в ответ: не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним. Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться» [178] "Праведник - основание мира" Мишлей (Притчи) (10:25.) [179] Иоанн (7:2-8): «Приближался праздник Иудейский -- поставление кущей. Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтобы и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь. Ибо никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным. Если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру. Ибо и братья Его не веровали в Него. На это Иисус сказал им: Мое время еще не настало, а для вас всегда время. Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы. Вы пойдите на праздник сей; а Я еще не пойду на сей праздник, потому что Мое время еще не исполнилось. Сие сказав им, остался в Галилее» [180] Иоанн (8:12-18): «если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно; потому что Я знаю, откуда пришел и куда иду; а вы не знаете, откуда Я и куда иду. Вы судите по плоти; Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший Меня. А и в законе вашем написано, что двух человек свидетельство истинно. Я Сам свидетельствую о Себе, и свидетельствует о Мне Отец, пославший Меня» (Дварим 17:6) [181] Иоанн (5:31-34): «Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно. Есть другой, свидетельствующий о Мне; и Я знаю, что истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне. Вы посылали к Иоанну, и он засвидетельствовал об истине». [182] Иоанн (8:31-34) [183] Иоанн (12:1-3): «За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира». [184] Иоанн (12:13-18): «На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле. Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему. Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых. Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо» [185] Иоанн (12:20-27) [186] Кумранские рукописи. Гимны (8:4-8) "Благодарю Тебя, Господи, ибо Ты обратил меня в источник вод, струящихся в пустыне, и в родник в земле сухой..., орошающий сад... насаждением кипариса и явора с пихтою вместе для славы Твоей. Деревья жизни с источником тайны сокрыты среди всех орошаемых деревьев, и они должны дать расцвет отростку для вечного насаждения и ствол его укоренить, прежде чем зацветут. И свои корни протянут к каналу, и тот раскроется для вод живых и ствол его и станет родником вечности." [187] Иоанн (4:13-14): «Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную».[188]Иоанн (3:5): «Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» [189] Иоанн (13:10-17) [190] Иоанн (13:31-38) [191] Иоанн (17:1-3) [192] Захария (14:14-15): «И выйдет Господь и сразится с народами теми, как в день, когда сражался Он, в день битвы. И стоять будут ноги Его в день тот на Хаар-Азэйтим, что пред Йерушалаимом, с востока; и расколется Ар Азэйтим пополам (с середины) – на запад и на восток, и (появится) весьма большая долина, и отодвинется половина горы к северу и половина ее – к югу» [193] Иоанн (18:1-13): «Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с фонарями и светильниками и оружием. Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с ними и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: это Я, они отступили назад и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут, да сбудется слово, реченное Им: из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого. Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец? Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне, ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником» [194] Иоанн (9:6-16): «Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим... А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи. Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы». [195] Иоанн (18:13-17): «Отвели Его сперва к Анне, ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником. Это был Каиафа, который подал совет Иудеям, что лучше одному человеку умереть за народ. За Иисусом следовали Симон Петр и другой ученик; ученик же сей был знаком первосвященнику и вошел с Иисусом во двор [196] Иоанн (18:19): «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх». ударил [197] Иоанн (18:24-27): «Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе. Симон же Петр стоял и грелся. Тут сказали ему: не из учеников ли Его и ты? Он отрекся и сказал: нет. Один из рабов первосвященнических, родственник тому, которому Петр отсек ухо, говорит: не я ли видел тебя с Ним в саду? Петр опять отрекся; и тотчас запел петух» [198] Иоанн (18:31-38): «Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого". Деяния апостолов (7:58): "Выведя за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савл" Деяния апостолов (14:19) "И, возбудив народ, побили Павла камнями и вытащили за город, почитая его умершим". [199] Иоанн (19:6) "Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины". [200] Иоанн (19:1-16): «И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели» [201] Числа (Бемидбар) (29:12-34) [202] Иоанн (19:16-17): «Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели. И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа» [203] Мф (23:55-56): «Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых» Мк (15:40-41): «Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии». Лука (23:49): «Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это». [204] Иоанн (19:25-27): «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина. Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе». [205] Иоанн (19:39-40): Пришел также и Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью, и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко» [206] Иоанн (20:1): «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба». [207] Иоанн (20:11-16): «А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. » [208] Мф (20:28): Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». [209] Исход (Шмот) (29:38-39) [210] Левит (Ваикра) (12:6-7) [211] Лука (16:13): «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» [212] Иезекиль (37) [213] Тосефта Сота (7.9) [214] Второзаконие (Дварим) 10:3 [215] Исход (Шмот) 37:1 [216] Иоанн 21:1): «После того опять явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском» [217] Деяния (3:2-11) «Петр и Иоанн шли вместе в храм в час молитвы девятый. И был человек, хромой от чрева матери его, которого носили... Он, увидев Петра и Иоанна перед входом в храм, просил у них милостыни. Петр с Иоанном, всмотревшись в него, сказали: взгляни на нас. И он пристально смотрел на них, надеясь получить от них что-нибудь. Но Петр сказал: серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи. И, взяв его за правую руку, поднял; и вдруг укрепились его ступни и колени, и вскочив, стал, и начал ходить... и узнали его, что это был тот, который сидел у Красных дверей храма для милостыни; и исполнились ужаса и изумления от случившегося с ним» [218] Иоанн (18:16): «Петр стоял вне за дверями. Потом другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел, и сказал придвернице, и ввел Петра» [219] Иоанн (3:1): «Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских. Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога» [220] Иоанн (19:38): «После сего Иосиф из Аримафеи, ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса» [221] Иоанн (17:18) [222] Мк (1:21-29): «Приходят в Капернаум; и вскоре в субботу вошел Он в синагогу и учил.... Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном».[223] Иоанн (1:44): «Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром».
