Книга Эммануэля Ле Руа Ладюри «Монтайю, окситанская

Книга Эммануэля Ле Руа Ладюри «Монтайю, окситанская деревня» и некоторые проблемы развития микроистории в Республике Молдова
Автор данной книги является студентом Фернана Броделя и, несомненно, одним из самых больших французских историков двадцатого столетия, о котором можно сказать, что он занимает рядом со своим учителем
одно из самых видных мест в исторической школе «Анналов». Помимо
“Монтайю village occitan”, он является автором целого ряда работ: Les
Paysans de Languedoc (1966), Histoire du climat depuis l'an mil (1967), Le
Territoire de l'Historien (2 vols., 1973, 1978), Histoire de France, l'Etat royal: de
Louis XI à Henri IV, 1460-1610; L'ancien régime, 1610-1789 (1987, 1991) и Le
siècle des Platter (1995, 2000). В частности, Э. Ле Руа Ладюри – один из немногих историков, который в то же самое время признан в областях экологической и культурной истории.
В общем, экономическая и социальная история уступает свое место истории культурных явлений, которая поразительно прогрессирует в последнее
время, особенно после выхода в свет серии работ по исторической антропологии и консолидации такой дисциплины, как микроистория. Именно в антропологическом ключе и написана работа «Монтайю, окситанская деревня».
Цели, методы и стратегии книги Эммануеля Ле Руа Ладюри являются
уникальными среди исторических работ и могут быть незнакомы простому читателю. Традиционно исторические исследования сосредотачиваются на экстраординарных людях, которые нарушили однообразие каждодневной жизни. Как
газетный репортер пишет о людях и событиях, которые являются необычными,
так же и историк говорит об истории королей, королев, религиозных деятелях,
военачальниках, которые своей жизнью (а порой – и смертью) глубоко встряхнули и изменили общество.
Цель, которую поставил Ладюри, является противоположной. «Монтайю» – часть исторического жанра, известного как микроистория, которая
стремится показать историю «простых людей», или «низовых слоев». Автор
стремится понять то, как, в определенный момент истории пытался жить и ду-
1
мать член низших классов. Через призму микроистории Ле Руа Ладюри демонстрирует нам детали того, как сельские крестьяне жили, каковы были их дома,
какую одежду они носили, каких животных выращивали, какую пищу ели, каковы были их отношения, и как они рассматривали друг друга. В «Монтайю» Ле
Руа Ладюри говорит об истории жителей маленькой деревни четырнадцатого
столетия, расположенной на нынешней территории Франции, на границе с Испанией в Пиренеях.
Ле Руа Ладюри освещает повседневную жизнь среднего крестьянина и
пастуха XIV века в деревне и пытается заполнить это «большое отсутствие» в
истории, которым является обычный человек. Он намеревается поместить текущую практику в мир представлений той эпохи.
Напрашивается вполне логический вопрос: зачем нужно изучать жизнь
200 крестьян, живущих спокойно, в то время как далеко в Париже совсем другие персонажи формировали национальное государство? Рассмотрите общее
распределение богатства в любом моменте истории без обозначения даты, и вы
убедитесь, что подавляющее большинство людей, которые жили и умирали, были только простыми людьми, а внимание историков направлено так часто на
противоположный сегмент общества.
В предреволюционной Франции, например, богатые высшие сословия (первое и второе) включали минимальную часть населения, несколько
процентов по сравнению с массой Третьего сословия. Учитывая этот факт,
кажется почти обязательным изучать микроисторию. Ле Руа Ладюри привлекает наше внимание к факту, что, если исследования человеческой истории должны демонстрировать жизни людей, мы преуспели бы, если бы
посвятили некоторые исследования подавляющему большинству, т.е. тем,
кто не составляет богатую часть населения.
В то время как простых людей не могли счесть сильным элементом, они
все же могли быть и массой, и лидерами событий, которые управляли ими. Снова мы смотрим на Францию 1789 года, чтобы увидеть, возможно, самый известный пример масс, берущих дела в собственные руки и навсегда изменяющих
ход истории для всего континента. Любое "полное" исследование истории не-
2
полно без некоторой степени микроистории, некоторой экспертизы того, как
рядовой человек жил и чувствовал.
Истории так часто пишутся с точки зрения элит, что в значительной степени для неграмотного большинства не остается места. Даже когда высшие сословия потрудились записать детали жизней простых людей, дистанция, отделяющая их от низших классов, препятствует различать в их отчетах, как народ
рассматривал сам себя. Традиционные исторические работы говорят об очень
немногих деталях каждодневной жизни народных масс и почти ничего из того,
как народные массы видели себя. В «Монтайю» Ле Руа Ладюри старается исправить эту ошибку. Он использует в качестве главного источника отчеты расследования Жака Фурнье, который исполнял должность епископа Памье в начале 1300-ых гг. и был ответственным за уничтожение ереси катаров. Между 1318
и 1325 гг. Фурнье взял показания у сотен местных крестьян, которые могли в
некотором роде обеспечить всю информацию о ереси. Фурнье был дотошен,
экстенсивно расспрашивая каждого свидетеля о происходивших событиях. Получившийся отчет включал три массивных объема. К счастью для нас, как раз
когда свидетели давали показания о религиозных делах, они делали постоянную
ссылку на мелкие детали их жизни, и на этих деталях Ле Руа Ладюри строит
свою историю. Как ни странно, расшифровка стенограммы допроса Фурнье
особенно полезна для нас в виду того, что, хотя мы используем данные факты
как отчет о каждодневной жизни, это не было предназначено для данной цели.
Крестьяне не собирались давать читателям в двадцатом и двадцать первом столетии информацию об их стиле жизни. Когда свидетель сообщает "той ночью,
что мы спали, я, еретик Бели Бэйст и Арно Сикр, все три в той же самой кровати", он дает показания о действиях еретиков. Однако из его рассказа мы можем
понять, что это была общая практика крестьян – делить между собой одну кровать. И потому, что свидетель не был сосредоточен на этих деталях, мы не имеем никакой причины полагать, что он лгал.
Метод получения информации историком Ле Руа Ладюри является
косвенным, но из-за этого – очень вероятным. Несмотря на размер отчета
Фурнье, Ле Руа Ладюри
вынужден иногда использовать и другие тексты
для восстановления полного картины. Например, в рассказе об экономике
Монтайю он использует налоговую систему, существовавшую в деревне и
3
основанную на ее структуре в 1672 году. В другом месте он связывает различные случаи в Монтайю с подобными событиями во внешнем мире, показывая, как в 1311 г. Монтайю, наряду с Тарасконом и Фуа, была подвергнута тяжелому налогообложению. При многократном использовании текстов Ле Руа Ладюри устраняет несколько потенциальных проблем. Наиболее очевидно, он использует эти документы, чтобы дополнить отчет расследования, который, понятно, не мог быть полностью всесторонним. Помимо этого, поскольку свидетели в расследовании Фурнье делают акцент,
главным образом, на религии (это, в конце концов, расшифровка стенограммы религиозного расследования), ученый, использующий этот текст,
должен иметь в виду возможности искажения общей картины жизни в деревни и роли религии. Наконец, использование документов из других средневековых сообществ не позволяет Ле Руа Ладюри изображать аномальные
черты Монтайю как показательные для каждодневной жизни в других местах Франции. Таким образом, автор остается верен своей оригинальной
цели, которая состояла не просто в том, чтобы показать жизнь в Монтайю в
период с 1294 по 1324 г., но и воссоздать картину крестьянской жизни в целом во Франции.
Ле Руа Ладюри организует свою работу в два этапа. В первой части
автор говорит о структуре Монтайю, населении, его занятиях, экономическом положении, демографии, социальной структуре и функциях. Он связывает Монтайю с ближайшими городами и помещает это в контекст средневекового, феодального французского общества. Во второй части автор
копается в личных делах, включая обсуждение сексуальных отношений,
веры, представлений о загробной жизни и личной гигиены. Такая структура
книги вместо привычного хронологического порядка изложения отличает
стиль Ле Руа Ладюри от
традиционной исторической работы. Ладюри
применяет такую структуру для ясности, для того, чтобы быть в состоянии
поместить все детали, имеющие отношение к одной теме, в тексте. В то же
время Ле Руа Ладюри придерживается принципа, что каждое утверждение,
которое он делает, должно быть подкреплено свидетельством из отчетов
Фурнье, что придает работе вполне академическую форму. Он обращается
к "жертвам" Жака Фурнье, показывая свое отвращение к нетерпимости и
фанатизму католического епископа. Иногда он использует местоимение,
4
чтобы обратиться к себе в тексте, что необычно в академической работе. В
конечном счете, Ле Руа Ладюри достигает того, что он намеревался сделать.
«Монтайю» остается неоценимым текстом и примером работы для
всех интересующихся средневековой эпохой, несмотря на годы, прошедшие после того, как книга была написана. Благодаря этой работе, мы получаем новую перспективу для исследования и интерпретации истории.
Возникает вопрос: возможно ли написать такую же комплексную историю средневекового молдавского села?
Некоторые из молдавских историков – такие, как В. Ставилэ, И.
Киртоагэ или И. Лашко, – могут возразить, ссылаясь на то, что монографии, посвященные молдавскому селу в средние века, в молдавской историографии уже существуют. Но существующие работы и по структуре, и по
содержанию коренным образом отличаются от труда Ле Руа Ладюри .
По своей концепции эти работы концентрируют свое внимание на
истории той или иной административной единицы, не беря во внимание
общую картину развития данного региона со всеми компонентами. Можно
сказать, что такой тип работ можно отнести к квантитативным и обобщающим монографиям, то есть к работам, которые базируются на собирании
материалов, в которых упоминается о данном объекте и на основании которых и создается впоследствии работа. Работы, написанные в таком ключе,
содержат информацию о первом упоминании того или иного села, количестве народонаселения в то или иное время, о некоторых событиях, которые
проходили или связаны с объектом исследования. Грубо говоря, в этих случаях происходит подчинение истории региона локальной истории со всеми
вытекающими отсюда последствиями.
Но как мы, показали выше, работа Ле Руа Ладюри написана совсем в
другом ключе: автор, концентрируя свое внимание на истории, быте и жизни «низших слоев», показывает в то же время всю историю данной страны,
в противовес работам упомянутых авторов, которые являются простым пересказом дат и событий, связанных с выбранным объектом.
С другой стороны, можно ли сравнить работу «Монтайю, окситанская деревня» с работой А. Гонца « Село в средневековой Молдове»?
Название работ наводит на мысль, что по содержанию они должны быть во
5
многом похожи. Сравнительный анализ, однако, показывает, что с концептуальной точки зрения мы имеем две разные работы. Если в первом случае
в центре внимания находятся «простые люди», то есть сообщество Монтайю разделено на индивидов, и каждый из них анализируется до мельчайших подробностей, а выводы используются для создания общей картины
(представления о жизни, любви, смерти и др.) в русле истории ментальности, – то во втором случае идет речь о работе, написанной в позитивистском ключе. Автор, анализируя такие аспекты, как администрация, юрисдикция, земельная собственность и др., использует совсем другие методы
работы, а именно собирает документальную информацию касательно того
или иного объекта для подтверждения выдвинутых гипотез.
Внимательный анализ работы Ле Руа Ладюри показывает, что для
такого типа работ крайне важным элементом является документальная база
(кроме хорошего знания эпохи, контекста отношений и всех составляющих
элементов). Исходя из этого, надо сказать, что для работ такого формата
применительно к территории Республики Молдова надо намного поднять
временные рамки – примерно к началу 19 века, так как существующие до
этого периода документы довольно скудны. С одной стороны, документов,
относящихся к периоду от формирования Княжества Молдавского до 19
века, мало, в чем можно убедится, проштудировав такие коллекции документов, как «Молдова в эпоху феодализма» или «Documenta Romaniae
Historica», а с другой стороны – существующие документы слишком бедны
с интересующей нас точки зрения (большинство информации в этих коллекциях документов относится к проблемам землевладения и почти совсем
не затрагивает сторону истории ментальности).
В то же время существует и еще одна проблема, которую можно квалифицировать как конфликт поколений по поводу методов работы. С одной стороны, есть плеяда историков, сформировавшихся в советский период, которые строят свои труды на базе архивных и документальных материалов и остаются в то же время верными количественной и позитивистской истории, отрицая любые нововведения в этой дисциплине. С другой
стороны, новое поколение, сформировавшееся в постсоветский период,
легко принимает новые тенденции в исторической дисциплине, отрицая
6
старые методы работы и вместе с ними – и тщательную работу с документами, что является одним из главных компонентов микроистории.
С другой стороны, надо заметить, что существует еще одна немаловажная сторона проблемы. Надо признать, что на сегодняшний день с концептуальной точки зрения молдавская историография находится на уровне
конца 19 века, когда в большинстве стран Юго-Восточной и Восточной Европы история имела своей целью признание и консолидацию национальных достояний.
После распада Советского Союза молдавская историография вновь
была поставлена перед проблемой осознания и защиты национальных ценностей. К сожалению, период дискуссий, касающийся национальной принадлежности и исторического достоинства, растянулся до наших дней, а
представители «истиной национальной истории» в большинстве случаев
трактуют занятия микроисторией или другими течениями, существующими
в исторической антропологии, как уход от главной цели, которая стоит перед историками, а именно защиты «достояния национальной истории».
Все-таки можно сказать, что тенденции к интерпретации истории в
ключе исторической антропологии в Республике Молдова существуют, и
мы надеемся, что в будущем появится серия работ, которые будут соответствовать данным стандартам и которые заполнят существующий пробел в
молдавской историографии.
7