Л.П.Кучеренко Античные авторы придавали большое значение такой римской
реклама
Л.П.Кучеренко CURA MORUM РИМСКИХ ЦЕНЗОРОВ И ФОРМИРОВАНИЕ СИСТЕМЫ ЦЕННОСТЕЙ РИМЛЯН В ЭПОХУ РЕСПУБЛИКИ Античные авторы придавали большое значение такой римской магистратуре, как цензура (Ливий IV, 8, 2; Цицерон. О законах. 3,2; Плутарх. Камилл. XIV). В обязанности цензоров входило проведение ценза и на его основе записи граждан в трибы и центурии; цензоры составляли списки сенаторов (senatus lectio), участвовали в финансовом управлении республикой, наконец, осуществляли наблюдение за поведением граждан (cura morum)(1). Исследованию этого аспекта деятельности цензоров и посвящена данная статья. Вопрос о возникновении, развитии и роли названной функции цензоров недостаточно изучен в зарубежной и, по сути дела, совсем не получил освещения в отечественной историографии(2). Между тем эта тема представляет значительный интерес, поскольку связана с формированием римской идеологии. Обязанность цензоров осуществлять контроль за нравственностью граждан в немалой степени способствовала возникновению определенной системы римских ценностей, целого ряда нравственных норм, которые составляли предмет гордости римского общества на всем протяжении его истории и которые легли в основу учений об идеальном гражданине в эпоху поздней республики. Состояние источников таково, что не позволяет со всей определенностью установить, когда на цензоров была возложена обязанность контролировать поведение граждан. Ливий (IV, 8,2), говоря об учреждении цензуры в 443 г. до н.э., лишь отмечает, что "она, постепенно развиваясь, достигла такого великого значения, что ей вверено было наблюдение за нравами и порядком, обязательным для римлян... она узаконивала различие между хорошим и дурным поступком". На основании указания Ливия можно сделать предположение, что учреждение цензуры и возложение на нее обязанности контролировать поведение граждан не синхронны. Вместе с тем Я.Суолахти, ссылаясь на меры, принятые цензорами 403г. до н.э. М.Фурием [-3-] Камиллом и М.Постумием Альбином в отношении холостых мужчин, полагает, что cura morum рано стала частью обязанностей цензоров(3). Действительно, если рассматривать этот случай лишь с точки зрения нравственности, то можно сказать, что это первое зафиксированное в источниках проявление "заботы о нравах" римскими цензорами. Но гораздо важнее отметить то, что с этого времени, т.е. с конца V в. до н.э., моральные нормы в римском обществе стали обеспечиваться не только воздействием общественного мнения. Контроль за их соблюдением был передан властному органу в лице цензоров. Принципиально важным является вопрос о том, чем было обусловлено появление cura morum. Обращает на себя внимание следующее обстоятельство: цензорской "опеке" подвергалось прежде всего патрицианское сословие, а затем, с завершением сословной борьбы патрициев и плебеев, нобилитет и всадничество. Tо есть объективно контроль цензоров был направлен на борьбу за чистоту высшего сословия римского общества, его монолитность и прочность. Сословие патрициев, начиная с царской эпохи, играло первенствующую роль в государстве. Необходимость удерживать прочные позиции, противостоять в течение многих десятилетий борьбы плебейскому сословию заставляла их заботиться о сплоченности своего коллектива. Укрепить его можно было различными мерами, в том числе и мерами нравственного воздействия. Вместе с тем в римском обществе постепенно вырабатывалось мнение, что мощь государства во многом зависит от нравственного облика "первых" людей в государстве. Интересен в этом плане диалог между Катоном и Аттиком, при водимый Цицероном (О законах. 3, 2): "…если обратиться к прошлому, то оказывается, что государство было таково, каковы были люди, занимавшие в нем наивысшее положение, и какое бы изменение не произошло в среде первенствовавшей, такое же последовало и в народе ... с изменением всего образа жизни людей знатных изменяются и нравы в государствах. Порочные первенствующие люди причиняют государству ущерб тем больший, что они не только воспринимают пороки сами, но и распространяют их в государстве. Мешают они не только тем, что развращаются сами, но и тем, что [-4-] развращают других, и примером своим они вредят больше, чем своими поступками". Поскольку участники диалога ссылаются на примеры из прошлого римского общества, то, возможно, и сама мысль о взаимосвязи между положением дел в государстве и моральным обликом высшего сословия могла зародиться в далекие от времени Катона и Аттика времена. Уже тогда к нравственному поведению этих людей могли предъявляться более высокие требования, чем к рядовым членам общества. Существуют две точки зрения о причинах возникновения такой функции цензоров, как cura morum. Т.Моммзен связывает ее зарождение с проведением ценза и проверкой гражданских списков(4). Я.Суолахти выводит эту обязанность из традиции, считая, что cura morum вполне могла развиться из интенсивного, основанного на традициях контроля, который осуществляли патрицианские роды над моралью своих членов(5). В доказательство Я.Суолахти приводит конкретные, правда для более позднего времени, случаи борьбы патрициев за чистоту своих родов. Так, в 175 г. до н.э. в числе девяти, исключенных цензорами из списка сенаторов, находился родной брат одного из цензоров, несмотря на то, что они сообща владели имуществом. Механизм превращения обеспечения моральных норм общественным мнением в функцию должностных лиц достаточно ясен. В ходе сословной борьбы, когда патриции утратили многие свои привилегии, а на основе патрицианского и плебейского сословий сформировался новый аристократический слой – нобилитет, уменьшилась и необходимость борьбы за чистоту патрицианских родов. Частично она еще оставалась в их руках, но основные нормы морали были записаны в виде отдельных статей в законодательстве (имеются в виду "Законы XII таблиц"), частично это стало делом цензоров(6). Эффективная деятельность цензоров в этом направлении стала возможна еще и потому, что в Риме в период становления полиса формировалось представление о новых этических категориях, которые, по мнению С.Л. Утченко, выражались в бесконечном числе добродетелей, и римский гражданин оценивался по их совокупности(7). Несомненно, эти моральные нормы могли быть взяты цензорами за основу [-5-] 11. 12. при вынесении суровой оценки нравственного поведения того или иного члена римской гражданской общины. В качестве критерия могли использоваться также и конкретные примеры выдающихся государственных мужей. Рим периода сословной борьбы дал немало таких образцов, начиная с Луция Юния Брута. На эти образцы, воплощавшие в себе идеал земледельца, воина, государственного деятеля, была ориентирована жизнь римлян. Важную роль в воспитании граждан и выработке нравственных норм играл обычай выставлять восковые раскрашенные маски или изображения умерших во весь рост. Это право являлось привилегией знати, тех граждан, которые при жизни занимали курульные должности (Полибий. VI, 53,4). Под каждым изображением помещалась надпись с перечислением всех должностей, которые занимал умерший. Валерий Максим указывает на цель, которую преследовал этот обычай римлян: "...чтобы потомки не только читали о доблестях предков, но и подражали им" (V, 8, 3). То есть, можно говорить о сознательной деятельности римлян в установлении отдельных моральных норм и категорий. Возможно, они сложились уже ко времени Пунических войн. Это предположение вытекает из слов Полибия о том, что во времена, предшествовавшие заморским предприятиям, римляне "...пребывали в верности собственным нравам и отеческим установлениям" (XVIII, 35, 1). Полибий тут же оговаривается, что "в наше время (годы жизни Полибия датируются ок. 200-120 гг. до н.э. - Л.К.) я не решился бы сказать то же самое о всех римлянах, но в отдельности мог бы назвать в Риме довольно много граждан и теперь способных блюсти верность долгу в этих делах" (Там же. 2). Моральные категории римской древности довольно многочисленны, но, как верно заметил С.Л. Утченко, "человек и гражданин оценивался не по отдельным качествам или достоинствам, но только в их совокупности: сумма всех требуемых качеств и есть римская доблесть, добродетель (virtus) в широком смысле слова – всеобъемлющее выражение достойного поведения каждого римлянина в рамках гражданской общины"(8). В силу многочисленности римских добродетелей С.Л. Утченко считает важным определить [-6-] их иерархию(9). Нагляднее всего она видна в стихах Гая Луцилия, который призывает: " ... сосредоточивать мысль всегда на пользе отчизны, После на пользе родных, а потом уж на собственной пользе". . (Луц. Фр. 1337 сл. Пер. Ф.А.Петровского)(10) Таким образом, высшей ценностью для римлян являлось его отечество (patria). Примерами служения отчизне изобилует римская история. Чувство патриотизма особенно проявлялось в годы испытаний. Так, Ливий (XXIV, 18) сообщает об оскудении государственной казны во время войны с Ганнибалом и о "готовности народа помочь истощенной казне". К цензорам обратилось большое число людей, которые брали на себя строительные подряды, как и в мирное время, но не требовавшие при этом уплаты до окончания войны. Отказались получать деньги и хозяева отпущенных на свободу Титом Семпронием при Беневенте. Наконец, и самые широкие массы народа приняли участие в этом движении: в казну вносились вдовьи и сиротские деньги – "всякий раз, когда для сирот и вдов покупали или вообще приобретали чтонибудь, то квестор записывал у себя". По утверждению Ливия, "такая щедрость народа перешла из города в лагерь, так что ни всадник, ни центурион не брали жалования, а всякого, кто брал, называли наемником". Служению отчизне на полях сражений, в общественной жизни должна была быть подчинена жизнь римского гражданина. Вместе с тем только лишь римская civitas могла оценить личные качества – добродетели того или иного гражданина(11). Римлянин, считает С.Л.Утченко, должен был получить апробацию общественного мнения, то есть мнения сограждан(12). В формировании этого мнения далеко не последнюю роль призваны были играть цензоры в силу возложенной на них обязанности блюсти нравственность сограждан: чтобы ни один из них, по выражению Плутарха, не изменил привычному образу жизни (Плутарх, Катон, 16). И далее Плутарх рассуждает о необходимости строгой регламентации личной жизни членов общины и механизме ее [-7-] осуществления: "...римляне полагают, что ни чей бы то ни было брак, ни рождение детей, ни порядки в любом частном доме, ни устройство пиров не должно оставлять без внимания и обсуждения, с тем, чтобы каждый действовал по собственному желанию и выбору, и, считая, что в этом гораздо отчетливее усматривается характер человека, нежели в делах общественных, открытых всеобщему наблюдению, они избирают двух стражей ...вразумителей и карателей, дабы никто, поддавшись искушению, не свернул с правильного пути". Строжайший контроль за личной жизнью римлян был необходим и возможен в условиях небольшого государства, каковым был вначале римский полис(13). В эпоху ранней республики сложились нравственные критерии, на основе которых цензоры выносили свой вердикт относительно поведения того или иного члена общины. Нарушение моральных норм влекло за собой цензорское порицание. Цензорское порицание (nota censoria) – особое понятие, связанное с деятельностью в области нравственности. Древние авторы называют вполне определенный круг проступков, которые влекли за собой взыскание, налагаемое цензором (opus censorium). Если исходить из "шкалы моральных ценностей" Гая Луцилия, то первым среди них следует назвать предательство отечества. Тит Ливий (XXIV, 18) рассказывает о том, как цензоры привлекли к ответственности тех, кто встал на путь измены после битвы при Каннах. Ими был призван к ответу целый ряд граждан независимо от ранга и служебного положения: подвергнуться наказанию должен был, например, и квестор Марк Цецилий Метелл. Поскольку изменники не могли оправдаться, цензоры обвинили их в намерении составить заговор, целью которого было оставление Италии. Свое заключение они обосновывали тем, что эти люди вели речи и разговоры, направленные против государства. Обвиняемые были наказаны переводом в низшие трибы, а также были отняты лошади у тех лиц, которые получали их от государства. Сам Ливий оценивает эти меры как весьма строгое цензорское наказание. Nota censoria повлекла за собой суровое сенатское постановление: "...все, заслужившие осуждение цензоров, должны были служить в пехоте и быть отправлены в Сицилию к остаткам каннского войска" (Там [-8-] же). Решение сената свидетельствует о том, что, во-первых, им признавалась правомерность действий цензоров, во-вторых, можно говорить о согласованности действий магистратов и высшего органа власти в тех случаях, когда речь шла о безопасности государства. Суровому порицанию цензоров подвергалось также поведение, недостойное магистрата. Цицерон, Ливий и Плутарх свидетельствуют о случае, когда цензор Катон, знаменитый своей строгостью, исключил из сената бывшего консула Л.Квинктия Фламинина, человека, "известного и знатностью рода и высокими почестями" (Ливий. XXXIX, 42). Причем Ливий подчеркивает, что из всех суровых речей Катона самой взыскательной была та, которую он произнес против Л.Квинктия (Там же). В вину сенатору было поставлено то, что он убил мечом галла, исполняя прихоть своего любовника. Не помогло Квинктию и заступничество его брата Тита Фламинина, победителя царя Филиппа (Плутарх. Катон. XVII). Однако в опале Квинтий находился недолго: спустя некоторое время народ, собравшийся на гладиаторские игры, несмотря на цензорское постановление, предложил Луцию занять почетное консульское место, "словно предавая забвению случившееся" (Плутарх. Там же). Итак, граждане пренебрегли цензорским постановлением, но вряд ли это является свидетельством уменьшения авторитета цензорской власти, тем более что и сам Катон – фигура весьма значительная. Скорее всего, здесь можно наблюдать постепенный отход от нравственных норм, которые сложились в эпоху ранней республики. Серьезную борьбу, особенно начиная со II в. до н.э., вели цензоры с расточительством и бесхозяйственностью. Плутарх, перечисляя заслуги цензора Катона, отмечает, что "больше всего врагов ему доставила борьба с роскошью" (Катон. XVIII). Полибий же подчеркивает, что "Катон с негодованием, открыто поносил тех граждан, которые вводили в Рим иноземную роскошь" (XXXI, 24, 1). Особенно пагубно, по его мнению, мода на все новое отражалась на юношестве (Там же, 3). Обличительные речи против алчных сограждан были не единственным методом борьбы суровых цензоров. Предусматривались и более серьезные меры, нежели [-9-] публичное порицание. Согласно П.Виллемсу(14), их можно разбить на две категории: 1) Меры предупредительного характера. Это цензорские эдикты – edicta censoria. имевшие силу до следующего люструма. К ним можно отнести эдикты против излишества в пище или одежде. 2) Принудительные меры. К ним относились чрезвычайные налоги, устанавливаемые на основании произвольного увеличения облагаемого имущества. Так, например, Катон ввел "прогрессивные" (по выражению С.Л.Утченко) налоги с предметов роскоши: до трех ассов с каждой тысячи(15). Е.М.Штаерман видит в этом попытку "противодействовать растущей экономической дифференциации, разлагавшей экономическое равенство граждан, а также возрастанию непроизводительных расходов"(16). Имеются сведения о более раннем применении этой меры цензорами. Так, в 434 г. до н.э. налогом, "в восемь раз большим против оценки его имущества был обложен диктатор Мамерк Эмилий за ограничение полномочий должностных лиц" (Ливий, IV, 24, 8)(17). Особое место в числе принудительных мер занимала nota censoria, применение которой грозило прежде всего нравственным бесчестием. Nota censoria была разных степеней: самое строгое порицание влекло за собой исключение из сената, затем следовало лишение государственной лошади и, наконец, перевод из сельской трибы в городскую. Но наиболее строгим наказанием являлось исключение из всех триб и перевод в эрарии. Уже известный нам Мамерк Эмилий подвергся этому наказанию за попытку урезать в правах цензоров. Cura morum римских цензоров предполагала также контроль за соблюдением обязанностей, связанных с семьей и домом. Цензоры имели право наказать за небрежное управление имуществом, за жестокое обращение с рабами, а также за плохое воспитание детей(18). В какой-то мере цензоры контролировали и заключение брачных отношений. Редко, но встречаются случаи наложения взысканий за неоправдываемое безбрачие. Пример такого рода приводит Плутарх в биографии Фурия Камилла, который, отправляя цензорскую должность в 403 г. до н.э., "уговорами и угрозами [-10-] заставил неженатых мужчин взять замуж вдов" (Камилл, XVI). Под 307 г. до н.э. Валерий Максим (II, 9, 2) сообщает об исключении из состава сената одного из его членов по причине необоснованного развода. Таким образом, государство в лице своих чиновников устанавливало контроль за воспроизводством людских ресурсов, что объясняется природой античного полиса, гарантией стабильности которого были определенные количественные параметры. Итак, забота римских цензоров о нравах имела обширные рамки и, как справедливо замечает Т.Моммзен, носила совершенно произвольный xapaктep(19). Цензоры имели право наказывать за всякое действие,·противоречащее mos majorum. Уже тот факт, что подвергнутые цензорскому наказанию не имели права апеллировать к другим органам власти, свидетельствует о ее могуществе(20). Никакой процессуальной формы не существовало; чтобы наказание получило силу; достаточно было согласия обоих цензоров(21). Кстати сказать, такой принцип, как согласованность действий цензоров, неоднократно подчеркивается Титом Ливием. В качестве примера он приводит цензорскую пару 295 г. До н.э. Кв.Фабия и П.Деция (Х, 24, 1); рассказывая о деятельности цензоров 173 г. До н.э. Кв.Фульвия Флакка и А.Постумия. он указывает, что "замечание, сделанное одним цензором какому-либо гражданину, всегда признавалось другим" (ХLII, 28). Напротив, он неодобрительно отзывается о враждовавших между собой цензорах 179 г. до н.э. М.Эмилии Лепиде и М.Фульвии Нобилиоре (XL, 45-46). Коль скоро цензоры столь сурово судили римских граждан в сфере нравственности, то возникает вопрос – а каковы же были сами судьи? Эта магистратура была особенно авторитетна среди римских граждан, исполнить ее было делом чести любого римлянина. Плутарх утверждал, что "цензорскую власть римляне чтут с особым благоговением, полагая ее священной" (Камилл, XIV). "Благочестивым цензором" называет Аппия Клавдия Цека народный трибун Семпроний, указывая на "величие занимаемой им должности" (Ливий, IX, 34, 22). К нравственному облику кандидатов на цензорскую должность, равно как и к самим цензорам, предъявлялись особые требования. По мнению римлян, претендовать на эту должность мог человек честный, [-11-] принципиальный, зарекомендовавший себя на полях сражений (что, впрочем, не являлось безусловным требованием) и имевший практику исполнения каких-либо других должностей. Так, случай с Аппием Клавдием Цеком, когда тот был избран цензором, не исполнив предварительно консульскую должность, рассматривался современниками как не совсем обычный в политической практике римлян. Особое внимание обращалось на коллегиальность исполнения магистратуры, ибо, по мнению римлян, один человек не мог судить о добром имени и нравственности (Ливий, IX, 29,8). Еще большее значение имело поведение самих цензоров во время исполнения должности. Сильное возмущение вызвал поступок цензора 173 г. до н.э.. Кв.Фульвия Флакка, который предпринял попытку строительства храма за счет разрушения другого. На заседании сената ему было предъявлено обвинение в святотатстве (Ливий, XLII, 28). Подведя итог изложенному, можно сделать следующие выводы. Функция цензоров, известная как cura morum, тесно связана с природой античного полиса. Основной ее задачей было сплочение гражданского коллектива путем контроля над нравственной чистотой его граждан. Осуществляя наблюдение за нравственным обликом римлян, цензоры тем самым способствовали выработке системы моральных ценностей, которая играла далеко не последнюю роль в развитии римского государства. *** 1. Cura - забота, попечение, надзор, опека, хлопоты и т.д.; mos, moris - нравы, характер, образ жизни, поведение. Чаще всего словосочетание "cura morum" переводится как "забота о нравах". 2. Специальные исследования по этой теме отсутствуют. Мы располагаем лишь небольшими по объему разделами в немногочисленных работах западных историков о римской цензуре. Одна из первых работ принадлежит немецкому исследователю О.Лейце: Leuze О. Zur Geschichte der romischen Censur Наllе, 1912. Из работ современных авторов следует отметить монографию Я.Суолахти: 8uolahti J. The Roman censors. А study on social structure. Helsinki, 1963. 3. Suolahti J. Ор. cit. 8.47. 4. Моммзен Т.История Рима. М., 1936. Т.1. С.291. [-12-] 5. Suolahti J. Op.cit.8.48. 6. Ibid. 7. Утченко С.Л. Политические учения Древнегo Рима. М., 1977. С.69. 8. Там же. 9. Там же. С.70. 10. Полонская К.П., Поняева Л.П. Хрестоматия по ранней римской литературе. М., 1984. С.137. 11. Утченко С.Л. Указ. соч. С.70. 12. Там же. С.185. 13. В развернувшейся в 1989-90 гг. дискуссии по проблеме римской государственности автор статьи присоединяется к тем исследователям, которые придерживаются традиционной точки зрения. 14. Виллемс П. Римское государственное право. Киев, 1888. Вып. 1. С.315-317. 15. Утченко С.Л. Указ. соч. С.77. 16. Штаермаи Е.М. Эволюция идеи свободы в древнем Риме // ВДИ. 1972. №2. С.45. Прим. 8. 17. В литературе высказываются сомнения относительно попытки Мамерка Эмилия ограничить срок деятельности цензоров. См.: Бодянская Н.Е. Комментарии к "Истории Рима от основания Города Тита Ливия" // Тит Ливий. История Рима от основания Города. М., 1989. С.537. Прим.67. 18. Виллемс П. Указ. соч. С.316. 19. Моммзен Т. Указ. соч. С.294. 20. Suolahti J. Op.cit. 8.47. 21. Виллемс П. Указ. соч. С.317. [-13-]
