Визуальная коммуникация как детерминанта развития сетевого общества Мацышина И.В.

Визуальная коммуникация как детерминанта развития
сетевого общества
Мацышина И.В.
Информационно-коммуникационные технологии являются основой
развития сетевого общества. Здесь информация не есть основа развития
общества.
Определяющим
фактором
выступает
технология
подачи/замалчивания необходимой информации. Поэтому современное
общество - это, в первую очередь, общество технологий. Сеть информационных
технологий моделирует цикличность необходимой информации, которая, в
свою очередь, влияет на развитие общества в уже заданной траектории.
Другими словами, технологии определяют успех информации.
По мнению М. Кастельса, современный мир характеризуется тремя
фундаментальными экономическими чертами:
1) информационная экономика - производство знания и процессов
управленческой
информации
определяет
производительность
и
конкурентоспособность всех экономических единиц;
2) глобальная экономика как стратегическое экономическое действие во всех
направлениях (финансовые рынки, наука и технология, международная торговля
и
услуги,
транснациональные
фирмы,
коммуникации,
рынок
высококвалифицированной рабочей силы);
3) сетевые предприятия – это сети, которые связаны между собой на основе
специфических бизнес-проектов и прекращают свое существование вместе с
прекращением проекта. Это информационные сети. Единицей такого
производства является не фирма, а бизнес-проект. [3]
Таким образом, информационно-коммуникационные технологии в
экономическом измерении меняют структуру развития общества в целом
посредством изменения типа занятости населения. Феминизация труда,
горизонталь взаимоотношений внутри коллектива, формирование нового
культурного пласта. Реальный мир превращается в гиперреальный мир и не
последнюю роль здесь играет визуальная коммуникация как одна из форм
информационно-коммуникационных технологий. Замещение, кодировка
действительности в символы, приводит к созданию более удобного, более
перспективного, более удачливого мира. Трагедия заключается в том, что
реальный мир намного хуже вымышленного. Реальность более жестокая. Здесь
пространство и время имеют иные измерения. Более длительные и более
ограниченные. Поэтому изменение дефиниций этих двух составляющих
(пространства и времени) является залогом гарантии власти образов в реальной
жизни. Их поток неустанно изрыгивает гиперреальность. И без
гипертрофированных аккаунтов здесь не обходится. Здесь не пользователь
сообщает о себе информацию некоторой компьютерной системе, а система в
виде символической кодировки, сообщает о себе пользователю. «Безвременное
время определяется использованием новых информационно-коммуникационных
технологий в неослабевающих попытках аннигилировать время. С одной
стороны, время спрессовывается, а с другой - время разрывается: прошлое,
настоящее и будущее не связаны последовательностью», - подчёркивает
М.Кастельс. [3]
Драматизм трансформации происходит и с феноменом власти. Она
приспосабливается. Желание «подчинить» свидетельствует о тоталитаризме и
авторитаризме. Что не популярно на сегодняшний день. Поэтому власть
начинает подстраиваться под поток информации во имя контроля над ней.
Сетевое государство, это ещё и спонтанное государство, где поток информации
задаёт неконтролируемый вектор развития. Политическая реальность, которая
формируется подобным образом, детерминирует процессы внутри всей
политической системы. К примеру, выход за границы топоса, который
В.И.Игнатьева и А.Н.Степанова называют «детерриторизация», приводит к
созданию иных условий развития национальностей. «Сегодня, в эпоху
постиндустриального общества, происходит размывание роли национальных
государств, что связано с процессами детерриторизации», - подчёркивают
учёные. [2, с.63]
Российские исследователи сетевого общества С.В.Тихонова и К.Е.Халин,
оперируя к модели А.В.Бухалина, выделяют основные черты сетевой
коммуникации:
1)
неирархичность,
децентрализация,
преимущественно
горизонтальные и/или функциональная кооперация участников;
2)
гибкость, подвижность, изменчивость форм и конфигураций;
лёгкость и быстрота создания и распада структур;
3)
открытость сети для «входа» и «выхода»; общедоступность
ресурсов (прежде всего информационных) сети;
4)
равноправие участников сети независимо от их роли, масштаба,
ресурсов;
5)
уникальность создания сетей. [7, с.23-24]
Таким образом, современные отношения политических сетей выводят на
один уровень и управленцев и подчинённых, где и те и другие остаются
одновременно и коммуникаторами и реципиентами. И роль политического
лидера сводится больше в представительскую функцию. Механизм принятия
решений не возможен уже без прямого участия электората. «Современное
государство - это не нация-государство, а сетевое государство, создающее
сложную сеть распределения власти и распределяющее принятие решений
между
международными,
мультинациональными,
национальными,
региональными,
локальными,
негосударственными,
политическими
институтами». [3]
Именно поэтому сегодня авторитет политических партий резко снижается
в сравнении с ростом популярности социальных движений. Подобная
социальная революция Говардом Рейнгольдом подразумевается созданием
«умной толпы». «Умные толпы состоят из людей, способных действовать
согласованно, даже не зная друг друга. Люди, составляющие умные толпы,
сотрудничают невиданным прежде образом благодаря имеющимся у них
устройствам, которые обеспечивают связь и вычисления». [6, с.8]
Информационная коммуникация создаёт невидимую сеть, которую очень
трудно предупредить со стороны власти. «Количество информации,
возвращающейся к нам, также растет с угрожающей скоростью, и это испытали
на собственном опыте все, кому приходится тратить время на удаление
непрошенной коммерческой электронной почты (так называемого спама). Хотя
государственный надзор и во многом обусловленный жаждой наживы сбор
данных ведется большей частью без согласия и без ведома надзираемого,
решение вопросов приватности сегодня осложняет добровольное приятие
технологий, которые открывают посторонним доступ к личным сведениям». [3,
с. 262-263]
Современное государство, по образу Макиавелли, заметно уступило свои
функции невидимой сети, которая управляет и руководит массами.
Координация действий может проводиться без видимого лидера. Визуальная
коммуникация в виде знаков и указателей, с одной стороны, и наличие как
минимум мобильного телефона, с другой стороны, в состоянии организовать
любое массовое мероприятие от флеш-моба до движения сопротивления.
Благодаря этому возможности «умной толпы» безграничны. Координация
действий возможна на любом расстоянии и с любым количеством людей. И не
случайно массовые волнения в Египте в январе 2011 года привели к тому, что
действующая власть немедленно блокировала работу Интернет службы и
мобильных операторов, чтобы остановить выступления египтян в Каире.
С одной стороны, информационно-коммуникационные технологии в
развитии сетевого общества неизбежны. Но, с другой стороны, остаётся
открытым вопрос, кто и как пользуется этим. И теория взаимопомощи Петра
Кропоткина не всегда будет находить себе применение. Инстинкт
взаимопомощи, который человек перенял от животных, не является абсолютным
инстинктом. Борьба, как дефиниция развития живого организма, движет и
инстинктом самосохранения. Поэтому утверждение великого анархиста о том,
что не нужно централизованной власти, чтобы заставлять людей действовать во
благо этических норм верно. Однако свобода выбора, которой наделён каждый,
не всегда производится во благо другого человека. И опасность использования
сетевыми ресурсами здесь не безосновательна. Как замечает Г. Рейнгольд,
«надзирающие технологии становятся угрозой как свободе, так и достоинству
человека, когда наделяют отдельного человека или группу людей властью
ограничивать поведение других. В исследовании связи между общественным
контролем, надзором, властью и знанием не обойтись без историка, философа,
психолога, социолога Мишеля Фуко, мыслителя, работавшего на стыке наук и
сделавшего для объяснения явления надзора то, что сделал для эволюционной
биологии Дарвин. Основополагающая мысль Фуко состояла в том, что власть
принадлежит не только властителю; она пронизывает весь общественный
уклад» [6, с. 265].
Поэтому когда мы сталкиваемся с сетью социального моделирования,
необходимо понимать не только как она работает, но и какую информацию она
хранит.
Ведь социальная структура формируется взаимодействием
производства и потребления в политическом, экономическом и культурной
сферах жизни общества. И смысл этого взаимодействия производит и
дополняет новую реальность информацией, которая закладывается постепенно.
Адаптация к уровню информационных технологий происходит гораздо
слабее нежели развитие самих технологий. Однако для организованных
действий достаточно, чтобы лишь несколько человек владели техническими
сторонами. Гегелевский двигатель исторического прогресса – «борьба за
признание», уже де факто позволяет массе контролировать собой несколькими
людьми. Доверив личную информацию о себе на уровне мобильного номера
телефона для координации действий, индивид априори признаёт власть той
группы людей, которая руководит процессом. Нетократия, в лице кураторов
сети, создаёт сетевую элиту, которая определяет стратегию и тактику в
практической деятельности. По мнению А.Г.Зуева и Л.А.Мясниковой,
существует и низший класс – консьюмтариат (от англ. consumer proletariat —
пролетариат потребителей). «Происхождение нетократии связано с «четвертым
сословием», состоявшим из интеллектуальных клириков, ростовщиков,
«алхимиков», судейских и т. д. Они касались рычагов власти после всех
социальных революций, но были отставлены более прагматичными классами.
Теперь настает их время, время людей, управляющих смыслами и
формирующих коды социального бытия. Благодаря сетям высшего ранга
нетократия выделяется эксклюзивным информационным богатством, что
обеспечивает этому классу и эксклюзивное потребление всех видов ресурсов».
[1] Здесь личности замещаются «никами», которые просто удаляются из сети,
что похоже на утрату социального статуса.
Таким образом, гиперреальность становится окружающей средой. Сетевая
логика пронизывает всю общественную жизнь горизонтально и вертикально в
государствах и на континентах. Противостояние внутри сетевого общества
проходит на уровне элиты сетевой парадигмы и правящего класса вообще.
Равенство в сетевом пространстве выводит на поверхность неравенство
владения информацией. Во многом такая дискриминация зависит от уровня
интеллекта. «Иными словами, задача интеллектуала теперь — не направлять
индивидуальные восприятие и суждение, а изучать и озвучивать
бессознательное коллективного человека»,- замечает М. Маклюэн. [3, с.391]
Опасаясь гибели «галактики Гутенберга» канадский учёный не случайно
предупреждал о наступлении власти постписьменной культуры в виде
визуальной коммуникации.
Визуальная коммуникация является одной из форм информационнокоммуникационного процесса. С помощью зрительных форм идеи
закладывается в некий образ на уровне графического дизайна, рисунков,
мультимедийных иллюстраций и т.д. Целью передачи информации подобным
образом является эффективность усвоения информации с помощью активности
обоих полушарий головного мозга. Ранее слушание было намного сильнее
увиденного. Зрелищем было слово, музыка, пение. Позже слово соединяется с
видеословесной коммуникацией. Динамический характер визуальности стал
следствием слияния техники и изобразительных форм выражения. Это –
изобразительное искусство, архитектура, скульптура, фотография, а позже
кинематограф, телевидение, интернет. Благодаря техническим возможностям
они стали намного дешевле и просты в использовании. Их применение не
только развивает интеллектуальную деятельность, но и стимулирует
мыслительный процесс в заданной проекции, которую можно скрыть. На
сегодняшний день всё большее распространение начинает приобретать понятие
«дополненная реальность» (Augmented Reality). Термин, который обозначает
систему, где реальность перекрывается виртуальными объектами. Эти объекты
можно увидеть при использовании специальных компьютерных программ. Ими
могут быть тексты, ссылки на сайты, фотографии, звуки, видео. Информация,
которую они несут, отнюдь не пассивная. Она является движением к
ускоренным действиям. Такая технология расширенной реальности долгое
время использовалась лишь для военных нужд, и только в 90-х годах появились
первые гражданские разработки, которые сегодня прочно входят в реальную
жизнь. Подобная консолидация в пространственно-временном измерении
определяет содержание кодов поведения. Таким образом, символическая
матрица стимулирует коммуникационные процессы в сторону общественного
движения и социальной революции.
Литература:
1. Зуев А.Г., Мясникова Л.А. Нетократия / Андрей Григорьевич Зуев,
Людмила
Анатольевна
Мясникова.
URL:
http://compucity.narod.ru/netocratia.htm
2. Игнатьева В.И., Степанова А.Н. Виртуализация социального пространства
и сетевое основание локализации мироцелостности // Вестник
московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2008.
№2. С. 63-70.
3. Кастельс М.
Материалы для исследовательской теории сетевого
общества. URL: http://christsocio.info/content/view/142/72/
4. Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции / Пётр Алексеевич
Кропоткин. – М.: Самообразование, 2007. – 240 с.
5. Мак-Люэн М. Галактика Гуттенберга: Сотворение человека печатной
культуры / Маршалл Мак-Люэн. К.: Ника-Центр, 2003.— 432 с
6. Рейнгольд Г. Умная толпа : новая социальная революция / Говард
Рейнгольд. — Пер. с англ. А. Гарькавого. — М. : ФАИР-ПРЕСС, 2006. 416 с.
7. Тихонова С.В., Халин К.Е. Политическая мифология в сетевом обществе:
от смерти политики к «умным толпам»? // Вестник Московского
университета. Серия 18. Социология и политология. 2008. №3. С.19-34.