„Кедровая революция”: миф или реальность? А.А. Волович

„Кедровая революция”: миф или реальность?
А.А. Волович
Со дня убийства Р. Харири 14 февраля с.г. просматривая ежедневно в Интернете несколько
ливанских и арабских газет и среди них основанную покойным „аль-Мустакбаль” («Будущее»), мы,
однако, пока еще нигде не встречали выражения „кедровая революция” (по-арабски – „саурат альарз”). Между тем такой термин с подачи падких на “оригинальные” словообразования западных
журналистов и некоторых не очень профессиональных, но весьма предвзятых политтехнологов
изобилует в публикациях англоязычных газет. Очевидно, под словосочетанием „кедровая
революция” его авторы имеют в виду те драматические события, которые происходят сегодня в
Ливане. Однако, на наш взгляд, такое название не отвечает существующим в Ливане реалиям ни
по форме, ни по существу.
Как известно, кедр является символом Ливана, он изображен на флаге страны. Но в Ливане
осталось очень мало кедров. На сегодня сохранились всего две небольшие рощи этих
долговечных деревьев на севере страны вблизи городка Бшарри, в горах на высоте более 2000 м
над уровнем моря. Этим кедрам, как говорят, более двух тысяч лет. Они считаются
современниками чуть ли не самого царя Соломона.
Иногда в прессе попадаются и другие названия: „интифадат истикляль” (восстание за
независимость) или „сирийско-ливанский кризис”. Однако и эти названия достаточно условны и не
отражают сути событий, которые происходят в Ливане и Сирии. Все нормальные граждане в
любой стране хотят быть независимыми. Поскольку в Ливане не много людей, которые хотят быть
зависимыми (от США, Израиля или Сирии), то и название „интифадат истикляль” не отражает
существующих реалий. Впрочем, если к Сирии в Ливане многие питают симпатию, то этого нельзя
сказать об отношении к Израилю и США. Нет никаких оснований также употреблять термин
„сирийско-ливанский кризис”, поскольку нет формальных оснований говорить о кризисе между
Ливаном и Сирией как государствами. На государственном уровне между Сирией и Дамаском
существует полное взаимопонимание. Сирия и ее политика «не нравятся» ливанским
оппозиционерам, в основном представителям христианских конфессий, но они представляют не
более трети ливанского общества.
Однако вернемся к сути событий, которые происходят в Ливане, чтобы выяснить, есть ли вообще
основания называть эти события „революцией”? Как известно, к основным проблемам, которые
раскололи ливанское общество, относится разное отношение к Сирии, в частности, к пребыванию
сирийских войск на ливанской территории, а также к вопросу о продолжении полномочий
президента Е. Лахуда. Приблизил страну к расколу и состав правительства, сформированного
Омаром Караме в октябре 2004 года. Убийство Р. Харири крайне обострило ситуацию вокруг этих
проблем.
Что касается пребывания сирийских войск на территории Ливана, то до этого времени ни
ливанский парламент, ни президент, ни правительство ни разу не потребовали вывода сирийских
войск, поскольку их пребывание в Ливане узаконено общеарабским мандатом и регулируется
двусторонними соглашениями между Бейрутом и Дамаском. В соответствии с постановлением
арабского саммита, который состоялся в Эр-Рияде 16 октября 1976 года, сирийский военный
контингент составил основу Межарабских сил сдерживания, получивших задание разъединить
противоборствующие стороны в ливанской гражданской войне и обеспечить возвращение страны к
миру. Однако выполнение этого задания затянулось до 1990 года (год окончания гражданской
войны), а пребывание сирийского контингента в Ливане - до сего времени. На протяжении всех
этих лет Дамаск содействовал не только прекращению кровопролития в Ливане, но и
прекращению диалога между непримиримыми сторонами внутреннего ливанского конфликта.
Даже несмотря на нынешние временные осложнения в сирийско-ливанских отношениях, эта
миротворческая миссия Сирии в Ливане с благодарностью отмечается большинством ливанцев,
которые ничего не имеют против продолжения пребывания сирийских войск на территории Ливана
и сегодня.
Принятие под давлением США и Франции Советом Безопасности ООН резолюции 1559
расценивается ливанским и сирийским правительствами, а также лидерами ряда арабских стран
как вмешательство во внутренние дела двух суверенных стран и нарушение международного
права. Бейрут и Дамаск “отвергли” эту резолюцию как неприемлемую и посягающую на
государственный суверенитет Ливана. Министр иностранных дел Сирии Фарук аш-Шараа заявил,
что упомянутая резолюция ООН «создает напряжение вместо того, чтобы разрядить ситуацию».
В докладе следственной комиссии, возглавляемой ирландским комиссаром полиции Патриком
Фитцджеральдом, говорится, что прямой связи между убийством Харири 14 февраля и Сирией
“пока не найдено”. Автор доклада призывает к проведению расследования убийства Харири
независимой международной комиссией. В докладе говорится также, что Сирия “несет прямую
ответственность за политическую напряженность, которая предшествовала убийству”. Доклад
содержит информацию о том, что в ходе последней встречи Асад якобы угрожал Харири
физической расправой, если тот не прекратит кампанию против вывода сирийских войск из Ливана.
“Ливанские власти проявили явное нежелание по-настоящему расследовать это преступление” –
отмечается в докладе. Автор доклада указывает также, что ливанское правительство
продемонстрировало “большую небрежность” в защите Харири. Из доклада Фитцджеральда
следует, что охрана Харири была уменьшена с 40 до 8 человек после того, как он ушел со своего
поста. По его словам, “ливанские власти не заинтересованы в расследовании гибели Харири,
доказательства были уничтожены, а место преступления не было окружено”.
Ожидается, что в начале апреля с.г. CБ ООН примет новую резолюцию по сирийско-ливанскому
кризису, в соответствии с которой для расследования обстоятельств убийства Р. Харири будет
создана комиссия в составе 80-90 юристов и криминалистов из нейтральных стран.
Предусматривается, что комиссия будет работать на протяжении трех месяцев, причем этот срок
может быть продлен. Предусматривается также, что после завершения работы комиссии
решением CБ ООН будет создан специальный международный суд. Нет оснований сомневаться в
том, что авторы проекта создания этого суда в качестве обвиняемого априори рассматривают Б.
Асада. Если его не удастся осудить, то по крайней мере можно будет оказывать дополнительное
психологическое воздействие на Сирию.
Комментируя планы создания международной комиссии по расследованию обстоятельств
убийства Р. Харири, заместитель главы высшего исламского шиитского совета Абдель Амир
Кабалан в своей пятничной проповеди 1 апреля с.г. заявил: “Ни один араб не заинтересован в
убийстве Р. Харири. В этом заинтересованы лишь Израиль и Америка. Поэтому задачей
международной комиссии будет не расследование правды, а ее сокрытие, тем более если за этим
преступлением стоит великая держава” (аль-Мустакбаль, 2.04.2005).
Второй проблемой, которая привела к нынешнему кризису в Ливане, стала борьба практически на
протяжении всего 2004 года вокруг вопроса о продлении на три года полномочий президента Э.
Лахуда. Начиная с 1998 года, когда Э. Лахуд стал президентом, отношения между ним и покойным
Р. Харири были достаточно сложными. Борьба продолжалась между двумя лидерами все четыре
года второго премьерства Р. Харири вплоть до октября 2004 года, когда он демонстративно ушел с
поста премьер-министра. Непосредственной причиной его отставки стало продление при
поддержке Сирии на три года срока президентского правления Э. Лахуда. На второй день после
принятия упомянутой резолюции ООН ливанский парламент проголосовал за продление срока
полномочий президента Е. Лахуда на три года. Из 125 депутатов, которые приняли участие в
голосовании, 96 проголосовали "за" и 29 - "против". Примечательно, что сам Р. Харири
проголосовал за продление срока президентства Е. Лахуда до ноября 2007 года. Подобный
прецедент уже имел место с предшественником Лахуда Ильясом Храуи. В 1995 году парламент
продлил его полномочия на 3 года. Однако в то время это не вызывало особенных возражений со
стороны ливанского политикума. После отставки Харири правительство возглавил один из
«дежурных» кандидатов на пост-премьера, Омар Караме, брат убитого в 1987 году премьерминистра Рашида Караме.
Уйдя в отставку, Р. Харири продолжил активную политическую деятельность, став достаточно
умеренным оппозиционером, не порывая при этом окончательно с Сирией, а также с Лахудом и
Караме. Р. Харири никогда не позволял себе излишне осложнять свои отношения с Дамаском.
Даже после своей отставки, за несколько дней до гибели, у него была встреча с заместителем
министра иностранных дел Сирии В. Муаллимом, в ходе которой обсуждалась возможность
будущего визита Р. Харири в Дамаск.
Ливанская оппозиция и ее заграничные покровители в один голос требуют проведения
демократических парламентских выборов в условиях, которые бы исключали прямое или
опосредованное влияние Сирии. При этом не скрываются надежды на то, что в новый парламент
придут антисирийски настроенные депутаты. Но возможно ли это даже теоретически в условиях
избирательной системы, действующей в соответствии с “Национальным пактом” от 1943 года,
согласно которому определяются фиксированные квоты депутатских мест для каждой конфессии в
парламенте? До 1989 года представители христианских конфессий имели большинство мест в
парламенте, и только после принятия „Хартии национального согласия” (Таифские соглашения)
между христианскими и мусульманскими депутатами был установлен паритет. На данное время в
ливанском парламенте депутатские мандаты делятся поровну между христианами и
мусульманами. А это означает, что, сколько бы людей не проголосовало за представителей той
или иной партии, конфессии или избирательного списка, их больше, чем определено квотами, в
парламент не пройдет. Следовательно, при любых результатах выборов в парламенте не может
быть более 64 христиан или более 64 мусульман. (В настоящее время в ливанском парламенте
128 депутатов, из них 64 христианина - 34 маронита, 14 православных, 8 греко-католиков, 5
армяно-григориан, 1 армяно-католик, 1 протестант, 1 представитель христианских меньшинств, и
64 мусульманина - 27 суннитов, 27 шиитов, 8 друзов и 2 алавита.)
С другой стороны, в соответствии с вышеупомянутым соглашением, пост президента может
занимать лишь христианин-маронит, премьер-министра – суннит, председателя парламента –
шиит, заместителей премьер-министра и главы парламента – православные и т.д. Министерские
портфели также распределяются согласно конфессиональным квотам. Предыдущее
правительство О. Караме сохранило пропорциональное конфессиональное представительство: в
него вошли 6 мусульман-шиитов, 6 мусульман-суннитов, 6 христиан-маронитов, 4 православных, 3
католика, 3 друза, 2 армянина. Впервые в истории современного Ливана два министерских
портфеля были отданы женщинам. Очевидно, подобное распределение министерских постов по
конфессиональным квотам будет сохранено и в последующих правительствах. Таким образом,
конфессиональные квоты практически предопределяют результаты любых выборов. Продолжение
функционирования прежней избирательной системы приводит в парламент и правительство одни
и те же правящие политические кланы и элиты.
При этом следует отметить, что сам состав первого правительства О. Караме (30 министров),
сформированного 26 октября 2004 года, стал одной из причин, приведшей к нынешнему кризису.
Ввиду того, что представители ливанской оппозиции отказались принимать участие в работе
любого кабинета при президенте Э. Лахуде, а силы, лояльные режиму, развернули
бескомпромиссную борьбу за министерские портфели, состав правительства оказался весьма
специфическим и далеким от того, чтобы называться правительством «национального единства»,
к чему призывали как Э. Лахуд, так и О. Караме. Формирование правительства стало результатом
соглашения между президентом, премьером и председателем парламента. Состав кабинета
министров оказался откровенно просирийским. Три наиболее важных поста - министров
иностранных дел (М. Хаммуд), обороны (А. Мрад) и внутренних дел (С. Франжье) - получили
просирийские политики. Большинство портфелей отошло политикам с Севера Ливана и долины
Бекаа. Возмущение оппозиции вызвало явно недостаточное представительство среди членов
нового кабинета от Бейрута, где традиционно были сильными позиции Р. Харири.
Назначение на пост министра по делам промышленности Л. Сольх, представительницы
влиятельного суннитского рода и дочери бывшего премьер-министра Рияда Сольха, также
рассматривалось как вызов оппозиции и Р. Харири, поскольку она является тетей саудовского
миллиардера Валида бен Талала, известного своими натянутыми отношениями с Р. Харири и
поддержкой Э. Лахуда. В первом правительстве О. Караме изменилось и друзское
представительство. Министерский портфель получил Талал Арслан - соперник В. Джумблата в
друзской общине. Выпадом против В. Джумблата можно назвать и назначение министром
культуры его непримиримого противника маронита Н. Бустани.
С осуждением состава первого правительства О. Караме выступила правохристианская оппозиция,
обвинив новый кабинет в просирийской ориентации. Недовольство маронитов вызвало также их
незначительное представительство в правительстве. Более того, нетрадиционное распределение
министерских портфелей вызвало недовольство и среди представителей провластного
политикума. По их мнению, назначение на министерские посты малоизвестных и недостаточно
авторитетных политиков лишь укрепило позиции влиятельных ливанских оппозиционеров.
Таким образом, уже первое правительство О. Караме усугубило раскол в обществе. Как отмечал
российский исследователь П. Рассадин, “этот факт уже изначально ставит новое руководство
страны в весьма сложное положение, когда любая провокация, исходящая как из внутренних
источников, так и извне, может привести к резкому обострению ситуации”.
(http://www.enovosti.ru/archiv/No45_2004.htm) Так оно и произошло. Убийство Харири окончательно
разрушило стабильность в стране и привело к длительному расколу в ливанском обществе,
последствия которого могут быть весьма драматическими.
Несмотря на значительную вестернизацию ливанского общества, особенно его христианской части,
племенные и конфессиональные обычаи и традиции с их понятиями клановой иерархии и личной
преданности вождю переносятся и на политическую сферу. Это связано с тем, что ливанские
политические лидеры, как правило, являются одновременно представителями правящих кланов,
племен и религиозных конфессий. Точнее, политическими лидерами они становятся по
определению и даже по рождению. Поэтому одной из особенностей политической жизни Ливана
является избыточная гиперболизация роли лидеров партий, конфессий и кланов. Практически
партии создаются «под лидеров» и обслуживают их. Главная забота лидеров — не реализация
партийных программ на благо общества, а формирование собственной харизмы, укрепление
личного влияния и авторитета. Считается, что, если представитель определенной конфессии стал
министром или занял какой-либо другой важный государственный пост, то это «победа и благо»
для всей конфессии. Однако, как подчеркнул в своей пятничной проповеди 1 апреля с.г. шиитский
муфтий Ахмед Кабалан, «каждый лидер в этой стране хочет жертвовать отечеством и
согражданами ради себя, ради своего положения» (аль-Мустакбаль, 2.04.2005).
Характерной чертой нынешней ситуации в Ливане является неуклонный рост политической роли
мусульманской общины и, соответственно, ослабление христианской. В известной мере это
объясняется количественным преимуществом мусульманской части населения над христианской
(40% христиан и 60% мусульман, при этом шииты составляют 2/3 всех мусульман). Дальнейшее
существование конфессиональных «перегородок» в ливанском обществе будет тормозить
формирование ливанской политической нации и становление гражданского общества, что
заключает в себе зародыши новых катаклизмов. Очевидно, наступило время, когда ливанцы
должны идентифицировать себя прежде всего как граждане Ливана, а затем уже как
представители той или иной конфессии.
Упование Дж. Буша на «честные, прозрачные и демократические» выборы в Ливане в его
понимании скорее всего не оправдаются, поскольку именно «Хизбалла», а не оппозиция
пользуется поддержкой большинства ливанцев. И только существование конфессиональных квот
при выборах в парламент не позволит «Хизбалле» получить как минимум 30-40% депутатских
мандатов, а лидеру «Хизбаллы» Хасану Насралле стать президентом Ливана. В условиях
огромного влияния «Хизбаллы» в ливанском обществе все интриги вокруг вывода сирийских войск
не будут иметь никакого значения для изменения в расстановке политических сил внутри Ливана
накануне выборов в пользу прозападного направления. Кроме того, не все христианские
конфессии и политические партии находятся в оппозиции. Среди них можно назвать православную
конфессию, армян (Э. Лахуд и его жена имеют армянские корни), Сирийскую националсоциалистическую партию (СНСП), а также партию «Катаиб» - одного из наиболее верных
христианских союзников Дамаска.
В значительной мере результаты предстоящих парламентских выборов будут зависеть от
содержания поправок к избирательному закону от 1960 года, которые будут рассматриваться в
ближайшие дни в ливанском парламенте. По предварительным заявлениям, оппозиция стремится
оставить в качестве избирательного округа уезд (када), а лоялисты во главе с председателем
парламента Набигом Берри - провинцию (мухафаза). При этом лоялисты исходят из того, что в 4-м
пункте Таифских соглашений записано: «Избирательным округом является провинция». Считается,
что в случае принятия предложения лоялистов шансы христианской оппозиции на предстоящих
выборах будут значительно уменьшены, поскольку кандидатам придется бороться за голоса не
только представителей христианских конфессий, но и представителей других конфессий,
проживающих в рамках провинции. Поэтому следует предположить, что борьба вокруг новой
редакции избирательного закона в парламенте будет весьма жесткой. Поскольку провластные
фракции в парламенте находятся в большинстве, то весьма вероятно, что закон будет принят с
определением именно провинции в качестве избирательного округа. Это в свою очередь может
привести к бойкоту христианами парламентских выборов, как это уже было в 1992 году.
Требования ливанской оппозиции нельзя назвать радикальными, поскольку они не затрагивают
устоев существующей политической системы Ливана и, по существу, являются формой клановой
борьбы за место у государственного руля. В чем же заключаются эти требования? 9 марта с.г.
представители парламентской оппозиции (44 депутата из 127) предприняли попытку вручить
президенту Э. Лахуду свои „официальные” требования, которые включают проведение
расследования убийства Р. Харири при участии международной комиссии, отставку руководителей
спецслужб и силовых структур, выполнение Таифских соглашений, вывод сирийских войск и
выполнение резолюции 1559 СБ ООН. На наш взгляд, эти «требования» ливанской оппозиции
трудно назвать программой демократической перестройки ливанского общества.
(„Неофициальным” основным требованием оппозиции является требование об отставке
президента Э. Лахуда. Однако некоторые лидеры оппозиции, и среди них маронитский патриарх Н.
Сфейр, считают это требование преждевременным.) Э. Лахуд отказался принять упомянутые
требования под тем предлогом, что они не содержат ничего такого, чем бы ни занимались
правительство и президент, и посоветовал оппозиции реализовать свои требования путем
практического участия в деятельности нового правительства, формирование которого при
поддержке большинства парламента поручено президентом О. Караме. Однако, несмотря на
интенсивные консультации на протяжении последнего месяца, О. Караме пока не удалось
договориться о создании правительства «национального единства». Но все же есть некоторые
основания полагать, что к середине апреля такое переходное правительство будет создано. Его
главная задача будет состоять в организации и проведении парламентских выборов в Ливане в
мае с.г., после чего оно сразу уйдет в отставку. Думается, что третье правительство О. Караме
возглавлять уже не придется. На севере Ливана есть другой достаточно влиятельный и молодой
политик-суннит – Наджиб Микати, который несколько раз занимал министерские посты в
правительствах С. Хосса и Р. Харири и уже несколько лет назад заявлял о своей готовности
возглавить правительство. Сегодня Н. Микати находится в оппозиции к своему собрату по
конфессии О. Караме, поскольку поддержка последнего может уменьшить шансы Микати стать
премьер-министром после выборов.
Нельзя исключать, что следующий премьер-министр, как и Р. Харири, может придти из Саудовской
Аравии. Им может стать саудовский миллиардер принц Валид бен Талал, как уже упоминалось
выше, внук премьер-министра Ливана Рияда Сольха, убитого в 1951 году. Для этого нужно лишь
желание саудовского принца. В. бен Талал давно имеет ливанское гражданство, а также солидные
бизнес-проекты в Ливане. Даже кратковременное пребывание В. бен Талала во главе ливанского
правительства могло бы способствовать стабилизации ситуации в Ливане и нормализации как
ливанско-сирийских, так и сирийско-американских отношений.
Вызывают удивление требования оппозиции об отставке президента и практически отсутствие
критики в адрес парламента, хотя Ливан – это парламентская республика, в которой парламент
исполняет основную роль в политической системе страны (избирает президента и премьерминистра), тогда как президент выполняет лишь протокольные функции. Влияние президента на
правительство является номинальным. Это, кстати, достаточно часто демонстрировал Харири,
принимая некоторые решения, не советуясь с Лахудом, что и было одной из причин постоянных
трений между ними.
***
Одна из причин раскола ливанского общества заключается в неполном выполнении Таифских
соглашений. Эти соглашения предусматривают, в частности, создание высшего совета по отмене
конфессиональной системы в Ливане, что должно было произойти еще в 1992 году (Taif Agreement,
p.G: Abolishing political secterianism is a fundamental national objective). Но этого не произошло до
сих пор главным образом в результате усилий тех, кто сегодня относит себя к оппозиции. А в
оппозиции находятся в основном христиане. Если сегодня в условиях мусульманского
большинства среди населения Ливана ликвидировать конфессиональную систему, то это
неизбежно приведет к уменьшению политической роли христианских конфессий. Поэтому
оппозиция выступает за сохранение этой системы. Однако насколько долго удастся искусственно
сдерживать процесс ликвидации конфессиональной системы, трудно сказать. Неужели для этого
нужна еще одна гражданская война? Каждая революция несет определенные изменения в
общественно-политической жизни того общества, где она происходит. Могут ли ливанские
оппозиционеры называть себя революционерами, если они выступают за консервирование
архаичной конфессиональной системы, которая, собственно, и служит основной причиной всех
ливанских кризисов?
Последующее развитие ситуации в Ливане в канун парламентских выборов в мае с.г. в
значительной мере будет зависеть от того, удастся ли поддерживать диалог между
оппозиционными и провластными политическими силами и согласятся ли оппозиционные партии
принять участие в переходном правительстве О. Караме. В известной мере развитие ситуации в
стране будет зависеть также от того, в какой редакции будет утвержден парламентом новый закон
о выборах.
Похоже, что сирийско-ливанский кризис приобретает затяжной характер и при этом внешний
фактор выполняет в нем все более возрастающую и не всегда позитивную роль. Как и все прежние,
нынешний политический кризис в Ливане связан с иностранным вмешательством как со стороны
соседних стран, так и со стороны западных, особенно США. Американская стратегия относительно
Ливана заключается в том, чтобы добиться вывода сирийских войск, разоружения «Хизбаллы» и
принуждения Ливана согласиться на мирное соглашение с Израилем. Однако практически весь
спектр ливанского политикума, включая оппозицию и лоялистов, сходится в одном: Ливан не
пойдет на подписание мирного договора с Израилем раньше Сирии.
Характер нынешней ситуации в Ливане менее всего напоминает классический революционный
кризис, в котором одна сила является прогрессивной революционной, а другая - консервативной.
На наш взгляд, консервативными являются как оппозиция, так и правящий режим. Ни оппозиция,
ни власть практически не предлагают ничего нового и радикального для выхода из нынешнего
кризиса. Обе стороны в одинаковой мере демонстрируют равновесие бессилия и не имеют четкого
и действенного плана по урегулированию ситуации. Практические шаги по демократизации
общества заменяются псевдопатриотической риторикой, демагогией и взаимными обвинениями,
которые изнуряют общество и не открывают никакой привлекательной перспективы для
большинства ливанского населения. То, что происходит в Ливане, скорее напоминает очередной
кризис архаической политической системы с элементами значительного внешнего вмешательства,
которое не имеет ничего общего с потребностями демократизации ливанского общества.