1 Материалы конференции «Модельное законодательство СНГ по миротворчеству и военно-гражданским отношениям» Вмешательство в конфликты с применением военной силы А.И.Никитин, директор Центра политических и международных исследований Принципы и практика использования военной силы в конфликтах за последние 10 лет изменились до неузнаваемости. Вместо единой практики миротворчества ООН по мандатам Совета безопасности, в котором в равной мере и совместно участвовали бы страны Востока и Запада, к концу первого десятилетия после окончания «холодной войны» сложились три все дальше расходящиеся друг с другом ветви военного вмешательства в конфликты. Первая – это продолжение «классического» миротворчества ООН – где есть свои неудачи (Руанда, Сомали) и свои удачи (Восточный Тимор, который после миротворческой операции недавно вступил 191-м государством-членом в ООН). Вторая – вмешательство в конфликты со стороны региональных организаций и по мандатам таких организаций в отсутствие мандата ООН. Ирак – не первый случай: за десятилетие не менее 10 раз происходили военные вмешательства великих держав и региональных организаций в конфликты без мандата ООН. Действия без мандатов ООН осуществляли и НАТО, и США, и Россия, и СНГ. Причем, по инерции «холодной войны», военное вмешательство в ряд конфликтов со стороны США, НАТО и стран Запада, с одной стороны, и вмешательство в иные конфликты со стороны России и СНГ, с другой стороны, все дальше расходятся друг с другом, и взаимно не признаются «настоящим миротворчеством». Запад не признает действия по мандатам СНГ в Таджикистане и Абхазии, а также действия России по двусторонним соглашениям в Молдове и Южной Осетии/Грузии правомерным или истинным 2 миротворчеством, а также жестко критикует методы военного решения Россией чеченского конфликта. Россия не признает правомерными действия Запада, и особенно НАТО, в отношении Союзной Республики Югославия в 1999 году, и действия США и Великобритании с союзниками против Ирака без мандата ООН в 2003 году. Апогея взаимная критика военного вмешательства в конфликты достигала именно в 1999 году, когда на Стамбульском саммите ЕС Запад жестко критиковал Россию за Чечню, а Россия в ответ грозила выходом из ОБСЕ и Договора ДОВСЕ (до сих пор следы этого кризиса видны в тексте Внешнеполитической доктрины России, где дана неожиданно жесткая и сдержанная оценка ОБСЕ). В том же году Россия жестко критиковала Запад и НАТО за бомбардировки Белграда без мандата ООН в течение 11 недель (потом мандат был согласован) и военное вмешательство в Косово стало совместным – НАТОвско-российским. Россия прерывала на год программу «Партнерство во имя мира» и всякое военное сотрудничество с НАТО, отношения оказались отброшенными на уровень 1993 года. Новый всплеск критики Россией западных действий вне мандата ООН наступил в связи с кампанией в Ираке. Но просто удивительно, как быстро президент Буш, выигравший военную кампанию, «простил» президента Путина (и публично заявил об этом на торжествах в Петербурге) за «особую линию». Да и Путин в той же серии совместных интервью «простил» Буша за действия без мандата ООН. За пятилетие между 1999 и 2003 годами четыре раза сменилась формула вмешательства в конфликты. В период Косово господствовала формула «гуманитарная интервенция» (то есть военное вмешательство для предотвращения гуманитарной катастрофы и геноцида»). Запад ее развивал, ее почти внесли в доктринальные установки НАТО, в ООН была создана комиссия Сануна-Эванса, обосновавшая «гуманитарную интервенцию» в докладе «Ответственность по защите» (Responsibility to Protect). Россия жестко критиковала эту формулу и отрицает ее до сих пор. 3 После 11 сентября и в период военной кампании в Афганистане появилась новая формула «контр-террористическая операция». Россия ее тут же поддержала, потому что именно так «закодировала» свои действия в Чечне. Произошел прагматичный «размен» российской поддержки (в том числе голосом в СБ ООН) американской кампании в Афганистане на изменение западной позиции в отношении военных действий России в Чечне. При подготовке операции в Ираке и в связи с выходом Северной Кореи из ДНЯО возникла формула «предотвращения распространения оружия массового уничтожения» с помощью «превентивных действий». Вскоре формула «преэмптивного удара» (pre-emptive strike) заменила формулу «контрраспространения» в связи с отрицательными результатами работы инспекторов МАГАТЭ (IAEA) в Ираке и ненахождением ОМУ. Наконец, непосредственно в период военной кампании в Ираке формула «контр-распространения» была отодвинута на задний план, а на первый план вышла формула «изменение режима» (coercive regime change) с помощью военной силы. Причем изменение режима пообещали Ирану, Судану, в более далекой перспективе недемократичному исламскому Пакистану, и уж точно – Северной Корее. При этом Россия поддержала (и активно) формулу «вмешательство для предотвращения распространения ОМУ», но резко критикует формулы «преэмптивного военного вмешательства» (pre-emptive military intervention) и особенно «насильственного изменения режимов» (coercive regime change) , хотя делает негласное исключение для «насильственного свержения режима талибов», которое Россия поддержала, в том числе своим оружием и помощью Северному альянсу. Как видим, водораздел между западными и российскими политическими принципами не такой уж жесткий. Происходит политизированный поиск новых форм и допустимых норм вмешательства в конфликты как в России, так и в НАТО, ЕС, США, на Западе в целом. Военное вмешательство в конфликты, как с выполнением правовых процедур, так и с нарушением традиционного международного права стало за 10 лет негласной «нормой» международной жизни. 4 Все операции последнего десятилетия в конфликтных регионах – Афганистан, Югославия и Ирак, Абхазия и Южная Осетия в Грузии и Приднестровье, Таджикистан и Чечня – непростые и неоднозначные случаи с точки зрения международного, в том числе международного гуманитарного права. Но стоит ли копаться в прошлом – талибы рассеяны, режим Хуссейна уже пал, Грозный разбомблен, Таджикские мирные соглашения, как и Дейтонские соглашения по Боснии подписаны и частично выполнены… Все-таки стоит. Потому что практика военного вмешательства в конфликты ширится, дает ежегодные политические результаты и дивиденды, и ряд организаций – в том числе ООН, НАТО, ЕС, СНГ/ОДКБ в данный момент создают новые инструменты будущего военного вмешательства: НАТО формирует Силы ответного реагирования (NRF - NATO Response Force), Европе5йский Союз формирует собственные Силы быстрого реагирования (Rapid Reaction Forces), СНГ/ОДКБ (Commonwealth of independent States / Organization of Collective security treaty – OCST) сформировало Силы быстрого развертывания для Центральной Азии. Совет Россия-НАТО разрабатывает концепцию совместных российско-натовских миротворческих операций. Задача политиков, военных и исследователей России и Запада – сделать шаг навстречу друг другу в преодолении взаимного непризнания миротворческих действий друг друга. Необходимо искать взаимоприемлемые формулы использования военной силы в конфликтах, необходимо учиться видеть спорные ситуации глазами «другой стороны».