Стенограмма выступления ректора МГИМО(У) МИД ... академика РАН А.В. Торкунова на пленарном заседании Сессии Учебно-
реклама
Стенограмма выступления ректора МГИМО(У) МИД РФ, академика РАН А.В. Торкунова на пленарном заседании Сессии Учебнометодического объединения вузов РФ по образованию в области международных отношений Добрый день, уважаемые коллеги! Я сердечно хотел бы поприветствовать всех в этом зале, где мы в очередной, в 15 раз встретились на заседании Сессии Учебно-методического объединения. Должен сказать, что Учебно-методическое объединение за прошедшие годы превратилось, как мне представляется, в достаточно эффективный инструмент взаимодействия высших учебных заведений, которые занимаются подготовкой специалистов по нашим специальностям, которые объединяет УМО. Это по-настоящему возможность по вертикали и по горизонтали сотрудничать, находить партнёров, обмениваться информацией, осуществлять программы повышения квалификации, ну и главное, совместно вырабатывать и новые стандарты, и новые подходы к образовательным программам, которые реализуются в наших университетах, и по существу определять подходы, которые используются при подготовке специалистов по перечню наших специальностей. Программа мероприятия, на мой взгляд, и содержательно наполненная, и многообразная. Конечно, я понимаю, что все ждут работы секций, где можно будет обсудить конкретные вопросы, которые волнуют сегодня учебные заведения и их представителей, которые прибыли на УМО по совершенно конкретному перечню вопросов. Имеется в виду обсудить те вопросы и проблемы, с которыми мы сегодня сталкиваемся. Согласно традиции, которая уже у нас есть, я очень коротко хотел бы сказать о сегодняшнем контексте международных отношений и мирового развития, с учетом того, что наше УМО охватывает эти специальности – и «Международные отношения» и «Зарубежное регионоведение». Должен прямо сказать, что с этим общим контекстом тесно связаны и проблемы нынешнего этапа развития науки и практики направления «Реклама и связи с общественностью». Затем хотел бы остановиться на некоторых конкретных вопросах, которые сегодня нас волнуют в университете, которыми мы занимаемся, и которые, возможно, покажутся интересными и вам. Ясно, что сегодня нельзя строить образование и университетские исследования международного профиля в отрыве от реальных процессов и феноменов современного мира. Думаю, что ни у кого не вызывает сомнения, что несколько лет назад мы вступили в новый период развития международных отношений, и его начало было обозначено несколькими штрихами, отчасти, я бы даже сказал, драматическими штрихами. Именно они позволяют увидеть контуры будущей картины. К ним можно отнести и приход к власти новой администрации в США, которая оказалась носителем совершенного новой в сравнении с Бушем-младшим внешнеполитической идеологии, и ратификацию Лиссабонского договора, придавшую иной 1 характер дискуссии о роли Европейского союза, да и правовой статус внешнеполитической активности Европейского союза. Здесь и российская идея о создании новой архитектуры безопасности. Конечно, к этому списку можно отнести и внешнеполитическое измерение российской модернизации. Несомненно, яркую страницу, может быть даже новую главу открывают события на Ближнем Востоке. Мы становимся свидетелями завершения целых эпох международной истории, начало которым было положено ещё в 70-е гг. прошлого века. И думаю, что пройдёт ещё несколько лет, и хронологические разрывы между вышеперечисленными событиями спрессуются в единую пограничную линию нового этапа мировой политики. Эта линия будет дополнительно выделена таким маркером, как мировой финансово-экономический кризис, который не просто встряхнул национальные экономики, но и привёл к перестройке системы многостороннего регулирования финансов и мирового хозяйства на глобальном и региональном уровнях. Если говорить о сути нового этапа глобализации, то мне кажется, что им может стать именно регионостроительство, идущее по объективно схожему сценарию. И, кстати говоря, в этом контексте совершенно обоснованным смотрится наше предложение, в свое время переданное от Учебно-методического объединения Министерства образования о введении специальности «Международное регионоведение», которая поначалу встретила очень резкое сопротивление, но в результате мы всё-таки своего добились, и теперь у меня лично и, думаю, у большинства присутствующих нет никаких сомнений, что эта борьба и наши усилия стоили того. Через сложные форматы взаимодействия будут сближаться между собой более зрелые ареалы и раскалываться, превращаясь в зону конкуренции, пространства, неспособные к формированию собственной системы многосторонних отношений, собственных чётких правил внутрирегионального баланса и стабильности. Претендентами на бурное разновекторное развитие событий с весьма неясными с точки зрения конечных геополитических очертаний результатами являются регионы новой Евразии или постсоветского пространства, Ближний Восток и всё более смыкающаяся с ними классическая Южная Азия. Очевидно, что старт нового этапа международных отношений не перечеркнул существующих трендов мировой политики и экономического развития, заданных в эпоху смены систем, т.е. на рубеже 80-90-х гг. прошлого века, но скорректировал их соотношение, сравнительную динамику и региональную акцентированность. Какие-то тенденции становятся фоновыми на общей картине мировой политики, перестают удивлять. Международная конфликтность, распространение оружия массового уничтожения, религиозно-мотивированный терроризм, как это ни цинично, становятся обыденными, укоренёнными явлениями для многих регионов. Парадоксально, но в мире, где скорость перемещения и передачи информации, принятия технологических решений, стала выше, чем 2 даже 10 лет назад, становятся привычными состояния долгосрочной нерешённости угрожающих ситуаций, будь то в Иране и вокруг него, на Корейском полуострове и в Афгано-пакистанском узле, в Судане, у берегов Сомали и так далее – список этот можно продолжить. Возникает новый феномен сосуществования с миной, у которой включён часовой механизм. Возможно, что этот феномен – обратная реакция на быстрые, но стратегически провальные действия в Косово и Ираке. Возможно, высокий уровень политической терпимости к потенциальным угрозам – своеобразный способ обеспечения международной стабильности, когда существуют ситуации недостатка консенсуса и политической воли. Полагаю, что сам этот феномен можно считать одним из знаковых, оригинальных, но далеко не позитивных тенденций последних лет. Очень важно также обратить внимание всех, кто занимается образованием в сфере международных отношений, что развитие многосторонних отношений на глобальном уровне даёт некоторый повод для оптимизма. Кризис показал, что механизмы согласования экономических позиций, будь то традиционные институты Международного валютного фонда или Группы Всемирного банка, получившая кардинальный импульс к развитию «двадцатка», оказались достаточно эффективными в деле минимально необходимой координации. В результате – относительно синхронный, относительно быстрый выход из достаточно тяжёлого кризиса. Даже европейские финансовые аутсайдеры, такие, как Греция и Испания, получили эффективные рецепты региональных финансовых структур. Можно сказать, что соображения очень многих специалистов совсем недавнего времени о том, что старые институты, созданные в послевоенный период, переживают кризис, из которого они уже не выберутся, не оправдаются. Действительно, та же «восьмёрка» или «двадцатка» - это некий клуб, вариант позитивного «сговора сильных», где государственное, суверенное начало доминирует. То есть, чем больше у тебя реального политического, экономического и культурного суверенитета, тем больше шансов у государства оказаться в этом «круге избранных». С другой стороны, решения этих клубов, а главное, их осуществление в жизни - это сфера сугубо многосторонних отношений. Более того, мы видим, что решения «восьмёрки» и «двадцатки» не могут быть воплощены в жизнь без задействования традиционной сети международных институтов, будь то ООН, Всемирный банк, Международный валютный фонд, региональные и субрегиональные межправительственные организации. И в этом смысле мне представляется, что мы переживаем период известного «ренессанса» этих организаций, которые, конечно же, будут действовать на несколько иной основе, но которые требуют нашего внимания и внимательного изучения нашими студентами, которые занимаются мировой политикой и международными отношениями. 3 Буквально два слова хочу сказать о российской модернизации. Конечно, этот феномен и термин, связанный, казалось бы, с сугубо внутрироссийским реформированием, стал главным фактором обновления российской внешней политики. На совещании послов летом этого года президент Медведев поставил перед российской дипломатической службой задачу создания международного контекста российской модернизации. Полагаю, что этот контекст должен содержать 5 императивов. Во-первых, это неприемлемость любых сценариев военно-политической конфронтации, напряжённости или приближения к этому состоянию. Речь идёт как о глобальном уровне, так и региональном или даже субрегиональном измерении российской внешней политики. Во-вторых, международнополитическая и экономическая стабильность на всех этажах мировой системы. При этом, стабильность не статическая, при сохранении «статускво», который не на всех направлениях для нас комфортен, а стабильность динамическая, с положительным вектором этой динамики – стабильность с шансом для России. В-третьих, это прозрачность и многоканальность мировой системы, которая давала бы возможность адекватно оценивать намерения и интересы других акторов и транслировать собственные. Вчетвёртых, возможность относительно неконфронтационного наращивания экономического потенциала в рамках мировой экономической системы, в том числе и в слабо освоенных, новых для России сегментах. И пятое, возможность относительно бесконфликтной российскоцентричной консолидации постсоветских региональных пространств, в том числе и для выполнения четырёх вышеперечисленных условий и сохранения традиционного гуманитарно-культурного ареала и демографического ресурса. Должен сказать, что в последнее время, когда мы слышим критику в свой адрес в связи с подготовкой специалистов-международников, особое внимание обращается на необходимость усиления практической ориентированности этой подготовки, в том числе хорошее понимание студентами к моменту выпуска реальных потребностей российских императивов модернизации в их региональном преломлении, в преломлении в сфере конкретной дипломатии, как большой, так и в двусторонних отношениях, и в целом, конечно, гораздо лучшее понимание закономерностей развития или отсутствия оных в российской экономике, развития российской социально-политической системы и так далее. Но должен сказать, что подобного рода критику мы слышали и раньше, ещё в советскую эпоху, и надо сказать, что в последние годы наши учебные планы, программы и стандарты, которые диктуют эти учебные планы и стандарты, были существенно перестроены, но, насколько я понимаю, нам придётся эту работу активно продолжать и в будущем, иначе, конечно же, будет снижаться и востребованность наших выпускников, а собственно направления подготовки кадров в области зарубежного регионоведения и 4 международных отношений будут приобретать маргинальный характер. Здесь очень важно своевременно нам реагировать на эти тенденции. Я хотел бы остановиться на некоторых конкретных вопросах нашей работы. Хотя мы сами себя убеждаем, что кризис если и не закончился, то заканчивается, мы в вузах, вместе с тем, осознаём, что закончилась, видимо, только финансовая часть кризиса. Кризис социально-экономический ещё продолжается и он в той или иной мере затрагивает все страны мира, ну и, конечно же, нашу страну. А раз социальный кризис не пройден, то сохраняется кризис в умах, кризис в сознании. Страх перед кризисом оказывает сильнейшее влияние на наш сегмент рынка, рынка образовательных услуг. Хорошо, что люди, в целом, перестали терять работу. Плохо, что они по-прежнему боятся тратить деньги, неохотно расходуют их на образование детей и откладывают затраты на обновление своего собственного образования. Добавим к этому известное положение о том, что демографический провал не пройден, экстенсивности роста спроса ожидать не приходится. Мы можем найти студентов, лишь добиваясь тем или иным способом перераспределения спроса в свою пользу. А это нестандартная ситуация, ситуация, которая вынуждает всех нас переходить к активным стратегиям поведения на рынке. Я вовсе не хочу сказать, что предстоит конкуренция всех против всех. Наоборот думаю, что одним из элементов активных стратегий может быть продуманное сотрудничество вузов друг с другом, но только такое, которое будет приносить пользу, выгоду каждому из них. Есть несколько положений, без которых, как представляется, результативная стратегия вряд ли мыслима. Раз рынок перестал расти вширь, нужно отыскивать те сегменты рынка, которые мы раньше не замечали или недооценивали. Это значит, что мы должны по-прежнему придумывать и открывать новые учебные программы. Но делать это надо только в жёсткой привязке к маркетинговому прогнозу, тщательному изучению любых новых и потенциально полезных изменений запроса потребителей. Грамотная маркетинговая служба – сегодня решающее условие развития. Это первое. При этом, конечно, нельзя допустить ослабление внимания к нашему традиционному контингенту – тем общественным слоям и группам, дети выходцев из которых приходили учиться к нам из поколения в поколение. Как правило, это потенциальные студенты-очники и вечерники, которые представляют основу состава бакалаврских программ. Это второе. Но, вместе с тем, мы должны признать, что относительно мало используем простор платного интернет-образования. А в нём есть свои преимущества, которые позволяют дать гораздо более гибкий график обучения и в смысле времени занятий, и в смысле протяжённости программ. Скажем, вы можете снижать интенсивность недельной нагрузки, но увеличивать протяжённость обучения – стандарт это не запрещает. Не все рвутся заплатить больше и получить диплом скорее. Многие хотели бы платить немного меньше, но растянуть учёбу вместе с выплатами на полгода или больше. Конечно, это касается в 5 первую очередь взрослых, но важно понимать, что мы неуклонно движемся к положению, когда этих взрослых будет становиться больше из-за того, что полуавтоматический переход с бакалаврских программ на магистерские перестанет быть общей практикой. Значит, на магистерские программы будет поступать больше людей уже поработавших или работающих. Именно им важна наша гибкость по срокам обучения и его стоимости. Это третье. Четвертое положение – обеспечение комплекса условий для высокого уровня показателей качества, которое называется образовательное превосходство (excellence). Каждый вуз имеет возможность разработать для себя собственный набор инструментов для его обеспечения, но есть, как говорится, минимум – он состоит из 3 показателей. 1 – это наличие сети партнеров, привлечение иностранных преподавателей в учебный процесс, участие в преподавании практиков из бизнеса, политики и сферы средств массовой информации. Разумеется, в каждом вузе должны иметься и собственные хорошие преподаватели, способные преподавать за рубежом и занятые такой практикой. Должен сказать, что наш опыт изучения современной деятельности наших партнеров, продвинутых вузов, таких, как Институт политических наук (Франция), Свободный университет Берлина и многих других, показывает, что свою ставку сегодня они делают именно на эти направления своей деятельности. На днях завершилось заседание наблюдательного совета в Свободном университете Берлина, в котором принимал участие профессор Богатуров, и должен сказать что пафос всех выступлений, как собственно немцев, так и тех кто прибыл для участия, в заседании этого наблюдательного совета - англичан, французов, голландцев сводился к тому, что сегодня все европейские вузы (кстати говоря, мы не исключение, хотя у нас есть своя специфика) испытывают одни и те же проблемы, и демографический спад, о котором я говорил, и необходимость нахождения нового контингента обучающихся, и конечно, сохранение традиционного контингента, который мы привлекаем в свои вузы, будь то в Москве или далеко за ее пределами. Должен сказать также о конкуренции и кооперации. Вы все ощущаете, что конкуренция непрерывно растет. Это конечно и плохо и хорошо, как известно, работать труднее, но зато все время мы вынуждены работать лучше и приспосабливаться к тем условиям, которые складываются. А ситуация такова, что нужно искать сильных российских и зарубежных партнеров. Это важное и сложное дело, поскольку сильный партнер может попытаться сделать вас простым поставщиком ему платежеспособных студентов. Мы с этим сталкивались многократно. Поэтому всякий раз приходится все тщательно взвешивать. Логика сотрудничества должна быть рыночной, но не надо ее сводить только к формальной финансовой логике. Вы можете на время послать своего платного студента в партнерский вуз и на этом потеряете часть денег. Это нехорошо, но зато может оказаться, что получив сильного партнера, вы выиграете в глазах своих потребителей, повысится 6 престиж вашей программы, и от этого число желающих учиться на ней возрастет. Получится, что в целом программа станет приносить вузу больше прибыли. Все варианты нужно просчитывать, но наш опыт говорит: конкурировать без кооперации сегодня все труднее. Раньше мы писали об этом учебники для студентов, теперь мы познаем это на собственной практике. В стандартах третьего поколения сделан сильный акцент на практической составляющей образования. Много говорится о связи обучения с практикой и производством. При всей специфике нашего гуманитарного производства, это положение мы не можем игнорировать. В нем есть рациональное зерно и с точки зрения министерства и с точки зрения вузов. Министерство таким стандартом толкает университеты к бизнесу, заставляет их искать финансирование со стороны делового мира. Вузам это трудно, но выбирать не приходится. Да, международник сегодня - это не обязательно дипломат или разведчик, или сотрудник международного отдела регионального правительства. Более того, это скорее всего, ни то и не другое Огромная часть наших выпускников ищут и находят работу в бизнесе, поэтому лозунг «Лицом к практике, лицом к бизнесу» это наверно надолго, если не навсегда. Меняется отношение студентов к практике. Сегодня, покупая образовательные услуги, студенты и родители спрашивают о том, какую практику мы сможем им предложить. В такой ситуации требуются уже не отделы, а управления службы практики. Такие подразделения должны искать практики, причем, судя по тенденциям на рынке, не только и не столько в государственных структурах. А логичные службы должны заниматься поисками работы для наших выпускников. Короче говоря, мы стоим перед необходимостью пакетного предложения наших услуг, которые продуманы и прорекламированы потребителю от момента попадания потенциального абитуриента на подготовительные курсы до вывода выпускника на перспективного работодателя. Это одно из важнейших условий конкурентоспособности в современных условиях. Это мировая тенденция. У нас в России, как всегда, есть своя специфика, но общей закономерности она не отменяет. Важнейшей задачей обеспечения конкурентоспособности становится вход российских вузов в англоговорящее пространство в качестве его полноценного активного элемента. Мы почти прошли тот исторический отрезок, когда мы могли позволить себе использовать английский язык как инструмент восприятия чужой информации и передачи своей информации иностранному собеседнику. Дальше нас ждет этап, на котором нам придется производить собственную информацию параллельно на русском и английском языках. Иначе говоря, английский должен найти свое достаточно весомое место в преподавании не только иностранных языков, а специальных предметов на этом языке. В написании статей, сборников и книг русскими авторами на английском языке, проведении научных исследований на 7 английском языке. На первом этапе, наверное, совместно с иностранными партнерами. Это крупная психологическая административнобюрократическая и методологическая ломка, но она, как представляется, назрела. Может быть, наше поколение сможет работать и так, но новое поколение преподавателей, аспирантов и магистров должно готовиться к активному профессиональному двуязычию – говорить и писать по-английски свободно. По-другому нам не подняться, иначе мы просто отстанем. Кстати говоря, вы знаете, что любопытно, даже во Франции, в стране, как известно отстаивающей очень мощно франкофонство, имеющей даже министерство французского языка, в ведущих вузах сегодня появляются многочисленные англоязычные программы. Вот у нас программа «Science Po» франкоязычная по международным отношениям, но мы открываем сейчас программу в области энергетики и энергетической политики с французами , так эта программа уже будет англоязычная. И французы, которые, откровенно говоря, недолюбливают говорящих на других языках, и предпочитающие говорить только по-французски, тем не менее, на это идут. То же самое касается и Свободного университета Берлина, который я только что вспоминал, я уже не говорю о наших партнерах из малых европейских стран, например, из норвежского Университета Будо, с которым мы реализуем магистерскую программу и программу MBA, которые изначально, естественно, преподавались на английском языке. Это закономерности современного мира и один из феноменов глобализации. Словосочетание «Болонский процесс», как кажется, перестает быть тем универсальным позитивным знаком, которым несколько лет назад все пользовались, чтобы показать свою просвещенность. Сегодня от него все, как говорится, подустали. Самое главное, накопился опыт российский и зарубежный, который показывает, что нет единого Болонского стандарта. И даже те положения, которые одно время было принято считать «священными коровами» Болоньи - это система кредитов, сроки обучения магистратуры, на самом деле нарушаются и вольно трактуются. Прежде всего, в самом Евросоюзе. Но это не значит, что дело Болоньи пропало. Из дискуссии о ней мы вынесли четкое представление как минимум о двух важных вещах. Вопервых, качество образования – это важнейший критерий нашей работы, и во-вторых, показателем этого качества является наша способность или неспособность выходить на программу выдачи двух равноценных дипломов (российского и иностранного) нашим выпускникам. Поэтому международные программы такого рода - важнейшее направление университетской практики. Я уже не говорю о том, что это один из важнейших показателей рейтинга высших учебных заведений, которые так активно сейчас внедряются в нашем Отечестве Министерством образования, да и не только Министерством образования, уже и в общественном сознании, как вы знаете, идея рейтингов стала превалировать при оценке того или иного высшего учебного заведения. 8 Еще один порог исчерпанности, в данном случае технологический, это уровень работы наших преподавателей с программным обеспечением сегодняшнего дня. Казалось бы, совсем недавно компьютеризация университетов была актуальнейшей задачей, а сегодня мы уже должны говорить о другом. Подавляющее большинство даже технологически прогрессивных преподавателей-гуманитариев все еще сидят в Word’е, т.е. они прекрасно освоили программы типа Word, Excel и электронную почту, и им этого хватает. Под это построены и компьютерные сети большинства университетов, но это уже почти прошлое. Интерактивная форма обучения требует совсем иного, более сложного программного обеспечения. Общаться со студентами, проверять их работы, обсуждать их в режиме «онлайн» со старым программным обеспечением нельзя. И без такого общения мы не сможем запустить проект интернет-образования, который обещает оказаться очень перспективным. Соответственно вузы стоят перед необходимостью массового обучения и переобучения преподавателей работе со сложным программным обеспечением. Аналогично тому, как в конце 80-х годов, самые передовые преподаватели пересели с пишущих машинок на компьютеры и выучили тогда первые компьютерные программы. В 2010-х годах, как видно, предстоит еще одна подобная кадрово-технологическая мини-революция. Надеемся, что она будет бескровной. Наконец последнее, это тоже касается кооперации. Мы можем помочь друг другу в вопросах переподготовки. Стажировки старых времен отчасти перестали казаться результативными. Возникли и сложности нового типа, связанные с авторским правом. В этом году было несколько непривычных разговоров с преподавателями из других учебных заведений, которые спрашивали: «А нельзя ли нам получить программу такого-то курса, такогото профессора? Мы ему пишем и просим прислать, а он не отвечает. Как тут быть?» Ну конечно, каждый имеет право на интеллектуальную собственность. Передавать ее безвозмездно или за деньги – вопрос сегодня не праздный. Просто взять и раздать свои «ноу-хау» ни отдельные преподаватели, ни университеты не хотят. Может быть это и правильно. Но мы могли бы делать совместные программы переподготовки ППС, разные по интенсивности и протяженности, по тематике и форме. И в этом смысле огромные существуют возможности, которые мы еще не использовали. Буквально два слова хотел бы сказать по проблемам подготовки специалистов в области рекламы и связей с общественностью. Все, что я сказал до этого, к ним, конечно, тоже относится, но хотел бы подчеркнуть то обстоятельство, что сегодня важным направлением модернизации образования в области рекламы и PR должно стать формирование углубленной профессиональной специализации. Время, когда можно было готовить просто пиарщиков или просто рекламистов, ушло в прошлое. Рынок предъявляет новые требования, им нужны специалисты, заточенные под определенные сегменты и отрасли. Структура отечественной экономики, 9 хотя и со скрипом, но меняется, формируется российский «hi-tech», довольно неплохо работают некоторые отрасли отечественной индустрии. Самые востребованные специальности на рынке труда сейчас - это инженеры и высококвалифицированные рабочие, а не юристы и менеджеры-универсалы. Это значит, что появился устойчивый спрос на специалистов рекламы и PR, которые углубленно специализируются по отраслям народного хозяйства и сферам жизнедеятельности общества. Т.е. речь идет о том, что пиарщик и рекламист должен прекрасно знать и понимать, что он пиарит и что он рекламирует, а это тоже довольно серьезные изменения в наших подходах к учебным программам, к нашим учебным курсам. Конечно, все это в одночасье не сделаешь, но, к сожалению, должен сказать, что особенно много времени у нас нет, и если иметь в виду столь необходимый сегмент для каждого учебного заведения, как платные студенты, которые сегодня формируют в вузах до 75-80 % бюджета, а также имея в виду сокращения обязательств государства по финансированию высших учебных заведений, нам требуется сегодня обратить самое серьезное внимание на реальные потребности рынка, на реальных заказчиков, и именно используя наши университетские инструменты, привлекать их к реализации наших учебных программ, а следовательно, привлекать их к тому чтобы обеспечить наше устойчивое развитие высших учебных заведений и тех, кто является их основой – профессорскопреподавательского состава. Спасибо за внимание. 10
