Великий князь Константин Николаевич и Константин Петрович
реклама
1 И.Г. Голенко Е.Н. Гореликова-Голенко Великий князь Константин Николаевич и Константин Петрович Голенко. Годы вместе. Как это обычно бывает с любым человеком, на протяжении жизни великого князя Константина Николаевича окружало и с ним соприкасалось множество людей. По-разному складывались отношения: с кем-то судьба разводила, кого-то притягивала. Долгих 13 лет рядом с Константином Николаевичем находился человек, который не просто работал на него, но постепенно вошел в круг самых доверенных лиц, стал очень близким другом и помощником, правой рукой, наперсником, крестным и опекуном его детей, занял очень важное место и в жизни великого князя, и в душе его. Этим человеком был мой прапрадед, Константин Петрович Голенко. Константин Петрович Голенко родился 5 мая 1822 года на Псковщине в семье героя Отечественной войны 1812 года, майора П.И. Галенкова, кавалера орденов Св. Владимира 4 ст. с бантом и Св. Анны 4 класса, награжденного за подвиги еще серебряной саблей.1 В 18 лет Константин Голенко окончил Морской кадетский корпус (шефом которого впоследствии в чине Контр-Адмирала стал Константин Николаевич Романов) и более 20 лет отдал службе на флоте. До Крымской кампании Голенко ходил на кораблях по Черному Морю. В преддверии войны был назначен командиром транспортов «Кинбурн» и «Буг», вооруженных брандерами.2 Есть свидетельство, что Голенко с подходом вражеской эскадры предлагал внезапно напасть на неприятельский Государственный Архив Псковской Области ( далее - ГАПО), Фонд 110, Опись 1, Дело 197, лист 3, 3 об. ГАПО, там же, Лист 24, 24 об. (Брандер – корабль, нагруженный легко воспламеняющимися, горючими либо взрывчатыми веществами, используемый для поджога и уничтожения вражеских судов, управляется экипажем, направляющим судно на таран). 1 2 1 2 флот на рейде Севастополя еще до высадки на берег.1 После затопления Черноморского флота Голенко принял командование 3-м бастионом 3-й оборонительной линии Севастополя и оставался там в продолжение десяти месяцев, в течение которых он четырежды был тяжело контужен и дважды ранен. За отличие при обороне Севастополя Константин Голенко в 1854 году награжден орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а в мае 1855 года он был удостоен ордена св. Георгия 4 класса за храбрость,2 который он особенно ценил и носил на мундире всю жизнь.3 По окончании Крымской войны Россия потеряла право держать военный флот на Черном море, и К.П. Голенко в 1857 году уволен для службы на Коммерческих судах с зачислением по флоту. Но уже в 1861 он опять возвращается на действительную службу, с назначением во 2-й флотский экипаж. Параллельно в конце этого же года он становится мировым посредником Островского уезда Псковской губернии, куда и переезжает с женой и детьми. В 1866 году его избирают в почетные мировые судьи. В этой должности он оставался до 1870 года, до того времени, когда его жизнь круто изменилась. Службу Константина Петровича на Псковщине очень эмоционально описывает известный историк ХIХ века М. Семевский: «Голенко хотел личным примером собственного хозяйства, на лоскутке доставшейся ему по наследству земли, показать своим соотечественникам, что возвещенная Государем свобода - не только славный акт для крестьян, но составляет возрождение и для всего сословия душевладельцев, обратившихся с 19 февраля 1861 года в землевладельцев. Без капитала, без каких бы то ни было вообще побочных средств, единственно своим умом, энергией, любовью к труду он делает то, что лоскут земли его собственной, в 360 десятин, до него дававшей самый ничтожный доход, обращается в имение, которое сделалось образцовым. В. Стеценко, Крымская кампания, Рукописи о Севастопольской обороне, СПб, 1872 г., т. 1, стр. 163 ГАПО, там же 3 «Русская Старина», 1884 год, 6 книга, статья М.Семевского, стр. 661 1 2 2 3 Голенко один из первых прекратил барщину в своем имении и перешел на вольнонаемный труд, хозяйничал весьма умело и необыкновенно улучшил свое маленькое имение».1 Момент знакомства К.П. Голенко и великого князя пока скрыт толщей лет. Считаю, что пути моего предка и Константина Николаевича пересекались во время их службы на флоте. Разница их в возрасте составляла всего 5 лет. Известно, что великий князь являлся шефом 1-го флотского экипажа, а Константин Петрович был приписан ко 2-му — по всей видимости, это связано с кадровой, номенклатурной работой, как сейчас это можно назвать. Поэтому вполне вероятно, что они могли встретиться до официально зафиксированной в источниках даты, 7 октября 1871 года в Мраморном дворце. Великий князь, как известно, всю свою жизнь делал записки, вел дневник. В своих практически ежедневных записях он всегда очень точен и аккуратен в формулировках. Причиной тому являлось и свойство характера (достаточная педантичность), и опыт научной работы с историческими документами, и служба с необходимым количеством рапортов и различных бумаг, и, вероятно, политические условия, в которых приходилось ему жить постоянно настороже. Так или иначе, но в этот вечер в дневнике записано: «…принимал Голенку, который с удовольствием принимает место управляющего Павловским…».2 Константин Николаевич отмечает, что он «принимал», а не «познакомился», не был Голенко ему «представлен» в этот день, как это обычно встречается в его записях. Т.е. мы можем сделать вывод, что они ранее знали друг друга. А если учесть, что часто именно Великий князь принимал участие в подборе персонала для государя, намечал круг лиц, претендовавших на разные, в том числе и на государственные должности, отыскивал передовых людей или специалистов, то можно предположить, что предложение Константину Петровичу Голенко должности 1 2 М. Семевский, Указ. соч., стр. 662 ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 101, л. 38, Ежедневник В.к. К.Н., 7 октября 1871г. 3 4 управляющего не было случайным шагом. Возможно, что его успехи в хозяйствовании, так высоко оцененные в Псковской губернии, а также явное совпадение идей по вопросу освобождении крестьян, по воплощению в жизнь реформ Александра II и его первого помощника, великого князя, стали известны в столице. Тем более, что эти достижения были неоднократно отмечены наградами. Так, например, К.П. Голенко получил серебряный знак «за успешное введение в действие положений 19 февраля 1861 года», а также награды Международной сельскохозяйственной выставки.1 Через несколько дней Константин Николаевич официально представляет К.П. Голенко семье и после нескольких последующих рабочих встреч, к концу месяца замечает: «…Голенко…сделал мне очень хорошее впечатление. Надеюсь, что он поведет дело хорошо».2 Довольно скоро новый управляющий приступает к выполнению своих обязанностей. Он легко и плавно «влился в коллектив». Спустя несколько месяцев Голенко окончательно переезжает в Павловск с семьей. С января 1872 года он официально в должности, а уже в сентябре в Павловске родился и был крещен в церкви Св. Марии-Магдалины самый младший из его детей, Георгий – мой прадедушка. За работу Константин Петрович взялся очень активно, как всегда поступал в своей жизни – службе отдавал все свои силы и умения. Он работает в тесном контакте с великим князем. Впечатление о делах в Павловске он составил быстро и регулярно докладывал об этом князю. За первые полгода сложилась традиция: с утра, во время или после завтрака Голенко делает доклад, затем идет обсуждение, совместная работа по выработке планов и мероприятий.3 Спустя пару месяцев его роль начинает меняться. Теперь от него постоянно следуют идеи и предложения о модернизации, об улучшениях, переменах, о каких-то попытках экономии и 1 Н. Быстров, Покровская Церковь, Псков, 1902 г., стр. 199 2 ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 101, л. 50, Ежедневник В.к. К.Н., 31 октября 1871г. 3 ГАРФ, там же, л. 92 4 5 пр., и пр.1 Чем глубже Константин Петрович входит в работу по имению, тем больше души вкладывает в эту деятельность, что не может не отмечать его работодатель. При этом на Голенко ложатся тяжелым грузом заботы о собственной семье и 10-ти осиротевших детях. Именно в этот период уходит из жизни его супруга, с которой он прожил около 20 счастливых лет. Маленькие дети остаются на руках отца. Он смог вырастить всех, дал образование, а устроиться в жизни многим из них помог начальник и теперь уже друг, Константин Николаевич. Из записей самого великого князя мы можем проследить, как постепенно изменяется статус Голенко, как сближаются Константин Николаевич и Константин Петрович, как теплеют отношения двух тёзок, как зарождается дружба, которая на протяжении всех этих лет ничем не была омрачена: «обедал, ужинал, остался ночевать,.. работали» и т.д., и т.п.2 (Кстати, «тёзкой» Константина Петровича стал называть великий князь. Это обращение иногда звучит в письмах к нему, чаще в записях о К.П. Голенко или в письмах третьим лицам, где он говорит о Голенко). Энергия Константина Петровича выходит за рамки руководства работами в Павловске. Его деятельность на ниве управления имением полностью удовлетворяет как великого князя, так и великую княгиню, Александру Иосифовну. В январе 1872 Голенко становится заведующим и мызой Стрельна, а в марте Великая княгиня соизволяет назначить его Действительным Членом учрежденной ею школы для девочек в Павловске.3 Затем он получает в управление Ореанду и все имения великого князя, включая Кавказское. Голенко очень ревностно относится к работе, он четко, по-военному отправляет свою новую нелегкую службу. «За годы работ под руководством Константина Петровича в Павловске многое было сделано. На этом посту Голенко прежде всего озаботился освободить Павловск от различных Там же, л. 101 ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 112, л. 3, 4 об, 10 об, 14 об, 17 об, 23 об, 25 об, 26 об, 27, 35 об, 37, 40, 42 об, 44, 45, 47 об, 48, 50 об, и т.д. 3 ГАПО, Ф. 110, О. 1, Д. 197, л. 3, 3 об. 1 2 5 6 остатков бывшего крепостного барского хозяйства; так в Павловске оставались казённые мастерские: столярная, слесарная, обойная, трубочистная и тому подобные, - всё это заменено было вольным наёмным трудом. Также был составлен и утверждён новый штат по управлению Павловском; на основании этого штата все служащие при выходе в отставку получали право за выслугу лет иметь более значительный размер пенсий. Счетоводство сокращено и упрощено, заведены кассовые книги; произведены значительные улучшения и нововведения по агрономической и сельскохозяйственной части и вследствие этого значительно выросла доходная часть имений. Во время управления Голенко хозяйствами великого князя Константина Николаевича был совершён обязательный выкуп крестьянами Гдовского и Фёдоровского имений земельных наделов и сверхнадельных участков; выкуп этот был совершён на весьма выгодных крестьянам условиях.1 В Павловске на новые доходы были построены общественный театр и новое здание Магнитной обсерватории Академии наук, обширные постройки Учительской семинарии и т.д.».2 При этом Константин Петрович показывает себя рачительным хозяином, который скурпулезно относится к финансам своего шефа. Например, в отчете за 1876 год бюджет был сильно сэкономлен, что порадовало Великого князя, так как эти дополнительно организовавшиеся средства шли в особый фонд. («Голенко принес мне отчет по Павловску и Стрельне с остатком 18 тысяч… Это отлично…»).3 И это не единичный эпизод. На протяжении всей долгой беззаветной службы таких моментов всплывает множество. Для успешной совместной работы необходимым условием является совпадение взглядов. Константина Николаевича, естественно, привлекают в Тезке близкие ему самому нравственные черты. Когда, например, у великого князя умирает один из его официальных помощников, и оказывается, что его ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 755, л. 6, Письмо К.П. Голенко В. к., 12 февраля 1883 г). М. Семевский, Указ. соч., , стр. 663-664. 3 ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 112, л. 47 об., Ежедневник В.к. К.Н., 12 января 1877 г. 1 2 6 7 семья осталась с долгами, именно Константин Петрович первым предлагает помочь этой семье материально, что вызывает в Константине Николаевиче дружеский отклик. В похожих ситуациях, как мы увидим позднее, Константин Николаевич поступает подобным образом. Через пять лет после вступления Голенко на пост управляющего, в 1877 году, в Павловске была издана книга, посвященная 100-летию славного имения. Это был своего рода путеводитель по Павловску, написанный как специальный историко-экономический обзор-исследование. Двенадцать романтических иллюстраций из этой книги принадлежат перу, а вернее карандашу К.П. Голенко.1 Только такой талантливый человек и руководитель, каким был великий князь Константин Николаевич, к себе в помощники приглашает талантливых людей. К середине 70-х годов из рабочих отношения этих людей перешли в совершенно другую плоскость. Они больше никогда не были просто коллегами, тем более отношения не были выстроены иерархически. Великий князь допустил Константина Николаевича в святая святых - в свое сердце, свою душу, свою семью. Я упомянул в начале своего доклада, что Голенко для Великого князя стал наперсником. Все больше и больше Константин Николаевич доверяет другу тайн, в том числе и семейных. С ним он часто делится переживаниями по поводу своего сложного матримониального положения. Голенко не просто в курсе существования второй семьи великого князя, не просто вхож и в первую, официальную, и во вторую. Константин Николаевич доверил ему крестить и быть восприемником двух его детей 2 Часто Голенко являлся посредником во многих сложных моментах, часто по дружбе выполнял неоднозначные, требовавшие особой деликатности поручения.3 В частности, одно из таких сугубо личных поручений – в Сентябре 1883 сопроводить из Севастополя в СПб Е. А. Кускову, Павловск, Очерк истории и описание, 1777-1877. СПб, 1877 Труды государственного музея истории Санкт-Петербурга. Выпуск 14.. Спб.2007. сс.79-91, Антонова Н. В. "Из истории дома 18 по Английскому проспекту". 3 ГАРФ, Там же, л. 5, Письмо К.П.Голенко, 12 февраля 1883 года 1 2 7 8 воспитательницу детей великого князя и А.В. Кузнецовой.1 По всей видимости, она возвращалась с кем-то из маленьких детей. Бывали даже ситуации специфические. Как, например, 9 февраля 1883 года, когда К.П. Голенко вернулся из Парижа, куда выезжал в свите великого князя. Приехав город, первым делом он отправился с приветами к великой княгине, которая на протяжении 2-х часов очень откровенно общалась с гонцом. Она искренне жаловалась на жизнь, на сложившуюся ситуацию, хотя обычно она, по словам Константина Петровича, вела себя «слишком покняжески». А в этот день другу своего супруга Александра Иосифовна открывает сердце. Она признает, что понимает, как ее мужу нужны «ласка и участие», а также «отдохновение от государственных трудов и этикета дворцовой жизни».2 Но в силу своей аристократичности, воспитания и высокой морали, своего положении (я как она его понимает) она не в силах дать «этой буржуазной любви» своему супругу, который, невзирая на титул, хочет более свободных, более простых чувств и отношений, нежели те, что он вынужден демонстрировать.3 Утешив и поддержав официальную супругу великого князя, выполнив необходимые дела, в тот же вечер Константин Петрович спешит теперь к жене гражданской с посылками для детей и приветами. И выслушивает откровения другой женщины, правда, совершенно счастливой, о том же человеке, тоже о любви и надеждах настоящая «трагикомедия из высочайшей жизни». Конечно, личные просьбы и дружеские поручения, выполненные в срок и с блеском, - это оттенок, полутон, который обогащает основную палитру отношений – совместную целенаправленную, очень плодотворную работу двух Константинов на ниве процветания великокняжеских имений. Проявив себя прекрасным хозяйственником на севере, Константин Петрович и в южных землях ориентируется быстро. Удивительно, но он в короткое время ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 891, л. 12, Расходы, сентябрь 1883 года ГАРФ, Там же, письмо К.П. Голенко Великому князю, 12 февраля 1883 г. 3 Там же. 1 2 8 9 разобрался в довольно специальных тонкостях и аграрных вопросах Крымских имений. XIX век, а особенно, конец его – время, когда именно в Крыму берет свое начало новая для России отрасль сельского хозяйства – виноделие. За опытом посылают специалистов в признанные винодельческие страны – Францию, Испанию, Италию, Германию. В Крыму, где климат идеален для произрастания винограда, что признано еще древними колонистами – греками, начинают производить вино в промышленных масштабах и на государственном уровне. Процветают виноградники и функционирует школа виноградарства на солнечном мысе в имении Магарач. Как раз в это время Князь Голицын по высочайшему указу строит заводы в Массандре и в Новом Свете. В первых рядах здесь Константин Николаевич. Обновляют виноградники и в Ореанде. К.П. Голенко присылается сюда, чтобы оценить возможности местного производства и то, следует ли выписывать специалистов из Франции. Очень скоро Голенко докладывает: «обошел и осмотрел все виноградники». Увидев положение дел, он очень скептически настроен и по поводу перспектив урожая того года (это 1879), и по вопросу приглашения французов. Он резко критикует прежнего винодела и его устаревший подход, с оптимизмом описывает рекомендованного Магарачскими специалистами и Уманьскими профессорами нового винодела, г-на Сливу: «Мне кажется, что человек, знакомый, как с местным населением, так и с местными условиями (да еще признанный специалистами за очень знающего) в настоящее время, когда очень многое нужно привести в порядок за умеренные средства, будет полезнее иностранца».1 Судя по всему, великий князь согласился с мнением своего управляющего, а новый сотрудник оправдал доверие Константина Петровича, так как и через пять лет мы встречаем Сливу среди самых приближенных к великому князю в Ореанде людей.2 1 ГАРФ, там же, письмо К.П.Голенко, 10 сентября 1879г. 2 ГАРФ, Там же, л. 37, Ежедневник В.к. К.Н., 28 апреля 1884 г . 9 10 Совместные командировки в Крым и поездки Голенко на Кавказ, в великокняжеское имение Уч-Дере (он отправлялся туда и возвращался морем через Ялту и, соответственно, Ореанду), подчас перетекают у двух Константинов совместный отдых в любимом на тот момент имении великого князя – здесь в те годы подолгу обитала его вторая семья с маленькими детьми. Но особенно сблизило тёзок и сделало более глубокими их отношения несчастье – пожар в Ореанде в 1881 году, совместное тушение дворца, когда на глазах рушились и погибали любимые стены и вещи. «К утру великому князю приготовили постель в Адмиральском домике, и он так же спокойно заснул, как хладнокровно помогал рабочим выносить из залы свой любимый рояль»,- вспоминает этот день Константин Петрович. Тогда в Ореанде они оказались одни, не считая обслуживающего персонала. Но Константин Николаевич не мог позволить себе страдать прилюдно, видя «гибель великолепного произведения искусства». Поэтому тёзки устроились в Адмиральском домике - «одну комнату занимает великий князь, другую, через сени, я с адъютантом, три остальные клетушки заняты прислугой»1 - и по молчаливому согласию продолжали жить так, как привыкли жить в обычные дни здесь, в южном имении. Они проводили вместе все дни, гуляя, играя в крокет, разговаривая о прошлом и о будущем. А вечерами в своих комнатах писали записки. Обоим нужно было сохранить спокойствие и беречь чувства друг друга, так как одновременно с превращением любимого дворца в руины, здесь в те же дни разыгрывалась другая драма – умирал сын К.П. Голенко, гардемарин Костя. Он находился в Ореанде «под особым попечением Великого Князя Генерал-Адмирала». Вся семья Голенко находилась к тому времени на его «особом попечении». Князь самоотверженно заботится о родственниках друга, не просто покровительствуя его детям и ему самому. Он окружает их вниманием, как родных, переживая с ними и их радости, и их трагедии. За эти тяжелые дни 1 Цит. по: В. Евдокимов, Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде, Симферополь, 2008, стр. 19. 10 11 Константин Петрович всегда будет благодарен князю. А Константин Николаевич еще больше привяжется душой к своему помощнику. «До сих пор я думал, что в продолжении 10 лет успел изучить натуру Великого Князя; но в эти несколько дней убедился, что богатства этой прекрасной души неисчерпаемы. В течение 4-х дней я был свидетелем способности в нем к нежному… участию в чужом горе и к стоической твердости в перенесении собственного несчастья; к слезам на могиле чужого сына и к спокойному, хладнокровному распоряжению на пожаре своего дома, последнего убежища, которое осталось ему на родине, и которое он так горячо любил».1 В критические моменты, в трудных ситуациях проверяются истинные отношения. Но еще очевиднее чувства и отношения в рутине, в те времена, когда нужно не единожды напрячь душевные силы, а постоянно и регулярно трудиться над чем-то, не имеющим видимого результата, как в бездну, без надежды на ответную реакцию, подчас даже на благодарность. Так смерть К.П. Голенко осветила дружбу тёзок и чувства Константина Николаевича ярче, чем взаимные доверительные отношения при жизни. А события, последовавшие за трагедией, сделали все еще более очевидным. Печальные страницы дневника начинаются весной 1884 года. В апреле ухудшилось состояние здоровья Константина Николаевича, и лечащий врач, профессор Боткин рекомендовал великому князю отправиться на лечение в Крым. Решено было ехать в имение в Ореанду. Великого князя сопровождали близкие люди – Голенко, адъютанты Корсаков и Мазуров , Бурлаков и доктор. Великий князь в эту поездку пригласил еще трех дочерей Константина Петровича: Аду, Нину и Наташу. Последняя была сильно больна. У нее уже определили скоротечную чахотку на последней стадии. Великий князь повторил свой подвиг трехлетней давности – он взял на свое попечение девушку и ее сестер, тоже не слишком крепких здоровьем. Поездкой в Крым надеялись не вылечить Наташу, а хотя бы облегчить ее 1 Цит. по: Ю.Л. Коршунов, Генерал-Адмиралы Российского Императорского флота, СПб, 2003, стр. 210 11 12 состояние. Она уже почти не ходила, хотя держалась. Родное окружение, спокойствие, красота весеннего Крыма должны были скрасить ее последние недели и хоть немного порадовать. Две сестры ехали ухаживать за больной. В Крым великий князь со свитой отправился «тихим почтовым поездом».1 Ехали около недели, делая длительные остановки в Москве, Киеве и других городах. В пути и произошло несчастье. 27 апреля вечером при подъезде к Симферополю, беседуя в вагоне с великим князем, скоропостижно на его руках скончался К.П. Голенко. Благодаря дневникам, записи последних минут жизни Константина Петровича дошли до нашего времени. Более того, они стали известны современникам, так как выписки из них, сделанные самим Константином Николаевичем были опубликованы в журнале «Русская старина».2 Последние слова и мысли Константина Петровича – это забота и беспокойство о будущем великого князя. Они как бы подводят итог его деятельности, как управляющего имениями. «… Тёзка говорил, как состояние Ореанды улучшается. С будущего года и долги будут погашены, и она будет при новых виноградниках жить самостоятельно».3 Смерть друга, произошедшая на его глазах, потрясла Константина Николаевича. В своих записках он всегда удивительно откровенен, и здесь он не изменяет себе, поверяя бумаге все чувства, смятенные неожиданной бедой. «Я в полном нравственном изнеможении повалился на кресла и, закрыв лицо руками, не то молился, не то плакал»... «внутренне рыдал, сознавая страшную потерю»; «… я окончательно потерял, лишился этого незаменимого друга, это золотое сердце, эту редкую голову, этого Кудесника, как я его часто называл,… стал перед ним на колени и долго целовал его еще теплый лоб, и все нутро мое, вся душа моя стремилась к нему в немой молитве».4 Вместо отдыха Константин Николаевич все свое время отдал организации похорон. Он взял на себя все хлопоты по перевозке тела тёзки в Ливадию, отпевание, оплату погребения, а затем и строительство памятника ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 116, л. 32 об., Ежедневник В.к. К.Н.,27 апреля 1884 г. «Русская Старина», 1884 г., 6 книга 3 ГАРФ, Там же, л. 33. 4 Там же, л. 34 1 2 12 13 Константину Петровичу. Он непосредственно вникал и участвовал во всех этапах этого скорбного процесса. Глубину чувства великого князя к Константину Петровичу раскрывает особенно трогательная забота о дочерях тёзки. Девочки находились в том же поезде, но в страшный момент уже спали и узнали о случившемся только на следующий день. А Наташа, которая была уже очень слаба, о трагедии не узнала вообще. Великий князь Наташу очень берег, а такое известие об отце только ускорило бы ее кончину. Ей сказали, что отец ночью спешно вернулся в Петербург из-за болезни оставшейся там младшей дочери. Особенно тяжелая ноша выпала на плечи Антонины, Нины, как ее называет великий князь в своем дневнике. С ней Константин Николаевич проводит вечера, давая ей выплакаться, позволяя в своем присутствии «превращаться в совершенную тряпку», так как они договорились не рыдать днем, чтобы ни о чем не догадались больные сестры. «Я удивлялся необыкновенной нравственной силе Нины, которая молодцом до конца выдержала свою страшную роль».1 Аду, очень ранимую и нервную девочку, продержали в неведении почти до похорон; а Наташа так ничего и не узнала, ненадолго пережив отца. Почти 13 лет эти люди были рядом друг с другом. И после свою любовь к другу Константин Николаевич перенес на его детей. Вот почему Нине, а затем и приехавшему сыну Константина Петровича - Петру великий князь сообщает свою волю: «Я не хочу, чтобы …(вы) были круглыми сиротами, и постараюсь, сколько возможно, быть для …(вас) отцом». «Я просил ее (Нину), чтобы во всех обстоятельствах жизни они (дети Константина Петровича) обращались ко мне, как к Отцу, высказывали мне все, что у них на душе и на сердце. Просил ее обещать мне это и за себя самою, и за всех сестер и братьев, что она и сделала».2 1 2 ГАРФ, Там же, л.36. ГАРФ, Ф. 722, О. 1. Дело 116, л. 40, Ежедневник В.к. К.Н., 30 апреля 1884 г. 13 14 5 мая 1884 года в дневниках появляется запись: «Сегодня по церковному девятый день кончины Тёзки. И в то же время – день его рождения, ему бы минуло 62 года. Поэтому, в полдвенадцатого мы с Ниной и Петей ездили на кладбище и слушали панихиду на его могиле, которая была буквально совершенно завалена цветами. Грусть в моем сердце далеко еще не улеглась…».1 Так случилось, что именно 5 мая 2009 года, то есть через 125 лет после описанных событий наша семья Голенко получила весточку из тех дней, можно сказать, от великого князя Константина Николаевича. В это день на старом дворцовом Ливадийском кладбище среди сотен разрушенных и оскверненных могил житель Крыма, А.Н. Передырий, помог мне найти захоронение К.П. Голенко, его сына Константина и дочери Натальи. В этой связи совершенно особенным образом нами воспринимаются слова в дневнике Великого князя: «… за кофеем читал «Русскую Старину», а до завтрака писал, и окончил выписку из моего журнала для (семьи) Голенко».2 (Т.е. для нас) В дальнейшем Великий Князь, человек слова, не оставил своим вниманием детей преданного друга. Он помогал им и морально, как например, давая благословение на браки их и пр. ответственные поступки,3 и материально. Как когда-то сохранял и преумножал капитал Константина Николаевича его управляющий, так впоследствии за финансовым состоянием его детей следил Великий Князь, не позволяя им распылять наследство и обанкротиться.4 Такова вкратце история отношений этих двух людей, каждый из которых, на своем месте в истории России оставил значительный след, глубину которого, наверное, еще только предстоит изучить и осмыслить. Там же, л. 44, 5 мая 1884 г. Там же, л. 42, 3 мая 1884 года. 3 ГАРФ, Ф. 722, О. 1, Д. 754, письмо Аллы Голенко В.К. К.Н., 30 апреля 1889 г 4 Там же. Письмо В.К. К.Н. Кеппену, СПб, 9 декабря 1886 г. 1 2 14 15 Константин Николаевич Романов, великий князь – один из идеологов реформ XIX века, изменивших историю России. Константин Петрович Голенко, действительный статский советник, Георгиевский кавалер, чье имя золотыми буквами выложено на стенах Владимирского собора в Севастополе и в Георгиевском зале Московского Кремля… Часто можно слышать, что нет пророка в своем отечестве. А если он есть, а просто мы его не слышим? Я имею в виду — наследие великого Князя Константина Николаевича - дошедшие до нас, хотя и не в полном виде, его дневники. В исторических, политических, экономических процессах нынешнего общества не хватает основы, базы, оглядки на прошлое государства, на наши корни. Поэтому публикация этих документов, как в нравственном, так и в практическом плане, надеюсь, будет очень полезна не только историкам, но и широкому кругу читателей. 15
