и. кант и возможности построения

Н.В. Шувалова
И. КАНТ И ВОЗМОЖНОСТИ ПОСТРОЕНИЯ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ СТРАТЕГИЙ
Умение человека жить в обществе в условиях свободы определяет парадигму образования в контексте гибкой модели образования, и воспитания.
Воспитывать и укреплять в человеке высшие, идеальные качества – значит,
воспитывать особую волю, нацеленную на поддержку культурных, наряду с
природными, способностей. Воспитание человека состоит в том, чтобы развивать в нем не особую дополнительную силу в помощь к идеальным мотивам, а в том, чтобы формировать сами эти основополагающие мотивы. Человек при этом приобретает способность совершать «дополнительные живые
акты», точно так же как и имеет способность «быть разумным»1. Поэтому человека следует приучать подчиняться предписаниям разума. «Человек нуждается в воспитании и образовании. Но так как воспитание одному учит человека, а другое только развивает в нем, то неизвестно, как далеко простираются у него природные способности»2.
Все эти фундаментальные идеи образования, культивирования и цивилизации человека И. Кант относил «к сущностным целям человеческого
разума», поскольку, переломляясь в практическую сферу жизни и образ действия человека, они приобретают статус регулятивного постулата: что должен человек делать, чтобы в любых условиях пространства и времени «быть,
чтобы быть человеком». В этом аспекте дисциплина, уход, наставления, образование и обучение становятся его важными бытийными, «смысложизненными» ценностями и целями. В этом целеполагании значимость практического постулата разума требует, прежде всего, личных решений, основанных
на опыте человека. Следовательно, эти цели должны быть разумными и осознанными самим человеком для достижения своего назначения в мире. При
этом в своем развитии человек использует дарованные ему природой индивидуальные задатки. Эта задача должна стать целью всех его сущностных
стремлений.
Становление человека как личности дает возможность обретения свободы. «Высшая цель природы: развитие всех задатков, заложенных в человеке» 3, чтобы человек мог жить как свободно действующее существо. Поэтому
применительно к человеку свобода означает беспрепятственное движение к
цели. У И. Канта идея свободы является идей разума, и она изначально
(трансцендентально) полагается в основание всякого полагания разумом этих
целей, в то время как у Г. Гегеля понятие свободы, наоборот, выводится из
осознанного постижения этих целей как вынужденной необходимости. Для
Леонтьева В. Гуманистические перспективы образования // Высшее образование в России. 1999. № 4. С. 34.
2
Кант И. О педагогике // Трактаты и письма. М., 1980. С. 446-447.
3
Кант И. Избранные произведения // Собр. Соч. В 6 т. М. 1966. Т. 6. С. 23.
1
1
И. Канта же эти цели остаются вещью в себе, то есть непознаваемыми. От того Г. Гегель не признает идею свободы как трансцендентальную идею разума. Он полагает свободу как осознанную необходимость, в то время как у И.
Канта она сохраняет априорные основания в всеобщих условиях возможного
опыта. Поэтому Г. Гегель пишет, отрицая кантовскую теорию условия возможного опыта свободы: «Ни об одной идее, – писал Г. Гегель, – нельзя с таким полным правом сказать, что она неопределенна, многозначна, доступна
величайшим недоразумениям и потому действительно им подвержена, как об
идее свободы, и ни об одной не говорят обычно с такой малой степенью понимания ее»4.
Самое большее, по мнению И. Канта, чего может добиться человек,
подражая божественному интеллекту, — это анализ цели именно как регулятивной идеи разума, которая учит рассматривать каждый живой организм и
природу в целом, «как если бы» они были подчинены единой цели, целесообразному «плану» творения. Причем при достижении поставленных разумом целей человек учится не противодействовать природе, а, наоборот, использовать ее материальные законы. «Свободной называется такая вещь,
считает продолжатель идей И. Канта В. Виндельбанд, которая существует по
одной только необходимости своей собственной природы и определяется к
действию только сама собой»5. Так можно понимать цель, которая задается
самой природой, при этом достижения определены неким порядком, заданным свыше. Такое представление имеет телеологический характер, ибо Бог
заранее установил цель для всего существующего, и только через эту цель
может быть объяснена его сущность.
В гегелевской версии, этот порядок вещей определяется все же по
иному. Человек, по Г. Гегелю, «существо природное, духовное и разумное.
Взятый с этой стороны, он не бывает от природы тем, чем он должен
быть…»6. Вариант гегелевского прочтения раскрывает понятие цели как целесообразного действия через осуществление человеком своего назначения,
ради которой существует человек и человечество. При этом сущность человека усматривается в разуме как свободе, где свобода определяется, как способность сознательно самому ставить себе цели. Это, как кажется, дает возможность формированию в человеке способности целеполагания, самоопределения. Тем самым, целенаправленный процесс должен быть подчиненным
высшим и конечным целям человека и направляющим его с самого начала.
Отсюда следует, во-первых, что существует внутренняя цель всякого
организма, а во-вторых, что существует общая цель всей природы как единства. Но через целесообразность природы, по И. Канту, проявляется идея конечного целеполагающего существа, то есть Бога. На этой основе цель можно
определить как осознанный или неосознанный идеал человека.
Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Часть 3: Философия духа // Гегель Г. Сочинения. М., 1956. Т. 3. С. 291.
5
Виндельбанд В. О свободе воли. СПб., 1900. С. 362.
6
Гегель Г. Работы разных лет. В 4 т. М., 1971. Т. 2. С. 61.
4
2
Телеология природы перерастает в теологию (учение о Боге) при
условии, что она дополняется "моральной телеологией" практического разума, являющей человека как моральное существо высшей целью творения.
Цель и целеполагание принадлежат, согласно И. Канту, к миру идей — разумеется, в кантовском толковании. Это значит, что при опосредственном созерцании или наблюдении природных организмов мы вряд ли можем обнаружить цель или "план" их создания. Мы видим только каузальную, то есть
причинную, детерминацию. В процессе детерминации используются категории причины и следствия, где применяется прямое и обратное причинение,
то есть объяснение вещи через нее же саму. При этом цель является результатом процесса, который мыслится как его причина.
Следовательно, только в человеческих действиях цели выступают на
первый план, к чему относится телеология свободы, которая отличается от
предшествующей тем, что цель в соответствии с трансцендентальным методом рассматривается как понятие рефлектирующей способности суждения,
то есть как представление субъекта, имеющее основанием его свободу воли.
Осуществление цели происходит потому, что человек свободен, являясь разумным, способным самому ставит себе цели и определять ими свое поведение. «Способность человека посредством своих представлений быть причиной действительности своего субъекта»7 – это и определение цели, и основа
морали. Мораль существует только потому, что человек способен мыслить
себе конечную цель своего существования и мыслить себя самого, как и всякого другого, как цель природы.
Морально действующая свобода составляет ядро нравственной «личности». Поэтому воля человека, его свобода, и мораль тождественно совпадают. Именно, идея практического разума И. Канта является условием проникновения трансцендентальной свободы в эмпирический мир. Если практическая или моральная свобода проявляется в поступках человека, то соответственно и в его опыте. При этом мысли и действия каждого человека основываются на его внутренних мотивах, а именно, – на нравственности. Нравственное поведение становится возможным только тогда, когда в нем самом,
а не во внешних реалиях находятся побудительные мотивы нравственных поступков.
Поэтому человек нуждается в образовании, причем определенным
(заданным) образом: ориентируясь на идеал человека, то есть основанного на
принципах нравственности. «Образование должно помочь людям осознать
основные жизненные цели, которые соотносятся не только с нашими представлениями об идеальном обществе, но с представлениями об идеальном
человеке»8. В образовании главная прерогатива отдается И. Кантом воспитанию как основе разумных действий человека. Воспитание начинается со свободы выбора человека в своих собственных действиях. Никто не может приЧернов С.А. Телеология свободы // Кантовский сборник. Меж. тем. сб. науч. трудов. Калининград, Вып. №
17. 1993. С. 22.
8
Биби Р. Образование в третьем тысячелетии // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия:
Мат. III. Российского философского конгресса (16-20 сентября 2002 г.). В 3 т. Ростов н/Д, 2002. Т. 1. С. 360.
7
3
чинить человеку большего вреда, чем он сам. Как природное существо он
слаб и ничтожен, зато как существо нравственное он – цель самого себя и
принадлежит царству свободы. За исходную точку рефлексии И. Кант принимает познающего субъекта как свободного индивида, а его жизненные выводы полностью лежат в мыслительном горизонте просвещения и морали.
Только нравственные максимы служат гарантом спасения человека и всего
рода человеческого. Такая интерпретация воспитания исходит из природы
человека, но сама человеческая природа понимается с точки зрения должного, как поиск высшего закона человеческой гармонии9. При этом И. Кант в
воспитании видел главное средство совершенствования человека с помощью
гармоничного развития его природных способностей. Стремление к совершенству есть не что иное, как достижение назначения человека как родового
существа.
Существуют различия двух сфер человеческой мотивации – рациональной и этической – важнейший момент всякой педагогики как практической науки принципов воспитания и образования, поскольку он имеет прямое
отношение к поведенческим целеустановкам и действиям индивидов и поэтому не всегда зависимых от материальных (в том числе и исторических)
аспектов жизни10. Недостаточность нравственного целеполагания проявляется более определенно в том, что правила поведения, как и всякая мыслительная форма – необходимы и всеобщи. Поэтому сама возможность мышления
как чистой формы уже предполагает наличие некоего до-опытного содержания. «То, что для доказательства своей действительности нуждается в опыте,
должно в силу оснований своей возможности зависеть от эмпирических
принципов»11. «Критика чистого разума», и все последующие работы И. Канта как раз и содержат в себе попытку вывести философию на указанный путь,
совершив в ней столь необходимую «революцию в способе мышления» –
примат практического разума над теоретическим.
Тем самым И. Кант задает теоретическое основание для решения проблем в педагогике: педагогика принадлежит области практического разума,
поскольку она методологически определяет свой предмет между сферами
действия естественного закона причины и принципа каузальности и «царством свободы», определяя нравственно-практическим образом цели и мотивы педагогического действия и поведения воспитанника12.
И. Кант поясняет в «Критике практического разума», что человеку как
сознательному существу мир дан под формой закона, где его поступки должны подчинятся одному всеобщему закону – «Категорическому императиву».
Важнейшая задача его практической философии четкое различие задатков и
Ломако О.М. Генеалогия воспитания. СПб., 2003. С. 35.
Тетюев Л.И. Иммануил Кант и проблемы современной педагогики: трансцендентальнофилсофское обоснование принципов обучения и воспитания // Философия и проблемы современности: Сб. науч. статей. Саратов, 2003. С. 16.
11
Кант И. Критика практического разума // Кант И. Сочинения. В 6 т. М., 1965. Т. 3. С.
367.
12
См.: Тетюев Л.И. Указ. Соч. С. 15.
9
10
4
форм человеческой практики. Это «технические», «прагматические» и «моральные» задатки, реализация которых ведет к трем соответствующим формам практической деятельности: «искусности», «благоразумию» и «мудрости». Выражения этих умений осуществляются в воздействии на вещи, предметы для наиболее эффективного достижения любых поставленных целей.
Также задатки могут выражаться в определенном поведении, которые проявляются прежде всего в правилах общения. Высший вид человеческих задатков (моральный) находит свое воплощение в мудрости, как способности действовать по принципам разума.
И. Кант призывает отыскать корни всей этой проблематики посредством исследования чистого разума, этой дарованной человеку способности,
этого общечеловеческого дара, чтобы выяснить, что чистый разум может и
чего он не может, каковы его основания, как рождаются его принципы, формируются понятия. Для этого существуют метафизика природы, которая
подводит под общие понятия представления о совокупности явлений природы, метафизика свободы, которая открывает путь к нравственным ценностям
личности.
Позднее на этой основе Г. Риккерт противопоставил логическое понимание ценности подходу к ценности как философии жизни, где человечество, по его выражению, имеет единство теории бытия и теории ценности13.
Тем самым неокантианство выявило две тенденции в теории ценности – методологическую и онтологическую как единство рационального и ценностного. Позиция онтологического понимания ценности, исходит из оценки полагания факта разума (И. Кант), или из аксиологии – метафизика (М. Хайдеггер). Становится понятным почему существуют обвинения этического учения И. Канта в формализме: так как в этом случае рассматриваются одновременно две позиции ценности. Сравниваются формы такого понимания как
регламентация поступков при безразличии к их субъективно-личностному
содержанию. И. Кант же видит отличие этики от закона как раз в том, что она
регламентирует не поступки, а основы морального принципа поведения.
Нельзя понять человека ни как свободное, ни как моральное существо, если
просто связать его в качестве пассивного и зависимого предмета с природой,
ее вещами и процессами. Свобода — некий скачек из «царства природы» и
естественной необходимости в «царство всеобщих целей» разума.
Как видим независимость от природных условий у И. Канта не есть
произвол, а есть необходимое условие свободы, – то есть подчинение нравственному закону, необходимости, но только не природного, не эмпирического характера. Свобода для И. Канта – это внеэмпирическая причинность,
«вид причинности, который не подчинен эмпирическим основаниям определения. Свобода и нравственный закон неразрывно связаны: «Моральный закон … прямо ведет к понятию свободы»14, затем к «состоянию духа», то есть
к человеческому субъекту.
13
14
Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998. С. 223.
См.: Кант И. Указ. Соч. С. 390, 345-346.
5
Следовательно, И. Кант в своем трактате «О педагогике» остается на
позициях трансцендентальной философии, требующей саморазвития человека на основе формирования и развития у него разумных начал, посредством
которых реализуются начала нравственные, позволяющие гармонировать отношения свободы в человеке. Но это возможно лишь на основе конструирования образа возможного и должного состояния человечества, которое опирается на теоретическое осмысление опыта предшествующих поколений, то
есть культурного опыта15.
Таким образом, понятие «образование» является культурным опытом,
которое не имеет в виду простое культивирование природных задатков.
Напротив, образование выступает важнейшим средством нравственного совершенствования человечества. В данном случае применительно к системе
образования следует указать задачи, которые должны решаться на основе
свободного целеполагания самого человека и цели, должны основываться на
выборе самого человека. Свобода как принцип является главной для всей
традиции. Именно в развитии педагогических идей заключен эффективный
способ теоретически обнаружить истоки человеческой свободы, понять человека как свободное существо. Человек есть по природе своей творческое существо, способное производить новые знания, делать то, чего не делает природа, или, по крайней мере, вносить некоторые существенные дополнения к
миру природы. Главное же состоит в неразрывной внутренней взаимосвязи
свободы и морального закона, способности человека ориентироваться на общезначимые и в этом смысле абсолютные нравственные принципы и основания жизнедеятельности.
Никитин С.В. И. Кант и В. Зеньковский: два взгляда из различных эпох на проблемы педагогики // Философия и проблемы современности. Саратов, 2003. С. 31.
15
6