Грамматические средства имплицитного выражения деятеля
реклама
1 Т.П.Сонич, кандидат филологических наук, доцент Грамматические средства имплицитного выражения деятеля-лица в структуре высказывания К языковым средствам, связанным с неназыванием деятеля-лица в структуре высказывания относят неопределенно-личное предложение и безагентивный пассив. В грамматической литературе параллельное описание этих структур объясняется обычно наличием синонимических связей между ними. Уточняя границы синонимии, исследователи исходят из общности семантических характеристик формально невыраженного агенса пассивной конструкции, с одной стороны, и грамматического подлежащего предложения с “man”, с другой стороны. Названные языковые средства объединяют в семантическом плане то, что в качестве потенциального деятеля в них выступает человек [1,149]. Эта общая особенность их семантики дает основание рассматривать предложения с “man” и безагентивную пассивную конструкцию в качестве грамматических средств имплицитного выражения конкретного субъекта речи. С помощью данных языковых средств возможно неявное (скрытое) представление конкретного действующего лица, поскольку деятель-человек ни в том, ни в другом случае не конкретизован формально. Деятелем-лицом высказывания может быть сам автор речи, его адресат или тот, о ком они говорят, следовательно, местоимение “man” и агенс пассивной конструкции соответствуют первому, второму или (реже) третьему лицу единственного и множественного числа. Предложение с “man” и безагентивный пассив становятся фактически субститутами личных предложений. В ряде случаев подобное неназывание действительного субъекта намерением автора некатегоричный характер. Коммуникативно-прагматический создается посредством своему связано коммуникативным некатегоричности придать речи элиминирования с высказыванию из эффект содержания высказывания сведений о конкретном действующем лице, поскольку прямое 2 указание на субъект речи в той же ситуации общения может подчеркнуть резкий, категоричный тон сообщения. В задачи данной статьи входит рассмотреть грамматическую природу эффекта некатегоричности, возникающего при использовании предложения с “man”. Эта синтаксическая конструкция привлекает внимание исследователей своей семантической емкостью и гибкостью в варьировании значений. В грамматике отмечена способность “man” обозначать не только неопределенное лицо, но простираться в своем значении “от замещения собственного “я” до обозначения всего человечества” [2,270]. Несомненный интерес представляет попытка рассмотреть местоимения (и в том числе “man”) в русле современных коммуникативно ориентированных исследований [3]. По мнению авторов коллективной монографии “Основы немецкой грамматики”, выбор местоимения отражает сложные отношения партнеров коммуникации, местоимения служат ориентировке коммуникантов в ситуации общения. Корреляция “man” с личными местоимениями обусловлена специфическими условиями конкретного речевого акта [4,651]. Отправной точкой в исследовании предложения с “man” в аспекте коммуникативно-прагматической грамматики служат результаты семантико- стилистического анализа данной грамматической единицы [5]. Это связано с тем, что языковой механизм возникновения стилистических эффектов-коннотаций, заключающийся в “игре” сем под давлением фактора коммуникативной ситуации, отраженной в тексте, обусловливает реализацию эффекта некатегоричного высказывания. Исходя из этого, можно предположить, что прагматический потенциал предложения с “man” связан с объектом его коннотативного содержания и имеет, следовательно, семантико-стилистическую природу. Для целей нашего изучения интерес представляют коннотации завуалирования, дистанцирования, соучастия. Коннотации завуалирования связаны с таким употреблением “man”, когда оно позволяет не называть конкретного деятеля. Эта возможность объясняется нейтральностью “man” относительно лица и числа. “Игра” сем, обеспечивающая возможность создания коммуникативно-прагматического эффекта некатегоричности, заключается в том, что присущие “man” семы обобщенности и неопределенности взаимодействуют с семой “конкретность”, четко выделяемой из контекста. Происходит их “столкновение”, в результате которого под давлением условий коммуникативной ситуации, представленной в тексте, сема 3 “конкретность” выдвигается на передний план, а семы “обобщенность” и “неопределенность” затушевываются, но не исчезают. Они создают тот “фон”, благодаря которому предложение с “man” воспринимается как имплицитноконкретное, что и обусловливает некатегоричную тональность всего высказывания. Вероятно, нельзя перечислить все коммуникативные ситуации, когда автору речи необходимо подчеркнуть некатегоричный характер своего высказывания, используя эффект завуалирования. Причины этого могут быть самые различные. Вместе с тем следует отметить, что межличностные отношения коммуникантов в этом случае отличаются скромностью, тактичностью, учтивостью, вежливостью автора речи, его нежеланием назвать себя в связи с определенными обстоятельствами, с интимными переживаниями. Это может быть связано с намерением автора смягчить свое высказывание в связи с негативным для адресата содержанием, уклониться от прямого называния себя как инициатора действия. Во всех этих случаях предложение с “man” обеспечивает некатегоричность высказывания и тем самым реализацию планируемого автором эффекта воздействия на адресата речи. Приведем несколько примеров. “Sie werden doch wissen, warum Sie gekommen sind. Sie brauchen es mir doch nur einfach mitzuteilen. Es ist also eine Schwierigkeit. An Schwierigkeiten ist man gewöhnt.” (Vor Sonnenuntergang, 108). В данном примере с “man” соотносится с авторским “я”. Трансформация в личное предложение не изменяет денотативного содержания, однако при этом высказывание теряет свой имплицитно-конкретный характер. Некатегоричность здесь связана с личными переживаниями автора речи, которые он не хочет выставить напоказ перед адресатом – человеком, крайне неприятным ему. “Man” позволяет автору показать внешне холодное равнодушие к происходящим событиям, хотя они имеют к нему самое непосредственное отношение. Под маской нейтральной корректности автор скрывает свою душевную боль, свою горечь и обиду. Личное местоимение “ich” наоборот высветило бы эти моменты содержания высказывания. Причиной завуалирования авторского “я” в следующем высказывании является то, что автор вынужден говорить о себе в связи с неблагоприятными для себя обстоятельствами: “Na, wissen Sie…” Pauli lässt die Worte verschweben, ehe er weiter spricht. “Natürlich,… ich konnte mein 4 Lehrligsgehalt verbrauchen, aber was sind die paar Kröten, wenn man etwas Ansprüche stellt?“ (Fahndung …, 109). Автор речи – молодой человек, уличенный в краже, старается уклониться от прямого называния себя в роли инициатора действия. Оправдываясь, он ищет поддержки и сочувствия у адресата – внимательного, корректного следователя. Поэтому его высказывание лишено прямолинейности утверждения, что достигается благодаря использованию предложения с “man”. Более яркому выражению некатегоричности способствует семантика вопросительного предложения. Приведем еще одно высказывание: “Hören Sie”, sagte er nach einer Pause, und seine Stimme senkte sich noch mehr, “wenn Sie jetzt niedersitzen und spielen wie einst, als noch Ihr Vater neben Ihnen stand und seine Geige jene Tone singen liess, die Sie weinen machten…, dann kann es geschehen, dass man sie blinken sieht, die kleine goldene Krone…” (Tristan, 154). В данной ситуации автор речи – мечтательный писатель Шпинель – убеждает свою собеседницу (любимую им женщину – госпожу Клетериан) в реальности своего предположения. Употребление “man” вместо “ich” обусловлено скромностью, тактичностью автора речи, его нежеланием назвать себя в роли деятеля, так как он не уверен, что собеседница поймет его правильно, что ее не оскорбит его признание. Употребление “ich” поставило бы в центр внимания самого автора и лишило бы высказывание мягкости, доверительности, оттенка общности, близости с адресатом речи. Нередко завуалирование собственного “я” посредством “man” может быть связано с намерением автора создать впечатление ложной скромности. Например: ”Das sei eine ganz üble Sache, ”sagte Nussbank,” … wenn er schon früher im Amt gewesen wäre…, und da sei es eben passiert, ja, wenn man sich nicht um alles selber kümmerte.“ (Aula, 47). Описывая событие, автор речи старается обратить внимание адресата на важность своей персоны произвести впечатление своей незаменимости под личиной скромности и лицемерия. Благодаря “man” затушевывается личная ориентированность действия, которое составляет содержание высказывания. Стремление как бы оправдать себя в своих глазах, придать своему положению характер объективности, типичности объясняется употребление 5 “man” в качестве средства завуалирования “ich” в следующем высказывании, иллюстрирующем употребление “man” в “erlebte Rede”. Ein alter Herr… denkt bei sich: “Eigentlichsollte man sich schämen. Man hat nie über ”Drei Jäger aus Kurpfalz“ hinausgebracht, und da sitzt man nun als eisgrauer Kerl und lässt sich von diesem Dreikäsehoch Wonderdinge vormachen. Aber man muss bedenken, dass es von oben kommt…“ (Wunderkind, 277). Употребление “man” в комбинации с другими модально-оценочными средствами превращает явный упрек самому себе в оправдание с оттенком сочувствия. Итак, коннотации завуалирования, связанные с семантикой предложения с «man», обусловливают эффект некатегоричного высказывания. В большинстве случаев завуалирование авторского «я» в целях создания некатегоричной тональности наблюдается в прямой речи, косвенная и несобственно-прямая речь встречается значительно реже. Вторая группа примеров иллюстрирует случав выражения некатегоричности, связанной с коннотациями соучастия, Языковой механизм появления эффекта некатегоричного высказывания остается прежним, а именно, «игра» сем. Однако перераспределение сем в этой случае имеет свои особенности: влияние семы “обобщенность” здесь более значительно, чем при созданий эффекта завуалирования. В условиях соответствующей сферы коммуникантов семы конкретности в обобщенности как бы “играют на равных”. Эффект соучастия позволяет автору речи объективизировать свою мысль. Соучастие делает возможным приобщение адресата к содержанию авторского высказывания, то есть “man” соотносятся в этих случаях и с автором, я с адресатом конкретного высказывания. Используя форму “man”, автор речи побуждает адресата к содействию, убеждает его в типичности в объективности своих действии, показывает этим, что он (автор) рассчитывает на сочувствие, понимание, поддержку, как бы просит адресата войти в его положение. Следовательно, с помощью предложения с «man» автор может, отодвигая себя на задний план, одновременно не отчуждать от себя адресата. “Man” выступает как средство усиления контакта между коммуникантами. Автор считает возможные распространить высказывание, 6 содержащее его личные переживания, его личный опыт на адресата и вообще на всех, то есть, по его мнению, так поступят все в подобных ситуациях. С этой точки зрения, в некатегоричном высказывании, обусловленном эффектом соучастия, имплицитность конкретного деятеля имеет формулу: “я как все”. Как отмечают исследователи, форма обобщенно-личного предложения является “тем местом”, которые соединяют личное с общим, субъективное с объективным. Эти предложения характеризуются специфической функцией: стремлением говорящего облечь в форму обобщения свое переживание, чем оно интимнее и чем труднее говорящему выставить его напоказ [6,112]. Проанализируем некоторые тексты. Коннотации соучастия лежат в основе категоричного характера данного высказывания: “(Das Mädchen) sagte… “Mein Vater, wissen Sie, ist nämlich ziemlich unmodern, unaufgeklärt, möchte ich sagen, bei ihm ist es noch so, dass man sich abmelden möchte, wenn man abends mal ausgeht, und dass man schwört, nicht später als elf Uhr wiederzukommen und so.” (Fahndung…, 64). Автор речи – молодая девушка, – рассказывая о себе, как бы приглашает адресата войти в ее положение, вызвать его сочувствие. Соучастие сочетается здесь с завуалированием. Использование “man” вместо “ich” позволяет автору, отодвигая себя как деятеля на задний план, создать необходимую в данном случае атмосферу общности с адресатом. Это снимает категоричность содержащегося в высказывании упрека в адрес отца, превращая этот упрек в мягкое, снисходительное замечание. В следующем высказывании ссылка на “man” делает поступок автора убедительным для адресата. Автор речи подчеркивает с помощью “man”, что адресат, к которому она испытывает чувство уважения и доверия, поступил бы так же на ее месте: “… aber denken Sie sich das aus: zwei Zoll von Ihnen steht ein junger, heller, lebendiger, atmender Mensch, und man weiss, wenn man nicht alle Kräfte aufrafft, wird dieses denkende, sprechende, atmende Stück Jugend in zwei Stunden eine Leiche sein.” (Vierundzwanzig Stunden…, 116). Автор распространяет свое действие на адресата, имплицируя тем самым свое личное участие, что и ведет к созданию эффекта некатегоричного высказывания. 7 Проанализируем следующий текст: “Man sollte jede Sensation vermeiden,” sagt Nothseck bekümmert, ehe er geht. “Sie können sich ja mal umhören, Herr Fetzer.” (Begräbnis einer Grafin, 65). В данной ситуации речь идет о неприятном для обоих коммуникантов деле, которое они должны выполнить помимо своей воли. “Man”, соответствующее здесь 1л. мн.ч. – “wir”, придает авторскому высказыванию оттенок обобщенности, хотя из текста однозначно явствует, кто стоит за “man” – автор и адресат речи. Употребление предложения с “man” дает возможность автору избежать четкой определенности, конкретности в назывании деятеля, благодаря чему и создается мягкая тональность требования. Некатегоричность, созданная на базе предложения с “man”, усиливается семантикой модального глагола “sollen” в претерите конъюнктива - “sollte”. Некатегоричный характер следующего высказывания связан с тем, что, благодаря использованию предложения с “man”, автор речи подводит свой личный опыт под общепринятые нормы поведения всех людей в типичных ситуациях: “Keine Aufregungen, hatte der Arzt gesagt…, Leicht gesagt, keine Aufregungen… soll’s mir einmal vormachen, Herr Professor, wie man sich nicht aufregt, wenn man… oh… oh…” (Untergang eines Herzens, 156). Это – мысли, переживания автора данного высказывания. Он размышляет о несчастье, внезапно постигшем его, подозревает свою дочь в неблаговидном поступке. “Man” выполняет роль “моста”, соединяющего личное с общим. При этом личное начало отступает назад, обеспечивая большую объективированность высказывания, которая снимает прямолинейность, категоричность утверждения. Эффект некатегоричности усиливается за счет использования других языковых средств - синтаксической структуры вопроса, придаточного условия, эллипсиса. Таким образом, некатегоричность реализуется на основе комбинации различных грамматических средств, обладающих общей воздействующей силой - способностью к выражению некатегоричности. Итак, в основе некатегоричности могут лежать коннотации соучастия, возникающие благодаря использованию предложения с “man” в определенных коммуникативных ситуациях. Некатегоричное высказывание такого рода наблюдается чаще в прямой речи и значительно реже – в несобственно-прямой. 8 Исследование отражения в структуре высказывания сферы коммуникантов выявляет третью группу текстов, характеризующихся тем, что в них категоричное выражение авторского "я" осуществляется путем отстранения - дистанцирования автора речи от самого себя, от содержания своего высказывания. Благодаря дистанцированию, автор речи занимает как бы нейтральную позицию, не подчеркивая своего личного участия в производимом им речевом действии. Автор речи может показать свое явную или мнимую нейтральность по отношению к себе, к своему высказыванию. Эффект самоотчуждения заключается в том, что авторское высказывание подается как бы не от первого лица - “ich”, а от третьего – “er”. Поэтому создается впечатление, что автор смотрит на себя, на содержание своего высказывания “чужими глазами”, “со стороны”. В соответствующих условиях ситуации общения такое дистантное положение автора по отношению к собственному “я” способствует смягчению категоричности высказывания. Приведем конкретные примеры: “Es war unmöglich, zur Ruhe und Sammlung zu gelangen. Man ist nicht geschaffen für so plumpe Erlebnisse wie dieses da!...” (Tristan, 173). Данное высказывание представляет собой несобственно-прямую речь. Автор речи – писатель Шпинель – пытается справиться с постигшим его несчастьем – умирает любимая им женщина. В своей попытке беспристрастно оценить происшедшее он старается отстраниться от того Шпинеля, который страдает. Нейтрализация авторского “я” происходит за счет дистанцирования автора речи от самого себя, что достигается семантикой предложения с “man”. Употребление “ich” сняло бы оттенок кажущейся безотносительности высказывания к его автору и лишило бы тем самым это высказывание коннотаций некатегоричного плана. Мягкий, некатегоричный тон следующего высказывания также создан благодаря эффекту дистанцирования, отстраненности: “Wo aber war mein Eau de Colon? Mein Eau de Colon war da drin – so ging das nicht! Man ist doch ein feiner Mann…” (Schloss…, 98). Автор речи – молодой человек, выдумывает причину зайти в комнату девушек. Он мысленно обращается к себе как к постороннему, как бы наблюдая за собой со стороны. Смягченная ирония высказывания, семантикой “man”, подчеркивается модальной частицей “doch”. обусловленная 9 Сохраняет нейтральную позицию, не подчеркивает своего личного участия в действии и автор следующего высказывания: “Haben Sie den Spätdienst?” “Frühdienst. Aber es passiert hin und wieder, dass einer krank wird und man dann Überstunden fährt.” (Familie R., 23). Благодаря “man” автор отодвигает себя в тень, дистанцируется от собственного “я” как явного деятеля события, о котором идет речь. Некатегоричность здесь связана со скромностью автора речи – кадрового рабочего, - который ставит свою рабочую часть превыше всего, поэтому представляет факт как таковой, в отвлечении от личного начала. Этому способствует употребление “man” вместо “ich”. Дистанцирование от собственного “я”, придающее высказыванию некатегоричный характер, отличает и следующее высказывание: “… ich werde einfach sagen, ich habe keine Zeit dazu, ich musste eine Rede halten… der Anlass ist historisch… Klar, das macht man. Du brauchst dann nur noch einen zu finden, der dich dafür bezahlt…” (Aula, 133). Автор высказывания – бывший студент рабфака, - получивший предложение сказать речь на закрытии этого факультета. Это поручение взволновало его, пробудило воспоминания. Мысленно он обращается к себе, полемизирует с собой. Эффект дистанцирования заключается в том, что автор речи пытается взглянуть на себя со стороны. Семантика предложения с “man” сглаживает, смягчает прямолинейность утверждения, которая выступила бы на передний план в случае употребления личного предложения. Сравните: Klar, das machst du. Итак, коммуникативно-прагматический эффект некатегоричности может быть обусловлен коннотациями дистанцирования. В большинстве исследованных текстов такое некатегоричное высказывание более характерно для несобственнопрямой речи. Суммируя сказанное выше, можно утверждать, что предложения с “man” в силу своей семантики участвуют в имплицитном выражении субъекта речи, соответствующего автору данного высказывания. 10 Библиографический список 1. Шендельс Е.И. Грамматические средства полифонии в тексте художественного произведения. – В кн.: Лингвистические проблемы текста. Сб. науч. тр. МГНИИЯ. – 1980. Вып. 158. – с.143-155 2. Duden. Grammatik der deutschen Gegenwar tssprache. 5, völlig neu bearbeitete und erweiterte Auflage. – Mannheim: Bibliographisches Institut. 1995 3. Implikaturen: Grammatische und pragmatische Analysen. Hrsg.F. Liedtke. – Jübingen: Niemeyer, 1995 4. Grundzeige einer deutschen Grammatik. – Berlin: Akademie – Verlag, - 1981 5. Хованская Л.В. Грамматико-стилистическая характеристика предложений с “man” в современном немецком языке. Автореф.дис …. канд. филол. наук, М., 1977. – с.23 6. Кострова О.А. Экспрессивный синтаксис современного немецкого языка. М., Флинта, 2004 Список использованных источников 1. “Aula” – Kant H. Die Aula. Rutten & Loening. – Berlin, 1971, s.464 2. “Begräbnis…” – Kohlhaase W. Begräbnis einer Gräfin. Aufbau-Verlag, Berlin und Weimar, 1980, s.59-81 3. “Fahndung…” – Steinberg W. Fahndung nach dem Untier. Verlag Volk und Welt. Berlin, 1982, s.141 4. “Familie…” – Hauser J. Familie Rechlin. Verlag Volk und Welt. Berlin, 1980, s.173 5. “Schloss…” – Tucholsky K. Schloss Gripsholm. Verlag Volk und Welt. Berlin, 1982, s.31-110 6. “Tristan…” – Mann Th. Tristan. Aufbau-Verlag. Berlin und Weimar, 1964, s.128-175 7. “Untergang…” – Zweig St. Untergang eines Herzens. Fischer Bücherei KG. Frankfurt/M. und Hamburg, 1954, s.142-167 8. „Vierundzwanzig Stunden…“ – Zweig St. Vierundzwanzig Stunden aus dem Leben einer Frau. Fischer Bücherei KG. Frankfurt/M. und Hamburg, 1954, s.90-141 9. “”Vor Sonnenuntergang” – Hauptmann G. Vor Sonnenuntergang. Aufbau-Verlag. Berlin und Weimar, 1971, s.381-498 10. “Wunderkind” – Menn Th. Das Wunderkind. Aufbau-Verlag. Berlin und Weimar, 1964, s.272-281 11
