Раб Черной Луны
advertisement
Раб Черной луны Черная луна на черном же фоне. И ведь спроси Митьку «как так выходит?», он не ответит. Сам не понимает. Этот флаг он видит уже десять лет. Черная луна – символ «Гасящих Солнца», любимые цвета – черные. Вот и получается, что на флаге черным-черно, и, тем не менее, все четко различается. *** Дмитрий Ланской, для всех Митька, боец Сопротивления, да какой там боец, так мальчик для поручений, множество раз смотрел на развивающийся в любую погоду (еще одна загадка) черный флаг «Гасящих Солнца» на здании администрации и с горечью думал, доживет ли он до того времени, когда этот ненавистный символ можно будет втоптать в грязь. И вот сейчас, впервые за долгое время, представился шанс пусть не намного, но все-таки приблизить этот момент. Сегодня у Сопротивления была акция. По надежным каналам им сообщили, что ожидается важная информация, которую доставят в мэрию с космотерминала. Вот отцы-командиры и решили, что это, возможно, единственный шанс за все время оккупации громко заявить о себе. Мудро надо полагать решили. Митька в виду своего малолетства был на стреме, то есть сидел на самой макушке громадной ели и наблюдал за дорогой. Группа захвата двенадцать человек - под руководством прапорщика легендарных «Росомах» в отставке Емелина - в низине (по шесть человек с каждой стороны дороги). Отцы-командиры, как водится, в штабе, удрученно ждут результатов акции и готовятся принимать решения по мере изменения обстановки. Все заняты, все при деле. Вдали показался защитного цвета с черной же луной на бортах БМП, а за ним представительского класса мобиль с черными непрозрачными стеклами. Митька подобрался и два раза ухнул филином. Этому его научил Емелин, старый вояка умел многое и каждую свободную минуту натаскивал в этих умениях молодежь. Два раза означало максимальную готовность, конечно, проще было бы передать сигнал по рации, но опять-таки Емелин решил подстраховаться и обойтись естественными сигналами. Эскорт неторопясь втянулся в низину, и Митька даже моргать перестал, чтобы не пропустить все действие. Сказалось все-таки наличие в группе захвата такого асса, как Емелин, ни один листочек не шевельнулся, ни одна птичка не вскрикнула, выдавая месторасположение бойцов. Просто БМП вдруг вспыхнул огромным огненным цветком (пригодился так долго хранимый ракетный комплекс), одновременно с этим передние колеса мобиля лопнули (выстрелов слышно не было) и он на полном ходу въехал в ближайшую сосну. Наступила тишина, только слышался треск догораемого БМП, хотя, если честно, Митька не мог понять, чему там гореть. Из леса, грамотно страхуясь и прикрывая друг друга, появились два бойца и направились к мобилю. Тут дверцы мобиля резко распахнулись, и из них буквально материализовались две бесшумные тени. Не тратя времени на оценку обстановки, они ринулись в разные стороны. Один из них в считанные мгновения достиг бойцов, два неуловимых движения и тень движется дальше, а два мертвых тела еще только падают в траву. Митька похолодел, так стремительно, а главное смертоносно могли двигаться только маруты, элитный имперский спецназ. Удачно начавшаяся акция грозилась превратиться в кровавую баню для нападавших. Лес тут же ожил криками, выстрелами и шумом борьбы. Митька успевал выхватывать только отдельные моменты разыгрывающейся внизу драмы, как будто кадры старинных фотографий. Вот раскрыл в крике рот Емелин, падает со сломанной шеей молодой боец Краев. Вот один из марутов получает две пули в грудь, но успевает достать стрелявшего и голой рукой пробить ему грудь, второй марут натыкается на Емелина и прапорщик невероятным образом изогнувшись уходит из под удара, а затем всаживает в глаз врага десантный нож. Первый марут, как будто не замечая двух пуль в груди, продолжает сеять смерть вокруг себя, пока Емелин метким выстрелом не сносит ему полголовы. Все это заняло буквально секунды, а на поле боя в живых остались лишь Емелин и три бойца. Митька только сейчас понял, что все это время сидел затаив дыхание. Он выдохнул и нашел взглядом Емелина. Прапорщик смотрел на мобиль, бледнея на глазах, и Митька больше прочитал по губам, чем услышал ЗАМОРОЧЕННЫЙ! Митька обернулся. Возле мобиля стоял молодой человек и спокойно смотрел на оставшихся в живых. Его лицо не выражало совершенно ничего, так же спокойно он двинулся в сторону бойцов. Движения его были очень точными и плавными, и тут он резко пропал из поля зрения Митьки. Миг и он уже рядом с выжившими, резко сократив дистанцию молодой человек не оставил возможности нападавшим применить огнестрельное оружие, завязалась рукопашная схватка. Несколько движений и Емелин остался один на один со столь страшным противником. Было видно, что тот развлекается и просто гоняет Емелина. Стало ясно, долго прапорщику не продержаться. И когда у Емелина пошла кровь из рассеченной брови, Митька вышел из ступора. Скатившись с ели, он подскочил к мертвому товарищу, выхватил из рук оружие и не думая выстрелил в противника Емелина. Потом многие говорили, что «дуракам везет» и что шансов у него было один на миллион, но как бы там не было – чудо произошло. Замороченный настолько уверовал в свою победу, что не следил за обстановкой на поле боя. Пуля пробила ему плечо, а Емелин, изловчившись, послал противника в нокаут ударом по голове. *** Вступивший-в-Преображение ощущал дикую ярость – он, прошедший изменение, попал в плен к несовершенным. Ярость была единственным чувством, которое он испытывал в полной мере. И теперь, лежа в полной темноте, скованный силовым коконом, ему оставалось только скрипеть зубами и представлять муки, которым он подвергнет своих тюремщиков. Вступивший-в-Преображение был молод. Изменение состоялось чуть более десяти лет назад. Сколько ему было человеческих лет до изменения, он не помнил. Собственно вся человеческая жизнь осталась где-то там, в глубине памяти, под пластами новой сущности и новых воспоминаний. Прошлого он не помнил. Память начиналась с мрачного мира Черной луны, ежедневно поглощающего море энергии для своего существования. Именно там, в Главном Храме под присмотром Императора и Императрицы он прошел обряд изменения и стал Вступившим-в-Преображение. Он был первым человеком, вставшим на этот путь. Потом были другие, но они изменялись в других Храмах и без патронажа императорской четы. Вступивший-в-Преображение чувствовал свою избранность и не переставал гордится этим. Он стал личным посланником Императрицы. Выполнял ее поручения на покоряемых мирах, был ее глазами и карающей десницей. И эта жизнь ему нравилась, а прошлая даже не вспоминалась. А сейчас он подвел ее и ничего не мог с этим поделать. *** - Дядь Юра, а кого мы сегодня поймали-то, - спрашивал Емелина Митька. Разговор проходил в штабе Сопротивления, запрятанного глубоко в недрах местной тайги. Емелин и Митька уже успели получить скупые поздравления за проведенную акцию, помянуть погибших товарищей и сдать пленного с рук на руки местной контрразведке. Теперь оба вкушали заслуженный отдых. - Ну, Митька, ты даешь! – удивился Юрий Михайлович Емелин, для своих Дядь Юра или просто Михалыч, - спеленал замороченного и еще меня спрашивает – кого поймали. - Замороченного? – переспросил Митька. - Да, замороченного, - повторил Емелин, - видишь ли, Митька, как бы тебе это попроще объяснить. Про «Гасящих Солнца» известно немного, тем более нам, тем, кто оказался на линии огня одними из первых и принял оккупацию в самом начале их вторжения в человеческие миры. Да что я тебе говорю, ты все это и так знаешь. А вот про самих «Гасящих» я лишь знаю из слов нашего главного героя плаща и кинжала – Никитина. Ему иногда удается получать информацию ОТТУДА – из непокоренных миров. Все это Митька слушал, открыв рот. - Так вот, - продолжал Михалыч, - эти «Гасящие Солнца» живут в мире, где то ли погасло местное светило, то ли его совсем не было, а для того, чтобы мир жил, ему нужна энергия, масса энергии. И «Гасящие» какимто чудом научились качать энергию из светил и перебрасывать ее к себе в систему. Не спрашивай меня как это происходит, сам не представляю. Не суть важно, главное они это делают и с особым удовольствием в мирах, где есть жизнь. И наша планета тому подтверждение. Емелин замолчал, взгляд его устремился куда-то вдаль, наверное, в те счастливые времена, когда о «Гасящих Солнца» еще слыхом не слыхивали. - И правят там Император и Императрица, - рассказывал дальше Емелин, - еще много наверняка у них там наворочено, но мне уже это неизвестно, да и Никитину наверняка тож, поди и умники в Департаменте разведки и контрразведки Российской империи не так уж много узнали за эти десять лет. Так вот, теперь про наших сегодняшних. Те двое, которые первыми выскочили, словно черти из табакерки, это маруты. Митька кивнул головой, это он знал. - Маруты – это по сути своей специально выращенные узкоспециализированные биороботы, предназначенные только для силовых акций. Имеют неимоверную силу, скорость, выносливость. Короче идеальные убийцы. Так что нам с тобой еще очень повезло, малыш, что живыми остались, - грустно улыбаясь, сказал Емелин, - а вот последний малый - это особый разговор. Это, брат Митька, одно из самых смертоносных и совершенных орудий имперецев, о них я только слышал. Их называют – Замороченные. И самое страшное, что это - человек! - Человек!? – ужаснулся Митька. - Да, человек, - проговорил Емелин, - только люди ведь бывают разные, кто к врагу идет из страха, кто по принуждению, кто из-за души своей подлой, а эти - особый случай. Эти – КАСТА! Не знаю, как их выбирают, но потом с ними проводят работу с применением достижений нанонауки и психологии, ребят подвергают жесткой обработке, проще говоря, программируют, и на выходе получаются СОВЕРШЕННЫЕ люди. Обладают физическими качествами марутов, повышенным интеллектом, пониженной чувствительностью и массой других качеств, что делает их привилегированной КАСТОЙ. Такие, брат, дела. То, что мы с тобой сегодня остались живы, просто чудо. Но Митька, казалось, не слышал Емелина, в голове у него крутились слова – «Это, брат Митька, человек!». *** Вступивший-в-Преображение восстанавливал силы. На его теле сейчас не осталось, наверное, ни одного не покалеченного места. Он знал, что должен испытывать сильнейшую боль, но после изменения его организм научился гасить очаги боли, сильные эмоции и восстанавливать свои функции гораздо быстрей любого человека. Час назад у него был контакт с несовершенными. Все происходило в просторном пустом помещении. Он был все так же в силовом коконе, но в этот раз голову освободили от силового поля. Напротив него расположились на стульях трое несовершенных. Вступивший, умеющий составить картину из мелочей, понял, что перед ним представители власти. За людьми-власти располагался низший, которому удалось захватить его, Вступившего-в-Преображение, с ним были еще пятеро, все при оружии. Вступивший-в-Преображение улыбнулся, он чувствовал страх исходивший от людей. - Господа, - начал тот из людей-власти, который не испытывал страха перед Вступившим, - пожалуйста, меньше смотрите ЕМУ в глаза, нам еще очень мало известно о НИХ, а особенно об их способностях. - Тогда взгляни мне в глаза, несовершенный, - мягким голосом проговорил Вступивший, - и ты узнаешь все про меня! Все присутствующее, за исключение двух, резко опустили взгляд в пол, и Вступивший ощутил, как их страх еще больше усилился. - Низшие, – рассмеялся Вступивший и добавил в голос силу, - не бойтесь меня! Снимите поле и я прощу вам ваше неповиновение! - Стоять! – раздался резкий окрик человека-власти, и двое охранников, уже качнувшихся навстречу Вступившему, растерянно замотали головами. - Емелин, - отрывисто бросил все тот же человек-власти, - убери их из помещения. - Так точно, Иван Сергеевич, - браво отрапортовал Емелин и уже тише добавил, оборачиваясь к двум поддавшимся голосу Вступившего, - Панин, Хикматулин, слышали, что сказал наш ангел-хранитель Никитин, марш из помещения. Вступивший-в-Преображение ощутил радость этих двоих от того, что они покидают комнату. - Емелин, - начал отдавать распоряжение Никитин, как только закрылась дверь, - удвойте бдительность, чтоб больше такого не повторилось! - Удвоим, штабс-капитан, даже утроим, не беспокойтесь, - буркнул Емелин и добавил повелительно для своих, - слышали, хлопцы! - Что ж, хорошая попытка, - повернулся Никитин к Вступившему, другие два человека-власти все так же молчали, - но больше, уверяю, такое не пройдет. Как прикажете вас называть? - Называй меня Первым, несовершенный, - не убирая силу из голоса ответил Вступивший-в-Преображение, это отбирало у него энергию, но низшие могли рано или поздно поддаться. - Первый, в смысле первый попался? - попытался сделать хорошую мину при плохой игре Никитин. - Первый, значит ПЕРВЫЙ из ВАС, несовершенный! – холодно парировал Вступивший-в-Преображение. - Вот вы и начали делиться определенными сведениями, - натянуто улыбнулся Никитин, - вы понимаете, что ваше положение незавидное, и нам безразлично, как мы добудем информацию, с вашего согласия или без. - Вы мне угрожаете, низшие? – расхохотался Вступивший-вПреображение, - да та боль, которую вы можете мне причинить, ничто, по сравнению с той, которую я пережил во время изменения! А ментальное сканирование вам ничего не даст, я уйду раньше, чем любой ваш аппарат сможет взломать те барьеры, которые на меня поставили! - То есть, я так понимаю, вы отказываетесь добровольно сотрудничать, - как-то горько сказал Никитин, и в глазах его поселилась печаль. - Что ж, - обратился Никитин к остальным людям-власти, - вы видели, что я хотел по-хорошему, теперь вам лучше уйти. Те с облегчением, все так же не глядя на Вступившего, быстро покинули комнату. - Емелин, если среди твоих есть слабонервные, убери, - бросил Никитин. - Останутся все, - сглотнув ком в горле, вымолвил Емелин. Вступивший-в-Преображение с интересом смотрел на их приготовления. Никитин был довольно сильным представителем несовершенных, но вот палачом он был слабым. Те приемы, которые он использовал, может быть и помогли при работе с человеком, но Вступивший-в-Преображение, умеющий усилием воли контролировать чувства и многие функции организма, спокойно перенес весь процесс допроса. Когда он получал свое имя – Вступивший-в-Преображение - было намного больнее. Сам бы он справился с такой работой намного лучше. После довольно-таки долгой, но бестолковой обработки его оставили в покое. Вступивший-в-Преображение восстанавливал силы. *** Митька тихо сидел в уголке. Шел процесс. Процесс решения дальнейшей судьбы их отряда. Дело продвигалось трудно, в отряде царили панические настроения. - Да зачем мы вообще ввязались в эту авантюру! - раздался визгливый голос Семенова. Митька только поморщился, Семенов никогда не блистал умом и смелостью и его вряд ли кто-либо будет слушать. - Успокойтесь все! – хлопнул по столу Никитин, - нам всем сейчас нелегко, но паниковать не стоит. Подействовали ли слова Никитина на присутствующих или нет, но в комнате стало тихо. - Что думаешь, Петр? – обратился Никитин к Платонову, одному из отцов-командиров. Платонов сидел, молча уставившись в пол. Весь его вид выражал крайнюю степень отчаяния, он приподнял голову и посмотрел на Никитина. - Да что тут думать, штабс-капитан, - хрипло начал Платонов, - я уже сам жалею, что мы ввязались в эту акцию! Митька заметил, что при этих словах Никитин чуть заметно поморщился, негоже руководителю показывать свою неуверенность при подчиненных. - ТО, что мы захватили, - выделив слово то, продолжал тем временем Платонов, - это демон. Когда он заговорил, я едва сдержался, чтобы не упасть ему в ноги и не освободить его. Я все время чувствовал страх, страх от того, что я не выполняю ЕГО волю! - Я понял тебя, Петр, - невежливо перебил его Никитин, - повторюсь, сейчас не время поддаваться панике и самобичеванию. Он еще раз обвел всех взглядом и взял бразды правления в свои руки. - Теперь уже можно без обиняков говорить, что акция провалилась. Во-первых, мы потеряли слишком много бойцов, во-вторых, захватили слишком опасного противника. Опасного и самого по себе и по тем последствиям, что последуют за его захватом. Ну и, в-третьих, мы не смогли добиться от него вообще ничего, а информация от этого объекта могла окупить всё. Никитин сделал небольшую паузу, чтобы остальные, кто еще сам не дошел до этого, переварили информацию. - В данный момент, я уверен, - продолжал Никитин, - на планете развернута крупномасштабная поисковая операция по поиску столь важного гостя. И наше обнаружение это всего лишь вопрос времени. Мы сами подписали себе смертный приговор. Царило гробовое молчание. Многие из присутствующих, в том числе и Митька, были далеки от военного дела и только после слов Никитина поняли, какая опасность им угрожает. Поэтому, - дождавшись внимания, гнул свою линию Никитин, - я настоятельно рекомендую прекратить нашу деятельность и рассредоточиться. Если раньше на наши мелкие пакости смотрели сквозь пальцы, то сейчас за нас возьмутся всерьез. И первым делом нам, конечно же, надо ликвидировать нашего гостя. Петр? Платонов тяжело вздохнул. - Я согласен с тобой, Иван, - медленно, словно выталкивая из себя не слова, а глыбы сказал Платонов. - Василий? – это уже ко второму отцу-командиру Шлеменко. Шлеменко, до этого не проронивший ни слова и сидевший как будто в прострации, словно вынырнул откуда-то из мрачных глубин своей души, глянул на Никитина и сказал только одно слово: - Да. - Теперь наш военный эксперт, - обратился Никитин к Емелину. - А шо тут думать, да, хлопцы? - обвел взглядом присутствующих Емелин, - Иван Сергеевич кругом прав, нашли мы на свою пятую точку приключений, и теперь нам всем вместе ни покою, ни сна, а по одному глядишь и выкрутимся. А замороченного без вопросов в расход, так как пользы от него нет, одни беспокойства, да и на душе легче, если одним из нелюдей этих на свете меньше станет. - Нельзя так! Иван Сергеевич! Юрий Михайлович! – раздался вдруг отчаянный крик. Все недоуменно обернулись на голос. Митька, а кричал, конечно же, он, сам не ожидал от себя такого. Но то, что происходило сейчас, ему совсем не нравилось. - Что нельзя, Дмитрий? – скорее по инерции спросил Никитин. - Убивать ЕГО нельзя! – вскричал Митька, - Ликвидировать, пускать в расход! Как это не называйте – это все равно будет убийство! Убийство ЧЕЛОВЕКА! - Да что ты несешь, малой?! – удивился Емелин. - Вы же сами мне рассказывали, что это люди. Пусть обработанные, пусть замороченные, но люди. Он ведь такой же, как мы. Когда-то любил, ненавидел, да просто жил! Митька сам не понимал, откуда берутся эти слова, но его уже несло. - Чтобы он не делал – он ЧЕЛОВЕК! И мы не имеем права его просто так убить. Всё, что он совершил, это не его воля, это программа, заложенная в него ТАМ, у «Гасящих Солнца». И мы не вправе его судить за это! Да, если все это он делал по своей воле, он должен умереть. Но не так, когда мы судим его заочно. Мы должны вернуть его, а потом уже судить. Прошу вас, это неправильно! У Митьки в глазах стояли слезы, он видел, что его просто не хотят понять. - Дмитрий, - осторожно начал Никитин, - нам всем трудно. То, что ты говоришь, конечно же, стоит внимания, но сейчас не та ситуация, и на кону стоят наши жизни и жизни наших товарищей. У нас просто нет ни времени, ни технологий, чтобы вернуть замороченного. Любая непростительная задержка может стоить чьей-то жизни, жизни ЧЕЛОВЕКА! Посмотри вокруг, разве жизнь этого замороченного стоит жизни твоих и моих товарищей? Я считаю – нет. Поэтому, друг мой, успокойся и готовься к эвакуации. Митька понимал, все, что говорит Никитин правильно, но все равно так нельзя! - Но… - попытался сказать Митька. - Никаких но! – властно оборвал его Никитин, - еще кто-то хочет высказаться? Ответом ему была тишина. - Отлично. Уже ночь, с рассветом приведем приговор к исполнению и разбежимся. *** Митьке было тяжело, еще бы не тяжело тащить капсулу с заключенным в ней замороченным через непроходимую чащобу тайги. Никитин все говорил правильно и про врага, и про смерть одного ради жизни других, и про все остальное. Он вообще был очень умным и правильным человеком, но Митька уже знал, как поступить. Да, он не имел права рисковать жизнями своих товарищей, и значит, он рискнет только своей. Мало кто знал тайгу так, как он, да и тем, кто мог разбираться в лесу, сейчас было не до этого. Эвакуация штаба и лагеря шла полным ходом. После окончания памятного совещания, когда все разошлись по своим делам, у Митьки родился план. План был рискованный, даже безумный, но как показывает практика, как раз такие авантюры и удаются в первую очередь. И вот теперь он тащится с громоздкой капсулой в самой крепи местной тайги, чтобы вернуть замороченного или если ничего не удастся самому свершить казнь. Митьке было очень страшно, но он сам сделал такой выбор. *** Вступивший-в-Преображение медленно возвращался из глубин подсознания, он умел входить в то состояние, которое несовершенные называли медитацией. Процессы восстановления завершились, и Вступивший чувствовал себя готовым к новой схватке. Он сразу же понял, что обстановка изменилась, не ощущал присутствия несовершенных, не чувствовал их страха. Вступивший объял окружающие пространство, пропустил его через себя и уже спустя доли секунды владел полной информацией о том, что происходит вокруг. Он один на один с детенышем несовершенных, дела его лучше, чем он предполагал. *** Добрались. На самом деле Митька и не знал, куда он доставит замороченного. Он просто пытался уйти подальше, да посильнее запутать следы, но сейчас, оглядевшись вокруг, понял – место подходящее. Небольшая полянка, скрытая кронами деревьев. Митька не представлял, ЧТО нужно делать, но раз уж ввязался в эту авантюру, надо действовать до конца. Ощущая сильнейший страх, Митька подошел к капсуле и набрал комбинацию команд на панели управления. *** Вступивший-в-Преображение увидел того самого детеныша, который ранил его. Как и во время допроса у Вступившего была свободна только голова. Они находились на поляне в самой гуще леса, Вступивший не ощущал больше ни одного человека на много километров. Он почувствовал не свойственное ему удивление, чего же хочет добиться этот детеныш? Совсем один и без надежды на поддержку. Вступивший решил пока не воздействовать на мальчишку, а позволить событиям течь своим чередом. - Что тебе надо, несовершенный? – спросил Вступивший. *** Митька увидел замороченного, от одного взгляда в его черные бездонные глаза страх только усилился. Вспомнились все разговоры про замороченных, про их влияние на людей, но все же, собрав волю в кулак, Митька упрятал свой страх в самую глубину души. Он ожидал давления на себя, подчинение воли, но не ощущал ничего кроме силы, исходившей от замороченного. Чуть помедлив, замороченный спросил: «Что тебе надо, несовершенный?» Митька поразился красоте и глубине голоса замороченного, но тут же тряхнул головой, чтобы освободиться от наваждения, и ответил: - Ты должен вспомнить. - Вспомнить что? – тем же тоном продолжал замороченный. - Что ты – ЧЕЛОВЕК! – произнес Митька. - Человек!? – рассмеялся замороченный, - зачем мне это? Я – измененный! Сверхчеловек! - Нет, ты человек! – почти закричал Митька, - ты такой же, как мы! Ты должен это вспомнить. Кто ты? Откуда ты? Кто твои родители? Друзья? Любимая? Ведь это все у тебя было. Ты радовался каждому дню, радовал своих близких, ты ЖИЛ. Жил ради чего-то или кого-то, да даже если для себя, главное ты жил человеком. А сейчас? Ты же просто бездушная машина! Ты просто раб! Джинн из сказки, который является по зову хозяина лампы и выполняет желания! Ты потерял себя в нагромождении того, что в тебя напихали, делая сверхНЕДОЧЕЛОВЕКОМ! Ты утратил свободу воли и самое главное то, что делает нас людьми! Душу! Душу, способную сопереживать, сочувствовать, да просто любить и делать что-либо не ради какой-то цели, а просто так. - Свобода воли? Душа? – усмехаясь лишь уголками губ, заговорил замороченный, - это лишь слова. Свобода воли, говоришь ты мне. А где она, твоя свобода воли? С самого рождения за тебя решают другие, сначала родители – что тебе есть, куда идти и что одеть, потом наставники – что читать, чему учиться, а что отринуть, затем начальники и правители, и даже твои любимые заставляют тебя делать то, что они хотят. И вся свобода сводится к тому, чтобы судорожно решать, кого послушать, кому угодить начальнику или любимой, пойти на компромисс или обидеть другого. Все это истощает душу, заставляет ежедневно ломать голову и тратить нервы. Нет, такая свобода воли не по мне. Сейчас я по-настоящему свободен! Мне указывают путь, и я не бьюсь ежесекундно над тем, как поступить. Мне ставят четкую задачу и не прячут ее за покровом слов, этических норм и прочей нравственной шелухи. Что ты там еще говорил? Чувства? Они лишь усложняют жизнь. Чувствовать боль, не спать ночами у постели больного ребенка, переживать утрату близких или вообще едва знакомых тебе людей. Для чего? Чтобы мучиться всю жизнь, боясь всего этого? Я же лишен этих недостатков и теперь моя жизнь ясна и прекрасна! Замороченный замолчал, и Митька еще долго стоял, не шевелясь, грустно смотря в землю. - Ты во многом прав, - тихо сказал Митька, - но это и многое другое и есть жизнь. Жизнь ЛЮДЕЙ. *** Вступивший-в-Преображение выяснил все, что хотел, теперь можно было и освобождаться. - Освободи меня, несовершенный! – с силой произнес Вступивший. *** Митька стоял потерянный, все, что он говорил, не произвело на замороченного никакого впечатления. Что делать теперь? Да и о чем он думал, когда совершал этот побег? Он что умней Никитина и других? Все эти мысли роились в голове Митьки, а выхода из положения он так и не видел. И тут он услышал: «Освободи меня, несовершенный!» Голос замороченного был наполнен силой и проникал глубоко в душу. Митька понял, что не может противиться ему. Он медленно двинулся к капсуле и последними свободными остатками сознания рассккрыл свою душу навстречу замороченному. *** Вступивший-в-Преображение увидел, как несовершенный качнулся в его сторону. Вступивший победно улыбнулся, и тут на него обрушился вал чувств несовершенного. Вступивший, в который раз за сегодняшний день, удивился. Несовершенный сочувствовал ему, боялся - да, но в то же время сочувствовал и любил. Любил еще не замутненной юношеской любовью, которая не испытала горечи неразделенной любви, разочарования в близких, предательства друзей. Любовью, которую испытывают к родителям, братьям и сестрам, очень близким друзьям. И эта волна с головой накрыла неожидавшего такого Вступившего. Он переживал сейчас то, что чувствовал несовершенный. Вот он чувствует покой и тепло, идя за руку с мужчиной и женщиной, чем-то похожих на несовершенного… Вот радость от долгожданной игрушки, подаренной на день рождения… Вот облегчение от того, что мама рядом с тобой, когда ты просыпаешься от страшного сна посреди ночи… Вот чувство восторга от того, что ты летишь на санках с крутой горки… Вот тихая грусть, что твой близкий друг уехал на все лето к родственникам… Вот захватывающее чувство в груди от того, что девушка, которая тебе нравится, просто коснулась твоей руки… Вступивший будто раздвоился. Одна часть его понимала, что так быть не должно и пыталась бороться с нахлынувшими чувствами. Другая же, казалось задавленная и погребенная подчиняющими программами, начала откликаться. И в эти картинки стали вплетаться уже другие. Вот совсем маленький Вступивший (или еще не Вступивший) радостно обнимает молодую женщину… Вот он сидит перед монитором компьютера и чему-то улыбается… А вот в фехтовальном костюме наносит победный удар противнику, срывает маску и ликует от своей победы… Вот Вступивший (или все же не Вступивший) целует красивую девушку и чувствует себя на седьмом небе от счастья… А две половины уже вступили в борьбу. Вступивший вдруг начал вспоминать, что раньше он был совсем другим. Ему нравилась борьба, он любил побеждать. И тот другой начал потихоньку оживать и пытаться вырваться наружу. Он помнил, что такое вкус победы, то наслаждение, которое испытываешь, достигнув очередной высоты. Он знал, только борьба позволяет добиться успеха и начал бороться. *** Какое-то время все-таки выпало из памяти Митьки. Из пелены забвения он вынырнул рывком. Митька лежал на спине рядом с деактивированной капсулой, а в двух шагах от нее стоял замороченный. Он был весь напряжен, по лицу ходили волны внутренний борьбы, кулаки постоянно сжимались и разжимались. Митьке оставалось только ждать и надеяться на лучшее. И вот замороченный выгнулся дугой и отчаянно закричал, нет завыл, как воют от нестерпимой муки или дикой боли. Митька вскочил на ноги. А замороченный уже катался по земле и пытался вырвать себе глаза и порвать горло. Митька бросился на замороченного, но был отброшен на пару метров. Вскочив, он огляделся по сторонам и увидел большой сук, не раздумывая, схватил его и со всей силы обрушил на голову замороченного. *** Борьба в сознании Вступившего-в-Преображение шла с переменным успехом, но в какой-то неуловимый миг Вступивший осознал, что он всетаки ЧЕЛОВЕК! Весь тот опыт, этические установки и нравственные нормы, которые он перенял у бесчисленной череды своих предков и получил уже в сознательном возрасте от своих наставников, все-таки смогли подавить влияние программ, внедренных в него извне. И в тот самый миг, когда он ощутил себя ЧЕЛОВЕКОМ, программа «Гасящих Солнца» нанесла свой завершающий удар. Перед возрожденным пронеслась вся недавняя жизнь на службе у «Гасящих Солнца». И то, что он делал тогда, повергло возрожденного в ужас, это было недостойно человека. После такого ему незачем жить. Бывший Вступивший закричал от невыносимого стыда. В его голове металась только одна мысль: «Я не достоин жить!» А потом вдруг наступила спасительная темнота. *** Митька не знал сколько прошло времени, он просто сидел и смотрел на замороченного, пребывавшего в глубоком беспамятстве. Когда замороченный зашевелился и с глухим стоном сел, Митька понял, настал момент истины – или все получилось или ему конец. Замороченный (а может все-таки Человек) поднял голову и Митька увидел в его взгляде столько боли, что сам чуть не застонал. Человек (это Митька теперь знал уже точно) глухо заговорил: - Я, Василий Петров, сотрудник научного центра Департамента разведки и контрразведки Российской империи, член команды корвета «Мерцающий», и я Человек! «Мерцающий» был первым, кто столкнулся с «Гасящими Солнца», вся команда была уничтожена… Их всех убили - Тарло, Вяземского, Тульского, всех. Меня же тяжелораненого забрали туда, в вечно темный мир, и создали Вступившего-в-Преображение. Я стал верным псом «Гасящих», выполнявший любой их приказ. Я совершил много зла. Исповедь Петрова длилась очень долго, Митька понимал, что ему надо выговориться, и не мешал. - И теперь я снова Человек, и не знаю, как с этим жить, - закончил Петров и снова надолго замолчал. *** Василий Петров сидел, мрачно уставившись в землю. Память и осознание самого себя вернулись к нему. Он снова стал Василием Петровым, а не Вступившим-в-Преображение, но радости это ему не приносило. Вступивший-в-Преображение совершил много поступков, от которых Василия Петрова выворачивало наизнанку, и с этим теперь предстояло жить. Исповедь Василия была предназначена, конечно же, не для бедного мальчишки, а для самого себя. Ему надо было выговориться, чтобы хоть чуть-чуть облегчить тот груз, который лежал на его совести. Василий знал, все то, что произошло после его изменения, он не искупит никогда. Но побороться он еще может и часть долгов отдаст точно. Его сверхспособности остались при нем, он чувствовал это. Вступивший-вПреображение и Василий Петров неразлучны, только теперь за все отвечает ЧЕЛОВЕК. В детстве он часто читал и смотрел фильмы про отважных полицейских или секретных агентов, которые работали под прикрытием, ломали привычный образ жизни, принимали правила тех, к кому внедрялись. Тогда, в детстве, ему все это нравилось, он любил этих героев, которые разоблачив очередных злодеев, получали свою порцию наград и возвращались к нормальной жизни. Сейчас он знал, что это невозможно. Такая жизнь требует полного перерождения, принятия тех ценностей и качественного перестроения психики. Обратная дорога в нормальный мир тяжела и горька. Что ж, тем лучше. Обратной дороги для него нет. Осталась одна – только вперед. Память и умения Вступившего при нем, он попробует жить среди «Гасящих», подчинятся им, а служить все-таки людям. Может быть, ничего не получится, но второй раз он себя изменить не позволит. Решение принято, остальное детали. Как говорится – «Один в поле не воин!» - мудрым виднее. Я же попробую. *** Петров встал, Митька понял - Василий нашел себя. - Пойдем, малыш, нам надо еще многое обсудить, - мягко сказал Петров. - Друзья зовут меня Митькой, - решил представиться Митька. - Ну что ж, Митька, нам еще с тобой мир спасать, - грустно улыбнулся Василий.
