Стройков Д.И. Тоталитаризм, как элемент спартанского обще

Код УДК 94[38]
Стройков Д.И.
Тоталитаризм, как элемент спартанского общества
Традиция
противопоставлять
Афины,
как
крупнейший
экономический и культурный центр Эллады, дававший своим гражданам
довольно широкие свободы, другому древнегреческому полису - Спарте,
являвшемуся символом военной мощи и устойчивости, но в то же время
существенно ограничивавшему существование своих жителей, была
заложена ещё в античности. Одни авторы объясняли процветание Афин
наличием у афинских граждан максимально возможной в то время
свободы, другие же превозносили жесткую систему ограничений,
существовавшую
в
Спарте,
которая
способствовала
политической
стабильности в самой Спарте и сделала её одним из сильнейших полисов
Эллады, который в минуту опасности, грозившей всему греческому миру,
возглавил борьбу греческих городов-государств против персидских
“варваров”, пытавшимся перенести свою деспотию и свое "азиатское
рабство" в свободную Элладу.
Долгое время, Афины привлекали к себе гораздо более пристальное
внимание ученых, нежели Спарта: до определенного момента греческий
полис
изучался
продиктовано
в
основном
на
афинском
как
наличием
богатой
материале,
древней
что
традиции,
было
так
и
политической конъюнктурой - в Афинах западные демократии видели
прообраз открытого общества [3, с.5]. Спарта же рассматривалась как
образец "недемократического" государства. Немецкий историк Роберт фон
Пельман, создавший в конце прошлого века фундаментальный труд по
истории "античного коммунизма и социализма" с одной стороны
признавая, что сохранившиеся источники нередко доносят до нас
искаженно-идеализированный образ
Спарты, тем не
менее, четко
определил спартанское устройство как "государственный социализм", при
котором личность всецело подчинена государству. "Цели государства, –
писал он, – насильственно навязывают направление каждой личной жизни:
за гражданином не признается право ни на какое другое образование или
призвание, кроме одного – быть воином. Государство каждому определяет
его деятельность..., навсегда обеспечивает за собой обладание личностью
гражданина, угрожая смертью эмигрантам и вообще сильно ограничивая
свободу передвижения... Государственный социализм есть естественный и
необходимый
коррелят
общин
военного
типа...
Форма
этого
социалистического строя... определялась исключительно тем, что и в
мирное время по возможности сохранялось лагерное устройство" [2, с.32].
Интерес к Спарте и всему спартанскому усилился в период между
двумя мировыми войнами, особенно, среди историков, связанных с
правящими кругами Германии того времени. Идеологи нацизма явно
ощущали нечто близкое и «родственное» в спартанских порядках.
"Показательна была при этом идеализация дорийской Спарты... В касте
спартиатов нацистская историография видела чистый нордический
элемент, подлинную расу господ, а в полицейском режиме Спарты идеальное воплощение тоталитарного государства..." [6, с.68]. Так, по
мнению
Г.
Берве,
ведущего
антиковеда
фашистской
Германии,
спартанский космос "произрастал из вечных глубин народной души". Ни
один
законодатель
не
мог
бы
придать
"спартанскому
духу
ту
великолепную застывшую форму, которую он пронесет через столетия.
Это - работа времени". "В Спарте, - пишет Г. Берве, - мы видим дух
северных переселенцев, который являлся во многих чертах родственным
германской сущности, мог осуществить идеальную форму жизни, которая
была заложена в нем самой природой". Г. Берве отделяет дорийскую
аристократию Спарты от правящих элит в прочих греческих государствах,
глубоко, с его точки зрения, зараженных духом индивидуализма. Он
сравнивает
спартанскую
аристократию
с
рыцарским
орденом
средневековья, который требовал от своих членов "воинственности без
войны, аскетизма без принуждения, равенства, несмотря на фактическое их
неравенство"
[3,
с.6].
Вальтер
Эберхардт,
энтузиаст
нацистской
педагогики, сравнивал систему спартанскую воспитания мальчиков с той,
что использовалась «Гитлерюгенд». А немецкий историк В. Йегер считал
спартанское воспитание эталоном воспитательной системы и видел в ней
проявление нордического духа присущего дорийской расе и воплощение
сознательно расисткой военной и тоталитарной политики. Кроме того,
В.Йегер
отмечал
воинственный
большую
идеал
степень
Спарты
решительности,
подчинял
личность
с
которой
политической
обязанности. Целью спартанского воспитания, как отмечал исследователь,
было не выделить героев, а сделать героями все населения города.
Героями, то есть солдатами, готовыми отдать жизнь за отечество.
Противники нацистов также обратили внимание на это сходство.
Так,
Бертран
представляется
Рассел
писал:
в миниатюре
«Для
нас
образцом
спартанское
того
государство
государства,
которое
установили бы нацисты, если бы они одержали победу» [6, с.106]. К
сходному выводу пришел и Карл Поппер, создавший в 1938-1943 гг. свой
знаменитый труд "Открытое общество и его враги". Хотя эта книга, по
признанию
самого
автора,
"была
направлена
против
нацизма
и
коммунизма, против Гитлера и Сталина, которых пакт 1939 года сделал на
время союзниками"[6, с.7], однако вся ее первая часть была посвящена
Платону как одному из первых идеологов "закрытого общества". Согласно
теории Поппера, Спарта (которую идеализировал Платон) и Афины
олицетворяют собой два универсальных типа общественного устройства,
проходящие через всю историю человечества: "В дальнейшем магическое,
племенное
или
коллективистское
общество
мы
будем
именовать
закрытым обществом, а общество, в котором индивидуумы вынуждены
принимать личные решения, – открытым обществом" [6, с.218].
Спартанское политическое устройство К. Поппер характеризует как
"застойный
олигархический
племенной
режим",
"исключительно
враждебный по отношению к личности". Он обвиняет Платона в том, что
тот, "подобно другим милитаристам, восхищается Спартой" и в своих
"Законах" копирует установления спартанского тоталитарного полиса.
В своей работе Поппер нередко использует в качестве синонима
понятия "закрытое общество" термин "тоталитаризм". Называя Спарту
"тоталитарным полисом", он выделил несколько "принципиальных линий
спартанской политики" (защита косного племенного строя, антигуманизм,
автаркия, антиуниверсализм и др.), которые, по его мнению, "в основном
сходятся с тенденциями современного тоталитаризма"[6, с.228]. Подобное
идеологизированное толкование термина "тоталитаризм" было характерно
и для ряда других работ послевоенного периода, в которых Спарта
безоговорочно ставилась в ряд тоталитарных государств. Так, Мари –
Луиза Бернери, говоря о влиянии образа Спарты на историю идей,
заключала: "Революционеры, гуманисты, реформисты и коммунисты, от
Гаррингтона до Мабли, от Кампанеллы до Марата, от Наполеона до
Сталина, – все они черпали вдохновение из этого самого совершенного
примера тоталитарного государства" [8, с.45].
Выдающийся отечественный специалист Ю.В. Андреев, в своей
работе “Спартанский эксперимент: "община равных" или тоталитарное
государство?” приходит к выводу о том, что "государство в Спарте как бы
ассимилировало, растворило в себе и само общество, и всех составляющих
его индивидов, что с полной очевидностью свидетельствует о его
тоталитарном характере". Симптомами этого, по мнению исследователя,
были следующие негативные явления: "застывшая на точке замерзания
экономика, почти абсолютная изоляция государства от всего внешнего
мира, бесцеремонное вмешательство властей в частную жизнь граждан,
подавление личной инициативы во всех ее формах и проявлениях,
нивелировка человеческой индивидуальности под тяжелым прессом
"ликургова законодательства" и, наконец, как прямое следствие всего этого
– беспросветная политическая реакция и страшная культурная отсталость"
[1, с.14].
Существующие сегодня теории тоталитаризма, нашедшие свое
отражение в трудах Т. Адорно, Х. Арендт, Р. Арона, З. Бжезинского, М.
Джиласа, И.А. Ильина, К. Фридриха, Л. Шапиро, Ф. Хайека и других
авторов позволяют выделить целый комплекс специфических признаков
данного исторического явления:
1.
насаждение
в
обществе
квазинародной
и
квазирелигиозной идеологии, которая претендует на абсолютную
истину, провозглашает необходимость ломки старого порядка,
уничтожения "врагов", полной мобилизации сил для скорого
достижения утопической цели;
2.
легальное
применение
террора
для
подавления
инакомыслия и оппозиции, для возможно большей унификации
индивидов
и
использования
их
в
соответствии
с
целями
официальной идеологии;
3.
бюрократизация
общества,
установление
жесткого
контроля государства над экономикой, политикой, средствами
массовой информации и культурой;
4.
подчинение
бюрократического
аппарата
дисциплинированной, иерархически организованной партии "нового
типа", которая фактически срастается с государством;
5.
подчинение
харизматическому
этой
лидеру,
в
партии
могущественному
почитании
личности
которого
проявляется культ власти. [7, с.6].
Разумеется, не стоит пытаться "примерить" принципы, характерные
для ХХ века на то общество, которое существовало в Спарте две с
половиной тысячи лет назад.
Для Спарты не были характерны не одни из признаков, по которым
принято судить о тоталитарности государства: в Спарте не было никакой
"революционной"
идеологии,
которая
отвергала
бы
традиционную
религию, провозглашала бы некую утопическую цель и т.д. Не было там и
ничего
подобного
политическим
партиям,
тем
более
партиям
тоталитарного типа. Кроме того, если в тоталитарных государствах, как
правило,
на
вершине
пирамиды
государственной
власти
стоит
могущественный харизматический вождь, то форму правления в Спарте
даже трудно назвать монархией: там правили одновременно два царя,
власть которых была в значительной мере ограничена и напоминала власть
высших должностных лиц (наподобие консулов в Римской республике).
Таким образом, в случае с древней Спартой можно говорить лишь об
отдельных «прототалитарных тенденциях», а не о тоталитарном характере
государства в целом.
Некоторая "замороженность" спартанских общественных институтов
объясняется, очевидно, не воплощением в жизнь тоталитарных замыслов
Ликурга, а вынужденной попыткой консервации архаических общинных
институтов, дававших выработанные предшествующими поколениями
надежные способы поддержания высокой степени сплоченности и
боеспособности коллектива. Завоеванием Мессении спартанцы сами
поставили себя в условия, когда именно эти качества стали главным
залогом выживания общины перед лицом постоянной угрозы со стороны
соседей и живущих на завоеванных землях многочисленных илотов [7,
с.7].
В основе существования любого полиса, как известно, лежит
сочетание коллективистских (общинных) и индивидуалистских начал. И
если в Афинах со временем резко выросла роль частной инициативы,
процветавшей в условиях открытости, демократизации политического
строя, расцвета культуры, бурного развития мореплавания, ремесел и
торговли, то в Спарте маятник качнулся в противоположную сторону – в
сторону
закрытости,
натурализации
хозяйства,
милитаризации
и
"коллективизации" всех сторон жизни. Афины и Спарта, таким образом,
представляют собой лишь как бы две крайние точки в движении одного и
того же "полисного" маятника. Таким образом, не смотря на сложившийся
стереотип и представление о Спарте как о ярком примере “закрытого
общества” и недемократического государства, в Спарте можно обнаружить
лишь отдельные "прототалитарные тенденции", ведь если считать главным
признаком тоталитаризма лишь всеобщую регламентацию, то такой
"тоталитаризм" можно без труда обнаружить не только в Спарте, но и в
обществе времен III династии Ура, и в птолемеевском Египте, да и почти
вся история человечества при таком подходе может превратиться в
"тоталитарную".
Cписок источников:
1. Андреев
Ю.В.
Спартанский
эксперимент:
"община
равных"
или
тоталитарное государство? // Античность и современность. М., 1991.
2. Пельман Р. История античного коммунизма и социализма. СПб., 1910.
3. Печатнова Л.Г. "История Спарты (период архаики и классики)", СПб.:
Гуманитарная Академия, 2001.
4. Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. Т. I. М., 1992.
5. Рассел Б. История западной философии. Новосибирск, 1994.
6. Фролов Э. Д. Немецкая буржуазная историография античности новейшего
времени (1917-1975) // Античный мир и археология. Межвуз. сб. Вып. 4. Саратов, 1979.
С. 148.
7. Чернышов
Ю.Г.
"К
вопросу
о
«спартанском
тоталитаризме»
сб.
“Исследования по всеобщей истории и международным отношениям", Барнаул: изд-во
АГУ, 1997.
8. Berneri M.-L. Journey through Utopia. L., 1950.