ISBN: 978-966-2302-04-2
реклама
Перевод по изданию: Laurence Freeman OSB. Light Within. Meditation as pure prayer. The Canterbury Press Norwich, 2008 Переводчики и издательство “Кайрос” выражают благодарность Польскому Центру “WCCM” и его координатору Паулине Лесняк за грант, позволивший издать эту книгу. Перевод с английского: Мария Захарова Оформление: Альберт Захаров Лит. редакция: Елена Захарова Теологическая консультация: о. Мариуш Возняк OP о. Лоренс Фримен Внутренний свет. Путь христианской медитации./С англ. пер. М. Захарова, Киев: Каирос, 2010 – .... стр. – ISBN: 978-966-2302-04-2 © Laurence Freeman OSB © The Canterbury Press Norwich, 2008 © Издательство “Кайрос” ISBN: 978-966-2302-04-2 1 СОДЕРЖАНИЕ Предисловие переводчиков № Вступление Свет Слова Абсолютная трансформация Как долго? Мысль и чувство Транс-формация Плуг Выбирая жизнь Святость и окружающие Позволяя уйти Время священно Обожествляющая любовь Единство в гармонии Встречая другого Оставление потребностей Богатая нищета Видение Бога Знание и опыт Свет «Я» Счастье Благоговение Власть и любовь Наука принятия Глубина Воображение Традиция № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № № Международное Общество Христианской Медитации (WCCM) Центры и международные контакты WCCM Что такое христианская медитация? Как медитировать? Основатели WCCM Молитвы WCCM 2 № № № № № Предисловие переводчиков Чем является христианская медитация? На эту тему современными католическими авторами написано немало специальной литературы, которая, являясь востребованной и читаемой, раскрывает суть и предназначение созерцательной молитвенной практики в жизни современного христианина, - обращаясь и к многовековой церковной традиции, и к жизни Церкви в наше с вами время, охарактеризованное II Ватиканским собором как время обновления1. Если быть кратким, медитация для христианина - покой Христов в сердце, предстояние перед Богом в обнаженном состоянии ума. Простое пребывание там, где сейчас нас животворит Бог, в том месте и времени, где Он нас являет из вечности. Это пребывание настолько же простое и естественное для человеческой души, как и само учение Христа, призванное вернуть нашу жизнь в измерение Божьего присутствия: "Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем" (Мф 6:34). Об этой же простой духовной сосредоточенности бытия, воспетой в псалмах "Возвратись, душа моя, в покой твой, ибо Господь облагодетельствовал тебя" (Пс 114:7) и названной молитвенными подвижниками Византии исихией2, рассказывает опыт известного бенедиктинца, отца Джона Мейна (fr. John Main, OSB), человека, вновь обратившего внимание современных духовных искателей на великолепную нищету христианской созерцательной молитвы, которая, как бы парадоксально это ни звучало, является одним из главных сокровищ Церкви. Именно простота отца Мейна сделала его опыт образцом для духовной практики, столь популярной сегодня среди западных католиков, ищущих возвращения к традиции древней церкви, и желающих, как сказал Папа Иоанн Павел II, цитируя доминиканского мистика Мастера Экхарта, - "выйти за грань себя ... и позволить Богу быть Богом в нас"3. Книга, которую вы держите в руках, является первой переведенной на русский язык работой, посвященной медитативной традиции, сформулированной о.Джоном Мейном. Автор книги, ученик о.Мейна о.Лоренс Фримен, является сегодняшним главой Международного Общества Христианской Медитации (WCCM). О.Лоренс уже более 20 лет занимается распространением созерцательной духовности в Церкви, ведя многочисленные общины “монастыря без стен”, основанного его духовным наставником в 70-х годах. Книга, состоящая из кратких фрагментов лекций, рассказывает о различных аспектах созерцания. Автор старается передать общий дух и настрой того, чему учил в свое время о. Джон, постоянно указывая на связь этих наставлений с глубиной доброй вести Евангелия, его медитативного измерения. Исходя из этого, “Внутренний свет” заслуженно считается в Европе настольной книгой для христиан, начинающих открывать для себя практику христианской медитации в том виде, в котором ее рассматривали известные католические мистики 20 в. – от Томаса Мертона до самого о. Мейна. Перед тем как пожелать приятного чтения, хочется отметить один важный момент. Те, кто склонен к созерцательным формам молитвы, распространенным в наши дни, должен помнить одну вещь. Наша медитация будет по-настоящему христианской только в том случае, если наша жизнь будет осознанно и крепко связана с пространством Писания, Предания, Традиции и священного “здесь и сейчас” Церкви – в ее буднях и торжествах. О. Аджорнаменто, обновление (итал. aggiornamento) - термин, означающий адаптацию к актуальным условиям; в Католической Церкви стал широко применяться во время понтификата Папы Иоанна XXIII. Понятие стало широко использоваться в Церкви во время II Ватиканского Собора. 2 Hesychía (др.-греч.) - покой, безмолвие, отрешённость. С понятием исихии связана практика безмолвной, умно-сердечной молитвы и трезвения, распространенная у монахов-пустынников. Основная теоретическая база исихазма сформулирована Отцами Церкви в первом тысячелетии. 3 Речь Папы Иоанна Павла II 1987 г. для участников конференции, посвященной Адрианн Спейр (Adrienne von Speyr), современной католичке, имевшей дар стигматов, мистику и теологу. 1 3 Мейн, проживший свою жизнь в свете Тайны Воплощения, Распятия и Воскресения, преподавая свою медитативную традицию, всегда говорил об этом всем своим католическим братьям и сестрам. В той же степени это относится и к представителям любых других конфессий. Жизнь многочисленных медитативных групп во всем мире, состоящих из простых верующих, духовных искателей, а также бенедиктинских облатов 4, связанных с сообществом, прекрасно отражает то послание, с которым Джон Мейн обратился ко всему миру. Его послание по сей день помогает многим переживать все большую глубину своей христианской духовности, а многих возвращает в Церковь, открывая не узнанные ранее созерцательные глубины Нового Завета и помогая пережить кризис веры. Также христианская медитация о. Мейна становится мощным источником покоя и взаимоуважения, в котором сегодня, исходя из полноценного опыта своей веры, в разных концах мира встречаются люди для межконфессионального и межрелигиозного диалога. Пусть Ваше путешествие по страницам этой книги будет плодотворным и полным открытий, в которых голос Христа, вашего Внутреннего Учителя5, станет различимым и войдет в ваше сердце. И если вы решили идти созерцательным путем, который формулирует традиция о. Мейна, пусть ежедневное безмолвие научит Вас почитать благим молчанием6 непостижимость Божьего присутствия, поможет пробудиться к полноте каждого мига вашей жизни, к свежему и полному переживанию всего разнообразия молитвы Церкви, молитвы Христа к Отцу, возносимой тем или иным путем в каждом из нас. Pax Christi Мария и Альберт Захаровы редакция www.wccm.org.ua О.Джон Мейн и о.Лоренс основали общину бенедиктинских облатов, связанных с WCCM. В ежедневные обязанности облатов входит 2-х разовая медитация в традиции о.Мейна, молитва Литургии Часов, Lectio Divina (чтение Священного Писания), чтение Устава св.Бенедикта а также участие в жизни сообщества и ордена. 5 Magister Internus (лат.) св. Августина 6 Благое молчание, которым Максим Исповедник в «Вопросоответах Фалассию» призывал почтить парадоксы и сложные для понимания места Священного Писания. 4 4 Вступление Недавно я посетил медитативные общины в Англии, которые связаны с нашим небольшим монастырем в Монреале. Как раз перед началом Мессы меня позвали к телефону. Французская монахиня, врач конгрегации ирландских сестер-миссионерок, звонила мне из аэропорта. Возвращаясь в Африку, она просила поприветствовать от ее имени участников общины. Через несколько дней она должна была отправиться на новую миссию, следующую за племенем кочевников, сопротивляющихся любым попыткам интеграции и евангелизации, исходящим от Церкви и государства. Сестра собиралась поселиться среди них, прежде всего заботясь об их основных потребностях, и таким образом помочь кочевникам соприкоснуться с присутствием Христа. Напоследок, спеша на самолет, она призналась мне, что верность пути мантры7 очень ее укрепила. Попросила, чтобы мы «хранили ее в своем сердце», как любил говорить Джон Мейн, некогда познакомивший ее с медитацией. Каждый раздел этой книги представляет собой запись бесед, а также конференций, проводившихся для людей, чье жизненное призвание более прозаично, нежели миссионерский путь упомянутой выше сестры. Однако, как для нее, так и для них, медитация стала дорогой, ведущей к глубочайшей духовной силе, важной для их духовной верности и непрерывного человеческого становления. Так как эта духовная сила и творческая энергия есть не что иное как любовь восславленного Иисуса, чудесная и таинственная связь объединяет всех, кто сталкивается с ней, независимо от того, несут ли они верность обетам бедности и чистоты в африканском буше, или же в европейских и американских предместьях. Совместное паломничество и ученичество открывает нам универсальное христианское призвание: познавать Бога, любить Его и служить Ему - в Иисусе, с Иисусом и через Иисуса. И насколько это открытие трансформирует наше сознание, постепенно освящая нас, настолько проявляется особый сотериологический парадокс. Мы ищем Святого Духа в наших сердцах, так как осознаем, что без Него наше человеческое призвание неисполнимо. В то же время встреча Духа заново очерчивает наши приоритеты и устраняет дуализм созерцательности и активности, а также учит нас, что наше призвание - пройти этот путь и достичь этой встречи. Путь есть Истина, а Истина - источник жизни. Главной проблемой медитации для нас является ее чрезмерная простота. Нам, скептически настроенным и непрестанно анализирующим самих себя, - нелегко принять такую простоту. Тот факт, что мы образованны, привередливы и сосредоточенны на интроспекции, только усложняет ситуацию. Несомненно, эту науку было бы легче постигнуть, будь она хотя бы немного сложнее для понимания, что позволило бы использовать наш психологический и интеллектуальный багаж. Такая интерпретация молитвы играет свою весьма важную роль, однако целью этой книги является скорее побуждение к практике, чем к анализу. В силу своей обусловленности мы движемся к истине, подвергая сомнению все, что кажется на первый взгляд таким простым. Эта наша склонность, однако, со временем превращается в привычку и становится помехой, начиная нас контролировать и не давая нам поверить в существование подобной простоты даже с помощью врожденной невинности, - простоты, передаваемой в рамках живой традиции, и охраняемой от усложнений. Если эта книга является Вашей первой встречей с медитацией, я не призываю Вас, чтобы Вы сразу поверили мне, будто бы она является именно "той" дорогой. Хотелось бы попросить вас не быть предвзятыми к содержанию этой книги из-за простоты ее смысла. Мы учим так, как учили нас самих, передавая послание дальше. Мой учитель, Джон Мейн, - образцовый пример простоты и точности, и это вполне ощущается при прочтении Здесь и далее в тексте термины «мантра» и «слово-молитва» употребляется как тождественные по значению, указывая на определение слова-молитвы Иоанна Кассиана. - Прим. переводчика. 7 5 его текстов. Понимаю, что эти черты могут быть вначале ошибочно приняты за проявление эксклюзивизма или элитаризма: «Ты хочешь сказать, что медитация – единственный путь?». Однако с течением времени, когда плоды его обучения начинают присутствовать в жизни отдельных людей и общества в целом, становится ясно, что подача медитации как фундаментально простого способа молитвы является подходом скорее инклюзивным нежели эксклюзивным, - скорее объединяющим, чем исключающим. В том же смысле, христианская миссионерская деятельность переосмысливается через осознание того, что слова Иисуса «Я есмь Путь» (Ин 14:6) скорее универсализируют, чем ограничивают Его роль как посредника. Утверждение, что следование по руслу реки приведет к морю, не исключает протекающей по нему реки, пополняющейся множеством притоков, а также полей и животных, жизнь которых зависит от этой реки. Это то же самое, что и провозгласить простой факт, факт, который раскрывает простоту в направлении и целостности формы нашей христианской жизни. Расти духовно – означает становиться все более простым и все менее 8 самосознательным . Продвижение в молитве невозможно измерить никак иначе, как только если мы вдруг заметим, что вездесущий дух любви входит в нашу повседневную жизнь, и христианский созерцательный опыт должен принести этот плод в жизни всех остальных людей. Окончательный ответ на вопрос, как молиться, дал Св.Павел – “даже не знаем, как молиться, однако Дух молится в нас”, выходя за рамки всех форм языка (Рим 8:26). Итак, базовый принцип христианской молитвы гласит, что в действительности это не мы молимся, соответственно не существует никаких методов молитвы. «Наша» молитва есть ни что иное, как наше погружение в молитву Иисуса, Его Духа – потока любви между Ним и Отцом. Говоря о том, чем молитва не является, мы в свою очередь вынуждены задаться вопросом, чем она является. В начале этой книги я хотел бы осветить три главных вопроса, которые чаще всего интересуют всех людей, столкнувшихся с опытом «открытия медитации» в христианской традиции. Во-первых, чем все-таки является медитация? Само это слово обрело два значения в христианской практике, и значения эти, по иронии судьбы, практически противоположны. Здесь мы будем употреблять это слово в его первоначальном смысле, введенном еще раннехристианскими монахами, в учении которых meditatio9 понималось следующим образом: как “всматриваться в medio” – оставаться в центре. Латинское meditari использовалось как соответствие греческому meletan, что означало “повторять”. Изначально медитация была тесно связана с наукой чтения Священного Писания, передававшейся индивидуально от мастера к ученику, в рамках традиции монаховпустынников. Медитировать над Писанием не значило размышлять о нем или воображать его себе – это значение пришло намного позже, под влиянием форм духовности, чуждых ранним векам христианства. Медитируя над Писанием, монах делал его частью себя через запоминание и повторение. Чтобы удержать мысль и сердце ученика в состоянии концентрации, внимания и внутренней тишины, обязательной для молитвы, учитель давал ему отдельную фразу или стих из Библии. Согласно словам Иоанна Кассиана, одного из величайших учителей Запада, учителя Св.Бенедикта и Св.Фомы Аквинского, это повторение опережало всякое “богатство мысли” и вело к чистоте сердца в “нищете этого отдельного стиха”. Автор указывает с помощью слова «self-conscious» на образ человека, сконцентрированного на осознании собственной ценности, силы, и противопоставляет этим качествам евангельский образец жертвенного человека, отвергающего свое «я» (эго) в пользу всеобщего блага, духовного служения и самотрансценденции, осознающего себя не изолированным и отдельным, а участвующим в единстве общины. - Прим. переводчика. 9 Meditatio (лат.) - интенсивное погружение умом в предмет, идею, текст или символ, которое достигается путем сосредоточенности на одном объекте и устранения всех факторов, рассеивающих внимание, как внешних, так и внутренних. Одна из стадий духовного сосредоточения, наряду со сформулированными в средневековьи lectio, oratio, contemplatio. 8 6 Такова традиция, которой мы обучаем. И как каждая живая традиция или доктрина, она также пребывает в становлении. Не теряя своей простоты, она перешагнула ограничения монашеско-созерцательного окружения и вновь стала по праву служить каждому христианину. Использование такой повторяемой молитвенной фразы имело место в ранней апостольской Церкви, в современной Иисусу раввинской науке, а также в учении и практике Нового Завета самого Иисуса. Иисусова молитва Православной Церкви (как и связанная с ней аскетическая традиция умно-сердечного делания) однозначно является частью этой же традиции. Отчего же впоследствии это явление стало восприниматься на Западе как странное и чужеродное? Возможно, в силу определенных причин мы утратили эту традицию, но даже если это так, то утрата не была полной. “Облако неведения”, английский трактат XIV века, учит нас все той же традиции, хоть и начинает с предостережения, что обучение это не предназначено для каждого заурядного христианина. Тысячи читателей, приобретающих массово издаваемые сегодня переводы “Облака”, совершенно верно воспринимают это предостережение как историческую обусловленность традиции, которая по сути надисторична. Каждое новое открытие традиции является очередным шагом на пути развития, и жизнь Джона Мейна стала этому прекрасной иллюстрацией. В 1954 году в Малайе Джон Мейн, будучи практикующим католиком, столкнулся с медитацией, которой обучал один почтенный индийский учитель, рекомендовавший Мейну повторение одной отдельно взятой (христианской) фразы в течении всего времени медитации, два раза в день по полчаса. Мейн стал заниматься медитацией и одновременно углублял свои познания о Церкви, что окончательно привело его к решению стать монахом. Когда он описал свой способ “медитации” настоятелю новициата, а также пояснил, где именно ей научился, ему было указано прекратить эту практику. Мейн, будучи послушным требованиям настоятеля, с болью, но все же добровольно, возвратился к иным, более “интеллектуальным” формам “медитации” - дискурсивным, концептуальным и связанным с воображением. Этот период своей жизни он описывал позднее, как “пустыню”. Однажды, в этот переломный момент жизни, Мейн перечитывал Иоанна Кассиана, и, благодаря предыдущему медитативному опыту, был в состоянии распознать описанное автором meditatio как абсолютно идентичное тому, чему он сам научился у индийского учителя. Этот случай положил начало его собственного духовного паломничества. Теперь он оказался в уникальной ситуации, которая дала ему возможность осознать универсальность этой традиции, ее важность и острую необходимость ее возрождения, как в западном обществе в целом, так и в Церкви, которая, несмотря на внутреннее смятение, старалась продолжать вести за собой народы. Джон Мейн начал обучать медитации в 1976 году после краткого пребывания в ските Томаса Мертона и выступления на трех конференциях для монахов в аббатстве Марии Гефсиманской (США, Кентукки). Таким было начало его активной миссии, за которую он взялся в последние годы своей жизни – от открытия небольшого центра медитации в лондонском монастыре, последующего основания нового монастыря в Монреале и до функционирующего ныне мирового сообщества медитативных групп. Каково же его учение? Сядь неподвижно. Выпрямись. Закрой глаза. Сиди расслаблено, но пребывая в сосредоточении. В молчании начни повторять про себя одно слово. Мы рекомендуем слово-молитву “Маранафа”10. Произноси его как четыре слога равной длины. Вслушивайся в них. Повторяй их спокойно, но непрестанно. Не думай ни о Марана́фа - фраза на арамейском языке (сирийский диалект). Употреблено в 1Кор 16:22, Отк.22:20 (на греческом, переведено как «Гряди, Господь»). Существуют разные варианты перевода фразы: «приди, Господь наш!» (в записи «Marana tha!»), «Господь идет» («Maran atha»), «Господь придет» или «Господь пришел». Фраза употреблялась ранними христианами в качестве приветствия при встрече. Слово «Маранафа» использовалось в служениях, чтобы призвать присутствие Божье во время Вечери Господней и для того, чтобы выразить желание о том, чтобы Господь вернулся для утверждения Своего Царства. 10 7 чем и ничего себе не представляй – ни духовного, ни мирского. Возникающие во время медитации мысли или образы воспринимай как рассеивание внимания и постоянно возвращайся к повторению своего слова. Медитируй ежедневно, утром и вечером, по 2030 минут. Мы называем это слово-молитву “мантрой”. Этот термин, происходящий из санскрита, соответствует тому, что Кассиан определяет как “формула”, а “Облако неведения” называет “одним малым словом”. Современный английский полностью ассимилировал термин “мантра”, как ранее еврейское “аминь” и греческое “Христос”. Весьма вероятно, что это один из знаков, указывающих на обширный и таинственный процесс, соединяющий в браке Восток и Запад. Однако восточное происхождение этого термина не имеет существенного значения. Немаловажным достоинством его употребления является осознание того, что эта медитация отличается от того процесса, который мы привыкли считать молитвой. Речь не идет ни о разговоре с Богом, ни о размышлении о Боге, ни о прошении о чем-либо. Слово “маранафа” означает поарамейски – на языке, которым пользовался Иисус, - “Прийди, Господи”. Это одна из старейших сохранившихся до наших дней христианских молитв, которая в те времена фигурировала в качестве – как мы бы назвали это сегодня – мантры. Второй вопрос звучит так: “Почему я должен медитировать?”. Очевидно, что ты начнешь заниматься медитацией только тогда, когда сам придешь к выводу, что тебе это необходимо, а не когда кто-либо другой укажет тебе на такую необходимость. Исходя из моего опыта преподавания медитации это один из тех вопросов, на который нет нужды отвечать, находясь среди людей, следующих “путем мантры”. Такая ситуация подчеркивает глубинность интуиции, позволившей этим людям услышать учение и откликнуться на его зов – но все же, это не ответ на наш вопрос. Мотивация, ведущая к началу занятий медитацией, зависит от нашей исходной позиции. Не так уж и важно, с какого места мы начинаем, так как путь всегда остается самим собой, но все же на каждом этапе нашего паломничества появляются новые способы ответить на этот вопрос, новые уровни понимания. Многие люди начинают медитировать, поскольку, как христиане, чувствуют насущную необходимость более глубокого познания своей веры в Христа. Теология, молитва и даже дела милосердия сами по себе не являются конечной целью. Понятное дело, не являются они и исключительно средствами. Начиная медитировать, мы не перестаем заниматься теологией, молиться или любить друг друга. Однако все эти действия указывают – и чем вернее мы их делаем, тем более однозначно это указание – на внутреннюю реальность Личности Христа. Нам необходимо познать Личность, служение которой мы несем, которую чтим и о которой говорим, это наше познание должно быть все более полным, все более личным. Наше знание о Нем – это Его любовь к нам. Христианская медитация представляет собой путь возрастания в любви к нашему Господу. Для многих христиан, начинающих медитировать в этой точке своего внутреннего путешествия, медитация становится подобна акту самопожертвования, роль которого в других жизненных измерениях играет супружество или монашество. Мнение о том, что “медитация нужна только зрелым христианам”, было бы одновременно абсурдным и невежественным. Как мы можем с покорностью определить себя (а тем более других) как “зрелых”? Ведь многие из новичков в медитации – это люди со слабой и неглубокой верой, являющиеся христианами лишь номинально. И личностный кризис либо смутное терзание духа, толкающие каждого из нас на поиски выхода из плена поверхностности и бессмысленности современного образа жизни, зачастую могут обернуться путешествием в глубины собственного сердца. Наконец, существуют и такие, кто вообще не имеет ни веры, ни какого-либо религиозного опыта. В ближайшие годы количество таких людей будет только возрастать, и именно к ним придется обращаться сокращающейся количественно Церкви. Религиозная лексика и ритуалы будут становиться все менее эффективными способами 8 поделиться нашей верой и передать ее, если им не будет сопутствовать измерение глубокой и происходящей из личного опыта тишины, к которой можно было бы пригласить других, дав им тем самым возможность разделить с нами Присутствие. Медитация является нашим ответом на призвание Иисуса “отвергнуться себя” (Мф 16: 24). С помощью безмолвия ума и духа мы движемся к моменту истины, где сможем не только найти, но и потерять себя. Совершая эту Пасхальную мистерию в наших человеческих масштабах, Христос разрешает все парадоксы личностного роста и развития, которые психология, клиническая или популярная, ставит сегодня перед нами. Медитация при этом становится действенным путем реализации, никак не связанным с самоусовершенствованием или самоанализом. Выстоять же в этом паломничестве можно только постоянно очищая свои мотивации от корыстности. В результате мы поймем, что независимо от того, что привело нас к медитации, сейчас она - неотъемлемая часть нашей судьбы, в рамках которой совершается искупительный опыт. Не найдя нашего духа и Духа, единого с ним, мы утратим полноту нашей человечности, именно поэтому мы медитируем. В-третьих, почему мы должны медитировать вместе? Если мы перевернем этот вопрос – почему мы не должны медитировать отдельно? – ответ станет довольно очевидным для каждого, кто сталкивался когда-нибудь в Церкви с религиозной общиной, которая перестала молиться совместно. После распада духовной общины ее члены, изолированные и одинокие, держатся вместе исключительно благодаря социальным связям или профессиональным интересам. Многие ордена и конгрегации, некогда ежегодно принимавшие сотни новициев, сейчас столкнулись с проблемой постепенного вымирания. Конечно, вне зависимости от того, умираем ли мы по отдельности или как группы, будучи христианами, мы можем придавать этой смерти достоинство в надежде и свидетельствовании о Том, для кого живем и ради кого мы умираем. Но в то же время важно отметить активность множества новых движений, особенно происходящих из молодежной среды, для которых в деперсонализированной и лишенной корней культуре поиск общности стал главным приоритетом. Сейчас, когда христианство находится на рубеже новой эпохи, наше понимание ошибок прошлого и приоритетных задач будущего с каждым годом проясняется все отчетливее и становится ясно, что глубина нашей общины прямо пропорциональна глубине нашей молитвы. Обманчивым, хотя и повсеместным, является убеждение, что мы можем молиться вместе только после того, как встретимся на других уровнях человеческих отношений. Более простым и правдивым является взгляд, согласно которому община любящих друг друга и зрелых людей творится именно молитвой, в которую мы входим вместе. Относительно медитации это очевидный вызов. Мы должны совместно пребывать в безмолвии, в вере, в присутствии Духа Святого, который является нашим единством. Для людей, которые подобно нам самим, являются продуктом медиа-сознания, это чрезвычайно тяжелое требование. Однако пока мы не научимся совместному безмолвию, у нас будет крайне мало общего. Впрочем, это вопрос приоритетов, а не исключений. Не всем уготовано стать пустынниками. Но каждый христианин, каждое человеческое существо - все мы должны быть готовы к тому, что нам, возможно, придется искать новое определение для созерцательного опыта. Религиозные сообщества – просто-напросто модели Церкви. Независимо от нашего призвания, каждый человек естественным образом испытывает потребность в принадлежности к чему-то, что воплощает его идеалы, что дает ему силы воплотить их в жизнь, и создает благоприятные условия для самопреодоления. Церковь отвечает на эту универсальную человеческую потребность, исполняя свою миссию проповеди Евангелия. Когда она пытается доносить свою проповедь из места, где ее участники не имеют успеха в обретении личностной глубины Евангельского опыта, ее слова звучат невыразительно. Лишенные подлинной власти, эти слова ограничиваются исключительно призывами или осуждениями, оборонительным или агрессивным авторитаризмом. 9 Большинство людей приходят к медитации по довольно личностным причинам. Многие совершенно внезапно начинают испытывать чувство притяжения к общине, которую принципиально характеризуют не «новости и мнения», но безмолвие. То, что они считали наиболее личным и наименее подходящим для взаимообмена, становится тем, чем непременно хочется поделиться. Естественное индивидуалистическое сопротивление перед таким обменом, обычно присутствующее поначалу, отступает вместе с осознанием того, что делимся мы не более и не менее чем Духом, которым сам Иисус делится с каждым из нас, личностно и неповторимо. Христианская община, вырастающая из молчаливой глубины молитвы, не нуждается в конструировании. Она растет сама. Конечно же, она состоит из обычных людей, и к ней, как и ко всем прочим человеческим объединениям, относятся типичные регулирующие законы. Существует однако качество, которое превосходит любые законы и является определенной гарантией выживания Церкви: Дух свободы и любви, в котором мы вновь переживаем крещение, в каждую минуту нашей молитвы. Влияние, которое оказывают такие общины на отдельные группы общеста, существенно превышает их внутренние количественные показатели. Большинство медитативных групп, проводящих свои встречи в парафиях, колледжах, больницах или частных домах, состоят из весьма скромного количества участников. И это хорошо. Они становятся центрами Присутствия, закладывая основу для новой формы миссионерской инициативы, в которой сейчас крайне нуждается все западное общество: созерцательной миссии Присутствия. Упорствуя в своем личном паломничестве, практикующие медитацию находят мир Христа в глубинах своего существа, куда их приводит словомолитва, мантра. Осознавая с каждым месяцем, как ненадежно равновесие сил, на которых покоится мир, мы должны наполнить нашу деятельность опытом истинной природы покоя и гармонии. Христианская медитация открывает нас к видению мира и покоя, как энергии Духа Христа. Это дар, а не нечто, достигаемое в результате применения силы или политических маневров. Если нам удастся высвободить мир, уже присутствующий в наших сердцах, и если наши общины смогут воплотить его в жизнь, это поистине станет той силой, которой не сможет противостоять ничто. Единство и мир – нераздельные аспекты духовного развития. В наше же время в Церкви, как и в большинстве других общественных институтов, особенно заметны такие черты, как разобщенность и разногласия. Конечно, хотелось бы надеяться, что мы всегда будем иметь возможность работать с разными мнениями, а между отдельно взятыми группами будут существовать различия. Однако, когда различия становятся разделениями, пропадает надежда на то, что сам спор приведет к решению. Мы должны вспомнить, но не в теории, а фактически, о нашем единстве в главном. Слово Божье – это не мнение, а Истина, к которой стремятся все человеческие умы в духе взаимного роста и поощрения, некоторые с большим успехом, нежели прочие. Слово воплощено среди нас и в нас. Мы должны заново учиться быть молчаливыми и исполненными почтения в Его присутствии. Чтобы вновь научиться слушать, мы должны прежде всего научиться молчать. Лекции, записанные в этой книге, состоялись во время еженедельных встреч медитативных групп в монастыре в Монреале. Их слушателями были люди разных возрастов, говорящие на разных языках, происходящие из разных прослоек и имеющие различные точки зрения, но итогом этих встреч была совместная медитация в течении получаса. Группы, действующие в городах всего мира, являются источниками подобной толерантности и сочувствия, проистекающих из опыта духовного единства. Трудно найти более простое проявление доброй воли, чем совместная медитация с личностью, чья точка зрения отлична от нашей. Капиталист и коммунист, консерватор и либерал, черный и белый, женщина и мужчина, иудей и эллин, христианин и мусульманин, католик и протестант: существует уровень опыта, открытый для нас всех, уровень, на котором все эти различия могут перестать быть разделяющими факторами. 10 Простота может восприниматься как упрощение. Разве все проблемы, которые существуют в Церкви и в обществе, найдут свое решение, если достаточное количество людей начнет медитировать? Духовность невозможно измерить, и потому нет статистической корреляции между тем, что может происходить в состоящей из десяти человек группе и в целом обществе. Но вместо математической предсказуемости у нас есть доступ к пророческому видению Св.Павла, обещанному в итоге тем, кто суть “люди духа”. В этом видении мы можем увидеть целостность, присутствующую в каждой его части – голографическое видение Тела Христа (1 Кор 12:12-31). То, что развивается в каждом человеке, развивается и в общине, частью которой является этот человек. Вспомним одну древнюю китайскую пословицу, выражающую надежду всех христианских созерцателей: “Один человек, пребывающий в безмолвии и уединении, размышляя об истине, меняет жизни тысячей”. Ошибкой сторонников упрощенного подхода является склонность верить – или же обманывать самих себя – в легкость согласования части с целым. Верность позиции сторонников простоты заключается в том, что они видят все трудности этого пути, при этом нисколько не отступая перед ними. Путь должен быть узким. Медитация проста, но дается нелегко. Однако, она возможна для каждого. Она настолько же естественна для духа, как и дыхание для тела. Порой в качестве упрека в адрес медитации преподносится то, что она – на первый взгляд – пассивна. Ответом на это может стать опыт повторения слова-молитвы как духовной работы. Нет ничего менее пассивного, чем чистая активность бытия. В радости и с чуством человеческого достоинства мы учимся принимать собственные судьбы как дар нашего бытия. Все, что нам необходимо в начале, это вера и ощущение нашего призвания, согласно которому мы сможем жить во всей полноте, разделяя бытие Бога. Это призвание – не просто выбор, скорее это нечто изначально прописанное в нас, и игнорировать его можно только ценой нашей души. Во всем мире нет дела более срочного, чем открытие этого универсального человеческого призвания. Святой Дух, приходя на помощь нашей немощности, напоминает нам об этом различными путями. Один из таких путей – наше возвращение к практически забытой сегодня созерцательной традиции. 11 Свет Слова Когда мы говорим или думаем о медитации, довольно легко поддаться очарованию теории. Тематика медитации как чего-то чудесного и таинственного обычно становится захватывающей темой для разговоров и размышлений. Однако, в этих разговорах и размышлениях кроется немалая опасность того, что мы можем так никогда и не выйти за грань слов и мыслей, что мы всегда будем видеть только образ, отраженный в зеркале. Очарованные этим отражением, мы настолько не осознаем его искаженности, что становимся неспособными оторвать от него свой взгляд, оглядеться и увидеть реальность. Слова такого выдающегося наставника, каким был Джон Мейн, обладают силой, вдохновляющей нас увидеть окружающую нас реальность. Видеть вещи такими, какими они есть, видеть истинное - означает также и совершать истинное. Только настоящая медитация, полноценное уделение ей своего времени каждое утро и каждый вечер, поможет нам увидеть то, что есть на самом деле. Учение, которое нам передали, которым мы живем и делимся с другими, абсолютно реалистично и реализуемо на практике. Оно не связано исключительно со спекуляциями или замысловатыми теориями; его первоосновой является живой опыт, опыт веры. Во-первых, это опыт, которым мы уже обладаем на тот момент, когда впервые вступаем на путь медитации. Во-вторых, это опыт, приобретаемый нами на этом пути, опыт обучения. И только в-третьих наше учение связано с тем опытом, к которому мы приходим впоследствии с целью, к которой мы стремимся. Такая глубокая, личностная связь теории и опыта является причиной того, что это учение может направлять и отражать наш собственный опыт. Именно это мы и называем «живой традицией», и, начиная медитировать, мы присоединяемся к ней. Традиция о.Мейна берет свое начало в незапамятных временах, в момент обращения к ней мы обнаруживаем, что она в огромной степени повлияла на формирование нас самих, сделала нас теми, кем мы есть. Эта традиция - сама простота. Она говорит нам, что медитация требует от нас тишины и спокойствия, причем это должны быть не только внешние, физические изменения, - хотя и это немаловажно. Но прежде всего это касается внутренней тишины и покоя. Таким путем традиция ведет нас к познанию нашего внутреннего единства, помогает нам найти себя. Наша внешняя тишина отражает тишину внутреннюю. Когда мы медитируем, мы стараемся сидеть настолько тихо и неподвижно, насколько это возможно, сохраняя дисциплину безмолвия на протяжении недель и месяцев. Это может показаться нам элементарным, но это лишь первый шаг, от которого зависит весь наш дальнейший путь. И вот, ты начинаешь повторять свое слово-молитву. Во время медитации ты не делаешь ничего кроме этого, и ни о чем другом не заботишься. Ты не касаешься своих амбиций, ничего не планируешь и не анализируешь. Ты должен только повторять свое слово. Повторение слова приведет тебя к еще более глубокому молчанию, в котором ты откроешь, что можешь наконец быть тем, кем ты есть на самом деле, и (что еще чудеснее) позволить Богу быть тем, кем Он является в тебе. Какими бы ни были мысли, идеи или образы, проплывающие через твое сознание, просто позволь им уплыть прочь. Какие бы прекрасные прозрения не посещали тебя, дай им уйти. Если же тебя одолевают мысли хаотические и тривиальные, позволь уйти и им. Не имеет значения, что именно приходит тебе на ум, что ты себе представляешь; просто возвращайся к повторению своего молитвенного слова. Повторение очищает. Мантра очистит твое сердце и сознание, она приведет тебя к чистоте и простоте ребенка, в которой мы нуждаемся, если хотим войти в Царствие. Мантра – это путь. Когда большинство из нас вступает на него, наш первоначальный опыт кардинально отличается от того, к чему мы придем в результате. Это не опыт радости, мира и удовольствия. Мы прислушиваемся к учению, чтобы узнать о грядущей весне внутренней радости. Мы отправляемся в путь, чтобы обнаружить в себе царствие мира. Но возможно, что прежде всего мы столкнемся с неутолимой жаждой и неудовлетворенностью. Мы все испытываем 12 подобную неудовлетворенность, потому что умеем жить либо будущим, постоянно лелея планы, либо прошлым, которое мы анализируем снова и снова. Наша суетливая неутомимость приводит нас к утрате единственного шанса жить полной жизнью, ведь этот шанс существует только в настоящем моменте. Утрачивая его, мы утрачиваем все. Пока мы живем прошлым или будущим, нам не узнать счастья. Мы так переживали о том, чего нам не хватает, так были поглощены тем, чего жаждем, что нам не удалось узреть то, что нам уже дано. Если мы не изменим этот подход и не отвернемся от зеркала, мы просто обречены на вечную неудовлетворенность. Даже если мы получим то, чего желали, это не принесет нам ожидаемой радости: для алчного ума всегда найдется новая мишень, пребывающая за пределами нашей досягаемости. Состоянием неудовлетворенности управляет не дух любви, а эгоизм. Единственный путь к миру узнать и принять то, что нам уже дано. Величайший дар, который мы получили, обычно выпадает из поля нашего зрения. Чаще всего нам просто не удается его заметить. Это вовсе не здоровье, богатство, красота или талант. Этот величайший дар – само существование, факт нашего бытия. Это первичный, фундаментальный дар. Не умея его распознать, а следовательно не будучи в состоянии принять, мы не сможем познать ничего из того, что принесет нам наш жизненный путь. Принятие этого дара – первый шаг к полноте жизни. По сути, это и есть то, чему мы учимся, когда медитируем: принятие дара. Медитация связана скорее с бытием, чем с действием, хотя проходит довольно немало времени, прежде чем мы свыкнемся с этой идеей, и еще больше - прежде чем она станет частью нашего собственного опыта. Мы не умеем просто быть, не действуя. Начиная медитировать, мы еще на какое-то время сохраним представление о медитации, как о действии. Мы должны осознавать, что это только начало. Наши чувства со временем очистятся. В этой науке бытия и принятия дара мы обретаем истинное удовлетворение. Мы оставляем желания, суету и все образы, рожденные страстями. В итоге, конечно же, и наши действия обретут чистоту благодаря медитации. Новое понимание, открывающееся нам, постепенно трансформирует образ и качество нашей жизни, преобразит наши взаимоотношения. Все это можно назвать процессом взросления нашего духа, этот путь требует немало времени. Именно потому, когда мы начинаем медитировать, не следует искать опытов, а особенно не стоит пробовать их конструировать или симулировать, предвосхищать их или обладать ими. Процесс духовного роста подобен постепенному выпадению осадка в стакане воды. Сначала осадок кружится в стакане, и вода кажется мутной. Если не касаться стакана, осадок выпадет сам, и вода станет прозрачной. Мы смотрим сквозь чистую воду, осознавая, как прекрасна ее прозрачность, и понимаем, чем на самом деле является простота. Когда вода мутна, ее поверхность отражает образы. Когда она прозрачна, мы можем видеть сквозь нее. Первая вещь, которой мы должны научиться, это позволить себе успокоиться, остаться в покое. Мы все «замутнены», подобно воде в стакане. В нас слишком много саморефлексии. Мы должны позволить нашему сознанию очиститься. Медитация учит нас простоте, учит оставаться неподвижными и тихими в самом центре нашего бытия. Речь идет об истинной тишине и покое, а не о размышлениях о том, как прекрасно было бы стать тихим и духовным. Если мы будем тихи, со временем наши действия обретут гармонию с этой тишиной. Наш дух очищается в неподвижности. Он становится чистым и прозрачным. Бог, Дух которого живет в нас, просвечивает сквозь наш дух, подобно солнечному свету, сияющему сквозь воду. Именно это мы называем «чистотой сердца». Это прозрачность сознания, которая позволяет нам видеть Бога. «Благословенны чистые сердцем, - сказал Иисус, - ибо они Бога узрят» (Мф 5,9). Кьеркегор11 определял чистоту сердца, как желание только одной вещи. 11 Сёрен Кьеркегор - датский философ, теолог и писатель, один из основателей экзистенциализма. 13 Большинство из нас желает слишком многих вещей. Ограничение нашего желания до одной вещи постепенно очищает нас от всякого прочего желания. Оно очищает нас, ведь когда мы медитируем, у нас есть только одно устремление: повторение нашего словамолитвы. Все остальное осталось позади. Простое, преданное и любящее повторение молитвенной формулы приводит нас в состояние покоя, где мы видим свет как внутри, так и вокруг нас, со все той же ясностью. Итак, мы видим ясно, ибо видим это в свете, который сам является носителем видения. Так псалмопевец славил Бога песнью: «...во свете Твоем мы видим свет» (Пс 35:10). Подобная ясность переживается нами как радость. Видение света составляет саму суть радости, а следовательно, это единственный устойчивый фундамент для чувства удовлетворения. Подобно духу мира, радость рождает покой и гармонию в каждой сфере нашей жизни. Необходимо только, чтобы мы действительно стали тихими, и чтобы мы не покинули путь, ведущий нас к этой тишине. На нашем пути есть только одно призвание: сохранять абсолютную простоту и спокойствие во время двух ежедневных периодов медитации и быть преданными повторению молитвенного слова - настолько, насколько сможем. Мы обретаем на нашем пути свет, свет Слова, о котором говорится в прологе Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.» (Ин 1:1-5) 14 Абсолютная трансформация Путь медитации обладает определенным измерением абсолюта, ведь абсолютным является и само Евангельское призвание. Наша медитация помогает нам воплотить в жизнь главный призыв Евангелия: отречься себя самого. Мы воспринимаем это призвание, как уникальное и обращенное лично к нам, так как Дух Иисуса, доносящий до нас зов, живет в каждом сердце. Уникальность этого индивидуального измерения абсолютно реальна. Евангелие призывает нас измениться, обратившись к тому Единому, чей зов мы слышим. Речь идет об «обращении» в буквальном смысле: мы отворачиваемся от наших надежд и страхов, от прошлого и будущего, и в результате, от нашего собственного самосознания. Это призвание восходит из самых основ нашего бытия и управляет им. В Евангелии со всей возможной простотой и суровостью оно называется призванием умереть. Обращение ведет нас к духовному развитию, в котором мы умираем для нашего эго. Мы умираем, входя в смерть вместе с умирающим Иисусом, чтобы объединиться с Ним в Его воскресении. Символом обращения, заимствованным из области физической природы, может быть вращение какого-либо материального объекта в пространстве вокруг своей оси. В мгновения, когда призвание начинает казаться нам непомерным, и когда мы не в силах принять его абсолютную природу, мы должны задуматься о подтексте этой метафоры. При всей своей абсолютности наше призвание проявляется в постепенном «обращении», никто не ждет от нас мгновенного результата Хоть все мы и призваны совершить полный оборот в 360о, мы можем двигаться к этой цели постепенно, всякий раз поворачиваясь на половину градуса, а может даже и на одну десятую. Размышляя об абсолютной природе призвания, необходимо учитывать прогрессивный характер обращения. Это постепенный процесс, постепенная и длительная трансформация сознания. Как и процесс роста, любые перемены происходят в нас постепенно, благодаря нашей верности медитативному паломничеству – обязательству, к которому следует возвращаться каждое утро и вечер. Это постоянное обращение по сути и является дисциплиной развития, которую мы воплощаем в ежедневной медитации. Недавно я беседовал с людьми, которые были большими противниками медитации. В качестве критики, они говорили о ее чрезмерной простоте. «Вы слишком много на себя берете, говоря, что достаточно будет всего-навсего повторять молитвенное слово, и все произойдет автоматически. Этого не может быть. Думая так, вы обманываете самого себя». Трудно спорить с подобными аргументами, ведь пока человек не захочет познать опыт медитации, он не сможет ничего сказать о его эффективности. Трудно объяснить кому-либо, как именно повторение медитативного слова может укрепить преданность преображающему нас опыту Евангелия, - но свидетельством этому является вся наша жизнь, наши взаимоотношения, проекты, за которые мы беремся, и работа, которую мы делаем. Трудно описать, каким образом это повторение приводит нас к утрате «я» и к опыту постепенного духовного обращения в нашей повседневности. Еще труднее выразить растущее интуитивное понимание, что упорная медитация питает нашу преданность реальности Царствия. Тем не менее, фактом является то, что простое повторение слова-молитвы ведет нас к ощутимым результатам. Возможно, это способ увидеть основу Евангелия. Мы знаем и чувствуем, что духовная реальность медитативной практики преображает моральный аспект нашей жизни. Ее моральное измерение развивается, постепенно достигая зрелости. В итоге мы уже не в силах быть неискренними, и это свидетельствует о плодах медитации, проявляющихся на всех уровнях нашей жизни. Невозможно, ежедневно медитируя, прибегать к политике лжи, эгоизма и мщения. Пусть даже постепенно, но мы должны вверить себя истине, любви и Богу в нашей повседневности. Таким путем наша духовная жизнь будет менять к лучшему весь мир. Наша моральная целостность, вступив в фазу 15 развития, изменит также наши действия и реалии мира, в котором мы живем, - мира социального, политического и религиозного - начнут изменяться также. Сутью учения Джона Мейна является следующая мысль: мы должны прежде всего научиться быть, и только затем мы узнаем, что следует делать. «Люби и делай, что хочешь»12, -добрые дела творит тот, кто добр. То, что мы делаем, зависит только от того, кем мы являемся. Говоря об этом же, мы можем утверждать, что Иисус одновременно присутствует в наших сердцах, в нашей молитве и в нашем мире. Иисус един, и энергия Его любви насыщает всеобщий процесс трансформации и обращения. Наш удел - воспринять истину и оставаться ей верным, пробудить свое сознание для жизни Духа, который катализирует освобождение сознания всего мира. Учение Церкви не вершится силой, но действует подобно закваске. Итак, с помощью своего преображения мы приходим к осознанию того самого Христа, что присутствует в наших сердцах и в мире. Мы не вспоминаем Его, не обращаемся воображением в прошлое13, но осознаем Его присутствие в данный момент. В текущем мгновении нас удерживает, словно якорь, слово-молитва. Таково христианское просветление: иллюминация сквозь ум Христов, через Его сознание, которое становится чистой любовью, через свет Божественной милости. Мы пробуждаемся к этому присутствию на глубочайшем уровне. Какое-то время оно будет прорываться сквозь наше сознание, однако, вынырнув наружу, как свет начнет распространяться через нас, все более углубляя нашу осознанность. Именно так мы входим во всепоглощающее сознание воскресшего Христа. «Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; (...) Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем.» (Рим 6:56, 8-11) Афоризм св. Августина «Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем.» (2 Кор 5:16) 12 13 16 Как долго? Когда мы начинаем медитировать, неизбежно возникает вопрос: «Как долго это будет продолжаться?» Этот вопрос настолько автоматически и неизбежно возникает в нашем сознании, что требует безотлагательного решения. Мы должны подойти к этому вопросу так, чтобы он не стал препятствием в нашем духовном паломничестве. Решение начать медитировать подобно подготовке к путешествию. Ты отправляешься в путь, желая покинуть место, в котором находишься, стремясь достигнуть цели, и потому в начале пути ты всегда исполнен энтузиазма. Но на полпути начинает ощущаться усталость. На самых разных этапах пути ты можешь столкнуться с трудностями, когда путь становится ухабист и тернист. В такие минуты может прийти разочарование. И наконец ты говоришь: "А должен ли я продолжать этот путь? Стоит ли он моих усилий?" Этот вопрос может принять множество форм, как например: «Подхожу ли я для занятий медитацией?», или же: «Годится ли это для меня?», или «Почему я не вижу результатов?» Но однажды ктонибудь из ближних скажет: «Ты знаешь, а ведь с тобой сейчас намного легче, чем полгода или год назад». Обычно человек не замечает, что становится лучше. «Почему же мы этого не чувствуем?» - спросим мы. Подобные вопросы могут открыть нам новые возможности для роста; продолжая аналогию с путешествием, мы словно меняем один вид транспорта на другой, более быстрый. Мы должны встретиться с этими вопросами лицом к лицу, но нет смысла тратить на них слишком много времени. Нам не следует забывать, что мы находимся в пути и должны постоянно двигаться вперед. В данном контексте самоанализ подобен остановке, когда путешественник прерывает путь, теряя связь со своей целью. Конечно, вопросы и ощущения такого рода не могут одолевать нас непрестанно. По сути, это лишь преходящие настроения, и со временем, очищаясь, мы поймем, что их источником является наше эго. Хотя эго и является тем, от чего мы пытаемся уйти в нашем путешествии, оно остается с нами как тень, и если мы изменяем направление пути, эта тень оказывается впереди нас, погружая нас во тьму. Подобные настроения склоняют нас сдаться. Но если мы научимся им противостоять, они постепенно исчезнут. Даже если они будут возвращаться время от времени, сила их воздействия на нас будет снижаться. Тень становится короче, когда в небе восходит солнце. Почему вопрос «Как долго это будет продолжаться?», является таким важным, и почему он может отнимать у нас силы? Отчасти это происходит потому, что мы не вполне понимаем всей сути этого вопроса. Он неизбежен, и мы должны разобраться, что же он означает на самом деле. Задавая его себе, мы должны осознать, что имеется в виду. К чему должна привести медитация? Каковы ее цель и предназначение? Медитация уверенно ведет нас к еще более глубинной встрече с нашей собственной реальностью, придавая нашей жизни более прочное измерение покоя, свободы духа и радости сердца. Мы начнем ощущать, как оно открывается внутри и вокруг нас; исходя из самых неожиданных источников, проявляясь в новых взаимоотношениях и в самые неожиданные моменты. Новое духовное измерение окажет значительное влияние на нашу работу и наши отношения с людьми, на принимаемые нами решения, на то, как мы будем справляться с ежедневными трудностями. Эти изменения объясняются так: все множество дремлющих в глубине нас сил, пронизанных единством Духа, высвобождается, освещая всю нашу жизнь. Но даже это не является основной целью. По крайней мере, это явно не то, о чем мы спрашиваем, говоря: "Когда же это произойдет?" Все открывающиеся нам измерения и все эти взаимозависимые силы являются знаками и символами одной и той единой реальности. Это сила реальности Божьего Духа, который живет в нашем сердце, в сокровенной глубине, - Духа всего творения, который является окончательной целью и смыслом нашей жизни. «Как долго это будет продолжаться? Когда это произойдет?» Когда мы понимаем, что предмет нашего вопроса - «это» - и является тем самым Духом в 17 наших сердцах, о котором мы говорим и присутствие которого пытаемся как-то выразить, наш подход к подобным вопросам меняется, ведь мы знаем, что «это» есть Дух, который есть также начало и конец, альфа и омега. Это начало и конец нашей медитации, нашего духовного путешествия, начиная от дня, когда мы медитировали впервые, и до последнего дня нашей жизни. Это тот самый Дух, который полагает начало нашему существованию и завершает его. Приходя к пониманию этого ответа, мы осознаем и суть наших вопросов. «Как долго это будет длиться?» - это не имеет продолжительности во времени, так как Дух вечен, и всякое время содержится в Нем. «Когда это произойдет?» - это уже произошло. Дух уже вдохнул себя в наши сердца. На самом деле, мы спрашиваем о том, как долго нам придется идти абсолютно простым путем медитации в совершенной простоте духа. В определенном смысле, это полностью зависит от нас: именно мы решаем, как долго это продлится. Как много времени пройдет, прежде чем мы отдадим себя этой простоте Духа, простоте Истины, которая настолько проста именно потому, что лежит в основе всего. Все остальное основано на ней. Как много времени пройдет, прежде чем мы полностью предадимся этому? Обычно проходит довольно немало времени (и зачастую значительно больше, чем это необходимо в действительности) именно потому, что мы постоянно забываем о простоте и преданности. Но, повторяя слово-молитву, мы вспоминаем об этом. Это повторение поддерживает и утверждает нас в простоте и преданности Христа. Повторение мантры приводит нас к фундаментальному состоянию простоты. Мы теряем эту простоту, начиная размышлять о себе, задавая вопросы, относящиеся к нам самим. «Сколько времени я потрачу?». Каждый вопрос, который содержит слова «я» или «мне», все усложняет. Но, медитируя, мы не спрашиваем и не думаем о себе. Или, по меньшей мере, мы обязаны пытаться выйти за рамки самососредоточенности. Первым шагом в простоте является повторение молитвенного слова. И так как мы слишком легко можем забыть об этой простой всеобщей основе, нам очень важно время от времени напоминать друг другу о простоте нашего упорного пути. Время, уделяемое медитации, часто становится настоящей жертвой в нашей занятой и полной ответственности жизни. Но простота требует от нас эти драгоценные полчаса времени каждое утро и вечер, проведенные в максимально возможной тишине (лучше всего для этой цели подойдет раннее утро и ранний вечер). Если такое возможно, выбери одно и то же место для медитации. Это поможет тебе установить определенный ритм жизни. Со временем эта ежедневная жертва перестанет казаться тебе такой драмой, став естественной частью твоей жизни. Однако, даже если ты не можешь придерживаться постоянного времени и места, не отказывайся от двух ежедневных занятий. Во время медитации постарайся пребывать в тишине - учись безмолвию. Старайся сидеть настолько неподвижно, насколько это возможно. Выдели несколько минут и прими позицию, в которой тебе будет удобно на протяжении всей медитации. Твоя спина должна быть абсолютно прямой: по сути, это единственное правило, которого следует придерживаться неукоснительно. Далее начинай мысленно повторять свое слово. Мы рекомендуем слово «Маранафа». Произноси его как четыре слога равной длины: «ма-ра-на-фа». Повторяй его непрестанно от начала и до конца медитации. Это все, что следует делать. Может ли быть что-нибудь проще? Одним из первых открытий, встречающихся на нашем пути, является то, что не так-то легко быть простым, но эта трудность становится для нас чем-то наподобие увлекательной задачи. Сиди тихо и неподвижно, повторяй свою мантру: это трудно именно потому, что просто. Задавая вопрос: «Как долго?», мы на самом деле хотим знать, когда наступит наше духовное просветление. Нам свойственно спрашивать: «Могу ли я это делать?», «Подходит ли это мне?», «Разве я не слишком занят?», «я слишком творческий человек», «слишком яркий», «одаренный слишком богатым воображением». Или же мы, напротив, говорим: «Я не достоин. Я слишком эгоистичен. Я слишком самовлюблен… слишком 18 сосредоточен на себе. Наверняка у меня есть все эти качества. И поэтому я не могу медитировать». По сути, мы спрашиваем о том, не слишком ли мы люди, чтобы достичь просветления. Желая ответить на этот вопрос, мы должны обрести веру, которая позволит нам начать медитировать. Довольно скоро, в самом начале пути, мы поймем, что медитируем как ученики, а не как предприниматели. Будучи учениками Святого Духа, мы не можем Его использовать. Ученик входит в просветление своего учителя, потому что существует лишь одно просветление. Как ученики Иисуса (чей Дух живет в нас), мы знаем в своей вере, что это Его просветление, свет Его пробужденного сознания сияет в наших сердцах, в каждом человеческом сердце именно потому, что мы – люди, а не вопреки нашей человечности. Единственный вопрос, который нам необходимо задать, может звучать так: «Сколько же времени нам потребуется, чтобы увидеть Его свет, открыть око нашего сердца, нашего сознания?» Даже когда наши телесные глаза закрыты, мы можем узнать, есть ли свет вокруг нас. Точно так же, пусть пока и туманно, мы видим в себе свет просветления прямо сейчас. Мы знаем это, потому что это знает живущий в нас Иисус. Дух познает Сам Себя в нас, и это будет длиться ровно столько, сколько нам потребуется для того, чтобы обрести понимание происходящего. Простота приходит тогда, когда мы сосредоточены уже не на себе, а на Нем, и повторение слова-молитвы учит нас этому. Мы должны позволить уйти не только этому вопросу, но и всем прочим вопросам и тревогам подобного характера. Это потребует минимальных усилий, поскольку наш путь – это путь простоты сердца и кротости духа. Мы повторяем слово-молитву непрестанно, но смиренно. Повторяя мантру, применяй ровно столько усилий, сколько нужно. Это не оружие. Это гармонический тон, который звучит в каждом из нас. Будь кроток в этом, и научишься произносить мантру с любовью. Быть в гармонии - означает чувствовать ко всему безграничную любовь. Подумайте над этими словами о просветлении Иисуса: «Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть. Посему сказано: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос».» (Еф 5:13-14). 19 Мысль и чувство. Допускаю, что если бы практикующий медитацию должен был иметь какой-либо идеал, им бы было абсолютное сосредоточение на других. Христианский идеализм всегда полон реалистичности и оптимизма. Достижение христианского идеала понимается как процесс врастания в него. Также очевидно, что этот идеал доступен всем людям если мы верим, что его достиг Иисус. Быть святыми для нас – а это и есть наше призвание означает участвовать в полноте Его святости. В меру нашего единения с Христом мы все более полно начинаем осознавать суть сосредоточения на окружающих в Нем. Дорога сосредоточенности на других возможна только как дорога единства. Следовательно, становясь цельными личностями, - даже к собственному изумлению, - мы достигаем большей сосредоточенности на окружающих нас людях. Быть святым, быть цельным 14 еще один способ нашей обращенности к другим, к тому же целостность доступна каждому из нас только в единении с окружающими. Это путь доброты. Следовательно, всё в нас должна охватить наша христианская трансформация, необходимо отбросить все разделения и внутренние противоречия. Мы смело должны расстаться с нашим расколотым сознанием, обретая простоту. Наиболее отчетливо мы можем понять это, мысля категориями той великой разделенности между интеллектом и чувствами, что осуществляется внутри нас. Большинству из нас трудно было бы с уверенностью определить, что руководит нами большую часть времени: интеллект или эмоции. Нам хотелось бы думать, что мы действуем рационально, и что это сознание контролирует эмоции, но все же, скорее всего, подавляющее количество времени именно эмоции оказывают на нас более сильное влияние. Рациональное восприятие жизни часто окрашено нашим настроением – то оптимистическим, то чуть позже, исполненным разочарования. Одним из аспектов живительной свободы, которую – постепенно и иногда небезболезненно – приносит медитация, является свобода духа, выводящая нас из плена эмоций. Эту свободу мы обретаем в большей степени непосредственно через дисциплину медитации, ведь мы медитируем, как бы себя не чувствовали, говоря попросту, независимо от того, хотим мы медитировать или нет. Ощущения, появляющиеся во время медитации, не имеют влияния на нашу приверженность дисциплине слова-молитвы. Но это не является, как могло бы показаться, путем подавления нашей эмоциональной жизни. Медитация не противится чувствам, точно так, как не противится она разуму. Медитация – это путь единства. Ничто в нас не может быть подавлено, отброшено или оставлено вне Царствия, скорее – как мы ощутим это на собственном опыте через год или два – наша эмоциональная чувственность возрастет в результате медитативной дисциплины. Вполне возможно, что мы станем более восприимчивыми, в том числе и к ранам. Будет меньше шансов для уловок или самообмана, меньше путей отступления для эго, - со временем их будет все меньше. Следовательно, мы не «перестанем чувствовать» - также, как не «перестанем мыслить». Не используя наши мыслительные силы во время медитации, мы наверняка откроем со временем, что в результате практики наступает очищение и сосредоточение нашего мышления, возможностей нашей мысли и ума. Также и наше эмоциональное настроение обретает гармонию и стабилизируется. Учитывая саму природу единства и полноты, скорее всего больше не сможем подвергать себя привычному анализу. Это тайна пути, которым мы следуем. Что действительно будет происходить, так это единение в нас. Различные измерения нашего бытия постепенно прийдут к синхронности, к гармонии, к взаимной координации. Пока все они находятся в противодействии или изоляции, мы пребываем в состоянии растерянности. Всем известен страх, беспокойство и ощущение опасности, О.Мейн часто указывает в своих текстах на подобие звучания английских слов holy (святой) и whole (цельный). - Прим. переводчика. 14 20 дезориентирующие и разрушающие нас. Когда все в нас объединяется и гармонично взаимодействует, мы испытываем ощущение покоя, благополучия и способны проявить благородство по отношению к себе. Чем больше наше самообладание, тем легче нам отрешиться от себя. Все эти разрозненные части нашего бытия сливаются воедино под руководящим воздействием силы, которая, превосходя мышление и чувственность, объединяет их на высшем уровне сознания. Это сила Духа Святого. Медитация являет собой дорогу к бытию, полностью открытому для силы Духа, Духа Христа, единого в любви с нашим духом. Итак, во время медитации мы проявляем себя не через мысль или чувство. Мы проникаем в реальность нашего духа, что неотвратимо включает нас в реальность Христа. Мы не можем найти свой дух без обретения Христа. Наши силы, умственные и эмоциональные, безусловно, остаются с нами. Мы возвращаемся к ним после каждой медитации, и можем надеяться, что будучи очищены безмолвием, они станут прозрачнее, и мы сможем более плодотворно их использовать. Они остаются с нами, но – если можно так сказать – как молчаливые, ненавязчивые спутники на духовном пути. Они сопровождают нас в путешествии к недрам нашей духовной идентичности, и там происходит их преображение. Это работа единства, интеграции. Это подготовка ко входу в Царствие – Царствие, в котором мы можем участвовать, пребывая исключительно в детстком состоянии единения. Мы не можем ничего отбрасывать. Интеграция действует через освящение. Для нас, как христиан, святость является важнейшей частью реальности; мы должны ее понять, а не беспокоиться о ней. Святость – это основная цель бытия. Это образ жизни, а не – как мы нередко думаем – заслуженный результат того, что мы делаем. Однако особой чертой христианской святости является качество наших действий. Следовательно, все, что мы делаем, вовлечено в нашу христианскую жизнь, в наш путь медитации. С другой стороны, уже на ранних этапах нашего путешествия мы можем осознать, что медитация меняет как способ действия, так и само действие. Характер наших действий указывает на то, чем мы являемся. То, что мы делаем, является путем самопознания. Поэтому знаком святости является любовь, а мерой нашего продвижения в медитации и вообще в духовном развитии, является возрастающая сосредоточенность на других. Это проявляется как в образе мышления, так и в чувственной сфере, в преобразовании разума и сердца, что в целом и составляет христианский опыт. Наше мышление преображается, так как наш ум все меньше занят нами самими. Становясь более святыми, более целостными, мы все меньше поглощены самоанализом. Большую часть времени мы обычно фокусируем свет разума на себе, исследуя, измеряя, анализируя, предвосхищая то, что касается нас самих. Однако по мере того, как сознание Христа распространяется в нашем сознании, мы меняем направление света разума от себя к Его тайне и к глубокому осознанию всепроникающего присутствия Бога, божественного измерения в каждом аспекте жизни, во всем творении. Результатом этого станет новое измерение мира и покоя, которое и является плодом христианского преображения. Самоанализ порождает страх, но наша мысль, направленная за грань идей и видение, очищенное от образов и представлений, приближаются к тайне Бога в самотрансценденции изумления. То же и c эмоциональной сферой: наши чувства станут более сопереживательными, следовательно, мы не будем чувствовать только с целью самоанализа, оценки собственного состояния и настроения, но будем использовать наши эмоциональные способности с целью вхождения в опыт других. Наши чувства будут все менее направлены на себя (на переживание собственных ощущений), но скорее станут с любовью направлены на других. Мы сможем чувствовать вместе с ними, чувствовать для них и даже в них. Это сосредоточение христианской жизни на других, к которому мы все призваны, является плодом сознания более высокого, нежели самосознание. В полноте света христианского откровения мы познаем, что это сознание Христа, его человеческое 21 сознание, абсолютно сосредоточенное на других. Его мысли и Его сердце полностью обращены от себя – к Отцу и к нам. Вот что говорит Св.Павел в Послании к Колоссянам о поставленой перед ним задаче: "Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь, которой сделался я служителем по домостроительству Божию, вверенному мне для вас, чтобы исполнить слово Божие, тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его, Которым благоволил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для язычников, которая есть Христос в вас, упование славы." (Кол 1: 24-27) 22 Транс-формация В основе Евангелия лежит призыв к изменению себя, к преображению в нового человека, и именно опыт этой трансформации дает новозаветным писаниям их силу. Джон Мейн говорит об этом в книге «Слово в безмолвии», цитируя свой любимый фрагмент из Послания к Римлянам: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная.» (Рим 12:2). Далее он пишет, что подобное преображение нашей природы предлагается нам как истинная и безотлагательная возможность. Это также и главный христианский опыт: опыт возрождения в Духе Святом. Возрождение связано с мерой нашего осознания силы живого Духа Божьего в нас самих. Это осознание является путем медитации – путем перемен и возрождения. Каждый раз, начиная медитацию, мы меняемся. Мы уже никогда не будем такими же, какими были до нее. Медитируя, мы переживаем обновление, и это слово хорошо передает суть новозаветного преображения, в котором мы должны освободиться от всего ветхого и стать новым человеком. Следовательно, Евангелие взывает к глубинной потребности человеческого сердца – потребности, свойственной нам всем, независимо от религиозной принадлежности или степени духовной зрелости, - ко всем людям, нуждающимся в переменах. С этой потребностью связано интуитивное стремление родиться заново, осознать смысл нашего рождения. Мы все знаем, что должны меняться, так как без изменений невозможно никакое развитие, а быть по-настоящему живыми в каком-либо смысле мы можем, только возрастая. В процессе роста мы движемся вперед, к непознанному, одновременно оставляя прошлое позади. Хотя у нас есть глубокая потребность в изменениях, мы в то же время их боимся, согласно своей человеческой природе сопротивляясь всему неизвестному. Вместо того, чтобы оставить прошлое, мы судорожно хватаемся за него, даже если на самом деле хотели бы от него избавиться. Итак, мы особенно упорно цепляемся за самые болезненные, пробуждающие в нас наибольшее беспокойство, самые рутинные остатки прошлого. Они проявляются в разных формах, которые мы с научной точки зрения определяем как неврозы, фиксации или обсессии. Все достижения современной психологии так или иначе касаются врожденной склонности ума и сердца человека сопротивляться таинственному устремлению превзойти самого себя, препятствовать силам роста – из-за страха потерять себя. Мы рискуем предпочесть психологический путь духовному тогда, когда отвергаем свое развитие, концентрируемся на самоанализе, созерцая постоянно растущий лабиринт зеркал и ограниченного опыта, сосредотачиваясь на прошлом, подавляющем все новое. Нам необходимо всего лишь задуматься над словами Иисуса, чтобы понять, для чего мы были созданы: «Отвергнись себя» (Мк 8, 34). Мы созданы, чтобы отречься от себя самих, оставить все ветхое и принять наиболее радикальное призвание - предать прошлое забвению. В страхе забыть оставшееся позади, мы сопротивляемся жизни в настоящем, и именно отсюда наши трудности в медитации. Если же нам удастся с отвагой и верой отвернуться от старого, тогда – оставляя себя – мы двинемся вперед. То, что направлено вперед, - это наша личность во всей ее полноте, то, чем мы стали до этого момента нашей жизни. Все прошлое теперь не больше, чем воспоминание, очаровывающее нас или оправдывающее нашу поглощенность собой. Мы должны забыть о прошлом, и пусть оно полностью растворится в настоящем. В свете учения Иисуса мы утрачиваем себя для того, чтобы себя обрести, тем самым трансформируясь. То, во что мы превращаемся, не отличается, как мы опасались, от нас теперешних. Мы боялись, что, утратив себя, станем кем-то другим. Одним из наиболее сильных и внушающих ужас символов в любой мифологии является превращение одного существа в другое. Мы все боимся, что именно это может произойти, если мы забудем 23 себя. Но, открыв наше сердце Божьей любви, переполняющей нас через Духа Святого, мы уже не ощутим страха. Любовь учит нас, что мы преображаемся в того, кем мы есть на самом деле. С этой точки зрения трансформироваться – означает стать личностью, которая и есть мы. Да, можно назвать это и утратой, но исключительно утратой формы; поэтому мы верно говорим - транс-формация. В нашем совместном паломничестве мы переходим от одной формы к другой, и достигаем трансформации, открываясь сути личности, лежащей за гранью форм. Это и есть то, чем мы являемся, - это наш дух. В сокровеннейшей глубине нашего духа мы находим Дух Божий, присутствующий в нас как любящий Дух Иисуса. В сердце нашей человечности, которую порой так страшно утратить, мы открываем человечность Иисуса, преображенную через Его полную открытость Богу. Это путь, сочетающий чудо и обыденность. Он преподносит нам массу проблем – проблем прошлого, проблем единения, проблем адаптации, проблем принятия будущего. Нам кажется, что мы должны искать способы их решения вовне: получить информацию, увеличить знание и овладеть новыми умениями. Евангелие же учит, что наши проблемы уже решены, и нам не стоит искать сложных путей их решения, скорее мы должны учиться быть нищими духом. Нищета справится с нашим желанием сопротивляться переменам намного эффективнее, чем «решения» любого порядка. Итак, шанс решить наши проблемы и ответить на зов пути христианской трансформации состоит не в самоанализе и не в поиске внешних средств. Скорее это путь нищеты, который является движущей силой нашей медитации. Любая трансформация, приходя через эту нищету, меняет не только нас самих, но равно и наши проблемы. А чаще всего проблемой являемся мы сами. К подобному опыту превосхождения наших собственных проблем приглашают нас Евангельские притчи. Мы находим его также и в жизни общины, которая дает нам особую силу и выразительность благодаря возможности делиться своим опытом. Евангельское учение, связанное с общиной, с нашей духовной традицией, обретает множество форм и воплощений. Внешне незначительная жизнь общины дает начало чудесному и многоликому процессу развития. Жизнь в общине учит нас открываться Духу Святому, который не ограничен никакой формой, но пребывает во всех формах, приводя их к единому и неизменному образу, к Христу. Во взаимной любви, которая является христианским методом решения проблем, мы находим Христа, разрешающего любые человеческие сомнения. Сила любви – сила, дающая начало этому открытию, - и является целью нашей медитации. 24 Плуг Надлежащая практика медитации выводит нас за грань собственных представлений. Это чистая молитва, и через нее мы входим в реальность, на которую любые представления могут только указывать. Довольно необычным является открытие того, что мы можем молиться таким образом. Представления и образы играют важную роль, готовя нас к медитации: ведь как бы мы, в ином случае, узнали бы о ней? Они углубляют наше понимание, а следовательно, и нашу вовлеченность в путешествие за их пределы. Нам необходимо воспринять образ, как отправную точку, затем, удерживая на нем внимание, выйти за его пределы. В определенный момент внимание рассеивается, нарушая нашу медитацию. В самом начале нашего пути мы отвлекаемся настолько сильно, что это практически непрестанно мешает нам. Мы делаем два шага вперед, на нас обрушивается лавина помех, и мы опять вынуждены начинать сначала. От нас постоянно будет требоваться такое терпеливое возвращение. Продолжая наше путешествие, мы откроем новые измерения пути (а движение по пути всегда предполагает новые открытия), где помехи, хоть и не исчезнут, но станут менее действенными, все меньше сдерживая нас от дальнейшего продвижения. Таков второй начальный этап медитации, описываемый отцом Джоном в книге «Слово в безмолвии»: «Вторым этапом является непрерывное повторение мантры во время медитации и хранение абсолютного спокойствия перед любыми помехами, появляющимися на пути. В этой фазе мантра должна напоминать плуг, непрерывно вспахивающий сырое поле нашего сознания, который ни одна преграда или потрясение не могут сбить с намеченого курса». Евангельский образ плуга15 прекрасно иллюстрирует суть этого пути, объясняя, какую роль играет повторение слова-молитвы. Конечно же этот образ не должен сопровождать нас во время медитации; мы не должны думать о мантре как о плуге, повторяя ее. Так же, как и в притчах Иисуса, речь идет о том, чтобы дать нам необходимую ясность понимания, благодаря чему мы бы смогли выработать свободный, зрелый и ответственный подход к своему путешествию. Ясность и глубинное понимание нам просто необходимы, если мы действительно стремимся полноценно отозваться на собственное призвание. Образ «мантры-плуга» помогает нам понять, что открытие нашего сердца (что составляет цель молитвы) подобно вспашке и прополке грунта. Вслед за подготовкой грунта настанет черед сеять зерна16. Зерно, попавшее на вспаханую почву, прорастает и будит духовные силы любви и жизни Христа, действующие в наших недрах. Вспомним сравнение Царствия с сокровищем, укрытым в пашне17. Мы непрестанно закапываем зерно глубоко в наше сердце, бросая его во вспаханную почву. Мы не смотрим, как оно растет, ведь мы и не можем этого увидеть. Царствие незримо, ибо оно не может быть самоосознанным. Чистое сознание Царствия находится за гранью самосознания. Итак, мы неустанно вспахиваем землю, бросаем зерно и позволяем ему упасть в молчании. Мы оставляем наше любопытство, нашу жажду контроля, обладания и надзирания. Прежде всего, отбрасываем искушение увлеченностью тем, что происходит в нас самих. Если мы действительно хотим духовно расти, мы должны отказаться от сосредоточенности на себе и потеряться в чистом изумлении. Плуг не перестает пахать поле поперек. Лучше всего идти прямою дорогою, так как духовный путь не терпит поворотов. Медитация является такой прямой тропой, великий дар следования по ней мы должны стремиться разделить с каждым. Гораздо легче брести, оставив главную дорогу и затерявшись на обочине. Однако, со временем это приведет к разочарованию. Иисус 15 (Лк 9:62) (Лк 8:5-15) 17 (Мф 13:44) 16 25 сказал: «никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия.» (Лк 9:62). В непрестанном повторении слова-молитвы заключены доверие и приверженность, позволяющие не оглядываться назад. Подобная верность лишает нас необходимости проверять - что происходит, упало ли зерно в нужное нам место? Вера, которой мы обладаем, обращает наш взгляд только вперед - без захваченности прошлым, собственными достижениями, без проб анализа происходившего на прошлой неделе или в детстве, отбрасывая самосознание в созерцательной нищете. В верности своему ежедневному возвращению мы объединяем прошлое и будущее в Христовом сейчас. Где во всем этом Христос? Он везде. Он в основе самого нашего существования. Он в плуге. Он в возрастании зерна. Он в молчании. Он также и в неизбежном бремени, которое мы принимаем, в бремени дисциплины, благодаря которой плуг находится в наших руках. Он присутствует в каждом аспекте жизни, и наша медитация позволяет нам познать Его не как идею или символ, и даже не как идеал, но как личность, присутствующую во всем, чем мы являемся. Медитация открывает измерение Его присутствия, в котором мы также обнаруживаем самих себя, во всей своей полноте. Встреча с Иисусом – это призвание стать учениками. Мы встречаем Его, ища Его в вере. Мы любим Его, прежде чем Его увидим. Это молчание нашей веры, в которой мы сами приходим к безмолвию. Эта встреча была бы невозможна, если бы мы были отделены от Него. Она происходит только лишь в силу реальности единства Его в нас, и нас в Нем. Эта встреча становится реализацией нашего призвания, и даже более того, она – суть нашей личностности, воплощение Царствия. Так же, как и в медитации, мы встречаем Христа в других. В этом сила и смысл христианской общины - мы можем постичь этот союз, только отказавшись от нашей изоляции, увлеченности собой. Благодаря общине мы можем отречься от себя, предаваясь чему-то за гранью нас, прикасаясь к реальности нашего с Христом союза. Мы оставляем захваченность своим эго и всяким, связанным с ним унынием с помощью взаимного молчания, верности и выдержки, обращаясь к чуду и покою единения во Христе, которые образуют между нами связь. 26 Выбирая жизнь Медитация связана с раскрытием жизненной полноты, медитируя, мы стремимся быть по-настоящему живыми. В синоптических Евангелиях ключевыми словом является «Царствие», а в Евангелии от Иоанна – «Жизнь». Царствие и Жизнь взаимосвязаны, ибо Царствие Божие является полнотой того, что мы можем считать Жизнью. Медитация, пробуждая нас к жизни, становится путём к Царствию. Джон Мейн часто говорил о важности принятия нашего бытия как дара. Будучи настойчивыми в своём познании, мы должны понять, что наше существование станет в полном смысле слова жизнью только тогда, когда мы начинаем принимать его во всей полноте. Существование и жизнь далеко не одно и то же. Существование скорее является чем-то, что мы должны преодолеть, войдя в жизнь. Оно сковано путами ограниченности со всех сторон. Жизнь же свободна от рамок и вечна. Необходимо превратить существование в жизнь, поднявшись над собой перейти его границы, созданные нашим эгоизмом и неприятием жизни. У каждого из нас в данный момент существует круг собственных проблем. В той или иной степени нас всех что-то беспокоит, каждого по своему. Самоотречение означает отбрасывание этих проблем. Отрекаясь от себя, мы оставляем все свои волнения, ведь их реальность ограничена рамками нашего индивидуального пространства. На самом деле, хоть это обычно нами и не осознается, мы слишком сильно любим свои проблемы и всё то, что нас ограничивает. Наше внимание приковано ко всему этому чрезмерно, мы слишком привязываемся к внешней стороне несомого по жизни креста, наших собственных страданий. Нам кажется, что мы не можем всё это оставить, и мы тянем эти проблемы за собой повсюду, куда бы мы ни шли. Но выйдя за рамки и отпустив проблемы, мы увидим, что они не в силах ограничить нашу жизнь, нашу способность быть живыми. Подобный шаг требует смелости. Говоря проще, нам нужна отвага духа, решимость принять дар. На первый взгляд кажется абсурдным, что для того, чтобы что-то получить, требуется смелость, но с другой стороны это можно понять, ведь, принимая дар, мы в какой-то мере теряем самих себя. В полной мере принимая дар бытия, мы без остатка переступаем через себя. Кто-то может сказать, что всё это звучит как нечто очевидное. В сущности, так и есть. Но смятение, рожденное нашей ограниченностью и запутанностью, свойственной греху, может сокрыть от нас правду. Всё, о чем мы говорим, вполне очевидно, но мы так редко это замечаем. Эти краткие мгновения – как искры света во тьме. Они ведут нас, и мы должны отважиться следовать за ними до конца. Мы должны иметь смелость довериться свету и идти за ним, даже если нас со всех сторон окружает кромешная тьма. Именно этому учит нас медитация. Может показаться, что это проще простого, но вскоре мы узнаем об обратном. Это самое сложное задание, которое нам предстоит исполнить. В данном случае мы сталкиваемя скорее не с возможностью, а с призванием – призванием любви. Мы призваны быть любимыми, принять эту любовь и познать Бога, получив возможность быть узнанными Им. Это призвание, наделяющее нас смыслом, и следовательно, уклонившись от него, мы делаем свою жизнь абсурдной, теряя нашу целостность. Люди, вступающие на путь медитации, часто считают, что это призвание для них слишком непосильно. Кажется, что мы не способны перешагнуть через самих себя. Впрочем, по-своему это верно, и сообщает нам об этом голос нашей глубинной интуиции. Без нее мы и дальше питали бы иллюзию, что созидаем себя сами, а также и сами себя спасаем. Мы пребываем в состоянии первобытной гордыни, первородного греха. Но если мы и вправду хотим стать христианами, необходимо усвоить и принять за факт наши субъективные рамки и несамодостаточность. Смирение помогает ощутить благодарность за каждую минуту жизни, за сам дар существования. Нам дано ответить на эти дары. 27 Независимо от того, будет наша жизнь длинной или короткой, вся она является временем, отведенным нам для ответа, и, следовательно, он, этот ответ - дело, на терпящее отлагательства. Если существует слово, способное лаконично описать все Евангелие в целом, то это – безотлагательность; у нас нет времени, которое можно было бы терять. Евангелие провозглашает, что если мы в данный момент не ответим на призвание полноты жизни, мы тотчас же попадем в плен ограниченности. Сумев же ответить, мы откроем бесконечные и безграничные возможности. Вопрос просто-напросто в том, верим мы или нет. Возможно, худшим состоянием является вера наполовину. Это подобно разнице между жизнью, прожитой в глубоком разочаровании, и жизнью, названной святым Иоанном «жизнью вечной». Говоря о ней, он не указывает на жизнь после смерти. Скорее речь идет о жизни без границ – в познании Иисуса Христа и Того, кто Его послал18. Познать эту личность и есть цель нашей медитации. Медитация как путь к полноценной жизни ведет к нищете духа, где мы находим Иисуса, исполняя Его заповеди. Мы познаем Его так же, как знакомимся с кем-либо другим, смещая фокус внимания с себя и обращаясь к Нему, уступая Его реальности и отодвигая в сторону нагромождение собственных проблем. Знакомясь с кем-то, мы позволяем его духу проникать в нас, следовательно, «познать Иисуса» - означает исполниться Его жизнью, выводящей нас за грань самих себя, оставляя печаль и погружаясь в радость. Для того, чтобы познать кого-то, оставив нашу эгоистическую «полужизнь», нужна немалая смелость. Не меньшей смелости требует принятие дара радости, ведь принимая что-то мы входим в связь с дарителем. Святых отличает их радость, смех и способность передать другим собственную радость жизни. Это наивысшая сила Иисуса. Но мы должны осмелиться (а смелость подразумевает простоту) принять эту силу. Подобная смелость не возвышает наш авторитет, а приносит решимость принять и утвердить самих себя. У нас есть хороший повод для радости – стоит нам только открыться Иисусу, и он поведет нас от печали к счастью. Нам нужно принять Иисуса как нашего Учителя, слушать Его слово и чувствовать, как Оно отзывается в наших сердцах, ведет нас к наивысшей радости и непоколебимому доверию. Мы только что отпраздновали День Христа Царя. Желая понять суть Его царственности, мы можем рассмотреть символ Царя не в категориях современной монархии или власти, а обратившись к страницам давней истории, к образу царя-вождя. Люди нуждались в консолидации общины, защищаясь сообща от неприятеля, от таинственной природы. Царь-вождь был тем, кто побеждал врагов. Иисус – Царь царей, ибо он победил величайшего врага человечества, врага, которого не смог бы одолеть никто иной – врага, которого мы боимся настолько сильно, что даже не думаем о нем. Этот враг – смерть. Одолев смерть, Иисус проложил путь к новой жизни. Выбирая существование вместо жизни, мы подчиняемся смерти. Но благодаря Христу больше нет причины совершать этот выбор. Наша свобода будет оставаться бременем до тех пор, пока мы не примем ее как дар, который по сути общедоступен, однако нуждается в том, чтобы добровольно войти в жизнь каждого. Этим выбором является слово-молитва. Всякий раз повторяя свое слово, мы осуществляем его всем своим существом в глубине нашего духа. Мы выбираем быть живыми в жизни Христа. Обратимся к словам из Евангелия от Иоанна: «Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого.» (Ин.6, 68-69) Описанная тут вера-знание является исходной точкой всей христианской медитации. 18 (Ин 5:24) 28 Святость и окружающие Если бы мы хотели подсуммировать учение Джона Мейна в категориях традиции, которую он передавал, наилучшим было бы прочесть вот это предложение из его книги «Слово в безмолвии»: «Кассиан рекомендует каждому желающему обучиться непрестанной молитве, выбрать один краткий фрагмент и повторять его снова и снова». Каждое слово тут крайне уместно. Кассиан рекомендовал это всем, кто желает освоить молитву. Это традиция, открытая каждому. В завершении своего Десятого Собеседования19 Кассиан подчеркивает, что никто не исключен из этой наивысшей формы молитвы. Она действительно является высшей, но не элитарной. И высшей она является, по той причине, что каждый ученик Христа призван к полному духовному развитию. Говоря, что никто не исключен из нее, даже по причине недостатка интеллекта или образования, он повторяет нам идею Евангельских притч – наука молитвы легче дается людям простым, чем ученым, скорее прямолинейным, чем тем, кто занят многочисленными размышлениями о легкости обучения. Кассиан также говорит о необходимости молиться постоянно. «Молитесь неустанно!»20 – это слова святого Павла, который также выражает универсальное призвание к христианскому совершенству в категориях напрестанной молитвы. Далее Кассиан наставляет: «кто желает научиться молиться…» Это то, что важно понять. Мы желаем учиться. Вероятно, мы желаем обучения молитве более, чем чего-либо другого, ведь мы осознаем, что все прочее зависит от реализации нашего духовного потенциала. Иными словами, если мы не находимся «в пути», все, что бы мы не делали, становится бессодержательным и плоским. В процессе духовного пути наша жизнь приобретает измерение Христа. Итак, мы хотим научиться молиться. В каждом из нас существует врожденная тоска по святости, и мы должны верно понимать, о каком виде тоски и о какой святости идет речь. Важно это понять, так как в истории христианства нередко случались злоупотребления и оскудение этого понятия. Нередко жажда святости была настолько эгоистичной, что становилась чем-то абсолютно противоположным евангельскому учению любви, толерантности и сочувствия. Мы должны понять, что освящение происходит в сообществе учеников. Не существует персональной святости. Освящение каждой конкретной души касается всех прочих душ, ведь существует сила святости Христа, присутствующего в каждом – сила, созидающая Его освященное Тело совершенством Его Церкви. Итак, наша тоска по святости происходит из сердца нашей общины. Именно потому мы должны бороться и реагировать на эту тоску с помощью практических общинных шагов, ведь, не творя молитву мы теряем смысл как сообщество учеников. Святость нуждается в совместной молитве. Церковь станет всего лишь социальной, политической или научной организацией, если мы не будем пребывать в молитве – и в молитве глубинной. Не молясь, мы не несем Свидетельства – или же, в лучшем случае, оно неубедительно. Тоска по святости, переживаемая в Церкви (где чувствуешь ее сильнее), свидетельствует, что мы призваны к личностной святости, но как личности в общине. Комплекс ощущений, о которых идет речь, включает также и ощущение греха, происходящего из нашего знания собственной разобщенности, расколотости страхом, эгоизмом, личными и унаследованными ошибками. Однако, мы также знаем, что во Христе мы исцелены и едины. Осознание того, что мы приближаемся к святости, абсолютно не имея на нее никаких прав, всегда смягчает, корректирует и преуменьшает тоску по святости. Святость приходит как абсолютный дар, и Церковь, как община учения 19 20 Иоанн Кассиан Римлянин "Десять собеседований отцов, пребывающих в Скитской пустыне" (1 Фес 5:17) 29 Христа, животворящаяся в Его духе, помогает нам найти равновесие между чувством греха и призванием к святости. Оно приходит к нам в целостности Христового тела, и именно в нем и через него рождается наш ответ на это призвание. Мы все хотели бы довольствоваться чем-то меньшим, ведь ответ на это призвание требует от нас огромной ответственности. Это абсолютное призвание. Нам хотелось бы сказать: «Что ж, некоторые призваны к святости, но я – нет. Я призван к тому, чтобы вести умеренную, достойную жизнь. Я устроюсь где-нибудь по дороге». Однако это тождественно отречению от Иисуса, который призвал всех и каждого к полноте жизни согласно собственному, уникальному потенциалу. Никто из нас не знает, чем является этот потенциал, но понастоящему важно только одно – жить им во всей полноте. Призвание Иисуса абсолютно и универсально, и именно потому мы не имеем права довольствоваться чем-то меньшим. Иисус сказал, что мы должны быть святы, как свят Отец наш небесный. В этих словах Он дает нам ключ к нашему призванию: быть святым, как Он. Отец свят в себе самом. В себе самом – не в результате каких-либо внешних причин или усилий. Следовательно, чтобы стать святым, как Он, мы должны войти в Его «Я», в Его святость. Любое стремление быть святым за гранью Его святости – иллюзия и эгоизм. И действительно, если мы сможем увидеть эту проблему в таком свете, мы поймем, что желание святости в обычном значении этого слова, связанном с обладанием, само по себе является препятствием на пути ко святости. Что же в таком случае может быть корректным ответом на это призвание? Мы должны ответить на него внимательностью и отречением от собственного эго, которое является для каждого из нас смесью из святости и несвятости. Мы отрекаемся от себя, дабы повернуться к совершенной святости Бога. Как нам это может помочь? Его святость сама в себе полностью трансцендетна. Как же мы можем в ней участвовать, разделить ее с Ним? Мы можем войти в нее через Иисуса, ведь святость Отца живет в Сыне, а Сын живет в нас. И следовательно, святость Отца присуща нам через Духа Святого. Наш ответ на призвание к святости – это наш ответ Иисусу, наша открытость Ему и способность видеть Его во всем и во всех. Не только в себе самих – вначале в наименьшей степени в себе – но во всех окружающих нас. Увидев Его, мы станем Ему подобны, так как начнем видеть Его таким, каким Он есть. Именно это означает непрестанная молитва. «Молитесь непрестанно!» говорит святой Павел, а вместе с ним все мастера учения, передающие эту традицию. Молясь непрестанно, мы входим в вечную молитву Иисуса. Его молитва – Его дух, в ней Он полностью открыт Отцу, и она – наш путь за грань эго к совершенной святости Отца. Мы молимся непрестанно только потому, что Он сам молится в нас непрестанно своим сосредоточенным сознанием. Слово-молитва просто ведет нас к глубокому и полному осознанию Его молитвы, Его духа, вливающегося в наши сердца, струящегося между Ним и Отцом. Каждая христианская община, собранная в молитве, достигает одновременно святости каждого из ее участников и всего Тела Церкви. Это не соревнование, в котором каждый пытается прийти к цели первым, потому что, в определенном смысле, никто из нас не прийдет к цели, пока мы все ее не достигнем. Однако всем нам суждено к ней прийти, потому что первым ее достиг Иисус. Община, укорененная в молитве, стремящейся к своему живому центру – Христу, помогает каждому обрести в своем сердце осознанность и внимательность к духу непрестанной молитвы. Быть внимательным – значит увидеть Его. А увидеть Его – значит стать Им. 30 Позволяя уйти Говорят, однажды к Ганди подошла женщина и обратилась к нему с просьбой поговорить с ее дочерью, которая слишком сильно любила сладкое. Она хотела, чтобы Ганди наделил девочку мудростью, необходимой, чтобы избавиться от этой зависимости. Ганди сказал ей, чтобы она привела к нему дочь через три недели. Итак, женщина вернулась к нему с дочерью ровно через три недели, и стала слушать, как Ганди разговаривает с ней. Он говорил, что для нее очень важно перестать быть лакомкой, а также не уподобляться свинье, постоянно поедая конфеты и торты. Он также добавил, что обжорство опасно и для тела, и для духа. И в конце он добавил, чтобы она старалась не переедать, и что она может идти. И девочка ушла. Ее мать поблагодарила Ганди, но спросила его, почему же он не мог сказать все это тремя неделями ранее. «Три недели тому я и сам зависел от сладкого», - ответил Ганди. Начиная путь медитации, мы все зависим от самых разных вещей – от сладкого, от самооправдания, от фантазий, от прошлого. Каждый из нас начинает этот путь в своей исходной точке. Медитация становится путём освобождения из плена всех этих зависимостей. Но чудо этого пути состоит в том, что он един для нас всех, на каком бы этапе мы не находились. Необходимо только начать с того места, где мы находимся, и следовать по пути, простирающемуся перед нами. Делая это, мы сталкиваемся с абсолютно новым опытом, опытом общности со всеми, следующими по этому пути, а также переживаем растущее чувство участия в единстве творения. Но все мы начинаем с определенной доли эгоизма, и важно понимать, что медитация предназначена не для избранных и безупречных, а для обычных людей, знающих об общем призвании к совершенству. Иисус говорит своим ученикам: «Будьте совершенны, как Отец ваш небесный»21. Одной из проблем, с которой мы встречаемся, начиная медитацию в исходной точке своего жизненного пути, является контраст между нашим теперешним состоянием эгозима и несовершенства, и этим предположительно недосягаемым состоянием совершенства. Важно понять, как именно стоит рассматривать этот контраст, чтобы далейшее запланированное нами путешествие осуществилось. Одной из самых больших опасностей, которые подстерегают верующих людей, является религиозный или духовный эгоизм. Само по себе осознание нашего несовершенства, эгоизма или греховности составляет неизбежную часть духовной или религиозной реакции на жизнь. Это просто понимание того, сколь мы несовершенны. Мы можем осознавать это, покорно желая совершенства и освобождения от эгоизма, однако жажда совершенства может сама по себе стать формой эгоизма. Мы можем желать обрести совершенство, стать просветленными, достичь святости. Именно поэтому так важно понять, из какой позиции мы исходим, вступая на путь медитации. Традиция называет эту позицию apatheia22 - отсутствие желаний, отказ от собственничества. Великая сила медитации заключена в способность полностью отсечь корни эгоизма в каждом из нас. Мы просто должны сместить внимание с себя – скорее даже с осознающего себя противопоставления между нашим нынешним несовершенством и совершенством, которого мы надеемся достичь в будущем. Во время медитации наше внимание перестает сосредотачиваться на этой разнице, а также постепенно учится непривязанности к ней впоследствии. Ведь пока мы концентрируемся на этом контрасте, мы думаем о себе самих и снова оказываемся в ловушке эгоизма. Одним из трюков эго является убежденность в том, что мы способны отказаться от нашего эгоизма, проявляя его в чем-то другом. Но путь медитации препятствует любым уловкам эго, в силу своей (Мт 5, 48) Аpatheia (греч. - бесстрастие) – стоический принцип отрешенности от земных страстей, игры чувств. В раннехристианском учении понимался как идеал аскетического состояния, внутреннего покоя и самосозерцания. 21 22 31 простоты. Сила медитации, отсекающая корни эгоизма в нас состоит в абсолютном отвелечении внимания от нас самих. Это главное свойство слова-молитвы. Повторяя его, мы уже не думаем о себе. Мы отвлечены от себя, не думая ни о нашем эгоизме, ни о нашей святости. Именно поэтому постоянно, на каждом этапе нашего путешествия, и особенно в его начале, так важно понимать, что практика медитации намного важнее, чем теория. Если бы мы попробовали разработать всеобъемлющую теорию медитации, это заняло бы у нас намного больше времени, чем вся жизнь, и мы никогда не добрались бы до практики. Но практика абсолютно проста. Важно медитировать два раза в день, ежедневно. У большинства из нас есть множество причин, чтобы отправиться в это путешествие и, следовательно, абсолютно необходимо посвятить время и быть верными выбранному пути. Во время этих занятий мы должны становиться абсолютно простыми, ограничивая себя простотой своей мантры. Мы неподвижно сидим. Наша поза ограничена единственным правилом – выпрямленной спиной. Вы можете расслабиться, но при этом ваша поза должны быть исполнена благоговения и сосредоточенности. Найдите позу, которая будет для вас удобной – но не чрезмерно. Потом слегка прикройте глаза, позвольте мышцам вашего лица расслабиться и начните повторять ваше слово-молитву. Слово, которое мы рекомендуем, – это арамейское «маранафа», что означает «Прийди, Господь». Повторяйте это слово внутренне, в тишине, в глубинах своего духа, полностью на нём сосредоточившись. Повторяйте его в простоте и верности, от начала и до конце своей медитативной сессии. Обучение каждой из этих вещей – медитации дважды в день, хранению неподвижности, повторению слова-молитвы – каждому из аспектов пути медитации – требует определенного времени. Однако это и есть все, чему мы должны научиться. Не существует курсов для повышения квалификации. Если мы можем научиться этому, значит, мы начали свой путь. Иногда происходит так, что на начальном этапе мы принимаем обучение с большим энтузиазмом, но впоследствии, когда мы сталкиваемся с требованиями дисциплины, нас начинают одолевать сомнения. И порой это приводит к замешательству. Если это путь к совершенству, не должен ли он быть более изощренным, более комплексным? Разве мы не должны следовать самым «продвинутым» методам, вступая в схватку с собственными несовершенствами каким-нибудь особым образом? Но постепенно нас начинает учить наш собственный опыт. С помощью своей простоты и нашей верности он учит, что путь преодоления эгоизма – это смиренно, но непреклонно удерживать рефлектор нашего сознания за гранью себя. Конечно, сказать намного проще, чем сделать. Но все же это вполне реально – повторяя ваше слово-молитву. Повторяя слово-молитву, вам необходимо принять дары этой практики, преображающие вашу жизнь. По мере того, как результаты медитации будут осваиваться в нашей обыденной жизни, мы начнём узнавать в них спасительный, освобождающий опыт. Хотя вначале мы можем полагать, что мы прикованы ко множеству вещей, фактически мы прикованы только к себе самим. Свобода, к которой мы так стремимся, фактически является свободой от самих себя, от эгоцентричности, от одержимости собой и от изоляции. Мы тоскуем по свободе и связанной с ней радости. Это свобода преодоления себя, собственных ограничений на пути к безграничной тайне совершенной любви Бога. Когда мы действуем таким образом, мы достигаем целей нашего сотворения, состоящих в том, чтобы стать теми, кем мы призваны быть. И поэтому, повторяя словомолитву, не сосредотачивайтесь на собственных несовершенствах или на жажде совершенства. Ваша единственная забота – познать, кто вы есть на самом деле. Пока мы для себя совершенно неизвестны, но медититруя, мы движемся к знанию о том, что мы – личности, созданные любовью и для любви. В христианском понимании сила этого освобождения вливается в нас из освобожденной жизни воскресшего Иисуса. Совершенство и просветление, которое мы 32 открываем, не наше, но Его; это Его свет, освещающий каждого, кто приходит в этот мир, и Его совершенство, которым Он делится с нами. Так как мы сосредоточены на Нем, мы не должны беспокоиться о себе, и наш путь может быть путем абсолютной простоты, выхода за рамки самосознания. Это путь веры. Преданность ему выдвигает нам определенные требования, но они просты. Слово-молитва верно ведет нас по этому пути. Об этом опыте освобождения пишет святой Павел в Послании к Римлянам: «Итак, братия, мы не должники плоти, чтобы жить по плоти; (...) Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии. Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!». Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божии.» (Рим 8:12,14-16) 33 Время священно В книге «Слово в безмолвии» о.Джон Мейн высказывает крайне важную и простую мысль относительно нашего пути: «Изменяя вашу мантру, вы замедляете ваше продвижение на пути медитации». Это довольно интересное утверждение, ведь отец Джон никогда не говорил, сколько именно времени займет достижение цели медитации. Однако, он признавал тот факт, что мы можем возрастать на этом пути, но можем также и замедляться в развитии. Традиция, которой мы следуем, поощряет нас непосредственно к практике. Традиция о. Мейна не ставит своей целью знакомить нас с новыми идеями или обучать качественным рассуждениям на тему медитации. Речь идет исключительно о том, чтобы снова и снова направлять нас к единственному существенному заданию, стоящему перед нами. Учение же традиции должно поддержать нас, ведь мы, будучи обычными людьми, нуждаемся в этом, - но для того, чтобы снова ощутить в себе силу, нам необходима одна и та же правильная пища. Таким образом укрепляется наша вера и надежда, а встречаясь с неудачей, мы ищем поддержку, поощрение или источник вдохновения, чтобы начать сначала. Мы должны посмотреть на свои падения в абсолютно неэгоистичном свете, не воспринимая их исключительно как поражение на пути к успеху, но понимая, что это всего лишь неудачная попытка ответить на любовь. Если мы сможем увидеть это в таком свете, падение станет для нас средством достижения ещё большей глубины. Именно тогда, когда мы смещаем акцент внимания с самих себя на глубинную любовь, становится возможным самопознание. Итак, учение, укрепляя нас на пути, ведет в сторону, противоположную самодовольству, – к глубинам. Меняя свое отношение к падениям, мы, конечно, не должны желать их повтора, - нам стоит постепенно научиться «падать» все реже и реже. При этом важно помнить, что наш путь призван отучить нас от самодовольства. Частью нашей самоудовлетворенности является слишком охотное признание поражения – именно это мы называем компромиссом. На пути, которым мы идем, нам светит маленькая, но очень яркая точка чистого идеала – точка Абсолюта, который никогда не исчезнет. Именно он определяет наш маршрут. Из этой яркой точки к нам приходит учение – бескомпромиссное, но человечное, любящее, Христово. Оно выводит нас за грань нашей склонности к соглашательству и самодовольству. Но это нас не тревожит. Переставая быть довольными собой в прочих жизненных сферах – в супружестве, карьере или здоровье, - мы становимся нервными, обеспокоенными тем, сможем ли достичь успеха, не став жертвой поражения. Но выход за рамки самодовольства на духовном пути (который в принципе и является полнотой всего жизненного пути) приносит более глубокий покой. Но этот опыт будет дан нам, только если мы позволим себя встряхнуть. Уже сама мысль, что мы можем терять время, является отрезвляющей, а порой даже шокирующей. Порой мы слишком снисходительны к себе, полагая, что все идет так, как должно быть. Несомненно, в каком-то смысле так и есть. Но это не значит, что если мы позволим этой ясной точке Абсолюта коснуться нас, все не сможет измениться. К сожалению, у нас есть возможность «отложить» собственное развитие. По сути, как мы все понимаем, каждый из нас в той или иной степени так и поступает. Есть нечто, что делает эту ситуацию не властной над нами, - дарующее знание присутствие Христа и сила Его спасительной любви. Но всё же, за растраченное время приходится платить свою цену; в конце концов, его приходится отрабатывать. В силу самой природы пути и нашего к нему призвания упущенное временя необходимо наверстывать – это и есть то, что мы принимаем за трудности. В идеале путешествие должно проходить намного спокойнее – конечно, не без трудностей, не без необходимости периодически «подгонять» себя. Но оно может быть более радостным, в большей степени исполненным свидетельства для окружающих. 34 Как нам продвигаться вперед, не тратя время попусту? Прогресс в медитации связан с осознанием текущего момента, проживанием жизни, крепко стоя на земле. Мы растем, живя в сострадательной и активной связи с другими, с полным пониманием того, что жизнь пронизана вечным мгновением Бога, в силе которого она раскрывается. Наши пугливые мысли о «вчерашнем» или «завтрашнем» по сути блокируют мощь этого вечного мгновения, противопоставляя иллюзию реальности. Итак, мы постоянно задаемся вопросом, как пребывать в настоящем. Ответ очень прост. Времени слишком мало, чтобы его терять. Это весьма практичный вывод для жизни каждого из нас. Не следует посвящать время пустякам, и, конечно же, не нужно искать повод отвлечься. Все это сущая потеря времени. Причем, речь идет не столько о том, что мы делаем, сколько о причинах, по которым мы что-либо делаем. Мы отвлекаемся из-за мотиваций, а не из-за поступков. Мы можем одинаково успешно терять время в бесконечной занятости, как и в бездействии. Каждая христианская община, открытая настоящему, этому текущему мгновению, живет осознанием ценности времени, истинной святости времени, равно как и святотатственной глупости его растраты. Такая община открыта силе Бога, опыт которой можно получить в Его настоящем мгновении, а не в собственных представлениях, связанных со временем. В подобной общине, а также у каждого, кто с ней связан, одиночество становится уединением, а уединение служит основой общины. Печаль исчезает, когда мы направляем свои усилия на счастье других. Такова динамика медитации: оставаться со своей мантрой, всегда с одним и тем же молитвенным словом, пока наша обычная жизнь не преобразится в жизнь Божью. 35 Обожествляющая любовь «И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким, потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе.» (Еф 2:17-18) Путь медитации можно описать как процесс глубоко личностного познания сущности этих Евангельских слов, познания не только их теологического, но и персонального измерения. Уже на своём начальном уровне медитация приводит нас к пониманию одного важного слова, которое мы употребляем чаще всего, но наверняка понимаем менее всего – слова «дух». В понимании отца Джона главной целью безмолвия медитации является открывающаяся нам возможность стяжания своего духа. Поэтому мы понимаем медитацию как путешествие, полное открытий, обретения чего-то, что является для нас пока тайной. Это путь в неизвестность, путь, в завершении которого мы сами становимся познанными. В тишине и молчании мы начинаем лучше осознавать духовное измерение нашего бытия. Открывая сущность духовного измерения, отличающегося равно от сознания, как и от тела, мы видим, что дух существует не в теле, как «в механизме», и не в сознании – но является чем-то несоизмеримо более мистическим, существующим ане пространства. Дух предстает перед нами как точка единения всех ментальных и телесных процессов, в которой они достигают самопреодоления. Я допускаю, что, подобный взгляд может показаться несколько эзотеричным, чрезмерно интеллектуальным, абстрактным. Однако, это единственный способ выражения экзистенциального и глубинного опыта медитации, приводящего нас к единению и познанию себя. Постепенно новозаветное слово «Дух» начинает восприниматься все глубже и полнее, в перспективе собственного опыта жизни в Духе, одухотворенности. Мы начинаем видеть, как учил святой Павел, что духовное является бессмертной частью нас, бесконечно удаленной точкой, втягивающей в себя смертное и конечное. Сознание и тело объединяются в открываемом нами духе, высвобождая и совершенствуя в ходе медитации чувство единства и гармонии. В определенный момент может возникнуть беспокойство, ведь этот процесс, проходя успешно, приводит к тому, что нам становится всё тяжелее описать происходящее. Прежнее состояние позволяло давать определения куда проще. Переполняя нас, реальность Духа демонстрирует нам, как неточны любые слова. Опыт ускальзывает от попыток ума объять его. Мы спрашиваем, что есть дух, и оказывается, что с каждым разом все сложнее дать ответ на этот вопрос. Было бы проще, если бы удалось ввести четкое разграничение между разнообразными аспектами нашего существования – нашей повседневностью, участием в социальных связях, размышлениями о тайне жизни, многочисленными измерениями тела, сознания и духа. Но идя путем медитации, мы начинаем осознавать невозможность окончательного разделения между этими тремя измерениями, так как все глубже укореняемся в них, становимся все более настоящими, открывая свой дух. Мы приходим к простоте, и путь этот в нашем аналитическом представлении предстает намного более сложным, нежели на самом деле. Такова очищающая простота, делающая невозможными однозначные ответы на наши основные вопросы. Это встреча с тайной: в ней мы можем принять простоту – или вернуться к сложности. Однако на самом деле пути назад уже нет. Спрашивая, чем является дух, я по сути спрашиваю: «Кто я?» Это вопрос прост, насколько это вообще возможно. Вопрос, на который можно ответить только с помощью понимания: «Я – тот, кто задает вопрос». Когда мы сталкиваемся с такой величественной и очищающей простотой, простотой чистого бытия, осознанной нами на уровне духа, мы также погружаемся в глубины молчания. Молчание воцаряется там, где последний вопрос остается позади, где мы уже не ищем ответов, открываясь реальности за гранью вопросов и ответов. 36 В тот миг, когда мы оставляем вопросы, либо когда задаем вопросы, на которые ответ невозможен, - как в случае с коаном23 – мы также сталкиваемся с абсурдностью, с глупостью. Это абсурдность эго, которое пытается властвовать над духом. Это абсурдность попытки прозондировать тайну духа инструментами ума. Я допускаю, что даже более трагические проявления абсурдности являются результатом попытки «схватить» дух с помощью тела – как иногда люди пытаются сделать это, например, посредством наркотиков. Нашей единственной реакцией перед лицом простоты вопросов, не предполагающих ответа, является смирение, и именно поэтому простота нашей медитации постепенно разрушает наше эго… если, конечно, мы сможем сохранять простоту достаточно долго, совершая своё путешествие в духе. Дух – это простейшая и исходная идентичность того, чем мы являемся, это и есть та личность, которую Бог знает и любит. Предоставляя духу свободу действий, мы позволяем ему охватить сознание и тело - все измерения нашей жизни, приводя их к реализации и полному раскрытию. Задача нашей медитации – научить нас быть. Это работа безмолвия нашей медитации, в которой мы позволяем нашему сознанию путешествовать к его истоку, центру нашего существования, где мы изошли из Бога, где мы едины сами с собой и с Божьим Духом. А если все это кажется нам путешествием исключительно внутренним, то мы слышим только часть истории, потому что только после того, как мы станем духовными, у нас появится способность любить. Быть же духовным не любя – принципиальное противоречие. На уровне духа мы получаем опыт любви, творящей нас, любви, которая нас освобождает и освящает. Любви Бога: Отца, Сына и Святого Духа. Обретая духовность, мы возрастаем в любви и познаем, что Бог есть любовь, открывая это ежедневно и в любой ситуации, ведь эти три измерения божьей любви – творящая, освобождающая и освящающая – узнаваемы и в каждом человеческом опыте любви. Познание любви друг к другу приближает каждого из нас к духовности. Одна любовь становится причиной другой. Заповедь «возлюбите друг друга»24 является самой сутью духовного учения Иисуса, которое он передал своим ученикам, потому что всякая любовь творит, освобождает и освящает. Всякая любовь обожествляет и открывает ту истинную идентичность, в которой каждый из нас является иконой Бога, возлюбленной и созданной по Его образу и подобию. Как мы знаем, в нашей повседневности мы часто боимся быть духовнее, не желая утраты некоторых измерений нашей жизни, или же, если посмотреть на это с другого уровня нашего опыта, мы сторонимся любви, боясь потерять себя. Медитация побеждает страх, отрицающий жизнь и преграждающий дорогу к полноте жизни. Она освобождает нас от страха, просто давая нам возможность найти свой дух. В этом поиске мы открываем любовь Бога – творящую, освобождающую и освящающую – которая льется в нас через Духа Христа. «И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким, потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе... на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом.» (Еф 2,17-18, 21-22) Коан (яп.) - короткое повествование, вопрос или диалог, не имеющие логической подоплёки, содержащие алогизмы и парадоксы, доступные интуитивному пониманию. Понятие происходит из философии дзен, в определенном смысле его аналогом может быть христианская притча. 24 (Ин 13, 34) 23 37 Eдинство в гармонии По словам Платона философия рождается в удивлении. Думаю, что выражением религиозного отклика на жизнь может быть подробное исследование этого удивления – но не только как размышления, философствования или разговоров о нем. Наш религиозный отклик ведет нас к тайне, порождающей удивление; войдя в нее, мы неминуемо преобразимся. Хотя эта тайна и лежит за пределами нашего понимания, мы призваны познавать и любить ее, служа ей. Мы призваны к ее исследованию, и именно этот чудесный процесс познания мы называем «духовным путем». Это путь медитации. Среди великих символов, используемых всеми традициями для указания на это исследование, часто встречаются слова «путешествие», «приключение», «паломничество». Отвечая на призвание и оставаясь на пути, мы вовлекаемся в опыт динамического характера. Мы не только созерцаем тайну, но и приближаемся к ней, ежедневно возрастая на пути медитации. Тут нам неизменно будут сопутствовать развитие и изменения. Наука является для нас наиболее очевидным способом исследования тайны Творения, так как обращает наше внимание на окружающий видимый мир. Но сегодня мы сталкиваемся с открытием – и я допускаю, что как раз ученые сделали это первыми, – что наука возвращает нас к исключительно простым вопросам духовного пути, к изначальному чувству удивления. Удивление свойственно детскому сознанию. Дети реагируют удивлением на очень простые, очевидные и прозаичные вещи: что такое дух? Что такое сознание? Откуда берется материя? Чем является энергия? Что такое жизнь? Эти важные вопросы являются источником нашего удивления, но они - только начало пути. Вполне естественными на духовном пути являются возникающие вопросы, касающиеся нашей жизни и исследования ее различными способами. Каждый истинный духовный путь, подобно медитации, ведет нас в пространство внутренней вселенной. В то же время мы выходим за грань самих себя, к сознанию намного более глубокому, чем наше собственное, к бытию и восприятию. Именно это и называется «свободой» в Новом Завете, свободой духа. Нас ведут к чуду творения на каждом из его уровней, и великим чудом является то, что мы обретаем силу, позволяя нашей жизни прикоснуться к жизни других, с любовью войти во всеобщую взаимосвязь. Продвижение в медитации не оценивается по уровню развития абстрактного, концептуального знания, свойственного нашему умственному складу, скорее показателем может быть все возрастающее милосердие, являющееся силой любви. Именно поэтому главная заповедь, данная нам Иисусом, - «возлюбите друг друга». Иисус, наивысший Господь и Учитель любви, говорит, что любовь приведет нас ко всякой Мудрости. Но мы нуждаемся (особенно сегодня, живя в современном обществе) во внутреннем пути, в дороге, ведущей нас к полному самопознанию, прежде чем установим достаточно глубокую связь в любви с миром и окружающими нас людьми. Путь медитации в своей простоте подобен хождению. Мы ставим одну ступню перед другой и делаем шаг. Медитация проста, как хождение, но требовательна, как паломничество, потому что требует от нас идти дальше, не оборачиваясь, не останавливаясь и не ожидая, что предназначенное нам придет само. Медитация показывает нам, что реальность, которая является источником, - точно так же, как и целью нашего путешествия, - вовсе не основана на противопоставлении внутреннего и внешнего, - материи и духа. Духовный путь указывает нам, что реальность со всем в ней сущем едина. Таково основное утверждение Библии: Бог Един. В результате, главным откровением Нового Завета является возврат всякого творения к единству с Единым, с Богом, познаваемым через Христа. Путь медитации ведет нас к полноте личного опыта единства реальности, к единому Богу. Результатом этого пути является Истина, а не вторичный репортаж о ней. Само по себе прочтение текста не говорит о том, что мы 38 обрели опыт того, о чем он повествует. Мы не пережили того, о чем нам поведал кто-то другой. Чье-то учение, мудрость и традиция играют немаловажную роль: они ведут и направляют нас. Духовное путешествие не совершается в одиночку. Однако опыт, к которому мы призваны, является в полной мере личным и подлинным. Прежде всего, медитация собирает нас воедино, приводит к единству сознания и сердца, цельности тела и духа. Составляющие нас элементы, которые, как нам нередко кажется, противопоставлены друг другу, встречаются в одной точке, центральной точке личностного сознания, где мы видим, как все эти измерения становятся «одним». Когда мы познаем свое единство, наша внутренняя и внешняя жизнь обретают гармонию. Единство и гармония. Оба эти термина используются для описания опыта реальности, которую Иисус назвал «Царствием». Медитация сама по себе является объединяющим и гармонизирующим путем, ведущим к обретению этого Царствия в нас самих, а впоследствии, и к видению изнутри этого внутреннего пространства, с помощью которого мы замечаем, что также пребываем внутри Царствия. Символом этого пути единства является одно-единственное слово, которое мы берем с собой, оставляя все прочие слова, понятия и идеи. Мы держимся за это «убогое» слово и ограничиваемся повторением его в нашем сердце во время медитации. Язык и мысль сосредотачиваются исключительно на простоте этого единственного слова или фразы, которая объединяет все многообразие нашего существования. То слово, которое мы называем «мантрой», является святым, повторяемым непрестанно до конца каждой нашей медитации. Наше путешествие станет реальным, если мы посвятим ему достаточное количество времени. Каждое утро и каждый вечер мы уделяем ему около тридцати минут. В это время мы оставляем все мысли, проблемы, планы, анализ прошлого и переживания о будущем. В конце-концов мы оставляем даже самих себя – к чему призывал нас Иисус: мы должны отречься от себя в намерении следовать за Ним во всей полноте Его пути. Важным измерением единства, с которым мы встречаемся на нашем пути, является единство с телом. Стремясь к его опыту, мы должны учиться физической дисциплине неподвижности, точно так же, как и при повторении слова-молитвы мы должны учиться внутренней дисциплине и неподвижности нашего сознания. Слегка прикройте глаза. Сядьте, выпрямите спину. Сидите расслаблено, но бдительно. Затем молча, про себя, внутренне, начните с верой и любовью повторять свое слово, - слово, ведущее к единству. Мантра – не объект размышлений, но то, что исходит из наших уст. Итак, не концептуализируйте свое слово; просто внимайте ему. Мы входим в единство, прежде всего повторяя и вслушиваясь в него. Мантра предстает перед нами как путь к гармонии, мы слушаем ее, как слушали бы гармонический тон – звук, раздающийся в нас, не лишенный ни смысла, ни значения, но выражающий любые из них, объединяющий все выражения любых смыслов. Звук резонирует в нас, как в камертоне. Этот резонанс есть не что иное как наша гармония со Христом, с Его жизнью, Его ритмом и Его животворящей энергией, - Христос же в свою очередь резонирует в гармонии с Богом. Пребывая во Христе, мы пребываем в Боге. Именно поэтому Иисус сказал, что Он есть путь к Отцу. Так описывается медитация в христианском понимании, но во время самих наших упражнений, утром и вечером, мы прежде всего сталкиваемся с психологическими трудностями повторения нашего слова, необходимостью порядка, в рамках которого мы постоянно возвращаемся к слову, не позволяя неизбежно возникающим мыслям отвлекать нас. Мы также осознаем – особенно в первые месяцы практики – что обучение медитации дважды в день, постоянство на этом пути, возвращение на этот путь в случае, если мы оступимся, требует четкой дисциплины. Это христианское понимание смысла дисциплины и аскетизма неизбежно. Всему предшествует опыт веры, затем приходит и смысл этого опыта, становящийся нашим личным смыслом, мотивирующим всю нашу жизнь. Всегда присутствует искушение сойти с пути в поисках «чего-то еще» или пойти на поводу у своей отвлеченности, разочароваться в своих «успехах», быть неспокойным, нетерпеливым или попросту неудовлетворенным. Слово-молитва избавляет нас от этого 39 искушения. Оно погружает нас в молчание, которое, как мы узнаем, не является отрицающим. Молчание – наш резонанс со Христом и Его резонанс с Отцом. Таково наше представление о простоте и смирении медитации. Это чудесное и неподдельное видение реальности – видение, к которому мы все призваны. Оно требует самоотдачи и дисциплины, а процесс обучения этой самоотдаче и дисциплине требует времени. Но в конце концов нам необходимо нечто очень простое - сидеть, повторяя свое слово-молитву. Предваряя медитацию, подумаем о видении единства всего творения во Христе, которое св.Павел описывает в Послании к Ефесянам: «... открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нем, в устроении полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом.» (Еф 1, 9-10) 40 Встречая другого На определенном этапе нашего пути мы осознаем, что медитация преподает нам важнейший урок: она учит нас любить и быть любимыми. Она учит нас также той живой правде, сокрытой в учении Иисуса, что мы должны умереть и отречься от себя. И это то же самое учение, о котором говорит нам Писание: «Возлюби ближнего своего». Любя, мы принимаем чье-то бытие. Это подразумевает готовность признать приоритетность существования других, посвятить им свою жизнь, - в этом абсолютном сосредоточении на других мы получаем опыт утраты собственного эго. Этот урок не ограничен только лишь интеллектуальной плоскостью, а усваивается скорее на всех уровнях реальности нашей жизни. Важным является также то, что, познавая эту истину, мы обретаем опыт единства человечества, как одной семьи, тем самым устанавливая связь со всем миром. Сложно не заметить, что вся жизнь современного общества проходит на фоне постоянного напряжения, которое в последнее время только растет, приводя к крайней поляризации противостоящих сил25. Но одно из блаженств христианства – благословение и счастье нести мир, согласно словам Писания, говорящим, что «блаженны миротворцы»26. Мне кажется, что медитация ведет нас к пониманию парадокса миротворчества в этом полном насилия мире; миротворчества, проявленного не в общих фразах, а в конкретных действиях. Это помогает нам понять, что наше призвание к медитации является посвящением себя Христу, присутствующему в мире, а следовательно, посвящению себя миру и любви Его духа. Наш путь – это в наиболее очевидном смысле путь мира, духовно связанный с миром напряжения, насилия и недоверия, к которому мы все тем не менее принадлежим, и за который, в какой-то мере, ответственны. Вскоре после начала регулярной медитации мы начинаем понимать, что делаем это не для удовлетворения нашего эго и не для собственного спокойствия. Переступая самих себя в нищете слова-молитвы, мы замечаем, что медитация, порождая альтруистические взаимосвязи и чувство ответственности, укрепляет покой и мир вокруг нас. Становится очевидным, что наше самоотречение делает мир Христов доступным через нас всему окружающему миру. Какие бы преимущества не приносила нам медитация, они не принадлежат исключительно нам. Они будут всеобщим достоянием, ведь эго, жаждущее обладать плодами нашей духовной практики - миром, радостью и свободой, - уменьшается. Но хотя плоды Духа Святого и являются нашим общим наследием, традиция всегда акцентировала внимание на неизбежность самостоятельного их поиска через обретение полного самопознания. Подчеркивается, что это первый шаг к тому, чтобы стать учеником Иисуса, ведь когда мы находим наше истинное «Я», мы обретаем свободу и силу, происходящую из этого открытия, - силу покоя и радости, силу переживания единства со всем человечеством. Когда мы начнем познавать наше истинное «Я», наш дух сможет в полной мере совершить свой вклад в человеческую семью, в которой, как в каждой семье, мы делимся друг с другом всем, что имеем. Принадлежащее нам в той же мере принадлежит и другим. На нашем духовном пути, в нашей молитве мы приобщаемся к чуду и таинству роста в этой духовной семье, где каждый - строитель общины и «миротворец». Чтобы претворить это в реальность, мы должны понять, насколько трудным является предстоящее нам путешествие, - пожалуй, самое трудное из всех возможных. По сути, это единственное, что можно вообще назвать путешествием. Мы знаем, что должны отрешиться себя, и для этого нам необходимо открыть собственное одиночество, войдя в него. Мы не сможем воссоединиться с человечеством, пока на опыте не постигнем собственного одиночества. Мы должны четко понять, что оно означает. Мы можем Эта раздел книги был написан во второй половине 80х годов, в период холодной войны. - Прим. переводчика. 26 (Мф 5:9) 25 41 медитировать в одиночестве, но никогда не должны медитировать в изоляции. Изоляция не позволит нам ни найти, ни познать себя; в ней мы будем снова и снова находить лишь свое эго. Стать самим собой возможно только лишь через опыт встречи Другого, встретившись с Ним лицом к лицу, пробуждаясь к нему. Мы боимся тех, кто не похож на нас, - мы боимся, что, приблизившись к реальности кого-то другого, утратим этот небольшой фрагмент нашей собственной реальности, который нам удалось обрести. В этом страхе присутствует определенная логика, но нет причин, чтобы этот страх удерживал нас от действий. Истина находится за гранью любого страха. Чтобы ее найти, мы должны разоблачить страх. Реальность такова, что после встречи с Другим мы не останемся прежними. Об этом говорят запоминающиеся слова Писания: «Никто не может увидеть Бога и остаться в живых»27. Бог является Другим, реальностью реальностей. Он – наша единственная истинная Реальность. Глубина нашей встречи с Другим измеряется степенью нашей перемены. Мы меняемся – но это изменение в сторону нашего истинного «Я». Самой глубокой встречей является радикальнейшее для нас изменение – это опыт смерти. Но Иисус учил нас – и Он пребывает с нами, чтобы напомнить нам об этом, – что даже в смерти мы можем без страха приблизиться к Другому. Поистине, в свете Его сознания мы можем даже понять, что вся наша жизнь является постепенно разворачивающейся встречей с тем Другим, который есть Бог. Любые взаимоотношения, контакты с другими людьми, из которых слагается наша жизнь, являются фрагментами постоянно углубляющейся встречи с тем Другим, по образу и подобию которого мы сотворены. Открываясь навстречу этому опыту – в медитации или любви – мы познаем, что страх побеждается только с помощью встречи, и чем глубже будет каждая такая встреча, тем меньше страха останется в нас. Может показаться, что должно быть наоборот, – что страх перед Другим только возрастет при встрече с Ним, – но так как именно любовь лежит в основе различий между одним и другим, она, совершенствуясь, все более избавляется от страха. Для боязни и страха нет никаких причин, ведь непохожесть вовсе не несет в себе состояния оппозиции, напряжения или враждебности. То, что отличается от нас, при ближайшем рассмотрении нам не противоположно. Опыт несхожести скорее объединяет, чем поляризует. То, что он нам демонстрирует, – не возрастающие различия, а все углубляющееся сходство, не диссонанс, а согласие. Нам не обрести себя до тех пор, пока не состоится наша встреча с Другим лицом к лицу. До нее мы будем оставаться чуждыми даже себе, существуя в полном эгоизме и самоотчуждении. В таком состоянии все остальные будут противостоять нам, находясь с нами в противоречии. Некоторые индивидуумы, равно как и целые социальные группы, существуют в состоянии страха и отторжения вместо радушия и любви. Мы все испытываем печаль, недоверие и гнев. Первым шагом к выходу из этого ада является решимость встретить себя как себя, а не как чужака. Никто из нас не осилит этого в одиночку. Без вмешательства Божественной любви мы никогда не были бы спасены. Призвание, которое привело нас к медитации и познанию взаимосвязей любви, которое стало воплощением нашей встречи с Богом, является знаком вмешательства в нашу жизнь Его спасительной любви. Медитируя, мы учимся отбрасывать все представления о себе, так как все они чужды нашему истинному «Я». Они подобны фальшивым этикеткам. Наш самоанализ, навешивающий ярлыки и кажущийся нам крайне разумным, изолирует нас от знания истинного «Я», становясь помехой на пути к спасительной встрече с реальностью. Так мы запираем себя в самосознании. Но нам стоит всего лишь понять, что мы уже освобождены той совершенной свободой, что достигается в глубине нашего духа, в свободе Христа, свободе Его чистой любви. Мы можем обратиться к реальности, если только сможем 27 «Человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх 33:20) 42 научиться простоте, приняв данный нам дар и храня ему верность. Слово-молитва учит нас любви, помогая расти и выходить за рамки собственных представлений о себе, открывая дверь в реальность истинного «Я» , единую с реальностью Христа. В этой реальности мы можем быть собой и познавать радость бытия в общине. Это единсто с Христом, описанное в Послании к Римлянам: «Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху. (...) Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем.» (Рим 6:5-6, 8-11) 43 Оставление потребностей Мы никогда не узнаем о нашем истинном потенциале, пока не будем призваны выйти за рамки наших о нем представлений. Точно также истинная глубина учения откроется только тогда, когда учение будет поставлено под сомнение. Люди довольно часто оспаривали учение отца Джона, говоря: «Ты хочешь слишком многого. Путь медитации несомненно хорош, а ты выдающийся человек, который может следовать этим путем, но не каждый является таким особенным, не каждый человек обладает той же силой, уравновешенностью и цельностью. Быть может, ты сможешь с этим справиться. Возможно, ты найдешь еще пару человек, способных на это, но этот путь не универсален. Он слишком пуст, слишком строг, слишком требователен». Отец Джон отвечал на такие упреки весьма решительно. Он чувствовал себя разочарованным, поскольку наиболее часто слышал это от духовных лиц, от священников, то есть от людей, несущих особую ответственность за служение и проповедь Евангелия всему Божьему народу. Он чувствовал себя разочарованным, потому что видел, насколько они недооценивают Евангелие и человеческий потенциал ответа на евангельское призвание. Итак, он отвечал на подобные сомнения, попросту указывая на Евангелие. Если путь медитации слишком требователен, говорил он, тогда и призвание Иисуса не менее требовательно. Если ожидание, что среднестатистический человек способен медитировать, вызывает сомнение, то не менее сомнительным является и ожидание, что он сможет быть последователем Христа, ведь путь медитации – это, по сути, ответ на учение Христа, на Его призвание отречься себя и следовать за Ним. Это не призвание следовать путем святого совершенства. Это не призвание стать героем или гением, ни даже призвание быть хоть в чем-то особым. Это призвание быть тем, кем ты есть, и использовать данное нам время (будь то пять или пятьдесят лет) с целью быть самим собой: человеком, которого Иисус полюбил, отдав за него свою жизнь. Отец Джон указывал на Евангелие и говорил, что обучение медитации напрямую связано с евангельским учением. В книге «Слово в безмолвии» он писал: «Все учение Кассиана о молитве укоренено в Евангелии», и цитировал слова Иисуса: «А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.» (Мф 6:7-8). Это безусловно испытывающие и требовательные слова, но они адресованы каждому, и никто не сможет найти себя, если не ответит на это призвание со всей серьезностью и искренностью, потому что именно к такому ответу мы призваны. Медитация – это контекст, в котором звучит наш ответ. Я думаю, что каждый, кто медитирует, поймет, что в нижеследующем утверждении нет излишней самонадеянности: мы способны ответить на призвание именно потому, что медитируем. То, к чему Иисус призвал людей, было крайне простым. Он мог остановиться возле когото сидящего и занимающегося своей обычной работой, посмотреть на него и сказать: «Иди за мной». Это все. И если люди вставали и шли за Ним, то это было ответом на призыв, и с этого момента они были в Пути. Евангелие подчеркивает, насколько важным для них было с этой минуты оставаться с Ним. В Иерусалиме многие люди нашли учение Иисуса слишком трудным и отошли от Него. Те же, кто с Ним остался, были совершенно обычными людьми. Все они в конечном счете разбежались в момент наивысшего испытания, но тогда это уже не имело значения. Ведь они оставались с Ним, а когда говорили о совершенстве или о награде, Он спокойно их останавливал. Времени было немного, а то время, которым они располагали, следовало использовать, чтобы идти за Ним, во всей полноте, безусловно, с большей любовью. Эта непоколебимость и была их совершенствованием. 44 В словах Иисуса «ваш Отец знает, в чем вы нуждаетесь, прежде, чем Его попросите» кроется великое призвание. Это призвание замолчать. Это приглашение довериться. Молчание в медитации составляет наивысшее выражение нашего доверия Богу, точно также, как и в человеческих взаимоотношениях, оно может быть признаком высшей степени личностного доверия. По опыту медитации нам также знаком призыв, который сначала поражает нас своей непонятностью: «Оставьте свои потребности». Как же мы можем оставить свои потребности? Нашу потребность личностного удовлетворения, симпатии, понимания, признания, нашу потребность в какой-либо форме человеческого одобрения. Оставить все эти потребности нам кажется практически нереальным, - разве что станет ясно, что именно сохраняя эти наши нужды, мы вынуждены по-прежнему пребывать «в нужде». Держась за все это, мы по сути отрекаемся от полноты, которую предлагает нам пребывание в настоящем моменте. Потребности, к которым мы так крепко привязаны, по сути являются не чем иным, как желаниями. Как же от них избавиться? Медитация решает эту задачу довольно-таки простым путем. Мы избавляемся от чрезмерных желаний, когда не просим, не ходатайствуем о них, - по крайней мере, не делаем это эгоистично. Мы не просим для себя. Каждая молитва во время Святой Мессы также является просьбой, но разница в том, что эта просьба высказана в духе общины, где каждый перешагнул или перешагивает ограниченность собственных желаний, свой эгоизм. Молясь о пришествии Царствия Божьего, мы отбрасываем наши изолированные потребности, жертвуем себя Царствию, приготовляясь к единству в Евхаристии. Мы оставляем наши желания и тогда, когда отказываемся от мыслей, связанных с ними. Это серьезнейший вызов: отвернуться даже в мыслях от своих потребностей, веря, что в Царствии все уже устроено наилучшим образом, и что его полнота простирается настолько далеко, насколько мы способны доверять. Если мы только способны доверять. Очень легко провести целый день, думая о себе самом. Мы делаем так, даже не осознавая этого. Одержимость собой становится бессознательной привычкой, манерой. Мы можем непрестанно размышлять над нашими потребностями – глубинными или преходящими. Мы можем думать о том, как нам культивировать нашу духовную жизнь, как достигать совершенства. Как стать всем тем, чем мы желаем быть, думая о собственном развитии, о комфорте завтрашнего дня, физическом или эмоциональном. Мы формируем себя сегодня и завтра согласно нашим потребностям и желаниям. Чем я хочу быть? Каких событий я жажду? Опасность, которую таит в себе религиозная жизнь, состоит в том, что она дает нам массу времени на размышление о себе и собственных потребностях. Мы должны встретиться лицом к лицу с этой опасностью в жизни, которую мы ведем, ведь если мы постоянно сосредоточены на себе самих, то это уже не настоящая жизнь, а скорее иллюзия. Нам нужна смелость, чтобы пошатнуть эту вновь и вновь возвращающуюся иллюзорность, пока она стремится стать нами, разоружить ее с помощью ежедневного возвращения к нашей медитации. Если смотреть со стороны, монашеская жизнь может производить впечатление замкнутой на самой себе. Однако это не так. Она ориентирована на Бога, а практически это реализуется в направленности на других, на службу общине, друг другу и тем, кто к нам приходит. Община, которая всегда приветствует других и открыта им, является сообществом людей, следующих за Иисусом на Его пути в Иерусалим, где Он оставил все свои личностные потребности, осознавая, что Отец Его прекрасно знал о них. В Иерусалим, где через одиночество Гефсиманского сада каждая потребность исполнилась в саду Воскресения. Истинный монах – это тот христианин, который не мыслит о своих нуждах, но направляется к Богу и Его Царствию, который не думает о своей награде за следование за Христом, но открывает с изумлением и радостью величайшую честь самой возможности следовать за Ним. 45 Богатая нищета Медитация была бы невозможна без понимания, чем на самом деле является нищета, и что подразумевает нищета духа. Познание собственной нищеты является одним из наиболее исцеляющих и удивительных опытов, которые открывает нам медитация. Подтверждая тот факт, что мы все пребываем в пути, этот опыт намного сильнее, чем духовный успех, свидетельствует о том, что мы движемся в верном направлении. Познавая нищету духа мы познаем себя. Мы постепенно приближаемся к самопознанию, природа и глубина которого всегда будет поражать нас. Реальность всегда непредсказуема. Опыт нищеты духа однажды поражает нас, но впоследствии это чувство не уходит, все более изумляя нас. Вначале этот опыт кажется нам странным, незнакомым, даже враждебным. Пребывая в нищете, мы должны научиться распознавать, какова ее цель, и увидеть, что этот ощущаемый сердцем опыт, достигающий глубин нашего существования, является именно тем, о чем говорил Иисус в заповедях блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.» (Мф 5:3). Осознание направленности слов Иисуса непосредственно на нас является важнейшим моментом преображения нашей жизни. Однако, прежде всего мы должны научиться распознавать нищету, а потом – принять её. Живя так, мы сможем понять, почему Кассиан, говоря о медитации, называл ее путем «великолепной нищеты». Нищета духа является основным общечеловеческим опытом. Если мы не пройдем через него, мы никогда не достигнем реальности. А это значит, что мы никогда не откроем ни реальности самих себя, ни предназначения, которое есть у каждого из нас в Боге. Мы говорим о «нищете» только потому, что материальное обнищание является для нас метафорой, позволяющей понять суть этого духовного состояния. Образ «нищеты» указывает на состояние, в котором мы достигаем низшего предела, дна нашего существования, где мы лишены всякой собственности, находясь в полной зависимости от Творца. Теоретически, с точки зрения теологии, в этом нет ничего особенного. Однако живой опыт нищеты ошеломляет. Он дает нам познать, кем мы являемся. Он делает нас реалистами. «Нищета духа» - это практически синоним слова «реальность». Когда мы являемся по-настоящему нищими, мы видим себя, свою жизнь и свои взаимоотношения с окружающими в чистом, ясном свете. Но инстинктивно мы сопротивляемся этой нищете, и нас отталкивает от нее сила, подобная гравитационной, поскольку мы предпочитаем иллюзорное видение себя в качестве существ, независимых от собственного Творца. В фальшивом свете статуса независимости мы развиваем люциферианское, эгоистическое представление о нашей связи с Богом как о взаимоотношениях равных. Мы теряем смиренный реализм понимания того, что наше единство с Ним (а это нечто большее, чем связь) является следствием исключительно Его бесконечного великодушия. Мы живем, движемся и существуем в Нем. Иллюзия независимости обходится нам ценой настоящей свободы детей Божьих. Пока мы сопротивляемся ясному свету нищеты, наше видение помрачается. Это можно сравнить с видом, открывающимся с вершины горы Мон Руаяль, на которой построен наш монастырь, на город и реку Святого Лаврентия и на горы Вермонт. В середине зимы видно, как холмы простираются до самого горизонта в чистом, холодном свете. Летом дымка сгущается настолько, что с большим трудом можно различить подножие горы: тяжелая горячая мгла искажает и размывает все формы. Чистое видение, которое дает нам нищета, простирается до самых границ нашего существования, но ее истинное значение проявляется только тогда, когда мы принимаем ее и остаемся с ней достаточно долго. Проблема состоит в том, что, раз увидев границы собственного существования, мы хотим бежать от них прочь. Эта перспектива слишком широка для нас, и мы пытаемся ее избегнуть. Несомненно, что мы обязаны такой реакцией нашей социальной обусловленности (в любом случае, она эту реакцию усиливает). 46 Материалистическое общество учит нас отрицать её реальность, избегать нищеты и рассматривать ее как провал. Неудача в нашем ориентированном на успех обществе – это зло, нечто, что всегда опровергает или умаляет нашу жизнь. Христианское видение нищеты ставит под сомнение эту нечёткость, потому что смотрит на эту проблему через Христа, с крестом и воскресением в центре. Такой центр позволяет нам по-другому взглянуть на поражение. Не то чтобы мы умышленно настраивали себя на провал, но мы учимся видеть нищету поражения как часть – только одну, но крайне существенную, - часть тайны разворачивающейся жизни, ее дальнейшего развития и роста. Воскресение показывает нам, что крест также некогда был «поражением», но напоминает, что жизнь без поражений не полна. Недостаточно допустить этот факт в теологической перспективе, на бумаге или в ходе дискуссии. Если такое видение имеет спасительный смысл, мы должны войти в него лично. И только так через личностное участие - наше собственное видение очистится и расширится. Крест демонстрирует нам, что нищета духа сама по себе - разновидность поражения. Но одновременно он учит нас не противиться этому поражению, ведь оно не что иное, как неудача человеческого духа в попытке выйти за грань себя, своих смертных границ, опираясь исключительно на свои силы. Желая познать нищету духа, мы должны принять ее как достижение границ собственного существования и возможностей, открытие неспособности двигаться дальше самостоятельно. Но все же мы знаем, что движемся дальше. Мы знаем, что крест распространяется на всю неограниченную бесконечность Воскресения. За нашими пределами находится сфера Бога. Нищета духа является «великолепной нищетой», ведь когда мы касаемся этой границы существования (вот что такое крест: прикосновение к этой границе), она внезапно отдаляется, чудесным образом расширяя наше бытие. Это и есть воскресение. Скорее всего мы не сразу поймем, чем является мощь подобной экспансии. Пройдет какое-то время, прежде чем мы распознаем в ней личностную силу Иисуса, Его безграничное существование, новое бытие воскресения, наполняющее и раздвигающее рамки нашего сознания. Не сразу приходит это понимание. Но всякий раз, когда мы проходим через крест, когда мы касаемся границы, наш рубеж отодвигается вперед. Каждый раз мы видим Его во все более ясном и чистом свете. Именно это происходит всякий раз в нашей медитации. Молитва придает окончательный смысл нашему опыту нищенства в любой жизненной ситуации. Слово-молитва ведет нас к этой границе. Оно ведет нас туда и удерживает там, пока не настанет время нашего развития. Оно учит нас ждать, ибо воскресение и развитие – это дар Господень. Существует искушение вновь сжаться до границ самого себя, оно приходит, заставляя нас сопротивляться опыту нищеты, прекратив повторение мантры. Или же оно становится попыткой «обладать» нищетой, сотворив из поражения победу. Это происходит обычно, когда мы грезим наяву, в той или иной форме фантазируя об успехе. Мы также делаем это в тривиальности, в отсрочках. Наша непрестанная верность словумолитве выводит нас за грань как тривиальности, так и грёз наяву, сквозь чистилище бесконечных отвлечений, туда, вслед за нашим призванием. Крест – это великое вдохновение. Голгофа учит нас не уклоняться от нищеты, но принимать ее, живя внутри безграничных богатств Христа. Тайна Евангелия была провозглашена многократно, но наше поколение, как и каждое другое, должно заново учиться открывать ее в своем личном опыте. Это тайна, сокрытая на века, как говорил Св. Павел: «Тайна, сокрытая от веков и родов, ныне же открытая святым Его, которым благоволил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для язычников, которая есть Христос в вас, упование славы. (...) Дабы утешились сердца их, соединенные в любви для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения.» (Кол 1:26-27; 2:2-3) 47 Видение Бога Одной из характерных человеческих черт является потребность в метафорах. Возможно, будет полезным поразмышлять над метафорой видения, которую мы так часто используем относительно медитации. Мы можем глубже понять суть образа видения, рассмотрев его в связи с другой важной метафорой духовной жизни – с путешествием. Джон Мейн писал, что всякий раз, когда он спрашивал своего учителя о том, как долго будет длиться путешествие медитации, тот отвечал ему только взглядом. Сам отец Джон, когда, годы спустя, уже ему задавали подобный вопрос, либо игнорировал его, либо давал понять вопрошающим его абсурдность. Я полагаю, что наилучшим ответом на этот вопрос все же является его игнорирование, и если нам это удастся, мы сделаем следующий шаг к медитации в рамках нашей веры, не анализируя процесс продвижения. Мы чувствуем, что должны научиться что-то делать, и это «что-то» займет довольно много времени. Но время сокращается, когда мы понимаем его как метафору. Вопрос: «Как долго это будет длиться?» лежит в основе другого вопроса, который мешает нашему путешествию: «Как быстро я продвигаюсь?», «Какие успехи делаю?». Результатом этой проекции нас самих в будущее становится самоотчуждение от непосредственного опыта настоящего. Игнорируя этот вопрос, отец Джон фактически отвечал на него наиболее непосредственно – манифестируя настоящий момент, причем делал это единственным способом, которым он может быть адекватно передан, то есть с помощью молчания. «Как долго?» и «Как скоро?» - это вопросы, которые могут касаться любых путешествий за исключением медитации, ведь они обращены к пространству и времени. Медитация – это путешествие к Богу, и чем больше нас поглощает Божья реальность, тем более блекнут пространственно-временные измерения, а следовательно, тем свободнее становятся наше сознание и дух. Материальные величины могут относиться к духовному путешествию исключительно метафорически. Это важные метафоры, но забывая, что мы имеем дело только с оборотами речи, мы неизбежно теряем фокусировку. Мы снова отделены, снова оказываемся в недосягаемости, попадая в ограниченную орбиту нашего самосознания. Когда мы сталкиваемся с этим вопросом вплотную, стараясь медитировать ежедневно, то в чем-то повторяем опыт ранней Церкви. Первые христиане спрашивали: «Сколько нам осталось ждать, прежде чем вернется Господь?», «Как быстро произойдет Второе Пришествие?» Эволюция, которая состоялась позже в их сознании, должна произойти и в нашем. Мы должны понять, что высчитываемый ими День Христа, День Господень, о котором они грезили наяву, - уже настал. Ежедневная медитация учит нас жить в этом Дне Христа, наполняя Божьей тайной каждый день. Мы не отрицаем относительной реальности времени и пространства. Живя в настоящем, мы становимся все более действенными, разумными и чувствительными. Однако мы видим, что время и пространство для Бога относительны, так как Он никак ими не ограничен. Затем мы начинаем замечать, что в христианском контексте связующим звеном между относительной человеческой реальностью и чистой реальностью Бога является Христос, который находится во времени, содержа его в себе, который является пространством, выходя за его грань. Такое видение – это результат опыта, результат молчания. Книги и размышления используют метафоры, указывающие на него. Но приходит момент, когда мы должны замолчать, оставив образы и войти в чистую и простую реальность. Итак, мы повторяем наше слово – и смолкаем. Мы учимся день за днем, год за годом, что путь совершается в мгновении настоящего. Мы прибываем в пункт назначения прежде, чем понимаем, что прибыли туда, а иногда даже прежде, чем узнаем, что вообще отправились в путь. Св. Павел пишет: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся.» (1 Кор 15:51–52). 48 Мы противимся пути. Мы противостоим силе, влекущей нас по нему, так как знаем, что это путешествие приведет к смерти какую-то часть нас. Но если мы постараемся проявить хотя бы немного открытости и преданности, тогда сила, влекущая нас, станет ощущаться мощнее, нежели наше сопротивление. В каждый миг она хоть на малую долю, но превосходит наше сопротивление. Таким образом, мы совершаем этот путь вопреки себе, и, в меру нашего возрастания, мы начинаем все отчетливее понимать, что имел в виду святой Павел. Мы осознаем, что смерть является пробуждением, и что мы преображаемся в этот краткий миг, прежде чем перестанем быть, «в мгновение ока». Отец Джон сказал, что Царствие – это не место, но опыт. Принимать его за место – это ограничивать свое сознание метафорой. Приближаясь к нему на уровне опыта, мы становимся свободными для полного знания Царствия. Это опыт видения всего в миге, во Христовом «сейчас», в Дне Господнем, дне вечного полдня. Словом, если мы используем метафору путешествия, чтобы понять, для чего мы медитируем, мы должны дополнить и скорректировать ее метафорой видения. Медитация ведет нас к чистоте сердца, а Иисус говорит нам, что это и есть счастье, блаженство, потому что в этой чистоте сердца мы узрим Бога: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф 5:8). «Узрить Бога» - это также метафора, ведь Бога невозможно увидеть как объект. Мы не можем познать Бога, как мы познаем доступные зрению предметы и явления. Мы не видим Его так, как можем видеть прекрасный пейзаж или дарохранительницу на алтаре. Созерцательное видение не привязано к категориям субъекта и объекта, точно также, как метафорическое путешествие не относится к категориям пространства и времени. Ключ к пониманию этого находится в наиболее важном человеческом опыте: опыте познавать и быть познаваемым, человеческом опыте любви. Наше видение окружающих полностью меняется, когда мы осознаем, что они видят нас. Барьеры эгоизма, разделение на субъект и объект, - рушатся. Христос убирает эти барьеры в тот момент, когда, как описывает Евангелие, Он разрушает стены, разделяющие всех людей. Видеть Бога – означает смотреть на Него взглядом, которым Он видит нас, тем самым взглядом, которым Он сам видит Себя. Только Бог может видеть Бога, или те, кто принадлежит Богу. Мы можем постепенно продвигаться в понимании этого, познавая любовь как участие в самосознании кого-то другого. Единственное условие начала этого путешествия-видения - перестать смотреть на себя, пребывать в покое. Если медитация ведет нас к тому, чтобы мы узрели Христа во всех и во всем, это происходит потому, что она учит нас жить, отвергнувшись себя. И именно так мы начинаем понимать, что Христа можно узреть только в Духе, что Дух есть равно путем Иисуса к Отцу и взглядом, которым Отец видит Сына. 49 Знание и опыт Возможно, мы начинаем медитировать, чувствуя в себе скрытый глубинный потенциал. Нам кажется, что нет другого пути его реализовать. Медитация, являясь путем познания, может высвободить эту сокрытую мощь. Перед нами простирается и множество других путей, связанных с опытом, к которому мы всегда стремимся. Но в медитации мы не ищем опыта, потому что путь познания – благая участь28. Следуя этим путем, мы постепенно знакомимся с двумя видами самопознания, которые соответствуют двум различным подходам к опыту. Прежде, чем мы начнем медитировать, наша основная форма самопознания говорит нам о наших ограниченных возможностях. Она напоминает нам, когда и при каких условиях мы терпим поражение. Она указывает нам, что мы далеки от идеала, как собственного, так и установленного окружающими. Это именно наши представления о себе внушают нам, какими мы должны быть и что мы должны делать – но почему-то не можем. Разумеется, не очень приятно жить со знанием такого рода. Неудивительно, что нам хотелось бы от него убежать. Растрачивая слишком много времени на такое самопознание, мы теряем вкус к жизни, становимся циничными и даже впадаем в отчаяние. Такое самопознание происходит из самоосуждения или сравнения себя со стандартами других людей, поиска их одобрения. Сегодня это наиболее распространенная форма самопознания: знание о собственном несовершенстве. Такое чудовищное самосознание формируется в нас до тех пор, пока мы наконец не ощутим, что подобное познание себя никогда не приведет нас к познанию нашего истинного «Я». Именно так возникает дуализм между внутренней реальностью непознанного «Я», сокрытого потенциала, и внешней реальностью эго, которое является нашим частично и неадекватно реализованным потенциалом. Это дуалистическое видение жизни лишает ее смысла, потому что отнимает у нее единство. Наша жизнь искалечена, так как в нас посеяно разделение. Затем, с Божьей милостью, мы приходим к медитации. Мы все начинаем по-разному. Каким-то образом зерно попадает в наши сердца, в определенный момент оно дает ростки, и в результате мы начинаем медитировать уже всерьез. Именно тогда в нас рождается совершенно другой вид самопознания – теперь мы осознаем не ограничения, а растущие возможности. Это не просто фантазия, мечты о том, какими мы могли бы быть. Скорее это познание присутствующего в нас потенциала индивидуальности, который мы реализуем, принимая дар бытия. Именно поэтому отец Джон говорил о медитации, как о пути принятия дара нашего собственного бытия. На этом пути жизнь обретает динамику раскрывающейся тайны, превращается из вечной проблемы в мистерию. Проблемы являются узлом, в который запутывается наша жизнь. Распутать его – означает раскрыть тайну. Неотъемлемой чертой тайны является то, что ее невозможно проанализировать. Наше собственное существование – тайна. Мы можем войти в эту тайну, но не путем рационального анализа. Ее жизненность ускользает от нас, снова становясь проблемой. Большинство людей в нашем обществе неистово ищет тайну, но этот поиск ведется не внутри, а снаружи. Шагом на пути к мудрости является понимание, что первый уровень тайны, которую мы можем встретить, это наше собственное существование. Это и есть двери, ведущие в саму тайну. Войти в тайну собственного бытия – значит обрести новую форму самопознания, которая основана не на самоанализе или самонаблюдении, а на смирении, почтении и принятии себя самого. Почему медитация должна стать этим путем? Потому что (хотя это и звучит странно) единственный способ принять себя – это оставить себя. Медитация погружает нас в тайну 28 "Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё" (Лк 10:42) 50 собственного существования через самоотречение. Как же в реальной жизни, на практике мы можем прийти к этой высшей степени познания себя? Этот другой, истинный вид самопознания достигается в обратном процессе, - когда мы перестаем акцентировать на себе внимание, забываем о себе. Мы можем забыть о многих – поразительно многих – вещах. Очень часто в их ряду оказываются важнейшие, насущные, безотлагательные дела. Иногда мы забываем даже наши собственные имена, забываем, кем мы являемся. И только одну вещь практически невозможно забыть: нас самих, наше эго, ту главную вещь, которую следовало бы действительно предать забвению. Забыть о себе - означает освободить своё самосознание, стать простым и просто быть. Мы знаем (это врожденное чувство наших скрытых возможностей), что нам просто необходимо освободить своё самосознание, дабы, став свободными, обретать жизненный опыт как растущую тайну, а не как проблему. Вне этой свободы невозможно развитие сознания, возрастание в Духе. Тут возникает жизненно важный вопрос: «Как это сделать?» Ответ на него прост: «Повторяй свое слово-молитву». Медитация не требует особого ума, мудрости или наблюдательности; необходимо всего лишь иметь достаточно серьезности, чтобы начать практику, а затем столько же смирения, чтобы ее продолжать. Повторение молитвенного слова ведет нас к тому единству сознания, которое мы называем простотой. Повторяя свою мантру, мы расстаемся с жизнью-проблемой и входим в жизнь-тайну. Оставляя самосознание, мы по-настоящему познаем себя с помощью простого повторения слова ежедневно, утром и вечером, храня верность тому, что делаем. Прежде всего мы нуждаемся в простоте и смирении для того, чтобы «позволить себе» делать нечто настолько простое. Также важна определенная доля доверия, ведь нам приходится в течении определенного времени опираться исключительно на веру, прежде чем появится возможность проверить все эти утверждения. Нам нужна отвага, чтобы отречься от себя, хотя бы ненадолго. И наконец - непоколебимость, духовная и психологическая стойкость, чтобы продолжать. Чудом является то, что все необходимое для этого пути уже дано нам, ибо сила, которой мы этого достигаем, не наша, а Христова. Не наше сознание приводит нас в движение. Это энергия Христа. Его любовь выводит нас за свои собственные пределы. Таково смирение медитации. Возможно, это самое важное качество, в котором мы нуждаемся, - разумное смирение, позволяющее нам следовать по пути, где, как мы знаем, наше сердце и ум откроются тайне, превосходящей нас, силе любви, способной преодолеть наш эгоизм. Необходимо только начать свой путь в смиренной простоте, и сила, в которой мы нуждаемся, чтобы его продолжить, станет для нас доступной. Простота же нашего пути - в повторении слова-молитвы. Простота – это познание, которое св.Павел выражает своей молитвой к Отцу в Послании к Ефесянам: « ... да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею.» (Еф 3: 16-19) 51 Свет «Я» Одной из важнейших причин печали и страдания является неспособность к коммуникации. То, что мы хотим сказать или сам способ выражения - все это зачастую искажает ощущаемое или подразумеваемое нами. Постоянно повторяющиеся неудачи в общении могут вызвать ужасное ощущение, что нам так никогда и не удастся поделиться с окружающими нашими настоящими мыслями и чувствами. Ощущая непрестанную изолированность нашего глубинного «Я» от других и не находя способа выразить его, мы оказываемся в западне одиночества и страха. Одним из наиболее мощных плодов медитации является прямое столкновение с этим горьким чувством изоляции. Вот почему довольно скоро после начала практики мы начинаем «бояться» и ощущать, что это «уже слишком». Прямая конфронтация с чувством изолированности заставляет нас переживать довольно сильный дискомфорт. Это чувство вызывает у нас ощутимые страдания, и поэтому мы всегда стремимся подавить его, рационализировать его, смириться с ним. В результате мы привыкаем к изоляции. Медитируя, мы вновь освобождаем подавленные чувства, и на сей раз нам уже некуда бежать. Созерцательная практика открывает нам эту трудную, но ключевую истину: желая быть в полной мере людьми, мы должны признать - наша неспособность разделить с окружающими свое истинное «Я» обусловлена тем, что мы ещё сами не наладили с ним контакт. Если мы чувствуем себя в изоляции от других людей, это только потому, что мы находимся в изоляции от самих себя. Только зная самих себя, - и следовательно собою являясь, - мы способны к общению. Медитируя, мы входим в контакт с нашим истинным коммуникативным «Я». И, конечно же, это требует от нас реальных усилий и настойчивости. Упорство и непоколебимость в практике приведет нас к вопросу: что же фактически отделяет нас от нашего истинного «Я»? Медитация дает нам очень простой – не легкий, но простой – ответ: «Ничто». Ничто не отделяет нас от нашей истинной сущности. Ничто – за исключением ложной идеи, что нечто все же лежит между нами и нашим истинным «Я». Эту ложную идею мы называем «эго». Эго, причина любой печали и изоляции, существует только как иллюзия, как ничто. Это всего лишь деформированное восприятие реальности, фальшивые линзы, которые искажают наше видение и заставляют нас неверно интерпретировать и себя самих, и все остальное. Ничто не лежит между нашим истинным «Я» и нами, ведь мы сами и есть наше истинное «Я». Это осознание и есть наша реализация. Опыт нашего внутреннего света, пребывающего в единстве с реальностью Света Божественного, называется просветлением. Чтобы осознать это, мы должны научиться быть собой и отбросить ложные представления, исправить искаженное видение эго. Эго – это ошибка, заблуждение. Наша задача – отыскать ошибку, найти её причину, избавившись от неё. Найти её корень и вытянуть его. Но этот поиск причины только усиливает ошибку. Мы должны искать истину, а не причину. Поэтому мы медитируем, отказываясь от самой ложной идеи, - ведь медитируя, мы отказываемся вообще от всех идей. Медитация как путь настолько же проста, как и наше истинное «Я». Обучение медитации связано с дисциплиной. Практики, которыми следует овладеть, очень просты. Как и в случае любого другого умения, необходима определенная настойчивость. Мы должны сидеть неподвижно, с выпрямленной спиной, с закрытыми глазами, расслабленно, но сосредоточенно, и в молчании повторять наше слово-молитву. Каждый раз, когда мы медитируем, утром и вечером, мы избавляемся от еще одного слоя самосознания эго. Прежде всего, мы учимся отбрасывать любые идеи. Затем, на следующем уровне, мы отделяем себя от фантазий и любых представлений. Когда мы сделаем это, мы станем просто собой, избавленными от наслоений, обнаженными. Иисус называл это «нищетой духа». И Он добавлял, что нищие духом блаженны – то есть 52 счастливы. Все печали отброшены, а мы становимся духовно счастливыми, ведь нам принадлежит Царствие Небесное, где истинное «Я» сияет своим собственным светом. Вот она - красота нищеты духом. Это живительный путь, по которому мы должны следовать. Если даже временами этот путь и тернист, от этого он не теряет своей красоты, и следование им приносит счастье и покой. Это прекрасная нищета, ведь она делает так, что, становясь свободными, мы можем узреть свет нашего истинного «Я» и познать, что мы сами являемся этим светом. Слово-молитва ведет нас, через покровы мысли, языка и воображения, к чистому свету полноты сознания. Слово-молитва является очень простым. Оно как сигнал, который в тумане ведет самолет к приземлению; следуя ему, самолет сохраняет верный курс. Можно думать о нем также как о курсоре на экране компьютера, который одновременно и следует за мыслью работающего за компьютером человека, и ведет его. Там, где находится эта маленькая стрелка, находится и сознание оператора. Слово-молитва есть не что иное, как фокусная точка, которая ведет нас в центр, где сияет свет истинного «Я». Когда мы регулярно медитируем, мы можем не ощущать этого во время медитации, но нет причин расстраиваться или ожидать чего-то особенного, сияющих лучей или звучащих голосов. Если нам удастся выдержать, вся наша жизнь будет сиять внутренним светом, который откроется нам; мы будем распознавать этот свет во всем. Согласно словам отца Джона, все, что мы должны потерять на пути медитации, это наши ограничения. Наибольшим препятствием для развития нашего духа является иллюзия отделенности от нашего истинного «Я». Когда мы избавимся от этого ограничения, мы обретем истинное знание о единстве с собой, с другими и с Богом. Мы узнаем то, о чем писал Св.Иоанн в своем Евангелии и Посланиях: свет, который сияет в нас, - это Свет Христов, воплощенный Свет, освещающий каждого, приходящего в мир. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.» (Ин 1: 5-7) К этому свету, сияющему в самой сердцевине нашего «Я», ведет путь нищеты духом – прекрасной нищеты. Это путь простоты, которая, не являясь чем-то теоретическим, на деле приводит нас к повторению мантры. Все, что мы должны сделать, это отдаться нищете слова-молитвы, живя значимостью этого нашего повседневного выбора. 53 Счастье Я думаю, что одной из причин влиятельности и авторитета отца Джона было его умение убедить людей в том, что они способны быть счастливыми. Он помогал своим слушателям обрести надежду на свободу и радость, убеждал их в том, что им доступен личностный рост, что их жизнь имеет смысл. Умение убедить хотя бы одного человека в чем-то настолько позитивном – это редкий дар. Намного легче убедить полный зал людей в том, что их жизнь преисполнена страданий, нежели радости. Никому из нас не нужно долго внушать мысль о том, что жизнь плохо кончится, и что она полна печали. Но крайне трудно поверить в то, что жизнь на самом деле должна проживаться в духе счастья. Это не означает, что отец Джон когда-либо недооценивал того, что требуется от нас, если мы собираемся познать эту радость. Разумеется, он видел, например, что одной из величайших проблем нашего общества является неспособность принять трагизм жизни, и именно по этой причине мы также не можем увидеть в жизни и радость. Мы рассматриваем жизнь в категориях развлечения или удовольствия, но никак не в категории обязательств. Но именно поэтому мы и не замечаем счастья; мы никак не можем поверить, что радость сама по себе – и есть суть жизни. В книге «Слово в безмолвии», рассказывая читателям о медитации, отец Джон пишет: «Поскольку эта идея может быть новой, и даже звучать странно, позвольте мне еще раз напомнить вам об основах медитации…». Именно таким был его подход: повторять то, что звучало для нас странно, повторять то, что могло быть для нас новым. Новизна может быть для нас чем-то крайне привлекательным, но сама по себе она всегда иллюзорна, так как не может навсегда оставаться «новизной». Если мы пытаемся постоянно переживать поверхностный опыт новизны, мы несомненно будем не способны сосредоточиться. Мы стараемся держать руку на пульсе, и следовательно, мы сконцентрированны только на себе и собственных реакциях. И мы бежим, мы спешим, спасаясь от страха перед тем, что произойдет в момент, когда новизна угаснет, и мы вынуждены будем посмотреть в самую сердцевину опыта. Повторение заставляет новизну исчезать и ведет нас ко все более глубокому опыту. Опыт в свою очередь становится тем самым чувством принадлежности, которое Св.Бенедикт называет постоянством, и это единственный возможный безопасный контекст счастья, радости, потому что он укоренен в реальности. Непрестанно гнаться за новизной означает терять корни – эмоционально, психологически, духовно. Это равно касается и человеческих взаимоотношений, и какой угодно духовной дисциплины. Результатом повторения является укоренение, и чем глубже прорастают эти корни, тем сильнее течет по ним живительная сила радости. Именно радость оживляет дух счастья, являющийся результатом не развлечений и поверхностных впечатлений, но некоей глубинной силы. Растущая энергия любви, благоденствия, веры в смысл нашего опыта, преображает внешнюю сторону нашей жизни. Благодаря медитации мы познаем, что жизнь не может измениться извне, со стороны, – перемены осуществляются исключительно изнутри, «от корней». Итак, одним из первых препятствий для веры является неизбежная встреча лицом к лицу с фактом, что мы не верим в возможность собственного счастья, поскольку наш опыт счастья ограничен результатом внешних перемен. Мы все знаем, что подобные перемены не могут продолжаться очень долго, и что все старания повлиять на эти обстоятельства могут быстро привести к рассредоточению. Вскоре жизнь становится настолько печальной, что мы более даже не стремимся к счастью, а лишь отвлекаем себя от страданий. Затем появляется и другое препятствие для веры, с которым нам многократно приходится бороться на нашем пути, а именно то, что мы даже не думаем, что должны быть счастливы. Каждый из нас встречался со своим негативным образом, с измышлениями, что мы якобы недостойны счастья, или же что наше счастье является чем-то незаслуженным в то время, когда мир 54 исполнен неравенства и несправедливости. Чтобы совладать с этими проблемами веры, необходимо понять, что то, чего мы на самом деле ищем, - это не столько счастье, сколько истина. Если мы «ищем счастья», мы служим исключительно себе. Но если мы ищем истину со всей мощью, самоотверженностью и страстью, на которые мы только способны, тогда мы служим истине. Обретая себя в истине, мы учимся любить самих себя, потому что открываем любовь истины, направленную на нас. Истина – это личность, истина творит любовь. Главная цель монашеской жизни – это абсолютное посвящение своего «Я» поиску истины. Это поиск Бога, и «Я» открывает его в себе – также, как и в жизни общины – как личную встречу с Иисусом. Чудо нового монашества состоит в том, что его определяет не отдых или занятость, но глубоко укорененная радость. Именно поэтому отец Джон спрашивал новициев, готовы ли они принять радость, которая может стать их судьбой. Этот вопрос является определенным вызовом, ведь мы всегда готовы к печали, к компромиссу, к второсортности. Гораздо труднее быть готовым к абсолютной полноте радости, полноте жизни, к самому лучшему. Страх перед радостью становится причиной наших колебаний на пути; именно из-за него мы должны взаимно укреплять веру друг друга в Господе. Мы боимся силы счастья. Оно выводит нас на новый уровень опыта, где центром нашего сознания уже являемся не мы сами и наш собственный поиск счастья, но другие и само наслаждение счастьем. Перспектива радости поражает нас, ведь мы привыкли к ситуации, в которой мы заняты исключительно внешними поисками счастья, позабыв, как им наслаждаться. Мы должны учиться искусству молитвы, чтобы овладеть искусством жизни: как принимать радость и как, в периоды испытаний и несчастий, уметь ждать возвращения радости на более глубоком и укорененном уровне бытия. Медитация непрестанно напоминает нам, что радость Господа находится в глубинах нашего существования. Она ждет освобождения, и мы выпускаем ее, учась смелому поиску ее в глубинах наших душ. 55 Благоговение Религиозные люди склонны быть более самосознательными, чем другие. Если мы будем честны насчет нашего самосознания, мы должны заметить его связь с определенным недостатком благоговения в нашей религиозной жизни. Поистине, нас может поразить, что даже в наиболее священных моментах религиозной жизни наш дух благоговения остается постыдно мелким. Верующим других религий часто бросается в глаза беспокойная, шумная непочтительность, царящая порой в наших церквях. Они замечают, например, недостаток тишины или физического покоя. Также их нередко удивляет, как много мы проводим времени, прося Бога исполнить те или иные наши желания. Это не значит, что мы никогда не должны даже шевельнуться в храме, и это никак не отрицает тот факт, что слова обогащают религиозный культ. Но я думаю, что медитация меняет наш подход к вероисповеданию, наставляя нас из самой глубины нашего опыта, что Бог, в которого мы верим, присутствует здесь, и что именно в Его присутствие мы верим. Медитация делает нашу религиозную жизнь исполненной почтения, ведь через опыт Его переполняющего Присутствия она учит нас, что мы чтим Его Присутствие в момент Его Присутствия. Мы не менее пребываем в Нем, чем Он в нас. Во взаимопроникновении Его сознания с нашими мы познаем, потому что являемся познаваемыми. И наиболее естественной реакцией на опыт, в котором мы познаем, будучи познаваемы, является благоговейное молчание. Молчание ведет нас в недры взаимного познания. Понимая религиозный ритуал в свете взаимопроникающего Присутствия, мы начинаем видеть, что любые произносимые нами слова служат скорее не Богу, а нам. Слова готовят нас ко входу в безмолвие Его Присутствия с большим благоговением и почтением. Идею, что содержащиеся в молитве просьбы обращены не к Богу, а к нам самим, можно найти у св.Августина. Слова молитвы приводят нас к тишине, раскрывающей Присутствие даже в заполненном сознании. Это откровение учит истинной почтительности. Многим из нас в детстве внушали благоговение с помощью страха. Нас вынуждали к «пристойному поведению» и приспособленчеству. При этом, однако, нас не учили важнейшей вещи, тому, что дух благоговения является чем-то естественным, интегральной функцией сознания и неотъемлемой чертой истинной человечности, и именно его недостаток делает нас поверхностносными и суеверными. Обрести истинное благоговение можно, открываясь сознанию, превосходящему наше. Размышляя о подобных моментах своего соприкосновения с этим высшим сознанием, легко представить себе, что нашей первой реакцией может стать скорее не благоговение, а страх. Присутствие страха в свою очередь является частью человеческой природы, ведь то, что превосходит нас, может нас уничтожить. Но христианское откровение переступает пределы страха перед аннигиляцией, ведь, открывая наши сердца этому высшему сознанию, мы узнаем, что Оно одновременно познает нас, а это познание и есть любовь. Наше самопознание смиренно, так как присутствие Бога учит нас, что Он любит и знает нас глубже, чем человеческое сознание может любить и знать себя. Открытие сознания Богу является равно познанием Бога и нас самих. Мы способны на этот акт, будучи уполномоченными осуществлять его сознанием Иисуса. Его сознание так неотвратимо открыто Отцу, что составляет с Ним единое целое. Когда же мы в безмолвии познаем Его человеческое измерение, живущее в нашем сознании, мы пробуждаемся в Его любви, Его познании Отца и нас. Именно поэтому познание себя и друг друга с помощью медитации связано с большей глубиной и благоговейностью, чем путем анализа и рефлексии. Самопознание, достигнутое с помощью анализа или размышлений, является только познанием себя – «я познаю себя» - и ограничивается измерением одинокого отражения в зеркале. Но в случае 56 познания себя, пробужденного в медитации, сам Бог познает сущность, которая, в свою очередь, познает кого-то другого. Это измерение самопознания в Боге требует взаимосвязи, а следовательно, является бесконечным. Мы переживаем себя самих в смиренном изумлении, как тайну, живущую в Его тайне, познающей Его познанием все, что Он открывает нам в сознании любви. Следовательно, наше истинное самопознание является даром. Это знание Бога о нас, которое никогда не может быть результатом скурпулезного исследования. Оно также не может быть и познанием аналитическим, объективным, доказывая невозможность “собственной” мудрости. Его знание – это любовь, объединяющая и жертвенная. Итак, в познании себя мы одновременно любим и приносим себя в жертву, ибо Его познание нас – это Его жертвенная любовь к нам. Благоговение рождается во вздохе удивления. Платон говорил, что исток любви к мудрости также в удивлении. Удивление является и состоянием молитвы, состоянием сознания, открытого чему-то большему, чем оно само, но не в страхе, а в почтении и любви. Как молитвенное состояние, удивление не связано с озадаченностью или непониманием; напротив, это состояние точного знания и ясного видения. Мы обретаем способность познавать с появлением в нас глубокого и целостного видения, в котором все обозримое воспринимается как часть всеобщей тайны. Смирясь перед чудом молитвы, нам необходимо непрестанно расширять наше сознание, ведь познание никогда не будет полным, пока мы не минуем своих последних ограничений, слившись с превосходящим нас сознанием, которое возможно познать только через Его самопознание. Как мы видим, наше познание затрагивает лишь незначительную часть целого, но все таки и это - весьма воодушевляющий опыт. В то же время каждый из нас обладает внутренним знанием, делающим наше возрастание ощутимым, дающим надежду однажды увидеть все в целостности. Мы даже будем знать, что являемся познаваемыми. Именно поэтому, как бы странно это ни звучало, вы всегда можете опознать истинное благоговение по присутствию духа радости. Благоговение и чудо проявляют себя в тишине и недвижимости медитации, в этом же покое рождается дух чистой жизни, благословение Бога, наслаждение духовным знанием. Свобода духа и глубокая радость творят опыт чуда, и благоговение, являющееся нашей естественной реакцией, наполняет нас глубоким доверием. Это то доверие, с которым следует провозглашать Евангелие, и к которому Св.Павел призывал стремиться ранние общины, указывая на необходимость поддерживать его с благодарностью. Это не человеческая самоуверенность, не чувство безопасности, которое нам дает страховой полис, но христоцентрическое доверие, источник которого находится за пределами нас самих. Доверие, радость и беспристрастность, пребывающие в единстве духовного познания, имеют своим источником чувство изумления. Используя богатый словарный запас, мы слышим одни и те же слова и идеи ежедневно и многократно и, как результат, становимся к ним глухи. Но многие будут помнить слова Святого Павла в прочтении отца Джона так, как если бы услышали их впервые. Это было удивление. Без удивления мы забываем, что реальность, о которой мы говорим и в которую верим, действительно реальна, действительно присутствует здесь. Благоговение и изумление могут вырасти только из непосредственного столкновения с истинным Присутствием. Иначе мы останемся на уровне непрямого контакта, ограничиваясь разговорами и размышлениями. Тогда неизбежно появляется обеспокоенность тем, как мы это говорим, в какие слова облекаем свои мысли и особенно тем, как нас понимают, - именно так развивается религиозное самомнение. Следующим шагом становится склонность к конфликтности и осуждению. Это огромное проклятие, нависшее над религиозными людьми – следствие утраты благоговения. Но путь от самодовольства к благоговению очень прост. Мы не должны пытаться организовать непосредственный контакт с Богом, потому что он уже состоялся. Воплощение совершилось, Слово стало телом. Нам нет нужды пытаться аргументировать 57 наш путь в это превосходящее нас Сознание, ведь оно уже поселилось в нас, не в доказательствах, а в любви. Медитация – это просто знание этого. Вот что Св.Павел говорит о христианском познании в Первом послании к Коринфянам: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по- младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.» (1 Кор, 13:8-13) 58 Власть и любовь Недавно, читая подборку писем Редьярда Киплинга к его детям, я был поражен определением его любви к детям, которые, - по крайней мере, по сравнению с ним, - были абсолютно лишены талантов и ординарны. С ними он был способен «развить безмерное чувство к объекту, кажущемуся бесполезным». Это напомнило мне замечание о монашеской жизни, как о существовании, в котором проявляется непостижимое рвение к вещам незначительным. Этому подобна и неисчерпаемая страсть, с которой мы следуем по пути медитации, необъяснимое усердие, которое мы проявляем в этой скромной задаче произнесения мантры. В любви к своим детям, к своей общине, к Богу, мы встречаем любовь чистую, неэгоистичную, потому что она отреклась от власти. Власть и сила – доминирующие ценности нашего общества. Считается само собой разумеющимся, что власть является объективной ценностью, поскольку она дает возможность контролировать и направлять события и людей, и для большинства очевидно, что намного лучше обладать таким свойством, чем не обладать им. Конечно, признается, что власть может быть использована как для добрых, так и для злых целей, но современное общество, тем не менее, пытается убедить нас, что власть над другими – это хорошо. Нам нравится обладать властью, а обладание абсолютной властью кажется нам абсолютным благом. Неудивительно, что медитация подвергает это предположение сомнению, ведь она ставит под вопрос всю нашу систему ценностей. Она направляет свет Христа и учение Евангелия на нашу повседневную жизнь и, освещая ее, изменяет систему общепринятых ценностей. Медитация освещает ценностную шкалу, которой мы руководствуемся в жизни, и открывает, что на практике у нас их две – идеальная и реальная. К примеру, мы верим, что должны возлюбить своих врагов. Таков идеал, который мы принимаем. Но фактическая система ценностей, согласно которой мы живем, позволяет нам видоизменять этот принцип. Она позволяет нам дать понять нашим врагам, что они враги. Мы можем дать им понять, кем они являются, и заставить их заплатить за существование в роли наших врагов. Наша фактическая система ценностей практически полностью сосредоточена на нас самих, тогда как идеальная система, разумеется, альтруистична и концентрируется на других. Медитативная практика делает сложным оправдание жизни согласно этим двум системам. Она согласовывает их, хотя и не без боли самопознания. В рамках эгоистической шкалы мы постоянно идем на компромиссы и, извлекая пользу из малейшего сомнения, потворствуем себе. Но это ведет нас прямо к непрерывному моральному банкротству, плодом которого является даже не удовольствие, а самоотторжение. Это потеря подлинности, от которой нас спасает Христос, когда мы открываемся Его силе. Медитация может избавить нас от несостоятельности морального поражения и фальши, потому что, будучи молитвой она является основой христианского спасения. Это основной канал действия Духа Иисуса. В эгоистической системе мы верим, что имеем власть над самими собой. Мы верим, что за нами остается последнее слово о том, какими мы должны быть, что мы должны делать, и как именно мы должны действовать. У нас есть выбор. Это наше неотъемлемое право. Но в медитации, при условии, что мы по-прежнему идем этим путем, мы постепенно отрекаемся от этого невежества. Мы отрекаемся от сконцентрированности на себе и от власти над собой – не потому, что мы решили, опираясь на теорию, опробовать идеальную систему ценностей, но потому, что мы уже делаем это, повторяя мантру. Именно поэтому так важна продолжительность этой практики. Нас преследует искушение снова обрести над собою власть, и самый легкий способ сделать это – перестать повторять словомолитву. Здесь нам поможет памятование об иллюзорности всего того, от чего мы отреклись, повторяя мантру, ведь фактически мы никогда и не имели абсолютной власти 59 над собой. Эго, как прядильная машина любой иллюзии, настаивает (порой с огромной убедительностью, эрудицией и умом), что мы все же обладаем этой конечной властью. Оно утверждает, что я сам управляю собственным развитием и контролирую курс своего продвижения. Но, прислушиваясь к голосу эго, мы дезориентируемся и останавливаемся в развитии. Власть, которую мы считаем «естественным благом», оказывается не такой уж и позитивной, поскольку может легко превратиться в насилие. Думая, что мы окончательно владеем собой, мы оказываемся всего лишь в шаге от утверждения, что нам принадлежит такая же власть над другими, «для их же добра». Медитация является отречением от всякой власти, всякой силы, абсолютной нищетой духа, и в этой нищете мы неожиданно встречаемся с единственной властью, которая существует на самом деле, – с властью любви. В потаенных глубинах нашего «Я», в наиболее значительные моменты нашей жизни, мы знаем, что это и есть единственная власть. Возможно, мы забываем об этом потому, что такая чистая любовь очень редко встречалась в нашем опыте, но ее исключительность не умаляет ее истинности. Медитация постепенно трансформирует как ценности, так и действия, потому что она учит нас, что единственная истинная вера – это сила Бога, а Он есть любовь. Мы приходим к пониманию, что сила человеческих социальных отношений позитивна лишь тогда, когда это Его сила, действующая сама в себе, «любовь в себе», энергия Бога, насыщающая человеческое существование. И где бы Божья любовь ни входила в людское бытие, там есть Христос. Если мы пытаемся провозгласить, что это наша собственная сила, или же если мы даже пытаемся обладать любовью, мы делаем ее разрушительной. Любовь может деградировать до насилия; она может ранить вместо того, чтобы исцелять. Это может случиться слишком легко, и потому единственной возможностью удостовериться, что мы не узурпируем эту власть, является отречение от нее, отречение от всякой власти, также, как Иисус отрекся от нее в абсолютной нищете креста – от власти над своими друзьями точно также, как и от власти над своими врагами. Делая так, Он провозгласил власть Бога, как любовь Отца. Он открыл нам, что любовь не является чемто исключительным, она присутствует всегда и везде как основа бытия. Результатом этого отречения не было – как мы часто, боясь, думаем о собственном отречении, – поражение или разрушение; им стала окончательная манифестация Божьей силы в человеке, который воскрес, в человеке, в полной мере наделенном силой Бога. Слово-молитва, эта якобы незначительная мелочь, по отношению к которой мы проявляем непостижимое рвение и нескончаемую страсть, учит нас существовать в истинной системе ценностей. Путь ее учения ведет нас к опыту Иисуса: самоотречению, нищете и воскресению. Знаки этого опыта могут быть узнанными в истинной системе ценностей, присутствующей в любых взаимоотношениях как дух любви. Мы не можем контролировать эту силу, ведь это – Бог, но она одаряет и возвеличивает каждую взаимосвязь – за грань желания, за грань собственничества, за грань характерных для эго попыток контроля. Во всех отношениях, личных и социальных, мы начинаем узнавать присутствие той власти, которая ведет нас не только к состраданию другим, но также и к единению с ними. Такова природа любви. Через отречение от власти над другими она приводит нас к единству с ними. Сам Бог не только испытал сострадание к положению человека, но и отождествился с ним, став человеком во Христе. Такое понимание силы и власти Бога – величайшая весть Евангелия, выраженная Св.Павлом в послании к Филиппийцам: «Бог — свидетель, что я люблю всех вас любовью Иисуса Христа; и молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве, чтобы, познавая лучшее, вы были чисты и непреткновенны в день Христов, исполнены плодов праведности Иисусом Христом, в славу и похвалу Божию.» (Флп 1: 8-11) 60 Наука принятия Для лучшего понимания медитативной традиции следует состредоточиться на нюансах, связанных со словом-молитвой. Джон Мейн, впервые упоминая о мантре в книге «Слово в безмолвии», говорит о ней так: «Выбор молитвенного слова имеет большое значение.(…)В идеале вы должны выбирать свою мантру, консультируясь с духовным наставником. Если же у вас нет такой возможности, лучше всего выбрать слово, которое было бы священным для христианской традиции на протяжении столетий». Начинаете ли вы медитировать самостоятельно или под руководством учителя, вы вступаете на этот путь потому, что нечто было дано вам. Мантра всегда дается нам, персонально или посредством традиции, и потому исходным пунктом пути всегда является дар. Проходя наш путь, мы должны быть верны этому дару, нам необходимо научиться принимать и узнавать его красоту, необычайность и бесконечное великодушие. В обычном материалистическом мире всякий дар имеет ограниченность – к примеру, временную. Уже через мгновение он якобы утрачивает силу новизны, которой обладал в тот момент, когда мы его получили. В духовной же сфере сила дара только возрастает, поскольку мы можем все яснее видеть его благостность. Такой дар никогда не будет утрачен. Невероятно, но этот малейший дар слова-мантры становится для нас связующей нитью с нескончаемой Божьей благостью. Поэтому наше становление неразрывно связано с приверженностью дару. Мы должны научиться принимать его, равно как и быть любимыми. Большинство проблем религиозного или какого-либо иного характера возникает потому, что мы хотим быть первыми в любви. Мы хотим быть теми, кто дарит. Истинная мудрость, как и истинное смирение (которое фактически и является единственной мудростью), говорит нам о том, что способности любить предшествует умение принимать любовь. Прежде чем дарить, мы должны научиться принимать. И эта наука принятия требует от нас всего того, что мы можем отдать. Дар невозможно принять «наполовину». Все в нас должно быть открыто этому дару. На пути нас ждет множество невзгод, вызовов, испытаний веры, внешних и внутренних. Мы можем усомниться в полноте дара, задаваясь вопросом: «Разве мне чегото не хватает? Отдав все, что имею, для принятия этого дара, - не буду ли я лишен прочих даров, которые мог бы еще получить?» В противовес простоте появляется сложность. Мы смотрим на себя, видя массу нюансов, множество сфер, в которых могли бы чего-то добиться, и спрашиваем: «Не продаюсь ли я слишком дешево, принимая именно этот небольшой дар? Хватит ли мне его одного?» Нас охватывает привычное беспокойство, провоцирующие различные вопросы: «Нельзя ли как-то это ускорить? Может, есть путь, место, или книга, или что-либо еще, способное ускорить весь этот процесс?» Наверное нет человека, который не испытывал бы аналогичных сомнений. Но всякий раз, когда жизнь бросает нам такой вызов, мы знаем, как поступать. Мы повторяем свою мантру. Мы принимаем дар. Многие люди в периоды испытаний перестают медитировать и потому утрачивают ощущение чуда и благости. Это самое печальное, что они могут сделать в такой ситуации. Они теряют нечто важное, ибо испытания всегда связаны с периодом максимального углубления. В такие моменты мы должны повторять слово-молитву в чистейшей вере и с почти детским доверием, с максимальной отвагой – не потому, что мы пытаемся от чегото избавиться, а потому, что, получив дар в такую минуту, было бы неблагодарностью от него отказаться. Оставаясь верными мантре, мы сохраняем верность и всему нашему паломничеству, символом и духовным наполнением которого для нас и является слово-молитва. Таким образом мы можем достичь полноты и цельности, истинной радости, непоколебимой ни внешними, ни внутренними причинами. Это путешествие, приводящее каждого идущего 61 навстречу себе, лишенному фальши и исполненному любви. Именно мантра делает наш путь таким простым, показывая, что паломничество заключено не в планах на будущее, а происходит в настоящем моменте. Оно не ставит перед нами вопрос, где мы будем через год или через десять лет. Путь – это осознание «Я» здесь и сейчас. Когда человек, прочно укорененный в настоящем моменте, обращает свои мысли к будущему, он не фантазирует. Он открывает, что будущее содержит в себе тайну настоящего мгновения Бога, в которое мы входим через свое собственное сердце. Затем пробуждается пророческое предвидение, к которому призван каждый христианин, узнавая время, хранящееся в мгновении Божественного присутствия, и очертания будущего в настоящем. Повторение мантры, наука хранения верности дару, - это путь, где мы учимся слышать и видеть, познавать и любить то, что есть, и в этом сокрыто намного больше радости, чем мы способны вместить. Радость переполняет и расширяет наше сердце и сознание до тех пор, пока мы не утратим себя, растворившись в сердце и сознании Христа. Мы неизбежно спросим себя: «Как же я могу в это поверить, одновременно не будучи в силах так поступать? Да, в этом есть смысл, я действительно верю – это даже нечто большее, чем смысл, некое ощущение истины, - но почему же это кажется мне недостижимым?» Это происходит по той причине, что рациональный ум способен воспринять далеко не все. Мы должны слышать и видеть сердцем. Медитация – это способ открыть «глаз» и «ухо» сердца. Это нелегкий труд, требующий времени, постоянства, веры и отваги. И когда сердечные «глаз» и «ухо» наконец будут открыты, прийдет конец двуличности и дуальности. Больше не будет поражений, несбывшихся ожиданий, потому что когда сердце видит и слышит, ответ совершенен. Рождается познание, не имеющее отношения к кому-либо внешнему, к наблюдателю, связанное с тем, кто непосредственно участвует в познаваемом. Тот, Кто Познает, - это Бог, призвавший нас познать, увидеть и полюбить Его через бытие с Ним в абсолютном единстве. 62 Глубина Бесконечные разговоры о духовном таят в себе подспудную опасность: мы можем стать заложниками слов, например, таких расхожих, как – «глубина». Тем не менее, эта метафора во многом объясняет нам наш путь, причем на очень личностном уровне. Обратимся к строкам книги о. Мейна «Мгновение Христово»29, которые помогут нам отчетливее понять суть «глубины», очистив это слово от наслоений, чуждых его исходному смыслу: «…Повторение слова, исполненное веры, собирает все наше бытие в одной точке. Оно ведет нас к тишине, концентрации, должной степени осознания, позволяющей нам открыть ум и сердце делу Божьей любви в глубинах нашего существа». Это приводит нас к необходимой «степени осознания». Всегда есть опасность, что, размышляя об этих уровнях, мы так и не сможем их достичь. Пока мы только думаем или читаем о них, мы остаемся на уровне ума, мыслей и представлений. Это важный уровень, но это не уровень осознания, необходимый для постижения центра, где покоится Божья любовь, где она начинается в нас и где берем начало мы сами, потому что этой любовью мы были сотворены. Здесь наше «Я» теряется и находится вновь. Это может казаться невероятным, но этот уровень выходит за пределы нашего сотворенного начала, достигая Божьей глубины. Этот путь ждет всех нас. Единственной причиной, побуждающей нас говорить, думать или читать о глубинах сознания, является желание воплотить это в реальность, освободившись от ложных и беспорядочных идей, не дающих нам пройти сквозь узкие врата, - отбросить часть нашего багажа, накопленного за годы, сделав себя проще и доступнее. Метафора «глубина существования» может быть нам полезной, указав на то, что наш собственный опыт в перспективе есть нечто большее, нежели просто личный опыт. И в таком случае нам больше не придется оценивать опыт исключительно как «мой путь, моя святость, мое спасение». Вместо этого мы увидим, что путь означает потерю - утрату слова «мой». Нечто очень важное открывается нам в понимании нашего опыта как универсального человеческого пути: жизнь реальна только как часть единства, как часть становления всего человечества, Божьего плана, всего сущего, сотворенного в Слове и в Слово возвращающегося. Это начало обращения, возвращения к источнику. Возвращаясь, мы оставляем позади эксклюзивизм, не дававший занять нам предопределенное от начала уникальное место в общем единстве. Этот опыт, в котором мы теряем свою жизнь, просто удивителен, даже несмотря на наш страх перед утратой, несмотря на наше сопротивление, борьбу и трюки, к которым мы прибегаем, дабы удержать то, чему суждено уйти. Мы узнаем, что наша уникальность не связана с тем, что мы обособлены от окружающих, напротив, ее истоком является наше общее со всеми происхождение. Уникальность происходит скорее из принципа подобия, чем различия. Переживаемое таким образом обращение – это переход от бытия локального и частного к бытию, в котором мы безгранично едины со всеми живыми существами, участвуя в личностной природе Бога. Мы входим во взаимоотношения Троицы, которая является абсолютной связью, образцом и источником любых других связей. В этой парадоксальности наша жизнь обретает свободу, а единство создает различия. Чем глубже связь, тем более реальна наша личностность. Именно это единство мы обнаруживаем в сердце личностного «Я». Опыт связи, выходящий за грань мысли, воображения и языка, говорит о том, что он может быть познан только в молчании. При первой же попытке проанализировать или озвучить его, мы тотчас же его упускаем. По крайней мере, мы перестаем присутствовать в нем на все сто процентов, так как он требует абсолютного внимания. Во время медитации нет места 29 John Main “Moment of Christ. Prayer as the way to God's fulfilness” 63 для рассуждений и концептуализации. Все должно пребывать в чистом сосредоточении на присутствии этой великой, глубинной Тайны. Из глубокой сосредоточенности на молитве рождается непрестанная внимательность христианского сознания, применимая к любому ежедневному занятию. Насколько бы тривиальными и эфемерными ни казались каждая минута и каждое действие, они обладают значением и святостью, ведь в каждом мгновении и в каждом действии Божественная целостность открывает себя нам. Получая это знание, мы непрестанно в нем возрастаем, потому что каждая живая и основанная на любви взаимосвязь должна возрастать: любовь – это развитие, итогом которого является единство. Любовь Бога бесконечно требовательна. Нравится нам это или нет, но мы лишены места, где можно было бы преклонить голову, остановившись на достигнутом. В этом заключена суть нищей простоты слова-молитвы, а также радость и свобода христианской жизни. Бог любит нас настойчиво. Наш путь дает нам понять, что мы имеем дело с чем-то намного превосходящим нас самих. Противодействовать силе Его притяжения можно только с помощью эгоизма; единственный способ препятствовать Ему – это отвернуться от Него. Эгоизм в сущности довольно неприятная перспектива, которая рано или поздно закончится поражением, но пока мы отдаем предпочтение неполноценности и изоляции, отрекаясь от права на свободу. Нам кажется, что относительно легко остаться в понятных и знакомых рамках, на долю которых приходится так много нашего самоотторжения. Но мы призваны к чему-то настолько требовательному, что это может быть только чистая любовь. Только такая любовь требует всецелого посвящения и обнажает все сокрытое. Истинное «Я» кроется за гранью эго, за ограниченностью страха и беспокойств. Наше «Я» пробуждается, возносясь над ложными наслоениями личности, чтобы предстать перед Богом в простоте, свободе, единстве и самости. Все говорит о необходимости ответа с нашей стороны, и этим ответом является Христос. Его ответ внес в людское сознание некий динамизм, положивший конец изоляции и воскрешающий мертвых. Весь мир стал силой Христа в Его ответе на зов глубин, мир, который обретается в единстве, так как ничего, подобного миру, в изоляции найдено не было. По причине столь высокой требовательности может даже показаться, что мир пугает нас больше, чем жестокость, которую мы проявляем сами к себе (а также и к другим). Мир, появляющийся в глубинах нашего сознания, переворачивает нашу жизнь вверх дном. Мы должны обрести в своей жизни идеальный баланс, резонирующий с частотой Духа, найти в себе простоту и утонченность в ответ на динамизм Христа. Войти в эту глубину, раскрыть ее можно только подняв свою чувственность до небывалых высот не только в молитве, но и в каждой секунде жизни. Любовь порождает чувствительность, и это чувствительность сострадания или безусловной приверженности. Но, рассуждая здраво, мы также должны научиться определенной сопротивляемости, ведь чувственность делает нас ранимыми, что может нас снова замкнуть на себе. Этот точнейший баланс между чувствительностью и сопротивляемостью является частью интеллектуальной, психологической и духовной амальгамы - человека. И хотя дорога каждого из нас поначалу полна неуравновешенности, все мы в конце концов призваны к равновесию и центрированности, одной и той же утвержденности во Христе, который был изранен, но устоял, превзойдя самого себя в прощении. 64 Воображение Одной из наиболее радикальных идей в медитативной традиции является представление о том, что воображение – главный враг молитвы. Мы должны понять, что именно это означает, если хотим познать и передать нашим современникам всю полноту богатства христианской традиции и того пути Духа, по которому мы следуем. Но в чем же смысл утверждения, заявляющего, что воображение мешает молитве? Медитируя даже недолгое время, вы начинаете понимать, что медитация отлична от всех остальных видов деятельности. К ней приходится подходить совершенно иначе, нежели ко всем прочим вещам. Она вполне может сочетаться с некоторыми другими процессами, но есть в нашей жизни и то, с чем она не совместима, и чем нам приходится жертвовать. Так, постепенно, но неуклонно, медитация меняет нашу жизнь. Единственное, что важно, - это хранить верность своему пути. «Претерпевший же до конца спасется» (Мф 24:13). Если мы останемся верны, все остальное устроится естественным образом. Каким образом медитация может одновременно отличаться от остальных дел нашей жизни, при этом будучи все же связанной с ними? Большая часть нашей деятельности четко ориентирована на цель. У нас есть конкретная цель и метод ее достижения, и мы оцениваем себя согласно нашему успеху или провалу на пути к этой цели. Почти все процессы в нашей жизни измеряются подобным образом, так как мы способны оценить уровень наших достижений, удовлетворения наших амбиций. Мы можем повысить или снизить собственную эффективность. Большинство вещей в нашей жизни мы сознательно связываем с собственным развитием или с самоудовлетворением. Но ни один из этих основных подходов не может быть применен к медитации. Несомненно, что наш путь медитации мы начинаем именно при таких мотивациях, но упорство в практике постепенно приводит к очищению этого нашего подхода. Мы медитируем потому, что это для нас естественно, а не потому, что достигаем какой-то цели или пытаемся повысить свой рейтинг. Для всех прочих занятий характерна прочная связь с воображением. Например, цель в нашей жизни перестает быть целью, когда она уже достигнута. По определению, это чтото воображаемое: нечто, проецируемое нами в будущее. Как внешняя, так и собственная оценка требуют воображаемого идеала, согласно которому мы оцениваем себя и других. Итак, единственной вещью, связывающей все сферы нашей деятельности, является воображение. Каждая сфера нашей жизни в определенной степени контролируется силой воображения, которую мы развиваем, используя как инструмент для оценки успеха. Одаренная воображением личность имеет максимальные шансы на успех. Как это следует уже из самого слова, воображение связано с образами, и именно образы составляют нашу непосредственную реальность. Мы не можем оставаться психически здоровыми и творческими людьми, игнорируя воображение. Каждый из нас нуждается в здоровом воображении, не отягощенном навязчивыми идеями, дающем возможность спокойно жить среди всех этих образов и быть способными творчески на них реагировать. Мы также теоретически знаем, - хотя для того, чтобы полностью усвоить это, требуется время, - что существует нечто за гранью образов, формирующих наш непосредственный опыт. Человек знал это всегда. Это элемент врожденного знания о Боге как о нашем творце и нашей судьбе. Это часть нашего изначального знания о том, что незримый Дух Божий живет в нас. Именно это измерение за гранью образов мы называем «реальностью»: Бога, который незрим. Мы также понимаем, что это знание не является сокрытым. Оно динамично и стимулирует нас к развитию. Познание в данном случае равноценно ответу на наше призвание. Пока мы не дадим этот ответ, мы не сможем войти в полную реальность или полное бытие. Это призвание ведет нас за грань образов, и пока мы не решимся на этот путь, мы не сможем столкнуться с реальностью. Войти же в это свободное от образов измерение возможно, только отбросив собственное воображение. 65 Тут-то и скрыта наша проблема: величайшей силой нашего обыденного сознания является воображение. Воображение – это сила, связывающая нас с образами мира, в котором мы живем. Мы не способны жить без него. Воображение играет с этими образами, созидая и разрушая взаимосвязи, структуры, которые мы называем идеалами, планами, мыслями, искусством. Сила воображения настолько велика, что, когда мы пытаемся оторваться от нее, она словно настигает нас, пытаясь контролировать. Несомненно, что это вполне типичная ситуация, иначе величайшие авторы, пишущие о молитве, не уделяли бы так много внимания необходимости и сложности выхода за рамки воображения. Особо трудным это стало в нашем обществе, где воображение породило мощные социальные и психологические преобразования. Сегодня наше воображение так немилосердно эксплуатируется, так коварно стимулируется и является предметом настолько умелых манипуляций, что в результате становится одержимо гиперактивностью. Итак, воображение никогда не станет тем, что способствует нашей медитации. Силой, благодаря которой мы медитируем, является вера. Вера – это абсолютная открытость, видение, которому доступна свободная от образов и представлений реальность. Силой нашей христианской медитации является вера во Христа, в Его открытость Богу, Его видение Бога. Эта сила исходит непосредственно из самой реальности, и ею Бог позволяет себя познать. Реальность – это Бог, который есть любовь. И именно сама любовь позволяет нам, освободившись от образов, встретиться с реальностью. Открыть себя этой силе и оставить воображение очень и очень непросто. Мы можем с легкостью вернуться обратно к нашим представлениям. «Сон наяву», мечтательность, это привычные, знакомые нам состояния сознания. Воображение полно зеркал, и мы можем долго гадать, как бы мог выглядеть этот отказ от него. Будучи обычными людьми, мы не можем сделать этого без мантры. Слово-молитва является фокусной точкой нашего сознания, в которой находится сила веры и любви. Первым шагом веры становится повторение мантры, и этот шаг является ключом, открывающим двери, которые затем в полной мере откроет только любовь: вера и любовь Христа. Поскольку слово-молитва соединяет веру с любовью, мы повторяем его, и эти две великие силы становятся все более ясными и чистыми. Переступив грань воображения, мы входим в нищету духа. Это истинная нищета, ведь воображение является нашим величайшим сокровищем, - по крайней мере, нам так казалось, пока мы не вошли в реальность. Оставляя воображение, мы совершаем акт абсолютной нищеты, который был бы невозможен, если бы мы пытались представить себе, как выглядит нищета. Есть только один способ ее достичь: просто сделать это. Мы становимся в полной мере нищими, входя в божественное измерение, измерение реальности за гранью образов. Это захватывающее и полное приключений путешествие в нищету и чистоту духа. Ни один другой путь в нашей жизни не сравнится с этим, ведь как только мы погружаемся в реальность, любовь за пределами образов, мы встречаем Того, кто всем этим является. Мы стремимся сюда для того, чтобы увидеть, узнать и полюбить тот единственный истинный образ, который существует. По сравнению с ним все остальные образы являются только отражениями. Оставляя все вторичное, мы приходим к познанию образа самой реальности, в которой растворяются все остальные образы. Мы приходим познавать, видеть и любить Христа, который есть образ Божий. Это чистое видение лишено размытости и нечеткости, так как в нем больше нет никаких представлений. В этом видении все сияет светом самой реальности. Мы учимся ясно и отчетливо видеть в этом ярком свете. Подобное видение вдохновило Св.Павла на следующие строки из Послания к Колоссянам: «…укрепляясь всякою силою по могуществу славы Его, во всяком терпении и великодушии с радостью, благодаря Бога и Отца, призвавшего нас к участию в наследии 66 святых во свете, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего, в Котором мы имеем искупление Кровию Его и прощение грехов, Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано всё, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит.» (Кол.1:11-17) Сфера жизни – это сфера, выходящая за пределы всего мыслимого и вообразимого, туда, куда ведет нас медитация. 67 Традиция Наставления Джона Мейна отличались деликатностью, но были полны несомненной силы. Источником этой силы было прежде всего его глубинное и непрестанно растущее осознание, что он является частью чего-то большего. Он становился все более единым с тем, частью чего он был и в чем каждый из нас особым образом участвует, - с традицией. В своей книге «Слово в безмолвии» он писал о пути медитации так: «Кассиан принял этот метод молитвы, как древнюю и общепризнанную для своего времени традицию, которая по сути является вечной и универсальной». Традиция сохраняет свою авторитетность, когда существует на уровне личного опыта. Она может быть передана через книги, и печатное слово, несомненно, существенно способствует процессу ее передачи. Но сделать традицию живой может только личностный опыт, личная идентификация с ней. Когда мы рассуждаем о традиции в рамках христианства, мы не имеем в виду ни теологию, ни философию. Речь не идет об идеях. На самом деле мы говорим о личности – о живой, вечной и вселенской личности Иисуса. Он един со своим учением – Евангелием. Истинный учитель всегда един с тем, чему учит, и наставляет нас, просто являясь самим собой. Точно также мы можем говорить о христианстве, как о чем-то, что должно быть подтверждено нами лично, ведь только так мы сможем стать звеном в передаче традиции. Точно также мы сможем открыть личность Иисуса – Благую Весть, – исключительно основываясь на своем собственном опыте, а он неминуемо должен стать един с традицией. В этом и состоит сила ее передачи, и проверка ее на личном опыте изначально была критерием христианских учителей, к примеру, Св.Павла, который сказал: «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор 2:4) Сила Духа – это любовь, и потому отец Джон говорил, что традиция сливается с опытом в мгновениях любви, составляющих время молитвы. Монастыри всегда были главными центрами традиции, и монашество занимает важнейшее место в христианстве, потому что именно монастырь - это место, посвященное изначальному призванию: служить мгновениям любви. В определенном смысле, монастырь выходит за рамки времени и нуждается в отрешенности от мира, дабы жить любовью, также выходящей за пределы времени и пространства. Истинный уход от мира – это не бегство и не эскапизм, но вхождение в новое измерение времени и пространства. Это позволяет каждому монаху жить в мгновении Христа, открывая, что весь ход времени содержится в мгновении любви. При всей своей социальной роли и значении, монашество по сути является надклассовым и надвременным, что символизируют обычаи монастырской повседневности, передаваемые и сохраняемые на протяжении столетий. Но вместе с тем оно также и абсолютно современно. Когда монашество становится музеем обычаев и обрядов, оно перестает быть надвременным и становится старомодным и, благодаря этому, оторванным от реальности. Но сохраняя свою надвременность, оно становится пророчески современным. Причина этого в том, что время в монашеской жизни измеряется молитвой. То, что со стороны может производить впечатление механистической и скучной рутины, изнутри понимается как расширение сознания за пределы обычных ограничений пространства и времени. Постоянное возвращение к ритму молитвы творит основные принципы каждого дня, структуру всей жизни. Во время каждой молитвы время и вечность пересекаются. В нашем обычном, несовершенном, смертном сознании мы открываемся живущему в нас сознанию Иисуса. Перекрестье нашего сознания с Его сознанием высекает искру момента любви, делая очевидностью то, что Его любовь существует не только в мгновения молитвы, но воплощена в нас постоянно. И потому в общине, посвященной этому моменту, постепенно растет осознание предвечного Присутствия, непрестанной молитвы. 68 Знакомство с любой исторической или культурной традицией требует от нас усилий. Если мы собираемся овладеть традицией английской литературы или санскритских писаний, недостаточным будет просто поставить книги на полку; мы должны работать над ними. Творя молитву, мы открываем для себя путь живой христианской традиции, любви Иисуса, и эта работа – не просто обучение, но духовное пробуждение. Пробуждение не с помощью усилия, но благодаря покою, составляет тонкое отличие медитации от других видов деятельности. Каждое вложенное в нее усилие служит не пробуждению, но тишине, которая, в свою очередь, предшествует пробуждению. Это творческая работа, и потому она требует от нас собранности. Здесь потребуется дисциплина и упорство. Как и каждое творческое занятие, медитация поглощает нашу энергию, но также, когда мы уже вступили на этот путь, она начинает ее возобновлять. Художники и писатели нередко прибегают к огромным усилиям, чтобы избежать творческой работы; они берутся за другие виды деятельности – бизнес, администрирование, физическую работу – чтобы только не рисовать и не писать. Религиозные люди часто избегают творческого труда молитвы, произнося слишком много молитвенных слов, становясь религиозно занятыми или управляя собственными молитвами. Они готовы произнести сколько угодно молитв, чтобы только избежать творческой работы с одним молитвенным словом, с мантрой Жизнь христианина содержит также и творческую работу любви. Мгновение любви разрастается за грань самой медитации, проникая в пространство нашей жизненной повседневности, обычных взаимоотношений и проблем. Таким образом дело медитации действительно продолжается все время как дело любви. Источник этой любви – акт самоотречения, отказ от постоянных саморефлексий. Мы не можем медитировать бескорыстно, а затем проводить оставшееся время, рассматривая себя, с целью узнать, каких успехов мы достигли, потому что мы должны продолжать поиск центра за гранью самих себя. В рамках общины это означает обращение. Было бы слишком просто, – и это неоднократно имело место в христианской традиции, - избегать работы любви, берясь взамен за какие угодно другие виды работы, - экстремальную аскезу, пост, псевдодуховные усилия, попытки развить духовную самососредоточенность, часто принимаемую за постоянную сконцентрированность, - и все это, чтобы избежать обращенности к другим. Но, повторяя мантру, мы становимся по-человечески честными в работе любви, учась не отвлекаться от нее даже на мысли о святости. Мы не можем практиковать глубинную молитву, избегая при этом любви. В любви мы встречаемся с ближними, углубляя в этой встрече нашу связь с Иисусом. 69 Международное Общество Христианской Медитации (WCCM) The World Community for Christian Meditation Англия: www.wccm.org Польша: www.wccm.pl "Международное Общество Христианской Медитации" – всемирное духовное братство, основанное католическим монахом-бенедиктинцем Джоном Мейном в середине 70-ых годов XX. Его миссия - обучение христианской медитации в рамках возрождения созерцательной традиции Церкви в духе II Ватиканского собора. Руководителем организацией является ученик Джона Мейна, отец Лоренс Фримен (fr. Laurence Freeman, OSB) (ОСБ - Орден Св. Бенедикта). Международный центр христианской медитации находится в Лондоне, также существует множество локальных центров по всему миру. Сообщество духовно связано с Орденом Св. Бенедикта через конгрегацию Оливетанцев (Congregazione Benedettina di Santa Maria di Monte Oliveto, "Бенедиктинская Конгрегация Пресвятой Марии с горы Оливето"). Общество представляет собой «монастырь без стен», большую семью, состоящую из национальных общин более чем в сотне стран. Основу движения христианской медитации составляют поместные группы, участники которых собираются в домах, церковных приходах, офисах, больницах, тюрьмах, школах и колледжах. Общество носит экуменический характер и служит вселенскому («католическому») единству христиан в диалоге и созерцательной практике. Международное Общество Христианской Медитации в Украине www.wccm.org.ua С 2008 г. в Украине действует региональный проект WCCM, организованный местными католиками-мирянами, интересующимися тематикой христианской медитации. В данный момент деятельность проекта представлена в виде сайта www.wccm.org.ua, на котором регулярно освещаются события, связанные с WCCM, и публикуются свежие переводы работ (статей, лекций) о. Лоренса Фримен и Джона Мейна. Также планируется осуществление переводов популярных на западе работ основателей общества, и прочих текстов, имеющих отношение к тематике христианской медитации. Если у Вас появились вопросы, предложения или Вы хотите каким-либо образом поддержать наш проект – пишите нам на: [email protected] 70 WCCM центры и международные контакты Если эта книга вдохновила вас начать медитировать, стоит отметить, что в традиции о. Джона Мейна большое значение придается живой общине, в которой люди регулярно встречаются, делятся опытом и проводят медитативные сессии. Люди, практикующие христианскую медитацию во всем мире, поддерживают постоянный контакт друг с другом, еженедельно собирая группы медитации, - в церквоных приходах, реколлекционных центрах, дома или на природе. При желании получить более подробную информацию о нашем сообществе, его деятельности и публикациях вы можете обратиться к ближайшему региональному координатору или в наш международный центр. Международный центр, Лондон, Великобритания St Mark’s, Myddelton Square, London EC1R 1XX, UK Tel +44 20 7278 2070, Fax +44 20 7713 6346 [email protected] Аргентина Австралия Бельгия Бразилия Канада Чили Китай Колумбия Чехия Дания Эквадор Финляндия Франция Германия Гаити Гонконг Венгрия Индия Индонезия Ирландия Италия Япония Латвия Малайзия Мальта Мексика Нидерланды Северная Ирландия Норвегия Пакистан Папуа Новая Гвинея Парагвай Перу Филиппины Польша Португалия Сингапур Испания Шри Ланка Швейцария Тайланд Украина Великобритания США Венесуэла Вьетнам www.meditacioncristiana.com/argentina www.christianmeditationaustralia.org www.christmed.be www.wccm.com.br www.meditatio.ca www.meditacioncristiana.cl www.wccm.hk [email protected] www.krestanskameditace.cz www.kristenmeditation.org [email protected] [email protected] www.meditationchretienne.org www.wccm.de [email protected] www.wccm.hk [email protected] [email protected] www.meditasikristiani.com www.wccmireland.org www.meditazionecristiana.org www.esuk.net/wccm www.jesus.lv [email protected] www.wccmalta.org www.meditacioncristiana.com www.wccm.nl [email protected] [email protected] [email protected] Sr Francisca Petros PO Box 69 Mendi PNG [email protected] [email protected] [email protected] www.wccm.pl www.meditacaocrista.com www.wccmsingapore.org www.meditaciocristiana.cat/ [email protected] [email protected] [email protected] www.wccm.org.ua [email protected] www.christian-meditation.org.uk www.wccm-usa.org http://meditadores.blogspot.com [email protected] 71 Что такое христианская медитация? Христианская медитация - разновидность созерцательной молитвы, известной со времён ранних христиан. Древние мудрецы видели в созерцании цель полноценной жизни, а для Отцов Церкви медитация была важнейшим аспектом духовности. Иисус Христос раскрыл преимущества созерцательного измерения бытия в истории о Марфе и Марии. Мы призваны к болем глубокому постижению Евангелия и нашей собственной христианской жизни для достижения гармонии и взаимодействия различных сторон христианской духовности. Иисус призывал всех стать совершенными в любви и сострадании, как Отец, оставив своё эго, «я» и отбросив приоритет материальных проблем, а затем обратиться к созерцанию, приняв Его и «непрестанно молясь». Созерцание – это основа жизни всех людей. Марфа и Мария – сёстры, но это не просто два образа – это символ двух дополняющих друг друга измерения личности. Без спокойствия Марии, сидящей у ног Учителя и слушающей Его, мы становимся подобны Марфе: раздражительными, недовольными, рассеянными. В конце концов, даже любой наш труд, не укорененный во внутреннем Божьем покое и никогда не останавливающемся созерцательном бдении, теряет свою продуктивность. На самом деле и Мария, и Марфа трудятся одновременно: одна внешне, а другая внутренне. Созерцание - часть нашей работы, помогающая нам делать другую её часть лучше. Мария и Марфа – это две комнаты в нашем сердце. Они не просто дополняют друг друга, они нуждаются друг в друге для реализации полноты жизни. Как медитировать? Медитация так же естественна для духа, как дыхание для тела. Эта древняя духовная практика, глубоко укоренённая в христианской традиции, в опыте созерцательной молитвы отцов-пустынников, представляет собой простой путь к миру с самим собой и к единству с Духом Христа. Медитация – это способ молитвы. Существует много видов молитвы: мы молимся разумом, размышляем о Боге, говорим с Богом, молимся посредством тела, молимся в литургии и таинствах, и, наконец, знаем сердечную молитву. Сердце это центр нашей личности, в котором обитает Христос. Здесь мы обретаем прямое и непосредственное единство со Христом. Оно не приходит посредством слов, или символов. Церковь с самого начала говорила о важности соединения ума и сердца. И мы молитвенно возносим и разум и сердце к Богу. Когда мы медитируем, мы движемся от ума к сердцу. Или, можно сказать, что мы очищаем сердце посредством медитации. Мы открываем сердечные очи. Христос говорил: «Блаженные чистые сердцем, ибо они Бога узрят». В этом очищении сердца и заключается путь медитации. Что означает эта чистота? То, что мы свободны о эгоизма. Иисус учил нас отвергать себя. В медитации мы переводим внимание от себя к Богу. Действительно, в медитации мы воплощаем на практике учение Иисуса Христа о молитве. Он учит нас идти в молитве дальше внешних форм. Он говорит нам идти внутрь сердца, не быть многословным, оставить беспокойство и страхи и направить свой ум на Царство Божие. Иисус учит нас жить в настоящем. Если вы соедините все эти элементы вместе, то придёте к созерцанию. Это дар благодати. Но этот дар необходимо получить! И в медитации мы обретаем его. Медитация, безусловно, не замещает другие формы молитвы и благочестия. Она просто придает остальным формам более глубокий смысл. Мы предлагаем простую практику медитации, разработанную отцом Джоном Мейном. Все, что вам нужно, - это сесть прямо, расслабиться, положить руки на колени, закрыть глаза и повторять про себя краткую молитвенную формулу. Вы можете использовать в качестве такой молитвенной формулы арамейское слово “Maranatha” ("Ма-ра-на-фа", что означает «Господь, приди» на языке, на котором говорил Иисус) или Иисусову Молитву 72 (Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного), первая часть которой читается на вдохе, а вторая на выдохе (согласно учению православных старцевисихастов). Не задумывайтесь о качестве своей медитации, не обращайте внимание на приходящие в голову мысли и образы, сконцентрируйтесь на молитвенной формуле, на ее глубине. Мысли будут приходить и уходить, но не пытайтесь подавлять их или сопротивляться им. Просто позвольте им свободно перемещаться. Когда Вы чувствуете, что Ваше сознание рассеивается, и мысли и впечатления снова привлекли Ваше внимание, просто с верой и любовью вернитесь к молитвенной формуле. Медитируйте дважды в день (в идеале рано утром и рано вечером). Оптимальная продолжительность медитации – 30 минут, но можно начать с 20, и постепенно довести до 25 минут или до полу часа. Будьте терпеливы и просты. - Найдите тихое место; - Примите удобную позу, держите спину прямо; - Прикройте глаза; - Сидите спокойно, насколько это возможно; - Дышите глубоко, равномерно и спокойно, будучи одновременно расслабленными и при этом бодрствуя; - Начните медленно про себя повторять Ваше молитвенную формулу. Прислушивайтесь к словам, повторяя их. - Продолжайте повторять молитвенную формулу спокойно и с верой, в течение всего времени медитации; - Возвращайтесь к повторению, если оно прервалось; - Повторяйте одну и ту же молитвенную формулу в течение всей медитации день за днём. о. Лоренс Фримен Примечание редакции www.wccm.org.ua. Мы рекомендуем следующую структуру ежедневной медитации: - Вступительная молитва о. Джона - Медитация (20-30 мин) - "Отче Наш" - Lectio Divina (чтение дня из Священного Писания) - Заключительная молитва о. Лоренса 73 Основатели WCCM Отец Джон Мейн (fr. John Main, OSB) Священник, монах-бенедиктинец, основатель Международного Общества Христианской Медитации. Джон Мейн - один из известнейших католических духовных учителей XX в., популяризатор христианской медитации, как формы созерцания, связанной с практикой молитвенного слова. Медитация о. Мейна инспирирована трудами Иоанна Кассиана, английским мистическим трактатом “Облако Неведения” а также в целом пустыннической духовностью. Отец Мейн был вдохновенным наставником, в 70-х годах его харизма привела многих людей к духовному обновлению, многие люди, заинтересовавшись его практическим учением о созерцательной молитве вернулись обратно в церковь. В конце 60-х г. он основал первый центр медитации в Лондонском бенедиктинском монастыре, и затем на протяжении 10-15 лет появилось более 100 региональных центров и общин христианской медитации в различных странах мира. После смерти Джона Мейна духовную опеку над существующими и появляющимися общинами принял его ученик, о. Лоренс Фримен, по сей день активно поддерживающий это движение во всем мире. О. Мейн написал немало книг, посвященных созерцательной духовности, которые на данный момент имеют большую популярность как в католической, так и в межконфессиональной среде. Отец Лоренс Фримен (fr. Laurence Freeman, OSB) Священник, монах-бенедиктинец монастыря Христа Царя (Англия, Лондон), бенедиктинской конгрегации Оливетанцев. Является директором Международного Общества Христианской Медитации (WCCM), учеником известного католического популяризатора созерцательной духовности - бенедиктинца о. Джона Мейна. Отец Лоренс начиная с 80-х годов активно занимается развитием WCCM. Является автором целого ряда католических бестселлеров, посвященных христианской медитации, созерцательной молитвенной жизни мирян и монашествующих в современном мире. Также о. Лоренс принимает активное участие во многих инициативах, связанных с межрелигиозным диалогом, среди которых исторический "Путь Мира" с Далай-ламой XIV. Постоянно путешествуя по разным странам с выступлениями, ретритами и реколлекциями, о. Лоренс привлекает внимание широкой общественности к современной католической духовности и практике христианской медитации, а также оказывает поддержку многочисленным католическим и экуменистическим общинам, занимающимся восстановлением повседневного духовного измерения жизни. Отцу Лоренсу в его работе помогают многочисленные миряне-облаты ордена св. Бенедикта, послушание которых включает в себя ежедневную практику христианской медитации о. Джона Мейна, молитву в традиции бенедиктинской Литургии Часов, приверженность идеалам Устава св. Бенедикта и заботу о жизни и делах международной общины, объединяющей тысячи верующих во всем мире в безмолвной молитве. 74 Молитвы, открывающие и завершающие занятия групп Христианской Медитации во всем мире. Вступительная молитва о. Джона Мейна Небесный Отец, открой наши сердца для молчаливого присутствия Духа Твоего Сына. Веди нас к таинственной тишине, в которой Твоя любовь открывается всем, кто взывает: Маранафа, гряди, Господь Иисус! Заключительная молитва о. Лоренса Фримена Да будет эта община истинным духовным домом для ищущего, другом для одинокого, путеводной нитью для заблудшего. Все, творящие здесь молитву, да укрепятся Духом Святым, дабы послужить приходящим и принять их, как Самого Христа. В тишине сего места пусть все страдания, жестокость и замешательство мира столкнутся на своем пути с Силой, которая успокоит, обновит и возвысит людской дух. Да будет эта тишина силой, которая откроет сердца всех мужчин и женщин к видению Бога, а также и друг ко другу в любви, мире, справедливости и человеческом достоинстве. Да преисполнит красота Божественной Жизни это место и сердца всех, кто молится здесь с радостной надеждой. Пусть все, кто прибыл сюда, отягощенный проблемами человечества, вернутся домой, благодаря Бога за чудо человеческой жизни. Молимся, через Христа, Господа нашего. Аминь. 75
