Григорьев Д.В., кандидат педагогических наук, доцент, директор

Григорьев Д.В., кандидат педагогических
наук, доцент, директор ГБОУ, Центр
образования № 825 г. Москва
Выступление на Первом Межрегиональном образовательном форуме
«Позиция современника: прошлое, настоящее, будущее»
20-22 ноября 2013 года
«Сопричастность юного человека истории и культуре страны: вклад
школы»
Добрый день, уважаемые коллеги.
Можно запустить презентацию, хотя я считаю, что она в этом вопросе
не принципиальна.
Современник – это одно из любимых и важных слов в лексиконе
Александра Сергеевича Пушкина. Не зря он свой журнал назвал
«Современник». Размышляя над этим понятием, я понимаю и учусь у людей,
которые сегодня перед вами выступали. Чтобы быть современником это не
значит обязательно во всем и всегда совпадать со своим временем. Но это
значит чувствовать его, понимать его, ощущать свою причастность к этому
времени.
Тема моего выступления очень важна для меня лично. Я не первый раз
об этом говорю, но всякий раз стараюсь найти, точнее говоря, эта тема
заставляет меня те смыслы и расставить те акценты, которые в данный
момент времени мне представляется наиболее важными.
Вообще одно из общих мест нашего времени – это разговоры об
идентичности. Они сегодня ведутся в самых разных аудиториях, в самых
разных местах. Множество этих разговоров подчас затушевывает смысл.
На мой взгляд, главное, что должно расслышать ухо человека русской
культуры в понятии идентичность – это сопричастность. Быть сопричастным,
значит быть частью чего-то большего, чем ты сам, семьи, друзей, школы,
Родины, вселенной, для религиозного человека бога. Вне идентичности, вне
сопричастности, человека захлестывает его самость, он погружается в
1
самомнение и самодовольство, становится по-настоящему безответственным
человеком.
Отрадно,
что
цель
формирования
российской
гражданской
идентичности является, согласно новому стандарту, важнейшей целью
современного образования. Но это, скорее, задание, чем данность. Вопрос о
том, насколько мы сегодня готовы, я имею в виду школу, работать с
идентичностью, то есть с сопричастностью человека.
В кулуарах этого форума играли замечательные песни. Одна из них –
это песня в исполнении Марка Бернеса «С чего начинается Родина, с
картинки в твоем букваре». Вряд ли кто будет оспаривать, что любовь
ребенка к большой Родине начинается с любви к своей семье, к малой
родине, к школе. Именно в небольших сообществах, где люди особенно
близки друг другу зарождается та скрытая теплота патриотизма, о которой
писал Лев Николаевич Толстой, и которая наилучшим образом отражает
переживания человеком гражданской идентичности.
Если сосредоточиться на школе, то вполне очевидно, что школа, с
которой дети себя не идентифицируют, по отношению к которой они
отчуждены, к которой у них нет причастности, в которой нет этой скрытой
теплоты детско-взрослых отношений, детско-взрослой общности, вряд ли
может воспитать у них причастность стране, ее истории и культуре.
Вот почему, на наш взгляд, самый настоящий, самый надежный путь
гражданской
идентичности
ребенка,
лежит
через
его
школьную
идентичность.
Школьная идентичность, с одной стороны, это очень просто, это
переживание и осознавание ребенком собственной причастности к школе,
имеющая для него значимый смысл. Но, с другой стороны, это сложно,
потому что мы сегодня очень сильно застряли, и детям это транслируем, в
ролевых функциях жизни. Представьте себе, вы подходите на перемене к
ребенку и спрашиваете: «Ты ученик?». Он, конечно, скажет: «Да». Здесь
действует жесткий автоматизм. Спросите его по-другому, то же самое: «Ты
2
ученик своих учителей?». Уверяю вас, я задавал эти вопросы, у ребенка
появляется мысль, он понимает, что каких учителей он ученик, а с какими у
него не возникает этого состояния. А состояние ученичества возможно
только при наличии учителя, реального, виртуального, но учитель
обязательно должен быть.
Так
вот,
это
идентификационное
прочтение,
прочтение
через
причастность позволяет нам более глубоко увидеть и понять, благодаря кому
или чему, школьник ощущает себя связанным, или, наоборот, не связанным
со школьной общностью. Что или кто рождает в нем причастность школе. А,
соответственно, мы можем диагностировать качество тех мест и тех
человеческих позиций в школе, которые порождают или, к сожалению, не
порождают ребенку причастность.
Мы придумали конструкт, который старались сделать там, чтобы он
был максимально понятен педагогу. Это педагогический взгляд на школьную
идентичность ребенка. Кем же они могут себя ощущать в школе? Конечно,
ребенок может ощущать себя в школе сыном или дочерью своих родителей.
Когда задаешь ребятам вопрос об этом, а чувствуете ли вы себя в школе
сыном или дочерью своих родителей, и когда это происходит. Самый частый
ответ, когда ученику ставят двойку. Потому что двойку ставят и сразу
всплывает вечерний семейный разговор. А при наличии электронного
журнала
этот
разговор
может
быть
немедленный.
Оценки
сразу
выставляются, и санкции наступают мгновенно. То есть, идентичность, в
этом случае, негативная.
Очень редко мы в школе тонко напоминаем нашим детям, а у нас это
может быть потрясающим инструментом в нашей работе, что они дети своих
родителей, что они не безвестные. А уж когда разговариваешь с ребятами
постарше, и они говорят, что меня в школе никогда не называют по имени, то
ты понимаешь, что здесь колоссальный разрыв с семейной идентичностью
ребенка наступает здесь в полном виде.
3
Другая школьная идентификация детей – друг своих школьных
товарищей. Это у них самая любимая, это наше счастье, что они еще ходят в
школу, потому что им хочется дружить и общаться. Они удивительным
образом это пространство очеловечивают.
Еще одна, дальше уже идут идентификации, за которые мы, учителя,
несем прямую ответственность. Это идентичность – ученик своих учителей.
Понятно, где и когда это формируется. И самый главный момент, что в
любой школе могут найтись учителя, это очень важно, в любой школе могут
найтись учителя, с которыми у ребенка будет связано вот это чувство
причастности.
Следующие идентификации, о которых я буду говорить, являются
ускользающими. Их в современной массовой школе, зачастую, сегодня
просто незаметно. Чтобы они узнавались, нам пришлось вводить метафоры.
Вот такая метафорическая идентификация «гражданин класса», то есть, не
обыватель, то есть, кто-то для своих школьных товарищей, в своей классной
организации, вместе с классным руководителем, делает.
Понятно, что таким не обывателем школьного класса ребенок
становится, включаясь в различные дела, внутри класса, события, участвуя в
классном самоуправлении.
По аналогии с «гражданином класса» тут есть возможность усилить,
увеличить пространственный объем, скажем так, идентификации, мы
увидели такую идентификационную позицию ребенка, как «гражданин
школы», которым он может ощутить себя, участвуя в общешкольных
событиях, детских объединениях дополнительного образования, детсковзрослом соуправлении, школьном самоуправлении, школьных клубах,
музеях, во внеучебном общении с учителями и другими взрослыми.
Наконец, и это тоже очень важно, школа может и должна формировать
у ребенка идентичность гражданина большого общества в школе. У нас есть
для этого прекрасные инструменты, социально значимые акции, проекты,
направленные на внешкольную среду, детские общественные объединения и
4
организации, организованная школа общения детей с представителями
общественности и другими социальными субъектами.
Важной идентификационной позицией, о которых мы подчас забываем
и из-за этого возникает огромное количество школьных проблем, это то, что
ребенок в школе всегда ощущает себя, нравится нам это или не нравится,
членом своей этнической общности, особенно, если он не принадлежит к
тому, что называют титульной нации и членам своей религиозной группы.
Я очень коротко охарактеризовал те идентичности, которые, на наш
взгляд, составляют основу школьной идентичности ребенка.
Так вот, школьная идентичность позволяет увидеть, связывает ли
школьник свои успехи и достижения, так же, как и неудачи, со школой.
Является ли школа значимым, для него, местом или нет.
Низкие показатели идентичности будут свидетельствовать о том, что
школа не значима или мало значима для ребенка. И даже, если он, как
ученик, объективно успешен, то давайте не будем впадать, если при низких
показателях, в самомнение. Источник этой успешности не в школе. Он,
например, в семье, в репетиторах, в занятиях в другой структуре, например,
дополнительного образования. Если нет идентичности к этой школе, то и
успехи и достижения ребенка родом не отсюда.
Бывает, по нашим исследованиям это видно, но реже, или наоборот,
когда есть высокие показатели идентичности, то есть, школа значима для
ребенка, а как ученик, он объективно не очень успешен. Но в этот момент
срабатывает другое – его личное достоинство, самоуважение проистекают из
школьной жизни.
И огромное количество тех школ, которые сегодня называются
слабыми, неэффективными, неуспешными, которым не удается работать с
отобранным контингентом, многие из них, на самом деле, сильны, как
педагогические системы. Сильны потому, что они своим, объективно не
самым расположенным к учебным достижениям детям, дают переживание
5
другой успешности, той жизненной успешности, которая делает человека
человеком.
Я несколько слов скажу о том, что понятие школьной идентичности –
это научная попытка. В логике Эрика Эриксона, который ввел понятие
идентичности в психологии в педагогику, говорить о той категории, которая
стала у нас спекулятивной – любовь к детям. Я не хочу говорить о любви к
детям. Я понимаю, что, если я чувствую, или любви к кому-то, если я
чувствую свою причастность к кому-то или чему-то, если я чувствую свою
связанность, невозможность быть без этого человека, значит, я его люблю. И
именно по моей связи с другими людьми можно увидеть, какой я сам.
Французский философ Эммануэль Левинас говорил удивительную
вещь: «Мы сами своего лица никогда не видим. Мы знаем свое лицо только
по зеркалу». А для зеркала у нас, как правило, специальное лицо, особенно
женщины это хорошо знают.
Так откуда же мы знаем про свое лицо? А потому что на нас смотрят
другие люди. И потому, как они на нас смотрят, и рождается наше ощущение
«я». Не вначале я, а потом другие. А другие делают меня мной.
Вот сейчас – уникальная ситуация. Нас несколько человек в
президиуме, и мы видим так вас много, и столько много ваших глаз смотрят
на нас. Это либо рождает у нас ощущение причастности, либо нет, тут все
зависит от того, как мы на все это смотрим и реагируем.
Так
вот,
мы
разрабатываем
сегодня
мониторинг
школьной
идентичности. Это мягкие инструменты – наблюдения, анкеты. Мы не
торопимся сделать пометрические вещи потому, что торопливо хорошие
методики диагностические не сделаешь. Они, из истории психологии,
Валерий
Леонидович
десятилетиями.
мне
Настоящие,
как-то
те,
это
рассказывал,
которые
как-то
они
делаются
соответствуют
действительности. Но этот мониторинг, сегодня, даже в зачаточном
состоянии, позволяет увидеть, что очень много школ, которые считают себя
хорошими, уверены в своей хорошести, на самом деле, являются школами,
6
где дети отчуждены от учителей, отчуждены от той реальности, которую
учителя и взрослые в этой школе создают. Особенно это касается таких
идентичностей, как «гражданин класса» метафорически, «гражданин школы»
и «гражданин большого общества».
Каков выход из ситуации отчуждения? На наш взгляд, ответственная
школьная политика, сегодня, может быть только политикой сопричастности,
политикой идентичности. Что бы мы ни делали в школе, какие бы новые
проекты и технологии не предлагали, какие бы традиции не хотели
сохранить, мы все время должны спрашивать себя, рождает ли это
причастность
детей
школе,
захочет
ли
ребенок
себя
с
этим
идентифицировать, все ли мы продумали и сделали для того, чтобы у него
возникла причастность нам. Почему, вдруг, то, что мы так старательно,
такими усилиями сделали, не воспринимается детьми.
И ставя перед собой такие честные и жесткие вопросы, мы тогда не
будем гоняться за новинками в педагогике, выдавать нашу инерцию, а не
любопытство, за верность традиции, бездумно следовать образовательным
модам, а будем работать вглубь, на развитие личности и на то, что составляет
существо воспитания и образования. Это социокультурное наследование.
Мы с вами работники социокультурного наследования. Через нас идет
связь поколений. Через нас идут традиции, в рамках которых только и могут
возникнуть новации. Других путей у них просто нет.
Спасибо вам, за внимание.
7