Не мешайте детям взрослеть

Не мешайте детям взрослеть
"Пустите детей и не
препятствуйте им приходить ко
Мне, ибо таковых есть Царство
Небесное", - сказал Иисус. В
последовавшие
за
этим
восемнадцать веков эти слова
оставались в тени. Взрослые
христиане
средневековья
относились к детям так же, как
и
до-христианское
человечество: как к нелюдям,
как к промежуточному звену
между животным и человеком,
старались забыть свое детство
поскорее - да оно и не было
особенно приятным в такой
атмосфере. Но уже полтора века
дети - в центре внимания, детям почет и уважение, о детях заботятся и о детских годах
вспоминают с таким же восхищением, как вспоминали в веке восемнадцатом, да и
позже, о годах юношеских. Вместе с детьми оказались на свету и слова Спасителя о
детях. Оказалось легко основать сентиментальное сюсюканье на цитате из Евангелие,
изображать детей ангелочками, а ангелочков - детьми. Но видеть ангелов, но любить
детей, но понимать Евангелие - трудно. "Таковых есть Царство Небесное...".
"Таковых" - это, собственно, каковых?
Мир одновременно отворачивался от Церкви и поворачивался к детям. Это было
не случайно: поклонение детям заменило поклонение святым. В ребенке - в самом его
положении, помимо его воли - много такого, что напоминает о человеке, обретшем
Царство Божие. Все заповеди блаженства осуществлены в детях: они плачут
нелицемерно, они ищут правды, они чисты сердцем по одному своему возрасту. Чем
ребенок младше, тем более он кроток - хотя бы потому, что гневаться ему никто не
даст. Чем ребенок младше, тем более он милосерд - ибо он еще не умеет быть
жестоким. Чем ребенок младше, тем более нищ - не потому что роздал имение свое, а
потому что ничего пока еще не имеет. Так во всем - и во всем к этому восхвалению
ребенка надо добавлять: "по-детски". По-детски кроток, по-детски милосерден, подетски чист сердцем. Причем "по-детски" означает нечто, может быть, и милое, но
совершенно нежелательное. "По-детски наивен" - не похвала взрослому, и "детская
непосредственность" - это если не порок, то качество не слишком приятное и удобное
в мире взрослых.
Многие взрослые почитают детей - подражать им не думает никто. Время от
времени какой-нибудь экстравагантный и не христианский проповедник призовет к
этому - но взрослого, который бы на деле вздумал подражать детям, сочли бы
юродивым. Современный мир, как бы он ни выглядел снаружи, внутри содержит еще
христианский скелет - а Церковь может согласиться с тем, что дети похожи на святых,
но не согласится с тем, что святые похожи на детей. Сходство если и есть, то не через
прямое подражание детям, а через подражание Христу, через следование Его
заповедям. А в детстве есть нечто двусмысленное, что заставляет одновременно и
вздыхать о нем, и бояться впасть в него.
Двусмысленность детства в том, что оно - подарок. "Царство Божие усилием
берется" - а детство дается каждому безо всяких усилий. Ребенок не способен
приложить никаких усилий - и малейшее препятствие лишает его Царство. Именно
поэтому Иисус столь резко останавливает апостолов, которые встают на дороге детей:
Царство Божие принадлежит детям, но слишком легко и слишком быстро может оно
ускользнуть от них - и слишком неизбежно ускользает. Немилосердно торопить
безблагодатность, суровость, жестокость - они сами торопится в жизнь человека.
Детство - решето, в которое налита благодать. Пять, семь, много - тринадцать лет, и
Царство Божие утекает через слабые растопыренные пальчики. Как подражать этому
бессилию, этому неумению удержать Царство Божие, когда у взрослых достаточно
собственного бессилия и неумения?
Детство двусмысленно тем, что оно переживает веру, надежду и любовь - но
обращает их не к Богу, а к взрослым. Что плохого, казалось бы, в том, чтобы вера,
надежда и любовь распространялись на всех людей? Да ничего! Верить в людей,
надеяться на них, любить их всех - ничего не может быть более христианского и
святого. Царство Божие действительно похоже на мир детства, когда всякое новое
место, всякая новая встреча были чудесны и светлы, ибо мы глядели на них доверчиво
и радовались тому, что вот, сейчас, мы встретим человека, с которым нам будет
хорошо.
Для ребенка нет в этом греха - однако для взрослого подобное упование и глупо,
и скверно. Дети шли к Иисусу с той же доверчивостью, как и к любому взрослому
человеку, который готов и умеет их принять - но взрослый человек заблудится, если
попытается общаться с Христом только как с человеком. А главное: можно молиться
на человека как на Христа, но только, если мы непрестанно молимся Иисусу как
Богочеловеку. У ребенка еще нет сил на такое богообщение - и он теряет Царство
Божие. А для взрослого человека такая молитва - усилие, которым взрослый человек
должен брать Царство Божие.
Вспоминая детскую свою доверчивость, детские мечты, детские привязанности мы ощущаем безумную ностальгию, когда каждая мелочь, напоминающая нам о
детстве, вызывает умиленную тоску. Вслед за ностальгией приходит уныние, и
никогда мы не бываем так далеки от детской радости, как в мгновения воспоминаний
о детстве. Так что слава Богу за наше собственное детство, опыт которого есть опыт
Царства Небесного внутри каждого человека. Слава Богу за детей, которых мы видим,
ибо они напоминают нам о блаженстве святых - и за святых, которых мы не видим,
ибо они молятся о нас перед Богом. Слава Богу за то, что нам предстоит не наше
собственное детство, а Царство Христово во всей его полноте. Слава Богу за веру в
Него, надежду на Него, любовь к Нему. Они исцеляют нас, наполняют нас вечной
юностью и мощью Небесного Царства, делают нас нестареющими детьми Небесного
Отца, братьями и сестрами Сына Божия, семьей Духа Святого.
Яков Кротов