Где-то. Под лучом ночного света, На акварелевой звезде Мы с

Где-то.
Под лучом ночного света,
На акварелевой звезде
Мы с тобой гуляли где-то,
Только нам известно где.
Космы океана ночи
Заплескались у небес.
Помолчим тихонько…. Впрочем,
С нами помолчит и лес.
Он сегодня как-то скромно
Льёт на нас свою листву.
Ночи зарево огромно,
Полыхает на ветру.
Звёзды стелют одеяло
Из лазоревых лучей.
Хорошо вдвоём, и мало
Нам таинственных ночей.
Лунный ужас нам не страшен,
Ведь сегодня мы вдвоём.
Здесь не встретишь ржи и пашен,
Ночь царит, всё это – днём….
На небесном покрывале
Путь из капель молока.
А на озере скрижали
Пишут ласково ветра.
Ты останешься со мною?
И был мне на то ответ:
«Ты меня назвал судьбою,
Мне назад дороги нет…»
Ничего, что ты чужая,
Ничего, что я чужой….
Мир об этом ведь не знает….
Буду братом, ты – сестрой.
Посидим ещё немного,
Ночь уютна и легка.
Так заманчива дорога,
Манит Путь Из Молока.
Ну пойдём, пойдём скорее,
Ты теперь моя звезда.
Ветра плащ тебя согреет,
Убаюкает вода….
Всё. Пора. Приходит утро
На акварелевой звезде.
Где-то в мире перламутра,
Только нам известно где.
Гнедышев Кирилл,
ученик 11 «а» класса
МОУ СОШ №7
2009 год
Усть-Катав
Приложение к докладу на тему: «Библейские мотивы и космические
проблемы в романе
М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита».
Ты судьбой был рождён, как жестокий герой
И ты жил, признавая лишь силу меча.
А теперь: белый плащ и кровавый подбой
И лишь адская боль в голове на плечах.
Многоликие люди в огромной толпе,
Этот проклятый город, ужасный в веках,
Запах масла – уже ненавистны тебе,
Ненавистен тебе даже зной в облаках.
Твоё имя - Пилат, ты – жестокий судья,
Ты прослыл средь людей как ужасный тиран.
Вся пропитана кровью дорога твоя
В этот проклятый город, в злобный месяц нисан.
Ты судьбу не любил, ты судьбу проклинал
Лишь за то, что дала тебе власть палача
И за то, что другим в этой жизни не стал,
Что по-прежнему жил под эгидой меча.
Ты не верил в людей, ты их вовсе не знал,
Ты наказывал их, не колеблясь ничуть.
Ты лишь смерти от жизни теперь ожидал,
Думал ты: «А не выпить ли яду, и разом уснуть?»
Но зловещей весною, в тот день роковой,
Твоя жизнь изменилась, Понтий Пилат.
Злая сущность исчезла, ты уже не герой,
Твою злость надорвал простой арестант.
Но Он был не таким, как обычный народ,
Он, невинный, попал под безвыходный суд.
Два-три слова – ты понял: он Правду речёт,
И нелепые боги его не спасут.
Твою чёрствую душу он видел насквозь,
А людей называл только словом «Добро».
Он не видел кровавый вколоченный гвоздь,
Он не думал, не знал, что ему суждено.
Но он верил в людей, он поверил в тебя.
В его светлой душе, в миг, доступной для всех,
Есть свободный простор для слуги-палача,
Ты вошёл в его сердце без всяких помех.
Что мешало спасти тебе правду Христа?
Что мешало унизить ничтожное зло?
Что мешало пробить в себе искру огня,
Чтоб других согревало тепло?
Он виновен был в том, что безудержно верил,
Что не стал отрекаться от собственной Правды.
Пусто стало, и наглухо заперты двери
В недоступно высокую Тихую Заводь…
И тебя наказали, ты вновь не свободен,
Полужизнь под давленьем невидимой цепи.
И к заветному Раю ты вовсе не годен,
Где высокие птицы так весело б пели.
Но в тебе перемены заметили боги,
В голове твоей хор нерешённых вопросов…
Там к незапертой двери по лунной дороге
Удаляются молча, Палач и Философ…
***
Я не поэт, я – расточитель слов,
А прожигать слова любой душе под силу….
А…. Да, конечно…. Никогда не вижу снов,
А если вижу, то лишь ветхую могилу.
Она – одна, вокруг – лихой пустырь,
Витиеватостью столетий знаки:
«Он был поэт, слепой собаки поводырь….
Вот только не нашёл своей собаки».
Фонарным блеском вспыхнут слёзы,
Обида-грусть ударит ложью в лоб….
«Как хороши, как свежи, будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб….»