Карел Гаузенблас
advertisement
Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 20 Теория литературного языка в работах ученых ЧССР. – М.: Прогресс, 1987. – 320 с. Karel Hausenblas. Kultura jazykoveho komunikovani.— In: Aktuaini otazky jazykove kultury v socialisticke spolecnosti". Praha, Academia, 1979. s. 122—131. © Academia, nakladatelstvi Ceskoslovenske akademie ved, 1979 Карел Гаузенблас КУЛЬТУРА ЯЗЫКОВОЙ КОММУНИКАЦИИ Для чешского языка и для богемистики уже стало традицией заботиться о высоком уровне языкового общения и о языке как его орудии, и ряд разделов этой проблематики в последние четыре десятилетия как в теории, так частично и на практике был поставлен на солидную основу (в особенности благодаря тому, что систематически обращалось внимание на функционирование языка в общественной коммуникации и при этом использовались некоторые новые достижения лингвистики). Если мы вновь хотим уяснить себе современные принципы работы в области, которая традиционно именуется культурой речи (jazykova kultura), то нам следует и впредь применять и развивать все то положительное, что было достигнуто и уже себя оправдало. Однако столь же важно постоянно соотносить с современной общественной, языковой и научной ситуацией теоретический и методологический аппарат, который используется сейчас и который надлежит использовать в будущем, а также практические приемы и методы, с тем чтобы исходить из функционирования языка в социалистическом обществе в данных конкретных условиях (стилевые различия, развитие средств массовой коммуникации и т.д.), имея в виду период ближайшего будущего; с тем чтобы как можно более эффективно использовать весь тот опыт, которым располагает для нас современная наука, языкознание и ряд смежных дисциплин; с тем чтобы ставить перед наукой задачи из области культуры речи (в особенности психолингвистического и социолингвистического характера—эти социологические понятия еще недостаточно разработаны для наших целей). Это означает, помимо всего прочего, необходимость изучения некоторых проблем, например проблемы возможности активного вмешательства в языковую практику и развитие языка (его регулирование и т. п.); ранее к этой проблеме проявлялось отношение весьма сдержанное, а в ряде случаев даже отрицательное. Необходимо также восполнить некоторые пробелы, и в частности разработать аксиологический аспект нашего предмета, то есть вопросы ценностей и оценок. Основание для этого простое: обращение к языковым явлениям с целью их совершенствования неизбежно ставит вопрос оценки и его нельзя обойти. Далее, нужно углубить описание слабо разработанных областей; к ним как раз и относится тема нашей статьи— культура языкового общения, коммуникации. Наконец, нужно установить более тесные контакты с теми группами работников, которые в области культуры речи проявляют наибольшую компетентность, а среди них далеко не все являются специалистами-языковедами. Не следует закрывать глаза на факт, что концепция культуры речи, над которой в той или иной степени работали языковеды нынешнего поколения (сейчас им от восьмидесяти до сорока лет), пока еще не проникла в широкие круги носителей языка в той мере, которая нам была бы желательна: в области культуры речи все еще весьма живучи взгляды и принципы, которые считаются преодоленными лишь потому, что они преодолены среди ученых. Поэтому мы считаем наиболее важным звеном в систематической работе по культуре речи то, что, собственно говоря, выходит за пределы работы лингвистов: систему мер, которые способствовали бы усвоению принципов культуры речи большей частью носителей языка, и особенно ведущими его представителями (о которых пойдет речь ниже); эти меры должны применяться так, как требует оптимальное функционирование языковой коммуникации. К области культуры речи в широком смысле слова относится наряду с (А) „культурой речи (как системой средств)" обязательно также и (Б) „культура языкового общения, коммуникации", имеющая место в отдельных актах коммуникации. Терминологическое замечание. Что касается элемента (Б), то мы предпочитаем термин „культура языкового общения" или „коммуникации" всем другим (ни один из них пока не закрепился). Чаще всего употребляется термин „культура речи" (он принят в советском языкознании, где под ним обычно подразумевается более широкое понятие языковой культуры вообще), подчеркивающей устную форму выражения, то есть, с одной стороны, один из двух типов манифестации языка (с помощью звуковых средств), а с другой—одно из двух основных коммуникативных действий, действие говорящего (для нас, однако, важно подчеркнуть также уровень восприятия и интерпретации как при устном, так письменном общении). Термин „культура выражения" (kultura vyjadrovani), который я использовал до сих пор, также указывает лишь на образование высказывания (очевидно, не было бы большой беды в том, что речь идет лишь о выражении в собственном, узком смысле слова, а не о языковом сообщении). Важно не то какой термин будет принят, а то, чтобы соответствующим образом было опреде^ лено его значение и чтобы однозначно воспринималось его понятийное содержание; этим условиям лучше всего удовлетворяет достаточно широкий термин на котором мы здесь остановились. Иногда (А) и (Б) не различаются, в ряде случаев при различении их рассуждение ведется в общем плане, часто, однако при трактовке культуры речи внимание обращается только на (А)^ хотя (А), собственно говоря, играет вспомогательную роль по отношению к (Б): смысл повышения культуры языка заключается лишь в том, чтобы способствовать культуре коммуникации. Примечание. Фронтальное обращение к культуре речи было связано с убеждением, что предметом собственно языкознания является система средств. Уже Вл. Скаличка, однако, справедливо настаивал и на ,,лингвистике речи" (См. его статью в сборнике: ..Recueil linsuistique de Bratislava", sv. I. Bratislava, 1947, s. 23)Помимо прочего, стилистика, и именно проблематика культуры речи, показывает,что предмет языкознания следует понимать гораздо шире. Отношение (А) к (Б) правильно не понять, если (А) относить к языковой теории, а (Б)—к языковой практике; обе стороны обладают теоретическим и практическим содержанием, и обе нуждаются в разработке. Культура речи, включающая (А) и (Б),—это взаимодействие понятий ,,языковые явления" и „культура, явления культуры". Полагаем, что языковая сторона в достаточной степени ясна. Что касается второй стороны, то нужно установить, в каком значении здесь фигурирует термин ,,культура". Из трудов о культуре и ее истории известно, что под этим термином понимаются две вещи: с одной стороны, ,,обработка, совершенствование" человеческих действий в широком плане, повышение их качества и уровня, а с другой—совокупность наиболее высоких (духовных) действий и их результатов. В культуре речи мы имеем дело с культурой в первом значении. Другое значение имеется в виду, когда говорится, что язык есть важная часть национальной культуры, носитель культурных ценностей и т. п. Среди явлений, обозначаемых термином „культура речи", однако, следует провести разграничение еще и в другом направлении^ это, во-первых, забота о языке, о его культуре или забота об уровне общения, а зачастую о том и другом вместе; во-вторых, это сам уровень, разработанность языка или языкового общения, отдельных актов и результатов. Под культурой языкового общения мы понимаем как сам его уровень, так и заботу о повышении его; мы бы могли, однако, что было бы гораздо точнее, различать, например, совершенствование языкового общения, коммуникации, с одной стороны, и ее развитость—с другой. Ретроспективное примечание. Я исхожу здесь из своих прежних трактовок. В сборнике „О cestine pro Cechy" (2-е изд., 1963, с. 8) я писал, что „нам следовало бы, собственно говоря, различать культуру выразительности и культуру самого языка, чтобы установить разницу... между качеством различных высказываний на одном и том же языке". В реферате „Aktuaini otazky teorie a praxe v oblasti jazykove kultury" (на дискуссии в Инсти-гуте чешского языка Чехословацкой АН 14.4.1965 г.) я осуществил следующее разграничение: „Под ,,культурой речи" понимаются разные явления: а) уровень выражения (в отдельных коммуникативных актах), то есть культура выражения, б) разработанность языка (языковой системы), то есть развитость языка, в) забота о культуре выражения и о развитии языка, то есть ,,развитость выражения и языка, забота о выражении и о (прежде всего литературном) языке". Не характеризуя культуру языковой коммуникации с исчерпывающей полнотой, отметим здесь только то, чем она, помимо общественных черт, отличается от культуры языка. (1) Культура языковой коммуникации касается двух типов действий, образующих элементы коммуникативных актов: (а) создание коммуникатов (языковых высказываний, текстов), то есть „выражение и сообщение",—все это, разумеется, включает в себя несколько этапов—от довербального, через языковую формулировку, вплоть до звуковой или графической реализации текста. С точки зрения языковой коммуникации следует учитывать или только готовые тексты (обычно при письменном выражении), или также процесс их реализации (в разговорных высказываниях); (б) восприятие и интерпретация коммуникатов; и здесь также есть несколько этапов—от восприятия слухового или зрительного, через декодирование знаков, вплоть до интерпретации смысла целого. (Оставляем в стороне различные действия, выступающие в общественной коммуникации в качестве переходов от (а) к (б),—перевод, редактирование текста, чтение вслух и т.д., которые, естественно, обладают своей спецификой с точки зрения культуры общения.) Порой (б) рассматривают как „пассивный" момент—ср. ,,пассивное владение языком", то есть способность читать и понимать текст; однако и здесь требуется проявить достаточно много языковой (и иной) активности. В отличие от (а) элемент (б) при обсуждении вопросов культуры коммуникации сплошь и рядом просто обходится, что, однако, в плане эффективности языковой коммуникации следует признать существенным недостатком. На уровне языкового восприятия и интерпретации, как и на уровне выражения, имеют место существенные колебания. Здесь есть одно затруднение: недостатки восприятия и интерпретации непосредственно наблюдаются только в редких случаях, в частности при чтении вслух. Все учителя однако, знают, сколь плохо иногда понимается содержание, смысл текстов, и особенно трудных текстов учебного характера, как велики бывают потери информации, когда ее передают неопытные новички и т.д.; и все-таки мало внимания уделяется восприятию необходимых навыков, мало написано работ по этой проблематике. (У нас для взрослых появилась книга о быстром чтении, но нет ни одной книги о надлежащем чтении и интерпретации.) О том, что уровень понимания текстов обычно сильно отстает от уровня выражения даже у специалистов, свидетельствует, например, полемика в журналах, когда наряду с недостатками формулировок в гораздо большей степени проявляются недостатки понимания. Этому отстающему звену культуры речи необходимо уделить особое внимание. Работу в этом направлении затрудняет, как было указано, тот факт, что недостатки обычно можно заметить только по реакциям носителей языка и по тем результатам, которые проистекают из этих недостатков. При восприятии и интерпретации текстов, которые обычно происходят без непосредственного контроля со стороны других людей, практически отсутствует эстетический элемент (занимающий важное место в культуре выражения); однако это не устраняет других требований по повышению уровня этой деятельности, не снимает необходимости ее улучшения. (2) Культура языкового общения затрагивает коммуникативные акты и коммуникаты (тексты) как целостные элементы, в которых языковое построение связано с содержательно-тематической стороной и переплетается с совокупностью коммуникативных (и стилеобразующих) факторов, с ситуацией и другими условиями, с личностями общающихся и др. Стилистические исследования, особенно те, которые стремятся представить стиль в качестве интегрирующего принципа, проявляющегося во всех слоях построения текста, показывают, что в принципе использование языковых средств можно изолировать от текста и можно ограничиться их анализом, скажем, с общеморфологической точки зрения, но сделать это в стилистических целях невозможно. То же самое относится и к культуре коммуникации: языковой аспект нужно изучать в отношении к содержательному аспекту (к выбору и организации элементов содержания). Это, разумеется, повышает требования к работе в указанной области, однако выход за пределы собственно лингвистики в данном случае не является нарушением ,,методологической чистоты", а необходимостью, обусловленной характером изучаемого предмета. Забота о повышении уровня коммуникации требует усиления научного подхода при изучении материала и коллективной работы ученых соответствующих специальностей. Я не утверждаю, что все можно охватить сразу, однако уже сейчас следует планировать расширение поля деятельности ученых в вопросах культуры речи и готовить специалистов с более широкой ориентацией. (3) Асимметрия между культурой общения и культурой речи заключается и в том, что в культуре коммуникации нельзя ограничиваться только одним языком. Хорошо известно, но не всегда учитывается, что, во-первых, часто создаются тексты путем комбинации двух (или больше) языков: ср. использование иноязычных цитат (подчас довольно объемных), особенности диалогических текстов, например чешско-словацких, комбинации языков в текстах песен и т. д.; во-вторых, особенностью культуры коммуникации может стать уже сам выбор языка, посредством которого реализуется текст,—ср. приветственные речи, поздравления или научные дискуссии на симпозиумах и т.д. И в нашем обществе (не говоря уже о международных контактах) совместно функционируют при господствующем положении чешского языка в чешской среде и словацкого языка в словацкой несколько национальных языков. С этим не может не считаться работа в области культуры коммуникации. Несколько иным представляется вопрос об использовании двух или трех языковых (под)систем в рамках одного национального языка. Почти каждый чех использует две разновидности чешского языка: ту, в среде которой он вырос, то есть говор или интердиалект, и ту, которую он усвоил в результате обучения,—литературный чешский язык. Известно, что в одних случаях эти разновидности чередуются, в других—их средства комбинируются в одном тексте. Уже из этого следует, что предметом заботы о языковой коммуникации должен быть не только литературный язык, но и другие разновидности языка, короче говоря, национальный язык в целом. Кроме того, не секрет, что, пользуясь нелитературным языком, можно выражаться культурно, малокультурно и совершенно некультурно. Нет ничего парадоксального в том, что один способен говорить на ту же самую тему нелитературным языком и выглядеть более культурно, чем иной говорящий на литературном языке. Специфика культуры коммуникации по сравнению с культурой речи не исчерпывается указанными особенностями, однако я полагаю, что она была здесь показана довольно отчетливо. Я не считаю, что разработка обоих этих разделов должна осуществляться обособленно, напротив, углубленному изучению этих разделов будет способствовать их объединение в общую ,,языковую культуру". В культуре языковой коммуникации (и вообще в культуре речи) действует прагматический аспект языковых явлений, и для понимания последних требуется психолингвистическое исследование. Необходимо осветить деятельность различных групп носителей языка в процессе языковой коммуникации с точки зрения языковой культуры. В современных развитых национальных и государственных сообществах носители языка глубоко и разнообразно дифференцированы. И в нашем обществе, в котором хотя и нет существенных социальных различий, деятельность носителей языка сильно различается в связи с разделением труда и иными критериями. Недостаточно различать, с одной стороны, лингвистов и учителей языка как специалистов по культуре речи и, с другой стороны, остальную „общественность". Во-первых, существует еще ряд профессий, таких, как редакторы и корректоры в издательствах; во-вторых, специальная забота о культуре речи хотя и является весьма важной задачей, однако на культуру коммуникации воздействует не только она одна. Наряду с группой языковедов-специалистов в этом смысле влиятельна также обширная (внутренне опять-таки дифференцированная) группа профессиональных использователей языка, то есть тех, в работе (или любительской деятельности) которых языковое выражение и коммуникация представляют существенную часть их общественного проявления (по характеру деятельности к этой группе, разумеется, относятся и языковеды-специалисты): это работники средств массовой информации (печати, радио, телевидения, документального кино), политические, профсоюзные и общественные деятели, референты и т. д.; некоторые работники центральных учреждений и национальных комитетов, учителя, научные работники, журналисты, мастера слова (поэты и писатели, переводчики, артисты, певцы). До сих пор систематически не изучалось и не описывалось, каким образом в обществе действуют факторы, формирующие нормы культуры речи, например каково воздействие в этом плане на более широкий круг носителей языка некоторых известных личностей, выступающих в качестве образцов (например, политических деятелей, актеров кино, театра и телевидения, исполнителей популярных песен). Одной из главных задач работы в области культуры речи следует считать донесение до сознания всей группы профессиональных использователей языка, что целеустремленная забота о должном языковом уровне их выступлений есть составная часть их деятельности. При оценке уровня выражения обычно отмечается, во-первых, как реализуются требования языковой правильности, то есть как соблюдаются основные (общепринятые) грамматические, лексические, орфоэпические или орфографические нормы; во-вторых, как соблюдаются требования стилистической точности. Это явный прогресс по сравнению с тем, что было раньше, когда ко "всему подходили «одной меркой», но, несмотря на существенное развитие стилистики за последние два десятилетия, до сих пор второй стилистический аспект как следует не разработан, прежде всего потому, что он гораздо сложнее, чем первый. Стилистические характеристики текста часто упрощаются: нередко устанавливается только то, до какой степени соответствует текст одному или двум основным требованиям соответствующего функционального стиля, к которому текст относится, а ведь подобное отнесение, разумеется, само по себе не такое уж простое дело: многие изолированные тексты, а также некоторые стилистическо-жанровые виды текстов несут в себе признаки двух функциональных стилей; например, для школьных учебных пособий характерно сочетание признаков научного (или дидактического) стиля и стиля публицистики. Уже отмечалось, что в каждом тексте всегда в скрытом виде наличествует целый комплекс функций и что решающей является степень их нагрузки и упорядочения. Так, в каждом тексте присутствует эстетическая функция, однако ее роль и способ реализации бывают весьма различны: очень характерно она проявляется не только в художественном тексте, но и в очерке, рекламном объявлении, в разговоре (ср. роль элементов комического, ,,остроумия" и т.п.), в торжественном выступлении. Однако и там, где она не занимает ведущего положения, она может сыграть свою роль, и ее следует учитывать, например, в научных формулировках (не все дисциплины это осознают столь же хорошо, как математика, в которой среди важнейших требований вместе с логической непротиворечивостью, полнотой, простотой и некоторыми другими фигурирует и „элегантность" формулировок; избегая известных ассоциаций этого выражения, лучше было бы сказать ,,изящество") или деловой документации. Эстетическое использование, разумеется, в отдельных случаях может касаться различных явлений: так, способы словообразования играют роль в публицистическом очерке или диалоге; однако в деловой переписке многое зависит от графического оформления текста, от соразмерности выражения элементов содержания, например настойчивости и ненавязчивости предложения товаров и т. п. Об уровне текста, разумеется, свидетельствует не только соответствие функциональным требованиям. Функция, которой наделено сообщение,—это лишь один, хотя и очень важный, коммуникативный (и стилеобразующий) фактор. То, что было сказано о функциях, относится с соответствующими поправками и к другим факторам. Любой текст представляет собой какое-то одно конкретное решение, выбранное из ряда возможных, при котором непременно должно найтись соответствие требованиям системы интерперсональных стилей. Фр. Мико (Ср. Miko F. Od epiky k lyrike. Bratislava, 1975, s. 64). наряду с системой языковых средств учитывает также систему „выражения ценностей", „видов выражения", создаваемую несколькими десятками видов выражений (из комбинаций которых возникает стиль текста). Однако, несомненно, ситуация здесь гораздо более сложная. Эстетическая функция, занимающая в языковой коммуникации по сравнению с функцией сообщения второстепенное положение, была упомянута выше отнюдь не случайно. Мы хотим подчеркнуть, что лишь тогда, когда концепция культуры речи будет всесторонне разработана, она обретет способность эффективно помогать решению актуальных проблем практики общения. Многие из этих проблем требуют комплексного подхода. Так, например, если задуматься над тем, в чем состоят сейчас главные недостатки общения на литературном языке, то на самом видном месте нужно поместить уже упомянутую опасность стереотипного выражения. Речь идет не о стереотипах ярких публицистических фраз (как это было прежде в печати и других сферах), а скорее о стереотипах выражения в ряде профессиональных областей, особенно в сферах производственнотехнического, административного, торгового, транспортного и т. п. управления. В последнее время там повсеместно возобладала стандартизация текстов. Сравните с этим значительное распространение текстовых материалов формулярного типа (я назвал их когда-то „текстовыми полуфабрикатами"—полными текстами они становятся после „наполнения" их конкретными данными), затем циркуляров, рекомендаций, инструкций, обзоров, извлечений, тематических подборок по отдельным областям и др. Они создаются по одной или нескольким схемам и носят анонимный характер, хотя их автором является или один человек, или целый коллектив. Языковое выражение в них почти всегда не только безлично, но и без^личностно. Развитие научной организации труда и общественной жизни, конечно, заставляет перейти на эту форму коммуникации, и было бы ошибочно с точки зрения культуры речи ее осуждать. Более того, в ряде случаев стандартизация определенных видов текстов еще недостаточна (это относится, например, к публикации итогов научной работы, особенно в области общественных наук). Другой вопрос, всегда ли в таких сильно стандартизированных текстах способ построения текста и выбор языковых средств адекватны поставленным задачам. Но этот вопрос мы здесь не рассматриваем. Нас интересует другая сторона дела: схематичный и безличный способ выражения распространяется за пределы собственной специальной сферы, и люди, авторы или слушатели, переносят (обычно неосознанно) эти приемы в другие области общения, в свой обычный язык. Естественно, что стандартная схема ..не соответствует" ситуации, безличность становится явно негативной особенностью применительно к тематике и к адресату и т. д. Если в своей профессиональной области стандартизованное выражение вполне оправданно, то где следует искать эффективную защиту от продолжающегося оскудения арсенала выразительных средств? Полагаем весьма важным, чтобы в целом и у каждого индивидуума, особенно по отношению к схематизированным коммуникативным актам, был создан достаточный противовеса языковых актах иного характера. Следовательно, нужно, чтобы все негативное, что приносит в языково-стилистическом плане профессия, компенсировалось бы людьми в их остальной деятельности и в свободное время разнообразием и своеобразием выразительных средств (например, разве не достоин сожаления тот факт, что снизился по сравнению с прошлым удельный вес частной корреспонденции, а вместе с ним упала и культура письменного общения?). В этом им поможет общение с хорошей литературой (причем не обязательно с „высокой классикой"), с театром, кино, радио, а также с телевидением. Именно телевидение и радио многое могли бы сделать для культуры речи. Между тем, однако, эту роль они играют лишь частично. Нередко языковой уровень передач вызывает неудовлетворение: особенно это касается репортажей с рабочих мест и т. п., когда из уст корреспондентов слышны зачастую весьма стереотипные, безличные и тяжеловатые выражения. Указанные возможности и выявляют то кардинальное отличие периода 30-х годов, когда у нас впервые была разработана цельная концепция культуры речи, от современности: тогда из средств массовой информации, которые в настоящее время оказывают на носителя языка огромное влияние, широкое распространение имела лишь печать: радио и кинохроника только развивались, телевидения не было. Имеются, однако, и другие различия. Хотя бы коротко укажем на то, что отдельные языковые высказывания, тексты—а по ним мы судим об уровне выражения—во многих случаях (чаще всего именно на телевидении, радио, в печати, а также в других сферах) следует изучать не изолированно, а в связи с более крупным целым, который я бы назвал коммуникативным блоком. Подобный коммуникативный блок образуют, например, информационные, развлекательные и некоторые учебные радио- и телепрограммы, киножурналы, отдельные рубрики в газетах и журналах, конференции различного типа и многое другое. Не все они возникли в последнее время, однако именно теперь получили широкое распространение, стали частыми и разнообразными. Стилистика и культура речи обязаны с ними считаться. В этом кратком обзоре культуры языковой коммуникации как одного из элементов культуры речи мы не обращались к формам и методам работы в этой области, но и из того, что было сказано, становится ясным, что этим вопросам, например в школьном обучении, должно отводиться центральное место. В заключение приведу замечание общего характера. Работу специалиста в области культуры речи осложняет, пожалуй, больше всего то, что языковые вопросы уже несколько десятилетий не относятся к первоочередным областям, к которым проявляют интерес широкие массы носителей языка. Сейчас совсем иная ситуация, чем в эпоху национального возрождения и в некоторые последующие периоды. Однако я убежден, что и несмотря на это можно добиться повышения престижа языка, культуры речи, языкознания. Однако тут недостаточно усилий лишь специалистов-языковедов, и это не кратковременная задача. Успех могут принести не какие-то модернизированные повторения устремлений представителей далекого прошлого, а весомые результаты научной, всесторонне обоснованной работы по решению актуальных задач нынешнего и завтрашнего дня.
