Лукашина Ю.И. Социология пространства и практико

Лукашина Ю.И. Социология пространства и практико-теоретические модели
современного государства
Настоящий
доклад
представляет
некоторые
результаты
теоретического
исследования по адаптации аналитических инструментов социологии пространства для
дальнейшего их использования в политической науке.
До появления первых попыток философского осмысления пространства оно
воображалось
людьми
как
совокупность
ориентиров
и
одновременно
как
противопоставление Близкого и Далёкого, пока Дюркгейм не поставил их рядом со
словом Современность, с этого момента начинается уже собственно социология
пространства.
Впервые более или менее чётко понятие пространства вводится атомистами,
которые, продолжая далеко не новый спор, пытались разрешить проблему существования
или не существования пустоты. Платон подразумевал под пространством нашу
склонность постоянно задаться вопросом «где?» когда мы хотим ответить на вопросы
«что?» и «как?». Аристотелем формулирует свою концепцию вокруг трех ключевых слов:
вещи, тела, места. Существуют две перспективы, которые Аристотель первый среди всех
сталкивает, и которые можно проследить вплоть до современной философии, социологии,
географии: движение между местами и движение самих мест.
Эволюция представлений о пространстве напоминает, или почти даже следует за
эволюцией представлений о власти. Многие мыслители, писавшие о власти, среди них
Гоббс, Аристотель, Фуко, Бурдьё, пытались также осознать и пространство, а у Фуко
пространство и власть сходятся вместе. Отчего возникает интерес к власти? Из
наблюдения за властью. Возникает ли интерес к пространству из наблюдения? Может
быть, именно поэтому пространство у Канта – форма восприятия, а у Гоббса – то, что
существует лишь в воображении.
Пространство является возможностью различения, то есть два тела или вещи,
являясь схожими, отстоят друг от друга, находятся в разных местах, и это позволяет
говорить о них как о разных. Различение возникает в результате сравнения одного объекта
с другим или с несколькими другими объектами. Каждый возможный атрибут объекта
имеет антоним, даже свойства самих мест имеют антонимы.
Возможно движение между местами и движение самих мест. В первом случае тело
начинает различаться по-новому, во втором место начинает различаться иначе, чем до
перемещения. Близким по смыслу является имплицитное противопоставление концепции
1
локализации, – которую мы примем за перемещение тел – и создания и изменения
пространственных форм, – которую мы примем за перемещение мест. Эти два вида
движения в пространстве одновременно являются двумя видами различения.
Локализация – это поиск места. Локализация в определенном смысле абсолютна,
так как она уникальна. Форма скорее относительна, она воображается только в сравнении
с другой формой. Локализация может ложно воображаться формой, причем единственно
возможной. Локализации и формы особенно часто смешиваются в геополитике, а также в
пропаганде. Государства преподносятся пространственными формами, характерными для
данного исторического опыта или географической местности. На самом же деле,
государства являются локализациями политической идентичности. Попытки представить
их формами приводят к смешению социального и физического пространств, которые
просто необходимо различать.
Пространство,
опять
же,
связано
не
просто
с
различением,
а
с
противопоставлением. В «Надзирать и наказывать» Фуко изучает технологию власти на
примере мер против эпидемии чумы в средневековом городе, а потом разбирает
изобретение Иеремии Бентама. Чтобы остановить распространение чумы, власти делят
город на зоны – создают локализации. Так больные отделяются от здоровых. Человек
внутри зоны прокаженных может случайно оказаться здоровым, но будет маркирован, как
прокаженный, и наоборот. Внутри паноптикума – особой пространственной формы –
преступники локализованы таким образом, чтобы облегчить контроль над ними, а вернее,
создать его видимость. Фуко называет тюрьмы и прочие казенные учреждения
пространством исключения. Тела локализуются на основании бинарных оппозиций типа
«прокаженный-здоровый». Власть упорядочивает тела в пространстве, локализует их,
иначе говоря, воздействуя на тела, она фрагментирует пространство. Идея пространства
Фуко состоит в том, что локализации выступают следствием действия механизмов власти,
например, внутри паноптикума они обладают особым функциональным назначением.
Пространственное воплощение бинарных оппозиций есть перемещение между местами.
Механизмы власти, основанные на управлении социальным пространством,
свелись к двум моделям: модель «контейнера» и альтернативная модель. Модель
«контейнера» предполагает, что, несмотря на глобализацию, фрагментация пространства
есть суть упрочнение границ отдельных частей пространства. Этот сценарий включает
прежде всего практико-теоретическую конструкцию «Крепость Европа» – перенос модели
национального государства на уровень супра-национального государства с сохранением
принципа пространственного исключения. Второй пример получил название агрессивного
2
локализмуса, при котором акцентируется «конфронтация Далёкого и Чужого как угрозы и
Близкого, Знакомого и Надёжного». Такой вариант свойственен современным арабским
странам, до XIXв. выражался в политике закрытости Японии. Две вышеописанные
модификации
характеризуют
связь
пространственных
фрагментаций
и
понятия
государственного суверенитета. Третий вариант модели «контейнера» имеет место на
уровне небольших сообществ, в пределах одного города и получил название
«пространства безопасности», суть которого заключается в объединении нескольких
домовладельцев близлежащих домов. Такой «контейнер» отделен от внешнего мира,
только сам он не пространство исключения, а все остальное социальное пространство по
отношению к нему является пространством исключения.
Альтернативная модель механизма реализации власти основана на идее о том, что
современное государство существует не для репрессий, а для защиты своих граждан. В
этой модели государству отведена не столь значительная роль, иногда лишь формальная.
Первый вариант – концепция глобальных городов как точек на пересечениях потоков в
динамическом пространстве. Второй вариант перекликается с идеей Эгню о границах как
социальных конструктах и линиях соприкосновения пространств, через которые
происходит обмен материальными и нематериальными лагами, т.е., выражаясь языком
философии пространства, граница есть линия, по обе стороны который существуют два
порядка тел и вещей. Тела и вещи перемещаются между местами по обе стороны линии, и
постепенно места приобретают иные смыслы и начинают сами перемещаться.
Пространство, таким образом, мыслиться как независимое или зависимое от того,
что его наполняет.
Независимое или зависимое почему? Благодаря какому свойству или его
отсутствию? (конечность-бесконечность, протяженность, порядок-беспорядок). Чтобы
помещать в себя места, пространство должно обладать способностью локализовывать
места, а чтобы вмещать в себя движение, оно должно обладать способностью быть
формой.
3