история Ерёмин А. Ю. «СПАРТАНСКИЙ МИРАЖ»... УДК 938.06 «СПАРТАНСКИЙ МИРАЖ»: иДЕАЛИЗАЦИЯ, ПРОПАГАНДА И иНВЕНЦИЯ ТРАДИЦИИ © 2010 А. Ю. Еремин, кандидат исторических наук, доцент кафедры «Зарубежная история» Самарский государственный университет, Самара (Россия) __________________________________________________________________________________________________________ Ключевые слова: история античной Спарты; источниковедение; «спартанский мираж» Аннотация: анализируется роль идеализации, пропаганды и инвенции традиции в создании так называемого «спартанского миража» - комплекса античных свидетельств, приведших к искаженному представлению о Спарте и ее истории. В античной литературе, начиная едва ли не с самого ее становления, всегда уделялось достаточно большое внимание Спарте. На протяжении многих столетий авторы различных жанров так или иначе касались ее истории, институтов и обычаев. Сообразно их целям, воззрениям и даже уровню знаний Спарта и ее история рассматривались и оценивались с различных точек зрения. В результате сложился весьма широкий спектр отношений к ее политическому строю, социальным учреждениям и образу жизни спартанцев. Такое положение дел, с одной стороны, весьма привлекательно для историка, занимающегося Спартой, и жалобы на недостаток источников, которые звучали еще совсем недавно, ныне ушли в прошлое. С другой же стороны, источники по истории Спарты, учитывая их весьма специфический характер, который дал современным историкам повод говорить, прямо или косвенно, о так называемом «спартанском мираже» или «легенде», требуют особого под­хода. «Спартанский мираж» как особая форма античного литературного творчества более чем достаточно исследован в современной научной литературе. В двух многостраничных трудах, сначала Олье [1], создатель этого термина, а затем Тигерстедт [2], детально проследили процесс идеализации Спарты в античной литературе, так что ныне едва ли можно представить себе исследователя Спарты, который бы так или иначе не обращался к ним. Нельзя, однако, забывать о том, что исследовательские цели и задачи, поставленные авторами этих трудов, являются преимущественно филологическими по характеру. В силу этой ограниченности, методы анализа античной традиции, используемые Олье и Тигерстедтом, имеют мало отношения к тому, что историки называют критикой источников. И если историкам вообще следует признать за самим термином «спартанский мираж» какую-либо эпистемологическую ценность, то процесс создания того образа Спарты, который этот термин подразумевает, должен быть более критически и позитивно осмыслен именно с исторической, а не только филологической, точки зрения. Такая точка зрения необходимо должна учитывать и современные знания о Спарте и ее истории, без чего, разумеется, невозможен позитивный анализ античной традиции. Еще одной причиной, почему труды Олье и Тигерстедта не могут рассматриваться как имеющие отношение к критике исторических источников, является то обстоятельство, что сам «спартанский мираж» представляет собою весьма сложный феномен античного сознания, который нельзя сводить исключительно к идеализации Спарты или исходящей из нее «пропаганды». Примечательно, однако, 184 что именно эти два термина – идеализация и пропаганда – в последние десятилетия особенно часто используются при объяснении того, почему в античной традиции сложился искаженный образ Спарты [3; ср. 4: 521-6]. Причем, если термин «идеализация» вполне приемлем методологически, то термин «пропаганда» представляется размытым. Действительно, этот термин используется в историографии широко и применительно чуть ли не ко всем периодам греческой истории. Однако здесь до сих пор нет ни одного специального исследования, где бы детально обсуждались характерные черты и особенности античной пропаганды, методы и каналы ее воздействия или же ее отличия от так называемой «официальной идеологии», которую историки изучают как явление вполне историческое. Еще труднее провести различие между «пропагандой» и тем, что называется иногда «социальным мифом», включающим в себя, помимо прочего, те фундаментальные ценности, на вере в которые зиждется любое общество. Так, к примеру, спартиаты называли себя «равными», и это, несомненно, производило определенное впечатление на не-спартанцев. Само собой разумеется, что спартанцы не были равными меж собою во всем, но, судя по всему, действительно считали себя таковыми и верили в это. Следует ли считать эту веру «пропагандой» или же «социальным мифом», который по определению должен быть объективным в том смысле, что вне зависимости от нашего к тому отношения, «равенство» входило в сферу спартанских ценностей и являлось одной из основ существования спартанского общества? И если это «социальный миф», то подобного рода ценности достойны серьезного исторического исследования. Это, в частности, относится к так называемой «революционной пропагандой» или даже «агитацией» III в. до н. э., часто приписываемой царям-реформаторам Агису IV и Клеомену III [5]. Не говоря уже о самой терминологии, явно почерпнутой из политического лексикона современности, в античных источниках нет ни одного доказательства, что, к примеру, планы распределения земли, задуманные первым и осуществленные вторым, были ничем иным как выдумкой или пропагандой. Напротив, уже Геродот и Аристотель связывали численность полноправных граждан–спартиатов с числом земельных наделов, некогда существовавшее в Спарте (Hdt. 7.234.2; Arist. Pol. 1270a2932; ср., также, Plut. Lyk. 8). Так что, даже если в планах Агиса и Клеомена по распределению земли и были элементы пропаганды, сами эти планы должны были необходимо опираться на некий исторический фундамент для того, чтобы быть положительно воспринятыми. Вектор науки ТГУ. № 4(14), 2010 история Ерёмин А. Ю. «СПАРТАНСКИЙ МИРАЖ»... Все, что было сказано выше, не имеет в виду того, что термин «пропаганда» нельзя использовать применительно к античной истории. Можно вполне допустить, что некие элементы подлинной «пропаганды», в узком смысле этого политологического термина, могли существовать и в античности. Однако следует четко осознавать, сколь небезопасно использовать подобного рода термины, тем более что даже «пропаганда», будучи одним из выражений «официальной идеологии», которая сама в свою очередь является отражением «социального мифа», не возникает на пустом месте и, соответственно, не является неким чистым вымыслом. Еще более расплывчатым представляется термин «инвенция традиции», по крайней мере, в том виде, как он используется в современных исследованиях возникновения и функционирования «спартанского миража» некоторыми историками [6]. Само собой разумеется, что традиция представляет собою исторический феномен, подверженный эволюции и развитию, но, думается, не в смысле некоего «придумывания» или «изобретения». Как и в случае с любым объектом, подверженном исторической эволюции, развитие традиции должно иметь свою логику, которая определяется с одной стороны объектом традиции, а с другой – особым способом мышления, характерным для того или иного общества на определенной ступени своего исторического развития. Примером может служить традиция о запрете Ликургом использования в Спарте серебряных и золотых денег и введении в употребление только железной монеты. С первого же взгляда очевидно, что эта традиция имеет две стороны, а именно, запрет и введение. Как уже было давно показано в современной историографии [напр., 7: 303ff.], Ликург, время жизни которого все античные авторы датируют очень ранней эпохой [напр., 8: 4-9], просто не мог запретить использования монеты из драгоценных металлов. Что же касается железной монеты, то, с экономической точки зрения, такой тип монетного обращения мог быть вполне достаточен, учитывая весьма низкий уровень развития спартанской экономики. Примечательно, однако, здесь то, что эта античная традиция, восходящая определенно к афинским авторам классической эпохи, из самого факта использования спартанцами железной монеты сделала вывод именно о запрете на хождение денег, изготовленных из ценных металлов, что и привело к искажению исторической действительности. С этой точки зрения, большой интерес представляет традиция о спартанских ксенеласиях [9; 10; 11] и о запрете иностранцам посещать Спарту, с одной стороны, и о запре- те уже самим спартанцам выезжать за ее пределы. Историческим основанием этой традиции вполне мог быть тот простой факт, что в целом спартанцев можно было встретить в тех же Афинах значительно реже, чем представителей других городов, даже в пятом веке, не говоря уже о более раннем времени. Одновременно с этим, и сами афиняне также не были особо частыми гостями в Спарте: Геродот, был, судя по всему, чуть ли не первым, кто наконец-то преподал афинянам самые основы спартанской конституции и обычаев [cp. 12: 18f.]. Логика развития представления афинян о Спарте здесь вполне очевидна, ибо речь вновь идет о дихотомии разрешение (Афины) – запрет (Спарта). И все же это есть логика, пусть даже не сходная с тем, что мы сами понимаем под этим термином, и ее необходимо принимать таковой, как она есть, ибо только понимание этой логики, как думается, только и может дать нам ключ к спартанским реалиям. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Ollier F. Le Mirage Spartiate. Etude sur l’idéalisation de Sparte dans l’Antiquité grecque. T. 1-2. Paris, 1933-1943. 2. Tigerstedt E. N. The Legend of Sparta in Classical Antiquity. Vol. 1-3. Stockholm; Uppsala, 1965, 1974, 1978. 3. Hooker J. T., Spartan Propaganda, in A. Powell (ed.), Classical Sparta: Techniques behind her Success. London, 1989, 51-78. 4. Grote G. A History of Greece. Vol. II. London, 1846. P. 521-6 5. Flower M. A. Revolutionary Agitation and Social Change in Classical Sparta, in M. A. Flower & M. Toher (eds.) Georgica: Greek Studies in honour of Georg Cawkwell. London, 1991, 78-97. 6. Flower M. A. The Invention of Tradition in Classical and Hellenistic Sparta, in A. Powell and S. Hodkinson (eds.) Sparta: Beyond the Mirage. London, 2002, 191-217. 7. Michell H. Sparta. Cambridge, 1952. 8. Kessler E. Plutarchs Leben des Lykurgus. Berlin, 1910. 9. Rebenich S. Fremdenfeindlichkeit in Sparta? Überlegungen zur Tradition der spartanischen Xenelasie, Klio (1998) 80, 336-359. 10. Зайков А. В. Спартанские ксенеласии, Античная древность и средние века (1999) 30, Екатеринбург, 6-25 11. Figueira T. J. Xenelasia and Social Control in Classical Sparta, CQ (2003) 53, 44-74. 12. Whibley L. Greek Oligarchies. Their Character and Organisation. N.Y.-London, 1896. «tHE SPARTAN mIRAGE»: IDEALIZATION, PROPAGANDA AND INVENTION OF TRADITION © 2010 A. Y. Eremin, candidate of historical sciences, associate professor of the chair "Foreign history" Samara State University, Samara (Russia) ___________________________________________________________________________________________________________ Keywords: spartan history; ancient sources; «the Spartan mirage». Annotation: the article deals with the role of the idealization, propaganda and invention of tradition in formation of the so called «Spartan mirage» - a complex of the ancient evidence which gave birth to the distorted image of Sparta and her history. Вектор науки ТГУ. № 4(14), 2010 185